Ни предисловия, ни послесловия, так же как и других статей, для чистоты эксперимента не читала. Интересно, сможет неподготовленный читатель что-нибудь понять? Роман - совершенно необычный, нелёгок для чтения и понимания.
Первое мгновенное впечатление.
Совершено ошеломительный русский язык по богатству красок, аллегорий, метафоричности. Но русские авторы так не пишут, это какой-то очень сложный орнамент.
Автор - инопланетянин. Он разговаривает с читателем на особом сказочном языке. Надо всё время разгадывать, что имеется в виду. И все события - совершенно сказочные; сказка везде - в облаке, в солнечном луче, в капающей воде, в верблюжей колючке и ....
Это не проза, это Поэзия, это стихотворения в прозе, это ворожба, колдовство, это, простите, 'Песнь песней'! А способность автора видеть - это что-то за пределами возможного, реального.
Интересно, кто поймёт эту бездну поэзии, этот ужас,превращённый в поэзию, или поэзию - олицетворенный ужас? Этот вселенский кошмар изображён в непостижимой манере то ли заклинанья, то ли песнопенья. Продираешься через эти стилистические кущи в полном ошеломлении. Заговоренная текстом, с усилием проникаешь в смысл. Стиль такой невероятный: фразы бесконечные, в конце забываешь, что было в начале. В полном дурмане читаешь.
Весь представленный кошмар, по-моему, превосходит всё, что было в действительности. Это автором сочинено. Это, думает автор, было вот так. То есть все определено представлением автора о жестокости.
Для кого эта книга? Для специалистов, для гурманов? Нельзя же всё испещрять комментариями, всё очарование пропадёт. Наверное, предисловие и послесловие помогут. Но это уже не собственное понимание, а чужое. Что я твердо поняла: проблема с переводом на другой язык. Это непереводимо. Получится суррогат, созданный переводчиком, на его уровне мастерства и способности писать прозу - поэзию. К тому же все эти иносказания, намёки, мифология... Не всегда понятные даже свидетелям событий, что уж говорить об иностранцах. Комментарии? Их потребуется много, как в 'Улиссе' Джойса, где на 550 страниц текста имеется 120 страниц комментариев мелким шрифтом.
Как пример стиля, экзотики в языке: 'Там ерши - алхимики расштопоривали солевые сосудики и оптические колбочки меж глазастых рыбьих конфорок, где росло ворованное лунное свеченье, отчего вода, проваренная в амёбьем свете, монгольфьерной дымкой отделялась от тяжёлых пластов и приливала к луне, словно летучая фракция слышного в висках Сольмеке прибоя, подтачивающего тяжёлую хватку Рейха, так что следы автоматчиков, бегущих к испуганной кромке воды, ложились по-волчьи, а ноги поддёргивались как на батутах змеиной, прибрежных ужей, вязки.'
Это всё про то, как героиня Сольмеке, заброшенная в Дунай с заданием, погружается на дно.
Сольмеке - кто она? Действительно попавшая в поле зрения органов по каким - то своим особенностям и ставшая агентом - разведчицей или кем? После всего, что с ней сотворили, она каждый раз восставала из пепла - и опять? А в чём её миссия? Что за история с раздвоенным копчиком? Аллегория - пока непонятная.
Город Регенсбург - так же в фантастическом восприятии, загадочный эпизод на пути Сольмеке, город её избавления от непонятных и страшных дел.
Такой стиль - напряжённый звенящий, как струна. Множество определений, сравнений, не простых, обычных, а редких, изысканных. Фраза на целый абзац. Мысль при чтении не формируется, а скорее образуются ощущения, впечатления. Это потом думаешь, без книги. Выстроить для себя какую-то сюжетную линию - значит выйти из этого пространства, из этого сказания. Голова кругом идёт. То есть трудно читать. Нет, не трудно, здесь какое-то другое слово должно быть. Просто нет впечатления узнаваемости, что почти всегда появляется во всех книгах, даже об неизвестном, что делает текст понятным. Всё дело в стиле и образах.
Этот непрерывный сказочный напев. Похоже - это история автора.
Горячечные сны главного героя Яна: ну понятно - девушки...девушки. Постпубертатный возраст Яна и его девушек со всеми страданиями и турбулентностями описан очень подробно. Если в классике "пора надежд и страсти нежной' описывалась очень красиво и возвышенно, то в современной литературе она описывается либо матом, либо с применением глубоких психологических, психиатрических и гинекологических знаний. Никакой лирики и романтики.
