Город
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Конец привычному миру обещал чарующий звездопад. Вскоре, начался нескончаемый дождь. Но, вся вода была отравлена. Люди и всё живое гибло и стремительно мутировало. Землю захлестнули войны, катаклизмы и хаос обещали поглотить всё на своём пути. Жизнь теплилась в горстке избранных людей обрёвших сверхспособности. Но, то было давно. То было забыто, подавлено волей Великого избавителя построившего город.Человечество выжило, только вот какой ценой?Воспоминания стирались, люди стремились к ложным, навязанным целям.Как овцы перед закланием. Но, сержант Ежова оказалась той самой, которая должна была вспомнить.Той самой, что вместе с повстанцами и неким Иным, должна была не дать Земле погибнуть. Ибо у Великого Избавителя были на людей свои, вовсе не благие замыслы.
|
За окном автомобиля, небо сизое, низкое, точно затянуто дождевой пеленой. Порывистый ветер, то и дело стучит в бортовое стекло, несёт в себе первые, маленькие едва различимые капли дождя.
Военный бронированный и укреплённый стальными решётками автомобиль проскакивает очередной ухаб, за покрытым пылью оконным стеклом просматривается широкая, раздолбанная от постоянных дождей колея.
Жанна Ежова, сержант в спешном порядке вызванного спецподразделения зачистки тихо вздыхает, поглядывает на нарукавную карту индикатор, то смотрит на бесстрастные лица мужчин, составляющих её команду. Затем, её взгляд вновь переходит к окну, где за стеклом стремительно проносятся мёртвые земли. Пустоши, овраги, пересохшие реки, да остовы чёрных, как угольки деревьев.
Все на её взгляд с каждой вылазкой становиться только плачевней. Заражённый мир поглотил и выплюнул, подстроив под себя новую разновидность жизни. Мёртвой пустыни, да земли на которой ничего не способно прорасти. И только кажется к вечно серым небесам, она привыкла. Они даже ей по-своему нравятся. В небесах есть жизнь, в отличие от искрящегося непроницаемого силового купола, что раскинулся над городом, точно играющая светом радужная сеть.
Ещё один ухаб позади. Машина разгоняется. За окном, виднеется остов деревьев, чёрных как головешки, точно на пепелище. Деревьев всё больше и больше. Трещит рация, на стекле появляются первые капли дождя." Интересно, каково было жить в этом мире раньше, до того как всё исчезло, из-за заражения? Говорят в прошлом, мир был таким цветным, живым и красивым. Так говорят, те, кто ещё что-то помнит. Но их мало, и с каждым днём становится меньше. До старости в городе редко доживают. И вообще прошлое-это табу. Никому не интересно, поэтому забыто."
Вновь Ежова разглядывает команду. Их песня жизни едва слышно звучит в её ушах. Ровная, монотонная и привычная. Стоит сделать усилие и можно практически не слышать, просто в мозгу как на индикаторе будет чётко и ясно, что они рядом и все живы. Она улыбается про себя, отмечая суровые закалённые в бою лица и её мысли, рассеиваются, рассыпаются на осколки. Зачем ей ответы, всё равно ничего не изменить. Да и привыкла. Так легко с каждым прожитым днём переключить внимание с одной цели на другую и всё лишнее, негативное, само собой забывается. Стоит заснуть, выпить положенные пилюли и становится легче. Боль, тревога, печаль - всё исчезает. Но, так жить даже проще. Проще жить и смотреть на себя в зеркало и не задавать глупых, зарождающих сомнения и тревогу в душе вопросов.
Похоже, все как один из молодняка в отряде сосредоточены на задании, а кто-то из старой закалки, просто закрыл глаза, делая вид, что будто бы дремлет. И всё как обычно. Еще один рейд зачистки.
Ревёт мотор, поворот -и стремительно выезжают на узкую колею. Заржавелые ворота с табличкой санатория: "Еловый погост" раскрыты на распашку. В глаза бросается остовы будто бы слипшихся воедино деревьев, сплетённых корнями и сучьями, вокруг сетчатого, порванного забора. Чёрные угольки сросшихся корнями на вздыбленной сухой и белесой от пыли, треснутой почве и слишком много камней, разбросано в неком размерном порядке, округлых будто бы нарочно сваленных в цепочку грязно-бурых камней.
Вот- и въехали за ворота , и она загляделась. Мельком на периферии, словно вспышкой зеленоватого света мелькнуло что-то у подножья деревьев. Что-то как блестка зеленовато-бурого цвета, замельтешило на ветвях и в долю секунды исчезло. Она моргнула и вновь внимательно посмотрела. Пристально вглядываясь секунду, другую и больше ничего подобного не узрела.
Проехали несколько метров. Показалось? Да, иначе бы приборы оповестили. Сканер молчал. Внезапно, затрещала рация, и голос главнокомандующего прозвучал на весь салон:
- Внимание отряд. Код красный, а значит, подтверждено полное заражение. Приказ: зачистка местности и ликвидация заражённых. Повторяю: зачистка и ликвидация! Озвучив стандартное подтверждение намеченного задания для отряда, рация замолкла.
- Приказ понятен?- уточнила у команды Ежова.
- Так точно сержант,- громко пробурчала команда. На приборах ничего. На стекле растеклись тонкие, как стрелы капли дождя. Зачастили, скрывая обзор. Приборы молчали.
- Внимание отряд,- сказала Ежова, вновь понимая, что придётся довериться интуиции.- Итак, план таков...
Они покинули автомобиль и замерли, считывая показания приборов. Чисто. Только с небес начал накрапывать дождь. Холодный и липкий, как вся вода - заражённый. В машине остался Сергей, водитель, всегда наготове, чтобы забрать их в случае форс-мажора.
- Отчего никого? - спросил самый молодой и невысокий Борис, идущий в цепочке по середине. Ему поддакнул Глеб, крепкий как бык, любивший анекдоты и сальные шуточки.
- Затаились, черти, испугались нашей огневой мощи. -Кто-то тихонько хмыкнул.
-Тсс,- сказала Ежова. Ей было слишком тревожно. Так быть не должно. Обычно заражённые пёрли на пролом и не засиживались за стенами. Ловушка? Внезапное изменение поведения? Быть такого не может. Зараженные не разумны.
Отряд вошёл внутрь. Прочесали первый этаж, постоянно сверялись c приборами. Лил дождь. Капая с дырявого потолка, просачиваясь на стены. В образовавшихся лужах, скрипели подошвы ботинок.
Стандартный план всегда обязывал разделение на группы. Четыре четвёрки. На этажи и в подвал.
Лишь бурчала рация, молчали сканеры и приборы. Будто бы вымерли все заражённые. Будто бы покинули облюбованное гнездо. Но, то затаились. Ежова знала, нет, чуяла, где-то на отголосках сознания свербела лобная кость, пульсировала в висках лёгкая, едва уловимая протяжная нота мелодии. Они затаились.
- Будьте осторожны, я чую ловушку! - приказала она, сделав знак на разделение. Еще раз сверились с приборами. Все тихо-спокойно. Нонсенс. Молодняк пошутил, мол выслали на липовое задание. А старый Владимир пришикнул, чтобы рты напрасно не раскрывали, потому что коль сержант талдычит что ловушка, так в словах Ежовой есть резон. Интуиция у неё, грёбаня интуиция, верняк мужики, не раз жизнь всей команде Ежова спасала. Заткнулись. Головы опустили, а в глазах молодых проблеск вины и уважение. Она вздохнула. За спиной. как всегда стоял верный пёс- Анатолий. Красивый, высокий мужик, с большим будущим, отчего-то прикипевший к ней, отчего-то выделивший её среди прочих и по-своему оберегавший. Так странно этот рубаха парень с широкой улыбкой, от которой у любой женщины защемило бы сердце. Чтож, не ей в этом копаться. В холодной собственной душе давно образовался пустырь. Там нет места, даже надеждам, там везде тлён. Холод и тлён. Лучше просто работать, не обращая внимания и делать всё чтобы выжить.
Жаль, что Жанна не чуяла больше, не знала, откуда доноситься протяжная нота, смогла бы предупредить. Смогла бы сделать больше. Дай волю. Но нет, простая интуиция, даже если интуиция чертовски сильная так не работает. Её способности дело другое. Поэтому молчать и уповать на удачу. Ничем не выдать себя, а каждый пусть сам за себя. Иначе не выжить.
То, что случилось потом. Может, быть лучше было бы спалиться. Показаться странной, но позволить интуиции, музыке в голове, дать ей подсказку, лишь бы всё изменить. Но как говорят про сожаления, так и нельзя войти в одну реку дважды.
Анатолий шёл впереди, Денис замыкающий. На этот раз их четвёрка превратилась без Сергея водителя в тройку. Третий этаж. Почти без крыши и тёмное небо, топило потоком воды. Длинный коридор. Стены, давным-давно расписанные вручную, а сейчас размыты водой, представляя собой кошмар безумного абстракциониста. А от разбитых зеркал в человеческий рост, напротив колон остались лишь рамы.
Номера люкс для отдыхающих за большими массивными дверями.
Анатолий, первым обратил внимание на тишину и на то, что заглохли приборы. Потом были крики. Звуки борьбы, стрельбы и грохот от крупнокалиберных пуль, с гулом, до дрожания стен, стреляли импульсные разряды.
Не было времени думать, тогда они побежали к лестнице, на помощь, не зная, что спасать уже не кого. Ошметки разорванных тел. Чья-то рука крепко сжимающая пистолет. Кровь, багряная кровь, на которой Денис поскользнулся и упал, чтобы первым из тройки быть съеденным.
Заражённые прицепились к потолку, проявив изобретательность. На такой поворот на тренировках их не готовили.
Музыка в голове Жанны на лестнице взорвалась крещендо. Песнь заражённых прежде не была такой никогда, точно наполовину живой. Поэтому, этот напор, симфонии оглушил, дезориентировал женщину.
Всё равно, Ежова успела выстрелить, отбросила одну заражённую женщину ногой. Вторым заражённым оказался высокий мужчина с белым бескровным лицом и глазами, отражавшими чёрный рой, наполненный единственным желанием утолить голод.
