Вельд проснулся, словно его толкнули. Знакомое предчувствие близкой драки приятно щекотало лопатки и бодрило лучше вылитой на голову лоханки ледяной воды. Способность даже во сне выделять из всех звуков ночи те, что несут опасность и моментально на них реагировать, не раз спасала ему жизнь на войне, да и после неё пригодилась.
Несколько мгновений потребовалось бывшему сотнику, чтобы определить, что разбудивший его звук доносится из-за закрытой двери. Вроде бы и пусть его, к нему-то не лезут, но предчувствие не унималось, а напротив резвилось вовсю и требовало внимания и осторожности. Сейчас это была не та неясная тянущая тревога, что давила в дороге, а вполне определённое чувство, что опасность здесь и сейчас.
Вельд бесшумно поднялся с постели, в два шага пересёк комнату и замер возле двери, пытаясь понять, что происходит. До рассвета ещё не близко, но летняя ночь уже растеряла свою густую беспросветность и в сероватой мгле, сочащейся из окна, можно было разглядеть силуэты окружающих предметов. Но в коридоре, не имеющем окон, наверняка царил полный мрак, как в заднице у синегорского рудокопа, так что приоткрывать дверь и пытаться рассмотреть что-то в щель смысла не имело, у пришельца будет гораздо больше шансов рассмотреть самого Вельда.
Оставалось сосредоточиться на своих ощущениях, определяя по звуку, что там происходит и, главное, почему его чуйка орёт, как припадочная. Мало ли, кто мог идти по коридору гостиницы в этот час: вставший пораньше слуга, подгулявший накануне и только что проснувшийся на сеновале постоялец, смазливая служанка или местная вдовушка нетяжелого поведения, спешащая скрыться от любопытных глаз после ночи с щедрым гостем. Могло быть и так, но не в этот раз. Человек в коридоре двигался, как вор и нёс смерть. Откуда Вельд это знал, он и сам не смог бы сказать, но ни разу ещё в таких случаях не ошибался.
Неизвестный осторожно двигался по коридору. Судя по звуку, он или волочил что-то следом за собой, или рассыпал по ходу своего движения сухие листья или солому. Вельд замер, ожидая пока это, едва слышное шуршание, приблизится к его двери. Но тут варнак внезапно остановился, словно замешкавшись, и через несколько секунд послышались характерные звуки удара кресала о кремень, тихий шорох и в щели над дверью промелькнул слабый отблеск рассыпавшихся искр...
Огниво! Вельд рванул на себя дверь, перехватил одной рукой тлеющий трут, уже готовый упасть на рассыпанную на полу просмолённую солому, погасил его прямо голой ладонью, второй прихватил поджигателя за шею и резко дёрнул варнака в свою комнату. Все это произошло настолько стремительно, что ошарашенный поджигатель не успел издать ни звука. То, что в коридоре только один злодей, Вельд не сомневался, но вот за остальное помещение поручиться не мог. Он прислушался. И, убедившись, что внизу и на лестницах всё тихо, занялся своим невольным "гостем".
Слегка, чтобы не повредить ценный источник информации и опять-таки не наделать много шума, Вельд приложил пленника, пытающегося то ли укусить его, то ли что-то крикнуть, головой о косяк и подтащил поближе к окну, откуда лился серый сумрачный свет. И, узнав, скривился.
Ну вот, чуяло сердце! Предупреждал же он купца, что не стоит нанимать этого ухаря в погонщики, взамен прежнего, шедшего с караваном от самого южного моря. Тот каким-то чудом умудрился сломать руку, свалившись ночью в канаву. И утром ничего не помнил: ни как и где напился, ни куда вообще шёл мимо той канавы и как в ней оказался. Уже тогда всё это показалось Вельду подозрительным, так как раньше этот погонщик никак не проявлял склонность к чрезмерному пьянству, но разбираться с происшедшим было некогда.
И так купец уже слегка психовал что не успеет доехать до дома к условленному с кем-то сроку. А тут подвернулся этот Волыня. И даже вроде бы рекомендовал его кто-то, что погонщик опытный. Но морда его Вельду, ну очень не глянулась. Глаза нехорошие и, вообще, мутный тип, хоть и старался изобразить из себя простака. Но в этом Вельд был не волен, это в охрану мог бы не взять. И не взял бы такого хмыря даже с доплатой, договор при найме он сразу заключал с условием, что своих людей сам набирает, и никто в это не вмешивается, а вот за погонщиков решал купец. Вельд за Волыней всю дорогу приглядывал, ждал от него неприятностей и успокоился только, когда дошли благополучно до места. Зря, выходит, успокоился. А ведь всё так удачно вчера складывалось...
