Студенческие военные сборы проходили недалеко от Ленинграда, и Женя воспользовался этим. Вылез из поезда, везшего студентов обратно в Москву, чтобы остаток каникул провести в Ленинграде: облазить его потрясающие музеи, осмотреть его памятники и архитектуру. Он так еще не побывал там.
Фрума Наумовна специально списалась с родственниками Рувима Исаевича, у которых он мог остановиться: они знали и его, и тетю Беллу. Государственная стипендия, которую он получал, и неплохие деньги, заработанные на практике, позволяли ему не работать оставшийся до начала семестра месяц и не сильно себя ограничивать.
Он уходил рано утром и приходил уже вечером. Фундаментально облазил Эрмитаж. Сходил в Русский музей, потом в оба этнографических. Побывал в Музее религии и атеизма в Казанском соборе. Исаакиевский, к сожалению, посетить не удалось - его ремонтировали: осмотрел только снаружи. Был в Александро-Невской лавре и Петропавловской крепости. Ездил в Царское Село. И, конечно, много ходил по городу, который сам был как музей.
До начала семестра оставалось полторы недели. Он собирался съездить в Петергоф, но неожиданно пришла телеграмма: "Женя, Марина приезжает через пять дней. Клава" И Женя уехал в тот же вечер.
Она приедет, и к её приходу комната должна иметь праздничный вид. Он начал уборку в тот же день. Отнес первым делом в прачечную и сдал в срочную стирку тюлевые занавески, пикейное покрывало и накидку с кровати, а заодно и белье и рубашки. Затем вымыл окна, стекла в буфете и даже всю посуду в нем. Пошел за пылесосом к Гродовым. Там его сразу не отпустили: оставили обедать. За обедом рассказывал о Ленинграде; все, кроме Ежа, с интересом слушали. Еж же сидел с отсутствующим видом и время от времени посматривал на Женю: ему, казалось, не терпелось, когда обед закончится.
Позвонил телефон, Еж ушел в другую комнату, где он стоял, и через минуту позвал к нему Женю: Саша звонит.
- Жень, здравствуй! Ты скоро у себя будешь?
- А что?
- Так: дело есть. Надо поговорить. Приходи поскорей, ладно?
- Хорошо. Доем компот только.
- Я буду ждать возле дома.
Еж пошел с ним. Женя нес пылесос, Еж съемные части от него.
- Сашка снова что-то отчебучил? Не с Надей опять, а?
- Нет: у него все абсолютно нормально.
- А в чем дело, можешь сказать?
Еж почему-то замялся.
Саша возле дома стоял не один: вместе с Игорем. Поднялись наверх, и Женя сразу спросил:
- Что случилось, Саш - говори. Еж сказал, что не у тебя.
- Ну да: у него.
- У него?
- Именно. И такое, что не поверишь: наш Еж обрел ежиху.
- То есть?
- Вступил в законный брак наш Ежик.
- Да ну? Не ожидал: решительные вы с Леной.
- Его супругу зовут Люда.
- Не Лена? Ты ж с Леной...
- Это еще одна часть проблемы. Главная, что его родители ничего об этом еще не знают.
- Почему?
- Боится им сказать. Никак не решится.
- Жениться решился, а сказать - нет? Как у тебя, вообще, это получилось - так внезапно, сломя голову? Сколько же ты её знал?
- Два месяца. Но, братцы, думаю, она вам очень понравится. Наверно, и моим предкам тоже.
- Я тоже так полагаю, - добавил Саша.
- Так познакомь с ней. Можешь привести её сюда? Давай завтра, хорошо?
- Нет: её же нет в Москве. Мы познакомились с ней, когда я был на практике, и расписались в день моего отъезда оттуда.
- Тогда: кто и что она? Как всё произошло? А ну, выкладывай.
- Фото её у тебя есть? - спросил Игорь.
Еж вытащил карточку из нагрудного кармана пиджака.
- О! - удовлетворенно сказал Игорь: на фотографии была весьма таки симпатичная девушка: круглое, как у Ежа, лицо с мягкими чертами; пушистые рыжие косы; милая, располагающая улыбка.
- She looks nice,[Выглядит приятно (анг.)] - добавил Женя. - И улыбается хорошо.
- Она добрая: дети в саду её очень любят.
- Она воспитательница детского сада?