Он ударил ее, стремительный точно пуля, в ближнем бою, гораздо сильнее человека, поэтому припечатав к стене. Во рту был вкус крови. Жанна прикусила губу. Пырнула наотмашь ножом, потому что выронила ружье. Сталь застряла в его тощем теле, в районе груди, но этого слишком мало, чтобы остановить заражённого. Бежать было не куда. Со всех сторон напирали твари.
Анатолий что-то кричал, наверное: я прикрою. А потом, видимо умирающий Денис взорвал гранату. Всё стало в одночасье размытым. Бесшумным как вакуум и пустота беззвездной вселенной комы, где нет ничего кроме черноты.
Схватка перешла в рукопашную. Но, движения Жанны, все её удары были из-за оглушения так слабы. Зараженный играл с ней как кошка с мышью, смакуя каждый удар, каждый порез своих длинных чёрных когтей.
Яркая вспышка, вызвала дрожь в полу, с потолка посыпалась крошка меловой штукатурки. Стрелял импульсным ружьём Анатолий. Жанна видела вспышки, едва кроме адской музыки что-то слыша. Вялые руки достали запасной нож закреплённый на внутренней стороне ботинка.
Ежова металась, пытаясь, очередной раз уклониться, ибо пасть чудовища уже оказалась слишком близкой, её удары были слабы и неэффективны, и видимо заражённому надоели игры.
Резко с потолка упала фигура в чёрном тёплом пальто, зарычала, схватила Ежову, рыком заставив нападавшего заскулить, точно провинившегося пса и отступить.
Незнакомец в пальто с капюшоном, скрывающим в тени лицо, прижал её к себе и точно прыгнул вверх, в дыру в потолке. Внизу с грохотом рванула граната. Музыка в голове Жанны стала стихать. Значит, тварям досталось. "Молодец Анатолий, задай им, и выживи. Выживи." Ее куда-то тащили. Капал на лицо дождь. Глаза закрылись сами, и сознание Жанны погрузилось в безвременную черноту.
Едва она разлепила глаза, как увидела лицо заражённого, привычную бледность и человеческие, но слишком ярко блестящие глаза. У людей таких глаз не бывает.
Они были на крыше. Одни. Он склонился над ней, рассматривал её лицо, принюхивался, затем слизал присохшую у ноздри капельку крови.
- Ты,- сказал он,- ты, - повторил. - Скоро ты вспомнишь. -Она отпрянула, потянулась за ножом, по привычке, но ножа не было. Заражённый схватил её за руку и оттащил от опасного края. Ели бы не он, Жанна бы соскользнула и упала. Значит, убивать не хотел.
- Жанна, пригнись!- крикнул Анатолий и начал стрелять. Зараженный резко наклонился над ней, словно бы защищая. "Но, зачем ему спасать меня"?-подумала Жанна. Пули попали ему в плечо, заражённый пошатнулся, но не ушёл. Жанна встретила его взгляд, в котором прочитала явное беспокойство и что-то ещё. В мозгу Ежовой белая стена из кошмарных снов дала трещину, за стеной что-то было, какой-то проблеск воспоминания, но он исчез и не проявился.
- Не стреляй Анатолий. Он!- получилось не криком, а хрипом. Но Анатолий не услышал. Она увидела как дёрнулось импульсное ружьё в его руках. Мощный залп и заражённого отбросило с крыши. Он полетел вниз, несколько секунд тишины и где-то в низу раздался глухой звук.
- Жанна, ты жива, как хорошо, я уж думал, что потерял тебя.... - Анатолий обнял её и гладил по волосам. Он помог ей встать, говорил, что дождёмся темноты, отсидимся в одном из номеров. Говорил ей на ухо, но Жанна едва разбирала слова, усталость и головная боль притупила восприятие, ноги заплетались, и он почти тащил её к пожарному выходу. Дождь затих - и только дверь от накатившего порыва ветра резко скрипела, то, закрываясь, то вновь распахиваясь.
Они выдвинулись в темноте, когда заражённые исчезли из поля зрения и затихли. В темноте они были уязвимы и слабы, но Ежова и Анатолий оказались не в том положении, чтобы отстреливать их. Им бы выжить самим. Её голова прошла. И музыка протяжной нотой больше не играла симфонию смерти. Только Анатолий. Только его голос и биенье сердце, а звуки его жизненной ноты, к ним она давно привыкла. Они успокаивали. Невольно Жанна залюбовалась его профилем.
-Отчего ты так смотришь на меня, словно впервые видишь? -шутливо спросил он. Ежова покачала головой и не то скривилась, не то усмехнулась. Анатолий продолжал помогать ей идти. И не было вопросов, просто общее осознание, что зараженные, почему то отступили.
-Ого, - сказал Анатолий, показывая ей на светящиеся камни, лежащие в коридорах, на лестнице и даже на улице у подножья деревьев. - Раньше они не светились.
- Странно, - шёпотом ответила Жанна. Приборы не работали. Тёмное, беззвездное небо давило.
Они шли в размеренном ритме. Жанна упиралась на его плечо, но уже не так сильно. Ей стало легче. В голове появились мысли. Много вопрошающих мыслей. Наконец-то ворота, но машины Сергея там не было. Только след от колёс, рытвины заполненные водой.
- Если мы его не найдём, то до рассвета до города не добраться.
- Да, Ежова очень оптимистично,- пытался разрядить атмосферу Анатолий, отшутившись. - Остаётся только положиться на удачу. -Она вздохнула, мысленно соглашаясь.
Может, им повезло, а может, этот день был просто особенным во всех смыслах и кто-то на небесах за них заступился. Тем не менее, машину обнаружили следуя по следам рытвин. Бампер почти вкренился в ствол дерева, бронированное стекло пошло пузырями, а массивный огнемёт вырвали с металлической крыши. На стёклах бортовых окон засохла кровь и дверь оказалась открытой настежь, только в двери резко бросался в глаза вырванный паз замка и погнутая ручка.
-Надеюсь, ты умер быстро, Серёжка,- выдохнула Жанна и села на водительское сиденье.
- Мы тебя не забудем, как и всех вас мужики. Вечная память и вечный покой,- прочитал своеобразную молитву Анатолий и протиснулся к смежному креслу.
Бак в машине оказался наполовину пустой, но доехать до города, бензина возможно хватит. Ключ зажигания сломан и намертво застрял. Как назло, будто в отместку за везение посыпались как орехи неудачи. И вся электроника в машине вела себя странно, не грузилась, что-то мычала и завивала шумом статического напряжения.
- Придётся вручную,- отчеканила Ежова и поковырявшись под рулём, открыла пластиковую крышку, вытаскивая разноцветные проводки.
- Скрестил пальчики на удачу,- серьёзно произнёс Анатолий. Она не решила улыбнуться ему, или заорать благим матом, потому что всё внутри от пережитого дрожало и болезненно замерло, точно натянутая струна.
Щелчок и с искоркой соединились проводки в её умелых пальцах. Мотор заурчал, пробуждённый после долгого застоя.
- Поехали,- бодро сказала Ежова и, пристегнувшись, надавила на газ. Слабо заработала индикаторная панельная карта. До города их разделяла, чёртова уйма километров.
Небеса посветлели, впрочем, едва заметно. На приборных часах почти пять, но они находились у ворот, где золотисто-голубым подрагивало силовое поле. Она тормознула, чтобы Анатолий сумел набрать требуемый код. Шли секунды - и как назло декодер так долго думал. Мотор гудел, рация едва теплилась, но были слышны голоса, а не шум электростатики. Три минуты, до рассвета три минуты. - Ну, давай же,- произнесла Жанна вслух. Словно не хотя на панели декодера загорелся зеленый свет и точно железная пасть ворота разъехались в стороны.
- Твою ж мать, мы успели Ежова,- рассмеялся Анатолий, когда их машина въехала внутрь. Ангар для обработки и несколько человек в биологических защитных костюмах поспешили к ним, чтобы провести стандартную обработку. Они смеялись точно безумные, она ощутила на глазах слёзы и всё ещё смеялась, когда вышла из машины и многочисленные руки со шлангами потянулись к ней чтобы облить антисептиком.
Облегчение от вида незаражённых людей накрыло волной. В то же время Жанне хотелось столько сказать, хотелось немедленно отблагодарить Анатолия, только сейчас в городе она поняла, что только благодаря ему она жива. Но, как осы сыпались вопросы медиков, людей становилось всё больше, от формы подоспевших военных рябило в глазах, но больше всего хотелось спать.
Слишком быстро бригада медиков разделила их с Анатолием, заставила принять таблетку, раздела и повезла в медицинское отделение. Длинный коридор. Шумный лифт. Зеркальные стены, где она видит и не узнает себя, такая измождённая и растерянная, как никогда. Точно на каталке лежит не она сама, а совсем другая женщина. Сон сморил Ежову, подкравшись исподтишка - и всё равно она улыбалась. Жанна была жива. Чудом жива.
Она написала отчёт, когда зашёл главнокомандующий. Кашеварин Дмитрий Борисович. Он ласково смотрел на неё, словно отец смотрит на дочь, и смутное подозрение закралось в её мозг. "Неужели они знают? Неужели я выдала им всё, когда ввели сыворотку правды. Но ведь у меня иммунитет, о котором никто не знает. Или теперь знает. Неужели"?- задавала себе вопрос Ежова раз за разом, но продолжала сохранять невозмутимость, вглядываясь в лицо главнокомандующего.
- Ох, Ежова, заварила ты кашу. Ох, что же мне с тобой делать то девочка?- вопрошает так участливо. Так заботливо, что аж верить хочется. А сам смотрит, ждёт реакции. Массивный и коренастый господин главнокомандующий. Волк. Лютый волк.
-Как Анатолий? И когда меня выпишут?- спросила она, пытаясь сменить тему.
-Сегодня дорогая Жанна, вечером будешь, свободна, но я настаиваю на трёхдневном отпуске. Сон и хорошее питание, отдых. Ток-шоу, разные светские программы. Ты пойдёшь на парад чудес, где представишь наше отделение перед Великим Всезнающим. Он окажет городу честь, появившись на публике.
