Чуда? Может быть, может быть... Он ждал чуда в детстве. А потом была привычка ждать.
Если бы чуда не случилось, он к старости умер бы.
Но чудо случилось...
ГЛАВА ПЕРВАЯ И ПОСЛЕДНЯЯ.
- Старик, - сказал ему однажды друг. - Тебе надо найти идеал, чтобы стать похожим на него, чтобы добиться цели в жизни, чтобы понять, в чем ее смысл. Если ты найдешь свой идеал, тебе будет легче жить, и ты много добьешься.
Сначала он решил захотеть быть похожим на Николая Еременко. По утрам перед зеркалом он репетировал мужественное выражение лица и учился слегка подергивать щекой. Когда ему друг сказал, что он похож на страуса, мучающегося запором, и, что Еременко выходит из моды, он стерпел, и продолжал тренироваться. Через несколько лет у него получилось похоже на Яшку-Цыгана из "Неуловимых"
Потом он прочитал о дуэлях немецких студентов, и долго, стиснув зубы от боли, выцарапывал булавкой на лбу треугольный шрамик.
Царапина быстро прошла, но остался едва заметный белесый жгутик на лбу. Он считал, что это придает ему прусского аристократизма.
Когда он поступил в институте, красивая девушка сказала, что ей всегда нравились "энтелегентные" люди.
В день стипендии он купил себе очки с простыми стеклами и роговой оправой, и стал похож на Андрея Мягкова из "Иронии судьбы".
Но в тот год вошел в моду Вова Пресняков. Тогда он снял очки и стал отращивать длинные волосы. Перед зеркалом он учился играть на гитаре и через несколько лет, на студенческой вечеринке, покорил сердца исполнением песни "Засыпает синий Зурбаган" из фильма "Выше радуги".
Друг сказал ему:
- Старик, в тебе умер потрясный пародист, может в этом твой смысл?
Тогда он сбрил волосы, сделал себе плешь, художественно полил ее чернилами и выступил на "Студенческой Весне" с острой политической пародией.
Пародия получилась несмешной, потому, что на дворе уже расстреляли Верховный Совет, и смешными считались пародии со словами "понимаешь", а не со словами "консенсус".
Он долго отмывал голову импортным шампунем, а потом друг сбрил ему остатки волос.
Смешно торчащие уши пришлось скрывать новым репертуаром. И он выучил две блатные песни "Гоп стоп" и "Скольких я зарезал, скольких перерезал".
Из-за этого его бросила очередная подружка, и он с горя ударился в кришнаиты, потому, что они тоже были лысые и над ним не смеялись. Они дали ему желтое полотно, маленький барабанчик с трудным названием, четки и "Бхагават-Гиту как она есть".
Полотно он долго примерял перед зеркалом, и почему-то решил, что похож на Брюса Уиллиса.
С кришнаитами он плясал два года. В перерывах между плясками на площадях, чтением Хари-мантр и прочей Говинды он старательно учился, за что его не выгнали из института, и даже дали диплом.
Однажды вечером его побили такие же бритоголовые, только толще, он угодил в больницу, провалялся там два месяца, расстался с полуметром кишок, и не пошел в армию. На призывной комиссии военком очень огорчился, что еще один "раздолбай" не сможет поучиться в школе жизни, но диплом этой школы, в виде военного билета ему все же выдал, как бы экстерном.
Из больницы он вышел злым и решил стать таким же сильным, как его обидчики. Все свободное от работы и безделья время он посвящал культуризму, называя его модно - бодибилдингом.
В спортзале он качался долго, года три. Сначала над ним в тихушку смеялись, потом зауважали. Перед зеркалом он выглядел как Арни Шварц, плакатами с которым был оклеен весь туалет.
Закончил он качаться, когда его еще раз побили, на этот раз, правда, с меньшим физическим ущербом. Зато, с большим моральным. Пятеро подростков красиво роняли его, и приговаривали: "Большой шкаф шумно падает".
После этого он бросил качаться и решил зарабатывать деньги.
Он уволился из своей бюджетной, безденежной конторы, занимающейся, в основном, обсуждением политических, спортивных и бытовых проблем, на компенсацию за неиспользованный отпуск купил книгу о рекламе и выписал журнал "Коммерсант - Деньги".
Из книги он узнал, кто такой Ли Якокка, что такое бренд-нейм и как должен работать мастер рекламного бизнеса. Из журнала он узнал, как живут банкиры в Люксембурге, сколько стоит вылечить зубы во Владивостоке, как сын Генри Форда профукал наследство папаши и еще много другой полезной информации.
Три недели он репетировал мудрое выражение лица, какое увидел на рекламе каких-то сигарет. Так, ему казалось, должен выглядеть все понимающий деловой человек.
Работу он нашел легко, его отобрали на собеседовании после того, как он упомянул пресловутого Ли Якокку. И еще долго хвалили выражение лица.
Под денежный залог ему выдали супер-пупер-навороченый товар, сделанный по космическим технологиям и отправили работать.
За день он продал все своим бывшим коллегам. Страшно гордый собой, он вечером взял в офисе товара на сумму, большую, чем три его бывших месячных зарплаты.
