ПРИВОЗ, как известно, если не сердце Одессы, сердцем давно стал 7-ой км, так ее тоже весьма важный орган, без которого организм Одессы бы явно пострадал как в физическом, так и литературном смысле. Функция ПРИВОЗа не только переваривать привозимую продукцию, доставляя ее в кошелки одесситов и гостей города, но и ... развлекать.
А развлечься на ПРИВОЗе есть чем. Ведь здесь, как нигде в Одессе,зимой так тепло и душе, и под шубой, что снег под ногами тает, превращаясь в жидкую кашу. По этой каше бегут люди, иначе сзади напирающие могут опрокинуть зазевавшихся, даже тех, кто норовит что-нибудь купить на выстроившихся пестрыми островками прилавках. Конечно, можно бесплатно попробовать соленой капустки или корейской морковки, даже вытерев после того испачканные вкуснятиной пальцы, предложенной услужливым корейцом туалетной бумагой. Если, конечно, кто-то рядом не закричит: "Это студенты, гоните, их гоните".
Но наши Маша и Ваня давно вышли из счастливой поры студенчества, о чем тайком тяжело вздыхали, потому что именно в эти годы им удосужилось встретиться и больше не расставаться. Так, не расставаясь, Ваня с Машей и пришли на ПРИВОЗ за покупками. Но так как Ваня зарплату привозил в зеленых, а от них на прилавках, как от надоедливых мух отмахивались. Им видишь ли гривну подавай. Чужого доллара не признают, свою родненькую желают. То Ване ничего другого не оставалось, как найти банк.
А в банк Ване с Машей плестись ой как не хотелось, упарились под шубами, пока по Привозу шли, цены спрашивая.
- Ну мать, давай менять, - решился Ваня, увидев хрустящие зеленые огурчики на прилавке, всегда особенно соблазнявшие его на рынке.
Там, где обычно Маша меняла деньги у тетечек, когда Ваня в командировки уезжал, видимо был обеденный перерыв или милиция плановый рейд делала.
Долго ли коротко, а дошли Ваня с Машей чуть ли не до конца ПРИВОЗа, там, где молдаване и лица разных национальностей сигаретами торгуют. Тут Ваня глядь, табличка "Куплю доллары". Вот красота. Как раз то, что надо! Потянул Ваня Машу за рукав. Тут из-за таблички как по-щучьему велению мужик объявился, курс, прямо-таки сказочный назвал. Ахнули от неожиданности Ваня с Машей и вытянули свою родненькую, зелененькую. Только на секунду увидел свет американский президент, как был зажат в кулаке мускулистого менялы. Мускулы у него играли не только под щеками, жуя жвачку, но и на руке, быстро отсчитывая пачку купюр.
Маша уже раздумывала, что в первую очередь купит "яблочка" говяжьего на плов, лучка да морковочки и сливок густых. А Ваня... Ваня мечтал медленнее, поэтому заметил, что пальцы менялы вытворили что-то неладное, поменяв положенную Ване с Машей пачку на более тощую. Маша, несмотря на несущиеся мысли в голове, тоже это заметила. И не приминула заметить вслух, хором вместе с Ваней. К тому же Ваня не сдержался и выставил вперед кулак, пришедшийся прямо в нос валютчику. От такой встречи по лицу валютчика как морковный сок, потекла кровь. Маша в ту же секунду схватила его за кулак, в котором, как она заметила исчезла их сотенка и с женской ловкостью попыталась ее разжать, не забывая при этом громко и выразительно кричать: "Милиция! Люди, помогите, грабят", - что было почти правда, потому что откуда-ни-возмись, вместо призываемой на помощь милиции, на Ваню налетели такие же сбитые как у менялы, тела гру ппы поддержки. Ваня отбивался, успев еще пару раз съездить застывшему под женской хваткой Маши менялы. Со всех прилавков кричали УРА и в воздух чепчики бросали. Не каждый день увидишь подобное. Случайные и неслучайные прохожие тоже стали зрителями. Зрительный зал все ширился. Дальним уже приходилось вставать на цыпочки, чтобы видеть зрелище.
- Отдай! - ревела Маша, до боли сжимая посиневший кулак менялы, а второй рукой боксировала превратившуюся в расквашенную грушу физиономию обидчика.
- Отда-а-ай!- скандировала толпа зрителей.
- Отдай, - шептали, пролетавшие С ваниной подачи мимо упрямого кореша, парнишы из группы поддержки. Ваня, заметив морковные брызги на носу Маши уже не щадил никого.
- Отдайте мой доллар, - после очередного тумака взмолился меняла. Доллар, который он приготовил, чтобы вернуть клиентам в случае неудачи вместо сотки, исчез из второго кулака в продолжающемся столпотворении.
- На тебе мой доллар, - щедро протянул Ваня свою купюру, отвесив тумак еще одному желающему.
И только тогда меняла разжал кулак, освободив измятого президента. Маша подхватила банкноту и, вдруг наклонившись, подняла еще один, скомканный доллар, выкинутый каким-то чудом прямо ей под ноги. Менялы исчезли в мгновение ока.
А со стороны прилавка на Ваню с Машей обрушился шквал голосов: "Жадины! Это все из-за вас! В банке по низкому курсу не хотите менять!" "Чего сюда пришли, если знаете, кто тут работает, только покупателей разогнали!"
