Аннотация: Возможно, это только начало длинной истории... Но ручаться не могу.
Я был в человеческой форме, и поэтому шел от метро. Будь я в другой форме, я бы и передвигался иначе, и в несколько другом пространстве, но к той же цели.
Едва я переступил порог кофейни, я снова стал собой, потому что таковы правила этого места, потому что это люди просто входили в обычную кофейню, а я переносился в иное пространство. Но это долгая история, а я устал, и у меня нет никакого желания... Просто примите к сведению - я снова стал собой.
Я повесил на вешалку свой черный плащ, который при желании легко превращался в кожистые перепончатые крылья. На вешалке уже висел серебристый нимб. Интересно, а зачем некоторые их снимают?
Хозяин нимба занял диванчик в углу и мило общался с рогатой девицей, которую я не знал. И знать не хотел, если честно. Она не производила впечатления приятной и интеллектуальной особы. Да и была совершенно не в моем вкусе.
Я сел на любимое место - высокий стул у окна. Узкий столик, похожий на барную стойку, а за ним - окно от пола до потолка.
Повинуясь моему желанию, по полу разлилось коньячное море. Волны иногда лениво лизали подошвы моих сапог, почти не пытаясь подняться выше.
В пузатой коньячной рюмке дрожал язычок пламени, отражаясь и множась в двойном толстом стекле. Я протянул другую рюмку назад и в сторону, и соткавшаяся из воздуха и аромата коньяка официантка с фиалковыми глазами наполнила ее пламенем до краев.
За окном был человеческий город. В нем царствовала ночь. Она превратила его во что-то иное. Даже люди иногда замечают разницу между дневным и ночным городом...
Над городом вальсировала пара. Уже в этой реальности... вернее... Это сложно и не важно. Кавалер был в черном как ночь - чернее, чем ночь - фраке. Дама была в серебристом платье, и с него падали вниз звезды, и таяли, не долетев до земли. Из окна можно увидеть сразу две реальности. Сюда можно попасть из обеих реальностей. И из мира людей, и из любой части нашего разделенного мира. Таково это место, таким оно было в свое время задумано... И мне здесь нравится. Это место, где мой плащ висит рядом с чужим нимбом, и это никого не удивляет. Это место, где нет добра и зла, здесь легко забыть о затянувшейся игре. Здесь собираются те, кто еще помнит, что это игра, и те, кто слишком легкомыслен, чтобы понять, что это игра всерьез. А в последнее время и те, кто не знает, что это игра, но недоволен ей.
Я бросил золотую монету танцорам прямо. По глади оконного стекла прошла рябь, когда монета пролетала через его.
Девушка поймала золотой кружок тонкой рукой, точеные пальцы мелькнули ослепительной белизной на фоне черноты неба, ее глаза встретились с моими, и я поднял рюмку огня, кивнув ей.
Она улыбнулась, отворачиваясь, а я сделал первый глоток.
Огонь моих глаз отражался в стекле...
Рядом со мной села девушка, которая не стала снимать нимб. Это немного раздражало меня - в кафе все еще было полно свободных мест, да и стол-стойку коротким не назовешь. Я не стал смотреть ее иллюзию. Она не нравилась мне.
Танцующая за окном девушка оглядывалась на меня. У нее был красивый профиль, и я сотворил луну, чтобы осветить его, за что был награжден еще одной улыбкой. В ее глазах плескались озера мрака.
Это был даже не флирт. Я не хуже ее понимал, что она даже не женщина. А будь иначе... Все равно. Элементарный дух и высший демон - это же идиотизм. И проблема не в том, что демон высший, а в том, что дух элементарный. Даже и не совсем личность. Совсем не личность?
Девушка с нимбом внезапно оживилась. Я обернулся. Демона, пришедшего в "Перекресток", я уже не раз видел. Не здесь, правда. Что о нем можно сказать? Ничтожество.
Он опасливо покосился на меня, явно полагая, что эта забегаловка - не место для древних и могущественных членов Совета.
Он - как и ангелша - не знал, что игра - это только игра. Зато он придумал себе другую игру - в диссидента. Это увлекательно и безопасно. Вот они - диссиденты. Он и она. Они встречаются здесь и ругают игроков.
Это не запрещено. Я даже не могу сказать, что это не приветствуется. Те, кто играл, не видели в этом ничего плохого, а те, кто заигрался, пока не придавали значения словам.
Бросить игру они не решались. Им это даже не приходило в голову. А если бы даже и пришло...
Это действительно не поощрялось, потому что слишком многие заигрались. Многие, но не я.
Естественно, эта парочка отсела за столик подальше от меня.
Этот смешной парень меня боялся. А еще больше боялся, наверно, что я втяну его в какую-то слишком серьезную игру.
Интересный, собственно говоря, факт. Если вдуматься, то даже парадоксальный. Да, я настолько древний, что был одним из тех, кто начал Игру, одним из тех, кто подписывал Договор. Разные и должны жить порознь, а мир людей может стать полем для большой Игры. Добро и Зло - это условности. Мы могли бороться друг с другом без всякого ущерба для обеих сторон. Это только игра. Пусть даже и с большой буквы.