- Да: я с ней познакомился, когда меня туда вызвали. Я был как раз на дежурстве.
Он примчался туда на скорой, потому что сказали, что стало внезапно очень плохо ребенку в младшей группе, и они не знают, что делать. Ребенок, мальчик, лежал в спальне, и возле него сидела девушка и поила его.
- Что с ребенком? - спросил Еж. - Можно позвать воспитательницу?
- Я его воспитательница. Он был немного вялый с утра, а потом пожаловался мне, что у него болит живот. У него высокая температура, я померила. Что с ним, доктор?
Сергей осмотрел ребенка, и у него возникло подозрение на аппендицит. Решил отвезти мальчика в больницу. Тот не хотел ехать без Людмилы Николаевны, и она ушла предупредить заведующую, попросив Ежа не уезжать без нее. Он взял мальчика на руки и отнес в машину. Она вскоре пришла, и они поехали в больницу.
Диагноз подтвердился. Еж вышел сказать ей, что сейчас появится врач, который будет оперировать: мальчика уже положили в операционную. Она пошла сообщить его матери.
Но когда после операции, в которой он участвовал, вышел из поликлиники, она стояла у входа вместе с какой-то женщиной. Женщина была матерью мальчика. Еж сказал им, что операция не была тяжелой: постарался уверить мать, что сын её скоро поправится. Это удалось не сразу - пришлось проводить её до дома вместе с воспитательницей.
Потом пошел провожать ту. Когда пришли, она предложила зайти, попить чай с вишневым вареньем: её бабушка варит его замечательно. Он отказался, сославшись, что уже поздно, и что он устал во время операции. На самом деле ему, почему-то, хотелось зайти, да и вишневое варенье он очень любил.
Придя домой, однако, не лег сразу спать: решил написать письмо Лене. Он уже неделю был на практике, но так и не написал ей еще. Сегодня было о чем: почти всю операцию провел он. Врач, Иван Андреевич, только наблюдал - сделал сам кое-что, только чтобы показать ему. Остался им доволен.
Но письмо не получалось, и Еж поймал себя на том, что думает почему-то не о письме и не о Лене, а о той сегодняшней девушке - воспитательнице Людмиле Николаевне. Они разговаривали по дороге к ней домой: было о чем - она прочла немало. Вежливо называла его "доктор", а он её Людмила Николаевна - весь разговор шел только на "вы", как и полагалось хорошо воспитанным людям.
... Мальчик на следующий день чувствовал себя нормально. Еж осмотрел его и посидел с ним немного. Вскоре пришла мать мальчика, а когда она ушла, Людмила Николаевна. Еж увидел, что малыш обрадовался, увидев её. Удивился, однако, что и сам тоже.
Письмо Лене он не написал и в тот день. А на следующий, гуляя вечером, неожиданно для себя оказался вблизи её дома. Прошел мимо, но снова хотелось почему-то зайти: может быть, потому что она сказал про чай с вишневым вареньем.
Мальчик встречал его в палате как своего. Еж, разговаривая, смешил его, а тот в ответ рассказывал всё о себе, о маме и о Людмиле Николаевне. Та, как и мать, навещала его каждый день - в одно и то же время: когда был мертвый час в детском саду.
В один из дней она не пришла, и он почему-то не ушел вовремя домой: продолжал сидеть и что-то писать. Она потом пришла - намного позже, наверно, уже после работы. И он почувствовал, что рад, и понял, что не уходил только потому, что ждал, что она всё-таки придет.
Предложил проводить её домой и не стал потом отказываться зайти. Она жила с бабушкой, оказавшейся учительницей истории. Они разговорились за чаем, и он ушел от них не скоро. Представились друг другу по-настоящему: перестали называть друг друга "доктор" и "Людмила Николаевна". На прощанье ему предложили заходить к ним в гости.
... Ему казалось вначале неудобным делать это слишком часто, потом стал приходить всё чаще. У них было хорошо: приятные, приветливые люди; интересные разговоры за самоваром. Но только. Он даже как-то упомянул имя Лены.
Потом они стали ходить с Людой в кино или гулять в роще. Ходили подолгу: разговаривали, а иногда шли молча, и всё равно, ему было почему-то хорошо. Совсем как-то иначе, чем с Леной.
