Исхизов Михаил Давыдович : другие произведения.

Надо помочь Ральфу

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Максим Корабельников снова в параллельном мире. И снова отправляется, со своими друзьями, в опасное путешествие. На этот раз надо помочь всему Гезерскому герцогству, против которого собирает войско очень плохой волшебник.

  
  
  
   Н А Д О П О М О Ч Ь Р А Л Ь Ф У
  
   Книга первая.
  
  ПАМЯТНЫЕ МЕСТА И ВПЕЧАТЛЯЮЩИЕ ВСТРЕЧИ
  
   "Когда путешествуешь, то самое приятное,
   это встречи с другими путешественниками. Во
   время таких встреч вы узнаете много нового, и
   это чрезвычайно обогащает ваш интеллектуальный
   багаж".
   Джо. Джи. Джаспер-Сидоренко.
   Командор многих орденов, капитан
   второго ранга, путешественник и
   картограф.
  
  
  
  Библиотека место особенное. Длинные ряды полок, а на них книги. Книги, книги... Громадное помещение, и куда ни посмотришь - везде книги. Только книги. Большие и маленькие, тоненькие и толстые, старые и новые. Очень много книг. Очень... За всю жизнь никому столько не прочитать. А возле стен высокие двухэтажные дубовые шкафы, на полках которых разместились редчайшие старинные фолианты: солидные, тяжелые, в толстых обложках из кожи, или потемневшего от времени картона. К этим, работники библиотек, относятся очень бережно. В фолиантах мудрость, которую лучшие умы копили веками. Не каждому дано ее понять, не каждый может ее усвоить. Умных, в наши дни, надо думать, тоже немало. Но эти книги, даже умники, почему-то не читают. И вообще, редко кто заходит теперь в фундаментальную библиотеку Гезерского герцогства. Сюда заглядывают, пожалуй, только те, кто еще в детстве был приучен любознательными родителями к чтению и неосознанно для самого себя, стал адептом древнего культа поклонников книги. А их мало. Поэтому тишина здесь особенная: "библиотечная тишина". Посетители стараются ходить бесшумно, разговаривают вполголоса.
   Максим медленно открыл дверь, осторожно перешагнул через порог. В читальном зале - ни единого посетителя. Но за массивным, покрытым зеленым сукном столом, как обычно в эти часы, сидел в высоком кресле сам шеф-директор библиотеки, дракон Эмилий Бах. На правой стороне стола возвышалась аккуратная стопка книг, в ярких цветных обложках, на левой покоились какие-то бумаги, прижатые, искусно вырезанной из камня, статуэткой оскалившего зубы краснохвостого скрейга. А перед шеф-директором возлежал раскрытый фолиант. Но смотрел дракон не на страницы древней книги, заполненные крупными рукописными буквами и украшенные небольшими цветными рисунками, а куда-то вверх, в потолок.
  Максим тоже глянул на потолок, но ничего особенного там не обнаружил. Потолок, как потолок. Пора бы и побелить.
  - Привет! - окликнул он дракона.
  - Привет! - машинально отозвался Эмилий. Какое-то время он продолжал изучать потолок, затем повернул голову и посмотрел на вошедшего. - А Максим...
  - Он самый, - подтвердил гость. - Что-то тихо у вас сегодня во дворце. Пока шел сюда, можно сказать, никого и не встретил, - Максим подхватил легкий стул и пристроил его возле солидного, массивного, двухтумбового стола, изготовленного местными умельцами, явно, по специальному заказу. - Что, Ральф всех чиновников на сельхозработы отправил? Правильно, пора рыхлить почву под овощами и обильно поливать молодые растения. Весна, каждый день - год кормит. Нечего штаны в кабинетах протирать. Тем более: физический труд не только облагораживает, но и способствует укреплению здоровья. Лично я встал сегодня с рассветом, по холодку, полил на дачке все, что требовалось и даже порыхлил клубничку. Скоро угощу тебя и Ральфа полновесной ягодой. У вас такая крупная и ароматная клубника не растет. Хотя по-научному, это вовсе не клубника, а земляника. Рассказывай, как сыграли?
  Он уселся поудобней, поставил локти на край стола и приготовился слушать. С интересом и до бесконечности. Слушать и обсуждать. Ждал от Эмилия рассказа обстоятельного и подробного. Потому что пропустил финальный матч. Не по своей вине, конечно. И не по собственному желанию. Случаются же преподлейшие совпадения: здесь финальный матч на первенство Гезерского герцогства по футболу, а там, в колледже, сессия. Да еще какая. В народе говорят, что если столкнешь "Сопромат" - уже и жениться можно, а "Документацию строительного объекта" свалишь - то непременно упиться надо... Так ведь подсунули бесправному студенчеству и то, и другое подряд, на одной неделе. О чем только в деканате ученые умники думают и куда несчастному студенту податься? Ну, нет в жизни счастья! Зубрил почти круглосуточно, питался сухим пайком и кофе без кофеина. Но все-таки свалил и коварный "Сопромат" и бюрократическую "Стройдокументацию". Конечно, самое интересное, самое важное - финальный матч, пропустил. Теперь приходится расспрашивать. А Эмилий, хоть и настоящий болельщик, но все равно герцогский чиновник, библиотечный сухарь и казенная душа, много из него не вытрясешь. Хотя, самое главное, и он сможет рассказать.
  - Как сыграли?.. - повторил Эмилий. Он все еще находился где-то далеко, в своих библиотечных мыслях. - Да, естественно, ты ведь был там, у себя, и ничего не знаешь... - Дракон опять посмотрел на потолок, возможно, он искал там что-то важное, понятное только ему. Максим второй раз на потолок смотреть не стал, уже видел: пусто там, даже пятен от сырости и паутины нет. А Эмилий, кажется, что-то обнаружил, потому что удовлетворенно кивнул, и лишь потом повернулся к Максиму. - Только что пришел?
  - Только что. Раньше - никак. Но все спихнул: шесть зачетов и два экзамена. "Сопромат" свалил! Между прочим - пятерка. - Максим раскрыл ладонь и, в подтверждение своих слов, продемонстрировал пять пальцев. - И подлейшую "Стройдокуметацию" чуть-чуть до пятерки не дотянул. Но это такая бодяга!.. И Лысый Кальмар зверствует, как хищный скрейг. Перекусывает всех пополам и топит. Топит так усердно, что только пузыри булькают. А я уцепился за процентовки, как за бревно. И выкарабкался. Вот так! Железная четверка! Можешь поздравить. Ставлю на гномов! Двухлитровая бутылка колы, против графина кирандино. Гремлины, конечно, пошустрей. У них и скорость повыше. Но слишком много индивидуальщины. Увлекаются, каждый пасется сам по себе. А у гномов коллектив. Коллектив и дисциплина. Никакой отсебятины. Играют на Гарнета и на Хогана. Если мяч к Гарнету попадет - амбец! Верная штука! Жалко - не смог посмотреть. Жарко у вас здесь. Кирандино? - кивнул он на невысокую, пузатую, наполовину заполненную бутыль.
  - Кирандино.
  - Это хорошо, - Максим ухватил бутыль за горлышко, налил высокий стакан и, не отрываясь, опорожнил его. - Хорош у вас кирандино. Волшебный напиток. В любую жару - прохладный. И без холодильника. Шик! Мне бы на дачку такое дерево. Ну, докладывай! Конечно, "Рудокоп" врубил "Отвертке"! Какой счет?
  - Видишь ли... - Эмилий задумался. - Вынужден тебя несколько разочаровать, Максим, - мордочка у дракона никаких эмоций не выражала, и судить по ней об итогах матча было невозможно. - Да, разочаровать, - дракон покачал головой и с сочувствием посмотрел на собеседника. В эту минуту Эмилий был очень похож на задумавшегося крокодила. - И даже, в какой-то степени, огорчить...
  - Гремлины!? - догадался Максим. Чего здесь не догадаться. Тут ведь одно из двух: или "Рудокоп", или "Отвертка". Третьего, как говориться, не дано. И не огорчился, но крупно разочаровался, и даже удивился. - Не может быть! Вот это дают! Шустрые победили! Не ожидал... Конечно Скин отличился? Да? У него удар - будь здоров и не кашляй! Наверно празднуют до сих пор. Шутка ли! Первенство герцогства! Гномы ведь были уверены. Это точно. У них, все-таки, команда посильней. Эх гномы, гномы... Теперь заливают горе пивом, что им еще остается делать... А Уллифф?.. Уллифф что говорит? Подвели капитана под монастырь. Гарнет еще не удавился? Такое дело провалили... Все. По-честному. Кола с меня. Значит - "Отвертка"! Кубок, под бурные овации публики, торжественно вручили гремлинам.
  - Ничего подобного. Видишь ли... гремлины не выиграли,
  - Эмиль! Нельзя так шутить, - возмутился Максим. - Это же первый матч на первенство герцогства. Он в историю войдет, во все местные летописи, хроники и разные анналы. О нем потомки легенды рассказывать станут. Ха! Гремлины?! Тоже мне, нашел тему для шуточек... Все правильно. Конечно гномы! "Рудокоп" чемпион! Кирандино с тебя. Какой счет?
  - Два ноль, - без энтузиазма сообщил Эмилий и снова уставился в потолок. Что-то он все-таки пытался там найти. Или уже нашел и хотел, как следует разглядеть.
  - Два ноль! - продолжал восхищаться Максим. - Шик, блеск, красота! Золотой счет. Кто забил? Ставлю на Гарнета Меткого. Хоть один мяч - непременно его!
  Дракон оставил в покое потолок и повернулся к Максиму, его большие черные глаза были грустными.
  - Ничего твой Гарнет Меткий не забил. Никто не забил. У "Рудокопа" ноль и у "Отвертки" ноль. Я же говорю тебе: два нуля.
  - Так не говорят! - снова возмутился Максим. - Говорят: "ноль - ноль!" Или: "по нулям", "ничья", "сыграли в сухую", "от дохлого осла уши"... А почему по нулям? Финальный матч должен быть результативным. Если за два тайма не сумели забить, дается дополнительное время, овер тайм. Если и он ни к чему не привел - пенальти. До результата. Чего это вы? Я же вам все подробно рассказал! Учишь вас, учишь, а никакого толка... Нельзя же так... Ну, деревня! Все что ли забыли?! Судил кто?!
  - Ничего мы не забыли, - Эмилий, как всегда, был серьезен и невозмутим. - Ты, Максим, очень торопишься, делаешь преждевременные и необоснованные предположения, и не представляешь мне возможность, обстоятельно рассказать, о том, как проходил, и чем закончился финальный матч на первенство герцогства.
  - Ха! Финальный матч - и по нулям! Это только в Гезерском герцогстве случиться может! - Кто, из любителей футбола, на месте Максима, смог бы вести себя иначе?! - Ну, вы, братцы, даете! Это же никто не поверит... Рассказывай! Расскажи мне, уважаемый Эмилий, что вы тут нахимичили... - На одну неделю их оставить нельзя! - пожаловался он потолку, с которым дракон по-прежнему поддерживал контакт. - Давай, с самого начала. Со всеми подробностями.
  - Можно с самого начала, и с подробностями, если они тебя столь интересуют... - Эмилий по-прежнему был невозмутим. - Если ты не станешь меня перебивать и дашь мне возможность это сделать, я расскажу тебе что происходило на итоговом матче, со всеми подробностями.
  - Молчу! Все! - Максим даже прикрыл рот ладонью, но тут же убрал ее. - Больше ни слова! Давай!
  - Все происходило очень торжественно, - стал неторопливо рассказывать Эмилий. - Стадион был полным. Настоящий аншлаг. Даже в проходах стояли. В герцогской ложе заняли почетное место их светлость Ральф. Одет, как для официального приема: в парадном камзоле, при шпаге, через плечо трехцветная лента ордена Святого миротворца Бурдюга Третьего. Послы из Счастливого Демократического Королевства Хавортии, из Всенародной Монархической Процветающей Республики Алтании, Нерушимого Благоденствующего анклава ордена Всех Святых и Всех Мученников, из Братских общин Конституционной Деспотии Гольтинии, из Нерушимого Союза Независимых Равноправных и Мирных Племен архипелага Грунд и еще откуда-то... Их было очень много, и я не сумел рассмотреть каждого. Но все в парадных костюмах, при высоких орденах, со свитами и дамами. А дамы... - Можешь себе представить, как они были разодеты...
   Эмилий замолчал, постарался вспомнить, как были разодеты дамы, и наверняка вспомнил бы, но по нетерпеливому жесту Максима понял, что собеседника это не интересует, осуждающе посмотрел на него, но в подробности вдаваться не стал. Пожал плечиками и коротко сообщил:
   - Будто их на Новогоднюю елку пригласили. Представляешь себе, какое уважение было проявлено к матчу? Он удостоился статуса важного государственного мероприятия и, пожалуй, выходил на уровень события международной значимости. Ты, конечно, понимаешь, как это важно для Герцогства. А болельщики заполнили трибуны часа за два до начала. Они обзавелись крупными трещотками, принесли с собой барабаны и медные трубы. Тебя, Максим, не было на стадионе, и ты не можешь себе представить, что там творилось. Болельщики не давали покоя ни одному барабану, ни одной трубе. А у кого не имелось ни барабанов, ни труб, ни трещоток, те кричали. Одни кричали: "Рудокоп! Рудокоп!", другие: "Отвертка! Отвертка!" А потом все вместе кричали: "Оле! Оле! Оле!"
  - Это все понятно! - прервал дракона Максим. - Рассказывай об игре!
  - Ты же попросил, чтобы я "давал" с самого начала и подробно, - Эмилий с укоризной посмотрел на друга. - Или я чего-то не понял?
  Максим удержался, не выругался и, вообще, не сказал ничего резкого. Даже наоборот, постарался быть предельно вежливым.
  - Эмилий, главное в футболе, это не о том, кто сидит в герцогской ложе, и не о том, во что одеты дамы. А также не то, о чем орут болельщики. Главное - это сама игра. И если тебя это не особенно затруднит, расскажи мне, пожалуйста(!), как она проходила. Вот об этом, пожалуйста(!) - дважды сказанное "пожалуйста", да еще с определенным нажимом на это слово, свидетельствовало не только о высокой степени раздражения Максима, но и о том, какие усилия он прилагал, чтобы не сказать что-нибудь более существенное.
  - Конечно, я подробно расскажу и о самой игре, - на Эмилия "нажим" не подействовал. - Но, видишь ли, Максим, активному населению нашего герцогства далеко не безразлично, кто находился на гостевых трибунах. Присутствие на стадионе их светлости и его свиты, говорит о том, что матч возведен в ранг государственного мероприятия. Почти такого же важного, как рыцарский турнир или празднование дня рождения Святого Миротворца Бурдюга Третьего. Появление в ложе высоких зарубежных гостей, с женами, подтверждает возросший престиж нашего герцогства, на международной арене, что может привести к значительному увеличению инвестиций, и это, положительно повлияет на дальнейший расцвет нашей экономики. А энтузиазм болельщиков... Нет, нет, - Эмилий поднял лапку, останавливая, попытавшегося прервать его Максима. - Я понимаю, тебе хочется поскорей узнать, как, конкретно, проходила игра. Но я не могу не обратить твоего внимания и на энтузиазм болельщиков. Их поведение подтверждает, что футбол стал в нашем герцогстве любимой всенародной игрой. Всенародной! Понимаешь, что это значит?
  - Конечно, понимаю. Престиж возрос, а игра стала любимой и всенародной. И послы всякие, в орденах и с дамами, это тоже очень хорошо, - Максим вынужден был считаться с нерушимым патриотизмом Эмилия. - А как же иначе. Гезерское герцогство становится центром международного футбола - и это здорово. Но ты, Эмиль, не тяни.
   Эмилий и не тянул. Но, прежде чем продолжить рассказ, закрыл возлежавший на столе фолиант и отодвинул его в сторону. Чтобы книга не отвлекала. И, вообще, на столе должен быть порядок.
  - Согласно жребию, начали гремлины, - продолжил он. - Очень уверенно начали и довольно энергично. Пас, другой, третий... У гремлинов это хорошо получается... И трех минут не прошло, как Скин, он находился в это время, примерно, в центре поля, получил хороший пас, рванул по левому краю, обошел полузащитника, потом защитника... А гномы поставили в ворота Гуффи, этот босиком стоял. Он ведь, как обезьяна, может поймать мяч даже левой ногой. Скин оглянулся, увидел, что "рудокопы" еще далеко и остановил мяч... Понимаешь, у него оказалось достаточно времени, чтобы спокойно нанести точный удар. И Гуффи застыл, пытался сообразить, куда ударит Скин. Должен тебе сказать, это был трепетный и очень впечатляющий момент. Представь себе: замерший в воротах вратарь и собирающийся ударить Скин. Один на один. Как пенальти, только метров с двадцати. Далековато, но это же сам Скин... А в воротах сам Гуффи... Тоже не подарочек гремлинам. На стадионе стало тихо, тихо... Тысячи зрителей, у половины из них барабаны, трубы, трещотки... и тишина. Наверно, все даже дышать перестали.
  Дракон (напрасно Максим мысленно назвал его казенной душой) застыл. Как будто он и сейчас на стадионе и, затаив дыхание ждет, когда ударит Скин... И давал Максиму возможность прочувствовать ситуацию.
  - Ну?! - где-то на шестой секунде Максим не выдержал... - Пробил?! - Он уже знал о нулевом результате, но, как истовый болельщик, верил в чудо, надеялся, что все еще может измениться.
  - Ты просил подробно, - напомнил Эмилий.
  - Подробно... - Максим нервно постучал ладонью по столу, проклиная занудность дракона. - Ну, не тяни. Пробил?!
  - Гуффи же не просто вратарь. Он вратарь, который заранее чувствует, куда ударит нападающий. Когда Скин замахнулся, Гуффи понял: бьет в нижний правый угол. И за полсекунды до того, как Скин ударил, нырнул туда, перекрыл намертво. А Скин успел передумать, как-то извернулся и ударил в верхний правый. Вот так все получилось.
  - В девятку. Мертвый мяч, - Максим и забыл, что встреча нулевая. - Скин - снайпер.
  - Угу, мертвей не бывает... - на мордочке дракона появилось что-то напоминающее разочарование. Он, явно, болел за "Отвертку". - Особенно, если мяч попадает в штангу. Скин ударил так, что по всему стадиону эхо разошлось. - Эмилий опять замолчал, дал Максиму время представить, что случается, если "мертвый мяч" попадает не в ворота, а в штангу. Максим представил, и лицо его тоже застыло. - Заставь твоего Скина за двадцать метров попасть мячом в верхний угол штанги, он из ста ударов промажет девяносто девять. Если его, после этого, накормить, и даль возможность нанести еще сто ударов, он снова промажет девяносто девять. А вчера - всего один удар. И попал... - дракон недоумевающе пожал плечиками. - Если сможешь, представь себе, представь. А потом представь, что началось на стадионе?
  Эмилий замолчал и уставился на Максима большими грустными глазами.
  Максим постарался представить. Мяч - в штангу, - это случается. Не часто, но бывает. Максим видел такое. Но здесь финал герцогства. Конечно - стадион взорвался. Ни один болельщик не смог усидеть на месте. Разве что только дамы из посольств... Но и в это поверить было трудно.
  - Дальше, - попросил он, не ожидая уже ничего хорошего. - Дальше что? На этом ведь не могло кончиться.
  - А что дальше? Видишь ли, с этого как раз, можно сказать, все только началось. Но если конкретно, о самом финальном матче, на первенство Гезерского герцогства по футболу, то после этого неожиданного удара Скина все, именно, закончилось. Штанга вспыхнула, и по этой уважительной причине матч пришлось прекратить.
  - Кто вспыхнул? - не понял Максим.
  - Штанга. И не только правый угол, в который ударил мяч, а сразу вся. Ворота, видишь ли, сделаны из дерева, вот оно и загорелось.
  - От удара мячом? - в подобную ерунду Максим поверить не мог.
  - Почему от удара мячом?.. Конечно, нет, от удара мячом штанга загореться не может...
  - Не может! - дракон нес чепуху, Максим был уверен в этом. - И, вообще, такого, чтобы ворота горели, не может быть.
   - Раньше я тоже так думал. Но, оказывается, может. Это, как оказалось, устроил Шкварцебрандус.
  - Какой Шварцебрус?! Он что, облил ворота горючкой? Откуда он взялся? Кто пустил этого придурка к воротам!?
  - Не Шварцебрус, а Шкварцебрандус, - поправил Эмилий. - Ему к воротам и подходить не надо было. Ты что, Шкварцебрандуса не знаешь?
  - Не знаю я никакого Шкварцербредуса, - Максим пока понял, что на стадионе произошло ЧП, но толком, какое ЧП, и как оно произошло, почему произошло, не понял. Потому что у дракона, явно, сдвинулись мозги, и он нес какую-то бредятину.
  - Шкварцербрандуса, - снова поправил его Эмилий. - Он волшебник.
  - Ладно, пусть будет просто Шкварцебред, - предложил компромисс Максим. - Так у вас здесь и волшебники есть? Вот уж не знал. Что за волшебник? Откуда он взялся?
  - Доморощенный, - Эмилий пожал плечиками, подтверждая, что волшебнику ниоткуда браться не надо было: в Гезерском герцогстве есть все. - Видишь ли, были задатки у парня. Дядя их светлости, всеми почитаемый третий барон Бендакт Меценат, активно покровительствовавший талантам, в среде неадекватно ведущей себя молодежи, узнал однажды о некоторых способностях Шкварца Бездельника, это его настоящее имя нашего волшебника, и направил парня учиться, за казенный счет, во Всенародную Монархическую Процветающую Республику Алтания. Есть там небольшой интернат для выращивания молодых, подающих надежду волшебников. Туда принимают только иностранцев. Учат волшебству и одновременно воспитывают у них принципы независимости и монархизма. Но наш Шкварц Бездельник, вместо того, чтобы постигать науки и воспитываться в нужном направлении, гонял тараканов, принимал активное участие во всех тусовках и усердно исследовал местные таверны. Два года его терпели, а потом вышибли за неуспеваемость и бездарность. Шкварц вернулся в герцогство. Здесь ему, в наследство от деда, досталась Черная башня. В ней и поселился, сообщил, что успешно закончил курс обучения, поэтому отменяет "Бездельника" и добавляет к своему имени, научное окончание: "ебрандус". Так он и стал Шкварцебрандусом. А через полгода объявил себя дипломированным волшебником международного класса.
  - Сильный волшебник?
  - Возомнивший о себе двоечник. И то, довольно узкого профиля. Стал заниматься агробизнесом: огурцы выращивал. У нас огурец не растет, опылителей нет. Поэтому в большом дефиците. А он какую-то мошкару генетически обработал и заставил ее опылять цветочки на огуречных плетях. Его огурцы в герцогстве нарасхват пошли. Деликатес. Потом он стал их продавать во Всенародную Монархическую Процветающую Республику Алтанию. А Алтания место плохое и опасное. На каждом углу Гнезда предсказателей и оракулов. Учат всех, как надо жить и объясняют, куда надо развиваться.
  - Политологи что ли? - спросил Максим. - От какой партии?
  - В Алтании, видишь ли, политологов нет. И партий нет. В Алтании Гнезда. У каждого Гнезда своя программа. Шкварцебрандус попал в Гнездо борцов за Свободу и Равенство. Если коротко: "Свора". И это, в конечном итоге, наложило определенный отпечаток на его образ мыслей. Он стал подкармливать "Свору" дефицитными огурцами. Они его на свои бдения пригласили. Шкварцебрандус и пожаловался: "Талантливый, мол, волшебник, сами видите, какие огурцы выращиваю, но прозябаю на ниве аграрного производства, потому что в герцогстве полное отсутствие свободы и демократии". А "Своре" только дай возможность показать, какая она умная... И насоветовали. Объяснили Шкварцебрандусу, что его долг создать новую Республику на основе всенародного процветания, свободы и равенства. И управлять ею. За соответствующее огуречное вознаграждение научили, как и что Шкварцебрандусу следует делать. И, конечно же, выделили опытных советников.
  - Эмиль, - прервал дракона Максим, который все еще старался быть вежливым, - я тебя про футбольный матч спрашиваю, а ты мне рассказываешь биографию какого-то самодеятельного прохвоста с уклоном в огуречный бизнес. Может быть, вернемся к горящим воротам?
  Эмилий уставился круглыми глазищами на Максима и стал внимательно его разглядывать.
  - Ты что на меня так смотришь? - поинтересовался Максим. - Я непонятно говорю?
  Эмилий не ответил. Вместо этого он неожиданно спросил:
  - "Стройдокументация" это очень канительная бодяга?
  - Где "Стройдокументация", а где футбол?! - возмутился Максим. - Мы о чем говорим?!
  - Вот именно, - Эмилий был, невозмутим. - Ты сегодня, Максим, совершенно не логичен. И я отношу это к тому, что ты переутомился во время интенсивной зубрежки канительной и исключительно бодяжной "Стройдокументации". Иначе бы ты понял, что, не вникнув в сущность замыслов Шкварцебрандуса, ты не сумеешь понять причину, по которой волшебник сорвал столь важный для престижа герцогства футбольный матч.
   Возможно дракон и был прав. Во всяком случае, спорить с ним Максиму сейчас не хотелось.
  - "Стройдокументация", она - конечно... - вынужден он был признать исключительную бодяжность нелюбимой науки. - Если загрузить ею мозги, больше ни для чего места не останется. Ладно, давай про своего огуречного бизнесмена, только покороче.
  - Я знал, что ты поймешь, - Эмилий был по-прежнему невозмутим. - Так вот, наслушался Шкварцебрандус от "Своры" из алтанийского Гнезда всяких инструкций, вернулся домой и попросил у их светлости герцога Ральфа, чтобы тот ему земли прибавил, якобы для расширения площадей по выращиванию деликатесов и создания местного огуречного изобилия. Их светлость Ральф эту полезную для герцогства инициативу одобрил и даровал Шкварцебрандусу в вечное пользование все земли, которые тот сможет обойти вокруг башни за рабочий день. Начитался в детстве сказок и пошел на такой э-э-э... Ну, скажем, поступил как сказочный персонаж. Так этот хитрец Шкварцебрандус не шел, а бежал и отхватил себе порядочный кусок. Ты должно быть слышал об этой неприятной авантюре.
  - Ничего я не слышал. Но понял, что твой Шкварц... Давай я его буду называть первым именем... Так вот, твой Шкварц, хоть он и волшебник, порядочный жлоб. Поджечь ворота во время финального матча! Это же надо! Надеюсь, его отловили и как следует накостыляли.
  - Как ты сказал?.. - заинтересовался библиотекарь. - Накостылять... Гм... Накостылять, это вероятно - привести существо к такому состоянию, чтобы оно было вынуждено пользоваться костылями... Так?
  - Так, - подтвердил Максим. - Врезать, как следует, чтобы не лез, куда не надо.
  - Нет, ему не сумели накостылять, - новое словечко любитель изящной словесности выговорил с особым удовольствием. - Шкварцебрандус сотворил огонь и поджег ворота, находясь на соответствующей безопасной дистанции. Вдали от болельщиков, которые непременно накостыляли бы ему. Хм... Очень выразительное и емкое слово. Уверен, что при дворе герцога оно найдет своих поклонников...
  - Но почему он загубил матч? - Максим, на лингвистические восторги Эмилия, внимания не обратил. Студент строительного колледжа знал много слов, более выразительных и емких. - Он что, сектант, ненавидит футбол?
  - К футболу он совершенно равнодушен. У него консервативное воспитание и вздорный характер. Он даже не знает, насколько великолепна и занимательна эта игра. Шкварцебрандус устроил пожар на стадионе, чтобы запугать герцога Ральфа.
  - Не понял, - признался Максим.
  - Видишь ли, этот Шкварцебрандус все время прикидывался лояльным и верноподданным. А когда снюхался со "Сворой", стал сепаратистом, террористом и агрессором.
  - Все сразу? - не удержался и пошутил Максим.
  - Нет, эти качества проявлялись у него постепенно, - не оценил шутку Эмилий. - Сначала он стал сепаратистом. Землю, которую Шкварцебрандус получил в дар от их светлости герцога Ральфа, он заселил хаврюгами, объявил, что отделяется от герцогства и создает Процветающую Гордую Хаврюганию.
  - И Ральф разрешил?
  - Да. Герцог Ральф не увидел в этом ничего опасного. Он рассмеялся и сказал: "Пусть Шкварц потешится... Этот клочок земли для нас ничего не значит". И даже пошутил: "Теперь у нас будет своя Автономная Огуречная Хаврюгания". Пусть процветает.
  - Зря! - Максим в своем пространстве насмотрелся на то, что вытворяют борцы за свободу и процветание в гордых огуречных республиках.
  - Зря, - Эмилий грустно кивнул. - Их светлость герцог Ральф исходил из самых добрых побуждений, и был жестоко обманут. Мы убедились в этом всего через два года. За это время Шкварцебрандус собрал вокруг себя значительное количество всяких подонков и заключил тайные договора с племенами, проживающими на Диких Землях. А два дня тому назад, он поднял над Черной башней свое знамя... На черном полотне два скрещенных золотых огурца, а под ними, серебряной вязью девиз: "Гордость! Процветание! Свобода!" А вчера этот Шкварц прислал их светлости герцогу Ральфу письмо, в котором потребовал отдать ему Курчатайскую долину. Всю. Это почти четвертая часть герцогства.
  - Как это отдать? Почему отдать?
  - Видишь ли, Шкварцебрандус утверждает, что это необходимо для восстановления исторической и экономической справедливости. Он заявил, что поскольку хаврюги всенародно избрали его своим лидером, то теперь его святая обязанность, создать Великую, Процветающая и Свободную Хаврюганию. А Курчатайская долина, по его утверждению, в древности являлась обширнейшим гнездом происхождения и обитания первых независимых хаврюг. Они, вроде бы, там что-то пахали. И горстями пили воду из находящихся в долине источников. Он даже нашел исторический камень, на котором, уставшие от борьбы с древней природой, отдыхали первые хаврюги. "Флора, фауна, а также природные богатства этой долины должны принадлежат свободным хаврюгам, - заявил Шкварцебрандус. - Они жизненно необходимы для дальнейшего развития и процветания Великой Счастливой и Гордой Республики Хаврюгании, и должны перейти в ее полную и вечную собственность". И еще Шкварцебрандус завил, что безвозмездно передает принадлежащие лично ему земли, вокруг Черной башни, новому государственному образованию и призывал их светлость, герцога Ральфа, поступить соответственно.
  - Лихо, - только и мог сказать Максим. - А что ответил этому подонку герцог Ральф?
  - Их светлость герцог Ральф ответил, что хаврюги никогда не происходили и не обитали в Курчатайской долине. И никогда там не пахали. Они ведь и до сих пор не пашут. А также заявил, что долина всегда принадлежала Гезерскому герцогству, и перечислил подтверждающие документы. Но Шкварцебрандуса это не остановило. Он сообщил, что вынужден будет силой восстановить справедливость и освободить эти земли, жизненно необходимые для гармонического развития экономики встающей с коленей независимой Хаврюгании, которую многие годы грабили жестокие герцоги и их послушные приспешники. Банды его хаврюг и примкнувшие к ним подонки, начали совершать террористические акты на наших землях. И сам Шкварцебрандус стал усердно пакостить нам. Это он, лично, сорвал финальный матч. Сжег ворота. А какой может быть футбол без ворот?
  - Без ворот футбол теряет всякий смысл, - подтвердил Максим.
  - Вот именно, - Эмилий вздохнул и снова глянул на потолок. - А Шкварцебрандус пригрозил санкциями. Объявил, что не будет снабжать герцогство огурцами, и станет сжигать ворота футбольных матчей, до тех пор, пока его требования не будут удовлетворены. Поэтому их светлость, герцог Ральф, вынужден, отказаться от огурцов в своем утреннем рационе и временно, отменить футбольные встречи на всех уровнях.
  - Футбол вне политики и не имеет никакого отношения к тому, будет Хаврюгания, или Хаврюгании не будет вообще, - рассердился Максим. - Надо вправить этому Шкварцу мозги.
  - Надо, - согласился Эмилий. - Но я еще не обо всем рассказал, - уныло продолжил он. - Шкварцебрандус сейчас собирает войско, чтобы силой захватить Курчатайскую долину.
  - Даже так?
  - Даже так. А у нас гвардия в отпуске. Гвардейские каникулы. На месте только дворцовая стража. Но с дворцовой стражей много не навоюешь.
  - И что Ральф?
  - Их светлость вторые сутки не выходит из своего кабинета.
  - Что-то надумал? Или их светлость просто мечут икру?
  - Их светлость... - начал отвечать Эмилий, и тут до него дошло, о чем спросил Максим. - Как ты выразился? Мечет икру?.. Их светлость не в состоянии... А, понял. Это идиома...
  Вот и разговаривай с придворным интеллигентом... Нормальное слово попросту сказать нельзя. Сразу: "Как ты выразился?" и "Как тебя следует понимать?" Хорошо, хоть, Эмилий, свой парень, не станет ябедничать по поводу нарушения этикета.
  - Приехали, - Максим не стал объяснять дракону, что их светлость тоже может "метать икру". - Я говорю, что раз такое дело, то надо шевелиться, собирать гвардию.
  - Собирают. Но пока гонцы доберутся до каждого, пока гвардейцы явятся, пока домаршируют до Разрушенной башни, сепаратисты Шкварцебрандуса уже будут в Курчатае.
  - Вы что, правда, всю гвардию распустили на каникулы, ни одного отряда не оставили? - Максим как-то не мог в это поверить.
  - Всю. В том то и дело, что всю. Я уверен, что Шкварцебрандус знает об этом, потому и решился напасть.
  - Кто это у вас так... начудил - Максим хотел сказать совсем другое слово, даже несколько слов, которые, в этом мире, еще не употреблялись, но удержался, не стал опережать прогресс в области языкознания, обошелся безобидным "начудил", - всю гвардию - в отпуск?!
  - "Начудил"? - переспросил дракон... А, понял. Нет, никакого чуда. Обыкновенная традиция. У нас много разных традиций. Правда, некоторые из них не совсем удобны, как эта, с каникулами для гвардии. Но мы привыкли и без традиций не можем.
  - Но почему?.. - Максиму снова захотелось сказать, что он думает по этому поводу, но он опять сумел удержаться. - Почему устроили каникулы гвардии?!
  - Видишь ли, эта традиция уходит в далекое прошлое, - Эмилий оглядел потолок но, очевидно, не нашел там ничего заслуживающего внимания, и снова повернулся к Максиму. - Более ста лет тому назад, войска Демократического Королевства Хавортии вероломно, вторглись в наше герцогство. Цель - та же, что сейчас у Шкварцебрандуса, отторгнуть плодородную Курчатайскую долину. Навстречу захватчикам, повел гвардию их светлость герцог Бурдюг Третий. Сражение состоялось у Разрушенной башни, мимо которой и проходит дорога в долину. Оно продолжалось десять дней. Под руководством их светлости, врага разбили, и он позорно бежал. В честь этой славной победы, их светлость герцог Бурдюг Третий издал эдикт, согласно которому, всей гвардии, каждый год, представляются каникулы, на десять дней. Именно за такое время гвардейцы сумели сокрушить врага. А народ оценил мужество их светлости Бурдюга Третьего в борьбе за восстановление мира, и еще прижизненно присвоил ему звание Святого Миротворца. А после смерти герцога, учредили орден "Святого Миротворца Бурдюга Третьего.
  - А как же сейчас? Герцогство оказалось совершенно беспомощным...
  - Нет же, наше герцогство обладает самыми крупными, самыми могущественными вооруженными силами. Баронские дружины могут одним ударом тяжелой кавалерии смести с земли всю Шкварцебрандусскую армию.
  - Значит надо срочно поднимать баронов.
   - Надо, - с тоской в голосе, согласился Эмилий. - Их светлость делает все, что может. Но, видишь ли, бароны, как раз сейчас, соизволили рассориться между собой. Они у нас все очень гордые. Очень... - с должным почтением придворного к баронам сообщил шеф-директор библиотеки. - У каждого свое мнение и немалые амбиции, - с грустью добавил он. - Каждый барон, лично, готов бесстрашно сражаться и отдать жизнь, защищая герцогство. Но, поскольку они сейчас рассорились, ни один не хочет видеть других баронов. Сражаться рядом с ними не желает, и не станет.
  - Из-за чего ваши бароны рассорились? - полюбопытствовал Максим. - Что-нибудь серьезное?
  - Вот именно. Причина чрезвычайно серьезная. Недели две тому назад, все они собрались в замке барона Проокопа, ты его знаешь, могучий такой человек. У него на гербе аист, который стоит на левой ноге и спит, а в правой лапке держит камень. Девиз: "Я бдителен даже тогда, когда сплю!" Не знаю, что они там обсуждали, но после разговоров бароны основательно перекусили, разумеется, не обошлось без пива, и поехали охотиться на кабанов. У них все обсуждения непременно заканчиваются пирушкой и охотой. Там, на охоте, ссора и произошла. Они ехали всей группой, когда из зарослей неожиданно выбежал громадный кабан, секач. Очень подходящая добыча для гордого барона. Видишь ли, бароны очень берегут свою честь и на какого-нибудь обычного кабанчика не бросятся. Им подавай отборных. А этот был крупным и матерым. Впереди ехал барон Касинни, его ты не знаешь. Вздорный человечишко, порядочный пакостник и скупец, хоть и барон. Тебе его и знать не надо... Барон Касинни, закричал, что кабан его добыча, опустил копье и помчался на зверя. Но этого же могучего кабана захотел убить и барон Дугбас. Дугбаса ты видел. У него шпоры разные: одна золотая, вторая из железа. Его прадед во время битвы на реке Куравейне, когда у короля Бедикапа Великого сломалась шпора, снял шпору со своего сапога и отдал ее королю. Король Бедикап Великий потом наградил предка Дугбаса золотой шпорой и издал эдикт, обязывающий этого отважного, преданного, предка Дугбаса, и всех его потомкам мужского рода, носить на одном сапоге шпору из железа, а на втором - золотую. Так вот, барону Дугбасу кабан тоже понравился, он тоже заорал, что кабан его и бросился на зверя. Но кабан оказался привередливым, видимо, оба эти барона ему как раз и не понравились. Он презрительно хрюкнул, повернулся, показал им могучие окорока своей задней части, мотнул на прощание хвостиком и скрылся в кустах. Оба барона остались без добычи. А барон Ратийброн, этого ты тоже не видел, расхохотался... Когда он прибудет к герцогу, ты легко его отличишь от остальных по большим усам. У него самые большие усы в герцогстве. На гербе Ратийброна белый единорог, поднявшийся на дыбы. Это важное отличие от других белых единорогов, которые стоят на всех четырех ногах...
  - Эмилий, если тебе не трудно, давай отложим пока подробности о гербах баронов. Поверь, мне все это очень интересно и, как-нибудь потом, ты мне все обстоятельно расскажешь. Давай сейчас только о том, что произошло на охоте, - попросил Максим.
  - Да, конечно, - согласился Эмилий, - сейчас важно именно это. Так вот, барон Ратийброн обидно расхохотался по поводу неудачи Касинни и Дугбаса. А барон Касинни рассердился на Дугбаса за то, что тот помешал ему убить кабана, а на Ратийброна за оскорбительный смех, и сказал им что-то довольно резкое. Должен сообщить тебе, что бароны высказываются иногда очень рискованно. Даже непонятно, откуда они берут эти рискованные слова. В литературе, - Эмилий посмотрел на многочисленные, забитые книгами полки, - я подобных слов не встречал. А Дугбас рассердился на Кассини и Ратийброна и тоже м-м... высказался довольно резко. Потом Дугбас заявил, что кабаны у Проокопа слишком трусливые и охотиться здесь, порядочному барону, невозможно. Барон Проокоп воспринял это как незаслуженное оскорбление принадлежащих ему кабанов и заступился за них. Он сказал, что кабаны у него, вовсе не трусливые, а в отличие от некоторых охотников, просто умные, и не связываются с теми охотниками, которые не внушают доверия. Потом они все наговорили друг другу много разного и неприятного, развернули коней и гордо разъехались по своим замкам непримиримыми врагами.
  - И что, теперь глухо? - спросил Максим.
  - "Глухо" - это в смысле: "они не слышат друг друга?" - поинтересовался Эмилий.
  - Примерно так, - подтвердил Максим.
  - Хорошее слово, - оценил библиотекарь, - надо запомнить. Да друг друга они сейчас не слышат. Когда-то они все равно помирятся, куда им деваться. Крупные феодалы должны держаться друг за друга. Но баронские дружины нужны их светлости, не когда-нибудь, а сейчас.
  - Что Ральф делает, чтобы взнуздать баронов?
  - "Взнуздать!" ты и скажешь... - покачал головой Эмилий. - А вообще, действительно, их надо взнуздать, - согласился он. - Как горячих, непокорных лошадей. Весьма образно и очень правильно замечено. Чтобы взнуздать вассалов, герцог послал к ним своих лучших дипломатов с дорогими подарками. В ближайшие дни все должно решиться. Но как бы нам не опоздать. Если Шкварцебрандус со своими хаврюгами, и другим сбродом, захватят Курчатайскую долину, выбивать их оттуда будет весьма сложно. Такие вот дела...
  Эмилий откинулся в величественном кресле шефа-директора, сложил лапки на груди и снова стал внимательно рассматривать потолок.
  Максим проследил за его взглядом, но и, на этот раз, ничего особенного не заметил: нормальный потолок, ни пятен от потеков, ни трещин, даже паутины нет. Не то, что на даче у Максима. Да чего уж, там и сама хибарка под снос проситься... А Эмиль что-то тут разглядывает.
  - Чего там, на потолке? - поинтересовался Максим.
  - На потолке?.. - дракон нехотя опустил взгляд. - Что там, на потолке, может быть? Ничего там нет.
  Но ты уж который раз туда смотришь.
  - Однообразная светлая и плоская поверхность значительных размеров. По утверждению Бариндия-Центигордо, внимательное разглядывание подобной поверхности способствует установлению внутреннего равновесия и обострению мыслительного процесса, - объяснил Эмилий.
  - И как с процессом, обострился? - поинтересовался Максим.
  - Не знаю, - пожал плечиками дракон. - Пытаюсь сообразить, как помочь их светлости герцогу Ральфу, но пока - ни одной конкретной деловой мысли.
  - Кто он такой, ваш Бариндий, или как его?
  - Бариндий-Центигордо самый крупный и самый известный в наших краях специалист в области влияния созерцания на расширение мозговых извилин и активизации мыслительного процесса, - как по писанному изложил Эмилий.
  - Ага, понятно. Брось ты это. Шарлатан. У нас такие тоже есть. Агофен не объявлялся?
  - Нет, Агофен в отпуске и раньше, чем через неделю не вернется.
   - Вызвать его как-то можно?
  - Как ты его вызовешь? Видишь ли, одно из важных свойств джиннов заключается в том, что они сами появляются и сами исчезают. Мы в его Блистательную Джиннахурию попасть не можем. Так что послать за ним курьера невозможно, и почта туда не ходит.
  - Жаль, - Максим встал. - Пошли к Ральфу.
  - Их светлость сейчас занят, мешать ему запрещено.
  - Удивляюсь я тебе, - рассердился Максим. - Ральфу плохо, какой-то прощелыга-огуречник хочет оттяпать от герцогства Курчатайскую долину, а мы с тобой будем просиживать задницы в библиотеке и рассуждать о вреде курения. Надо помочь герцогу!
  - Чем? - Эмилий не представлял, чем они могут помочь могущественному герцогу. Даже разглядывание потолка по методу Бариндия-Центигордо не помогало.
  - Откуда я знаю! Придумаем что-нибудь. Или Ральф придумает. Или ты придумаешь! - Максим сердито посмотрел на друга. - Эмилий, герцогство в опасности! Надо помочь Ральфу. Вставай! - Максим ухватил дракона за плечо и выволок из-за стола. - Пошли!
  
   * * *
  В предбаннике, поближе к высокому порталу, что вел в кабинет герцога Ральфа, топталось с десяток разодетых, как для парада, придворных. У каждого на физиономии выражение высокой государственной озабоченности, поскольку придворные, как известно, только о благе государства и думают. Все с элегантными папками, а в папках, важнейшие бумаги. Срочно требовались согласования, утверждения и подписи, иначе что-то непременно остановиться, провалится, утечет или нанесет непоправимый ущерб. Максим и не глянул на них, прошел, как щука сквозь стайку пескарей. Имел право, поскольку считался советником герцога по непредвиденным вопросам. А у портала пришлось тормознуть. Путь загораживал несокрушимый Бройд: плечи шириной почти что во всю дверь и росточком за два метра. Все остальное - соответственно. Этого и втроем с места не сдвинешь.
  В молодости был Бройд следопытом и охотником у деда, а затем и у отца Ральфа. Три раза спасал от смерти старого герцога, два раза отца. Четыре раза был тяжело ранен, но выжил. А когда Ральфу исполнилось два года, назначили Бройда нянькой и телохранителем к ребенку. С тех пор, вот уже двадцать лет, они не расстаются. Нет в герцогстве другого человека, которому Ральф доверял более чем Бройду. И нет другого, который столь тщательно присматривал бы за безопасностью герцога, как Бройд.
  Широкоплечий, седой с белым шрамом от давней раны на правой щеке, Бройд прислонился к косяку, сложил могучие руки на груди и равнодушно взирал на придворных, которые, как мальки в аквариуме, бестолково сновали по предбаннику. Никто из них и не пытался проникнуть в кабинет герцога.
  Максим подошел. Уговаривать Бройда не имело смысла. Тот вообще не любил разговоры. Обходился жестами и мимикой. За день, хорошо, если услышишь от него десяток слов.
  Максим кивнул на дверь: "Как, мол, герцог?.."
  Бройд ответил гримасой, которая могла означать только одно: "Не советую!"
   "Надо!" - прищурился Максим.
   "Занят", - свел брови Бройд, и едва заметно покачал головой: - "Никого пускать не велено".
  Как его выручать, герцога Ральфа, если к нему не пробьешься? Максим оглянулся на Эмилия, может тот подскажет? Не просто придворный, а еще и член разных обществ, умные книги читает, должен соображать, какие здесь нужны повороты. Тем более, при помощи потолка, обостряет мысленный процесс. Напрасно оглянулся. Глаза у дракона, как оловянные пуговицы. Застыл, словно истукан, ждет. Что ему прикажут то и станет делать. Библиотечное чучело. Это у них правила такие: к начальству, без разрешения, лезть не моги! Но не торчать же всю жизнь перед запечатанным порталом. А дверь красивая, вся в резных финтифлюшках и сказочных птицах, весь день любоваться можно. А что толку?
  Максим сочувственно подмигнул Бройду. Приподнял раскрытую ладонь на уровне груди: "Правильно бдишь, старина!" Потом ткнул большим пальцем себя в грудь, затем указательным - на дверь: "Но нам можно". Посмотрел на Эмилия, и кивнул в сторону двери: "Герцог нас ждет".
  Бройд вприщурку оценил просьбу Максима, медленно перевел взгляд на Эмилия. Он знал, что молодой герцог нередко вызывает библиотекаря и долго разговаривает с ним, был в курсе дружеских отношениях своего патрона с Максимом. Видимо решил, что эти двое не станут досаждать хозяину глупыми проблемами, а возможно, и принесут какую-то пользу.
  - Помогите герцогу, - едва шевельнув губами, выдал Бройд аж два слова подряд. Он приоткрыл дверь, сделал шаг в сторону, дал пройти Максиму и Эмилию, и тут же закрыл ее.
  Плотва в аквариуме застыла и с завистью наблюдала. Только что пузыри не пускала.
  
   * * *
  Ральф склонился над столом и усердно писал. Он и головы не поднял, когда услышал, что дверь отворилась, и кто-то вошел. Дописал что-то сердитое, и только тогда посмотрел: хмуро, исподлобья. Выглядел их светлость неважно. Щеки запали, на лбу морщины, глаза колючие. Лицо серое, злое. С таким лицом, всех, кто явился незваным, выгоняют к чертям поганым, да еще бросают вдогонку что-нибудь тяжелое, попавшее под руку. Но не выгнал. Откинулся к cпинке большого, неудобного, похожего на трон герцогского кресла, сердито посмотрел на Максима и Эмилия.
  - Где Повелитель Петухов?! - спросил таким тоном, будто только что приказал им доставить сюда Агофена, а они, бездельники и лодыри, его указание не выполнили.
  - В краткосрочном отпуске, - почтительно доложил Эмилий. - По графику должен вернуться через два дня.
  - Придумали какие-то дурацкие графики! - возмутился герцог. - Мало тог, что оставили меня без гвардии, так еще и Агофена отпустили! Чтобы я больше ни о каких графиках не слышал. Немедленно его ко мне!
  Максим вспомнил, что на его Земле, в Средние века, вестникам, которые сообщали правителям плохие новости, рубили головы. Запросто: вестники ни в чем не виноваты, только новости рассказывали, но головы им рубили... Порядок такой существовал. Он толком и не знал, какие в этом отношении, порядки в Гезерском герцогстве. Поэтому промолчал.
  - Агофен проводит отпуск в Блистательной Джиннахурие, - голос придворного библиотекаря был негромок и грустен. Эмилий чувствовал себя виноватым, в том, что Агофен в недосягаемо-далекой Джиннахурие, и в том, что герцогу пришлось услышать о дурацких графиках, и во всем остальном, что не нравилось их светлости. И был готов безропотно понести соответствующее наказание.
   Ральф, будто не услышал библиотекаря, он уставился на дверь. Вероятно, был уверен, что его герцогское желания выше всяких дурацких графиков и осуществится немедленно: дверь откроется, и Повелитель Петухов послушно возникнет.
  "Диктаторские замашки", - оценил Максим. - Вот что значит: Средние века. Хороший парень, а воспитали из него самодержавного повелителя. Типичный Иван Грозный растет. Привыкает, что все, вокруг него, должны на цырлах вертеться... Лет через пяток с него и картину писать можно будет". - Хотел сказать Ральфу, что незачем буравить взглядом дверь, она все равно не откроется. Ее, с другой стороны, Бройд подпирает. Но опять вспомнил про отрубленные головы и промолчал.
   Дверь и не открылась. График отпусков, составленный могущественной канцелярией, действовал безотказно. Повелитель Петухов не мог войти. И не вошел.
  Герцога это, естественно, возмутило. Он нервно дернул головой, буркнул: "Распустились!" Зловеще произнес: "Придется разобраться!" Затем посмотрел на Максима и Эмилия так, что Максиму пришлось в третий раз вспомнить про судьбу несчастных вестников.
  - Собирайтесь в дорогу! - Ральф не говорил и даже не приказывал, он повелевал. - Бах, будешь Уполномоченным Послом. Максим, - он оценивающе оглядел парня: - М-м-м... - их светлость задумались, прикусили губу... М-м-м, - еще раз промычал он, и буркнул себе под нос: - "ну, допустим" - затем: - "почему бы и нет?" - и, наконец, решил: - будешь Призраком Справедливости! Со всеми правами и обязанностями... - он полоснул Максима взглядом. - И ответственностью! До полного выполнения! - Затем герцог взял со стола два запечатанных конверта и подал их Эмилию. - Вручить эльфам и кобольдам. Указы тем и другим: занять позиции у Разрушенной башни. Быть там через трое суток. Если отряды Шкварцебрандуса попытаются войти в Курчатайскую долину, остановить их. Удерживать до подхода баронских дружин, гвардии и городского ополчения.
  Эмилий почтительно принял из рук герцога конверты, вытянулся и громко отрапортовал:
   - Так точно ваша светлость! Остановить Шкварцебрандуса!
  - Так точно! - повторил за ним Максим. Он тоже вытянулся и даже попробовал щелкнуть каблуками, только какие каблуки у кроссовок... И какой уж там щелчок? Даже не пискнуло.
  - Вопросы? - спросил герцог. По тону, каким это было сказано, каждый мог понять, что никаких вопросов возникнуть не может.
  - Никак нет! - послушно отрапортовал Эмилий.
  У Максима вопрос, конечно, был. Он хотел узнать, какими правами и обязанностями наделяет его герцог, назначая Призраком, да еще Справедливости? Но ничего спрашивать он не стал, чувствовал, что сейчас о дружбе следует забыть. Дернуло же его связаться со Средневековьем.
  - Никак нет! - бодро повторил он, вслед за Эмилием. И расслабился, сказалось отсутствие придворной закваски: - Соберемся и с рассветом...
  - С каким рассветом!? - вздыбился герцог, и глаза у него стали еще злей. Чуть не прожег Максима насквозь. - Немедленно! Чтобы я вас не видел! - он побуравил глазами и Эмилия, потом провел рукой по лицу, сверху вниз, словно маску снял и вздохнул. А может быть, просто недовольно фыркнул. Была у их светлости такая привычка.
  Кажется, опять появился Ральф, хоть и герцог, хоть и смертельно усталый, но свой парень. И смотрел он сейчас на Максима и Эмилия так, будто только что увидел их.
  - Зверею, - пожаловался Ральф. - Бросаюсь на всех, как краснохвостый скрейг, как свирепая свилога. Наверно скоро убью кого-нибудь. Чего вы на меня уставились. Вам бы в этом кресле посидеть, посмотрел бы я на вас. С одной стороны, нахальный прохвост и предатель Шкварцебрандус со своими идиотскими претензиями, с другой - твердолобые бароны. А тут еще канцелярия... всю гвардию отправила на каникулы... Всю, до последнего рядового! Вот такие болваны у нас здесь растут и размножаются. Не знаю, с кем из них трудней. Замотался я, ребята. Может мне их всех перевешать, как думаете?
  На такой принципиальный вопрос ни Максим, ни Эмилий отвечать не решились. Посоветуешь, потом сам и будешь виноват. Кто их знает, этих герцогов? Долго ли он Ральфом будет? В любую минуту может опять превратиться в их светлость, краснохвостого скрейга.
  Ральф понял.
  - Да бросьте вы, - совсем как прежде, сказал он и даже попробовал улыбнуться. Только улыбка получилась ненастоящей, в пол-лица. - Я же говорю: замотался... Вот и прет из меня суровый характер доблестных предков. У них обстоятельства случались такие, что всякое приходилось делать... По-другому нельзя было... - какие обстоятельства случались у доблестных предков, и что входило в разряд "всякого", которое они делали, Ральф объяснять не стал, только безнадежно махнул рукой.
  - Гены? - осторожно спросил Максим. Он вспомнил "Обыкновенное чудо" и Евгения Леонова, игравшего короля. Уж очень убедительно тот объяснял, что во всех его пакостях виноваты предки. - Герцогская наследственность: дедушки с бабушками, двоюродная тетка?..
  - А что же еще. От наследственности, никуда не денешься, - Ральф был не менее убедителен, чем Лаонов.
  - Да ладно, - посочувствовал Максим. - Сообразят твои твердолобые бароны, что деваться им некуда. Приведут свои дружины.
  - Сообразят и приведут, - согласился Ральф. - Только время идет. Этого Шкварцебрандуса надо остановить до того, как он войдет в Курчатайскую долину. Если его хаврюги и наемные банды разойдутся по полям и лесам Курчатая, нам придется их отлавливать и вышибать оттуда несколько лет. Крайняя точка, где их следует непременно остановить - Разрушенная башня. Там надо выставить заслон. И продержаться день-другой. Тем временем и бароны подойдут. И гвардия соберется. Твои футболисты тоже в бой рвутся. Формируют отряды ополчения. Ты в курсе? Шкварцебрандус финальный матч сорвал. Болельщики готовы его на ленточки распустить. Вчера, всю ночь горланили неприличные песни. На площади Святого Миротворца Бурдюга Третьего все фонари побили, три ларька по продаже пива разнесли, сожгли две телеги и повесили чучело Шкварцебрандуса. Не думал, что они могут быть такими свирепыми...
  - Болельщики - это великая сила, - Максим это хорошо знал, по своему миру. - Этих не удержишь. Если дорвутся до Шкварцовского поселения, они там такой порядок наведут, что трава расти не будет. Черную башню, где сидит Шкварц, могут по камушку раскатать.
  - И пусть раскатают! - чувствовалось, что Шкварцебрандус достал Ральфа, как следует. - Я этого вонючего мага, этого бездарного двоечника, вообще из герцогства вышибу, и ни одного хаврюгу на своей территории не оставлю. Они, конечно, потом жаловаться станут, припишут мне нарушение прав и расизм. И пусть приписывают, все равно выгоню, слишком много от них вони. Но это все потом. А сейчас главное - остановить их. Эльфы великолепные стрелки, кобольды - мастера рукопашной. Главное сейчас - доставить им мои Указы.
  - Сделаем, - Максим не видел особой сложности. - А эльфы... они это... не заартачатся?
  Герцог привык, что Максим нередко выдает совершенно непонятные слова. Ему это даже нравилось. Получалось что-то вроде занимательной игры: Максим произносил слово, а Ральф пытался угадать, что оно означает.
  - Заподозрят что Указ поддельный? Так?
  - Не так. Можно еще: заерепенятся, заупрямятся, упрутся всеми копытами... - подсказал Максим.
  - Проявят непослушание? - сообразил герцог.
  - Точно, - подтвердил Максим. - Как у них с этим?
  - Не могут огни заартачиться. Их предки подписали вассальный договор с моими славными предками. Согласно этому договору эльфы, по первому требованию герцога, должны выставить в его распоряжение отряд числом в пятьдесят стрелков-лучников, - Ральф взял один из разбросанных по столу свитков, развернул его и прочел: - "С великой радостью, что им предоставлена возможность выполнить волю светлейшего герцога, а также с трехкратным запасом оперенных боевых стрел, двумя запасными тетивами и продовольствием на три дня. Буде отряд задержится в выполнении воли светлейшего герцога, более трех дней, их светлость благосклонно снабжает вышеуказанный отряд эльфов качественным продовольствием, водой и другими необходимыми для существования припасами". Вот так, - Ральф отпустил свиток и тот снова свернулся. - Никакого непослушания, упираться всеми копытами эльфы не станут. Сложность в другом. Вот, донесения, - Ральф кивнул на стопку бумаг. - Сообщают, что появились многочисленные вооруженные группы хаврюг, а кроме того, по приглашению Шкварцебрандуса, на нашу суверенную территорию, проникли и разбойничают еще какие-то отряды. Мародерствуют. Хватают мирных путников и уводят их к Черной башне. Дороги стали опасными. Поэтому, никого из придворных послать в те края не могу. Точнее - послать могу, но охрану им дать не могу. Нет у меня охраны. Гвардейцев в отпуск отправили. По графику они действуют! Болваны! Доберусь я до них когда-нибудь! - Ральф недовольно фыркнул, и чуть снова не превратился в сурового, их светлость герцога Гезерского, но удержался. - Гвардейцев отозвали, но соберутся они не ранее, чем завтра вечером. А без охраны - нет никакой гарантии, что мои послы доберутся до эльфов и кобольдов. Надежда на тебя, Максим. Эльфы и кобольды должны мои Указы получить. Как только появится Агофен, пошлю его к вам на помощь. Действуйте. Я на вас надеюсь. А мне баронами заниматься надо. Не бароны, а какие-то левые анархисты.
  Теперь Максим понял. Посылают к эльфам и кобольдам не его, а Эмилия. Он - охрана. И Агофен тоже охрана.
  - Доставим, - заверил он Ральфа. - Доставим и сами явимся к Разрушенной башне.
  - Вот и хорошо, - считайте, что вам предстоят приятное путешествие и интересные встречи. Сумеете посетить некоторые знаменательные места. В нашем герцогстве их немало. Я бы и сам с удовольствием по ним проехался, так не выберешься ведь ни из этой бесконечной рутины, ни из этого неудобного кресла. И заменить его, на удобное, нельзя. Потомственное и олицетворяет... Символ власти. Но, ничего, скоро встретимся. Не забудьте: место встречи - Разрушенная башня. - Ральф подвинул к себе письмо, адресованное кому-то из баронов, пробежал по нему глазами, сердито хмыкнул, что-то зачеркнул, быстро написал еще пару строк, потом поднял голову, глянул на Эмилия и Максима, зло прищурился: - Вы чего стоите здесь?! Делать нечего?! Эльфам и кобольдам через четыре дня быть у Разрушенной башни! Вам тоже!
  Опять средневековый герцог. Злой, как скрейг краснохвостый. Прямо сейчас и броситься...
  "Гены суровых предков, - вспомнил Максим. - И никуда он от них не денется. Надо побыстрей убираться отсюда".
   Уполномоченный Посол и Призрак Справедливости торопливо откланялись и покинули кабинет их светлости герцога Гезерского.
  
   * * *
  Из небольших мешков и веревок, Максим быстро соорудил два сидора. В один они поместили три бутыли кирандино, во второй аккуратно уложили пару небольших хлебцев и кусок местной колбасы, которую Максим захватил, почти не глядя, торопливо пробегая по кухне. Связку сочных коричневых корешков, со странным запахом, который напоминал и мяту, и горчицу, добавил Эмилий.
  - Вот мы и собрались. - Максим затянул нехитрыми узлами оба сидора. - Пойдем налегке. Этот припас, чтобы перекусить разок в дороге. Надеюсь, эльфы и кобольды нас голодными не оставят. А теперь объясни мне, друг мой, Эмилий, каким это чином облагодетельствовал меня их светлость? Призрак Справедливости - что это за блюдо и с чем его едят?
  - Э-э-э... - Эмилий, чего никогда ранее не случалось, как-то с опаской посмотрел на Максима. - Видишь ли, это очень почетный титул и весьма... э-э-э... смею утверждать, весьма редкий. Последний раз, насколько я помню, его присвоил своему оруженосцу Тратиду, прадед их светлости Ральфа, их светлость герцог Ламбруз Отчаянный, когда послал оруженосца Тратида на переговоры к, осаждавшему его замок, их светлости герцогу Комбару Лохматому.
  Максим вспомнил, как барон Брамина-Стародубский благосклонно предлагал ему стать оруженосцем, и как удалось отвертеться от этой почетной должности.
  - Ты хочешь сказать, что я опять попал в оруженосцы?
  - Ничего подобного. Просто Тратид, которого их светлость, Гезерский герцог Ламбруз Отчаянный, послал к их светлости Кокландскому, герцогу Комбару Лохматому, был оруженосцем. А их светлость, Ламбруз Отчаянный, настолько доверял своему оруженосцу, что назначил его Призраком Справедливости. Этот титул говорит о большом доверии. Я бы сказал, о безгранично высоком доверии их светлости.
  - И какие у Призрака обязанности? - Максим чувствовал, что его втягивает во что-то неприятное. - Как мне теперь предстоит поступать, дабы оправдать большое и, даже, безгранично высокое, доверие их светлости?
  - Видишь ли, у Призрака Справедливости нет никаких четко определенных обязанностей. В то же время, он имеет все права, дарованные их светлости герцогу Гезерскому. А это значит, что его права ничем не ограничены.
  Сообщение дракона, вроде, должно было устранить опасения Максима, но не устранило. Чувствовал он, что раз обязанностей нет, а права безграничные, то непременно должен быть какой-то подвох. О бесплатном сыре Максим не забывал.
  - А подробней?
  - Я охотно удовлетворю твое любопытство, - Эмилий осторожно посмотрел на окно герцогского кабинета. - Их светлость хотели, чтобы мы отправлялись в путь не медля, - напомнил он. - В дороге у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить.
  Максим тоже посмотрел на окно герцогского кабинета. Ему показалось, что он разглядел там какую-то тень.
  - Пожалуй ты прав, - согласился он. - Берем лошадей?
  - Можно, конечно и на лошадях, но лучше пешком, - предложил Эмилий.
  - Почему бы нам не прокатиться? - в своем мире, Максиму, не то чтобы прокатиться, встретить лошадь удавалось редко. А здесь - самый распространенный вид транспорта. И получить пару лошадок из герцогских конюшен - проще простого.
   - Видишь ли, на дорогах вполне возможна встреча с хаврюгами. А нам это нужно?.. Лучше пробираться скрытно, оврагами, балками и перелесками. Вполне можем пройти незамеченными. Лошади, если мы пойдем этим путем, нам только помешают.
  - Думаешь, хаврюги осмелятся на нас напасть? Ведь мы находимся под покровительством герцога и на его землях.
  - Как тебе сказать... - Эмилий ненадолго задумался. - Вообще-то хаврюги воинственностью не отличаются. Мелкие пакостники, бездельники и жулики. Но когда они собираются в шайки, то бывают довольно опасны. Грабят мирных путников, избивают их. Понимаешь, трусость и жестокость, они ведь всегда соседствуют. А сейчас, ты ведь слышал, что сказали их светлость: Шкварцебрандус создает из хаврюг особые отряды. Возможно, как раз для того, чтобы грабить поданных герцога. У нас важное поручение, - дракон дотронулся лапкой до небольшой кожаной сумочки, в которой лежали конверты. - А я, сам понимаешь... - большие карие глаза Эмилия были достаточно выразительными. Дракону не надо было говорить, что он, как принципиальный пацифист, сражаться с хаврюгами не может... - Тебе непременно надо взять с собой оружие.
  - Но если мы пойдем скрытно, оврагами и балками, - не хотелось Максиму брать с собой еще и оружие, - зачем оно нам?
  - А если Шкварцебрандус как раз и приказал хаврюгами присматривать за оврагами и балками? - задал Эмилий вполне резонный вопрос.
  - Тогда зачем нам пробираться оврагами и балками? Можно идти по нормальной дороге, а еще лучше - ехать.
  - На хорошей дороге, мы хаврюг повстречаем непременно. А в овраги и балки, несмотря на приказ Шкварцебрандуса, хаврюги вряд ли полезут. Они, по сути своей, чрезвычайно ленивы. Ни один хаврюга не сдвинется с места, если есть возможность полежать или посидеть. Вероятной всего, они устроятся где-нибудь в тени, под развесистыми деревьями, и станут ждать беззащитных путников.
  - В таком случае, зачем нам оружие?
  - Ну, Максим, существует ведь теория вероятности, и нам не следует игнорировать ее постулаты.
  - Теория вероятности?.. - Максим и сам-то, мягко говоря, не был с этой теорией "на ты". Слышал о ней, конечно, но вникнуть не пытался. Ни к чему это. А уж того, что дракон в параллельном мире, будет на нее ссылаться, ни в коей мере, ожидать не мог.
  - Естественно. Существует вероятность, что какой-нибудь отряд, чрезвычайно ленивых хаврюг, спрячется в какой-нибудь балке. А мы, как раз, по ней и пойдем. Вот тебе и незапланированная встреча.
  - Такое, конечно, может случиться... - Максим понял, что глубина познаний Эмилия в вышеназванной теории не превышает его познания. Но с доводом вынужден был согласиться. - И ты опасаешься, что я, без оружия, с ними не управлюсь?
  - Это ведь, в зависимости от того, какое количество хаврюг будет в отряде, - Эмилий знал, насколько силен Максим, и все же чувствовал бы себя более спокойно, если его спутник имел бы оружие. - Хаврюги, как правило, вооружаются тяжелыми дубинами. Я могу попросить для тебя, у оружейника, хорошую шпагу. Или алебарду. Алебарду - даже лучше.
  - Ваши шпаги, Эмилий, хороши для парада, а не для драки. Если хаврюг будет много, то мне не шпага нужна, и не алебарда. Насколько я понимаю, при встрече с твоими хаврюгами потребуется хорошая оглобелька.
  - Да, конечно, оглобелька лучше - Эмилий был свидетелем того, как Максим, в сражении, на подступах к замку барона Брамина-Стародубского, крушил оглоблей воинственных кикивардов. - Но с оглоблей очень неудобно путешествовать...
  - Значит, обойдемся без оглобли, - решил Максим.
  - Просто руками, против дубин? - усомнился Эмилий.
  - Это я только при самом начале встречи с хаврюгами буду "просто руками..." Потом одолжу у какого-нибудь из них дубину, и все у нас пойдет на равных.
  