Но почему те, кто начал свое существование, когда Игра была уже реальностью, когда миры были уже разделены, думают, что те, кто сочинял правила Игры, относится к этому так серьезно? Это для многих из них, молодых, наивных, Игра стала единственной реальностью, но почему я должен относится к ней серьезней, чем они? Я знаю, что это только условность. И они должны бы знать, но это только теоретически. Им всего-навсего когда-то говорили, что было иначе, и все реже напоминают об этом. Они не видели. А я - видел.
Игра - это просто развлечение для бессмертных.
Смешные они...
Они даже не знают, что я был одним из создателей "Перекрестка". Впрочем, я сам это никогда не афишировал... Как и все остальные.
Нас было тогда восемь. Нас и сейчас восемь, но это не важно... Нас было именно столько, когда возникла идей создать "Перекреток". По четыре существа от каждой стороны - так совпало случайно, но в этом было что-то глубоко правильное. И печальное.
Потому что Договор подписывало по двенадцать существ от каждой стороны...
До того существовали два подобных места - одно для бесед и одно для поединков. Но этого было мало, и мы понимали это.
Нас было только восемь... И даже не все были членами Советов, не все подписывали в свое время Договор. А если считать только тех. кто участвовал в создании Игры, то нас было пятеро. Не то, чтобы все остальные к тому моменту уже заигрались, но не все понимали, что такое место нужно.
Впрочем... У некоторых на "Перекресток" были большие виды, но не у меня. Я просто хотел, чтобы у меня было такое место. А вот в возможность нового объединения я не верю. И никогда не верил. Скорее уж будет еще больший раскол... Но как основу для будущего раскола с моим участием я это кафе тоже не рассматривал. Я ненавижу все эти многоходовые комбинации с сомнительным результатом.
Честно говоря, я не придавал слишком много значения таким вещам. Плохой из меня член Совета... Надо ввести запрет на прием в совет пофигистов. А то мы там такое устроим... Хорошую такую штуку - бардак называется. Предложить, что ли?
По-моему, "Перекресток" создавался только с одной целю - чтобы те, кто помнил, что это игра, что все на самом деле не всерьез, могли спокойно отдохнуть и пообщаться.
Иногда этого очень хотелось. В конце концов, по сути мы были одним народом, и то, что мы не могли ужиться, не значит, что нам не о чем было поговорить. К тому же с некоторыми представителями другого вида у нас сохранились неплохие отношения. Так почему бы и нет?
Никто не нашел приемлемых возражений, и "Перекресток" занял свое место между мирами. Позже мне приходило в голову, что нам просто повезло, что мы действовали слишком быстро, слишком нагло, слишком удачно выбрали момент - и все дело все равно висело на волоске... Но я могу и ошибаться. Возможно, тогда действительно никто не бы против.
А что касается самой Игры... Я не против. Мне нравится играть. Очень нравится, если честно.
Вот тому же Салаэрну - не очень.
- Хэйдж! - в его устах мое имя всегда звучало как-то неожиданно резко, как удар кнута.
Я обернулся с улыбкой.
- Салаэрн!
Парочка "диссидентов" забилась еще глубже в угол. Они без особого успеха попытались сделать вид, что их тут нет. Высший ангел - это тоже подарочек для них. Специальный.
Салаэрн снял нимб и метнул его, как будто это была чакра. Нимб с легким звоном повис на крюке над моим плащом. Интересно, а почему нимбы звенят? Никогда как-то не задумывался...
- Привет, - усмехнулся я.
Кстати, я не говорил, что Салаэрн - воин? Как, впрочем, и я. Но это только пустая формальность. Признание наших качеств и способностей в каком-то смысле. В свое время кому-то показалось, что воины могут понадобиться... К счастью этот кто-то ошибся.
Конечно, нас надо бояться, что некоторые из присутствующих и делали.
- Привет, - сказал он, садясь рядом со мной и изучая мою иллюзию.
- Неплохо, - одобрил он, и коньячное море лизнуло подошву его сапога.
Официантка с фиалковыми глазами принесла ему бокал чего-то серебристого, пахнущего свежестью весенних лугов. Запах приятный, но пить это я все равно не стал бы.
- Все бесишься? - спросил он.
- А как иначе? Скучно мне.
Он усмехнулся.
- Ты хороший игрок.
- К счастью, только игрок.
- Вот именно, к счастью. Игроков остается все меньше. Уже даже Саохал вызывает у меня сомнения.
- Давай не будем о грустном.
- Давай, - вздохнул он. - То есть... Помнишь, я говорил об убежище?
Я покачал головой.
- Ты снова вернулся к этой мысли.
- Да, и я хочу знать, что ты думаешь об этом.
- То же, что и тогда. Ничего не изменилось.
- Но надо что-то делать! Я не говорю о том. чтобы дробить мир, создавать третью силу... Если создать просто убежище? В собственном смысле слова.
- Это не решит проблемы. Я не спорю, что это возможно, но это не решит проблемы.
- Почему?