И вправду, покупатели, получив зрелище, уже не хотели хлеба и быстро покидали поле боя, оставляя продавцов с их товарами наедине.
Ваня зорким оком Сталлоне оглядел Машу, стер кровь с ее носа, как стало очевидно, кровь была не ее. Ваня оказался на редкость целым, не считая пропавших очков и взлохмаченной прически.
Под крики торговок и восхищенные взгляды благодарных зрителей, не даром выбрались на ПРИВОЗ, Ваня с Машей двинулись к другой, проверенной раньше точке обмена валют. Маша, размахивая кулаками бойцовски обозревала ПРИВОЗ. Но все было почему-то тихо, ПРИВОЗ спокойно торговал, пользуясь передышкой
между незабываемыми как для участников, так и зрителей развлечениями.
-
У кого что болит
И чего у нас боятся к врачам ходить. Это ж милое дело. Прийти, пообщаться, узнать какие болезни врач знает или не знает, какие лекарства выписывает, что советует делать. А так десятка два специалистов наберешь, уже и диагноз можно свой выводить, и лечение назначать и определять, что делать и что делать не следует.
Бывают врачи специалисты одного профиля, а есть и многопрофильные. Правда в этом они не признаются. Но всякий раз ждут случая, когда смогут проявиться.
Взяла как-то Маша дочку, у дочки живот в последнее время беспокоил, и аппетита не было, и повела ее к гастрологу, обследоваться. Шестилетней дочке само слово "гастролог" страшным показалось, она было кричать, что боится идти. А Маша ей ласковым голосом, мол, врач по животику погладит, язык ему покажешь, как в школе мальчишкам показываешь, вот и всех делов. Дочке это убедительным показалось. Вошла она, выждав очередь, без страха в кабинет с табличкой "гастролог". И вправду, тетечка совсем не страшная, сидит за столом в белом колпаке и таком же белом халате и пишет. И даже не смотрит, кто вошел. Села дочка на стул, привыкать стала, думает, когда язык тете показать сразу или потом.
Тут гастролог очнулась от своих вдохновенных писаний, взглянула на машину дочку. И пока Маша все диагнозы рассказывала, так в упор на дочку и смотрела.
- Ну-ка,- говорит дочке, - когда Маша закончила, - рот открой.
Дочка от неожиданности рот открыла, а про язык забыла. Посмотрела гастролог и чуть в ладоши не захлопала.
- Ой, да у вашей дочки зуб на одной ниточке, его вырвать надо.
Маша попыталась объяснить, что "Мы по поводу живота", но гастролог, выбежав из-за стола, уже из-за двери, крикнула:
- Подождите, я сейчас.
Маша посмотрела на дочку. А дочка на Машу. Язык дочка не показала, поэтому дело считала невыполненным и продолжала сидеть смирно, как договаривались.
Гастролог быстро вернулась с клещами в руке и заставила дочку снова открыть рот.
- Сейчас мы его, раз и все, - ликовала довольная врач.
Маша послушно открыла рот. Гастролог впилась щипцами в зуб. Дочка вскрикнула.
- Еще чуть-чуть, - жалобно попросила гастролог.
Дочка снова вскрикнула.
- Хорошо держится, - отступила гастролог, - ладно приходите в другой раз.
- А как же живот? - робко спросила Маша.
- А, - вдруг вспомнила врач, - травки попейте. А зуб наверно потом сам выпадет.
И вздохнув, она снова села за стол, углубившись в свои бумаги. Прием был окончен.
Вышли Маша с дочкой из поликлиники. И легко как-то сразу стало. И живот болеть перестал, и зуб на месте. Купили они по пирожку и домой пошли.
По блату, по дешевке
Без блата, говорят, никуда. Ни в поликлинику, ни в институт, а о квартире и говорить нечего. Как ее без блата отремонтируешь. Да и к тому же подешевке. Ремонт - муторное дело, особенно после жильцов, у которых квартиру приобрел, причем квартирку в старинном доме, можно сказать памятнике архитектуры. И решили Маша с Ваней время не тратить, руки не пачкать, и чтобы потом с тяжелыми вздохами не любоваться на свое произведение, нанять мастеров. Нанять известное дело - дорого. Да и выбрать из всего предлагаемого рынком услуг - дело тоже непростое. Ну ничего. Благо есть у Маши знакомые в Одессе. Они и посоветовали - какую де бригаду взять. На счастье Вани и Маши бригада только что освободилась, по словам бригадира, от дорогущего объекта. И так как по блату, проще говоря по знакомству, добродушно скинули плату за ремонт. Правда бригадир при осмотре купленного жилья вслух повздыхал, сколько работы предстоит и все по дешевке, на что Маша только улыбнулась про себя, договор то заключен, и обрисовав, какую она хочет видеть квартиру, отдала бригадиру ключи.
Несколько дней довольные Ваня и Маша даже не заглядывали в новое жилье, предоставив ее мастерам. Через три дня нетерпеливая Маша позвонила в квартиру, объяснив, что они собираются приехать, проверить как идет работа.
