Аннотация: ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА. Спасаясь от киллера Антонина попадает в ситуации, из которых иногда выбирается с большим трудом.
Часть 4
Прыжок с поезда
Прошло два года с тех знаменательных событий, основательно перевернувших жизнь Татьяны. Подруга Наталья позвонила и сообщила радостную весть: Семёну присвоили очередное звание, теперь он подполковник и работает в прокуратуре начальником следственного отдела. Своего молодого помощника, Славика, забрал с собой. Теперь и Славик не просто лейтенант, а старший лейтенант Куница. Оба окончили высшую школу милиции в городе Брянске, только в разные годы. Обмывая очередные звёздочки, подполковник так перестарался, что Славик еле затащил его в дом, и, положив на кровать, сам упал рядом, больше не в состоянии двигаться, так как опорно-двигательный аппарат, перенасыщенный алкоголем, отказывался повиноваться и молодому организму. Так и проснулись утром, обнимая друг друга. Наталья вдоволь насмеялась, а друзья по несчастью вопили так, что чуть люстра не грохнулась. Успокоились только после того, как осмотрели себя и убедились, что спали не раздеваясь, даже обувь не сняв, а Наталья заверила, что всю ночь строго следила за их поведением, намекнув, однако, с издевкой, что таким свинячим видом (помятые и опухшие) они сильно позорят облик работников прокуратуры.
Когда Татьяна собралась в Москву, Тигран не стал её удерживать, так как и сам в скором будущем планировал вернуться в Россию. Вот только когда конкретно, не знал, каждый раз появлялись неотложные дела, срочные внеплановые и плановые операции которые он ни отложить, ни пропустить не мог. Так продолжалось изо дня в день, из недели в неделю....
Помог случай! Ещё накануне Тигран и не предполагал, что бросит всё и поедет вслед за женой. Возможно, наступило то время, когда и Калифорния начинает действовать на нервы: конец апреля с привкусом лета и уже палящим солнцем.
В прошлую пятницу он получил письмо от своего бывшего коллеги по институту Бакулева, который вышел на пенсию и обосновался в подмосковном посёлке.
- Друг мой, если тебя когда-нибудь занесёт попутным ветром в наши края, обязательно, слышишь, заезжай ко мне хотя бы на несколько дней. Моя старушка обожает принимать гостей и будет тебе и твоей супруге очень рада. Если б ты знал, какая здесь рыбалка! Порыбачим, вечерком на костре сварим ушицу - пальчики оближешь. И вот ещё что, в последнем письме ты упоминал, если, конечно, планы твои не изменились, что хотел бы приобрести землю под строительство больницы. Так вот, я навёл кое-какие справки. В двух километрах от моего посёлка продаётся бывший обкомовский санаторий, в последние годы он не функционировал, многое разграблено, но здания целые, хотя без окон и дверей. Я разговаривал с председателем Сельсовета, он, в принципе, согласен рассмотреть предложение о продаже земли и построек. Тем более, если в скором будущем больница начнёт функционировать, появятся дополнительные рабочие места. Поторопись, друг мой, на это место глаз многие положили, кто казино строить собирается, кто сауну. А у тебя дело благое - больница. Так что тебе, надеюсь, местные власти препятствий чинить не станут, хотя мне прозрачно намекнули: не подмажешь, не поедешь. Сколько, в письме писать не стану, если решишь, всё обговорим при встрече.
Случай! Случай! Чуть позже, после проведенной операции, Тигран дружески беседовал со своим боссом, свекром его сестры.
- Кстати, когда в последний раз мы с вами говорили насчёт клиники в России, вы дали добро и попросили навести справки, где и в какой местности лучше и легче всего купить землю под строительство. Так вот, появилась вполне реальная возможность для вас вложить в этот проект деньги. Вы не передумали?
- Дело не срочное, может обождать. Я при случае подумаю....
Солнечный луч пробежал по письменному столу и остановился на массивном мраморном пресс-папье.
- Ещё какое срочное это дело! И ждать, к сожалению, не может.
Через неделю после этого разговора Тигран с билетом первого класса в руках стоял в аэропорту около окошка таможенного контроля, собираясь вылететь в Москву. Майкл заверил, что какая бы сумма ни потребовалась на строительство и покупку оборудования для больницы, Тигран всегда может на него рассчитывать, а также на предоставленный ему беспроцентный кредит. В портмоне рядом с паспортом лежала пластиковая кредитная карточка, и сумма на ней исчислялась цифрой с шестью нулями в долларовом эквиваленте.
- На первое время, надеюсь, хватит, - как выразился Майкл, а Николай подтвердил, что, в случае необходимости, тоже не останется в стороне и готов предложить свои инвестиции в любые проекты, которые ещё появятся в голове Тиграна.
Татьяна прочитала несколько газет, купленных на вокзале в последний час до отправления поезда Москва-Киев. До этого посетила привокзальный ресторан, так как прямо с самолёта поехала на Киевский вокзал, чтоб быстрее добраться до Калуги. Просидела час, поужинав и выпив виноградного сока.
Оставив вещи в купе, постояла на улице до отправления, а когда проводница предложила отъезжающим занять свои места, а провожающим покинуть вагон, встала у окна в коридоре, так как соседствующая по купе пара очень шумно переговаривалась, а затем села трапезничать, и по всему купе витал запах чесночной колбасы. Простояв минут сорок, она вернулась в купе. Шторы были опущены, лампочка светила тускло, а супружеская пара заняла обе нижние полки, включая её собственную, и дружно храпела на все лады. Татьяна снова вышла в коридор.
- Простите, - обратилась она к проходившему мимо проводнику, - не найдётся ли случаем ещё одной свободной нижней полки?
- Только возле туалета. Если вам всё равно....
- Разумеется, лишь бы нижняя.
И вот Татьяна, прихватив свой чемодан, потащила его по коридору, благо, он был на колёсиках. Проводник открыл дверь купе, где была занята только одна верхняя полка.