   * * *
  Заслуженный библиотекарь, оказывается, знал все овраги в герцогстве. Топография - не его, вроде, отрасль, но знал. Время от времени, сверяясь с солнцем (до компасов параллельный мир еще не дорос), принюхиваясь к запахам трав и пользуясь какими-то другими, известными только краеведам приметами, дракон ухитрялся почти все время вести Максима оврагами. Среди оврагов встречались солидные, с крутыми стенами, по дну которых были протоптаны удобные дорожки. В них протекали небольшие ручейки с прохладной водой, нередко встречались кострища. Каждая такая балка имела название. Путешественники пробирались то "Кошкиной дырой", то "Зеленым хвостом", то "Тухлой могилой". Проходили и небольшими, безымянными овражками, но и здесь оказались тропинки. Кажется, жители герцогства пользовались этими укрытиями довольно активно. А между оврагами Эмилий и Максим совершали короткие переходы, иногда по небольшим рощам, иногда по открытой местности.
   Эмилий шел впереди. Он старательно выбирал овраги, которые были направлены в нужную сторону. Был при деле, работал. И, как каждый дракон, занятый чем-то серьезным, не отвлекался на разговоры. А Максим просто шел, гулял, бездельничал. Для него это было свободное время. И чтобы как-то заполнить его, рассуждал вслух. Максим ставил своими рассуждениями Эмилия в известность о том, что ему не нравиться путешествовать по пересеченной местности, тем более, продвигаться тайком, как будто он боится каких-то занюханных хаврюг, о том, что он напрасно послушался Эмилия, и они не взяли лошадей, о том, что и овраги здесь какие-то несерьезные, и он, Максим, видывал овраги покруче... Дракону приходилось терпеливо выслушивать неприятные рассуждения друга.
  К тому времени, когда путники выбрались из длиннющей извилистой балки, с вдохновляющим названием "Кривая нога", Максим и самому надоело ехидничать, и он сменил тему.
  - Я так понял, что вручение Указов Ральфа эльфам и кобольдам пройдет без особых церемоний и много времени не займет, - сказал он. - Передадим и свободны. Не дожидаясь никого, двигаемся к Разрушенной башне.
  Эмилий ответил не сразу. Вначале он внимательно посмотрел на рощицу, которую им предстояло пересечь, как будто прикидывал, сколько еще осталось идти до эльфов и кобольдов. Затем порассматривал плывущие по небу облака, словно позавидовал, что те передвигаются гораздо быстрей. И только после всего этого повернулся к Максиму.
  - Видишь ли, - осторожно начал он, - опасаюсь, что просто передачей Указов их светлости, дело может не обойтись. Возможно, придется приложить некоторые усилия, чтобы убедить кобольдов и, тем более, эльфов.
  - В чем убедить?
  - В том, что они должны выполнить Указы их светлости, герцога Ральфа.
  - Не понял, - Максим с недоумением посмотрел на дракона. - Ральф сказал, что его предки подписали с предками эльфов и кобольдов договоры, согласно которым те стали вассалами Гезерского герцога и по первому его требованию должны выступить. Помнишь, как там записано: "С радостью, что им предоставлена возможность выполнить священную волю герцога..."
  - Светлейшего герцога, - подсказал Эмилий.
  - ... светлейшего герцога, - поправился Максим, - а также с трехкратным запасом оперенных боевых стрел..." Такие вассальные договоры, надеюсь, соблюдаются у вас свято?
  - Конечно, - подтвердил дракон. - Свято выполняются. Но, видишь ли, иногда м-м-м... та или иная сторона пытается несколько м-м-м... скажем, уклониться от буквальных соблюдений, тех или иных, частных положений.
  - Ты хочешь сказать, уклониться от точных соблюдений договора? Я думал, что у вас здесь с этим делом железно.
  - Видишь ли... - привычно затянул Эмилий, - система договоров, хотя и хороша, но еще далека от совершенства. Различные договора, в том числе и вассальные, к сожалению, четко выполняются только в тех случаях, когда, подписавшимся под ними сторонам, деваться некуда, - дракон пожал плечиками и поморщился, явно, не одобряя такое отношение к официальным документам. - А здесь, тем более, особый случай. Договора с эльфами и кобольдами подписаны чрезвычайно давно. С тех пор прошло много времени. Когда воинственные племена кочевников нажали на эльфов, тем деваться было некуда. Вот они и пришли к нам, и подписали. Гезерский герцог выделил им для проживания и охоты Ласковый Лес. Сейчас настали другие времена, и расстановка сил в корне изменилась. Никакие кочевники на эльфов не жмут. Ласковый Лес давно стал их владением. А сами эльфы, они... как бы тебе это сказать?.. - Эмилий даже остановился, соображая, как лучше объяснить поведение эльфов. - Эльфы считают, что только они живут в гармонии с природой, только они в полной мере способны ощущать прекрасное. Они очень гордятся этим и считают себя, чуть ли не высшими существами. Понимаешь, как будто они какие-то особенные...
  - Выпендриваются, - подсказал Максим.
  - Именно, - подтвердил Эмилий и обрадовался новому слову. - Вы-пен-дри-ва-ют-ся... - с удовольствием повторил он, смакуя каждый слог. - Великолепно! По своему звучанию весьма точно характеризует поведение эльфов. Особенно - племенных вождей. Те считают себя не просто особенными, а выдающимися, утверждают, что являются частью самой природы, уверены, что только они могут видеть и ощущать прекрасное и только они способны отличить справедливость от несправедливости. Очень похоже на манию величия. Не знаю, что они видят и ощущают, но то, что вожди эльфов вы-пен-дри-ваются сверх всякой меры, это факт.
  - Почему мы остановились? - спросил Максим.
  - Действительно, почему мы остановились? - удивился Эмилий. - Наверно потому, что обсуждаем серьезную проблему.
  - Обсуждать серьезную проблему и в то же время идти мы не можем? - поинтересовался Максим.
  - Конечно, можем... - дракон снова двинулся в путь, Максим последовал за ним. - Я хочу сказать, что эльфы всегда были серьезной проблемой для Гезерских герцогов. Да и для других правителей, на землях которых проживают их племена.
  - Ты считаешь, что эльфы могут отказаться выполнить приказ герцога?
  - Ну, видишь ли... Нет, отказаться они не могут. Как же они откажутся, если существует вассальный договор. Но они могут найти какую-нибудь причину... какой-нибудь мелкий несущественный повод... и объявить его крупным, существенным...
  - А Ральф? Он что не знает всего этого? Или не понимает?
  - Г-м-м... - Эмилий осторожно кашлянул. - Видишь ли... Воспитание... Тут все дело в особенности воспитания. Их светлость воспитывали в уверенности, что все, проживающие на землях герцогства, являются его верными вассалами и с радостью, беспрекословно, станут выполнять все его указания. Такое, вот воспитание. По-другому нельзя. Вассальная зависимость одна из священных особенностей жителей современного мира.
  - Так знает или не знает? - прервал дракона Максим.
  - Конечно, знает. Их светлость, герцог Ральф, разумный человек и, должен тебе сообщить, один из наиболее активных читателей библиотеки, а книга, как тебе хорошо известно - источник знаний. Он все великолепно знает и все понимает. Но он должен поступать так, как будто твердо уверен, что все его указания будет немедленно выполнены.
  - Как же так? Знает, но делает вид, что не знает...
  - Видишь ли, Максим, по-другому он не может. Герцогу, действовать по-другому. невозможно: могут разрушиться устои. Каким их светлость будет герцогом, если он знает, что его приказы, на его земле?.. - крупные, круглые глаза дракона стали еще крупней и еще круглей, он замолчал, обдумывая как бы точней сформулировать... Продумал и выразился весьма осторожно... - Как их светлость, сюзерен и гарант, сможет выполнять свои обременительные и ответственные обязанности, если он будет знать, что некоторые его указания, подчас, могут недостаточно точно выполняться кое-кем из вассалов? - Эмилий, снова остановился, развел лапки и пожал плечиками...
  - Ну и дела. И что нам делать, если некоторые эльфы откажутся выступить, "с твердым решением выполнить священную волю герцога?"
  - Надо убедить эльфов, что они не правы, - сообщил дракон и снова двинулся вперед, явно пытаясь уйти от дальнейших вопросов.
  - Как убедить? - догнал его Максим.
  - Исходя из всего комплекса сложившихся обстоятельств. Нам следует найти в рассуждениях эльфов какое-нибудь нелогичное положение и опровергнуть его несокрушимыми доводами. Доказать, что они не правы.
  - Тогда они с радостью захватят по пятьдесят оперенных боевых стрел, три запасные тетивы и пойдут выполнять свой вассальный долг?
  - Должны пойти, - осторожно подтвердил библиотекарь.
  - А если они не прислушаются к нашим несокрушимым доводам?
  - Тогда ты вступаешь в права Призрака Справедливости.
  - Ага. Сейчас я ведь еще и Призрак Справедливости, - вспомнил Максим. - Ну-ка, рассказывай, что это такое? Какие у меня теперь права и обязанности?
  - Права, я уже говорил тебе об этом, самые широкие, можно сказать - безграничные. Те же, что и у, их светлости, герцога. А обязанности? - Эмилий задумался... - Как бы это точно объяснить... Понимаешь, на своих землях, у их светлости, никаких обязанностей ни перед кем нет. И быть не может. Он является для народа олицетворением мудрости, доброты и справедливости, гарантом их благополучия, в широком понимании значения этого слова. Ты, в данном случае, являешься его Призраком. Но не всех добродетелей их светлости, а Призраком одного из его замечательных качеств - Справедливости. И должен для славы и спокойствия Герцогства, потупить так, как желал бы поступить сам, их светлость. Понял?
  - Не совсем. Если их светлость желает как-то поступить, пусть он и поступает.
  - Их светлость не может заниматься некоторыми... м-м-м... специфическими делами. Но его справедливые желания непременно должны быть выполнены, ибо он герцог и гарант. Для выполнения особо важных желаний герцога, желаний, которые самому ему выполнять не пристало, и назначается Призрак Справедливости.
  Максим начинал догадываться, во что его втянуло.
   - Что этот самый оруженосец старого герцога сделал с другим герцогом, с Лохматым? - спросил он.
  - Вообще-то, ничего особенного. Призрак Справедливости Тратид, с соответствующим почтением, предложил их светлости, герцогу Кокландскому Комбару Лохматому, снять осаду и покинуть владения их светлости герцога Гезерского.
  - Всего-то? - не поверил Максим. - Ради этого стоило назначать оруженосца на такую должность? Если Гезерский герцог стеснялся это сделать сам, он мог передать свое предложение, или, скажем, пожелание, через своего посла.
  - Посол не имеет права выполнять подобные поручения их светлости герцога Гезерского. Их светлость герцог Кокландский мог отравить посла, или повесить его. А Тратид был простым оруженосцем, оруженосцы слишком мелкие фигуры, чтобы их травили или вешали. Их светлость, герцог Комбар Лохматый, благосклонно выслушал оруженосца. Но не стал снимать осаду, и отказался покидать земли, принадлежащие их светлости герцогу Ламбрузу Отчаянному.
  - Так... И что было далее?
  - Далее Тратид, различными разумными доводами стал убеждать их светлость, герцога Кокландского, Комбара Лохматого, снять осаду. Но тот был непреклонен и только посмеивался над словами Тратида. Он не знал, что тот является Призраком Справедливости. Тратид же, как Призрак Справедливости, поступил так, как пожелал бы поступить, в данном случае, разгневавшийся, их светлость герцог Гезерский. Он вынул кинжал и убил их светлость герцога Кокландского Комбара Лохматого.
  Теперь остановился Максим. Он смотрел на дракона и подбирал слова, которыми можно откровенно, но с достаточной вежливостью, выразить свое мнение о поступке их светлости, герцога Ральфа, правителя и гаранта. А высказавшись, плюнуть на это совершенно не нужное ему задрипанное Средневековье, с его дурацкими обычаями, и вернуться к себе на дачу, в садовый кооператив "Педагог", где нет ни герцогов, ни Призраков Справедливости. И заняться усиками клубники, которые давно уже следовало оборвать. А пока Максим думал и подбирал вежливые слова, он вообще-то успокоился. Понял, что Ральф это сделал не со зла. Просто у них здесь такие средневековые понятия о справедливости... И такие порядки. И, даже, следует считать, что Ральф оказал ему великое доверие. Поэтому, вместо того, чтобы послать подальше Средневековье вместе со всеми его светлостями, сказал:
  - Но ты понимаешь, что я никого резать не стану?
  - Как не понять? Конечно, понимаю. Тем более что в Ласковом Лесу тебе пришлось бы резать не одного эльфа, но весь Совет вождей. А их не менее пяти. Я и сам пацифист, - напомнил Эмилий. - Ты умный и сможешь сообразить такое, что эльфы тебя послушаются. Я думаю, их светлость герцог Ральф, имел в виду именно это.
  - Зачем, тогда, он назначил меня Призраком?
  - Ну-у... На всякий случай... Видишь ли, жизнь учит тому, что все предвидеть невозможно. Даже в нашем просвещенном и благополучном герцогстве о справедливости м-м-м... иногда, м-м-м... кое-кто забывает. Я думаю, что их светлости, герцогу Ральфу, хочется быть уверенным, что в данном случае справедливость, как это ей и положено, восторжествует.
  - Справедливость, это в смысле того, что я заставлю эльфов выполнить Указ Ральфа? - уточнил Максим.
  - Естественно, - подтвердил Эмилий.
  - Ладно, разберемся... - Максим понимал, что деваться ему теперь некуда. - А кобольды? На них тоже нажимали кочевники-варвары, и поэтому они подписали вассальный договор? А теперь они мнят себя независимыми и могут отказаться?
  - Ни в коем случае. На кобольдов никто не нажимал, и договор они подписали совершенно добровольно. Конечно, были какие-то причины, которые заставили кобольдов сделать это. Без серьезных причин никто вассальный договор подписывать не станет. Но это произошло так давно, что о причинах все забыли. А кобольды всегда беспрекословно выполняют приказы нашего герцога... - Эмилий что-то вспомнил и нехотя добавил: - почти всегда. Разве что - в случае форс-мажорных обстоятельств...
  - Так... - Максим укоризненно посмотрел на друга. - Выкладывай, что там кобольды придумывают, за счет чего они отлынивают?
  - Они никогда не отлынивают, - встал на защиту кобольдов Эмилий. - Видишь ли, они известные металлурги и пользуются большим уважением у своих заказчиков. Случается, что у кобольдов как раз наступает срок сдачи продукции, и они не могут оторваться от своих дел. Если кобольды не выполнят заказ в срок, то пострадает их репутация. А репутация дело святое. И неустойку придется платить. Это тоже весьма неприятно. Поэтому, иногда, кобольды нижайше обращаются к их светлости. Просят, в связи со сложившимися обстоятельствами, разрешения на некоторые льготы. Наш герцог в таких случаях всегда идет навстречу.
  - Значит, и с кобольдами нет стопроцентной уверенности.
  - Видишь ли... - Эмилий помялся. - Если у них сейчас как раз момент сдачи продукции, уговорить кобольдов будет нелегко. Но надо надеяться. Надеяться, Максим, надо всегда на лучшее.
  - Занятные у вас порядочки, - Максим представлял себе Средневековье несколько по-иному. - Я думал, что хоть дисциплинка у вас здесь железная. Особенно при средневековой жестокости. А оказывается, приказ герцога на его же землях, ничего не стоит.
  - Ты рассуждаешь неправильно, - обиделся библиотекарь и за герцога, и за Средневековье, и за критику дисциплинки. - Каждый приказ герцога - это закон для подчиненных. И все немедленно бросаются его выполнять. Бывают, конечно, и исключения, в основном, субъективного порядка. В таких случаях вмешивается гвардия, или седлают коней баронские дружины. А если они не в состоянии восстановить порядок, то к делу приступают доверенные личности, наделенные особыми полномочиями: Уполномоченные Послы и Призраки Справедливости. Мы с тобой, как раз, и являемся такими представителями их светлости герцога Ральфа. Нам разрешено прибегать как к стандартным, так и нестандартным методам убеждения.
  - Что за нестандартные методы? - заинтересовался Максим. - Объявить выговор с занесение в личное дело, снять с должности без выходного пособия, арестовать, казнить?
  - Ну-у-у... В нестандартных методах определиться заранее трудно, - уклонился от ответа дракон. - Просто, когда все стандартные методы исчерпаны, нестандартные возникают сами собой. Ситуация подсказывает.
  - Угрозы, подкуп, шантаж? Несчастный случай?
  Эмилий пожал плечиками, утверждая, что он всего лишь Заслуженный работник библиотечного дела и откуда ему знать такие тонкости...
  - Ты колись, - нажал Максим. - Ты не просто Заслуженный работник. Ты особа, приближенная к герцогу, штатный Советник и его Уполномоченный Посол. Должен знать.
  Дракон снова остановился, чтобы, не торопясь поразмыслить.
  - Видишь ли, - протянул он наконец, - существует масса методов... Лично я, как вегетарианец и убежденный пацифист, - против радикальных. Думаю, что их светлость, послал нас, исходя из моих взглядов и твоих способностей. Он осведомлен о твоих подвигах в Хавортии, знает, что ты смел и находчив. И еще, ты же слышал, их светлость рассчитывает на Повелителя Петухов. Судя по всему, герцог надеется, что если мне не удастся убедить эльфов и кобольдов логическими доводами, вы с Агофеном прибегнете к другим доводам, более убедительным, и мы сумеем выполнить его поручение.
  - Если откровенно, то я не представляю себе, как можно убедить ваших эльфов, - признался Максим. - Я вообще никогда не встречал ни одного эльфа. Какие они из себя?
  - Обычные... Очень похожи на людей, на джиннов, на кикивардов. Высокого роста. Глаза у всех голубые, волосы русые, у многих длинные вьющиеся локоны. Верхушки ушей не круглые, как у людей, а заостренные. Любят носить яркие одежды. Очень вежливые... Но, понимаешь, неприятный народец. Сквозь вежливость сквозит высокомерие, за добродушием - снисхождение... Иметь с ними дело неприятно. И иерархия у них выражена весьма ярко. У эльфов, которые проживают в Ласковом Лесу несколько вождей. Только они могут принимать какие-то решения. Все остальные послушные исполнители, и только.
  - Ладно, раз такое дело, попробуем как-то управиться с вашими эльфами, - а что еще мог Максим сказать библиотекарю, который, к тому же, еще и пацифист. Не понравились Максиму эльфы. Не любил он высокомерных, которые выпендриваются. И в снисхождении ни от кого не нуждался. Он еще раз подумал, что лучше бы сейчас отрывал лишние усы у клубники: нужное дело и, главное, никого не надо уговаривать, сам решаешь, где оторвать, сам отрываешь. И хрен надо повыдергать... Растет этот хрен на участке - ни удержу на него, ни погибели... - Послушай, Эмилий, а других каких-нибудь поселений, в которых нормальные жители, здесь поблизости нет? Мы бы им рассказали про Шкварца с его хаврюгами, а они бы собрали отряд и пошли воевать за правое дело и возможность проводить футбольные матчи.
  - Уполномоченные Послы никогда на посторонние дела не отвлекаются, - Эмилий с укоризной посмотрел на спутника. - Это очень высокое звание. Уполномоченные Послы и, тем более, Призраки Справедливости, должны прилагать все усилия и способности, чтобы выполнить Указы и приказы их светлости герцога. Все остальное их не касается. Нам с тобой нельзя отвлекаться на какие-то мелочи.
  - Знаешь, дружище, я, пожалуй, отвлекся бы на что-нибудь мелкое, если при этом появилась бы возможность завербовать для Ральфа сотню-другую хороших воинов, - сообщил Максим. - Мне кажется, что каждая дополнительная сотня воинов не будет для Ральфа лишней.
  - Не будет, - согласился библиотекарь. - Но их светлость говорил только об эльфах и кобольдах, и дело нашей чести, прежде всего, выполнить его указание. Конечно, потом можно будет подумать и о чем-то дополнительном.
  - Рутина у вас здесь. Рутина и полное отсутствие инициативы, - привычно осудил Максим Средние века вообще, и порядки герцогства, в частности. - Но мы с тобой, Эмилий, не чиновники и не догматики, а активные патриоты. И должны сами соображать. Ты ведь здесь все и всех знаешь, постарайся припомнить, есть поблизости какое-нибудь поселение, которое может выставить боевой отряд, способный приять участие в битве?
  - Ты считаешь возможным отклониться?
  - Считаю, не считаю, не в этом дело. Отклоняться от намеченной программы мы сейчас, конечно, не станем. Но мы должны определять возможные резервы и, при необходимости, оперативно использовать их. А если имеется возможность набрать отряд в помощь Ральфу, почему бы нам этого не сделать?
  - Потому что у нас четкий приказ их светлости. И обсуждать его, или отклоняться от его точного выполнения, мы не имеем права. И давай не будем более обсуждать этот вопрос.
  "Все-таки он бюрократ, - решил Максим. - Самый настоящий бюрократ. Интересно получается: еще Средневековье, а бюрократы уже есть".
  - Не будем, так не будем... - Максим по своему миру знал, что с бюрократами спорить бесполезно. Они придерживаются буквы закона, и убедить их, что это нелепо, нельзя.
  И Эмилий замолчал. Не желал он больше разговаривать на эту тему. И спорить, тем более, не желал. Так он и шли минуть десяток. Прервал молчание Максим.
  - Все-таки я Призрак Справедливости, - напомнил он. - И мне хотелось бы знать обстановку, чтобы заранее прикинуть, как нам следует действовать, если обстоятельства сложатся нестандартно. Какие, в ближайшей округе имеются поселения, и что нам следует ожидать от их обитателей?
  Напоминание о Призраке Справедливости подействовало. В этом образе Максим представлял их светлость. А их светлости дракон подчинялся беспрекословно.
  - Да, да. Конечно, - послушно подхватил дракон. - В ближайшей округе имеется три крупных поселения. Но ожидать активные действия от их обитателей, мне кажется, нет смысла.
  - Пожалуйста поподробней, - попросил Максим. - И почему ты так думаешь?
  - Сравнительно недалеко от нас находятся два поселения: Рыжие Лудики и Большие Жужжалы. Ближе всего Рыжие Лудики. Но там, сейчас, живут, в основном, женщины и дети. Угрозы нам они не представляют, но и помощи никакой оказать не смогут.
  - Почему нет мужчин, куда он девались, чем занимаются?
  - В Рыжих Лудиках все взрослые мужчины - лудильщики. Они путешествуют по окрестным поселениям, ремонтируют различную металлическую посуду и емкости. Должен сказать, что лудиковцы достигли в этом ремесле значительного мастерства, и пользуются успехом.
  - Тем и живут? - поинтересовался Максим. - Но, как я представляю, работа это временная и нестабильная.
  - Ну... Официально считается, что дело обстоит именно так.
  - А неофициально?
  - Неофициально, они промышляют еще тем, что уводят лошадей и затем продают их.
  - Ты хочешь сказать - воруют.
  - Ничего подобного. Именно уводят. Это, как определенный вид спорта. Понимаешь, Максим, жители Рыжих Лудиков любят лошадей. Лошади отвечают взаимностью и охотно уходят с ними. Ты хочешь спросить, как к этому относится канцелярия их светлости?
  - Именно, - подтвердил Максим.
  - Над этим вопросом работал специальный межведомственный научный комитет. И сделал определенные выводы. Доказано, что взаимная приязнь жителей Рыжих Лудиков и лошадей, друг к другу, возникла еще в древности и, со временем, превратилась в народный обычай. А народный обычай, нравится он тебе, или не нравиться, не запретишь. У нас все-таки достаточно высокий уровень демократии. Проявляем взаимопонимание и толерантность. Без этого нельзя. Канцелярия их светлости и правители других государств исходят из этих же принципов. Причем мы уверены, что со временем обычай, уводить лошадей исчезнет. Во всяком случае, подобная тенденция наблюдается. Статистика хорошая. В прошлом году население Рыжих Лудиков увеличилось на четыре процента, а увод лошадей всего на полтора. Явный прогресс. Исходя из этих двух цифр, специалисты в области политологии вычислили точную дату, когда обычай уводить лошадей отомрет сам по себе.
  Максим не верил политологам в своем мире, не поверил в их предсказание, и в параллельном.
  - Кстати, а почему такое странное название поселения: Рыжие Лудики?
  - Х-м-м...- Эмилий улыбнулся, - это уже не канцелярия, это народ придумал. У них, в поселении, добрая половина обитателей - рыжие. Как их еще называть...
  - А вторая половина? - не смог не полюбопытствовать Максим.
   - Вторая половина - неизвестно. Это дети младшего возраста и для того, чтобы определить цвет волос, всех сорванцов, их надо помыть. А этим никто заниматься не желает. Бестолковое дело: полдня, и ребенок опять чумазый. Подождем, пока подрастут. Но если о главном, что тебя интересует, то в поселении сейчас живут только женщины и дети. Никакой помощи их светлости они оказать не сумеют.
   - Что представляют Большие Жужжалы, и почему поселение так странно называется?
   Там две крупные ткацкие мастерские. Они работают по двадцать часов в сутки. Когда ни подойдешь - жужжат. Были просто Жужжалы, так недалеко, в другом поселении, тоже поставили ткацкую мастерскую. Тогда Жужжалы переименовали в Большие Жужжалы, а второй поселок назвали Малые Жужжалы.
  - А эти? - поинтересовался Максим. - Эти могут, скажем, на недельку перестать жужжать и прийти на помощь их светлости?
  - Перестать жужжать могут, а прийти на помощь не могут. Все жители Жужжал - пацифисты, их и уговаривать нет смысла.
  - Драконы?
  - Нет, люди. Но тоже упрямые: против войн, против применения силы, против применения оружия.
  - А, если, скажем, применить силу против них?
  - Вот этого делать не следует. У них градус терпения низкий. Потерпят, потерпят, потом лезут в чулан за мечами и дубинами. Но если их не трогать, эти ткачи, ни на шаг не отступят от семи заповедей пацифиста.
  - У нас это называется "Вооруженный нейтралитет", - сообщил Максим. - Эмилий, один нескромный вопрос. Можно?
  - Нескромный, это какой?
  - Как тебе объяснить, - Максим задумался... - Ну, скажем так: чтобы ты не рассердился.
  - Спрашивай.
   - Если тебя обидеть, ты тоже за дубину возьмешься?
  - Вот ты о чем... Нет, я не возьмусь. В системе моих мировоззрений, и мировоззрений жителей Жужжал, имеется одна небольшая, но существенная разница. Они официальные, зарегистрированные в местном управлении бытовые пацифисты. Вступали в члены, зарегистрировались, ходят на собрания, числятся в каких-то списках. Выбирают друг друга куда-то. Но имеют право, если очень захочется, выйти ненадолго из своего пацифистского состояния. Потом опять входят. Это тоже одно из преимуществ нашей широкой демократии. А я идейный, нигде не числюсь. Просто пацифист.
  - Понятно. Значит, одним не хочется, другим некогда, третьим идеология не позволяет... кто же тогда у вас воюет, если надо герцогство защитить.
  - Как кто, бароны. Если они воевать не станут, всем их баронским делам и привилегиям крышка. Они для того и набирают себе дружины. Бароны за герцога держатся. Конечно, иногда, бывает, какой-нибудь из них возомнит о себе и устраивает мятеж. Хочет отделиться, или власть захватить. Тогда все остальные на него набрасываются. И успокаивают. Или изгоняют. Возводят в баронство наследника.
  - И все?
  - Как все?! А гвардия... Ей за это платят. Награды вручают. Форма красивая. Куда ей деваться, приходится воевать. Ну и, конечно, ополчение. Когда кто-нибудь обидит народные массы, или слишком сильно их прижмет, они за дубины берутся. Тогда уж - все, туши свечи... К примеру, болельщиков лишили футбола. А они, как раз - часть народных масс. Можно, даже, сказать: активная часть. Так их теперь не удержишь... Они, когда доберутся до Шкварцебрандуса, повыдергают все что у того есть. Еще есть поселения типа Скачищи... Там совершенно другие проблемы.
  - Скучище? - переспросил Максим, ему показалось, что он плохо расслышал.
  - Нет, Скачищи.
  - Этих почему так назвали?
  - Не знаю. Старое поселение. И название старинное, странное, не знаю откуда оно произошло. Но не в этом сейчас дело. Видишь ли, жители в этих Скачищах очень интересные...
  А чем интересны жители в Скачищах, Максим так и не узнал. Потому что Эмилий неожиданно замолчал, застыл и насторожился...
  - Это еще что такое? - вполголоса спросил он.
  - Что?
  - Кричат, грозятся и даже произносят некоторые ненормативные слова. Ты что, не слышишь?
  - Не слышу.
  - У вас, у людей, недостаточно хороший слух. Там определенно намечаются агрессивные действия. А, может быть, даже, некоторые подобные действия уже и происходят. - Эмилий показал лапкой в сторону, где, по его мнению, кричали. - Недалеко, но отсюда трудно разобрать подробности. Пройдем немного вперед, - решил он, - только осторожно. Иди за мной.
  Они прошли метров полсотни. Теперь и Максим услышал невдалеке голоса. Разговор, на повышенных тонах.
  - Чувствую - это хаврюги вышли на охоту, - Эмилий поморщился, он надеялся добраться до эльфов, избегнув неприятных встреч.
  - Напоролись все-таки, - Максим тоже остановился.
  - Именно напоролись. Там происходит серьезный конфликт. Они на кого-то напали. Помнишь, их светлость герцог Ральф говорили, что хаврюги, по приказу Шкварцебрандуса, хватают мирных путников и насильно уводят их к Черной башне.
  - Посмотрим, - предложил Максим.
  - Думаю, нам не следует отвлекаться, - возразил дракон. - У них свои дела, у нас свои.
  - Это я помню, - не стал спорить Максим. - Но хоть одним глазом глянуть надо. Хоть пару минут. Может там что-то важное, - Максиму просто хотелось посмотреть на этих странных хаврюг, на людей, у которых есть хвосты.
  - Максим, нам нельзя, ни во что, ввязываться. Мы не можем нарушить указание их светлости.
  Максим прислушался. Шум, там, на верху, усиливался. То ли хаврюги с кем-то дрались, то ли между собой рассорились. От хаврюг, в равной степени, можно было ожидать и то, и другое.
  - Мы и не станем нарушать. Но, возможно, там происходит что-то серьезное. А информация о каждом событии, в период конфликта, это тоже оружие, - напомнил Максим дракону. - Мы просто издали глянем. Посмотрим, что там делается, и немного послушаем. Если там происходит что-то важное, доложим герцогу. Думаю, его светлость будет доволен.
  Это звучало разумно и убедительно. Против такого возразить Эмилий не мог. Тем более - ему и самому хотелось узнать, что твориться там, наверху.
  - Если только посмотрим... - осторожно согласился он. - Посмотрим и сразу, не задерживаясь, в путь. Этот овраг выходит к роще. Хаврюги нас не заметят.
   Они поднялись по откосу и выглянули.
  Хаврюг Максим видел впервые. Все они были рослыми, под метр восемьдесят. Волосы на головах длинные, как у женщин. Хотя, на этом расстоянии, определить, что здесь только мужчины, Максим не мог. Одеты хаврюги были в короткие, по колено, цветастые халаты, из-под которых выглядывали темные шаровары, на ногах - что-то вроде лаптей, но из кожи. Командовал ими чернобородый амбал. Он был повыше остальных, и халат носил поцветастей: по ярко-желтому полю щедро были разбросаны разноцветные запятые, кривые ромбы с крупными выпученными глазами, волнистые спирали, стремительные зигзаги, замысловатые фиговины и бесформенные загогулины. Возможно, это был натюрморт... Но, для натюрморта глаза, вроде бы и не нужны... Так что, вероятней всего - групповой портрет. Максим в подобной живописи не разбирался.
  "И здесь абстрактное искусство, - машинально отметил он. - Хотя, почему - и здесь? Отсюда оно, наверно, и пошло. Еще из смутных Средних веков тянется. Времена жестокие, а творческим людям хотелось чего-то яркого и необычного. Вот и старались. А наши считают себя новаторами..."
  Максиму хаврюги не понравились. Может от того, что Эмилий дал им отрицательную характеристику, да и служили они прохвосту Шкварцу, который самым подлым образом сорвал финальный футбольный матч на первенство герцогства, а теперь, еще хотел оттяпать у Ральфа Курчатайскую долину. Но хвостов у хаврюг Максим не разглядел. "Наверно хвостики маленькие и не видны под халатами", - решил он, - так что ничего особенного.
   Можно было с этими хаврюгами и не связываться: по-тихому слинять. Пусть орут в свое удовольствие. Но, кроме хаврюг, здесь находились еще и два гнома. Одеты гномы были странновато. Оба в коротких, легких коричневых безрукавках и длинных футбольных трусах. Зеленых, с желтыми лампасами, форменных для "Рудокопа". Будто они, после тренировки, как следует, переодеться не сумели. На ногах тяжелые башмаки, носы у которых окованы медными пластинами. Головы украшали красные, рабочие каски шахтеров. Гномы стояли спиной к спине. У ног каждого - походный мешок, в левой руке - небольшой круглый щит, в правой - тяжелая боевая секира. Того, который постарше (широкая грудь, аккуратно подстриженная черная бородка и крупный крючковатый нос), Максим хорошо знал: Гарнет Меткий, центрфорвард "Рудокопа", лучший нападающий команды. Он забил головой не то десять, не то пятнадцать мячей. Футбольный уникум. Жаль, у них здесь книги рекордов Гиннеса нет. Второй (белесая бородка коротким клинышком, высоковат для гнома и, по молодости, тощенький) тоже явно футболист, но молодой, вероятно из юниоров. Его Максим не знал. Если коротко - футболисты, и непонятно, как они сюда попали.
  Хаврюги окружили гномов, размахивали дубинами и громко орали: требовали, чтобы те сдались. А гномы сдаваться не желали, отругивались и размахивали секирами. Лезвия секир хищно блестели и хаврюги близко к гномам подойти не решались. Но силы были слишком не равны. Нетрудно было понять, что гномы долго не продержатся. Гномов следовало выручать.
  - Одиннадцать хаврюг на двух футболистов! Это нечестно, - шепотом осудил агрессоров Максим.
  Дракон промолчал.
  - Нападение на мирных жителей герцогства, - с достаточной долей негодования напомнил Максим
  Эмилий недовольно пробормотал что-то сердитое и невнятное. Он понимал, что Максим прав. Он и сам заступился бы сейчас за гномов... Но не мог, потому что должен был выполнять поручение их светлости герцога Ральфа.
  Хаврюги были заняты гномами и не замечали гостей. Чернобородый атаман поднял руку и что-то сказал. Остальные замолчали.
  - Чего упираетесь малыши!? - прикрикнул чернобородый на гномов. - Вы что, считать не умеете, брахата?! Вас двое, а нас много. Мы же вас все равно повяжем. Сдавайтесь, пока головы вам дубинами не разбили. Чтобы без всякой драки. Я, галим рода кодьяров Гвидлий Умный, обещаю, что никто вам ничего плохого не сделает. Отдохнете недельку на огуречных плантациях... Это вам не в шахте горбатиться, и не в кузнице корячиться. Всю неделю на свежем воздухе, а кругом, куда ни посмотришь - разная природа, не то, что у вас в шахтах... Брахата! Вы посоображайте, до чего там хорошо! И кормить станут до отвала: жирной козлятиной и пшеничной кашей со шкварками. А на плантации огурчики: зелененькие, с пупырышками, прямо с грядки, свеженькие, брахата! Где вы еще, работяги, халявный огурец подцепить сумеете?! А то и несколько... В ваших прокопченных кузнях об огурцах и не слышали. На плантации благодать. Отработал свое, а вечером отдыхай как барон: хочешь - лежи, грейся под солнцем, хочешь - играй в кости. Не нравится в кости - в бирюльки играть можно. Вот так шикарно жить станете - брахатата-брахата! А как только мы освободим от захватчиков Курчатай, вас выпустят, да еще по сумке халявных огурчиков дадут. Детишек обрадуете. Они же, в жизни, ни одного зеленого огурчика не видели, в руках не держали. У вас там только ящерицы зеленые бегают, и ни одного огурчика. Договорились?! Ну?!.
  Вот такую длинную речь произнес амбал. Заманивал гномов, как детишек, на кашу со шкварками и огурчики. Но, хаврюги, явно, не на тех нарвались.
  - Какой ты Умный? Дурак ты, Гвидлий! - задирался Гарнет. - У таких длинных соображалка с детства не работает. У тебя вся голова дурацкая, до самой бороды и уши холодные. Сам можешь вкалывать на плантациях, если тебе нравится. А к нам не лезь!
  - У тебя у самого уши холодные, - обиделся галим. - Вот стукну тебя дубиной по глупой башке, сразу замолчишь.
  - Ты, Гвидлий, все издалека грозишься, задери тебя хромой крот. Ты ближе подойди, - пригласил амбала Гарнет. - Есть интересная игра, получше ваших бирюлек будет: твоя большая дубина против моей маленькой секиры. Подходи, сыграем.
  - Ты, гном, совсем глупый? - чернобородый рассмеялся. - Чего я к тебе подходить стану? Посоображай, сколько вы так выстоите, со своими секирами? Мы подождем. Нам торопиться некуда. Мы сейчас будем есть пшеничную кашу со шкварками. Очень вкусную кашу, - Гвидлий причмокнул. - Как свалитесь, брахатата, так мы вас и повяжем. Вам же хуже и будет.
  - Так мы не просто стоим, мы отдыхаем, - сообщил Гарнет. - Отдохнем и погоним вас за козлятиной. Ты, дылда разукрашенная, задери тебя крот спросонья, запомни: мы вас гонять будем, пока вы все сами козлами не станете, - пригрозил он. - И рога вам посшибаем!
  - Вы это... чего? - включился и молодой гном. - Конкретно! Надоели ведь. Ну, сколько можно? Нанялись к Шкварцу полы в башне подметать, ну и подметайте. Реально! А сюда чего притащились? Мотали бы отсюда, пока не поздно, - посоветовал он. - С корявыми дубинами на наши секиры лезете? Вымахали длинными, а ума нет. Вообще! И разорались как петухи на крыше. Смотреть противно, - он сплюнул. - И на вашего Шкварца тоже наплевать, - молодой гном сплюнул еще раз.
  - Я тебе поплюю! Я тебе так поплюю, что своих не узнаешь! - пригрозил галим. - Я тебя заставлю языком пол у Шкварцебрандуса вылизать!
  - Беспредел тут у вас, - осудил происходящее Максим. - Гезерское герцогство считается мирным, безопасным, а также благоприятным для проживания, путешествий и экскурсий. А у вас, смотрю я, можно беспрепятственно терроризовать мирных жителей. И никто за них не заступится, - намекнул он, что пора бы взяться за этих хаврюг.
  Эмилий все еще не мог приять решение.
   - Вот так мы бережем наших футболистов, красу и гордость герцогства. Гарнету Меткому, знаменитому центрфорварду, лучшему нападающему команды вышедшей в финал, угрожают лишением свободы. С ним и талантливого юниора - надежду, будущее футбола. А мы с тобой, активные болельщики, стоим и смотрим. Но ведь футболист болельщику - друг, товарищ и брат! - напомнил Максим. - Надо выручать ребят. Думай, Эмиль!
  - Думаю я! - огрызнулся дракон. - Думаю...
  - Быстрей думай! Там ведь скоро до драки дойдет.
  Эмилий изо всех сил старался думать быстрей.
  - Свободных гномов, в свободном герцогстве, среди белого дня... - возмущенно бормотал он. - Лучшего нападающего... Схватить, пленить, связать и бросить в узилище без всякой на то вины... Без суда и следствия... Как опасных преступников... Нарушение всех принципов демократии... Но мы не можем им помочь. Не можем вмешаться, ибо у нас важное поручение их светлости... - уговаривал дракон самого себя. - И напали на футболистов даже не бессовестные грязнохвостые хаврюги, а хищные охотники за выгодой, беспринципные бандиты...
  - Как не хаврюги? Какие бандиты? - для Максима такое сообщение прозвучало неожиданно.
  - Это кочевники кодьяры. Хищные шакалы, охотники за легкой добычей. Принесло их на нашу землю. Сколько лет о них и не слышно было, так нате вам, подарочек к празднику - явились, не запылились. Бесчинствуют на землях герцогства.
  - Значит, эти, твои кодьяры, тоже служат двоечнику Шкварцу. Слышал, они хотят гномов на огуречные плантации упрятать. И о Курчатае...
  - Что еще можно ожидать от кодьяр?! Они жадны и беспринципны. Все их поступки связаны только с выгодой. У них нет никаких законов. Они живут по понятиям.
  - Ну и пусть живут, там у себя... А здесь им делать нечего, - Максима сейчас не интересовали правила, по которым живут кодьяры. - Мы должны спасти цвет гезерского футбола от позорного издевательства и плена, - постарался он повернуть мысли Эмилия в нужное направление.
  Получалось. Эмилий постепенно созревал... Но дракону приходилось нелегко. Из двух правильных поступков, ему надо было выбрать один. Долг и привычка призывали бросить все, как есть, и отправиться выполнять повеление их светлости герцога Ральфа. Все остальное - потом. Максим и инстинкт толкали дракона к совершенно противоположным действиям. Наверно это будет менее правильный поступок... Или, может быть - более правильный... Из двух правильных поступков Эмилию следовало выбрать один - это очень нелегко, даже для дракона, даже для умудренного многими знаниями библиотекаря. А приходилось выбирать...
  - Кто мы такие, если не выручим наших футболистов? И что о нас станут думать потомки? - неведомо кому пожаловался Максим и вздохнул. - Неужели мы допустим?
  Эта жалоба и вздох оказались для дракона последней каплей в колеблющейся чаше рассуждений.
   - Такое недопустимо... такое нарушение следует пресекать в самом корне, и, немедля... Болельщик футболисту друг, товарищ и брат! - Эмилий, неожиданно для Максима и, возможно, еще более неожиданно, для самого себя, поднялся и решительно зашагал к месту конфликта.
  - Совсем другое дело, - негромко произнес Максим и последовал за Эмилием.
  - Немедленно прекратить! - приказал кодьярам дракон. Хорошим таким тоном, приказал, достаточно уверенно и весьма весомо. Почти у всех Засрабов это неплохо получается.
  Не только чернобородый атаман, но и остальные кодьяры, да и гномы, только теперь увидели Эмилия и Максима. Кодьяры с недоумением уставились на них: откуда такие появились? А гномы, конечно, обрадовались.
  - Вы что себе позволяете?! - стал гневно отчитывать кодьяр Эмилий. - Вы что, забыли, где находитесь? Возьму на себя бремя напомнить: вы находитесь в Гезерском герцогстве, на землях их светлости герцога Ральфа. Эти гномы свободные поданные и проживают на своей территории. Ваше нападение на них, определяется как "Групповая попытка произвести насильственные действия, при помощи оружия, против одного или нескольких свободных личностей" и, по статье четырнадцатой, приложение второе, карается заключением в темницу сроком от одного до двух лет. А попытка силой лишить свободы двух, или более, личностей и заключить их в узилище, карается, по той же четырнадцатой статье, приложение четвертое, параграф седьмой, заключением от двух до четырех лет, без права на условно-досрочное освобождение.
  Вот такое выдал разгневанный Заслуженный работник библиотечного дела, в данный момент, он же - Уполномоченный Посол герцога. Имел полное право. А кодьяры все еще с удивлением, но без всякого опасения смотрели на Эмилия: откуда взялся этот дракон-законник, и чего он лезет, не в свое дело?
  - Пугаешь... Ну, не надо... совсем не надо пугать... - спокойно и уверенно встретил этот неожиданный напор галим. - Мой десяток очень отчаянный... совсем отчаянный, сам, кого хочешь, напугать может. Давай, лучше, поговорим. Когда встречаешь на дороге путника, с ним всегда можно договориться.
  Гвидлий был умным, но не совсем правильно понял дракона. По-своему понял, по кодьярски. Он сразу сообразил, что все эти территории, параграфы, статьи и заключения - только для разговоров, брахатата! Он хорошо усвоил, что мир держится не на законах, статьях и параграфах, а на товарно-денежных отношениях. Добыча и торговля - вот чем занимаются умные люди, вот о чем надо говорить. Галим смотрел на дракона, как в родном для Максима мире, уверенный в своей непотопляемости, нарушитель движения, развалившись в шикарном авто, смотрит на собирающегося сшибить куш, автоинспектора.
  - Хочешь перекупить гномов и сбиваешь цену... - добродушно протянул галим. - Ну что, купи, брахатата! Я не возражаю. Никто не возражает. Если есть хороший купец, товар всегда найдется. Очень хорошие гномы, крепкие, выносливые. Все зубы целые. В других местах, таких гномов даже не увидишь. Правда, немножко глупые, совсем не понимают, что я для них стараюсь, как родной отец. Но где ты видел умных гномов? А так, посмотри на них еще раз: молодые, красивые и сильные. Очень много могут работать. А каски и секиры?.. Новенькие, только вчера из магазина, - расхваливал товар галим. - Все вместе продаю и совсем не дорого... А кто ты, вообще, такой? Давай знакомиться. Как тебя называть надо? Откуда пришел, куда идешь? - намечался барыш и галим улыбнулся Эмилию, как будто неожиданно встретил лучшего друга, но не может вспомнить, кто он, этот друг и где они раньше встречались.
  - Я Уполномоченный Посол их светлости герцога Ральфа, Эмилий Бах! - без хвастовства, но с достаточной долей достоинства, просветил кодьяра дракон.
  - Постой, постой... - совершенно не обратил внимания на "Уполномоченного Посла" галим. - Служишь у герцога Ральфа? Эмилий Бах, говоришь... Бах?.. В библиотеке работаешь, да?.. - попытался вспомнить Гвидлий. Он слышал как-то, что служит у герцога какой-то Бах, ботаник-вегетарианец. - Библиотекарь герцога?
  - Шеф-директор центральной библиотеки! - солидно уточнил Эмилий. Пусть осознает кодьяр, с кем имеет дело. - Заслуженный работник.
  - Засраб! - почему-то обрадовался Гвидлий. - Настоящий Засраб! Ну, брахата, первый раз в жизни живого Засраба вижу. - Почетное звание "Заслуженный работник", которое в герцогстве носили гордо и даже имели право, по праздничным дням, повязывать на левое плечо широкую голубую ленту с маленьким серебряным колокольчиком, прозвучало у галима, как неприличная кличка. - Хорошо, раз ты настоящий Засраб, иду навстречу. Шкварцебрандус дает по три козленка за голову... - Галим, решил содрать с простоватого Засраба двойную цену. Шкварцебрандус обещал ему по козленку за пленника, и не более. - Но ты мне понравился, люблю иметь дело с библиотекарями, я тебе каждого из этих гномов отдам почти даром - за два козленка. С тебя четыре козленка, и гномы твои. Вот так. Только для тебя, брахатата! Вместе с секирами и сидорами. Я сегодня добрый. Себе в убыток продаю.
  - Это ты мне?! По два козленка!? - предложение кодьяра было настолько неожиданным и неприемлемым, что Эмилий даже не возмутился. Он растерялся. - Ты что, галим, думаешь, что я могу пойти на такое?!
  - Понял (умный галим опять неправильно понял дракона), для тебя четыре козленка слишком много... - уважения к дракону у Гвидлия резко поубавилось. - Какой ты Засраб, если у тебя с козлятами туго? Ладно, учитывая твои трудности, - три козленка за две головы и бери этих гномов. Но секиры и сидора остаются у меня.
   Эмилий, наконец, окончательно осознал, что предлагает ему галим. Ему, Эмилию Баху, предки которого известные музыканты и пользуются уважением в многих государствах, да и он сам не последний дракон в герцогстве... Ему предлагают такое... Эмилий был возмущен до глубины души (это он так посчитал, потому что до сих пор неизвестно, есть у драконов душа, или нет ее).
  - Никогда! - отрубил Эмилий.
  До Гвидлия все еще не доходило, что дракон вовсе не торгуется, а просто требует, чтобы гномов ему отдали даром. Даром!.. У галима сама система мышления была несколько иной, чем у дракона, и в ней не могло быть ничего похожего на подобные мысли.
  - Чего лезешь торговаться, если ты такой скупой? - возмутился и он. - Ты как шел мимо, так и иди. Зачем я тебе, брахатата, стану двух молодых гномов отдавать по дешевке. Какая мне выгода покупателя менять? - Гвидлий с неприязнью глянул на гномов: канительные попались гномы, совсем непослушные. Не нравились они галиму. Лучше сразу продать их, вместе с секирами. - Но я сегодня добрый, - сообщил он. - Ладно, если тебе эти гномы очень нужны - отдам их всего за пару козлят. Только для тебя иду на такое. Но добавь четырех курей. Сам понимаешь, совсем себе в убыток я торговать не могу. Меня другие галимы уважать перестанут. Если есть кролики, можно их, вместо курей.
  На Эмилия доброта галима должного впечатления не произвела.
   - Их светлостью, герцогом Ральфом, я назначен Уполномоченным Послом! - со значительной долей угрозы напомнил дракон. - Понял!? И я не намереваюсь с тобой торговаться, галим Гвидлий. Никогда, никто из Бахов не станет платить разбойникам выкуп! Никогда и никто! От имени их светлости, герцога Ральфа, категорически запрещаю тебе трогать двух свободных граждан нашего государства! Ты немедленно должен извиниться перед ними, возместить причиненный ущерб, если он имеет место быть, и увести свой отряд за пределы Гезерского герцогства.
  Непонятки кончились. Галим из рода кодьяров Гвидлий Умный понял, что нахальный Засраб, ботаник и вегетарианец, не намерен перекупить гномов. Более того, он желает получить их безвозмездно. Брахатата-брахата! А безвозмездно кодьяры никогда, ничего, никому не отдавали. Никогда и никому, брахатата! Тем более, сейчас, когда силы неравны, об этом и речи не могло быть. Ситуация, явно, позабавила Гвидлия Умного.
  - Прямо сейчас принести извинения и возместить ущерб? Так что ли, да? - с нехорошей ухмылкой уточнил он.
  - Да, немедленно. И в самый короткий срок покинуть пределы Гезерского герцогства, - сурово потребовал дракон. Как Уполномоченный Посол, он действовал сейчас от имени их светлости герцога Ральфа и кодьяры должны были выполнить все его указания беспрекословно.
  Гвидлий Умный думал по-другому.
  - А если мы не освободим, не возместим и не покинем? Что ты тогда с нами сделаешь, брахата? - Остальные кодьяры тоже поняли, куда вляпался глупый Засраб, и весело, с удовольствием, глядели на него, ждали, что сделает с драконом галим. - Арестуешь по статье с двумя параграфами? Или, может, бить меня станешь, да? Брахатата-брахата!
  Кодьярам понравилось, кодьяры дружно ржанули. Они были уверены, что дальше будет еще интересней.
  - Вы подвергнетесь наказанию, соразмерно с вашими проступками, - Эмилий проигнорировал неприличное поведение галима и, тем более, оскорбительное "ржание" его подчиненных. - А определить меру наказания, в нашем демократическом и правовом герцогстве, может только независимый суд.
  - Погоди, погоди... ты же, вроде бы, не только вегетарианец, но еще и пацифист?.. Да?.. Признавайся, брахата! - доходили до галима слухи, что герцогский ботаник, сдвинулся до самого некуда, и ударился в пацифисты.
  - Пацифист! - с гордостью объявил дракон.
  - Кодьяры, он пацифист, брахата! - с удовольствием сообщил отряду галим. - Па-ци-фист!.. - гордое, величественное слово "пацифист" Гвидлий произнес гнусавым, презрительным тоном, будто это позорящий факт, о котором, и говорить неприлично.
  Несколько секунд было тихо. Бесхитростные дети природы, кочевники не знали, кто такие пацифисты. Потом сообразили: если галим таким тоном говорит об этих пацифистах, то они и есть самое противное, из всего, неприличного, что может встретится порядочному кодьяру... И перед ними стоит самый настоящий пацифист: кочевряжится, что-то хочет доказать... Грянул хохот в десяток луженых глоток, привыкших орать в степных просторах.
  - А не прибавить ли нам к своей законной добыче еще парочку голов? - Обратился к своей команде Гвидлий. - Засрабы, в наши времена, на дорогах не валяются. За Засраба Шкварцебрандус, запросто, не меньше трех козлят отстегнет. И за этого, брахата, - он кивнул на Максима, - еще пару подбросит.
  - Отстегнет! - весело поддержали атамана кодьяры. - Подбросит! Возьмем за них козлят! Брахата!
   Эмилий застыл. Он только сейчас окончательно сообразил, что этот отряд кодьяр служит Шкварцебрандусу. Власть, их светлости герцога Ральфа, они не признают. Кодьяры - враги, и он, Заслуженный работник и Уполномоченный Посол, призвать их к порядку не сможет. А они беспредельщики и агрессоры. И ничего хорошего от таких бессовестных разбойников ожидать нельзя. Дракон уставился на Максима. С надеждой. Пацифизм-пацифизмом, а надо было что-то делать. Ведь еще сегодня следует добраться до эльфов. А кодьяры не захотят их отпустить, собираются обменять у Шкварцебрандуса на козлят... Это полный провал миссии. Но Максим назначен Призраком Справедливости, значит, он обязан восстановить справедливость. Обязан! В чем заключается сейчас справедливость, Эмилий не сомневался. И еще, он хорошо помнил, как Максим, в битве у замка Брамина-Стародубского, самой обычной оглоблей, принуждал к миру воинственных кикивардов.
   Теперь на Максима смотрели все: дракон с надеждой, галим с интересом, остальные кодьяры, с любопытством и гномы, с уверенностью, что уж раз появился здесь сам Максим, то он наведет порядок. Каждый по-своему. Но смотрели. Ждали.
  - Тоже библиотекарь, брахата? - поинтересовался Гвидлий.
  Вопрос оказался для Максима неожиданным.
  - Я? Почему ты так думаешь? - поинтересовался Максим.
  - Глупый, гуляешь в опасном месте. Наверно библиотекарь.
  - Нет, не библиотекарь, - вполне доброжелательно сообщил Максим. Он надеялся освободить гномов мирным путем и, вообще, кое о чем договориться с галимом. - Я здесь в гостях у герцога Ральфа. Меня зовут Максим, - он приветливо улыбнулся галиму.
   Гвидлий примирительный тон Максима проигнорировал, и на приветливую улыбку внимания не обратил. Имя "Максим" ему тоже не понравилось. Кодьяры никогда таким дурацким именем даже убогих не называли.
  - Уполномоченный Посол?
  - Не удостоился, - снова улыбнулся Максим. Должен же был галим, если кодьяры его назвали Умным, понять, что все проблемы можно решить мирно и к взаимной выгоде. - Я думаю, что мы с тобой, Гвидлий Умный, сумеем кое о чем договориться, - слово "Умный" Максим произнес с нужным нажимом.
   Гвидлий намек понял, но на мировую идти не хотел. Не видел в этом ни малейшей выгоды (значит и смысла не видел). Его отряд был достаточно силен, чтобы в переговоры с какими-то Засрабами и пацифистами не вступать. Поэтому галим, без всякого уважения уставился на Максима. Разговаривать не стал. Стал допрашивать.
  - Пацифист, да? Брахатата.
  - А что, разве похож? - третья улыбка Максима была еще шире, и еще добродушней. Он, по-прежнему, не терял надежды договориться.
   Галим небрежно оценивал Максима: без оружия, ростом пониже любого из кодьяр, шириной плеч тоже не отличается. А держит себя нахально, улыбается, словно не соображает, куда он влип, и, вроде, тоже собирается требовать, чтобы гномов им отдали за так. Должно быть и вправду не соображает. Тоже вегетарианец. У него, как и у дракона, с мозгами не все в порядке. Дурашлеп, брахата!
  - Похож на пацифиста, - унизил Максима Гвидлий.
  - Представь себе - что не пацифист, а как раз наоборот, - Максим убедился, что этот галим твердолобый, упертый, и не такой уж умный, чтобы с ним можно было договориться к взаимной выгоде. И все же хотел, расстаться с кодьярами мирно. - Усекаешь?! - и перешел на более понятный атаману разбойников язык. - Но вступать в конфликт не хочу. Некогда мне с тобой канителиться. У меня других дел полно. Значит так: гномов оставь в покое, собирай свою шоблу и быстренько мотайте отсюда.
  - А то, что?.. - Гвидлий был уверен. Еще бы! Пацифист-дракон и с ним один человек. Оба без оружия. И против этой хилой парочки вегетарианцев - полный боевой десяток кодьяр. Все умелые, крепкие, все, брахата, с хорошими дубинами. Чего тут не быть уверенному? Брахатата!
  - А то я рассержусь, - доверительно сообщил Максим. - И придется кое-кому врезать. Понял? Так что гномы остаются, а вы, быстро, ноги в руки, шапки в карманы и валите отсюда.
  Гвидлий Умный сообразил, что человек этот, по имени Максим, почему-то не боится его. Значит, хоть он и не библиотекарь, и не пацифист, но все равно глуп, а глупых надо учить. Как учить глупых, атаман знал, и получалось это у него неплохо. Не раз учил. Брахата! И дубина при нем имелась, вполне подходящая дубина.
  - Как, обменяем этого дурошлепа на пару вкусных козлят? - спросил у отряда галим.
   Отряд весело оскалил зубы и дружно подтвердил, что "этого дурошлепа" непременно, брахатата-брахата, надо обменять на пару козлят.
  - Слышал, мы тебя тоже на козлят обменяем, - как приятную для Максима новость сообщил Гвидлий. - А обидеть ты нас не можешь. Мы никогда не обижаемся, совсем не обижаемся, - он приподнял дубину, легко покрутил ею, дал Максиму возможность рассмотреть, какая она хорошая. - Мы сами обижаем. Понимаешь? Я тебя сейчас, брахата, со своей дубиной познакомлю, - атаман снова улыбнулся. Но улыбка получилась неприятной: губы растянулись, а глаза стали холодными как льдинки. Остальные кодьяры наблюдали, ждали. Им было интересно, как галим станет разделываться с глупыми гостями.
  Небрежно помахивая дубиной, атаман подошел к Максиму.
  - За этого, мы у Шкварцебрандуса взрослую козу потребуем, - подбросил Гвидлий своим подчиненным шутку.
  - Жирную, брахатата! Рогатую и брюхатую, ха-ха-ха! Лохматую, вау-вау! - подхватили подчиненные. Им нравились остроумные шутки атамана.
  Максиму стало скучно. Не нравились ему ни галим, ни его глупые шуточки. Надо было сказать этому Умнику: "Сам ты козел безрогий!" - и врезать разок, да так, чтобы остальные кодьяры поняли все, что надо. Но Максим сдерживался, все еще надеялся, что обойдется.
  - Чего стоишь!? - прикрикнул галим. - Поворачивайся, подставляй, брахата, спину, - он привык к послушанию. - Ну! Кому говорят?!
  - Ты что, бить меня собрался? - как можно простодушней поинтересовался Максим.
  - Что ты... - Гвидлий легонько взмахнул дубиной. - Учить я тебя, брахатата, буду, - ему тоже стало скучно... пора было кончать и с задиристыми гномами, и с этими глупыми вегетарианцами. - А ты должен радоваться, что тебя учит не простой кодьяр, а сам галим. Понял?!
  - Я же предупреждал, - напомнил Максим. - Могли бы и не ссориться.
  - Значит, не понял... - огорчился галим.
   Гвидлий был на голову выше Максима, плечистый, рукастый, по всем статьям могучий боец, да еще хорошую дубину держал в руке. А Максим серьезным бойцом не выглядел.
   Галим решил, что строптивого наглеца следует проучить как следует, чтобы запомнил надолго. Он резко поднял дубину, и опустил ее на плечо непослушного. Хорошо ударил, умело. Так, чтобы и проучить, как следует, и товар не испортить.
  Но не получилось. Может быть, в первый раз за всю свою жизнь такое произошло у умелого и удачливого бойца, Гвидлия Умного. Сколько раз бил, и всегда получалось, а сейчас, вроде, промахнулся, брахата... Он не понял, как это произошло и почему? И, вроде бы, даже, почти растерялся. Ну, не растерялся, конечно, галимы не теряются, но в больших выразительных глазах Гвидлия Умного появилось что-то вроде недоумения.
  Однако, в том, что дубина не достигла места назначения, никакой вины умелого галима не было. Причиной тому был сам Максим. Хотя и Максим ничего такого, особенного, и не совершил, просто увернулся: в нужный момент сделал небольшой шаг в сторону, и грозная дубина просвистела рядом.
  Этому простенькому приемчику Максим научился года два тому назад. У них, в Крайнем, при спортклубе "Спартака" работала секция "Единоборств без оружия". Одним из кружков руководил выходец из Мозамбика, потомок португальских колонизаторов и самый настоящий португалец, непонятным образом, оказавшийся в Крайнем, дон Педро Педрович. Это было "самбо" какого-то племени мозамбикских охотников за зебрами и называлось оно "Кгхрокхмбохчкхо бгкхун кгхар-гкху", что в переводе с языка этого мозамбикского племени на португальский, а затем, с португальского на русский, приблизительно означало: "Вот таким простым образом хорошие, миролюбивые животные не только успешно обороняются, но и наносят прямой урон злым кровожадным хищникам". Максим вначале охотно занимался в секции, потом ему надоело сотни раз, под присмотром неумолимого дона Педро Педровича, выполнять одни и те же движения, и он ушел. Но кое-какие навыки остались. И могли сейчас пригодится.
  Атаман непременно сообразил бы причину своей неудачи и постарался, далее, действовать более успешно, но не успел, потому что действовать начал Максим. Он принял позу возмущенного страуса, защищающего своих страусят, от кровожадной гиены, широко развел руки (будто это крылья), повернулся на левой ноге, а правой ногой влепил Гвидлию Умному оплеуху. По мозамбикски это называлось не оплеуха, а как-то иначе, но Максим не мог вспомнить. А влепил без всякой злобы. Просто, в целях самозащиты, и чтобы утвердиться. Дать этому атаману кодьяр понять, что не на тех нарвался.
  Если бы галиму врезал ногой кто-то из страусов, отлично освоивших этот, жизненно необходимый им прием, Гвидлий, наверняка, вообще, отдал бы концы. У страуса, можно сказать, не лапы, а настоящие твердые копыта. А у Максима на ногах кеды. Обычные мягкие кеды, даже порядочного каблука на них нет. Да Максим и не хотел бить сильно, но видно, немного не рассчитал. Галим даже не ойкнул, и удивиться, или рассердиться, не успел: бессмысленно вытаращил глазища и рухнул. Коллективный портрет на его халате принял еще более абстрактный вид. Хотя, возможно, это был не коллективный портрет, а фантастический пейзаж. Что-нибудь типа: "Восход чужого солнца на бесконечно далекой планете".
  Рухнувший галим - это было столь неожиданно, что все, на какое-то время, замерло. Эмилий ожидал нечто подобное и облегченно вздохнул. Как принципиальный пацифист, он относился к подобным оплеухам отрицательно, но как Уполномоченный Посол их светлости герцога Ральфа, в данном конкретном случае, оплеуху, уложившую агрессора, полностью одобрил. Гномы явно обрадовались, а кодьяры растерялись. Но, надо отдать им должное, быстро оценили обстановку и сообразили, как следует поступить. Причем действовали достаточно энергично и слаженно, будто у них регулярно проходили отрядные учения и тренировки на тему: как следует поступать в ситуации, когда бьют галима.
  - Круши их, брахата! Фугу! Фугу! - заорал один из кодьяр. Судя по тому, как быстро он отреагировал, вполне возможно, что он числился в отряде заместителем атамана по воспитательной работе (что-то вроде замполита), и должен был лично, своим примером, вести за собой массы. - За мной! - Он поднял дубину и бросился к Максиму.
  - Фугу! Фугу, брахатата! - подхватили остальные кодьяры. А двое активистов последовали за замполитом. Один из них тут же пристроился к начальству, а второй, очень крупный, напоминающий своими размерами двухстворчатый дубовый шкаф, топал несколько приотстав.
  Семь остальных кодьяр возмущенно орали, выражали единодушное негодование, по поводу затрещины, что досталась галиму, но остались на месте, стеречь гномов. Понимали, что замполит с активом, в три дубины, быстро уговорят непокорного. А дракон... Что дракон? Тот вообще ботаник и пацифист. Хотя, по сердитым лицам кодьяр, можно было понять, что теперь и пацифист схватит, и ему достанется на лукошко горьких ягодок. Чтобы знал с кем водить компанию, а с кем ее водить не следует.
  Если бы не Максим, пацифист точно схватил бы. Да и Максиму, если бы он стоял и ждал, пока его дубинками станут охаживать, тоже досталось бы не слабо. Но Максим не намеревался, ни стоять, ни терпеть. Хотя драться с кодьярами ему, по-прежнему, не хотелось.
  Максим в два шага оказался возле галима, который от оплеухи опомниться еще не успел и поэтому задумчиво лежал на травке, пытаясь сообразить, что это сейчас с ним такое неожиданное и неприятное произошло, и почему это произошло. Максим подхватил амбала за ногу и за плечо, поднял и бросил навстречу набегающим: замполиту и не отстающему от него активисту. Ни в герцогстве, ни у кочевников, это не было принято: бросаться галимами, или какими-нибудь другими личностями, но остановить грозно размахивающих дубинами и агрессивно настроенных противников надо было непременно. А под рукой у Максима только Гвидлий и оказался. Да и времени не было, чтобы задумываться над тем, не пострадает ли живописный пейзаж, на халате галима, или искать что-то другое. Просто ничего лучшего Максим придумать в этот момент не смог. А галим был увесистым, килограммов под сотню, наверняка. Эффект получился достаточно убедительным. Замполит и активист приближались быстро и целеустремленно: они хотели выручить Гвидлия, и отомстить за него. Максим тоже бросил галима довольно резко. Встречные скорости, как известно, не складываются. Это в нашем мире, где процветают различные науки. А в параллельном мире, с науками было слабовато и встречные скорости основательно друг друга дополнили. Набегающих кодьяр как бревном приложило. Но только двух. Они и рухнули, ни один и пискнуть не успел. А "шкаф" несколько отставал и его галимским центнером не зацепило.
  Когда пали замполит и сопровождающий его шустряк, этот активист не оторопел, не решил, что надо поворачивать, и убегать от чудовища, бросающегося галимами. И были у него, для этого, достаточно серьезные основания. Он и сам мог служить образцом для устрашения. Росточком, пожалуй, не на много выше Максима, зато шириной, как уже было сказано - двухстворчатый дубовый шкаф. И этот широченный шкаф, на массивных ногах-тумбах, неумолимо надвигался на Максима угрожая раздавить парня. Да еще и здоровенной дубиной размахивал.
  Максим с благодарностью вспомнил занудливого дона Педро Педровича и зал, где они изучали искусство самообороны мозамбикских охотников за зебрами. Он пригнулся и принял позу рассерженного самца антилопы гну, защищающего свое стадо. Подождал, когда противник приблизиться на подходящую дистанцию, затем подпрыгнул и ударил передними копытами, (за отсутствием копыт - пятками ног) в грудь, набегающему "шкафу-хищнику", агрессивно размахивающему дубиной. Конечно, Максиму, в этом упражнении, было весьма далеко до настоящего, хорошо освоившего этот классический прием, самца гну. За такой неквалифицированный удар, дон Педро Педрович заставил бы липового антилопа принять стойку хромой черепахи и проковылять не меньше десятка кругов вокруг площадки для тренировок.
   Пятками в грудь, набегающему на него активисту, Максим, естественно, не попал. Но это, может быть, оказалось и к лучшему. Потому что угодил он "двустворчатому шкафу" в солнечное сплетение. И этим неграмотным, дилетантским ударом полностью сокрушил врага. Ведь опять "встречные скорости" и никакой подушки безопасности. Ноги-тумбы у "шкафа" подкосились, он сложился вдвое (оказалось, что такое явление в природе вполне может произойти), и рухнул, невдалеке от своих боевых товарищей.
  Такая вот сложилась обстановочка. Гвидлий Умный, и трое самых активных, которые попытались напасть на Максима, лежали, и в ближайшее время были не в состоянии проявить свои воинские доблести. Их товарищи от подобного неожиданного поворота событий впали в ступор: растерялись и застыли, выпучив глаза. А Эмилий действиями Максима был вполне удовлетворен и пришел в уверенность, что их встреча с агрессивными кочевниками закончится благополучно. Максим неторопливо и внимательно разглядывал остальных кодьяр: прикинул, что если контакт с галимом и теперь не состоится, то от его подчиненных, вполне можно будет узнать, что делается в стане мятежного Шкварца.
  Первыми очухались гномы.
  - Оле! Оле! Оле! - заорал Гарнет Меткий и поднял блестящую секиру. - Мак-сим! Мак-сим! Бей по воротам!
  - Мак-сим! Мак-сим! - поддержал его юниор, и тоже помахал секирой. - Оле! Оле! Оле! "Рудокоп" победит!
  Окружающие гномов кодьяры не поняли, о чем орут гномы. И не удивительно. Они не были болельщиками. Они, вообще, ничего не знали о футболе и, конечно же, не могли знать о том, что именно Максим научил жителей Гезерского герцогства этой замечательной игре и поэтому пользовался у населения всеобщей любовью и авторитетом. Такими, вот, они были темными и далекими даже от средневековой культуры, эти пришлые кочевники, со своим родоплеменным устройством и жизнью по понятиям. Но из ступора стали постепенно выходить.
  - Что делать будем, брахата? - спросил один.
  Конечно, надо было, прежде всего, выручить атамана. Галимов не бросают. Потом захомутать этих двух "пацифистов", врезать им, как следует и гнать бегом, вместе с гномами, к Шкварцебрандусу. А как их хомутать?! Четверо хомутателей уже лежат. Среди них сам галим, и замполит. Да и упрямые гномы, что размахивают блестящими секирами, тоже не подарочек.
  - Надо делать ноги, брахатату... - нашел выход из сложного положения второй кодьяр, недостаточно сознательный, а может быть, просто наиболее сообразительный и предусмотрительный.
  - Но Гвидлий? Надо галима выручать, - не согласился с ним третий. Этот был морально устойчивым.
  - Зверюга нам попался, брахата! - здраво оценил обстановку четвертый (реалист). - Злой, как кудлатый скрейг! Брахатата! Всех завалит... Нельзя же так, галимом бросается, - пожаловался он.
  А чего жаловаться? И, главное, кому жаловаться?! Сами и нарвались. Вот и получили подарочек. Теперь им ясно, что Зверюга попался. И вообще - брахатата-брахата, кажется, вся телега рассыпается! Четверых уже завалил и остальных завалить может. Играючи. Никого не боится. Прыгает и ногами дерется, как ошалевший жеребец, без всяких правил. Вообще-то, и сами кодьяры в драках никаких особых правил не придерживались. Но не прыгают же, и ногами под дых не бьют. И уж швыряться галимом никому в голову не приходило. До такого ни один кодьяр еще и не додумался. А о том, что Зверюга потом с ними сделать может, даже подумать не хотелось. Да и, вообще, кодьярам просто не нравилось, если их били. За это даже кочевников не осудишь. Такое никому не нравится. Брахатата-брахата!
  - Надо выручать галима? - опять встрял третий, морально устойчивый. Он был убежденным патриотом клана, патриотом отряда и вообще патриотом.
  - Как его выручишь? - вмешался четвертый, который, к этому времени, тоже вышел из ступора. - Этот всех положит. Брахата! Не-е-е, лезть на него нельзя. Надо двигать к Шкварцебрандусу и все рассказать. Волшебник может даже такого Зверюга в пыль развеять или превратить в старую жабу. Он и галима выручит.
  - Нам уходить отсюда без галима нельзя, - напомнил пятый. Возможно, он был в этом отряде самым разумным. - На нас все плевать станут, - с тоской в голосе напомнил он. - Брахатата!
   Был у кодьяр такой варварский обычай. Кочевники, они не имели, ни своего государства, ни законов, ни уголовного кодекса. Шебуршились, не торопясь, где-то в районе Понятий, на уровне родоплеменного общества. Жили, как могли, в основном, как уже было сказано, по Понятиям. А преступность, естественно, имелась, и с ней приходилось бороться. Потому что, как известно, рост преступности сдерживать можно только неотвратимостью наказания. И это на уровне всех цивилизаций, без исключения. А как накажешь нарушителя, если специальных правоохранительных органов нет, КПЗ нет, и тюрем нет. Нет исправительных лагерей, колоний-поселений и даже пресловутой "химии". Какая может быть "химия" при первобытных общинах? Там даже такой науки не существовало. Пытались сечь преступников розгами, не помогало. Начали бить толстыми палками - тоже никакого толка. Тогда умудренные жизненным опытам аксакалы и предложили: ввести в Понятия такое наказание, как "Интенсивное и презрительное оплевывание нарушителя". Нашлись, конечно, противники, которые возражали: "Оплевывание приводит, мол, к моральному унижению, а это нарушает свободу личности и не толерантно, по отношению к преступникам, которые тоже равноправные граждане и должны пользоваться всеми правами". Но если слушать профессиональных борцов за свободу личности и упорных защитников равноправия, то авторитетные аксакалы, ни одного Понятия утвердить не смогут. А с преступностью бороться как-то надо было, надоели всем бессовестные нарушители. Так что "Понятие об Оплевывании" ввели, можно сказать, "со второго чтения". Теперь все происходило приблизительно так. Утром просыпается правонарушитель, выходит из своей кибитки, чтобы подышать свежим воздухом, или вылезает из-под телеги, под которой ему пришлось ночевать, или, скажем, в хорошем настроении возвращается из гостей, где неплохо провел время... И первый же встречный, вне зависимости от того, родственник он, какое-нибудь местное начальство, совершенно посторонний, незнакомый человек, или, даже "крыша" этого кодьяра, непременно должен на преступника плюнуть. Это понятие идет на уровне долга. Второй встречный делает то же самое. И так весь день. Каждый, кто встречался с преступником, каждый раз. Такой способ публичного оплевывания оказался для кочевников, весьма действенным. Правонарушения у кодьяр стали очень редкими. Даже правозащитники стали вести себя намного тише...
  - Побьет нас Зверюга, брахата... - с достаточной грустью сообщил пятый.
  - Если бросим галима, нас всех, брахатата, безжалостно оплюют, - по тоскливому тону шестого, чувствовалось, что ему очень не хотелось быть субъектом оплевывания.
  Седьмой ничего не сказал, седьмой все еще пребывал в ступоре. А у шестерых, которые высказались, мнения разошлись. Они еще порассуждали бы, поспорили бы. Потому что, с одной стороны, и верно, на Зверюгу нарвались и он всех, без разбора, запросто, метелит. И ноги у него - как копыта: раз врежет, и кранты... Но, с другой стороны, галима бросать нельзя. Вот и решай, как быть? Выбирай, вольный кодьяр, что тебе больше нравится... Или, наоборот, не нравится. А выбрать трудно. Так что, непременно спорили бы и дальше. Но вмешался Максим.
  - Ну?!! - рявкнул он.
   От этого грозного и неопределенного: "Ну?!!" (кодьяры не поняли, чего, свирепый как скрейг, Зверюга от них хочет) и от того, что на земле уже лежали четверо, во главе с руководством (с самим галимом и замполитом), кодьяры опять чуть не впали в ступор. Едва удержались.
  - Дубины на землю! Оттолкнули оружие ногой... Всем сесть, и руки за голову! - отдал Максим команду, хорошо известную ему по телевизионным детективчикам, но непривычную для кодьяр, которые находились еще на уровне кочевого скотоводства, ни одного детектива не видели, да и, вообще, не знали, что такое телевидение. - Не поняли!? Последний раз советую, для вашей же безопасности: всем сесть, оружие на землю, руки за голову!
  Кодьяры глядели на Максима зло и растерянно, но совет поняли и приняли: бросили, оттолкнули, сели, и руки за голову...
  А гномы, тем временем, подхватили свои "сидора", и вышли из окружения, продолжая грозно сверкать сталью секир и радостно орать: "Оле! Оле! Оле!" "Мак-сим! Мак-сим!" И, конечно, "Рудокоп чемпион!" Это тоже отрицательно влияло на значительно потрепанную психику кодьяр.
  
   * * *
  
  Гвидлий первым получил, первым и очухался. Подниматься не стал. У кодьяр абы кого галимом не назначают. А сородичи еще и нарекли его "Умным". Несомненно, у них было основание сделать это. Гвидлий осторожно прикоснулся пальцами к левой щеке, затем вынул изо рта совершенно здоровый зуб, внимательно осмотрел его и положил в карман халата. Сплюнул и снова стал ощупывать щеку. Щека стала красной, потеряла свою обычную форму и значительно увеличилась в размере, будто галим держал за ней крупную конфету. Сейчас она, и формой, и цветом, напоминала одну из ярких загогулин, на живописном халате. А сам халат, как образец достижений мастеров местного творчества, по линии абстрактного искусства, нисколько не пострадал. Но Максим все еще не мог сообразить: пейзаж это, натюрморт, или, возможно, какая-то батальная сцена из бурной жизни кочевников?
  Замполит и активист, которых Максим снес увесистым галимом, тоже зашевелились. А Замполит даже и к дубине потянулся. Не лежалось ему, энергичному. Видно, опять намеревался, личным примером, вдохновить коллектив на дальнейшие подвиги.
  - Ты чего?! - спросил у него Максим. Шустрый Замполит намек понял, оставил дубину в покое, встать более не пытался и, вообще, не шебуршился. Активист, лежавший рядом, разумно последовал примеру старшего товарища.
  Агрессивный "Двустворчатый шкаф", который получил, все что положено, в солнечное сплетение, успокоено лежал, сложившись почти вдвое и подтянув ножища-тумбы. Встать он еще не мог, или, что было для него достаточно разумно, понял, что делать этого пока не следует.
  Максим подошел к галиму.
  - Вставай Гвидлий Умный, - с достаточной долей уважения к поверженному противнику, предложил он. Были у Максима, на счет галима, кое-какие планы. - Жаль, что у нас с тобой так нехорошо получилось. Но сам виноват: не следовало дубиной махать у меня перед носом. Дубина у тебя внушительная и у меня условный рефлекс сработал: я, значит, тебе, не раздумывая, автоматом, и врезал... Ну что, будем мириться? Два разумных человека всегда могут договориться.
  Галим пощупал языкам место, где совсем недавно находился совершенно здоровый зуб, посмотрел на любимую дубину, которая бесхозно валялась невдалеке, затем, без всякого сожаления, глянул на троицу своих поверженных воинов: Замполита и двух шустрых активистов. Он ничего не знал об условных рефлексах и автоматах (науки своим осеняющим крылом еще не коснулись мозговых извилин кочевников-кодьяр), но понял самое главное: человек, по имени Максим - не пацифист. И этот Максим, обладатель хитрого рефлекса и грозного автомата, предлагал мировую. Гвидлий Умный реально оценил расстановку сил и решил, что надо соглашаться. На его месте, любой другой кодьяр, даже не будучи столь умным, как Гвидлий, поступил бы точно так же.
  Галим легко поднялся и, вроде бы, даже попытался улыбнуться. Напрасно он это сделал. Из-за быстро распухшей левой щеки, лицо атамана так скосоротило, что его бы, в этот момент, даже самые ближние родственники не узнали. Но, несмотря на это, достоинства своего галимского Гвидлий не потерял.
  - Раз такое дело, потолкуем, - произнес он неторопливо, и солидно. Будто это он, Гвидлий Умный, решил поговорить с Максимом, поскольку тот, как оказалось, вовсе не пацифист и, вообще, ошибочка вышла. И сразу же сделал важный шаг к примирению. - А знаешь что, возьми ты у меня этих шебутных гномов. Мы идем, понимаешь, никого не трогаем, разглядываем окрестную природу, а тут эти гномы навстречу: секирами машут, кричат что-то непонятное. Ну, думаю, непорядок, брахатата. Может быть, заболели, их лечить надо, а у нас - никаких лекарств. Решил отвести их к волшебнику, пусть поможет. А он не хотят. Брахата! - Вот такое придумал галим. Наивненько, но учитывая Средние века и уровень, на котором в те времена врали, вполне проходило. - Если они тебе нужны - бери, вместе с секирами! И никакими козлятами платить не надо. Для хорошего человека и парочки гномов не жалко, - уважительно пошутил Гвидлий.
  Так что дело сдвинулось, и как раз в ту сторону, куда Максиму и хотелось.
  - Мне сейчас, как раз, два гнома и нужны, - поддержал он шутку. - Так нужны, что я бы тебе за них и пяток козлят, не торгуясь, отстегнул. Так у меня сейчас, как раз, ни одного козленка с собой нет, ни рогатого, ни безрогого, - доверительно сообщил Максим. - Но ты не тушуйся, будет время - расплачусь.
  "Расплачусь" - такое Гвидлию понравилось. Теперь он проявил инициативу:
  - О чем толковать будем?
  - О том, что касается только тебя и меня. И не хотелось бы иметь здесь лишние уши, - намекнул на важность разговора и подмигнул галиму Максим.
  - Лишние уши - всегда лишние, брахатата, их отрезать надо, - согласился Гвидлий, чем еще раз подтвердил, что он в отряде не только самый главный, но и самый умный.
  - Отрезать уши пока не будем. Пусть твои отважные воины уйдут к той роще, - Максим указал рукой, на видневшуюся невдалеке купу деревьев, - и там ждут. А мы потолкуем.
  - Они нарушили закон, - неожиданно вылез со своим принципиальным мнением библиотекарь, и поставил под угрозу намеченный Максимом хитрый план разговора с галимом. - Мы не имеем права их отпустить. Нарушителей следует задержать и отконвоировать в резиденцию их светлости герцога Ральфа. Там судья определят им меру наказания.
  Следовало осторожненько уговорить дракона, который ничего не знал о плане Максима. Но не при кодьярах же это делать.
   - Галим, одну минуту, нам с Эмилием надо уточнить одну небольшую проблемку. - Не ожидая ответа, Максим подхватил дракона под лапку и повел его подальше от всех остальных.
  Эмилий, естественно, не сообразил, в чем дело, с удивлением уставился на друга, но послушно пошел.
  - Кодьяры, конечно, нарушили... - Максим говорил негромко, чтобы кочевники не услышали. - Мы имеем полное право задержать их, и отконвоировать к судьям. Но стоит ли нам сейчас заниматься столь незначительным делом?
  - Ты предлагаешь их отпустить? - удивился дракон несколько громче, чем следовало при этом приватном разговоре. - Но, в таком случае, они избегнуть заслуженного наказания!
  - Ты потише, - попросил его Максим.
  Но библиотекаря зациклило. Он, в эти минуты, ни о чем, кроме Закона, соображать не мог.
  - Если личности, совершившие преступление, не понесут наказания, они уверуют в свою безнаказанность и снова станут нарушать, - не слушая Максима, упорно нес свое, дракон.
  Надо было его как-то урезонить и побыстрей.
  - Ты совершенно прав, мой мудрый и законопослушный друг, сказал бы, выслушав тебя, Повелитель Петухов, - похвалил Эмилия Максим. - Но это теория. А что касается практики, то мне очень нужно отпустить этих кодьяр... Это в наших интересах. И мне некогда сейчас тебе об этом подробно рассказывать.
  Эмилий задумался. Максиму зачем-то нужно отпустить кодьяр... А по Закону их следует наказать. Он опять оказался в сложном положении, ему снова приходится выбирать. Причем, если считать один из поступков правильным, то второй, тем самым, становился совершенно неправильным. Задача для дракона, который, в принципе, против совершения неправильных поступков, неразрешимая.
  - Э-э-э... - протянул он. - И еще раз: - э-э-э-э... Видишь ли, здесь, вначале, следует поразмышлять и взвесить все сопутствующие обстоятельства... Подобную проблему вот так, мгновенно, решать не следует...
  Время шло, галим ждал, и надо было ковать железо, пока оно горячо. Следовало быстро угомонить библиотекаря, чтобы он не помешал.
  - Да ты что?! - Максим осуждающе уставился на дракона. - Ты забыл, что нам приказал их светлость герцог Ральф?! Ты хочешь нарушить его повеление, из-за этих несчастных кодьяр?!
  Такое до Эмилия дошло сразу.
  - О-о-й, - простонал он. - Ой-ой... Совершенно забыл... Ведь нарушен Закон... Но я забыл самое главное и нет мне прощения, - дракон ударил себя кулачком в грудь. - Нам надо бросить все, и выполнить повеление их светлости. Но кодьяры, эти нарушили Закона, останутся безнаказанными, - уныло прошептал он.
  Ничего страшного, - постарался успокоить дракона Максим. - Главное для нас сейчас - выполнить поручение их светлости герцога Ральфа. А что касается кодьяр, которые нарушают Закон... Если их сейчас не накажут, то они, сам понимаешь, и дальше станут нарушать. Так ведь?
  - Именно так, - подтвердил Эмилий. - Безнаказанность ведет к последующим нарушениям. И саму эту тенденцию, к нарушению установленных порядков, непременно следует пресекать. Никаких сомнений. У нас, в фундаментальной библиотеке, имеется достаточно богатая подборка литературы по этому вопросу. Когда мы вернемся, сумеешь ознакомиться.
  - С удовольствием ознакомлюсь, - не медля, солгал Максим. - Но вернемся к нашим нарушителям. Я - о хорошо известных тебе тенденциях. Поскольку эти кодьяры находятся в зоне действия определенных Законов и станут нарушать их далее, то нарушителей непременно задержат и, в конечном итоге, накажут. Так ведь?
  - Так, - подтвердил Эмилий.
  - Значит, наказания они не избегут. Закон восторжествует. А это самое главное.
  - Ты рассудил очень мудро, сумел заглянуть в самую глубину сущности, - оценил библиотекарь. - Такой подход к проблеме преступления и наказания может стать прецедентным. Максим, высказанный тобой тезис, о неизбежности наказания во времени и пространстве, может обогатить мировую правоохранительную систему и позволит судьям работать еще более избирательно. Когда мы вернемся, тебе непременно следует выступить перед лучшими представителями нашей судейской системы, а я впишу твои мысли в анналы, чтобы с ними мог ознакомиться каждый гражданин.
  Эмилий еще долго мог бы рассуждать о судебной системе и прогрессивных новациях, которые ждут ее в будущем, но Максим прервал его.
  - Значит, решили, - вернул он библиотекаря к проблеме сиюминутной. - Отпускаем кодьяр. Сейчас некогда рассказывать тебе, но учти, это очень важно для всего герцогства. Ты вначале повозражай, поопирайся на Закон, или еще на что-нибудь, напусти им пыли в глаза. Но особо не затягивай. В конечном итоге согласись, что кодьяр следует отпустить и отойди в сторонку, гномов прихвати с собой. Мне надо поговорить с Гвидлием, один на один. Постараюсь уговорить его перейти на нашу сторону.
  - Его, на нашу сторону?! Бандита и грабителя! Это невозможно! - хохолок на голове дракона вздыбился, а губы растянулись в гримасе, будто ему, убежденному вегетарианцу, предложили съесть лягушку, только что выскочившую из грязной лужи. - Гвидлий - грабитель по своей природе, по своему существу, он активный нарушитель всех существующих Законов. Мы не можем ему доверять.
  - А попробовать надо. Я очень тебя прошу! Это временное соглашение. Если получиться - выиграет их светлость герцог Ральф, - привел несокрушимый аргумент Максим. - Пойдем, нам нельзя тянуть.
  - Пойдем, - с безнадежной тоской в голосе согласился дракон. Он не мог больше возражать, поскольку, всегда и везде, должен был защищать интересы их светлости.
  
