Блейк Ирэн : другие произведения.

Поцелуй королевской кобры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Долгие годы восседает на троне безумный тиран. Верный пёс короля, тёмный жрец Ишу-Ра, наводит ужас на жителей королевства, устраивая кровавые жертвоприношения во славу своим богам. И вот, когда весть о смерти последнего храбреца, бросившего вызов королю, облетела королевские земли, немой человек впервые в жизни заговорил - и не просто, а произнёс пророческие слова: "Тирана свергнет рождённый в краю снегов и льда". Так началась история о случайно спасённом ведьмой мальчишке, который c отрочества вынашивал планы отмщения за смерть своих родичей.
  
  
  
  Тиран был стар. Расцвет его правления давно миновал, но всё равно, сколько бы смельчаков ни бросали ему вызов, никто не в силах был дойти до трона: так многочисленна и искусна в бою была стража его подручного пса - жреца тёмных сил Ишу-Ра. Поговаривали, что Ишу-Ра был выходцем из преисподней. Король привёз его из земель, объятых вечной ночью, и заключил с ним союз. С тех пор в королевстве над светом довлела тьма.
   Народ ненавидел своего угнетателя, взвалившего на страну ярмо непосильного гнета. Имя короля произносили шёпотом, его самого проклинали в душе простые люди, опасаясь гнева и сиюминутной расправы наводнивших королевство служителей тёмных сил.
  
   Тёмные жрецы вот уже как тридцать лет стали бичом зла в королевстве, на троне которого восседал впавший в маразм, порочный и жаждущий лишь одного - удовольствий да бессмертия для своей бренной плоти король.
   Поток смельчаков, что желали свергнуть тирана, иссякал. Никто не в силах был пробиться к тронному залу сквозь ряды воинов в черных одеждах, исправно получавших щедрые подачки из рук самого короля.
   Шли годы. Ничего не менялось. Только тёмные колдуны и кощунствующие над старой верой жрецы заполонили города, смея по воле короля творить с простым людом все, что им вздумается. И вот когда весть о смерти последнего храбреца, бросившего вызов королю, облетела королевские земли, немой человек впервые в жизни заговорил, произнеся пророческие слова: "Тирана свергнет рождённый в краю снегов и льда".
   Когда слова дошли до короля, тревога червём закралась в его сердце. И тогда тёмный жрец Ишу-Ра поразмыслил и дал совет королю. И король, терзаемый страхом, не жалея на дорожные расходы кровавого золота, ежемесячно пополнявшего непомерно раздувшуюся казну, приказал лучшим воинам пересечь королевство, чтобы беспощадно вырезать всех жителей горных плато. И, только когда к его ногам бросили последнюю голову мужчины северного племени, тревога отпустила короля.
   Всё было у короля. Всё, кроме желанного бессмертия. Хотя тёмные жрецы делали всё возможное, чтобы время стало не властно над королевской плотью.
   Но король, вопреки всем стараниям и самым тёмным чарам колдунов, замешанным на крови и жертвенных страданиях, словно из насмешки бесстрастной судьбы, - старел. Его когда-то красные густые волосы поседели и поредели. Пьянство и разврат превратили надменное породистое лицо в раздутое свиное рыло. Он растолстел, напрочь забывая о телесной чистоте. Меч давно с трудом удерживался в его руках. Королевские покои превратились в мусорную свалку. Зловоние от остатков еды и смрад от трупов слуг, убитых королевской рукой ради развлечения, пропитали стены, и никакие благовония не в силах были приглушить ужасающий запах. Король даже спал на троне: паранойя душила его обезумевший разум. По всем законам природы, король давно уже должен был покоиться в могиле, но сдерживаемая тёмной магией Ишу-Ра жизнь в королевском теле отказывалась покидать сосуд развращённой души.
   И вскоре королевством стал негласно управлять закутанный во всё чёрное человек. Адепт тёмных сил - Ишу-Ра. Истинное зло в человечьем обличье.
   Но, как говорят старики, рассказывая байки у очага своим внукам: ничто не длится вечно. И настанет день, когда пророчество немого осуществится: придёт человек, от чьих рук погибнут и тиран король, и тёмный жрец. Ибо всё, что оставалось в тёмные времена народу, раздавленному под пятой тирана, - это верить.
  
   ... Самая долгая зимняя ночь унесла жизни всех, кто остался в селенье: женщин, детей, стариков. Желтолицые колдуны беспощадно вырезали всех без разбора, лишь жалея, что не застали мужчин, уехавших торговать в Златоград.
   Об этом позднее рассказывала ему выжившая из ума старуха-ведьма. Она нашла и спасла младенца, спрятанного на чердаке, случайно услышав его громкий, пронзительный, свойственный вовсе не младенцу, а скорее разгневанному мужчине крик, доносящийся из одного опустевшего после резни домов.
   Так он узнал из её слов - позднее, когда подрос и помогал старухе перебирать травы, за делом задавая вопросы.
   Январские холода в ту зиму нещадно лютовали. Звери затаились по норам, а многие и вовсе ушли на юг, в сторону рек и пологих равнин. В его родном племени воцарился голод. Почти все взрослые мужчины были вынуждены покинуть селенье, отправившись по реке в сторону моря: кто на охоту, кто и вовсе в Златоград - продавать шкуры и приобретённые у старухи обереги.
   Он был спасён от голодной смерти Варгой, пришедшей, как заранее было оговорено со старейшиной, оказывать услуги повитухи и ворожеи. Она же сохранила его одежду: тонкую сорочку с вышитым крупными стежками на груди именем 'Роман из рода Василевских' и перстень с крупным рубиновым камнем, который ему повесили на шею и который стоил, по словам Варги, целое состояние.
   Он раскладывал травы, а она вязала из них пучки и развешивала сушиться, костёр потрескивал, затухая, а Варга в тысячный раз рассказывала мальчугану его историю. Он слушал и мечтал, что когда он вырастет, то найдёт всех, кто тогда напал на его племя, всех до единого, и заставит их пожалеть о содеянном.
   Они так и не вернулись в его родные места, ибо пролетающие птицы поведали Варге, что на земле, где проживало гордое племя, царит запустение. Возвращаться назад было нельзя, поэтому старуха принесла его в свою пещеру на утёсе горы, где они жили долгое время. Молчаливый красивый мальчик, с грустными синими глазами, пришёлся ей по душе, старательностью заслужив её доверие. Варга, никогда не бравшая учеников, передала ему все свои знания о травах и раскрыла секрет понимания языков братьев наших меньших: пернатых, мохнатых и ползающих хладнокровных гадов.
   Шли своей чередой годы. Мальчик рос, но никогда ни о чём не просил. Роман уже давно привык к такому размеренному однообразному укладу и никогда не жаловался на жизнь, принимая её такой, какая она есть, и просто был благодарен судьбе, пославшей ему Варгу. Только вот сны не давали покоя. Сны тревожили сердце, напоминая о мести, и пробуждали воспоминания о потерянной жизни среди людей. Во сне вновь, как наяву, звучали человеческие голоса. И, даже не признаваясь самому себе, Роман тосковал.
  