Лена ведь была умная, и с ней тоже было интересно говорить. Но молчать, как с Людой - нет. С Леной ему было достаточно общения в компании, а с Людой... Каждый день, просыпаясь, он знал, что вечером обязательно увидит её.
Их прогулки становились всё дольше. Он взял её как-то за руку, помогая перейти препятствие на пути, и потом не стал отпускать - она не постаралась после освободить её. Потом он стал просто брать её за руку. Они проходили рощу насквозь и дальше шли по полю.
Практика подходила к концу, и предстояло расстаться. Чтобы оттянуть, Еж принял предложение задержаться на две недели. И они продолжали встречаться, уходить каждый вечер далеко за рощу. Шли, держась за руки, и почти не говорили, только смотрели часто друг на друга.
Он уже слишком понимал, что с Леной было совсем не то, что сейчас с ней - с Людочкой, идущей рядом, держась за его руку. Она улыбается, когда он глядит в её глаза - улыбается так, что возникает уверенность, что и она чувствует то же, что и он. Надо сказать ей об этом. Но как?
Он дотянул до последнего дня. Она отпросилась с работы с середины дня, чтобы проводить его. Они шли на вокзал.
И он сказал:
- Людочка!
- Что, Сережа?
- Людочка... Я тебя давно хотел спросить...
- Что?
- Я тебя давно хотел спросить... У тебя паспорт с собой? - выпалил он.
- Паспорт? Зачем?
- Чтобы расписаться.
- Ты сумасшедший!
- Ты... не хочешь? Извини.
- Хочу! Хочу, Сереженька. Только кто нас так сразу распишет?
- Да вы же тут все друг друга знаете. Давай попробуем! А? - он схватил ее за руку и потащил: в другой руке он тащил свой чемодан. Она смеялась.
- Да куда ты? Мы же даже бабушке ничего не сказала.
- Неужели она будет против?
- Она-то - вряд ли. А вот твои родители...
- Не бойся: ты не можешь им не понравится.
- И у тебя ведь есть девушка в Москве: ты говорил.
- Но я с ней фактически только дружил. Больше ничего. Идем, идем!
Но у самого поселкома Люда выдала:
- А паспорт? Я беру его с собой, только когда надо.
Но Ежа уже было невозможно остановить:
- Так и без паспорта, если захотят, распишут.
Женщина, регистрирующая акты гражданского состояния, знала не только Люду, но и его: был по вызову у двух её внуков.
- Здравствуйте, доктор. Жениться на нашей Людочке решили?
- Да. Только...
- Тетя Вера, понимаете: он сегодня уезжает домой. Распишите нас сейчас.
- Что это он тебе предложение в самый последний момент решил сделать?
- Он раньше его сделал. Это я: только сегодня согласие дала, - соврала Люда.
- Ладно, распишу тогда. Давайте паспорта: я уж сама все заполню, чтобы побыстрей.
- Тетя Вера, - жалобно сказала Люда, - я его не брала с собой: он только-только уговорил меня.
- Ой, девка, беда с тобой совсем. Ну, что с тобой делать: ведь помочь охота тебе с доктором. Так уж и быть: возьму грех на себя - авось, никто не узнает. Доктор-то уезжает - его данные из паспорта я впишу, а твои завтра. Только ты смотри: завтра же пораньше паспорт свой мне принеси, ладно?
Когда они вышли из поселкома, возбужденные и сияющие, до поезда оставалось чуть больше часа. И они пошли на станцию.
Сели на скамейку. Еж хотел поцеловать Люду, но она стеснялась: люди увидят - не принято у них на людях целоваться. Отказалась пойти и в станционный буфет:
- Не надо, Сереженька, давай просто посидим тут рядышком. Не скоро, наверно, теперь увидимся.
- Скоро: как только приеду, подготовлю своих родителей, и ты приедешь.
- Как скажешь им? Бабушка хоть знает тебя, а они-то меня нет. Ох, влетит тебе, наверно.
- Не исключено. Не страшно: зато ты у меня теперь есть. И мы друг друга любим. Ведь так?
- Да, Сереженька: любим. Знаешь что: поцелуй меня - пусть уж смотрят.
- Прости, что так по-дурацки из-за меня всё получилось, - еще сказал он ей. - Сказал бы раньше, хоть как-то отметили бы вместе с твоей бабушкой. Она у тебя хорошая.
Потом он еще о чем-то подумал и достал из внутреннего кармана деньги.