   * * *
  - Гвидлий Умный, можем мы сделать так, чтобы твои доблестные воины направились сейчас к роще и ждали тебя там? - поинтересовался Максим. - Мы с тобой побеседуем, затем разойдемся с миром и, надеюсь, к всеобщей выгоде.
  Поговорить о чем-то выгодном... От такого галим отказаться не мог.
  - Они уйдут, - кивнул он Максиму. Затем повернулся к своим доблестным воинам, которые выглядели в это время не так уж и доблестно: - Идите и ждите!
  До кодьяр не сразу дошло, что их отпускают. Инициативу проявил Замполит. Ох, эти Замполиты! Как они вдохновляющее действуют на коллектив. До чего трудно было бы галимам, и не только галимам, но и всем другим руководителям, если бы не постоянная кропотливая работа Замполитов, по воспитанию коллектива, а иногда, даже, и их личный пример. Замполит Гвидлия быстро встал, окликнул лежащего рядом активиста (тот резво вскочил) и хорошим пинком поднял "двустворчатый шкаф" (этот поднялся нехотя).
  - За мной, брахатата! - бодро отдал команду Замполит. И, увлекая других членов отряда, двинулся в указанном галимом направлении.
  С опаской поглядывая на Максима, и на ехидно улыбающихся гномов, кодьяры стали медленно удаляться.
  - Бегом, - подсказал Максим. Не хотелось ему здесь задерживаться надолго. - И ждите там галима.
  На кодьяр его указание не подействовало. Кем он был для них таким, чтобы еще и приказывать!? Ну - Зверюга, ну - отчаянно лягается ногами... Но у кодьяр была и собственная гордость. Когда они с дубинами, да всем отрядом, они любого могли поучить. Так что уходили медленно, недоверчиво косились на Максима, нехотя покидали галима.
  - Я кому говорю?! - рявкнул Максим.
  Получилось убедительно. Окрик Зверюги сработал безотказно! Кодьяры сорвались, как будто в них, из стартовых пистолетов выпалили, залпом, а победителя ждет медаль или, даже именной кубок из драгметалла. Забег получился стремительным и дружным. К роще спринтеры успели почти одновременно, хоть фотофиниш включай. И все-таки первым, пусть всего на полшага, оказался Замполит. Вот что значит, постоянное стремление воспитывать личным примером. Оно придает коллективу силу и ведет к различным достижениям. Последним добрался "двухстворчатый шкаф". Он, вообще-то, тоже был активистом, но габариты не для спринта. А "Шкаф" еще не пришел в норму, и дистанция далась ему с трудом.
  
   * * *
   - Теперь давай поговорим, - предложил Максим предводителю кодьяр. Он решил, что вначале, следует немного поприжать Гвидлия, а потом мягко сократить нажим, и перейти к переговорам по существу. - Чего это ты, галим, таким нехорошим делом занимаешься, хватаешь мирных путников в заложники? Меня и Эмилия тоже хотел обидеть.
  - Статья четырнадцатая, параграфы второй и четвертый, - напомнил Эмилий. - При отсутствии смягчающих обстоятельств - до четырех лет, без права досрочного освобождения, - с удовольствием добавил он и даже, вроде бы, улыбнулся, как будто выдал приятную для предводителей кодьяр новость.
   Гвидлий новость принял невозмутимо.
  - Можешь свою четырнадцатую статью вместе со всеми ее параграфами разжевать, проглотить и запить морковным соком, брахатата, - никакого уважения к дракону-пацифисту галим не чувствовал. - Мы, кодьяры, ничего не нарушили. Это у Шкварцебрандуса с твоим герцогом конфликт. Ну, и пусть они бодаются. Нас волшебник нанял, чтобы мы задерживали нарушителей на принадлежащих ему территориях, и платит по козленку за голову. Выполняем контракт. Все законно.
  - Но эти территории не принадлежат Шкварцу, он пытается захватить земли, принадлежащие герцогу Ральфу. А это прямое нарушение Закона, - напомнил Максим.
  - Нам это все до факела, брахатата, - Гвидлий усмехнулся. - Пусть наш Шкварцебрандус с вашим Ральфом разбираются: что законно, а что не законно. Может Шкварцебрандус и преступник, а мы здесь причем? Мы наемные работники, нам работодатель платит, и указывает, что мы должны сделать. А мы, сегодня пасем, завтра стрижем, послезавтра еще над чем-нибудь корячимся: выполняем указания хозяина.
  Максим не чувствовал себя уверенно в этой казуистике, он посмотрел на Эмилия, взглядом предложил библиотекарю закругляться.
  - Видишь ли, Гвидлий Умный... - Эмилий пригладил хохолок, что торчал над правым ухом. - Тут такое дело... Действительно, вначале следует дать определение... У нас ведь во всех государствах придерживаются демократических мировозрений. Наши диктаторы правят от имени народа и закладывают в основу своих диктатур принцип, что главное - это воля народа. Только Закон, принятый народом, может определить степень нарушения. Но Законы, пока еще, не совсем совершенны. Действительно, существует точка зрения, что основная вина ложиться на того, кто дает приказ. А исполнитель ответственности нести не может. Он вынужден исполнять... Хотя, с другой стороны, существует еще и такое понятие, как персональная ответственность действующего субъекта. Но в какой мере? И всегда ли она применима? Вопрос сложный. У нас, в герцогстве он активно дискутируется. Но, к единому мнению пока не пришли, и прийти к нему трудно.
  - Получается, что кодьяры не нарушили Закон! - постарался Максим помочь дракону.
  - Г-м-м, - Эмилий задумался, ушел в законодательный астрал и подсказку не услышал. - С одной стороны - естественно, они допустили нарушение, поскольку существует статья четырнадцатая, с соответствующими параграфами и приложениями. Но, с другой стороны, кодьяры действовали по указанию Шкварцебрандуса и могли не знать, что при этом, они нарушили статью четырнадцатую и соответствующие приложения. Хотя могли и знать... - Эмилий, наконец, вспомнил просьбу Максима... - Но это следует доказать. А при опытном защитнике доказать такое будет невозможно. И что это значит? Это значит, что создавшееся положение в корне меняет все, и ставит под вопрос принятие любого решения, то есть делает проблему неразрешимой...
  - Ладно, не будем забивать себе голову тонкостями, - прервал библиотекаря Максим. - Нам их сейчас не решить. Пусть законодатели сначала сами разберутся.
  Гвидлию Умному на все эти Законы, о которых толковал Эмилий, вообще, было наплевать, брахатата-брахата... На статью четырнадцатую, которую галим никогда не видел. И на волшебников. И на герцогов. Наплевать, в том отношении, в котором это касалось кодьяр. Для того, чтобы кодьяры могли безбедно жить, им нужна хорошая добыча. А под шумок борьбы герцога с волшебником, этой добычей, как раз, и можно было поживиться.
  - Точно, нечего нам во всякие законы лезть, - высказался принципиальный галим. - Подрались, помирились и все дела. Можем разойтись без обиды. А уж чья здесь, земля пусть Шкварцебрандус с герцогом Ральфом разбираются. Не стоит нам из-за этого, брахатата, дубинами друг друга охаживать, и новые халаты драть.
   - Вот-вот, - подхватил Максим. - Поскольку здесь бескрайняя демократия и сплошное равноправие, то все со временем утрясется, - Максима учили, что исторический процесс, в основе своей, прогрессивен, а это значило, что и в параллельном мире средневековье когда-то кончится и наступит феодализм. Тоже не мед, но все-таки... - Ты сходил бы, с гномами поговорил, - предложил он Эмилию. - Узнал бы, что они здесь делали, куда шли? А мы тут с галимом еще немного потолкуем. Он подмигнул дракону, напомнил, что тому пора уходить.
  Эмилий намек понял, сообщил, что уж давно хотел переговорить с гномами, и быстренько удалился.
  А соображения у Максима были, вроде бы, простенькие, но, в то же время, непростые и даже важные. Решил он попробовать перетянуть галима на сторону герцога. А что? Галим ходит по заповедным территориям свободно, где хочет, и как хочет. Может засечь все передвижения отрядов Шкварца, может оказаться в курсе планов волшебника. Иметь такого человека в стане врага, "своего среди чужих" - большое дело. Можно оказаться в курсе всего, что задумал Шкварц. А Гвидлий мужик спокойный, неробкий, самостоятельный, и готов, без угрызения совести, прибрать к рукам все, что плохо лежит. Он станет доить двух коров без всякого стеснения. Еще и прославиться этим среди своих соплеменников.
  Одно плохо, оказалось, что Максим не знал, как заниматься "вербовкой в шпионы". Сколько детективов прочитал, сколько сериалов просмотрел, а ничего толкового и подходящего для вербовки Гвидлия припомнить не смог. На какой крючок, обычно, в шпионы цепляли? Если судить по детективам: на шантаж, по поводу морального разложения... А этого амбала на шантаж не возьмешь. Морально он может и разлагается, - Максим глянул на сытую физиономию галима, на его могучие плечи, на живописный халат... - Наверняка разлагается. Так он это и скрывать не станет. Да и кто знает, какая у кодьяр мораль. Возможно у этих кочевников ее еще, вообще, нет. Не придумали еще, не сложились у них исторические предпосылки, для появления такого понятия, как "мораль". Короче - шантаж не проходил. Еще, вспомнил он, - вербовали по идейным соображениям. Агитировали включиться в борьбу за правое дело. Но это, если идет классовая борьба, скажем, капитализма с социализма. А в Гезерском герцогстве капитализмом еще и не пахло, что уж говорить о социализме. Сплошное средневековье. Здесь даже понятия не имеют о том, что такое идеологическая борьба. И хорошо, что не имеют, а то бы такого могли напахать... Так что чихал галим на правое дело, и идейных противников у него быть не может. Оставались материальные стимулы. Они, в отличие от морали и классовой борьбы, во всех формациях действуют. И еще как действуют! Вот и надо было попробовать.
   Давай познакомимся по-настоящему, - предложил он галиму. - Я Максим, просто гость у герцога Ральфа. И друзья мы с герцогом. Так что могу говорить и от его имени.
  - Гвидлий Умный, - снова представился кодьяр, - полный галим. Тейп большой. Пятьдесят воинов. А всего больше двухсот человек.
  - А чего ты за Шкварца держишься? - сразу начал прощупывать почву для вербовки Максим. - Платит хорошо, или хаврюг поддерживаешь? Щкварц ведь шумит, что борется за свободу хаврюг... Врет, конечно, ну да ладно... Тебе что, так хаврюги понравились?
  - Ты и скажешь, брахата, - рассмеялся Гвидлий. - В гробу я видел этих хаврюг (оказывается, такое крылатое выражение существовало и в параллельном мире, да еще в Средние века). Да и не нужна им никакая свобода. Они на плантациях Шкварцебрандуса вкалывают: землю под огурцами рыхлят и мелких мошек разводят. Им свободу дай, так они вообще ничего делать не станут. Разлягутся под деревьями, и даже мух отгонять не станут. А когда над ними волшебник - приходится шевелиться.
  Галим вообще держался хорошо, спокойно и уверенно. Как будто не он схватил оплеуху и один из его зубов теперь лежит в кармане халата, как будто не его, как чурбан, швырял в кодьярских активистов Максим.
  - Хаврюги на Шкварца вкалывают, а кодьяр, значит, он назначил охранять свою драгоценную особу. Понятно, волшебник все-таки. Наверно пообещал золотые горы... - постарался Максим поддеть галима.
   - Ну, нет! Брахатата! Кодьяр никто, никуда назначить не может, - возмутился галим ("золотые горы пропустил, - отметил Максим, - а Шкварц наверняка что-то кодьярам наобещал. За одних козлят, кодьяры работать не станут"). - Кодьяры - люди вольные: кочуем, где хотим и когда хотим, - продолжал Гвидлий. - А если можно подзаработать: чего стесняться. Мы чужого не берем, все по-честному. Прикочевали сюда, смотрим, заварушка идет... Брахатата... Вислоухими баранами надо быть, чтобы не воспользоваться. Договорились с Шкварцебрандусом, что поможем ему с рабочей силой: кого встретим, провожаем на его огуречные плантации. Пусть работают, им же и польза. А нам оплата: по козленку за голову. Шкварцебрандус - со своими заботами, а мы, кодьяры, сами по себе.
  Вроде бы правду говорил галим, и конечно, в чем-то привирал.
  - А как он тебе вообще, этот Шкварц?
  - Никак. Мы здесь недавно, с ним два раза только и виделись. Толком и не поговорили. А вообще: занудный мужик. И не умный. На полном серьезе считает себя великим волшебником. На самом деле - только два фокуса и знает: огонь может зажечь, и хорошие огурцы выращивает. Но договор выполняет, козлят выдает. А нам от него ничего больше и не нужно. Надоест: соберемся и уйдем.
  - Я это к тому, что дело у твоего липового волшебника дохлое, - продолжал прощупывать галима Максим. Человек поопытней, давно бы уже завербовал галима, а Максим осторожничал, тянул.
  - Почему дохлое? Какой никакой, а волшебник, брахата. И хитер. С разными племенами договаривается. Он эту Курчатайскую долину уже на участки разбил и обещает выделить участок каждому, кто поможет отстоять самостоятельность Гордой Процветающей и Свободной Хаврюгии от герцога Ральфа, захватчика и деспота. Тут, знаешь, сколько народа набежит на горяченькое. Халява! (в другом мире, да в ранние века, а без "халявы" уже не обходилось)
  - Набегут-то набегут, только чем это кончится? Долина принадлежит гезерскому герцогу. У него все права. И документы есть.
  - Да что ты?.. - ухмыльнулся Гвидлий. - Права у тех, у кого сила. А Шкварцебрандус большую армию собирает.
  - Ничего у вашего Шкварца не получиться. У него же не настоящее войско, а сборная команда охотников за наживой. Если на них нажать, они и часа не продержатся. А у герцога Ральфа есть кому нажать: конная гвардия. Там такие рубаки, залюбуешься. И гномы пойдут. А скирд гномов не остановишь. И с эльфами у герцога договор. Эльф, сам знаешь, стрелой белку в глаз бьет. Кобольды в стороне не останутся. Эти молотами действуют. Если кобольд по кому-нибудь молотом ударит, все - мокрое место. Там уже ничего и не соберешь, только вытирать надо. Бароны уже собирают свои дружины. Ты видел когда-нибудь, как атакует тяжелая кавалерия баронов? Сами в латах, кони в латах, копья - метров пять. Несутся - земля дрожит, все, что на пути - сметают.
  Вот такую картину маслом нарисовал Максим. Гвидлий, слушая его, несколько поувял и физиономия у него стала кислой. Очевидно, над таким поворотом, галим не задумывался. А сейчас понял: думать надо.
  - Представляешь, что будет с несчастной Хаврюгией, когда вся эта сила на нее навалиться, - подлил Максим маслица, в огонек невеселых размышлений галима.
  У Гвидлия, наверняка был какой-то секретный договор со Шкварцем. К взаимной выгоде. Только куда денется выгода, на которую рассчитывают кодьяры, если навалиться закованная в броню кавалерия баронов, а эльфы пустят в ход луки?.. Белке они в глаз попадают... Брпхатата... Гвидлий быстро сообразил все, что должен сообразить просчитавшийся галим. А что касается договора с Шкварцебрандусом, так когда кодьяры обращали внимания на договоры?
  - Нам, кодьярам, все это до факела, - сообщил он. - Пусть сметают, брахатата. Нас к этому времени там не будет. И следов своих не оставим. Мы кочевники, земля нам не нужна, прихватим заработанных козлят, и укочуем отсюда, нас не догонишь. Да и искать нас никто не станет.
  "За Шкварца не держится, идейных заскоков нет, и никаких моральных устоев, - окончательно убедился Максим. - Этот прямо просится, чтобы его завербовали". И приступил.
  - Как ты, Гвидлий, отнесешься к моему предложению, поработать еще и на герцога Ральфа? - без всяких намеков и хитрых подходов, спросил он.
  - Предлагаешь мне бросить Шкварцебрандуса и перейти на сторону герцога Ральфа? - поинтересовался Гвидлий. - А какая мне, брахата, от этого выгода?
  В такой плоскости он всегда и рассуждал, Гвидлий Умный. За это и пользовался авторитетом у кочевников.
  - Что ты, и в мыслях такого не было, - заверил собеседника Максим. - Бросать того, кто хорошо платит - неразумно. Просто можно поработать и на одного, и на другого. Один козлятами будут платить, другой - звонкой монетой. Думаю, и то и другое в твоем хозяйстве пригодиться.
  Гвидлий Умный слушал с интересом. Смотрел на Максима и ждал, что тот скажет еще.
   - Обстановка складывается таким образом, что у тебя есть полная возможность доить двух коровок. А это всегда выгодней, чем доить одну.
  - Просто и мудро, - согласился Гвидлий. - Брахатата!.. Чего об этом сразу не сказал?
  - Ты бы сразу и согласился?
  - Тогда - нет. Тогда я думал, что ты пацифист, - объяснил галим. - Ладно, что прошло, то прошло. Когда кавалерия барона сюда прискачет? И эти... эльфы?
  - Думаю, по-настоящему начнется только дня через четыре. Времени у нас вполне достаточно. Ты смог бы побывать у Шкварца, посмотреть, что там варится, какие силы собираются, и найти возможность, сообщить все новости нам. Думаю, у тебя найдется опытный и надежный человек, которого ты мог бы прислать ко мне с сообщением?
  - Есть такие люди.
  - Вот и пришлешь к нам гонца с донесением, а он вернется с соответствующим подарком. Полсотни монет (тут уж Максим рисковал своим честным именем, но надеялся на герцога).
  - Сотня.
  - Полсотни монет, больше от своего имени обещать не могу. Если сведения будут важными, герцог добавит. Он такой.
  - Добудем важные.
  - Ты сначала добудь.
  - Ладно. Там видно будет. Давай задаток.
  - Я не знал, что мы встретимся.
  - Хочешь сказать, что у вас ничего с собой нет?..
  - Сам посуди: идем вдвоем с драконом-пацифистом, несем мешочек с монетами... Может такое быть?..
  - Х-м-м... Брахата! Нет, такого быть не может.
  - И я об этом. Герцогу нужны сведения о том, какие силы у Шкварца собираются, вот так нужны, - Максим провел ладонью по горлу, - он и не поскупится. Придет твой человек, мы выкладываем монеты. Он делиться сведениями. Нет вознаграждения, ни слова не говорит, поворачивается и уходит. Ты ничего не теряешь. Я ничего не приобретаю. Но нам обоим это не выгодно. Поэтому такого, ни я, ни ты, не допустим. Подходит.
  - Х-м-м... Подходит, брахата! - улыбнулся одними глазами галим. - Договорились! Жди моего человека.
  - Через три дня. На рассвете, - предложил Максим. Если я задержусь, встреча откладывается ровно на сутки.
  - Подходит. Где тебя искать?
  - У входа в Курчатайскую долину разрушенная башня.
  - Знаю, бывал там.
  - Встреча в развалинах башни, на северной ее окраине. Пусть твой человек прокричит вороной четыре раза, потом еще два раза. Я выйду.
  - Понял, мой человек придет.
  Галим повернулся и, не прощаясь, ушел. У кодьяр было не принято прощаться. В этом мире кочевники до такого приятного обычая еще не додумались.
  
   * * *
  - Договорились? - дракон подошел, неслышно ступая, как будто он был у себя, в библиотеке, где царит святая тишина. Привычка.
  - Вроде договорились. Через четыре дня его человек должен найти меня и сообщить сведения о силах Шкварца, и все, что галиму удастся узнать, о замыслах волшебника. Не знаю, как эти кодьяры... Держат свое слово?
  - Стараются держать, если им это выгодно, - в глазах дракона Максим прочел вопрос: "А выгодно ли будет кодьярам передавать эти сведения?"
  - Выгодно, - заверил Максим. - К этому времени мы встретимся с Ральфом и он, за эти сведения, охотно выдаст кодьярам соответствующее вознаграждение. А интересный у галима халат, - проводил Максим взглядом Гвидлия. - Я такую раскраску впервые вижу.
  - Впечатляет, - подтвердил Эмилий. - Можно бесконечно любоваться. Но подобные халаты встречаются сейчас чрезвычайно редко.
  - Похоже, над этим рисунком кокой-то самобытный художник работал.
  - Самобытный?! Максим, ты не знаешь создателя этого поразительного творения? - глаза у библиотекаря, от удивления, стали почти круглыми. И столько было в его словах искреннего недоумения и изумления, что Максим почувствовал себя неуютно. Как будто он не знал, кто написал картину Шишкина "Утро в сосновом лесу". А Максим еще в детстве лакомился этими конфетами. Потом, в местном музее, даже видел авторскую копию картины. Хотя, возможно, копия была и не авторской.
  - Эмилий, я еще слишком мало времени нахожусь в вашем герцогстве, - напомнил Максим. - Сам знаешь: то футбол, то поручения их светлости, то рыбалка, то надо идти к бабушке Франческе... Я еще ни в одном музее у вас не побывал. А рисунок любопытный. Но абстрактная живопись... Я, откровенно говоря, в ней не особенно секу. - Если по правде, то Максиму следовало признаться, что он вообще "не сечет" в абстрактном искусстве.
  - Это копия творения великого и неповторимого Сарбита-Кузовского. - с нескрываемой гордостью сообщил Заслуженный работник библиотечного дела. Уж он-то всех великих знал наперечет. - Гениальный художник жил в прошлом веке, и создал всего двадцать шесть полотен. Некоторые искусствоведы утверждают, что более пятидесяти, но ты им не верь. Двадцать шесть, это точно доказано. Все остальные - подделки. Но из работ Сарбита-Кузовского, ни одно не дошло до наших дней полностью. Только восемь отдельных фрагментов его гениальных произведений. Остальное - копии, нанесенные на различные предметы, типа, глиняных кувшинов, носовых платков, шарфиков для девочек-подростков, халатов, подобных тому, что носит галим. Хотя, ходят слухи, что предки кого-то из баронов, припрятали кое-какие из драгоценных полотен, и теперь их потомки имеют возможность тайно любоваться ими. Такое вполне возможно.
  - Чем он велик, неповторимый Сарбит-Кузовский?
  - Сарбит-Кузовский создал новое направление в живописи, а если точней, то, вообще, в искусстве: Хромотитанизм. Это было как взрыв, как беспощадный луч света, разрывающий тьму. У него появилось немало последователей, но, к сожалению, среди них не оказалось, ни одного мастера, столь же яркого или, хоть бы, близкого по своему таланту, к основателю. А жестокие фанатики-эстеты (Максим не предполагал, что эстеты могут быть жестокими фанатиками, а само слово "эстет" звучать столь неприязненно) внесли свою лепту. Хромотитанизм был многократно обруган, заклеймен, а после смерти гения, под нажимом тех же эстетов, официально запрещен. Поэтому, нашел прибежище в народных промыслах: таких, вот, халатах, подносах, деревянных ложках...
  - На халате, очевидно, фрагмент какой-то батальной картины? - Максим постарался доказать, что он к фанатикам-эстетам не относится и не одобряет их, а в живописи, вообще-то, разбирается.
  - Да, фрагмент, но не батальной картины, - поправил его библиотекарь. - Не дошедшее до нас полотно Сарбита-Кузовского, фрагмент которого мы видим на халате галима, называлось: "Охота трех баронов, на кабанов, в ущелье Кошкин Хвост".
  - М-м-м... - протянул Максим. - Понятно... - Ничего ему не было понятно... - Бароны охотятся на кабанов, но в ущелье темно и мы можем видеть только отдельные детали... Ромбы, спирали, загогулины...
  - Нет, нет, что ты?.. Фон картины, как и на халате - желтый. А это значит, что ярко светит солнце, расположившись высоко над горизонтом. В ущелье светло и мы прекрасно видим все, что там происходит.
  - Но где, в таком случае, кабаны и бароны? - Максим забыл, что они беседуют о полотне, представляющем совершенно новое направление в искусстве, и задал некорректный вопрос.
   - Видишь ли, гениальность Сарбита-Картузовского, и открытого им Хромотитанизма, как раз в том и заключается, что он представляет нам не сами субъекты действия, а мысли этих субъектов, их чаяния и стремления. Да, автор представляет нам глаза своих персонажей. Они разные: большие и маленькие, азартно-алые, и тоскливо-серые... И это гениально. Глаза здесь выступают не как материальные тела, а как средство эмоционального отражения мыслей персонажей. Ведь глаза, как доказала наука, есть "Зеркало души". Перед нами предстают в полном объеме эти "зеркала" и позволяют проникнуть в души персонажей: как суровых, но демократичных баронов, так и свободолюбивых, но своенравных кабанов. На полотне, как и в жизни, они противостоят друг другу. На этом полотне гениальный автор, со свойственным ему мастерством, сумел подчеркнуть обострившиеся противоречия между баронами и кабанами. Но все это, не касаясь материальных основ. То, что ты называешь спиралями, фиговинами, загогулинами и зигзагами - это и есть мысли, чаяния, стремления и надежды, возникшие при столкновении интересов. Поэтому спирали, фиговины, загогулины и зигзаги так выразительно отражены великим творцом. И что любопытно, эти мысли, чаяния, стремления и надежды баронов совершенно не отличаются от чаяний, стремлений и мыслей кабанов.
  Максим понял... Нет, он не понял, какие мысли представляют спирали, фиговины и загогулины, не понял, какие из них принадлежали баронам, какие кабанам. Максим понял, что никогда не поймет творчества великого и неповторимого Хромотитаниста Сарбита-Кузовского. Следует, однако, сказать, что это Максима и не особенно огорчило. "Кто их знает, может оно и вправду гениально, - подумал он. - Другая цивилизация и думают они, иногда, по-другому. А я этого никогда не пойму. Ну и пусть, - не стал он огорчаться. - У меня и других забот полно... Я "Сопромат" спихнул, и "Стройдокументацию", а это тянет не меньше, чем абстрактная живопись. И на этом закрыл вопрос о Хромотитанизме и халате галима Гвидлия Умного.
  - Ясно, с новаторами такое случается, - посочувствовал художнику Максим. - У нас тоже было что-то вроде этого. Сейчас, вроде, прошло. А где футболисты? - перешел он к делам насущным, - чего они там мнутся, стесняются подойти?
  - Они не стесняются. Я им велел, чтобы они постояли в стороне, пока ты занимаешься ответственными переговорами. Им с этим галимом встречаться не следует. Как бы чего не произошло.
  - Это ты правильно решил, - похвалил дракона Максим. - Гномы у нас горячие, могли все испортить. Ну, теперь все. Зови.
  
   * * *
  - Приветствую тебя, славный ран Максим! Рад видеть тебя в добром здравии. Пусть помогает тебя во всех твоих делах и замыслах Веселый Рудокоп! - лицо Гарнета Меткого расплылось в широкой улыбке.
  - И я вас приветствую, славный центрфорвард Гарнет и юниор?..
  - Юниор Бригсен, представил товарища Гарнет.
  - И юниор Бригсен. Рад вас видеть. Вы как здесь оказались?
   - Вас догоняли, - с удовольствием сообщил Гарнет. - По правде сказать, так я уже и бояться стал, что не догоним, затопчи меня шальной крот в безлунную ночь. Но повезло. Догонять и не пришлось. Вы, оказывается, оврагами пошли. А оврагами путь длинней, петляют. Вот мы и оказались впереди. Я это только тогда сообразил, когда увидел вас. Вот и получается, что теперь вы нас догнали, - Гарнет хохотнул положил руку на плечо молодого гнома. - Бригсен только начинает, но ноги умные. На стометровке - как птица, и с мячом, прямо, кружева вяжет, пару шустрых гремлинов запросто обведет, но с тремя пока еще не управиться. А голова... - Гарнет постучал костяшкми пальцев по каске. Раздался густой, сочный звон. - Слышали? Голову надо вырубать, как хороший кусок угля в шахте. Когда у этих ног хорошая голова появиться, его сразу в основную команду возьмут. Вот такая у нас подрастает молодежь: ни один крот им дорогу не перебежит... Он и с секирой неплохо управляется.
  Бригсен не просто улыбался. Бригсен в эти минуты был самым счастливым юниором и, пожалуй, самым счастливым гномом в герцогстве. Его хвалил сам Гарнет Меткий, лучший центрфорвард, лучшей команды. И кому хвалил? Рану Максиму! Самому рану Максиму, который принес в герцогство великую игру - футбол. Если бы в Гезерском герцогстве было что-то воде ФИФА, то футболисты, болельщики и даже чиновники от спорта, все, до единого, бесспорно и единогласно, избрали бы уважаемым председателем этой славной организации Максима. Навсегда!
  - Как они рванули, когда ты на них гаркнул? - Гарнет глянул вслед, неторопливо удаляющемуся галиму. - А!? Хоть всех в секцию по спортивному бегу записывай. Спринтеры, загрызи их натощак сердитый крот. Чего ты их просто так отпустил? Только четырем и врезал. Остальные даже пинка в зад не получили. Пожалел, что ли? А зря. Воители нашлись, растопчи их крот, дубинами размахались... Перед Шкварцем-Бездельником выслуживаются. Надо, было им хоть бы по шеям надавать, чтобы на всю жизнь запомнили, на кого можно дубиной замахиваться, а на кого и нельзя. Чтобы сами помнили, и другим передали.
  - Зачем вы нас догоняли? - поинтересовался Максим. - Должны передать что-нибудь срочное?
  - А-а-а... Так вы же ничего не знаете... Вы так быстро собрались и слиняли, что вам сказать не успели. Мы с Бригсеном - ваша охрана. Тут ведь всякая шлендра шалается, этот Шкварцебрус... или Шкварцебрехус...
  - Шкварцебрандус, - подсказал Эмилий.
  - Неважно как его сейчас называют, - отмахнулся Гарнет. - Имечко себе придумал, такое, что ни один гном не выговорит. Прохвост он, враг футбола, и вообще - как был Шкварцем Бездельником, так Шкварцем Бездельником и остался, растопчи его сердитый крот в грязной луже. Этот недоделанный волшебник повсюду свою шелупень разослал. По всем дорогам шастают. Когда капитан Уллифф Стремительный узнал, что ты, ран Максим и ученый библиотекарь Эмилий, отправляетесь с важным поручением герцога, чтобы народ, значит, поднимать, на борьбу с этим недобитым Шкварцем, он приказал нам сопровождать вас. Кого же еще? Конечно нас! Бригсен парень надежный и секирой неплохо машет. Вот и послал нас капитан, чтобы охраняли вас, и оберегали от всякой шелупени, что шныряет по дорогам. Чтобы туда и обратно без всякого ущерба... Прямо с тренировки и сорвал. Ты же знаешь Уллиффа: "Вперед, и никаких вопросов!" Даже переодеться не дал, - Гарнет похлопал рукой по длинным фирменным трусам "Рудокопа". - Одолжили мы у болельщиков, что на тренировке отирались, камзольчики, - Гарнет раздвинул полы камзольчика, показал, что чужая одежка для него великовата, - прихватили рабочие каски. Ребята секиры одолжили. Без секир - никак нельзя. И к вам. А ваши следы уже и остыть успели... Чего это вы, сразу, так рванули, даже чаю не попили? Нельзя же так...
  - Их светлость, герцог Ральф, сказал, что надо срочно, - объяснил Эмилий.
  - Это понятно, что срочно. Чтобы кобольдов уговорить - время надо. Очень уж кобольды тугие на размышления, из каждых трех слов, что им скажешь, только одно до них доходит сразу. А остальные потом, вечером. И время идет. Шкварцевские хаврюги вполне навалиться могут. Только нельзя же так: все бросили и пошли... Пришлось вдогонку за вами спешить. Так что побежали. Часа два, наверно, бежали, а вас нет и нет... Не знали уже, что и делать, - признался Гарнет. - Думали, может что и случилось, может вас уже какие-нибудь разбойники, обидели, к Шкварцу повели... Выручать надо. А тут, навстречу нам, эти кодьяры, задери их хромой крот. Мы и решили их порасспросить, может они что-то о вас знают. А если будут упираться, потрясти немного. Вот и тормознули их...
  Максим был уверен, что это кодьяры "тормознули" футболистов. Но говорить такое самолюбивым гномам не стал.
  - Их же десяток, а вас двое, - все-таки напомнил он Гарнету.
  - Вот-вот, - подхватил тот, и повернул по-своему, - нас все-таки двое, а их всего десяток. Мы их и тормознули. А они не поняли и стали чего-то кричать, дубинами размахивать. Глупые они, эти кодьяры. Чего тут шебаршиться, если тебя останавливают два гнома в рабочих касках и при боевых секирах?! Стой, слушай и отвечай на вопросы: коротко и понятно. Только что с них возьмешь, кодьяры, они - кодьяры и есть. Не соображают, что не в те ворота ломятся. Кричат, что поведут нас к Шкварцу, и получат за это жирных козлят. Самого простого не понимают: козлята никогда жирными не бывают, у козлят весь корм в рост уходит, и в рога. Ну что с ними делать?..
  - Тут мы и появились, - напомнил Максим. "Теперь - прикинул он, - у Гарнета есть возможность поблагодарит за спасение, и сказать все, что в таких случаях положено..."
  - А я о чем?! Тут вы и появились. Значит, правильно мы сделали, что остановились потолковать с кодьярами. В этих землях сейчас такое твориться, что вас вполне обидеть могли. Теперь - полный порядок и полная ясность наступила. Мы-то здесь, с секирами. И тронуть вас никому не позволим. Кодьяры, хоть и глупые, задери их ленивый крот, но это сообразили. Так что секиры наши и не пригодились. Я бы этих кодьяр тоже отпустил. Пусть в других краях побираются. Но каждого пнул бы под зад. Непременно. Чтобы помнили. А вы теперь под нашей защитой, и никому тронуть вас мы не позволим, - Гарнет ласково повел ладонью по блестящему лезвию секиры, очевидно утверждая, что именно этой секирой он сокрушит каждого, кто попытается обидеть послов герцога.
  Максим понял, что гном не хвастался. Он действительно был уверен, что спас от плена Максима и Эмилия. Вот такие они - гномы. Так думают, так рассуждают, и по другом не могут.
  - Если бы мы не успели, да кодьяры вас зацапали, нас бы Уллифф не меньше недели жевал, а потом беспощадно слопал. Нас бы болельщики дохлыми кротами забросали. Вы не представляете, раны, до чего мы обрадовались, когда увидели вас. Да нам же, после этого, кодьяр и бить не хотелось. Вы же видели. Мы ни одного и не тронули. Мы им даже плохих слов почти и не сказали. Теперь, раны, можете никого не бояться. Оно, конечно, дорогу вы правильно выбрали - оврагами и перелесками, чтобы скрытно. Но если опять с кем встретимся, можете не опасаться. Мы вас в обиду не дадим, защитим! Так, Бригсен?!
  - Так! - с готовностью подтвердил Бригсен. - Не дадим! Реально!
  - Слышали, если Бригсен говорит, то - железно! Ни один шустрый крот не подкопается, - весело подмигнул Гарнет Максиму. - Значит, если шкварцевская шелупень нам повстречается, вы не пугайтесь... На Бригсена тоже можете надеяться, он хоть и молодой, но секирой машет лихо. Идем так: вы в центре, Бригсен - по левому краю, я по правому, и, если что - прикрываю тыл. Близко к вам никого из шкварцевских разбойников не подпустим. Вы, главное, не волнуйтесь и не вмешивайтесь.
  Гарнет не просто был доволен, Гарнет был счастлив. Еще бы, он успешно выполняет поручение капитана Уллиффа: спас от плена рана Максима и рана библиотекаря. Гном был уверен, что далее будет спасать их столько раз, сколько это потребуется. Наверно, он мог бы долго рассказывать, как станет защищать ранов от коварных врагов, но Эмилий прервал гнома.
  - Опять летят, - недовольно сообщил он. - Только их нам и не хватало. А мы хотели идти скрытно.
  Действительно, кого путешественникам сейчас не хватало, для полного счастья, так это крокоданов. А они прилетели. Крокоданы - разумные говорящие птицы, которых, в этом параллельном мире, природа сделала монополистами средств массовой информации. Причем, создавая эти удивительные существа, природа учла свои прошлые ошибки и, в целях разумной экономии, совместила самих корреспондентов со средствами доставки информации. Сунула их, как говорили об этом в герцогстве, в один пакет. Простенько и выгодно.
   Впереди летел солидный, старый, украшенный серебристыми перьями благородной седины, а также обширной лысиной, ветеран региональных СМИ. На хвосте его телепалась зеленая ленточка, знак какой-то награды, за достижение в освещении чего-то очень важного, на правой лапке блестело колечко из белого металла. За ним, суетился, весь в ярких перьях, молодой крокодан, бойкий и нахальный. Колечко на лапке у него было дешевенькое, медное и вид простоватый. Но по тому, как уверенно он суетился за ветераном, нетрудно было понять, что этот крокодан подает немалые надежды. У него все еще было впереди: солидность, ленточка на хвосте, за освещение чего-нибудь важного, дорогое кольцо на лапке. И лысина.
  - Бросьте все свои дела! Для вас наступило лучшее время дня: время слушать новости! - уверенным баском обрадовал путешественников лысый ветеран и завис над поляной.
  - Слушайте ваш любимый выпуск коротких новостей "Независимого крокодана". Короткая новость - самая хорошая новость. Наш девиз - правда! Наша цель - ваша свобода! - приятным тенорком доложил подающий немалые надежды.
  - Специально для вас, торопились мы сюда, чтобы ознакомить с подборкой самых важных новостей, самых удивительных новостей, и что чрезвычайно важно, самых правдивых новостей, - доверительно пророкотал седоперый ветеран.
  Далее, чередуясь, крокоданы сообщили:
  - Ваши любимые новости - новости в шесть строк.
  - Новости, которые вас потрясут.
  - Правда, которую, кроме нас, никто вам не расскажет
  - Новости, по поводу которых не надо думать. Слушайте и запоминайте.
  Первую из новостей, над которой не надо думать, которую надо было просто услышать и запомнить, убедительным баском выдал ветеран:
  - Известный борец за свободу хаврюг, профессиональный правозащитник Шкварцебрандус заявил, что в Курчатайской долине прокатились сокрушительные цунами бурных выступлений народных масс. Массы создают отряды и мирным путем занимают населенные пункты. Населенные пункты, радостно приветствуют освободителей и потоками вливаются в их ряды. Они с энтузиазмом разрушают все, что напоминает о прошлом.
  Следующую новость бодрым тенорком сообщил молодой:
  - Каждый вечер, закончив трудовой день, группами и в одиночку, трудящиеся приходят к Черной башне и требуют, чтобы их арестовали, а также накормили тюремной баландой. Этим они выражают протест, против идеологической диктатуры герцога Ральфа, а также клеймят его опричников, гайдуков, наймитов и сатрапов. "Лучше свобода в тюрьме, - заявляют группы протестующих, - чем тюрьма на свободе!"
  Далее, чередуясь, они стали выдавать другие, столь же важные новости, советовали их запоминать.
   - Демократические кикиварды активно выполняют свой гражданский долг. Сегодня они строем явились к местам проживания хаврюг, чтобы заклеймить узурпаторов. Колонна профессиональных патриотов несла стометровое полотнище с лозунгом: "Коллективно удавимся за вашу свободу!" В левой руке, каждый кикивард держал меч, в правой - удавку из высококачественной пеньки фирмы "Шквар". Фирма "Шквар" - источник товаров, которые нужны каждому! Покупайте пеньковые изделия фирмы "Шквар"!
  - Как стало известно Комитету по защите всех прав, от тех, кто не прав, из Курчатайской долины массово эмигрируют зайцы. Демократически настроенные зайцы выступают против драконовских законов полицейского государства. Они выбирают демократию, при которой каждый заяц, по своему личному желанию, может быть белым, или серым. Волки объявили временную голодовку. Они заявили, что если и далее будет продолжаться преследование зайцев, то они создадут свободно-демократическое движение, и уйдут вслед за угнетенными.
  - Жители Всенародной Монархической Процветающей Республики Алтании оказывает братскую помощь, поднимающемуся на ноги, народу Великой Счастливой и Гордой Республики Хаврюгании. В Хаврюганию прибыла группа опытных ветеранов "Своры". Они научат местных жителей, как следует бороться за свободу выражений, свободу жестов, и некоторые другие свободы, о которых даже хаврюги не имеют представления. Инструкторы общества "Свора" всегда к вашим услугам. Оплата по договоренности.
  - Вы слышали короткий выпуск правдивых новостей "Независимого крокодана", - сообщил ветеран. - Но мы еще вернемся, вы еще не такое услышите! - многообещающе добавил он.
  - Чао-кокао! - приветливо помахал ярким хвостом подающий надежды. - А о погоде вы узнаете следующий раз, когда мы прилетим к вам с новыми потрясными новостями. Расскажем и о погоде, и о природе, и о том, чего вы не ждете! Вы не ждете, а мы расскажем! Ауф видерзайн! Адью! Банзай! Покедова! Ждите нас с нетерпением. "Независимый крокодан" вернется и осчастливит вас такими сообщениями, что вы ахнете, потом еще раз ахнете и попросите холодненькой водички!
  Крокоданы сделали еще один круг и улетели искать следующих слушателей. Эти трудолюбивые птицы вполне могли служить примером упорства, усердия и бескорыстного служения. Они, в поте лица (это образное выражение, в действительности, птицы не потеют, да и лиц у них, вроде бы, нет), заботились, чтобы народные массы были охвачены.
  Наступила тишина. Путешественники были, как выразился бы Максим, "ошарашены" ворохом обрушившихся на них новостей. Нарушил молчание Бригсен.
  - Во дела! - возмутился юниор. - Зайцы не выдержали, рвут когти за границу, клин... Конкретно! Такая, вот, житуха фиолетовая пошла... Ну, вообще... Зайцам всю демократию зажали. Что же это в герцогстве делается? И волки за ними нацелились, голодать стали... Принципы защищают. А я ничего такого и не знал... Так, и живешь, гоняешь мяч от ворот до ворот, а в то, что за воротами, не врубаешься.
  - Брехня это все, - стал выправлять ему извилины в мозгах Гарнет. - Крокоданы, они такие... Увидели скучающего зайца под кустом, и стали накручивать. Крокоданов за это и кормят, задери их хромой крот. Сколько крокодан накрутит, столько ему в кормушку и насыпают. Ты сам посоображай, зачем зайцу демократия?
  Соображать Бригсен не стал.
  - А что, если ты заяц, так никаких свобод уже и не нужно? - продолжал он возмущаться. - Вообще! Сначала зайцы, клин, потом волки, потом и до нас, до футболистов дойдет, клин березовый! - Чувствовалось, что Бригсен не в первый раз слушал крокоданов.
  - Какие им еще свободы нужны? Они же зайцы, - пытался вразумить юниора Гарнет. - Чихали они на все границы. И на демократию они чихали. Заяц и так делает все, что хочет. Бежит, куда хочет, травку скубет, какую хочет, спит - где хочет. И нигде не работает. Свободное длинноухое существо! Зачем ему еще и демократия? Чего ты их слушаешь? Ты сам задумайся.
  Но Бригсен хорошему совету не последовал, задуматься не стал.
  - А про кикивардов?.. - спросил он. - Это что, по-твоему, тоже брехня? Кикиварды возмущаются и поддерживают. Активно, клин! Ты же слышал: громадный лозунг. Хотят повеситься за свободу хаврюг! Конкретно.
  - Брехня. Ну где ты, Бригсен, видел, чтобы за свободу вешались? Повесившемуся, никакая свобода и вовсе не нужна.
  - Ха! Зачем тогда каждый кикивард несет в правой руке удавку из качественной пеньки? Реально? - с допустимой юниору долей ехидства поинтересовался Бригсен у центрфорварда. - Ну, зачем, клин, все кикиварды с удавками идут? - повторил он.
  - И это брехня! - отрезал Гарнет. - Никто из них ничего не несет. Ты, малыш, слушай, что я говорю. Повидал я этих крокоданов, и наслушался. Брехня, раздери их крот по перышку! Их Шкварц подкармливает, они и каркают то, что ему надо.
   Бригсен промолчал, но держался железно, смотрел на центрфорварда упрямо и уверенно, как смотрит, частенько, ушедшая в ботву, футбольная поросль, на отживающих свой век ветеранов.
  - Врут они, Бригсен, врут, - поддержал гнома Максим. - Так врут, что уши вянут. Я понимаю, потрепаться иногда и им хочется. Тем более - работа занудная. Но крокоданы такое несут, что не перешагнешь.
  А Эмилий несколько изменил направление разговора. Дракона не волновало, что крокоданы врут, дракона волновали совсем другое.
  - Очень жаль, что мы встретились... - он печально покачал головой. - Это же такая невезуха поперла ("Попершую невезуху" дракон услышал от Максима. Оценил и позаимствовал)... Теперь крокоданы непременно про нас каркать станут. Придумают что-нибудь неправдоподобное и разнесут по всему герцогству.
  - Они о нас ни слова не сказали, - напомнил Гарнет. - Эти вредные птахи, обдери им крот хвосты, не знают, куда мы идем, и зачем идем.
  - Не сказали, так скажут. К следующему выпуску непременно накрутят. Знаю я, как они работают. Это же совершенно неприличная контора ("контору" Эмилий также позаимствовал у Максима)... Они не придерживаются никаких разумных правил. Полный информационный беспредел. Этика на уровне каменного века. Не отдают себе отчета... А эти, - он посмотрел в сторону, куда улетели крокоданы, явно, кормятся у Шкварцебрандуса. Непременно накаркают такое, что поставят под угрозу выполнение поручения их светлости. Вы слышали, что они несут? Шкварцебрандус у них профессиональный борец за свободу и демократию. Профессию придумали! Бред какой-то... Теперь нас на каждом перелеске шкварцебрандусовские банды встречать будут.
  - Ничего, пробьемся, - бодро заверил дракона Гарнет. - Не такие встречались, а "Рудокоп" в финале!
  - То футбол, а то банды...
  - Что вы их терпите? - спросил Максим. - Отловили бы несколько пар, этих крокоданов, посворачивали головы. Другие бы врать перестали.
  - Гномы их не держат и к себе не пускают, - Гарнет глянул в небеса, но крокоданов там уже не увидел. Умчались "труженики слова", спешили удивить население герцогства потрясающими новостями. - Кто их подкармливает, для тех и врут. Эти, что сейчас пролетели, для Шкварца. Есть такие, что у баронов кормятся...У герцога Ральфа тоже есть - свои. Так мы же давно сообразили, что врут они все. Мы их и не слушаем. Разве что молодые, - он кивнул на Бригсена. - Что с ними поделаешь: молодежь, спецподготовка, заманчивые перспективы. Играют без головных уборов, а на ногах крепкие бутсы. Куда, по-твоему, таком случае, мозги уходят?.. Правильно, в ноги. Ноги у них умные.
  Юниор спорить не стал, но многозначительно ухмыльнулся. Он был уверен, что прав, ноги, как раз и должны быть умными. Именно они открывали юниору дорогу в благополучное будущее.
   - Я и не знал, что у Ральфа свои крокоданы, - удивился неожиданной новости Максим.
  - Всего одну пару держит, - дракон пожал плечами, утверждая, что никакого отношения к этому не имеет. - А что ему делать, если кругом такое вот твориться... Свобода слова. Им глотки не заткнешь. Приходится своих держать. Отбиваемся, как можем. Информационная война.
  - Ваши крокоданы работают в той же манере? Такую же околесицу несут?
  - Что нам делать, если они по-другому не умеют? Их светлость, герцог Ральф, крокоданов два раза в год меняет. Иногда лично инструктирует, ставит задачи. Требует, чтобы несли правду в массы... Им, специальные политинформации, три раза в день читают. Гипнотизеры и психологи от них не вылезают. А они... - Эмилий развел лапками. - Слушают, говорят, что все понимают, обещают, что больше никогда... Вроде, все искренне. А только взлетят...- он опять развел лапками, еще шире и еще безнадежней. - Они по-другому не могут. Такая профессия. Между прочим, очень древняя профессия, с прочно устоявшимися традициями. Наши ученые "Таблетки правды" создали. Соки каких-то редких трав и растений... Действуют совершенно безотказно. Проглотит кто-то такую таблетку и два дня ни слова соврать не может. Представляете: плачет, а говорит правду. Крокоданов, по приказу их светлости, этими таблетками до отравления желудка закармливали. А результат отрицательный. На них не действует: природный иммунитет.
  - Разогнать их всех, к чертям собачьим, вырастить новых, молодых... - это Максим так...
  Пробовали и такое, - сообщил Эмилий, - и разгоняли, и выращивали, и воспитывали с птенческого возраста, еще желтоклювых, в соответствующем духе... Все одно и то же. Я же говорю - такая профессия. И, в добавление к этому - еще и какие-то профессиональные гены. - А ваши крокоданы не вешают грязные носки на заборы? - спросил он с недоверием и с легкой завистью.
  Максим понял, что "грязные носки" и "заборы", означают здесь, то же самое, что в его пространстве "лапша" и "уши".
  - У нас... - Максим вспомнил, как у них, и развел руками, почти так же, как это недавно делал дракон. - У нас, Эмилий, все это делается несколько по-другому. Но вообще-то, вешают, - признался он.
  - Чего вы своим крокоданам шеи не сворачиваете?
   - Нельзя. У нас, понимаешь, везде идет борьба за демократию. А какая демократия без свободы слова.
   - Видишь... А мы уже и не боремся. У нас этой самой демократии уже полно. Вот так: - дракон повел лапкой по горлу, точно так, как это делают люди в пространстве Максима. - Сыты... Ко всему, знаешь ли, привыкаешь. Вот крокоданы и крокают что хотят. Свободно... Каждый свое... И конечно, вреда от них больше, чем пользы. А нам, друзья мои, идти надо, - напомнил он. - У нас дела. Важные дела и они не ждут.
   - Так мы готовы, - Гарнет подхватил сидор. - Значит, такое дело... Мы с Бригсеном обеспечиваем безопасность, и бояться вам теперь нечего, - не смог не напомнить гном. - Но, поскольку крокоданы нас засекли, идем оврагами и перелесками. Как вы и раньше шли. Это, чтобы вы спокойно себя чувствовали.
  - Пожалуй, - согласился Максим.
  - Куда идем? - спросил Гарнет. - К эльфам или кобольдам? К эльфам, вообще-то, отсюда поближе.
  - Ты откуда знаешь, к кому нам надо? - заинтересовался Максим. - Путешествие наше секретное. Это же государственная тайна. Когда герцог Ральф нам Указы вручал, никого поблизости не было. Как ты узнал, что к эльфам и кобольдам?
  - А я не узнавал, - хитро ухмыльнулся гном. - Сам посуди: зачем мне узнавать государственные тайны? Мне что, делать больше нечего? У меня каждый день шахта. А после работы тренировка. Государственными тайнами в герцогском дворце пользуются. Там их полно и все их охраняют. Даже специальный комитет по охране государственных тайн есть. Герцог на охоту едет - тайна, во дворце чиновники подрались - тайна, министр украл из казенной конюшни лошадь - тоже тайна. А мы, гномы, без тайн обходимся. Нам до яркого факела, что, там, во дворце, делается.
  - Ты только что сказал, что к эльфам и кобольдам идти надо. А это секрет. Значит, ты его узнал от кого-то.
  - Я же говорю - ничего не узнавал. Это и так каждому понятно, - гном пожал плечами. - Это даже юниоры знают, - он глянул на Бригсена и тот утвердительно кивнул. - Понял?.. Бароны поссорились между собой, будто заболевший насморком крот их покусал, гвардия на каникулах. Только городское ополчение и может сейчас выступить. А Шкварц большие силы собирает. На базарах разные слухи, который день ходят. Если эти слухи разложить по полочкам, все понять можно... И кикиварды, и хаврюги, и эти... умники из Алтанской своры прикатили... Собирает Шкварц войско - это точно. Значит, герцогу надо звать подмогу. Кого он может позвать? Эльфов да кобольдов. Они по договорам должны выставить вооруженные отряды. А Ласковый лес поближе. Поэтому, значит, надо, вначале идти к эльфам. Потом к кобольдам. Что, разве не так?
  - Так, - не мог не подтвердить Максим. - Значит, куда мы идем - это не секрет?
   - Почему не секрет? Конечно секрет, - забодай меня близорукий крот. - Важный государственный секрет. У нас народ законопослушный. Мы же понимаем: что нельзя, то и нельзя. Все делают вид, что ничего не знают. Значит, идем к эльфам?
  - М-м-м... - дракон посмотрел на Максима, - к эльфам, действительно, несколько ближе...
  - Значит - к эльфам, - подтвердил Максим. - Собираемся и в путь.
  Максиму и Эмилию и собираться не надо было: небольшие сидоришки с провизией, они не снимали. У гномов сборы были недолги: закинули за плечи вещмешки с притороченными к ним круглыми щитами, прихватили секиры, и можно отправляться в путь.
  