"Ох", Жанна почувствовала, как напрягается её лоб. Всю массовость и тем более телевидение она не переваривала.
- Конечно, как скажете, - кивнула она, и Дмитрий Борисович протянул ей конверт. Кстати,- сказал Главнокомандующий, останавливаясь возле зеркальных дверей. -Анатолий тоже приглашён.- И ушёл. Со щелчком захлопнулась дверь. Заработал кондиционер, обеззараживая и настраивая оптимальную температуру, но всё равно Жанна чувствовала, как холодный пот стекает между лопаток, холодит кожу. Что-то было не так. Что-то пугало её и тревожило.
В семь часов её выписали из больницы, но в свою квартирку идти не хотелось. Ей хотелось поразмыслить. Хотелось побыть в одиночестве, там, где не будет зеркал. Всевидящего ока Великого.
Единственное укромное место в городе- это была крыша, но не их военного корпуса, а старого здания, сохранившегося от былых времён. Остроконечная ратуша. Поблекшая и забытая, которая казалась призраком былого, которого этом городе зеркал технологий и света, никто не любил, не помнил, лишь терпел.
Выходной и ратуша для посещений закрыта, но Жанна знала обходные пути. Отмычкой открыла дверь, зашла и некоторое время в блекло-жёлтом, искусственном свете, льющемся из округлых окон, всматривалась в картины. Природа. Люди самых разных эпох, в странной одежде. Нет ни слишком красивых, всё просто и как-то естественно. Натюрморты и коллажи фруктов, которые сейчас, разве что редчайшие деликатесы. Сейчас это не в моде. Забыто и вытеснено ежегодной лотерей и реалити шоу. Другими вещами, новыми целями, лозунгами и устремлениями. Слишком много мыслей теснилось в голове, сжимало сердце, но пить нормализирующие психику таблетки не хотелось.
Ежова взобралась по винтовой лестнице, минуя три этажа, этажей удивительно просторных для современной минималистической планировки, словно вырванных из другого измерения.
Дверь на крышу, находилась между прямоугольной комнаткой с балюстрадами. Выход к балкончикам, которых отчего-то запирались. Мягкий звук едва слышных шагов, мраморный пол под ногами. Поблекшая, но всё ещё прекраснейшая лепнина на остовах арки. Ещё одна лесенка- и вот Жанна с замиранием сердца и каким-то будоражащим чувством повернула ручку, вышла на крышу.
В этом странном устаревшем по всем канонам месте она ощущала себя живой и необъяснимо свободной. Здесь даже небо казалось не таким ослепительным. Не таким сияющим в огне. И если закрыть глаза, то мысленно можно увидеть звёзды.
Она посидела на крыше, подышала синтетическим воздухом, отличным от того, что был за стеной. Продезинфицированным. Не удивительно, что все дороги были заасфальтированы, а все деревья, что не в городской оранжереи из пластмассы и биоорганики, мёртвой, что никогда не пускала корней, что не росла. Но всё же это было её, пусть ложное, кратковременно, но лично Жаннино чувство свободы, одиночества, её личные часы наедине с собой.
Жанна ещё бы долго стояла и думала, вспоминала, хотя, что вспоминать. С каждым днём прожитом в городе, прошлое таяло, превращалось в провалы. И так было со всеми. Она видела это в пустых лицах, вечно занятых прохожих, в пустом трёпе сослуживцев. В городе это явление было нормальными, по крайней мере вопросов об этом не задавалось.
Вот что она вообще помнила, до того как поступила в академию? До своего жениха, тощего чудика в очках, взрослевшего вместе с ней и возмужавшего в статного лебедя. Ничего. Пустота и белые стены- отголоски прошедших рейдов. О них даже лучше не вспоминать.
Индикатор запиликал, сообщая, что пора возвращаться в квартиру, принимать лекарство и спать.
Сумрачная темнота, перевалило за полночь, кругом на её пути почти безлюдные узкие улочки, ведущие в военные общежития. Высокие стены домов, прилегающие к друг другу. Редкие прохожие, спешащие по своим комнатушкам, после отработанных на заводах, оранжереях и школах часов монотонных, рутинных и сверхурочных излишних часов. Семейные пары делали все возможное, чтобы прокормить себя и родных. Всё, чтобы заработать на ещё одну таблетку, на ещё один день жизни в безопасном городе.
Она зашла за пластиковые высокие двери, предварительно набрав код на панели. Затем в многоместный, зеркальный, похожий на грузовой лифт. В коридоре шум, смех, от бывалых, часто тупых повторяющихся шуток. Посмотрев на бесстрастные какие-то пустые лица людей, сердце Жанны сжалось от нахлынувшего одиночества. "Глупая", упрекнула себя Ежова и всё же зашла в кафетерий, чтобы купить себе что-нибудь сладкое и апельсиновый сок. Много людей. Всецело поглощённых в азартные игры и лотерейные ток шоу. Картежные столики, забитые до отказа. "Интересно как там Анатолий? Мне бы поблагодарить его",- внезапно Жанне очень захотелось его увидеть. Ведь так ничего и не обсудили. Много чего не обсудили.
Ее кто-то окликнул. - Ежова?- молоденький новичок. Кажется, его звали Кирилл.
- С возвращением сержант,- поднял бокал с синтетическим алкоголем. В глазах была радость, и некий вопрос. Она покачала головой, когда предложил присоединиться к ихней компашке, играющей то ли в карты, то ли в виртуальное домино.
В автомате Ежова взяла сок и печенье. Пакет был холодным. Стала протискиваться к двери, потому что сейчас здесь от шума станет действительно горячо. Народ ждал своё пятничное горячее реалити шоу. Законные для военнообязанных двухдневные выходные, каждый проводил с максимальной отдачей. Телешоу. Реслинг. Что-то типа "путь к вершине". Бред сивой кобылы. Жана никогда не интересовалась таким дерьмом. Отвлеклась, обходя расфуфыренных фигуристых медсестёр, в свободное время, вырядившись весьма откровенно. Они смеялись и липли на ком-то высоком, плечистом. Только, у Анатолия такая походка, такой низкий голос. Его типичный мужской смешок. Вздохнула, почему-то на душе враз стало до боли горько. И постаралась скрыться, нацепив на лице холодную маску безразличия.
- Жанна?- вопрос прозвучал явно неуверенно. Ему было неловко. Не вышло скрыться. Значит вперед. Трусливой она не была, поэтому, подняв голову в вверх, подошла к нему, поздоровалась, спросив как дела, и даже улыбнулась, чем удивила размалеванных куриц. Он промолчал, не задал ни единого вопроса и было видно, что растерян, как-то поник. Она просто ушла, не замечая его сжатых губ и складки на бровях и того, как резко он освободился от захвата тонких наманикюренных пальчиков вцепившихся ему плечо.
"Будешь жить дальше Ежова. Прочь мои глупые грёзы. Разве могла ты понравиться такому? Ты тощая каланча с плоскими бёдрами и маленькой грудью". "Хм". Открыла дверь и тотчас закрыла, затем медленно сползла на пол, прислонившись спиной к двери. К глазам прилили и тотчас же набухли, грозя обрушиться потоком непрошенные, правдивые от того горькие слёзы обиды. Всё-таки пусть где-то на самом дне души она неожиданно для себя самой ещё питала надежду. Вопреки всему питала надежду. Анатолий ведь тоже пока ещё не семейным был.
Жанна запила таблетку апельсиновым соком, и тот час легла спать. На завтра планы и в голове у неё вертелись мысли. Затем пришли сны. И лучше бы их не было вовсе.
Белая стена в белой комнате без окон. Точно она стоит в кубе из снега. Хочется кричать. Страх сковал по рукам и ногам, но Ежова не в силах сделать ни шага. Стена сама по себе приближается, точно невидимый механизм двигает шарниры. Закрывает глаза, но не может, ощущая на ресницах и веках холод. Слово "вспомни" впечатывается в мозг. Стена соприкасается с лицом, рассыпаясь колючим снегом. Жанна пытается кричать, пытается сопротивляться, но всё что ей остаётся это наблюдать. Вот долгие тренировки. До потери пульса, до изнеможения, когда падает на кровать и тот час засыпает, чтобы быть поднятой вновь, когда на лицо обрушивается каскад ледяной воды. Затем ещё один день. Полоса препятствий, стрельбище и конкурс на выживание, где может победить лишь сильнейший. Хитрейший.
Годы, летевшие как один день. Долгий, бесконечно долгий день. Каким то чудом было получено свидетельство об окончании. Праздник и кутёж. Теперь она среди своих. Жанна принята. Её жизнь обрела, смысл.
"Нет", повторяла она, когда видела, как на очередном задании расстреливает детей. Расстреливает матерей. Как сжигает здания вместе с остальными. Как кричат якобы заражённые. Как обугливаются их тела. Как угасает в ушах их песня жизни. Как такое можно было забыть? Как она забыла? Как она могла?
"Нет", кричало сердце, разрывая от сожаления грудь на части, заходясь в бешеном биение. " Нет"- шептала и металась в постели, не в силах проснуться. Воспоминания во сне были страшны.
Заражённые толпы заражённых. Яростных, ужасных, беспощадных. Их так трудно убить. Их едва брали пули. Только крупный калибр. Импульсное ружьё и убийственная подготовка солдат вот что давало лишь шанс.
Её чутье, её музыка, что протяжной минорной нотой звенела в висках не раз спасала жизнь ей самой и команде. Может, так Жанна и её отряд новобранцев протянула гораздо больше других таких же новичков, впервые отправленных в реальный бой за городские стены?
С помощью своего дара она пробилась в сержанты. Интуиция? Женская интуиция. Её не фиксировали приборы, которые отлично распознавали экстрасенсорные способности. Нет, это что-то образовалась, словно заполнив дыру от потери в ней, когда Жанна едва не погибла, напившись снотворного и заснув в ванне. После того как бросил жених, поменяв на богатую красотку. Отец, которой взял его в свою плейбескую империю шоу бизнеса. Удар под дых, когда хотела сказать, что ожидает ребенка. Тогда он ушёл, слова застряли в горле, а потом стало плохо. Очень плохо. Выкидыш и жестокие слова врачей: у вас больше никогда не может быть детей.
