- Помню, как размеренно пыхтел по дороге, радуясь огням ночного города и почти пустому проспекту. Люблю ездить ближе к ночи. Машин немного, ты один на полосе, есть время посмотреть по сторонам и подумать о вечном. Как раз где-то на трети моих мыслей меня и настиг удар в лицо. Знаешь, неприятное чувство, когда меж глаз заезжают со всей силы, что и искры сыплются и нос весь всмятку. Я, конечно, не рвусь утверждать, что нос у меня был красивым, но когда он вдавлен внутрь - крайне мерзкое ощущение. Лобовое стекло от удара осыпалось, осколки разбежались по асфальту с таким непривычным звоном, что я даже вздрогнул, качнулся и замер, предварительно ощутив под колесом нечто мягкое. Страшное ощущение, когда ты не знаешь, что там, а догадки самые ужасные. Это была моя первая авария за столько лет. Бывало, конечно, въезжали мне в зад, видимо от большой любви, бывало и в бок, но никогда с такой силой. Токоприемник слетел и теперь обиженно болтался справа, качаясь из стороны в сторону. И тогда я услышал то, чего теперь никогда не забуду, и что не дает мне спокойно спать по ночам - детский плач. Точно где-то под колесом. Черт, тогда я действительно ощущал себя испуганным щенком и мечтал лишь о том, чтобы это все оказалось сном, а с утра меня потреплют, и мы снова поедем. Видеть смерть страшно, мой друг.
Я кивнул и тяжко вздохнул. Не многим из нас, по счастью, доводится видеть смерть. Но бывают те, кому везет, как самому последнему утопленнику, и они попадают в аварии с летальным исходом по нескольку раз. Был, говорят (я лично не знаком, до меня это было) один, который за год умудрился попасть в пять аварий. То ли с хозяином не повезло, то ли карма у него такая была, то ли маршрут - черт его знает. Я не вдавался в подробности, если честно.
Когда я приехал в это депо, я был совсем молод и юн. Совсем. Ни разу в настоящем рейсе не бывал. И напарник мой оказался таким же зеленым. Только-только закончил обучение. На вид не больше двадцати, с огромным прыщем на переносице, в мешковатых джинсах, потрепанных кроссовках, и довольной улыбкой на лице.
Старшие говорят, что крайне плохо, когда приходит молодой хозяин. Мол, он не бережлив, импульсивен и совсем не заинтересован в своем деле. Их боятся как огня, и отчаянно пытаются напустить на себя суровый вид, иногда даже могут ударить током, правда это никого не останавливает. Да и за ток можно получить пинок по колесу. Или по еще какой-либо части.
Но Коля был не такой. Молодой, несколько неуверенный, но с горящими глазами. Помнится, то был серый день, небо не то чтобы было затянуто тучами, просто было пасмурно, словно кто-то выключил цвета. Сам я был совсем новенький, выкрашенный в белый цвет и еще без рекламных плакатов. Новенький, но старого образца. Такие уже не особо в цене, посему мне и достался новичок. А я достался ему. И мы смотрели несколько секунд друг на друга. Напарник мялся, почесывал то руку, то голову, и как-то смущенно улыбался. А я старался выглядеть горделиво. И даже не встретил его приветливым ударом тока, как это делают многие другие.
В первый рейс двинулись осторожно и аккуратно. Оба волновались, помнится, он со мной тогда познакомился, конем своим железным называл. А потом со мной случилась самая позорная, как мне тогда казалась, вещь - меня выкрасили по бокам в розовый цвет, пририсовали беременную девушку и поместили рекламу магазина одежды для будущих мам, но, самое ужасное, мне пририсовали к фарам реснички, что я стал похож на бабу! Да я ехать не хотел, постоянно резко останавливался и только спустя несколько секунд снова трогался. Потом старшие, конечно, объяснили, что такое случается со всеми (объясняли они это через плохо сдерживаемый гогот), и что грустить от этого не стоит. Зато ко мне на несколько лет (несмотря на все перекраски позже) накрепко прицепилась кличка Пупсик. Какого черта о ней догадался Колька, я не знаю, но когда он произнес: "Какой ты теперь железный конь? Ты теперь милая и симпатичная барышня. Ну что, Пупсик, в рейс?". За это он получил от меня хороший такой разряд. Я старался. В итоге я стал Пупсиком с характером. Ужасное начало деятельности. Едешь по проспекту и краснеешь. И реснички еще эти, будь они не ладны.
