"Чтобы выйти на соотношение хотя бы десятилетней давности, нам нужен сегодня 1 миллион учителей. Сейчас их около 1,2 миллиона. То есть потенциал для сокращения - 200 тысяч человек", - заявил министр образования РФ Фурсенко.
Сентябрь 2010 года.
Афанасий Викторович долго вздыхал, попинывая мертвую железяку. Флаер шестой модели сдыхал на глазах. А что вы хотели - уже десять лет без капиталки, тем более, сборка черная. На желтую - учительской зарплаты не хватало. И лимит кредитов на пятнадцать лет вперед исчерпан. А не надо было двоих детей рожать. Родили бы одного, как все. Ан нет - многодетную семью захотелось.
От пинания ничего не изменилось. Бортнавигатор время от времени издавал лишь предсмертные хрипы. Придется утилизировать. Опять дыра в скромном бюджете - участие в программе утилизации дело хоть и добровольное, но принудительное. Нефункционирующий флаер моментально зарегистрируют экологи как несанкционный мусор и оштрафуют на месячную зарплату. Утилизация в ее четверть обойдется. А что? Мудрый закон - любишь кататься, люби и саночки возить.
Однако, как-то надо до работы добираться.
Пришлось добираться на громоздком и медленном пассажирском флипе. Можно было, конечно, дождаться желтого школьного флипа, но Афанасий Викторович не любил на нем летать. Из-за школоты, конечно. Заходишь и с порога им:
- Здравствуйте. дети!
А в ответ гробовое молчание.
Нет, Афанасий Викторович тут не причем, его дети, вроде как и любили, даже и кличку ему дали приличную: "Нафик".
Когда двадцать лет назад молодой педагог с горящими глазами пришел в школу, дети тогда повально увлекались... Как же это увлечение тогда называлось? "Комки", "Комы", "Комми"? Афанасий Викторович не помнил. Помнил, что школьн ики предпочитали красный цвет во всем, включая искусственную кожу, и, почему-то сокращали имена учителей. Так Афанасий Викторович стал сначала Афвиком, потом Афиком, а после уже и Нафиком.
Но это было еще ничего. Дети были как дети. А вот нынешнее поколение... нынешнее поколение школоты вдруг заиграло в Богом забытый девятнадцатый век.
Цилииндры, папильотки и французские булки. И хрустят этими булками, хрустят... И никакого интереса к филологии.
Афанасий Викторович был как раз учителем филологии - полингвистика, история литературы и прочая дребедень.
А как хотелось ему декламировать постмодернистов образца двадцать первого века... Вот чтобы березы под окном, и дождь, и бронзовый век русской поэзии колышется волнами под потолком, раздаваясь эхом в пустых рекреациях... И обязательно школьный театр.
Но дети хотели развлекаться, а не думать о Святом.
Когда флип мягко тормознул - Афанасий Викторович, подтянувшись, забрался в салон. Там пахло озоном и духами. Девочки сидели справа, мальчики слева. И те и другие индефферентно глядели в круглые окна. Вот же - никакие тренинги по сексологии не помогают против молодежной субкультуры. Алла Григорьевна из одежды вон лезет - а никак. Тринадцатые классы вообще написали заявление о раздельном обучении мальчиков и девочек. О социализации и сексуализации они, конечно, понятия не имеют, а туда же.
Полет прошел без приключений.
Флиповали и молчали.
Девочки молчали - налево. Мальчики - направо. В лучших традициях посттрадиционализма.
Здороваясь с детьми. Учитель прошел по гладкой зеленой поляне - рободворник постарался. Впрочем, чего ему стараться? Программа она и есть программа. Когда же детей окончательно переведут с обучения на программирование? Ведь это экономнее и проще...
Первым делом Афанасий Викторович пошел в бухгалтерию. Вчера ему почему-то не пришла зарплата на веб-кошелек. Очередной хак, что ли? Или опять сбой Системы распределения ресурсов?
Идти к бухгалтеру было немного стыдно, словно учитель вытворил что-то постыдное. А чего он такого сделал-то?
- Маша, привет!
Бухгалтер даже не посмотрела в окно. Блин, надо было ей хоть цветы принести, что ли? Понятно, что День Учителя не повод для брака, но ей же тогда понравилось? Или... Нет, тогда обязательно комиссия по феминизации уже устроила бы ему проверку на предмет сексуальной потенции.
- Маша!
И Маша, смахнув челку, вдруг посмотрела на него - взгляд ее был полон слез.
- Фонь...
Боже, как это вдруг внезапно скользнуло по душе...
- Фоня... Тебя нет в Сети...
И мир рухнул.
Выпасть из списков? Как? Почему? За что? Тут какая-то ошибка, нет быть этого не может, я же исправный налогоплательщик!
- Я думала тебя уже... А ты вот он...
Заплаканные глаза ее были прекрасны как шейка матки.
- Фоня...
Он сделал шаг назад.
Нет. Это какая-то ошибка. Так не бывает. Не может человек просто так исчезнуть из Сети.
Это сбой. Это обязательно сбой.
- Да, это сбой, - вдруг раздался голос за спиной. - Извините, Афанасий Викторович за ошибку. За перенесенный стресс вам полагается...
