Аннотация: Ли Мубаю посвящается. Поучительная история о том, как непредусмотрительно бывает вызволять красавиц из рук престарелых и немощных уже мастеров меча
Юн-сай, красавица из уединенной усадьбы
Хороший торговец прячет свои богатства и кажется нищим.
Избранные Чанские изречения
- Слава о красоте госпожи Юн достигла уже удельного князя, - сообщил гость и, поддерживая парчовый рукав, потянулся за чашкой вина.
- Да? - совершенно искренне удивился мастер Гери. - Возможно, я вижу юную госпожу каждый день и не способен оценить ее по достоинству. Так, значит, госпожа Юн даже в замке известна?
- Не только в замке, - покачал головой господин Таши-кан*. - Думаю, уже в Столице о ней слышали.
- Значит, любезный Таши-кан, вы и все эти люди, наводнившие мой скромный двор, приехали взглянуть на красоту девушки? - усмехнулся мастер Гери.
Судья покачал головой.
- Я, мастер, приехал, потому что ходят разговоры о том, что вы насильно удерживаете юную Юн-сай*, - сурово сказал судья.
Мастер Гери расхохотался, чем вызвал у Таши-кана брезгливое неодобрение.
- Разве похож я, господин судья, на сказочного разбойника или колдуна, запершего красавицу в своей пещере?
Признаться честно, ни на разбойника и на колдуна мастер Гери похож не был, он и на знаменитого воина, в свое время овеянного славой, тоже. Моложавый, без седины в длинной косе, перекинутой через плечо, он, однако выглядел утомленным, да и в правой руке не мог удержать даже чашку. Таши-кану горько было видеть, как ослаб и состарился прежде такой сильный и искусный фехтовальщик и боец, не раз защищавший и эти земли и даже Столицу. Победа достанется собравшимся у дома пожилого мастера слишком легко, а судье легкие победы всегда казались подлостью.
- Молодые люди, мастер, и их отцы собрались у ваших ворот с еще одной целью... - начал судья.
- Им не дает покоя мое звание, - кивнул мастер Гери. Устало откинувшись на подушки, он стал перебирать пальцами конец своей косы, позвякивая серебряными бляшками и бубенцами.
- Я мог бы отослать их восвояси, - любезно предложил судья.
В этот момент из дома вышла уже упомянутая госпожа Юн с кувшином и направилась к колодцу за водой. Судья, равно как и собравшиеся в беседке молодые люди, проводили девушку долгими взглядами. Была ли она так красива, как утверждает молва, сложно сказать. Люди, главным образом те, кто в глаза Юн-сай не видел, утверждали, что девушка затмит саму Лотосовую Деву*. Возможно, Юн-сай и не посрамила бы прославленную сказочную фею, но была весьма грациозна и ловка, а скромное зеленое платье и шапочка с кистями только подчеркивали белизну кожи и блеск темно-каштановых волос, заплетенных в две толстые косы, перевитые золотистыми шнурами. Благодаря бубенчикам, нашитым на юбку, каждый шаг девушки сопровождался нежным звоном, и здесь красавица точно была схожа с феей. Заметив устремленные на нее взгляды, Юн-сай улыбнулась всем мужчинам разом, и всем одинаково рассеяно, набрала воды и скрылась в доме. Из беседки донесся разочарованный вздох и печальное: "Луна зашла".
- Точно, я отошлю их восвояси, - решил судья, - чтобы не доставлять хлопот вам и госпоже Юн.
По губам мастера Гери скользнула рассеянная улыбка. Надо сказать, сам он провожал девушку взглядом не менее задумчивым и мечтательным. Очевидно и этого старика красота не оставляла равнодушным.
- Не трудитесь, Таши-кан. Молодые люди и их отцы не доставят мне хлопот. Не станут же они в самом деле нападать на немощного пожилого человека, или увозить женщину силой.