- Ой, зачем ты их так держишь? Могут же вытащить.
- Не вытащат: я много с собой не возьму, - он отложил часть и остальное протянул ей. - А это забери.
- Зачем?
- Но ты же теперь жена.
- Ой, Сережка: неожиданно всё как! Может быть, не надо?
- Надо: мой папа отдает деньги маме.
...Когда поезд отходил, он неотрывно смотрел на неё: она улыбалась, и, одновременно, слезы дрожали у неё на глазах.
- Что ж, Ежик: поздравляю! Желаю счастья, любви - и ежат, конечно. Чтобы у тебя всё было хорошо. Но почему не сказал ничего до сих пор своим? Такое отколоть - и бояться сказать!
- Именно, как ты сказал: чтобы у меня всё было хорошо. Понимаешь, чего я боюсь: не слишком уверен, что мои придут в восторг. А вдруг нет? Как это отразится на их отношении к Люде? Не примут ли они с досады её в штыки?
- Да не думаю.
- Хотел бы поменьше рисковать. Поэтому не стал ничего говорить, не обсудив с вами. Решил отложить до твоего и Юриного приезда.
- Листик, наверно, приедет не раньше второго сентября. Придется обойтись без него. Давайте, подумаем сами.
- Я ж тебе говорил: просто пойди и скажи, что встретил такую девушку, что полюбил её. И покажи её фото: она не сможет не понравиться. Мне ж понравилась сразу. А тебе, Жень?
- На фото - да. Но не факт, что им достаточно будет увидеть её на фото.
- Верно, - сказал Игорь. - Может быть, познакомить их?
- Снова здорово! Это я мог сделать, не ожидая никого. О чем я говорил? Ведь о том, как они могут отнестись к ней, если я скажу только. А ты предлагаешь действовать совсем в лоб. Привести и сказать: "Это моя жена. Прошу любить и жаловать". Да они, безусловно, будут на неё смотреть дикими глазами.
- А если они не будут знать, что она твоя жена?
- То есть?
- То и есть: разве обязательно им сразу говорить, кто она такая?
- А что: это мысль! - поддержал Женя. - Приедет, остановится у меня - и мы придем к Ежу все вместе. С девушками: Мариной, Асей - и Людой. Они с ней и познакомятся. Ну, а про Лену можно будет сказать, что не смогла по какой-нибудь причине. Так, Игорек?
- Именно.
- Лучше, по-моему, не придумаешь. Если никто не против, поехали на Центральный телеграф - отправим телеграмму: пусть приезжает поскорей.
2
Весь следующий день Женя уделил генеральной уборке комнаты: почистил пылесосом мебель и выколотил во дворе ковер. Навел образцовый порядок.
Начало третьего дня ушло на подготовку праздничного ужина. Она приезжает в пол второго: после того, как они съездят в общежитие и она займет там место, они смогут поехать к нему и отметить её приезд - вдвоем. Из магазинов вернулся с полной авоськой. Отоварился неплохо - набрал понемногу всего: колбаска любительская и твердокопченая, корейка, севрюга горячего копчения, голландский сыр, шпрот баночка; помидоры, малосольные огурцы и фрукты с рынка. Еще коробка с пирожными и бутылка муската, крымского. Тамара потом предложила сунуть всё в их холодильник, чтобы не испортилось. Вечером отгладил идеальнейшим образом рубашку и брюки, надраил туфли.
... В день приезда, сразу как встал, вытер везде пыль и вымыл пол. Быстро позавтракал и пошел на Тишинский рынок за цветами, потом за бельем. Боялся, что оно не готово или еще не привезли, но всё оказалось в порядке, и он, придя домой, повесил занавески и застелил кровать. Окинув комнату взглядом, убедился, что она готова к торжественному приему. Настроение было прекрасное, и делалось всё быстро, так что к двенадцати он был вполне готов.
Оглядев себя в зеркале, решил, прежде чем идти, позвонить на Курский вокзал в справочную - уточнить прибытие. Вот тут его ждала неожиданность: поезд должен был придти с огромным опозданием - на целых шесть часов. "По техническим причинам". План отметить вместе её прибытие отпадал. Он разделся и пошел разогревать обед.
Еле дождался, когда можно было ехать на вокзал, и там снова неожиданность: опоздание увеличивалось еще на три часа. Возвращаться домой не хотелось, торчать на вокзале тем более: он пошел бродить по улицам.