***
Сава с Вельдом славно посидели вдвоём за полночь, отмечая внезапную встречу. Сава приказал слугам отвести Вельду комнату рядом со своими апартаментами, расположенными на том же этаже, что и номера, чтобы не ходить далеко. Весь вечер старый друг расписывал прелести жизни в Горном Стане, уговаривая Везуху тоже осесть здесь. Рассказал, между прочим, и историю своей внезапной женитьбы.
Сразу после войны Сава, как и собирался, отправился на поиски тихого семейного счастья. Собственно, из-за этого они тогда и расстались. Вельд матримониальных планов приятеля не разделял совершенно и себя в качестве отца семейства не видел. Сава же был твёрдо настроен найти жену с приданым и осесть где-нибудь в тихом городке. Но как-то всё время ему попадалось совершенно не то или не совсем то, что надо. То город не нравился, то девицы на выданье были все какие-то страшненькие, да и их родственники на жениха смотрели без восторга.
Семьи потенциальных невест не решались напрямую отказать бывшему легионеру, да ещё барону меча, но выкуп за девок просили непомерный, а с приданым откровенно жались, жалуясь на бедность и разорение. Оно и понятно, за бывшего воина, бродягу без роду, без племени не всякий решится отдать дочь, кто его, варнака, знает, что у него на уме. А то, что его князья титулом пожаловали, так всем известно, какая тому титулу цена без связей и денег.
Борзята уезжал всё дальше и дальше, а чтобы не растратить в дороге накопленное за войну и отложенное на обустройство будущего семейного гнезда состояние, нанимался, так же, как и Вельд, в охрану караванов. Постепенно втянулся и уже подумывал плюнуть на свои поиски, вернуться на юг, найти Вельда и пристать к его команде.
Но тут подвернулся выгодный контракт, и он оказался в Горном Стане. Разве что не через всё княжество тащился, а подрядился где-то недалеко от Киенны. В двух днях пути от Горного Стана на караван напала какая-то дурная ватага варнаков, пытавшаяся спешно покинуть негостеприимное баронство с тем, чем успели наспех поживиться. Вынужденно, можно сказать, напала. Встретились в узком ущелье и не разошлись.
Охрана каравана свой хлеб отработала, и варнаки эту встречу не пережили. В качестве премии победителям достались кони и имущество побеждённых. Добыча оказалась так себе, неудачливые бандиты подгребали, что плохо лежало. А местные, у которых всё лежало хорошо, их уже нагоняли, потому варнаки и пёрли напролом.
На телеге, в куче отбитой рухляди, неожиданно обнаружилась связанная и испуганная почти до обморока пленница, совсем молоденькая девчонка, почти ребёнок. Еле-еле добились от неё кто она и как попала к варнакам. Дочка трактирщика из Горного Стана, Наяна. Похитили её возле города, на террасе, где у трактирщика рос хмель. Девчонка собирала его, когда ей накинули мешок на голову, она в нём едва не задохнулась, потом в этом же мешке куда-то везли, перекинув через седло, а когда сняли, оказалась уже среди варнаков.
Всю дорогу до города испуганная полонянка тихо сидела на телеге, закутавшись в чей-то старый плащ, и не решалась даже плакать. Только, когда ей казалось, что никто её не видит и не слышит, тихо поскуливала, как побитый щенок.
Наяну ничего хорошего в жизни уже не ждало. Если её никто не возьмет замуж в течении суток по возвращении домой, на что надежды никакой не было, ей на всю жизнь предстояло закрыть лицо тёмным платком. Варначья вдова. По закону она станет порченной, позором семьи. Пока жив отец, её хотя бы дома не обидят, а потом всё зависит от наследников.
Сава ехал рядом и хмуро поглядывал на детскую сгорбленную фигурку. Своих спасителей девчонка боялась почти до обморока, так как, по закону, теперь каждый из них вполне мог и "попользоваться добром" в качестве платы за спасение. Но Сава сразу взял мелкую под защиту, запретил остальным даже думать к ней приближаться, и старался не упускать из виду телегу с пленницей.