Судья покосился на молодчиков, сидящих в беседке, увитой плющом, виноградом и вьюнком, носящим в народе название "Бесстыдника" или "Безбрачника"*. Двое мастеров меча, явившихся из сопредельных княжеств, оба - сильные, молодые и - судья скривился, как будто лимон съел целиком - наглые; почтенный убийца из Карси, одних примерно лет с мастером Гери, но, во-первых, сохранивший здоровье, во-вторых, никогда не вступающий в открытые поединки, приехавший с ним сын, тоже, вероятно, убийца. Внук удельного князя с телохранителем; юнцу всего восемнадцать, романтические глупости и древние легенды благодаря бестолковым мамкам забили его голову. Приехал девушку добывать. Наводнили, это конечно громко сказано: всего-то шесть человек. Но шуму, шуму от них! Как от шести сотен! И все хотят перекинуться словечком с Юн-сай, галдят, перекрикивают друг друга и нарушают скромный покой усадьбы. Эти люди внушали Таши-кану беспокойство.
Взошла луна, сегодня такая полная, яркая, пронзительно желтая, словно абрикос. Гери-ангэ* откинул бамбуковую штору, закрывающую окно, и присел на широкий каменный подоконник, небрежно устланный войлочными ковриками. Коврики были ладоней в три шириной каждый, потому что Юн никогда не хватало терпения на большее. Гери улыбнулся, припоминая, как забавно морщится лицо девушки, занятой каким-нибудь рукодельем. Словно она камни перетаскивает, а не вышивает.
В саду послышался негромкий шорох, тихие, осторожные шаги. Научившийся спать вполглаза (и в последние годы мучительно пытающийся научиться опять спать как все нормальные люди, полностью погружаясь в отдохновение), Гери-ангэ без труда различил и шаги, и дыхание. Потом послышался шепот, позволивший еще и сосчитать ночных гуляк. Свист - это почтенный Серер-карсин*, гремучая змея. Слабая отдышка у Ниро-цу*. А это возбужденное дыхание, конечно же, телохранитель княжича. Имени телохранителя Гери не знал, это и не имело значения. Тонкое пение металла говорило о том, что Ниро-цу вооружен, и едва ли его спутники оставили в комнатах свои мечи и отравленные стрелы. Гери повернулся к Юн, замершей в дверях.
- Луна взошла. Пора спать.
- Что там за окном? - спросила девушка. - Ваше внимание что-то привлекло.
Голос ее прозвучал чисто и звонко, и заставил Гери улыбнуться.
- Смотрю вот на лопухи... Безобразие какое-то. Надо их выдрать и посадить пяток банановых деревьев.*
Губы девушки дрогнули и разошлись в легкой теплой улыбке.
- Вот это будет радость, - согласилась она.
Рука Юн-сай небрежно погладила костяную рукоять дарбы*, украшенную драконом, скользнув по лезвию, скрытому тонкой кожей ножен, и исчезла в складках платья.
- Я закрою ворота, Гери-мо*.
- Доброй ночи, - кивнул Гери.
Дверь за девушкой закрылась с негромким стуком. Гери поднялся с подоконника и подошел к столу, погребенному под свитками и костяными табличками. Вроде и дел у него было немного, но все эти бумаги таинственным образом накапливались и в скором времени скрывали изящную резьбу на столешнице, вывезенной, кстати, из Карси лет пятнадцать назад.
За спиной послышался шорох и звон стали. Гери обернулся и проследил за тем, как Ниро-цу вспрыгивает на подоконник, смахивая на пол войлочные коврики. Действительно, наглый молодой человек. Следом за ним в комнату забрались и Серер с телохранителем.
- Я слушаю, - улыбнулся Гери.
- Мы пришли просить у поединке, ангэ, - сказал молодой воин, предсказуемый, как и все прочие молодые воины.
- Сразу трое? С кем же мне драться? Может быть, сначала вы сразитесь между собой? - поинтересовался с изрядной долей ехидства Гери и устало привалился к столу. - Решайте быстрее, дорогие гости. День был долгим, и мне нужно отдохнуть.
- Драться буду я, - сказал все так же предсказуемый Ниро-цу. Гери вздохнул.
- Вы наверное слышали, молодой человек, что восемь лет назад копье пробило мне правую руку. Меч мне придется держать в левой, и вам будет не очень удобно.
- Защищайся, ангэ, - сухо и совсем уж невежливо сказал молодой воин. Гери не удержался и поднял брови. Дерзец, однако
- Был у меня... ученик. Он заявился на мой двор, оборванный, уставший, со стертыми в кровь ногами, швырнул мне в лицо весьма дрянной меч и сказал вот то же самое. Хороший был ученик, талантливый...
- Защищайся, старик! - повторил юный нахал громче. Повернувшись к гостям спиной, Гери снял со стойки саблю.