Но за полчаса до прибытия был на перроне. Сообщений об увеличении опоздания больше не было. Он стоял и ждал с нетерпением: страшно хотелось её увидеть поскорей, и букет в его руке, похоже, уже начинает вянуть. Обрадовался, когда в положенное время увидел огни приближающегося поезда.
Не рассчитал точно её вагон, и пришлось идти до него. Увидел издали Марину, стоящую в двери вагона. Увидала его тоже и замахала рукой.
Он подбежал, и она стала передавать ему вещи: два больших чемодана и несколько больших сумок. Потом слезла. Следом за ней какая-то женщина.
Марина торопливо сказала:
- Жень, это моя мама. Познакомьтесь.
Они посмотрели друг на друга. Она, улыбаясь: значит, это и есть тот самый Женя, присылавший Маринке по несколько писем еженедельно. По фотографиям, которые показала она, рассказывая о своей компании в Москве, он представлялся чуть иным.
... Ясно было, что Маринка не всё говорила, но количество приходивших от него писем заставляло думать, что там может быть что-то весьма серьезное. Рахиль Лазаревна не стала расспрашивать дочь: решила разведать на месте. Сказала Марине, что хотела бы часть отпуска провести в Москве.
Марина - ей в ответ, что она сможет пожить у нее в общежитии: это разрешают, а спать можно будет, сдвинув вместе её и Асину кровати, и поместившись на них втроем. Еще сказала еще, что Женя, если будет уже в Москве, сможет встретить их, чтобы помочь добраться до общежития. И, похоже, её желание дочь обрадовало.
... Женя смущенно молчал: едва-едва не сделал недопустимое в её присутствии - поцеловал Марину. Хорошо, что она хоть успела предотвратить.
- Надо взять носильщика, - сказала Рахиль Лазаревна, и он обрадовался:
- Не надо: я сам донесу, - он подхватил оба чемодана.
- Они же тяжелые.
- Нет: совсем не тяжелые, - он, и в правду, спокойно нес их.
На такси стояла длинная очередь. Они стали в хвост.
- Может быть, не стоит ждать: поедем на метро?
- Так от него же еще потом добираться.
- Я недалеко от метро живу.
- Но нам ведь надо в общежитие.
- Туда уже поздно: вряд ли пустят. Я думаю, надо ко мне.
- Но если Клава спит, беспокоить не будем. Как-нибудь обойдемся вместе одну ночь, - перебила её Марина. И Рахиль Лазаревна поняла, что дальнейшие вопросы задавать не следует.
Когда добрались к Жене, все в квартире, действительно, уже спали. Тихонько прошли в его комнату, и он сразу ушел на кухню поставить чайник. Посмотрел всё, что можно было предложить на ужин: фактически только яйца. А в холодильнике у Тамары столько всего! Но кто же знал, что поезд задержится еще на три часа? Теперь всё это можно будет подать только на завтрак. И за неимением другого он нажарил хлеба, залив его яйцами - популярное блюдо в их компании.
- Как вкусно! - похвалила Рахиль Лазаревна. Но ели они плохо: может быть, правда, очень хотели спать.
Стеля себе на диване, он радовался, что сменил сегодня постельное белье. Потом пожелал им спокойной ночи и вышел.
Когда увидел, что свет в комнате погас, тихо зашел, разделся в темноте и лег. Он не сразу заснул: что-то напоминало время, когда была жива Белла.
Сегодня здесь Марина, такая же близкая, как была она. И мама её - кажется, очень славная: ему сразу понравилось, как она улыбается.
Женя встал очень рано - все еще спали. Рахиль Лазаревна сквозь сон услыхала, как негромко захлопнулась дверь квартиры. Она приоткрыла глаза и увидела, что диван пуст. Вскоре уснула вновь.
Вновь она проснулась не скоро: легли вчера очень поздно. Марины рядом не было. С кухни доносился вкусный запах грибов, но было тихо. Рахиль Лазаревна еще несколько минут полежала, прогоняя остатки сна. Потом встала и сунула ноги в тапочки. Когда приоткрыла дверь, услышала какие-то звуки и направилась в их направлении.