Он и сам себе не мог объяснить, почему так заботится об этой пигалице. За время войны ему таких несчастных девиц повстречалось немало, дело-то обычное. Но эта полонянка оказалась поразительно похожа на его младшую сестрёнку. Изнасилованную стоявшими на постое воями легиона Луны и повесившуюся на старых вожжах в сарае в ту же ночь. Такой же детский курносый нос и огромные серые глаза, полные ужаса и боли. Наверное, уже тогда, в дороге, он и принял решение, которое так круто переменило его судьбу.
Когда несчастный отец бросился к дочери, сорвал с себя тулуп, укрыл её с головой и увел в дом, Сава молча пошёл следом. В трактире посетители, косясь на отрешённо сидящего за стойкой трактирщика, который не мог даже в такой день оставить свою работу, вполголоса судачили о происшедшем. Трактирщика и его дочь жалели, но все сходились в том, что и булочника, понять можно, его сын давно просватал Наянку, но теперь о свадьбе и речи быть не может, как такую в семью брать? После варнаков-то...
И тут в трактир шумно ввалилась толпа городских оборванцев, счастливо отсвечивая пропитыми мордами. Они уже были хорошо разогреты вином и, посмеиваясь, сразу направились прямо к хозяину. Не дойдя до него нескольких шагов, компания загорланила и вытолкнула вперёд щуплого, побитого хворью мужичонку с замызганной плюгавой бородёнкой, опухшим лицом и бесцветными маленькими глазками. Он, криво усмехаясь коричневыми обломками зубов, стащил с головы рваную шапчонку и небрежно поклонился трактирщику:
- В общем, Кадымыч, согласный я покрыть твой позор, - нахально возвестил он под одобрительный гул голосов своих дружков. - Если, конечно, ты нальёшь по кувшинчику моим друзьякам. Ну, и накормишь по совести, сваты ж! А на меня перепишешь хмельное поле. Это будет по-честному. Булочник-то своему сыну запретил даже мимо твоего дома ходить, а то ж никто и не согласится породниться с варначьей данью. А мне всё равно.
Он победно оглянулся на замолчавших при первых его словах немногочисленных посетителей и добавил:
- Ну, тестя, зови девку, щастье ей будет, и пошли к ставленнику, дарственную оформлять, а то день-то уже короткий, не успеем.
Сава видел, как потемнело от негодования и стыда лицо трактирщика. Но несчастный отец сдержал гнев, и вместо того, чтобы вытолкать нахала взашей, тяжело вздохнул и низко опустил голову. Готов ли был тогда согласиться, и сам потом толком сказать не мог. Оно и впрямь сказать, это единственный выход для его несчастной дочери. Хоть и повиснет на шее забулдыга-зять, но зато любимой дочке не придётся на всю жизнь стать отверженной. А там... Мало ли чего с таким зятем случиться может. Честная вдова, оно, не то что варначья.
Вот тогда-то Сава и поднялся из-за своего стола. Движением медвежьей лапы смёл в сторону друзей "жениха", а тот и сам в угол улетел, Сава до него и дотянуться не успел. Опустился по старинному обычаю на одно колено перед онемевшим трактирщиком и попросил того выдать его дочь-красавицу за него, Саву Борзяту, сотника и, согласно княжеской грамоте, целого барона меча.
А чтобы будущий тесть не подумал, что прохожий бродяга-голодранец горем отца воспользовался и на его добро позарился, вытащил на общее обозрение заветный кожаный кошель с золотом и опечатанный банковский билет из столицы, который выдают только крупным вкладчикам, и попросил принять его в семью с долей своего капитала. Ибо дело серьёзное, и за будущее внуков чтоб тесть не опасался.
Кто его знает, о каком муже для своей дочери мечтал трактирщик до этого, но после забулдыги-пропойцы предложение Савы принял, не раздумывая.
Поначалу и молодая жена, и её отец, и даже слуги побаивались неожиданно обретённого родственника, но буйный нрав Савы оказался исключительно для внешнего пользования. С близким сотник в руках держал себя крепко. А Наянку так и вовсе откровенно баловал. Зато очень быстро заткнулись все любители почесать языком и, заодно, заткнули своих баб, к которым Борзята санкций не применял, справедливо полагая, что за их слова должны отвечать мужчины.