- Саня? - не веря своим глазам, сказал Нафик, обернувшись.
- Я, Фоня, я. Подожди. Мы процедуру закончим... Согласно приказу министра образования, Гальцов Афанасий Викторович сокращается. За перенесенный вами стресс полагается компенсация в сто тысяч пятьсот кредитов, уже перечисленных Госконтролем на счет вашей семьи. Зарплата, согласно указу Президента, поступает на ваш пенсионный счет, откуда уже через суд может быть затребована либо вашей супругой, либо сыном, а в виду его несовершеннолетия, Ювенальной комиссией, а также Марией Федоровной Начинайтэ...
- А Маша тут причем? - не понял Афанасий Викторович.
- Согласно поправкам в Сексологический кодекс от восемнадцатого ноября позавчерашнего года.
Маша перестала плакать. Да и о чем тут было плакать? Зарплаты в четыре прожиточных уровня хватает обычно на один поход в "Женский Магазин". Впрочем, попробуй туда не сходи. Тут же обвинят в харрасменте к самой себе...
Вся школа наблюдала, как выводили учителя филологии из здания школы.
Уже во флаере Афанасий Викторович горько спросил:
- Меня-то за что, Саш?
- От меня-то что зависит? - так же горько вздохнул капитан Госконтроля Александр Пьяных. - Мне приказ пришел и все.
- За Иришкой присмотришь?
- А куда мне деваться? - вздохнул в ответ Пьяных. - Теперь я за нее в ответе.
- А помнишь... - вдруг вспомнил Афанасий Викторович.
- Помню, Фоня. Я все помню...
- Ты же брат мне, Саш...
- Молочный, - резко ответил капитан. - Я не виноват, что программа свингеризации выбрала нас.
- А я в чем виноват?
- Нету профессию выбрал.
Остаток пути они летели молча. Афанасий Викторович тупо смотрел в бритый затылок водителя и молчал. Молчал и Саша. А что тут было говорить? Только над домом учитель дернулся было, но капитан Госконтроля остановил его:
- Они уже в курсе. Они довольны твоим выбором. Сын хочет стать таким как ты. Жене уже подыскали замену.
Остаток пути Афанасий Викторович смотрел лишь на руки, скованные серебристыми браслетами.
- Выходим? - предложил капитан, когда флаер приземлился. Интересно, откуда взялось это слово "приземлился" на второй Луне четвертой Сигмы? Все же из древних мифах о колыбели цивилизации... Никакая другая теория, кроме мифолингвистической, не могла объяснить феномены "земли" в Космосе.
- Куда вставать? - огляделся Афанасий Викторович.
Флаер приземлился в небольшом, два на два гектара дворике, окруженном высокими стенами.
- А где хочешь, - пожал плечами капитан, после чего достал бластер.
Потом он повернулся к водителю и кивнул:
- Практикуйся, рядовой!
Водитель флаера вышел из сине-белой машины. Цвет неба и цвет снега... Цвета чистоты?
- Ты? - удивился Афанасий Викторович.
- Я, скотина ты такая, я! - зло сказал водитель, неуловимо похожий на капитана.
- Но я-то тут причем! Я же не подпадал под сокращение!
- Тихо, сын! - шагнул вперед капитан и отвел сыновью руку с бластером. - Успеешь...
Потом он шмыгнул носом и улыбнулся учителю:
- Фонь, ну ты же сам слышал министра. Что я могу сделать?
- Но там было всего двести тысяч! Я сам сканировал! И меня нет в проскрипциях!
- Меньше, Фонь. Меньше. Всего пятьдесят по Федерации. Пятьдесят тысяч. И ты - в списках. Министр, после выступления по визору, решил, что погорячился. На Госконтроле предложили число - пятьдесят. Решили по низшему пределу пересчитать. Генератор случайных чисел перетасовал учительских особей. Внезапно в проскрипции попал ты. Но это случайные числа, понимаешь?
- Понимаю. Но я...
- Стреляй, сынок...
- Сынок! Не на...
Сын поднял бластер:
- Это тебе за падежи. За спряжения! За склонения! Я ТВАРЬ, ПРАВО ИМЕЮЩАЯ!
И выстрелил.
А потом получил отеческий подзатыльник от капитана.
- Нельзя!
- Пап...
- Нельзя ненавидеть сокращаемого, сынок. Иначе ты сам сократишься.
- Да он меня задолбал своей филологией еще в седьмом классе!
- А сейчас ты не в седьмом классе. Пора уже повзрослеть, сынку. И садись на заднее сидение.
- Но почему, папа?
- Отчет пиши...
И троюродный отец приобнял двоюродного сына.
А на земле продолжали искрить и дрожать кабели, торчащие синими червями из разорванного тела.
- Он уже не мучается, сынок. Это просто рефлексы.
- Я знаю, дядьСаш. На тренинге сложнее было... Он тоже андроид? Как и мы?
- Ну не киборг же... Сам видел.
Флаер Госконтроля поднялся в синее небо...
Через это небо неслось троичным кодом:
"Атчет. Сим докладаваю, што абъект нумер стопиццот леквидирован в свези с праграммой сакрощенья. Прадалжаим роботу! Чесло. Подпис."