Подъезжая к дому, они уже слышали звонкие звуки ремонта: стучал молоток, трещала дрель, хлопали двери и ставни. В комнату то и дело вбегали рабочие, кто с ведром раствора, кто с рулоном обоев.
- Идет дело, - обрадовались Ваня и Маша и чтобы сильно не вдыхать запахи ремонта, быстро удалились.
Через три дня Маша опять соскучилась по новой квартире. Тем более по ее подсчетам что-то уже должно было быть сделано. Она позвонила, как прежде, предупредив о своем приезде, и прихватив Ваню, поспешила к дому.
Снова приятный сердцу шум встретил их. В сутолоке, царящей в квартире невозможно было разобраться. Правда, Маше показалось, что квартира теперь не намного лучше. И одна комната, даже стала казаться меньше. Маша нашла бригадира и поинтересовалась, что штукатурят мастера.
- Стены у вас кривые, мы слой лепнины наложили, немного нехорошо получилось, второй положили, теперь штукатурим.
- Лепнину? - вытаращил глаза изумленный Ваня, вы что с ума сошли?
По всем нехитрым подсчетам теперь стена заняла полметра комнаты.
- Зато стены ровные, - откомментировал бригадир.
Ваня только потряс головой, потому что аргумент выглядел впечатляющим.
- А почему здесь обои зеленого цвета, - заглянула Маша в спальню, - я же показывала какие выбрала, голубые с узором.
- Дело в том, что голубых не было, - развел руками бригадир, - а зеленые тоже будто ничего, как в лесу.
- Ну знаете ли... - начала Маша. Но Ваня подхватил ее за руку и вывел из квартиры, потому что долго вдыхать запах ремонта было вредно. А тем более второй слой обоев уменьшил бы и спальню.
Маша хотела сказать и про узор на потолке, который она просила оставить, как старинный фрагмент, который немилосердно сбили и оштукатурили.
Неделю Маша пила корвалол и ждала окончания ремонта. Сроки уже подходили к концу. Не выдержав, Маша, не дождавшись Ваню с работы, уже без звонка поехала в квартиру.
Ее удивила царящая вокруг тишина. Ни рабочего молотка, ни труженицы дрели слышно не было. Не было в комнате и рабочих, несмотря на то, что окончания ремонта еще никому и не снилось. Никто ее не встретил в коридоре, таком же обшарпанном, как и в прошлый раз. В комнате на стуле отрешенно сидел рабочий.
- А вы кто такая? - спросил рабочий усталым голосом, - Чего вам здесь надо?
- Мне надо? Кто я такая? - взревела Маша, - это у вас так работа идет?
Рабочий вскочил, не зная куда себя девать.
- Где бригада? - продолжала орать Маша, обозревая зеленые стены и недооштукатуренную лепнину. - Вот, что значит вас не предупредить.
Она вошла в ванную и на минуту перестала кричать.
- Это что? - гаркнула она на следом зашедшего рабочего, показав на кверху торчащий на трубе кран и валяющуюся раковину.
- Сам не знаю, - признался он, - меня вызвали краны ставить, а сами смотрите как трубы поставили: сливная выше той, что подает воду.
- Мда, - только сказала Маша и развернувшись вышла из квартиры.
С тех пор Маша больше ремонтом не занималась. Ваня нанял мастеров, хотя и подороже, но без знакомства и блата. И через неделю они въехали в новую квартиру, правда уже без старинного узора на потолке и зелеными, как в лесу, обоями.
Купи-продай
(фельетон)
Заработал Ваня деньжат. Каким способом, не про то сказ. И решили они с Машей свою двухкомнатную квартиру продать, а трехкомнатную купить.
Прознала Маша, что есть специальная фирма, которая всего за десять процентов все быстренько устроит, то продаст, это купит,и глазом не успеешь моргнуть. Надо только сказать свой номер телефона и клиенты как пчелы на мед слетятся. Посоветовались Ваня с Машей, на том и порешили. Дали свой номер телефона рыжеволосой Аллочке и сидят, ждут. Только ни ответа, ни привета. Подождала Маша два дня, пришла на фирму. А там говорят Аллочка уже не работает. И голубоглазая Анечка опять телефон просит. Ну уж нет. Не сдержалась Маша, пошла с горя газет накупила: и ОГО, и Маклера, и Авизу, и даже "Город" в глянцевой обложке, все что улыбающаяся киоскерша по недвижимости предложила. Открыла Маша раздел: "продам", и ахнула, открыла "куплю" и ахнула. Объявлений, невооруженым глазом не охватишь, и предложений!!! Маша две газеты Ване, две себе, очки - Ване,очки себе. Дети из школы пришли, обеда нет, посуда грязная, а мама с папой газеты друг другу читают. То Ваня вскрикнет: "Эврика" и давай вслух про трехкомнатную. То Маша в ладоши забьет, и взахлеб сразу десяток предложений. Дети сначала думали, что родители играют, а ближе к вечеру волноваться начали. Тут Маша газеты отбросила, хотя нелегко это было. Уж больно они занимательные. Но глаза от слез защипало. Села Маша на телефон и давай по отмеченным галочкам названивать. А ей оттуда вежливо: Оставьте телефон, вы попали в агенство. Попав на десяток агенств, делать нечего, доверилась Маша. А там и Ваня, Машу сменивший, стал названивать. Вообщем договорились. На завтра три просмотра назначали. Шутка ли. Только начали, а уже три квартиры нашли. Хоть завтра переезжай.