- Мы выйдем во двор. И почтенный Таши-кан нас рассудит.
Юн миновала двор и опустила засов на воротах. Места были глухие, на горных дорогах часто разбойничали лихие люди, хотя мало кто рисковал приблизиться к усадьбе прославленного мастера. Среди разбойников, говорят, даже легенды ходили о кольях, на которые Гери-ангэ насаживает головы побежденных противников, о рве со скорпионами, и прочая откровенная чепуха. Сказать по правде, ворота в жизни не запирались, а засов к ним - хороший стальной засов - приделал пару лет назад кузнец из ближней деревни в благодарность за небольшую в общем-то услугу. Не борону же с него было брать! Юн интересно было, как поведут себя гости.
Гости полностью оправдали ее ожидания: слева зашуршали листья мимозы, посыпались на землю мелкие яблоки - кто-то из гостей неосторожно задел невысокое кривое дерево. Яблоки было жалко - из них получалось, если дать плодам вызреть и, возможно, слегка переспеть, чтобы пошла приторная сласть, отличное вино. Юн подняла повыше фонарь, разглядывая мужчин. Сынок карсина, господин Фен и внук удельного князя, по имени то ли Лу, то ли Ло, то ли вовсе Лю.
- Госпожа... - вперед вышел княжич, у которого и язык был лучше подвешен, и наружность краше. Юноша был, просто картинка из книжки. - Мы заслали бы сватов, кабы знали к кому...
- А я сирота, - жизнерадостно сообщила Юн. - Мать моя погибла в смуту Сэмичег*, отец пал двенадцать лет назад от руки мастера Гери. Луна, почтенные гости, уже высоко. Спать пора.
Повесив фонарь на запястье, Юн направилась к дому. Стукнула ставня, застучали шаги по глинобитному полу внутреннего двора - отсюда слышно было. Крикнул что-то возмущенно кан. Фен-цыл* поймал девушку за локоть.
- Мой юный друг хотел сказать, что такой красавице не место в этой глуши. Я увезу тебя в столицу, где ты будешь блистать при дворе.
У этого молодчика тоже был недурно подвешен язык. К тому же, он явно был умнее и свататься не собирался.
- Я, господин цыл, на своем месте. И вам желаю туда же вернуться.
И только сынок убийцы поступил так, как подобает человеку его рода - и как поступила бы сама Юн: накинул на голову вожделенной красавицы мешок. Попытался накинуть.
Таши-кан устало опустился на глиняную скамью, покрытую разноцветной войлочной кошмой, и сложил руки на коленях. Ему не нравилось то, чего просил старик Гери, но как можно было пойти против решения хозяина. Ниро-цу, молодой человек с внешностью, как теперь думал судья, скорее разбойника, чем благородного воина, вышел на середину внутреннего дворика и замер, широко расставив ноги. Сталь его парных мечей тихо пела под прикосновением лунных лучей, по крайней мере так казалось Таши-кану. Единственный раз удельный судья видел, как сражается молодой воин; это было еще в Столице, на состязании устроенном в честь рождения наследника. Пара цу, украшенных кистями, и сейчас уже, как сказал один поэт, "дрожала в предвкушении битвы". На том состязании Таши-кан едва не придушил говорливого поэта собственными руками.
Место для поединка, которое могло принести одному славу, а второму смерть, было выбрано удачное. Внутренний двор усадьбы с двух сторон ограничивался белыми стенами дома, а с двух других - пристройками: баней и конюшней, где волновались и всхрапывали лошади. Глинобитный пол отдавался на каждый шаг странным гулом, словно ударяли по нетуго натянутому барабанчику. Вдоль одной из стен под высоко расположенным кухонным окном были устроены те самые скамьи. На одной расположился судья, вторую заняли карсин и телохранитель юного князя. На третью, заваленную небольшими подушками из зеленого и желтого шелка, Гери-ангэ бережно положил ножны своей дарбы, украшенные слабым тиснением и полустершейся позолотой. Затем он тоже вышел на середину двора.