Дела в трактире, благодаря удвоению капитала, быстро пошли в гору. Тесть и зять договорились с купцом, чтобы тот привозил им побольше и получше, сделали ремонт и наняли ещё работников. Словом, вскоре дом трактирщика и его зятя, назло булочнику, стал самым богатым в своём квартале, и даже местная знать уже здоровалась с ними уважительно, почти что, как с равными, тем более, что Кадымыч намекнул, что баронский статус Савы позволяет посчитать зубы кому угодно.
Вельд слушал и только дивился тому, как всё повернулось. Они с побратимом хорошо отпраздновали встречу и уговорились на следующий же день вместе съездить туда, где когда-то стояла деревня Вельда.
И тут с утра подарочек. Похоже, и отдохнул, и съездил. Вернулся на родину, называется...
***
- Слышь, Волыня, - тихо проговорил бывший сотник, почти нежно припав к уху своего визави. - Ты ж меня знаешь. Так что спрашиваю один раз. По-хорошему - только один. Твой выбор, отвечать сейчас или потом, но уже по-плохому. Догнал? Только тихо, не буди народ.
Волыня и впрямь успел за дорогу узнать с кем имеет дело. О командире караванной охраны наслушался, да и сам видел. А потому не стал ломаться и корчить из себя героя на допросе, а поспешно кивнул. Ну, во всяком случае, попытался кивнуть. Вельд понял его порыв правильно, перехватил за ворот и легко встряхнул.
- Сколько вас и где остальные?
- Сотня, почитай, - прохрипел варнак, осторожно растирая горло и морщась. - В городе акромя меня, ещё пятеро. Они загодя сюда под видом торговцев пришли. Вроде как, к скоту прицениваются. На торге ночевали в телегах, нас с караваном ждали. Я должен трактир поджечь, а они, как огонь загорится, ворота городские откроют.
- Что сотня тут делает? И как подойти скрытно сумели?
- Под мостом знака дожидаются. Подошли уже затемно, будто бы торговые гости табун коней на торг пригнали, промеж коней и укрылись, а в потемках-то кто их со стены разглядит, десяток там погонщиков или сотня людёв. Путников потому ночью в город и не пускают, вот они и расположились, вроде как на ночёвку. Уговор был, как караван придёт, в первую ночь и зачнём...
- Почему в дороге на караван не напали, если у вас такая ватага собралась? Сотня, это ж сила какая, а в городе дружина стоит. Вырежут вас тут...
- Так не нужен караван. Вернее, нужен, но не главное, - поспешно поправился Волыня, увидев, что Вельд с сомнением приподнял бровь. - Главное, город. И ещё двух баб тут взять.
- Не складывается у тебя сказка, - поморщился Вельд. - Ты кому на уши присесть решил, убогий? Какого вы тогда вообще каравана дожидались? Охрана немаленькая, да и погонщики в обозе к риску привычные и оружием владеют. Не раз от вашего брата отбивались. Считай, гарнизон местный с нами вдвое увеличился. И что за бабы такие, чтоб за ними в жопу гор тащиться?
Вельд начинал злиться, этот хмырь за новика лопоухого его держит что ли? Несёт какую-то чушь. Варнаки, вместо того, чтобы попытаться разграбить богатый караван в степи или лесу, тащатся за ним в город, хоть и в глухой провинции, но хорошо укрепленный, одни стены чего стоят, да и гарнизон стоит. Хотя гарнизон одно название, если честно. Жопа мира, как она есть. А какая жопа, такой и гарнизон.
Но разграбить город, это не караван обнести. Сотня, хоть и немалая сила, но городские стены штурмовать, не на перевернутые телеги нахрапом наседать, люди в этих местах не очень пугливые, только что войну пережили и понимают, чем кончается, если город на щит возьмут.
Бабы ещё какие-то... Кому вообще бабы нужны? Хоть какие. Как говорил десятник Чернота, ни у одной поперёк не сделано, а всё остальное - видели.
- Так прямо с караваном человек прибыл, который за всё цену даёт, - Волыня заморгал и почти затараторил всё тем же хриплым шёпотом, увидев в глазах сотника тлеющий вариант "по-плохому". - Как есть говорю! Всё без утайки. Зачем это ему, не наше дело. Но ватага у нас под это и сбилась. И много легионеров бывших. А атаманом Михай Крысолов, он тоже из сотников меча, как и ты. Вот он и сказал: главное, надо тут баб этих взять. Живыми. И чтоб даже волос с них не упал. Жрица и молодая послушница с ней. Живут здесь, в гостинице. Если живыми этих баб возьмём и потом, до куда он скажет, проводим, можно и вовсе варначить перестать, деньги будут, на всю жизнь погулять хватит. Ну, так-то, всё, что ещё в городе взять сумеем, тоже наше. А человека с караваном, так его только Крысолов в лицо видел. А я больше ничего и не знаю, хошь на солнечном камне поклянусь!