О чём всё же роман? Насколько я поняла: начинается с того, что Ян зайцем, без паспорта едет домой из Москвы, где он учится в институте. История семьи на фоне истории страны, истории, как известно, трагичной, порой абсурдной, непонятной, богатой на события. История семьи рассказана не прямо в лоб, а в манере почти что сказок и мифов. Начинается примерно с тридцатых годов ХХ века, а в эти годы известно, что происходило. Политические фигуры того времени изображены в виде некоторых мифологических образов, стилизованных, шаржированных, но по некоторым признакам узнаваемым. Внуки в этой семье живут уже в эпоху "развитого социализма'. Ян, как было сказано, учится в Москве. Москва и его окружение представлено в виде сгустков грязи, лжи, пороков, пьянства, предательства. Подлые преподы из - за связи с иностранкой устраивают провал Яна на экзаменах и добиваются отчисления красавца - Адониса и ленинского стипендиата, Яна, из института. Ему грозит армия. Ян всё бросает и уезжает домой, без паспорта и билета. Роман закольцован. Папа его большой начальник, принимает без упрёков. В Южной Мангазее, которая в предгорьях Памира, сель и землетрясение в это время много чего разрушают. И это - как бы в преддверии развала страны, СССР. Занавес.
Но это весьма упрощённая версия сюжета. Там столько загадочного, мифологического, непознанного.
Жадные взгляды друзей демократии на блистательный Запад с намерением перенести его несокрушимые достоинства на российскую почву напоминают мне анекдот из жизни Александра Сергеевича Пушкина.
Один из сотоварищей Пушкина по лицею сочинил стихи: "Встает на западе румяный царь природы...' Когда он начал его читать и произнес эту фразу, Пушкин прервал его и экспромтом продолжил: "...и изумленные народы не знают что начать: ложиться спать, или вставать?'
Теперь посмотрим, что говорят о романе ученые критики и литературоведы.
Зарубежные ZA - ZA задворки. Журнал.
....наверное, прав был Милорад Павич, утверждая, что "классический способ прочтения книг давно исчерпал себя'. Мир - многограннее реализма, и потому писателю (да и читателю тоже) необходимо владеть магией. Магией образа и слова. На мой взгляд, проза Киора Янева может служить выдающимся образцом русского магического реализма.
Маргарита Пальшина
В прозе Янева слышатся отголоски Булгакова и 'сумасшествие' Гоголя. Эдакий крепкий бальзам из горьких и ядовитых трав. Здесь причудливым образом переплетаются реальность с ее обнаженными, неприкрытыми язвами и сны, порою безумные и горячечные, но в то же время заставляющие найти ключ к пониманию именно этой реальности.
Героиня повествования Сольмеке, получеловек и полурыба, способная находиться в воде по нескольку часов кряду, ввергнутая в водоворот военных событий, волей сильных мира сего становится разведчицей. Такова сюжетная линия романа... Олеся Янгол
...У любого явления, что в жизни, что в искусстве (а перед нами - явление) есть предтечи; но, кажется, у Киора Янева и предтеч-то нет, он, радостный, сам по себе, а литература сама по себе; этот текст не литературный, он из породы тех высоких, как Высокая месса Баха, юродивых текстов, отлично знающих о том, что они юродивые, и целебно, благословенно не знающих ни о людях, ни о своей судьбе среди людей - ничего. Елена Крюкова
Богдан Стороха Предисловие к роману, изданному отдельной книгой.
В основном об особенностях языка - стиля романа, причём почти так же структурно сложно и иносказательно, как это писано в самом романе. Об отношении к описываемой эпохе: 'Перед нами сугубо постколониальный текст, желчный, жалостный и беспардонный; беспардонность того рода, что заставляет замирать в нерешительности - неужели это "действительно' имеется в виду и озвучивается автором.'
Геронимус В. А. Послесловие к роману.
Типично литературоведческая статья, многословная, насыщенная специальными терминами, наукообразная. Ни в малейшей степени не помогающая пониманию этого сложного тончайшего письма необычного романа. И что особенно раздражает - так это сопоставление Киора Янева поочерёдно с вершинами русской литературы как-то: Пушкиным, Тютчевым, Платоновым, Андреем Белым. А зачем? Киора Янева надо разгадывать самого по себе, как автора уникального.
Ирина Пастернак Московский гнозис . О романе Киора Янева 'Южная Мангазея' Журнал ZA-ZA, 12, 2017.
Текст 'Южной Мангазеи' Киора Янева столь многосложен, что отправляясь в путешествие по страницам этого романа, нам понадобится вся возможная и невозможная помощь. Наградой же послужат необыкновенные переживания, которые несомненно обогатят разум и душу внимательного читателя. Несомненно, прочтение этого романа будет значительным событием. Бесспорно также, что чтение это потребует полного внимания, времени на размышления, желания самообразования и абсолютной открытости к столь необычному по стилю и содержанию произведению. И не чтение это даже, а сопричастие таинствам души, будь то душа дома, дерева, города или человека, сопереживание, шанс которого даётся нам автором.
(Статья отличная, но столь подробно всё разжёвывается, что неинтересно. Читатель сам должен разгадывать. А то, что он не знает из темы обо всём этом потустороннем, ему надо самому осваивать. И роман надо перечитывать для полноты восприятия. То есть статья более интересна для специалистов - критиков и литературоведов, так же как и статья Геронимуса В.А.)