   И вот пришло время, когда ему исполнилось девять. Варга, как обычно колдовала у костра, раскладывая на земле орнамент из перьев малиновки, перебирала мелкие речные камушки, выискивая гладкие, отшлифованные водой. Похлёбка варилась на очаге, трещал костер. Они собирались завтракать, а затем Роман должен был отправиться на охоту. Резкий тревожный клёкот беркута нарушил уединение. Варга стремительно покинула пещеру, прижав указательный палец к губам.
   Беркут был её приручённым вестником. Однажды, ещё будучи диким, он сломал крыло и вновь сумел подняться в небо с помощью знахарского мастерства Варги.
   Сколько помнил себя Роман, беркут прилетал лишь единожды. Тогда им пришлось спасаться из временного прибежища бегством.
   Варга вернулась в пещеру запыхавшаяся и беспокойная. Её желтое лицо, иссечённое морщинками, точно устье пересушенной реки, выражало сильную тревогу. Она никогда, сколько помнил себя Роман, не выглядела такой бледной и озабоченной.
   - Ты должен уйти к людям, Роман. Знаю - рано отпускаю тебя, поэтому легко не будет. Но ты сумеешь выжить, если доверишься своим инстинктам. Я же встречу здесь свою судьбу. Ибо, - тяжко вздохнула, хмуря лоб, - никому в этом грешном мире, даже такой сильной знахарке, как я, не избежать смерти.
   - Но... - начал было возражать Роман, знавший только, что у Варги есть могущественный заклятый враг, подручный самого тёмного жреца, давно охотящийся по её душу.
   Она подошла к нему, сняла со своей груди потертый амулет, изображающий солнце, и, обнимая мальчика, надела амулет ему на шею.
   - Тсс, не спорь со старой женщиной, Роман. Иди. Амулет будет защищать тебя от злых чар. Он укрепит твою волю. Помни: у тебя великая судьба, Роман. Я разглядела её у тебя в глазах, когда впервые взяла тебя, плачущего от голода, на руки. Не сдавайся, как бы трудно тебе ни было, и всегда рассчитывай на помощь братьев наших меньших. Помогай им, и они в трудный час помогут тебе...
   Она подтолкнула его и отошла к котелку, что-то грустно напевая. Ее шипящий голос звучал, как играющий с листвой ветер.
   Роман задержался возле выхода из пещеры, сжимая в руках мешочек с травами и сухими пшеничными лепёшками, всунутыми ему Варгой в дорогу.
   Он сделал пару шагов и замер, прислонившись к каменному входу пещеры. Тонкие солнечные лучики в этом месте разрезали сумрак и падали ему на лицо. Он надеялся, что Варга обернётся, и вздохнул, когда понял, что не услышит от неё слов прощания и каких-либо объяснений. Почему именно сейчас она гонит его? Но Варга всегда была скупа на слова. Сегодня она и так сказала ему слишком много. Он стоял и смотрел, щуря от света глаза.
   Сгорбленная фигура Варги в сумраке пещеры казалась поникшей и словно лишённой силы. В памяти он навсегда сохранит её облик другим: сильной, гордой и суровой немногословной женщины, которая, как кошка, всегда поступала, как хотела.
   - Прощай, милушка, - что на языке его племени означало 'бабушка'. - Я никогда не забуду тебя! - и побежал во весь дух, ощущая, как глаза набухают от подступающих слёз.
  
   Он пришёл в город голодным и грязным, точно оборванец. Ко всем прочим напастям чёрные тучи, с утра заслонившие собой небо, пролились дождем, и он ютился под покатой крышей старого дома, пока кто-то не выглянул в окно и не пригрозил: 'Нечего тут ошиваться всяким беспризорникам!'
   Он не знал, что делать. Не знал, куда податься. Желудок требовал еды, и Роман уже подумывал о том, чтобы вновь вернуться в лес и там найти укрытие. Судьба вмешалась, послав мальчугану белую персидскую кошку с золотисто-ореховыми глазами. Кошка подошла к нему и потёрлась о его ноги, затем своим мурлыканьем оповестила Романа, что если он возьмёт на руки и отнесёт в дом на самом краю улицы, то получит щедрое вознаграждение. Вспомнилось наставление Варги - и Роман воспользовался советом белошерстной красотки, за что был щедро вознагражден похлёбкой и ночлегом в лавке румяного аптекаря мистера Барлоу.
   Кошка, доставленная обрадованному владельцу, уже отчаявшемуся в безуспешных поисках пропажи, отряхнулась на пороге и побежала внутрь аптеки, удостоив мальчугана урчащим звуком, что означало: 'Не стоит благодарности, Роман'.
   Как оказалось, мистер Барлоу давно жил один. Его жена и сын скончались от вспышки тропической лихорадки, привезённой из дальних стран кем-то из работорговцев. Общество юного мальчугана оживило его, отогнав печаль. Поэтому, когда он узнал, что Роману некуда идти, то пожалел его и предложил остаться, но при условии, что мальчуган будет помогать по хозяйству. Старательный мальчик быстро заслужил доверие аптекаря, а когда прекрасную белую кошку покусала свора бродячих псов, именно Роман предложил аптекарю сварить особый травяной настой. Спасение аптекарской любимицы словно открыло мистеру Барлоу глаза на талант мальчугана. В один миг он понял, как сможет с выгодой для обоих применить навык Романа на практике.
   Впервые дела в аптечной лавке пошли в гору. Со всего города и близлежащих окрестностей народ притаскивал в аптеку любимых захворавших четвероногих питомцев. Деньги сыпались в аптекарский карман, и мистер Барлоу уже мечтал, как откроет ветеринарную клинику, усыновит мальчугана и всеми силами поможет ему заполучить медицинское образование. Но мечтам мистера Барлоу не суждено было воплотиться в жизнь.
   Полгода жизни в спокойствии и процветании пролетели в один миг, когда смерть, подосланная завистливыми конкурентами, в обличье чернокожих наёмников пришла в аптекарскую лавку мистера Барлоу.
   В ту душную знойную ночь само провидение спасло от смерти юного Романа. Ему не спалось. Он слышал, как вдребезги разбилось стекло и кто-то открыл входную дверь. Их было пятеро, прочёсывающих все помещения в поисках накопленных аптекарем денег. Роман замер в коридоре, сжимая тонкий кинжал, прислушиваясь, затем юркнул под стол, с которого свисала кружевная скатерть, когда мельком увидел отблеск факела. Наверное, мистер Барлоу проснулся... Он слышал топот и шум. Грязную ругань. Что-то упало. Затем включился инстинкт выживания.
   Он ранил одного мужчину в бедро кинжалом и бежал, выпрыгнув в окно, слыша, как кричит в агонии мистер Барлоу, а в доме полыхает разожженное наёмниками пламя. Проклятия раненого чернокожего мужчины холодили кровь, а предсмертный крик мистера Барлоу ещё долгое время отдавался в кошмарах. Он должен был спасти его. Он должен был хотя бы попытаться. Но он бежал с позором. Жалкий, никчёмный трус.
  
   Он прибежал на пристань, растерянный и пытающийся отдышаться. Какой-то мужчина окликнул его:
   -Эй, парень, мы отплываем, через пару минут. Если ты пришёл сюда стать корабельным юнгой, милости прошу на борт.
  
   Корабль оказался пиратским, а его чернобородый статный капитан был слаб, но всеми силами сражался с неведомой болезнью, поразившей тело. На его лице были язвы, кожа местами потрескалась и кровоточила. Яркий тропический попугай сидел на его плече, крепко вцепившись в ткань камзола когтями. Капитан Гроза морей долго смотрел на Романа, затем сказал:
  - Отныне корабль - твой дом, а мы все семья. Мне не важно, что привело тебя сюда, оставим прошлое в прошлом. Но я спрошу тебя: ты готов умереть, сражаясь под этим флагом, юноша?
  Взгляд капитана буквально просвечивал душу мальчугана насквозь. Но он сумел выдержать его и твёрдо сказать:
   - Раз я здесь, то я готов рискнуть своей жизнью.
   - Прекрасно, - улыбнулся капитан и похлопал паренька по плечу. - Дарси Мясистый Нос - наш кок. Он научит тебя своему искусству. В остальное время ты будешь драить палубу и учится у команды основным законам мореплавания. Завтра ты произнесёшь пиратскую клятву, сынок. А первая битва сделает тебя настоящим пиратом. Сейчас иди и займись делом, - снисходительно произнёс капитан и вздохнул, направляясь в свою каюту.
  