   * * *
  Небольшой отряд прошел по рощице (кодьяр там уже не было, испарились), быстро прошагал по немалому участку степной равнины, покрытый скудной травкой и редкими карликовыми кустарниками, и спустился в очередной овраг. Максим уже и считать перестал, сколько оврагов отряд оставил за собой.
  - "Кривая тоска", - сообщил Эмилий.
  - Никакой тоски не ощущаю, двигаемся нормально, настроение бодрое, - не согласился Максим.
  - Мы сейчас идем по "Кривой тоске", - объяснил дракон. - Так называется этот овраг, место, вообще-то, не особенно приятное. Обращаю ваше внимание: этот овраг - одна из достопримечательностей нашего герцогства, во всех справочниках он отмечается, как самый крупный. "Кривая тоска" пункт, который непременно посещают туристы и любители аномальных природных явлений. Осенью, в период дождей, становится непроходимым.
  - Очень интересно... Давно я не ходил по оврагам, которые отмечаются в справочниках, как самые крупные. Непонятно только, почему "тоска"? - на взгляд Максима, овраг этот ничем особенным не отличался от предыдущих. - И разве "тоска" может быть кривой?
  - Народ назвал, - по тону, каким это было сказано, можно было понять, насколько высоко ценит библиотекарь мнение народа. - Наши далекие предки назвали, в незапамятные, седые еще времена. И название до сих пор держится. Перед нами даже не овраг, а настоящее ущелье. Должен вам сообщить, что некоторые специалисты считают это место трещиной земной коры, - дракон посмотрел на тянущиеся ввысь отвесные стены. - Здесь еще не очень высоко. Пройдем дальше - поймете, убедитесь, друзья мои, что народ всегда дает прозвища мудрые и точные.
  - Угу, - поддержал его центрфорвард, - народ иногда такое прилепит, что удивляешься, откуда у него это берется. А потом, от такого народного называния, у некоторых, вся жизнь меняется. У нас одному шахтерскому поселку какие-то умники, забодай их веселый крот, дали название "Расчумазая команда". А гномы народ веселый, любят почумиться. Они, под это расчудесное название, на каждую гулянку, лица угольной пылью вымазывать стали, дочерна. Наверно про "Расчумазую команду" тоже в справочниках написано, - он посмотрел на библиотекаря, ждал, что тот подтвердит, но Эмилий не подтвердил, только плечиками пожал... - Может и не написано, - согласился Гарнет, - но по праздникам народ туда валом валит, молодежь со всей округи съезжается, особенно девчата, расцелуй их крот рано утром. И всех гостей торжественно в "Расчумазую команду" принимают. Ты, Эмиль, знаешь наверно тех, кто эти справочники пишет, пусть они туда "Расчумазую команду" вставят. Шахтерский поселок, это вам не овраг, туристам, которые любят повеселиться там понравится. И пиво там неплохое варят.
  - Действительно, - согласился Эмилий. - Надо будет подсказать. И название интригующее, и ритуал необычный...
  - И пиво, - напомнил Гарнет.
  - М-м-м... Надо подумать. - Пиво не входило у Эмилия в состав достопримечательностей.
  - А все-таки, почему "Кривая тоска"? Мы, сколько идем, прямая дорога... - Максим посмотрел налево, затем направо, - стены ровные, и никакой тоски, вроде, не предвидится.
  - Предвидится, - уверенно пообещал Эмилий. - И кривизна предвидится, и тоска, и все остальное, в смысле, не совсем приятной экзотики... Видите ли, это мы только вошли. Дальше пройдем, там поворот за поворотом, а стены все выше. Они так высоко поднимаются, что солнце туда редко заглядывает. Не овраг - узкое и мрачное ущелье, по-научному - каньон. Небо наверху - далекой, неширокой полоской тянется... Тоска. Так и хочется поскорей выбраться.
  Все оказалось точно так, как дракон и предупреждал. Отряд шел всего, может, полчаса, а овраг, действительно, превратился в узкое сумрачное ущелье: неровная, усеянная булыжниками дорога, высокие отвесные стены и узкая полоска неба над головой.
  - М-да... действительно, солидный овражище, - оценил Максим. - Становится темновато и мрачновато... Скоро, наверно, и тоскливенько станет.
  - По-моему - нормально, - не согласился Гарнет. - Мне нравится. Чего здесь темного и мрачного? Солнечный свет, все видно. Вот у нас в забоях темновато, это верно. Без фонарей вообще нельзя работать. И то никакой мрачности. А здесь - небо над головой... Красотище! Смотрите, какая красивая тучка проплывает, на крота похожа, и хвост, и уши... а за ней еще одна, лохматая... И не жарко. Там наверху солнце сейчас палит. Эмилий, скоро мы выйдем в степь?
  - В степь? - дракон посмотрел по сторонам, нашел какие-то, ведомые только ему, приметы. - Должно быть скоро.
  - А до Ласкового Леса?
  - И до Ласкового Леса тоже не особенно далеко. Выйдем из этого оврага, пройдем несколько километров по степи, там еще один овраг, извилистый, его назвали "Дурная змеюка", и опять степь. До самого Ласкового Леса. Думаю, часа через четыре вполне можем быть у эльфов. Если ничего с нами не приключится, - осторожно добавил дракон.
  - Сплюнь три раза через левое плечо, - посоветовал Гарнет.
  Эмилий послушно сплюнул. С приметами в параллельном мире и борьбой с ними, все было, примерно, в таком же состоянии, как в мире Максима.
  - Где четыре часа, там и пять, - прикинул Максим. - Ужинать будем у эльфов. Но до эльфов еще топать и топать. Не перекусить ли нам, пока мы в тенечке? Что скажете?
  - Я - за, - высунулся юниор. Юниоры всегда хотят есть. Растут. У них вся еда в рост и уходит.
   - Пожалуй, следует перекусить, - согласился Эмилий. - Самое время. Подкрепимся и вперед.
  А Гарнет промолчал, как будто это его не касалось. Даже отвернулся, стал с интересом рассматривать уходящие ввысь стены оврага.
  - Значит, беремся за дело... За самое важное в нашей жизни дело... Потому что без еды, не туды и не сюды... - Максим снял сидор, сел, вытянул ноги и прислонился спиной к прохладной стене. - Когда нашагаешься вволю, или, как сейчас, чуть поболее того, только тогда поймешь, как это хорошо посидеть на дне включенного в списки достопримечательностей овраге, в тени его высоких стен, и побаловать себя соком кирандино. У себя дома, даже в выходной день и на самом мягком диване, никогда такого удовольствия не получишь. - Он растянул завязки сидора, вынул двухлитровую бутыль кирандино и красную глиняную кружку, которую захватил на кухне герцога, вместе с соком.
  Кирандино хорош. Особенно в дороге. Всегда немного прохладный, восстанавливает силы и возбуждает аппетит (весьма подходящий продукт для честной рекламы). Очень полезно пить перед едой, для возбуждения аппетита... Но когда путешественники выложили свои припасы, то оказалось, что возбуждать аппетит не следовало. Две лепешки, кусок овечьей колбасы, и три пучка корешков, непонятно какого цвета, то ли зеленые с коричневым отливом, то ли коричневые с зеленым оттенком. Если быть справедливым, следует сказать, что пахли корешки приятно. Была бы у наших путешественников сейчас необходимость что-то нюхать, наверняка, все остались бы довольны. Но нюхать никому не хотелось, и не было такой необходимости. Хотелось есть. Даже очень хотелось. Максим и Эмилий позавтракали, но когда он был, этот завтрак, и каким он был? Если собираешься в дальнюю дорогу, то завтракать надо по-другому, основательно. А они и не собирались, это их Ральф турнул, и совершенно неожиданно. Не оставалось у них ни времени, ни возможности посидеть перед дорогой и побаловать себя пирогом или, хоть бы, просто хорошим куском мяса из кухни их светлости.
  Гарнету и Бригсену тоже подошла пора, как следует заправиться. Их прямо с тренировки сорвали. Как после хорошей тренировочки есть хочется, Максим и сам знал.
  - Чего это вы? - окликнул Максим гномов, - садитесь, доставайте, что захватили и начнем.
  - Тут такое дело... - Гарнет поморщился, - нечего нам доставать.
  - Тоже скажешь: "нечего"... - Максим принял ответ Гарнета за неудачную шутку. Он знал, что не могли хозяйственные гномы, отправиться в путь, не захватив хорошего запаса провизии. Да и полненькие сидора их выдавали. - Не тяните, развязывайте сидора! Они у вас тяжеленькие. Даже интересно, чего вы туда уложили. Без пирогов, наверно, не обошлось. А начнем мы с прекрасного кирандино, - он налил полкружки и передал ее Эмилию.
  Гномы переглянулись.
  - Угу, полные сидора... Только у нас, в сидорах, пращи и камни, от того они и тяжелые. Больше ничего нет, - Гарнет смутился. "Смущенный Гарнет!" - такое показывали редко. На это стоили посмотреть. Но Максим, вроде бы и не заметил этого смущения.
  - Ну, вы даете, - удивился он. - Гномы отправились в дальнюю дорогу и не захватили ничего поесть... Такое никому и рассказать нельзя, никто не поверит.
  Наверно чрезвычайные обстоятельства, - заступился за гномов Эмилий. - Что-нибудь случилось?
  - Ничего не случилось, - Гарнет сбросил сидор и сел на него. - Вернемся домой, доедим.
  - Как же это получилось? - стал допытываться Максим. - Секиры захватили, каски нацепили, камзольчики у кого-то позаимствовать успели, даже камни в сидора насыпали. А в смысле поесть, не сообразили. В наших местах считают, что все гномы мужики обстоятельные и отсутствием аппетита не страдают. Так это неправда? Или вы просто лопухнулись?
  Ясно, что лопухнулись. Бригсен и не стал объясняться. Он юниор, ему думать не положено, должен выполнять. За него думают тренер и капитан. Они и приказывают: когда лежать, когда стоять, а когда и бежать. Приказали - иди, он и пошел. А Гарнет - центрфорвард в основной команде. Он всегда должен соображать: где, как и почем? И насчет поесть - тоже. Ему и объясняться.
  Гарнет объяснялся нехотя:
  - Так это же Уллифф... - скорчил он кислую физиономию. - Вы же его знаете. Наш любимый и непререкаемый капитан... Я ему: "Надо захватить что-нибудь пожевать". А он: "В дороге разживетесь!" В дороге... А в этой степи вся живность: жуки да лягушки, так их же ни один гном есть не станет. Это для хаврюг еда, а для нас сплошная гнусь. - Ну, - говорю, - хоть на пять минут, в буфет сбегаю... - Так он на меня свору кобелей напустил: "Только о жратве и думаете, чучела длинноухие, растопчи вас косоглазый крот три раза подряд!" - пробасил Гарнет и оскалился, очень удачно изображая капитана Уллиффа. - "Там наши парни помощи ждут, а у этих хромых черепах одна забота - брюхо набить, разрази вас гром, среди ясного неба!" - прямо, как будто это сам Уллифф рычал. - "Ну, за что меня судьба, такими недоумками наградила? Хоть бы ты, Веселый Рудокоп, этих смешных придурков вразумил!" Да что говорить... Это же Уллифф... - Гарнет безнадежно махнул рукой, дал понять, что он представил только трех кобелей и, возможно, самых безобидных, из своры, которую напустил на него и юниора капитан. - Разве после этого в буфет побежишь?! После этого хочется бежать куда-подальше. Даже чужие камзольчики не примеряли, - он с сожалением посмотрел на длинные полы заметно великоватого камзольчика, - подхватили и бегом... Не идти же в трусах и маечке... А камни в сидора ребята, спасибо им, насыпали... Оно дешевле от голода умереть, чем слушать Уллиффа, когда он заведется... И это при болельщиках, растопчи их крот: те уши развесили, рты раззявили... Наверняка уже на базаре рассказывают. Теперь по всему герцогству разнесут... - Вот так отчитался Гарнет. Прав, конечно, был центрфорвард, не упрекнешь.
  Разделили лепешки и колбасу, по-братски, на троих и, хоть не торопились, прикончили "обед" в два счета. А Эмилию что? Он не торопясь наслаждался своими разноцветными корешками. Даже угостил: "Вкусно, мол, и питательно". Максим отказался. Перекусил и хватит, не такой уж голодный, чтобы на подножный корм переходить. Гарнет поступил точно так же, и по той же причине. А Бригсен не удержался, угостился. Взял корешок, откусил хороший кусок и стал жевать.
  - Очень полезно, - благожелательно просвещал его, тем временем, Эмилий. - В корнях Элении Гленор (такое красивое название, оказывается, имело растение, чей корешок он жевал) семь процентов вещества составляют особые растительные жиры и эфирные масла, которые мгновенно усваиваются организмом. А еще в ее состав входят восемь видов различных витаминов и два вида целебной сахарозы. У разумных существ, регулярно принимающих в пищу корешки Элении Гленор, отмечается интенсификация деятельности не только серого вещества, но и костного мозга, а также улучшение координации движений, что особенно важно для молодых людей, посвятивших свою жизнь, такой замечательной игре, как футбол.
  Говорил Эмилий медленно, равномерно, без выражения, и невозможно было понять, рекламирует он эти корешки, или издевается над футболистами.
   Бригсен слушал и продолжал равномерно жевать. Скулы неторопливо двигались и в ритм им, юниор покачивал головой. Вид у него был задумчивый. Возможно, он прислушивался к свежим мыслям, которые, в это время, появлялись в его сером веществе и даже в костном мозгу, от поступающего в них животворного сока корешков "Элении Гленор". Но вслух юниор ничего не сказал, жеванное проглотил так же медленно, в два приема, а оставшуюся часть корешка вернул хозяину.
  Вот так грустно и тихо закончилась скромная трапеза. Вполне можно было еще посидеть и, как это принято, и в том, и в другом, параллельных мирах, отдохнуть перед дальней дорогой. Но, наверно, существуют все-таки, какие-то тайные, неведомые никому, силы, которые влияют на путешественников и портят им жизнь. Возможно, такие силы наблюдали за отрядом. Они убедились, что скудный обед, закончен и приступили к действиям.
  Гарнет потянулся, развел руками и даже зевнул... Зевнулось сладко, ленивенько... Лень, она всегда приятна, вездесуща, таиться за каждым кустом, за каждым поворотом. И устоять против ее соблазнов нелегко. Стоило перекусить, и она тут как тут. Гарнет и прикинул: отчего бы часок не посидеть, не понежиться в тени высокой стены оврага. "Не все ли равно, - думал гном, - придут они к эльфам на час раньше, или на час позже. Ничего от этого не изменится..." И думалось хорошо, спокойно, ленивенько. В эту особо приятную минуту, когда Гарнет окончательно расслабился и, даже, впал в приятную полудрему, на него сверху и ливануло! Ни с того, ни с сего, при ясном небе, окатило водой, с головы до башмаков. Причем, вода была какой-то вонючей, теплой и жирной, будто в ней только что посуду помыли... И все на него одного, как будто ему больше всех надо. На остальных едва брызнуло. Гном оторопел, чуть не задохнулся от неожиданности и возмущения, такого, здесь, в степи, в далеком от разумной жизни глухом овраге, никак нельзя было ожидать. Потом вскочил.
  - Убью! - сказал он негромко, но очень убедительно. Короткое и емкое слово прозвучало твердо, как закаленная сталь и угрожающе, словно блеск лезвия секиры. Максим и Эмилий сразу поверили, что не затягивая, прямо сейчас, гном отряхнется, пойдет и убьет.
  Тут еще раз ливануло. Опять не более хорошего ведра, но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы окатить с головы до ног Бригсена. Теперь оторопел юниор. "Ну, клин!.." - растерянно выпалил он, и тоже вскочил. Максим и Эмилий брызнули в стороны. Кто их знает, этих шутников там, наверху, кого они, третьим выберут.
  - Задушу и выброшу на помойку! - взорвался Бригсен. Таким, Максим юниора еще не видел. - Ноги поотрываю! - как футболист он, не без основания, считал, что ноги, как раз, и есть основанная ценность. У каждого.
  Все четверо отошли к середине оврага и уставились на высоченную стену. А там было пусто. Никто не маячил на высокой стене, никто оттуда ничего не бросал, не лил. И убивать, вроде, было некого. Но гномы стоят мокрехонькие. Головы мокрые, лица мокрые и с коротких бородок каплет, а камзольчики следует сушить.
  - Там кто-то есть. Конкретно! - вид у Бригсена был решительный, как будто он собирался прямо сейчас влезть на крутую стену, отловить обидчиков и сделать с ними что-то нехорошее.
  - Как ты догадался? - не удержался Максим, он-то был сухим.
  - Так это самое... Клин осиновый! Облили же! Вообще... - юниор посмотрел вверх, где стена оврага уходила в небо. - Оттуда! Значит, кто-то есть. Реально... Надо поймать и всыпать. Чтобы как следует.
  - Возможно, что это хаврюги, - подсказал Эмилий. - Но они не со зла, просто не отличаются аккуратностью. Или пошутили. Бывает, понимаете ли. Глупые у них, конечно, шуточки, но что с хаврюги возьмешь. Несчастный народец, не стоит обращать на них внимания.
  - Я им пошучу, задави их бешенный крот! - Гарнет сжимал руками бородку и на землю падали крупные, мутные, дурно пахнувшие капли. - Я им покажу, что делают с теми, кто гномов помоями обливает! Я всем твоим хаврюгам хвосты поотрубаю!..
  - Ноги повыдергаем! - Бригсен придерживался своего мнения о том, что следует сделать с хаврюгами.
  - Да не мои они... - отмежевался от хаврюг Эмилий.
   - Все равно поотрубаю, задави их очумевший крот, - по тому, как Гарнет убедительно помахал при этом секирой, можно было не сомневаться - поотрубает. - Будут ходить куцыми как кролики.
  - Хвосты поотрубаем и ноги! Вообще! - юниор тоже угрожающе потряс секирой.
   Гарнет внимательно разглядывал стену, искал место, где можно взобраться вверх и достать подлых хаврюг. Стена была высоченной, метров двадцать, а то и выше. И ровной, ни одного уступа, ни одного выступа. По ней не взберешься.
  - Это, - гном указал на стену, - далеко еще тянется? - В смысле того, скоро ли можно будет выбраться отсюда, чтобы разобраться с теми, которые там, наверху?..
  Эмилий внимательно осмотрелся...
  - Недалеко, еще три поворота и овраг должен закончиться. Там степь, потом опять рощицей пройдем, чрезвычайно красивая роща, можно сказать, реликтовая. Сумеете полюбоваться. Удивительно ровные ряды деревьев, как будто кто-то их специально высадил. Но это сама природа распорядилась. А потом овраг, но не такой, как этот, очень приличный овраг... - Тон у потомственного пацифиста был спокойный, примирительный, будто ничего не произошло. В общем, дракон вел к тому, что надо выполнять задание герцога и не стоит отвлекаться на поиски неведомых шутников.
  - Еще никто, никогда не смел обливать меня помоями! - не принял успокоительное гном. - Я с ними разберусь, растопчи их плюгавый крот!
  - Мы с ними разберемся! - Бригсен стоял рядом с Гарнетом, готовый немедля пойти за ним, и наказать.
  - Неизвестно кто там, и сколько их, - вполне резонно подсказал Эмилий. - Не исключено, что это вовсе и не хаврюги, а отряд воинственных наемников. Весьма крупный отряд и нам не следует с ним сейчас связываться. Это может задержать нас надолго, а мы должны еще сегодня быть в Ласковом Лесу, - напомнил он.
  Гарнет не то, чтобы не соглашался с Эмилием, он просто не слышал его. Не хотел слышать, и не слышал. Ведь гномов не просто облили водой, их оскорбили, даже, что еще хуже - унизили. Того, кто пытается унизить гномов, следует наказать. Таков Закон, по которому гордые гномы живут веками. И Гарнет не мог его нарушить.
  - Тот, кто облил нас с Бригсеном помоями, горько пожалеет об этом, - Гарнета сейчас не интересовали ни эльфы, ни необходимость еще сегодня быть в Ласковом Лесу.
  - Пожалеет, клин дубовый! - вторил центрфорварду Бригсен. - Еще как пожалеет! Вообще!
  Максим понимал, что Эмиль прав. Но и возмущенного гнома он тоже понимал. По сути, как это нередко случается в жизни, оба были правы.
  - Да, конечно, нам следует, не задерживаясь, торопиться к Ласковому Лесу. Ласковый Лес - наша важнейшая цель, - вроде бы, принял он сторону Эмилия. - Но, меня, как и Гарнета, беспокоит присутствие кого-то там, наверху, - поддержал Максим и гномов. - Хуже всего оставлять позади себя что-то неизвестное и непонятное. Давайте сделаем так: пройдем до тех мест, где стены пониже, поднимемся, глянем, кто это там балуется. И накажем. Никто не имеет права обливать футболистов помоями, - Максим с трудом удержал улыбку. - А если их окажется там слишком много... В таком случае запомним это место, и когда будем возвращаться, заглянем сюда и разберемся. Как? Возражения есть?
  Возражений не было. Против такого мудрого решения никто возразить не мог.
  В хорошем темпе (сердитые никогда не ходят медленно, сердитым, всегда некогда, поэтому они ходят быстро) отряд прошагал до поворота оврага, завернул за угол. Потом еще один поворот и... И резко остановился. Застыл. Если бы кто-то посмотрел со стороны, на происходящее здесь, он увидел бы картину, под впечатляющим названием "Не ждали". Не широко известное, в мире Максима, полотно знаменитого художника Ильи Ефимовича Репина а, значительно отличающийся от него, по тематической направленности, местный вариант. Но все равно: "Не ждали!"
  Ни Максим, ни его спутники, не ждали, что окажутся всего, в каком-нибудь десятке шагов от группы вооруженных кикивардов. Да, пред ними были не какие-нибудь зачуханные хаврюги, а воинственные кикиварды. Прямо, против неожиданно вынырнувших из-за угла путешественников, сидел широкоплечий, скуластый, с бритой наголо головой, и аккуратной седой бородой кикивард лет шестидесяти. Как принято у этого племени, он был босым и без рубашки. Штаны его, из мягкой кожи, отливали желтизной, на красном поясе покоились два длинных ножа, в красных же ножнах. А на груди висел искусно вышитый, цветными нитями, образ Мухугука. Лицо Трехрогого было темным, скуластым, глаза красные, а рога черные. Мудрый и Беспощадный немного прищурил правый глаз и, казалось, о чем-то задумался.
  - Жрец Первой Шеренги, - шепнул Максиму Эмилий, - Посвященный. Очень Большая Шишка...
  Справа и слева от Очень Большой Шишки, расположились, два молодых суровых кикиварда, бритоголовых под Шишку. - "Также жреческого сословия", - сообразил Максим. - Но, судя по тому, что штаны у них были зеленые, а пояса желтые, чином пониже. На груди у каждого также висело по образу Сурового и Мудрого Мухугука, но размером поменьше и выполненные, в основном, желтыми нитями. Эти Мухугуки, как и первый, тоже о чем-то задумались.
  В широком кругу (так расположились кикиварды) сидели еще трое. Эти были воинами. Все трое густобородые, широкоплечие, руки мускулистые, штаны черные, пояса с ножами тоже черные, носы большие, крючком, глаза злые... "Настоящие абреки, - прикинул Максим. - Если что - сразу вытащат ножи". На первый взгляд, все трое были похожи друг на друга, как родные браться. Различить их можно было, разве что, по прическам. Один кудлатый, второй с заметно прогрессирующей широкой лысиной, у третьего - грива, с помощью которой он, демонстрировал свою преданность Великому и Беспощадному Трехрогому, заплетена в три тугие косы. Нос, этого, третьего, был массивным, и по крючковатости превосходил все носы сотрапезников.
  Чтобы пояснить, куда вляпались Максим и компания, следует, хоть бы коротко, представить тех, кто в эти тревожные для герцогства времена, счел возможным лакомиться шашлыками в овраге Кривая тоска.
  Седобородый Серваторий действительно был Очень Большой Шишкой: Мухугук дал ему способность покорять взглядом все живое. Благодаря этому он стал одним из трех жрецов Посвященных в тайны Бытия, Земной тверди и Небесных далей, одним из четырех жрецов Первой шеренги, в День Песнопений, прославляющих Доброту и Беспощадность Мухугука Трехрогого. Высший Клеймод Жрецов выделил Серваторию две сотни воинов из легиона Краснохвостых скрейгов и направил в Гезерское герцогство. Серваторию следовало выяснить, что за смута происходит в герцогстве, какую выгоду от этой смуты могут получить кикиварды, и что следует сделать, чтобы и в Гезерском герцогстве слава Мухугука Трехрогого, Добрейшего и Беспощадного, воссияла в веках, а имя его стало святым для каждого. Разобраться и доложить. Для выполнения этого поручения Серваторий был наделен неограниченными полномочиями.
  Посвященному были приданы два опытных жреца: Финрот и Алакан. Им приказали, не щадя сил, всемерно помогать Серваторию, тщательно и беспрекословно выполнить все его поручения, всячески содействовать выполнению его планов. И о каждом действии Серватория, обо всем, что он станет делать, что будет говорить, и о чем думать, доложить впоследствии самым подробнейшим образом верховному жрецу, дважды Посвященному Ракавию. Лично. Именно, обо всем, не исключая мелочей. Им так и сказали: "Не ваше собачье дело разбираться, что важно, а что не важно. Вы должны доложить все, что услышите, увидите и узнаете. А разобраться есть кому... Да славится в веках имя Мухугука Великодушного и Беспощадного, да свершатся все дела им задуманные!"
  Прямо против Серватория лакомился шашлыком полулысый "абрек" по имени Прокотий, уполномоченный агент могущественного и сурового Совета Безопасности. Прокотий, по своей устрашающей линии, должен был разыскивать малейшие признаки ереси везде, где отряд побывает, и тщательно искоренять их, а также выявлять недостаточно твердую уверенность в трехрогость Доброго и Сурового Мухугука, среди идеологически неустойчивых воинов легиона. И, естественно, присматривать за всем, что станет делать, как будет себя вести и какие мысли изрекать, жрец Серваторий, а также, подчиненные ему жрецы Финрот и Алакан.
   Справа от Прокотия разместился кудлатый Хронирос. Этот, хоть и носил на поясе два больших ножа, воинской доблестью не обладал. Он заведовал обширными владениями Посвященного, всем его хозяйством, имуществом и рабами. Вместо воинских доблестей обладал Хронирос достоинствами совершенно иного порядка: он усердно и успешно умножал богатства Покоряющего взглядом. Многие кикиварды были уверены, что приумножая богатства Серватория, пройдошливый завхоз не забывал и о своих закромах, и что, при помощи обильных даров, он обрел могущественных покровителей. А еще, следует отметить, что некий, весьма высокий, представитель Совбеза, поручил Хрониросу приглядывать за Прокотием и, по возвращению, самым подробнейшим образом доложить, обо всех действиях Прокотия, и обо всем, что тот говорил, не исключая мелких поступков и коротких высказываниях (контроль за своими был одним из важнейших принципов работы Совбеза).
  Третьим, который сидел слева от "безопасности", был Бруздил (клички "Румпель" и "Носатый"), начальник личной охраны Серватория, хорошо известный, в определенных кругах кикивардов, как отчаянный рубака и хитрец (кто бы его взял в начальники личной охраны, если бы не эти достоинства). Связи у него были такие, что чихал он и на полулысого (у него в Совбезе было полно приятелей), и на кудлатого (у самого Бруздила был в запасе немалый капиталец, а если понадобится больше, то он знал, где взять). Так что чихал...
   Седьмой кикивард, Ачил Круглый, отличался круглым лицом, на котором были едва видны заплывшие жиром глазки и пуговка красного носика, выступавшим далеко вперед, круглым пузом и непомерным задом, тоже круглым. Судя по этим особенностям и по тому, что он не участвовал в пиршестве, а стоял у мангала, Ачил был здесь представителем мирной профессии работников общественного питания. Управлялся Круглый со своим делом успешно: перед расположившимися на полянке кикивардами, стояли большие миски из красной глины, в которых лежали крупные куски аппетитнейшего шашлыка. А на мангале томились еще не менее десятка шампуров. У Ачила Круглого тоже было задание от Совбеза, согласно которого он... Далее следовала стандартная и всем хорошо известная инструкция.
  Вот такой змеюшничек единомышленников собрался в овраге "Кривая тоска". Но наши путешественники этих подробностей не знали. Перед ними, вроде бы, просто находилась группа кикивардов, выбравшая это уютное место для пикничка, или, как нынче говорят в мире Максима: "Для небольшого корпоративчика без артистического сопровождения".
   Запах над поляной стоял умопомрачительный, и сногосшибающий, манящий, притягивающий и заставляющий забыть обо всем, кроме того, что существует такое чудо, как Шашлык! Великий, Неповторимый и Незаменимый! Ради такого шашлыка стоило жить и стремиться!.. И путешествовать, чтобы в разных странах, а если удастся, и в разных мирах, восторгаться этим гениальным изобретением кулинарии и вкушать его... Единственно разумное, что должны были сейчас сделать Максим и его спутники - дружно присоединиться к пиршеству и пустить по кругу бутыль с кирандино. Сказать: "До чего у вас здесь хорошо! А мы и не знали! Какая приятная неожиданность! Принимайте гостей. Наш прохладный кирандино, ваш горячий шашлык! И еще, у нас имеется Эления Гленор. Редкий деликатес... Как чувствовали - прихватили. Сплошные витамины А, Б, С, - именно то самое, что нужно к отличному шашлыку. Жители гезерского герцогства и кикиварды братья! Бхай, бхай!.."
  Если откровенно, то у Максима, на какое-то мгновение появилась такая шальная мысль. Уж очень заманчивый запах шел от мангала и, если по большому счету, по разумному счету, то гезерцы и кикиварды вполне могли бы ужиться мирно. Встречаться за шашлыком с кирандино и играть в футбол. Вечером - старики к телевизору, молодежь на дискотеку... Так что мелькнула мысль. Но вовремя опомнился. Где это видано, чтобы разумность ложилась в основу международных отношений. Хоть в мире, где жил Максим, хоть в этом, параллельном?
  Кикиварды с недоумением смотрели на наших путешественников, которые так неожиданно и неосторожно явились в разгар блаженного поедания шашлыков. Их не ждали... Их не могли ждать. Даже кровожадный скрейг не решается приблизиться к вооруженным длинными ножами, воинственным кикивардам. Тем более - когда они едят. И более того, если они едят шашлык. А эти явились, не запылились... Конечно, существуют законы гостеприимства. Пожилой жрец, как хозяин, мог сейчас встать, приложить правую руку к сердцу, добродушно улыбнуться и сказать: "Гость в дом - счастье в дом! Рады вас видеть за нашим скромным столом. Доставьте нам удовольствие, уважаемые, сядьте и отведайте всего, что нам послал Щедрый и Заботливый Мухугук Трехрогий. Сегодня это шашлык. Самый вкусный, самый хороший, самый питательный продукт. М-м-м... Такой ароматной... Потрясающе!.. Больше нигде такой вкусный шашлык не бывает. Больше нигде такой ароматный шашлык не кушают..." Или что-нибудь другое, в этом же духе... Но старейший, Очень Большая Шишка, не вставал, не прикладывал правую руку к сердцу и не сообщал о том, как он счастлив видеть дорогих гостей. Отрешившись от всего окружающего, Посвященный в тайны Бытия, земной Тверди и Небесных далей, член Высшего Совета Жрецов отдавал должное шашлыку. Кажется, он все-таки посмотрел в сторону наших путешественников, но сумел при этом никого из них не увидеть. Такое дано не каждому. О подобном явлении, в мире, откуда явился Максим, как раз и говорят: "Этот оборзевший чинодрал посетителей в упор не видит". А Мухугук на Максима и компанию глянул. Оно и понятно, Великодушный и Беспощадный все видит, все должен знать... Остальные тоже уставились на гостей. И, судя по тому, сколь неприязненно глядели они на Максима и его спутников, можно было понять, что и в этом мире существует пословица о незваных гостях, и что те, для кикивардов, значительно хуже, чем хаврюги.
  - Чего пришли, шаррам!? - ощерился в хищной ухмылке полулысый абрек Прокотий. Двух верхних зубов у него не хватало и это делало его улыбку не только хищной, но и неприятной. - Чего надо? Машшаррам!
   Поскольку Прокотий, был не просто хищником, а еще и представителем Совбеза, то когда он щерился, трепетали даже отчаянные и закаленные воины. Ему это нравилось. У него даже вошло в привычку: щериться и грозно смотреть.
  "Гости" еще толком не понимали, на кого они нарвались и, соответственно, не знали, что им следовало трепетать и просить пощады. Они, также, не знали, что ответить на прямой вопрос бдительного работника Службы Безопасности. А что они могли ответить?.. "Вообще", как сказал бы немногословный Бригсен. Ничего им здесь не надо. Если бы знали, что кикиварды устроили в "Кривой тоске" свой корпоративчик, обошли бы гадюшник. Пробирались бы по другому оврагу. Уж это точно.
   Полулысый Прокотий, и по характеру своему и, соответственно, по профессии, ненавидел драконов, терпеть не мог гномов, и вообще, был уверен, что пора разобраться со всеми, кто не принадлежал к благородному племени кикивардов. А тут - явились!.. Сами пришли. Аж четверо. И молчат... А по хитрым мордам, шаррам, сразу видно, что не верят в Трехрогого и тайные шпионы. Из Алтанийской "Своры"! Там этих поганых умников выращивают, как хрен на грядках. Или из "Мирных племен" архипелага Грюнд. Оттуда тоже, каждый третий, или "мирный шпион", или "мирный еретик". Думают, он их не расколет. Еще как расколет, машшаррам! Они у него хором петь станут... И еще до захода солнца уверуют в могущество Трехрогого Мухугука, Великодушного и Беспощадного... У Прокотия было восемь верных способов, позволяющих развязать еретику язык. Самый простой - молотком по большому пальцу ноги. Сначала на правой. Потом на левой. Еретик становится очень разговорчивым... Все что нужно сообщает: и о друзьях, и о родственниках. Если хорошо попросить, расскажет и о тех, кого не знает.
  - Ну?!. Машшаррам! Кто первый?!. - Прокотий вынул из сумки молоток. У опытного агента Совбеза сумочка с необходимыми инструментами всегда при себе. Не знаешь, ведь, когда что может пригодиться. - Кто первый чистосердечно признается, тому бонус: правый глаз вышибать не стану, - обнадежил он "шпионов и еретиков" и опять ощерился: а чего их жалеть... - Только левый. Машшаррам!
  "Интересно, почему у него всего два зуба выбили? - удивился Максим. - С такими шуточками, должен бы уже иметь искусственную челюсть".
   - А полулысый вовсе не шутил. По делу говорил. И ждал, чтобы жрец одобрил. Серваторий здесь главный и вольничать не стоило. Надоел ему этот Посвященный. Чистоплюй. Все внушает, внушает... Глазами работает. Умник вонючий... Не глазами надо, а руками. Шаррам! Ножом, или молотком... А он всякую нечисть Трехрогому под крыло подсовывает... Когда Посвященный рядом, без его одобрения даже чумазому гному ногу не отчекрыжишь... Смотрел Прокотий на жреца и ждал знака: движения руки, кивка головы, взгляда... Должен же тот понять, что пора делом заняться.
  Посвященный неторопливо поедал шашлык. И, судя по тому, с каким удовольствием он это делал, отрываться от приятного занятия, из-за появления каких-то неожиданных бродяг, не считал нужным. Серваторий их и не замечал, словно неприметных букашек. И требовательного взгляда Совбеза, в лице Прокотия, тоже не замечал. Ни знака в ответ, ни кивка, ни малейшего намека... А Хитрейший и Проникающий своим взглядом в будущее Мухугук, изображенный на портрете, что украшал грудь жреца, кривил губы в злорадной, улыбочке... Этот все видел, все знал... Такая улыбочка Трехрогого не предвещала ничего хорошего... Кому предвещала? Конечно - незваным гостям, шаррам! Разрази их гром в ясную погоду! Но это же Трехрогий, Загадочный и Неповторимый, разве его поймешь? От него всякого ожидать можно. Может плохо будет самому полулысому, если станет вольничать. И от Посвященного всего ожидать можно... А хорошо бы начать с дракона. Выдернуть у него из головы дурацкий хохолок, вместе с хорошим куском шкуры. Красит, бродяга свой хохолок, наверно, каждое утро красит. Под модника работает, мохнатая уродина, сразу видно, и шпион, и еретик. Когда заорет от боли - надо будет, двумя руками по ушам его, по ушам. Потом молоточком по носу... Во всем признается, машшаррам! Не такие признавались.
   Эмоциональный Эмилий, словно кролик на удава, смотрел на полулысого... Так хорошо все шло, через полдня, они вполне могли оказаться у эльфов и, нате вам, сюрприз: каменный кукиш в коробочке с мятными конфетами. Вместо вежливых, утонченных эльфов, грубые кикиварды: босиком, в черных штанах и с длинными ножами. Какая потрясающая разница! А этот, полулысый, он вообще... Такого непременно следует держать под надзором. Криминальный тип. И как агрессивно смотрит... Такой убить может и не поморщится. Как убежденный и активный пацифист, дракон морально страдал от каждого случая насилия, при котором вынужден был присутствовать. А здесь, - Эмилий это сразу понял, - без насилия не обойдется.
   Гномы чувствовали себя более раскованно: им, наконец, представлялась возможность оправдать доверие капитана Уллиффа: доказать, что они не зря носят секиры и, вообще, достойны играть в "Рудокопе". Нарвались на кикивардов... Значит, ожидалась хорошая рубиловка. Конечно, трое против семерых - не самый удачный расклад. Но с ними Максим, поэтому гномы были уверены, что управятся и с семерыми.
   Максим уже встречался с кикивардами и тоже понял, что мирно не разойтись... "Ничего себе сюрпризик, что же делать?.. Оглобельку бы сейчас... - прикинул он. - Да где ее возьмешь, подходящую оглобельку? Гномы, хоть они и с секирами, но с кикивардами они не управятся. Придется самому расхлебывать эту кашу. Хотя, кашу, вообще-то, не хлебают... А что хлебают? Дурь хлебают. Большими деревянными ложками. Надо было разведку выслать, с оглядкой идти. Не стояли бы сейчас здесь, остолопами, не нюхали был кикивардовский шашлык. Сам прошлепал, теперь ему и расхлебывать всю эту, по-дурацки сложившуюся, обстановочку. А как ее хлебать без хорошей оглобли?.." Об этом надо было хорошенько подумать, посоображать...
   - Поговори с ним, - шепнул Максим дракону. - А вы, ребята, без команды не лезьте, - это уже гномам. - Что-нибудь придумаем.
   - О чем поговорить? - с недоумением уставился библиотекарь на Максима.
   - О чем-нибудь интересном. Ты же умный и находчивый. Потяни время, мне надо подумать.
   Умного и находчивого заклинило. Вообще-то Эмилий не был трусом, но сейчас столько навалилось... И задание их светлости под угрозой, и кикиварды убить могут... И этот ужасный запах. Для убежденного, потомственного, в четвертом поколении, вегетарианца, аромат шашлыка, не аромат, а прямое и гнусное издевательство, злая, отвратительная пытка. Все это, вместе взятое, и выбило дракона из колеи. Он никак не мог сообразить, о чем интересном можно говорить с кикивардами. Не о новинках же литературы... И о футболе им тоже не интересно. Они даже не знают, что такое футбол. А о чем? Дракон смотрел на полулысого круглыми глазами и молчал. Неизвестно, сколько молчал бы, вот так. И непонятно, чем бы это кончилось... Во всяком случае, для дракона, такая игра в молчанку, ничем хорошим, кончиться не могла.
   Сами кикиварды выручили. Не полулысый. Полулысому хотелось "разобраться со шпионами" и он ждал разрешения жреца. Выручил кудлатый.
   - Ты не бойся, - доброжелательно посоветовал кудлатый дракону. - Рассказывай, кто такой, откуда идешь?
   - Я Эмилий Бах, моя мать - композитор, а дедушка был известным барабанщиком - медленно и осторожно, чтобы не сказать ничего лишнего, сообщил дракон. Максим велел тянуть время, он и "потянул"... - Знакомлю друзей с местной природой... - и сообразил: о природе надо рассказать. Природа интересует всех, а кикиварды дети степей... Их она, тем более, должна интересовать. - Сейчас знакомлю с оврагом "Кривая тоска", где в данный момент находитесь и вы. Это одна из ярких, я бы даже сказал, уникальных, достопримечательностей нашего герцогства, - Эмилий уцепился за хорошо накатанную тему и далее повел без напряжения, легко и свободно. - "Кривая тоска" отмечен в справочниках, как самый крупный в герцогстве. Его непременно посещают туристы и любители аномальных природных явлений. Но осенью, в период дождей, овраг становится непроходимы... Вам, конечно, будет интересно узнать, что многие ученые утверждают, будто "Кривая тоска" не просто овраг, а является следствием тектонического разлома, произошедшего сотни тысяч лет тому назад... Такое возможно, вполне возможно... В связи с этим, в будущем, "Кривая тоска"...
   О том, что может случиться с "Кривой тоской" в будущем, кикиварды так и не узнали. И, вероятней всего, не узнают никогда, потому что Совет Безопасности в лице Прокотия не выдержал.
   - Ты чего, придурок, мелешь, шаррам?! - рявкнул он. - Язык распустил! Тебя спрашивают, чего отираешься в зоне военных действий? А ты нам поешь про свой вонючий овраг. Я тебе язык подрежу! Я тебя научу, как правду говорить! Машшаррам!
   - Так я же пацифист! - попытался Эмилий, снять с себя несправедливые подозрения. Даже этот злой, с неприятным взглядом, кикивард, должен сообразить, что пацифист в военные действия вмешиваться не станет. - Я против войн и всякого насилия.
   - Слышал, он пацифист, - заинтересовался драконом Хронирос.
   - Ну и что? - служба Прокотия пацифистов тоже не жаловала. Скользкие все эти пацифисты, нахальные и всегда лезут не в свое дело. Душить их надо, по одному. Пока они все вместе не собрались.
   - Пацифисты хорошие ребята, - не согласился Хронирос. - Безвредные они, и управлять ими очень просто. Что прикажешь, то они послушно делают. А то, что поболтать любят, так от этого быстро отучить можно.
   - Никогда еще ни одного живого пацифиста не видел, - сообщил Бруздил. - Попадались несколько раз, но все уже дохлые. У них же такая вера, что если врежешь ему, он сдачи не даст. Пусть расскажет, как они такое терпят.
   - Раз терпит, значит, молодец, - оценил Хронирос. - Отдай ты его мне, Прокотий, - предложил он. - И остальную троицу тоже. Все они безвредные.
   - Не такие уж и безвредные, - не согласился Прокотий, для совбезовца безвредных не бывает. - Знаю я их. Мне прошлым летом один попался... Я три дня с ним занимался, правую руку чуть себе не покалечил. Знаю ведь, что шпион, а он не признается. Ни слова, только "му-у", да "му-у"... Потом оказалось, что немой попался. А ты говоришь, безвредные.
   - Это тебе не повезло, - Хронирос удержался, не улыбнулся. - А так-то они ребята разговорчивые. Я в этом разбираюсь, сам знаешь, у меня работников полно. Ты посмотри на этих, все крепкие, работать могут.
   - Ну и что?
   - Я их к делу пристрою и от них польза произойдет, а ты их все равно... - в подробности Хронирос вдаваться не стал. - Чего тебе опять руки портить?
   - Это для кого польза? - Прокотий осторожно глянул на Посвященного. Тот по-прежнему был увлечен шашлыком, разговора не слышал, гостей не замечал.
   - Для всех нас, для кикивардов. Понимаешь, они на нас работать будут, а это хорошо.
   Прокотий понял, все понял. Хронирос хочет получить работников для Посвященного, но вслух этого не скажет. А тот делает вид, что ничего не слышит, ничего не знает. Страж безопасности имел право послать Хронироса ко всем нечистым, забрать четверых шпионов и расследовать их преступления. Но, в таком случае, он мог получить врага в лице не только Хронироса, на которого ему было чихать с высокой скалы, а в лице самого Посвященного... Но и отступать не хотелось.
   - Брось ты кочевряжиться, - Бруздил доел крупный кусок шашлыка и вытер жирные руки о штаны. - Сегодня тебя просят, завтра ты что-нибудь попросишь... Мы должны помогать друг другу, - он выбрал из миски еще один кусок, темный, с блестками жира, - и всем будет хорошо.
  "И Носатый туда же, шаррам, - набычился Прокотий. - Понятно, оба из рук Посвященного кормятся. Дал бы мне Совбез эту троицу дня на два. Они бы у меня спели про все свои дела, машшаррам! Кругам одни враги и еретики, а им польза нужна... шарам! Но если сейчас откажу, навешают на меня какую-нибудь крамолу и сжуют. Гады подколодные, забодай их Справедливый и Беспощадный Мухугук.
   - Давай поспорим, - неожиданно предложил Хронирос.
   "Ага, спорить предлагает. Значит приехали. Хочет меня купить, - сообразил Прокотий. - Не на того нарвался... Тут ему и облом! Совбез не продается".
   - А не о чем нам спорить, - лениво сообщил он.
   - Найдется...
   "Интересно, в сколько монет меня этот хитрюга оценил? Хочет получить четыре работника. Не меньше десяти монет должен предложить... Я его и пошли, с этими монетами! Ох и пошлю!"
   - И зачем? - Прокотий сделал вид, будто не понимает, куда его ведет кудлатый.
   - Просто так, для развлечения, - Хронирос дружелюбно улыбнулся. - Скучно здесь... А о чем?.. Да хоть бы об этих гномах. Вон они, какие интересные, в своих шахтерских касках: маленькие и сердитые.
   - Чего о гномах? Знаю я таких: коротышки как коротышки. Бывали у меня и такие. На них нажмешь, придуриваться станут, будут выть, что ничего не знают, что только из шахты вылезли. И голоса у них противные. Когда воют. Чего тут спорить?
   - Не все ли равно? Ты на них посмотри, оба одеты неправильно: в трусах и шахтерских касках. Камзольчики дурацкие.... Значит, собирались быстро и, по растяпистости своей, что-то забыли. Они же лопоухие. Ставлю сто монет, на то, что эти гномы забыли свои любимые секиры.
   Сто монет - это было много. Очень много. Слишком много. Прокотий как-то сразу остыл. Столько и за год не получал он, в своей службе. А что у него просят?.. Чтобы отдал этих четырех бродяг. Так они Безопасности, если по делу говорить, вовсе и не нужны. Можно, конечно, и отдать. Главное не в этом. Главное - Посвященный хочет его перекупить. Значит нужен. Очень нужен. Сто монет просто, за так, не отдают... Так и он не просто "совбезовец". Кое-что может подсказать руководству, кое-что и сам решает. Чего ж тут... Можно преданно служить Совету Безопасности и Посвященному помочь. Главное - нерушимо выполнять заветы Мухугука, Мудрого и Беспощадного.
   - Не может такого быть... Рудокоп он, или кузнец, гном далеко от дома без секиры не уйдет, - принял Прокотий игру и решил проверить, насколько он нужен Посвященному. Просто так проверить, для интереса. - Ставлю полтораста монет! - Вот так. Прокотий тоже не безусый малец, и знает себе цену.
   - Полтораста? А не многовато ли будет? - покачал головой Хронирос, но посмотрел не на Прокотия, а на Посвященного. Но жрец по-прежнему, никакого внимания на их разговор не обращал. Серваторий любил хороший шашлык.
   - Не многовато ли будет? - повторил Хронирос, глядя, теперь уже, на совбезовца.
   Прокотий и сам уж понял, что "многовато". Зарвался. А отступать некуда. Пожал плечами: "Твое, мол, дело. Хочешь - спорь, не хочешь - не спорь". Но приуныл: сто монет - слишком много, чтобы ими разбрасываться.
   - А если проиграешь? - спросил Хронирос. - Чем платить станешь?
   Прокотий и на это ничего не ответил. Но держался. Повел рукой по карману: не работнику Совбеза такой вопрос задавать.
   - Хватит жаться, - вмешался Бруздил. - Не жмотничай, Хрон. Знаю я тебя, ты все равно в наваре будешь.
   - В наваре... Навар тоже всякий бывает, - Хронирос опять посмотрел на Серватория, но Посвященный упорно не замечал, ни его, ни Прокотия, ни "гостей". - Ладно, - согласился Хронирос. - Чего уж тут, спор дело благородное. Можно проиграть, а можно и выиграть. Только Мудрейший и Всесильный Мухугук знает, чем кончится. Рискну... Ставлю сто пятьдесят за то, что гномы эти пришли сюда без секир.
   - Значит, играем! На кону сто пятьдесят! - Прокотий чуть не задохнулся, от такой невероятной для себя ставки. Не верилось, что может враз отхватить столько. Про Хронироса говорят, что он любого мудреца вокруг пальца обведет... И тревожные мысли: - А что, если проиграю?! За всю жизнь не расплатиться. Это же в вечную кабалу, к Хрониросу и Серваторию, они же из меня веревки вить смогут... Но теперь все. Сказал, и обратного хода нет... - А спина стала мокрой от волнения.
   - Вот и хорошо, - Хронирос был совершенно спокоен, знал что делает. - Эй, парни, - окликнул он гномов, - если секиры у вас с собой, вы их не прячьте, покажите. И не бойтесь, нам только посмотреть.
   Это он Гарнету сказал, чтобы тот не боялся... Гарнет и не боялся. Да и Бригсен был не из робких. Еще не хватало, чтобы гномы боялся каких-то кикивардов. А секиры они держали сзади, за поясом, Максим так велел.
   - При себе у нас секиры, куда они денутся... - Гарнет вынул оружие из-за пояса и сделал пару резких взмахов. - Славная секира, ее еще дед отковал. И так закалил, что любой нож с одного удара крошит, - не мог гном не намекнуть кикивардам, что их ожидает, если придется схватиться.
   - Значит, я проиграл, - Хронирос не обратил внимания на намек гнома, не этим был сейчас занят. - Что тут будешь делать, не повезло, так не повезло. Ободрал ты меня, Прокотий... Сто пятьдесят монет одним махом снял, как шкуру с овцы, - Хронироса не слишком и притворялся, что огорчен. - Полторы сотни твои. Вернемся домой, сразу и получишь.
   Прокотий какое-то время молча глядел на Хронироса. С самого начала ведь знал, что его покупают, но не думал, что такая удача привалит. Даже не верилось: сто пятьдесят монет! Это же совсем другая жизнь начинается... - витал он в своих мыслях где-то далеко от "Кривой тоски"...
   - Что молчишь, или не согласен? - вывел его из задумчивости Хронирос.
   - Так это... - пришлось Прокотию срочно вернуться в овраг - Твои они теперь, эти бродяги, можешь забирать, - и радости своей скрыть не мог, ощерился... У него даже получилось что-то вроде улыбки.
   - Беру, как мелкое возмещение крупному проигрышу. Ох и нагрел ты меня, Прокотий, - пожаловался Хронирос. Пожаловался и сразу перешел к делу. - Ты здесь, вроде бы старший? - спросил он у Эмилия.
   - Старший, - подтвердил Эмилий. Он сейчас был не только Заслуженным работником, но и Уполномоченным Послом герцога Ральфа.
   - Как зовут?
   - Эмилий Бах.
   - Вот и хорошо. Буду тебя просто называть Эмилий. И ты меня просто называй ран Хронирос. Понравился ты мне, Эмилий: сильный, сообразительный и, думаю, привык руководить. - Так я говорю?
   - Так, - снова подтвердил дракон. Он действительно считал себя сильным, сообразительным и руководил самой крупной в герцогстве библиотекой.
   - Нам, такие как ты, нужны. Мы, Эмилий, боремся за всеобщий мир, за то, чтобы все были богатыми и счастливыми, под мудрым покровительством Трехрогого Мухугука, Добрейшего и Беспощадного. Значит, ты так и остаешься старшим в этой группе. Потом мы тебе еще подбросим. Будешь за ними присматривать.
   Эмилий хотел возразить, хотел сказать, что у него масса срочных дел и оставаться у кикивардов он не может, и ни за кем присматривать он не станет. Но промолчал. Ждал, что еще скажет кудлатый Хронирос.
   - Понимаешь, Эмилий, - продолжил кудлатый, - чтобы сделать всех счастливыми, надо много трудиться. И значит, что?.. - уставился он на дракона.
   Эмилий сейчас думал не о всеобщем счастье, а о том, как выбраться отсюда, поэтому на простой вопрос ответить не смог.
   - Значит, нам надо иметь много рабов, - ответил на свой вопрос Хронирос. - Больших и сильных рабов, которые будут хорошо работать. Много рабов. Даже эти недомерки подойдут, - глянул он мельком на гномов, довольно презрительно глянул, - Но в основном, таких больших и сильных, как ты. Пойдешь с нами в Хавортию. У нас рабам хорошо. Работают мало, спят на свежем воздухе, каждый день вкусно кушают... Ты просмотри, какой у нас хороший шашлык, - Хронирос поднял из миски большой кусок пропеченного на мангале мяса и показал его Эмилию. - Вот такой шашлык у нас кушают рабы. Ты нам помогать будешь, большую команду рабов для тебя соберем. Будешь самым главным. Теперь рассказывай, где живешь, сколько вас там? Стариков считать не надо. Пусть старики дома отдыхают. Остальных всех возьмем, никого не обидим. А ты у них будешь большим начальником, самым главным рабом.
   Дракон понравился хозяйственному Хрониросу и сейчас, Эмилию Баху, Заслуженному работнику библиотечного дела, сыну профессора композиции Глории Бах, внуку, пользующейся заслуженным авторитетом бабушки Франчески Бах, правнуку гениального барабанщика Барри Баха, светила карьера раба. Пусть и "главного" но все-таки раба. Вполне возможно, что Эмилий, пожалел в этот момент, что он пацифист. Возможно, что он, как и Максим, подумал сейчас "об оглобельке". Но, надо отдать должное выдержке дракона. Он глубоко вдохнул, и посмотрел на Максима. Не собирается ли тот начинать?.. По сердитой физиономии Максима, было ясно, что тот все еще думает. Значит, "надо тянуть время"... Дракон еще раз глубоко вдохнул... Но правду говорить нельзя. Придется врать... А врать Эмилий не умел. Однажды, когда надо было переходить границу с Хавортией, попробовал. Его тогда долго к этому готовили Максим и Агофен. Но ничего не получилось. Пограничники быстро раскололи дракона... Он даже не врал в детстве: не умел и не мог. Возможно, что-то генетическое. Но сейчас это было необходимо. Надо было доставить сообщение их светлости эльфам, спасти Курчатай и честь герцогства. Приходилось жертвовать совестью и идти на компромисс с генами... За основу для вранья, Эмилий решил взять поселок Пегий Бугор, где проживала бабушка Франческа. Но перенести его куда-то поближе.
  - Мы, ран Хронирос, существа мирные, - словно извинился дракон.
  - Были бы вы воинами, мы бы вас давно уничтожили, - не удержался полулысый совбезовец. Имея сто пятьдесят монет в кармане, он стал выражаться несколько добродушней. Ни о пытках, ни о допросах с пристрастием, не напоминал.
  - Вот и хорошо, что мирные, - одобрил Хронирос, - Из мирных драконов очень хорошие рабы получаются. Ты рассказывай Эмилий, рассказывай, сам чем занимаешься?
   - Я выращиваю редис, - ляпнул Эмилий, и сам удивился: из какого закоулка памяти у него это появилось. Потом вспомнил, что недавно, в каком-то журнале просматривал статью "Кладовая витаминов". Оттуда редис и выскочил. Хозяйственный Хронирос с интересом уставился на дракона: в этом мире редис почти не выращивали. Редко кто из кикивардов его видел, да и слышали о нем не все. Возможно, стоит заняться?.. Сам Эмилий об экзотическом редисе помнил, что тот маленький, внутри белый, снаружи красный и, кажется, очень сочный. И еще, что в редисе полно самых разнообразных витаминов. Вот и все. Но раз ляпнул, пришлось продолжать. - Очень выгодный продукт и чрезвычайно полезный. Его заслуженно называют "Кладовая витаминов". Редис является единственным продуктом, в котором сконцентрирован полный набор витаминов, необходимых каждому живому существу, поэтому он так высоко ценится...
   "Интересно, - отметил Хронирос, - очень интересно. Кажется, сегодня мы истратили полторы сотни монет с некоторой пользой.
   - Работы с редисом много - продолжал тем временем Эмилий (не помнил они ничего о том, как выращивают этот несчастный редис), - приходится каждый день выдергивать колючую траву, поливать нежные всходы, и землю, вокруг каждого растения, непременно надо разминать руками, пальчиками, утром, до восхода солнца.
   Полулысый совбезовец уставился на его руки, нежные руки интеллигента-библиотекаря, которые никогда не выдергивали колючую траву, смотрел на его пальчики, которые ни одно утро не возились в земле, не разминали ее.
   - Руки! - приказал бдительный представитель Безопасности. До чего же он противно щерился. - Руки покажи! Машшаррам!
   Дело шло к провалу. Но Эмилий, умница, сообразил, что надо сделать. Он поднял руки, показал свои чистые ладошки и беленькие пальчики.
   - Я, по совместительству, еще и поселковый пианист, два раза в неделю играю на танцах, поэтому руки приходится беречь. С редисом работаю в перчатках...
   - Врешь, хитроухий! - Суть Службы Безопасности в том и состоит, что она никому, никогда, ни в чем, не верит.
   - Давайте инструмент, я вам и сейчас сыграю.
   - Хочешь сказать, что музыкант? Шаррам!
   - Музыкант! - Эмилию даже врать не пришлось, за плечами у него была музыкальная школа, и целую неделю в консерватории учился.
   - Проверим, - постарался установить мир Хронирос. - Непременно проверим, а ты, пока, рассказывай.
   - Наш поселок называется Синий Туман, - окрыленный удачей продолжал врать Эмилий. - Точно не скажу, но в нем около тридцати домов. Живут в поселке только драконы. И, естественно, основное занятие - сельское хозяйство. Кроме редиса мы выращиваем брюкву, тыкву и смокву... А также разводим мелкий рогатый скот и водоплавающую птицу... - тянул Эмилий. Тянул и ждал, когда Максим, наконец, что-то придумает. Но кикивардов он заинтересовал, особенно Хронироса. Они внимательно слушали, а жрец, однажды, даже взглянул на Эмилия. - Есть, конечно, и пожилые драконы, но они далеко от жилья не отходят, поэтому занимаются сухопутной птицей и домашним хозяйством.
   - Чем еще вы там занимаетесь, кроме редиса и репки? - спросил неожиданно Большая Шишка. Оно и понятно, некоторые жрецы уже в те времена, были очень умными, их интересовали не только трудовые ресурсы, которые можно эксплуатировать, но и сама экономика.
   Эмилий и здесь недолго раздумывал, вспомнил Пегий Бугор:
   - Фабрика по производству высококачественной краски, - он дотронулся до выкрашенного в бледно-малиновый цвет хохолка над правым ухом. - Нам, драконам, без этого нельзя. Хочется, понимаете ли, соответствовать моде. Но краска очень качественная. Можно красить все, что угодно. И смыть ее водой невозможно. Имеется небольшая кузница для различных мелких дел. В поселке часто возникает потребность в ремонте сельхозинвентаря, не бежать же к жителям соседнего Бугра... Ну, и специальное помещение для танцев, - соврал он, очень легко, не задумываясь. - Народные танцы драконов, классика и танцы драконов мира. Стараемся не отстать от современных веяний. Спортивные танцы, в сочетании с определенной разумной диетой, позволяет сохранять не только вес, но и фигуру... - А ведь получалось у Эмилия. Никому не доверяющий Совбез, в лице полулысого Прокотия, ничего не заподозрил, хитроумные жрецы за чистую монету приняли. Даже Мухугук, Мудрый и Всезнающий, перестал ухмыляться и, кажется, прислушивался. Врал дракон легко и интересно, как будто играл по нотам на балалайке. Оказывается, хитрости любого дела можно постичь, если жизнь этого требует.
   Максим смотрел на лакомящихся шашлыком и слушающих Эмилия кикивардов и усердно размышлял: что делать? Надо было спасать положение, спасать отряд, спасать Курчатай от захватчиков. Но втроем с этими кикивардами не управиться (пацифиста Эмилия он, естественно, в расчет не принимал), не выстоять против семерых мускулистых детей природы, вооруженных длинными ножами. Тем более, сам он без оглобельки... Классическое, мозамбикское "Кгхрокхмбохчкхо бгкхкн кгхар-чкху" тоже отпадало. Если бы двое-трое... а их семеро, да еще находятся далековато друг от друга. Нужно что-то простенькое, но действенное и стремительное, чтобы раз-два и успокоить всех семерых. Неожиданное и стремительное для группы вооруженного противника... Что-то такое у Дона было... - смутно припоминал он. - О чем-то таком Педро Педрович говорил... Непременно надо вспомнить...
   И вспомнил все-таки. В свободное от занятий время, бывший мозамбикский землевладелец и колонизатор, дон Педро Педрович, посвящал любознательных студентов строительного колледжа в тайны некоторых боевых приемов, которые местные племена накопили за долгие годы содружества с тропической природой Мозамбика, а также при встречах с кровожадными хищниками его лесов и полей. Среди них и был очень подходящий сейчас приемчик: "Мкрхогзх бкхр хрчб". По-аборигенски: "Так приходится поступать мирному буйволу, если он, на утренней заре, выходит на поляну, чтобы полюбоваться восходящим солнцем, и совершенно неожиданно попадает в окружение стаи голодных, кровожадных гиен, с мощными челюстями, сокрушающими кости". Колонизаторы, гордились своей высокой португальской культурой, публично отказывались пользоваться многовековым опытом местных племен, но этот приемчик "буйвола против гиен" на вооружение приняли, хотя и назвали его по-своему. Иностранное португальское название Максим не запомнил, но на русском оно звучало простенько: "Карусель".
  Чтобы устроить опытным воинам, носителям двух ножей, мозамбикскую "Карусель", надо было занять место в центре круга, который они образовали. И снова пришлось Максиму вспомнить советы ушлого колонизатора, дона Педро Педровича. Хорошо изучивший обычаи и нравы разных племен, а в Мозамбике их сотни, Дон давал дельные и полезные советы: "Хитрости, которые вы применяете должны быть просты, я бы даже сказал, примитивны. Именно примитивность приема гарантирует успех, - поучал многоопытный Дон. - Если вам надо подойти к противнику вплотную, притворитесь, что у вас очень болит живот. Человек, который корчиться от болей в животе, не вызывает опасений. Его беспечно подпускают на расстояние удара". Вот так... Умными людьми были эти колонизаторы Мозамбика. Наверно, жестокими эксплуататорами, но умными.
  
   * * *
  
   - ... Есть, конечно, и пожилые драконы, - продолжал врать Эмилий, и гены предков относились к этому снисходительно. - Но они, в основном, занимаются домашним хозяйством. Некоторые лепят горшки из глины, или делают из этой же глины свистульки для детворы. Потом глиняные изделия непременно обжигают, для прочности. Основное же население составляют драконы в расцвете лет и сил. У каждой пары три ребенка, - Эмилий осмелел, разошелся и вешал лапшу на уши не только кикивардам, но и Трехрогому Мухугуку, Придирчивому и Хитрейшему. - Это необходимо для сохранения и расширения популяции. Сами понимаете, таковы законы демографии, и не нам, драконам, их нарушать. Вы, я уверен, тоже занимаетесь расширением популяции...
  Не следовало Эмилию говорить такое при представителе Совета Безопасности.
  - В чем ты уверен? Чем это, ты говоришь, мы занимаемся?! Машшаррам! - немедленно "возник" полулысый страж Безопасности. Он не знал, что такое "популяция", но нутром чувствовал, что дело это нехорошее и не мог позволить, чтобы грязный хвостатый дракон, так говорил о славных кикивардах. - Чем мы, по-твоему, занимаемся?
  - Расширением популяции, - повторил Эмилий, не подозревая в какой омут его затягивает.
  - Э-э! Шаррам! Слышали, что он мелет?! - воззвал полулысый Прокотий. - Слышали, что он несет про наш славный народ?! Не допущу, чтобы каждый поганый дракон позорил кикивардов! - прорычал он. Звездануть дракону в глаз и выбить пару зубов, можно было без разрешения Посвященного. Пусть видит, как Прокотий пресекает вольнодумцев и шпионов. Машшаррам! А заводился страж Совбеза, как говорили в мире Максима, "с полуоборота".
   Все разворачивалось весьма неприятно для Эмилия и неизвестно в какую сторону повернулись бы далее события, но к этому времени созрел Максим.
   - Без моей команды не вмешивайтесь, - негромко, чтобы не расслышали кикиварды, произнес он. Затем скорчил унылую физиономию, распустил губы, ухватился ладонями за живот, пригнулся и громко, чтобы кикиварды его хорошо услышали, застонал: - ой-ой-ой... - А потом, как учил опытный дон Педро Педрович, и вовсе взвыл: - о-о-ой!!! Больше не могу!.. Погибаю в цвете лет!.. Помогите, люди добрые... Люди добрые, спасите!!! - И пошел прямо на добрых людей... Словно надеялся, что кикиварды сейчас все бросят и станут ему помогать.
  Не бросили. И помогать не стали. Кикиварды, как и предсказывал ушлый колонизатор дон Педро Педрович, смотрели на Максима без жалости и без сочувствия. Если у раба болит живот, это его личное дело. И воинам, которые достойны носить два ножа, он не должен мешать, ни своим жалким видом, ни своими глупыми стонами.
  Максим, словно тупой раб, не понимал этого, корчился, пронзительно ойкал, жалобно всхлипывал... и, пошатываясь, прошел прямо в центр круга, который образовали кикиварды. Все это произошло достаточно быстро. Ни один из жрецов не успел пнуть его, ни один воин не успел подняться, чтобы врезать жалкому рабу и отшвырнуть его куда-нибудь подальше. Даже обругать, этого несчастного, никто не успел.
  А Максим не медлил. Нельзя было медлить... Помедли он еще пару секунд, и вылетел бы из этого круга, как пробка из бутылки шампанского. И тогда все, считай, пропало... Он еще раз выдал жалобное: "Ой-ой-ой, больше не могу!.." Обозвал кикивардов: "Люди добрые!.." Присмотрел, тем временем, подходящее место, аккуратно упал на спину и запустил "Карусель".
   Раз, два: бросок вправо - левая нога вперед - удар! Бросок влево - правая назад - удар! Три, четыре: ногой вправо - удар! Ногой влево - удар! Раз, два: двумя ногами - снизу-вверх - двойной удар! Кувырок, левой - вправо - удар! Правой - влево - удар! И снова: раз, два - кувырок, обе ноги вперед - двойной удар! Бросок вправо. Три, четыре - кувырок... Ногой вправо - удар! Ногой влево - удар! Двумя ногами, снизу-вверх - двойной удар! Кувырок - удар!
  Это был сплошной цирк, стремительный и суматошный. Смертельный аттракцион без страховки: "Один против семерых!" Сюда бы еще музыку: квартет барабанов, большой саксофон и пяток виртуозов с литаврами. Тогда бы - вообще!.. "Карусель", изобретенная в диких мозамбикских джунглях, если ее пригладить пропустить через цензуру цивилизованных худсоветов и бдительных министерств культуры, пожалуй, в какой-то мере, отдаленно, напоминала бы "Брейк". Есть такой акробатический танец, стремительный, с обильными судорогами, резкими выпадами и поворотами, подпрыгиванием на мышцах ягодиц и спины, и неожиданными взбрыкиваниями, то одной ногой, то сразу двумя.
  Но во время исполнения "Брейка" танцор выступает как эстет и новатор, он охвачен жаждой продемонстрировать достижения и красоту высокого современного искусства. При этом он соблюдает мир и никого не трогает. Никого! Максим трогал. Еще как трогал! Ногами! Каждый взбрык - удар: сильный, хлесткий. И так - по кругу, без выбора, как равным: и полулысому, и кудлатому, и молодым жрецам. Быстро прошел, ни разу не промахнулся. И по второму кругу, чтобы, как учил бывший колонизатор, аккуратный дон Педро Педрович, как следует закрепить достигнутое. Когда раздавал, каждому, конечно, досталось по-разному. Больше всего, полулысому националисту из Службы Безопасности, он здесь был самым вредным. С него начал, а на втором круге вообще вычеркнул из списка. Потом обработал начальника охраны. Уж очень шустрым тот оказался, успел выхватить ножи. Но больше ничего сделать не успел. Остальных обрабатывал вполсилы: чтобы не сокрушить, но ввести в ступор. И чтобы не возникали. А главного жреца Максим так и не тронул, оба раза обошел. Понимал, что тот здесь самый, самый и его надо нейтрализовать в первую очередь. Но не смог ударить старика. Да еще ногой. Чего уж тут?.. Не смог, и все, воспитание сказалось. А против воспитания, как и против ген, не попрешь.
   Дон Педро Педрович, конечно, придрался бы: и поворачивался Максим медленно, и ногами дрыгал не так, красота движений и ритм постоянно нарушались, были недостаточно пластичны и недостаточно гармоничны... Но Педро Педрович был далеко, а для местного населения все это выглядело очень впечатляюще. И ни слова критики: ни от кикивардов, ни от гномов. Когда Максим закончил "Карусель", ударная группа воинственных кикивардов была приведена в нужное моральное и физическое состояние. Служба Безопасности, в лице полулысого националиста, получила пяткой в правый глаз и, что Максим счел особенно важным, лишилась еще двух зубов. Теперь она выглядела именно так, как и должна была выглядеть. Бруздил, как уже было сказано, успел выхватить оба ножа, поэтому сразу схватил в нос и, тут же, в солнечное сплетение. Начальник охраны выронил острые ножи, согнулся "в три погибели" и, несмотря на репутацию, отчаянного рубаки, никакой опасности более не представлял. А Хронирос, хозяйственник и коммерсант, просто схлопотал, как следует, по мордасам, чтобы понял, как следует себя вести. Этот получил, сразу понял, и застыл. Только что руки к верху не поднял. А что он в это время думал - его дело. Думать не запретишь. Жрецам Максим тоже врезал. Это ведь такая публика, не знаешь, чего от них ждать. Мужики крепкие, по всему видно, идейные, и ножи на поясах носили не для парада. А пожилого жреца, как уже было сказано, Максим тронуть не смог. Что касается мастера кулинарного цеха, тот просто не вписался в круг, очерченный "Каруселью". Максима это не беспокоило. Он надеялся, что на работника пищеблока, человека самой приятной и самой мирной профессии, все произошедшее подействует морально и возникать он не станет.
  Бригсен был потрясен. Такого он себе представить не мог. Потрясение свое, а также восхищение ошеломительными действиями Максима, он выразил, со всей возможной юниору эмоциональностью:
  - Так это же... е-мое!.. - заявил Бригсен. Подумал и добавил: - Ну, ни хрена! Зашибиться можно!.. - И заключил практичным: - Такое на стадион надо тащить! Народ будет балдеть. Реально... - Изложив таким образом переполнявший его восторг, юниор застыл, и не сводил восхищенного взгляда с Максима.
   Гарнет, который тоже восхитился тем, как Максим расправился с кикивардами, довольно ухмыльнулся, но о восхищении своем сообщать не стал. Даже высказал претензию:
  - Чего это ты, Максим? Мы так не договаривались. Все сам да сам. Зачем, по-твоему, мы с Бригсеном секиры захватили. Нельзя так с товарищами обходиться.
  Но более всего действия Максима понравились Мухугуку, Мудрому и Беспощадному. Он ведь мыслил совершенно в других масштабах и в других категориях. Трехрогий, конечно, ничего не сказал, поскольку присутствовал здесь только в виде изображений, но все три Мухугука, на портретах, не скрывали своего восхищения действиями Максима. Могущественный и Хитрейший Мухугук никогда не бывал в Мозамбике и "Карусель" видел впервые. Со свойственной ему мудростью, Трехрогий оценил ее, и нашел "Карусели" место в светлом будущем, которое ждало кикивардов.
  
   * * *
   Шашлык был удивительно хорош, в меру мягок, в меру сочен и, что чрезвычайно важно для кочевников-кикивардов, пах степным многотравьем. Ачил Круглый знал свое дело и Серваторий держал его при себе уже второй год. Но жрец оставил в покое восхитительный шашлык. Он с интересом наблюдал за тем, как Максим разделался с вооруженными кикивардами. Это были сильные и умелые бойцы, а молодой воин разметал их, словно краснохвостый скрейг неразумных щенков безродных собак... Серваторий знал, что ничего в мире не происходит без воли Мухугука, Великого, Могущественного, Всезнающего и Беспощадного. Со свойственной Посвященному проницательностью, он сразу понял, что сам Трехрогий покровительствует молодому воину. Проницательнейший и Мудрейший привел этого человека сюда и позволил ему показать свою доблесть, чтобы Серваторий смог убедиться в достоинствах его, приблизил и направил на путь истинный.
  
   * * *
  Эмилий, естественно, был доволен тем, что они снова свободны и могут выполнять поручение их светлости. Но, в то же время, он очень переживал из-за опрометчивого поступка Максима. Нельзя же так... Надо было договориться с кикивардами, обсудить все недоразумения и мирно разойтись, как это положено в цивилизованном мире. В крайнем случае, каким-то образом, продемонстрировать свое могущество. Конечно, в виде исключения, можно было дать пару оплеух полулысому. Этот, действительно, слишком агрессивен. Он бы и успокоился. А за что пострадали все остальные? Максим поступил с ними жестоко, грубо и безответственно. Расправился с беззащитными, нарушил их священное право на неприкосновенность личности... А одному даже нос разбил. Вид избитых кикивардов действовал на дракона угнетающе.
   Как потомственный пацифист, интеллигент и профессиональный библиотекарь, Эмилий посчитал необходимым принести пострадавшим свои извинения. Не избитым, конечно, с ними ему, несмотря на то, что Максим привел этих кикивардов в состояние пассивное, общаться не хотелось. Особенно с полулысым, который и сейчас смотрел на гостей скрейгом. Эмилий решил обратиться к руководителю кикивардов, который производил самое приятное впечатление. Он подошел к Серваторию, с достоинством поклонился, пожал плечиками и красноречиво развел руками: "Так уж, мол, получилось, но мы в этом не виноваты..." Жрец с интересом посмотрел на дракона, ждал, что тот скажет.
  - Прошу прощения, уважаемый ран, - Эмилий еще раз вежливо поклонился, - не знаю, в каком жреческом ранге ран находится... Дело в том, что мы сейчас выполняем важное поручение их светлости герцога Ральфа. Но произошло недоразумение: нас всех, насколько я понял, хотели обратить в рабство. Ран жрец был занят и не слышал нашего разговора. Но ведь рабство, это неприятный и непозволительный пережиток прошлого. Сейчас вся общественность борется против этого позорного явления. Кроме того, мы просто не можем здесь надолго задерживаться. Поэтому наш представитель вынужден был... - рассказывать о том, что представитель вынужден был сделать, Эмилий не стал. Убежденному пацифисту неприятно было говорить, о массовом избиении, тем более, что это без всяких слов было видно. Эмилий снова развел лапками...
  - Да, да, - добродушно и с немалой долей неподдельной грусти подтвердил Серваторий, - к сожалению, все именно так и произошло...
  Только теперь Эмилий увидел, какие у жреца красивые и выразительные глаза: большие, черные со вспыхивающими яркими искорками. Глаза мудреца, учителя, добрейшего человека, полного любви к окружающему миру. Эмилию захотелось, бесконечно смотреть в эти удивительные глаза и поведать мудрецу, что ни он, лично, ни его спутники, против кикивардов ничего не имеют... И поинтересоваться, как уважаемый ран жрец относиться к международному движению пацифистов?.. Человек с такими глазами, непременно должен быть чрезвычайно миролюбивым...
   Однако ничего такого сказать Эмилий не успел, ибо оказалось, что заварушка еще не закончилась. На этот раз мир и спокойствие в "Кривой тоске" нарушил мастер по изготовлению шашлыков, представитель самой миролюбивой профессии Ачил Круглый.
  
   * * *
  "Карусель", в исполнении Максима, физически, обошла шашлычника, а морального воздействия на него, как выяснилось, не оказала. И, несмотря на то, что он был здесь представителем самой мирной профессии, мастер мангала повел себя совершенно неподобающим образом. Максим еще и отдышаться не успел, после изнурительной "Карусели", а этот специалист в области обслуживания посетителей столовых и любителей пикников, подхватил из мангала два недожаренных шашлыка и, грозно выставив стальные острия шампуров, с противным визгом: "Шаррам-машшаррам!" бросился к Максиму. И вовсе не для того, чтобы угостить победителя. Коварный работник общественного питания хотел пронзить этими длинными стальными шампурами, ничего не подозревающего победителя. И пронзил бы. К счастью, вмешался Гарнет. Он исхитрился мгновенно выхватить из-за пояса секиру и метнуть ее. Не более двух секунд требовалось повару, чтобы вонзить в Максима раскаленные шампуры. Секира, запущенная гномом, управилась в секунду. Обух ударил злого повара в плечо, и там что-то хрустнуло. Хруста этого, конечно, никто не услышал, но по тому, как жалобно взвопил коварный Ачил Круглый, как бросил оба шампура, и ухватился левой рукой за правое плечо, можно было понять, что хрустнуло как следует и там, где надо. Сам виноват, нечего было бросаться на человека.
  Гарнет тут же подбежал, подобрал секиру и предупреждающе, сердито, посмотрел на остальных кикивардов. Не попытается ли кто-то из них повторить глупый поступок повара? Бригсен тоже изготовился, а Максим поднял один из шампуров... В умелых руках - шампур неплохое оружие. Но никто из кикивардов не вскакивал, не кричал "машшаррам" и не бросался на Максима. Безрассудный поступок неуравновешенного шашлычника и, главное, финал этого поступка, их не вдохновил.
  Однако, пускать дело на самотек было нельзя. Кикиварды были опасными противниками. Пока они не опомнились, следовало установить окончательный порядок.
  - Сидеть тихо! - Максим грозно взмахнул шампуром. - Кто пикнет - проколю насквозь.
  Никто из кикивардов не знал, что означает слово "пикнуть". Да и Максим тоже не знал. Просто так выговорилось, неожиданно для него самого. Но по тому, как после этих его слов, не только воины, но и жрецы, втянули головы в плечи и опустили руки, следовало считать, что поняли. Ни один не пикнул. Ни отчаянные рубаки, ни, тем более, умные жрецы. Никто не хотел умирать проколотый шампуром, на котором еще телепались остатки шашлыка. Максим даже подумал, "А может стоит ввести такой способ: изучения иностранного языка в стрессовой ситуации"... Но далее этого думать не стал, некогда было отвлекаться.
  - Собрать оружие, - велел он гномам.
  - Те быстро обошли кикивардов, выдернули из чехлов длинные ножи и сложили их в стороне.
  
   * * *
  
   - Я же говорил, мы пришли сюда с самыми мирным целями, - Эмилию очень хотелось продолжить разговор с мудрым жрецом, от которого исходили волны доброты, сочувствия и еще что-то, напоминающего счастье. - Шашлычник сам виноват, - оправдал дракон Гарнета. - Он хотел проткнуть Максима сразу двумя шампурами. Разве такое можно допустить?! В наш просвещенный век мы должны уважать друг друга, и никакого насилия. - Глаза дракона снова встретились с глазами жреца... О, эти бездонные глаза мудреца! Глаза человека, который знает истину и может вести за собой, к ее достижению... Глядя в эти мудрые, бездонные глаза, Эмилий понял, что больше ничего плохого не случиться. Трудности кончились, все будет хорошо. Сейчас и всегда!
  Серваторий подтвердил:
  - Ачил виноват и его следует наказать. Но мы будем добры и великодушны: простим его. Простим всех, кто по неразумности своей применял силу и оружие, во вред другим.
  "Вот! Вот! - все в Эмили ликовало, все - от шерстки на пятках, до хохолка, что возвышался над правым ухом. - Наконец-то нашелся тот, кто установит мир и Пацифизм станет знаменем всех племен и народов".
   - Пацифизм и демократия! - понял всю значимость грядущих, величественных перемен дракон.
   - Естественно: пацифизм и демократия, - подтвердил Посвященный. Вся ваша команда теперь переходит под покровительство Всемогущего и Мудрого Мухугука Трехрогого, который поведет нас, всех вместе, к жизни счастливой и праведной.
  Каждая клеточка организма Эмилия чувствовала, какое это великое счастье, быть под покровительством Мухугука Трехрогого, Всезнающего и Всемогущего. Как профессиональный библиотекарь, он понял, что теперь перед ним раскрываются невиданные перспективы. Обладая такими потрясающими связями, он сможет перейти работать в библиотеку Трехрогого. В том, что у такой великой личности, как Мухугук Мудрейший и Всезнающий, имеется фундаментальная библиотека, Эмилий не сомневался. Там самые важные, самые дорогие, самые мудрые фолианты. С помощью Мухугука он найдет в этой библиотеке таинственный трактат Хугудура-Магана-Мыслителя. Книгу, которая сохранилась в единственном экземпляре. "Сущность счастья, или стоит ли становиться бессмертным!?" - так называется это великое сочинение мудреца, которое непременно следует прочесть. Затем он раскроет секрет бессмертия бабушке Франческе, и матери, и Максиму, и их светлости герцогу Ральфу, и центрфорварду Гарнету, всем, кто стремится делать добро. И еще, почему бы не воспользоваться появившимися возможностями в личных целях?.. Он воспользуется. Всего только один раз. Он непременно разыщет знаменитое сочинение Алантия Галантиронино, величайшего композитора, дирижера и исполнителя всех времен и народов: "Поучение о том, как каждый мыслящий и дышащий может овладеть секретами музыкального творчества, и потрясти своими талантами весь просвещенный мир". Он возьмет отпуск, прочтет фолиант, выполнит все указания великого Алантия Галантиронино и станет композитором, создаст несколько фуг и величественную ораторию. Матушка и бабушка Франческа будут счастливы. Но затем он снова вернется в библиотеку, ибо библиотеки всегда были, есть и будут источниками мудрости.
  - Ты станешь выдающимся композитором и безмерно порадуешь этим свою мать, - заверил его Серваторий, который прочел мысли дракона. - Оставайся с нами и все твои мечты сбудутся.
  "Как хорошо, что все кикиварды решили стать пацифистами, радовался Эмилий. - Конечно, надо остаться и помочь им в борьбе за мир и счастье народов... - Но я ведь куда-то шел, - вдруг вспомнил он. - По важному делу... Да, мы шли к эльфам, их светлость герцог Ральф приказал нам посетить эльфов, вручить им Указ и добиться его выполнения... Я не могу здесь остаться... - А Посвященный смотрел на дракона с такой приязнью, с такой непритворной любовью... И с той же любовью смотрел на него Мухугук, Миролюбивый и Дружелюбный Трехрогий, чей портрет украшал грудь жреца. - Почему это я не могу остаться?! - возмутился Эмилий. - Другие могут, а я не могу... Да я теперь все могу! Пусть Максим сам идет к эльфам... А у меня появились дела более важные, чем бегать по герцогству и, как рядовой почтальон, разносить послания Ральфа. Главное сейчас - это помочь кикивардам, которые стремятся сделать всех счастливыми..."
  - Мне нужно поговорить с Максимом, - прервал размышления дракона Серваторий.
  - Конечно, - обрадовался Эмилий. - Непременно надо поговорить. Максим очень хороший человек. Своими знаниями он превосходит всех моих знакомых. Под руководством Мухугука, Мудрого и Великодушного, Максим может сделать очень многое для торжества свободы личности. Он научит кикивардов играть в самую демократическую на свете игру - в футбол, и поведет их от победы, к победе. Мы единогласно изберем его руководителем федерации и главным тренером сборной кикивардов. Под началом Максима кикиварды завоюют все кубки и станут чемпионами. Весь футбольный мир ляжет у наших ног.
  Серваторий был жрецом Посвященным в Истину и знаниями своими превосходил многих. Но ему еще не дано было знать, что такое футбол, он был лишен захватывающей радости играть и священной радости болеть... Он не знал, какое это счастье кричать: "Гол!!!", если этот гол забила любимая команда и, в отчаянии бить, вдребезги посуду, если гол забили противники. А слова Эмилия о том, что Максим может вести кикивардов от победы к победе, и что весь мир ляжет у ног кикивардов, жрецу понравились... Он внимательно наблюдал за "Каруселью", отметил несомненные способности Максима и понимал, что тот может принести кикивардам немалую пользу. Значит, следовало уделить неофиту часть своего внимания... - Серваторий, конечно, мог окликнуть юношу, велеть, чтобы подошел. Но не пристало Посвященному повышать голос. Посвященный должен говорить тихо, а всем остальным следует с почтением улавливать каждое его слово.
  - Пойди и скажи молодому воину, Максиму, что его желает видеть Серваторий, жрец Посвященный Мухугуком Трехрогим, Великим и Беспощадным, - велел он Эмилию.
  
   * * *
  - Мой друг и учитель, мудрый Серваторий, Посвященный самим Мухугуком Трехрогим, Великим и Беспощадным, хочет видеть тебя, Максим, - радостно сообщил Эмилий. - Ох, Максим, ты не представляешь себе, как нам повезло!
  Максима удивили не только слова дракона, но и то, с каким восторгом тот их произнес. Максим был знаком с Эмилием, меньше года, но знал его как личность весьма серьезную и разумную. Увлекался дракон, пожалуй, только, когда рассматривал редкие фолианты. Что тут поделаешь, библиотекарь до мозга костей... Даже за "Рудокопа", свою любимую команду, дракон болел как-то спокойно, умеренно. А сейчас Эмилий был в непонятном и неожиданном восторге, почти в экстазе. "Как будто поддал, как следует, и без закуси, или накурился анаши", - подумал Максим. - И что-то вроде блаженной улыбки блуждало на широких губах дракона. Губы драконов, вообще-то, для улыбок не приспособлены. Природа создавала их для суровых будней, когда следует не улыбаться, а кусать и жевать. Но сейчас в этом можно было усомниться. И глаза у Эмилия были бессмысленно счастливыми. Он передал Максиму слова жреца и тут же отключился, задумался, о чем-то очень приятном. Эмилий был сейчас, вроде бы, и не Эмилием. Во всяком случае, не тем Эмилием, которого Максим знал.
  - Ты чего это? - спросил Максим. Других слов он как-то сразу и не нашел. - Случилось что-то?
  Эмилий ожил, встрепенулся...
  - Тень всех трех рогов Великого Мухугука осенила меня, - с радостью доложил дракон. - Я начал познавать истину. Близится всемирная эра демократии, пацифизма а также всеобщего братства! - И снова мордочка его стала идиотски счастливой.
  - Это тебе жрец напел? - Максим не мог понять, что случилось с драконом.
  - Серватория посвятил сам Мухугук Трехрогий, Великий и Неповторимый! - обрадовал Эмилий Максима, и пристально посмотрел на него. Ожидал, что тот, наконец, поймет, прочувствует и восхититься. Но ничего подобного не произошло. - Ты так ничего и не понял, - огорчился Эмилий. - Мы стоим на пороге нового Мира. Поспеши Максим, Серваторий велик, он один из четырех жрецов, которые стоят в перовой шеренге, в часы Священных Песнопений в честь Всевидящего, Всемогущего, Беспощадного и Демократического Мухугука. Он добр, мудр и жизнь свою посвятил тому, чтобы наступила эра демократии, чтобы все стали равными и счастливыми. Понимаешь, каждый будет счастлив и равен всем другим. Мы стремились к этому долгие годы. И вот настал час!
  "Этот жрец что-то нехорошее сотворил с драконом, - понял Максим. - Вмиг испортил Эмильку. Нехорошую игру ты затеял, Серваторий, - мысленно обратился он к жрецу. - А еще стоишь в первом ряду, во время песнопений... Надо что-то делать... А что?.. Для начала, поговорим с хитрым жрецом, тем более, что он сам об этом попросил".
  - Конечно, стремимся, - надо было как-то успокоить дракона, привести его в нормальное состояние. - И к братству с кикивардами стремимся, и ко всему остальному. Это хорошо, что час настал. Ты, Эмилька, присядь, - ласково похлопал Максим библиотекаря по плечу. - Сегодня денек такой, что пора и отдохнуть. У меня тоже, кажется, мозги набекрень съезжают... Вы ребята присмотрите за ним, - попросил он гномов, когда Эмилий послушно сел. - Корешков дайте, пусть пожует, это их фирменная жвачка, в ней, вроде, витаминов полно. Вдруг поможет... Пусть кирандино попьет. Главное - не отпускайте, и самим от него ни шага. За этим вояками тоже присмотрите, - он кивнул на кикивардов. - А мне надо со жрецом парой слов перекинуться... Что-то у нас, кажется, опять неприятности начинаются.
  
   * * *
  "Ну и глазища, - удивился Максим. - Бездонные и притягивают, как хороший магнит гвозди... Силен старик!"
  - Есть о чем поговорить? - вежливо спросил он у жреца.
  Серваторий ответил не сразу, он еще какое-то время пристально, не отрываясь, смотрел Максиму в глаза. Взгляд у старика были добрым, приятным, мудрым.
  - У ищущих истину, всегда есть о чем поговорить, - жрец кивнул Максиму, приглашая сесть. Он нравился Максиму все больше.
  - Спасибо, - Максим присел.
  - Рад видеть тебя, - Серваторий доброжелательно покачал головой и улыбнулся. А у Максима, от этой приятной улыбки, между лопаток побежали маленькие, колючие "мурашки". Они быстро перебрались с лопаток на шею, оттуда поспешили к голове и там замерли. Неприятное ощущение стало постепенно затихать.
  "Не отводи глаз, молодой воин, - жрец молчал, не открывал рта, но Максим слышал его голос, успокаивающий, приятный доверительный. - Смотри мне в глаза, молодой воин, и ты узнаешь многое, что ранее было для тебя тайной, и многое поймешь... - неприятное ощущение исчезло окончательно, Максиму почувствовал: ему очень важно услышать, что скажет жрец, какие тайны он откроет. - Ведь ты сюда пришел именно за тем, чтобы встретиться со мной и познать истину. Ты познаешь ее..."
  Никогда, никто не говорил с Максимом, так откровенно, так доверительно... Максим, не отрываясь, смотрел в бесконечную глубину глаз жреца. Это, само по себе, было прекрасно. И ждал, что тот скажет... Ждать было нетрудно, даже приятно. Умудренный жизнью жрец был умным и очень добрым человеком. Такого можно слушать бесконечно. Захотелось сделать для него что-нибудь хорошее, порадовать его...
  "Но я пришел сюда не один, - вдруг вспомнилось Максиму. - Где же остальные?" - Он с трудом оторвал взгляд от притягивающих и пронзительных глаз жреца... Обернулся. Гарнет и Бригсен, с секирами наизготовку, охраняли Эмилия. А тот застыл. Дракон приоткрыл зубастый рот, а большие его глаза были неподвижными и пустыми. - Идиот-идиотом, - отметил Максим. - Что-то с ним случилось нехорошее. Наверно какая-то местная болезнь. А жрецы ведь много знают, о всяких напастях, надо его попросить, чтобы помог вылечить Эмильку.
  "Смотри мне в глаза, это очень важно для тебя, и для всех твоих друзей, - продолжал приятный, убедительный голос, и Максим снова уставился в притягивающие, своей чистотой и мудростью, бездонные глаза. - От этого зависит будущее. Слушай и запоминай все, что я тебе сейчас скажу, ибо это не просто слова, это мысли выстраданные Мудрейшим и Добрейшим Мухугуком, за тысячелетия размышлений и страданий... Смотри мне в глаза, слушай меня и ты постигнешь истину! А разве в жизни каждого из нас есть что-то важней истины?"
  "Важней истины ничего нет, - Максим это всегда понимал, - И, сейчас, она может открыться перед ним, величественная и прекрасная".
  - Смотри мне в глаза и внимательно слушай... - в который раз, настойчиво, произнес Серваторий.
  "Он меня гипнотизирует! - вдруг сообразил Максим. - Ну, точно - гипнотизирует... Вот собака! Доброжелатель хренов! Это же он Эмильку обработал, а сейчас взялся за меня... Что-то важное обещает сказать... Истину!.. Змеюка подколодная! Колдун! В глаза ему смотри... Дон сколько раз говорил, что нельзя смотреть колдуну в глаза. Охмурит так, что родную маму забудешь. Надо смотреть мимо, в переносицу. Тогда похоже, что смотришь в глаза, но гипноз не действует. Ну-у-у!.. Пропади он пропадом!.. Как привязал, не оторваться... Ну-у-у!.. - Максим еще раз мысленно рванулся и сумел, все-таки, вынырнуть из бездонных глаз жреца. Как стокилограммовую штангу поднял... - А ведь получилось! - Максим вытер выступивший на лбу пот. - Т-а-а-ак... Врезать бы сейчас, как следует, колдуну по мордасам, так рука на старика по-прежнему не поднималась... Ладно, обойдется... А голос колдуна все еще зудит в голове, зудит как нахальная муха... Что-то еще надо сделать?.. О чем-то дон Педро Педрович упреждал?.. У них там, в Мозамбике, колдунов полно, каким-то "взумду" охмуряют людей, или "вузду"... - Максим забыл, как дон Педро Педрович называл эту заморочку. - Превращают аборигенов в полумертвых зомби... Чтобы нарушить охмурение, надо доказать, что ты живой. Кровь! - вспомнил Максим наставления дона. - Надо прикусить нижнюю губу до крови и сплюнуть два раза: справа от себя, и слева. Дон говорил: "железная защита..." Прикусить до крови и непременно сплюнуть: сначала справа, потом слева..."
  "Мы - единомышленники, - по-прежнему проникал, просачивался к Максиму приятный убаюкивающий голос. - У нас одна цель - сохранить мир, внедрить демократию и сделать всех счастливыми... Слушай меня внимательно, молодой воин, и я помогу тебе постигнуть истину..."
   Максим понимал, куда его уводит жрец, но ему все еще хотелось слушать этот приятный голос... хотелось познать истину, пропади она пропадом... - "Нет! - пытался он выбраться из этого дурацкого состояния. - Он охмуряет! Нельзя становиться зомби! Я живой! Надо доказать! - и опять вспомнил. - Нужна горячая кровь! - Максим опять рванулся из плена вяжущих его волю слов... - Будет тебе кровь! - Он захватил краешек нижней губы зубами... - Больно... А куда деваться?!" - Прикусил, как велел дон, до крови. Максим и не предполагал, что это будет так больно. Из прокушенной губы опустилась на подбородок первая капля, вторая... и сразу, будто, что-то оборвалось, убаюкивающий, приятный голос стал отдаляться, затихать... Максиму показалось, что он лишается чего-то очень важного, теряет самое главное, к чему стремился многие годы... Но это длилось всего лишь мгновение. А затем, в голове стало тихо и спокойно... Будто открылось широкое окно и весь чад выдуло свежим ветром. Максим понял, что спасся. Старик чуть не загипнотизировал. Еще немного, и он превратился бы в послушного идиота, беспрекословно выполнял бы все приказы жреца... Спасибо Дону! Выручил ушлый колонизатор. Но ведь это еще не все, - вспомнил Максим: - нужна защита! - Он слизнул языком кровь, что сочилась из надкушенной губы, сплюнул справа, сплюнул слева... - Теперь, кажется все...
  Максим осторожно покосился на жреца... Ничего особенного не почувствовал. Присмотрелся как следует: да, пристальные глаза, да черные... Но никакой особой глубины, как ему ранее казалось, и никакой силы. Пристальный взгляд жреца больше не действовал на Максима. "Вот так, - вспомнил он, - факир был пьян и фокус не удался". Приехали, вылезай из тарантаса и топай пешком в свой старый фигвам! Здесь твои "взумдумы" не проходит. Можешь теперь пялиться, сколько влезет.
  Максим утер кровь с губы, уверенно и, даже, в какой-то мере, нахально посмотрел на жреца. Имел на это полное право.
  Жрец понял, что потерпел неудачу, и перестал обволакивать взглядом молодого воина. С той памятной поры, когда он стал Посвященным, такое случилось у Серватория впервые. И непонятно, отчего (Серваторий, естественно, не мог знать, что Максима обучал дон Педро Педрович, потомственный португальский колонизатор, постигший многие виды самообороны у мудрых аборигенов Мозамбика). Но если не сумел покорить юношу взглядом, значит, есть для этого серьезная причина. И второй раз, пока, пробовать не стоит. Надо как-то по-другому... Посвященные знали многое и многое умели. Было из чего выбирать.
  - Ты, оказывается, сильней, чем я думал, - Серваторий был не из тех, кого могла смутить неудача, он смотрел на Максима по-прежнему пристально и доброжелательно. - Значит, тебе непременно следует занять место среди нас.
  Мухугук с портрета, что висел на груди жреца, с интересом разглядывал Максима. Тоже пытался понять, что из себя представляет этот парень, сумеет его уговорить Серваторий, или не сумеет?
  - Хотел взять меня силой? - Максим сейчас чувствовал себя в полной безопасности. - Сделать из меня покорного слугу?
  - Что ты, Максим, зачем же так... Не покорного слугу, а единомышленника и соратника, - Серваторий говорил уверенно и убедительно. - Если бы я знал, что ты так силен, я бы поступил по-иному, - это прозвучало тоже убедительно. - Ты сильный человек, твое место среди сторонников Мухугука Великодушного и Беспощадного, покровителя демократов всего мира. Для нас нет своих и чужих, мы призываем всех, вступить в наши ряды.
  Из прокушенной губы Максима сочилась кровь, и он помнил, что жрецу верить нельзя.
  - Твой Прокотий считает всех нас чужими, - напомнил Максим. - Дать ему волю, он бы нас до смерти запытал.
  - Прокотии приходят и уходят. А ты для нас не чужой, - Серваторий произнес это уверенно, будто знал что-то особенное, о Максиме. - Тебя осеняют Благодатные и Грозные рога Мухугука, значит, идти тебе следует, по пути, намеченному Трехрогим.
  - Я ничего такого не чувствую.
  - Ты можешь этого и не знать... А я Посвящен Трехрогим, Всеслышащим, Всевидящим и Всезнающим, в многое, что случиться в будущем.
  - Чего я могу не знать?
  - О своем предназначении. Кикиварды сейчас находятся на пике могущества. Мы создаем Государство Счастья. Да, государство, все жители которого будут счастливы. Не следует недоверчиво улыбаться. У нас не будет бедных и богатых, начальников и подчиненных, все жители нашего государства будут свободны и равны в своих правах.
  - Как в Афинах, - подсказал Максим.
  - Как где? - естественно не понял его Серваторий.
  - Однажды уже хотели создать такое государство, где все граждане свободны, счастливы и у каждого не менее трех рабов.
  - И создали? - полюбопытствовал Серваторий. Упоминание о рабах он принял как естественное.
  - Создавали... - Историю Древней Греции Максим, естественно, толком не знал, но о том, что какой-то деятель обещал каждому гражданину Афин "трех рабов, полную свободу и благополучие", помнил еще со школы. - Несколько сот лет старались... И демократию усердно внедряли, и рабами старательно обеспечили... Но с всеобщим счастьем ничего у них и не получилось.
  - У нас получится, - заверил Серваторий. Прозвучало у него это веско и убедительно. Если бы Максим, до того, не прикусил губу до крови, если бы не сплюнул справа и слева, точно, поверил бы. - Оставайся с нами.
  - Не могу, - отказался Максим. - Тебе ведь, наверно, Эмилий говорил, у нас еще много разных дел.
  - Говорил, - подтвердил Серваторий. - Г-м-м... Сейчас разгорается конфликт между самозваным волшебником и герцогом Ральфом по поводу того, кому принадлежит Курчатайская долина. Проблема эта, в конце концов, будет решаться вооруженным путем. Волшебник собирает войско. И герцог собирает войско. Уж не к эльфам ли вы идете?
  - Мы должны посетить несколько поселений, - о том, куда они идут, говорить жрецу не стоило. - Рыжие Лудики, Большие Жужжалы, Скачищи... и еще кое-какие, - сообщил Максим. Пусть Серваторий их там поищет.
  - Понятно, понятно... А если кикиварды примут участие в этом конфликте? - поинтересовался Серваторий. - Предположим, на вашей стороне.
  Что мог на это ответить Максим? А ничего... Конечно, неплохо, было бы иметь отряды кикивардов на стороне Ральфа. Но можно ли им доверять?.. Сам Максим не поверил бы ни одному их слову. Он не доверял "абрекам" с длинными ножами, не доверял Посвященному жрецу Серваторию, не доверял повару с его шампурами... Дикие они какие-то... Решили строить Государство счастья. Максим не разбирался в истории стран и народов, но то, что всеобщего счастья быть не может - уже понимал, и не раз читал о том, как расправляются с теми, кто не вписывается в понятие всеобщего счастья. И вообще, союз с кикивардами заключать не Максиму, а Ральфу. Да и Ральф сам решать это проблему не станет, соберет совет...
  - Это решать не мне. Это решает их светлость герцог Ральф. Если у кикивардов есть желание вступить в союз с герцогом, могу доложить об этом их светлости.
  - Доложи. А мы с тобой пока можем обсудить кое-какие подробности, особенности, варианты, - предложил Серваторий, - ты сумеешь предварительно, до нашей встречи, сообщить о них герцогу. Он подготовится к встрече.
  "Что-то он слишком гостеприимен, - насторожился Максим. - Подробности, варианты, приятная беседа... Не хочет, чтобы мы сейчас уходили. Но нам здесь засиживаться, ни к чему..."
  - Неплохо бы, - Максим делал вид, что он очень сожалеет. - Но мы еще сегодня должны быть в Больших Жужжалах. Непременно. А дорога непростая. Так что пора нам двигаться, - Максим встал.
  - Дороги сейчас непростые, - Серваторий вставать не стал. - Но хочется угостить вас шашлыками. - Ачил у нас большой мастер. Руку ему твой грозный гном немного испортил, но если Ачила попросить, он приготовит. Держу пари, что такой великолепный шашлык, какой готовит наш Ачил, тебе, есть не приходилось.
  "Теперь еще и шашлык... - Приступ гостеприимства Посвященного настораживал Максима. - Я сегодня уже этот шашлык чуть не попробовал. Сразу два шампура, - раз он старательно приглашает, значит, надо срочно мотать отсюда. Не всемером кикиварды явились в герцогство. У него где-то недалеко должен быть отряд, жрец его и дожидается. А шашлыки здесь, наверно, неплохие, почему бы не захватить в дорогу".
  - Нет, уходим. И нам некогда, и вас отрывать от дел не хочется... - Максим, как и жрец, был благодушен и приветлив. - А шашлыки у вас великолепные, по запаху чувствую. Жалко, что не можем посидеть. Но я думаю... - Максим сделал вид, что только сейчас сообразил такое, - если мы возьмем те, которые лежат сейчас на мангале, нам будет вполне достаточно...
  - Пусть будет так, возьмите эти, - а что Серваторий мог еще сказать?
  - Бригсен, собери с мангала шашлыки, - велел Максим.
  - Легко!
  Все бы с таким удовольствием выполняли приказы, как это быстро, точно и аккуратно сделал Бригсен.
  - Вы, значит, прямо, не задерживаясь, к Жужжалам? - уточнил Серваторий.
  - К ним - подтвердил Максим. - Кстати, отпусти Эмилия.
  - Он свободен, может идти куда хочет.
  - Но ты ведь внушил дракону, что его место здесь. Освободи его от внушения.
  - Что ты, Максим, никакого внушения, - жрец тоже врал и тоже не краснел. Он полюбовался драконом, застывшим с разинутым ртом и улыбнулся. - Просто я рассказал ему о наших целях, о наших планах. Ему понравилось, и он решил остаться с нами. Пусть остается. Ему здесь хорошо.
  - Мы не можем оставить Эмилия. Он Уполномоченный герцогом Посол. Именно Эмилий должен вести переговоры в поселениях.
  - Ваша воля, но дракон не пожелает идти, - предупредил Серваторий. - Он захочет остаться здесь.
  - Мы поможем ему, - не мог Максим бросить Эмильку. Земляне друзей не бросают! - Гарнет, Бригсен, - окликнул он гномов, - мы уходим отсюда. У Эмилия некоторые затруднения. Под руки его и вперед, к выходу из оврага.
  Гномы быстро выполнили команду: подхватили Эмилия под локотки и повели. Дракон шел, но во весь голос протестовал против насилия, которое к нему применяют гномы, заявлял, что желает остаться с кикивардами, бормотал что-то о всеобщем счастье и о рогах Мухугука, которые должны осенить всех...
  Мухугук на портрете, что висел на груди Серватория, ехидно улыбался. И не по адресу Максима, а по поводу того, в каком положении оказался Серваторий. Жрецов Мухугук тоже не любил. Трехрогий их знал лучше, чем кто-нибудь другой, и когда видел, что замыслы Посвященного жреца кто-то срывает, получал от этого немалое удовольствие.
  - Приятно было познакомиться, - Максим не стал подавать Серваторию руку, здесь это не было принято. - Надеюсь, мы еще встретимся. - Думал он в это время: - "сто лет бы тебя не видеть!"
  - И мне было очень приятно, - Серваторий, как всегда, был приветлив. И еще он, сейчас, был немного грустен из-за того, что Максим со своей группой так быстро покидает их. - Нам непременно надо встретиться, - у него уже имелся план, как сделать, чтобы встреча эта состоялась как можно раньше. И прошла успешно.
  - Да, - повернулся Максим, к Серваторию, будто вдруг вспомнил что-то важное. - Тут у вас этот, полулысый, - он кивнул в сторону Прокотия, - мы ему, кажется, не понравились. А соображает он, кажется, не особенно. Может, сдуру, поплестись за нами... Станет выслеживать... Ты его не отпускай. А то у нас гномы немного нервничают, а у них еще и секиры... Если он за нами последует, могут зашибить. Жалко будет, он ведь у вас какой-то начальник. Присмотри за ним, чтобы глупостей не делал.
  - Присмотрю, - согласился Серваторий, и рожа у него была довольно кислая. - Присмотрю, чтобы он вашим гномам не попадался. - Буду рад снова встретиться тобой, Максим.
  - Ага! - встречаться с этим жрецом, да и с другими кикивардами из этой компании Максиму совершенно не хотелось. - Покеда, будь здоров и не кашляй!
  Максим последовал за гномами. Когда проходил мимо мангала, глянул на агрегат... Точно такой, он на прошлой неделе видел в своем мире, в супермаркете "Товары для вас", что на улице имени "Защитников Козельска". Как будто их один и тот же мастер делал. "Интересно все крутиться в мире, - подумал Максим. - Здесь герцогство, рабство, кикиварды, гномы... Сказочное и дикое средневековье с дурацкими междоусобицами, баронами и волшебниками... Наш мир вырвался на целых две формации. Даже успел побывать в развитом социализме... (какой он, развитой социализм, Максим не помнил, был еще маленьким. Но родители иногда рассказывали.) А мангалы для шашлыка совершенно одинаковые. И вообще, много похожего.
  
