Встречаются и такие, кто путешествует постоянно. Это - заядлые. Они неудержимы, словно дали кому-то обет больше суток не задерживаться на одном месте. Они свои люди в бюро путешествий, кассах аэропортов и в залах ожидания железнодорожных вокзалов.
Всё, что они делают, делают впопыхах. Впопыхах обмениваются адресами, впопыхах осматривают достопримечательности и магазины, впопыхах ловят вчерашние новости и свежие анекдоты, впопыхах строчат жалобы на "неудовлетворительное обслуживание", впопыхах глотают заплесневелые бутерброды, а повезёт, опять же впопыхах, похлебают рассольник в ресторане "Дорожный".
Личную жизнь и ту устраивают впопыхах: влюбляются на автобусных остановках, свадьбы справляют в поездах, разводятся в самолётах. Детей видят дважды в году: отправляясь в путешествие и возвращаясь, чтобы подготовиться к новому. Письма, посылаемые ими с дороги, наполнены восторгами по поводу увиденного и открытками с видами тех мест, где побывать не удалось.
Пеший поход в сталактитовые пещеры или освоение нового маршрута представляется им не более, чем пустяковой прогулкой перед сном. Они охотно подменяют заболевших проводников и заспавшихся экскурсоводов, а лекции по технике безопасности при восхождении на семитысячники читают так убедительно, что никому и в голову не взбредёт поинтересоваться, видели они наяву хотя бы небольшую гору?
Они переплачивают фотографу за обещание выделить их "крупно" на фоне неподвижного водопада или усохшего озера. Их квартиры забиты справочниками, путеводителями, макетами досок для виндсерфинга и воспоминаниями великих путешественников. Стоит ли удивляться, что Магеллан или Пржевальский известны им лучше, чем соседи по этажу. Они мгновенно находят на карте остров Фиджи, хотя не бывали там прежде и не питают на сей счёт никаких иллюзий.
Славное, славное племя путешествующих людей. Они не ведают усталости, и пенсия для них не конец, а начало жизни. С искренним недоумением оглядывают они свои убывающие ряды и скорбно качают противосолнечными фуражками: "Ничего не попишешь, слишком опасно наше увлечение и слишком коротка наша жизнь, чтобы можно было избежать потерь"...
Кое-кому они кажутся беспокойными, но первое впечатление не всегда верно, а потому не должно ни смущать, ни вызывать раздражения. Те, кто никогда не выходил из дома после девяти вечера, не ночевал в палатках в обнимку с громоздким рюкзаком, не пил из ручья, отравленного стоками химзавода, а окружающий мир наблюдает из застеклённой лоджии шестого этажа, просто обязаны поверить, что природа много лучше того представления о ней, которое обыкновенно складывается у заядлых домоседов.
Безусловно, путешествующим кое в чём повезло. Они проходят по жизни, не замечая очередей, грубые человеческие голоса смягчаются для них приятным звериным рыком, а борение служебных честолюбий воспринимается примерно так, как воспринимает умный ребёнок чужую игрушку: интересно, да не моё! В остальном же у нас с ними много общего: и стремительно летящее назад время, и преодолевающая его сопротивление надежда.
Так будьте же счастливы и путешествующие, и спящие в своих постелях.
ВОСХОЖДЕНИЕ
Мы готовились к подъему в горы.
Гора горе рознь. Наша выглядела впечатляюще. Из лагеря, разбитого у подножия, вершина казалась искусственным спутником земли.
- Стр-рашно, - прижалась ко мне Оля.
Сырой утренний туман искажал не только окружающий ландшафт, но и её лицо.
- Глупенькая, чего ты боишься?
- Гор.
- Со мной? - удивился я, и, не дожидаясь ответа, строго предупредил: - Не хныкать, в случае чего, подстрахую. Даже, если произойдёт непредвиденное, ты успеешь спастись.
- А что может произойти? - похолодела Оля.
- В принципе, ничего особенного. Но горы... не асфальт.
- Нет, только не это! - Оля впитывала ужас, как чернозём дождь. - Случись что с тобой, я не переживу!
- Будет не просто, - согласился я. - На первых порах...
- О, милый! - взгляд Оли отражал мудрость всех вдов мира, понимающих, что даже цветное фото не заменит живого счастья.
Пришлось ужесточить тон.
- Возьми себя в руки! - потребовал я, хотя строгость давалась мне с трудом. - Что за глупая женская страсть хоронить прежде времени. Помни, в любой ситуации ты обязана выглядеть достойно. Никакой трагедии. И ещё: обещай выйти замуж. Непременно!
- Я замужем, - удивилась Оля.
- Пока... - я отвернулся. - Пока замужем.
Я понимал, как непросто ей будет подыскать мне замену.
- За кого? - вопрос прозвучал осторожно, но настойчиво.
- Ты о чём? Ах, да... За Гуманоидова, например. Он корыстен, тщеславен, глуп... Одним словом, недостоин тебя, хотя, чтобы найти достойного, может не хватить и жизни. Зато живуч и ваши дети не останутся без отца. А благодаря его родителям, вы ни в чём не будете нуждаться.
- Кто его родители?
- Служат. То ли по коммерческой, то ли по дипломатической части.
Услышанное заставило жену призадуматься, но, как мне показалось, не убедило.
- Мне нужен ты, - сказала она.
Мысленно я одобрил её ответ, но не счёл разговор исчерпанным:
- Жизнь слишком сложна, чтобы можно было избежать потерь. Постарайся быть мужественной. Обещаешь?
- Обещаю,- прошептала Оля.
Нам помешал Гуманоидов, почему-то напомнивший мне гору, которую предстояло преодолеть. Стаскивая с плеч рюкзак, он сообщил: "Восхождение отменяется. Инструктор, что называется, в косую линейку. Видать, был повод, раз поводыря свалило с ног".
Мною владели два противоположных чувства: желание расцеловать Гуманоидова за приятную новость, и горечь из-за невозможности красиво умереть на глазах любимой женщины.
Неловко, словно беременное, перевалило через горный хребет солнце. Туман растекался и клочьями оседал на остроконечных верхушках. Я обернулся, чтобы обратить внимание Оли на красоты пейзажа. Но она так глядела на Гуманоидова, что я не решился её отвлечь.