   Так начался новый виток в жизни юного Романа. Он многое узнал о мире, о королевстве и царящей в нём по вине безумного тирана несправедливости, наслушавшись матросских пьяных россказней. И среди всех прочих историй в сердце впечатлительного мальчишки крепко засела одна сказка о великом непобедимом воине, хранителе особого боевого искусства. О воине, бесследно исчезнувшем, но не забытом; в одиночку сделавшем очень много для простых людей. Роман мечтал походить на него.
  
   Вскоре усердие нового юнги и навыки знахарства расположили к пареньку чудесно исцелившегося от недуга главаря шайки пиратов - Грозу морей, который именно благодаря особому корневому настою, приготовленному пареньком, оправился от болезни.
   Шли годы. Роман возмужал. С каждой славной битвой юнец превращался в волевого, закалённого боями и шрамами сильного мужчину. Его длинные волосы имели редкий серо-стальной окрас, точно смоченный водой пепел. Загорелое жилистое тело походило на ожившую бронзу. И, когда вечерами Роман стоял на мостике, любуясь, как уходящее за горизонт солнце окрашивает в алое воду, на его плече восседал капитанский попугай.
   Роман стал помощником Грозы морей в пятнадцать лет, получив перевес в шесть голосов. Был пир - и много бочонков рома опустело, согрев и развеселив разношёрстную команду. Пели песни, сыпались похабные шуточки, всем было чертовски весело.
   И всё же для Романа достигнутого положения было недостаточно. Он мечтал стать капитаном и разбогатеть, чтобы беспрепятственно, согласно собственным канонам и принципам, творить справедливость. Он всем сердцем желал отомстить.
  
   Роману было шестнадцать, когда их корабль, следующий прямым курсом за торговым судном, попал в эпицентр внезапно разразившейся бури. Мощный ветер порвал паруса, вода заливала палубу, корабль трещал и скрипел, и каждый пират на борту ощутил близкое дыхание смерти.
   Все утихло к утру. Торговый корабль налетел на скалистый мыс и разбился вдребезги.
   Пиратам повезло куда больше: корабль остался целёхоньким, но за минувшую ночь в пучину смыло изрядную часть экипажа.
   С рассветом всем уцелевшим на палубе стало ясно, что их вынесло к берегам неведомых островов, скрывающихся в утренней дымке тумана. Островов, не обозначенных ни на одной карте.
   На корабле не хватало припасов, множество продуктов было испорчено попавшей в трюм солёной водой, да и обшивка корабля вместе с порванными парусами требовала ремонта, а значит, высадки на берег. Неизвестность тревожила.
   Все оставшиеся в живых молчали, стоя на палубе и устремив взгляды на приближающийся остров. Даже попугай капитана непривычно затих и никого не передразнивал, вцепившись когтями в плечо своего хозяина.
   Неестественная тишина неприветливо встречала ступивших на остров пиратов. Ни клёкота птиц, ни других звуков не доносилось из тёмных джунглей, раскинувшихся сразу за тонкой кромкой белого, точно сахар, берегового песка.
   - Не нравится мне это место,- пробурчал квартирмейстер, седовласый мужчина, в очках, самый старый из оставшихся в живых пиратов. Он озвучил то, что не решались высказать вслух закалённые мужчины, опасаясь в глазах капитана показаться трусливыми псами.
   - Не дрожи, старик. Мы здесь не задержимся дольше необходимого, обещаю, - бодро и нарочито громко сказал Гроза морей, чтобы его слова дошли до каждого.
  Кто-то попытался пошутить. Кто-то вымученно рассмеялся. Боцман, посовещавшись с капитаном, принялся раздавать указания.
   Роман задумчиво смотрел вдаль, на острые пики гор, начинающиеся в глубине острова, и вздохнул, понимая тревогу остальных. Даже попугай вёл себя странно. Что-то было на этом острове неправильным. Что-то сильно встревожило попугая. Вот только какая невиданная опасность так сильно беспокоила птицу? Хотел бы он знать причину, но попугай упрямо молчал, только всем своим поведением предупредив быть внимательным и острожным.
   Боцман окликнул нового помощника капитана, и Роман вспомнил, что его ждут дела.
  
   Капитан Гроза морей пал одним из первых, когда ночь стала злейшим врагом, а жуткие сны превращали людей в безумцев. В полусне, с закрытыми глазами, они набрасывались друг на друга и голыми руками раздирали плоть бывших товарищей, ставших в один миг врагами, точно оголодалые гиены. Многие просто исчезли, превратившись в порошок, напоминавший золу. Все средства были бессильны, когда имеешь дело с невидимым врагом.
   Всего пара дней на берегу, а команда превратилась в безумных, напуганных до усрачки параноиков, опасающихся заснуть.
   Никто ничего не понимал, работа почти прекратилась. Запасы кофейных зёрен истощились, а спать хотелось всем всё больше и больше.
   Каждый новый рассвет встречался с радостью и облегчением, а неуклонное приближение ночи нагнетало панику до предела. Кто-то предлагал бросить всё и убраться к чертям. Кто-то предлагал принести жертву. Но корабль требовал починки, а из-за нехватки рук даже работая круглые сутки, люди валились с ног от усталости, ибо беспричинно гаснувшие в темноте костры и факелы, поднесённые к кораблю, нервировали. Работать в кромешной темноте, ночью стало невозможно. Пара дней на все оставшиеся дела угрожали растянуться на неделю.
   Их осталось пятеро, и все держались друг друга. Роман - единственный, кто не боялся ходить в лес за едой и хворостом, кореньями и травами для бодрящего настоя; единственный, кто никогда не скулил от страха, всегда умел поддержать боевой дух верным словом. Он был тем самым якорем, за который цеплялись люди, спасаясь от безумия и отчаянно, всеми силами ремонтируя корабль.
   Под руководством Романа ночами жгли костры, заново разжигая их, если огонь потухал, и кто-то постоянно дежурил при них. Днём же работа кипела: оставшиеся в живых прилагали все силы, чтобы поскорее покинуть проклятый остров.
   Какое-то время ночные дежурства помогали, но через пару дней нашли мёртвого квартирмейстера. Это стало точкой невозврата.
   Не успела ещё заря раскрасить небеса, как трое спятивших, вооружённых саблями людей накинулись на уставшего, продежурившего у костра всю ночь Романа, вынуждая его бежать в джунгли. Они смеялись, громко изрыгая проклятия, обвиняя его во всех бедах. Он не хотел кровавой резни. Полусонный, Роман посчитал бегство в лес наилучшим выходом из создавшегося положения.
  
   Но в лесу молодому пирату было неуютно. В мёртвой лесной тишине нарушаемой лишь ветром, играющим с кронами деревьев, Роман не мог спать спокойно. Кошмары-воспоминания о давнишней резне, учинённой тёмными колдунами в его племени, сводили с ума, грозя безумием. В довесок к воспоминаниям в момент пробуждения кто-то незримый отчаянно шептал ему, моля о спасении.
   Роман просыпался, задыхаясь, от крика, судорожно хватая ртом воздух, затем вставал и снова брёл вглубь джунглей.
   Медальон, защитник от тёмных сил, висевший на груди, в особо жуткие часы подступающего к разуму безумия слабо светился, придавая сил его воле, и молодой пират шёл дальше, приободрённый и спокойный.
   Пищей Роману служили корни диких трав, кора деревьев и редкие фрукты. Но такая скромная и редкая трапеза не насыщала молодое тело беглеца. Он ослабел от голода, но всё шёл, притягиваемый внутренним зовом, заставляющим его двигаться к горам. На десятый день джунгли поредели, Роман вышел на пологую равнину. На вершине горы он увидел некое полуразвалившееся строение. А секунды спустя капитанский попугай внезапно спикировал с небес и устроился на плече молодого пирата. Клекотом он сообщил, что пираты мертвы и птица больше не боится быть ими пойманной и съеденной.
   Роман тяжко и вместе с тем облегчённо вздохнул. Все решилось само собой, как и должно. Оставалось взобраться на вершину горы и осмотреться.
   Долгие часы он карабкался вверх, на гору, ступая по узкой тропе, иной раз, замирая в передышке, чтобы снова стремиться вперёд и лезть вверх в надежде, что тренированное тело не подведёт, руки выдержат тяжесть его веса, а под ногами не обвалится щебень.
   К закату он стоял на вершине.
   Высокие колонны строения опутали гибкие лианы. Стены были выложены из желтоватого пористого камня. В нём светились выбитые таинственные письмена и символы, вспыхивая в последних лучах уходящего за горизонт солнца. От вида строения у Романа мурашки бежали по коже, и он пару секунд медлил на пороге, словно набираясь смелости войти. Попугай вновь удобно устроился на его плече, сообщая Роману на своём птичьем наречии, что будет сопровождать его.
  