   * * *
  
  Команда, возглавляемая Максимом, скрылась за крутым поворотом оврага, с не обещающим, ничего хорошего, названием "Кривая тоска". Серваторий проводил "гостей" пристальным взглядом. Вполне можно сказать - недобрым взглядом. Затем обратил взор на тех, кого он счел возможным пригласить на небольшой корпоративчик, по поводу начала компании на землях Гезерского герцогства. Отведать сочного шашлыка, и обсудить некоторые вопросы, которые следует решать только с доверенными лицами, в узком кругу. Внимательно посмотрел на каждого, вспомнил, что знает о каждом. И еще раз убедился в том, как несовершенны люди. Даже те, которых он сам выбрал, и к которым относился с достаточной мерой доверия. Портрет Мухугука, что покоился на груди жреца, никаких эмоций не проявил. Трехрогому было скучно. Он и ранее знал, что даже самым лучшим из кикивардов, можно доверять, только, до определенных границ. Да и то не всегда.
  Представители "актива" сидели молча, угрюмо, склонив головы. Не о чем было им сейчас говорить, и что-то делать, тоже не имело смысла. Все плохое, что могло случиться - случилось, а лучше уже не будет. Особенно плохо было Брудзилу, начальнику личной охраны Посвященного, который до сего дня был хорошо известен, среди воинственных кикивардов, как отчаянный рубака хитрец и владелец выдающегося носа. Сейчас уже не отчаянный рубака, и не начальник охраны. А известную всем хитрость свою, он может собрать в кулек, засунуть себе в какое-нибудь укромное место, и там хранить, никому не показывая. На прежней позиции остался только нос. Но на помощь носу друзья не придут. Да и какие при его нынешней позиции, могут быть друзья? Теперь он неизвестно кто, и неизвестно что с ним станется. Хорошо если не обвинят в измене, и дадут убраться в какое-нибудь дальнее кочевье. О его судьбе теперь мог знать только сам Серваторий, посвященный в тайны будущего.
  Прокотий тоже понял, что проиграл. Все и начисто. Сразу. Верой и правдой служил Совбезу, все эти годы, ни разу не прокололся, машшаррам!.. А тут дал слабину. В Совбезе такое не прощают... Он и с этими бродягами разобрался бы, но Серваторий не позволил. А они, шаррам, неожиданно напали, избили всех, отобрали ножи и смылись. - Прокотий осторожно потрогал кончиком языка место, где совсем недавно находились еще два зуба... - Теперь крайним сделают его, не Посвященного же. Бруздил тоже схватит, никуда не денется. Но больше всего достанется ему, Недремлющему Оку Совбеза. Не оправдал... Машшаррам! Но он доложит, все как было, подробно. Он все запомнил. И свидетели есть. Все видели... Покоряющий взглядом сам занялся бродягами. Разговаривал с ними как с равными. Шаррам! Покорил взглядом завалящего дракона. Зачем еще и дракона надо было покорять?.. Ему пару раз вмазать, он и рассыплется. А с молодяком жрец не управился. Вот тебе и "Покоряющий взглядом". Прокотий бы этого бродягу одним ударом свалил, а после второго, тот все рассказал бы. Все, шаррам, что знает. И о чем не знает, тоже доложил бы. А Посвященный дал ему уйти. Всей команде дал уйти, машшаррам! Все они шпионы и еретики, а жрец обещал им полную свободу и равенство. Это кого он освобождать собрался? Кого с кем ровнять? Шаррам! А обещал, все слышали... За каждым словом, что Посвященный сказал, найдется свидетель. И еще, намекал на союз с герцогом. А в герцогстве могущество Трехрогого не признают. Совсем! Зачем кикивардам такой союз?! В Совбезе разберутся... Там есть кому разобраться... А полтораста монет накрылись медным тазом, это точно. Серваторию, что бы он ни сделал, вряд ли рога сшибут, но Хронирос наверняка схватит: обдерут и законопатят, или отправят куда-нибудь подальше, коз пасти и мошкару кормить. Плакали сто пятьдесят монет. А такой куш светил! Даже не послушал, как они звенят. Но раз такое дело, пусть лучше монеты пропадут, чем голова. Может и пронесет. Главное - доказать, что не лопухнулся, доложить как следует, чтобы поняли: на нем вины нет. Своих работников, которые лопухнулись, Совбез далеко не отпускает. До ближайшего кладбища...
  Хронирос быстро все просчитал. "Прокотий заложит... Они там, в Совбезе, все такие: продаются запросто, на раз-два... а как только жаренным запахнет, сразу бросаются стучать, чтобы себя выгородить. Чем это может грозить? Серваторию ничем. Посвященного в тайны Бытия даже Совбез сжевать не сумеет. Подавится. На его особые полномочия у них зубы мелковаты. И доложить Посвященный сумеет так, что весь Совбез умоется. Финрот и Алакан его поддержат. Жрецы своих не выдают. У них это железно. Но его, Хронироса, тем временем, ретивые совбезовцы пощипать могут. Да чего там - могут... Пока наверху будут разбираться с доносами Прокотия, совбезовцы Хронироса станут мурыжить, без передышки. Но сумеют взять только самую малость, мелочевку, что на виду болтается. До главного им не дотянуться. Это точно... И важно, что в хозяйственных делах, все ниточки в руках Хронироса, а не у Серватория. Без Хронироса, даже Посвященному в своем богатом хозяйстве не разобраться. Да он и не полезет. Так что потом все вернется на свои места, и он снова займется делами. А полторы сотни монет Прокотию только и снились... Проснулся, а монеты тю-тю. И это хорошо..." Хронирос, как и все самостоятельные кикиварды, любил монеты и не любил совбезовцев.
  Финрот и Алакан даже взглядами не обменялись, чтобы уточнить свои позиции. Чего тут уточнять? Жрец всегда поддержит жреца. До последнего вздоха, до последнего шага. Вожди приходят и правят по воле жрецов, и по воле жрецов уходят, Совбез бессилен перед жрецами. Их послали, чтобы они всемерно поддержали Посвященного, что бы он ни делал. Значит - будут поддерживать. А как там потом все обернется: не им судить. Кому нужно, те разберутся.
  В таком незавидном положении оказались участники корпоративчика... И только повар Ачил, по прозвищу Круглый (из-за выдающегося пуза и столь же выдающегося зада), который, вообще-то в корпоративе не участвовал, а только обслуживал его, мог радоваться: он поддержал честь кикивардов, доказал, что кикиварды доблестные, бесстрашные и находчивые воины, никого не боятся и, не задумываясь, устремляются на противника. Ачил не имел боевых ножей, но он, с раскаленными шампурами в руках, отважно бросился на врага и едва не сразил его. Ачила ранили в этом бою, и это была рана доблестного воина, почетная рана, которой следовало гордиться. Но не до радости было сейчас отважному и находчивому повару Ачилу: очень болело плечо. Болело так, будто его жгло огнем. Чтобы никому не мешать, скромный Ачил отполз в сторонку, и потихоньку подвывал.
  - О чем задумались? - Серваторий задал вопрос спокойно, уверенно, будто ничего особенного не произошло. Будто все это он сам и задумал: и появление бродяг, и избиение кикивардов. Потом отпустил бродяг. Посвященный в тайны Бытия, Земной тверди и Небесных сил мог позволять себе многое. Имел право и на такое...
  Разумеется, никто на его вопрос не ответил. То, о чем они думали, говорить, вслух не следовало. И никто не поднял взгляд на Серватория, никто не посмотрел ему в глаза. Знали, чем это может кончиться.
  - Значит, не задумались еще, - по-своему повернул Серваторий. - Жаль... Пора бы кое-кому из вас и подумать. Дел у нас скопилось немало. Мы пришли сюда по зову Мудрого и Всезнающего Мухугука. Он осенил молодого воина, по имени Максим, своими священными рогами и наделил его даром победителя. - Каждое слово Покоряющего взглядом, укладывалось в память слушающих, как Истина. - Трехрогий удостоил нас встречи с Максимом и дал нам понять... - Серваторий посмотрел на правый глаз полулысого деятеля Совбеза - глаз заплывал неприятной красно-синей опухолью. Остальные тоже посмотрели на профессионально подбитый глаз Прокотия... - Дал нам понять, что именно мы, должны привлечь молодого воина Максима в стан кикивардов и направить его дар против врагов Мухугука Трехрогого, Милостивого и Беспощадного, против наших врагов... - Познавший истину жрец мог покорять своих собеседников не только взглядом, но и силой слова, поэтому каждое слово было так весомо для всех, кто его слышал.
   Посвященный еще раз осмотрел свое воинство... Он знал, о чем сейчас думает каждый из них. Ему были хорошо известны характеры этих людей, их привычки. О мыслях же, не трудно было догадаться. А Мухугук, Всеслышащий и Всезнающий даже не глянул на них, он тоже знал, о чем думает каждый. От их примитивных мыслей Трехрогому было скучно.
  
   * * *
  - Отпустите меня, я желаю использовать гарантированное мне законом право на свободу выбора и остаться с кикивардами. Мы будем бороться за братство народов, светлое будущее для всех и всеобщий пацифизм... - Голос у Эмилия стал визгливым и противным. При этом он, то и дело, упирался и пытался вырваться из крепких рук гномов. И, вообще, вел себя агрессивно, даже лягался... - Я протестую против принуждения и требую, чтобы меня немедленно отпустили!
  - Перестань лягаться, ты же пацифист! - напомнил дракону Гарнет. - Пацифист не должен лягаться, потому что это применение силы.
  - Это не лягание, а физическое выражение активного протеста. Каждый пацифист имеет законное право на защиту личности... - огрызнулся дракон и опять попытался лягнуть, на этот раз Бригсена. Бригсен увернулся и сам лягнул Эмилия в бедро. - Откушу голову! - оскалил зубки дракон. - Ноги прочь от пацифизма! Убирайтесь с нашей дороги, апологеты насилия и принуждения! Свобода личности восторжествует! Мы уничтожим всех, кто выступает против пацифизма.
  - Во дает библиотека!.. - Бригсен крепко сжал руку дракона. - Сдвинулся... А говорят, надо читать побольше. Вообще!.. Ну... этот начитался досыта.
  - Хороший был дракон, спокойный, мирный, не кусался, - пожалел Эмилия Гарнет. - А сдвинулся в момент. Считается, что в шахте опасно. В библиотеке, оказывается, еще опасней. Начитаешься чего-то не того, и все, кранты тебе.
  - Это не от книг, - заступился за библиотеку Максим. - Жрец его сглазил, мозги набекрень сдвинул, вот он и заговаривается (гномы не знали о гипнозе и Максим не стал вдаваться в подробности).
  - Жрец?.. Чего это мы тогда?! - возмутился Бригсен подлым поступком жреца. - Я это... схожу, поговорю с ним, а?.. Моментом. Ну, чтобы эта падла хитрая, мозги нашему дракону на место положила. Как были.
  - Не получится. Жрец не сумеет сейчас это сделать, - сообщил Максим. - само должно пройти. - Максим опасался, что само оно пойти не может, но надеялся.
  - Медленно идем... - Гарнет оглянулся. - Как бы они за нами погоню не послали.
  - Непременно пошлют, - в этом Максим был уверен.
   - Так их всего семеро, - напомнил Бригсен. - И все уже схватили. Должны соображать, что можно, а чего нельзя. Конкретно. Так что не полезут. А полезут - встретим. Мало не покажется. В натуре. Каждый получит в лоб, - он погладил лезвие секиры...
   Максим тоже обернулся: прикинул, что прошли не больше двух километров. Из-за упрямого дракона, который то и дело начинал упираться, шли слишком медленно.
   - У жреца, где-то там, должен быть крупный отряд воинов, - напомнил он. - Такие Шишки, как этот Посвященный, с малыми отрядами не ходят. Он их сейчас вызвал, и за нами пошлет. Думаю, часа четыре у нас есть, но не больше.
   - Я протестую, - снова возник Эмилий. - Вы силой лишаете меня свободы. Я сообщу об этом Посвященному... - И еще что-то говорил. Это надоело, никто уже не слушал дракона, не обращал внимания на его нелепые жалобы и устрашающие угрозы.
   - Что делать будем? - спросил Гарнет.
   - Придется остановиться, - решил Максим - будем лечить Эмилия. Некогда нам ждать, пока само пройдет.
   - Такое лечится?
   - Не знаю, - признался Максим. - Но у нас выхода нет. Не бросать же его. Клин клином вышибают.
   Гномы, оказывается, такой поговорки не знали и этим хитрым приемом не пользовались. Пришлось объяснять:
   - Жрец Эмилия заговорил и взглядом заворожил, от этого у него мозги и сдвинулись. И появились всякие другие мысли, - попытался, как мог, растолковать Максим. - Надо дракона чем-то неожиданным ошарашить, чтобы забыл про все, что ему жрец напел. Тогда, может, мозги на место и станут.
   - А ты сумеешь?..
   - Не знаю... Есть одна идея, надо попробовать. Если не получиться, опять думать станем.
   - Если надо в чем помочь, ты скажи, поможем, - предложил Гарнет.
   - Ты это... Максим... - не промолчал и юниор. - На нас рассчитывай. Конкретно.
   О том, чтобы оставить Эмилия кикивардам, а самим уйти, гномы и не заикнулись. Если пропадать, так всем вместе.
   - Значит, решили, отпускайте его, - распорядился Максим.
   Гномы отпустили дракона, но остались рядом. Если нужно будет, успеют схватить и придержать.
   - Наконец до вас дошло, что задерживая меня, вы нарушаете свободу личности, - дракон гордо выпятил грудь, и хохолок его над правым ухом взвился на ветру, как флажок победителя. - Все вы преступники и подонки! Так я и сообщу Посвященному. Вы предстанете пред сиятельными рогами Мухугука, Мудрого и Беспощадного! А сейчас - прочь от меня, я презираю вас и считаю необходимым удалиться!
   - Подожди, Эмилий, буквально одну минуту, - попросил Максим.
   - Только одну минуту, - снизошел дракон. - Время пошло...
   - Бригсен, вернись на пару сотен метров, посмотри, не следует ли за нами кто-то из кикивардов. Если увидишь одного-двух, обезвредь. Если их будет много - быстро вернись.
   - Легко! - Бригсен повернулся и быстро удалился.
   - Гарнет, остаешься здесь.
   Гарнет кивком подтвердил, что понял: если надо будет, поможет.
   - Эмилий, их светлость герцог Ральф приказал нам срочно посетить эльфов. - Максим, в какой-то мере, надеялся, что дракон вспомнит о своих обязанностях. На придворного, даже если он библиотекарь, это должно подействовать. - Ты Уполномоченный Посол и должен вручить эльфам приказ их светлости.
   Ни имя герцога, ни напоминание о его приказе, на Эмилия никакого впечатления не произвели. Он стоял, каменным изваянием, и, кажется, ничего не соображал ждал, когда пройдет минута. Максиму ничего не оставалось, и он приступил к выполнению своей идеи: пустить в дело клин и вышибить им клин жреческого гипноза. Он шагнул вперед и старательно, с самыми добрыми намерениями, влепил Эмилию смачную, во всю широкую драконью морду, пощечину. Справа. Затем точно такую же - слева. Громкие, сочные шлепки прозвучали в тишине степи, как два выстрела. Затем отступил на пару шагов и стал ждать результата.
   Хорошо, что отошел. Идея не сработала... Точнее - сработала, но не так, как рассчитывал Максим. Вначале дракон оторопел, он просто не понял, что произошло. Его никогда не били. Даже в детстве. Постепенно до него дошло... Одно из самых миролюбивых существ в герцогстве, библиотекарь, цвет местной интеллигенции и потомственный пацифист, Заслуженный работник, взревел, как молодой кровожадный Тираннозавр рекс, который и создан только для того, чтобы убивать, оскалил зубы, которыми мог легко перекусить молодое деревце и бросился на Максима. Это было так неожиданно, и дракон действовал столь стремительно, что увернуться Максим не мог. Наверно все бы сейчас закончилось, и закончилось весьма печально, если бы не вмешался Гарнет, и не ловкость, с которой, поднаторевший в этом деле футболист, поставил профессиональную подножку, стремительно рванувшемуся к Максиму дракону.
  Эмилий грохнулся. Не упал, а именно грохнулся. В гневе своем, он и не сообразил, от чего так произошло. И мозги его на место не встали. Несколько секунд он приходил в себя, затем вскочил и снова бросился на Максима. Но теперь Максим был готов и продолжил выбивать клин жреца, прочно застрявший в мозгах дракона. Он встретил Эмилия ударом кулака в челюсть. Ударил как следует: вышибать так вышибать... От такого удара челюсть человека треснула бы, и не в одном месте. У дракона кости оказались помощней: раза в три толще и крепче. Поэтому обошлось. Эмилий отделался обычным нокаутом.
   - Неплохо ты его приложил, - оценил Гарнет.
   - Выхода другого не было. Лечение в полевых условиях. Возможно подействует?.. Но и ты хорош. У вас, в "Рудокопе", смотрю я, мастера по подножкам.
   - Осваиваем понемногу и это, - не смутился Гарнет. - В игре всякое бывает, сам понимаешь.
   - Понимаю. Если бы не ты, меня бы и лечить не пришлось.
   - Наш боевой пацифист так рванулся к тебе, что я едва успел, - признался Гарнет.
   - Главное - успел.
   - Как думаешь, получилось?
   Сейчас очнется и узнаем.
   Эмилий, отлежал своих десять секунд, положенных при нокауте, затем еще десяток... Жалобно простонал, очнулся и открыл глаза. Посмотрел на Максима, перевел взгляд на Гарнета, сел и с недоумением осмотрел раскинувшуюся до горизонта степь...
   - Это где мы находимся? - дракон осторожно потрогал лапкой челюсть. - Что это со мной произошло?
   "Не рычит, не бросается и не кусается, - с удовлетворением отметил Максим. - И задал разумный вопрос... Кажется, получилось. Теперь мы знаем, как в полевых условиях, лечат от гипноза. Надо будет рассказать какому-нибудь доктору".
   - Ты не разве не помнишь? - следовало окончательно убедиться, что лечение прошло успешно. - Шли по "Кривой тоске" и встретили кикивардов. Остановились поговорить...
   - Это помню... Я с их жрецом побеседовал... Очень умный кикивард... Сообщил ему о том, что мы здесь с самыми мирными целями... - дракон поднялся, отряхнулся.
   - А потом?
   - Потом?.. - Эмилий опять осмотрел степь, задержался взглядом на маячащей вдали фигуре Бригсена, глянул на Гарнета... Опять осторожно потрогал челюсть. - Потом - не помню, - признался он. - Отчего это у меня челюсть болит?..
  "Получилось, - окончательно убедился Максим. - Теперь все, отрываемся от кикивардов и - к эльфам".
   - Упал, ударился лицом, - объяснил Гарнет. - Разве ты и это не помнишь?
   - Не могу вспомнить, - дракон уныло покачал головой. - Такого со мной прежде не случалось. Вы ведь знаете, я никогда ничего не забываю. Попытаюсь восстановить. Значит так: я разговаривал с жрецом... Должен вам сообщить - весьма приятная личность, вызывает уважение и доверие. У него очень выразительные черные глаза. Мы обменялись мнениями по некоторым вопросам... - Эмилий задумался... - А потом... Потом... Что было дальше - не помню. Совершенно не помню... Потом оказался здесь. А как оказался?.. - Он опять дотронулся до челюсти и поморщился от боли... - Очень странно. Вы, конечно, можете не поверить, но полный провал в памяти. Г-м-м... Недавно, в одном из медицинских журналов, я прочел статью о склерозе. Симптомы те же. Кстати, великолепно помню эту статью, хотя читал ее дней десять тому назад. А то, что произошло сегодня - не помню. Склероз в моем возрасте?.. Быть такого не может.
   - Никакого склероза, - Максим дружески похлопал Эмилия по плечу. - Это твой уважаемый жрец с выразительными черными глазами, во время вашей доверительной беседы, сумел тебе мозги затуманить. Ты и отключился.
   - Жрец?.. Такой добродушный и внимательный... Затуманить мозги?.. Мы сразу нашли с ним общий язык... Не может быть!
   - Клянусь Святым Рудокопом - это жрец постарался. - Эмилий знал, что если гном берет в свидетели Святого Рудокопа, следует верить. - Мы с Бригсеном недалеко стояли, слышали, но не понимали, к чему идет. А когда поняли, поздно было. Ты уже начал обсуждать с ним пути познания мудрости Мухугука и заявил, что тебя осенила тень трехрогого...
   - Я?.. Пути познания мудрости Мухугука? - не поверил дракон.
   - Ты.
   - И про трехрогую тень?!
   - И про трехрогую тень, тоже ты. Не веришь, спроси у Максима, у Бригсена.
   Таким растерянным и грустным, ни Максим, ни Гарнет, никогда дракона не видели.
   - Натворил что-то нехорошее? - с опаской спросил тот.
   - Ничего не натворил, - успокоил его Максим. - Все кончилось нормально. Когда ты стал заговариваться, Гарнет и Бригсен подхватили тебя под ручки и увели.
   - И я послушно пошел?
   Максим и Гарнет переглянулись и оба заулыбались.
   - Я говорил вам что-то нехорошее, - понял Эмилий. - Вы уж простите. Поскольку я, очевидно, был не в состоянии размышлять, вполне мог наговорить.
  - Глупости говорил, - подтвердил Максим. - Но ты еще и лягался.
   - Я?..
   - Ты. Лягался как дикая лошадь.
   - Вот этого не может быть, - не поверил Эмилий. - Никогда! Я пацифист и силу, даже в таком, не свойственном мне состоянии, применить не мог.
   - Ты это Бригсену расскажи, - посоветовал Гарнет. - У него все бедро в синяках.
   - Это ужасно. Непременно извинюсь перед ним. А почему челюсть болит?
   - Когда чары жреца иссякли, ты потерял сознание, упал и ударился. Ушибся немного, ерунда скоро пройдет. - Максиму не хотелось говорить дракону, отчего у того болит челюсть. - Как чувствуешь себя?
   - Нормально я себя чувствую. А что мы здесь делаем?
   - Ничего не делаем. Просто остановились, ждали, пока ты очнешься. Сейчас надо бы поспешить к Ласковому Лесу. Но, боюсь, до того, как мы доберемся до эльфов, нас догонят кикиварды.
   - Зачем они нас догонять станут? - поинтересовался дракон. - Мы ведь мирно, по-доброму расстались.
   - Зачем?... Понравились вы кудлатому. Ты же слышал, Гарнета и Бригсена - в рабы, а тебя надсмотрщиком над рабами.
  - Г-р-р! Га-р-р! - возмущенно рыкнул дракон. Он даже слов подходящих не нашел, чтобы выразить свой гнев.
  - Вот тебе и "Га-р-р!". Жрец тебе для этой должности уже и мозги вправил. Меня, видно, тоже хотел осенить Трехрогим и пристроить тренером по самообороне без оружия. Но, ничего у него не получилось. А он мужик властолюбивый. К такому не привык. Вот и хочет нас отловить, вправить мозги и к делу приставить.
  - Такого тренера заполучить, это он, конечно, расстарается, - оценил положение Гарнет. - А ты умеешь. Силен. Футбол - это, конечно, здорово, но мог бы и нас по обороне ногами поучить...
   Мог, да не мог, - не стал объясняться Максим. - Давайте так: все подробности потом. А сейчас, скажи Эмилий, как отсюда, проще и быстрей, можно пройти к эльфам?
  - Проще и быстрей... - Эмилий еще раз внимательно осмотрел степь, глянул на солнце. - По этой дороге и идти. Она как раз и тянется на север, к Ласковому лесу. Думаю, часа через четыре можем быть там.
  - Догонят, - сказал Гарнет. - У кикивардов ноги длинные, и бегают они быстро.
  - Пожалуй, догонят, - согласился Максим.
  - Но они ведь не знают, что мы идем к эльфам, - сказал Эмилий и испуганно замолчал... Глаза у него стали большими и круглыми, а хохолок над ухом поник: - Я ляпнул, да? Но я же совершенно не сознавал...
  - Ничего ты не ляпнул и, вообще, ничего лишнего не сказал, - успокоил дракона Максим. - Не знает жрец, что мы идем к эльфам. Любопытствовал, конечно, но я его заверил, что мы сейчас направляемся в Большие Жужжалы, а потом двинемся к Рыжим Лудикам.
  - Значит туда он и пошлет своих легионеров, чтобы нас перехватить, - решил Гарнет... - А мы - к эльфам.
  - Непременно, - согласился Максим. - Но к Ласковому лесу тоже пошлет.
  - Не поверил тебе?
  - Он никому не верит. Пошлет погоню и к Ласковому лесу, и к Жужжалам, и к Лудикам. Эмилий, а если нам уйти с этой дороги, обойти Ласковый лес и явиться к эльфам с востока?
  - С востока?.. - Эмилий задумался, очевидно, стал что-то вспоминать, прикидывать... - Не получится, - наконец решил он. - Видите ли, к эльфам просто так пройти невозможно. Они не любят общаться с посторонними и не желают, чтобы кто-то к ним мог приходить, без приглашения. Поэтому они окружили Ласковый лес различными препятствиями. Капканы, самострелы, ловчие ямы... Много всякого разного. Даже заяц не проскочит. И оставили только одну дорогу, которую тщательно контролируют. Всех нежелательных поворачивают. Нет, попасть в Ласковый лес, минуя южную дорогу, совершенно невозможно.
  - Ясно... - протянул Максим. - К эльфам нам сегодня не попасть... Что делать будем? Давайте решать. Долго думать нам некогда.
  Гарнет долго и не думал:
  - Надо рвануть к кобольдам? Они далеко, кикиварды о них и не подумают. А нам все равно с кого начать.
  - Эмилий?
  - Можно уйти отсюда подальше, чтобы ни к Ласковому лесу, ни к Жужжалам... На восток, - предложил Эмилий. - Туда кикиварды наверняка не пойдут. Отсидимся там до утра, в какой-нибудь балке, а там видно будет. Думаю, кикиварды не станут нас долго искать. Они пришли в герцогство большим отрядом, да во главе с жрецом, который Посвящен, значит у них здесь какие-то важные дела, поважней чем заполучить тренера и трех рабов. А, возможно, и срочные. И уделять слишком много времени нашему отряду они не могут... Подождут немного у Ласкового леса и уйдут.
  - А если к кобольдам? - спросил Максим.
  - Можно и к кобольдам. Но это связано с значительным неудобством... - по недоуменным взглядам Максима и Гарнета, Эмилий понял, что следует объяснить, какие неудобства их ожидают... - От кобольдов, нам прямая дорога к Разрушенной башне. Если сейчас пойти к ним, то потом надо будет возвращаться сюда, к эльфам, а отсюда, снова, мимо кобольдов, к башне. Нерационально все это выглядит... Очень много времени потеряем.
  - Как? - повернулся Максим к Гарнету.
  - Пожалуй, разумней будет отсидеться.
   - И я так думаю. Значит, решили, - подвел итог Максим. - Гарнет, зови Бригсена, и отрываемся.
  Бригсен вернулся, доложил, что на горизонте чисто, кикивардов нет, никто за отрядом не следит... Гарнет рассказал ему, что решили идти на восток, и укрыться где-нибудь в овраге, или в лесу.
  - Для начала - пробежимся, - предложил Максим. - Нам сейчас, главное, оторваться подальше от кикивардов. Потом сможем и не торопиться. Возражения имеются?
  Возражений не имелось.
  - Все! Рвем когти!
  - Какая прелесть! - восхитился библиотекарь. - "Рвем когти!" - с удовольствием повторил он. - Жаль, что такое прелестное выражение не слышит моя мамочка, композитор. Ярко и образно. Коротко, сочно и все предельно понятно. Это ведь означает: "Нам немедленно надо убегать, и бежать следует очень быстро, чтобы нас не могли догнать". Так ведь?
  - Так, - подтвердил Максим. - Чтобы не могли догнать.
  - Потрясающе! А всего два слова. В образности языка, ваш мир сумел рвануть когти, и продвинулся гораздо дальше нашего... Придет время, надо будет засесть за словарь новых слов. Он просто необходим нашим народам.
  - Не унывай, в вашем мире еще все впереди. Все к вам еще придет. А задерживаться нам сейчас нельзя, - напомнил Максим. - Делаем ноги!
   Он взмахнул рукой, призывая следовать за собой, и побежал легко, неторопливо, как бегали они в колледже, на военной подготовке, марш-броски. Эмилий послушно последовал за ним. Тяжеловатый, на первый взгляд, дракон, бежал без напряжения. Как и многие драконы-вегетарианцы, он был активным членом добровольного общества "Толстым быть я не могу и худею на бегу!", и каждое утро пробегал трусцой не менее пяти километров. Замыкали отряд, плечом к плечу, гномы. Эти тоже бежали привычно, футболисты на тренировках бегали и побольше, чем борющиеся с излишним весом драконы.
  - Вот... Еще и "Делаем ноги!" - снова завелся библиотекарь после первых двухсот метров. - Зачем ждать, когда придет время? И когда оно еще придет?! Максим, вернемся из этого похода, давай засядем с тобой в библиотеке и создадим "Словарь идиоматических и фразеологических выражений". С твоими потрясными знаниями современного языка и моим опытом работы над книгами, мы это сварганим за какой-нибудь месяц. Ну, пусть не словарь, а небольшой словарик. Несколько сот синонимов, омонимов, антонимов, пословиц, поговорок и крылатых выражений... Представляешь, как мы обогатим язык населения, как нам будут благодарны?! А потом можно будет сесть за серьезный словарь.
  - Вернемся - посоображаем... А сейчас помолчим... Дыши носом, - посоветовал Максим. И подумал: - Если Эмилий не забудет этот свой план, и придется им засесть за словарик, надо будет очень осторожно отнестись к обогащению языка местного населения.
  
   * * *
  - Прокотий! - окликнул понурого совбезовца Серваторий.
  - Слушаю тебя, Посвященный! - полулысый вскочил, поклонился жрецу, утверждая этим, что готов выполнить любой приказ.
  - Ты опытный воин и умелый следопыт... - не был Прокотий ни воином, ни следопытом. Допрашивать он умел, и гордился этим, умело разнюхивал ересь и измену, и многих сослуживцев в этом деле превосходил. Тем и был ценен Совбезу. Но воинская доблесть среди его достоинств не числилась, и Серваторий прекрасно это знал. - Поэтому тебе самое важное поручение. Ты последуешь за Максимом и его спутниками. Дракон станет упрямиться, это не позволит им двигаться быстро, так что ты их скоро догонишь. И незаметно следуй за ними. Если тебя обнаружат, постарайся убить гномов. Остальных не трогай: Максима нам нужен живым, а дракон безвреден, но пригодится.
  "Хочет от меня избавиться, - сообразил Прокотий. В Совбезе дураков не держат. - Не трогать Максима?! А кто этому разбойнику и еретику прикажет, чтобы он меня не тронул?! Шаррам! И эти все сидят, с постными рожами, будто они мне завидуют. Они же, все при Серватории кормятся, все свои, один я чужой. Избавятся от меня, а потом смогут рассказывать все, что захотят... Нет уж, ни Максим, ни гномы меня не увидят. Не смогу я их догнать... А хитрый Серваторий пусть удавится... Машшаррам!"
  - Так неишвешно какой дофофой они пофли, - попытался он отказаться от неприятного поручения.
  - О-о-о... Без зубов ты половину слов не можешь выговорить, - посочувствовал жрец. - Как ты наших заклятых врагов, которые не верят в могущество Трехрогого, Мудрого и Сурового, допрашивать станешь?
  - А уф постлалусь, маффаллм! - Прокотий блеснул глазами так зловеще, и так хищно оскалился, что все поняли: даже если вовсе без зубов останется, еретики у него будут признаваться и каяться.
  - От тебя, Прокотий, я другого ответа и не ожидал услышать, - похвалил жрец. - Совбез - великая сила. Его могущество - наша опора и наша слава. Вот как надо к своему делу относиться, - повел он пронзительными черными глазами по остальным и те опять склонили головы... - Максим с сопровождающими его путниками, вероятней всего, направились к эльфам, - в Ласковый лес.
  "Ага, вот я и пойду в другую сторону, - прикинул Прокотий. -Шаррам!"
   - Твоя задача - двигаться быстро, стремительно... Если они идут к Ласковому лесу, ты их догонишь через пару часов.
  - А ефли не дхоним? - осмелился перебить жреца Прокотий.
  - Догонишь. Дракон идти не желает, а они его не бросят. Так что идут медленно. Надо догнать. И далее, скрытно сопровождать. Финрот...
  Жрец поднялся, приложил руку к сердцу и склонил голову.
  - Слушаю тебя, Посвященный.
  - Будешь сопровождать Прокотия, выполнять его указания и оказывать всяческую помощь...
  "Своего пса посылает приглядывать за мной. Или, чтобы по-тихому пристукнул, машшаррам! - Прокотий в этих "сопровождениях" разбирался, сам не раз "сопровождал". - Это мы еще посмотрим, кто кого пристукнет..."
  - К вам на помощь отправятся два десятка воинов... Как только они подойдут, не медля нападайте на отряд Максима. Я уже говорил: гномов можете убить. Максима взять живьем и доставить в наш лагерь. Буду ждать вас там. Должны вернуться не позже, чем завтра на рассвете. Все. Отправляйтесь.
  - Слуфаюс, Поффяшенный: пфосфедить за бфодягхами, доштатьса воиноф и фсять Махшима. Вернуся на расфете, - отрапортовал Прокотий и сумел, при этом, не глянуть в бездонные глаза Серватория.
  - Слушаю, Посвященный, - повторил Финрот. Он посмотрел на Серватория, взгляды их встретились.
  Вполне возможно, что за несколько секунд жрец получил еще какие-то указание. Не исключено, что эти указания касались Прокотия. Опытный совбезовец был в этом уверен. Он теперь знал, что станет делать...
  Прокотий и Финрот подобрали свои ножи, затянули пояса и отправились догонять "еретиков".
  - Да исполниться воля покровителя нашего, Мудрого и Беспощадного Мухугука! - Серваторий проводил Прокотия и Финрота взглядом, пока они не скрылись за поворотом оврага. Неплохо изучивший характер своего шефа, Хронирос, решил, что о судьбе опасного совбезовца, Посвященный сумел договориться с самим Трехрогим.
  А Серваторий ненадолго задумался, затем поднял второго жреца.
  - Алкан, отправляешься в лагерь, где расположился легион. Передашь приказ Пентору Гарпогарию. Запомни: "На данной территории находится небольшая группа преступников, возглавляемая опасным еретиком, по кличке Максим. Группа эта направляется в один из нижеперечисленных населенных пунктов: "Ласковый лес", "Рыжие Лудики", "Большие Жужжалы", "Синий Туман", "Скачищи"... Пентору Гарпогорию выделить пять отрядов воинов, по два десятка в каждом, поставить во главе отрядов опытных командиров. Цель каждого отряда - одно из вышеназванных поселений. Задача - обнаружить опасного еретика Максима и, не причинная ему особого вреда, доставить в распоряжение Посвященного в тайны трех стихий, жреца Серватории. Во имя Трехрогого Мухугука, Сурового и Беспощадного, исполнить приказ немедленно". Запомнил?
  - Запомнил, Посвященный, - Алкан поклонился Серватории. - Ч могу идти?
  - Иди, - разрешил Серваторий. - И еще, пусть Гарпогарий пришлет два десятка воинов сюда. Для моего сопровождения. Я возвращаюсь в лагерь.
   Жрец покинули овраг.
  Теперь их осталось всего трое, не считая повара, который, не желая беспокоить Посвященного, отполз подальше и там тихо постанывал.
  - Нам следует захватить Максима, - сообщил своим ближайшим подчиненным Серваторий. - Он силен, находчив, и почти непобедим. Почти... - Покоряющий взглядом, дал понять, что лично он, знает, как победить пришлого воина. - Мудрый и Беспощадный Мухугук, поможет сделать из него бойца, послушного заветам Трехрогого. Максим обучит наших воинов своему искусству боя. Сила наших воинов возрастет многократно.
  - Насколько я знаю нашего лучшего друга Прокотия, он вряд ли станет нам помогать в задержании Максима... - Хронирос поднялся, подобрал свои ножи. - И придумает для своего оправдания что-нибудь правдоподобное. А что он потом напоет о нас в своем Совбезе, об этом даже думать не хочется. И они ему поверят. В Совбезе верят только своим.
  - Что он может там рассказать?.. - Серваторий добродушно улыбнулся. - Пришел парень в сопровождении дракона-пацифиста и двух гномов, избил начальник охраны и совбезовца, надавал тумаков, еще троим, забрал десяток шашлыков, вместе с шампурами и ушел... Все это не стоит серьезного внимания. - Посвященный дотронулся правой рукой до портрета Трехрогого, прижал его к груди. - Прокотию не дано знать, что Мудрейший и Всезнающий Мухугук предупредил меня и просил не противодействовать Максиму... У Трехрогого, на этого молодого воина, свои планы. А кто возьмет на себя смелость возразить Доброму и Беспощадному?
  Бруздил облегченно вздохнул, и Хронирос почувствовал себя уверенней. Если появление Максима, с гномами и драконом, произошло по воле Всезнающего и Мудрейшего, значит, так оно и должно быть. Значит, их вины в том, что произошло, нет.
  - Напрасно ты, Хронирос, проспорил Прокотию сто пятьдесят монет, - поддел хозяйственника Бруздил. - Вернемся, домой, придется отдать.
  - Придется, - с сожалением признал завхоз. Он посмотрел на Посвященного, пытался понять, что думает тот. А Серваторий был настроен благодушно. И если сердился на Хронироса и Бруздила, то только чуть-чуть.
  - С другой стороны... - Бруздил тоже осторожно посмотрел на жреца. - Места здесь опасные. А нашему другу Прокотию не везет. Несчастье за несчастьем. Сначала два зуба выбили, потом правый глаз покалечили, сейчас пошел следить за Максимом... Тоже может что-нибудь случиться... Если так пойдет, может домой и не вернуться. Совбезовец, конечно, не хаврюга, какой-нибудь, но все равно жалко, - и отвернулся, скрывая улыбку.
  - Вполне возможно... может не вернуться, - посочувствовал Прокотию и Серваторий. - Это будет для нас большой и невосполнимой потерей. И думаю я, если с совбезовцем что-то случится, этим звонким монетам следовало бы перейти ко мне, чтобы я мог заказать большую молитву в знак памяти о безвременно погибшим, отважном и бескорыстном Прокотии, гордости нашего славного Совбеза.
   Хронирос понял, что никакое наказание ни ему, ни Бруздилу не грозит, Посвященный прикроет.
  - Да, да, память Прокотия для нас священна, - опытный в подобных делах Хронирос с удовольствием похоронил нахального и зловредного совбезовца. - Не сто пятьдесят, а двести монет, я передам (и откупаться Хронирос умел достойно) на это благое дело.
  Серваторий благосклонно кивнул, он ожидал чего-то подобного.
  - С меня, если мне позволено будет выразить свое прискорбие, тоже две сотни монет, для утверждения памяти отважного совбезовца Прокотия, - сообщил Бруздил. - А куда ему было деваться? Хронирос выложил две сотни, значит, ему меньше отстегивать нельзя.
  
   * * *
  Дорога раздваивалась. Правая, пошире, и более торная, стелилась к небольшой роще и скрывалась в ней. Левая уходила, полупетлей, за невысокий холм, вдалеке снова появлялась, и опять пряталась в холмах...
  - Если держаться левой дороги, мы к Корявому Дубу выйдем, - Эмилий основательно устал, тяжелый выдался для него день, но не отставал. Возможно, потому, что ноги у него были гораздо длинней, чем у гномов. А Максим, по-прежнему, шел быстро, легко. - Это будет в другую сторону и от Ласкового леса, и от Больших Жужжал. Кикивардам в те края идти незачем. А, места там хорошие, отдохнем, и решим, куда дальше двигаться. Между прочим, должен вам напомнить, что невдалеке от Дуба находится и Заветный Пень.
  - Там?.. - удивился Гарнет. - Забодай меня крот! А я думал, что это треп. Так Пень и вправду существует? И все такое, что о нем говорят?
  - Существует! - Эмилию нравилось быть в центре внимания, даже небольшой группы. - И все такое, что о нем говорят, тоже происходит. И соответствует официальным сведениям.
  - Конкретно... - обрадовался Бригсен. - Прямо там, у Дуба? Так это же - вообще!
  - В позапрошлом году я посетил Корявый Дуб и Заветный Пень, в обществе их светлости герцога Ральфа, - глазки у Эмиля блестели, крупные губы растянулись и напоминали улыбку. Дракон был очень доволен, что сумел удивить "непробиваемых" гномов. - Лично лицезрел. И был свидетелем, с каким почтением лицезрели эти достопримечательные места их светлость герцог Ральф и сопровождавшая его Малая Свита. Заверяю тебя, юноша - конкретно и реально!
  - Что за пень? - спросил Максим.
  - Одно из тех самых достопримечательных мест, которые нам советовал посетить их светлость, герцог Ральф.
  - Угу, - Гарнет кивком подтвердил, что речь идет о весьма достопримечательном Пне.
  - Не буду сейчас вдаваться в подробности, - Эмилий решил представить Максиму Заветный Пень в полной красе, и в действии. - У нас все впереди. Так что, идем? Возражений нет?
   - Какие могут быть возражения. Я, может, с детства мечтал побывать у Заветного Пня... А тут такая возможность... Там и отдохнем на травке, - Гарнет вспомнил про шашлыки, что лежали в "сидоре" у Бригсена. - И кикивардские шашлыки надо проверить: может жрец обманывал, и они не такие уж вкусные.
  - Пахнут... - подсказал Бригсен и потянул носом. Он и через материал "сидора" чувствовал запах шашлыка. - Клево.
   - Тем более. Говорят - кикиварды мастера. Гномы тоже мастера. Попробуем, поймем, у кого шашлык лучше.
  - Главное - Заветный Пень... - шашлыки убежденного вегетарианца совершенно не интересовали. - Заветный Пень - это, видите ли, как раз то, что нам сейчас, нам и нужно. А кикиварды пусть нас у Ласкового леса ждут.
  - Или к Большим Жужжалам, - Максим вспомнил, что заверил жреца, будто его отряд поспешит именно туда.
  - И пусть они в Жужжалах начнут свои порядки устанавливать. Там их ткачи встретят, - не без злорадства, пожелал кикивардам пацифист. А поселение "Синий туман" они будут искать долго-долго и, боюсь, что вовсе не найдет... Мы, тем временем - к Заветному Пню.
   Максима не интересовали Пни, даже Заветные, даже такие, о которых в детстве мечтал Гарнет.
  - Есть здесь поблизости поселения? - спросил он.
  - Есть, и как раз недалеко, - дракон знал эти места неплохо. - От Корявого Дуба имеется наезженная дорога к Погребкам. Идти не более часа. В Погребках гостей принимают хорошо, там и переночевать можно.
  - Погребки... Погребки... - попытался вспомнить Гарнет, - там, кажется, низушки живут... Так что ли?
  - Они самые, - подтвердил Эмилий.
  - Любят гонять на таратайках, а ноги у них волосатые, - продолжал вспоминать гном. - И это... Кольями они дерутся. Так?
  - Все так, - подтвердил дракон.
  - Хорошие мастера! - Хвалил Гарнет редко и скупо, такой уж был у этого серьезного гнома характер. Сказал доброе слово про низушков, и тут же притормозил: - Правда, по железу не работают, (работу по железу, как и работу в шахте, гном считал самой сложной и самой важной), характер у них слишком легкий, чтобы по железу работать... М-да, - он поразмыслил недолго и решил все-таки, что низушки достойны добавочной похвалы... - Но по дереву, да. По дереву, в герцогстве, других таких мастеров, как они, пожалуй, не найдешь. И пиво они варят неплохое... - и опять притормозил: - Конечно, не такое хорошее, как у гномов, но неплохое, пить можно.
   - Ни разу не слышал про низушков, - заинтересовался Максим.
  - При дворе их представителей не бывает. Они, вроде, сами по себе, но тоже поданные их светлости Гезерского герцога, и далеко не последние.
  - Как они в смысле повоевать?
  - Не то, чтобы они любят, это дело, но при необходимости, действуют очень активно, я бы, даже, сказал - увлеченно, - с явным сожалением, что низушки далеки от пацифизма, сообщил Эмилий. - Сводный отряд низушков весьма результативно действовал в той самой легендарной битве, в Диких землях, о которой детям рассказывают.
  - Это, когда король Роминдес Первый с нечистью схватился? - Максим уже знал кое-что из важнейших событий, в истории Гезерского герцогства.
  - Разумеется! За героизм и отвагу, проявленные в этой битве, низушки были удостоены личной благодарности Его Величества Роминдеса Первого. Кроме того, низушкам, и их потомкам, было даровано право возвещать, друзьям и врагам, о своем вступлении в сражение, троекратным криком Боевого Петуха. Это единственный случай в истории нашей страны. Ни одному другому народу, ни одному военному отряду, никогда не было даровано такого исключительного права. Только низушкам.
  Право это показалось Максиму, несколько, странным. Но, говорить такое он, разумеется, не стал.
  - Почему? - спросил Максим. - Почему именно низушкам было даровано такое исключительное право, сообщать о своем вступлении в сражение кукареканьем?
  - Не просто кукареканьем, а троекратным криком Боевого Петуха, - поправил его библиотекарь.
  - Слышал об этом, но и я, толком, не знаю, почему? - заинтересовался и Гарнет.
  Эмилий с удовольствием стал рассказывать. Как и все библиотекари, он любил рассказывать.
  - Видите ли, на третий день сражения, когда войско короля Роминдеса Первого изнемогало под натиском бесчисленных полчищ нечисти, и победа клонилась то в одну сторону, то в другую, неожиданно для всех, раздался громкий крик петуха. Это прибыли низушки. Они вообще-то опоздали к началу сражения. Картами они не пользуются, а на Диких землях заблудиться нетрудно. И вот, низушки, наконец, добрались до самого поля, на котором происходила битва. А кто-то из них захватил эту горластую птицу с собой, сами понимаете, в качестве продовольственного запаса. Но не успел приготовить. А петух оказался очень впечатлительным. Некоторые хронисты считают, что он был не просто впечатлительным, а весьма патриотически настроенным петухом. И именно высокий патриотизм призвал его подать сигнал, когда он увидел, что творится на бранном поле, где войско короля Роминдеса Первого сражалось с бесчисленными полчищами нечисти. Там их собралось невообразимое количество, вся нечисть, из ближних и дальних стран: и Гоблины и Брауни, и Вигты, и Томтра, и Хайнцели, и Трасго и многие другие. Причем закричал наш петух очень громко, как кричат самые активные петухи, провозглашая наступления рассвета, а вместе с ним и трудового дня. Его троекратное кукареканье перекрыло шум битвы и прозвучало как призыв к атаке на врага. Это произошло так неожиданно, что сражение на мгновение приостановилось: все были в недоумении, до тех пор, никогда, ни в одном сражении, петухи не кричали и, тем более, не призывали к атаке. Но сразу же, как отклик на этот призывной петушиный крик, в центр сражения ворвались таратайки, запряженные тройками, и с них посыпались низушки. Они расхватали колья и с криками: "Нечисть - по кочкам! По кочкам!" стали крушить врагов короля Роминдеса Первого.
  - Они что, сражаются кольями? - удивился Максим. - Есть ведь мечи, алебарды, пики... Это оружие более подходит для сражений.
  - Совершенно верно, - согласился Эмилий, - но если я не ошибаюсь, у стен замка барона Брамина-Стародубского кое-кто сражался обыкновенной оглоблей, и получалось у него неплохо.
  Максим рассмеялся. Тогда, в битве с кикивардами, он действительно воспользовался оглоблей.
  - Понятно... Если у них получается кольями, почему не пользоваться этим оружием, - согласился он.
  - У них получается, - заверил Гарнет. - Не так, конечно, как у гномов: если идет скирд, то он сметает все на своем пути. Правда, у нас, все-таки боевые секиры. Но, говорят, что перед атакой низушков, вооруженных кольями, тоже редко кто может устоять. А когда женщины, пощекочи им пятки веселый крот, берутся за посуду - тут, наверно, даже боевой скирд увянет.
  - За какую посуду берутся женщины? - не понял Максим. Он все-таки был из другого мира и многих особенности здешней жизни не знал.
  - Г-а-а! Так ты же не знаешь, - обрадовался гном. - У низушков и женщины воют. Такие, вот, дела. Не кольями, конечно, а глиняной посудой. Тарелками, мисками, кувшинами. Тоже неплохо получается. У низушков, любая девица, может, метров за двадцать, влепить противнику глиняную тарелку в самую середину лба. А как они швыряют пивные кружки! - восхитился Гарнет. - Влепит мечнику в нос, ему больше ничего и не хочется.
  - Шутишь?.. - теперь Максим понял, но не поверил. Это походило на анекдот, причем, совершенно не смешной.
  - От таких шуток даже краснохвостый скрейг на ногах не устоит. А уж кто на двух ногах, тот сразу долой с копыт. Ты что, не веришь? Пусть Эмилий скажет. Он библиотекарь, может все в подробности изложить.
  - Конкретная истина, - стал излагать Эмилий. - Видишь ли, у низушков все девицы, с раннего детства, обучаются метать глиняную посуду и достигают, в этом виде боевого искусства, высокого мастерства.
  - Девицы, глиняными тарелками, пивными кружками... И это у вас называется боевое искусство?
  - Естественно, - подтвердил Эмилий. - Поскольку, при помощи посуды, они наносят значительный ущерб врагу, специалисты считают это одним из видов боевых искусств. Есть даже несколько серьезных исследований на данную тему. Я как-то полистал книгу известного стратега Затихруда Трикондода "Пивная кружка, как действенное оружие обороны и нападения, в условия ближнего боя". Довольно интересное, я бы сказал, сочинение. И это, как раз, анализ двух сражений, в которых приняли участие низушки.
   Максим вспомнил, что древние греки писали об амазонках. Те тоже воевали и, как пишут древние авторы, неплохо. У амазонок были луки, копья, мечи...
  - Но это же посуда!.. Ты шутишь?
  - Совершенно верно, посуда, - подтвердил Эмилий. - Но никаких шуток, - дракон вообще редко шутил, а сейчас был совершенно серьезен. - Тарелки очень опасное метательное оружие. В умелых руках, конечно. А в ближнем бою женщины используют различные кувшины, вазы... Глиняных дел мастера, здесь, производят изделия добротные и крепкие. Их заранее готовят для двойного действия. Вазы, к примеру, для украшения и физического воздействия на врагов во время ближнего боя. Если такой вазой шандарахнуть по башке (образные и великолепно звучащие слова "шандарахнуть" и "башка", Эмилий позаимствовал у Максима), мало не покажется.
  - М-да, вазой - мало не покажется, - вынужден был согласиться Максим. - "Почему бы и не вазой? - подумал он. - Спецназовцев и всяких, там, диверсантов, рассказывают, учат драться разными мирными предметами: вилками, табуретками, вешалками и зубочистками... Тарелки и вазы, пожалуй, будут повнушительней. Почему бы и не ими? Особенно, если за это берутся женщины. Они, вообще, специализируются по битью посуды. - У Максима с детства сохранилось воспоминание о том, как мать, однажды, рассердилась на отца и вдребезги разбанзала красивый немецкий чайный сервиз - предмет зависти подруг. - Почему бы местным амазонкам не сражаться посудой?..
  - Низушки, конечно, не могут похвастаться ни ростом, ни большой физической силой, но они очень выносливы и очень настойчивы, - продолжал рассказывать Эмилий. - "Настырны", как ты, Максим, иногда выражаешься. Кроме того, низушки славятся своей ловкостью и, главное - азартом. Они, конечно, существа глубоко мирные, занимаются, в основном, земледелием, сады у них знаменитые, фрукты выращивают изумительные! - Дракон непроизвольно облизнулся. - Ремесленники среди них тоже хорошие, по дереву работают. Из глины создают очень красивые, я бы сказал, художественные изделия, которые пользуются большим спросом и за рубежами нашего герцогства. Естественно, занимаются торговлей. Женщины вышивают, ковры ткут...
  - Варят неплохое пиво, - подсказал Гарнет.
  - Да, и пиво неплохое варят, - подтвердил дракон. - Как говориться, трудовой народ. Война, это не их профиль. С другой стороны, очень они, как бы это выразиться?.. Заводные. И если встречаются с врагами, то немедленно атакуют и несут противника по кочкам...
  - Как это - по кочкам? - спросил Максим.
  - Видишь ли, не следует понимать "кочки" в буквальном смысле, - Эмилий улыбнулся. - Это у них что-то вроде лозунга, боевой клич, фирменный девиз. Призыв гнать врага вплоть до неровной местности, бездорожья... Чтобы врагу было плохо... Когда заведутся, то с этим кличем атакуют. И, действительно, гонят. Тогда ведь, с битвой на Диких землях, как получилось... Отряд серых гоблинов, от основных войск нечисти отбился, и пошел по округе, грабить мирных жителей. А там, неподалеку, находилось поселение низушков. Серые гоблины, по всем известной тупости своей, ворвались в это поселение и стали шарить по домам, мародерствовать. Низушки, конечно, удивились, посчитали это недоразумением и вежливо попросили гоблинов прекратить. А серые гоблины... Они же плохо соображают, их, поэтому, серыми и называют. И, вообще, они натуральные мародеры, по самой своей сущности. Вежливость понимают, как слабость... Так они, мало того, что не прекратили... Они стали сдирать с низушков хорошие камзольчики, отбирать разные предметы и приставать к несовершеннолетним девицам. Тут низушки и завелись. Мужчины разобрали заборы на колья, женщины запаслись посудой, и все вместе, дружно, врезали серым гоблинам. Те бежать. А куда бежать? К своим, в Дикие земли. Только и низушки уже разошлись, родных и близких кликнули... Знаете, сколько у них родственников? Лошадок в таратайки запрягли и погнали серых. Так и гнали до Диких земель. А там король Роминдес Первый, в решающей битве с нечистью, изнемогает. Низушки, надо сказать, к королевской власти всегда с большим уважением относились, они, в свое время, когда Роминдес еще только пробивался в короли, одними из первых его поддержали... Значит, явились они, огляделись, и сразу сообразили, кто здесь с кем воюет. А тут петух заголосил, да так неожиданно и громко, что вся битва остановилась. Интересно всем стало, откуда здесь взялся петух, и почему он разорался, чуть ли не в полдень? А горластый петух прокричал три раза и замолк, то есть символически предсказал наступление рассвета и смотрит, ждет, что дальше будет. А что дальше?.. Дальше - низушки заорали свое знаменитое: "По кочкам! По кочкам!" и понеслось. Всей толпой навалились они на нечисть: мужчины - кольями, дамы - тарелками и пивными кружками... Они для боя специальную посуду изготавливают, из огнеупорной глины с вкраплением гранитного гравия. Двух видов: ударного действия и осколочного... Такого стремительного и неожиданного натиска, нечисть не выдержала. Это и назвали потом решающим ударом Засадного полка.
  - Молодцы ребята! - оценил Максим вклад низушков в победу короля Роминдеса Первого. - Петухов они и сейчас держат?
  - Как же, - подтвердил Эмилий. - Славная традиция. И куда им деваться, раз такое высокое и исключительное право только им и даровано. Надо пользоваться. Каждый год проводят конкурс на самого крутого и горластого. У них такие красивые и отчаянные петухи... Как это у вас говориться - "Заворочаешься!"
   - "Закачаешься" - поправил Максим. - Раз петухи у низушков есть, значит и воинская доблесть при них. - Неплохо бы послать отряд низушков на помощь герцогу Ральфу. Пусть поддержат традиции славных предков.
  - Традиции славных предков... - Эмилий одобрительно кивнул, - хорошо сказано, надо будет записать... А что касается поселений низушков, они недалеко. Где-то через полчасика, дорога, по которой мы сейчас двигаемся, подойдет к Корявому Дубу. Там как раз и развилка. Если рано утром выйти и по правой, то до кобольдов доберемся, примерно, завтра, к обеду. Правда, дорога как раз через поселение Мостовых троллей идет... У них, вероятней всего, придется задержаться. Мостовые тролли гостям рады и так, сразу, не отпустят. Непременно угощать станут, как следует, не скупясь... Они, понимаешь ли, сами поесть горазды, и гостей стараются накормить. Не все это выдерживают. А Мостовым обидно, если от их угощения отказываются... И, конечно, без шуточек не обходится. А шуточки у них... М-м-м... (Эмилий старательно обходился без м-м-м... без грубых слов даже там, где эти слова были необходимы) не все их шуточки, дракон или, скажем, непривычный человек примет. Но это я уклонился от главного. Если по левой дороге, то там два поселения низушков. Погребки. Южные Погребки и Северные Погребки.
  - Они далеко друг от друга, эти Погребки? - судя по характеристикам, которые выдали Гарнет и Эмилий, Максим решил, что заглянуть к низушкам следует непременно.
  - Через дорогу.
  - Если через дорогу, это одно поселение получается.
  - Ничего не одно! Два совершенно отдельных поселения. По одну сторону дороги Северные Погребки, а по другую, Южные.
  - Давно бы объединились!
  - Наверно из Канцелярии герцогства не разрешают? - подсказал Гарнет. - Там такие сидят... Без подношения ничего не сделают. А низушки, они такие... Не подносят.
  - Тоже скажешь: "Не разрешают..." - Эмилий скорчил гримаску. - Наоборот, столоначальники из Департамента поселений, так нажимали на низушков, так требовали, чтобы те объединились... При канцелярии даже создали "Экстренный отдел по объединению Погребков". Не знаю, сколько там чиновников кормилось, но три комнаты и везде папки, что от бумаг распухли. Составили реляцию, так в ней что-то, больше ста пятидесяти пунктов было, и в каждом обстоятельное обоснование, почему низушки должны непременно объединить два Погребка в один Погребок. Даже название для нового поселения придумали. С точки зрения языковых стандартов, весьма глупое название, не выдерживающее никакой критики. "Севрюжные объединенные Погребки"... - Эмилий возмущенно пожал плечиками... - Представляете: Северные и Южные - переименовать в "Севрюжные!" Это надо же! Но низушки ни в какую. Канцеляристы понесли специальную докладную петицию к их светлости, герцогу Джуду Крутому, прадеду их светлости Ральфа. А тот в это время как раз чай пил. Он как глянул, что в этой докладной петиции понаписали, так и запустил ее в канцеляристов вместе с папкой. Затем чашку с горячим чаем, и тоже, говорят, попал. Ошпарил столоначальнику щеку и правое ухо. Потом сахарницу метнул... В заключение этих действий, распорядился ликвидировать Департамент поселений, всех чиновников "Экстренного отдела" выдрать и уволить без выходного пособия. А в "Книге Важных Распоряжений герцогов" записал: "К низушкам, которые являются нашими верными подданными, чтобы по вопросам объединения поселений, ни один дурак больше не приставал. А у кого другое мнение, пусть, после вечернего развода караула, ко мне зайдет". Так к их светлости никто до сих пор и не зашел.
  - Зачем низушкам нужно, чтобы два поселения? - поинтересовался Максим.
  - Ага, зачем? - спросил Бригсен. - Чего тут стремного?
  - Вы что, правда, не понимаете? - дракон внимательно поглядел на Максима, затем на Бригсена: не шутят ли, не собираются ли разыграть?
  - Чего тут понимать... Вместе ведь проще. Один населенный пункт им и управлять легче, - объяснил Максим.
  - Вот-вот, многие так считают. А в действительности, видите ли - все не так просто. Когда рядом находятся два поселения, то непременно между их жителями возникает конкуренция. А конкуренция - есть друг прогресса, я бы, даже, сказал - двигатель прогресса. В каждом поселении стараются, чтобы у них и дома выглядели получше, и улицы почище, и тыквы вырастали побольше, и квас был позабористей. Конкурсы взаимные проводят, и, значит, победить стараются. А если подраться надо, так чтобы не мелочиться: не пара на пару, или улица на улицу, а поселение на поселение. Низушки это давно сообразили, и где бы они ни обитали - непременно создают два поселения рядом. А результат? - спросите вы. Так результат такой... У нас, в Гезерском герцогстве, поселения низушков самые благоустроенные, чистые и красивые. И живут низушки - получше, чем в других поселениях.
  - Но если они постоянно соревнуются между собой, то становятся соперниками. А соперничество нередко переходит во вражду.
  - Не переходит. Низушки вообще враждовать не любят. Соперничают - это да: у кого мастера лучше, или там, пиво вкуснее. По праздникам дерутся: поселение на поселение. Не без этого. Но не враждуют. Кулаками помашут, а потом, прямо на дороге большой стол выставляют и празднуют. Отмечают успехи и одной стороны, и другой.
  - Отдохнут, подкрепятся и с новыми силами начинают выяснять, какие Погребки лучше? - спросил Максим.
  - Если праздник большой, то и такое случается, - подтвердил Гарнет. - А вон и наш Корявый дуб, забодай меня бессмертный крот! Чувствуете, какая в нем сила?
  
   * * *
  Корявый дуб впечатлял. Он был не просто большим, а громадным и величественным. В метре от земли, его, пожалуй, и вшестером было не обхватить. А на уровне человеческого роста дуб разделился на три толстых высоченных ствола. Стволы раскинулись широко, щедро, а их могучие ветви вытянулись далеко, в стороны и, казалось, охватывали полнеба. Таилось в этом дереве что-то грандиозное и несокрушимое. Стоишь, смотришь и, начинаешь понимать: это, наверно, и есть вечность. И далекое прошлое, и бесконечное будущее, и застывшее время.
  Наши путешественники не могли оторвать взглядов от такой красоты и силы. Гномы стояли как зачарованные. И Максим застыл. Он как-то читал, что японцы часами могут смотреть на цветущую сакуру. "Цветущая сакура, это, наверно, очень интересно, - думал Максим. - Маленькие японцы, маленькие острова, маленькие вишни с маленькими цветочками... Все правильно, все красиво... А у нас, здесь, дуб размахал на полнеба. Это же - не просто красота, а силища неимоверная! Считай - символ могущества и вечности! Вот от чего глаз не оторвешь..."
  Нарушил тишину дракон.
  - Именно это грандиозное дерево дало приют их светлости Гезерскому герцогу, нашему великому полководцу Бальдурину Победоносному, который решил отдохнуть, под его гостеприимной сенью, перед битвой с неисчислимыми ордами кочевников-арабобаров, - в лучшей манере музейного экскурсовода сообщил Эмилий. - В те далекие годы, когда их светлость был нашим герцогом, воинственные орды кочевников-арабобаров, выбрались из какой-то далекой дыры, на востоке, и хлынули на наши земли. Они пытались завоевать герцогство, навязать нам иностранное иго и надеть ярмо на шею наших свободолюбивых народов. Но их светлость, герцог Бальдурин, который уже тогда был Победоносным, собрал под свои знамена дружины баронов, многочисленное ополчение горожан и землепашцев, а также лояльные отряды вольных разбойников, и встретил орды кочевников-арабобаров у горы Кулерма. Три дня и три ночи длилась кровавая сеча, три дня и три ночи сражались дружины баронов, ополчение горожан и землепашцы, а также отряды вольных разбойники с неисчислимыми полчищами кочевников-арабобаров. Три дня и три ночи не слезал с коня Бальдурин Победоносный...
  Эмилий помолчал, посмотрел на слушателей, убедился, что все они с интересом ждут продолжение рассказа и только тогда продолжил.
  - Я не буду останавливаться на подробностях этого сражение. Как вы понимаете, - он улыбнулся, - рассказывать о нем можно три дня и три ночи. Скажу коротко: битва у горы Кулерма закончилась победой наших предков. Варвары-арабобары, наводившие ужас на воинственных баронов, мирных землепашцев, менее мирных ремесленников, и даже на отряды вольных разбойников, после этого сражения, навсегда покинули наши земли и канули во тьму веков. Судя по известным нам анналам, после разгрома варваров-арабобаров Бальдурином Победоносным, их полчища исчезают с исторической сцены и постепенно растворяются в разных этнических группах. А Корявый Дуб стал символом и вехой, напоминающими нам о славных деяниях предков... Теперь я попрошу вас пройти к еще одному не менее знаменательному и не менее историческому месту, - Эмилий быстро, не оглядываясь на спутников, отошел от исторического Дуба и приблизился к историческому Пню. Максим и гномы послушно последовали за ним. - Вот он Заветный Пень, который пользуется столь великим уважением в герцогстве, и не только в герцогстве. Он стал источником силы, к которому припадают многие. И это не только жители нашего герцогства. Каждой весной сюда приходят толпы паломников из ближних и дальних стран.
   Максим прикинул, что все экскурсоводы, вне зависимости от времени и пространства, одинаковы. Единственное чего Эмилию сейчас не хватало - это длинной указки, которую он мог бы, время от времени, направлять в сторону дуба или в сторону пня.
  - Именно на этом Пне, под сенью Корявого дуба, отдыхал после сокрушительной победы над кочевниками-арабобарами Бальдурин Победоносный. И то место, на котором сидел непобедимый полководец, пропиталось его несокрушимой волей, его богатырской силой, его удивительным талантом. С тех пор народная тропа к Пню не зарастает. Посмотрите налево и посмотрите направо: видите, вся трава вокруг Пня вытоптана. - Максим и гномы послушно посмотрели налево, затем направо: трава вокруг Пня, действительно, не росла. - О чем это говорит? - спросил дракон, и, не ожидая ответа, продолжил: - Это говорит о том, что сотни и сотни жителей герцогства, и организованные паломники из разных стран, а также неорганизованные паломники, приходят сюда, чтобы сесть на Заветный Пень, почерпнуть с места, на котором сидел Бальдурин Победоносный, частицу его воинского таланта, силы, мужества и направить их на добрые дела.
  - И что, помогает? - Максим не собирался вмешиваться. Более того - он и спрашивать этого не хотел. Но уж слишком все было неправдоподобно и вопрос "выскочил" сам собой.
  - Помогает! - возвестил Эмилий. И в этом его восклицании чувствовалась высочайшая убежденность. - Но помогает только тем, кто готов сражаться за правое дело. Многие, очень многие, прежде чем приступить к сражению, или просто подраться с соседом, идут к Заветному Пню и садятся на него. Затем уверенно побеждают своих неприятелей. А в предпраздничные дни к Заветному пню выстраиваются очереди, он работает круглосуточно. Сами понимаете, к празднику каждый хочет подготовиться. Конечно, следовало бы завести "Книгу учета посещаемости и результативности", и каждый год подводить итоги. Заверяю вас, они были бы поразительными. Но, у наших бюрократов, все как-то не хватает времени, чтобы зафиксировать количество тех, кто посетил Заветный Пень и отметить результаты, этого явления, которое является важной частью гордости нашего герцогства. Так что статистика, к сожалению, отсутствует. Но вера народа, как подсказывает жизненный опыт, лучшее доказательство.
  Эмилий, с чувством выполненного долга, гордо поглядел на спутников. И имел на это полное право. Он привел их к тому месту, где они могли не только увидеть Корявый Дуб и Заветный Пень, но и впитать в себя несокрушимую силу, которая даст им возможность победить всех врагов, которые встретятся на их пути, как победил Бальдурин Победоносный кочевников-арабобаров, и выполнить указание их светлости герцога Ральфа.
  Заветный Пень выглядел великолепно. Это был совершенно шикарный, крупный и даже грандиозный Пень. Эмилий в своей жизни, повидал немало пней, самых разных. Были среди них и пенечки, и пни среднего размера, и крупные, и очень большие, впечатляющие. Но, по сравнению с этим, все они выглядели просто жалкими пеньками и отличались от него, как жидкие усики рядовых солдат-первогодок от усов ветерана-генерала. Что уж тут говорить, Бальдурин Победоносный знал, на что следует садиться. Широкий, побольше метра в диаметре, Пень, казалось, приподнялся над землей и опирался на могучие, корни, напоминающие громадных чешуйчатых змей, которые тоже что-то символизировали. А поверхность среза, потемневшая от времен, была до блеска отполирована тысячами и тысячами сидевших на ней посетителей. Казалось, здесь никогда и не было дерева. Просто, в один прекрасный день, каким-то чудесным образом возник готовый Пень. Природа, возможность которой нам неведомы, если она захочет, может совершить и такое. Пень долгие годы дремал, ждал своего часа... А когда Бальдурин Победоносный разгромил полчища кочевников-арабобаров и осчастливил его, своим сидением, Пень включился, впитал в себя силу и могущество непобедимого полководца, стал Заветным Пнем и начал активно совершать чудеса.
   Вся эта история с Заветным Пнем попахивала первобытностью, идолопоклонством, язычеством, тотемизм, сектантством и еще чем-то совершенно неприемлемым для высокоцивилизованного и высокообразованного общества. Но в этих местах все еще процветало махровое Средневековье.
  Родители Максима в чудеса не верили. Такое бывает: прожили они долгие годы, но, ни с одним чудесным явлением, не встретились. Отсюда у них преобладало, недостаточно модное сейчас, атеистическое отношение к окружающему миру. И Максим, как-то так получилось, тоже вырос сугубым материалистом. Такое, нередко, случается в наши дни. Хотя, вообще-то материалисты появились давно. О Древнем Египте ничего не известно, возможно, их там еще и не было. Но в Древней Греции были - это точно. В Древней Греции, - Максим узнал об этом еще в школе, - были даже философы-материалисты. Значит, среди народа тоже имелись личности, которые не верили в сверхъестественное. А сейчас их еще больше, и не только в Греции. И ничего особенного... При широком внедрении демократии, каждый имеет право думать о чудесах по-своему: верить в них, или не верить. Как стихийный материалист, Максим, не поверил в то, что Пень может творит чудеса. Такие, вот, пироги с котятами...
  - Прошу!.. - Эмилий указал лапкой на Заветный Пень и посмотрел на Максима.
  Гномы тоже смотрели на него. Все трое предлагали Максиму сесть на Заветный Пень, давали ему почетное право первому впитать заряд непобедимости, заложенный здесь их светлостью Бальдурином Победоносным.
  Максим помнил поговорку насчет своего устава и чужого монастыря, но поскольку не верил в волшебное могущество Пня, садиться на него не хотел. А сказать об этом не мог. Из уважения к Эмилию, из уважения к гномам, которые пришли оберегать его. Из уважения, наконец, ко всему населению Гезерского герцогства, которое верило в Заветный Пень и заложенное в этот Пень могущество...
  - Ребята, да мне, вроде бы, и не стоит, - замялся Максим. - Я ведь, сами знаете, из других мест... Сяду, а там какой-нибудь контакт перегорит... Или замкнет где-нибудь... И этот дорогой для герцогства пень выйдет из строя. Всему народу урон. Его потом, может, месяц ремонтировать придется. Не хочется мне быть виноватым. Давайте, не будем рисковать. Вы уж сами попользуйтесь... А я посмотрю.
  - Максим, ты не прав, - заявил дракон. - Видишь ли, перед нами волшебный Заветный Пень, гордость нашего герцогства, могущественный и неповторимый артефакт, придающий каждому, кто посидит на нем, силу и талант полководца. Ничего в нем сгореть не может (выражения "контакт перегорит" в Средние века еще не существовало, и таким широко распространенным в наши дни понятием как "замкнет" тоже еще не пользовались). - И никакой ты не чужой. Ты наш, Гезерский. Ты дал жителям нашего герцогства футбол и достоин всех благ, которые у нас существуют. Раскрою секрет. Там (дракон указал пальцем на небо, но имел в виду, конечно, не сами небеса, но нечто более высокое), уже решен вопрос о присвоении тебе звания Почетного гражданина Гезерского герцогства, с правом носить в дни праздников, указанных в особом эдикте, зеленую ленту через левое плечо. И цеплять к ней два серебряных колокольчика. Не сомневайся, великий и неповторимый Пень, гордость нашего народа, Заветный пень, знает все, он примет тебя и передаст тебе несокрушимую силу великого полководца Бальдурина Победоносного.
   Вот такое выдал Эмилий. А оба гнома, это было видно и понятно, полностью поддерживали дракона. Деваться, вообще-то, Максиму было некуда: за что боролись, на то и напоролись. Но он попробовал хоть бы оттянуть свое участие в ритуале. Надеялся, что сумеет как-то увернуться.
  - Давайте сначала вы, а я потом, - предложил Максим. - Присмотрюсь, пойму, как это надо делать, ну и соответственно...
  - Ни в коем случае, ран Максим, - не согласился Гарнет. - Мы не можем себе позволить совершить этот священный ритуал впереди тебя. Ни один футболист не понял бы нас, ни один гном не одобрил бы. Ты наш предводитель. И в футболе, и бою, и в жизни мы хотим следовать тропой, проложенной тобой.
  Бригсен подтверждал каждое слово форварда кивком головы. Эмилий смотрел пристально, с уважением и укоризной. Коллектив настаивал, считал, что не следует Максиму отказываться, не следует кобениться. А коллектив, как известно, всегда прав и против мнения коллектива идти нельзя. Это Максиму втолковали еще в детском саду.
  Пришлось Максиму сделать вид, что он польщен представленной ему почетной возможностью, первым сесть на Заветный Пень. Он поклонился товарищам, улыбнулся им, с самым серьезным видом, медленно (по мнению Максима: торжественно) подошел к Заветному Пню, и так же медленно (торжественно) опустился на него. Вполне возможно, что тут же в него и хлынули, из Заветного Пня, обширные полководческие таланты отважного Бальдурина, разгромившего неисчислимые полчища кочевников-арабобаров, но Максим (по всей вероятности, из-за того, что он стихийный материалист и, вообще, иностранец) этого не почувствовал. А, может быть, и вообще не хлынули... Некоторые авторитетные ученые утверждают, что если человек во что-то не верит, то это "что-то", будь оно, хоть трижды действенным, и даже чудотворным, все равно ему не поможет. А Максим не уверовал в могущество Заветного Пня. Чего уж тут ожидать результатов?
  - Долго ли следует мне сидеть? - поинтересовался он через некоторое время у Эмилия.
  - Видишь ли, у каждого это происходит по-разному, - сообщил Эмилий. - Все зависит от того, почувствовал ли ты уже животворную силу Бальдурина Победоносного? Впитались ли в тебя его могущество и воинский талант?
  - Мне кажется, что почувствовал, и впитались, - не задумываясь над последствиями, соврал Максим.
  - В таком случае можешь встать, - разрешил Эмилий, и Максиму показалось, что в глазах у дракона мелькнуло такое нехорошее и несвойственное ему чувство, как зависть.
  Гномы не разбирались, кому первому садиться на Пень и принимать победоносную бальдуринскую силу. Сел Гарнет. Он и старший из гномов, он и центрфорвард, а Бригсен, хоть и талантливый, но всего лишь представитель юниорской команды. Вырастет, и, если таланты окрепнут, возможно, будет садиться на Заветный Пень первым. Вообще.
  Судя по тому, какое блаженство накатило на лицо центрфорварда, Максим решил, что на Гарнета, сразу что-то подействовало. "Возможно, на местных жителей Пень и влияет, - прикинул Максим. - Я же все-таки здесь пришелец. Другие гены и, вообще, от других обезьян произошел. А у них получается. Кто насколько уверен, настолько у того и получается".
  На Бригсена же, на молодого и подающего надежды Бригсена, Заветный Пень подействовал еще основательней. Это стало ясно, когда юниор поднялся с него и повел плечами. У Бригсена мышцы, хоть не на много, но вздулись, и в плечиках он, кажется, стал пошире, и немаленький носик, явно, покрупнел. Вот так. Верить надо... Не верующим в Заветные Пни материалистам и атеистам, в этом пространстве, жить, оказалось, несколько трудней.
  А Эмилий отказался садиться на пень. Максим и гномы пытались его уговорить, но дракон - ни в какую. И не из-за какого-то сомнительного материализма, которым в этом мире, вообще-то, и не пахло. Здесь до мировоззрений Древней Греции еще не дошло. Он был пленником совершенно иных взглядов, пацифистских.
  - Поймите, мне нельзя этого делать, - оправдывался Эмилий. - Вы же сами почувствовали, насколько сильно действуют заложенные в Заветном Пне силы Бальдурина Победоносного. Он ведь был активнейшим милитаристом. Конечно, все должны это понимать, положительным милитаристом. Без его таланта, наше герцогство оказалось бы под ярмом ига варваров-арабобаров. Если я сяду на Заветный Пень, то могу тоже стать милитаристом и, вне зависимости от своих желаний, инстинктивно ввяжусь в какое-нибудь сражение. А нам, пацифистам, этого делать нельзя.
  Против такого убедительного аргумента не попрешь. Из-за своих пацифистских убеждений, Эмилий так и не сел на Заветный Пень.
  А место, вообще-то, было вполне подходящим для отдыха (Бальдурин Победоносный знал, где останавливаться на отдых, и на что садиться). Путники, прежде чем идти дальше, отдали честь шашлыку, отдохнули, затем снова собрались в дорогу.
  Дорога, едва она отошла от Корявого дуба, как и предсказывал Эмилий, разделилась и, даже, не на две, а на три. Как на картине Васнецова. Только здесь не имелось камня с указателем. Да он и не нужен был. Библиотекари - всегда немножко краеведы. Эмилий без всяких указателей знал, что правая дорога ведет к Мостовым троллям, а левая к Большим и Малым Погребкам. Правда, куда ведет средняя, наш краевед не представлял себе. Но это не имело существенного значения. В отличие от витязя, попавшего на распутье, им не надо было выбирать. Они знали, что в Погребки ведет левая.
  