После того как Ежова потеряла ребёнка, жизнь утратила смысл. Жанна устала бороться. Ванна и снотворное, вот билет в один конец. Больше не будет боли и пустоты, затягивающей, холодной пустоты в её душе, убивающей её каждый день стоит лишь остаться в одиночестве. Было страшно а затем всё же тепло и спокойно.
Неизвестно, что тогда заставило проснуться. Словно кто-то наверху не разрешил переступить черту. Ежова проснулась, как от толчка, выплюнула на пол воду и выблевала полупереваренные таблетки. Кто-то стучал в дверь. Тогда то она услышала в своей голове звук. Интересный и необычный звук. Мелодию.
Ежова проснулась с тяжким полувсхлипом, полувздохорм.Кто-то настойчиво стучал к ней в дверь. Стук был реальным. Он вывел её из сна. Жанна поднялась с постели, стёрла с лица слёзы, пригладила волосы и вышла к двери. Оказалось, посыльный принёс платье. Напомнив что сегодня и завтра чертовски тяжёлый день. День светской, отвратительной для неё жизни.
В полдень Жанна была готова. Небесно голубое платье облегало лиф и струилось до пола, точно призрачная лазурь. С макияжем её кожа казалась не такой бледной, тон скрыл шрамы, а серая дымка теней подчёркивала ореховые глаза. С короткими волосами ничего поделать было нельзя. Но даже так себе в зеркале Ежова казалась другой. Загадочной с определённым шармом, изящной, утончённой незнакомкой.
Машина забрала её у дома. Жанна утонула в мягком кожаном кресле. Для неё это было так непривычно, даже чуток неловко. До вечера движение в городе перекрыли. И единственный путь пролегал к дому Правителя, к зеркальному дворцу и Колизею. Где театральные постановки, совместят в себе настоящую программу с участием и боями заключённых. И в который раз с милости Великого Избавителя, победителю будет дарована жизнь.
Но она то знала истину, после того как сны вернули воспоминания. Таких заключённых они не раз ловили, многих убивали, но всё же большую часть доставляли в камеры. Где доктора в белых халатах и учёные парамедики проводили всёвозможные эксперименты над их сознанием. Как гласил лозунг на табличке мэрии: всё для процветания и безопасного проживания в городе. Все для благоденствия и спокойствия. Как же.
К центру города проехали, то и дело, включая гудок, хоть в этом и не было существенной необходимости, чтобы посторонить многочисленные автомобили. Их чёрная правительственная машина с гербами на стоящих на капоте флажках отпугнула бы кого угодно. Одна из высших инстанций, так сказать. Проехали навесной мост, огромный, искрящийся точно хрусталь, будто бы и ненастоящий, это была одна из новейших технологий подаренная Великим Спасителем.
Жанне стало зябко. Вскоре, за стеклом автомобиля можно было узреть зеркальный дворец и людей павших ниц, восславляющих Великого. Певших ему гимн и молитвы. Зеркала в окнах дворца пылали ласковым золотым светом, точно шлейф звёздной пыли, которую она видела лишь в картинках учебников, да в книжках со сказками.
Может быть, свет должен был утешить и успокоить, возрадовать сердца людей, которые жили одним днём в жизни, где нужно было вкалывать до седьмого пота, чтобы выжить. Будущее в городе было только за умными, сильными и хитрыми, теми кто способен перешагнуть труп слабого и поверженного и спокойно идти себе дальше.
Жанна ужасалась. Как это она раньше не понимала? Как она могла всё это забыть? "Но смогла ли ты после этого спокойно жить"? подумала Жанна и сглотнула. Сердце сковало от страха. Лед потёк в венах вместо крови.
В сознание вновь мелькнула тревога. Может быть, они знают, может быть, они давно догадались и теперь всё это какая то изощрённая игра, за которой последует заключение и что-то похуже? Не смерть, нет, скорее она станет лягушкой для препарирования на столах белохалатников с холодными бездушными лицами. Всё во славу Великого.
"Соберись Ежова, соберись".Ты же умеешь держать себя в руках, вот и держи!" Она вздохнула и вышла из автомобиля. До зеркального дворца вела матовая, лазурно-голубая мраморная дорожка. Радостные, с тупыми взглядами лица людей вызывали омерзение. Что за пилюли они пили сегодня, чтобы прожить ещё один день?
Вокруг чистота, роскошь и шик бьющий под дых в своём вопиющем богатстве. Всё в ореоле света. А в низу, под землёй, в зоне метро, в трущобах, люди голодают, мрут точно мухи и пашут на гигантском заводском конвейере из оружия, фармацевтики и лабораторий. А для чего? Для кого неужели ради эфемерной вакцины? Нет для того чтобы прожить ещё один день, не быть вышвырнутым за городскую черту. Вот вся суть Ежова.
Её разместили в одном из номеров люкс. Она лишь мельком, в спешке увидела Анатолия, который выглядел настоящим патрицием в светло-сером костюме, облегающим его широкие плечи. Они обменялись кивком и улыбкой вместо приветствия. До начала программы, оставалось пятнадцать минут. Можно было посидеть в номере, а можно было одной из первой оказаться в малахитовом зале, где на столиках в виде округлых раковин в дорогой посуде стояли закуски, предлагая огромное разнообразие, способное удовлетворить самого привередливого гурмана. Жанна как раз осматривалась, изучала диковинных рыб, заточённых в огромных стенах аквариумах. Удивительно красивых и живых.
- Госпожа Ежова,- незаметно подкрался сухощавый мужчина в помпезном охряном костюме с рюшами на рукавах. - Рад, вашему визиту. Она заставила себя улыбнуться.
- А вот и вы Анатолий. Наслышан.- с повышенным деланным энтузиазмом возвестил мужчина. Анатолий подошёл ближе. Секунда и его бесстрастное лицо сменилось искренней заинтересованностью. Актер сменила амплуа на рубаху парня? А может он всегда таким, был на людях? Впрочем, ей порой бы хотелось уметь притворяться так же.
- Данила Мичурин, ваш куратор и проводник.
- Очень приятно - ответила Жанна. Он поцеловал её руку, от галантного, но лицемерного жеста хотелось вытереть тыльную часть ладони об платье. В уголке губ Анатолия она разглядела циничную улыбку. И воздержалась, даже смогла улыбнуться.
-Надеюсь, вы читали программу.- Данила вытащил из терявшегося в кружевах кармана пиджака похожую на свиток брошюрку.
- Вот возьмите мою,- протянул Анатолию. Затем безнадёжно попытался приобнять Жанну за плечи и был вынужден ухватить её за талию. Жанна, даже без каблуков, возвышалась на куратором на целую голову. Анатолий закашлялся, кашлем скрывая рвущийся из груди смех.
- Так, у меня возникла гениальная идея. - С чеширской улыбкой возгласил Данила.- А давайте-ка, пока ещё есть время, я лучше всё вам расскажу и покажу. А также просвещу ваши военные умы в тонкости светской беседы, - самодовольно улыбаясь, произнёс Данила. Он потащил их к балкончику. Жанна и Анатолий вздохнули и переглянулись. Похоже, навязанный куратор у обоих вызывал раздражение.
-Мне нужно с тобой поговорить,- шепнул Анатолий, когда Данила отвлёкся, с энтузиазмом расписывая местные достопримечательности. Под балкончиками располагалась настоящая оранжерея, где всё благоухало и цвело. В воздухе витал тонкий ароматный запах.
- Зачем?- вопросила она, глядя ему в глаза. Но, он замолчал на полуслове. Данила прервал свою речь, и они отправились в зал.
Толпа разноцветных тканей. Густой запах духов. Шум и смех. Пустые лица людей словно бы приклеенные улыбки. Внезапно у Жанны заболела голова. В висках накатила болезненная мелодия. Неприятная, слишком быстрая. Точно и не живая вовсе. Анатолий схватил под руку, и по его лицу прочитала, что он обеспокоен. Тотчас же он жестом подозвал официанта, и Жанне налили полный стакан светло-желтого тропического сока. Сделав глоток, она почувствовала облегчение. Внезапная тишина разорвалась торжественными звуками.
- Великий повелитель. О Великий, потонуло в рукоплесканиях и криках приветствия. Вновь тишина. Но на площадке лестницы упираясь о резные перила, остановилась высокая, даже сказать массивная фигура. Облаченная в мешковатые одеяния, переливающиеся всеми цветами радуги. Его лысая голова была овальной. Черты лица резкими, а в глазах, стальная воля, человека привыкшего повелевать. Он казался таким спокойным и умиротворённым, а когда начал говорить, его слова и располагающий голос не возможно было не слушать.
- Мои дорогие и уважаемые жители города. Здесь и сейчас который год мы вместе открываем субботние игры. Это развлечение, один из показателей нашего развития. Нашей мощи и единения. Знайте же, что все вырученные средства направятся на благотворительность, на разработку оружия и лекарств на искоренение заражения. - Аплодисменты.- Да здравствует Великий творец. Да здравствует!- Крики. Хлопки. Жанна целую минуту притворно хлопала, затем её руки замерли. Что она делает? Это же неправильно. Всё это фарс. Посмотрела на Анатолия. Неужели, он тоже ничего не помнит? Как и все. Как и она до вчерашнего дня. А может быть, умело притворяется? Но, на лице Анатолия ей не удалось ничего прочитать. Последующие часы до полуночи, она потратила на то чтобы сдерживаться, не думать, не вспоминать, а превратиться в подобие бесстрастной вечно довольной улыбающейся куклы, таких как все вокруг. Пустые, одурманенные пилюлями до болезненной радостной эйфории и вместе с тем сонных, каких-то и не живых вовсе.