   Входная арка плавно перетекала в округлый зал, где высокий потолок сужался к вершине, а гладкие стены производили обманчивое впечатление простора.
   Рассеянный свет из-за отворённой настежь двери давал возможность Роману рассмотреть колодец в центре зала и узкие сливы-углубления, прорезавшие пол и в темноте казавшиеся огромными извилистыми змеями.
   Он насчитал шесть дверей под низкими сводами-арками, решая, какой путь выбрать, когда зов пронзил его насквозь, заставив тело содрогнуться: 'Помоги!' Шепчущий голос из снов, пришедших к нему в джунглях.
   Одна из арок-дверей манила больше всего - та, что справа от колодца, если сделать его ориентиром. Роман сделал шаг вперёд, и медальон на груди засветился, словно одобряя его выбор.
   По пути он находил пустующие клетки, в которых царило мертвое безмолвие. В некоторых были скелеты людей и животных, настолько древние, что толстая паутина обвила их погребальным саваном.
   Каменный коридор местами петлял и сужался так сильно, что приходилось ползти. И весь отрезок пути Романа не покидало ощущение, что в этом месте даже стены следят за каждым его движением.
   Сколько он блуждал в этом напоминавшем пытку бесконечном коридоре, Роман не знал. Темницы-клетки и просто пустые узкие комнатушки без окон, непонятно для чего предназначенные, встречали его приход холодным равнодушием. Толстый слой пыли на каменном полу говорил о том, что долгие годы в этом коридоре не было ни единой души.
   Он устал. Он так чертовски устал бродить здесь в потемках. Глаза слипались, всё тело ныло, поэтому Роман не сразу понял, что видит слабый желтоватый свет, просачивающийся откуда-то снизу, на уровне подошв его сапог. Он лёг на пол, чтобы обнаружить источник - и через пару шагов продвижения был вознаграждён. Свет был достаточно ярок и шёл из проёма в обвалившейся кладке стены, обнажившей некую вентиляционную шахту. В неё он с трудом, но всё же смог протиснуть тело, вытянувшееся и раздавшееся в плечах за последний год, благодаря провидение за то, что сохранил атлетическое сложение. Десяток фунтов, пусть и мышечной массы, сделало бы эту шахту для него недоступной.
   Ещё один зал, только с низкими потолочными сводами. И пол под ногами точно застывший в морозной дрёме хрусталь. Здесь воздух, казалось, застыл, и молчаливой вечностью стало время.
   Роман выполз из шахты и встал в полный рост. "Помоги же, смертный!" - вновь призыв в его голове. Он сделал шаг вперёд, что-то хрустнуло. Резкий свист ветра - и под ногами разлился огонь, образуя горящую янтарем пентаграмму.
   В центре зала, в высоком плетеном кресле, восседал получеловек - полуразложившийся труп. Одна его рука касалась вершины металлической клетки, стоящей подле кресла и вспыхивающей серебром, в другой руке был зажат череп, а на коленях мертвеца лежал чернильно-черный, словно обсидиановый, клинок. И, подойдя ближе, едва дыша, Роман напряжённо всматривался в бесстрастное лицо жутковатого полутрупа, опасаясь подвоха. Мертвец не дышал и не моргал, словно навечно застывший в сидячем положении, расположившись на своём троне.
   Быстрое движение в клетке привлекло внимание Романа к белой кобре, прошипевшей ему: "Прошу тебя, смертный, освободи меня".
   Он вновь посмотрел на мертвеца. Затем его рука потянулась к замку, висевшему на дверце клетки. Слишком поздно что-то заметивший попугай предупредил его об опасности, взлетая с его плеча, хлопая крыльями и громко крича. Но пальцы Романа уже коснулись решётки - мертвец открыл глаза.
  
   Роману пришлось изо всех сил парировать и уклоняться от замедленных, но с каждой секундой всё более твёрдых и ловких ударов чёрным клинком
  - Тебе конец! - возвестил мертвец, и громогласное эхо от слов пробудившегося полутрупа разнеслось по всему помещению, заставляя Романа вздрогнуть. Да уж, попал в передрягу. Кинжал против меча.
   - Ещё посмотрим, - злобно ответил на браваду трупа мужчина, мельком посмотрев на трещащую хвостом-гремучкой кобру-предательницу, молчаливо наблюдающую за поединком.
   Сколько времени прошло - он не знал. Роман устал, и холодный пот насквозь пропитал его рубашку, стекая по спине, попадая в глаза. Воскресший из небытия лишь ухмылялся, прекрасно осознавая сложившуюся ситуацию.
   - Скоро ты устанешь, человек, скоро ты выдохнешься - и тогда я выпью твою душу, ощущая, как свежая плоть нарастает на моей омертвевшей части.
   - Не дождёшься, - ответил Роман, парируя его удар и замахиваясь кинжалом, пытаясь выколоть ему глаза.
  Его верный амулет разгорелся, и чей-то громкий повелительный голос сказал:
   - Роман из рода Василевских, тебе покровительствует могущественный дух солнца и света, заключённый в амулете. Поэтому тебе будет дарован шанс на спасение, если твоя воля окажется сильнее воли противника.
   Никто не успел возразить, только яростно заскрежетал зубами мертвец, когда их души были перенесены в место, над которым время не властно.
   И начался поединок, результат которого никто не мог предсказать: ни боги, ни демоны преисподней. Поединок воли, суть которого сводилась к тому, что первый, кто не выдержит и отведёт в сторону взгляд, будет побеждённым.
   Тяжелый, пристальный взгляд мертвеца душил Романа, и он задыхался, вновь отправляясь в собственное прошлое, которое изменял на свой лад оживший мертвец.
  
   Его бросили, надёжно спрятав за ворохом тряпья на чердаке. Он дрожал от холода, чувствуя, сильный голод. Пытка. Мука. Обида и боль.
   ... Сильная боль резкой вспышкой отрезвила погружавшийся в оцепенение мозг. Роман сжал пальцы в кулак, впиваясь ногтями в ладонь. Он вспомнил, кто он такой и какова его цель. Вспомнил, чего достиг и сколько всего ещё предстоит совершить.
   Ненависть придала сил, и Роман даже сумел улыбнуться, посылая в адрес нечисти крепкое словцо. Мертвец опешил и, забывшись, ослабил зрительный контакт. И моргнул. Кто-то засмеялся, кто-то зааплодировал.
   Дух Романа вернулся в своё тело. Мертвец исчез, его тело рассыпалось на полу пеплом. Мужчина поднял с пола вражеский меч, затем подошёл к клетке, в которой сквозь прутья на него выжидающе смотрела зеленоглазая белая кобра.
   Клетка открылась легко, и кобра свернулась у его ног, затем встала на хвост и исчезала, прошипев ему на прощанье:
   - В благодарность за моё вызволение из заточения в клетке я приду к тебе на подмогу, смертный, в час, когда твоих уст коснется дыхание смерти.
   Загадочные слова обещания навевали тревожные думы о собственном будущим
   Попугай снова уверенно сидел на его плече. Амулет исчез, исполнив своё предназначение.
  