- Да хоть на лунном. Видал я вас с вашими клятвами, - оскалился Вельд. - Как ворота открыть собираетесь? Стражники тут, конечно, дятельсы упитанные, но и они чужаков на пост не подпустят, да ещё ночью. И потом, гарнизон в городе всё ж таки не два калеки с колотушками.
- Так, спят они почти все. Ну не все, так половина, точно, - опасливо покосился на Вельда Волыня. - Зелье сонное им подсыпали.
- Кто?
- Я... - варнак вильнул взглядом. - Что Подорожник по прибытии городским проставится, Михай знал откуда-то. Вот, когда бочку раскупорили, я туда склянку и вылил. Почти все городские там окунулись, сам видел, и стражники тоже, кто не на посту, и охранники караванные, что с тобой пришли. А тем, что на воротах стоят, кувшин отнесли. Как раз те, кто тут нас ждал. Они нарочно накануне чем-то у них одолжились, вот и проставились, - и не удержавшись, спросил. - Вы-то с хозяином что ль, совсем не пили?
Как же не пили, ещё как пили. Только наверху, у Савы, Наяна наливала им не из купеческой бочки, а принесла из погреба покрытую слоем паутины бутыль, что стояла для самых дорогих гостей, вроде побратима.
А воеводу местного, видать, драть некому, а ему своих десятников некогда. Проставились им! У Вельда бы в сотне, случись такой залёт, те стражники, их десятник и вообще все причастные, этот кувшин у себя из таких интересных мест выковыривали бы, что потом до конца жизни трезвенниками заделались. Ну, те, кто это пережил бы, конечно. Но это всё потом, сейчас не до того...
Из коридора послышались по-хозяйски уверенные тяжёлые шаги. Вельд, плавным круговым движением развернулся, одновременно выхватывая меч из висевших в изголовье кровати ножен, и перехватывая татя левой рукой, чтобы в случае чего закрываться им, как щитом. Но тут же опустил оружие, а заодно ослабил хватку на горле слегка придушенного и уже закатывающего глаза Волыни.
В дверях возвышалась могучая фигура Савы, напоминающая обросшего чёрной гривой гризля. А сейчас ещё и разбуженного с похмелья гризля. Впрочем, даже в таком состоянии побратим ориентировался в пространстве не хуже Вельда, а потому моментально оценил обстановку и, не создавая лишнего шума, быстро шагнул в комнату и прикрыл за собой дверь. И только тогда поинтересовался, не повышая голоса.
- Что за на?.. И что за говно тут по всему коридору рассыпано?
- Да вот, выясняю, - кивнул на Волыню Вельд и сообщил будничным голосом. - Город сейчас штурмовать будут. Ватага в сотню рыл. Ведёт Михай Крысолов, помнишь его? Молодой такой парнишка, шустрый, из Лунных. Стража опоенная, как и все, кто у тебя в трактире вчера сидел. Вино Жданово отравили, всю бочку. А говно в коридоре, это персонально нам жопа корячилась. Сжечь тебя хотели. Ну, и всех нас тут заодно...
- Опоенные?! У меня в трактире, моим вином? Да я... - взревел Сава.
- Тихо! - осадил друга Вельд. - Не до того. Вино Подорожника. Бочку вылей, не ровен час ещё кто из неё хлебнёт мимоходом. У нас и так бойцов ополовинено, - и придавил испуганно притихшего варнака. - Когда опоенные проснутся? Или не проснутся? - угрожающе оскалился он, нависая над пленником. - Ну! Не врать!
- Проснутся! - в штанах у Волыни зажурчало, но глаз от Вельда он не отрывал. - К вечеру сегодня, край, к утру завтрашнему. Атаман нарочно проверял на Сёмке Опарыше. Зелье сильное, но не смертное. Боялся, что бабы тоже вина выпьют, а они живые нужны.