В купе царила темнота и духота, штора опущена, а сверху доносилось лёгкое посвистывание, словно постовой невзначай проглотил свисток, и вместо слов из него вылетает свистящее бульканье. Сосед с верхней полки заворочался и начал вздыхать.
Татьяна потихоньку сняла кроссовки, кожаную куртку, аккуратно повесив её на плечики, и вытянулась на полке, прикрыв лицо рукой, из -за шторы сильно дуло, но это не уменьшало духоту в купе.
Заснёт ли она? Во всяком случае, раньше, когда был Союз, и приходилось томиться в душных плацкартных вагонах, ей этого не удавалось. Но, на удивление, сон всё же сморил её ненадолго, если полудрёму можно назвать сном.
Раздражало всё: от темноты до сквозняка. А может ещё то, что человек на верхней полке постоянно ворочался с боку на бок. Она пробовала считать, сколько раз он повернётся, потом бросила, окончательно сбившись со счёта. Каждый его переворот сопровождался грохотом, сосед дышал неровно, с каким то надрывом, словно у него болели лёгкие или был сильный жар. Вся измучившись, Татьяна встала, вышла в коридор и остановилась у окна, вглядываясь через стекло в мелькавшие в темноте где-то там вдалеке огоньки то ли деревни, то ли посёлка, но точно не города, так как многоэтажек видно не было. Немного постояв и успокоившись, она вернулась в купе. Эта маленькая клетка будто отрезана от остального мира и функционирует автономно как от поезда, так и от вагона, и чувствуешь в ней себя отвратительно, особенно если не переносишь маленьких замкнутых пространств, даже не страдая клаустрофобией.
В полумраке ей показалось, что сосед свесил голову, возможно, пытаясь разглядеть своего попутчика. На душе стало тоскливо и одиноко, а ещё задело любопытство соседа, она же не заглядывает ему в лицо. Тяжесть в желудке после ресторанной пищи давала о себе знать, а ночь тянется до бесконечности; на остановках раздаются невнятные голоса, оно и понятно, пассажиры бегут к своим вагонам, затем шаги по коридору, хлопанье дверей, и кажется, что поезд уже никогда не двинется дальше от этой маленькой станции.
Она прислушалась. Ей показалось, или сосед сверху, на самом деле, плакал? Правда, временами он затихал, переворачивался, затем резко всхлипывал, отчего Татьяна постоянно вздрагивала. Наконец терпенье её лопнуло, и она не выдержала:
- Послушайте, прошу вас, постарайтесь по возможности лежать спокойно, - и сама смутилась оттого, что голос прозвучал намного резче, чем она того хотела.
Сосед не ответил, но затих, какое то время, действительно, лежал неподвижно, прилагая очевидно немало усилий, чтоб не дёргаться.
-Если мне снизу жарко, каково же там, на верху? - вдруг подумала она, стыдясь своего замечания, сделанного соседу, - впрочем, кто ему мешал занять свободную нижнюю полку. А может, он попросту болен? Только бы не псих! Да нет, на буйного, вроде, не смахивает, иначе тогда бы его кто-нибудь сопровождал. Может горе какое стряслось? Мало ли, на похороны едет..., а она сорвала на неповинном человеке свою злость за то, что попросту не может спать в поездах.
Посмотрела по мобильнику время - четыре часа утра, скоро Калуга.
Сосед снова начал ворочаться, а Татьяна считать до ста, в надежде вздремнуть хоть полчаса. На восьмидесяти её сбили очередные всхлипы доносившиеся сверху.
Поезд остановился, затем вновь тронулся. Открыв глаза, Татьяна увидела свисающие с верхней полки ноги, очевидно, сосед сел, а потом с бесконечными предосторожностями, так как вагон раскачивался из стороны в сторону, стал зашнуровывать высокие ботинки.
Без остановки поезд прошёл небольшую станцию, сквозь шторы мелькали пятна убегающего света. Сосед пробует спуститься, но делает это так неуклюже, самым ненормальным образом, долго ищет подножку, промахивается. У Татьяны упало сердце: ещё немного и он со всего маху свалится в проём. Она знала по себе, что когда стараешься не производить шума, получается все наоборот, с треском и грохотом. Это всё больше и больше походило на кошмар, но на этот раз она сдержалась. Вдобавок ко всему соседом оказалась девушка! Она выскользнула из купе, забыв прикрыть за собой дверь, и Татьяна, чертыхаясь, поднялась, чтоб закрыть. Что-то заставило ее выглянуть в коридор, не обуваясь, выскочить в тамбур: заскрипели тормоза, девушка стояла перед распахнутой дверью, затем прыгнула, исчезая за насыпью, по которой, очевидно, съехала на спине или заднем месте. Почти не задумываясь, что делает, Татьяна вернулась в купе, схватила куртку, наспех обула кроссовки и бросилась следом за ней. Поезд замедлил ход, вдоль всего полотна железной дороги тянулся лес, луна освещала редкие облака.
- Состав тормозит ещё больше, или перед прыжком девушка сорвала стоп-кран, или впереди семафор? - Татьяна оторвалась от подножки, достигнув насыпи, упала на бок, трижды перевернувшись вокруг себя. Таких сальто-мортале ей в своей жизни делать ещё не приходилось. Ощупав на ходу свои ноющие после падения кости, она встала, - Слава Богу, вроде, ничего не сломала! - вгляделась в темноту. Недалеко от её падения девушка стояла на коленях, не двигаясь, видимо, её приземление было мене удачным. Татьяна медленно стала приближаться, та с трудом, но всё же поднялась на ноги. Положение - глупее не придумаешь. И что её заставило спрыгнуть с поезда за незнакомкой, у которой, возможно, не всё ладно с головой, тогда как оставленные в купе вещи поехали дальше без своей хозяйки. И где она сейчас находится сама, Татьяна понятия не имела. Вокруг, куда ни посмотри, один лес, возможно, не очень большой, так как виднелась уходящая вглубь светлая просека дороги. Заметила ли девушка, что Татьяна прыгнула за ней следом или нет, было не понятно, так как она стояла, не глядя в её сторону, и почему-то не двигалась.