   Роман хотел, было уйти, покинуть это прибежище тёмных сил навсегда. Но что-то привлекло его внимание. Череп, лежащий на поручне кресла, заскрежетал и с тихим свистом распахнул челюсть, сказав:
   - О воин, чья сила воли превзошла волю могущественного чародея, могу ли я просить тебя предать упокоению мои останки? Прошу тебя, отнеси мой череп и кости, бренно покоящиеся в темнице, на поверхность и захорони в землю. Ибо, преданный лучшим другом, я оказался во власти колдуна и был убит. Теперь мой череп - его трофей, поэтому не ведает моя душа покоя. В награду, воин, я научу тебя особому умению - искусству убивать лишь прикосновением пальцев, которое в нашем роду передается от отца к сыну. В моей стране, на самом краю света, где когда-то правил милосердный император Лаос-Войту, поверженный безымянным узурпатором, я был его незаконнорожденным сыном, поклявшимся отомстить за его смерть, но так и не сумевший исполнить клятву.
   - О Боги! - воскликнул Роман. - Ещё в детстве я слышал легенду о непобедимом воине, беспощадно карающем колдунов и всех творивших беззаконие и несправедливость в королевских землях. О воине, двигающемся так быстро, что его удары невозможно было отразить. О воине, в одиночку пересёкшем океан и высокие горы, а затем пропавшем без вести, - добавил Роман, аккуратно взяв в руки пробудившийся череп. - Для меня будет честью - предать твои останки земле, Кир Ли Сунг.
   - Так, значит, меня всё ещё помнят. Это согревает сердце, - скрипучим голосом произнёс череп, а затем поведал Роману кратчайший путь на поверхность.
  
   Он провёл на острове год, обучаясь у духа Кира Ли Сунга искусству рукопашного боя. Его бестелесный наставник не ведал пощады, и все тренировки были суровы. Подъем на рассвете. Бег до изнеможения с каменным грузом в руках, затем упражнения, укрепляющие тело. Сила духа Романа закалялась купанием в ледяной воде. И так каждый день, который то превращался для мужчины в вечную, наполненную болью пытку, то пролетал мгновенно.
   И только тогда, когда Роман сумел одолеть неутомимого наставника-духа, он был провозглашён в ранг мастера и обязался передавать своё обретённое уменье как отец сыну.
   Кир Ли Сунг был горд новоявленным учеником. Он исчез на закате, обретая забвение, успевая сказать на прощание, где хранил колдун награбленные за века сокровища.
  
   Восстановленный и нагруженный припасами и пресной водой корабль покинул остров. Капитан стоял у руля и улыбался. Со смертью полутрупа, питающегося жизненной силой всего живого, кошмарное безумие, довлеющее по ночам перестало быть на этом острове угрозой. В джунгли медленно возвращались звери, а птичьи трели разогнали неестественную тишину.
  Свежий утренний ветерок играл с волосами капитана, завязанными в хвост. Теперь у него есть не только цель, но и появились средства для её осуществления.
  
   Таверна "Бычий глаз" закрывалась с рассветом, но в эту ночь обстоятельства изменились.
   - Так ты имеешь наглость вызывать меня на бой! - мощным басом насмешливо пророкотал великан, с гривой пшеничных волос и бородой, касающейся груди.
   Мужчина, сидевший подле, только хмыкнул и сделал глоток солодового пива - гордости этих мест. Затем встал и сказал:
   - Да, Вильгельм, гроза лесов, я осмелюсь вызвать тебя на бой. Ибо только так смогу заставить тебя и твою шайку присоединиться к моим людям, раз деньги для тебя ничего не значат!
   Великан пожал плечами. Странное чувство тревоги пронизало его. В словах высокого, хорошо одетого незнакомца ощущалась уверенность. Вильгельм по-новому, оценивающе посмотрел на мужчину.
   Внезапно с грохотом опрокинулся стол, и пятеро желтолицых, раскосых мужчин в чёрных балахонах направились к ним. Великан нахмурился и потянулся за мечом. Незнакомец сжал губы в тонкую полосу, но в целом сохранял спокойствие. Самый высокий из пятерых снял капюшон, обнажая скуластое лицо с хищным ястребиным носом, и отчётливо произнёс:
   - Я узнал тебя по твоим длинным, редчайшего оттенка в этих землях волосам, и по рукоятке меча, который мельком рассмотрел, когда ты расстегивал плащ. - Ухмыльнулся, обнажая щербатые зубы: - Твоя голова, доставленная королю, возвысит моё положение до небывалых высот. Я получу новый титул, земли и всё, что пожелаю.
   - В сторону, - прошептал незнакомец, обращаясь к Вильгельму. Великан словно не слышал его слов, поэтому не двинулся с места.
   Народ, до сего момента расслабленно сидевший в баре, побросал своё недопитое пойло и вместе с коротышкой барменом поспешил ретироваться, опасаясь встать на пути чёрных балахонов.
   - Ну, чего ждёшь, тёмный жрец? Раз ты так сильно хочешь поймать меня, потанцуем?
   - Взять этого пса, - жестом дал команду своей четвёрке самый высокий и плавным движением отступил в сторону.
   У них не было мечей - только длинные и острые ножи, с рукоятками из слоновой кости, поблёскивающие в пламени свечных канделябров, висевших на стенах. Они двигались грациозно и изящно, точно хищники из заморских стран, которых Вильгельм видал лишь на ярмарочных представлениях.
   Незнакомец сбросил плащ, оставаясь в кожаных брюках, сапогах для верховой езды и шёлковой рубашке цвета морской воды. Меч заплясал в его руках, и начался поединок, в котором с умением тела по праву соперничал разум. Так чьё же мастерство перевесит?
  Он парировал, уклоняясь от смертельных атак острых смертоносных лезвий, подступающих к его горлу и незащищённым участкам тела.
   Порой казалось, что время то замирало, то вновь ускоряло свой бег, подстраиваясь под ритм дерущихся созвучно биенью сердца. Было так тихо. Лишь свистели, соприкасаясь остриями клинки, готовясь испить кровь проигравшего, отдавая дань смерти.
   Вильгельм, как зачарованный, наблюдал за развивающимся на его глазах действом, пока самый главный жрец тёмных сил, рыча от ярости, словно зверь, не вклинился в бой, видя, как двое из четверых его воинов были рассечены чёрным мечом и рухнули на пол, истекающие кровью в агонии. Пополнившие список героя, воздающего по заслугам.
   Всё было кончено, когда отошедший от ступора Вильгельм, наконец, решил вмешаться и замахнулся мечом на одного из двоих оставшихся, за что получил хороший удар, сваливший его на пол.
   Возможно, его вмешательство отвлекло внимание главного тёмного жреца, и у незнакомца появилась секунда преимущества, чтобы нанести решающий удар. Так себя утешал Вильгельм, когда пришёл в себя, впечатавшись лицом в грязный пол. Отрубленная голова тёмного жреца лежала на барной стойке, зловещая даже в смерти, а незнакомец аккуратно срывал с покойников нефритовые медальоны, опуская их в маленький чёрный мешочек.
   - Я согласен вступить в твой отряд, Василевский, и помочь тебе в твоём правом деле, если предложение все ещё в силе, - буркнул Вильгельм, поднимаясь с пола.
   - Хорошо, - спокойно сказал Роман, - я приму тебя к себе после нашего поединка. - А сейчас по коням, ибо через час здесь будет отряд тёмных жрецов его величества. Увы, кто-то из пятёрки успел послать сигнал бедствия.
   Он поднял голову мертвеца с барной стойки и, закутав её в отрезанный лоскут чёрного балахона, направился к дверям.
   - Чёрт его возьми, что я делаю? Хоть я и крупный мужик, но, судя по тому, что я видел, он же сделает из меня отбивную, - буркнул Вильгельм и, отряхнув пыль с колен, бегом покинул таверну.
  
