Я устаю, как устают киты
И трону ли проснувшийся эпитет,
И кто-то там внизу растит цветы,
И у пивных по-прежнему Юпитер
Сгоняет тех, кто вносит вечерам
Забытый грош за пазухой улыбки.
Не улыбайся, прошлое почти
Перестаёт граничить с настоящим
И то, что вы пытаетесь найти,
И вызвать зеркала, 
И вырасти из окон,
Всего лишь часть пути, всего лишь часть пути,
Где вас находят раньше, чем
Вы обретёте поиск одиночеств.

          2

Это ты ли в белом платье
Провожала трёх сестёр,
Где теперь их Закарпатье
И над кем горит костёр.
Это ты ли в белом платье
Провожала трёх сестёр,
Потеряв звезду и братьев.
Потеряв и триколор.
           3

Так тихо, что слышно, как буква
Воюет за место под солнцем.
И перелётных птиц вы не увидите,
Стекают на теории чернила
И в скользком послестрочье
Чернеет не взошедшее светило.
На тротуарах жёлтые тетради
И лунный дождь,
И сливы за окном,
И те, кого пересекают взгляды,
Вдруг двинутся к ступенькам идиом,
Так вырванное сердце из груди
Ещё дымит и бьётся об ограды.
Уйди и я не буду удмуртом,
Говорят, повесят их всех,
Тех, кто бился об лёд,
Тех, кто по чайной ложке
Пил с числа,
А город спит и видит ту звезду,
До которой не дошагать,
И заявить ли граду и миру,
Да, это я, да, это я расстояньям
Вручил их мзду.
И в сюртуке ли прощелыга-день
Забудется и встанет вдруг,
Играя гранями отточенных мечей,
И чья-то прядь коснётся утра,
Как если б ей, как если б ей
Не донесли о том, что всюду
На прихожан сочится кровь церквей.
Но ты, которая в воде единобожья,
Нашла ли свой приют
И держишь ли в руке тот призрачный покой
Внутри которого кровоточит читальня,
И сотни лет вздымают для того,
Чтоб отыскать на чьей странице
Залёг, съедая город, китобой.
И тот ли вывалян в грязи
За кем идут народы,
И под копыта брошен череп,
Крушивший геометрию природы.
Ах, эта ночь, снимая шорты
Легла под ноги букварей
И адресованное Норду,
Принять торопится хорей.
Так часто, так часто
Стучатся и те, кого корабли не взяли на борт.
И идут вдоль ручья
Несколько букв и семья,
Разодетая дактилем.
Что-то дошло лишь отчасти,
Что-то ушло семисветным троллейбусом.
В ней настроенье призвано луной
И прячется ли имя
За телефонной будкой, за кормой.
Входя на цыпочках, растит и множит слог
Волне не отведённое начало
И электричество эклог
Ударит арию и разобьёт забрало.
Итак, мы не осилим свой же сон
И там, где нам мерещится цветенье,
В тяжёлых латах шествует виденье,
Швыряя человечество в каньон.
И краснорожий капитан
Спросонья
Пойдёт по фабулам расчёсками сравнений
И подойдёт к таверне, и оплатит танец,
Так мы идём, не ведая конца,
На рубища, на летопись свинца,
Поднять пытаясь знамя.
Их будет трое или это тени,
Сошедшие в предверии дождя
И чей-то стих сопровождает гений,
И отнимает солнце у вождя.

        4

Беззуб и стар,
Это я о себе,
Я это море, рванувшееся к берегам,
Разрезая горло
Плотин, чтобы дать дорогу словам.
А было ль так, а было ль так, сестра,
Что нас крушила непогода
И растолочь звезду,
И упредить в ней имя, 
И вырвать корни,
Нет, помолчу.
И подойдёт ли к дереву Урсула,
Надкусит плод и с древнего аула
На скатерть слов посыпятся, быть может, ожерелья.
А был ли город,
А был ли страх строки,
В вишнёвом ли саду китаец
Лакает молоко с руки.
И будет идти ребёнок,
И будет глазеть за горизонт,
Где наступают на книги
Дивные феи, дельфины и фронт тугодумов- образов,
И поцелуи скажут ли губам,
Да, это мы, да, это мы в метро
На проводах искали то перо,
Которое воздаст странице
За опрокинутые лица,
Но солнце, солнце
Уронит луч туда,
Где вымя строк сосут лишь отщепенцы.
И заявить ли берегам,
Меня не надо, меня не надо
Отводить туда, где Приам
Рассеял стрелы.
Я также близко знаю сатану,
Как вы, к примеру, домочадцев,
На обороте знамени,
На том, что вверено короне,
Идут ко дну,
Сотни тех, кто цвёл, надеясь на бесправие.
Кто-то воззовёт причал до прихода мускулистых слов,
Кого-то проводят в зал, минуя приёмную
И дверь реликвий скажет ли, иди
И следуй за звездой,
Не наследуя травам,
Наследуя той,
Чья поступь простирает континенты.
Под разбитым образом
Слоняются ль декаденты-слова,
Оберегают ли себя борта поэзии
От тех, кто пытается найти своё место в ряду,
Где восседает бронза,
Где шепчутся дамы,
Где поскользнуться на льду то же,
Что исчезнуть, теряя звезду.
Я не усну ли на бедре весталки
И нанесу ли время на холсты,
Но чья-то тень бредёт и тают,
Там, за углом, на мельницах,
Где воду льют четверостишия
И падают закаты на причёски уравнений,
Семиголовые позиции под разъярённым солнцем,
Уставшие мосты не в силах их пехоте дать пространство
И за версту ли виден гололобый образ.
                                                        
                                                              5
Не пререкайся, я уже
Не там, где ожиданье бьётся о,
О будущее, падая на губы
Доверчивых, как детство расстояний,
И в дверь не входят, нет,
Воздушный поцелуй и хризантемы,
И в чинном шаге словаря
Грудь не теснит продрогшее признанье,
И синеглазые дожди
Не вторгнутся,
И по карнизам ноты
Туда, туда, где залит светом корт
Не пробегутся,
Осыпаясь, розы
Не подтвердят сплетенье рук,
Не пререкайся, я уже
Под медным солнцем суживаю круг
И в полушаге от
Равнин, где челядь засыпает порт.

               6

Каблук строки оставил ямки или
Пролился град и не дал
Подняться сотне строк.
Будем идти от того, что река обретает себя,
Рассылая сновиденья.
И где теперь эти улицы,
И где теперь новосёлы-слова,
И на плечах заката
Несколько груш да малиновый звон арьергарда.
Вдоль и поперёк, вдоль и поперёк
Изучено то, от чего так далёк карандаш
И так близок портсигар размышлений.