Накормила детей Маша, отправила назавтра в школу и давай С Ваней на просмотр. Все, как надо на остановке с пышной Татьяной встретились. Она не переставая говорить, обрисовывала прелести квартиры. Маша уже была согласна купить, как переступила порог и ахнула.И Ваня, кажется тоже. Даже попятился от неожиданности увиденного, споткнувшись о заслонившую выход Таню.
- Вы че ж это, - расшумелась Таня, - всеж для вас. Ну то что потолок черный, так это пожар был. А тены мокрые, соседи вчера затопили. Ну а то что канализация...
Но Ваня и Маша уже бежали на следующий просмотр, к следубщему агенту.Или как они себя почетно называли - риэлтору.У них в аненстве говорят еще и новые скоро заведутся девелоперы, тогда точно дело пойдет на лад. Как Маше рассказали, они сами дом построят и Маше с Ваней продадут, и ни какой мороки. Но Ване хотелось уже построенную квартиру и побыстрей. Поэтому всю неделю они с Машей ходили по просмотрам и выбирали. Их двухкомнатную квартиру в каком-то агенстве уже продали, и Маше три дня как звонили новые жильцы и требовали освободить квартиру. Маша бы освободила, тем более ей сообщили, что квартира заавансирована, но идти им с Ваней было некуда. Она судорожно перебирала газеты, путаясь в просмотренных и непросмотренных объявлениях, агенствах, риэлтерах, маклерах и остальных услугах сферы недвижимости.
В Понедельник утром к Маше позвонил участковый с двумя бородатыми и попросил выселиться к среде. Бородатые показали Маше документы. Маша позвонила Ване. Потом пришли из агенства и тоже показали какие-то документы и передав аванс, подтвердили, что выселиться надо к среде, иначе всех денег Ваня с Машей не получат, потому что начнет действовать счетчик.
Переселиться решили к Ваниной среде, которая проживала в коммуналке. Но до этого Маша снова купила газеты. Объявлений о продаже квартир практически не было. Маша позвонила в агенство. "Как вы не знаете?" - удивились в агенстве, - вводится новый налог на оформление недвижимости, клиенты сняли квартиры с продаж, ввиду подорожания.
- Не может быть! - закричала Маша. Но из квартиры уже выносили мебель. А Ваня растерянно сжимал пачку только полученных купюр.
- Ничего, - жал Ване руку риэлтер, если что после подорожания, как минует кризис обращайтесь к нам в агенство, у нас должны быть приличные однокомнатные чешки.
Так Ваня и Маша поселились в однокомнатной. И Ваня снова поехал на заработки.
Телефона, телефона...
Приехала раз Маша к Адаму с Евой в гости. Перед самой Одессой, как поезд понесся мимо сверкающих огнями многоэтажек, у Маши отчего-то громко забилось сердце. У нее было два хороших чемодана не только с виду, но и по весу. Везла она гостинцы племяшкам, полгода их с лета не видела, ну и как положено домашненького на стол поставить. Телеграмму она дала, телефоны у нее в записной книжке были, и домашние и мобильные. Так что чего переживать. Но сердце отчего-то билось. И сильно.
Соседи по купе любезно предложили помочь, но Маша отказалась. Что там вынести чемоданы на перрон, где ее должны ждать. Однако несмотря на заполнившийся встречающими перрон, лиц Адама и Евы Маша не узнала. Потому что их не было. Маша подождала немного, отвергая все более настойчивые просьбы носильщиков и возильщиков помочь довезти поклажу. И когда поняла, что отбою все равно от них не будет, подняла свои чемоданы и пустилась в путь к вокзалу. Она еще вглядывалась в лица бегущих навстречу опоздавших к приходу поезда. Но Адама и Еву все не узнавала. Передохнув пару раз, вдыхая уже морозный не по-одесскому ночной воздух, Маша, наконец, добралась до таксофона. Конечно перед этим она не одну минуту постояла у киоска, выбирая из всего радующего многообразия телефонных карточек, самую выгодную за 6 рублей. Киоскер вдохновенно объяснила своей покупательнице, что с их таксофонов по карточке можно звонить хоть на край света, не то что по городу или на мобильный.
Маша еще раз оглянулась на вокзал, не промелькнут ли спешащие за ней Адам и Ева, и распечатала карточку, вставив ее, как говорила инструкция в положенное для нее место. Таксофон сразу засветился, представляясь Маше "Телекарт - 121". И сообщил Маше, что карточку она купила правильную, несмотря на то что в Одессе, и попросил набрать номер. Маша спешно раскрыла телефонную книжку и стала набирать. Пошли гудки. Долгие, тянущиеся. Маша набрала еще раз. Потом еще раз. Листнула книжку и стала набирать длинный номер мобильного. На что телефон странно моргнул и признался, что такого кода не знает. Маша с удивлением посмотрела на телефон, и перешла к другому, благо он находился рядом. Но он в знак солидарности с соседом, даже не поприветствовал Машу, оставаясь темным и мрачным. Третий отказался принимать карточку. Четвертый заявил, что карточка пустая, повергнув Машу в полный нокаут. Маша обошла все это телефонное семейство, почесала затылок и подняв свои чемоданы пошла с испорченной карточкой к киоску. Киоскерша на заявление Маши совсем не удивилась и посоветовала позвонить с другого телефона. "Они у нас на каждом шагу".