Они стояли на кухне - её появление не заметили: были заняты друг другом. Он с такой нежностью целовал её, и она его. И Рахиль Лазаревна как можно бесшумно исчезла: побоялась спугнуть - слишком хорошо им сейчас.
Она улыбалась. Так оно и есть, как она думала: серьезно - любовь. Ну, и что можно иметь против этого: ей самой он тоже понравился. Так что слава Б-гу! Пусть целуются: она не выйдет, не станет мешать им.
Стала застилать кровать, складывать его постель. Не сгорит ли у них только картошка с грибами на плите?
Через некоторое время пришла Марина. Сияющая.
- Ты уже встала?
- Да. Недавно.
Марина подозрительно посмотрела на застеленную кровать, но спрашивать ничего не стала.
- Сейчас завтракать будем. Женя пожарил молодую картошку с грибами.
- Давно их не ела. Какой молодец!
Марина засияла еще больше. Позвала:
- Женя! Заходи: мама уже встала.
Он вошел, неся тарелки, от которых шли вкусные запахи.
- Доброе утро! - поздоровался он.
- Доброе утро, Женя. Ты, как я понимаю, встал уже давно? Даже в лес за грибами успел сходить.
- Ну что вы: на Тишинском рынке купил - он близко. А если захотите, можно поехать пособирать их. Вы любите собирать грибы?
- Когда-то любила.
- Дед моего друга живет за городом. Там большой лес.
- Спасибо. Посмотрим. Сегодня первым делом надо устроиться в общежитии. Поедем сразу после завтрака.
- А зачем вам ехать? Мы с Мариной поедем вдвоем, а вы оставайтесь. Отдохните с дороги.
- Правда, мама. Мы сами съездим.
- Вещей же много.
- А зачем их везти? Я думаю, вам здесь будет удобней, чем в общежитии. И Марина тоже здесь поживет, пока вы будете в Москве. А я буду спать у соседки, Клавы.
- Спасибо. Но я должна подумать.
Она пошла умываться, а Женя с Мариной стали перетаскивать с кухни еду. Вернувшись, Рахиль Лазаревна ахнула: столько всего стояло на столе. Ей только показалось, что к закускам, стоящим на столе больше подойдет что-то более крепкое, чем мускат. Вынула из сумки бутылку медицинского спирта, взятого про всякий случай: мало ли что понадобится протереть.
- Ты не против? Можно развести, а можно и так - только маленькими рюмочками.
- Мам, ты что? Это же спирт.
- Да. 80 градусов. Чистый - медицинский. Не бойся: ты его пить не будешь - ты явишься в общежитие абсолютно трезвой. А нам по капле не повредит.
- Мама, что о тебе Женя подумает?
- А что он может подумать? Ведь я врач, а наш символ - чаша со змеей, что обозначает: "Мудр, аки змий, и выпить не дурак". А если мы с ним уж очень напьемся, ты оставишь нас отсыпаться и съездишь в общежитие одна. Ну, как, Женя?
- Конечно, Рахиль Лазаревна, - ответил он, смеясь. - Марин, ну надо же слушаться старших.
- Тоже мудрый: аки змий. Впрочем, ничего с тобой, все равно, не будет: я тебя знаю. Давайте садиться.
Женя достал две маленькие серебряные стопочки, хранившиеся в буфете; от долгого неупотребления они совсем потемнели. Налили в них спирт, Марине вино в рюмку.
- Давайте выпьем за знакомство! - подняла стопку Рахиль Лазаревна. - Очень приятно было познакомиться с вами, Женя.
- Рахиль Лазаревна, ну что вы меня на "вы"? Я же моложе вас. Пожалуйста, зовите на "ты".
- Только после второй стопки. Хорошо?
Настроение её было великолепным. Замечательный завтрак получился. И так приятно было сидеть в этой чистенькой комнате со сверкающими оконными стеклами и смотреть на них обоих. Чудесная парочка: её Маринка и этот славный парнишка. Очень неплохо смотрятся оба. Нравится смотреть, как внимательно ухаживает он за ними обеими.
Ловила взгляды, которые они ненароком бросали друг на друга. Что-то весьма похожее на то, что было и у неё с Марининым папочкой, когда они были в том же возрасте. Тот и сейчас такой же. И этот, наверно, тоже таким останется.
Чувствовала, что тоже нравится ему. Он весело смеялся ей шуткам, и видно было, что уже не напрягается, разговаривая с ней. Особенно после того, как она дала согласие пожить до отъезда у него.