   * * *
  - Какие у них команды, у низушков? - спросил Бригсен. - Какая лига?
  - Ты это в смысле футбола? - уточнил Эмилий.
  - Конкретно, - а что еще могло интересовать юниора, да еще первого кандидата в основной состав, кроме футбола.
  - Нет у них никаких команд, - сообщил дракон.
  - Как?!
   В этом "Как?!." звучала не только растерянность. У юниора не укладывалось в голове, что такое может быть... Имеются два поселения, есть население, которое в них живет. А население, как известно, делится на футболистов, собранных в команды, и болельщиков, каждый из которых болеет за свою команду. Ну, еще и женщин. Хотя, среди женщин тоже случаются болельщики. Ничего другого Бригсен представить не мог.
  - Если у них нет команд, то как они играют в футбол?.. - задал юниор вполне закономерный вопрос. - Просто собираются и гоняют мяч? Каждый сам по себе? И что тогда делать болельщикам? За кого им болеть?
  - Низушки не играют в футбол, - коротко и скупо сообщил Эмилий.
  Вопрошающий взгляд Бригсена был весьма выразителен. Юниор, твердо уверовавший в великое будущее футбола, понять такое не мог.
   - Не играют, - серьезно и убедительно повторил Эмилий.
   - Ну, вообще. - Как же они тогда?.. - задумчиво свел лохматые брови гном. - Они что?.. Того?.. - под понятие "того" попадало у Бригсена довольно многое: от "Чем же они маются?.." и до "У них что, соображалка рассыпалась?"
  - Видишь ли, места эти - глухая провинция, - посчитал нужным объяснить юниору Эмилий. - Сюда современная цивилизация еще не дошла. Поэтому ни футбола, ни болельщиков здесь пока еще нет. Но это вопрос времени. Я уверен, что в самые ближайшие годы низушки разберутся. Появятся здесь и футбольные клубы, и лиги, дойдет дело до чемпионатов. А низушки народ азартный. Боюсь, что когда они основательно займутся футболом, то в чемпионате герцогства "Рудокопу" придется нелегко.
  - Это еще, как сказать... - Гарнет хорошо представлял себе пути развития любимого дела. - Футбол это вам не игра, футбол - это искусство. Для того, чтобы собрать классную команду, низушкам, залягай их сердитый крот, потребуется немало времени. А мы тоже не стоим на месте. Сейчас, например, - осваиваем и отрабатываем удар головой по воротам. Пока, конечно, хвастаться нечем. После углового, именно головой, "Рудокоп" забивает только каждый десятый мяч. Но это лишь начало. Думаю, к концу года, станем забивать каждый четвертый. А гремлины, должен сказать, головой вообще не работают. Пробуют, конечно, но у них ничего не получается. Комплекция у гремлинов не та, чтобы головой работать. Хилые они для этого. Они, в основном, оттачивают пенальти. А пенальти еще заработать надо.
  - Кстати, об ударах головой, - вспомнил Максим. - Давно хотел спросить, как это у тебя, ран Гарнет, на матче с "Кожемякой" полуќчилось? Ты же тогда с самого неудобного положения, спиной к воротам находился, головой по мячу - и в девятку. Вратарь даже моргнуть не успел. Классный был мяч!
  Гарнет порозовел от удовольствия и слегка покосился на Бригсена: обратил ли юниор внимание на то, что скаќзал ран Максим, и запомнил ли? Потому что, когда они вернутся домой, эти слова надо будет в точности передать капитаќну Уллиффу. И остальным членам команды. И, вообще, всем гномам. Пусть знают, как высоко оценил его удар по воротам сам ран Максим.
  - Я ведь что тогда подумал, - с удовольствием стал рассказывать Гарнет, - я подумал, что самое главное - надо обмануть голкипера... Сделал пару финтов, вроде хочу дать пас, но выбираю кому. Даже спиной к нему повернулся. Он, раззява, и успокоился: кто же бьет, повернувшись спиной к воротам. А я прикинул, подбросил мяч и - головой... Голкипер такого ожидать не мог. Мертвый мяч.
   Когда футболисты, да и болельщики, начинают рассуждать о футболе, когда они вспоминают легендарные удары, удивительные промахи, потрясающие победы и несправедливые поражения, все остальное становится незначительным и неинтересным. Вот и сейчас: заботы, кодьяры, крокодавы, хаврюги, да и сам подонок Шкварц, ушли на второй план, а может быть, даже и на четвертый. По сравнению с футболом они были неинтересными и незначительными. Прервать подобный разговор могло только что-то особенное. Оно и прервало. Вполне можно сказать - особенное.
  - Здравствуйте! С вами, как всегда, "Ваши любимые новости"! - сообщил приятный звонкий голос, непосредственно с небес.
  Их, как всегда было двое. Они кружили над дорогой, по которой шли наши путешественники.
  - Независимые новости! Только для вас, - подхватил второй крокодан.
  Первый был красавчиком. Перышко к перышку, все, до единого, аккуратно подобранны и по размеру, и по цветовой гамме. Длинный элегантный клюв, пестрая шейка. Чувствовалось, что здесь опытный модельер основательно поработал. Или визажист. Максим толком не знал, как называется специалист, который делает красавчиков, из обычных серых птиц. Второй, рядом с ним, выглядел деревней. Весь какой-то взъерошенный, лохматый. Перья невзрачные, серенькие, хвост куцый, клюв тупой, а голос хрипловатенький. К этому мастер и близко не подходил. У крокоданов высокая текучесть кадров, нет смысла возиться с каждым. Работают только над наиболее перспективными.
   Они появились неожиданно и неоткуда. Крокоданы умеют такое. Для носителей новостей, главное - чтобы их услышали. Хоть бы половину из того, что они успеют сказать. Возраст птицы определить трудно, но эти, и по манере изъясняться, и по полету, чувствовалось, только еще начинали свою бурную трудовую деятельность. Возможно, закончили какой-то колледж, или специальные курсы и сейчас стремились показать себя. О таких принято говорить: "еще неопытные, но уже нахальные". Лидером здесь, явно, был бойкий, элегантноперый красавчик. Деревня послушно ходил под ним. Такое бывает, птицы из разных социальных слоев, а работать приходится вместе.
   - Вы нас ждали, и мы здесь, - возвестил Красавчик. - Ваша любимая программа! Работаем без цензуры, без оглядки на авторитеты и без одобрения властей! - На том, что программа "без одобрения властей", он сделал особый нажим. - Наш девиз: "Независимость, свобода и ваш интерес".
   - Вы узнаете то, что так хотели узнать многие годы, - хрипловатенько продолжил Деревня. - Никто кроме нас, вам этого не расскажет. Долой цензуру! В наших горячих новостях то, о чем другие не осмеливаются говорить. Они боятся, а мы скажем. Все тайное должно стать явным.
   И стали выдавать "горячие" новости. Одну Красавчик, другую Деревня, снова Красавчик, и опять Деревня.
   - Продолжаются попытки герцога Ральфа, и его окончательно прогнившей комарильи, удержать власть в своих, заклейменных несмываемой грязью, руках. Банды, наймитов и клевретов тирана, творят незаконный произвол. Сегодня утром, одна из таких незаконных банд, под руководством дракона Эмилия Баха, бандитское погоняло - "Библиотекарь", напала на мирную делегацию кодьяр, которая прибыла для обмена опытом по утилизации канцелярских отходов. Банда Библиотекаря изощренно и извращенно избила гостей, затем варварски разбросала их канцелярские принадлежности и предметы гигиены, по окрестным сельскохозяйственным угодьям.
   - Это про меня? - не поверил дракон.
   - У нас другого Баха нет, и другого библиотекаря нет, - напомнил ему Гарнет.
   - Но это ведь неправда! Я никогда не делал ничего такого.
   - Значит, не стоит беспокоиться. Ты легко сумеешь доказать, что не разбрасывал канцелярские принадлежности кодьяр. А в отношении предметов гигиены... кодьяры не знают, что это такое. Крокоданам, все равно, никто не верит. А тебе поверят.
   - Да, да, все скоро поймут, что крокоданы клевещут, - согласился дракон. Но можно было понять, что он очень расстроен клеветой.
   - Стало известно об издевательствах, которые творят карающие конторы Гезерского герцогства, - сообщил Деревня. - В связи с программой всемерной глобализации, которую принудительно проводят секретные органы, они выстраивают всех женщин в шеренги, заставляют маршировать вокруг дворца и петь песни, прославляющие герцога Ральфа. Те женщины, которые шагают не в ногу, пропадают в неизвестном направлении. Доколе?! - спрашивает возмущенный народ.
   - Слушайте новости вашей любимой программы! - Красавчик, сделал замысловатый кульбит и похвастался: - вы узнаете то, что никогда не узнают другие. Вы содрогнетесь, когда поймете, куда ведет озонная дыра, которая появилась полчаса тому назад, над вершинами Крайних гор. Вы ахнете, когда узнаете, что делает со своими ногтями и своими оруженосцами барон Дугмас. Вас потрясет новость, о кровавом побоище, которое произошло в, известном своим коварством, овраге "Кривая тоска". Вас охватит ужас, когда вы поймете, какое куется оружие и, главное, чем оно куется. Но это все - завтра! А сейчас продолжаем вечерние новости...
   Деревня подхватил:
   - Поселение Черная башня, стало спасительным островом, на который, утрами и вечерами, ломятся, в поисках спасения и крова, и который, в связи с этим, захлестывают приливы и волны возмущенных беженцев, из Гезерского герцогства. В Черной башне их встречают, как дорогих гостей. Благодаря заботе Шкварцебрандуса, всем беженцам представляются удобства в специально оборудованных для этого строениях. А завтра каждому будет выдан шикарный обед, на уникальной посуде, из разноцветного фарфора, украшенного фрагментами из произведений великих художников. В него входят: легкая закуска из огуречного фарша, сверхпитательный бульон из импортных устриц и аристократически компот с легкой горчинкой. Все блюда изготовлены в ресторане "Ты нам, мы тебе". Ресторан "Ты нам, мы тебе" открыт круглосуточно. После 24 часов - скидка 24%.
   Красавчик снова сделал кульбит, сопроводив его громким "Вау!" И только потом выдал следующую новость:
   - Урожай брюквы, свеклы и клюквы снова под угрозой! В связи с массовым бегством зайцев в Хавортию, волки лишились привычной пищи и тощают с каждым днем. У некоторых волков не осталось ничего, кроме кожи, костей и зубов. Их сухая голодовка, с требованием запретить миграцию, возомнивших о себе зайцев, не дала положительных результатов. Волки прекратили голодовку и, в качестве протеста, в массовом порядке стали есть свеклу, брюкву и клюкву. Тем самым они лишают других жителей герцогства, возможности получить нормированное количество витаминов. Почему не поднимают тревогу диетологи?! Куда смотрит сельхозинспекция?! Почему не возвращают зайцев?! Когда, наконец, власти станут обращать серьезное внимание, на ремонт дорог?! Так и хочется поднять над головой лозунг: "Долой эксплуататоров и сатрапов!"
   - Известный своей благотворительной, и всякой другой полезной деятельностью, ран Шкварцебрандус предлагает всем голодающим лучшие в мире огурцы. - Под видом новостей, крокоданы выдавали, явную рекламу. - Кроме витаминов Шкварцебрандовские огурцы содержат большое количество жиров, аминокислот, тонина, кальция, магния, еще шестнадцати микроэлементов и других полезных веществ. За огурцами обращайтесь по адресу: "Город Черная башня". Огуречные теплицы. На каждом шкварцебрандусском огурце имеется клеймо качества. Опасайтесь подделок.
   - С завтрашнего дня, каждый вечер после работы, слушайте приложение к нашей программе новостей, выпуск: "Скромные дамские секреты", - Красавчик сделал два кульбита подряд и только после этого продолжил: - Вы узнаете у кого из придворных дам самые кривые ноги, какой рукой надо обнимать рыцаря, что следует непременно съесть перед первым поцелуем, а также, куда адресовать второй поцелуй, и многое другое, о чем имеют представление только опытные специалисты.
   - Экстренная новость! - сразу же включился, за ним, Деревня. - Слушайте с особым вниманием. Заткните уши детям, у которых минус шестнадцать. Как только что стало известно, из неизвестной до сих пор пещеры, что находится где-то в Крайних горах, сегодня на рассвете вылетел хищный рой мух-людоедов. У каждой из таких мух, вместо хоботка, имеется рот с тринадцатью острыми зубами. Аномальные мухи злобны и агрессивны. К этому времени они уничтожили три стада коров, по двенадцать голов в каждой, и стадо коз (численность коз уточняется). Отмечены нападения на людей и гномов (число жертв уточняется). Но власти не дремлют. В районе Крайних гор объявлено Чрезвычайное положение. Туда направлена комиссия, имеющая особенные полномочия. В район бедствий, в срочном порядке, подвозятся мухоловки, мухобойки, а также сотни листов фирменной клейкой бумаги. Создаются спецбригады по срочному выращиванию мухоморов.
   После небольшой паузы опять вступил Красавчик.
   - Приятная новость, - выдал он приятным голосом. Именно ему было доверено сообщить об историческом событии. - На Высшем Совете хаврюг, учрежденном при президенте Великой Гордой Независимой Свободной Хаврюгании, Шкварцебрандусе, благодарный народ выступил с ценной инициативой, и принял решение из трех нерушимых пунктов.
   А далее, Красавчик стал выдавать пункты, стараясь изо всех сил, и четко выговаривая каждое слово.
   - Пункт первый. За особые заслуги в создании Свободной Хаврюгании присвоить самому гениальному и самоотверженному создателю ее, рану Шкварцебрандусу гордое и почетное звание "Отец Народа". И сохранить это звание для всех его потомков.
   - Пункт второй. За особые заслуги в сплочении хаврюг, в единый народ, назвать в честь Отца Народа Шкварцебрандуса, первый день недели понедельник - "Шкварцебрандиком", отменив при этом старое название "понедельник".
   - Пункт третий. За особые заслуги в освобождении хаврюг и других порабощенных народов, увековечить имя Отца Народов Шкварцебрандуса. Для этого, поселению Черная башня, где родился и вырос Отец Народа, отменить название "Черная башня" и отныне, торжественно назвать его почетным и священным для каждого хаврюги именем, город ШКВАРЦЕГАД!
   - Да здравствует лучший город мира - ШКВАРЦЕГАД! - громко, насколько ему хватило силы и дыхания, возвестил Красавчик. - Слава ШКААРЦЕГАДУ!
   - Что ты говоришь?! - рванулся к нему Деревня. - Замолчи!
   А далее последовал диалог. Неприятный, нервный и суровый, как в старинной драме.
   Красавчик (с изумлением и гневом). Ты что себе позволяешь, Чухла лохматая?!
   Деревня (не обращая внимания на "чухлу лохматую"). Ты-то сам слышал, что сказал?!
   Красавчик (пренебрежительно). Что надо, то и сказал! Ты что, Чухла, указывать мне будешь?!
   Деревня (очень напряженно и поэтому еще более хрипло, чем ранее). Ты сказал... Ты сказал... Я не могу этого повторить...
   Красавчик (насмешливо). У тебя с разговорной речью всегда было не особенно...
   Деревня (решительно). Я тебе скажу! Я тебе сейчас скажу! (шепотом, очень тихо). Шкварцегад...
   Красавчик (пренебрежительно). Что ты там хрипишь, Чухла? Погромче!
   Деревня (чуть громче, но так, чтобы его мог услышать только Красавчик). ШкварцеГАД...
   Красавчик (с недоверием, граничащим с презрением). Не может быть!
   Деревня (с тоской в голосе). Все слышали.
   Красавчик (наконец осознал... с ужасом и недоумением). Я?!
   Деревня (с тоской и сочувствием). Ты...
   Красавчик (с тем же ужасом). Что теперь будет?!
   Деревня (с глубоким сожалением). Не хочется даже думать...
   Красавчик (сердито). А ты куда смотрел?!
   Деревня (с недоумением). Я тут причем?..
   Красавчик (злорадно). Он тут причем?! Вместе тексты обсуждали, вместе и отвечать будем.
   Деревня (нерешительно). Такое мы не обсуждали. Это не честно.
   Красавчик (злорадно и уверенно). Ты что, Чухла нечесаная, о честности заговорил?! Я, выходит, виноват, а ты не при деле! Да, кому ты нужен без меня?! Кому из нас поверят? Мне поверят, а не тебе. Думай, что делать будем?
   Деревня (сообразил, что в любом случае, хуже будет ему). Надо назвать это оговоркой и дать опровержение. Срочно, пока нас еще не взяли за шкирки.
   Красавчик (с надеждой, что сумеет выпутаться). И чего ты крыльями размахался? Чего сопишь? Ты виноват, ты и опровергай!
   Деревня (покорно). Сейчас соображу...
   Красавчик (через несколько секунд, сердито). Ну, уснул?!
   Деревня ( решительно). Готово!
   Красавчик (нетерпеливо и зло). Давай! И погромче, чтобы все услышали.
   Деревня (во весь голос). Уважаемые слушатели, обращаем Ваше внимание на то, что в наш выпуск вкралась досадная оговорка. В сообщении о торжественном переименовании поселения Черная башня, после слова город, следует слышать слово: "ШКВАРЦЕГРАД!" Повторяю, никакое другое слово слышать там не следует, только ШКВАРЦЕГРАД! Да здравствует лучший город мира, наш ШКВАРЦЕГРАД!
   Красавчик (с отвращением разглядывая своего неудачливого напарника). Все?
   Деревня (опустив глаза и разглядывая коготки на лапках, с надеждой). Все. Поможешь мне?
   Красавчик (покровительственно и небрежно). Честно признайся, что это ты ляпнул. Тогда я подумаю, как тебе помочь. Понял?!
   Деревня (быстро сообразил, что это единственно разумный выход). Так это же я и ляпнул, начальник. Но не нарочно. По глупости (с глубоким почтением, как будто клялся в преданности) - А ты ведь все можешь... Ты такой!..
   Красавчик (небрежно и в то же время покровительственно). Не твоего ума дело, Чухла. Что могу, то и могу. Ну, чего висишь, как воздушный шарик в хлеву? Давай за мной, в наш прекрасный Шкварцеград.
   И полетел. Красавчик был почти уверен, что все обойдется. У него, в нужном месте, была надежная крыша. Но все-таки немного нервничал: мало ли что? Деревня покорно потянулся вслед. Понимал, что виноватым окажется он. Пропустят через ощип и вышибут. Но, возможно, Красавчик прикроет?..
   - Вот это они ложанулись! Шквар-це-гад! - с удовольствием протянул Бригсен. - Клево! Надо среди братвы запустить. А крокоданам Шакварц башки посворачивает. Запросто.
   - Услышать слово "Шкварцегад" от работающих на волшебника птиц, весьма приятно, - Эмилий также получил от оговорки крокодана немалое удовольствие.
   - Ну его в болото, этого Шакварца, вместе с его крылатыми шпионами. Главное, у этих птичек сейчас есть чем заняться. О том, что они видели нас, каркать не станут. А нам надо торопиться к Погребкам. Там, насколько я понял, нас никто не достанет.
   Максим был прав, следовало торопиться. Так что пошли.
  
   * * *
   Поселения низушков, к которым наши путешественники приблизились уже в сумерках, выглядели, как зеркальные отражения друг друга. По обе стороны дороги, стояли одинаковые, аккуратно побеленные домики, с маленькими полисадничками, в которых росли высоченные мальвы разных оттенков, от густо-малинового до бледно-розового, и колыхались, на легком ветерке, огромные оранжевые тарелки подсолнухов. В каждом поселении синел небольшой прудик, чистенький, с купаленкой и крохотным желтым пляжиком. Поближе к дороге, точно, друг против друга, стояли два обширных деревянных здания.
   - На первом этаже поселковые клубы, здесь всякая культурно-массовая работа проводится, а также проходят собрания местного актива, и разные торжественные мероприятия, - указал Эмилий на один из этих домов. - На втором этаже - уютные гостиницы. - Нам как раз туда и нужно.
  Южные Погребки казались опустевшими: ни одного огонька, ни звука, ни движения. А в Северных жизнь кипела. Дома и деревья были украшены разноцветными фонариками, из гостиницы доносилось стройное, жалостливое пение. На площади, скрытой за домиками, тоже звучала музыка, но плясовая. Судя по топоту и залихватским взвизгиваниям, там ломало на камнях каблуки, не меньше половины взрослого населения. Вторая половина смачно дралась на окраине. Молодецкое уханье и аханье, а также сочные шлепки, размашистых оплеух, органично вплетались в звуковую гамму ночи, над Северными Погребками.
  - Не понял, - Максим остановился, внимательно поглядел на одни Погребки, затем на другие. - Эмилий, что у них здесь происходит? Может северные убедили южных, что по ту сторону дороги жизнь интересней? И все туда перебрались? Сейчас пытаются разобраться, кто прав?
  - Затрудняюсь объяснить странное поведение местных жителей, - дракон растерянно осмотрел и те, и другие Погребки. - Ранее такого не случалось. Здесь, видите ли, проживают убежденные патриоты каждой малой родины, и никто ее не покидает, в смысле добровольного переселения. А принудить низушков невозможно. Не тот характер. Заверяю вас, что ни в каких архивных записях, нет ни одного упоминания, о каких-то массовых миграциях из одних Погребков в другие.
  - Чего тут странного - гуляют низушки, - легко объяснил поведение местных жителей Гарнет. - Пиво у них крутое. А низушку много и не надо. Четыре-пять кружек опрокинул, и пошел плясать, как веселый крот в праздник всех Святых Рудокопов. Или - улица на улицу. Слышите, и там гуляют, - кивнул он в сторону площади, где усердно ломали каблуки, - и там, - кивнул в сторону окраины, где щедро раздавали сочные оплеухи.
  Мимо, не обращая внимания на путешественников, похохатывая и выкрикивая что-то неразборчивое, пробежала группа местных жителей. Были они невысокие, не выше метра ростом. Ножки мохнатенькие, ушки кругленькие пушистые, волосы у всех длинные: у кого косички, у кого гривка. Одеты в длиннополые пиджачки и очень широкие, напоминающие юбки, шортики. У некоторых, вместо пиджачков, такие же длиннополые жилеты, открывающие поросшие шерстью ручки. Торопились веселые низушки в сторону драки.
  - Куда пойдем? - спросил Эмилий, - туда, где пляшут или туда, где поют?
  - Туда, где дерутся, тебя не тянет? - подмигнул пацифисту Максим.
  - Не тянет. Туда, только в самом крайнем случае.
  - В корне неправильный подход. Ты не забывай, что мы сюда пришли не набирать таланты на конкурс: "Песни и пляски разных народов", а за подмогой Ральфу. Нам нужен народ каленый, отчаянный, такой, чтобы драка в радость, и бой в охоту! Правильно я говорю, Гарнет?
  - Если на подмогу, то нужно идти к бойцам, - не задумываясь, поддержал Гарнет. - Там народ посерьезней. Да ни один гном на танцы не пойдет, если есть возможность погонять мяч... Или подраться.
  - Формально вы правы, - вроде бы согласился Эмилий. - Но, формализм не самое многообещающее направление, в поиске истины, - тут же, поставил он под сомнение доводы Максима и Гарнета. - Нам, пожалуй, не стоит действовать экспромтом... Будет вполне уместно, если мы, как приезжие, первым делом направимся к гостинице. Там мы сумеем выяснить общую ситуацию в Погребках, проанализировать ее и составить приблизительный план действий. Те, которые дерутся, они сейчас вряд ли склонны вести серьезную беседу, и если мы станем им мешать, они... э-э-э... могут неправильно это понять и, соответственно... э-э-э...
  - И соответственно, могут накостылять нам по шеям... - подхватил Максим. - "Ты как всегда прав, наш мудрый друг Эмилий", сказал бы Агофен, если путешествовал сейчас с нами. В чужую драку влезать, да еще с серьезными разговорами... Нет... это только удовольствие людям портить. Я имею в виду, низушкам. Действительно, можно нарваться и испортить весь пирог. Решено, пошли в гостиницу, познакомимся с аборигенами. Там и решим: как и чего.
  - Это... Я сбегаю туда ненадолго? - подал голос юниор. - Разведаю... Конкретно...
  - Бригс, тебе что, напомнить, зачем мы здесь?! - строго спросил Гарнет.
  - Да нет, я ничего... - сразу увял Бригсен и посмотрел себе под ноги. - Я думал... Может того... - юниор не стал рассказывать, о чем он думал. Судя по недовольной физиономии, он, явно, посчитал себя несправедливо обиженным.
  - Не о том думал, - привычно врубил юниору Гарнет. - И не тем местом. Ты сейчас не запасной. Тебя в команду взяли. Вышел на поле и стой там, куда поставили. Никакой беготни. Должен ждать мяча на своем месте.
  До Бригсена дошло. В сумерках было незаметно, но вполне возможно, что юниор покраснел.
  Придорожная гостиница-клуб в Северных Погребках напоминала добротный, сложенный из крупных, длинных бревен двухэтажный сарай. Распахнутая дверь сарая выходила на обширную веранду, украшенную искусной резьбой по дереву и кружевными занавесочками.
  По трем широким ступеням наши путешественники поднялись на веранду. Почти все ее пространство занимали длинный дощатый стол и лавки вдоль него. За столом, в одиночестве, подперев голову кулачком, сидел абориген в фиолетовом пиджачке и широкополой шляпе, украшенной какой-то цветущей веточкой. Перед ним стояла высокая кружка красной глины. Глаза аборигена были закрыты, но он не спал, а старательно подпевал голосам, выводящим красивую жалобную мелодию, внутри помещения.
  - Этот, в фиолетовом, вероятней всего, сидит здесь потому, что его попросили уйти из общего хора, - шепнул Эмилий на ухо Максиму. - Фальшивит невыносимо!
  - Думаешь?.. - А по мне, вроде, ничего. Нормально.
  - Моя мама профессор-музыковед, - напомнил дракон. - А я учился в трех музыкальных школах и почти десять дней в лучшей консерватории герцогства.
  - Тогда конечно, - не стал спорить Максим. Он знал, что Эмилий из музыкальной семьи и его пытались обучать музыке. Но оказалось, что со слухом у дракончика обстоит неважно, а к книгам его тянуло. На семейном совете и решили, что лучше быть хорошим библиотекарем, чем прозябать бесталанным музыкантом.
  Абориген приоткрыл глаза, со слабой искоркой любопытства глянул на Максима, покосился на гномов, присмотрелся к дракону, пожал плечиками, снова опустил веки и продолжил тянуть что-то унылое.
  - И что теперь? - спросил Гарнет. - Будем петь с ними?.. Хоронят они, что ли, кого?
  - Нет, это не хоронят. Песня старинная, назидательная, - Эмилий, склонил голову и старательно вслушивался. - Ее имеют право петь на свадьбе, только родственники и лучшие друзья жениха и невесты. Они радуются за молодых и желают им... - он снова прислушался, - желают, чтобы у тех было много разных забот... Чтобы у них не оставалось времени ни для отдыха, ни для сна... потому что... Г-м-м... Потому что именно в этом и заключается счастье. Так они считают. Весьма любопытная точка зрения, весьма... Над этим стоит подумать... И, в то же время, жалеют молодых, у которых не будет ни отдыха, ни сна, а сплошные заботы... Да, да, именно так...
  - Потому что главное, в нашей короткой жизни - это правильная традиция! - ответил низушок, кому-то, на какой-то ранее заданный ему вопрос. - А свадь-ба, де-ло оч-чень важ-ное для всего об-ще-ства... - не отрывая взгляд от кружки, по складам выговорил он, - потому что дает направление... У нас свадь-ба!
  - Поздравляем счастливых молодых, а так же всех родных, всех друзей и всех знакомых молодоженов, которым выпало счастье отметить это торжественное событие (всякий библиотекарь - немного этнограф, поэтому Эмилий знал обычаи народов, населяющих герцогство, и выдал именно то, что полагалось, в данном случае). - А вы, чей будете родственник, жениха или невесты?
  - Их, - кивнул абориген, - не только близкий, но и прямой... - Родственник подтянул к себе большую пивную кружку, заглянул в нее, немного подумал, затем сделал несколько больших глотков, снова заглянул, убедился, что кружка пуста и поставил ее на прежнее место. - Прямей не бывает! - сообщил он, поправил шляпу и встал. Низушок не совсем уверенно подошел к дверям, задержался возле них и обернулся. - А вы теперь наши гости!.. Потому как относитесь... с полным пониманием... И надо об этом сообщить. Всем! - Затем скрылся внутри.
  Максим и гномы уставились на Эмилия.
  - У них свадебные песни всегда такие... жалостливые. Особенно на десятый день, - сообщил тот.
  - Десятый день чего?
  - Свадьбы... Видите ли, у низушков свадьба является главным праздником, потому что означает приход любви. А это, по их понятиям, самое важное событие... Поэтому отмечают основательно. И вообще, мы, кажется, влипли... - А на немой вопрос товарищей сообщил: - Хотя, может, и не влипли... Тут уж - пятьдесят на пятьдесят...
  Более ничего сказать дракон не успел, потому что в дверях показался еще один низушок. Этот был в пиджачке песочного цвета и коричневых шортиках. Он увидел гостей, растянул губы в широченной улыбке, всплеснул коротенькими ручками и крикнул:
  - А у нас гости!
  Из глубины сарая донесся многоголосый ликующий вопль. Первым на веранду выскочил низушок во всем ярком: шортики малиновые, жилетик оранжевый, шевелюра ярко рыжая. И на голове красненький беретик с каким-то блестящим красненьким значком. Он на мгновение застыл, окинул взглядом путешественников...
  - Так вы же, судари, в самое время угадали! - обрадовался низушок. - Да без вас, мы бы как раз через три дня и кончили... А теперь!.. В честь каждого гостя - еще один день! Такое у нас старинное правило. Можно сказать: священный народный обычай! А вас четверо! Э-э-эх!.. - Он сдернул беретик, шмякнул его об пол и лихо отбил короткую чечетку... - Гулять, так гулять!
   Из помещения горохом посыпались низушки, и на просторной веранде сразу стало тесно. Со всех сторон тянулись для пожатия мохнатые лапки, звучали непривычные, забавные имена. И радушные улыбки, и добрые глаза... Казалось, низушкам, для счастья, больше ничего и не надо. Потом все, и гости, и хозяева, как-то вдруг, оказались за столом, на который расторопные низушки, с удовольствием, ставили все новые и новые мисочки и тарелочки, бутыли и бутылочки, кружки и чашечки... Клали ложечки и вилочки. Судя по запахам, да и по виду, в мисочках и тарелочках было что-то очень вкусное, а в бутылочках что-то очень освежающее.
   Рыжий низушок, в красном беретике, который кто-то успел подобрать и вернуть хозяину, устроился на лавке рядом с Эмилием и, не переставая командовать остальными, обратился к нежданным гостям:
  - Я, значит, Подорожник, хозяин этой гостиницы, - сообщил он. - А вы, благородные судари, уж такую радость нам доставили, уж такую радость! Животик, грибочки поближе к гостям поставь... Это наш заповедный сорт, редкость, можно сказать: кисленькие грибочки, а пахнут свежими яблоками. Вы, наверняка, таких удивительных грибочков в жизни не пробовали. Если глаза закрыть, прямо яблоки перед вами, а оно вовсе - грибочки... Его Животиком кличут, потому что, какой жилет не натянет, животик все равно наружу...
   Низушок, кругленький животик которого выглядывал из-под зеленого жилета, с улыбкой поставил перед гостями две мисочки с аппетитно пахнущими, голубенькими комочками грибов.
  - Кушайте судари, не стесняйтесь. У нас тут, изволите видеть, свадьба, да какая! - не умолкал Подорожник. - Такие свадьбы раз в сто лет бывают. Знаете, почему? Потому что невеста отсюда, из Северных, а жених вовсе из Южных Погребков! Можете себе представить такое чудесное явление? Через дорогу ведь жили, в разных поселениях выросли, в разных компаниях время проводили, а встретились однажды и полюбили друг друга. Вот мы теперь и празднуем. Всю прошлую неделю гуляли на родине жениха, через дорогу, а на этой, к нам переехали. Вам, судари, конечно, интересно, где сами молодые? Так празднуют, вместе со всеми. С утра, вроде, плясали, а сейчас, наверное, драться пошли. Ну, то есть жених, само собой, дерется, в честь невесты, значит, а она на это любуется и вдохновляет. Хорошую драку посмотреть, это всегда удовольствие, разве не так? Или это они с утра дракой занимались, а сейчас пляшут? Любит наша молодежь повеселиться. А что?.. Свадьба, как-никак, да еще такая, на два поселения, не каждый день бывает! Надо отметить событие, как положено, чтобы было, что потом вспоминать, о чем деткам и внукам рассказывать...
  Гости слушали. А куда денешься? Но не за этим они сюда пришли. Надо было поднимать низушков и вести их на борьбу с агрессором Шкварцебрандусом. Но как их поднимешь и поведешь, если радушный хозяин гостиницы не замолкает. Слово вставить было невозможно. Максим терпеливо ждал, когда рыжее трепло сделает хоть бы небольшую паузу, чтобы вклиниться, но пока ему это не удавалось. Эмилий тоже тщательно следил... И вот, наконец, это случилось. Подорожник прервал свой рассказ. На секунду. Или, может, на две секунды. Максим хотел ринуться в эту щелочку, но не успел. А Эмилий успел.
  - Я Эмилий Бах, - сказал он... А более ничего сказать ему не удалось.
  - Эмилий Бах?! Эмилий Бах! - подхватил Подорожник. - Очень красивое имя. А нашу невесту зовут Пекарка, потому что пирожки печет, на обе деревни самые лучшие, хоть наши, Северные Погребки возьми, хоть Южные! Вихор, куда ты Пекаркины пирожки задвинул, ты их перед сударями ставь. А вас как?... Ага... Сударь Максим... Вы, как я соображаю, здесь за главного. А вы? Понял, понял... Судари Гарнет и Бригсен, до чего имена у вас, у всех, приятные. И каски, вижу, фирменные. Рудокопы значит. Очень уважаемая в наших краях профессия. Без рудокопов, ни железа тебе, ни меди, ни олова. А я - Подорожник, потому что, как та травка, всю жизнь при дороге провожу, путникам у меня и отдых, и еда, и выпивка... Кстати, пиво у нас свое вы, сударь Эмилий, как?.. Не желаете? Понял! Животик, тащи сюда кувшин с соком! Вы к какому соку предрасположение имеете, к тыквенному или смородиновому? Животик, тащи оба, пусть гость попробует. Я вам честно скажу, такого сока во всем герцогстве не найдете, просто живая ароматная ягодка в жидком состоянии! А вам, судари Гарнет и Бригсен, сейчас пиво будет. И я, с вашего позволения пивком побалуюсь, очень оно у нас удалось в этом году. За молодых, за молодых, чтоб им счастливо жилось и весело работалось! - Глиняные кружки дружно поднялись над столом, низушки заговорили громче, но звучный голос Подорожника уверенно перекрывал гул. - А вы, сударь Эмилий, салата из фасоли отведайте, с улиточками, сам собирал. Вегетарианец? Это что же такое: почетное звание, профессия редкостная, или вера такая? А... Мяса не едите. Так улиточки - они же и не мясо, вовсе, да и не рыба. Они улиточки... Совершенно особая живность... Улиточная, на зеленых ветках пасутся... Ну, если и улиточки непозволительны, тогда, ароматной капустки попробуйте, диетический продукт, можно сказать - лечебный. Не посчитайте за обиду, а из каких же Бахов вы будете? Не из тех, что за Тысячемостьем постоялый двор держали? Высокого таланта семейство. Пиво варили такое, что нигде в округе, подобного пива, никто до сих пор создать не может. Секретом значит, владели. Вы, случайно, не в курсе?.. А, вы при библиотеке... Что ж, тоже серьезная должность, книжки, значит, читаете. Умственная у вас работа. Каждый день, наверно, читать приходится. Это же, какое громадное терпение надо иметь... Я бы так не смог. Постоялый двор держать тоже нелегко, но читать никто не заставляет. А староста у нас, Хват его зовут, тоже книгу содержит: большую, толщиной не меньше, чем в два пальца. И поверьте мне на слово, сударь Эмилий, сам я однажды видел - читает ее. Да и не я один видел. Говорят, страниц двадцать уже отмахал, а может и все двадцать пять... Такой, вот, у нас староста. Большого ума и упорства. Вы уж извините, если вам кажется, что я болтаю много, или любопытен сверх меры, так мы, содержатели гостиниц, все такие, нам по должности положено. Это вы еще с Остословом не встретились, он в Южных Погребках гостиницу держит, вон она, прямо напротив стоит. Так он бы вам и вовсе слова вымолвить не дал, говорун, похлеще меня будет. Вот уж, не скажу, чтобы Южные Погребки нас хоть в чем опережали, но с Острословом никто не сравнится, первый разговорщик, на оба наши поселения! Жалко конкурс такой не устраивают. Он бы первое место занял. Прославил бы Южные Погребки на все герцогство. Нет его здесь сейчас, с артелью ушел, мост ладить в Бездонном ущелье. Только вы не думайте, что там дна нет. Это, просто, название такое. Есть там дно, да еще какое... Сплошной камень. И широкий ручей протекает. Вода в нем, сами понимаете, холоднейшая. А работа срочная, приказ из канцелярии самого герцога пришел. Так что и староста Южных Погребков там. Дока его зовут. Если где хороший мост нужен, то Дока у нас самый надежный мастер. Да вы кушайте, кушайте, дорогие гости. Это цыплячьи ножки, нежные они, во рту тают, вместе с косточками... А кому нравится кабанятинка с сальцем, так вот она, в высоких тарелочках, и про пирожки не забывайте. Вас, судари, таким вкусными пирожками больше нигде кормить и не станут...
   Максим, Гарнет и Бригсен охотно расправлялись и с цыплячьими ножками, и с кабанятинкой, и с салатиками, и с другими кушаньями, которыми был уставлен стол. Запивали еду, действительно, изумительно вкусным соком. Гномы еще и по пиву ударяли. А Эмилий, отдав должное ароматной, диетической капустке, с удовольствием жевал какой-то фиолетовый салатик, приправляя его пряным соусом. Все четверо отдавали должное и пирожкам, что испекла невеста... Максим, тем временем, соображал, как бы прервать словоохотливого собеседника, и поговорить о деле. Наконец сообразил. Он подхватил высокую кружку, наполнил ее пивом и с доброй, радушной улыбкой протянул Подорожнику.
  Подорожник не усмотрел в этом коварного замысла, ответил столь же добродушной улыбкой, благодарно кивнул, принял тяжелую кружку и стал пить.
  - А мы ведь к вам по делу, - немедленно воспользовался Максим тем, что рот у Подорожника был занят, - Шкварцебрандус собирает войско. Он, со своими хаврюгами...
  Подорожник был слишком опытным говоруном, чтобы Максим мог состязаться с ним. Подорожник среагировал немедленно. Слова Максима: "и другими племенами, собирается оттяпать значительную территорию герцогства и создать там свое собственное государство", никто и не услышал, поскольку перекрыл их хорошо поставленный голос Подорожника: "Это вы, сударь, Максим, наверно про Шкварца Бездельника? Я что-то других Шкварцев в наших краях и не знаю..." Поскольку голос у Подорожника был поставлен лучше, и опыта в подобном соревновании у низушка был богаче, Максиму пришлось замолчать. А Подорожник продолжил:
  - Так в наших краях он, судари, известен под именем Шкварц-Гусекрад. Он же после того, как его из учения изгнали, по окрестным поселениям гусей воровал. Но в воровском ремесле также не преуспел, хозяева отлавливали его и били. А гуси, судари мои, если рассердятся, нападают на недругов своих настойчиво и беспощадно. Так что щипали они этого Шкварца, до явственных синяков, откровенно скажу я вам, в самых неприличных местах и на ногах тоже. А в наши Северные Погребки он только один раз и наведывался. Его бедолагу отловили, но бить не стали, а дали пинка... куда следует... Пониже спины, значит, сами понимаете. Куда же еще пинать, если не в это место? Один раз только и пнули. Но делом этим сам Хват занялся, наш уважаемый староста. Его пинок за три считать можно. Или, даже, за четыре. Так что Шкварц этот к нам больше и не заглядывал. Опасался, значит, за это свое нежное место...
  Гномы не особенно и прислушивались к тому, что говорил Подорожник. Аппетит у них был завидный, а еда на столе, действительно, вкуснейшая, и пиво, можно сказать, высший сорт, и поручение герцога над ними не висело. Им Уллифф приказал охранять Максима и Эмилия - они и охраняли. Здесь, за столом, тоже охраняли. Боевая секира у каждого за поясом.
   Максим и Эмилий чувствовали себя не особенно уютно. Надо делом заниматься, а приходилось слушать Подорожника. И неизвестно, когда он замолчит, и можно будет поговорить о деле. Должен же он был когда-то иссякнуть. Но пока хозяин постоялого двора не иссякал.
  - И мы его не трогали, - продолжал Подорожник. - Кому он нужен, этот Шкварц-Гусекрад, мы о нем и не вспоминаем, как видите. А сейчас, тем более, свадьба. Конечно, драками да плясками у нас все больше молодежь развлекается. А Хват с ними для соблюдения порядка. Как же, за молодежью присматривает. Должность у него ответственная - староста. И на танцах надо побывать, и на драке. При старосте все стараются придерживаться положенного порядка. Поэтому присутствует. Остальные, кто посолидней, они почти все здесь, вот, извольте сами вокруг посмотреть. Про себя я уж и не говорю, я фигура мелкая, - Подорожник потупился так скромно, что у гостей не осталось сомнений, если он и не самое главное лицо в Северных Погребках, то одно из первых, это точно. - Позвольте представить, красавица наша и умница, сударыня Ясноглазка, воевода всех наших девиц. И сама, ответственно заявляю, лучший боец и метатель на оба Погребка. - Симпатичная чернобровая и голубоглазая воевода, подняла ручку, приветливо помахала гостям и, кажется, даже подмигнула им. - А еще, разрешите представить: сударь Ползун, лекарь наш знаменитый и супруга ихняя, ученый специалист по лечебным травам, сударыня Адолина. Очень даже удачная супружеская пара для всего нашего сообщества. Сударыня Адолина, значит, целебные травы умело разыскивает, а сударь Ползун этими самыми травами всех нас лечит.
  Двое низушков привстали и вежливо поклонились. Для гостей осталось секретом, кто из них сударь Ползун, а кто его супруга Адолина, потому что ни фасоном одежды, ни фигурками, они друг от друга не отличались. Единственная разница была в том, что низушок в малиновом пиджаке и желтых шортиках, прижав лапку к сердцу, заверил, что он неимоверно счастлив, познакомиться со столь благородными путниками, а второй низушок, в голубом пиджачке и синих шортиках, ничего не сказал, а только приветливо покивал. Может это, как раз, и была сударыня Адолина, не подававшая голос из скромности, а может, наоборот, это был сударь Ползун, а промолчал лекарь только потому, что слова Подорожника застали его с набитым ртом. Гости тоже привстали, кланяясь. Максим и Эмилий старательно улыбнулись.
   - А в уголочке, задремавши, сударь Рослик, глиняных дел мастер. Не просто гончар, а лучший, можно сказать, на оба наши Погребки мастер. Он жениху будет дедушкой, - указал хозяин на того самого низушка, в шляпе и фиолетовом пиджаке, который встретился им первым. - И еще хочу сейчас представить вам: сударь Первоцвет, сосед наш, из Южных Погребков, - низушок, не вставая, отсалютовал кружкой с пивом. - Имя у него цветочное, скромное и душа нежнейшая. Потому и почетный пост занимает: единогласно от двух наших поселений, назначен Первоцвет хранителем и воспитателем Боевого Петуха. Честь, значит, ему такая, за несомненные достоинства оказана. А соответственно знания всех исторических традиций, обычаев и законов герцогства, выбрали мы Первоцвета Главным судьей, на оба наши поселения. С тех самых пор, он все наши споры с глубоким сочувствием разрешает...
  Представление влиятельных лиц немного затянулось. Подорожник называл каждого, присутствующего за столом, объяснял, чем именно знаменит этот низушок, в Северных, или в Южных, или в обоих Погребках сразу, затем, следовал обмен поклонами и приветствиями, некоторые низушки не ленились выбраться из-за стола, чтобы подойти, пожать руки гостям.
  К тому времени, когда общее знакомство завершалось, совсем стемнело. Но веранду и площадь перед ней хорошо освещали яркая луна и разноцветные фонарики. Все было очень красиво и очень приятно. А Максим, к тому времени, понял, что поговорить о деле Подорожник ему не даст и, проще всего, отправиться спать, а завтра встать пораньше, попытаться отловить старосту и поговорить с ним. Но получилось совсем по-другому...
  По ступенькам на веранду поднялся широкоплечий, пожилой низушок в зеленых шортиках и желтом жилетике. Голову низушка красила приятная седина, а глаза у него были голубые, большие, умные, голубые глаза. Улыбка - добрая и слегка озабоченная. Низушки зашевелились, зашелестели, задвигались, освобождая место за столом... "Сюда, Хват!" "К нам садись, Хват!" "Отдохни с нами, Хват!" "А у нас гости, Хват!"
  Чего уж тут, все понятно... "Староста пришел... С ним бы и поговорить. Может, теперь, это трепло, Подорожник, замолчит. Непременно поговорить надо со старастой, чего же на завтра откладывать? - решил Максим. - Когда оно еще наступит это завтра?" И Эмилий подумал о чем-то таком же. Они с Максимом переглянулись. Дракон ткнул себя лапкой в грудь - "я, мол, попробую". Максим понял, кивнул: "Давай!"
  Но трепло не собиралось замолкать. Подорожник быстро поднялся:
  - Я ведь тебе, Хват, место и держал. Уж и не знал, чем наших гостей и занять, пока ты придешь... Чтобы им скучно не было. Чтобы почувствовали дорогие гости: свадьба у нас не простая, а межпоселковая. Сюда, к ним и садись, - он выбрался из-за стола. - Как раз на свадьбу они и успели. Народ, прямо скажу, веселый и разговорчивый. Мы и всего-то ничего здесь посидели, а они, значит, не молчали. Все про себя подробно рассказать успели. Это, значит, Максим, он у них руководителем. Слушаются его, все остальные, можно сказать, беспрекословно. Ежели о чем договариваться потребуется, с ним дело и надо иметь. А сударь Эмилий Бах, вовсе не родственник тем Бахам, что за Тысячемостьем гостиницу держали и пиво хорошее варили, а самый настоящий библиотекарь. Редкая, скажу я, профессия в наших краях. Книги, значит, читает. Каждый день, с полной регулярностью. Работа у него такая, можно сказать, нелегкая и умственная. А еще верит Эмилий Бах в, неизвестного в наших краях, святого Вегетария (Подорожник ничего не прибавил. Просто он так понял дракона). Так по этой вегетарианской вере мяса нельзя есть, совершенно. Ни в праздники, ни в будни. Даже диетические улитки, у тех, кто этой веры придерживается, в полном запрете находятся. Ни одной из них употребить не имеет право. Так что в свободное от изнурительного чтения книг время, сударь Эмилий Бах в полной сознательности совершенно голодает. Я подобной строгой веры еще не встречал. Возможно, за такие земные лишения, у них полная небесная компенсация происходит, с широкими возможностями, в смысле питания. Гарнет и Бригсин - самые настоящие рудокопы. Тоже редкие гости в наших краях. Весь металл, что у нас в Погребках имеется, хоть в Южных, хоть в Северных: и железо, и медь, и олово, вполне возможно, их трудом и добыты. Вот такие замечательные гости на нашу свадьбу явились. А Хват, сами видите судари (это уже Максиму и другим гостям) староста наш. Мы, все его и выбрали, из уважения, значит, и от того, что большого ума низушок. Соблюдает в наших Погребках полную и беспрекословную справедливость.
  Подорожник замолчал, и стало непривычно тихо. А "трепло" скромно отошло в сторонку. Потому как молчать оно не могло по естественному своему характеру, и мешать старосте, тоже, не могло, согласно субординации. А в сторонке можно было негромко поговорить.
  
   * * *
  - Думаю, не только для того, чтобы молодых поздравить, вы к нам пришли, - сразу взял быка за рога Хват. - По какому делу, позвольте полюбопытствовать, судари, путешествуете вы столь необычной компанией? Это я к тому спрашиваю, что людей мы, конечно, видывали, драконы тоже, не сказать, чтобы большая редкость, хотя, в наших краях, их не часто встретишь, и гномы заглядывают, нашего забористого пивка попробовать. Но, когда вот так, судари, чтобы вместе и человек, и дракон, и гномы, это для нас в новинку...
  Спросил, ни к кому конкретно из гостей не обращаясь, дал возможность им самим решать, кто станет отвечать.
  Решили быстро. Гномы - охрана, не им вести переговоры. А Максим и Эмилий еще раз переглянулись. Молча, взглядами посоветовались и решили: Эмилий особа близкая к герцогу и, как каждый библиотекарь, немного этнограф, обычаи местные знает. Ему и начинать. А если надо будет, Максим включится, поддержит. Дракон и начал.
  - Прежде всего, должен сказать: мы очень рады, что пришли как раз к торжественному и важному событию - к свадьбе. Лучшего времени, чтобы выразить свое уважение, молодым, и всем жителям Северных и Южных Погребков, мы и выбрать не могли. Но пришли мы сюда, к сожалению, в связи с чрезвычайными и печальными обстоятельствами. Вы все, наверно, знаете, по сообщениям крокоданов...
  - Мы не слушаем крокоданов.
  - Хм-м... Разве к Погребкам ежедневно не прилетают крокоданы со своими новостями? - поинтересовался Эмилий.
  - Не прилетают, - ухмыльнулся Хват. - Давно уже не прилетают.
  По этой ухмылке понял дракон, что низушки сумели как-то отвадить крокоданов от своих Погребков и решил, что непременно надо будет узнать, как им это удалось.
   - Понятно. Значит, вполне возможно, что вы не знаете сложившейся в герцогстве обстановки, - продолжил дракон, - и я попытаюсь коротко осветить... Хорошо известный вам волшебник Шкварцебрандус, проходящий в некоторых документах под именем Шкварц Бездельник, а также, несколько позже, под именем Шкварц Гусекрад, собрал окрестных хаврюг и объявил себя создателем и правителем Великой Гордой Независимой и Процветающей Хаврюгании. Сейчас он собирает войско и хочет захватить Курчатайскую долину.
  Низушки внимательно слушали Эмилия. Молчал даже Подорожник, который сидел сейчас у дальнего конца стола. Но после этих слов дракона раздался ропот.
  - Гордой Хаврюгании?.. Шкварц-Гусекрад? Интересно... - протянул Хват. - И у них что-то получилось? Уже процветают?
  - До процветания дело еще не дошло, - совершенно серьезно сообщил Эмилий. - Но вышеупомянутый самозванец и мятежник Шкварцебрандус вооружил отряды хаврюг. Они сейчас перекрывают все дороги, ведущие в Курчатайскую долину, задерживают мирных путников, отводят их к Черной башне и держат в качестве заложников. - Эмилий волновался и почувствовал, что в горле у него пересохло. Он взял свою кружку, сделал несколько глотков сока и откашлялся.
  - Гусекрад собирается захватить Курчатайскую долину с помощью хаврюг? - Хват недоверчиво посмотрел на Эмилия.
  - Если бы... Если бы это было так... Видите ли, дело в том, что на дороги вышли не только хаврюги. Шкварцебрандус привлек отряды наемников. Среди них воинственные кикиварды, кочевники кодьяры, и еще какие-то племена... Разведчики их светлости сейчас уточняют. Нападению кодьяр подвергся и наш небольшой отряд, когда мы шли к вам. Не исключено, что отряды наемников вскоре появятся вблизи Погребков. - Эмилий сделал паузу, чтобы дать низушкам возможность представить себе, какие неприятности их ждут, если у Погребков появятся отряды мародеров. Низушки представили и громко взроптали. - Кроме того, к Шкварцебрандусу прибыла группа инструкторов и советников Неприступной Республики Алтании, из гнезда "Свобода и равенство", попросту "Свора", - дракону удалось с достаточной долей иронии произнести эти слова. - Всем хорошо известно, какие порядки навели они в своей, так называемой, Республике, что за деятели засели в этом, сомнительной порядочности гнезде, какую свободу и какое равенство они несут, - дракон опять сделал небольшую паузу, чтобы низушки могли "представить" и снова взроптать.
  Низушки представили, взроптали и активно не одобрили вмешательство инструкторов из "Своры" во внутренние дела герцогства.
  - Их светлость, герцог Ральф, направил наше посольство, дабы известить всех, что не допустит беззакония. Их светлость герцог Ральф обращается к своему народу, - продолжил Эмилий, - с призывом защитить земли герцогства, не дать самозванцу и захватчику нарушить мир. И, конкретно, вас, уважаемые судари, - ради важных интересов всего Гезерского герцогства, Эмилий позволил себе несколько отклониться от истины, ибо, как раз, низушков герцог и не призывал, - лично вас, их светлость герцог Ральф просит вспомнить о том, что именно ваши славные предки нанесли решительный удар по ордам нечисти, в битве на Диких землях. Вспомнить, что за мужество и отвагу они удостоились личной благодарности короля Роминдеса. И только вам даровано право воспитывать Боевого Петуха, который троекратным криком возвещает о вступлении в сражение непобедимого ополчения низушков.
   Хорошо сказал Эмилий. Библиотекари народ образованный и опытный, умеют взволновать слушателей. Веранда взорвалась. Кажется, ни один низушок не смог промолчать. "Это что же такое?!" - кричали они. - "Хаврюг нам здесь еще не хватает!" "Не дадим закрыть дороги!" "Герцог зовет, чего же мы?" "По кочкам гусекрада!" "По кочкам хаврюг!" "Раскатаем Черную башню по камушкам!" "Не бывать на наших землях никакой Хаврюгании". И еще многое весьма воинственное и антишкварцовское услышали гости.
  Староста поднял руку. Крики немедленно утихли.
  - Могу ли я считать, судари, что вы помните о подвиге наших предков в битве с нечистью, на Диких землях, и о том, как высоко оценил их воинскую доблесть король Роминдес? - спросил Хват.
  - Помним! - прогремело на веранде и вокруг нее, где к этому времени собралось большинство низушков и из Северных Погребков, и из Южных. - Помним!.. По кочкам нечисть! По кочкам Шкварца!
  - Могу ли я считать, судари, что вы готовы выступить на защиту нашего герцогства, не позволить Шкварцу-гусекраду с его хаврюгами захватить Курчатайскую долину? - спросил Хват.
  - По кочкам Шкварца! По кочкам гусекрадов! По кочкам хаврюг! По кочкам!.. - дружно проорали низушки, подтверждая свою готовность выступить и не позволить.... - Веди нас Хват!
  - Готов ли наш Боевой Петух, Удар Радуги, возвестить о том, что низушки намерены вступить в бой с наемниками Щкварца-гусекрада? - Это уже был вопрос непосредственно к Первоцвету, хранителю и воспитателю Боевого Петуха.
  Первоцвет снял шляпу, отставил в сторону кружку, с которой дружил, и встал.
  - Удар Радуги силен, могуч и во весь голос может троекратно возвестить о том, что низушки готовы вступить в бой и понести врага по кочкам, - доложил Первоцвет. Он оглядел внимательно слушающих его низушков... - Потому что... Потому что, поддерживаем традиции наших славных предков и выполняем заветы короля Роминдеса, - Первоцвет поднял указательный палец, и с судейской суровой непреклонностью добавил: - Обсуждению не подлежит.
  И это сообщение низушки приняли достаточно бурно...
  "Не подлежит!" - радостно вопили низушки. - "В поход!" "По кочкам!" "Веди нас, Хват!"... А некоторые, подражая Боевому Петуху, кричали звонкое "Ку-ка-ре-ку!" Но громче всего, на сей раз, прозвучали женские голоса: "Веди нас, Ясноглазка!"
  Хват поднял руку, и снова установилась тишина.
  - Готовимся к походу, - объявил староста. - Лошадей почистить, таратайки проверить, колеса смазать. Колья подобрать. Посудой запастись. На каждую таратайку запас провизии...
  - И пива! - подсказал Рослик. - На каждую таратайку бочонок. Потому как, в дороге без пива - совершено невозможно... В дороге все время пить хочется. - Он заглянул в свою кружку и обнаружил, что она пуста... - Вот... а что мы станем делать, если такое случиться в дороге?.. - и потянулся за другой кружкой, за полной.
  - И по бочонку пива на каждую таратайку, - подтвердил Хват. - А сейчас расходимся. Пора и отдохнуть.
  Низушки послушно стали расходиться. Это ведь, если весь день плясать, да петь, да пить... Ну, и все остальное, что положено делать на свадьбе... То к ночи непременно отдохнуть захочется. Тем более, "завтра" тоже обещало быть достаточно насыщенным.
  А Хват остался, и Ясноглазка осталась. Вопросы войны и мира без воеводы женского полка, в Погребках не решали. Первоцвет остался, и главный лекарь Ползун. И какой-то хмурый широкоплечий низушок, прозывающийся Шустом, как потом оказалось, замещающий старосту Южных Погребков. Это, Максим понял, и был местный актив, который теперь, в узком рабочем составе, должен обсудить и принять определенные конкретные решения. Тут же сидел и глиняных дел мастер Рослик, который успел еще раз наполнить свою кружку. Он, очевидно, присутствовал, по своему праву, как дед жениха. Председательствовал, естественно, Хват.
  - Давайте уточним, куда следует вести отряд? - обратился он к гостям. - Чтобы не гоняться за хаврюгами по мелочам, а попасть сразу туда, где они станут собираться: хаврюги и все остальные... У нас, здесь, в Погребках, и без Гусекрада дел невпроворот, да и полевые работы пора начинать, так что время поджимает, - объяснил он гостям. - Бумагу и карандаш! - бросил Хват через плечо, и тут же появился молоденький низушок, с бумагой и карандашом.
  Уточнять опять-таки стал Эмилий.
  - Это Курчатайская долина, - дракон начертил неровный овал, - с севера в нее ведут две дороги. Одна по скалам, другая западнее по равнине и через лес, - две извилистые линии, обозначили дороги. - А вот здесь, - Эмилий нарисовал небольшой кружок и поставил в нем крестик, - на безымянном холме, Разрушенная башня. Это, как раз, и есть место сбора наших войск. Здесь можно перекрыть сразу обе дороги. Если мы сумеем это сделать, отряды Шкаврцебрандуса не сумеют пройти в Курчатай.
  - Понятно. И места нам знакомые, - сообщил Хват. - Разрушенная башня находится отсюда не особенно далеко. Полтора дневных перехода, и мы там. Но отряду, сначала придется немного свернуть с прямой дороги, заскочить к Бездонному ущелью, забрать там Доку со всей артелью...
  - Без Доки нельзя, - подтвердил Шуст, представляющий, на заседании актива, Южные Погребки. И объяснил гостям: - когда воевать надо, то Дока у нас за командира.
   - Вот-вот, значит, свернем за Докой... - продолжил Хват. - Затем, надо бы нам, заглянуть в Западные и Восточные Яблоньки. Но опять крюк делать придется. Как думаете?
  - Надо, - подтвердил Первоцвет. Оттуда низушков непременно надо позвать. Обидятся, если мы их на битву с бандами Гусекрада не возьмем.... Они, когда отправлялись подраться с бастатегами, нас первыми кликнули. И когда кудлатых скрейгов надо было отловить, за нами забегали.
  - В Яблоньках ударные чайные сервизы делают, - напомнила Ясноглазка. - Добавляют в блюдца и чашки гранитную крошку. Такую посуду приятно в руки взять. А если этой чашкой с гранитной крошкой засветить в лоб кикиварду, он уже и не боец. У нас таких чайных приборов не делают, - она с укором посмотрела на Рослика. - Забежим в Яблоньки и запасемся.
  - А чего их делать?! Подумаешь - гранитная крошка. Убойную силу нашли!.. - возмутился Рослик. - У нас на чайных блюдцах сорта "экстра" - проволочная спираль по всему краю. Они, хоть кожу, хоть одежу, обдирают, как дикая кошка когтями... В Яблоньках до такого еще и не додумались.
  - Помолчал бы лучше, - одернул его Хват. - Знаем мы эти спирали, их еще дед твой делал... Значит, заворачиваем в Яблоньки, - продолжил он. - А как будем со Светлыми и Темными Озерками? Туда добираться далековато.
   - Далековато, - согласился Ползун. - Но без Озерок никак нельзя. У нас сушеной липун-травы для примочек, на полдраки не хватит. Почти всю израсходовали. А в Озерках, я знаю, большой запас. Непременно надо завернуть.
  - У нас с Озерками дружелюбие и письменная договоренность, чтобы на серьезную драку друг без друга не идти, - напомнил Первоцвет. - В третьей коричневой папке хранится. Подписывали, кружки пивные разбивали на верность, дружбу и взаимопонимание. Если их не позвать - это будет серьезное нарушение. Без них никак нельзя...
  - Возражений нет?
  Никто не возражал.
  - Значит, решили. Из Яблонек по-быстрому добираемся до Озерок...
  Максим слушал Хвата, слушал, и стал опасаться, что если заедет отряд еще и за третьими и четвертыми низушками, без которых никак нельзя, с которыми пивные кружки разбивали и, которые, могут обидеться, если их не возьмут на битву с бандами Шкварца, то наверняка низушки к самой битве у Разрушенной башни не успеют. Но, кажется, обошлось. Хотя, вроде бы, и собирались.
  - В Большие и Малые Коврижки, пожалуй, не успеем, - с сожалением сообщил членам актива Хват.
  - В Коврижки?.. - Шуст задумался. - Вообще-то, надо бы и в Коврижки, они же Гусекрада терпеть не могут, он у них с ветряной мельницы крыло утащил... Но совсем далеко. Тут, наверно, одно из двух: или в Яблоньки, или в Коврижки. А раз в Яблоньки надо непременно... - он посмотрел на Первоцвета...
  - С Яблоньками у нас договор на верность и взаимопонимание, - напомнил тот. - Пивные кружки разбивали.
  - Нечего на таратайках по всему герцогству мотаться, коней морить и время терять. Без Коврижек управимся, - подсказала Ясноглазка. - Побьем гусекрадово войско и домой. Весна, капусту сажать надо... И у клубневых бобов рассада подошла.
  - Это верно, - согласился Хват. - Ну, как считаете? - спросил он у остальных.
  Остальные согласились, что в Яблоньки надо непременно. А в Коврижки, на этот раз, забегать уже и некогда. Ясноглазка права, капусту сажать надо и у клубневых бобов рассада подошла. А если будут Озерки и Яблоньки, то без Коврижек вполне можно обойтись.
  - Обидятся они, конечно, - поморщился Хват. - Вы непременно объясните им, что очень нам торопиться пришлось, - попросил он. - А то они, своей бесконечной обидой, мне потом полжизни испортят.
  Члены актива единогласно пообещали, что объяснят и в обиду старосту не дадут.
  - Вот так. Вроде все и решили. Значит, отправляемся громить шкварцовские банды. Проверьте, чтобы все таратайки были готовы. Напоминаю: непременно хорошо смазать каждую ось. Если увидите что-нибудь ненадежное - заменить... - Хват повернулся к гостям и сообщил: - Через три дня, с рассветом и отправимся.
  - Как, через три дня? - Максим растерялся. Да через три дня у Разрушенной башни уже все и кончится.
  Эмилий и гномы тоже не поняли, с недоумением уставились на старосту.
  - А чего тянуть, - пожал плечами Хват. - Нам собраться недолго: лошадей в таратайки запрячь, колья прихватить, тарелочки и чашечки загрузить. Так что не задержимся. Как раз, через три дня, с рассветом и выступим.
  - И пиво... - занудно протянул Рослик. Кружку из руки он не выпускал. - И пиво погрузим, непременно на каждую таратайку...
  Не о том они... Совершенно не о том они рассуждали!
   - Три дня таратайки запрягать и тарелочки собирать?! - Максим старался говорить спокойно, очень спокойно... Боялся, что сорвется, накричит и, вообще, все испортит.
  - Да нет... Нам собраться... - Хват задумался, прикинул, - часа два-три. Это - если не торопиться. А три дня - так нам же, самое главное, следует свадьбу закончить. А все остальное потом. И драку с гусекрадами, и посадку капусты, и рассаду клубневых бобов.
  - Надо завтра, в крайнем случае - послезавтра, иначе не успеете, - попытался Максим втолковать зашоренному свадьбой активу, что медлить нельзя. Капуста и клубневые бобы могут подождать, а банды Шкварца ждать не станут.
  - Завтра - не получиться... - Хват посмотрел на стол, на мисочки, на бутылочки, на бочонок пива в углу веранды, на разноцветные праздничные фонарики... - Все, что ли бросить и бегом к Башне? Не, так нельзя.
  - Почему нельзя?
  - Я же говорю - свадьба! Торжество. Гуляют Погребки.
  Они не понимали друг друга.
  - Одиннадцать дней гуляете... - Максим был уверен, что одиннадцать дней это очень много. Даже - через край.
   Хват считал, что одиннадцать дней это мало. Что это за свадьба, если только одиннадцать дней?!
  - Я и говорю, всего одиннадцать дней и гуляем. А положено семь дней у невесты, и семь дней у жениха. Значит - четырнадцать, - терпеливо объяснил Хват. - Традиция. Принято так у нас, по-другому нельзя. Тут ведь, с вашим приходом, положено еще четыре дня прибавить (от такого сообщения Максим чуть не застонал), но я думаю, можно эти дни списать, за счет чрезвычайных обстоятельств. Так, что ли? - обратился он к Первоцвету.
  - Если гости задерживаются не более чем на сутки... - Судья у низушков должен не только законы знать, но и все обычаи... - Случались подобные прецеденты, - вспомнил Первоцвет. - Три раза. В первом случае, гость умер, (о причине смерти судья умолчал), во втором - подрался с подружкой невесты. Был бит декоративной вазочкой, но очухался, и под угрозой битья более крупной вазой, сбежал. Ловить его не стали. В третьем случае гость пытался угнать таратайку, был задержан, наказан и сопровожден за пределы нашей территории. Во всех трех случаях гостевые дни были списаны. Так что, если гости завтра убудут, их дни можно, также, списать.
  - Значит, списываем, - решил Хват. - Видите, как хорошо получается, ни одного лишнего не задержимся.
  - Не успеете к битве, - Максим был в этом уверен.
  - Вполне успеем, - не согласился Шуст. - Сударь Эмилий сказал, что Шкварц-Гусекрад большую армию собирает. И хаврюги, и кикиварды, и еще какие-то племена, - напомнил он сообщение дракона. - Без нас с такой большой армией герцогу не управиться. Драться придется не один день. Так что вполне успеем.
  - Гусекрады смогут прорваться в Курчатайскую долину, - напомнил Эмилий.
   - Если они в Курчатай прорвутся, они, ведь там грабить начнут? - задал Шуст глупый вопрос.
  - Конечно, - подтвердил Максим. - В том то и дело.
  - Мы их там и достанем, - сообщил Шуст. - Тепленьких достанем.
  - Да, никуда они не денутся, - Первоцвет объяснял солидно, с уверенностью опытного судьи выносящего приговор. Курчатай долина большая, гусекрады за три дня всю ее ограбить не успеют. Им для этого не меньше недели понадобиться. А найти их будет не трудно. Мы их повадки хорошо знаем. Если где поселение горит, там их и искать. Так что, не беспокойтесь, судари послы. Мы их достанем. И по кочкам! Куда они от нас денутся?
  - Свадьбу надо провести по всем правилам, - заключил Хват, и похлопал ладонью по столешнице, подтверждая, что решение о том, когда выступят низушки, принято и изменению не подлежит.
   - Свадьба - она, уважаемые судари, навсегда! И по этой естественной причине, обычай нарушить категорически недопустимо. Если нарушим, то жизнь у молодых может пойти наперекосяк, - подал голос Рослик. - У обоих... у двух, значит... Х-м-м... Получается - на два перекосяка. - Высказав столь серьезное предупреждение, глиняных дел мастер наклонился, положил голову на стол и отключился.
  "Тут вся история герцогства может пойти наперекосяк, - с горечью подумал Максим. - Но у них свадьба, они, понимаете ли, не могут"...
  А Первоцвет, судья и, по совместительству, главный воспитатель Боевого Петуха, с устрашающей кличкой "Удар Радуги", как будто услышал мысли Максима и, со свойственной ему мудростью, уверенно сообщил:
  - Потому что вся жизнь состоит из противоречий и противостояний большого и малого. Рассудить о том, как надо поступить, а как поступать не следует, чрезвычайно сложно... В некоторых случаях даже невозможно. Поэтому следует придерживаться обычаев.
  Вот такая сложилась дурацкая ситуация. С одной стороны, низушки с энтузиазмом приняли решение, выступить против банд Шкварца. И это было хорошо. Но, с другой стороны, они отложили время своего выступление на целых три дня. А потом еще и собирались "заскакивать" за Докой с артелью к Бездонному ущелью, "забегать" в Яблоньки и "заглядывать" в Озерки... Все это делало поход низушков, в значительной вероятности, бесполезным. Ибо, к этому времени, генеральное сражение между войском герцогства и бандами Шкварца, наверняка, закончится. И неизвестно в чью пользу.
  Но спорить с низушками, что-то доказывать им не имело смысла.
   Эмилий, с присущим ему тактом, извинился, сообщил, что гости вынуждены откланяться: выполняют, мол, повеление их светлости, герцога Ральфа и не могут более задерживаться на таком важном и приятном мероприятии, как свадьба. Завтра, чуть свет им следует отправляться в путь и надо отдохнуть перед дальней дорогой.
  Актив отнесся к такому сообщению с сожалением, но и с понятием. Возражать не стал. И заверил послов герцога, что беспокоиться им не стоит. Как только закончится свадьба, они сразу все бросят, запрягут лошадок, рванут к Курчатаю и понесут гусекрадово войско по кочкам.
  
   * * *
  Комната, которую Подорожник отвел гостям для отдыха, была достаточно просторной и скромно обставленной. Четыре кровати, стол, четыре стула. И еще - в углу красовался сундук. Не просто большой, а очень большой, солидный сундук, окованный железными полосами. И на полосах этих какие-то замысловатые узоры. Как объяснил Эмилий, низушки считают сундук символом зажиточности и благополучия. Поэтому подобный предмет мебели можно увидеть почти в каждом доме. В комнатах постояльцев сундуки ставят, чтобы подчеркнуть свое уважение к гостям.
  - Хорошая была идея... - Максим сбросил кеды и плюхнулся на кровать. - Народец, судя по всему, азартный. Сразу завелись: "По кочкам! По кочкам!" А в результате - пшик! У них, видите ли, свадьба недогуляна. Нельзя же так. Одиннадцать дней пьют пиво, отплясывают и поют жалостные песни, а им все мало. Непременно надо четырнадцать. В герцогстве чрезвычайное положение, Шкварц перекрывает дороги, захватывает заложников, хочет оттяпать Курчатай... "А у молодых, может, пойти на два перекосяка..." - передразнил он Рослика. - Темнота и дикость. Нельзя так упорно верить в приметы. Это, значит, если они отправятся всем кагалом на войну и встретиться им баба с пустыми ведрами, они обратно повернут?!
  - Чего это они повернут? - не понял Бригсен.
  - Так баба с пустыми ведрами!.. А, вы же не знаете. Это в моих местах, есть такая примета: если встретил бабу с пустыми ведрами, такое не к добру, поворачивай домой. Если черная кошка дорогу перебежала - дальше идти нельзя. Пойдешь - непременно несчастье произойдет.
  - И случается несчастье? - это уже Эмилий заинтересовался.
  - По-всякому бывает. Но, против плохих примет тоже приемы есть. Если бабу с пустыми ведрами встретишь, или встанешь не с той ноги... Надо немедленно плюнуть три раза через левой плечо, сказать: "Чур меня!" и больше об этом не думать. Еще хорошо сыпануть на дорогу, перед собой, солью и быстро сказать: "В огороде коза, а соль в глаза!" Только к этому редко прибегают, никто в кармане соль не носит. А три раза плюнуть - это всегда с собой.
  - Если плюнуть три раза - помогает? - поинтересовался Бригсен.
  - От черной кошки никакой защиты нет. Поворачивай домой или обходи стороной. А от всего остального, говорят, помогает. Главное - не думаешь больше об этом. Но откладывать войну из-за того, что на свадьбе всего десять дней гуляли, а по обычаю, надо четырнадцать... Бред какой-то. Нельзя же быть такими суеверными...
  - Нельзя, - согласился Гарнет. - И, вообще, плохие приметы - это глупо. У нас, у гномов, никаких суеверий нет, а приметы только хорошие. Идешь, скажем, по улице, смотришь - два гнома пьют пиво... Это, значит, такая примета, что нужен третий. Смело подходи. Подкову на счастье выкуешь и повесишь над дверью - тоже хорошая примета, что никакая нечисть к тебе не заберется. А если заберется, ты его этой подковой в лоб. И все дела. Но когда надо бить по воротам, тут подковой не обойдешься, - не обошел центрфорвард и футбол, - призываешь на помощь Веселого Рудокопа, и всю его компанию, кого успеешь вспомнить.
  - Помогает? - спросил Максим.
  - Веселый Рудокоп? Если попадешь в ворота, помогает, - совершенно серьезно объяснил Гарнет. - Правда, там еще и от вратаря зависит. У него тоже свои хорошие приметы и свои заклинания. Заклинание на заклинание... Какое-то из них подействует, какое-то не подействует. Так что, раз на раз не приходиться.
   Бригсен прислушивался к разговору, но промолчал. Юниоры верили в приметы. И в хорошие, и в плохие. Но тайно, и никому об этом не говорили.
  - А ты, Эмилий, что-то знал, наверно? - повернулся Максим к дракону. - Мы, когда увидели, что здесь свадьба идет, помнишь, ты тогда сказал, что, кажется, мы врюхались.
  - Влипли, - поправил дракон.
  - Хорошо, пусть будет "влипли". - Так как?
  - Видишь ли, - дракону, явно, не хотелось об этом говорить, - Я, конечно, знал, что у низушков существует такой древний обычай, свадьбу играть две недели. Первую у невесты, вторую у жениха. Но думал, что это так... из этнографии, из истории культурного наследия народа... Мало ли у кого какие обычаи были. Сейчас ведь, везде цивилизация, прогресс, наука развивается, вместе с ней совершенствуются культурные обычаи... Оказывается, такое, вот, дело... Цивилизация движется вперед, а пережитки вместе с ней и с той же скоростью.
  "Иногда даже вперед забегают", - подумал Максим.
  - Но, хорошо хоть, эту чашу не до дна пить, - Эмилий тоже присел на кровать.
  - Ты на что намекаешь?
  - На то, что нам списали гостевые. Слышали ведь. А останься мы здесь, свадьба плясала бы еще четыре дня. Теперь хоть есть малая надежда, что низушки могут появиться хоть бы к концу сражения.
  "Малая надежда" - повторил Максим. - Настолько малая, что у нас это называется "Безнадега". Не получилось с низушками. Не надо было нам сюда и идти. Столько времени потеряли... - Он помолчал, почесал в затылке... - Ладно, чего уж теперь, ложимся спать, Завтра встанем пораньше и махнем к эльфам. Надеюсь, у этих никакой свадьбы нет. Не может быть, чтобы мы два раза, подряд, на одни и те же грабли наступили.
  - А чего мы к ним прилипли? - спросил Бригсен. - Конкретно? Малыши ведь. Ну, заводные, ну, шустрые, петух у них, говорят, боевой. Так ведь воюют кольями и тарелками... Кричат, что понесут всех по кочкам... Они и строя, не знают. У нас все футболисты на войну собираются, и болельщики с ними. Это же сила! Реально! Гномы скирд сколачивают. У них не колья и тарелочки, а секиры. Там где скирд пройдет, ни один хаврюга не уцелеет, ни один кикивард не поднимется. А гремлины! Это вам тоже не низушки... Они как волна, нахлынут оравой, и все, чисто вокруг... А вы - низушки, как будто это главная сила... Вообще!..
  - Бригсен, а ты молодец! - похвалил юниора Максим. - Правильно говоришь. Все по полочкам разложил. Конечно, низушки не та сила, которая сумеет Шкварцевские банды разнести. Просто хороший народец, заводной и приятный. Понравились они нам, вот мы к ним и прилипли. А так-то ты прав. Опоздают они, конечно, к разборке с Шкварцем, да и ладно. Пусть гномы секирами помашут.
  - Верно, чего это мы на них насели? Делать нам больше нечего? Нас к ним никто и не посылал, - вспомнил о распоряжениях их светлости Эмилий. - К эльфам надо идти и к кобольдам. Давайте-ка спать. Пораньше встанем и к эльфам.
  - Вы ложитесь, а я схожу, поговорю с Хватом, - поднялся Гарнет. - Он у них тут всем заправляет. Есть у меня одна мысль. Если Веселый Рудокоп поддержит, может и выгорит.
  - Это какая у тебя мысль появилась? - заинтересовался Максим. - Поделись, вместе покумекаем.
  - Простенькая мысль и советоваться нет смысла, - не пожелал делиться Гарнет. - Хочу поделиться с Хватом и со всем этим активом, забодай их хромой крот, опытом, из жизни гномов.
  - Я с тобой, - Бригсен тоже встал.
  - Нечего тебе там делать, - остановил его Гарнет.
  - Если помочь надо будет... Вообще! Или что... Вдвоем надежней. Чего я здесь?.. Конкретно...
  - Здесь ты как раз и помогаешь. Наше дело какое? Охранять послов. Я отлучаюсь на пару часов. Ты и охраняй. И ни шагу от них. Не вздумай.
  - Так тихо же, кругом свои, не от кого охранять, - упирался Бригсен.
  - Ты что, все еще не понял, зачем нас послали? - Гарнет сердито посмотрел на юниора... - Тихо не тихо, есть от кого, не от кого - наше дело охранять. Понял?! Я вынужден ради общего дела на час-другой отойти, а охрана должна бодрствовать. Усек?! Ты Бригс, крот тебя затопчи, не забывайся, тебе большая честь оказана... И не вздумай спать, меня дожидайся. Все, - оборвал он юниора, который хотел что-то сказать. - Никаких разговоров. Разговаривать будем, когда вернемся домой. Понял?!
  - Понял, - Бригсен свое получил и снова опустился на кровать.
  - Думаю, час-два меня не будет, - сообщил Гарнет и вышел.
  