- Игра. Это будет убежище в первую очередь для тех, кто хочет выйти из игры. Понимаешь? Это окончательно уничтожит Игру. Не те условия, которые исторически сложились и многих не устраивают, а сам принцип. Мы разучимся играть. Даже те, кто не хочет выбирать, будет поставлен перед выбором. Кто-то уйдет. Не важно куда. И сейчас есть те, кто уходит... Но дело не в этом. Дело в том, что уходить станут больше, но большинство все равно останется. И будет три лагеря. Один - Добро, другой - Зло, и третий - ренегаты, которых одинаково ненавидят и те. и другие. А вам тогда борьба с себе подобными заменит и Игру, и все остальное.
- А ты?
- Я? Не знаю.
- Не говори, что у тебя нет плана.
- Нет. Есть смутные мысли.
- Знаем мы твои смутные мысли, - усмехнулся он. - Лучше уж говори сразу. Думаешь, я не помню, кто придумал Игру?
- А кто ее придумал?
- Не валяй дурака. Скромность тебе не к лицу. Это твоих рук дело.
- Глупости. Я не был первым, кто сказал, что можно устроить такую игру. Я не был первым, кто предложил устроить игру в мире людей. Эта идея носилась в воздухе, и я не помню, кто сказал об этом первым.
- Ты дурак или прикидываешься? В воздухе носилась не только эта идея. И так как ты, ее еще никто не излагал.
- Глупости. Даже Двадцати четырем об этом сказал не я. Кто-то говорил до меня... Я разве что объяснил популярно...
- Прекрати! - он уже смеялся. - Такое никто не говорил. Никто не собирал разрозненные идеи в стройную концепцию. Ты, наверно, уже не помнишь. как это выглядело со стороны.
- А как?
- Вносится Хейдж на Общий Совет, садится, никого не слушает. Витает по привычке в облаках. И в первом же перерыве начинает толкать речь. Хватает всех встречных, рассказывает про Игру, которая такая замечательная штука. И я тогда не понял - ты нарочно бросаешь намеки, чтобы все потом думали, что сами додумались, или это просто общие соображения, и ты не отдаешь себе отчет в том, как на это реагируют. После этого ты некоторое время посидел на Совете, а потом тихо свалил по своим загадочным делам, даже не дожидаясь очередного перерыва. На следующем заседании тебя, кстати, не было. А все обсуждали эту идею. Вносили предложения, согласовывали мелочи. А потом ты пришел и вроде как ни при чем. Тебя не интересовала ни слава, ни судьба идеи.
- Ну нет! Я хотел начала игры, и я был рад, что все так складывается. Но я не видел причин вмешиваться. И без меня разберетесь.
- Ну допустим... - согласился он. - Только знаешь, мне почему-то кажется, что ты что-то новое задумал. Только почему-то не хочешь говорить.
- Не хочу. И не могу сказать, что так уж задумал... Ты понимаешь не хуже меня - шансы, что игра останется игрой, невелики. Если кто-то не придумает выход, через какое-то время я не смогу оставаться в Совете. И вообще среди своих. Решения для всех у меня нет. Решение для себя - уходить. Видимо, к людям.
- К людям? Почему?
Я пожал плечами.
- Понимаешь, в идее убежища есть что-то... Не мое. Конечно, при определенных обстоятельствах я могу оказаться и там... Но ты знаешь - я не могу сидеть без дела и не хочу ничего слишком глобально-серьезного.
- Не знаю... Ты думаешь, это возможно?
- Откуда мне знать? Найти бы кого-то, кто уже ушел...
- А как их найти? К тому же это лучше делать не тебе и не мне. Воинам они не поверят.
Я кивнул.
Он некоторое время думал, вертя в руках свой бокал. Я в это время допил золотисто-рыжее пламя и вызвал официантку.
У меня не было ни малейшего желания вести все эти умные разговоры. Между нами было одно очень существенное различие - он всегда хотел блага всем, а я хотел только, чтобы меня в этой жизни все устраивало. Меня - а не всех!
- А может, ты и прав, - сказал он. - Для игроков это выход.
- Может быть. Поживем - увидим.
Мы некоторое время молчали. Потом он спросил:
- Ты все один?
- Как посмотреть, - улыбнулся я.
Неприятный разговор был закончен. К счастью.
А потом он ушел, а я остался сидеть. Иллюзорное коньячное море плескалось у моих ног, но танцующая пара за окном исчезла. Я бросил сквозь стекло еще одну монету, и она повисла медовой луной над городом людей. Я смотрел вниз. На человеческий город. Люди спешили от метро, они торопились, суетились... Это напоминало огромный муравейник. Мне было интересно там. Хотя все это было не всерьез... Не для нас, по крайней мере.
А впрочем, неважно. Если мне придется со временем окончательно переселиться к ним или в несуществующее пока убежище - это будет потом. Еще нескоро.
Официантка наполнила мой бокал новой порцией жидкого огня, стекло удвоило и утроило огни города, по коньячному морю пробежала легкая рябь, и первая звезда с рукава призрачной танцовщицы растаяла в воздухе, немного не долетев до троллейбусных проводов...