"Нет уж, - подумала Маша, - лучше куплю другую карточку, подороже". Она уже была наслышана о подделках с Большой Арнаутской, которые продают подешевке. Она спустилась в подземный переход и приобрела карточку за 7 рублей. К обманувшим ее телефонам ей возвращаться не хотелось, и она пошла дальше. Выждав очередь у одинокого телефона, по которому, к удовольствию Маши, все быстро дозванивались, она распечатала новую карточку и набрала номер. Домашний телефон Адама и Евы снова не отвечал. На мобильный же шли короткие гудки. Маша обрадовалась. Значит Адам с кем-то говорит. Ей надо только подождать. А пока она решила проверить первую карточку. Телефон согласился звонить и по ней. На другом конце взяли трубку.
- Адам! - закричала Маша, - я на вокзале.
- Вы куда звоните? - сказал ей голос, похожий на Адама. - Это зоопарк,.
- Извините, - Маша повесила трубку, недоумевая, как она могла ошибиться, набирая номер.
Она еще раз нажала кнопку восьмерки, но откуда-то раздавшийся голос, раздраженно сказал ей "вызывайте телефонистку", на что Маша кинула трубку, и голос сразу замолчал.
За Машей уже стопилась очередь, видя, что ей удается с кем-то поговорить. Маше стало неудобно задерживать очередь. Она взяла чемоданы и пошла искать другой телефон. Завидя знакомые очертания таксофонной будки, она кинулась к выстроившимся в ряд близнятам. Но ухватиться и приложить к уху было нечего. Все они, как один стояли без трубок. Маша печально осмотрела их и, подняв чемоданы, зашагала дальше. По дороге ей встречалось много таксофонов, как и обещала киоскерша. Маша знала, что одних зовут Телекарт - 121, других Телекарт - ХХ1, третьи были старенькие, серенькие, обшарпанные советского образца с круглым циферблатом с едва угадываемыми, полустертыми цифрами. Их Маше было жальче всего, несмотря на то, что после восьмерки они беспомощно молчали, не зная что ей сказать на это.
Маша пыталась дозвониться с каждого. Уже не потому что надо было. А узнать, что же скажет следующий. Ей говорили, что таких номеров не существует, что номер занят, что абонент временно не доступен или срываясь на первой цифре навсегда замолкали.
Она уже подходила к знакомому дому, как увидела возле него парочку таксофонов. Вернее о существовании одного из них можно было только догадываться, потому что от него воспоминанием висели только провода. А другой соседний, синий, новенький был даже с трубкой. Видимо все-таки что-то уцелело в этом раю. Перед тем, как войти в подъезд к Адаму и Еве, Маша решила испытать и его. Телефон словно проснулся, засветился. Быстро реагируя на танец машиных пальцев по клавиатуре, отчаянно набрал номер. И вдруг Маша услышала голос Адама. Она не поверила своим ушам.
- Бог ты мой, Маша, как ты сама, здесь, с этими чемоданами?
- Адам ты где? - крикнула Маша в трубку и обернувшись на детский визг, увидела племяшек, несущихся из-за угла ей навстречу и Адама, разговаривающего с ней по мобильному телефону. Ева степенно шла за своим семейством.
"Все-таки дозвонилась", - облегченно вздохнула Маша, успев повесить трубку таксофона, перед тем как два отпрыска Адама и Евы повисли у нее на шее.
Как я кастрюлил
В Одессе все кастрюлят. Дело это выгодное. Ни в одном городе такого нет. Все друг другу жить дают, всем есть работа: и таксующие таксисты, и на маршрутах маршрутчики, и те, кому покастрюлить охота.
Вот и я решил бюджет свой поправить. Бензина на километров сто оставалось, день только начинался, выехал из дома с самой что ни на есть целью покастрюлить. Только выехал смотрю - пассажир с протянутой рукой. Я к нему. А он от меня как к маршрутке метнется. Посмотрел я им вслед, дальше поехал. Пассажиров на обочине видимо-невидимо. Но хоть бы кто руку поднял. Гляжу в оба. Тут, смотрю два парня на меня уставились и пальцем остановиться велят. Остановился.
- На Островидова, Вишневую, червонец.
Обрадовался я, первый заработок и сразу червонец. Еду, а душа ликует. Считаю, это сколько ж за день может выйти, если по червонцу. Довез их до Островидова. Жду, когда расплатятся. Но один вылез, а второй сидит.
- Давай, - говорит, - на Вишневую.
Растерялся я малость. Сроду такой улицы не слышал. Но десятку ж просто так не дадут. Поехал. И между прочим так спрашиваю.
- Это переименовали в Вишневую.
- Ну да, - говорит.
Еду дальше, сам не зная куда. Спрашиваю.
- Тут как лучше направо или налево?