   * * *
  Актив по-прежнему сидел за столом. И Рослик с кружкой здесь же устроился. Делового разговора не вели. До того наговорились досыта. Просто так сидели, для удовольствия, и пиво попивали. Иногда такое очень нужно: посидеть и пивца попить. Да и подумать каждому было о чем.
  Гарнета встретили по-дружески, налили кружку. Гном напиток похвалил дважды. Первый раз за вкус. Пиво действительно было хорошим. Второй раз за приятный цвет. Потом Гарнет вспомнил, что такое же темное пиво варят гномы клана Алкхит, что живут в Батокском ущелье. И вкус тот же, и цвет тот же, только у алкхитских гномов пиво с небольшой горчинкой. С приятной такой горчинкой... чуть-чуть... а пьется хорошо. И соленые сухарики к нему - прямо лучше и не придумаешь. Хорошо идут...
   Если настоящие любители пива вот так встретятся... Да не просто любители пить, а еще и знающие, как это пиво делается, непременно найдется, о чем поговорить. Ясноглазака похвасталась солодом, "лучшим в округе". Гарнет вспомнил про хмель, который выращивают гномы в том же Батокском ущелье. Прямо сказочный там выращивают хмель. Посидишь, полчасика у зарослей хмеля - и как будто пару хороших кружек пропустил. Вот так о пиве, да о хмеле, да о солоде и воде (не на всякой воде пиво варить можно, от воды тоже многое зависит), да и о мастерстве пивоварения, пожалуй, не меньше часа рассуждали. Постепенно (не без старания Гарнета), перешли к свадьбам... Какая повеселей, какая поярче, кому какая больше запомнилась. Как какая начиналась, как закончилась... Не менее десяти свадеб перебрали...
   Потом Гарнет вспомнил про свадьбу в клане Ганибу, что живет в поселении Каменный Лоб у отрога Хаганских гор и стал рассказывать о ней. На этом его рассказе следует остановиться подробней, поскольку он весьма заинтересовал низушков, заставил их кое о чем задуматься и принять совершенно неожиданное решение.
  - Это такая свадьба была, такая свадьба... Затопчи меня веселый крот, - Гарнет прищурился и покачал головой, приглашая низушков представить, какая это была свадьба. - Пива, а его ведь приготовили с большим запасом, все равно не хватило, пришлось из других поселений привозить. А дрались, стенка на стенку, каждый день, раза по три, не меньше... Улица на улицу, рудокопы против кузнецов, пивовары против хлебопеков. Даже блондины против брюнетов. На телегах гоняли: кто быстрей. Пять или шесть телег вдрызг разнесли... Через костры прыгали и сколько штанов пожгли, не сосчитать... Кое-кто и без юбок остался. А когда народ разгуляется, то все что ни делается, ему мало. Чего-то еще хотелось. А где чего-то новое можно придумать в горном поселении? Там же горы. А земли чуть-чуть. И полудикие козы...
  На этом месте своего рассказа Гарнет замолчал, с полным сочувствием к жителям горного поселения. И слушатели тоже посочувствовали. А Гарнет помолчал, помолчал, потом неожиданно ухмыльнулся...
   - Но иногда случается такое... Представить себе не можете, как ганибунцам повезло, - сказал он. - Когда все уже совсем заскучали, когда и хорошая драка не в радость, и разбитая телега не в удовольствие, и каждый синяк, не синяк, а пустяк, а коза, не хитрая скотина, а просто коза, - Гарнет опять замолчал, потом хитро улыбнулся: - Так вот, когда все уже совсем закручинились, на поселение напали виджигары. Есть такой чудной народец, тоже в одном из отрогов Хангана живет.
  - Почему чудной? - полюбопытствовал Первоцвет. Его, как судью, всегда интересовали, обычаи разных этносов.
  - Потому что обычаи у них очень странные и суровые. Первое - никто из этих виджигар по дому не работает. Ни один мужчина. Если отремонтировать что-то надо, гвоздь забить, огород полить или, скажем, ботинки почистить - не должен. Лишили мужиков таких прав. Не допускают. Только женщина может этим заниматься. Второе: живут они в горах, там залежи полезных ископаемых богатейшие. Добывай себе железо или, медь, и живи, куй в свое удовольствие. Так они и там работать не имеют права, религия запрещает. Не поверите, ни одной шахты, ни одного самого маленького забоя на всем отроге нет. Кузницы в поселении не найдете. А откуда там кузница появиться, если ни один виджигар ковать не умеет.
  - За счет же чего они, паразиты, живут? - поинтересовалась Ясноглазка. - Женщины на них, паразитов, вкалывают! Так?
  - Грабят, затопчи их рогатый крот, - объяснил Гарнет. Даже не сказал, а изрек. Сердито, как выругался. - Это тоже, по своему давнему обычаю. Грабить, и религия, и обычай разрешают, и даже, поощряют. Кто удачливей грабит, того больше и почитают, всякое уважение оказывают. Но, сразу скажу, официальных наград у них нет. Никаких. Скажем, не встретишь там вижжигара, чтобы у него на груди блестела медаль "За удачный грабеж" или пенсионера со знаком "Почетный грабитель".
  Ясноглазка хихикнула. Видно представила себе низушка с подобным отличием на груди.
  - Вот-вот, - но это потому, что до наград там пока не додумались, - продолжил Гарнет. - А уходят они грабить, как правило, подальше от своего поселения, чтобы с соседями не ссориться... Возвращаются с добычей, полгода проедают награбленное, а там, снова, на промысел отправляются. Вот такие у них обычаи, прямо скажу, нам, гномам, совершенно непонятные, - Гарнет отхлебнул пивца, оглядел собеседников, убедился, что его слушают с интересом, и продолжил. - Но вернемся к свадьбе. Значит, заскучала свадьба в поселении Каменный Лоб. А у виджигар, забодай их хромой крот, как раз, в это самое время, какие-то припасы закончились: то ли гвозди, то ли дрожжи. И опять непонятка: до сих пор неизвестно, рано еще было виджигарам идти на большой промысел, или поленились они, на этот раз, идти далеко? Только решили они, нарушить традицию и поживиться за счет соседей, пограбить в поселении Каменный Лоб. А виджигары долго не думают, долго не собираются. Решили и напали. По глупости конечно. Кто же на гномов нападает, когда у тех свадьба?! Народ и так навеселе, а друг друга бить уже и надоело. Знакомые все лица... Куда ни ударишь, непременно вспомнишь, что по этому месту уже два раза бил. Скучище... А тут виджигары подоспели. Свеженькие, небитые, любо дорого смотреть. Как подарок с неба. Представляете, как народ обрадовался?!
  - Для хорошей драки, свеженькие и небитые - это здорово, - позавидовал Шуст.
  - Потому что свадьба без хорошей драки, это вовсе и не свадьба, - очнулся Рослик. И похвастался: - а у нас уже три таратайки сломали.
  Хват ничего не сказал, но по взгляду, тоже можно было понять, что позавидовал каменолобцам.
  - Народ, конечно, обрадовался. Встретил виджигар с удовольствием и радостью. И пошло... Может полчаса всего и шла драка, но стали виджигары постепенно соображать, что не туда зарюхались. И начали отходить... А у гномов ведь праздник, а у гномов - свадьба и, можно сказать, развлечение... Это виджигары, можно сказать - при деле, за добычей прибыли, а гномы - не ради корысти и никаких дел. У них развлечение, они удовольствие получали. Кому же это понравиться: явились гости, помахали кулаками и домой собрались? Гномы по паре кружек пропустили, и за виджигарами. Догнали, и пошло по новой. Виджигары недолго продержались и опять отошли. Гномы за ними. К виджигарам пополнение подошло. А гномам от этого только удовольствие. Вот так еще два дня свадьба гуляла по отрогу. А когда виджигары приуныли, гномы им, из своих запасов, пяток бочек пива подбросили. Еще на два дня хватило...
  Вот так, заронил семена размышления, над разными возможностями, по проведению свадьбы, хитрый гном. И не лез дальше, даже не намекал. Надеялся, что теперь низушки задумаются и сами сообразят, как им следует поступить.
  Они и задумались.
  - Повезло гномам, - опять позавидовал Шуст.
  - Потому что свадьба без хорошей драки, это вовсе и не свадьба, - рассудил дед жениха. - А с Южными драться уже и надоело... Никаких тебе неожиданностей и никакого представления об удовольствии. Смотришь на них, как в зеркало...
  - Да-а-а... Нам бы теперь свеженьких... - протянула Ясноглазка и повела плечиками, будто собиралась вмазать кому-то, или швырнуть какую-нибудь посудину.
  - До этих, которые виджигары, далеко? - с некоторой надеждой спросил деджениха.
  - Далеко, - огорчил его Гарнет. - Это в Хинджанских горах. Отсюда недели две добираться надо.
  - Вот так... Каждый низушок стремиться к счастью, а счастье так далеко... - сообщил Рослик и загрустил. - Были у него для этого три уважительные причины. Первая - нагрузился он в этот день, несколько превышая средне допустимый уровень. Вторая - являлся он родственником жениха и, естественно, лицом заинтересованным, чтобы свадьба запомнилась. И третья - как каждому мастеру, Рослику хотелось, чтобы его глиняные изделия похваливали... - А к нам никто не ходит, - пожаловался он. - В каждой драке одни и те же... скукота... Но мои тарелки, если кто бросать умеет, - он с упреком посмотрел на Ясноглазку, - каждого с ног сшибут, хоть хаврюгу, хоть кикиварда.
  - Если бы хаврюги сюда пришли, вот тогда бы ... - размечтался Шуст... - Может позвать их?
  - Не, хаврюги не придут, - оторвался от кружки Рослик. - Хаврюги опасливые. А кикиварды - те могут придти. Не понимаю? - Рослик отставил в сторону кружку и посмотрел на Хвата. - Почему кикиварды к нам не идут?!
  - Мы бы им и врезали, твоим кикивардам, - оживилась Ясноглазка. - А то у меня девчата и вовсе заскучали. Боевую посуду уже и девать некуда. У девочек все сундуки забиты.
  - Не мои они, вовсе, эти кикиварды, - обиделся Рослик. - Я, если хочешь знать, только за то, чтобы свадьба у нас была самая хорошая. Чтобы о ней еще сто лет помнили. Вот для такой свадьбы нам сейчас кикивардов и не хватает...
  - А если их поискать? - не удержался Гарнет. Подбросил идею, и тут же опустил голову, прилип к кружке, будто и не он это сказал.
  Хват с интересом посмотрел на него. Крепким низушком был Хват, очень крепким. По скромным местным понятиям, даже могучим. Да и выпил он сегодня, кажется, меньше других. Посмотрел он на гнома и улыбнулся.
  - Ну и хитер ты, сударь, Гарнет, - сказал Хват. - Это ты, значит, привел нас к самому краю, а мы теперь должны прыгнуть. Так что ли?
  - Ну, уж и прыгнуть, - Гарнет скромно потупился. - Это я так... Подумал, что может вам интересно будет...
  - Подумал, что можем мы сейчас собраться и всей своей веселой свадьбой ринуться на гусекрадово войско?
  - Свадьба - она и в дороге свадьба... - скромненько доложил Гарнет...
  - Г-м-м... Свадьба, она и в дороге свадьба, - повторил Хват. Он покачал головой и окинул взглядом актив... - Как судари думаете? - У старосты Хвата и власть определенная была, и уважением он пользовался, но сам, лично, подобную новацию брать на себя не решался.
  Актив молчал. Потому что, с одной стороны, традиция... Но, с другой стороны - нигде не сказано, что свадьбу и в дороге гулять нельзя. И что по ходу свадьбы запрещено гусекрадам врезать. И если рвануть, то это такой праздник будет!.. Сумели же гномы из клана Ганибу. А они, низушки, ничем, никаких гномов, не хуже.
   Хват посмотрел на Первоцвета. Остальные тоже уставились на судью. Мали ли что кому хочется. Главное - чтобы традиции не нарушить. А он умный, все знает. И как не нарушить, и как нарушить, а чтобы все было, как будто и не нарушали... Судья.
  - Подумать надо, - дело серьезное, даже Первоцвет не мог сразу решить и задумался. Остальные терпеливо ждали, тоже понимали, что дело серьезное. А Первоцвет и думал недолго: опытный судья, и на народных традициях не одну собаку съел. - Есть такое понятие - "Свадебное путешествие", - с такого многообещающего факта начал умный Первоцвет. - Это когда молодые попразднуют немного и отправляются путешествовать. Но поскольку путешествие обозначается, как "Свадебное", это мероприятие вполне возможно толковать, как путешествие всей свадьбы. Отсюда вытекает, что мероприятия, сопутствующие свадьбе, как то: песни, пляски, драки и тому подобное, могут производиться как в одном каком-то населенном пункте, так и во время путешествия.
  Первоцвет был судьей, известным, на всю округу, законником и традиций придерживался свято. Раз он такое сказал, значит, все, значит можно!
  - Чего это мы, тогда, сидим!? - поинтересовался Хват.
  
   * * *
  Гарнет вошел тихо, осторожно, чтобы не разбудить товарищей. Бесшумно добрался до своей постели, снял башмаки...
  - Как сходил? - неожиданно для гнома, спросил Максим. - Какие новости?
  - Чего это ты не спишь? - удивился Гарнет.
  - Тебя ожидаю.
  - Интересно ведь, что ты задумал? - подал голос Эмилий.
  - И этот не спит... Они почему-то не спят, они почему-то меня ожидают... Ох... - не то вздохнул, не то простонал гном. - Не надо было меня ожидать. Вы послы самого герцога, - он опять вздохнул... - и должны спать как молодые кроты. Потому что завтра - в поход. Бдеть и охранять ночью должен Бригсен. Бригсен!
  Бригсен не отозвался. Юниор не "бдил" и не охранял. Он свернулся калачиком и безответственно посапывал во сне.
  - Вот... А этот спит... - грустно сообщил Гарнет. - Такая пошла сейчас молодежь. Мы, в их годы, по двое суток не спали. А они, как что, сразу спать заваливаются. И сопят, словно обожравшиеся сурки. Как они жить будут, когда нас не станет?.. Будущее гномов под угрозой... А у меня уже больше нет сил, - признался Гарнет и рухнул на кровать.
  - Я думал, что ты пошел низушков уговаривать, - Максим потянулся в постели. - А ты, оказывается, просто отправился пивца попить. И набрался, основательно. С чем я и могу тебя поздравить.
  - Я не набирался, - не согласился Гарнет, - я выпил немного для убеждения. Потому что убеждал этих... как они называются?.. Э-э-э... Как же их? Задери их крот...
  - Низушков, - подсказал Эмилий.
  - Правильно, низушков... Ну и память у тебя, Эмилий... Все ты помнишь... Я убеждал самых главных низушков, что они не правы. Все низушки очень хорошие, но они очень упрямые. Ну, прямо как не выспавшиеся кроты по вечерам. Их надо было убедить! Вот! И тогда я им рассказал про Каменный Лоб и виджигаров. До них дошло. Понимаете?.. Они все поняли. А когда они поняли, то надо было это отметить. Без этого нельзя.
  - Что отметить?
  - Как что? Традиции. У низушков полно традиций. Но Ясноглазка хлещет пиво почище всякого гнома. И ни в одном глазу. А я должен сейчас лечь спать, потому что я пьян, как бродячий крот, иначе вы меня утром не поднимите. А если и поднимите, я все равно не сумею вас защемить... Неправильно... Заще... За-щи-тить, - выговорил он наконец. - Вот теперь правильно. И вообще, я сплю...
  - В двух словах, - попросил Эмилий. - Удалось тебе их уговорить или нет? - Эмилий был уверен, что Гарнету ничего не удалось: низушки, как ему было известно, строго придерживаются консервативных правил и на нарушение традиций не пойдут. Но вдруг?..
  - Утром выступаем... - с трудом, очевидно, из последних сил, сообщил Гарнет. - У нас свадебное путешествие... Берем всю посуду. А гусекрадов - по кочкам... Низушки уже... Понимаете, они уже... - а что он еще хотел сказать о низушках, осталось неизвестно, ибо Гарнет упал на кровать и уснул... Нет, все было не так. Вначале гном уснул, затем упал на кровать.
  - Что-то он путает... Какое свадебное путешествие? - развел лапками дракон. - Пить меньше надо. Тем более - центрфорвард...
  В это время за окном кто-то закричал: "Берегись!" Тут же послышались грохот и треск. С улицы потянуло резким запахом пива. Эмилий выглянул в окно.
  - Интересно... Низушки грузят таратайки, - сообщил он. - Как будто собираются в дорогу... Как Гарнет сказал? Свадебное путешествие?.. Неплохо, неплохо... А это что это такое?..
  - Что-то случилось? - Максим встал и тоже и подошел к окну.
  - Вон, там, справа, - показал дракон, - бочку с таратайки уронили... Вдребезги. Но если молодые собираются путешествовать, зачем грузят столько таратаек?
  - Разбилась?.. - Максим тоже высунул голову в окно.
  Смутные в ночной темноте контуры таратайки, огромная душистая, покрытая светлой пеной пивная лужа, в которой отражались разноцветные фонарики, и мокли остатки разбитой бочки, низушки столпившиеся вокруг нее. А далее стояли еще десятка два таратаек, их тоже загружали.
  - М-да... Действительно, начали собираться... - удостоверился Эмилий.
  - Гарнет сказал, что утром выступаем, - напомнил Максим.
  - "Утром выступаем..." Действительно сказал. Но кто выступает, куда выступают... Надо удостовериться. Схожу, посмотрю, - решил дракон.
  - Нет смысла, - попытался остановить его Максим. - Пойдут низушки, или не пойдут, нам, в любом случае, надо утром отправляться к эльфам. Или к кобальдам. Ложился бы ты, Эмилий, поспал перед дорогой.
  - Я спать совершенно не хочу, - сообщил дракон. - Нам, драконам, неделю-другую не поспать - ничего не стоит. Ты думаешь, почему среди драконов так много творческих личностей? Мы ведь и по ночам занимается, размышляем, творим... Хорошо, тихо, никто не мешает... В общем, отдыхайте, набирайтесь сил, - пожелал спутникам Эмилий. - А я пойду, выясню, куда они собираются. Если к Разрушенной башне, то надо им еще раз растолковать, куда идти, где их светлость станет ждать подкрепления. А то ведь начнут носиться со своими таратайками по Курчатаю и окрестностями. Все зверье там распугают, - он направился к дверям, потом что-то вспомнил, остановился, повернулся. - Да, Максим, я хотел тебя спросить, в отношении кошек...
  - Каких кошек?
  - Разумеется, черных кошек, которые неожиданно перебегают дорогу. Ты утверждаешь, что если черная кошка перебежит дорогу, это к несчастью. Так?
  - Я не утверждаю. Это такая примета. Народное поверье.
  - Понимаю. Если черная кошка перебежала дорогу, то по народному поверью - это к несчастью. Так?
  -Так.
  А если эта кошка перебежала дорогу, затем повернула и перебежала ее обратно? Как это следует квалифицировать? Предупреждение, что несчастье удваивается, или, наоборот, сообщение, что оно отменяется?
  "Вот что значит библиотекарь, - такого вопроса Максим ожидать не мог. - Вот что значит дракон, который может ночами не спать, а размышлять и даже творить... Как закрутил!.. Запустил черную кошку туда и обратно... А мы-то, дураки, ночами спим. У нас кошка только в одну сторону и бегает..."
  - Не знаю, Эмилий, не знаю, - признался он. - Конечно, интересно, если туда и обратно... Но, по-моему, никто эту проблему пока не исследовал. И я, скажу тебе откровенно, тоже не задумывался. - Максим и сейчас не собирался думать о кошках. Тем более - о черных.
  - Напрасно, - дракон был разочарован. - Поскольку, такое явление существует, его следует проанализировать, чтобы знать, как, в том, или ином случае, следует поступать. Науку, Максим, подобные положения, которые находятся на уровне парадокса, должны интересовать. Очевидно придется этим заняться... - Эмилий вышел и аккуратно притворил за собой дверь.
  Максим несколько секунд смотрел ему вслед.
  "Ничего удивительного, что среди них много мыслителей, - решил он. - Если бы мы могли неделями не спать и сидели бы за книгами, то тоже были бы очень умными... А чтобы черная кошка пробегала туда и обратно - такого я ни разу не слышал... Наверно, они бегают только туда. Там и остаются, - и аппетитно зевнул, потому что за день умотался, устал, и спать хотелось предельно. - А завтра опять денек будет нелегким. Лучше уж я пока дураком побуду, но высплюсь, как следует", - решил Максим.
  
   * * *
  В мире, где проживал Максим, таратайками называли небольшие, двухколесные, повозки с откидным верхом. А здешние таратайки напоминали Максиму тачанки, какими их рисовали на картинах художники студии имени Грекова. Крепкая телега с приподнятыми бортами. В нее запряжена тройка небольших лошадок, вроде наших пони (для низушков крупные резвые рысаки). Но вместо пулемета - бочонок пива. Тут же запасы провизии (не на один день едут). И, конечно, грозное оружие низушков - колья (впереди не только свадьба, но и хорошая драка, а может и не одна). В некоторых таратайках кольев нет, но там пристроены большие корзины, сплетенные из ивовых прутьев, в которых, как объяснил Эмилий, находился запас боевой посуды.
  Низушкам в поход собраться недолго. Кое-что вечером наладили. И встали пораньше, так что сейчас почти готовы. Остались незначительные мелочи... Кто-то подкармливал лошадок, кто-то пересчитывал колья, кто-то привязывал корзину с припасами, чтобы не растрясло дорогой. Кто-то не успел позавтракать и сейчас поспешно, на ходу, перекусывал.
  Нашим путешественникам и вовсе собираться не надо. Сидора за плечи забросили и готовы к походу.
  - Низушки еще затемно стали готовиться, - сообщил Эмилий. - Полночи суетились.
  - Много добра испортили? - Максим вспомнил разбитую бочку пива и отвернулся, позевывая в кулак. Он все-таки не выспался.
  - Кроме той бочки? Таратайку одну перегрузили, у нее ось сломалась, и корзину с пирожками рассыпали. Посуды в меру поќбили. А так, вроде, у них полный порядок. Аккуратный народец.
  - Не заблудятся? - спросил Гарнет и тоже зевнул: не осторожненько, как Максим, а аппетитно, заразительно, широко разинув рот. Уж если кто по-настоящему не выспался, так это Гарнет. - Они ведь, вначале, по поселениям петлять собрались, а к Разрушенной башне потом... - и опять зевнул, да так сладко, что юниор не выдержал и последовал примеру старшего товарища.
  - Место известное, историческое. И потом, я им довольно подробный план нарисовал, так что, должны найти. Я тут с Первоцветом переговорил... - Эмилий продолжил вполголоса, будто сообщал что-то секретное. - Оказывается, Бездонное ущелье, где бригада, мост возводит, находится недалеко от Ласкового леса. Нам лучше всего с ними ехать. Потерянное время наверстаем и, возможно, сумеем к эльфам пробраться.
  О том, что путешествие с низушками будет для посольства совершенно безопасным, дракон говорить не стал. Не хотел обижать гномов.
  - В народе говорят, что вы теперь, значит, вместе со свадьбой едете, - застал их врасплох Подорожник. - И правильно делаете. Одним то, вам, шлепать, скучно будет, дорога длиннющей покажется. А со свадьбой и не заметите, как до Ласкового леса доберетесь. И поесть в дороге сумеете, как следует. У нас же и кабанятинка на яблочках томленая, и цыплячьи ножки в пряной зелени пареные, и пироги с нежной рыбкой-пескариком, и куриные пупочки в смеси с ароматными грибочками и мелкими свежепосоленными огурчиками... Вся, можно сказать, радостная гастрономия в наличности, и к полному употреблению. А у эльфов, известно, ни поесть, ни попить по-настоящему. Да вы и сами знаете. Там кабанятины не увидишь. Эльфы одуванчиками угощают и разноцветными корешками от различных диких растений. Корешки хоть и разноцветные, но запах у них без всякого аромата, и не еда это вовсе, а только видимость непитательная. И скука там прямо в воздухе клочьями висит. На каждой поляне, хоть цветы на ней растут яркие, хоть кустарник молодой зеленеет - непосредственное уныние. От хозяев, скажу вам, судари, уныние это и происходит. Они там, в Ласковом лесу - все эльфы. Все, до единого, что взрослые, что детишки... Даже самый маленький - еще и глядеть не на что, а уже эльф! Ходят, голову задрав для показательной гордости. Делают вид, что природой любуются и поэтому все остальное их не касается. А чтобы на ладони поплевать, взять в руки топор и избу срубить, или лопату ухватить и колодец, скажем, выкопать, никто, и не подумает. И пьют они, судари мои - только соки цветочные. Так цветы же не ради сока произрастают, а для украшающей природу красоты. И к такому, скажем, животворному напитку, как пиво, эльфы эти никакого отношения не чувствуют. А еще, если вы до сих пор в Ласковом Лесу не бывали, должен вас предупредить, что эльфы шутить не умеют, и даже самых отборных шуток, по своему странному умственному строению, понять не в состоянии. Если какому-нибудь эльфу забавную историю рассказать, или случай веселый, он не то, чтобы засмеяться, мелкую улыбку не выдавит. Уж поверьте, судари, не посчитайте это за невероятность: чистую правду говорю. Вот в наших Погребках всегда весело. А уж когда свадьба! Да такая! Теперь наша свадьба не только на все герцогство прославится, но и до других краев вести о ней дойдут. Вам, дорогие гости, спасибо. Мы же и не знали, что такое вот, в герцогстве творится. От кого же мы узнаем, если крокоданы в наши края сейчас категорически не залетают. У нас, можно сказать, полпоселения в свадебное путешествие отправляется. Вы, судари, на заборы посмотрите, в каждом заборе четырех-пяти кольев не досчитаетесь. Это, значит, запасается народ. Кто же с одним колом на хорошую драку далеко от дома поедет? Кол и сломаться может, а где другой такой подходящий, чтобы по рукам был, найдешь. Вот и запасаются. Каждый берет с запасом. А девицы - посуду. Тоже выхваляются друг перед дружкой - у кого крепче, да змашистей, да кто дальнобойностью отличиться может. И две мои дочурки с нами, невестины подружки. Так они же такую посуду взяли... хвастаться не стану, но посуда у них импортная, лучших мастеров Хавортии и Алтании. Разве, только, пивные кружки наши. Так наши пивные кружки, скажу вам, судари, покрепче всяких иностранных будут. А раз предстоит сражение с войском гусекрада, не знаю, уж кого он там собрал... хаврюги, конечно, к этому делу прилипли, кикиварды, наверно, набежали, этим лишь бы ножами помахать... кодьяры, говорите, появились... Так это нам как красный подарок к свадьбе. У нас же колья под рукой, и боевой метательной посуды у каждой девицы целая корзина. Когда Удар Радуги клич прогорланит, мы, каждого, кто поперек пути нашему герцогу станет, по кочкам понесем, до полного его изнеможения. Вы нашего петуха, наверно, еще и не рассмотрели, как следует. Вон он, на таратайке, рядом с Первоцветом гордо развалился. Вы таких петухов и в герцогском дворце не встретите. Это он сейчас сидит, а если встанет, да голову поднимет, так он любому низушку до пояса. И красоты необыкновенно расписной. Глаза золотистые, гребень высокий - торчком торчит, и сережки - красные, пухленькие. Шея изгибистая, гордая, а грива, поверьте, редкостной расцветки: золотистая, да с просинью искорками... Ох, судари мои, да налюбоваться на такую гриву, просто невозможно. И клюв, конечно, под стать гордому званию: кого долбанет, тот сразу может уходить в лазарет, по значительному ранению. Про шпоры я уж и не говорю: прямо бесконечно опасное холодное оружие, похлеще, чем ножи у кикивардов. Вам, судари, наверно, непонятно, почему его так назвали: Удар Радуги? Так вы на хвост посмотрите. Непременно оцените внимательным взглядом, какой у нашего петуха хвост. А глянете, так и глаз оторвать не сумеете. Там перья всех цветов, натуральная радуга. А может она, даже, позанимательней настоящей будет. У радуги, как всем известно, семь цветов, а у нашего петуха на хвосте, не то девять, не то целых одиннадцать. Сколько в точности, никто не знает. Хвост же все время в движении находится, и в точности сосчитать цвета невозможно. Но каждому ясно, что в хвосте его имеются перья сверх основного радужного комплекта... А Радуга это что?! Радуга - это полное спокойствие. Фундамент, так сказать, для красоты жизни. Поэтому наш петух и бодрость вселяет, и призывает к созерцанию. Но уж если сама многоцветная радуга шарахнет, то все на дыбки встает... Народ, конечно, за Радугой поспешает, и всех противников - по кочкам... Кольями народ пользуется. А колья у нас отборные, из лучшего дерева, ни сучка, не найдете, ни трещинки. И тарелочки... Тарелочки такие, что даже скрейг, а он на четырех лапах, все равно не устоит... Поражают беспрекословно. Лучшие мастера Хавортии... Обжиг у каждой индивидуальный, согласно потребности, постучишь по кружке - звон густой, устрашающий. Одним звоном врага поразить можно. И прочные - ни один лоб не выдержит...
  Подорожник чуть-чуть сбавил темп и Максим успел вклиниться:
  - Почему к вам крокоданы не залетают?
  - Так вы не знаете!.. - обрадовался Подорожник. - Вот и правильно, что у меня спросили. Да вам никто другой толком и не расскажет. Залетали они к нам, прямо скажу, залетали. Парами, по два-три раза в день. То одни, то другие. И каждый: "Ваши любимые новости! Ваши любимые новости!" "Вы нас ждали! Вы нас ждали!" Так что и надоели порядком. Несут всякую хреновину (слово "хреновина" некоторые низушки употребляют часто, поскольку, не считают хрен полезным растением и относятся к нему неуважительно, как к хреновине) и от дела отрывают. Скажем, ладит низушок таратайку, чтобы за дровами съездить, или женщина пироги печь собралась, а тут крокоданы: "Ваши любимые новости!", "Вы без них уже и жить не можете!.." - Подорожник произнес очень похоже на то, как это делают говорящие птицы. - Так знаешь же, что врать сейчас станут, а все равно, уши лопухами и слушаешь... Одни, значит, прилетают и верещат какую-нибудь устрашающую сцену, потом другие являются и про ту же историю, только все наоборот. А ты сидишь, слушаешь, разинув рот... Таратайка стоит, тесто для пирогов киснет... И сам киснешь. Вместо того, чтобы делом заниматься, думать начинаешь. Некоторые низушки до того дошли, не поверите, судари, что стали друг друга за грудки брать и между собой спорить, какой крокодан прав. До семейных драк доходило. А крокоданы стараются... Затюкали народ: что ни день, то у нас, в Погребках, мордобой в связи с несогласием личностей, по поводу различных международных событий. И в семьях разлад пошел. Жена, допустим, одному крокодану верит, а муж другому, и взаимопонимание у них полностью нарушается, даже по всяким личным проблемам. А нам это надо?! Хорошо, Хват спохватился, очень своевременно остроту момента определил. Указал Остряку срочным делом заняться. Есть у нас, судари, такой мастер, всякие хитрые приспособления придумывает. Так-то он самый обыкновенный низушок, даже достаточно расхлябанный. Может, к примеру, утром на улицу в нечищеных ботинках выйти, или, скажем, остановиться посреди дороги, чтобы ворон сосчитать. Никому они не нужны, его хитрости, ему бы делом знаться. А он все придумывает и придумывает. Придумал однажды семиместную трехэтажную мышеловку, типа "общежитие". Это Остряк, по доброте своей, решил помочь мышам решить жилищный вопрос. Вы, сударь Эмилий, библиотекарь, значит, книги читаете, и понимаете, что содержать там можно только неразумных тараканов. Каждую разумную мышь, от одного только слова "общежитие" тошнота охватывает. Показал он свое чудо, бесперспективное и в сарай его. А потом изготовил совершенно неожиданное.... Что бы вы, судари, подумали?.. Вы и не пытайтесь... Костыли для лягушек, изготовил. Это - в смысле защиты окружающей нас живности от существующей среды. Лягушки существа беспокойные, все время прыгают, значит, вполне могут ногу сломать. Вот он и сообразил специальные костыли, чтобы каждую сломавшую ногу лягушку, из затруднительного положения вывести. Два года с тех пор прошло, но ни одна лягушка за костылями к нему не заглянула. Определилось полное у лягушек отсутствие потребностей к этим приспособлениям. А то придумал Универсальную жужжалку. Занимательный, конечно, механизм. Ручку крутанешь, и сразу явственное жужжание раздается, будто большой жук надоедливо возле самого уха петляет. Два раза крутанешь - пчелой жужжит и так натурально, что отмахиваться начинаешь. Три раза - нахальный комариный писк раздается. Он десяток "УЖ" смастерил и на ярмарку вывез. Ни одну не купили. Но Остряк у нас упрямый и бесконечно уверенный. Нисколько не унывает. "Народ, - говорит, - еще не осознал. У нас, - говорит, - сейчас технический прогресс впереди потребностей населения устремился. Я, - говорит, - свои открытия для грядущих поколений предназначаю". И в сарай свою Универсальную Жужжалку. Там, у него, в сарае, чего только нет. Я вам потом все подробно расскажу... Вот Хват и велел Остряку сообразить такую штуковину, чтобы сшибать крокоданов. Но без особого ущерба для их здоровья. Тот и сообразил Скоростную сбивалку. По-ученому называется "СК. ОУ. М-1" При разяснении, понимать надо: "Скоростная крокоданосбивалка. Одним ударом. Модель первая". Действует "СК" абсолютно безотказно и сообразительно. Только крокодан прилетит и клюв раззявит, чтобы какой-нибудь раздор в обществе посеять, сбивалка его, в это же самое мгновение, шарахает яблоком. Но гуманно: не по голове, которой он соображает, и не по крылу, чтобы птицу на инвалидность с переломами не отправить, а совершенно избирательно, прямо по хвосту. Хвост ведь, сами знаете, судари, у крокодана вместо руля. Вправо, влево, вверх и вниз поворачивает. Яблоко, когда из сбивалки вылетает, перья на хвосте крокодана расщеперивает, и он уже без этого необходимого руля не летун. Планирует на землю, и вынужден домой пешком добирается... Крокоданов это потрясло, так что летать к нам они перестали. И, скажу вам, судари, сразу, отсутствие их отвлекающего воздействия, почувствовалось. Потому как народ на пустяки, нас совершенно не касающиеся, отвлекаться не стал... А вам, значит, от эльфов к кобольдам еще надо... Так это через Тысячемостье идќти придется... Но там и дороги путной нет, все торные дороги Тысячемостье обходят, редко какая по самому краешку зацепит, а так - все мимо и мимо, кто ж в такое место по собственной воле сунется? Мостовые тролли - не низушки. Так-то они гостей принимают, ничего плохого не скажу: и накормят хорошо, и на ночлег устроят... Но, только и жди, что шутить начнут. А шутки у них, сами знаете, тролли все-таки, хоть и Мостовые. От их шуточек не каждый потом сообразит, сколько пальцев на левой руке, и сколько на правой. А уж где какое земное притяжение и вовсе не разберется. Зачем же к ним дороги прокладывать? Их все стороной и объезжают. А в объезде дороги вполне приличные. Если крюк обстоятельный сделать, то можно и на пос-тоялый двор заехать, отдохнуть. Кстати, Бахи там до сих пор гостиниќцу содержат. Вам, сударь Эмилий, не родственники часом? Ах да, я спрашивал уже. Через Тысячемостье, конечно, ближе. Если торопитесь, то вам через Тысячемостье идти. Но по бездорожью. И Мостовые тролли тоже не подарочек. Все шутят, не нашутились еще... Вот у эльфов чувства юмора совсем нет, а у троллей его с избытком, так что и пострадать можно. Но зато у Бахов, на постоялом дворе, хорошо отдохнуть сумеете. Салатики у Бахов отменные: капустка с клюковкой, цветочным медком заправлены и свежим укропчиком посыпаны. Я бы, из-за одних салатиков, крюк сделал и к ним завернул. А вы смотрите... Конечно, если торопитесь - то следует через Тысячемостье. Да и то, еще подумать надо... А нам же машут! Зовут нас!.. Так что пойдемте... Вы, судари, прямо на третьей таратайке и едете. Вам там место приготовили... А я на седьмой. На двенадцатой, можно сказать, в самом центре, рядом с молодыми, сам Первоцвет с Ударом Радуги. Он все обычаи знает, все правила, потому и в руководство Выездной свадьбой назначен. Да что это мы стоим, надо к таратайкам идти... Ну, вот мы и пришли. Как раз ваша таратайка... А про то как наши низушки волков стригут и что они из волчьей шерсти изготавливают, вы, может, и не знаете? По глазам вашим вижу, что не знаете... Так это же такое удивительное занятие, непременно рассказать вам надо. Как остановимся, я вас разыщу и все вам расскажу. Уж поверьте, судари, лучше меня, со всеми интересными подробностями, никто не расскажет... Так что можете меня ждать с полным нетерпением, - Подорожник помахал рукой на прощание и поспешил к своей таратайке.
   "И спрятаться некуда", - подумалось Максиму.
   - Волков стригут... - зинтересовался Эмилий. - Впервые слышу такое. И что они с волчьей шерстью делают?
  - Представления не имею, - признался Максим.
  - Непременно надо будет с Подорожником встретиться, - решил Эмилий. - Пусть расскажет.
  - Только без меня, - предупредил Максим.
  
   * * *
  - Садитесь, садитесь, судари, на этой посудине и пойдем, - встретил их, возле таратайки, коренастый, крепкий низушок. На нем были просторные темные шортики и голубой беретик. А рубашечка полосатенькая: белые полоски и голубые полоски, небо и море. Совсем как тельняшка. - Гальд меня зовут.
  - Морячок? - поинтересовался Максим.
  - Он самый, - подтвердил Гальд. - Семь лет под парусами. В море, как дома.
  - А чего же теперь?
  - А теперь: дома, как в море, - добродушно ухмыльнулся низушок. - Тоже неплохой кораблик, - он ласково повел ладошкой по борту таратайки. - Ни шторм ей не страшен, ни штиль.
  - К воде не тянет?
  - К семье потянуло, - Гальд глянул в сторону небольшого белого домика, окруженного аккуратными клумбочками цветов. - Каждому делу свое время. Поклажи, смотрю я, у вас никакой. Сюда садитесь и сюда, - показал он. - А когда помчу - вот специальные ремни, за них и держитесь. Вы, судари, не стесняйтесь, непременно держитесь, да покрепче. А то на лету, да на крутых виражах, крен такой, запросто за борту оказаться можно. А земля - не вода. Нырнешь - не выплывешь.
   - Почему: "на лету?" - насторожился Эмилий. - " На каких виражах?" В каком смысле? Догонять кого-нибудь станем, или убегать придется?
  - Не-е... - бывший морячок опять добродушно улыбнулся. - От кого нам убегать? Да и догонять некого. Но свадьба ведь... А у свадьбы свои правила: чтобы все не только красиво было, но и лихо. Никуда не денешься. И погонят: кто быстрей, да чьи кони резвей, да чья таратайка удачливей. Да кто кого подрежет... Без этого не обойдется. А вы гости, вам почет и уважение. Поэтому должны быть впереди. Мне и доверили. И коняшкам этим, - Гальд кивнул в сторону тройки рыженьких лошадок с длинными четными хвостами. - Хорошие коняшки, резвые. Постараемся не подвести. Вы главное - держитесь, чтобы за борт не выпасть. А мы уж позаботимся, чтобы не отстать от других. Чего нам пыль глотать?! - Гальд подмигнул, заверяя, что пыль глотать им не придется. - Таратайка у нас крепкая, сам ладил, не рассыплется.
  - Понятно, будем держаться. Гонки у нас долго продолжаться будут? - поинтересовался Максим.
  - Как вам сказать... - Гальд задумался. - Пожалуй, не больше часа. Через часок, наверняка, доскачем до Теплого Ручья, причалим к Радушному Полю. Там и якорь бросим. Перекусим, чем запаслись, потом и дальше можно. Вам, говорят, к Ласковому лесу нужно. Мы вас почти до самого места и доставим. Вы только на привале поешьте как следует, - посоветовал он, - и с собой захватить можно, а то у эльфов не очень... Сами знаете.
  - Знаем, - подтвердил Эмилий. - Непременно с собой захватим. А что это у вас за Радушное Поле? - оказалось, что известный краевед впервые слышит о Радушном Поле. - Почему не знаю?.. Это, я понимаю, определенная местность. Почему ее так назвали?
  - Так там Теплый Ручей как раз и протекает... Вы что, и о Теплом Ручье не знаете? - удивился Гальд. - Там прямо из земли теплая вода течет. Как будто ее кто-то на костре греет, - Гальд пожал плечами, показывая, что спрашивать у него причину этого, не имеет смысла, ибо он и сам не может понять, откуда теплая вода берется. А если там и есть какой-то костер, то не он этот костер разжигал. - Я сколько плавал, в каких странных землях ни бывал, такого нигде не встречал. Поле, в том месте, где Теплый Ручей начинается, в народе Радушным и назвали. Травка мягкая, плотная, будто кто ковер расстелил: садитесь, гости, отдыхайте. Кто мимо проезжает, непременно останавливается. Посмотреть, удивиться. Вокруг степь безлюдная, засушливая, а тут зеленый ковер и теплая вода прямо из-под земли. Это же надо... Поел, попил и мой посуду теплой водой...
  - Очень любопытно, - заинтересовался Эмилий. - Непременно надо будет осмотреть это место. Попытаемся разобраться, откуда берется теплая вода. И опубликовать сообщение... В ежемесячнике "Подробное описание нашего края" специальный раздел есть: "Чудесные и необъяснимые явления на землях Гезерского герцогства". Туда и поместим.
  А Максим не заинтересовался теплой водой. Наслышан был о гейзерах. Если на его земле их было в достатке, почему бы не оказаться гейзеру и здесь? Но объяснять "чудо" ни спутникам, ни морячку не стал. Не ко времени. Да и просто не хотелось.
  Гарнет теплых ручейков до сих пор не встречал, но тоже промолчал. Не до разговоров ему было. Гном крупно недоспал и ждал, когда можно будет нырнуть в солому, устилающую дно телеги.
  - Ладно, ехать, так ехать, - Максим легко забрался в таратайку и уселся на место, которое указал Гальд. Рядом пристроился Эмилий. Дракон первым делом нашел кожаную петлю, за которую следовало держаться, ухватился за нее, дернул пару раз, убедился, что петля укреплена надежно и, кажется, примирился с предстоящими гонками.
  Гарнет улегся, благо места в таратайке было достаточно, да и соломки в меру.
  - Я сейчас никакой, - сообщил он. - Мне непременно доспать надо. А ты внимательно смотри по сторонам и бди! - приказал он Бригсену. - Не вздумай заснуть, как вчера!
  - Да я и не спал, - попытался оправдаться Бригсен. - Да я...
  - Видел я, как ты не спал, - оборвал юниора Гарнет. - Еще раз уснешь на дежурстве, отправлю домой. И секиру из рук не выпускай! Если что - сразу буди. Понял?
  - Понял.
  А что еще мог сказать Бригсен? Что-то доказывать Гарнету не имело смысла. Тем более, ночью он, действительно, спал. Юниор уселся поудобней, тоже проверил кожаную петлю на прочность, положил секиру на колени и стал бдить.
  
   * * *
  Выезжали из Погребков медленно, солидно. Не за дровишками в ближайший лес, не на осеннюю рыбалку, и даже не в гости к друзьям в близкие Яблоньки или далекие Озерки. Свадебное путешествие! Вообще-то, дело для низушков непривычное... Тем более, надо, чтобы все было тип-топ. Тут и молодые, и родичи, друзья и подружки. И, конечно, гости. Как же без гостей? Без гостей и свадьба - не свадьба. Поэтому, нужны и торжественность, и красота. И чтобы все - по обычаям. Значит, непременно надо, чтобы пиво с собой, и колья, и вся необходимая посуда.
  На празднично украшенной таратайке, в центре колонны - молодые: Пекарка и Косарь. Вот ведь, какое счастье им привалило - Свадебное Путешествие! И не просто по полям и лесам промчаться на таратайках. Там, впереди, настоящая драка. Не с соседней улицей и даже не с другим поселением, а с захватчиками-гусекрадами! О такой свадьбе еще сто лет рассказывать станут. А может и все двести. На соседней таратайке - Первоцвет. Оно бы самому Хвату находиться здесь, при таком важном деле, но не может Хват. Доки нет, с артелью Дока, мост ладит. И за Погребками кому-то присматривать надо. Низушки народ разумный, обстоятельный, но все равно, нельзя оба поселения без власти оставлять. Потому Хват и не едет. А Первоцвет собрался в дорогу. На совещании актива решили, что без Первоцвета никак нельзя. Свадебное путешествие для низушков дело не обкатанное, а он все обычаи знает, и даже многие законы. Если что не так пойдет, может и поправить, и посоветовать. Тем более, что при этом торжественном путешествии намечается и непременная встреча с войском Шкварца-гусекрада. А кто у низушков хранитель и воспитатель Боевого Петуха? Первоцвет - воспитатель и хранитель. Ему и сопровождать петуха на битву. Они сидят на таратайке рядом: судья Первоцвет и Удар Радуги. Первоцвет внимательно смотрит, проверяет, все ли на своих местах, Боевой Петух тоже поглядывает. Недалеко от молодых и таратайка с дорогими гостями, благодаря которым и случилось такое удивительное и радостное событие - свадебное путешествие... А на последней - Шуст. В походе что важно? Чтобы никто не отстал, никто не потерялся. А Шуст заместитель старосты. Ему и присматривать... Если кто потеряется, с него и спрос.
   Гармошки рванули все сразу, как по команде. Не такие гармошки, как в Крайнем, но похожи, и переливчатыми трелями напомнили они Максиму веселые трехрядки... Без музыки свадьба - не свадьба. И какая может быть свадьба без песни?! Звонкие голоса затянули:
   Солнце выглянет немного,
   Низушок спешит в дорогу.
   Впереди врагов не счесть,
   Хорошо, что пиво есть...
  Отряд подхватил весело, со свистом и гиканьем. На всю округу загремело:
   Низушок, низушок,
   Выпей с ним на посошок!
   Низушок, низушок,
   Выпей с ним на посошок.
   Запевалы снова вступили:
   Низушок пришел с работы,
   А за ним крадется кто-то,
   Хорошо, что колья есть!
   Хорошо, что кочки есть!
  На таратайках дружно рванули:
   По кочкам! По кочкам! По кочкам!
   По кочкам! По кочкам!
  Запевалы продолжили:
   Ручеек бежит в овраг,
   Из оврага лезет враг.
   Мы врага не пустим в дом
   И по кочкам понесем.
  Отряд, дружно с присвистом подхватил:
   По кочкам! По кочкам! По кочкам!
   По кочкам! По кочкам!..
  Не торопясь, спокойно и торжественно отправилась в путешествие свадьба. Но так продолжалось недолго. Свадьба ведь! Скучно дружкам и подружкам молодых, так вот, медленно и торжественно... И обидно, что лихость свою показать нельзя... Свадьба ведь! Когда еще такое придется!? Балак, закадычный дружок жениха, содрал беретик, сбросил жилет, вскочил на ноги и закричал:
  - Чего это мы тащимся, как обоз с поленьями? Плетемся, будто квас везем и боимся расплескать!? Э-э-э, народ, свадьба эти или не свадьба?!
  - Свадьба! Свадьба! - дружно и весело подтвердил народ.
  - Так, может, рванем!? Обгоним ветер?!
  - Рванем!!! - единодушно и единогласно поддержал Балака народ. - Обгоним ветер!
  - А ну, резвые! - стеганул вожжами Балак... - А ну, рванули! А ну пошли!..
  Резвые тоже соображали, что это не просто поездка, а свадьба гуляет. Им тоже надоело плестись мелкой трусцой. Тройка разом рванула и пошла, и пошла!.. Только пыль из-под копыт, да ветер гривы развевает. А за ним понеслась другая тройка, и третья...
  - Ну, теперь держитесь! - морячок поднялся, раскинул руки с вожжами. - Эх, крылатые! Не выдайте милые! По-о-шли! Обгоним ветер!
  И пошли... Вся свадьба пошла...
  Уже не таратайки, а настоящие тачанки, как представлял их Максим. Топот копыт и грохот колес. Только что поля расстилались вокруг, а уже перелесок. Рощицы какие-то позади, и мелькают, мелькают кустарники вдоль дорог... Мчат тачанки! Рвут ветер... Взлетают на каждой колдобине, седоков подбрасывает... Вперед! Вперед! Свадьба! И на каждой тачанке, вместо пулемета - бочонок пива! Хорошо!
  Здорово Первоцвет сообразил: "Свадебное путешествие!" Оно ведь, если по справедливости, Гарнет, затопчи его веселый крот, подсказал. Ему спасибо! А Гарнету и поспать не дали. Тут не уснуть... Тут держись руками и ногами, а то вылетишь...Мчат таратайки. Или тачанки! А не все ли равно, лишь бы мчали. Вот оно - настоящее веселье. Низушки народ заводной: кто кого обгонит, и кто кого перепоет?.. А впереди - драка с гусекрадами... Может низушки об этом всю жизнь мечтали.
  Мчат таратайки и по дорогам, и рядом с дорогами. А Гальд стоит, вожжами машет, и покрикивает. То ласково: "Давай родные!", то грозно: "Чего заснули, вороний корм!?". Это чтобы быстрей и еще быстрей... Лошадки на рысях выкладываются, рвут воздух, обгоняют ветер. Только цокот копыт, только гривы вьются. И на всем ходу прыгает отчаянный низушок, с одной таратайки на другую, такая, вот, молодецкая забава...
  Мчат таратайки!.. А гармошки заливаются, рассыпают трели...
  И песни льются, непременно песни, как же это промчаться на таратайке, пролететь с ветром и не запеть. На каждой песня своя. Одни тянут грустное: "Ой, пришла пора мне замуж...", другие ухают задиристое, молодецкое:
   "Низушки, вставайте в круг,
   Ухнем дружно: ух да ух!
   Засучаем рукава,
   Расступися трынь-трава!"
  Третьи, ехидно, про тещу, которая вечером вышла в сад... А дальше на грани приличия. Или, чуть-чуть, за грань... Самую малость. Низушки, в песнях, отступления от приличий позволяли себе редко. Но сейчас можно: пива - море, и свадьба необычная, отчаянная... Так что - можно!..
  Мчат таратайки, рвут ветер: Свадебное путешествие!
  
   * * *
  Не меньше часа гнала Свадьба по степному простору. Без передыха мчала, лихо и отчаянно. Чтобы удаль свою безудержную показать, да самых голосистых перепеть, да ветер обогнать! Свадьба!
  Может, и два часа гнали, а может, и все четыре, кто станет присматривать за временем, когда такое важное дело?!. Пересохло в горле от песен, и от пыли, что бесконечной тучей растянулась вдоль дорог... Ну и что?! Свадьба ведь!
  У коней, от бешенной скачки, мокрые бока и клочья пены ну губах. Перегрелись кони, запалились кони... Это низушки могут без отдыха, без устали, у низушков Свадьба! А кони устают...
  У Радушной Поляны, что расстелила плотную траву на берегу Теплого Ручья, и тормознули. Ради коней. Только ради них, хороших. Пусть порадуются отдыху, пощиплют сочную травку, погуляют на воле.
  И сами скатерти на поляне развернули. Что за свадьба без пира? Что за пир без пива?!
   Бочонок скатили. Пиво из него - в ведра, чтобы черпать удобней. Да разве бочонком обойдешься? Еще один скатили... И стали выгружать из таратаек горшочки, мисочки, тарелочки, бутылочки... Кабанятинка, и козлятина, и грибочки, жареная рыбка, и пирожки... Пирожки с вишней, пирожки с картошечкой, пирожки с вязигой, с лучком жареным... И еще с чем-то - не разберешь, но вкусно... В самый раз для свадьбы!
   Для начала осушили по кружке. Хорошо пошло. А ведь положено: между первой и второй, перерывчик небольшой! Значит, тут же и по второй приняли. По третьей только налили, еще и пригубить не успели, а кто-то из низушков вскочил, руками замахал, обрадовал:
  - Гости идут! Гости к нам!..
  Посмотрели: и верно - идут. Вот так гости! Не трое-четверо - толпа.
  - Здрасте вам... явились, не запылились... Это на каком же расстоянии они учуяли, что мы здесь пиво пьем? - то ли удивился, то ли обрадовался Гальд. - Какие паруса развернули, чтобы к нам причалить?
  - Оно всегда так. Машешь киркой, машешь - никто и близко не подойдет, не поинтересуется: может помочь надо, или еще чего? Только сядешь, нальешь - непременно гости появляются, как будто за углом ждали. - Гарнет гостей ждать не стал. Сказал и принял почти полкружки.
  - Это точно, - Гальд тоже отпил. - Войдешь в таверну, сядешь за стол, еще только собираешься пива заказать, а к тебе уже друзья подсаживаются... А чего их ждать, гостей? Раз появились, значит придут, никуда не денутся. Подойдут, еще нальем.
  - Отчего такое происходит?.. - спросил гном. - Который раз об этом думаю, а понять ни разу не смог.
  - Закон Магнита, - объяснил Эмилий. У библиотекарей столько книг на полках... И каждый день приходится читать. Работа такая, никуда не денешься. Но зато они знают кое-что такое, что никто, кроме них, не знает.
  Объяснил - называется. Никто ничего и не понял.
  - Разве есть такой? - Максим, на уроках физики, много разных законов изучал, а о Законе Магнита даже не слышал. Хотя, возможно и слышал, но забыл уже. У физики столько законов пооткрывали, что все запомнить невозможно. Гномы и низушки вообще о такой науке не знали. Не придумали до сих пор, в этом мире, физику. Случается и такое: науки еще нет, а законы ее уже действуют. И никуда от них не денешься.
  - Есть. В его основе - избирательное притяжение.
  - Это как? - с "избирательным притяжением" тоже было не очень понятно.
  - Как... Ну-у, к примеру, магнит притягивает железо, а медь, или, скажем, камень, магнит не притягивает. Свойства эти, у магнита, самой природой созданы. Так и здесь: работа не имеет притягательного влияния на окружающих. Она, наоборот, производит отталкивающее действие. Вы, вероятно, обратили внимание: если вам надо выкопать канаву, никто, по доброй воле, не остановится возле вас, чтобы принять участие.
  - Никто, - подтвердил Гарнет. - Я как-то копал. Полдня упирался. Много народа мимо прошло, но никто не подключился.
  - Вот именно. Потому что работа не притягивает. Даже наоборот - имеет отталкивающее действие. А пиво свойством притягательного влияния обладает в неограниченной мере, как магнит к железу. Поэтому притягивает. Закон Магнита обязывает.
   - Пиво притягивает, - подал голос Рослик. - Каждый раз притягивает и обвязывает. Потом не отпускает, - пожаловался он. - Рослик уже закончил третью кружку. - Прямо отдохнуть некогда. А гости - это хорошо... Гостей надо любить.
  - Гости тоже разные бывают... - мудро отметил умудренный жизненным опытом судья. - Всех не налюбишься, - и посмотрел в сторону таратаек, где оставались колья. До таратаек было не близко.
  Гости приближались. Видно стало, что это не просто путники, и не шелупень какая-нибудь, не хаврюги зачуханные. В гости шел боевой отряд.
  - Это кто еще такие? - заинтересовался Максим.
  - Наших гвардейцев здесь быть не может, - определил Эмилий. - Наши на каникулах. Их еще собирают... И не ополчение. А баронские дружины на лошадях... Какие-то незваные гости...
  А гости сейчас были не нужны. Потому как задерживаться низушкам никак нельзя. Ни для пира, ни для драки... Надо спешить к Разрушенной башне, там и разомнутся. А до того еще, заскочить за Докой, да в Яблоньки, и в Озерки... Никак, сейчас, задерживаться с гостями нельзя было.
  - Эти, похоже, с Грунда, - подсказал Гальд. - Наемники. Архипелаг небольшой, острова - сплошной камень, базальт, ничего там не растет, скот пасти негде. Они и уходят в матросы или наемники.
  - Официальное название: Союз Независимых Равноправных и Мирных племен архипелага Грунд, - сообщил Эмилий. Он, как советник герцога, обязан был знать, о том, каковы близлежащие государства, каков вес каждого из них, на международной арене. И, конечно, некоторые местные особенности: обычаи, нравы, культура, уровень преступности и структуры власти. - На Грунде проживают десять племен, и все они независимые. Очень высокий, я бы сказал, показательный уровень демократии.
  - Угу, - подтвердил Гальд. - У них там сплошная демократия. И поэтому, союза никакого между этими племенами установить невозможно. Каждое племя само по себе живет. Единой власти в архипелаге тоже нет, никто захватывать власть не хочет. Никому это не нужно. Пахотной земли нет, а демократия есть, это верно, и скалы... Демократии и скал сколько хочешь. Кое-где еще и козы водятся. Комолые. Но их мало.
  - Коз разводят?
  - Козы сами разводятся. Высоко в скалах. Там, на крутых склонах, клочьями травка растет, они и пасутся. Люди туда не лезут. Гоняться за козами, по этим кручам - шею свернешь. Так что козы сами по себе, и люди тоже сами по себе. У племен полная демократия, и у коз тоже полная демократия.
  - Воюют между собой...
  - Племена?.. С чего бы это? Им воевать - никакого смысла. Я же говорю: там настоящей земли нет: скалы, песок и опять скалы. Полезных ископаемых - ноль. Имущества у каждого - самая малость. Воевать не из-за чего. И жить не на что. Большинство парней уходит на материк. Многие становятся профессиональными наемниками.
  - Да, да, - подхватил Эмилий. - Очень высокий процент наемников на материке, это выходцы с архипелага Грунд. Девицы остаются на островах, но выходить им замуж не за кого. Поэтому - многоженство. И, должен вам сказать, друзья мои, несмотря на это, или благодаря этому, тут следует тщательно разобраться, население архипелага неуклонно увеличивается. Ежегодно на два-три процента.
  - Как, Бригсен, пошел бы жить на Грунд? Тебе как раз жениться пора, а там можно сразу пять-шесть жен взять, - поинтересовался Максим у внимательно прислушивающегося к разговору юниору.
  - Там в футбол играют?
  - Нет, не играют. Там, вообще, такого понятия как спорт, или, скажем. художественная самодеятельность, не существует, - Эмилий и это знал.
  - Тогда немного подожду...
  - Кто из них к нам пожаловал? - спросил Максим у Гальда.
  - Издали - не поймешь. Подойдут поближе, попробую разобраться.
  Отряд приблизился, Гальд стал разбираться.
  - Мечи короткие. И не за спиной, у левого бедра. Так носят толары, крянды и шилоны. Бородатых нет, но у всех усы. А крянды бород не бреют, значит не крянды. Какие у них шапочки? Ага: из зеленых и белых полосок. Такие носят крянды, и толары, родственные племена. Их за эти шапочки "арбузными головами" называют. Но все крянды бородатые. Толары к нам пожаловали. Отряд "Серые медведи".
   Отряд толаров выглядел внушительно. Каждый почти вдвое выше низушков. Одеты по-разному: кто в просторной куртке, кто в халате, кто в строгом кителе. Некоторые даже в жилетах. Но штаны у всех кожаные, длинные, до щиколоток. И обувь одинаковая: тяжелые ботинки на шнуровке. Мечи короткие в красных ножнах, на головах круглые шапочки, типа беретиков, из зеленых и белых лоскутов. Шапочки, действительно, напоминали арбузы.
  - Ого! И сам ран гран капитан Кромб, - удивился Гальд. - Точно он. Впереди идет. Видите, красный шарф? В отряде только он красный шарф и носит. Больше никто не осмеливается. И тростью помахивает... Привычка такая... Трость у него особенная, из какого-то черного дерева. Говорят - драгоценная... Чего же это он? "Серые медведи" отряд большой, меченосцев полтораста. А с ним всего человек двадцать... Наверно местность осматривает. Разведывает чего-то. Он со странностями, ран гран капитан Кромб.
  - Какие у этого Кромба странности? - поинтересовался Максим. - нам о них надо бы знать.
  - Странности?.. - Гальд посмотрел на приближающийся отряд, вроде, прикидывал, что надо о нем знать Максиму. - Конечно, лучше знать, - решил он. - Не угадаешь ведь, с какой стороны ветер подует... Этот Кромб, говорят, лет с пятнадцати наемничает. Пробился до гран капитана. Такое, я вам скажу, одному из тысячи удается. Но он отчаянный и неуемный. И в отряде у него порядок. Вы посмотрите, все в чистом, и идут строем. У наемников такого почти и не бывает. Они же вольница. А у Кромба ходят строем. И поселян он грабить не разрешает. Если что поесть. или выпить, конечно, берут, наемникам без этого нельзя. А из вещей, из имущества, на такое у них полный запрет. И еще рассказывают, - Гальд пожал плечиками, утверждая, очевидно, что сам он в этом не уверен, - будто в обозе гран капитан Кромб возит клетку с певчими птицами. Каждое утро, встанет, прослушает, как птицы поют, и только потом делами занимается. И привычка у него такая: в какой бы местности не очутился, он непременно ее осмотрит, все цветы, какие есть, понюхает, с живностью, какая там существует, познакомиться... Такое вот болтают... Не знаю, может врут. С чего бы такому человеку, как гран капитан Кромб, цветы нюхать... С другой стороны, всякое в жизни бывает. У нас, когда я ходил на корвете "Зеленая акула" боцман был, так он, не поверите, рыбу есть не мог. Никакую. И это боцман, волнами всех морей просоленый... О-о, а за гран капитаном, видите, великан шагает, тоже личность известная, ран сержант Гринг. Самый близкий к капитану человек, они, наверно, лет двадцать вместе. Вдвоем начинали отряд сколачивать. И капрал Финк здесь... Замыкающим идет. Этот тоже не один год с гран капитаном...
  Гости подошли. Десятка два их было, или немного больше.
  Максиму они не понравились. Вообще-то, отряд выглядел хорошо: все крепкие, одеты аккуратно. Полосатые, напоминающие спелые арбузы, беретики на головах лихо сдвинуты набекрень... По выправке, по лицам, сразу видно - опытные солдаты, не кикиварды какие-нибудь. Даже чем-то похожи друг на друга: то ли выправкой, то ли небольшими усами, то ли от того, что все смотрят спокойно, уверенно. Чувствовалось, что и дисциплинка у них неплохая, и опыт немалый. Крепкий отряд. Что-то типа бывалых морпехов или ВДВ. Прямо на лицах написано: "Никто кроме нас!" Против мечей этих толаров, низушкам, с их кольями, не устоять. Потому, наверно, и не понравились. А более всего не понравился командир. Ран гран капитан Кромб был постарше остальных. Лет сорок. Темный облегающий китель, яркокрасный шарф. Плечи широкие, талия узкая, на левой щеке шрам, на лбу - второй. Едва заметно прихрамывает. И глаза... Спокойные, немного прищуренные, очень уверенный взгляд, словно ран гран капитан Кромб наперед знает, как все будет. А будет так, как он захочет.
  - Кто такие? Почему здесь? - гран капитан повел черной, отполированной до зеркального блеска тростью, указал на всех низушков сразу.
  Гран капитану Кромбу было скучно. За двадцать с лишним лет, службы наемником, он побывал в таких переделках, повидал такое, что Шкварцебрандусу, который нанял сейчас отряд, и в страшном сне не приснится. И не для того он привел в герцогство Серых медведей, чтобы они рыскали по степи и отлавливали местных жителей. Мирных поселян, которые даже не знают, с какой стороны держать меч. Его Серые медведи, опытные и отчаянные рубаки, вместо того, чтобы сражаться, несут что-то вроде полицейской службы. Гран капитану Кромбу, святой Барбатий свидетель, даже думать о такой службе было противно. За четыре дня, что отряд служит Шкварцебрандусу, им ни разу не пришлось обнажить оружие. Вот и сейчас... Какие-то малявки собрались на пикник, а Серые медведи должны их согнать в стадо и отправить к Черной башне. Ран гран капитан Кромб не имел ничего против малявок, и против того, чтобы эти малявки устраивали пикники. Ему, вообще, было безразлично, существуют малявки, или их нет. Но служба - есть служба. Шкварцебрандус платит, и отряд вынужден выполнять дурацкие указания заказчика. Придется сопроводить малявок к Черной башне. Да простят его за такие "боевые подвиги" святой Барбатий и все отчаянные капитаны.
  Рослик оторвался от кружки.
  - Так мы, как раз, они самые и есть... - левая рука его плавным жестом представила всю свадьбу низушков, правая, при этом, крепко держала кружку. - Выездная Свадьба в полном своем значении празднования, - все это, гончарных дел мастер, сумел выговорить четко, без запинки. И снова прилип к кружке.
  - Свадебное путешествие, - уточнил Гальд.
  - А вы - гости... - Рослик оторвался от кружки и уставился на гран капитана. - Издалека, - определил он. - У нас, поблизости, люди такими длинными не бывают. Где это вас так вытянули? Ни к чему это. Усы и шапочки у всех одинаковые. Где заказывали? У нас такие не делают... Мы по части посуды... Понимаете, на посуду не всякая глина идет... - и вдруг вспомнил о гостеприимстве: - Вы же гости! Так почему не наливаете?! Один раз попробуете наше пиво... И больше никогда ничего пить не станете. Из других кружек - никогда! Вот... - Рослик приложился к кружке, постарался доказать, что лично он, из других кружек пить не станет. Никогда!
  При этом лицо Рослика выражало такое блаженство, такое удовлетворение, что тут же произошло массовое коллективное явление. Будто сам святой Барбатий такое сотворил: у наемников, у всех до единого, мгновенно пересохло во рту. Невдалеке стояли два бочонка пива и ведро. Открывалась полная возможность проверить утверждение малявки. Но дисциплина в отряде была железной. И только ран сержант Гринг, известный среди наемников, как высокий ценитель пива, позволил себе расслабиться:
  - Разрешите снять пробу, ран гран капитан, - обратился он к командиру.
  Гран Капитан Кромб тоже уважал пиво. Но принимал только хорошее. Преимущественно - очень хорошее.
  - Сними, - разрешил он. Благодаря своему богатому жизненному опыту, гран капитан Кромб допускал, что и малявки могут варить достаточно приличное пиво.
   Широкоплечий, рукастый, с выразительным пивным животом, ран сержант Гринг не торопясь подошел к Рослику, вынул из руки, удивленного таким поворотом, мастера гончарных дел, кружку, выплеснул остатки пива, затем зачерпнул из ведра, в два глотка осушил ее и с некоторым недоумением уставился на бочонок.
   - Не смог понять, ран гран капитан! - доложил дегустатор. - Посуда для моего роста маловата, - Гринг бросил кружку Рослику, и тот поймал ее. - Но, кажется, несколько горчит.
  - Нисколько не горчит! - обиделся Рослик. И еще он хотел сказать что-то хорошее о пиве, и что-то нехорошее про сержанта, который, разбирается в пиве не лучше, чем чурбан, на котором Рослик колет самые корявые поленья... И посоветовать сержанту, что ему следует пить... Хорошо, что успел вмешаться Подорожник. Если надо было поговорить, Подорожник всегда успевал первым.
  - Так мы вам, сударь сержант, можем налить в посуду более значительной емкости, соответствующей вашим размерам, - сообщил Подорожник. - Уж очень вы крупный. И живот... - широчайшей улыбкой Подорожник дал понять, что восхищен животом сержанта, его красотой и размерами, - совершенно выдающийся. По нашим понятиям, так вам, ран сержант, не кружку, а полное ведро подносить следует... А может, сразу, и вам налить, ран гран командир? У нас ведь свадьба, а вы, значит, прибыли с таким, прямо скажу, впечатляющим своим героическим видом отрядом, в приятное для нас время, как самые ожидаемые и почетные гости. По первой, за жениха и невесту. Дальше, - по возможности, кто сколько употребить может, по своему внутреннему состоянию. Никаких ограничений, кроме самочувствия. А пиво у нас вовсе и не горчит. По вкусу, другого такого качественного продукта, во всей ближайшей окрестности не найдете. Да и в дальних окрестностях вряд ли сыщется. Главное - не торопиться. А то был у нас неприятный случай, кикивард один зашел и все торопился, торопился... А знаете сударь, чем это кончилось?.. Конечно, не знаете... Вы ведь не из наших мест, откуда вам знать. Я и не стану сейчас вам о том кикиварде рассказывать. Чего в такой день о разных неудачниках толковать... Потом непременно расскажу. Но заранее, поскольку вы, конечно, любопытствуете, могу сообщить: неприятная история с этим кикивардом приключилась, он даже и ножи свои потерял. А кикивард без ножей, вроде, даже и не кикивард, а так ... словно собака без блох. Но об этом потом. Вы, сразу по обличию видно, человек самостоятельный и не торопитесь. Так что сумеете, с полной приятностью и пиво наше оценить и перекусить с дороги. И ваш героический военный отряд может полное удовольствие от нашего угощения получить. Тут у нас, сами видите, кушанья различные, на всякий характер, на всякий вкус и даже, не побоюсь сказать, по настроению выбирать можно. Вот сударь Эмилий, тоже наш гость, и к очень строгой вегетарианской вере приписан, с различными, значит, принципиальными ограничениями в еде, а и для него нашлись вкусные и питательные кушанья.
  Гран капитан Кромб внимательно слушал малявку. Глядел на Подорожника и пытался понять, какую хитрость тот задумал, в какую западню хочет втянуть отряд? Ждал, когда тот начнет что-то предлагать, куда-то заманивать. Был с гран капитаном, можно сказать, подобный случай. Давно, когда он был еще зеленым лейтенантом небольшого отряда. Вот так же, нежданно встретился отряду местный житель из мелких купцов. Гостеприимный, радушный, и очень разговорчивый. Очень... Как этот неумолкающий малявка. Молол, молол, о всяких пустяках, плел, разную ерунду, а потом, вдруг, разоткровенничался: заявил, что знает в ближайшем ущелье пещеру, где какой-то барон припрятал, перед битвой, свое богатство. В битве барон погиб, а все его драгоценности до сих пор там лежат. И клялся купчишка, что все это богатство он собственными глазами видел. Золотые украшения, и серебряную посуду, и драгоценные камни, и тяжелые кожаные мешочки с монетами... Одному туда идти опасно, разные разбойники шастают. Его, мирного и беспомощного, убить могут. Но с отрядом, да с таким отрядом, что у ран лейтенанта, все эти баронские ценности вынести можно. Запросто. И купец снова перечислял, какие рубины и аметисты там, как сияют диадемы, унизанные жемчугом, как красивы золотые перстни с вензелями и печатями... Разве мог устоять против такого молодой лейтенант? Поверил. А в ущелье их встретили латники какого-то местного барона. Третью часть отряда оставили там. И у гран капитана на правом плече, до сих пор видна хорошая отметина от баронского меча. А купчишка тот, да поразит его огненным мечом святой Барбатий, исчез, как сквозь землю провалился. С тех пор и не верил лейтенант Кромб, а потом ран гран капитан Кромб тем, кто много говорит и, тем более, обещает что-нибудь приятное...
  - А уж вы, сударь, не знаю, как вас по имени называть, если решили заглянуть к нам на свадьбу, то сразу скажу, что правильно решили. Хотя, может, по имени и не надо? - Не умолкал Подорожник. Большим удовольствием было для него, встретить свежего человека и вволю поговорить с ним. - Вы все-таки военный начальник, а военного, наверно, следует величать, по чину... Я и чина вашего не знаю, но вижу, что вы командир немалой значимости. И отряд у вас, с единого взгляда видно, непобедимый. Так что просим весь ваш славный отряд к столу. Тут, конечно, стола вовсе и нет. Но это так говориться: "к столу". Потому что важен не сам стол, и из какого дерева его смастерили. Во время пиршества, к самому существованию стола полное безразличие наблюдается. Важно, что на этом столе имеется... Так что пейте и закусывайте... Поскольку еда у нас полностью изобильная... Кому что нравиться то и выбирайте...
  Отряд стоял, слушал, смотрел на горшочки, тарелочки, мисочки, кружечки... Дисциплинка у наемников была на уровне. А пахло жареными цыплятами, пареной кабанятиной, подовыми пирогами и еще чем-то жареным, и чем-то маринованным... В хорошее место привел их святой Барбатий. Толары ждали команды. Кое-кто предвидел, какой она будет и, в предвкушении приятных событий улыбался, готовился. Устали наемники или не устали, проголодались или не проголодались - не в этом дело. Солдат, если он настоящий солдат, всегда должен быть готов к двум действиям: к подвигу, и к тому, чтобы сесть за стол: впить и закусить. Ко второму из этих действий, настоящий солдат должен стремиться еще более, чем к первому. А тут такое разнообразие и запахи такие умопомрачительные... Кабанятинка, козлятинка, цыплятки, салатики, пироги и еще что-то, местное, им совершен не знакомое, но по виду и запаху - вкуснейшее, и еще что-то, и еще... И пиво! Два бочонка. А на тратайках, конечно, запас. Понятно, какой команды ждали дисциплинированные толары.
  Вполне возможно, что гран капитан Кромб разрешил бы отряду отдохнуть и перекусить. Не часто наемнику удается увидеть кабанятинку, цыпляток, салатики... На то он и командир, чтобы заботиться о своих подчиненных. Но уж очень настойчиво приглашал Подорожник. Да и остальные малявки, по всему видно, делали вид, будто рады угостить... А гран капитан Кромб за двадцать лет службы, все ошибки, которые положено совершить, уже совершил, но выжил. И теперь мог себе позволить великую для наемника роскошь: быть осторожным и не ошибаться...
  "А если как раз в этом и есть западня?.. - размышлял гран капитан. - Могут подсунуть нам что-то отравленное, и конец отряду..."
  - Свадьба, сами видите, у нас не обычная, - продолжал Подорожник. - Свадебное путешествие - называется... Празднуем сами и естественно рады гостям... Так не вы же у нас первые. Вот Максим, значит, и друг его Эмилий Бах... Только он не из тех Бахов, что постоялый двор держат, а совсем из других, из тех, что у герцога нашего библиотекой заведует... И ваш героический отряд, здесь, среди нашего угощения, самое для себя приятное пропитание найдет. Мы, низушки, народ мирный, но считайте, что мы весь ваш отряд полностью захватили и приказываем всем приблизиться к столу. Приблизиться и, для начала, ударить по пиву!
  "Как он нас к столу тянет... И зачем тянет?.. - с подозрительной прищуркой разглядывал Подорожника гран капитан Кромб. - С чего бы, этот малявка, такой гостеприимный, такой разговорчивый? Мы пришли, чтобы их в Черную башню загнать, и он это понимает. Чего же так старается? Для кого старается? Хочет отравить? Или, просто, трепло невозможное? Ладно, пусть сержант разберется. Сержант Грин не с такими разбирался..." Сам гран капитан Кромб "разбираться" с подобными случаями не любил.
  Кто-то другой, на месте Подорожника, заметил бы, как постепенно менялось выражение лица гран капитана. А Подорожник не остерегся. Когда можно было "поговорить", вся система безопасности отключалась у Подорожника автоматически. Не видел он ничего, что происходило вокруг, и слышал только себя.
  "Ран гран закипает, - заметил Максим. - Посмотрите, у него глаза стали колючими. Кажется, не вытерпет трепа нашего Подорожника и врежет ему. Вполне может врезать. Если откровенно, то мне и самому не раз хотелось остановить это трепло".
  Гран капитан Кромб и не вытерпел. Но врезать не стал.
  - Заткнись! - велел он скучным голосом. Но достаточно сурово, чтобы Подорожник понял, что следует заткнуться. И зачем-то показал низушку свою черную полированную трость.
  Вот так, прямо, сразу, Подорожник заткнуться не мог. Тормоза у него, в этом смысле, напрочь, отсутствовали. Но после приказа и колючего взгляда ран гран капитана, а также лицезрения черной трости, он напор резко сбавил. Говорить все еще продолжал, но совсем уж бестолково...
  - А я что?.. Но надо ведь... Я ведь ничего такого... - попытался он оправдаться, сам не зная, в чем. - Ну, конечно, все вовсе совершенно наоборот... А может и не наоборот?.. Но отведать кабанятинки следует. А как же?.. Я ведь только про это... Ну, чтобы непременно... - Подорожник вытаращил глаза, открыл рот, зашевелил губами, как большая рыба, выдал еще с десяток ничего не значащих слов, но уже совершенно беззвучно, и только после этого окончательно заткнулся.
   Гран капитан Кромб, все что хотел понять, понял. Он ведь и пошел с этим небольшим отрядом не воевать, не отлавливать каких-то малявок, а просто прогуляться, познакомиться с местностью. Ему сказали, что в этих местах имеется ручей, в котором течет теплая вода, прямо из-под земли. И вокруг этого теплого ручья всякая живность кучкуется. Вот и пришел посмотреть. И первая живность, которую он нашел - эти малявки... Но не менять же из-за них свои планы. Гран капитан решил пройтись по ручью, посмотреть, какая тут живность... С недомерками разберутся и без него.
   - Сержант Гринг!
   - Слушаю, мой капитан, - вытянулся сержант.
   - Этого взять и допросить, - указал гран капитан кончиком черной трости на Подорожника. - С остальными разобраться и принять меры! Согласно ранее полученной инструкции.
   - Слушаю, ран гран капитан!
   - К пиву и еде не прикасаться.
   Этого приказа сержант не понял, потому с ответом несколько помедлил. Ровно столько, чтобы сообразить, что это не его собачье дело, понимать, почему ему приказали не пить и не есть... Его дело - выполнять.
   - Слушаюсь, ран гран капитан!
   Ран гран капитан Кромб повернулся и направился к Теплому Ручью.
   - Громбуг, Байбак - сопроводить! - распорядился сержант. Не пристало гран капитану ходить по незнакомой территории без сопровождения. Мало ли что...
   Два наемника тут же пристроились к гран капитану. Ветераны, опытные. Если что - сумеют управиться.
   - Отставить, - вполголоса отправил их обратно в строй гран капитан. Не стал объяснять, что далеко уходить не собирается. Приказал, и этого достаточно. Громбут и Байбак тут же вернулись в строй.
   Несмотря на многие годы, отданные суровой службе, а возможно, как раз из-за многих лет этой суровой службы, ран гран капитан Кромб был большим любителем флоры и фауны. А Теплый ручей являлся уникальным природным явлением. До капитана не раз доходили слухи, что на берегах этого ручья бурно процветает и развивается разнообразная местная растительность, а в теплой воде полощется различная региональная живность... О том, что здесь богатая и разнообразна растительность гран капитан Кромб уже убедился. Трава на Радушной поляне была плотной, сочной и ровненькой, будто по ней только что прошлись газонокосилкой (Максим с чистой совестью мог бы сказать, что у них, в городе Крайнем, на футбольном поле стадиона, нет такого хорошего газона). Вдоль берегов Теплого ручья бесконечными лентами тянулись заросли пахучих, неизвестных гран капитану Кромбу, трав и клумбы цветов, как будто их разместили здесь трудолюбивые специалисты по ландшафтному дизайну. Вниз и вверх по течению, поверхность ручья украшали крупные зеленые листья и крупные желтые бутоны водяных лилий. Осталось убедиться, что и животный мир здесь, столь же богат и разнообразен. Гран капитан Кромб пошел вдоль ручья...
  