   Всё тело Ишу-Ра покрывала жертвенная кровь. Кормление живущего и растущего в нём паука с каждым разом требовало всё больше людской крови и плоти. Он облизнул перепачканные кровью губы, вытер ладони о пришедший в негодность шёлковый халат и зашёл в тронный зал. Король с помощью его усердия остановивший старение собственного тела, не спал, он был безумен. Он ел сырую плоть всякого, кто чем-либо гневил его, лично терзая жертву голыми руками.
   Темный жрец кивнул королю в знак приветствия, сморщил нос от запаха разложения и направился к столу. Очертания коробки, завязанной алой лентой насторожили его, ибо на этот раз рядом лежал скрученный свиток.
   - Заткнись, прожорливая тварь, твое чавканье мешает мне думать! - рявкнул он королю, зло, полыхая глазами.
  Поворачиваясь и наблюдая, как король высасывает из кости мозг, Ишу-Ра поморщился. Страшная участь на этот раз постигла слугу, доставившего посылку в час, когда тёмный жрец проводил ритуал насыщения в храме теней, оставив короля одного.
   - Ты знаешь, что слуги бросают жребий, каждый день выбирая того, кто будет приносить тебе пищу? - произнёс Ишу -Ра, не ожидая ответа.
  Поэтому он замер, когда снял красную шёлковую ленту, опоясывающую коробку, и услышал твердый, наполненный гневом ответ короля:
   - Ты превратил меня в безумца и зверя. Ты, Ишу-Ра, и твоя тёмная магия. Когда-то я был лучше... Люди уважали и любили меня. Я был достойным правителем. Ты причина всех моих терзаний, проклятый жрец!
   - Ещё одно слово, презренный червь... Ещё одно гнусное слово слетит с твоих уст, и, клянусь, я обращу твоё тело в пепел, а душу скормлю пауку, моей ипостаси, - резко и отчётливо произнёс жрец, награждая короля взглядом бездонных чёрных глаз. - Ты ничто без меня, жалкий король. Я негласный правитель твоих земель. Ты просто носишь корону. Ты просто оболочка, иллюзия. Стоит мне щёлкнуть пальцем... - многозначительно сказал жрец и вновь наградил короля тяжёлым, пристальным взглядом.
   Король вздрогнул, уставился в пол, и вскоре его веки отяжелели, обжорство сморило его.
  
   Жрец раскрыл коробку, и злость внутри него закипела. Отрубленная голова одного из лучших воинов лежала там мёртвым грузом, как издевательство над его силой и положением. Его губы сжались в тонкую полосу. И всё же Ишу-Ра раскрыл свиток, бегло читая предложения: 'Я вызываю тебя на поединок. Готовься к смерти, узурпатор, ибо, пока я жив, королевство будет очищено от тьмы, что по вине твоей над ним довлеет гнусным роком. Пока я жив, в сердцах людских перед тобой не будет больше страха'.
   Ишу-Ра хотел разорвать свиток, но он не мог поступить так опрометчиво, хотя ярость раздирала глаза. Он должен объявить народу, что вызов принят, иначе это будет трусость. Но всё же он сделает так, что слова послания сработают в его пользу. 'Да, так и будет. И когда ты явишься, если сумеешь предстать передо мной, сукин сын, то твоя смерть послужит наглядным примером людям на века'.
  
   ... Место сбора людей затерялось в лесах. Простая деревянная хата в пуще возле ручья.
   Роман сидел за столом, окружённый поклявшимися ему в верности людьми. Многих он вызволил из беды. Кто-то нашёл его сам и примкнул к отряду. Но самым сильным звеном в его армии стали остатки чернокожего племени, пострадавшего от кровавой резни. Её учинили тёмные жрецы, которые опасались даже малейшей возможности мятежа. Свободолюбивое племя чернокожих возглавлял самый огромный из всех виденных Романов мужчин, звавшийся Банту. Однажды, отплатив Роману за помощь, Банту спас молодому мужчине жизнь, заслонив своим телом от стрелы. Василевский оценил этот самоотверженный жест. Так и понеслось. Они не раз спасали друг друга... Вскоре Банту стал его лучшим другом.
   На грубо сколоченном деревянном столе лежала огромная, отображающая всё королевство карта. На её поверхности синими метками было указаны зоны наступления. Отряды жрецов и прочих королевских наемников, по достоверным сведениям, были отмечены на карте алым. Путь в королевский замок на карте был отмечен синим.
   План наступления был разработан Романом давно. Сейчас он лишь тщательно дополнялся и перепроверялся. Неоправданный риск, ведущий к жертвам среди людей, - не этого добивался Роман.
   И вот сейчас все собравшиеся ждали его решения. Тысячи людей, жаждущих отмщения, втайне прибывших из-за самых дальних уголков королевства, заполнили лесной лагерь. Ибо вызов был принят. Тёмный жрец лично зачитал перед народом слова доставленного ему послания, высмеяв его, усомнившись в каждом слове и обещая страшную кару осмелившемуся, в которой простая смерть равнялась бы подарку.
   - На рассвете выступаем, - сказал Роман и встал из-за стола. Он принял решение и всё обдумал. Больше медлить было нельзя.
   Усталый волевой мужчина, с резкими, но красивыми чертами лица и внутренней силой во взгляде, волосами цвета стали, невольно приковывал внимание каждого. В его словах была сила, та самая уверенность харизматичного, отвечающего за свои поступки и слова лидера, что позволяла ему сплотить столь разных свободолюбивых людей воедино.
   - А сейчас веселитесь во славу грядущей свободы, и пусть ваш дух будет крепок, а вера сильна, ибо для многих из нас сегодняшняя ночь станет последней.
   Когда хижина опустела, а за её стенами народ энергично, с нетерпением загудел, обсуждая грядущую битву, Роман вздохнул и посмотрел на чёрного, точно уголь, огромного мускулистого мужчину, сидевшего в противоположном конце стола.
   - Хочешь ещё раз обсудить план, Банту? - спросил, выгибая, бровь.
   - Нет, просто хочу убедиться, что чаша моего друга не будет в эту ночь пуста, - саркастически улыбнулся Банту, прорезая черноту сурового лица вспышкой искренней белоснежной улыбки мужчины, любящего хорошенько повеселиться.
   - Тогда пошли, я угощу тебя крепчайшим пойлом, Банту, пока костёр горит и шаловливые девки пляшут, демонстрируя свои прелести, - ответил Роман и спрятал карту в секретную нишу под столешницей. Банту усмехнулся и, положив свою огромную лапищу на плечо друга, подтолкнул его к выходу.
  
   Линия его обороны рухнула в один миг, когда до ушей Ишу-Ра долетела весть о разгроме пяти из восьми гарнизонов на подходе к замку. Несколько полков были направлены загасить вспышки разграбления продовольственных складов на востоке королевства. И что-то во всём этом было не так. Что-то было неправильно. Противник достаточно хитер, иначе он бы никогда не достиг так многого, - подсказывало жрецу шестое чувство. Но Ишу-Ра, вместе с королём, всё так же сидел в замке, окружённый самыми свирепыми, лучшими воинами, зная, что проклятому защитнику обездоленных не прорваться сквозь ряды его воинов незамеченным. И даже готовый ко всему, как он думал, Ишу-Ра не смог предположить такого исхода.
  
   - Итак, дальше я один. Ты возглавляешь отряд, идущий к центральным воротам,- отдал приказ Василевский.
   - Но как же план? - возразил вооружённый до зубов, переодетый работорговцем Банту.
   - Как видишь, план меняется на твоих глазах, брат. Полагаю, никто не додумается подозревать чумазого алкаша в затрапезном платье, а, Рамси? - кликнул юркого мелкого крепыша, сына крестьянки, когда-то давно вместе с другими детьми в силу юного возраста и обстоятельств прочищающего ливневые трубы, вентиляции и дымоходы в городских чертогах. Рамси знал все улицы, и городские лазейки как свои пять пальцев.
   - Согласен, господин.
   - Ну, хватит церемоний, Рамси, бери ноги в руки и погнали в замок. Чую, заждался меня король и его тёмный прихвостень.
   - Чёрт, старина, худое ты задумал дело. Но чем фортуна не шутит, а, Роман? - пробурчал Банту, крепко сжимая Романа в объятиях.
   - Клянусь, я сделаю все, но отправлю тирана и Ишу-Ра в ад, даже ценой жизни, - отрезал Роман, хлопнул по плечу друга и, не оглядываясь, скрылся вместе с Рамси в тёмном переулке.
  