Нападать никто не спешил. Таши-кан с зарождающимся интересном наблюдал за двумя неподвижными фигурами. Старый воин с тонкой узкой саблей, молодой - с парой прямых мечей, блестящих в лунном свете. Вот на луну набежала туча, ее тень мазнула по фигурам. Ниро-цу сделал выпад, ударил, перекрещивая мечи, словно надеялся одним ударом снести ангэ голову. Старик увернулся, острие сабли скользнуло в волосе от лица молодого человека. Ниро отскочил, волком глядя исподлобья. Гери-ангэ остался стоять посреди двора, так и не опустив дарбу.
- Кто твой учитель, мальчик?
Ниро-цу вновь кинулся вперед, на этот раз одновременно делая отвлекающий выпад и целя старику в бок. Гери отступил, уходя от одного меча, второй парируя саблей.
- Я спрашиваю, потому что он плохо учил тебя, мальчик. Не люблю исправлять чужие ошибки.
В следующее мгновение луна вырвалась из-за туч и ударила по скрещенным клинкам, рассыпая искры. Таши-кан зажмурился на секунду, а последовавшие затем звуки отбили у него всякую охоту открывать глаза. Бессмысленного кровопролития судья не любил, а там, за закрытыми веками лязгало железо, кто-то застонал, потом послышался топот ног. Подняв наконец голову, судья с удивлением отметил, что Ниро-цу лежит на земле, не зная, за какое же плечо ему держаться - оба были ранены, хотя, похоже, не слишком глубоко. Телохранитель княжича пытался у дальней стены вытащить свой меч, застрявший в коварном дереве, на землю сыпалась штукатурка. Гери-ангэ все так же стоял посреди двора, тяжело дыша, опустив свою дарбу острием вниз. Напротив стоял карсин-убийца, сжав в руке мураг*, украшенный темной насечкой и тремя серебряными кольцами. Таши-кан, неприятно пораженный тем, как много он, оказывается, пропустил, поднялся. Серер посмотрел на него через плечо, коротко кивнул, а потом низко поклонился старому мастеру.
- Не нужно больше, Моёу*. Думаю, молодые люди усвоили урок.
В этот момент телохранитель княжича Лю наконец-то вытащил свой меч и кинулся на неподвижного противника. Не оборачиваясь, Гери-ангэ парировал дарбой удар, а правым локтем с силой ударил молодого человека под дых. Меч с лязганьем и гулом упал на глинобитный пол двора, телохранитель повалился на колени. Потирая правую руку, заметно дрожащую, Гери покачал головой.
- Видимо, не совсем. Но, пожалуй, действительно, пора уже прекратить. Луна заходит, дождь собирается.
Слегка поклонившись поверженным противникам, Гери пошел к скамье, чтобы убрать дарбу в ножны. Порыв ветра взметнул пыль, которую сразу же прибили первые капли. Гери-ангэ чему-то улыбнулся, после чего поклонился судье.
- Благодарю вас, кан.
- Погоди благодарить, Моёу, - оборвал его карсин. - Мой сын сейчас похищает девушку, живущую в твоем доме. Мне стыдно за наши поступки и ты волен нас наказать, как пожелаешь, но сначала останови моего сына.
- Похитить Юн? - с улыбкой уточнил Гери. Дождь забарабанил по земле, глиняная площадка запела под ногами. Гери-ангэ толкнул дверь, спеша укрыться от потоков воды. - Где они?
С главного двора донесся истошный визг и грохот. - Идемте, - сказал Гери-ангэ и весьма небрежно бросил свою саблю на длинный кухонный прилавок.
Фонарь упал на землю, вспыхнула бумага, и пламя осветило малую часть двора, корни яблонь и четыре застывшие фигуры: упавшая на колени девушка, молодой мужчина с мешком и еще двое мужчин - вооруженных. Затем фонарь медленно потух. Теперь двор освещала только луна, потому что огни домовых ламп, выставленных на крыльце, ворот не достигали. Юн это только на руку играло: в темноте она всегда видела хорошо; отец утверждал, что то ли выкупил этот дар у духов, то ли нашел рецепт некоего снадобья. Версии всякий раз были разные. Юн весьма здраво предполагала, что это просто дар свыше и использовала его. Не поднимаясь с колен, она внимательно следила за передвижениями в неверном лунном свете похитителей. Ишь ты, женихи с любовниками выискались. Карсин - безусловно, наиболее опасный - отбросил в сторону мешок и снял с пояса длинный кнут. Довольно необычное оружие для потомственного убийцы, слишком шумное, требующее места для замаха. Тем хуже, ведь говорит о том, что наверняка карсин умеет им пользоваться. Княжич вел себя бестолково, отступая к забору. Фен-цыл тоже не вполне знал, что делать. Его сабля - красивая, хищно изогнутая мизура - была хороша, когда требовалось убить или покалечить противника. Похищать людей воин не умел.