   * * *
  Низушки молчали. Подорожник заткнулся, что уж говорить об остальных?.. Остальные и не лезли. Не открывал рот даже Рослик, который двенадцатый день не просыхал. Молчали все. У них Первоцвет имелся, он умный, он здесь главный, пусть и скажет этому сержанту все, что надо... А вообще, низушки почувствовали, что назревает конфликт и пора запасаться кольями.
  Улыбки с лиц наемников тоже исчезли. Пиршество откладывалось... Наемники были уверены, что не отменяется, а именно откладывается. А ждать наемники умели. Никуда оно, пиво, теперь не денется. Ран сержант Гринг сказал, что пиво с горчинкой. Ну и пусть с горчинкой, пивали и похуже. И козлятинка с кабанятиной не пропадут. Но, все равно, неприятно откладывать такое дело.
   - Кажется, скоро начнется заварушка, - шепнул Максим товарищам.
  - Все к этому идет... - Эмилий не стал спрашивать, что такое "заварушка". Кругленькое словечко очень подходило к тому, что вскоре должно было произойти на Радушном поле. - Что делать будем?
  - Гномы друзей не бросают, - напомнил Гарнет.
  - Конкретно! Без проблем! - поддержал его Бригсен. - Будем драться.
  - Драться он собрался... - Гарнет сердито глянул на юниора. - Секира где?
  - Здесь секира, я на ней сижу.
  - Сидит он... Нашел на чем сидеть... Секиру в руки, забодай тебя крот! И держи покрепче. Не знаю, что делать с этом юниором, - пожаловался Гарнет Максиму. - На секире он сидит...
  Понятно было, что толары собираются задержать низушков и сопроводить их к Черной башне. А низушки, тоже, ясное дело, не дадутся. И, по всем правилам, гости должны вступить в сражение на стороне свадьбы. А поручение Ральфа?.. От того, насколько точно и вовремя они выполнят это поручение, возможно, зависит судьба герцогства. Как же быть? Драться плечом к плечу с низушками или, позорно бросить низушков и бежать отсюда, но выполнить приказ герцога? Но если и бежать, то как? От толаров не очень то и убежишь...
  - Мы не можем здесь задерживаться. Нам надо к эльфам и кобольдам, - напомнил Эмилий. - Надо уходить.
  - Надо... - уныло согласился Максим. Он и не ожидал от Эмилия другого. Дракон всегда мыслил правильно.
  - Бросить низушков?! - возмутился Гарнет. - Да мы же тогда... Да нас же потом... - гном даже подходящие слова не мог подобрать. - Ну, нельзя так... После такого на поле не выйдешь...
  - А что?! Круто! Помашем секирами! - юниор не задумывался, ему все было ясно: - Максим и Эмилий уходят к эльфам, а мы прикроем, - секира уже была у него в руках. Нравственное воспитание юниоров в футбольной команде было поставлено неплохо.
  Максим понимал гномов. Посольство пришло к низушкам просить помощи, и те единодушно решили выступить на стороне герцога. Вместе пили, вместе пели, подружились. А теперь драться предстоит низушкам. Что должны сделать порядочные союзники?.. У гномов секиры при себе. А Максим может рвануть к таратайкам, вывернуть хорошую оглоблю... Вот так должны поступить порядочные союзники. Отобьются от толаров, а там можно и к эльфам, и кобольдам. Но драка предстоит серьезная. Кольями, против мечей опытных наемников... Потери низушки понесут немалые. В этой драке, пара секир и оглобля тоже будут иметь значение. А пацифист здесь не нужен. Даже мешать будет...
   Максим чувствовал себя отвратительно. Их четверо, а принимать окончательное решение ему. Это как раз тот случай, когда Призрак Справедливости должен сказать свое слово.
   - Низушков бросить нельзя. Что делать будем?.. Что делать будем?.. - еще раз протянул он. - И вдруг, иногда такое случается, решение неожиданно возникло. - А вот что делать будем: - Как только начнется заварушка, прорываемся к таратайкам. Я впереди, Эмиль за мной, Гарнет и Бригсен прикрывают. Эмилий садится на лошадь, и ходу к эльфам. Всадника толары не догонят. Верхом, без седла, сумеешь?
  - Не пробовал, но сумею, - Эмилий понимал, что решение разумное. Но ему не хотелось бросать товарищей. Вернее - ему хотелось, чтобы товарищи уехали отсюда вместе с ним. - Я что, один должен? Мы же все вместе.
  - Почему один? Гарнет и Бригсен с тобой. У них задача: доставить Посла в целости и сохранности. Они и доставят. Лошадей здесь достаточно.
  - А ты, значит, остаешься... - набычился Гарнет. - Мы, значит, убегаем отсюда, а ты остаешься. Такое, ни в какие ворота не лезет. Ни один гном не бросит товарища...
  - Нас, после такого, ни в одну команду не возьмут, - пожаловался Бригсен. - Где же это видано, чтобы гномы друзей бросили и от битвы бежали?!
  - Не остаюсь я... Просто ненадолго задержусь - бессовестно соврал Максим. - Прихвачу оглобельку, немного помогу низушкам, потом догоню вас. Я все это быстренько. Тем более, на лошади умею. Приходилось иногда, по делам, верхом мчаться, - раз соврал, так и второй раз врать пришлось. Оттуда в Крайнем лошади возьмутся? Двадцать первый век! Максиму, не то, чтобы верхом, на лошади мчаться, он и в телегу, ни разу не садился. Только здесь, впервые, на таратайке удалось прокатиться.
  - А если тебя ранят? - спросил Эмилий.
  - Если что-то меня здесь и задержит, так я, ведь, и не посол. Я, как и вы, сопровождаю Эмилия, - объяснил Максим гномам. - Эмилий Уполномоченный Посол их светлости герцога Ральфа и главное, чтобы он до эльфов добрался. Вести переговоры и вручать Указы герцога Ральфа должен Эмилий.
  - Ха, забодай меня крот, три раза подряд! Вот оно, оказывается, как... Значит оглобельку... А Уллифф приказал нам не спускать глаз и с Эмилия, и с тебя... - Гарнет посмотрел на наемников, покачал головой: - нелегко сегодня придется низушкам. Так я вот о чем: у вас приказ герцога Ральфа, у нас приказ капитана Уллиффа. Приказы следует выполнять. Вы разделяетесь, придется и нам разделиться. Помилуй меня Веселый Рудокоп, не хочется расставаться, - гном притворно вздохнул, - но придется... - Главное для нас, чтобы Эмилий до эльфов добрался. Значит, молодой крепкий Бригсен будет охранять Посла, поскачет с ним. А я уже стар, мне и на лошади не усидеть... - пожаловался он. - Придется мне остаться здесь. Буду, Максим, охранять тебя. Хорошо хоть секиру захватил...
  Вот так аккуратненько разложил все по полочкам хитрый гном. И не придерешься.
  - Что, опять я, - попытался бунтовать Бригсен. - Как что - так я крайний... Вообще! У меня тоже секира.
  - Приказ капитана Уллиффа, - сразу пресек попытку бунта Гарнет.
  - Так тут совсем недалеко. Конкретно. Эмилий и сам легко доберется, - не хотелось юниору уезжать. Юниору хотелось сразиться с наемниками и покрыть себя славой. И вообще!
  - Подраться ему хочется... Ну что за молодежь пошла!? - пожаловался Гарнет Максиму. - Обойдутся сегодня низушки без тебя, - это уже Бригсену. - Тебя кто послал сопровождать и охранять посла их светлости? Сам капитан Уллифф! Не из основной команды выбрал, а запасному доверил. И я согласился. Да капитан, следующий раз, тебя близко к такому делу не подпустит. А подпустит, так я с собой не возьму. Выполняй распоряжение капитана Уллиффа! - Как старший, и как центрфорвард основной команды, Гарнет имел право приказать юниору. - И без разговоров! Смотри у меня, чтобы посол их светлости, Эмилий, прибыл к эльфам в целости и сохранности. Если что случиться, клянусь Веселым Рудокопом, три шкуры спущу. Понял?
   Куда после этого было деваться юниору?
  - Понял... - и все-таки, огрызнулся. - Как юниор, значит всегда крайний, - пробурчал он. - Вообще...
   Такая, вот, пошла молодежь. Как что-нибудь не по ней, сразу лезет что-то доказывать...
   - Не крайний, а передовой, и на самом важном участке, - Максим решил помочь Гарнету в воспитании юниора. - Значит - решили. Как только начнется заварушка, действуем.
  
   * * *
   - Слышали?! - Ран сержант Гринг прищурился почти так, как это умел делать гран капитан. И не дожидаясь ответа, напомнил: - Ран гран капитан Кромб приказал разобраться и принять меры. Следовательно - задерживаю вас всех, до выяснения. А этого - взять! - указал он на Подорожника.
  Два наемника тотчас вышли из строя, подхватили Подорожника под руки, быстро отволокли в сторону и посадили на землю.
  Тогда и поднялся Первоцвет. Поднялся и неторопливо, как это делают судьи, направился к сержанту Грингу. Солидный, уверенный Первоцвет, которому известны все местные обычаи, и даже разные законы. А рядом с Первоцветом так же уверенно и солидно вышагивал Удар Радуги, распустив замечательный хвост, на котором было не семь цветов, как у обычной радуги, а девять, или, даже, больше девяти.
  - В чем, собственно говоря, дело? - вежливо и уверенно, как это обычно произносят судьи, поинтересовался Первоцвет. - Мы находимся на землях Гезерского герцогства.
  Не хотелось Первоцвету связываться с наемниками. Гостями они быть не желают, более того, собираются всех задержать. А времени у низушков - в обрез. Проще - договориться и разойтись с миром.
  - Здесь спрашиваю я, остальные только отвечают! - отрезал Гринг. Уверенность у судьи и сержанта, прозвучали по-разному. И смысл их высказываний значительно отличался. Судья Первоцвет предлагал разойтись с миром, а ран сержант Гринг, сообщал, что он здесь хозяин и будет так, как он скажет. - Понятно?!
  Первоцвет понял гран сержанта Гринга. Сержанта понял даже петух. Но одно дело понять, другое согласиться.
   Первоцвету не хотелось, прямо сейчас, когда, можно сказать, еще и не выпили, и не поели, не попели и не поплясали, начинать драку. Такое, ни в какие свадебные обычаи и ни в какие правила не вписывалось. В общем - не вовремя явились толары. Им подождать бы еще час-другой, потом и являться. Тогда, другое дело, можно было бы и подраться. Даже нужно, и с удовольствием. Но сейчас - никакого настроения для этого. А драться без настроения?.. Более пустого, скучного дела и не придумаешь...
  - Нет такого правила и законов таких нет, чтобы кто-то посторонний мог нас задерживать на землях Гезерского герцогства, - по-судейски, просто и убедительно, растолковал сержанту Первоцвет.
  Сержанту Грингу было наплевать на правила и законы Гезерского герцогства. И на заявление судьи, тоже наплевать. Наемники служили Шкварцебрандусу. И за эту службу Шкварцебрандус платил. А Шкварцебрандус распорядился, чтобы всех задерживали и отправляли к Черной башне. Так что должны были наемники и действовать соответственно.
  - Это раньше у вас так было, а теперь будет по-другому. И не возникай, малявка. Твое дело: слушать и выполнять, - небрежно, как мальчишку отчитал сержант Первоцвета, уважаемого судью обоих Погребков, Северных и Южных.
  Но Первоцвет продолжал сохранять судейское спокойствие и сделал еще одну попытку.
  - Не надо себя вести столь агрессивно, - посоветовал он. - А то ведь может получиться так, как это получилось с виджигарами, у поселения Каменный Лоб. Имеется прецедент.
  Намек был серьезным и совершенно откровенным, но ран сержант Гринг не имел представления, где этот Каменный Лоб находится, не знал, кто такие виджигары и, тем более, не знал, что там произошло. Поэтому доброму совету Первоцвета не внял.
  - Получится так, как приказал ран гран капитан Кромб, - сообщил сержант. - И в советах твоих, ни он, ни я не нуждаемся. Ну, что ты уставился на меня, как безрогий баран на скрейга? И надулся как индюк. Не нравится?.. Да ты, кажется, рассердился на меня? Ай-яй-яй... Ух как морда покраснела... Ты, смотри, не лопни.
  Груб был ран сержант Гринг с судьей. Оно и понятно, больше двадцати лет в наемниках. Тут не только забудешь слова "извините" и "пожалуйста". Само мировоззрение меняется, и характер окончательно портится. Особенно, если тебе за это хорошо платят. И все-таки, не надо было так обращаться с Первоцветом, которого все уважали и в Южных, и в Северных Погребках. Низушки, таким обращением сержанта Грина со своим судьей возмутились. Пока молчали. Терпели. Но это только пока.
  Удар Радуги тоже возмутился. Ему, вообще-то, в этой напряженной обстановке, следовало бы вести себя скромно и не нарываться... Кто он такой, чтобы вступать в конфликт с сержантом-ветераном почти двухметрового роста? Всего-то птица, хоть и крупная. Хоть и с замечательной расцветки хвостом. Но гордый петух, воспитанный судьей в боевом и бескомпромиссном духе, не сумел уйти в тень. Он встал возле Первоцвета, гордо задрал голову, поднял как знамя хвост-радугу и с явным недовольством произнес: "Ко-го! Ко-ко-ка-га-ко!" Никто не знал, что это означало по-петушиному. Но прозвучало "Ко-го!" и все остальное, достаточно сердито и вызывающе.
  - Это что за птичка здесь околачивается?! - снисходительно глянул на петуха ран сержант Гринг. - Почему не в супе?
  - Это не птичка, - с достоинством возразил Первоцвет. - Это Удар Радуги. Наш Боевой Петух. Исключительное право содержать его дарована нам королем Роминдесом, за вклад в победу над нечистью, в генеральном сражении на Диких Землях.
  Вот так, скромно, но достойно представил петуха Первоцвет. И ран сержант, каким бы он ни был отважным, должен был, по мнению судьи, и всех остальных низушков, увянуть. А если и не увянуть, то "тему птички" закрыть.
  Но ран сержант Гринг не увял. Детство у храброго и закаленного в сражениях наемника было трудным, в школе, оценок выше тройки, он не получал, уроки истории прогуливал, о короле Роминдесе и его подвигах ничего толкового вспомнить не мог... Наверно, поэтому и отнесся он к Удару Радуги без всякого уважения.
  - Ты что хочешь этим сказать? На что намекаешь? - по тону, которым были заданы вопросы, можно было понять, что ответы Первоцвета сержанта Гринга совершенно не интересуют.
  - Я хочу сказать, что Удар Радуги является символом нашей воинской доблести и славы.
  - Птичку следует держать в курятнике...
  - Это Боевой Петух...
  - Петухи хороши только с лапшой и кетчупом...
  Вот такой у них произошел раздражительный разговор. Что ни скажет Первоцвет, уважаемый судья и Южных Погребков, и Северных, ран сержант Гринг сразу ему поперек, что-нибудь противоположное выкладывает. Двадцать шесть лет судействовал Первоцвет и двадцать шесть лет никто с ним не спорил. Потому что все знают: с судьей спорить нельзя. Как он сказал, значит, так оно и есть. Согласен ты с этим, или не согласен, а принимай. Но ран сержант Гринг никакого уважения, ни к обычаю, ни к самому судье не соблюдал: все поперек и поперек. Низушки все это, воспринимали с обидой. И Боевой Петух, с многозначительным именем Удар Радуги, тоже обиделся. То, что сержант Гринг сказал, будто петухи хороши только с лапшой и кетчупом, его не тронуло. Удар Радуги знал, что он и без лапши хорош. А обиду за судью, своего попечителя и лучшего друга, гордая и воспитанная в духе справедливости птица простить не могла.
  - Ко-ко, ко-ко-ко-ко! - Удар Радуги вытянулся во весь свой немалый рост, поднял гордую голову с высоким красным гребнем, тряхнул массивными алыми сержками и презрительно посмотрел на сержанта Гринга. - Ко-о-о! Ко-ко-ко! - Ко-о-о-о-о! - громко произнес он, так что его услышали все, и низушки и наемники. А затем, неожиданно, выдал такое заковыристое сочетание звуков, которое известными нам буквами изобразить совершенно невозможно. В общем - послал наш Удар Радуги сержанта Гринга, на своем птичьем языке. Послал очень далеко и в очень неприятном направлении. И конкретно посоветовал сержанту, чем тот, в своем "далеке", должен заниматься. Сделал это петух публично: при низушках и наемниках. Причем, был в это время Удар Радуги абсолютно трезвым. Так-то он позволял себе иногда принять небольшую плошку и закусить, тем, что насыпали. Но в этот раз: ни-ни, судья Первоцвет мог засвидетельствовать.
  Низушки, народ тихий и мирный, толком, не могли представить себе, о чем заявил гордый петух. Они и выражений таких не знали. А наемники представили. За время службы, им пришлось побывать в разных местах и столько разного-всякого насмотреться и наслушаться, что вполне смогли представить. Поэтому весь строй наемников расцвел улыбками. Кто-то даже сказал: "Во дает! Ну и петух!" И еще кто-то сказал: "Вот это врезал!" А ран сержант Гринг, тем более, представил. И обиделся. Всякое за долгие годы службы наемником приходилось слышать сержанту Грингу. И в свой адрес, тоже, очень даже всякое. Но петухи его, еще, ни разу не посылали. И советов никаких не выкладывали... Однако, характер у сержанта был железный. Он и вида не подал. Как будто ничего оскорбительного не услышал. А на зловредного петуха даже не глянул, словно того и не существует. Но решил, что пора кончать и с недомерками, и с их нахальным петухом. Не стоили они того, чтобы тратить на них много своего, сержантского, времени.
  - Ваша бродячая свадьба (сержант Гринг нарочно назвал так нехорошо "свадебное путешествие", хотел унизить коротышек) подозревается в нарушении общественного порядка, а также в том, что вы наносите вред экологии данной местности. И, вообще, всяческий урон. Поэтому задерживается до полного выяснения и определения наказания, - без всякого выражения, скучным казенным голосом, сообщил сержант Гринг недомеркам. - Значит, поступаем соответственно... Ездовые запрягают лошадок в таратайки, и отправляются к Черной башне, остальные проводят полную уборку поляны, затем, в пешем порядке, строем, по четыре недомерка в ряд, следуют туда же. Первая пятерка, - он обернулся к наемникам, - старший - рядовой Бумбер: присматриваете за таратайками, чтобы они случайно не заблудились, - сержант усмехнулся, подтверждая этим, что не доверяет недомеркам. - Вторая пятерка, старший - рядовой Громбуг: организовать, задержанных, на уборку местности, затем построить и сопроводить к Черной башне. Пусть сам Шкварцебрандус с ними разбирается. Рядовой Варрах... - это уже третьему толару, который был в отряде чем-то вроде повара, - эту птичку, - сержант кивнул в сторону Удара Радуги, - принесешь сегодня, вечером, на ужин ран гран капитану Кромбу. Подашь с лапшей и томатным соусом.
  Как это и положено, после распоряжения начальства, наступила небольшая пауза, во время которой исполнители, а исполнителями здесь оказались все, кроме самого сержанта, должны были переварить поступившие указания, а затем приступить к их беспрекословному и точному выполнению.
  Но не все были намерены выполнять распоряжения сержанта Гринга. Низушкам совершенно незачем было двигаться к Черной башне. Тем более, делать это в пешем порядке и строем. Им, вообще, надо было в другую сторону. И Максиму, с его командой, тоже нечего было делать у Черной башни. А что касается Удара Радуги, то в его планы совершенно не входила вечерняя встреча с гран капитаном Кромбом, тем более, в сопровождении лапши и томатного соуса. И вообще, петух был возмущен словами сержанта... Вот такое получилось несоответствие между приказом сержанта Гринга, с одной стороны, и желанием его выполнить, с другой стороны. Поэтому предстояли определенные сложности, и у одной стороны, и у другой. И началась, как и предполагал Максим, "заварушка". Причем, началась с петуха.
  Варрах, не задумываясь о последствиях, и не медля, стал выполнять приказ сержанта Гринга. Напрасно он не подумал. Не зяблика какого-нибудь собирался укоротить, а Боевого Петуха. Но Варрах решительно подошел к Удару Радуги и попытался схватить птицу за длинную, украшенную искрящимися перьями, шею. Петух, будто только об этом и мечтал... Он проклокотал что-то типа: "Только дотронься, придурок!" и ловко клюнул руку, которую протянул к нему непредусмотрительный наемник. Ничего подобного, от петуха, Варрах не ожидал. Он растерялся и застыл... А Удар Радуги, воспользовался этим, и совсем как Максим, когда тот занимался в секции "Единоборство без оружия", под руководством выходца из Мозамбика, потомка колонизаторов и самого настоящего португальца, дона Педро Педровича, развернул левую ногу "в направлении наружу", подпрыгнул и провел скользящий боковой удар шпорой правой ноги, по руке солдата. Классический прием. А ведь Удар Радуги нигде этому не учился. Вот что значит - природные способности... Любой абориген дремучих лесов Мозамбика поставил бы петуху, за выполнение этого приема, высокую оценку. Шпора Удара Радуги была длинной и острой, лишь чуть поменьше, чем шпора какого-нибудь знатного барона. Руку Варраху располосовало как ножом. Вот так, буквально, в первые секунды обострения конфликта, Серые медведи понесли первые потери.
  Случилось невероятное: петух оказал вооруженное сопротивление и ранил солдата... Петух! Сержант Гринг попытался представить, что скажет по этому поводу ран гран капитан Кромб... Не рядовому Варраху, и не обнаглевшему петуху, а ему, сержанту Грингу. Ран гран капитан прищурится и неторопливо вымолвит: "О-о-о, у тебя, сержант, уже и первые потери... Ты уверен, что делаешь все, правильно?.." От таких слов, и от тона, которым их произнесет ран гран капитан Кромб, сержанту Грингу надо будет, тут же, не медля, найти подходящий сук на дереве и повеситься на нем два раза подряд. С непокорным петухом следовало кончать, немедленно и жестоко. Чтобы другим не было повадно. Ни петухам, ни недомеркам.
  - Рядовой Спорк, отрубить петуху голову! - приказал ран сержант Гринг.
  Рядовой Спорк вырвал меч из ножен и ринулся выполнять приказ. Удар Радуги разумно рассудил, что при положении: клюв и шпоры, против меча - силы не равны, и от поединка отказался. Он захлопал крыльями, взвопил что-то, в смысле того, что не собирается подчиняться глупым приказам, и пустился в бега. Петух бежал быстро, наемник - еще быстрей и наверняка догнал бы птицу. Но Спорк был слишком самоуверен, недостаточно внимателен и неожиданно зацепился за ногу Гальда, которую морячок, совершенно случайно оказавшийся на пути, по которому двигался солдат, не успел убрать. Спорк рухнул. Большой, грозный, с обнаженным мечом, он, на полной скорости, врезался лицом в землю. И, по инерции, основательно пропахал ее. А земля, в этом месте, была усыпана разноцветным гранитным гравием. Когда Спорк, нехотя, с трудом, поднял свое могучее тело, то оказалось, что физианомии досталось более всего. В нее влипла масса мелких камешков. И, случаются же чудеса: из этих разноцветных камешков сложилась вполне приличная мозаика. Максиму даже показалось, что он уже видел что-то подобное на выставке современного абстрактного искусства. Та штука называлась: "Дикая природа". Мозаика, на физианомии Спорка вполне соответствовала.
  Удар Радуги, возмущенно кокоча и размахивая крыльями, будто он собирался взлететь, отбежал на безопасное расстояние. Но не взлетел, а остановился, обернулся, и оценил обстановку.
  Низушки сидели возле мисочек, тарелочек, горшочков и пивных кружек. К еде и питью никто не прикасался. Заводные низушки никого и ничего не боялись. Естественно, они не боялись и наемников-толаров и знали, что следует сделать в случае конфликта. Но свадьбой руководил уважаемый всеми судья Первоцвет, низушки ждали его команды.
  Удар Радуги знал, что в критических случаях он должен "призвать". То ли его так воспитал Первоцвет, то ли сработали гены предка, благодаря которому низушки внесли решительный вклад, при разгроме королем Роминдесом нечисти, в битве на Диких Землях. Вот и сейчас надо было поднимать низушков на борьбу с врагами. О том, что толары враги, никаких сомнений у петуха не оставалось.
  Удар Радуги вытянулся во весь свой немалый рост, вскинул высоко красивую, увенчанную красным гребнем голову и, как его предок, в те далекие годы, провозгласил:
  - Ку-ка-ре-ку!!!
  Наемники не обратили внимания на крик петуха. Они не знали истории, и не представляли, что значит подобный петушиный вопль для низушков. Потому что это был вовсе не крик. Это был боевой клич, вселяющий веру и силу в маленький народец. Напоминающий ему о героическом прошлом, и зовущий к подвигам. Низушки встрепенулись, зашевелились, напряглись, стали переглядываться.
  Удар Радуги учел, что он на правильном пути, захлопотал крыльями и прокричал еще громче и убедительней:
  - Ку-ка-ре-ку!!!
  - Эх, сударь, сударь сержант... - до сих пор Первоцвет надеялся, что сумеет разойтись с наемниками мирно, но ран сержант оказался слишком упертым. - Не надо было с нами так... Я же говорил: свадебное путешествие у нас... А теперь чего же...
  - Молчать! - оборвал судью сержант Гринг. - Встать и строиться! По четыре в ряд! - это уже ко всем низушкам.
  Третий раз, над Теплым Ручьем, над всем Радушным Полем, над встрепенувшимися низушками, сигналом, зовущим к бою и к победе, прозвучало громкое:
  - Ку-ка-ре-ку!!!
  - Прекратить кукареканье! - завелся сержант. Он так и не понял, куда вляпался.
  А судья Первоцвет?.. Что ж, раз колесо закрутилось, его не остановить. Первоцвет поднял правую руку и резко опустил ее:
  - По-ошли!
  И будто ураганный ветер промчался по Радушному Полю. Только что здесь сидели десятки низушков. Тихо, мирно сидели... А по взмаху руки Первоцвета парни вскочили и словно ветром их смело. Всех, до единого, в одно мгновение. Не обращая внимания на грозных наемников, низушки помчались к таратайкам. Туда, где были аккуратно сложены боевые колья.
  Сам Первоцвет не побежал. Не те годы.
  - По-ошли... - негромко отдал команду спутникам Максим. - И все четверо побежали к лошадям. Надо было, пока еще по-настоящему не началось, отправить Эмилия и Бригсена к эльфам.
  Девицы тоже встали. Но примеру парней не последовали. У них своя воевода, своя задача.
  Нельзя сказать, что сержант Гринг растерялся от такого массового бегства низушков. Или, что растерялся хоть один из наемников. Не в таких они переделках бывали, не такое видывали, и не таких отлавливали. Глупые коротышки решили сбежать, так это нормально: им и положено бояться настоящих солдат. Сопротивляться малявки не могут, значит должны попытаться смыться. Только никуда ни не денутся, ноги у них для этого коротковаты. Толары коротышек на раз, два, три догонят. Самых ретивых придется наказать: кто получит по маленькой оплеушке, кто по хорошему лещу. Потом соберут их в стадо, построят и, как послушных баранов, погонят к Черной башне. Побегать им захотелось. Хорошо, пусть вокруг башни и бегают...
  - Запасаемся девочки!.. - окликнула подружек Ясноглазка. Она оглядела могучую фигуру сержанта Гринга, полюбовалась его шикарными усами и попросила: - Подай мне, Лелюшка, вон ту тарелочку с маринованными грибочками, что так нравятся Хвату.
  Лелюшка дотянулась до тарелки, заполненной небольшими симпатичными, голубенькими грибочками, подала ее Ясноглазке, а сама прихватила тарелку с клецками, густо залитыми кетчупом. Девочки стали разбирать посуду. Тут уж проявлялись особенности вкуса и характера каждой. Кто-то отдавал предпочтение крупным увесистым тарелкам, кому-то больше нравились небольшие импортные блюдца с вкраплением гранитной крошки, одни запасались тяжелыми пивными кружками, другие тонкостенными глиняными кувшинами и горшками... Девушки, только начинающие приобщаться к прелестям взрослой жизни, расхватали мелочь. Если засветить солонкой в глаз или врезать по уху перечницей, тоже мало не покажется.
  - Тэ-эк... - сержант Гринг с укором посмотрел на Первоцвета. - Чего это у тебя народец такой недисциплинированный? Э?! Распустил! - и пальцем указательным погрозил, как будто собирался объявить судье строгий выговор с занесением в личное дело, или вовсе уволить с занимаемой должности. - Придется мне их наказать. И тебя тоже. - Посмотрел вслед бегущим коротышкам, затем повернулся к скучающим наемникам: - Сгоните их в кучу, самых ретивых накажите. А вы девчата, правильно делаете, молодцы... Посуду всю собрать, и в корзины... Закуску, значит, соответственно, далеко не убирайте.
  
   * * *
  Максим остановился у первой же таратайки и ловко вывернул оглоблю. Сразу стало легче на душе. Теперь другое дело, теперь можно потягаться и с толарами.
  - Выбирайте коняшек и жмите к Ласковому лесу, - сказал он Эмилию. Обернулся, глянул на поляну... - Там напряженка. А низушки еще у таратаек, только колья разбирают. Против наемников лишь девицы. Надо торопиться. Как бы нам, Гарнет, не опоздать!
   Гарнет тоже оглянулся, - могут и начать...
  - Так, может, мы это... не поедем?.. - протянул Бригсен. - Вообще... Раз там такое, чего же нам?.. Конкретно...
  - Все решено! - оборвал юниора Максим. - Подбирайте лошадей и двигайте. Управимся здесь и догоним. Эмилий, если придется задержаться - привет эльфам. И ждите нас там. К кобольдам пойдем вместе.
  - Угу... - Эмилий был занят. Разглядывал пасущихся невдалеке лошадок, прикидывал, каких выбрать...
  - Ты присматривай за послом! - Гарнет показал Бригсену кулак. - Чтобы ни один волос с его хохолка!.. Понял?!
  Бригсен насупился, опустил голову.
  - Все, мы валим, и вы не тяните резину, мотайте отсюда, - Максим пару раз взмахнул оглобелькой, примериваясь к новому оружию, и поспешил к Радушной Поляне. Гарнет последовал за ним.
  
   * * *
  Ран гран капитан Кромб еще издали увидел лягушек, на песчаном берегу, что длинным языком отлого выходил к Теплому ручью. Их было много, десятка три-четыре, если не более того. "Еще одна свадьба, - со свойственной ему грустной иронией, отметил капитан. - Придется, наверно, и этих, строем, по четыре в ряд, направить к Черной башне. Раз их так много, значит, они что-то нарушают. А нарушать в этих краях запрещается. Пусть Шкварцебрандус их повоспитывает... Однако, это первая живность, которую я вижу на берегу Теплого ручья. Подойдем поближе, посмотрим, чем они тут заняты".
  Оказалось, что не свадьба. У лягушек проходило какое-то спортивное мероприятие. Что-то вроде соревнования по местному двоеборью. Наблюдать за лягушатами и их достижениями было гораздо интересней, чем возиться с малявками, и выполнять дурацкие пожелания Шкварца...
  Мероприятие проходило под руководством крупных, матерых лягушек с поблекшей от возраста кожей и выпученными глазами. Вероятно, мэтры отбирали перспективную молодь, чтобы потом сколачивать из нее команды.
  Вначале лягушата беспорядочно прыгали, легкомысленно кувыркались, и неорганизованно суетились. Кромб понял, что это была еще просто разминка. Но такое продолжалось недолго. Все изменилось, когда из зарослей осота прибыла крупная, покрытая бородавками лягва ("Кто-то из местного спортивного начальства, - определил капитан, - или крупный меценат"). Лягушата притихли, застыли. А матерые собрались вокруг новоприбывшей. Проквакали там какое-то время, свои доклады и сообщения и получили ценные указания. Вооруженные этими указаниями, матерые резво пришлепали к молоди, и стали дружно квакать на нее. После этого и начались сами соревнования.
  Под громкий квак, одной их матерых, четыре лягушонка становились в ряд (старт) и, по неслышному Кромбу сигналу устремлялись прыжками к воде (промежуточный финиш). Дежурившая на кромке берега матерая, отсеивала двух отстающих. Два лягушонка, показавших лучшее время, ныряли, затем всплывали на поверхность, и наперегонки устремлялись к противоположному берегу ("Заплыв стилем брасс", - определил Кромб). Присутствовали и зрители (представители спортивного лягушачьего руководства и меценаты): на площадке, возле которой лягушата переходили ко второму этапу, сидели десятка два взрослых солидных особей.
  Но в смысле эмоций, здесь было слабовато, не то, что на настоящих стадионах. Четыре забега прошло, и кроме редких одиночных кваков, ран гран капитан Кромб ничего не услышал. Ни один из зрителей не подпрыгнул, не толкнул соседа, не бросил чего-нибудь на беговую дорожку... А по неподвижным мордочкам и выпученным глазам, лягушек совершенно невозможно было судить об эмоциях. И еще один недостаток огорчал Кромба: лягушата все время перемещались и, буквально, через пяток секунд после заплыва, гран капитан Кромб не мог отличить чемпиона, не мог разобраться - кто здесь победители, а кто побежденные. Все лягушата были похожи друг на друга, абсолютно все они были для гран капитана Кромба на одно лицо, или, скажем, - на одну мордочку. Он не мог понять, как лягушки-тренеры и другие профессионалы, отличают победителей от побежденных.
  
   * * *
  Эмилий и Бригсен пошли к лошадкам.
  - Эти нам вполне подойдут, - остановился дракон у первых же двух. Обе выглядели мирными, покладистыми. Одна - светлорыженькая, с длинным черным хвостом и высокими белыми чулочками на всех четырех ногах. В гриве лошадки красовались голубенькие ленточки, на шее блестел медный колокольчик. Вторая серенькая, с белой отметиной на лбу. Ленточки в гриве - красные и зеленые. И у этой веселый колокольчик. Свадьба, как же без колокольчиков?! Лошадки лениво пощипывали травку. На дракона и гнома никакого внимания не обратили.
  Эмилий ласково повел лапкой по теплой шерстке рыженькой. Шерстка была мягкой, теплой.
  Лошадка подняла голову, большими влажными глазами посмотрела на дракона. Как будто спросила: "Чего тебе драконище нужно? Видишь, делом заняты. Пасемся".
  - Надо ехать, - доверительно, как военную тайну, вполголоса сообщил дракон. И еще раз нежно погладил лошадку по шее. - Ты умненькая, должна понять, надо быстренько уезжать отсюда. Срочные дела.
  Умненькая лошадка поняла, что дракон куда-то торопится. Но она сегодня уже показала, на что способна. После лихой скачки, хозяин похвалил, отпустил отдохнуть и попастись. А дракон собрался куда-то ехать... Лошадка недовольно фыркнула, прошлась длинным хвостом по крупу, словно отгоняла мух, да еще копытом притопнула. Дракон не имел опыта в общении с лошадьми и принял это, как готовность отправиться в путь.
  Неправильно понял. Снова рвать постромки и мчать по бездорожью рыженькая не хотела, а делать это для какого-то постороннего, совершенно незнакомого ей дракона, тем более.
  - Бери вторую, - предложил Эмилий гному. - Погладь ее, поговори с ней. Видел, как я это делаю. Лошади любят, когда с ними уважительно обращаются.
  Бригсен смотрел на серенькую, но не приближался к ней. И разглядывал не роскошную гриву с голубыми ленточками, а копыта. Он знал, что лошади имеют привычку лягаться. Копыта были крупными и выглядели угрожающе.
  - Приходилось ездить верхом на лошади? - поинтересовался Эмилий.
  - Никогда, - откровенно признался Бригсен. И подумал: "Еще сто лет не видел бы я этих лошадей". О том, что он лошадей не только недолюбливал, но и побаивался, юниор не стал рассказывать. - Вообще!
  - Как управлять ими знаешь?
  - Откуда? Клин дубовый!
  - Странно, - дракон был уверен, что народ в герцогстве, постоянно и тесно общается с лошадьми. Лично ему некогда было это делать, но у других ведь было много свободного времени. - Это очень просто. Чего же это ты?
  Бриксен не стал отвечать на такой, нелепый вопрос, он просто, выразительно, пожал плечами. Откуда гном может знать, как управляют лошадьми? В забое лошадей не держат, в кузне им тоже нет места. А на футбольное поле лошадей не пускают. И правильно, нечего им там делать. На футбольном поле двадцать два игрока, да еще судья везде суетится, там и без лошадей тесно, не протолкнуться. Вот так, в четырех шагах от лошади, Бригсен находился впервые в жизни. И "знакомиться с ней поближе" ему совершенно не хотелось. Зубки у этой, серенькой, впечатляли: крупные как у хищника зубы, лучше держаться от них подальше. И копыта... Звезданет таким - костей не соберешь. Реально!
  - А книги? - библиотекарю и в голову не могло придти, что юниор-футболист, который так смело вел себя с кодьярами, боится мирных, безобидных лошадок. - Ведь есть книги, и их немало.
  - Что книги? - не понял Бригсен. - Чего в них?
  - О лошадях рассказывается... В книгах все подробно описано. О том, как с лошадьми следует обращаться, и о том, как на них ездят, об особенностях сбруи, и, вообще, о кавалерии. Очень интересно. Неужели не читал?
  - Не читал, - Бригсен снова пожал плечами, еще более выразительно. С чего бы это он стал читать книги, да еще о лошадях? У него что, дел других нет? Да тут на тренировках целыми днями пропадаешь, на рыбалку сходить некогда...
  - Что за народ пошел... - библиотекарь не понял юниора, осудил его, а с ним и всю остальную молодежь. - Хотел бы я знать, куда мы катимся?.. Уверен, тебе в школе не раз говорили, что книга - источник знаний.
  - Может, и говорили, - не стал спорить Бригсен. - Так учебники я все прочел. Легко! - Подумал немного и уточнил: - почти все. Знания, которые там были, все, вот здесь. Конкретно, - юниор похлопал ладонью по лбу. Причем не покраснел. Он был совершенно уверен, что постиг в школе все, что ему нужно. Возможно, то что Бригсену было нужно, он и вправду постиг.
  - Учебники, учебники... Нельзя, Бригсен, ограничиваться учебниками. Существует еще и Великая литература, а Гезерское герцогство, считалось самым читающим герцогством. В наше время, Бригсен, все читали книги, - с достаточной долей грусти сообщил Эмилий. - И это не только расширяло кругозор, но и приносило конкретную пользу. Вот я, например, тоже никогда не ездил верхом, но знаю все о том, как это надо делать... - и, отвечая на немой вопрос юниора, объяснил: - просмотрел в свое время несколько книг по коневодству и имею довольно точное представление. Слушай и запоминай, это следует знать каждому молодому гному. Если собираешься ехать верхом, то подходишь к лошадке с левой стороны, вставляешь левую ногу в стремя. Именно левую. Затем двумя руками берешься за луку седла, легким рывком перебрасываешь правую ногу через круп лошади и оказываешься в седле. А далее еще проще. Даешь лошади шенкеля и, управляя уздечкой, скачешь в нужном направлении.
  Краткий курс верховой езды юниора не вдохновил, а, наоборот, ввел его в еще более глубокое уныние. Ни о какой верховой езде не могло быть речи. Но сопровождать Посла он должен. Конкретно! А как?.. Книг юниор не читал, это верно, но в отсутствии находчивости его никогда не обвиняли. И сейчас Бригсен тоже нашел выход из тупикового, казалось, положения.
  - Эмилий, давай сделаем так: ты поскачешь на лошади, а я побегу рядом, - предложил он. Увидел недовольную мордочку дракона и заверил: - я очень хорошо бегаю. Реально. Каждый день, на тренировках, мы бегаем, - и, в качестве особо веского аргумента добавил: - могу бежать без отдыха целый час, и даже не вспотею.
  - Нельзя, Бригсен, - дело касалось безопасности герцогства, и ни на какие компромиссы Эмилий пойти не мог. - Несмотря на твои великолепные возможности в области длительного бега, всадник сможет двигаться гораздо быстрей. А время для нас чрезвычайно важный фактор. Чем раньше мы прибудем к эльфам, тем это будет лучше для герцогства. Я объясню тебе азы управления лошадью, а тонкости практики ты быстро постигнешь. Начнем с самого начала. Слушай и смотри... Подходишь к лошади с левой стороны, - Эмилий встал возле светлорыженькой, - берешься левой рукой за луку седла...
  Никакого седла, конечно же, на лошади не было...
  Дракон застыл. Он только сейчас обратил внимание, что седла нет, стремени нет, уздечки нет, и никаких упомянутых в книгах шенкелей, никаких тороков не видно. Кстати, следует сказать, что если Эмилий знал, где должно находиться седло, и зачем существует узда, то с шенкелями и тороками дело обстояло сложней. Он не представлял себе, как они выглядят и что с ними следует делать... Был уверен, что разберется. Но, оказалось, что и разбираться не в чем.
  - Не понял... - сказал дракон. - Как же это так? - спросил он. У кого спросил? Если у рыженькой, то она ответить не могла. У Бригсена? Тот знал о сбруе меньше чем лошадка и дракон вместе взятые и, тем более, ничего сообщить не мог... Поэтому, сам и попытался ответить: - возможно, все это находится в таратайке?.. - Двинулся к ближайшей - в таратайке пусто. Как говорится: "ни стремени, ни племени". Стал соображать далее и сообразил примерно такое: "Если едешь в таратайке, какой смысл возить с собой седло, стремена и шенкеля? Они и не везли".
  В таком неприятном тупике оказался Эмилий, а вместе с ним с Бригсен. Но драконы, как известно, упорны. А мать Эмилия, крупный музыкальный деятель и композитор, воспитала в сыне высокое чувство ответственности. И бабушка Франческа основательно поработала над характером дракончика. Эмилию поручили важное задание. Обстоятельства мешают его выполнить. Тем хуже для обстоятельств. По-иному дракон мыслить не мог.
  - Оказывается, здесь нет ни седел, ни стремян, ни шенкелей. Низушки не предусмотрели, возможность того, что кому-то будет необходимо ехать верхом, - разъяснил он обстановку Бригсену. - И мы не подсказали, - критикнул он не только хозяев таратаек, но и себя. - Будем действовать в связи со сложившимися обстоятельствами. Главный для нас фактор - время. Поэтому я поеду верхом. Без седла и без всего остального. Я читал, что некоторые так поступали. Ты, Бригсен, совершенно не представляешь себе особенности и сложность верховой езды, поэтому, как ты и предлагал, тебе придется проделать этот путь бегом. Надеюсь, ты сумеешь это сделать.
  - Легко! - Бригсен был готов проделать путь прыжками на одной ноге, лишь бы не ехать верхом на лошади.
  - Значит, решили, отправляемся в путь.
   Эмилий подошел к лошадке, и понял, что без стремени забраться к ней на спину он не сможет.
  - Ну-ка, пойдем со мной, - не растерялся дракон. Он взял рыженькую за шею, и подвел ее к ближайшей таратайке. Придерживая лошадку, Эмилий быстро поднялся на телегу, а оттуда довольно ловко перебрался ей на спину.
  - Вот так, - прихвастнул он перед гномом. - Вернемся, я и тебя научу. Не пожалеешь. Будем с тобой путешествовать по памятным местам.
  Лошадка с удивлением посмотрела на дракона, она не понимала, зачем он взобрался на нее. Ведь нет ни седла, ни узды. А без них, ни о какой верховой езде, по ее мнению, речь идти не могла.
  Эмилий придерживался другого мнения:
  - Чего стоишь, поехали, - напомнил он лошадке. - А ты, Бригсен, держись, и не отставай.
  - Реально, не отстану, - заверил Бригсен.
  - Рыженькая по-прежнему стояла. Бригсен, естественно, тоже стоял.
  Эмилий посмотрел туда, где у истоков Теплого Ручья, расстелили скатерти низушки. Там, кажется, начиналось... Блестели обнаженные мечи толаров, девчонки стояли с керамикой наготове, на помощь им, размахивая кольями, торопились низушки. Пока толарам было не до Посла, надо было делать ноги.
  - Побежали! - подсказал Эмилий лошадке и дружелюбно похлопал ее ладонью по крупу. - К эльфам, - объяснил он, - и, хотелось бы, побыстрей.
  Лошадка стояла. Она и не шелохнулась. По тому, с каким равнодушием рыженькая выслушала дракона, можно было понять, что бежать она, вообще, не собирается. Тем более, с совершенно чужим для нее драконом.
  Эмилию поведение лошадки, естественно, не понравилось.
  - Поехали! - на этот раз он уже не попросил, как пассажир, а приказал, как всадник.
  Не подействовало. Лошадка не дрогнула. Сказалось воспитание. В нее еще в детстве вбили, что надо слушаться только хозяина. Остальных - не надо. Заездят. Лошади, они тоже неплохо соображают и у них тоже имеются принципы. Поэтому, на грозное повеление она не отреагировала. По-прежнему стояла, как будто и не слышала распоряжения всадника.
  Эмилий рассердился. По вполне понятной причине. Ему надо было к эльфам. Срочно. И нельзя было допустить, чтобы все сорвалось из-за каприза какой-то, не понимающей остроту момента, несознательной лошадки. И Эмилий проявил характер. Он ведь не прокатиться просил. Он был Послом и выполнял ответственное поручение.
  - От имени их светлости, герцога Ральфа, повелеваю, немедленно отправиться в путь и доставить меня к Ласковому лесу. Немедленно!
  Эмилий не попросил лошадку, не приказал ей, а именно повелел, уверенно и сурово. Наслушался он, в герцогском дворце, повелений. Знал, как это делается. И был уверен, что повеления, да еще отданного в таком тоне, рыженькая саботажница ослушаться не может.
  Возможно, если бы рыженькая лошадка знала сложившуюся обстановку, и представляла себе, кто такой герцог Ральф, она бросилась бы выполнять повеление, не жалея всех четырех ног. Но она была совершенно вне политики. Ничего не знала, ни о сложившейся обстановке, ни о герцоге Ральфе. Поэтому проигнорировала приказ. Вот такая упрямая это была лошадка. И все молча. Хоть сказала бы словечко. Хоть ржанула бы протестно... А то стоит и стоит, поди, догадайся, что ей нужно... Может у нее копыто болит, а может какие-то свои лошадиные принципы.
  Все в герцогстве знали, что драконы семейства Бахов обладают ангельским терпением. Неизвестно как поступил бы в данном случае ангел, но у Эмилия терпение кончилось.
  - Вперед! - рявкнул он. Рявкнул и дополнил свой приказ ударом кулака по шее лошадки. Эмилий, как известно, был пацифистом и активно выступал против насилия. Но в члены общества защиты животных никогда не вступал, а ехать было необходимо... Измена и сепаратизм Шкварцебрандуса, вторжение иностранных мародеров, судьба герцогства... Существовала целая коллекция вопросов, которыми срочно надо было заняться. Поэтому, Эмилий имел моральное право стукнуть непослушную скотину.
  А Рыженькая восприняла это как незаслуженное оскорбление личности. Ведь седок не был ее хозяином. Обыкновенный самозванец. Этот дракон-самозванец не имел никакого права понужать ее, и, тем более, бить кулаками по лошадиным шеям.
  Рыженькая рванула с места. Прыгнула, хорошим галопом прошла стометровку, встала на дыбки, затем вскинула высоко круп, и лягнула задними ногами. Затем снова вскинула круп. Лихо она все это сделала, только белые чулочки мелькнули...
  Эмилий, как участник самодеятельного родео, не имел никаких шансов удержаться. Он взлетел, беспомощно размахивая ногами и лапками, перевернулся в воздухе и рухнул на землю. Лошадка обернулась, с удовлетворением посмотрела на бывшего седока, трусцой отправилась к товаркам и совершенно спокойно, как будто ничего и не произошло, стала пощипывать травку. Здесь, на берегах Теплого ручья, росла очень вкусная и питательная трава. Не трава, а лакомство.
  Бригсен подбежал к растянувшемуся на земле дракону и выхватил из-за пояса секиру. Да, он боялся лошадей. Однако, долг и честь превыше всего. Гном был готов защищать Эмилия не только от взбесившейся лошадки, но и от всего табуна.
  А табун совершенно не обратил внимания на то, что произошло. Он, можно сказать, вовсе не заметил ни того, как их товарка расправилась с драконом, ни героических устремлений гнома. Да, какой-то дракон хотел куда-то съездить... Да, лошадка уронила какого-то неумелого всадника. Ну и что?.. А ничего. Дракон больше не хочет никуда ехать. Гном машет секирой... И опять: ну и что? А ничего, пусть машет, если ему это нравится. Лошадок это не касается.
  
   * * *
  Тарелку с маринованными грибочками Ясноглазака аккуратненько влепила ран сержанту Грингу в лицо. Плашмя. Прием довольно сложный. Среди низушков, она единственная освоила его в совершенстве. Посуда и по размеру вполне подошла. Это был даже не удар, а "плотный шмяк в морду". Тарелка не пострадала, чего нельзя сказать о сержанте. Когда посуда упала на землю, и стало возможно увидеть пострадавшее лицо Гринга, оказалось, что сержантский огонек в его глазах исчез начисто. Вместо него, во взгляде, появилось что-то вроде растерянности и моральной усталости. А на правый ус пристроился маринованный гриб. Небольшой аккуратненький, голубенький... Голубой гриб на фоне черного уса - это выглядело, по меньшей мере, забавно. Другие грибочки расположились на плечах, зацепились, где смогли, на карманчиках и швах красного жилета. Ран сержант Гринг в красном жилете и голубых грибах - такое наемники видели впервые. В шеренге раздались смешки, кто-то с чувством крякнул, кто-то сказал: "кра-со-та", еще кто-то обрадовался: "Ну и закусь!" Наемники люди грубоватые, но не без юмора. А юмор у них соответствовал профессии. Серьезность обстановки до них пока еще не дошла. Тарелку с грибочками, которую запустила в сержанта Ясноглазка, они приняли за дурацкую хулиганскую выходку: обиделась, мол, глупая девка, взбеленилась и швырнула посудину. Жаль, что с такими хорошими грибочками. Не могли, закаленные в боях воины, принять всерьез этот женский бзик.
  Сержанта Гринга неожиданный и коварный "шмяк", глиняной тарелкой с маринованными грибами, в какой-то мере контузил. Не физически, а морально-психологически. Какую-то важную извилину в мозгах, замкнуло на массу, и с этого момента, соображать сержант Гринг стал туго и медленно. Он понимал, что как сержант, должен что-то приказать своим подчиненным, но не мог сообразить, что. Ему теперь даже Святой Барбатий, со всеми своими капитанами помочь не мог.
  Поскольку ран гран капитан Кромб отсутствовал, а сержант морально выбыл из строя, командование отрядом принял на себя капрал Финк.
  - Ты чего это, девка? Чокнулась?! Тарелками бросаешься, дура деревенская! - сурово отчитал он Ясноглазку. - Ты мне это брось, недоросток беспредельный!
  - Бери свою команду, усатых болванов, и убирайтесь отсюда как можно дальше, - посоветовала капралу Ясноглазка. Она еще не успела как следует рассердиться, и совет ее, вполне, можно было считать добрым.
  - А то что? - несерьезно, и даже легкомысленно, отнесся к совету капрал Финк, поскольку посчитал Ясноглазку глупой и взбалмошной девкой, с которой можно управиться в два счета. И, вроде бы, имел для этого полную возможность: у него за спиной был богатый жизненный опыт, достаточный опыт действий, по умиротворения гражданского населения, а за спиной, как нерушимая стена, стояли два десятка закаленных солдат, храбрых и отчаянных меченосцев. Капрал Финк был уверен, что быстро и без особого труда утихомирит малявок. Это была его первая серьезная ошибка.
  - А то будет плохо, - предупредила Ясноглазка и даже немного пожалела наемников, которые этого не понимали. Наемники ведь не знали, что с ними может статься. А она знала. У нее за спиной находились почти четыре десятка девчат. Каждая держала в руках боевую посуду.
  Наемники были опытными, закаленными в нелегких боях и походах солдатами. Они не могли всерьез принять этот женский бзик. До них никак не могло дойти, что девочки-малявочки, со своими тарелочками, горшочками и солоночками - серьезный противник. Просто - диковатые ведьмочки, которые не видели еще настоящих солдат. Мало этих малявок в детстве пороли, вот они и воображают из себе неизвестно кого... И следует навести здесь порядок. Раз и навсегда. В том, что они порядок наведут, солдаты не сомневались.
  - Цыц! - весело рыкнул на Ясноглазку и всех ее малявок капрал Финк. - Прикажу выпороть! Тарелки на землю! Всем сесть, руки за голову, и не шевелиться!
  Привычная команда, во всех армиях мира, побежденные выполняют ее, не задумываясь, беспрекословно и быстро. Гражданские задумываются, ворчат, но тоже выполняют: медленно и неуклюже.
  На Ясноглазку, капральский рык, вообще, не подействовал. На малявок тоже. Никто из них не сел. А положить руки на голову они просто не могли. Руки у них были заняты, в них малявки держали боевую посуду.
  - Щчас... - Ясноглазка улыбнулась. Улыбочка ее не обещала капралу Финку, да и всему отряду наемников, ничего хорошего. Но капрал этого не понял.
  - Обнажить мечи! - приказал капрал. Он решил, что пора, как следует пугнуть зарвавшихся ведьмочек. Это была вторая серьезная ошибка капрала Финка.
  Солдаты обрадовались. Пугнуть гражданских - это разве не удовольствие? А пугнуть этих хорошеньких маленьких и достаточно симпатичных ведьмочек - удовольствие двойное...
  - Дз-з-ы-ы-н-н-н-н... - дружно вырвались мечи из ножен. - Бей! Реж! Круши! - проорали наемники из архипелага Грунд свой устрашающий боевой клич.
  Напрасно старались. Не устрашили. На ведьмочек их боевой клич не подействовал. Девчата с каким-то нехорошим интересом разглядывали наемников и ждали, что скажет воевода.
  - Девочки, приготовились! - отдала, наконец, команду Ясноглазка.
   Известно, что женщинам нравится бить посуду. И делают они это достаточно умело. Явление интернациональное и повсеместное. Оно, в равной мере, относится к женщинам разных стран и разных народов. Возможно, даже, что оно генетическое и заложено еще в давние времена матриархата, когда женщина могла себе позволить и не такое. Но и сейчас, если постоянно тренироваться, можно достигнуть в этом деле достаточно высокого мастерства. Женская половина низушков достигла. Она не била посуду, она била посудой.
  Капралы, вообще-то, далеки от всяких теоретических заскоков, они практики военных действий. Финк был опытным, матерым капралом. Но этого он не знал.
  - Вперед! - приказал капрал Финк. Это была его третья серьезная ошибка.
  Плотной шеренгой, плечом к плечу, отряд закаленных во многих сражениях воинов (все - бесстрашные уроженцы архипелага Грунд) двинулся на низушков. Если точней - на девушек-малявочек из команды Ясноглазки. "Пугнуть, так пугнуть, пусть все выглядит, как по-настоящему".
  Если бы у наемников были щиты, рыцарские шлемы и забрала к этим шлемам, кирасы, бронежилеты... Наколенники и щитки на ногах... И еще какие-нибудь средства защиты... Да что тут мечтать. Не было у наемников ничего подобного. А если тяжелой пивной кружкой в лоб? Разве это не остановит даже бывалого солдата? Или горшком со сметаной по кумполу? Не всякий кумпол такое выдержит... Плошкой сладкого ароматного меда в зубы... Что от зубов останется? Получить увесистой миской, плотно набитой квашеной капустой, в грудь, или по ноге - тоже мало приятного.
  Шеренга наемников сделала шаг вперед... Твердый, уверенный шаг.
  - Бей! Режь! Круши! - как он грозно звучал здесь, на берегу Теплого Ручья, боевой клич наемников архипелага Грунд, в какую панику он должен был вогнать хорошеньких ведьмочек... - Бей! Реж! Круши!
  Но, почему-то, не вгонял...
  - Девочки, внимание!
  Грозная шеренга сделала второй шаг. Наемники были уверены: скоро здесь станет весело... Надо отшлепать хорошеньких ведьмочек? Так нет вопросов! Для солдата это не сражение, не забота, а удовольствие.
  - Девочки, приготовились...
  И третий шаг... Вот сейчас все и начнется... Вот сейчас наемники бросят мечи в ножны и схватят ведьмочек своими мозолистыми руками, сильными и ласковыми. Вот сейчас ведьмочки и поймут, какими нежными могут быть эти руки... И, какими послушными они сами должны быть. А перед этим надо еще раз пугнуть:
  - Бей! Реж! Круши! - за спиной отряда, как всегда, стоял его хранитель Святой Барбатий, со своими отважными капитанами.
  - Девочки, начали! - голос у Ясноглазки красивый, приятный, звонкий. Таким голосом песни петь, а не отдавать боевые команды. Хотя, команда прозвучало тоже неплохо.
  - И-и-ех! - коллективно взвизгнули девочки и начали...
  Их было около сорока невысоких, стройненьких, строгих и веселых девчат. Посуда была их единственным оружием и, как впоследствии оказалось, оружием, довольно убедительным. Если бы битье посуды (битье посудой) включили в спортивные состязания, и определяли степень мастерства, большинство девиц-низушков могли бы претендовать на самые высокие разряды.
  Первый залп остановил наемников. Тут даже Святой Барбатий со всеми своими отчаянными капитанами не мог помочь ветеранам. Потому что девицы-низушки поступили совершенно неправильно. То, что они сделали, не лезло ни в какие ворота!.. Наемники привыкли сражаться серьезно: меч - против меча, копье - против копья... В конце-концов - кулак против кулака. А здесь творилось что-то непонятное, совершенно невозможное и недопустимое... На наемников обрушились пивные кружки и горшки, миски, блюдца, плошки, солонки, перечницы... Прямо в голову. В лицо, в грудь, по ногам... Весь разнообразный набор посуды, что создали местные умельцы. И некоторые импортные экземпляры из особо прочной глины. Наемникам еще крупно повезло: в хозяйствах низушков не имелось сковородок.
  Затем последовал второй залп. Каждая девица выбирала цель и старалась нанести ей максимальный ущерб. Каждый бросок сопровождался пронзительным "И-и-ех!", каждое попадание в цель, ликующим "Есть!" Конечно, наемники, и после этого залпа не запаниковали. Не такой здесь собрался народ, чтобы впадать в панику. Но эти ведьмочки... Эти тарелки, бутылки и кружки... Слишком все здесь оказалось непривычным. И, вообще, это была не битва, и даже не драка... В битве и драке дерутся обе стороны. А сейчас все было не так... Следовало подумать, стоит ли продолжать...
  И после третьего залпа шеренга наемников серьезных потерь не понесла: разбитые лбы, кровоточащие носы, ободранные щеки, заляпанная соусами и салатами одежда... Они вполне могли продолжить наступление. А это значило, подставиться под четвертый залп, и еще... Только Святой Барбатий и его отчаянные капитаны знают, под сколько. Но зачем? Чтобы изрубить мечами девочке-малявок? Такого и в мыслях не было, ни у капрала Финка, ни у остальных. Они ведь не убийцы, а солдаты... Тогда зачем?!. Хуже всего, если солдат не знает, что он должен делать и зачем!
   И ран гран капитана Кромба нет...
  Стараясь не терять достоинства и не нарушая строя (все-таки ветераны, побывавшие не в одном жестоком сражении), шеренга медленно попятилась. Попятишься, если тебе в лицо летит посуда, да еще с остатками домашней лапши и кетчупа, козлятины, куриных пупочков и широкого набора разнообразных салатиков.
  Девочки поняли. Четвертого залпа не последовало. Но боевую посуду они из рук не выпускали.
  Все это произошло так быстро, что мужская часть свадьбы, как она ни торопилась, только-только успела еще добежать до таратаек. Еще и колья не разобрали...
  А шеренга застыла. Уйти отсюда наемники тоже не могли. Следовало дождаться ран гран капитана Кромба.
  
   * * *
  Несмотря на отмеченные ран гран капитаном недостатки, соревнование лягушат проходило организованно, четко и занимательно. Спорт - есть спорт, а победа всегда прекрасна, даже, если речь идет о лягушатах. Кромб увлекся необычным зрелищем, несколько раз угадывал победителя и пожалел, что здесь не принято делать ставки... Но долго наблюдать за увлекательным соревнованием ему не пришлось. Во время пятого заплыва, со стороны, Радушного Поля, где отряд наводил порядок, послышались непривычные звуки. Звон... или треск... А верней, и звон, и треск одновременно. Причем все это сопровождалось резкими, не совсем понятными выкриками... Кромб прислушался.
  "Бьют посуду, - вскоре определил он. - Бьют массово. А битая посуда не к добру", - Гран капитан Кромб вырос на бедном архипелаге, на бедном острове, в бедном поселении, и в бедной семье. Посуды в доме было мало, каждая плошка на счету, такие там были местные ценности. За каждую разбитую тарелку или глиняную кружку детей нещадно драли. И это было правильно. Посуду создают не для того, чтобы ее били. Если бы существовало движение противников битья посуды, он непременно принял бы в нем самое активное участие.
  Ран гран капитан Кромб с сожалением окинул взором богатую и разнообразную местную флору, буйно произрастающую на гостеприимных берегах Теплого Ручья, бросил прощальный взгляд на земноводную фауну, в лице понравившихся ему шустрых лягушат, несколько насмешливо посмотрел на солидных, медлительных лягушек-чиновников от спорта, и поспешил к своему отряду.
  Зрелище, представившееся ему, ни в коей мере не могло обрадовать гран капитана. На Радушной Поляне происходило что-то не то... Чем ближе подходил он к ней, тем больше в этом убеждался.
  Ран гран капитан Кромб покинул мирных, робких малявок-низушков, которые приехали сюда, чтобы отпраздновать какую-то свадьбу. И своих людей. Серых медведей, крепко сколоченный отряд наемников, умелых и испытанных бойцов, которым предстояло всего-то задержать смешных, беззащитных малявок и сопроводить их к Черной башне. Ничего серьезного: скука и рутина...
  Вернулся он, как будто, в совершенно другое место. Прежде всего, бросалось в глаза, насколько изменились малявки-девицы... Ранее они сидели, что-то пожевывали, с интересом посматривали на бравых солдат, весело переглядывались, пошушукивались и похихикивали. Девицы, как девицы, ничего особенного, только маленькие. За то короткое время, что ран гран капитан Кромб отсутствовал, девицы стали совершенно другими. Стоят ровной шеренгой, как в строю, и вид у них отчаянный, воинственный. Глазки сверкают, щечки горят, у каждой в руках какая-нибудь глиняная посудина, которую она готова швырнуть в голову тому, кто попытается обидеть. Такие вот грозные девочки-малявки... Воительницы. А парни, которые ранее вертелись вокруг девчат и возле пивных бочек, уже успели сбегать к таратайкам, прихватили там колья и сейчас спешат сюда, к ручью. Хороший кол - тоже оружие. Очевидно низушки умели обращаться с этими кольями.
  Против этих малявок - Серые медведи в боевом строю. Если издали смотреть, все как положено: плотная шеренга, плечом к плечу, на правом фланге привычно возвышается сержант Гринг, на левом - ветеран отряда, капрал Финк. Мечи обнажены...
  Но все достоинство сержанта Гринга сейчас только в том, что он возвышается. А вид у него странный: усыпанный голубыми грибочками и измазанный какими-то салатами, сержант застыл, выкатив глаза и таращась, будто что-то потерял, или его потеряли. И ждет, когда его разыщут. Капрал Финк, желтый жилет которого заляпан каким-то коричневый соусом и облеплен зеленой капустой, не выглядел растерянным. Капрал Финк был злым. Бесконечно злым... Таким, ран гран капитан Кромб, никогда, ни одного капрала не видел. Капрал в армии, должность особая. Это, прежде всего, командир, который в любое время, при любых обстоятельствах, в любом положении, всегда (!), именно всегда, и это главное (!), знает, что должен делать каждый его подчиненный. Каждый (!). По злым глазам капрала Финка, по покрасневшей физиономии, кровоточащему носу, ссадинам на лбу и на щеках, обострившимся скулам и сжатым кулакам, ран гран капитан Кромб понял, что капрал Финк, ветеран с почти двадцатилетним стажем, не знает что делать (!). А если этого не знает капрал Финк, то ни один рядовой, тем более, знать не мог.
  "Серые медведи" стояли плотной шеренгой, плечом к плечу. Хорошо стояли. Но лица каждого, от сержанта до последнего новобранца, украшали свежие порезы и ссадины, одежда была заляпана разноцветными соусами, и остатками различных салатов. И запах!... Пахло чесноком, луком, маринадом, кориандром и петрушкой, разными солениями и пряностями, жареным мясом... Запах стоял такой, что хотелось выпить и закусить. Немедленно... А у ног солдат, вдоль всей шеренги лежали многочисленные осколки посуды. Здесь можно было обнаружить коричневые черепки глиняных горшков, обширный набор цветных осколков разнообразных тарелок, обломки чайных приборов и даже совершенно целые, вполне пригодные к употреблению увесистые пивные кружки. Тут же валялись остатки отменного пиршества, в котором вполне могли бы принять участие Серые медведи, если бы не выполняли дурацкий приказ Шкаврцебрандуса... Как и черепки разбитой вдрызг посуды, все здесь смешалось: кабанятинка и огурчики, козлятинка и грибочки, куриные окорочка и солененькая капуста... А пирожки! Румяные, нежные пирожки... Теперь и не разберешь, какая у них начинка...
  Это было не просто загубленное пиршество, это был бесславный конец отряда Серых медведей. Ибо отряд, о головы солдат которого малявочки бьют посуду, отряд, измазанный с головы до ног кетчупом и осыпанный голубыми грибочками, не может существовать... Это конец отряда, бесславный конец каждого, кто служил в нем. И позорный конец ран гран капитана Кромба.
  Ран гран капитан Кромб представил, как в тавернах, станут рассказывать о том, что девочки-малявки избили Серых медведей тарелками с козлятиной, горшками со сметаной и пустыми пивными кружками. Избили и заставили их отступить. Ран гран капитан Кромб представил себе, как будут над этим хохотать ветераны, смеяться новобранцы, улыбаться совершенно штатские поселенцы. Представил, какими ухмылками и ехидными замечаниями будут встречать ветеранов отряда и лично его - ран гран капитана Кромба... Бывшего ран гран капитана... Опозоренного ран гран капитана... Уничтоженного ран гран капитана Кромба, если он когда-нибудь, в самом захудалом поселении, осмелиться зайти в самую захудалую таверну, где пьянствуют только мародеры и дезертиры... Впору повеситься, или прыгнуть со скалы в пропасть...
  "А если попытаться спасти положение?" - ран гран капитану Кромбу не хотелось вешаться, он не желал прыгать в бездонную пропасть. У него были совершенно другие планы на будущее. А, прежде всего, ему хотелось спасти мужественных Серых медведей, спасти славный, испытанный в десятках кровавых сражений отряд. Что для этого сделать? Поговорить с низушками... Не просить... Просто поговорить... Можно ведь придти к какому-то соглашению... Эти малявки разумны и отважны... Заслуживают уважения... Возможен и союз".
  Ран гран капитан Кромб направился к Первоцвету...
  
   * * *
  - Ты как? - юниор был очень обеспокоен. Если что-то случилось с Эмилием, то виноват будет только он и больше никто. И перед Гарнетом, и перед самым Уллиффом. - Бригсен подал дракону руку, помог подняться.
  - Все в порядке, - обрадовал его Эмилий. Он встал и прошелся, доказал себе и показал гному, что все в порядке. - У нас, драконов, очень крепкие кости. Но лошадь неразумная, - пожаловался Эмилий. - Ее, очевидно, используют только в упряжке, и она не имеет даже поверхностного представления о верховой езде. Понимаешь, я уверен, что низушки не обучают своих лошадей верховой езде. Отсюда и такое неразумное поведение этой лошадки.
  - Она, наверно, могла и укусить, - Бригсен был настроен благодушно. Теперь он был убежден, что поступил правильно. У гномов кости не такие прочные, как у драконов.
  - Вполне, - подтвердил его самые нехорошие опасения Эмилий. - Дикие лошади бывают довольно опасны. А эта, судя по ее поведению, полудикая. Вполне могла.
  - Среди лошадей тоже наверно встречаются умственно отсталые.
  - Все зависит от воспитания, Бригсен. А у низушков с этим, как мы видели, на конкретном примере, дело поставлено недостаточно прочно.
  - Если бы лошади у низушков были правильно воспитаны, мы бы сейчас были где-то на дороге к эльфам...
  Им достаточно быстро удалось уговорить друг друга, что во всем виноваты лошади и низушки, которые плохо воспитали своих лошадей.
  А они, вроде, решили замириться, - сообщил Бригсен, который, наконец, нашел время посмотреть на Радушное Поле.
  Эмилий тоже посмотрел туда, где намечался конфликт между низушками и Серыми медведями. Толары все еще стояли в шеренге. Против них - низушки: девицы с боевой посудой и парни с кольями. А немного в стороне вели переговоры судья Первоцвет и ран гран капитан Кромб. С ими и Максим. Возле судьи пристроился Боевой Петух. Судя по тому, как спокойно вел себя Удар Радуги, можно было считать, что переговоры мирные, и проходят успешно.
  - Хорошо, что мы не успели уехать, - рассудил Бригсен. - Конкретно! Все-таки лучше двигаться всем вместе.
  - Если они замиряются, чего же нам отрываться? - вполне резонно рассудил и Эмилий. - Дождемся заключения перемирия и поедем дальше, все вместе.
  
   * * *
  Благодаря правильной, можно даже сказать, разумной и миролюбивой, позиции, которую заняли опытный ран гран капитан Кромб, с одной стороны, и мудрый судья Северных и Южных Погребков Первоцвет, с другой стороны, при непосредственном участии, стремящегося к миру, официального представителя их светлости герцога Ральфа, Максима ( он взял на себя эту ответственность, как Призрак Справедливости), недоразумение, ввергнувшее в конфликтные взаимоотношения низушков и толаров, было исчерпано достаточно быстро.
  Обе стороны квалифицировали происшедшее, как досадную случайность, вызванную некоторыми несущественными недоразумениями, и заключили почетный мир. Мирный договор, в первую очередь, предусматривал "неразглашение факта досадной случайности". Далее шли пункты о добрососедских отношениях, обмене информацией и определенной взаимопомощи, которую высокие договаривающиеся стороны могут оказывать друг другу, в дальнейшем, если этого потребуют интересы одной из сторон, и не будет противоречить интересам другой стороны.
   Судья Южных и Северных Погребков Первоцвет и командир отряда "Серые медведи" ран гран капитан Кромб, а также официальный представитель их светлости герцога Ральфа, Максим, как этого требовал обычай, приняли по кружке пива и тут же разбили посуду вдребезги. При этом каждый торжественно, при свидетелях, заявил: "И если я нарушу этот договор, то пусть с каждой кружкой пива, которую я возьму в руку, случиться то же самое". Утверждая договор, все низушки и все толары, а также присоединившиеся к ним гномы и дракон, тоже выпили по кружке пива, но клятву не произносили, и бить посуду не стали (от них обычай этого не требовал).
  Закончив с официальной частью, команды, совместными усилиями, провели тщательную уборку Радушной Поляны (Максим не знал, в какой день недели происходили эти работы, но определил их как " Праздничный субботник"). Все следы (осколки посуды, а также остатки различных салатов, козлятинки, пирожков и т. п. и т. д.) столкновения были тщательно собраны и умело зарыты в землю, за пределами Радушной Поляны. Толары провели также коллективную стирку одежды.
  Затем состоялся торжественный свадебный обед, в результате которого низушки и толары, а также представители их светлости герцога Ральфа, еще раз доказали, что добрый мир гораздо лучше худой ссоры. Низушки пригласили толар принять участие во всей свадьбе, но те, с сожалением вынуждены были отказаться, ибо находились при исполнении. Толары же, в лице ран гран капитана Кромба, сообщили, что охотно создадут в своем отряде специальную боевую группу девушек-метателей посуды. Воевода Синеглазка от имени всех низушков поблагодарила ран гран капитана Кромба, и всех остальных толар, но отказалась от этой чести, ибо все девушки собирались выйти замуж и служить в отряде им будет некогда.
  Расстались низушки и толары с чувством взаимного уважения и дружбы. Толары отправились к Черной башне, где расположилась основная часть их отряда. А низушки продолжили путь по заранее намеченному маршруту. Посольство, в полном составе, отправилось вместе с ними.
  
   * * *
  - Это хорошо, что с толарами замирились, - Гольд обернулся к пассажирам, подмигнул. - У них, против наших кольев, мечи. А отбирать мечи дело канительное, порезаться можно. Если бы не девчата, нам бы туговато пришлось.
  - Против ваших амазонок вряд ли кто выстоит, - согласился Максим. - Это надо же, метров с десяти бьют в лоб без промаха. И, главное, чем бьют! Гарнет, я думаю, если бы эти амазонки встретили боевой скирд гномов, даже те не выдержали бы.
   - Никакой строй не выдержит, если в него станут швырять тарелки с жареной свининой и сочными салатами, - уверенно заявил Гарнет. - Самый грозный скирд остановиться. К такой свининке - бочонок пива, и гуляй. Никаких драк. Главное - кто кого перепьет. А толарам, Веселый Рудокоп свидетель, против скирда не устоять.
  - Свининки и козлятинки низушки толарам подбросили. Сам видел, - сообщил Бригсен. - Конкретно. И бочонок пива. У них теперь дружба и военный союз.
  - Кружки били в знак дружбы, - подтвердил морячок. - Теперь, если встретимся, будем помогать друг другу. Теперь у нас впереди не только козлятинка, но и пироги. Девицы расстараются. После этой заварушки, толары непременно к нам в Погребки заглянут.
  Так коротали дорогу пустыми разговорами. Но ехать пришлось недолго, всего километров пять отмеряли, когда передняя таратайка остановилась. Попрощались. Высокому Посольству некогда было и низушки торопились. Им надо было еще заскочить в Бездонное ущелье за Докой, с его артелью, забежать в Яблоньки, заглянуть в Озерки, не забыть взять там сушеную липун-траву для примочек. И только потом мчаться к Разрушенной башне. Пожелали друг другу счастливого пути, удачи, скорой встречи и расстались. Таратайки рванули к Бездонному ущелью. А Высокое Посольство направилось выполнять свое ответственное задание. Надо было пробраться к эльфам. Или к кобольдам. Куда удастся.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"