   Король хотел жрать, да и время кормления паука приближалось. Столько шума неслыханно раздражало. Переполох в городе не удавалось остановить. Пали городские ворота. Кровь убитых окрашивала каменные мостовые алым багрянцем. Тёмный жрец и не предполагал, что у врага так много сторонников. Но он знал, что Василевский жив, хоть тот как сквозь землю провалился. Ни единой вести от его людей, что хотя бы видели его. Не было его головы среди сотен отрубленных голов, брошенных к его ногам. И это затишье в хаосе битвы, поглотившей город, настораживало Ишу-Ра. Неопределённость он ненавидел, ибо страшился. Потому что всё его колдовство было бессильно. Тёмный жрец не мог выследить и схватить наглеца, бросившего его правлению вызов.
  
   Паук, его ипостась, данная за верную службу древним тёмным богам, требовал кормления. Скоро он вырастет в его теле, сольётся с ним воедино, и тогда не будет предела его силе. И даже если все люди в королевстве встанут против него и короля, то не смогут одолеть его. Паук выпьет их кровь, напитается яростью, и всё будет кончено.
   - Жрать хочу! - взвыл король, впавший в безумство, жадно обсасывая берцовую кость раба, присланного ему на завтрак.
   - Терпи. Сейчас не до того. Или ты забыл, что сюда вот-вот может прийти тот, кто бросил тебе вызов? Лучше вспоминай, как махать мечом, чтобы не опозориться.
   - Я хочу жрать, тёмный пёс! - завопил король и топнул ногой. - Сейчас же! Исполняй, что тебе велено! Ты клялся служить и защищать меня во всём. Клятва темного жреца для вашей породы священна.
   - Только пока ты можешь держать в руках меч, я буду исполнять все, что велишь мне, - процитировал сквозь зубы Ишу-Ра, затем позвонил в колокольчик. Не прошло и минуты, как глухой топот шагов в коридоре замер у двери, ведущей в тронный зал.
   Толстый, напоминающий жабу, заведующий хозяйством, личный лакей тёмного жреца открыл дверь и поклонился, из-за непомерно большого живота с трудом нагибая спину.
   - Что изволите, господин?
  - Хочу ребёнка. Сочного, юного ребёночка, - облизнувшись, залебезил король.
   - Ваше величество, вы съели шестерых за неделю. Люди прячут детей после наступления темноты. Моим людям всё трудней в это тяжкое время доставать вам молодое мясо. В клетке есть только старая карга и беглый раб, тощий, как скелет.
   - Ишу-Ра? - вопросил король.
   Тёмный жрец пожал плечами и ответил:
   - Довольствуйся тем, что есть, - делая знак толстяку привести всех.
   Звякнули стёкла. Что-то упало внизу. Крики. Грохот. Топот и ругань. "Все по местам! Прицелиться! Пли!' - отдалённое эхо приказа, отданного лучникам. Войско противника настойчиво штурмовало замок.
  
   Рамси провалился вместе с Романом, упав из старой вентиляционной трубы на пол с потолка. Было темно и адски смердело. Роман зажал рот Рамси, не давая ему кричать, заставляя стоять на месте. Пара секунд тишины. Тяжкий вдох, полусонный вопрос, заданный женским голосом: 'Кто здесь? Это ты шумишь, сосед?' Тихое подтверждение.
   - Значит, не помер, - пропищала женщина.
   Они с Рамси здесь не были одни.
   Гулкие приближающиеся шаги. Лязганье ключей. Скрежет замка. Затем дверь распахнулась. Свет слепил глаза, но и вошедший мужчина ничего не видел. Тучный, неповоротливый мужчина - разглядел Роман, определяя своё преимущество. Дверь закрылась за его спиной - и Василевский напал. От неожиданности тучный мужчина лишь пискнул, когда острое лезвие прижалось к его дёргающемуся кадыку.
   - Стой, где стоишь. Не дёргайся. Я буду задавать вопросы. Один кивок - да. Два - нет. Понял?
   Один кивок. Роман чётко сказал:
   - И лучше не лги и не юли передо мной, боров. Одно неверное движение - и мой меч перережет тебе горло. Понял?
   Снова кивок.
   От борова Роман узнал расположение комнат. Узнал, зачем пришёл сюда боров. Здесь были клетки, в которых рабы и весь никчёмный сброд служили плотоядному королю жратвой.
   - Значит, так, боров, - обдумывая сложившееся положение, сказал Роман. - Ты не глупец и если в точности выполнишь всё, что я скажу, то сохранишь свою голову.
   - Он убьет меня. Нет, прошу, я же вам всё рассказал. Я и так предал его. Прошу отпустите меня господин, - захныкал толстяк.
   - Нет, - сказал Роман. - Рано. Ты всё же придержишься плана и послужишь правому делу, и, возможно, тебе повезёт.
   - Нет, - попытался дернуться боров, но лезвие меча вдавилось ему в кадык. Выступила капелька крови. Боров замер. Он вспотел и был бледен, как полотно.
   - Вижу, ты меня понял, - констатировал Роман. - Рамси, вытаскивай ключи из его кармана, освобождай пленников и уходи. Ты исполнил свой долг и привёл меня в замок.
   - Да помогут вам боги, господин, - сказал Рамси и со спокойным сердцем открыл клетки, выпуская старуху в лохмотьях и бородатого, тощего, как скелет, мужчину, с безумным, лихорадочным взглядом.
   Молодой жене нужен был живой муж, а двум его годовалым отпрыскам - заботливый отец. Рамси не был воином, всего лишь простым крестьянином, всевозможными способами поддерживающим возникшее в королевстве сопротивление. Но, тем не менее, в правом деле для достижения цели важен вклад каждого. Как бы мал этот вклад ни был. Поэтому, когда к нему обратились за помощью люди, говорящие от имени Василевского, он не мог пойти против совести и отказать.
  
   Что-то было не так, только что? Ишу-Ра чувствовал некую странность занывшей печенкой, когда вошёл толстяк, ведущий трёх жертв, держа в руках поводок из прочной верёвки. Король покинул трон, точно зверь, и кинулся выбирать добычу. По лбу толстяка стекал пот. Он вел себя неестественно тихо для льстивого болтуна. Ишу-Ра замер на месте. Король схватил старуху и впился зубами ей в ухо. Женщина завизжала. Визг заглушил слова толстяка:
   - Я не виноват! - мгновенно бросившего верёвку и бегущего к дверям. Момент был утерян. Враг был рядом, и он сам отдал приказ привести его.
   Высокий мужчина отбросил лохмотья в сторону, оставаясь в свободных брюках и рубашке, защищённой кожаным нагрудником. В его руках красовался чёрный клинок, в глазах блестел вызов.
   - Ты жалок и отвратителен, тиран, - плюнул на пол. - А ты настолько самонадеян, колдун, что остался без охраны.
   - А ты хитёр и умён, раз сумел пробраться сюда и не нарваться на моих лучших людей. Но вот я, и вот король перед тобой. Посмотрим, насколько ты оправдываешь звание народного героя.
   - Станцуем, колдун, но сначала... - ответил Роман, делая шаг вперед и ударом сапога по коленной чашечке короля заставляя его выпустить старуху и взвыть от боли. - Прочь, - жестом показал тощему мужчине и старухе на дверь.
   Освобожденных пленников не стоило просить дважды. Они бежали так быстро, словно за ними гнались черти.
   - Щенок! - завопил король. - Сейчас ты узнаешь на собственной шкуре, что такое настоящая боль, - зловеще произнёс король. - Ишу-Ра, сломай ему все кости, а затем я его сожру... - облизнулся король, направляясь в сторону трона, чтобы как зритель наблюдать за представлением.
   - С удовольствием, - прошипел тёмный жрец и вытащил из-под полы своего чёрного, как ночь, балахона два тонких клинка.
   Роман ухмыльнулся и поманил жреца согнутыми пальцами. И начался бой. Клинки встречались, отражая смертельные удары, и сталь в песне битвы звенела, напевая смертельную песнь.
   Противники ни в чём не уступали друг друга. Ни в скорости, ни в ловкости. Пот стекал по лицам, лезвия окрасились кровью.
   - А ты хорош, но до меня тебе далеко, - сказал жрец, нанося ловкий удар клинком и разрывая ткань рубашки Романа.
  Кровь выступила из тонкого, но глубокого надреза. Роман усмехнулся, зная, что бахвалятся только трусы. Затем ударил жреца тыльной стороной ладони в гортань, заставляя его захрипеть и подставиться под разящий удар меча. И только одного не учёл Роман - неожиданного нападения озверевшего от голода короля.
  Ишу-Ра выбил из его ладоней меч, пока Роман скидывал с плеч тушку разжиревшего короля.
   - А, чтоб тебя, старый поганец, не мог дождаться своей очереди! - ругнулся Василевский и был оглушён тяжёлым ударом в висок и жуткой многообещающей усмешкой Ишу-Ра.
  