- Возможно, сильно поранилась, вот же идиотка, зачем ей это понадобилось делать?
- Эй, как вас там? - окликнула Татьяна и полезла в карман за носовым платком, чтоб вытереть лицо и руки, но не успела достать, ослеплённая яркой вспышкой красного огонька. Прежде чем бухнул выстрел, что-то очень сильно ударило в плечо. Всё произошло в считанные секунды, она и понять ничего не успела.
Девушка покачнулась и бросилась бежать сквозь кустарник, обдирая одежду. А вскоре и вовсе исчезла, растворившись в кромешной тьме, оставив Татьяну наедине со своими горькими мыслями. Обругав себя последними словами, Татьяна расплакалась. Не от боли, нет, которую осмыслить была пока не в состоянии, а от обиды и крайнего изумления - "За что?". Ей было так жаль себя, а ещё больше уехавший багаж и поезд, с которого она сошла на незапланированной остановке. Она пошевелила рукой, затем попыталась её приподнять, морщась от боли в плече. Ощущение было такое, что она умирает с каждой вытекающей из раны каплей крови, а от сокращения сердечной мышцы при очередном ударе сердца в любое время потеряет сознание, или того хуже, отдаст Богу душу.
Из леса, где скрылась тень девушки, не раздавалось ни единого звука, будто он вымер. Но впечатление, что она здесь не одна, и та притаилась за кустами, не покидало, и не было гарантии, что ей не взбредёт в голову вновь выстрелить, чтоб прикончить ненужного свидетеля.... Только свидетеля чего? Кроме них, в купе никого не было, девушка ни с кем не встречалась, из купе вышла один раз, да и то только для того, чтоб выпрыгнуть с поезда.
- Дура! Дура! Дура! -на чём свет стоит кляла себя Татьяна, так как казалась себе отвратительно жалкой, никчемной и беспомощной. - Спрашивается, какого лешего надо было прыгать за этой сумасбродкой, готовой сломать себе шею? - сама себе и ответила, - для того, чтоб схлопотать пулю!
По прибытии поезда на станцию Калуга-2 её будет ждать подруга Наталья, начнёт волноваться, так как она уже предупредила о своём приезде и сообщила, что села в вагон, назвав его номер и даже место. Стоять столбом и жалеть себя смысла не было, и неровной походкой Татьяна побрела к видневшейся лесной тропинке, останавливаясь через каждые четыре-пять шагов перевести дыхание. Кровь по-прежнему текла, но уже чуть слабее, она, как могла, зажимала рану рукой, основательно вся перепачкавшись. В подвале её запирали, но вот подстреляной быть ещё не приходилось, и от этого становилось ещё невыносимей, так как боль постоянно давала о себе знать при каждом неосторожном движении или шаге, когда нога попадала в яму. Сознавая, что капля за каплей из тебя вытекает жизнь, было ужасно страшно. Как всё-таки глупо умереть здесь одной, не зная, где находишься! А та противная особа, подстрелившая её, как куропатку, уходит всё дальше и дальше от места преступления, и вполне возможно, от её будущего трупа. Из последних сил наперекор судьбе Татьяна запела: "И никто не узнает, где могилка моя! На мою на могилку, знать, никто не придёт, только ранней весною соловей пропоёт! Пропоёт и просвищет, и опять улетит, а моя могилка одиноко стоит!". Вздрогнув и перестав петь, она остановилась, ей показалось, что где-то впереди промелькнула тень.
- Ну и чёрт с тобой, стреляй! Добей меня, если тебе от этого станет легче! - выкрикнула женщина в пустоту, озираясь по сторонам, и вздохнула с облегчением,- показалось! Её лишь окутывала сплошная темнота и тугая, словно ощутимая на вкус, тишина.
Незнакомка исчезла, видимо, отказавшись от мысли прикончить её. Прикинув свои силы, Татьяна с ужасом поняла, что надолго ее не хватит. Небо постепенно светлело, расставаясь с гаснущими одна за другой звёздами. Начинался долгожданный рассвет. При свете легче сориентироваться, хотя она и понятия не имела, в какой стороне Калуга или хотя бы любой населённый пункт, поэтому брела, не разбирая дороги, куда ноги сами несли. Деревья постепенно редели, и вдалеке забрезжил просвет. Кровь замочила всю блузку и затекала под джинсы до самого бедра.
- В человеке литров пять крови, что будет, если потеряю литр-полтора, а то и половину? - с горечью подумала Татьяна и вновь сама себе ответила, - будет несчастный обескровленный трупик идиотки!
За лесом начиналось поле, а за ним где-то неподалёку мычала корова, ей в ответ вторила другая....
- Или у меня глюки, или я на самом деле вижу стадо коров? Коров кто-то пасёт, значит, возле них люди... Люди! Человеки! Спасите меня, подстреленную, бедную и измученную!
После недавно прошедшего дождя через вспаханное поле идти было тяжело, и с каждым шагом все сложнее, так как Татьяна теряла последние силы: приходилось бороться не только с одолевавшим её сном, но и с грязью. Ноги вязли, оставляя на кроссовках огромные комья глины. Она увидела человека с кнутом, или это её затуманенное сознание вытворяло фортели? Темнота поглотила её, и Татьяна, потеряв сознание, упала. Не поворачивая головы, приоткрыла глаза, взгляд постепенно сфокусировался и уткнулся в потолок, который качался, а тело, совершенно непонятным образом, без всяких усилий с её стороны, подпрыгивало.
- Машина! - догадалась Татьяна, - машина, прыгающая на ухабах! Но где она? Куда её везут? Татьяна попробовала пошевелить рукой, ей мешала тугая повязка из толстой материи, и что-то непривычно сильно стянуло грудь.