- Ну да, проснутся они с утра. И что, им Крысолов похмелиться нальёт? - Сава посмотрел на варнака и тот пискнул. - Что за бабы? Толком объясни!
- Жрица с послушницей у тебя живут? - вздохнул Вельд. - Не видел я вчера тут никакой жрицы.
- Жрица есть, - подтвердил Сава. - Галла. И девчонка с ней. Ясина. Красивая, но не замужем, хотя по годам бы давно пора. Но так при жрице же... Живут здесь третью неделю, ждут кого-то, похоже. Комната их тут через две от твоей будет.
- Сучий потрох, времени в обрез, - Вельд дёрнул щекой. - Иди к ним, скажи, пусть переходят из свой комнаты, куда угодно, хоть вот в мою пока, запрутся, и сидят тихо, как снырк под печкой. Похоже, это их пожаром собирались выкурить, - он тряхнул затихшего пленника - Ты ведь их из огня и вывести должен был, так? Куда? - Тот вздохнул и поёжившись, признался:
-К воротам идти велено. А там как раз ватага...
- А с лещака ли они пойдут с висельником? - удивился Сава.
- Слово знаю, - забегал глазками Волыня. - Сказать, Этеры послали.
- Слышал? - Вельд обернулся к Саве. - А если пожара не будет или что не так пойдет, их всё равно взять попытаются, раз пришли. Так что их надо сейчас спрятать, а разбираться потом будем. А нам с тобой успеть тех перехватить, кто ворота ватаге открывать должен. Они огня ждут, тогда и рванут в караулку, проверить, вдруг, не все там стражники вином угостились. Остальные на стены не полезут, пока не убедятся, что их люди здесь обосрались. Крыс хоть и молодой, а сотник толковый, наверняка с пожаром, его задумка. Если они ворота открыть не успеют, так мы ещё побарахтаемся, и шансы хорошие, а вот если откроют, город вырежут. Там сотня конная, а у нас, почитай, весь гарнизон дрыхнет, как евнух на наложнице, и мои соколы тоже.
- Так вот этот сучёныш вино отравил? - Сава шагнул к оплывшему в руках у Вельда варнаку.
- Потом. И так, небось, там уже огня заждались. Заподозрят что, насторожатся, - напомнил ему Вельд. - Иди к жрице. Скажи, от Этеров, и отправь ко мне. Поднимай тестя со слугами. Он, вроде, вчера говорил, на работе не пьёт.
К огромному удивлению, как Вельда, так и Савы, жрица и её спутница дополнительных проблем не устроили. И даже когда стало понятно, что никаких Этеров не предвидится, а пароль перехватил какой-то варнак, жрица даже бровью не повела. Только внимательно вгляделась в глаза Савы, потом стоящего рядом с ним Вельда.
- Хорошо. Мы можем чем-то помочь? - и ни испуга, ни удивления, только спокойная решимость действовать.
Вельд кивнул на связанного Волыню.
- Приглядите. Мы за подмогой.
Но тут их прервал чей-то вопль со двора:
- Пожар! Горим!
Сотники рванули к окну. Сенник, расположенный за конюшней, занялся пламенем.
- Началось. К воротам! - рявкнул Вельд, кулаком вышибая раму и выскакивая в окно, благо под ним виднелся навес.
Сава не отставал. Навес, хоть и с кряканьем и испуганным треском, но выдержал вес двух воинов, приземлившихся на него со всего размаху.
Тем временем вопли переполошенных соседей множились, поднималась настоящая паника. Шум по нарастающей пошёл по городу и вскоре загудело тревожное било на площади. Пожаров здесь боялись, как бы не сильнее, чем варнаков.
Но Вельду с Савой было не до пожара. Они едва успели выскочить наперерез трём тёмным фигурам, которые, игнорируя всеобщий переполох, продвигались в сторону караулки, где, к счастью, горел огонёк лампады и мелькали тени. Вельд надеялся, что не все охранники пили вино, и хотя бы кто-то один остался в сознании.
Выяснилось, что остался даже и не один. Из пятерых караульных только трое угостились халявной выпивкой. Двоим, самым молодым, судя по всему, новикам, просто не налили. Но парням не хватило решимости поднять шум, когда увидели, что их старшие товарищи беспробудно спят. И когда до них дошло, что если бы не Вельд с Савой, то варнаки их порезали бы, как курят, мальчишки так перебздели, что сотники даже с воспитательными мероприятиями решили повременить.