   Вмешавшийся в поединок король капризно требовал накормить его. Он визжал и топал ногами, а изо рта стекала слюна.
   - Терпение, ваше величество, - искусственно льстивым тоном сказал Ишу-Ра, из-за собственного паучьего голода израсходовавший все телесные резервы.
   - Но, - возразил король, - я должен съесть вражеское сердце и печень, тогда я обрету его силу, и его дух будет служить мне! Да, Ишу-Ра? - детским голосом задал вопрос король.
   - Я принесу их вам на церемониальном серебряном блюде, так будет правильно! - подыграл ему Ишу-Ра, кривясь из-за собственных слов.
   Жрец перекинул через плечо бессознательного противника и потащил его к двери. Только его паук сможет по достоинству оценить и через кормление принять силу духа противника. А король... Что ему король?.. Когда паук сольётся со жрецом воедино, соглашение будет аннулировано. Он сам, великий Ишу-Ра, примет бразды правления.
  
   Роман пришёл в себя, ощущая давящую на грудь жаркую, липкую тяжесть. Что-то мешало дышать, что-то душило. Он открыл глаза, привыкая к тьме, разбавленной просачивающейся откуда-то сверху полоской света.
   Он не мог двигать ногами, но руки были спеленаты не столь плотно. Увидел бледную, седую, колыхающуюся из стороны в сторону паутину на потолке. Такая же паутина шёлком спеленала его тело.
   Паника накрыла волной дикого ужаса. Он пленник. И меч потерян, и нож слишком далеко от него. Всё же вздохнул, пытаясь сосредоточиться и дотянуться до ножа, всеми силами натягивая упругую паутину.
   Ему удалось освободить руки, когда шевеление в углу усилилось. В движении теней, играющих на полу, Роман различил гигантскую паучью тень. Еще один вдох. Попытка достать нож увенчалась успехом.
  Паук, несмотря на размеры, был очень быстр в своей паутине - привычной, родной среде, поэтому настиг его в тот момент, когда Роман практически разрезал сковавшую тело паутину.
   Шесть пар чёрных глаз пристально и насмешливо впились в его тело. От плевка паутиной в лицо Романа спас отточенный рефлекс. Пара секунд на отчаянное решение. Туша паука коснулась его тела, нависла - и тогда человек стремительным, резким движением вогнал нож в мягкое брюшко и стал резать, резать, пока едкая кровь не залила его с ног до головы, обдавая жаром и смрадом.
   Ноги паука конвульсивно задёргались. Мохнатое тело придавило Романа, и не было сил, чтобы извернуться. Укус в плечо ожёг, точно клеймили раскалённой лавой. Боль была адской. Но ответная ярость и боль дали силы Роману, чтобы выбраться из-под мохнатого паучьего тела. Мужчина встал на ноги и снова взглянул в глаза агонизирующего паука.
   - Смертный, ты всё равно проиграл. Мой яд в твоей крови растворит твои кишки быстро и мучительно. Ты будешь выть, и ничто не сможет спасти тебя, ибо мой яд может нейтрализовать только поцелуй королевской кобры с затерянного в океане острова. Ты сдохнешь, как пес, как и все женщины, дети и старики в твоём племени, которое именно я приказал уничтожить, - насмешливо произнёс паук.
   - Будь ты проклят, Ишу-Ра! - воскликнул Роман, узнавший голос своего мучителя. - Сколько бы времени мне ни было отведено, знай, я найду в себе силы на то, чтобы обезглавить твоего хозяина.
  Паук торжествующе молчал.
   - Сдохни, сволочь! - воскликнул Роман и кинжалом отделил пауку голову.
  
   Сколько времени он провел, блуждая по замку, Роман не знал. Боль в теле мутила сознание. Он был слаб. Холодный пот пропитал одежду, и дважды его выворачивало кровью. Он знал, что скоро умрёт. И только воля и упорство давали ему силы брести вперёд. Убить тирана стало единственной целью. И он не слышал приближающегося шума битвы и лязга мечей его людей, штурмующих замок. Знакомый коридор привёл его в тронный зал, где король, как зачарованный, играл с его мечом. Руки короля были в крови, он скалил зубы, сплёвывая остатки непрожёванной серой шерсти. Пока их не было - голодный король охотился на крыс.
   - Ишу-Ра? - задал король вопрос и, положив меч на колени, посмотрел своими безумными глазами на Романа. Затем, словно не веря, выговорил: - Ты!
   - Да, я. Рано ты списал меня со счетов, узурпатор?! - взревел Роман и бросился к трону. Он не чувствовал ног. Ярость застилала глаза. Боль не давала потерять сознание.
   Король замер от ужаса, встречая тяжёлый, целеустремлённый взгляд Романа, но всё же отчаянно сопротивлялся, кусая и царапая Романа, пока руки мужчины сдавливали его обрюзгшую шею.
   - Сдохни! - твердил Роман, стискивая пальцы, наблюдая как выпучиваются глаза короля, а лицо приобретает оттенок пурпура.
   - Ты, ты, щенок... - задыхаясь, твердил король, подыхая с пеной у рта, бесполезно пытаясь отцепить цепкие пальцы мужчины от своей шеи.
   ... Смерть была рядом. Роман крепко сжимал свой меч, ласково касаясь лезвия. Бездыханная туша короля валялась у его ног. Он устало сел на трон, закрыл глаза. Боль почти ушла.
   - Все, - сказал он, и сердце в груди замерло.
   - Рано! - прошипел знакомый голос. Роман скосил взгляд, едва видя расплывчатые очертания белой, как снег, змеи, освобождённой им когда-то давно.
   - Я пришла отдать долг, как и обещала, смертный, - раздалось то ли наяву, то ли в мыслях. Её укус в яремную вену был сладок, как мёд, и холоден, точно лед, а затем блаженное живительное тепло наполнило тело.
   - Живи! Тебя ждут великие дела, король. Будь беспощадным к врагам и справедливым к своему народу, и тьма никогда не посмеет приблизиться к твоему порогу.
  
   Говорят, когда король проснулся, его люди захватили замок, а остатки вражеской армии бежали с позором.
   Говорят, белоснежная кобра приняла облик удивительно красивой женщины и сражалась подле короля, а затем стала его королевой.
   Говорят, король правил мудро и справедливо, а его королевство достигло небывалых высот и процветало долгие годы. И имя его, и память о его деяниях навсегда остались в людских сердцах.
   Так сбылись пророческие слова.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"