Тут пассажир ожил, на дорогу посмотрел и давай мне, как штурман указывать. Какие-то незнакомые улицы пошли, горки вверх-вниз, ямы-канавы. Встречные чего-то сигналить начали. Наконец, пассажир возле магазина сказал остановить. И червонец протянул. Я уже и забыл о вознаграждении. Смотрю, где это я. Как выбраться в город. Вышел из машины. А она чего-то на бок накренилась. Колесо как блин на асфальте лежит. Не зря сигналили. Это я со пробитым колесом километры мотал. Делать нечего. Поменял на запаску. Развернулся поехал. Вот, думаю, взять бы кого-нибудь подвезти, он бы и дорогу указал. Только на улицах и людей то не видно. Увидел бабку, торгующую семечками, спрашиваю, как выбраться. Ну она показала, как автобус тут едет. Да хоть как. С грехом пополам выбрался.
Теперь бы СТО найти, - думаю, еще раз проколюсь, уже никуда не выеду.
На СТО за восемь гривен поменяли колесо. Жалко первый заработок, да что поделаешь. Решил - на дальние расстояния возить не буду. И на всякий случай за две гривны еще карту Одессы приобрел со старыми и новыми названиями.
Выехал снова на дорогу. Пассажиры на обочине руку тянут. Я - тормозить. А передо мной жигуленок тоже по тормозам. Забрал пассажира. Еду дальше. Смотрю, на другой стороне дороге трое тормозят. Вот это улов. Недолго думая, разворачиваюсь, и за ними. Только их не слуху ни духу. Как корова языком слизала. Не успел... Опередили...
Да, думаю. Первый блин комом. День сегодня, неудачный. Пора домой. Тут как по мановению волшебной палочки женщина с ребенком. Подвез ее, хотя сам в это не поверил. Только высадил, еще двое ко мне садятся . Этак, думаю, бензин окуплю. Довез их до украинского театра, дает мне парень десятку, а девчонку, говорит к Ласточкиному спуску отвезешь. А чего там везти! Только отъехали от театра, девчонка мне: "Останови, никуда я не поеду". Остановился я.
Пришлось ей сдачу давать, так бы просто не вылезла. Только положил деньги в бардачок, тут ко мне дядька ломится. Я ему на радостях отрыл.
- Ты что, - говорит, - перебиваешь? Я тебе сосунку...
Посмотрел я на его кулак... Он дверью хлопнул, и к своему такси направился.
Выехал я опять на дорогу. Еду, таксистов не обгоняю, маршруткам дорогу уступаю, сомнительных пассажиров не беру. Если что по карте дорогу нахожу. И пассажиры какие-то понимающие. Посмотрят, как я с картой тружусь. Названия улиц то все поменяли. И давай советовать. Вообщем весело получалось. И пассажирам во время дороги было чем заняться, вспомнить что и где, и как лучше проехать. А то и про исторический памятник рассказать. Так, что я город свой по-настоящему увидел, и узнал до чего ж он замечательный. А то, что заработал, как раз подкрепиться и мне и машине хватило.
Но разве в этом дело!
На бога надейся, а сам не плошай.
Трудно жить человеку без веры. Хоть в кого-нибудь, а верить надо. А не то ни небес над головой, коим молитву возносить, ни почвы под ногами, на которой светлое будущее строить. Неважно, как божество будут звать, хоть Кришна, хоть Будда, хоть коммунизм, об Иисусе и заикаться даже не будем, но причаститься к какой-нибудь конфессии все равно, хоть для вида, но придется.
В советское время Маше с Ваней насчет этого вопроса было легче. Правда и сейчас Ваня не страдал, продолжая традиции атеизма и веря только своим рукам и голове. Маша бы тоже не страдала, внимая примеру Вани, но вот, проходя мимо только построенной на их улице церкви ее не раз брало сомнение. А не зайти ли. А когда слышался колокольный звон, то и крестилась невольно. В далеком детстве Машу крестили, но как то сумбурно. О крестных родителях, которые крестили всех детей со двора за раз, Маша так и не узнала. Только помнила, что поп, от которого пахло как-то не по божески, отрезав ей изрядный клок челки, полез после того на чердак гонять голубей.
Однажды в юности Маша, почувствовав в себе силы необъятные, решила исповедаться и пошла в монастырь. На исповедь была очередь. Маша в волнении перед предстоящим обошла церковь. У двери к ней обратился только что вошедший поп:
- Доченька, спинку мне не разомнешь?
Маша так испугалась, что выбежала из монастыря и потом долгие годы не показывалась у алтаря. Хотя душе все чего-то не хватало.
Так бы и мучалась Маша, если бы во время командировки Вани, не приехала его сестра.
- Как же ты без бога то, - удивилась она, - от того и все беды твои, и немедленно потащила ее в церковь, где повесила невестке на шею крест и вручила иконку. Вечером Маша с ужасом узнала, какая она грешная, что "гореть ей в аду, из котла не вылазия". Из холодильника были выгребены мясные деликатесы и сброшены в альфатер на радость бомжам, не соблюдавшим пост. Всю ночь Маша била поклоны и каялась то ли иконе, то ли сестре, которая похаживала с важным видом и тяжело вздыхала.
- И жилплощадь не расширишь, и мужа потеряешь, коли вере не придашься, бог все видит, все сделает, только молиться надо, - напутствовала сестра. Маша еще усерднее била поклоны и молилась об отсутствующем Ванечке.