Юн поднялась на ноги и неспешно ослабила узел пояса. Карсина следует бить его же оружием, в конце концов, они могли бы быть собратьями по ремеслу, если бы духи не решили иначе. Ох, как же Юн не любила драк! восемь лет назад их хлебнула сполна. Кнут и пояс, неожиданно тяжелый и гибкий, схлестнулись в воздухе и переплелись. По всему видно было, что Карсин не ожидал подобного отпора. Он потянул на себя шелковый кушак, дернул посильнее, чтобы вырвать полотно из пальцев защищающейся Юн-сай. девушка пальцы незамедлительно разжала и отпрыгнула в сторону. Полы ее халата распахнулись, открыв нижнюю одежду - брюки и короткую узкую сорочку, плотно облегающую фигуру. Белый шелк делал ее слишком заметной в лунном свете, халат мешался, развеваясь на поднявшемся ветру. Юн его сбросила и сделала еще один прыжок, с каждым разом оказываясь все ближе к воротам.
Оружия у нее при себе не было. она не ожидала, что благородные спасители осмелятся напасть на нее, кроме того, вообще не любила носить с собой тяжелых сабель, мечей, даже метательные ножи находила обузой. Единственное, что Юн-сай могла использовать для защиты, так это пару длинных остро заточенный шпилек, украшенных подвесками. Девушка выдернула их из прически, волосы рассыпались по плечам, полезли в глаза. Увы, времени заплетать косу не было.
- Я вижу, благородные гости торопятся избавить девушку от затворнической жизни, - насмешливо сказала Юн, делая еще один шажок к забору.
- Мы увезем тебя, госпожа, - покачал головой карсин. - Желаешь ты того, или нет. подобной красоте нет смысла погибать в глуши.
- Красивая женщина, как цветок, должна быть на виду, - вставил юный княжич несколько не к месту.
Юн отвлеклась на него - непросительно - и пропустила миг, когда карсин начал замахиваться. кнут, причиняя изрядную боль нежному телу, обвил талию девушки. Карсин рванул ее на себя. тут Юн не стала сопротивляться, но когда убийца подтащил ее достаточно близко, подняла колено для удара. Карсин попытался закрыться, и тогда Юн поспешно вонзила шпильки - одну в ладонь, сжимающую кнут, а вторую в бедро карсина. Убийца разжал пальцы, и кнут убитой змеей со змеиным же шорохом упал на землю. Юн сделала последний прыжок, уцепилась за фигурное украшение - круторогую голову барана - прикрепленное к воротам на две ладони выше ее головы.
- Убегает! - крикнул княжич и схватил Юн за талию.
- Лапают и лапают! - еле слышно проворчала девушка.
Она ударила ногой наугад, и, очевидно, попала. юный внук удельного князя издал такой истошный визг, что ему позавидовала птица-плакальщица и все евнухи Двора Императрицы. не обращая больше внимания на противников, Юн-сай взметнулась на самую вершину ворот, перемахнула через них и мягко приземлилась на землю на другой стороне. за воротами послышалась возня и лязг металла: мужчины снимали засов. Засов был действительно знатный, с секретцем, и несколько секунд им придется еще повозиться, решила Юн. за это время она сумела отдышаться, забрать волосы в хвост на затылке и изучить небо. Луна, уже идущая на закат, скрылась за тучами, на нос девушке упали первые капли дождя, а секундой спустя тугие холодные струи ударили в землю. дождь был знатный, заставивший Юн-сай ухмыльнуться. главное, чтобы дождь был еще и долгий.
Ворота раскрылись. Бросив короткий взгляд на троих мужчин - Фен-цыл наконец-то присоединился к горе-похитителям - Юн-сай бросилась бежать. Дорогу быстро развезло, брызги летели в разные стороны. Темно было настолько, что даже девушка с трудом различала очертания деревьев, крышу путевой беседки, сень над колодцем. Ориентиры, впрочем, были верные, значит и путь верный. Оглянувшись через плечо на неясные тени за пеленой дождя, Юн-сай свернула с утоптанной дороги.