Несмелый, но довольно настырный солнечный лучик ударил в глаза, неожиданно ослепив её, и в голове опять всё смешалось. Смутные виденья перемежались пустотой, над которой страх широко расправил свои могучие крылья, порождая кошмар. Временами, когда сознание возвращалось, Татьяна слышала шум переходящей улицу толпы. Голоса, голоса! Но слов она не разбирала, каждый толчок отдавался болью во всём теле.
- Радио! - догадалась она. Толчки прекратились внезапно, но за ними последовала качка, сверху вниз и из стороны в сторону. Ощущение было не из приятных, но уже когда-то испытанных.... Над Татьяной склонился мужчина в белом халате, осмотрел зрачки, пощупал пульс и быстро произнёс:
- В операционную! Живо!
Её пронесли мимо вывески, а мозг лениво и безуспешно пытался восстановить в памяти, что означает слово "Больница". В операционной сделали укол, и Татьяна провалилась в небытиё, теперь уже без кошмаров и неясных преследуемых её теней. С трудом разлепив веки (кто-то тихонько похлопывал её по щекам), она, как в тумане, разглядела склонившегося к ней бородатого мужчину с приспущенной белой марлевой повязкой на шее.
- Просыпайтесь, просыпайтесь! - через небольшие промежутки времени повторяла борода.
В горле всё пересохло, Татьяна не могла говорить, а только беззвучно открывала и закрывала рот. Ей страшно хотелось пить. Бородатый человек повернулся и спокойно сказал кому-то стоявшему сзади него, кому, Татьяна не видела, мешала спина дядьки в белом
- После реанимации поместите в четвёртую палату. Ей лучше быть отдельно от других, огнестрелом займётся милиция, и мне бы не хотелось беспокоить понапрасну остальных больных.
- Милиция? Зачем милиция? Почему милиция? Какой огнестрел? Она что, в кого-то стреляла? Или это в неё стреляли? - мысли путались и восстановить картину не получалось.
Две санитарки в белом вывезли ее из реанимации, провезли на каталке по коридору; хлопнули двери и они остановились. Татьяну осторожно переложили на кровать, со всех сторон её окружили белые стены, и было очень холодно.
- Сейчас утро или вечер? А может полдень?
Вся комната была залита солнечным светом, таким ярким, что слепило глаза. Из-за чуть приоткрытой двери раздались приглушенные голоса.
- Скажите, доктор, когда с ней можно будет поговорить?
- Возможно, завтра.... Больная потеряла много крови.
- Кто же всё-таки была, эта девица с поезда?
Кандидату в покойники слова не давали...
Только к вечеру следующего дня Татьяна пришла в себя. Дежурившая у постели сестра вышла в коридор справить нужду и доложить дежурному врачу, в кабинете которого дожидался следователь областной прокуратуры, что больная проснулась.
- Ну, что ж, отлично! Только главный врач просил вам передать, что её не следует утомлять. Она слишком странная и немного смахивает на сумасшедшую.
Следователь и молодой парень, приехавший с ним, переглянулись с понимающими улыбками.
Медсестра поправила подушку и тихо вышла, приглашая кого-то в палату. Дверь приоткрылась, в ожидании допроса Татьяна зажмурилась, но через секунду глаза её широко распахнулись от удивления, в палате прозвучал до боли родной и знакомый голос.
- Как дела, пропащая?
- Спасибо, Господи! Это всего лишь Семён!
- Задала ты мне проблем, - хмыкнул он, но по его взгляду не было заметно огорчения этими проблемами. Подставив к кровати стул, он заговорил вновь, так как потерпевшая молчала,- чего насупилась и не отвечаешь?
- Привет! - пересохшими губами промямлила Татьяна, - где это я?
- В больнице, голубушка, в городе Малоярославце. Слыхала про такой?
- Приходилось....
- С местом твоего пребывания разобрались, теперь выкладывай, каким ветром тебя сюда занесло, тогда как мы, чуть с ума не сошли, бегая по вагону, заглядывая в каждое купе и переполошив всех пассажиров?
- Дай вспомнить....
- Тебе помочь? - слегка ироничным тоном проговорил подполковник, - кто в тебя стрелял? Кто?
- Чего не знаю, того не помню. Лучше ты мне скажи, откуда ты здесь появился и как узнал, что я в больнице? - с подозрением поинтересовалась Татьяна. - Одно точно помню, я тебе о своём ранении телеграммы не посылала.
- Она ещё шутит! - повернулся он к стоявшему возле стены Славику, - значит не всё потеряно, жить будет.
- Так как ты узнал? - вновь настойчиво спросила Татьяна.
- Как, как? Ты и вызвала. Не помнишь? - улыбнулся он.
- Нет....
- Вчера такой скандал после реанимации закатила, что весь медперсонал на уши встал. Хотели психушку вызывать, чтоб тебя в смирительную рубашку закутали.
- Не может быть... - чуть слышно прошептала она, смутившись.
- Может, может! Это с другими не может, а от тебя любой пакости в таком духе ожидать можно. Когда тебя перевели в палату, пришёл оперативник, так как врач сообщил в милицию об огнестрельном ранении. Ты обозвала опера продажным ментом, сказав, что никому здесь не доверяешь, что вокруг тебя люди, объединившиеся в шайку преступников.
- Я так говорила?
- Да. Затем потребовала позвонить самому лучшему сыщику в мире, назвала мою фамилию и номер рабочего телефона. Врачу это показалась странным, ведь ты утверждала, что ничего не помнишь. Он не поверил, но на всякий случай решил перестраховаться, позвонил по названому тобой номеру и попал на Славика, я в это время ездил в морг, на опознавание твоего тру..., ладно не важно. Вот почему я здесь, собственной персоной.
- Как нехорошо получилось.... Ну, что все менты никуда не годятся, я, конечно, переборщила, да и про врачей зря так.... Надо будет извиниться. А с тем, что ты самый лучший, я вполне согласна.
- Спасибо, польщен, - расплылся в довольной улыбке Кулик.