- А теперь бы хорошо по святым местам пройтись, - позевывая объявила сестра на рассвете. Ваню уговорить надо, половина грехов с него сойдет, коли нас повезет.
Приехав домой, Ваня сначала испугался запаха горелого и чуть не бросился тушить повсюду горящие свечки. Маша с его сестрой на коленях били поклоны. Повсюду стояли иконы, церковные книги.
- Вы че? - недоуменно посмотрел на них Ваня, - тронулись?
- Не греши, окаянный, пост идет, бог все видит, - шикнула на него сестра.
А Маша, не поднимая глаз, перекрестилась:
- Тебе тоже исповедаться надо. Бог нам поможет. А то сколько корячишься, а все в однокомнатной квартире сидим. Надо нам по святым местам съездить.
Ваня почесал затылок, пораскинул мозгами и решил методом диалектического анализа, что раз так дело пошло, лучше уж по святым местам, чем сразу так исповедаться.
Ранним утром, Ваня завел мотор, посадил двух паломниц и отправился в святое место. Ехать до него оказалось в пять раз дольше, чем предполагала сама Ванина сестра. После командировки Ваня планировал машину кое-где подремонтировать, глушитель в дороге пришлось веревками приматывать. Но раз бабоньки захотели, то че им противиться.
В монастыре паломницы помолились, мощи поцеловали, воды и земли святой набрали, накупили литературы церковной и безгрешные и освященные, отправились в обратный путь. Но не успели они отъехать от святого места, как машина подпрыгнула, затарахтела и стала медленно останавливаться.
- Приехали, - сказал Ваня.
- Бог поможет, - сказала сестра и зашептала молитву. Маша повторяла за ней.
- Сейчас водой святой обрызгаем и поедем, - сестра вылезла из машины и стала кропить капот. Маша вылезла следом.
- На колени, - крикнула ей сестра, - и молись, бог нас видит.
Маша послушалась.
Сестра перекрестила колеса, фары, бензобак, номер, Ваню за рулем, наблюдавшего за ее действиями, посыпала землей под машиной, встала рядом с Машей на колени и зашептала молитву. Ваня оглянулся в ожидании чуда. Но ангелы не сошли, святых сияний не загорелось, машина, как мертвая стояла на месте.
- Тфу, ты, - плюнул Ваня, - а ну давай в машину, - загнал он монашенок и полез доставать инструменты. Через полчаса глушитель был примотан, машина заворчала и двинулась в путь. Паломницы, тихие, как мыши сидели на заднем сидении. Маша теребила крестик и всю дорогу, не проронив ни слова, смотрела в окно.
В тот же день Ванина сестра уехала, забрав с собой книги и иконки. Ваня купил ей билет, так как деньги у нее были на исходе. Маша проводила ее и, вздохнув сказала: Ну с богом. А сама подумала:
- На бога надейся, а сам не плошай.
"Спасение"
Все бы было ничего, если бы Ваня в который раз не отправился с друзьями в баню. Маша мечтала провести с ним выходные, приготовила его любимые котлеты, а он променял ее на какую-то парную. Причем парная - женского рода, - подумала Маша. И кто знает, кого он там увидит, или уже увидел или видит постоянно. Маша сидела и роняла в холодный бульон слезы. Слезы бежали по жилистой ноге курицы и растворялись в желтых веснушках жира.
Неожиданный звонок заставил ее подпрыгнуть. Неужели передумал, - кинулась Маша к двери. Но за дверью стояла соседка Надя.
- Все плачешь, - заметила Надя, - я же говорила, подлец.
- Угу, - всхлипнула Маша.
- Я тебе кое-что почитать принесла, - сказала Надя и вручила очередную брошюру о хорошей жизни, которые Маша вместе с подаренной ей библией, складывала в туалете под тумбочкой, чтобы ни дай бог Ваня не увидел. Брошюр она не читала, потому что вообще ничего не читала.
- Я советовалась с пастором, как тебе поступить, - сказала соседка.
Маша пожала плечами.
- Ты же не хочешь разводиться? - спросила Надя.
От этого у Маши еще горше закапали слезы в бульон.
- Ну вооот, - протянула Надя, надо его попросить.
- Кого? - посмотрела на нее Маша.
Надя вскинула глаза вверх.
--
Бога, что ли, - уточнила Маша.
--
Он всегда поможет. Только надо попросить и поверить ему. Вручить себя Господу, - наставительно сказала Надя.
- Так и поможет, - засомневалась Маша.
--
Если поверишь, - развела руками Надя и процитировала, - Ищите и найдете, идите и прийдете, молитесь и откроется вам.
Маша посмотрела на брошюру и вздохнула.
--
Послушаешь меня, все будет хорошо, - сказала Надя. Маша всегда ее слушала, потому что не хотела обидеть, поэтому Надя и говорила. - Идем сегодня ко мне. Пусть он в одиночестве осознает, что ты значишь для него. Мои сегодня уехали на дачу. А у меня завтра суббота. Мы по субботам на богослужение ходим. Пропускать нельзя.
Маша подумала и согласилась. Она полезла в холодильник, чтобы взять с собой котлет на ужин.