Затем, Ежова медленно смаковала игристое шампанское и чтобы не вызвать подозрений долго не расставалась с единственным бокалом. Она пробовала всё что предлагали, смеялась над шутками остальных, смотрела на вызывающее зевоту представление современного театра. Искусственная блеклая музыка доносившаяся из супер компьютера, не доставляла наслаждения, она ведь помнила запрещённую живую музыку, и в голове ведь жизненные людские мелодии играли так ярко. Может быть поэтому Жанна не ловко, с неохотой танцевала с седовласым старцем и неким импозантным мужчиной лет пятидесяти. А один зелёный юнец со смазливым лицом, во время танца отдавил ей все ноги. Анатолий будто нарочно в угоду ей, или его всё же мучила совесть, поэтому танцевал с самыми невзрачными партнёршами, престарелые леди, то же удостоились чести вальсировать с ним. А потом всё же, он будто бы почувствовал её затруднения вызванные молодым партнёром, благопристойными выражениями отогнал смазливого хлыща и протянул ей руку.
- Ну что Ежова, почту за честь потанцевать с тобой.
Она кивнула. Анатолий приобнял её за талию. Его ладони грели кожу, даже сквозь платье. Она была высокой, но макушка головы едва доходила до его широких плеч. Танцевать Анатолий умел. В его руках она чувствовала себя такой хрупкой, такой защищённой и даже её неуверенные движения вскоре растворились в его мастерстве. И музыка его сердца, его жизни, вопреки желаниям владельца, пела лишь для неё.
- Где ты так научился танцевать?- спросила она,- чуток повысив голос.
- В школьные годы посещал балетный класс.
- Ты?- удивлюсь Ежова. И усмехнулась. Он хмыкнул в ответ.
- Ежова ты ведь сама танцуешь довольно не плохо. Просто чуток неуверенно.
- Давно не практиковалась,- ответила она, чувствуя к нему привычное доверие. - Я ведь тоже не с детства мечтала быть военной.
- Ты, ну надо же Ежова. Я поражён!- Рассмеялся он. За это Жанна тыкнула его пальцем в грудь.
- Смени тему,- тем же игривым тоном, внезапно сказал он. Даже не смотря на алкоголь, Анатолия не так просто отвлечь. А с ним на пару, в располагающей обстановке Жанна позволяла себе ослабить бдительность. Потому что всегда доверяла ему. С самого первого рейда, когда прикрыл спину, когда она прикрыла спину ему, то уже интуитивно доверилась. И не прогадала. Только, когда это доверие переросло в нечто большее, чем в дружбу?
Жанна легонько кивнула и стала щебетать что-то о том, как здесь красиво. Как ей повезло оказаться в зеркальном дворце. Летающие камеры в очередной раз выбрали их своей мишенью. Ведь это было огромной удачей, представлять на мероприятии военное министерство.
Все закончилось в пол первого ночи. Игры в арене с заключёнными были оставлены на десерт после утреннего парада на полдень воскресного дня.
Жанна не находила себе места. Комната была по её жилищным меркам огромной, оттого неуютной. Здесь на всех стенах висели зеркала. А что творилось в зеркальной ванне? Как она заставит себя там принимать водные процедуры? Это же неприлично, так откровенно наблюдать, вторгаться в личную жизнь. Зеркала пугали её, всегда пугали, а тем более испускающие свечение. А тем более, когда она кое-что вспомнила и с точностью стала понимать истинное значение обилия зеркал.
Может быть, Ежова и не стала бы спать, но заснула, потому что непривычный для её организма алкоголь после приятного расслабления, вызвал сонливость. Глаза слипались. Она разделась, смыла макияж и просто прилегла на самый краешек округлой кровати небесно-голубого цвета, оттенок который в заражённом мире стал навсегда потерян для человеческого взора.
Сны вернулись с удвоенной силой. Ежова не могла бежать, не могла двинуться с места. Воспоминания выстраивались из осколков когда-то былой карусели. Она вспомнила как после очередного рейда за городскими стенами, им объявили, что на нижних уровнях завелась угроза не в лице заражённых, а простых смертных, подпольной группировки, которая обладала сверхспособностями. Телекинез, телепатия и много чего ещё, а главное они помнили. И во всю пытались бороться за то, чтобы открыть людям глаза и свергнуть власть. Якобы, говорили они, вся эта жизнь ненастоящая, всё, даже город, эфемерная иллюзия безопасности. А живущие в городе люди просто скот, зомбированный скот, которым так просто управлять. Но, разумеется, всё это Жанне только предстояло узнать. А тогда убеждающий серьёзный голос главнокомандующего, предоставленное(сфабрикованное) видео выглядело реальным, пугающим. Обладающие сверхъестественным восприятием мира люди после просмотра тот час превратились в угрозу. И никого из команды не нужно было убеждать дважды.
Тогда их отряд выжег их всех, загнав в ловушку точно крыс. Не помог им не телекинез, ничто не помогло. Отряд Ежовой не знал пощады. В расход пустили всех: стариков, женщин, детей, всех кого опознавал прибор, улавливающий мозговые волны. "Зачем? За что"?
Теперь, эти крики звенели в ушах. Она вспомнила белую камеру, капельницу зеркала, которые поймали её взгляд в отражении и больше не отпускали, а воспоминания об содеянном, просто растаяли.
Она с криком проснулась, сердце билось как у пойманной в силок птички, боль, вина душила, но рядом с ней сидел Анатолий. Его чуткие пальцы стерли слёзы, затем он обнял её, и Жанна позволила.
- Как ты здесь оказался?- Выдавила из себя и отдёрнулась, не хотя, но не могла себе позволить дружеского участия, потому что зерно сомнения точно червь разъедало её. Разъедало весь устоявшийся остов доверия к Анатолию, который внезапно подёрнулся трещинами. Некому не доверять, где правда где ложь, кто друг а кто враг, неизвестно. Как всегда, теперь она снова сама по себе, не привыкать.
-Я хотел поговорить, долго стоял у двери, а потом услышал, как ты плачешь,- пожал плечами, посмотрел ей в глаза. В едва тлеющем фонарике настенного бра, на его лице лежали тени. Он устал.
- Говори, раз пришёл, ты же очень настойчивый парень.- Он усмехнулся в ответ на её слова.
- Я пришёл извиниться. Ты меня неправильно поняла. Знаешь, -он порывисто сжал её пальцы, потом отпустил.
- Давно хотел тебе признаться, но не мог. С тобой Ежова всегда чувствую себя как нашкодивший мальчишка.- Она удивилась, и слова Анатолия вызвали лёгкую улыбку. Это он то считает себя таким, завзятый рубаха парень?
- Те медсёстры тогда в кафе, сами ко мне привязались. Ничего не было Ежова. Я не хотел обидеть тебя.
- И только ради этого ты пришёл ко мне, взломал замок среди ночи. Глупец, я не в обиде. Между нами всё по-прежнему. Ты в праве крутить с кем хочешь. Мне не за что обижаться и не за что осуждать тебя.
- Ну вот, ты вновь отталкиваешь меня, строишь вокруг себя стену, не даёшь сказать до конца. -Он пальцем коснулся её губ, прервав возмущённую отповедь.
- Слушай, Ежова, ты действительно очень сильно мне дорога. Ещё тогда, пять лет назад, когда встретил тебя,- произнес Анатолий мечтательно. - Ты просто выбила меня из колеи, такая непохожая на остальных, такая волевая, такая красивая и хрупкая в военной форме, что мне сразу захотелось оберегать тебя, защищать.
- Это что признание Анатолий?- вопросила Жанна, ощущая, как дрожит голос. Так хотелось довериться ему, но червь сомнения не позволял. И всё же её холодное сердце, от слов Анатолия, вопреки всему таяло. В глазах Анатолия светилась нежность, он продолжал.
- Я болен Жанна, смертельно белен. Надежды нет, самые лучшие врачи дают от силы несколько лет. Поэтому я здесь, поэтому говорю тебе всё это. Я не хочу лгать, давать несбыточных обещаний. Всё что у меня есть это я сам, я не могу предложить тебе будущего. Не смогу сказать выживу я завтра, или умру. Но здесь и сейчас,- нежно провёл по её лицу кончиком пальца. Я знаю, что не безразличен тебе Жанна. Я видел, как ты порой бросала на меня задумчивые взгляды, отводила глаза, видел, как ты ревновала. Вот я как глупец открываю тебе своё сердце. -Он замолчал. Жанна долго смотрела ему в глаза, чувствуя как колотиться сердце, как слёзы подступают к глазам. Он не врал, в его тёплом и нежном взгляде она была прекрасна. Пусть лишь для него одного, для красивого мужчины, которому в этой жизни не отказала бы любая женщина.
- Не молчи,- сказал он и приблизился, чтобы нежно коснуться её губ своими губами. Вместо слова у Жанны вырвался стон. Она обняла его, зарылась пальцами в короткие волосы и жадно поцеловала. Анатолий зарычал, его руки ласкали её тело, тёмно-серые глаза мужчины пылали жаром клокотавшей внутри, разбуженной страсти.
- Люби меня,- хрипло прошептала она ему в губы,- здесь и сейчас просто люби меня.
- Ты что-нибудь помнишь?- спросила на рассвете Жана, любуясь его профилем.
- Что я должен помнить?- лениво промурчал Анатолий, разбуженный её поцелуем.
- О прошлом? Об учёбе, о первых заданиях?"О мясорубке, о всех кровавых кошмарах, что теперь терзают меня и жалят до боли".
- Нет,- ответил он. Задумался на минуту.- Но это ведь нормально. Никто ведь ничего не помнит. А ты помнишь?- спросил и пощекотал её под подбородком.
- Нет, - чуток наигранно, звонко рассмеялась Жанна, выдавливая из себя вымученную улыбку, глядя на собственное отражение в зеркальной стене, чуток поддёрнутое фоновой лазурной дымкой. "Значит одна я. Значит я такая же со сверхспособностями", сделала вывод Жанна, но только почему они не поймали меня. Почему я? Вот так запросто разрушить собственное счастье. Но я не могу впутывать его в это. Слишком опасно. Он дорог мне. Но ведь вопросы не дадут мне покоя. А во лжи, я не смогу жить спокойно. Вот только закончатся игры, возьму отпуск. Сниму все деньги со счёта и проведу расследование."