- Вещи жалко, - убитым голосом произнесла Татьяна, - уехали, а там подарки были для вас и сумка с документами. Ищи их теперь на Украине. Может, запрос сделаешь? Пусть хоть паспорт вернут.
- Смотри-ка, о вещах беспокоится... Ты бы лучше о себе волновалась, рана хоть и не смертельная, но все-таки рана. Дома твои вещи, у нас. Мы тебя при выходе из вагона ждали, ты не появилась. Наталья предположила, что ты уснула. Я - к проводнику, удостоверение показал, попросил показать купе, где ты должна была находиться. Там было пусто: вещи на месте, а пассажирка словно испарилась.... Задержали отправку на полчаса, везде проверили - ничего, никаких следов. Составили, как положено, протокол и изъяли имущество пропавшей гражданки. Я все ближайшие больницы и морги обзвонил... Перепуганный проводник уверял, что сам проводил тебя в купе, ты один раз в коридор выходила, он видел, а куда ты потом делась, он понятия не имеет. А еще вместе с тобой в купе ехала девушка, и она исчезла так же, как ты. Что можешь о ней сказать?
- Ничего, - Татьяна опустила глаза, - честное слово, ничего. Я даже лица ее не видела, - здесь она говорила чистую правду, поэтому открыто смотрела Семену в глаза не отводя взгляд в сторону, - может, она вышла еще раньше?
- Да нет, согласно купленному билету ее конечная остановка Калуга-2, как и твоя. Из вагона вышли три пассажира, девушки среди них не было.
- Так-так.... А ты узнал, кто она? Как фамилия, где проживает?
Кулик внимательно посмотрел на больную. Его подозрения, что она чего-то недоговаривает, подтверждались: чересчур большой интерес проявляла Татьяна не к исчезнувшей девушке, а к ее анкетным данным. Зная бесполезность попыток выудить хоть какие-то сведения, Семен мог лишь догадываться, что творится в ее голове и что только ранение не позволяет ей пуститься сию же минуту на поиски попутчицы. Семен решился на вопрос в лоб, дабы по реакции определить, насколько он близок к предположению о том, кто подстрелил неугомонную подругу его жены.
- Так как все-таки выглядела девушка, которая в тебя стреляла? А главное, что такого увидела ты, раз ей пришлось убирать тебя как свидетеля?
- Сеня! - угрожающе прохрипела она, горло от неожиданного вопроса Кулика сдавил спазм, и Татьяна поперхнулась, лоб покрылся испариной, а дыхание участилось. Отдышавшись, она откинулась на подушку. - Ты доконать меня сегодня собрался? Я же ясно сказала, что ничего об этом не знаю. Девушку не разглядела. Мне не спалось, я вышла в тамбур покурить...
- Враки! - перебил Кулик, - ты не куришь!
- Хорошо, подышать свежим воздухом, в купе жара стояла, как в пустыне. Дверь в тамбуре была приоткрыта, хлопала при каждом покачивании поезда. Когда состав остановился, возможно, перед семафором, я открыла двери и выглянула наружу. Понимаю, что поступила очень глупо, но что поделать, это уже произошло. Поезд дернулся, я, не удержавшись, полетела вниз. Когда очухалась, увидела хвост последнего вагона, исчезающего в темноте. Что мне оставалось делать? Пошла искать ближайший населенный пункт. Кто меня подстрелил в лесу, я понятия не имею. Может, охотник какой? Мало ли, сдуру с животным перепутал, в потемках же не видно, а подо мной ветки трещали.
- Ага, ты, как лось по тайге, ломилась, да? А у охотника вместо ружья пистолет был. Не верю!
- Один ноль в твою пользу. Только тогда я не знаю, что тебе сказать, не видела ничего, кроме вспышки красного пламени из кустов, и то всего секунду. Я и понять ничего не успела... - Татьяна разнервничалась, и без того бледное лицо ее, казалось, посерело, превратившись в гипсовую маску.
Дверь палаты резко распахнулась. В палату быстрой походкой вошел главный врач больницы, Синяев Денис Карпович, строго оглядев посетителей и больную, вид которой заставлял желать лучшего.
- Что тут происходит? - грозно обратился он к Кулику, - я же предупреждал, что больная еще очень слаба, чтобы так долго ее допрашивать!
- Правильно, доктор, - еле слышным голосом умирающего прошептала Татьяна, - эти люди, видно, моей смерти желают, совсем замучили...
- Прошу вас оставить палату, - не терпящим возражения тоном пробасил доктор, - сию же минуту!
Следователь покосился на "умирающую", покачал головой, а когда Синяев отвернулся, погрозил пальцем. Славик молча ретировался за шефом.
- Что скажете, Семен Артурович? Юлит она, не договаривает чего-то.
- Ясное дело. Танюша - еще тот фрукт, ее голыми руками не возьмешь. Придется ждать, пока она сама надумает рассказать, а до этого из нее клещами правду не вытащишь, - вздохнул Кулик, - придется набраться терпенья.
- А почему вы называете ее Танюшей, ведь она Антонина? - задал вопрос Славик.
- Так ведь Антонина - это Тоня, а Тонюшей привыкла называть ее моя Наталья, - едва выкрутился Кулик, так как некоторые подробности Славику знать было совсем не обязательно.
В палате стало тихо. Доктор присел на освободившийся стул, взял Татьянину руку и стал считать пульс.
- Доктор.
- Да?
- Можно мне уйти из больницы? - умоляюще попросила она.
- Зачем? - искренне удивился он, - вам у нас не нравится?
- Домой хочу! - жалобно простонала она.
- Ну что ж, если там будет кому за вами ухаживать, я не возражаю.
- Конечно, будет! - радостно вскричала Татьяна, моментально забыв, что несколько минут назад изображала умирающую. Доктор улыбнулся.
- Как только приедут за вами родственники, я вас отпущу, подготовлю к этому времени выписку и перечень необходимых лекарств. Да, кстати, вам необходимо, и это без возражений, показаться своему участковому врачу и быть под постоянным его наблюдением.