--
Котлеты свиные? - спросила Надя.
--
Ну-да!
--
Тогда не бери, - запретила Надя, - свинья самое грязное животное. - Лучше бульйончика куринного.
Маша взяла бульон в банку, пару кусочков хлеба и впридачу оладушков, которые так старалась, выпекая для Вани.
Закрывая дверь, она со злорадством подумала, каково будет Ване, когда он обнаружит, что ее нет дома. Вот здорово Надя придумала.
У Нади Маша расставила съестное на столе. Сегодня, как обещала Надя, свершится. Что именно, Маша не подозревала. Она всегда с пониманием выслушивала Надины речи, как правильно надо верить, но спасаться не спешила.
В комнате Нади уже сидело трое человек: два мужчины и женщина. Они поздоровались и продолжили вести беседу. Как поняла Маша спорили они о том, поверила ли Мария в спасение Христа или нет.
В кухне Надя осмотрела Машу с ног до головы и сказала:
- Сей час ты узнаешь, что такое истиная вера. На тебе крест есть? - спросила Надя.
Маша кивнула.
--
Сними!
Машу, как топором срезало.
--
Я ж крещенная.
--
Кем ты крещенная? Ты что спастись не хочешь? - Надя рванула крест с Маши. Маша в ужасе прижала его к груди. Спасаться без креста ей сов сем не хотелось.
- Как знаешь, - Надя села за стол и демонстративно принялась за холодный бульон.
Маша смотрела на Надю и думала, что Ваня наверно пришел, а ужинать, кроме холодных котлет, нечего. Сидит он голодный, о ней думает. А она здесь зачем-то. Спасается. Она встала, одела плащ и выбежала из Надиной квартиры.
В ее окнах света не было. Маша поднялась по лестнице. Дверь была открыта. В темной прихожей Маша споткнулась о разбросанные ботинки и вошла в комнату. Ваня спал, сидя на диване. Маша подошла к нему и села рядом, обхватив его руками.
- Вот оно, мое спасение, - подумала про себя Маша, уткнувшись в могучее теплое плечо и удивляясь, как она чуть не совершила самую глупую в своей жизни ошибку.
А мы пойдем другим путем
(фельетон)
В последнее время Маша ходила по улицам и вздыхала. Увидит босоного мужика на дороге на первой полосе газетки, которую ей бесплатно всучат в руки зарабатывающие студенты, и вздохнет. Или остановится у молоденькой девушки, которая с тихим обожанием просит написать, какое место отремонтировать будущему депутату, а пока кандидату. И пока Маша думает и пишет на предложенном листочке, девушка уже держит наготове брошюрку с добрым лицом кандидата. Маша берет ее. И вздыхает. И держась в трамвае за приделанные на поручнях ручки с напоминанием, за какого кандидата держаться, тоже вздыхает. Да и как не вздыхать. За кого теперь голосовать то. Когда ее Ваня вздумал баллотироваться в депутаты, Маша знала за кого. Ваня тогда верил, что, став депутатом, он покроет Одессу хорошими дорогами и заставит налоговых чиновников уйти на 5 лет в отпуск. Но покрыть Одессу можно чем угодно, только не дорогами. И с чиновниками дело обстояло не лучше.
К тому же Маша сама видела и слышала, как специалист по пиару, слово для Маши так и оставшееся непонятным, говорил, чтобы Ваня забыл свои мечты и действовал, как положено кандидату в предвыборной гонке. Ваня должен был выбрать контингент, тоже непонятное слово, электората (еще одно), на который будет действовать добрыми делами. Вот, например, детскую площадку до выборов успеть построить, пару беседок для мам, артистов контингенту электората бесплатно показать. Ну и руками, как надо поводить, добрым словом услужить, поддакнуть, где надо, пообещать. Что ему с того. Говорят же, обещанного три года ждать.
Или имидж(и що це такое) создать. Например, свойского парня, который и людям, и себе, и с правительством не очень в ладах. Вообщем, все как надо.
И по секрету, Маша, сидя в шкафу все хорошо слышала, пиарщик сказал, что Ваня, когда в депутаты попадет, свои мечты быстрехонько забудет. И свое дело настоящее начнет. А иначе, зачем в депутаты лезть. Ваня, узнав это, глубоко призадумался и сошел с дистанции, решив идти другим путем. С тех пор Маша уже не знала, за кого будет голосовать
Как Маша поняла, кандидаты, как и люди, делятся на кричащих, показывающих и достающих. Маше кричали на ухо в маршрутке, с трибуны телевизора. Показывались на уличных щитах, в трамваях, выглядывали из окон троллейбусов. Маша доставала их лица из сумочки, складывала на тумбочке. Иногда она читала отзывы о кандидатах ветеранов войны, пенсионеров, добрых мам и восторженных сотрудников по цеху.
Весь город говорил, кричал, показывал, рассказывал. Круглолицые лучезарные кандидаты смотрели с каждого угла и слепили глаза. Маша закрывала их и попадала ногой в трещину на асфальте. Спотыкаясь о выбитые булыжники улиц, вдыхая гарь предвыборного города, она возвращалась домой, на свою затененную кронами кленов и каштанов улицу, где Ваня с сыновьями асфальтировал дорогу.