Двор уже опустел, распахнутые ворота раскачивались и скрипели под порывами ветра. косые струи дождя лупили по беленым стенам ограды. Гери-ангэ невозмутимы раскрыл зонт, укрываясь от ливня, вышел за ворота усадьбы и огляделся. рассмотреть что-то в такое ненастье не представлялось возможным, но, видимо, мастер знал какие-то верные приметы.
- Они побежали к реке, - сказал он.
- Быстрее! - Таши-кан всплеснул руками. вода уже насквозь промочила его одежды, сделав рукава тяжелыми. - Юн-сай может пострадать в такую непогоду!
Гери протянул ему зонт.
- Вы думаете, судья?
- Госпожа может упасть! Госпожа может подвернуть ногу! - кан беспомощно огляделся. - В какую же сторону нам идти?
- Налево, - любезно сказал Гери. - Серер-мо, вы с нами?
Убийца-карсин поднял повыше прихваченный из дома фонарь - редкую дорогую вещицу, где пламя билось в колпаке мутного зеленоватого стекла - и слегка поклонился.
- В этом есть и моя вина, Моёу. Это мой сын - самонадеяный глупец, подвергший опасности госпожу Юн.
- Налево, - подсказал Гери.
Судья и Серер-карсин побежали в указанном направлении, и несколько запоздало сообразили, что сам мастер никуда не спешит. Словно и нет никакой непогоды, никакой опасной дороги, никакой девушки, бегущей в темноте от преследователей. Гери неспешно прошел мимо зарослей мимоз и белой сирени с почти облетевшими листьями, мимо трех павильонов и колодца, вырытого, чтобы путешественники смогли утолить жажду. От колодца он повернул направо и слегка прибавил шагу. На высокий крутой берег мужчины вышли одновременно.
Небо расколола оранжевая молния, осветившая бегущие по обрыву фигуры. Одна - белая, как лунный свет - замерла, а три другие в секунду скрылись в темноте.
- Я погляжу, ты наконец усвоила урок, ученица, - улыбнулся Гери-ангэ. - За десять-то лет.
Юн-сай, изрядно напугав судью и карсина, звонко рассмеялась, потом покачнулась и, вскрикнув коротко, начала сползать вниз. Гери-ангэ поймал ее за локоть и вовремя втащил обратно на берег, поросший травой.
- Все же не до конца, - покачал головой Гери.
- За десять лет, наставник, вода подмыла берег, - ответила Юн-сай.
Карсин, а следом за ним и судья осторожно подошли ближе. Берег обрывался резко, и, вероятно, днем преследователи успели бы остановиться. Возможно и нет, потому что сразу за кромкой травы и клевера начинался на просто обрыв, а гладкая, размокшая под дождем глиняная горка, уходящая в, насколько можно было видеть в свете фонаря, грязную глиняную же лужу шириной локтей в семь. В луже этой барахтались трое горе-похитителей, цедя сквозь зубы весьма гнусные ругательства. насколько мог судить Таши-кан, все трое были целы и невредимы, так что пострадало только их достоинство.
- Надо принести веревку, - сказала Юн-сай нежным голосом, - негоже трем воинам возиться в грязи.
Впрочем, сама она не сдвинулась с места, теснее прижалась к старому мастеру и обвила его талию рукой.
- Хорошенькое дело! загнала трех почтенных гостей в лужу! - проворчал Гери-ангэ.
- А что еще я могла сделать? - удивилась девушка. - Сабли у меня не было, шпилек только две, а охаживать их палкой - тоже не дело. Кроме того, наставник, я палкой, сами помните, плохо владею. Да и вообще, в моем положении...
Юн-сай мотнула головой.
- Я иду за веревкой.
Позволив трем похитителям отмыться в бане от глины, Гери-ангэ, тем не менее, выставил их за ворота, равно как и старшего карсина, княжеского телохранителя и посрамленного Ниро-цу. К утру дождь прекратился, небо очистилось, и выкатилось ярко-оранжевое солнце. Таши-кан, удобно расположившись в увитой бесстыдником беседке, наблюдал за удаляющимся кортежем. карсины - оба - шли пешком, оставив хозяину усадьбы своих лошадей, которыми Карси всегда славилась. потом судья перевел взгляд на госпожу Юн, вертящую в руках мураг господина Серера.