Вечером бывшие коллеги прибежали к нему домой, и потребовали обменять товар, так как фены взрывались в тещиных прическах, магнитные пояса не магнитили даже другие магниты, чайники плавились и летали по кухням, а фильтры для воды удаляли с примесями и саму воду.
Товар он с легкостью поменял, а утром оказалось, что фирма переехала по другому адресу. Бумажка на дверях извещала корявым почерком, что рекламных агентов "обязателно" известят в кратчайшие сроки о новом адресе. В записке проскальзывал намек, что новый офис будет расположен, если уж не в Кремле, так уж точно где-то рядом, кабы и не на Лубянке.
"Обязателно-обязателно"...
Вечером опять прибежали коллеги. Бывшие. Со вчерашними проблемами. Космополитические технологии неожиданно обрели национальность и стали китайскими. Он пообещал разобраться с проблемами в ближайшее время.
Однако время шло, фирма не объявлялась, и, однажды, бывшие коллеги решили побить его (уже в третий раз за его жизнь), но убоялись все еще внушительной фигуры. Бывшие коллеги не знали истины, открытой ему когда-то пятью подростками.
После этого он запил. Пить было особо не на что, поэтому он продавал холостяцкую свою мебель.
Из горестного запоя он вышел лишь тогда, когда пытался сдать приемщику посуды пакетики из-под "Блеска".
Он посмотрел на себя в зеркало, почему-то так и не пропитое им, и едва узнал в потном, жирном, обрюзгшем тулове себя. Хорошо, что зеркало не отражало запахи, а то бы он стал токсикоманом.
Найдя в глубине души остатки Еременко, Шварценеггера и Якокки, он призвал свою волю и занялся оздоровлением организма.
Однако оказалось, что вегетарианство, сыроядение и даже, как ни странно, голодание требуют немалых денег.
Тогда он устроился сторожем и стал заниматься самолечением прямо на рабочем месте.
Он купил Поля Брэгга, Юрия Андреева, Валентину Травинку и "Справочник нетрадиционной медицины".
Из больницы его выпустили только через месяц, задумчивым, стройным как тополь и с нездоровой белизной лица, присущей людям, которое тщательно пекутся о своем здоровье.
"Жениться никогда не поздно и всегда рано - сказал ему поседевший друг, с которым они неожиданно встретились в трамвае. - Может, в женщине обретешь ты счастье свое?"
Он решил, что можно попробовать. Однако женщин кадрить он не умел, все как-то некогда было. Поэтому накупил методической литературы - мемуары Казановы, три тома Эммануэль Арсан, "Кама сутру" и "Ветку персика" под одним одея..., извините, под одной обложкой и "99 способов как раздеть девушку".
Перед зеркалом он долго тренировал прищуренно-обволакивающий, нагло-раздевающий, пошло-оценивающий и многообещающий типы взглядов. Когда он решил, что это у него получается, то вышел на улицу поэкспериментировать.
Первая девушка сказала ему, что он старый козел, вторая попросила сто баксов, а третья привела его к себе домой и (о, ужас!), оказалась дочкой одноклассницы.
Одноклассница оказалась женщиной разведенной, и ночь он провел с ней, хотя дочка была симпатичнее, наверное, в отца.
Счастливый, как стадо мамонтов, раскопавших бананы под вечной мерзлотой, он пришел утром домой и громко назвал себя перед зеркалом донжуаном. И пошло хихикал под душем, наслаждаясь памятью о прошедшей бессонной ночи.
Потом он долго рылся в словаре, пытаясь вспомнить, как звали бесстыдных древнегреческих красавиц, то ли гетеры, то ли мегеры, но, так и не выяснив сути данного вопроса, плюнул белой слюной на черную обложку философского словаря, опять пошло захихикал, и завалился спать.
Ровно через три дня, как велит мудрая книга "99 способов", тем более что сутки он отсыпался на работе, купив букет роз, бутылку дешевого, но с красивой этикеткой, вина и тортик, он заявился к ней домой.
Там и познакомился с угрюмым парнишей неопределенного возраста. Этот парниша, как объяснила позже, на лестничной площадке, лишившемуся тортика, вина и букета, но взамен получившему в глаз, "донжуану", несостоявшаяся падчерица - был более-менее регулярным хахалем бывшей одноклассницы. Остальные появлялись строго в свой срок, как бы по графику.
Гетера оказалась мегерой. Это он не вычитал, а догадался, посмотрев позже модный фильм про гладиаторов.
Наконец его перестало бросать из стороны в сторону. И даже старый друг перестал его соблазнять поиском идеалов, смыслов, целей. И, однажды, он просто лег спать, безо всяких планов на утро, не надеясь даже проснуться.
Эпилог
Но надежда была ни к чему, он все же проснулся...
Проснулся.
Проснулся и все как обычно.
Только почему-то не хотелось искать идеал.
Не хотелось быть на кого-то похожим.
Он вдруг почувствовал, что все чужое, наносное, ненужное свалило куда-то галдящей толпой зеленых призраков, оставив его, наконец, в покое.
Чудо произошло.
Он удивился тишине и догадался, что такая вот тишина, есть обязательнейшее и всенепременнейшее условие любого чуда.
Тогда он подошел к зеркалу, что бы выбросить его на свалку.