И всё было необыкновенно вкусным, поэтому к концу завтрака она несколько отяжелела и согласилась остаться дома. Только попросила сразу потом приехать домой: ей хочется сходить куда-нибудь. Сказала, что сама помоет посуду - пусть едут не задерживаясь.
С собой они прихватили только чемодан, из которого Марина выложила большую часть вещей.
3
Дорогой Женя рассказал о главном событии в их компании.
- А Лена как же?
- У него с ней ничего серьезного и не было.
- Всё равно, вряд ли ей это будет приятно узнать. Жалко: она умная ведь очень - едва ли захочет появляться в нашей компании. А как его родители восприняли?
- В тот-то всё и дело...- он сказал, как на сегодняшний день обстоит дело. Посвятил её в план знакомства Люды с его родителями.
- Постой, но тогда зачем ты настаивал на том, чтобы мама жила у тебя? Она не может приехать, пока мама еще будет в Москве?
- Еж ей просто отправил телеграмму, чтобы приехала.
- Поскорей?
- Да.
- О чем ты тогда думал? Только чтобы угодить будущей теще? Эх, ты!
Женя задумался. Соколовы и Гродовы, узнав, что приехала Маринина мама, захотят обязательно с ней поскорей познакомиться - это однозначно. Когда Люда приедет, не скажет ли Рахиль Лазаревна им, пусть даже случайно, кто она такая? Придется скрывать от нее.
Или можно договориться с Клавой, чтобы Люда остановилась у нее. Нет, пожалуй, это не совсем хорошо: после Сашкиной истории выдать ее за Клавину родственницу не стоит. Может ведь как-то насторожить Фруму Наумовну, и та поделится своими мыслями с Валентиной Петровной. Это будет не на пользу Люде. Вариант отпадает.
Сказать, что это его знакомая: ну, например, что он жил в доме её родителей во время практики, тоже не очень. Это может насторожить уже Рахиль Лазаревну. Значит, тоже отпадает.
- Ты думаешь, твою маму нельзя посвятить в наш план? Попросим только никому ничего не говорить. По-моему, она такой человек, на которого можно положиться.
- Но сочтет ли она, что мы правильно делаем, и захочет врать тоже? Она же не всегда послушная, я ведь знаю.
- Но помочь Ежу необходимо.
- Само собой. Надо подумать.
В общежитии они пробыли сравнительно недолго. Ася приехала вчера; сумела договориться о месте для Марины вместе с ней в комнате, где стояли всего четыре кровати. Её застали спящей.
Она проснулась не сразу, и они не шумели, сидя на кровати рядом, на которую Ася положила лист с Марининой фамилией. Потом Ася открыла глаза.
- Привет! Давно тут? Что меня не разбудили? Ты что вчера не приехала: мы же договаривались?
- Поезд пришел с большим опозданием. Женя приютил меня с мамой. Слушай, Ась: Женя предложил нам с мамой пожить у него, пока она будет в Москве.
- Застели тогда постель, чтобы никто не попытался занять в мое отсутствие. И тумбочку займи. Наверно, лучше, все-таки, будет, чтобы ты изредка ночевала здесь. Может быть, и сегодня тоже. Но, вообще, если что, я же смогу позвонить.
- Ась, поехали сейчас с нами: познакомлю тебя с мамой. Сходим вместе куда-нибудь.
- Спасибо за приглашение, но никак не могу: хочу кое-какие дела поделать. Женя, Юра приехал уже?
- Нет еще. Он, скорей всего, опоздает на пару дней.
- Понятно. А новости какие-нибудь есть?
- Еще какие: Еж женился! - сказала Марина.
- Да?! Когда это они успели?
- Да нет: не на Лене, - Марина ввела Асю в курс дела. Сказала и о проблеме из-за того, что её мама, возможно, будет еще у Жени, когда Сережина жена приедет. - Вот: не знаем теперь, за кого её можно выдать.
- Ну, не слишком большая проблема. Можно за Юркину родственницу. Или землячку. А можно и за мою; будет тогда спать здесь, на твоей кровати. Решим: время есть еще.
- Ты гений! Может, все-таки, передумала: поедешь с нами?
- Да нет: не могу. Спасибо еще раз. Ты ночевать сегодня приедешь?