- Хорошо, - сразу же согласилась Татьяна, - а родственник уже приехал, в коридоре дожидается.
- Странно, я никого из посторонних не заметил...
- Вы его из палаты попросили. Это донимавший меня следователь.
- Вот оно что! И поэтому вы изображали умирающую? Искусно! Даже я поверил, испугался, что вам стало хуже.
- Ничего, я живучая! У меня, как у кошки, семь жизней!
- Это прекрасно, только все равно не стоит ими разбрасываться, надо быть осторожнее.
- Постараюсь, - искренне заверила она доктора.
Скрипя зубами от боли, Татьяна все же выдержала поездку от Малоярославца до кровати в уютном доме Натальи, которая, ахая и охая, хлопотала возле постели бледной раненой подруги. Так продолжалось еще пару дней, пока Татьяна не взмолилась о самостоятельном передвижении по квартире.
- Так я, точно, загнусь, - ворчала она, - у меня конечности отсохнут от постоянного лежания, кровь в жилах перестанет циркулировать...
- Доктор сказал, что пара-тройка дней постельного режима тебе не повредит. А пока отдыхай и пей красное вино, восполняй потерю крови.
- Ага, только за это время у меня в сосудах вместо крови будет вино течь, и я стану похожа на самостоятельно передвигающуюся винную бочку. У меня в животе спиртное уже булькает, как в самогонном аппарате.
В одиннадцать вечера появился Кулик, и это было еще не самое позднее время его прихода за последнюю неделю. Наталья наполнила мужу ванну, а пока он в ней расслаблялся, разогрела ужин и накрыла на стол. Занятые хозяева не обратили внимания, что больная прошмыгнула в спальню, поискала в карманах следователя и, вытащив записную книжку, быстро пролистала ее.
- Сыромятникова Ольга Марковна, 1980 года рождения, паспорт зарегистрирован по ул. Маршала Жукова, 15, кв. 25. Ура! И номер мобильного есть. Молодец, Сеня, просто умница! - быстро положив находку на место, Татьяна поправила на плечиках пиджак и на цыпочках, часто прислушиваясь к тому, что творится в кухне, пересекла коридор, юркнула в постель, притворившись спящей.
- Как она сегодня? - поинтересовался Кулик, выйдя из ванной комнаты раскрасневшийся и довольный, с наброшенным на плечи полотенцем, - ругается?
- Как обычно.... Надоело ей лежать, вот и бунтует, - заступилась за подругу Наталья, - я больше не могу ее силком удерживать в постели, да и с работы звонили, просили, чтоб завтра срочно приехала, на носу полугодовой отчет.
- Что же такое придумать, чтобы она подольше из дома не выходила, пока я не разберусь что к чему? Она тебе не рассказала, кто и за что в нее стрелял?
- Нет. Ты хочешь невозможного. Надо бы тебе давно привыкнуть, что подруга не из говорливых, молчит, как партизан на допросе, ушла в несознанку, я уже со всех сторон подкатывалась...
Еле дождавшись поутру ухода Натальи и Семена на работу, Татьяна с полчаса полежала в постели, страхуясь, вдруг вернутся, затем поднялась, наспех умылась (одной рукой непривычно), съела оставленный завтрак и набрала мобильный номер Сыромятниковой.
- Да, слушаю!
- Здравствуйте, Оля, вы меня не знаете, но нам необходимо встретиться. Это касается выстрела, - в трубке молчали, - вы должны поговорить со мной прежде, чем вами вплотную займутся органы...
- Хорошо. Когда?
- Через час. Где вам удобнее?
- Знаете кафе "Золотой Орфей"?
- Да, конечно.
- Там и встретимся.
В десять часов утра в кафе посетителей не было, и Татьяна успокоилась. Она боялась не узнать девушку в многолюдном месте, не звать же ее на весь зал по имени...
Оля опоздала на полчаса, вошла, осматривая зал. За столиком сидела только одна женщина, и по ее зафиксированной повязкой руке девушка безошибочно определила, что это именно та, которая назначила ей встречу.
- Что вам от меня надо?
- Поговорить...
- Зачем?
- Хотелось бы узнать, чем я так сильно вам насолила, что вы пытались меня убить?
- Зачем вы следили за мной? Кто вас нанял? - ответила вопросом на вопрос девушка.
- Я?! Следила за вами?! - искренне поразилась Татьяна, - когда вы прыгнули с поезда, я очень за вас испугалась, решила, вдруг вы поранились и нуждаетесь в помощи.
- Вы все врете! Я же видела, как вы сначала заняли другое купе, а потом, переговорив с проводником, перебрались ближе ко мне. Решили, что я ничего не заподозрю?
- Погодите, вы все неправильно поняли. Да, у меня, действительно, был билет в другое купе, но пока я ужинала, мою нижнюю полку заняли. Вот мне и пришлось искать ночлег у вас.
- Хорошо, предположим, так и было, но... Вы не спали и следили за каждым моим движением.
- Господи! Девочка, просто я никогда не могу уснуть в поезде, это прямо наказание какое-то...
- Вы говорите правду? - было заметно, что девушка нервничает, часто оглядывается по сторонам и постоянно смотрит в окно.
- Сущая правда. Вас уже вызывали к следователю?
- Да.
- И что вы им сказали?
- Вышла раньше Калуги, вы спали, больше ничего не знаю.
- Так я и предполагала.
- А что сказали Вы?
- Почти то же самое...
- Простите меня, вам очень больно?
- Терпимо.... Теперь, когда разобрались, что я не собиралась причинять вам вреда, поговорим о том, что, на самом деле, заставило вас спрыгнуть с поезда. И ради Бога, не рассказывайте мне сказку про несчастный случай с открытой тамбурной дверью.