- Как ты смотришь на то чтобы отдохнуть? Я богат Жанна. Могу позволить нам с тобой не работать, вообще никогда.
Она покачала головой и поцеловала его в щёку. - Пошли, я есть хочу. Говорят здесь на завтрак можно получить настоящий кофе. - Он хмыкнул, не видя, как она хмурится и вздыхает.
Парад проходил на площади. Облаченные в радужные одежды прислужники. Толпа людей, всех возрастов пели гимн, когда проезжала колесница с повелителем. Великий раскидывал кипы бесплатных таблеток, бросал в воздух одноразовые кредитки и лотерейные билеты. Толпа вопила, улюлюкала и восславляла его.
Летели в воздух и подхваченные ветром неслись миллионы лепестков сорванных с живых цветов.
Толпа молитвенно восславляла Великого и счастливо-паточный городской образ жизни.
Со стороны легко можно поверить, что все слои общества благоденствуют. Но ей, глядя на размалеванные пустые лица, накачанные наркотой расширенные зрачки и пустые будто бы счастливые улыбки, хотелось одного блевать и бежать без оглядки.
Только почувствовав на себе обеспокоенный взгляд Анатолия, Ежова поняла, что слишком сильно стискивает его руку. - Извини, задумалась,- прошептала Жанна. Он кивнул.
Новые воспоминания заставили думать, новые воспоминания помогали разуму очиститься - и он уже сам склеивал, всё новые и новые пазлы. Вот сейчас они празднуют, нажираются, как в последний день жизни, а зеркальный дворец сияет, промывая мозги своими сливающимися с дневным светом лучами.
Ежова бросила взгляд в толпу. Сутулая фигурка в нищенском платье с венком в руках, подняла голову и Жанна вздрогнула. Она знала её, знала её. "Вспомни", звенел резкий моложавый голос в ушах. Ежова закрыла глаза и когда вновь посмотрела на площадь- фигурка исчезла.
- Что с тобой?- спросил Анатолий. -Ты побледнела.
- Всё хорошо, просто не выспалась. -Он легко поверил и улыбнулся.
На арене в старинных одеждах сражались точно древние гладиаторы заключённые. Дикие звери, выпущенные на свободу, разрывали на части слабых неудачников не успевших пройти полосу препятствий.
Жанна видела, как с помощью силы мысли возгорались точно факелы стражники войны, поставленные против пленных повстанцев. Некоторые становились на колени и падали на песок, а их головы взрывались, точно наполненные сырым мясом тыквы. Явно стражники в этом шоу не вызвались добровольцами. Скорее всего провинились и им был дан выбор.
Жанна посмотрела на трибуны. Пришедшим явно нравилось зрелище. Народ млел и выглядел довольным, полностью удовлетворенным. Только Великий сидевший со всеми прислужниками и охранниками в центре трибун на отдельном возвышении, казался спокойным как святой.
На огромном плазменном экране транслировалось шоу. Жанна даже пару раз видела себя и Анатолия. Летающие камеры казалось пробирались всюду. Своя улыбка представлялась Жанне кукольной неестественной, точно приклеенной к лицу.
Шоу закончилось как всегда единственным победителем. Статный, но очень худой мужчина с горящими чёрными глазами и израненным телом, смог преодолеть все положенные испытания. Великий поднял вверх палец - и ему даровалась свобода в виде грамоты и рукоплесканий. Победителя посадили в открытый паланкин и пронесли по трибуне под одобрительный рёв народа. Но Ежова стиснув зубы прекрасно знала, что всё это тлён. Победившему никогда не уйти от лабораторных стен и исследователей в белых халатах. Интересно сколько её воспоминаний подавлено? Сколько всего стерли с тех пор, как она закончила академию. Или всё это происходило и раньше? Как знать, сколько ненужных воспоминаний стирают каждую ночь, с помощью зеркального излучения. Как знать, как сильно промывает мозги каждому во сне этот город?
В полдень всё закончилось, и они снова были отведены в зеркальный дворец. Два часа отдыха. В оркестровой яме дирижирует единственный человек управляющий роботами и прибором исполняющим многофункциональную роль расслабляющей синтетической музыки. Селина, биоробот нового поколения чувственно, однотонно и хрипло пела на сцене, и танцевала, так гибко изгибаясь, как не смог бы ни один из гутаперчивых людей.
Затем был выделен час на переодевание и в три намечался последний аккорд программы. Шоу "туфелька для золушки". Конкурс дл молодых красавиц, умниц из всех слоёв общества, на право романтического ужина с одним из самых влиятельных и завидных холостяков. А там кто знает? Кто знает к чему этот шанс приведет?
В перерыве, отведенном на отдых, Анатолий нежно любил её в на диване в видеотеке. Они закрыли дверь, чувствуя себя заговорщиками. В его глазах бушевала страсть с давнишним голодом. Давнишним и затаённым, сейчас же смело вырвавшимся на волю. Он целовал Жанну жарко, и в то же время удивительно нежно и Жанна отдавала себя ему целиком. В его чутких, умелых руках она горела до тла, таяла и разбивалась на экстатические осколки, не чувствуя своего тела, паря высоко-высоко, где медленно падали снежные хлопья и легонько звенел на ветру мелодичный колокольчик. После любовных утех всё её тело млело от неги и приятной истомы.
- Люблю тебя сержант,- шутливо говорил Анатолий, покусывая мочку её уха.
- И я тебя,- повторяла Жанна, отзываясь на поцелуи, чувствуя во всем теле новую зарождающуюся волну желания.
-Повтори,- говорил он, вынося её из видеотеки на руках, направляясь в свои покои.
В коридорах с лёгкими порывами кондиционированного воздуха зависла тишина. Удивительно, но по пути наверх они ни кого не встретили.
Она повторяла, "люблю", заворожено глядя в его глаза, ощущая ответную нежность и тепло. Анатолий искренне любил её. Всё же любил её. На самом деле, принимая Жанну всю. Целиком и полностью. За что это счастье выпало ей? За что она заслужила его? Смеясь, Ежова заснула в его объятиях.
Пропиликал интерком, возвещая, что пора собираться. Она проснулась отдохнувшей, не видя снов. Анатолий был такой красивый в белом костюме. Жанна встала с постели и помогла приколоть к петлице его кармана цветок, за что заслужила лёгкий поцелуй. Но, серьёзный тон Анатолия, отрезвил её и тем более, последующего вопроса Жанна не ожидала:
- Тебя что-то сильно гнетёт? Я вижу это, не смотря на то, что ты умело скрываешь! Это сны?
Она кивнула и прижала его ладонь к своей щеке.
- Потом расскажу,- когда вернёмся в кампус.
- Ловлю тебя на слове, дорогая. - Она поцеловала его пальцы.
В дверь постучали. Техперсонал принёс её платье.
Шоу вновь завершилось в двенадцать. Счастливая блондинка с женственной фигуркой и курносым носиком оказалась счастливой обладательницей права на романтический ужин. Появившийся статный холостяк с тонкими усиками то же казался очень довольным. - Ей так повезло,- шептались проигравшие дебютантки. Под бокалы шампанского и тосты за здоровье и благоденствие Великого, оглушительно громко поднялись к небесам разноцветные фейерверки.
- Вам понравилось!- ворковал куратор, вырядившись особенно пестро, точно петух. Его накладная бородка стояла клином, а волосы был уложены наискось и чуток завиты.
Вновь стандартные ответы и улыбки. Танцы под ужасающе монотонную синтетическую музыку, являвшуюся писком моды. Танцы длились до трёх ночи. Затем последовал спасительный счастливый сон без сновидений.
Утром было кофе и они строили планы на последующие дни. Машина забрала их ровно в восемь. Жанна дремала на его плече, слушая, как шепчет ей всякие нежности на ухо Анатолий.
Впервые, приехав в кампус, Ежова радовалась отпуску, радовалась тому, что у неё появились планы.
Жанна впервые за долгие годы надела на себя старую, но отлично сидящую на её стройной фигуре блузку и юбку, вместо стандартной военной формы. Посмотрела в шкаф, там ничего более подходящего не оказалось. Но и раньше Жанне ведь не хотелось ничего подобного. Зачем ей были платья, красивые тряпки. Но теперь внезапно захотелось стать чуточку лучше для Анатолия.
Ещё один день отпуска, они проведут его вдвоём. И может быть, если и ему продлят отпуск, то они уедут. Но как же вопросы, как же ответы. Ты должна разобраться в том, что происходит Ежова? Ты не наивная девочка, ты не сможешь жить во лжи, в сладкой лжи. Не сможешь жить, спокойно зная, что страдают ни в чём не повинные люди. "Но что я смогу сделать"? "Что я смогу изменить"? мысленно вопросила Жанна, глядя в себе в глаза в зеркале ванной. "Попробуй. Хотя бы начни искать. Нельзя сидеть, сложа руки. Я расскажу сегодня всё Анатолию. Всё о себе, все о снах и о том, что я помнила". Она так решила. Но, зазвонил телефон и Анатолий сказал, что не сможет побыть с ней, срочный вызов к главнокомандующему. Какой то отчёт,- попытался пошутить, сказал, что ничего серьёзного и вечером они смогут пройтись по городу, смогут побыть вдвоём и всё обсудить. Его голос казался таким уверенным, но всё же лёгкое жало тревоги кольнуло сердце. В глубине души у Жанны родилось дурное предчувствие.
Она покинула квартиру, взяв себе еду на вынос в кафетерии, и решив направиться в единственное место, где ей было спокойно, на крышу городской ратуши. Но, увы, сегодня там проходила экскурсия. Ежова вздохнула, остановила такси и, сказав водителю, просто возить её по городу, смотрела в окно и думала, затем вышла на конечной, заплатив ему за долгий маршрут.
Обитель памяти. Меморандум, дань всем павшим и умершим. Здесь только огромная стена и ниши, где пепел стоял в закупоренных урнах. Миллионы имён. И под ногами асфальт и клумбы, на которой колыхается на фальшивом ветру, мёртвая зелень. Растут, глядя в, энергетическое-золотистое небо купола закрывающего собой точно колпаком город. Разноцветные, но мёртвые цветы манекены, не радовали глаз, не приносили успокоение.