Хотя, я все-таки соврал, сказав, что кличка прицепилась на несколько лет. Спустя полгода после перекраски ее вспоминали уже реже, а через год и вовсе забыли. Был я просто Семьдесят Пятый. А маршрут частенько был разный. С Колькой мы объездили весь город, возили людей и по праздникам и по будням и как-то все легко получалось, задорно. Коллектив в нашем парке подобрался на редкость веселый, старожилы говорят, что такого давно не было. Кондуктора, водители, техники, мы - все были единой командой.
Ночью же, когда последний возвращался из рейса, а голоса людей стихали, мы дремали. Сон как таковой нам не нужен, мы просто наслаждались спокойствием и тишиной. Тишина это великая ценность на нашей работе. За день столько всегда наслушаешься и наглядишься, что мама не горюй. А ночь волшебна. Тогда-то я и говорил с Пятьдесят Первым. Нас поставили рядом, а меня что-то дернуло нарушить тишину да завязать разговор. Как раз днем только благодаря Кольке и избежали аварии на Зареченском мосту. Я, честно, струхнул, когда черный "рэндж ровер" летел прямо на нас.
- И что было дальше? - отогнав от себя воспоминания о Пупсике, спросил я, разглядывая темноту перед собой.
- Скорая, полиция... - Пятьдесят Первый помолчал. Явно ему тяжело давалось это вспоминать. Каждый после подобного меняется. Ходил слух... Так, что-то меня снова уносит от темы.
- А ребенок?
- Ребенок жив, - его колеса издали свист. - Под колесом был папа. Не был пристегнут и от удара вылетел точно мне под правое переднее.
- Тяжело, должно быть, - не зная, что еще можно сказать, произнес я.
- Ему - да. Мне лишь морально тяжело. Я ведь люблю людей. Они такие забавные. И так переживаю, если кому-то плохо становится или кто из-за Криворукого упадет и стукнется. А тогда со мной Машка была. Не повезло девчонке. Всего пару лет отработала и такая авария.
- Так он жив остался?
- Откуда я знаю? Мне не докладывали. Надеюсь... Хотя был пьян в хлам. Мораль сей басни такова: коли выпил за руль не садись, а тем более с ребенком!
Я поежился.
- Дураков хватает.
- И не говори...
- И неужели тебе не страшно было ездить потом? - спросил Строитель, видимо подслушавший наш разговор. Строитель он потому что, за все лет этак пять на нем неизменно реклама каких-нибудь стройматериалов.
- Первые несколько дней как вернулся. Потом рутина затягивает, люди затягивают. Их движения, голоса, смех. Люблю, когда смеются. Иногда специально стараюсь прислушаться к чему-нибудь одному, а не слушать весь гвалт сразу.
- И получается? - с сомнением поинтересовался Строитель.
- Да, - откликнулся Пятьдесят Первый.
Удивительно, но я всегда чувствую, когда кто-то не хочет продолжать разговор, это был как раз тот случай.
- Давайте помолчим, - предложил я.
И больше никто не говорил. Доносилось равномерное гудение издалека, там троица стоит, они любят поболтать, совсем не ценят тишины. Может и я бы не ценил, если бы сразу со Сто Первым и Пятьдесят Первым не подружился. Они буки по большей части. Да и правы они - информации за день еще как хватает, к чему еще ее переливать туда-сюда?