- Вы правы, я ее открыла сама. Вот этим, - она вынула из сумочки ключи, вместо брелока был черный ключ, изогнутый в форме буквы Г, точно такой же, каким пользуются проводники.- Прошлым летом я ездила в Сочи, познакомилась с милым парнем, он на летних каникулах подрабатывал проводником. Мы здорово потусовались, а напоследок он подарил мне вот этот замечательный брелок и на прощанье сказал, что, возможно, он когда-нибудь спасет мне жизнь.
- Понятно...
- Меня пытаются убить, - всхлипнула девушка.
- За что?
- Я видела киллера, который застрелил мою подругу...
- Так... - в задумчивости произнесла Татьяна, - расскажи все по порядку, кто твоя подруга, чем занималась, где жила, как вы с ней познакомились.
- Шесть лет назад, в институте и познакомились, на первом курсе, учились с ней в одной группе. Верка прикольная была, веселая, добродушная, никому никогда подлянок не делала. Ума не приложу, за что ее могли убить?!
Три месяца назад умерла Верина мама. А я уже год как в фирме по продаже недвижимости "Гарант плюс" риэлтером работаю. Вот Вера и попросила меня продать ее квартиру, сама же перебралась в материну. Мать ее была знаменитой писательницей, детективы писала, жили они в достатке...
- Почему умерла мама Веры? Болела?
- Вроде, нет. На здоровье не жаловалась. Скончалась скоропостижно. Была презентация ее новой книги "В погоне за призраком", вот там все и случилось. Елена Яковлевна стала рассказывать о своем будущем романе, основанном, якобы, на реальных событиях (речь шла о денежных махинациях, произошедших год назад). Что-то связанное с Фондом реабилитации детей, больных СПИДом. Фонд обладал огромными капиталами, пожертвованными как деятелями культуры и искусства, так и крупными бизнесменами. Денег в реабилитационном центре так и не дождались, счета Фонда немыслимым образом испарились, сам же председатель исчез в неизвестном направлении. По словам Елены Яковлевны, у нее имелась информация из достоверных источников, что председателя Фонда уже нет в живых, и что она, предположительно, знает, куда испарились деньги и в чьих карманах они осели.
- Как глупо! Глупо и неосмотрительно было такое заявлять!
- Не уверена, что то, о чем говорила Верина мама, правда. Скорее всего, это был пиар нового произведения, чтобы заинтересовать поклонников будущим новым бестселлером.
- Может быть, может быть.... И что случилось потом?
- Елена Яковлевна выпила шампанское и рухнула замертво.
- Вот! - подпрыгнула Татьяна, - ее отравили!
- Я об этом ничего не знаю...
- Скажи, от нее после этого чесноком не пахло?
- Я же ее не нюхала, не до этого мне было. Испугалась очень, да и Веру одну не хотелось оставлять, ей в сто раз хуже было, чем мне: мать все-таки умерла...
Нашелся покупатель, я сразу же поставила подругу в известность, сказала, что пойду в ее квартиру, удостоверюсь, в полном ли она порядке, а клиент подойдет часам к пяти. У меня свой ключ был, открыла двери, а там Вера меня дожидается. Я спрашиваю:
- Что случилось?
-Ничего. Тебя захотела повидать, пообщаться.
Мы со дня похорон матери не виделись, у нее дела, у меня также ноль свободного времени, надо крутиться, не хочу больше от отца зависеть. Он мне предлагал свою фирму открыть, отказалась, сама попробую пробиться без его помощи. Я пошла в ванную руки помыть, услышала хлопок, решила, что это Вера шампанское открыла. В комнату захожу, а она на полу лежит лицом вниз, и на спине красное пятно расползается. Я так орала, что соседи сбежались. Милицию вызвали. Я, что знала, рассказала; после того, как допросили, домой собралась ехать. Только из подъезда вышла, у меня шнурок развязался, я наклонилась и чуть со страху не умерла, потому что снова раздался хлопок, и позади меня что-то в металлическую дверь врезалось.... Уже и не помню как бежала без оглядки от дома, машину бросила и в метро. Все оборачивалась, вдруг он за мной гонится.
- Погоди, почему ты говоришь: "он", ты его видела или это твое предположение?
- Видела! Разве я не сказала?
- Нет...
- Когда я в ванной хлопок услышала, голову в дверь высунула: ко мне спиной мужик стоял. Я подумала, что это клиент пришел, обрадовалась...
- И что?
- Когда он повернулся, я чуть язык не проглотила (свет я к тому времени уже потушила, выходить хотела), это и был клиент, только с пистолетом в левой руке... Прошел мимо меня, вернее, ванной и скрылся.
- Ты в милиции про него говорила?
- А как же! Я его портрет описала. Мужик приезжал с ноутбуком, фоторобот составили... Потом я в квартиру к себе на пять минут забежала, переоделась в походный наряд, меня в нем узнать было бы трудно, рюкзак за плечи, бейсболку на глаза натянула и тикать... Москва хоть и большой город, но я решила, что в Калуге безопаснее, он же не знает, что я могу сюда рвануть. Так и оказалась в поезде, а тут вы с вашим переселением. Вот и стукнуло мне в голову, что вы меня отслеживаете, решилась на прыжок, а вы следом. Что мне оставалось делать? Решила: или я, или вы.
- А пистолет откуда?
- Отцовский, подарил для самообороны.
- Понятно. Вот что мы сейчас сделаем, ты только не дергайся, а внимательно выслушай. Едем к следователю (это мой друг) и говорим, что при прыжке твой пистолет случайно выстрелил, меня ты убивать не собиралась, ну, если только чуть припугнуть хотела.... И все, что ты мне сейчас сообщила, расскажешь ему. Кулик - мужик хороший и мент правильный, поможет во всем разобраться.
- Хорошо, - немного подумав, согласилась девушка.