На лавочке, прислонившись к искусственному древесному стволу, сидел какой-то нищий старик. Вторая лавочка подле стены пустовала.
Жанна уселась на лавочку, подперев коленями подбородок, и обхватив лодыжки руками. Здесь было тихо. Можно было просто думать. Впервые за долгие годы она ощущая себя счастливой. Вот только если бы заглушить внутренний голос, вот только бы, если бы в голове не появлялись воспоминания.
Крепко задумавшись, она не сразу расслышала голос. Тихий шёпот, вторгшийся в мысли. Шёпот беззубой картавой старухи. "Ответы девочка". "Хочешь ли ты знать их?" Жанна резко дёрнулась, затем встала. Никого. Вновь тишина. Но вот возле деревьев что-то мелькнуло. Кто-то облаченный в зелёный плащ, скрывался среди искусственной листвы. - Кто здесь? шепнула Жанна. Она поднялась и напряжённо вглядывалась за стволы деревьев, но никого не увидела. Скамейка поодаль пустовала. Старая женщина в зелёном плаще появилась буквально из ниоткуда. Она её не увидела. Страх сковал сердце, рука автоматически потянулась за пистолетом. Слишком поздно Жанна поняла, что это бесполезно. Её форма, как и оружие остались в общежитии.
-Что вам нужно?- задала вопрос Жанна, стараясь ничем не показать своего волнения.
- Если бы я хотела навредить тебе девочка, то давно бы уже преуспела. Старуху скептически на неё посмотрела и уже не казалась такой старой. По крайней мере, глаза у неё выглядели слишком живыми, для старушки лет семидесяти, да и взгляд был цепким и пронзительным. А морщины на лице, возможно это грим? Вот так сразу и не разобрать, но и зачем старуха маскируется?
- Я знаю, ты изменилась, мы почувствовали, что ты готова, поэтому я и пришла. Потому что времени мало. Скоро в этом городе всем основательно промоют мозги. Предлагаю тебе узнать правду. Милая ты нужна нам, ты ведь то же особенная.
- Как вы узнали обо мне?- спросила Жанна, позволяя старухе приблизиться ещё на один шаг.
-Пошли, узнаешь всё сама. Пойдём со мной, пока у тебя ещё есть выбор. "Ведь они давно подозревают тебя"! А новый суперикспериментальный прибор позволит, проникнуть в сны. Больше не останется тайн.- голос старухи проник в мысли.
- Зачем я вам? Скажите, тогда может быть, я соглашусь.
"Идем", приказным тоном раздалось в голове Жанны. "Идём скорее. Здесь на виду мы просто играем в удачу. Неужели ты думаешь, что зеркальное излучение иллюзия простого силового поля, и что за каждым местом в городе не следят?
Решай милая, потому что остатки сопротивления уходят сегодня". Старуха взяла её за руку. Мир исчез. Ежова оказалась там, куда и не мечтала попасть. В детство. В месте из радужных снов. Там где была живая, настоящая музыка, мать и маленький мальчик на пару лет старше её. Родной брат.Сергей. Воспоминания затягивали, точно водоворот и уходить из прошлого не хотелось. И всё же Ежова сумела разорвать контакт, потому что вспомнила про Анатолия. Она не могла уйти вот так.- Подожди,- сказала старуха и снова схватила Жанну за руку. Вновь от соприкосновения пальцев в мозгу у Ежовой что-то замкнула.- Ты должна это видеть. Образ был ярким до боли. Жанна чувствовала запах, слышала голоса.
Поселение где-то у подножья гор, явно далеко за городом. Жанна слышала шум реки, или то может, работала гидростанция? Кусочек голубого неба и слабый свет солнца. Поселение без силового купола.
Земля, на которой пробивались зелёные всходы.
Люди самых разных возрастов. Каждый занят своим делом.
А потом Жанне показали помещение, где чуть полноватая женщина в очках рисовала на доске мелом. Детский смех. Детский смех звучал в ушах.
Жанна плакала, старуха куда-то тянула." Всё подождёт. Дети - это святое".
Ежова уходила следом за женщиной. За спиной смыкалась листва. "Анатолий поймет, и простит, что не предупредила, простит, что не дождалась", так думала она, но с каждым шагом сердце колотилось с удвоенной силой, охваченное тревогой любопытством и от чего-то робкой надеждой на некое чудо.
Старая гранитная плита лежала на земле, прикрытая смятой корявой листвой и прутьями. Старуха поддела верхний слой и сняла искусственную крышку. Внизу темнота, прямоугольная дыра и ступеньки осклизшие и влажные. "Коллектор. Осталось со старых времён, подсказал голос старухи, вновь пробившийся сквозь мысли в её голове. "Идем",- подтолкнула Ежову вниз. Жанна вздохнула и, нагнувшись, стала спускаться с каждым шагом, проваливаясь в темноту.
Долгий путь, возможно, просто казался таким из-за длинного коридора и проржавелых труб. Топот собственных шагов, редкий писк грызунов, свивших возле воды себе гнезда. Еще один поворот, ещё один спуск, округлый люк, куда пришлось протиснуться, потом они поползли и вышли к магистрали подземки. Шум скоростного поезда. Гул голосов, нижний мир суеты и простой рабочей жизни. Мир тех, кто кого не показывают по телевизору, мир больных, нищих, цепляющихся за свою жизнь.
Они дождались пока проскочит метро, и затерялись среди толпы, людей спешащих на работу. Затем, старуха затащила Жанну в последний вагон, предварительно глянув на часы. "Ехать долго. Можешь поспать, если охота", отчего-то будто бы шепнула она ей на ухо. До этого Жанне спать не хотелось, но она зевнула, словно бы нарочно старуха хотела, чтобы Жанна закрыла глаза.
Они сидели, на пластиковых сидениях. Пассажиры, напротив, в свете потолочных ламп походили на зомби. Погружённые в свои мысли, с угасшим взглядом, многие изможденные. Хорошо, что она не в форме, иначе ей ни за что не слиться с толпой. А так простая худая женщина с короткой стрижкой в разве что нарядной блузке, возможно одетая так на торжество, да мало ли какой выдался случай?
Снова перед глазами Ежовой мелькнула белая стена- и вновь она начала рассыпаться на радужные холодные искры. Но, в этот раз не её прошлое казалось, страшным, не её воспоминания топили разум, а то, что было гораздо раньше. Правда. Как она есть.
Темное небо и тишина, неестественно-мёртвая тишина, что вызывала тревогу, лишала сна и заставляла томиться в ожидании нависшей, неведомой угрозы. Затем зелёные вспышки комет, оставляли миллионы следов, всё падали и падали, одна за другой бессчётные, зачаровывающие и пугающие. Весь мир тогда не спал. Пестрели заголовки газет. И ни один из учёных не мог объяснить, чем вызвано это явление, лишь высказывали предположения. Затем пришёл дождь. Вода лила, и лила с небес, точно кара Господня. Ливень продолжался несколько дней и ночей, затапливая собой всё, пропитывая влагой воздух. В воде была горечь. В воздушных парах была горечь. Кто пил её, кто вдыхал её вместе с воздухом, медленно, но претерпевал изменения. Гибли посевы, животные вымирали первыми. Адский дождь сменялся невыносимой жарой. Безумцы на улице кричали о конце света. Правительство и сливки общества смотали свои удочки первыми. Каждый стал сам по себе, каждый боролся за жизнь как мог. Хаос поглотил этот мир огнём войн, огнём ядерных бомб. Люди гибли, вакцины не существовало, города пали. Мир наводнили охочие до плоти и крови заражённые. Быстрые стремительные, ловкие. Часть земли превратилось в пустыню. Там ещё светило солнце, но вот другая часть мира навсегда осталась во тьме. Низкие свинцовые тучи и влажность, заставляла всё гнить, почва становилась ядовитой жижей. Наверное, это была насмешка бога, наверное, проклятие над грешным родом людским. "Всё же, как говорила моя прабабка Хазария", ворвался в мозг Жанны ласковый женский голос. "Возможно, всё дело в эволюции, а может, кто-то наверху сжалился над нами, подарив нам парапсихические способности, те люди вели нас, помогли сплотиться горсткам, выжившим и осесть в бункерах, мы избегали дождей, воды, мутировавших зверей и хищников в которые превратились заражённые люди. Может быть, наша история стала бы другой, но даже наделённые даром, порой совершают ошибки. Откуда пришёл незнакомец, не знал никто. Но он, тот самый Великий, что основал этот проклятый город, обещал нам, спасение и что-то было в нём, не знаю, как говорят он внушал доверие, говорил, что мы снова сможем жить на поверхности, а не прятаться в земле подобно грязным червям. Он обратил, вспять процесс заражения у одного укушенного. Он знал, как очистить воду. В его глазах был свет. Божественный свет, как мерцает и сейчас. Он был выше нас по своему развитию, по своей силе и он убедил всех нас. Тогда, столетия назад мы сами провозгласили его. Сами дали ему безграничную власть."
Жанна проснулась. В вагоне было темно. Он пустовал.
-Депо,- сказала старуха, - пошли милая. осталась недолго. -В голове Ежовой ещё проносились картины, осколки рассказов, былых воспоминаний, всего. Она за свою жизнь не знала и доли той правды, что ей открыла старуха. Да и зачем раньше ей было знать? Зачем было задавать вопросы? В городе никто не интересовался прошлым, никто не утруждал себя вопросами. Райский сон, счастье оттого, что ты в безопасности, отупляло мозги. Или это нечто большее? Но, как давно она сама начала сомневаться?
Ещё один коридор, пустой заброшенный перрон. Ни души. Паутина и пыль и застоявшейся воздух.