- Знатный трофей, - похвалил Таши-кан.
Девушка улыбнулась и сделала небольшой глоток чая, после чего покачала головой. - К сожалению, совершенно бесполезный, господин судья. Я предпочитаю саблю, а эта безделушка в лучшем случае украсит комнату.
Таши-кан повернулся к развалившемуся на подушках хозяину. Гери-ангэ потягивал чай из большой толстостенной пиалы и, не обращая внимания более ни на что, любовался пятнами солнца на зеленой стене вьюнка.
- Вы еще очень сильны, - уважительно сказал судья. - И вы, госпожа Юн, весьма находчивы.
- Их счастье, - лениво протянул Гери, - что у Юн под рукой не было дарбы или, в самом деле, палки.
Таши-кан вновь посмотрел на девушку, та ответила нежной улыбкой, после чего поднялась.
- Прошу меня простить, но пора ехать. Дочь старого Шано захворала, я обещала приготовить лекарства.
Грациозно поклонившись, девушка вышла. минут через пять-семь она уже умчалась со двора на лошади, в сопровождении еще одной - вьючной, нагруженной аптекарскими сундучками. Таши-кан уважительно покивал, посмотрев на саблю на поясе девушки.
- Я слышал, Гери-моёу, что у вас был ученик, но не знал, что это столь прекрасная юная девушка.
- Я не хотел, чтобы пошли разговоры, - пожал плечами Гери. - Иначе бы от девиц, желающих научиться военному делу, отбоя не было. А ученицы, кан, дело хлопотное и бестолковое. В конечном итоге они все равно выходят замуж. Причем, в самом наихудшем случае - за тебя.
* Кан - удельный судья; судья, назначаемый столичной управой в отдаленные княжества и пограничные города; в некоторых местах, где власть Императора сильнее власти удельного князя, приравнивается в наместнику
* Сай - традиционная приставка к имени незамужней девушки; по вступлении в брак она начинает носить фамилию мужа, и называют ее обычно тоже по фамилии
* Лотосовая Дева - сказочный персонаж, девушка, известная своей красотой
* С этим вьюнком, цветущим крупными алыми или фиолетовыми цветами, связана забавная традиция, очень древняя, но во многих местах сохранившаяся до сих пор. Растение очень плотно оплетает любую поверхность, цепляясь за малейшие трещинки и самые тонкие сучья и создает плотную зеленую стену с яркими пятнами цветов. Подобные уединенные нерукотворные беседки привлекают влюбленные парочки. С древности и по сей день сохранилась традиция, что молодые люди, проведшие в такой беседке ночь, считаются мужем и женой (вьюнок посвящен богине брака и плодородия Ю-Унэ и носит ее благославение). Многие молодые люди, чьи родители противятся браку, до сих пор пользуются этой традицией. Впрочем, "Бесстыдник", во многом благодаря стараниям тех самых родителей, сейчас не очень распространен
* Ангэ - уважительное обращение, нечто вроде "ветеран"
* Карсин - уроженец города Карси, точно так же фирибин - уроженец княжества Фириб
* Цу - парные длинные мечи, прямые, обоюдоострые. Есть разновидность: цу-цун, двусторонняя пика (первоначально два клинка цу, насажанные на общее древко). Лезвия цу-цун чуть шире, чем у меча, и слегка изогнутые. В качестве приставки к имени "цу" можно перевести, как "меченосец"
* "Во дворике перед кабинетом вырвать заросли лопухов и бурьяна и насадить десяток-другой банановых деревьев - вот радость!" Цзин Шэнтань. Двадцать одна радость жизни
* Смута Сэмичег была за семнадцать лет до описываемых событий
* Цыл - общее название сабель, к которым принадлежат в частности дарба и мизура (сильно изогнутая сабля, порой с зазубренным слегка лезвием)
* Мураг - духовая трубка, стреляющая отравленными стрелками или шипами. Делается обычно из бамбука, лакируется и украшается насечками. Существует также мурагнаман - разборная бамбуковая флейта, которая может превращаться в духовое оружие
* Моёу - Мастер, как звание, даваемое за особые заслуги. Так могли обращаться к великому воину, очень уважаемому чиновнику, ученому и даже музыканту. Вообще приставка "ёу" ("оёу") переводится как "великий"