Заплатив по счету за кофе и пирожные, они дружно встали. Вдохновленная поддержкой, Ольга перестала оглядываться по сторонам, полностью расслабившись. Татьяна едва поспевала за длинноногой девушкой, одетой в элегантный костюм, даже туфли на шпильках не мешали ей двигаться легко и грациозно. Вдруг Ольга резко остановилась, на изменившемся лице явно читался испуг. Словно под гипнозом, она смотрела в одну точку, не мигая. Татьяна проследила за ее взглядом: прямо на них шел мужчина, левая рука его была прикрыта газетой. Только на мгновенье глаза мужчины и Татьяны встретились, затем хлопок, и Оля упала на тротуар, обратив в небо по-прежнему немигающий серо-голубой взор. Татьяна успела пригнуться одновременно со вторым хлопком. Вокруг стала собираться толпа, тем временем мужчина исчез, она даже не видела когда и в какую сторону.
Колючие, чуть сдвинутые к переносице глаза убийцы потом еще долго преследовали ее в ночных кошмарах.
Пуля просвистела возле самого уха. С перепугу Татьяна приземлилась мягким местом рядом с трупом девушки. Обе половинки нижней части торса безбожно болели, раненное плечо ныло, а в голове отстукивали тысячи молоточков.
- Нет, я тебя сам прибью! - прогрохотал знакомый голос. Сильные руки подхватили отяжелевшее тело и поставили на ноги. Семен помог дойти до машины, чертыхаясь на каждом шагу, так как ноги Татьяны не слушались, заплетались, и ее саму качало из стороны в сторону.
- Твою мать! - орал он, - когда ты научишься слушаться и не делать глупостей?! Неужели это так сложно?!
- Я хотела тебе помочь разобраться, - нехотя промямлила Татьяна, - кто же знал, что все так обернется? И вообще, я же тебе позвонила...
- Кто, кто - дед Пехто! Думать надо было головой, а не тем местом, на котором ты на тротуаре отсиживалась!
- Я не отсиживалась, - обиженно проворчала она, - я от пули увертывалась...
- Да, чистая правда! Пуля такая же дура, как ты, вот и не попала в родственную душу, видимо, решив, что тебе еще рано умирать.
- Чего ты кричишь? Согласна, мне повезло больше, чем девушке, но я его видела, понимаешь, смогу каждую черточку описать...
Тем временем машина остановилась у дверей прокуратуры, и они поднялись на второй этаж в кабинет Кулика. Семен продолжил прерванный разговор.
- Чем хвастаешь? Он, между прочим, тебя тоже срисовал, и где гарантия, что уже не проследил за тобой и не попытается грохнуть тебя при выходе отсюда? - не унимался Кулик, все больше распаляясь, ибо в отличие от испуганной Татьяны понимал всю серьезность ситуации.
- Спасибо, успокоил - хлюпнула она носом, - он что, совсем, по-твоему, идиот, стрелять в меня возле вашей конторы?
- Пойми, голова ты садовая, что ему теперь терять? Один труп на нем уже висит, и это еще бабушка надвое сказала, один ли. Ты его видела, а ненужных свидетелей, вот таких, как ты, убирают без суда и следствия, чтоб под ногами не крутились и не мешали черные дела творить.
- И что же мне теперь делать? - заикаясь прошептала Татьяна.
- Прежде всего, надо быть настороже и не совершать необдуманных поступков. Да брось ты свою сумочку, - Кулик попытался забрать из рук Татьяны постоянно съезжающую с колен сумку, которую та удерживала подрагивающими пальцами, - вот вцепилась-то! Отдай! Ничего с ней в моем кабинете не случится, а в качестве бронежилета она не подходит.
После нескольких попыток ему удалось расцепить ее пальцы, и он положил сумку на стол. Откуда ему было знать, что это сумочка убитой Ольги, а не Татьяны, которая при падении машинально подняла ее, прижала к себе, словно великую ценность, и теперь без боя лишаться своей добычи не собиралась.
- Сеня? - убитым голосом спросила Татьян.
- Да?
- Ты, правда, думаешь, что он захочет и меня убить, как Ольгу?
- Пораскинь мозгами, как говорил твой любимый сыщик Пуаро, поработай серыми клеточками...Ты для него кто? Свидетель убийства. Правильно?
- Угу...
- Вот тебе и угу...
- Но ты же не позволишь ему этого сделать, - в надежде поинтересовалась она.
- Эх, Татьяна! Он что, у меня разрешение на отстрел будет брать? Если бы все было так просто, не имели бы мы ни киллеров, ни жертв.
- Я боюсь!
- И правильно делаешь. В следующий раз умнее будешь и не станешь выкидывать фортели наподобие сегодняшнего.
- Следующего раза может уже и не быть, судя по описанной тобой перспективе. Забьюсь в норку и буду сидеть тихо-тихо, как мышка. Вот только бы добраться до этой тихой гавани...
- Что-нибудь придумаем. Ты, главное, духом не падай, а то, смотри, позеленела вся, - смягчился Кулик, разглядывая бледную женщину.
- С таким прогнозом на будущее не только позеленеешь, плесенью покроешься, - пробубнила себе под нос Татьяна.
- Что ты сказала? - не расслышал Семен.
- Ничего, живу я здесь...
- Ну-ну, живи пока, а я подумаю, как тебе эту жизнь продлить до глубокой старости.
В кабинет вошел Славик, положив перед Куликом бумагу, обошел Татьяну и сел за стол напротив.
- Это он? - протянут Татьяне фоторобот, поинтересовался следователь.
- Да! Но я же...
- Это тот человек, который убил подругу Ольги, портрет составлен по ее описанию, -уточнил Кулик. теперь расскажи, что тебе стало известно от Ольги.
Татьяна со всеми подробностями пересказала разговор с девушкой.
- Известно, кто он?
- Это наемный убийца. Бывший афганец. Но есть одно но: по данным ФСБ, он погиб три года назад, подорвался в машине, тело его разнесло на части.
- Ничего не понимаю! - схватилась за голову Татьяна, - трупы не убивают людей! Это какая-то чудовищная ошибка.
- Да нет никакой ошибки, - устало произнес Семен, потер глаза и молча уставился на ерзавшую на стуле женщину, - просто инсценировка гибели, могла бы и сама догадаться.