- Они здесь не проверяют, давно, потому что в прошлый раз облава была, и закрыли все норы лазейки, для крыс, как они нас называют. Но кто будет искать там, где уже были? Им это никогда бы не пришло в голову. Чуток обхитрили. Но, - грустно сказала старуха, и в её голос надломился, будто бы каждое слово причиняло женщине боль.- Нас мало осталось. А экстрасенсов и того меньше. Лишь самые сильные могут уклониться от зеркальных лучей, что ночью километр за километром прочёсываю округ, залазят в сны, стирают память у обычных людей. Забирая эмоциональные волны. Великий может от этого кайф ловит? Но ему это нужно зачем-то. Кто его знает для чего. Он ведь и не человек вовсе. Но, всего понемногу, девочка,- взяла за руку Жанну. - Ты и так слишком много узнала. Но ты ведь одна из нас, поэтому думаю ты справишься. -Жанна только кивнула.
Они протиснулись возле узкой перегородки, за которой была дыра в стене. Затем ползли, в особенно узких местах Жанна боялась, что её пятая точка застрянет, и она останется здесь навсегда, замурованная. Всё же они вышли. И тихую поступь шагов, сменял низкий гул.
- Там под низом, завод, где Великий и его избранные мастера, проводят свои эксперименты, что-то штампуют. Но мало кто из работающих там, на конвейерах знает, чем они на самом деле занимаются. Их память стирают. Заполняют благопристойной ложью. Думаю, он делает топливо, да запчасти к космическому кораблю. Из-за излучения никто не знает. -В коридоре мерцали, зелены камни. По потолку и стенах раз в долю секунды пробегали зелёные волны.
- Что это?- шепнула Жанна, она чувствовала себя в ступоре и все же знать, правду, пусть, болезненную сметающую шаткий привычный мир в сторону, знать правду было для неё облегчением.
- Защита, - просто сказала старуха и потянула её куда-то в тёмный угол. Надавила на обломок стены, являвший собой бутафорию. Округлый железный люк, подмигивал дисплеем с кодом.
Внутри комната была огромной точно стадион, частично заполоненный людьми, бегающими и явно чем-то занятыми. В комнате свет не горел, но ярко-зелёное свечение заливало собой стены и пол. Они вошли внутрь. Старуха, закрыла дверь. Здесь были дети, не подростки лет двенадцати и младше, заметно отличавшиеся от тех, кого Жанна изредка встречала в городе. Они казались выше здоровее увереннее, чем болезненные особи выросшие из пробирок и проживавшие в специальных учреждениях до тех пор, пока их неокрепшие организмы смогли приспособиться и самостоятельно жить в городе.
Здесь же осознание, что у этих оборванных скрывавшихся от правительства людей, есть настоящие дети, явно родившиеся естественным путём, внушало Ежовой благоговение. Правда, как она есть, заставило сердце Жанны в радостный галоп.. Нахлынувшая радость окрыляла её, заряжала предвкушением дальнейших чудес и бешеным адреналином. Ведь Жанне так долго, можно сказать всю жизнь лгали. Всем им живущим в городе лгали.
Зелёное свечении исходило от каменной арки. Мужчины со шрамами на лицах и суровыми взглядами заканчивали возложение каменей, сверяясь с со схематической последовательностью на чертежах.
- Что это?- спросила Жанна у заметно помолодевшей женщины.
- Путь наружу, -сказала "бывшая" старуха и приступила к командованию. Обходила мужчина, рапортующих ей.
В этом помещении даже дети были при деле. Ежову распирало изнутри от удивления граничившего с восторгом, но она понимала, что вмешиваться не следует. Оставалось только наблюдать и вслушиваться в разговоры, по крупицам извлекая из них сведения. "Скоро нападут, нужны укрепления", говорил один из мужиков, тот, что повыше и седой. "Нет, нам помогут, точно, у Иного есть план. Он обещал".- Отвечал ему тощий и молодой с серьгой в ухе и с чуток раскосыми глазами.
Портал был активирован через пару часов. Теперь, камни казались соединёнными воедино в округлую арку без швов, точно сплавленные и светящиеся зеленоватым чистым ровным светом.
Жанна слышала их музыку, монотонный гул, чистая нота четвёртой октавы, без помех. Необычная, почти живая.
Они начали собираться в темпе, подстёгиваемые некой тревогой. Жанна вглядывалась в лица старухи, детей и мужчин. Их пульс иногда взлетал у небесам. Музыка людских сердец взмывала в её голове в крещендо, то вновь опадала, то и дело прорывая мысленную оборону.
Жанна слышала, и поэтому понимала. А потом за стеной, все, приближаясь, она услышала топот, чётких марширующих шагов. Они нашли их. Командор, выследил их. А возможно сам Великий. Неужели защита, скрывающая повстанцев, не выдержала. Или так скоро нашлись обходные пути. Новые приборы, оборудование. Или, неужели именно Жанна привела сюда их так быстро?
Ей не хотелось быть крайней, не хотелось, чтобы из-за неё гибли невинные люди. Не хотелось быть приманкой. Музыка идущих, далёкая музыка их сердец была жутчайше спокойной, смертельной, как всегда, когда каждый из отряда зачистки был уверен в своей правоте.
- Успокойся, - сказала женщина и подошла к Жанне. - Ты не в чём не виновата, я же говорила тебе про новую установку. Значит, её запустили. Значит у нас всё меньше времени.- Внезапно, женщина нахмурилась и толкнула Жанну к порталу.
- Иди скорее, ты даже не представляешь, как нужна нам, девочка.- Её голос утонул в шуме, грохоте, с которым выбило дверь и разрушило стену. Кто-то кричал. Кто-то стрелял. Возле портала стояли одни дети, стремительно исчезающие в зеленоватом свечении.
Солдаты в форме наводнили комнату как тараканы. Стреляли на поражение, вопросов не задавали. Белая вспышка и Жанна стала задыхаться от разъедающего глаза газа. Крики. Её потащили к порталу, толкнули внутрь. Ещё один взрыв оглушил. Плечо онемело. Во рту Жанна ощутила вкус крови. Темно. Глухо. Трудно дышать. Чувство будто стоит на месте и тонет. И всё движется, стремительно движется.
Все кончилось, её выплюнуло. Ежова упала на что-то мягкое. Дезориентированная, щурившаяся на свет женщина, она, закричала, когда увидела чужую руку крепко сжимающее её плечо. Женскую руку в обрывке зелёной кофты. То была она незнакомка, толкнувшая её в портал, и тем самым спасшая жизнь. Зачем. Зачем?? Шок не давал Жанне дышать. Ежову колотил озноб. Она едва понимала что происходит. Едва различала голоса. Фигура в белом халате с маленьким шприцем приблизилась, что-то говорила, но Жанна не слышала слов. Как только игла пронзила кожу, Ежову накрыла мягкая точно патока, спасительная темнота.
Комплекс был огромный, так называлось это сооружение, где размещались оранжерее, школы, коммуникации, лаборатории. Несколько тысяч человек укрывалась в горах, где ядовитый снег и каменные штуковины были защитой.
Когда Жанна пришла в себя, ей многое показали, ответили на вопросы, только вот не сказали: чем же она так важна? Загадочно обещали, что она всё поймёт, когда сегодня придёт Иной и всё объяснит. Накормили органической пищей, показали очистительные сооружения, которые очищали воду от патогенна, показали лабораторию, в которой в заражённой плоти, точно в инкубаторе выращивали червей, очищающих землю. Здесь среди пробирок, стерильной чистоты, в ядовито-зелёном свете стоял резервуар с водой, сооруженный по типу напорной башни. Усталость, стёрлась как рукой. И не было страха. Только готовность действовать.
Жанна ждала, когда придёт Иной, персона нон гранта, но вот кто же он такой? Пока же она бродила по залам, любовалась органическими деревьями, росшими в оранжерее. Затем, посетила классную комнату и прослушала урок истории совместно с детьми. День приближался к концу. За ленчем в огромной столовой, она не раз ловила на себе тёплые взгляды людей. Судя по их лицам, вовсе не пустым от стимулятора взглядам, они все в целом выглядели здоровыми, целеустремлёнными и не являли собой покорное стадо, привыкшее безоговорочно выполнять приказы. Их взгляд выражал обдуманные живые мысли. Они думали, говорили то, о чём думали, без стеснения, без оглядки на кого-то и явно не боялись слежения.
Она жевала бутерброд, запивала свежевыжатым яблочным соком. Вкус был райский, и каждый кусочек пищи таял во рту. И вскоре многие осмелевшие сидевшие подле в столовой, подошли к ней, и уже Ежова отвечала на вопросы. Она никогда так не смеялась, никогда так не наслаждалась простой беседой, представляющую собой игру в простые вопросы и ответы. Свобода в их глазах, не замутнённость взглядов от навязанных идеалов и внушений, индивидуальные мнения действительно интересующихся жизнью Ежовой людей, это покорило ее. Она уже доверяла каждому из них без исключения. Но один её вопрос поверг всё же их в ступор:
-У вас есть вакцина? Иначе как у вас рождаются здоровые дети?-- Спросила Ежова чуток полноватую женщину, одну из учителей младших классов.
- Не совсем вакцина, а некий очиститель крови. Для вакцины не хватает одного компонента. Но ты ведь поможешь нам?- с откровенной надеждой спросила женщина. Жанна не заметила, как кивает. "Но что она должна сделать"? Что может она, чего не могут повстанцы?" Женщина в ответ на кивок, улыбнулась, а затем встала, сказав, что её ждут дела. Жанна допила сок, впервые за день, ощущая себя странно. Может, нужно было спросить прямо, а не ходить вокруг да около. Но, она не хотела показаться бестактной, глупой и бегущей впереди паровоза. Так ведь? Они же доверяли ей, а она доверяла им?
Ежова в одиночестве стояла на холмике, с саженцами цветов. Вдалеке стояли деревянные домики, в окнах горел мягкий свет, а она, задрав голову, вверх любовалась серебристой, казавшейся нереальной вырванной из снов и мечтаний россыпью звёзд. Звёздное мерцание, захватывало, душа пела, наполняясь восторгом, чем-то томящемся, прекрасным, оттого на глазах Ежова ощущала слезы. Не отвлекало даже блеклое защитное мерцанье сеточка искр от лежащих возле забора камней. Так бы и смотрела она на небо вечность, словно бы во сне. Не чувствовала ни затекающей шеи, не слезящихся глаз, ничего, только умиротворение. Мужской голос, разорвал возникшие чары: