Иорданская Дарья Алексеевна : другие произведения.

2_02. Павильон фрейлин в весеннюю ночь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая история "второго тома", в которой говориться о таинственных происшествиях на половине Императрицы, ловле демонических гэта на живца и проклятии. Что странно - Мэнджи отрабатывает свое

Павильон фрейлин в весеннюю ночь

  

Вот почему я не женился, дети мои:

Истинно скажу вам, все женщины одинаковы.

Я просто не знал, какую выбрать.

Все хорошенькие таки, еще обидишь одну, потом...

Мо Белый Феникс,

из приватных бесед в Золотом доме на улице Желтых Орхидей

  
   1.
   Юмэко старательно нарезала рыбу на тончайшие ломтики-лепестки и выложила из них цветок хризантемы. Всем этим кулинарным изыскам старой школы она в детстве обучалась на вареной редьке. Резать настоящего розового лосося оказалось, конечно, стократ проще. Юмэ нравилось это занятие. Прожив слишком долго на самом дне и зарабатывая на горсть риса самой грязной работой - мытьем бань и додзё - она не стремилась занимать свое место среди аристократов. Богатые и знатные люди ее пугали. Более чем скромная жизнь Гинкуро: единственный слуга и веселые гости из демократических актерских кварталов, устраивала девушку. Она проводила дни, собирая за господином разбросанные книги и готовя обеды. Гинкуро ел молча, впрочем Юмэ и не ждала комплиментов или даже денег за свои труды. Ей вполне хватало опрятных косодэ и гребней, которые передавал ей Гэцуёби.
   Уложив последний "лепесток", Юмэ дернула за шнурок и распустила подвязанные рукава. Расправляя складки, она выглянула во двор, где слуга занимался стиркой.
   - Гэцу-сан, господин уже встал?
   Гэцуёби бросил залитый вином нагадзюбан в кадку, выпрямился и вытер лоб, убирая волосы. Дни стояли теплые, приближался фестиваль девочек. Собственно по этому поводу и была затеяна стирка, и помимо нижних кимоно во двор были вынесены парчовые церемониальные одежды, нуждающиеся в весьма трудоемкой чистке. У Гинкуро было две юные племянницы, на праздник к которым в расшитом фурисодэ не заявишься.
   - Гэцу-сан, - напомнила о себе Юмэко.
   - Господин в библиотеке, готовится к приходу Наставника и хранителей. У нас сегодня завтрак.
   Юмэ едва не застонала.
   - Раньше надо было сказать! Пойду достану сладости...
   Радетелей покоя юного императора она побаивалась. Да и самого мальчика-правителя тоже из-за прячущейся в нем колоссальной силы, которую Юмэ чувствовала. И эта мощь являла пренеприятнейший контраст с внешним обликом худенького насмешливого мальчишки. И эти его умудренные жизнью ухмылочки...
   Утренний хранитель - Хеби - был человеком, наверное, милым. Сложно сказать точнее, потому что молодой человек редко заговаривал со слугами и секретарями своих товарищей. Манерный, насмешливый и чуть-чуть истеричный он в своих лиловых кимоно и желтых шарфах напоминал ирис. Весьма язвительный и нежный ирис.
   Дневной хранитель - Ичирин Ину - полная противоположность господина Хеби, оказывал Юмэко повышенное внимание. Подобного внимания, к слову, удостаивались все мало-мальски хорошенькие девушки в столице. Чем-то господин Ичирин напоминал Юмэко Малыша Сузумэ. Неисправимым нахальством, наверное.
   Гинкуро, в доме которого Юмэко прожила уже несколько недель, оставался загадкой. Он был весьма надменным молодым человеком всего несколькими годами старше ее, и как правило пребывал в отвратительном настроении.
   Как это не странно, больше всего Юмэко нравился жутковатый ночной хранитель - Незуми. Вернее, он единственный ей нравился, несмотря на то, что походил на театрального ниндзя: мрачный, худой и весь в черном.
   Юмэко тряхнула головой, разгоняя глупые мысли. Делать ей больше нечего, кроме как разглядывать важных господ и раздумывать над их манерами и поведением. Есть крыша над головой, и ладно. Юмэ еще раз тряхнула головой, от резкого движения лаковый гребень вылетел из прически и запрыгал со стуком по полу.
   - Держи, - юный император протянул гребень.
   Юмэко в который раз попыталась изобразить поклон, с которым надлежит встречать повелителя всей Поднебесной. Мальчика в который раз скривился.
   - Сладенькое есть?
   Рью сунул но во все горшочки и попытался утянуть с подноса вымазанные медом рисовые колобки. Юмэ с трудом удержалась от того, чтобы ударить его по рукам. Мальчишка есть мальчишка.
   - Идите в библиотеку, наставник. Я сейчас принесу завтрак.
   - Помочь?
   Юмэко поспешно замотала головой. Помощь юного императора была не лишней, только если требовалось перебить как можно больше посуды. Наставник при всех его достоинствах был довольно-таки неуклюж. Юмэко заколола волосы гребнем весьма небрежным образом и подхватила поднос.
   В библиотеке собрались уже все радетели, исключая Незуми, который никогда не приходил на завтраки. Ичирин Инну, развалившись на подушках, листал свежий номер газеты, которую начали выпускать не так давно в печатне квартала Увеселений. Помимо всего прочего Стальной обожал сплетни. Хеби разглядывал меланхолично свой веер. Гинкуро с мрачным видом уткнулся в книгу, где делал пометки красными чернилами. Юмэ поспешно наклонила голову, поставила поднос на чайный столик и отсела подальше от всех трех хранителей разом. Наставник плюхнулся на подушки и схватил наконец вожделенный рисовый колобок.
   - На праздник девочек привезут невест, - мрачно сообщил он с набитым ртом.
   - Повторите, Кин-сэнсей, - попросил Кумо, наливая себе чаю.
   - На праздник девочек привезут невест, - раздельно повторил Рью с немалым раздражением. - Девчонок от шести до ста шести. Потому что канцлеру-регенту приспичило срочно меня женить. Хотите ставку на то, кто будет следующей императрицей?
   - Юная Айамэ, тут к гадателям не ходи! - хмыкнул Инну. - Драгоценное канцлерское чадо.
   - Ну не скажи... - лениво протянул Хеби. - Кумо-чан, раскинешь камни?
   Гинкуро пересек комнату и мягко сжал плечо юного императора. Лицо мальчика разгладилось. Он слабо улыбнулся и сделал глоток чая.
   - Будет невест штук сто! Год будет веселый, потому что к осени мне придется выбрать одну из них в жены. Гадатели Щюфудзи еще...
   - Что сказали монахи? - Кумо стиснул тонкое хрупкое запястье Наставника.- И чего ты хочешь от нас, сэнсей? Юмэ-сан, чаю.
   Юмэко поднесла юному императору чашку с горьковатым бодрящим чаем и села рядом.
   - Сегодня на рассвете... - Рью прервался, чтобы сделать глоток. - Сегодня на рассвете Мацу-хоши принес календарь и гадательные таблички. Пока длиться этот год, мой дворец в опасности. В Щуфудзи углядели "на тропу судьбы Повелителя", как выразился настоятель, демона.
   - В старые времена гадатели посоветовали бы вам перенести Столицу в другой город, а то и вовсе отстроить заново в чистом поле, - заметил Кумо, разжимая наконец онемевшие пальцы и прикасаясь к виску.
   - Регент утверждает, что мы далеки от суеверий.
   - Неужели? - Кумо переглянулся с дневным хранителем.
   - На время сватовства вы все перебираетесь во дворец, - сообщил Наставник чуть повеселев. Ему нравилось сообщать подчиненным неприятные новости.
   Радетели не стали сдерживать жалобных стонов. По губам юного императора скользнула наконец ехидная усмешка. Юмэко поежилась. В такие моменты мальчик пугал сочетанием детской злости и опасной силы, которая могла принадлежать только взрослому человеку.
   - Инну, ты будешь со стражей. Им всегда не хватает людей. Хеби, присоединишься к матушке, как ее гадатель. Кумо, ты отправишься к фрейлинам. Там как раз нескольких не хватает.
   Гинкуро в ужасе шарахнулся от Кин-сэнсея и едва не сбил подставку со свитками.
   - Нет, господин!
   - Уверен, - едко и насмешливо вставил Ину, - если бы императрицу выбирали по красоте, ты, Кумо-кун, стал бы победительницей.
   - Мне нужно быть на празднике у племянниц, - нашелся Гинкуро.
   - Едва ли хина мацури продлиться до осени. К тому же с тобой во дворец переедет и Юмэко-сан.
   Теперь уже в ужасе отшатнулась Юмэко.
   - Нет, господин! Моя мать, конечно, была фрейлиной, но...
   Юмэ представила себе множество великолепных придворных и фрейлин, череду избалованных принцесс. Все эти представители родов кугэ и бугэ, к которым она уже никогда не сможет принадлежать. Юмэко переглянулась с Гинкуро и поймала почти панический взгляд. Чего он так боялся? Что семейство увидит его в позорном женском обличье? Кумо опустил пушистые ресницы и отвел глаза.
   - Не будем спорить, Наставник. Как пожелаете, я буду изображать фрейлину.
   - Как пожелаете, господин, - почти одновременно с Кумо ответила Юмэко.
   - Чудесно! - Наставник вскочил на ноги. - Всем спасибо, все свободны. Жду вас вечером. А у меня еще урок риторики. Хеби, за мной!
   Император - мальчишка мальчишкой - убежал. Утренний хранитель, насвистывая, последовал за господином. Его необходимость присоединиться к дворцовым музыкантам и фокусникам, которые по сути составляли свиту Августейшей Матери, ничуть не удручала. Ину сначала неспешно допил свой чай, а перед уходом не забыл шепнуть на ухо Кумо какую-то непристойность. Библиотека опустела. Юмэко поднялась, чтобы собрать посуду. Гинкуро в свою очередь без сил повалился на раскиданные по циновкам подушки.
   - Гэцуёби-и-и-и!
   Слуга прошмыгнул в комнату в ту же секунду, словно все время ждал под дверью. Не исключено, впрочем, что так оно и было.
   - Приготовь придворные платья, я должен сегодня присоединиться к фрейлинам.
   - Конечно, - невозмутимо кивнул слуга.
   - И найди платья для госпожи Незумиро. Наставник и ее теперь втянул. Не следовало соглашаться, Юмэ-кун.
   - Я принадлежу к знатному роду, - неожиданно для себя самой ответила девушка. - Мое место во дворце по праву.
   Кумо оторвал голову от подушки и с легким интересом на нее посмотрел. Прежде Юмэко не удостаивалась такого пристального, спокойного и совсем необидного взгляда.
   - Гэцуёби, приготовь для юной господи красное платье, которое Наставнику привезли из-за моря. Уверен, в нем Юмэко-кун будет выглядеть настоящей принцессой, и повелитель на ней жениться. И дайте мне наконец ларец с гадательными принадлежностями!
   Последнее было сказано таким тоном, словно молодой человек уже как минимум трижды напоминал о своем ларце. Юмэко со вздохом подала ему лаковую шкатулку, до того спокойно лежавшую на полке, и собралась уходить. Перед отправлением в императорский дворец - о своем поспешном решении она уже пожалела - надо было прибраться на кухне и собрать разбросанные по всему дому книги, свитки и палочки красной туши. Все это могло понадобиться вечернему хранителю, о чем он непременно вспомнил бы в последнее мгновенье. В дверях Юмэко из любопытства задержалась. Гинкуро сидел, скрестив ноги, и перебирал пряди своих длинных волос. Сложенные беспорядочно палочки походили отчего-то на опасную паутину.
   - Что вы видите? - спросила Юмэ.
   Гинкуро даже не поднял глаз.
   - Ничего.
   Кажется, потом он добавил: ничего хорошего.
  
   Гадания Кумо удавались куда лучше, чем толкование снов. В конце концов сны, материя настолько личная, что в нее лучше не вмешиваться. Многим нравиться видеть во сне красавицу-демона, и ничего иного это не значит. С предсказаниями совсем другое дело. Монеты, палочки с насечками и узоры на песке врут, конечно, но принадлежат к миру вещей и духов, а не фантазий. С ними можно сладить. Впрочем, в этот раз Парчового предали и гадательные принадлежности, сложившись в зловещую паутину совсем невозможного и невнятного предсказания. Императору грозила опасность от дворца, и от того, что во дворе. А самому двору от того, что таится в парковом пруду. Не иначе, как от золотистых карпов, любимцев Августейшей матери.
  
   За два часа до заката у западных ворот Фениксова терема появились два паланкина и несколько носильщиков с шестами для перетаскивания сундуков. Наставник, не слишком доверяющий честности своих хранителей - и великолепно всех четырех изучивший - прислал слуг из дворца, чтобы удостовериться, что "фрейлины" прибудут в срок. Носильщики были облачены в скромные, но от того не менее дорогие одежды с гербами Августейшей матери. Притаившись за шторой, Юмэко наблюдала за тем, как они переговариваются вполголоса. Как и все императорские слуги, которых ей доводилось встречать, носильщики были надменны, словно родовитые чиновники. Если таковы низкие слуги, какими же окажутся фрейлины и тем более принцессы?! Юмэко подумала, что еще не поздно спрятаться в кладовой среди кадушек с соленой рыбой и тофу. Ни Гинкуро, ни тем более Наставнику в голову не придет там ее искать. Юмэ опустила штору и сделала осторожный шаг в сторону. На плечо ей тяжело опустилась тонкая рука в неправдоподобно широком рукаве.
   Гинкуро был почти неотличим сейчас от женщины, и Юмэ неприятно кольнуло то, что он был намного красивее ее самой. Впечатление портило только утомленное, немного брезгливое выражение лица. Гинкуро приобнял ее за талию и буквально потащил к паланкинам. Вырваться не было и малейшего шанса.
   - Мы с подругой предпочитаем собственную повозку, - невероятно красивым и чувственным голосом произнес Кумо.
   Императорские слуги возражать не стали, однако составили почетный эскорт. Окружив небольшой экипаж в заморском стиле, они походили сейчас на телохранителей или конвоиров. Гинкуро резко опустил штору, скрывшись от любопытных глаз, и сотворил приятный полумрак.
   - Даже не пытайся убежать! - предупредил он, меняя тон. - Я не собираюсь страдать в одиночестве!
   - У меня и мысли не было, госпо... А как мне вас теперь называть?
   Гинкуро нахмурился.
   - Йури?
   Юмэко отмахнулась.
   - Это имя сейчас носит половина горожанок. Вы бы еще предложили Айамэ, или Бара. Какие имена носят фрейлины императрицы?
   Кумо пожал плечами с несколько жеманным изяществом.
   - Как у девушек из квартала увеселений. Золотая Хризантема, Пушистый Пион, а то и вовсе какое-нибудь Парящее Облако.
   Юмэко поморщилась.
   - Мне кажется, это излишне. Но я могла бы звать вас... - девушка огляделась, и взгляд ее зацепился за лиловый шнурок, на котором к поясу Кумо была подвешена костяная безделушка. - Вы могли бы зваться Мурасаки.
   - Старомодно, - усмехнулся Гинкуро. - Но мило. Что ж, я буду госпожой Мурасаки, а ты - госпожой Юмэко, и не станем говорить лишнего. И обращайся ко мне, как к старой близкой подруге или родственнице.
   Юмэко оценила всю иронию ситуации в полной мере. Наследники двух знатных родов, участники какого-то фарса, а теперь еще и "подруги". Она бы и посмеялась, если бы не знала, что Гинкуро ей все припомнит, когда сбросит свое женское обличье.
   - Непременно, - сказала Юмэ. - Как пожелаешь, Мурасаки-чан.
   Гинкуро отвернулся к окошку, отогнул немного штору. Уже промелькнул последний столб усадьбы канцлера-регента, и колеса повозки загрохотали по деревянному мосту. Парчовый достаточно хорошо изучил парадный вход во дворец, созданный в старомодном "Сверкающем" стиле, и оттого предпочитал им не пользоваться. Он прикрыл глаза и представил себе, как бесшумно и величественно распахиваются украшенные золоченым рельефом и киноварью ворота.
   - Добро пожаловать в ад.
   Из-под ресниц он посмотрел на забившуюся в угол Юмэко. Она больше не хорохорилась, опасливо выглядывала в окно, и волнами от нее расходилась неуверенность. Кумо отчасти разделял эти чувства.
   Повозка свернула с главной аллеи вправо к малым воротам на половину императрицы. Стоило откинуть занавесь, как словно из-под земли выросли носильщики. Кумо изящно спустился на влажную усыпанную лепестками каменную дорожку и потянул за собой настойчиво Юмэко.
   - Держись увереннее, если конечно не хочешь, чтобы до покоев тебя несли на руках.
   Юмэ ойкнула и едва не оступилась.
   - Это древняя традиция, - пояснил Парчовый. - Покойный Повелитель возродил ее, хотя многие и сочли это излишним. Не стоит всему удивляться, Юмэ-чан, не показывай себя деревенщиной.
   Девушка вспыхнула. Кумо ощутил укол ее гнева, как слабый электрический разряд. Что ж, гнев луче, чем испуг. Кумо с прежней невозмутимостью прошел по аллее к ступеням фрейлинского павильона. Это здание - легкую ажурную клетку для райских птичек - перестроили сравнительно недавно. Первоначально здесь располагался гарем сёгуна, и общая планировка сохранилась, добавились только детали. Да, жить фрейлинам императрицы приходилось парами, а не каждой в своих покоях, как до того сёгунским наложницам. Основу, сердце павильона составлял зал, где фрейлины проводили все свободное время. Спальни обрамляли его с трех сторон, а дальше павильон расходился во все стороны лабиринтом коридоров, комнат и кладовых.
   Сейчас зал заполнили фрейлины в ярких одеждах, похожие на цветы и превратившие комнату в сад; в воздухе висел гул, напоминающий стрекот цикад или птичий щебет. Для Кумо этот гомон распадался на отдельные нотки зависти, ненависти, жадности. Парчовый пошатнулся и с силой, наверняка до боли сжал локоть Юмэко. Щебет прекратился, фрейлины разом повернули головы к дверям. Времена добровольного отречения от жизни за стенами женской половины дворца, как это были при старых императорах, равно как и время жесткого регламента сёгунов прошли, тем не менее фрейлины-цветы не спешили наслаждаться свободной. Каждый новый человек был для них отличным развлечением. Секундой спустя фрейлины уже продолжили свои разговоры, назойливые, как комариный звон.
   - Отдохнем с дороги, моя дорогая... - Кумо настойчиво подтолкнул Юмэко к дверям в спальни. - Ты и позже сможешь представиться дамам. Я же вижу, ты устала.
   Последние слова он выделил особо. Юмэко поспешно кивнула и шагнула в коридор. Здесь было потише, но слабый гул все равно стоял. Дамы, оставшиеся в своих спальнях, выговаривали служанкам, напевали, ссорились между собой, читали вслух стихи и свежие газетные заметки. Сильно пахло духами и благовониями, соевым соусом, который пролила на циновки нерадивая служанка и вином. На небольшом сквозняке колыхались занавеси.
   Комната, предназначенная для двух новых фрейлин, похоже долгое время пустовала. Она хранила следы заброшенности, несмотря на то, что была принесена новая блестящая лаковая мебель и расставлены шелковые ширмы с вышивкой и росписью. Что-то такое неприятное было в комнате. Кумо выпустил локоть Юмэко, подошел к окну и сдвинул ставню. Сразу же в нос ударил запах сырости от квадратного пруда. Парчовому некстати пришло на память путаное предсказание.
   Появилась служанка с горшком желтых ирисов. За ней еще одна, с жаровней и чайными принадлежностями. Что-то странное было в их взглядах: страх, жалость, немного зависти к знатным фрейлинам. Заговорить с ними не удалось, Кумо, впрочем, не особенно и старался. Служанки бесшумно вышли, закрыв за собой дверь. Гинкуро опустил тяжелый медный засов и упал в кресло - модную заморскую вещицу, служащую в домах богачей скорее украшением, чем предметом мебели. Прикрыв глаза он следил за тем, как Юмэко ходит по комнате, осторожно касаясь драгоценных вещей. Потом девушка водрузила на жаровню чайник, села на простеганный дзабутон и сложила руки на коленях.
   - Это место похоже на змеиное гнездо.
   - Теперь ты знаешь, почему я так не хотел перебираться во дворец? - устало спросил Кумо. - У этого павильона к тому же очень плохая аура. На протяжении пятидесяти лет наложницы двух сёгунов-сластолюбцев портили здесь друг другу кровь, плели интриги и даже планировали убийства. Комнаты просто пропитаны женской ненавистью.
   Юмэко не слишком уверенно пожала плечами.
   - Ненависть живых пугает меня сильнее. Что мы должны здесь делать... госпожа Мурасаки?
   Теперь уже пожал плечами - с безразличием - Гинкуро.
   - Очевидно Наставник хочет удостовериться, что все его невесты в безопасности. Может быть, он боится, что одна из девушек превратиться в ханья? Просто приглядывайся ко всем. Ты сладила с одержимыми доспехами, значит ёкая ты опознаешь.
   Юмэко подала ему чашку чая.
   - Возможно, госпо...жа. Возможно.
   - Зови меня по имени, - сварливо потребовал Кумо. - Мы же подруги. Пошли, познакомимся с фрейлинами.
  
   Обитательниц павильона оказалось совсем не так много, как показалось сперва от испуга. Двадцать женщин, самой старшей из которых исполнилось тридцать два, а младшей было едва ли четырнадцать. Верховодила всеми Удзуки-но Бара, девушка из рода Цути. Она хоть и не была старшей фрейлиной, пользовалась огромным влиянием и расположением императрицы. Это была удивительно красивая особа, с лицом, впрочем, надменным, что изрядно ее уродовало. У Кумо Удзуки-но Бара вызвала приступ головной боли, такой ненавистью пахнуло от девушки. Он наклонил слегка голову и стиснул локоть Юмэко, не давая ей заговорить.
   - Рада представиться. Я Сосоканасу Мурасаки, а это моя кузина Саку Юмэко. Мы из северной ветви клана Ки.
   Удзуки-но Бара захлопнула кипарисовый веер.
   - В наше время редко встретишь дам, которые учтиво представляются первыми. Меня зовут Удзуки-но Бара, что значит Роза Мая, а это...
   Имена у Фрейлин, включая самую старшую, и впрямь оказались вычурны и сложны, под стать убранству павильона. Запомнить их было непросто, да Кумо и не пытался, просто поглядывал на каждую из фрейлин. Залу окутывала тонкая сеть ненависти, зависти, злобы, и каждая из внешне красивых фрейлин была безобразным пауком.
   Гинкуро поспешил сбежать, сославшись на дурноту, головокружение и усталость. Юмэко он оставил в этом змеином гнезде, искренне надеясь, что девушка не наговорит лишнего.
   В комнатах было тихо и спокойно. Фрейлины укладывались на отдых, служанки, приготовив постели, на цыпочках покидали коридор. Кумо проскользнул в отведенную им комнату и едва не споткнулась на пороге. В кресле с ногами сидел Кин-сэнсей, увлеченно поедающий сушеные персики из изящной лаковой чашки. Ину подпирал одну из стен, жадно разглядывая комнату, узоры на тканях и флакончики на туалетном столике. Место на скрученном футоне занял необычайно томный Хеби. Незуми, почти незаметный, сидел на подоконнике, глядя в темный сад. Сквозь приоткрытое окно проникал затхлый запах пруда и далекий гул города.
   - Что вы здесь делаете? - спросил Кумо.
   Ину присвистнул.
   - На тебя любуемся, красавица.
   - Проводим совещание, - фыркнул наставник. - Ты ведь не можешь приходить запросто на половину Императора, госпожа. Кстати, а как тебя зовут, прекраснейшая?
   - Зато вы, погляжу, можете шастать, где вздумается, - проворчал Кумо. - Мурасаки мы.
   - Какая прелесть! - Инну от души хлопнул бедного Гинкуро по спине, отчего тот чуть не упал. - Можно здесь дождаться чашки вина?
   - Это фрейлинский павильон! - зашипел Кумо. - Ты здесь дождешься только по роже, Стальной. Говори тише!
   Опустив засов, Кумо без сил привалился к двери. Наставник спокойно поджал под себя ногу, достал из чашки кусочек сушеного абрикоса и принялся сосредоточенно жевать. Заговорил он с набитым ртом, как маленький мальчик, но со своеобычными интонациями умудренного годами старца.
   - Невесты приедут завтра с утра. Двадцать три представительницы самых старых и знатных родов. Госпожа Кагаями прибудет из загородной усадьбы канцлера-регента со своей мамкой. Я хочу, чтобы вы с Юмэ-чан за всем здесь приглядели. Надеюсь, что монахи ошиблись, но лучше все же подстраховаться. Инну-кун, ты...
   К дальнейшему разговору Кумо уже не прислушивался. Опустившись на массивный лаковый сундук, он устало прикрыл глаза, и очнулся только от легкого, почти неощутимого прикосновения к плечу. Комната была пуста, фитиль в лампе завернулся и чадил. Незуми поправил его крошечными щипцами и шагнул к окну.
   - Если что-то случиться, Кумо-кун, и понадобится помощь, ищи меня в бамбуковой беседке у пруда.
   Ночной Хранитель скрылся в темноте. Стукнула, закрываясь, ставня. Кумо поднялся, постанывая от усталости, злости и тупой головной боли, и откинул засов. Юмэко шагнула через порог и наградила его недовольным взглядом.
   - Чем вы тут были заняты, дорогая сестрица? И почему это я из клана Ки?
   Кумо потребовалось какое-то время, чтобы понять, о чем идет речь. Ах, да...
   - Потому что клан Мидзу сейчас непопулярен при дворе. Я ложусь спать.
   Крикнув служанок, которые принялись раскатывать и застилать футоны, он ослабил узлы .... и снял широкий парчовый оби. Слегка покраснев, Юмэко отвернулась. Кумо отослал жестом служанок, запер дверь и позволил наконец тяжелому кимоно упасть на пол. Опустившись на постель, он взялся за гребень, чтобы расчесать длинные волосы. Юмэко прошлась по комнате, собирая вещи. Потом, все так же смущенная, скрылась за ширмой, где долго шуршала одеждой.
   - Если ты так боишься, милая сестра, мы можем повесить занавесь, которая скроет тебя от моих гнусных глаз, - язвительно предложил Кумо.
   - Я не боюсь, я просто воспитана иначе, дорогая сестрица, - Юмэко позволила себе слабую тень насмешки. - Добрых снов.
   Устроив шиньон с гребнями на подставке, она юркнула под одеяло. Кумо отбросил расческу и затушил лампу, погрузив комнату в темноту.
   Несмотря на всю усталость, уснуть сразу он не смог. За стенами комнаты дышал и ворочался в полумраке Фрейлинский павильон: больше полусотни женщин, каждая со своими мыслями и чувствами. К этому примешивалось нетерпение и вожделение мужчин, посещающих ночами фрейлин. Вот осторожные шаги по коридору, стук в дверь, вуаль едва сдерживаемого желания. Кумо повернулся на бог и сжался в комок, давясь чужими чувствами.
   Заскрежетал дверной засов. Кумо резко сел, рука его потянулась к остро заточенным шпилькам.
   Вошедшая не принадлежала к миру живых. Погребальное белое кимоно колыхалось на несуществующем сквозняке, то и дело обнажая таящуюся под ним пустоту. Хитакакуми* приподнимался от хриплого дыхания призрака. Проходя через комнату, женщина обронила прядь волос и с жутким воплем вышла в распахнутое окно. От этого громкого крика подскочила Юмэко, нагаджибан сполз с плеча, обнажая грудь.
   Комната была пуста. Засов на двери никто не трогал, да и окно на ночь было закрыто. Кумо коснулся локона волос, и тот медленно истаял, превращаясь в туман.
   - Что это было?
   Голос Юмэко прозвучал скорее встревожено, да и страха Кумо не почувстовал.
   - Призрак.
   Дыхание Юмэко выровнялось. Она деловито поправила нагаджибан и туже затянула пояс.
   - О, понятно. Понятно, почему дамы Снежная Лилия и Пышный Пион так смеялись, когда говорили об этой комнате. Призрак еще появится сегодня?
   - Не думаю, - качнул головой Кумо. - Они приходят к определенным людям и в определенный час.
   Поднявшись, юноша принялся рыться в сундуке. Вытащил со дна небольшие заморские часы с нарисованным на крышке пауком.
   - Без пяти минут час... тигра, - уточнил он.
   - Тогда я ложусь спать, дорогая кузина.
   Юмэко отвернулась и натянула одеяло на голову. Кумо удивленно на нее посмотрел. Хорошо было, с другой стороны, что девушку привидение не напугало. Пребывающие в панике девицы ничуть не лучше отчаявшихся самоубийц.
   - Спокойной ночи, - тихо сказал Кумо, заворачиваясь в одеяло.
   Юмэко ничего не ответила.
  
   Утро выдалось слишком жарким даже для сезона Весенних фестивалей. С самого раннего часа все окна и двери были распахнуты навстречу легким сквознякам. Павильон заполнили ароматы цветущего сада, или, как в случае со спальней, отведенной "новеньким" - затхлой вонью садового пруда. Юмэ подозревала, что в эту комнату их поселили нарочно, в качестве своеобразной проверки. Уж больно место было неприятное.
   Одевшись и накрасив лицо - тут пришлось следить за Кумо, который много знал о дамских ухищрениях - Юмэ отправилась на поиски старшей фрейлины. Расписание должна была составлять она, и она же должна была определить, кто из фрейлин займется какой из принцесс. На деле всем заправляла, конечно, великолепная Роза Мая, но едва ли она снисходила до таких рутинных занятий.
   Старшая фрейлина Каибаши-Хонофу - или попросту Фусан - отыскалась в небольшой комнатке, больше всего похожей на конторское помещение. Она подсчитывала и распределяла между своими подопечными платья, румяна и притирания, сдвинув очки на самый кончик носа.
   - А-а-а, это юная, э-э-э?...
   - Юмэко, - подсказала Юмэ. - Мы с кузиной только вчера прибыли ко двору.
   - Кузина? Ах, да. Очень красивая девушка. Пускай Каорури проводит тебя по императорской половине. Изучи ее хорошенько. А потом отправляйся в госпоже Аканэ из рода Негаваши, ты будешь ей прислуживать. Аканэ-химэсама только что приехала из старой столицы и отдыхает. Ри! Куда ты задевалась?!
   Дверь распахнулась, и в конторскую вбежала девушка, ровесница Юмэ, а может и младше. В своем наряде в стиле Кара она походила на редкую бабочку. Лицо девушки было обаятельно, и конечно же она была красива. Кажется, одну только Юмэ боги наградили невзрачностью, граничащей с незаметностью. Впрочем, таковы были многие ее предки по отцу.
   Благоухающий Жасмин оказалась не только красивой, но и приветливой.
   - Зови меня Киноко! Сколько здесь живу, никак не могу привыкнуть к именам, которые выдумывает Барако. Гомацубара, надо же! Уродливо ведь звучит! Пойдем, Юмэ-сан, я все тебе покажу.
   Взяв Юмэ за запястье, юная фрейлина потащила ее за собой через весь павильон в сад. Дорожки были только недавно вымыты, на деревьях служащие развешивали колокольчики и небольшие фонарики с изящной росписью.
   - Августейшая мать собирается устроить завтра праздник в честь приезда принцесс. Каждая из нас сделала для алтаря куклу-фрейлину, - Киноко махнула в сторону беседки, сделанной из гибких стеблей бамбука. - Алтарь поставят вон там. Моя кукла такая хорошенькая! На ней одежда из густо-малинового шелка, матового, словно в дымке, а сверху другое платье - из желто-багровой парчи. Как осенние листья! И волосы у нее длинные-длинные, из черного шелка. А лицо я сама расписывала. Здесь баня. Банщицы - жуткие стервы; то холодную воду одну нальют, то кипятка плеснут. Ты поосторожнее. Это пруд императрицы. В нем недавно Ёмоги уопилась. Она, кстати, в вашей комнате жила. А это...
   Юмэ тряхнула головой, приходя в себя и избавляясь от отупения, в которого погрузила ее мерная болтовня фрейлины.
   - Постой, Киноко-сан! Кто утонул?
   Юная фрейлина обернулась.
   - Ёмоги. Ее звали, конечно, Широгане-но Ёмоги из гор Ёта, но это так - для придворных. Она утверждала, что в комнате водится призрак, а потом взяла и утопилась в пруду. Девочки говорят, во всем Бара виновата, по мне, так глупости. Ой! Пора уже встречаться с принцессами! Иди за служанкой, она тебя проводит.
   Махнув рукой, Киноко стремительно, насколько позволяло пышное платье, убежала прочь, стуча сандалиями по каменным плиткам дорожки. Юмэко потрясла головой, пытаясь собраться с мыслями, и пошла следом за выскользнувшей из-за куста жасмина служанкой.
   Госпожа Негаваши-но Аканэ, едва одетая, сидела перед зеркалом и наносила тщательный, почти незаметный макияж в новом стиле. Фейлину она едва удостоила взглядом. Юмэко низко поклонилась.
   - Госпожа, я буду сопровождать вас...
   В нее полетело серебряное зеркало в лаковом футляре. К счастью, Юмэ успела уклониться, и зеркало, разорвав бумажную ширму с нарисованными на ней карпами, упало на пол. Аканэ-химэ обернулась через плечо. Юмэ замерла, опустив глаза в пол и сцепив пальцы. По шее тек холодный пот. Если бы зеркало угодило ей в голову... Принцесса окинула ее заинтересованным взглядом.
   - Ты читаешь с выражением?
   - Да, о-химэсама, надеюсь на это.
   - Там на столике книги. Возьми и читай.
   Принцесса отвернулась и вновь взялась за кисточку. Юмэко опасливо села на дзабутон и взяла первую попавшуюся книгу. На обложке молодой самурай и юный актер-оннагата*... Юмэ моргнула.
   - Читай, я жду! - капризно прикрикнула Аканэ-химе.
   - К-как пожелаете... "О, Така-доно, ваш..."
  
   Кумо старался избегать встреч с фрейлинами, но делать это до бесконечности он не мог. Старшая сама разыскала его и придирчиво изучила. Что-то во взгляде Фусан заставило Парчового поежиться. Так повара смотрят на карпа в банке.
   - Ты будешь сопровождать Аджисай, внучку правого министра. Если возникнут вопросы, обращайся прямо ко мне. Я сейчас найду тебе сопровождающего...
   - Благодарю, не надо! - поспешно ответил Кумо. - Я уже бывала во дворце.
   Кумо сбежал как можно скорее из-под опеки старшей фрейлины, но в коридоре к своей досаде угодил прямо в объятья Инну.
   - Хо-хо! Красавица, куда торопишься?
   - Что ты здесь делаешь? - прошипел Кумо.
   - Я теперь состою в страже императрицы, что тут странного? А ты идешь, я погляжу, идешь встречаться с принцессами? Миленькие, но сплошь - девчонки. А где юная Юмэко?
   - Мне нужно идти, - Кумо с трудом выбрался из крепких объятий.
   - Славно. Увидимся вечером, - Инну ухмыльнулся. - Когда на тебе будет меньше одежды, красотка.
   - Не веди себя, как хам, - мягко посоветовал Парчовый. - Это пошло и не нравится придворным дамам.
   Вскинув голову, он засеменил по коридору к покоям Аджисай-химэ. Внучка почтенного правого министра была совсем еще девчонка - ровесница государя. Даже не глядя в ее заплаканное лицо, Кумо знал, что девочке до жути страшно находиться во дворце вдали от кормилицы, от прислужниц, от подруг. Страх, плотный и осязаемый, клубился в комнате, перемешиваясь с дымом благовоний.
   Кумо подавил с определенным трудом неприязнь и поклонился девочке.
   - Химэ-сама, меня зовут Мурасаки. Я буду сопровождать вас.
   Аджисай хлюпнула носом.
   В обществе плаксивой девчонки за игрой на кото Кумо провел время до вечера. Казалось, даже одежда его пропиталась страхом и обидой. Чувства обострились. Пальцы то и дело соскакивали со струн, и мелодия выходила уродливой, задыхающейся.
   - Вы можете идти, - сказала наконец принцесса. - Мне нужно приготовиться к завтрашнему дню, госпожа Мурасаки.
   Кумо слегка поклонился и начал укладывать инструменты в чехол. Выйдя, он прикрыл за собой дверь и, потирая ноющий лоб, побрел во фрейлинский павильон. Те немногие женщины, что уже вернулись, разошлись по своим комнатам. Большинство фрейлин осталось на обед со своими принцессами, но особого облегчения это не принесло. Цепляясь за стену, Кумо дошел дол спальни и едва не упал. Закружилась голова.
   - Только бы дойти до кресла...
   "Парчовый, что с тобой?" - встревожено спросил в голове голос Наставника.
   - Я...
   Ненависть ножом ударила ему в спину, Слабо вскрикнув, Кумо повалился на циновки.
  
   Под вечер у Юмэко разболелась голова. С облегчением покинув принцессу Аканэ, девушка неспешло пошла в отведенную ей спальню. В саду - пустом и благоухающем - она задержалась, села на лавочку и стала любоваться бликами лунного света на глянцевых листьях кустарников. Там ее и нашел юный Император. Рью выскочил из-за беседки и замер, выравнивая сбившееся дыхание. Он походил сейчас, несмотря на пышные придворные одежды, на обычного мальчишку.
   - Рью? Я хотела сказать, Ваше Величество...
   Рью стянул парадную шапку и рухнул на траву.
   - Мы должны помочь Парчовому!
   - Парчо... А, господину Кумо. Что с ним?
   - Я не знаю! - мальчишка стиснул запястье Юмэко. - Пошли. Ему плохо!
   Юмэ поднялась и послушно пошла за встревоженным императором. С Повелителем не спорят. Хотя Юмэ и могла бы усомниться в том, что Гинкуро угодил в неприятности. Кумо самым талантливым образом избегал всяческих неудобств.
   Павильон был почти пуст, но полон при этом шорохов и вздохов того свойства, что заставили Юмэко покраснеть. Рью, не обращая никакого внимания на звуки, решительно прошел по коридору. Девушка едва поспевала за ним.
   - Проклятье! - вбежав в комнату, мальчишка присел рядом с лежащим ничком Кумо.
   Юмэко опустилась с другой стороны и коснулась безвольной, откинутой в сторону руки. Потом склонилась ниже. Кумо был трезв, но пребывал в глубоком обмороке. Дыхание его сбивалось, то и дело вырывались хрипы. Поднявшись, Юмэко подхватила хозяина под подмышки и потянула его вглубь комнаты. Кумо оказался для нее слишком тяжел. Только вдовеем с юным императором они смогли оттащить безвольное тело подальше от входа. Заперев дверь, Юмэ зажгла жаровню, водрузила на нее чайник и вновь склонилась над Кумо.
   - Дай подголовник, - коротко распорядилась она, развязывая пояса на тяжелом кимоно Гинкуро. - Сможешь заварить чай?
   Мальчишка фыркнул.
   - Сомневаешься?
   - Ты все-таки император, Рью-кун. Дай мне флакончик с солью. Вон на столике у зеркала.
   Поймав пузырек, она вытащила пробку и высыпала на платок несколько крупиц голубоватой пахучей соли. Резкий запах Гинкуро в чувство не привел, равно как и травяной чай, которым Юмэко смочила его губы. Поднявшись, Юмэ побежала к служанкам за холодной водой. К ее возвращению юный император уже исчез. Оконную ставню он до конца не задвинул. Распахнув ее настежь, чтобы впустить в комнату свежий ветер, Юмэко намочила в холодной воде платок и приложила его к горячему лбу Гинкуро. Юноша застонал. Голова его перекатилась по валику. Юмэ поспешно выбрала из его прически гребни и шпильки и отложила их в сторону. Лицо Кумо исказилось от одного ее прикосновения, а потом разгладилось.
   - Ш-ш-ш, - тихо сказала Юмэ, прикладывая ладонь к его щеке. - Вы ведете себя как маленький больной ребенок.
   Кумо слабо улыбнулся и пробормотал что-то. Юмэко нагнулась ниже.
   - Ты добрая... - еле слышно произнес Гинкуро. - Это хорошо... очень... добрая...
   Подняв руку, Кумо вдруг резко прижал ее к себе. Юмэ от неожиданности едва не задохнулась.
   - Господин... - сдавлено пробормотала Юмэко.
   Кумо вновь шепнул что-то невнятное, почти на грани слышимости. От него пахло сладкими духами и полынью. Устав вырываться, Юмэко закрыла глаза и погрузилась в полудрему, устроив голову на плече молодого человека. К собственному удивлению, в объятиях Гинкуро она не испытывала ни страха, ни неприязни, ни неудобства. Только покой. Она и сама не заметила, как уснула.
  
   Щелкнула задвижка. Кумо открыл глаза и несколько секунд всматривался в темноту. Лежать было неудобно. Да и в груди была странная тяжесть. Вернее - на груди. кумо приподнял голову и уставился на лицо спящей Юмэко. Волосы скрывали ее глаза и колыхались от мерного дыхания. Подняв руку, Кумо аккуратно отвел назад длинные, выбившиеся из прически пряди. Девушка пошевелилась, но не проснулась. Она излучала покой и мягкую тишину, губы влажно блестели в ночном сумраке, едва разгоняемом тусклым мерцанием жаровни. Не очень хорошо соображая, почему он это делает, Кумо взял ее лицо в ладони и поцеловал. Призрак прошел мимо и скрылся в саду. Кумо поспешно отстранился. Юмэко открыла глаза.
   - Что...
   - Опять приведение, - Кумо поднялся на ноги. Покачнулся. Голова все еще кружилась. - Глупо спать на полу.
   - Я сейчас расстелю футоны, - сонно пробормотала Юмэ, уронила голову на валик и закрыла глаза.
   - Ну да, ну да... - пробормотал Кумо, вытаскивая шпильки из ее волос.
   Пробормотав что-то невнятное, Юмэко свернулась калачиком, поймала его руку и прижала к своей щеке. Кумо волей-невольей пришлось вытянуться рядом.
  
  
   2.
   - Значит, ты ее поцеловал?! - Инну хлопнул себя по бедру. С ума сойти! Наконец в твоей жизни появилась девушка! Поздравляю! И как первый опыт?
   Кумо подавил желание ударить приятеля. Голова все еще ныла, боль медленно стекала на затылок, и ниже, и собиралась где-то между лопаток, отчего было не пошевелиться.
   - Полагаешь, всем надо знать это? - едко поинтересовался Сумеречный хранитель, тщетно пытаясь принять более удобную позу.
   - Ладно уж, дай нам за тебя порадоваться, - миролюбиво пробасил Стальной.
   - Не время радоваться, - Наставник стремительно ворвался в беседку. - Парчовый, что с тобой было?
   - Понятия не имею. Чья-то ненависть, - Кумо пожал плечами. - Для здешних девиц ненависть - дело обычное.
   - Ты, конечно, сильный омоичи*, но до сих пор ничьи чувства не выбивали тебя настолько из колеи, - проворчал Рью. - Иди на ваш семейный праздник, но чтобы вечером был здесь. Завтра мне придется кататься с невестами на лодке. Мне нужна моральная поддержка.
   Кумо неспешно покинул павильон и у пруда столкнулся с Юмэко. Она замерла, мрачно глядя на воду. Помнила ли она, что произошло ночью?
   - Здесь утопилась эта фрейлина, - тихо сказала Юмэко.
   - Фрейлина? - изрядно озадаченный Кумо замер.
   - Ёмонги. Мне рассказала о ней Киноко. Она утопилась не так давно. Скорее всего, ее призрак и является нам.
   - Ага... - пробормотал Кумо. - Меня не будет до заката. Хина-мацури*.
   - Конечно, дорогая кузина, - невозмутимо кивнула Юмэко. - Мне тоже пора на фестиваль.
   Вытащив из-за пояса веер, она медленно пошла к павильону празднеств. Обернулась.
   - Берегите себя.
   Кумо поймал себя на том, что глупо кивает.
  
  
   Фестиваль стократ превосходил своим великолепием то, что только могла вообразить Юмэко. Сначала, конечно, потянулась почти бесконечная официальная часть. Рью, совсем худенький и крошечный в императорских одеждах, принимал подарки и отдаривался в ответ. Невесты казались в большинстве своем смятенными, их отцы - гордыми и счастливыми. Еще бы, любой из них мог стать императорским тестем и, возможно, оказывать впоследствии влияние на малолетнего государя. Насколько понимала Юмэ, реальные шансы были только у канцлера-регента. Если кто-либо вообще мог влиять на Рью.
   Следом за торжественной церемонией началось веселье, тоже, впрочем, торжественное. Следуя тенью за госпожой Аканэ, Юмэко оказалась в довольно уединенном участке сада. Здесь были только фонари и кваканье лягушек. Музыка была приглушена, как и смех - холодный смех принцессы Аканэ. Потом был шорох одежды, и снова смех. Юмэ поморщилась, искренне сочувствуя юному императору.
   А потом ей послышался голос. Именно - послышался. Легкий, бесплотный, как дуновение ветерка.
   - Убей ее. Убей. Убей. Убей.
   Юмэ тряхнула головой.
   - Убей!
   Пальцы машинально начертили в воздухе знак, отводящий зло. Голос исчез. Не то, чтобы исчез, а полетел прочь. Из противоположного угла сада послышались крики и грохот. Юмэ встревожилась, хотя и сама не знала - отчего. "Истинный оммёджи чувствует духов", - говорил ее отец. Оставив Аканэ-химэсама на попечение неведомого любовника, Юмэко поспешила на звук.
   Света здесь было стократ больше. Фонари горели на ветвях деревьев и на ступенях беседки, и еще больше ламп принесли слуги. На траве, разметав шитые шелком рукава офурисодэ*, лежала одна из принцесс. Мертвая. Ее фрейлину, оскалившуюся, похожую на демона, держали с огромным трудом четверо дюжих стражников.
   - Ханья*... - пробормотала Юмэко.
   Старшая фрейлина без чувств полулежала на ступенях, поэтому дела в свои руки привычно взяла Барако, как впрочем и всегда.
   - Разойдитесь по спальням!
   Родители увели своих дочерей-невест прочь из сада. Фрейлины без особой радости побрели к павильону, хотя им явно хотелось знать, что же будет дальше. Юмэ собралась уже идти за ними, когда худые жилистые руки обхватили ее и поволокли к бамбуковой беседке. Юмэко не успела даже закричать, парализованная страхом, впрочем, ее вскоре и отпустили.
   - Незуми-доно! - возмущенно зашипела девушка, разглядев своего обидчика.
   Ночной хранитель приложил палец к губам.
   - Все в порядке, Юмэко-доно?
   - Было, пока вы не появились.
   - Видели, что здесь произошло?
   Юмэ покачала головой.
   - Я была в другой части сада, вместе с Аканэ-химэ... - девушка задумалась, нахмурив лоб. "Убей ее"... - Я слышала голос.
   - Голос? - озадачено переспросил Незуми.
   - Я не сумасшедшая. Голос из ниоткуда. Он уговаривал меня убить.
   Незуми приподнял брови.
   - И что?
   - Не стану же я слушать кого попало! - усмехнулась Юмэко.
   Ночной хранитель едва заметно улыбнулся.
   - Обязательно расскажите об этом Кумо. Мальчик все ж таки заклинатель, и посильнее нашего клоуна Хеби.
   Незумиро махнул рукой в сторону Утреннего хранителя, пытающегося изгнать демона из обезумевшей фрейлины. Поверх своего ирисного, фиолетово-желтого наряда он надел белую накидку оммёджи, но не стал от этого выглядеть внушительнее.
   - И, Незумиро-доно, - Незуми мягко тронул девушку за руку. - Напомните Гинкуро о стуке сандалий в покоях императрицы. Ее Величество скоро сойдет с ума, а нам это сейчас будет очень некстати. Доброй ночи.
   Ответить Юмэко не успела, потому Ночной хранитель исчез, слившись с темнотой. Юмэ покачала головой. Все-таки эти радетели, или как их там назвал малолетний император, сумасшедшие мальчишки, увлеченные игрой в самураев и разбойников. Впрочем, монахи Шюфудзи оказались правы, и нечто ужасное действительно произошло. Так что и Рью-тэнноо в своих тревогах был прав.
   Юмэ выбралась из беседки и побежала к пруду, стараясь прятаться в сумраке. Попадаться на глаза страже, или же другим фрейлинам, ей совсем не хотелось. Возле водоема она задержалась. Здесь погибла одна из девушек. Вторая беснуется в саду, одержимая демонами. Что-то странное в самом деле происходит на половине императрицы. А если вспомнить, что на Августейшую мать в начале года совершил нападение то ли демон, то ли шики, которого так и не нашли... Юмэко была наследницей длинного рода заклинателей, и в совпадения не верила. Как говорила знаменитая пра-пра-прабабушка Аджисай, ученица самого Белого Феникса: "тут либо звезды сошлись, либо ты дурак".
   Обогнув пруд, Юмэ забралась в окно своей спальни и плотно закрыла ставню. Комната была пуста, однако разбросанные вещи говорили о том, что Кумо заходил в середине дня. Или о том, что в спальне что-то искали, не стараясь особо это скрыть. Юмэ подняла коробочку с пудрой и защелкнула крышку. Что можно искать среди дамской косметики и украшений? Или это была церемония приветствия?
   В дверь постучали. Юмэ поспешно набросила на разоренный столик бледно-розовый дзюбан Гинкуро и отодвинула щеколду. В комнату стремительно вбежала Киноко, одной рукой подбирая слишком длинные хакама, а другой прижимая к себе бутылку вина. Судя по печати, это был "Благоухающий абрикос" из усадьбы самого канцлера-регента. Плюхнувшись в кресло, девушка достала из рукава две серебряные рюмочки и зубами вытащила из горлышка бутылки плотно притертую пробку.
   - Это ужасно, да? В Момо просто демон вселился! Она ка-ак кинется на ее высочество дочь князя Ишии, и давай душить! Как демон в театре. Ты видела?! Видела?!
   Юэмко поморщилась.
   - Нет. Я сопровождала Аканэ-химэсама в прогулке по саду.
   - Жаль. Многое пропустила. Такое было зрелище, - Киноко разлила вино по рюмочкам. - Кампай!
   - Кампай.
   Юмэ пригубила вино, ядовитое, приторно сладкое. То ли мастера-виноделы канцлера-регента были перехвалены, то ли девушке не хватало изящества вкуса. Она отставила стаканчик и повернулась к беззаботно болтающей ногами фрейлине.
   - Киноко-сан... вы... ты рассказывала мне об утонувшей фрейлине.
   - Ты видела ее?! Значит, это правда?! - Киноко восторженно хлопнула в ладоши.
   - Ну-у-у... - уклончиво ответила Юмэко.
   - Невероятно! - юная фрейлина по-прежнему не нуждалась в собеседнике, по крайней мере таком, что умеет говорить. - Страшно, наверное? А правда, у нее кимоно на левую сторону запахнуто*? А лицо у нее есть? А что она делает?
   Юмэко даже не пыталась отвечать, тем более, что это было бесполезно. Киноко начинала фразу, не закончив предыдущую, и была полна прямо-таки пугающего восторга. Наконец полувопросы у нее кончились, и фрейлина принялась рыться в рукавах, доставая всевозможные баночки и амулеты. Достав кроличью лапу на серебряной цепочке, она протянула ее Юмэко.
   - Держи, Юмэ-сан. Мой талисман. Защитит тебя от призраков. Бери-бери, мне он сейчас не нужен.
   Юмэ с поклоном приняла подарок и убрала его за пазуху.
   - Ладно, побегу я. Надо еще Фусан чай заварить, - Киноко вскочила, порывисто обняла свою ошалевшую подругу и убежала.
   Юмэ тряхнула головой. Проще было пережить землетрясение, чем дружескую беседу с юной госпожой Каорури. В общем, не удивительно, кто она стала фрейлиной в весьма юном возрасте, будучи при этом единственным ребенком в семье: родители попросту от нее избавились. Закупорив бутыль, Юмэко убрала стаканы, раздула в жаровни угли и переоделась. В скромном домашнем косодэ, принесенном откуда-то Гэцуёби, она чувствовала себя куда увереннее, чем в пышных придворных одеждах.
   Убедившись, что все в комнате лежит на надлежащих местах, Юмэ взяла фонарь, осторожно выбралась в сад и спустилась к пруду. Все-таки странно, что слухи о призраке во фрейлинской не дошли до государя. И странно, что монахи указали на фрейлинскую. И то, что именно фрейлина совершила убийство.
   Юмэ прижала руку ко рту. Только сейчас до нее дошло, что два часа назад неподалеку умерла совсем молодая девушка. А она так спокойна... Впрочем, странные совпадения занимали ее куда больше, чем смерть княжеской дочери, и это было, конечно, ужасно. Но, как писала в своем дневнике все та же Аджисай-нису*: "Если тебя призывают ко двору ради изгнания духа, а затем ты выходишь замуж за самого невыносимого и скептичного ублюдка, то это не совпадение, а злой рок". Пра-пра-прабабушка не слишком стеснялась в выражениях, особенно в пору беременности.
   Присев на камень у кромки пруда, Юмэ поставила фонарь на траву и тихо позвала.
   - Ёмонги-сан... Это ведь не вы вселились в бедную Момо? Или вы?
   Ответа, конечно, не последовало. Только квакали в темноте лягушки, да тянуло от пруда сыростью и гнилью. Юмэ подхватила фонарь и вернулась в комнату. Переодевающийся в домашнее косодэ Кумо при звуке ее шагов на внешней галерее вздрогнул и схватился за сердце.
   - Где ты была?!
   - В саду, - удивленно ответила Юмэко, про себя проворчав: "я же не спрашиваю, где вы были, господин мой!".
   - Что здесь произошло?
   Опустившись на сундук, девушка пересказала все, случившееся за день. По совету Ночного хранителя упомянула о голосе. Кумо нахмурился.
   - По крайней мере понятно, почему я вчера упал, - ответил он. Лично для Юмэ это ясности не внесло. - Видела отсальных... радетелей?
   - Господин Хеби проводил обряд ихзгнания духа из фрейлины. А господин Незуми где-то в саду...
   - Господин Незуми всегда "где-то", - пробурчал Гинкуро. - Ладно, ложимся спать. Завтра они все равно заявятся сюда к завтраку.
   Распахнув дверь, юноша самым сварливым тоном вызвал служанку.
  
   Его опять разбудил стук открывающейся, а затем затворяющейся двери. Белая фигура медленно скользнула в комнату, держа на руках крупный медный чан. Над ним вился густой желтый дым, ясно различимый даже в ночной тьме. Пахло - откровенно воняло - жиром. Привидение приблизилось к футону, на котором безмятежно спала Юмэко, и уже чуть наклонило таз. Стремительно выпрямившись, Кумо дернул девушку к себе и зажал ей рот рукой. Перепуганная Юэмко, толком не проснувшаяся и не сообразившая еще, что происходит, только пискнула. Призрак вылил на ее опустевшую постель растопленное масло. Вонь усилилась. Привидение вытащило из растрепанных волос шпильку и вонзило ее в набитый травами подголовник. Юмэ прижалась к вечернему хранителю спрятав лицо у него на плече. Обнаженную шею щекотало ее дыхание. Кумо нервно сглотнул и попытался изобразить знак, отгоняющий беспокойных духов. Привидение резким движением разрезало подголовник, вывалив душистые травы, и медленно пошло к окну, чтобы исчезнуть в саду. Юмэ всхлипнула.
   Парчовый бережно обнял ее, приготовившись к удару боли, которую всегда вызывал у него чужой страх. Юмэко медленно успокаивалась и - странно - начинала злиться. Это было необычное ощущение: злость ее походила на пузырящееся вино, которое присылали императору из-за моря. Не сказать, чтобы вкусное, но - бодрящее. Кумо невольно прижал девушку с себе сильнее, но Юмэко высвободилась. Вспыхнула лама под цветным стеклянным абажуром, освещая чудовищный разгром. Постель и циновки были залиты темным растопленным жиром, поверх него были раскиданы плотно сплетенные косицы хмеля и сонных трав. Юмэко побледнела и прижала пальцы ко рту. Кумо поспешно усадил ее в кресло и распахнул окно, выпуская влажный воздух сада. К густой вони свиного жира и легком травяному духу прибавился аромат жасмина.
   Опустившись на низкий подоконник, Кумо набил трубку, но, подумав, зажигать не стал. Только табака здесь не хватало. Он решительно встал, поднял на ноги Юмэ и вытолкал ее в сад.
   - Может, тебе воды в лицо плеснуть, а?
   - Я в порядке. Я просто немного... напугана?
   - А ты в это неуверенна? - хмыкнул Парчовый, раскуривая все же трубку. - Нет, ты вовсе не напугана.
   Юмэко навалилась грудью на высокий резной парапет обходной галереи, сделанный в стиле кара, и тяжело вздохнула. Кумо привалился рядом к опорному столбу, украшенному раскрашенным рельефом, изображающим голубого дракона, и тихо сказал:
   - Ты разозлена.
   Если девушку и удивили его слова, то это никак не было показано.
   - Я ничего не сделала. Я всего лишь ночую в этой комнате. Почему призрак так ополчился против меня?
   - Ну-у, может, на твоем месте прежде спала обидчица этой Ёмонги, или как ее там. Стоит завтра расспросить фрейлин.
   Юмэ негромко рассмеялась.
   - Для этого достаточно задать единственный вопрос Киноко, и через минуты вы получите представление обо всех здешних сплетнях.
   Кумо выбил трубку о парапет и осторожно заглянул в комнату. Запах ничуть не выветрился, спать там было совершенно невозможно.
   - По хорошему, надо найти какую-нибудь комнату и передохнуть. Как говорил Белый Феникс, утро вечера мудренее.
   - Он по-иному ставил ударение, - заметила Юмэко. - Я в ту комнату не пойду.
   - Ну, тогда мы идем на охоту, - решил Кумо. - А то Кин-сенсей уже извел меня с этими своими бродячими шлепанцами.
  
   Праздник девочек традиционно приходился на новолуние. Узкий серпик Четвертого месяца висел во фланелево-рыхлом темном небе, окруженный россыпью звезд, и слабо освещал величественную и по-своему изящную громаду Крыла императрицы. В отличие от тяжеловесного фрейлинского павильона с его позолотой, имитацией каменной кладки и резными фигурами на фасаде, крыло императрицы было построены из сосны и инкрустировано кипарисом и мореным дубом. По нижней обходной галерее скользили тени стражников, словно таинственные призраки в театральной постановке.
   - Мне кажется, нам лучше уйти... - шепнула Юмэ.
   - Это еще почему?
   - Разве у нас есть право здесь находиться?
   Гинкуро пожал плечами.
   - Эта часть дворца принадлежит императрицы. Мы с тобой - ее фрейлины.
   - Да, - мрачно согласилась Юмэко. - Только фрейлины мы фальшивые, а дворец самый настоящий. Равно, как и стража.
   Кумо негромко рассмеялся.
   - Ты о тех ребятах с катанами? Они защищают женскую половину дворца от мужчин. Старая традиция. Они до сих пор называются Хранителями Гарема, хотя самих гаремов и не существует уже. Женщин они пропускают в любое время. Мало ли, что может понадобиться Августейшей матери.
   - А если к госпоже подошлют убийцу-женщину? - удивилась Юмэко.
   - Как в этих романчиках про ниндзя? На это есть телохранительницы. Что стоишь? Пошли.
   Как это не было удивительно, но стража и в самом деле не стала их останавливать. Кумо потребовалось только царственно кивнуть головой, которую украшал сейчас тяжелый и дорогой костяной гребень с золоченым иероглифом "Повелительница".
   - А ничего, что мы в домашней одежде? - озабоченно шепнула Юмэко.
   Сумеречный хранитель поправил свой шелковый халат.
   - А в какой еще одежде ходить ночью? Расслабься, кузина.
   К этому моменту они уже выбрались на открытую галерею второго этажа, пустынную и освещенную только двумя лампами в разных концах. В воздухе змеился дымок от курильниц - сладкий, удушливый аромат алой горной лилии и сонного мака. Кумо тихо выругался.
   - Здесь уже побывал наш утренний! Императрица все-таки его достала. Ну и навонял!
   Прикрыв лицо рукавом, он выдернул ароматические палочки из напольной курильницы, сломал пополам и сбросил вниз в сад. Потом вытащил из-за пазухи белый шелковые веер и кое-как разогнал дым. Огляделся.
   - Так. Юмэ-сан, присядь-ка сюда...
   Он указал на невысокую балюстраду. Внизу шелестел листьями сад. Если падать - высоковато и на каменную дорожку, ведущую к фрейлинскому павильону. Юмэко опасливо опустилась на перила и крепко вцепилась обеими руками в полированное дерево.
   - К-как дорогая кузина собралась ловить призрака?
   Гинкуро пожал плечами.
   - Это сандалии. Конечно же, на пару изящных женских ножек.
   Быстро, пока живец не сбежал, он присел на пол и бесцеремонно снял с Юмэко таби. Девушка и пискнуть не успела. Теплые пальцы слегка сжали щиколотку.
   - Не бойся.
   - Я не боюсь, - возразила хмуро поглядывая на юношу Юмэко. - Я злюсь.
   - Действительно? - Гинкуро посмотрел на нее снизу вверх. - А, собственно, правда, чего их бояться?
   Парчовый выпрямился, достал из рукава второй складной веер, расписанный хризантемами и мягко разводя воздух начал читать нараспев заклинания. Юмэко узнала скорее ритм, чем слова. Призвание духов и демонов, сопровождаемое обычно ударами по барабанчику и ритмичными шагами. Гинкуро сбросил украшенные лентами сандалии и слегка притопнул. Шаг с носка на пятку, постукивание пятнами по раскрытой ладони, еще один шаг, взмах веерами, зажатыми в одной руке. Ритм все убыстрялся, вовлекая духа в безумную пляску. Даже сердце Юмэ - бесспорно живое - начало колотиться, задыхаясь, в такт.
   Гинкуро был хорош. Он бы превзошел даже семью Незумиро в своих колдовских умениях. В подтверждение этого в дальнем конце галереи щелкнули гэта. Ге-ге-ге. Кумо замер, занеся ногу, раскинув рукава ночного платья, неестественно вывернув руку с веерами. Как некрупная нежно-розовая цапля. Ге-ге-ге. Бакэ-дзори ускорили шаг и выскочили на свет. Повадками они походили на кошек: одним глазом следят за мышкой, уши навострили, полны одновременно достоинства и опасливой стремительности. Они были очаровательны: жемчужно-розовая подошва, изящная роспись серебром, тесемки с искрой и тихо, едва различимо звенящие серебряные бубенчики.
   Бакэ-дзори заприметили "пару изящных ножек" (у Юмэ похолодели пальцы) и загекали к ним. Гинкуро поднял руку с веером, губы шевельнулись, собираясь произнести [исчезни]. Юмэ представила себе, как пара маленьких мононоке теряет душу и превращается в старые облупившиеся гэта.
   - Стой!
   Это было произнесено свистящим шепотом, напугавшим бакэ-дзори и озадачившим Гинкуро. Молодой заклинатель воззрился на девушку. Юмэ приложила палец к губам. Тронула полированные доски пола пальцем левой ноги. Бакэ-дзори доверчиво подбежали к ней. Юмэ осторожно сунула ноги в гэта и встала.
   Гинкуро согнулся пополам от смеха.
  
   История о Юмэко, Укротительнице Шлепанец стала главной темой утреннего собрания и несколько затмила события прошедшего вечера и ночи. Юный император хохотал до слез, вытирая их краем широкого рукава. Юмэ чувствовала себя странно, словно ее приняли в какое-то очень закрытое общество, тайное до полного исчезновения. Даже отношение Гинкуро к ней поменялось: он стал дружелюбнее, в улыбке появилась теплота.
   Хранители собрались в маленькой часовне-дарохранительнице, поскольку комнату во фрейлинском павильоне требовалось отмыть и проветрить. К тому же, часовню эту посещали только в день поминовения, а все прочие дни она пустовала, надежно скрытая кустами жасмина и разросшимися камелиями. Было тихо, пахло благовониями и чаем. Не принимающий участия в общем веселье Незуми клевал носом.: он вообще не привык к общим утренним сборищам. Ину рассказывал, перехватив инициативу, не вполне пристойный анекдот. Кумо, облокотившись на кипарисовый ларчик с гербом собственного рода (вклад в дарохранительницу то ли его деда, то ли прадеда), пил чай, сонно моргая. Казалось, призраков и убийств не существует вовсе. К реальности всех вернул только прибывший Утренний хранитель, усталый, но не забывший нанести на лицо белила, румяна и ярко-розовые тени.
   - Госпожа Самобет умерла, - мрачно сообщил он.
   Все переглянулись.
   - Кто?
   - Та фрейлина, - догадалась Юмэко. - Одержимая. Остальные прозвали ее Момо.
   Хеби опустился на пол и выпил залпом чашку чая.
   - Демона я изгнал, и Саботен угасла за ночь.
   - Это действует, как яд? - предположил Кумо.
   Два заклинателя с пониманием переглянулись.
   - Что самое неприятное, Наставник, за поясом у нее было вот это, - Хеби бросил Рью в ладони небольшую трухлявую табличку, исписанную выцветшими чернилами.
   Хранители и их наставник-подопечный подались вперед и столкнулись лбами. Юмэко передала благоразумно в сторонке, тем более, что от куска старого дерева исходила мощная и явно враждебная сила. От нее мурашки бежали по спине. Нечто подобное было и с бакэ-дзори, убранными сейчас в сундук, но там - только детская обида, грустное хлюпанье носом. Табличка же обжигала воздух вокруг себя, напоенная огромной энергией. К ней не хотелось прикасаться, к ней и склоняться не хотелось.
   Первым шарахнулся в сторону странно чувствительный Кумо, не выдержавший и пяти секунд.
   - Какая зависть!
   Он почему-то обернулся к Юмэ, словно искал поддержку. Девушка улыбнулась и кивнула:
   - Жуткая вещь.
   - Мощный мононоке, - Хеби накрыл табличку платком.
   Ину поморщился, вероятно, и он что-то уловил. Даже Незуми, совсем незаметный, не участвующий в разговоре и задремавший в дальнем темном углу, сказал:
   - Гадость.
   - Во фонит! - то ли возмутился, то ли восхитился Кин-сенсей.
   - Дайте-ка мне, - выпрямившись, Ночной Хранитель забрал завернутую в платок табличку и сунул за пазуху. - Я выясню, откуда эта ихаи*.
   - Отлично, - не стал возражать юный император. - Парчовый, вы с Юмэ-чан продолжайте приглядывать за фрейлинами. Хеби, проведи защитный обряд. Ину, меня ждет заседание во Дворце Совета. Ну, все как обычно.
  
   В день после праздника девочек дамы традиционно отказывали в приемах и закрывались в доме. Говорят, благочестивая Августейшая мать посвящала этот день чтению сутр. Принцессы, кажется, тоже. По крайней мере, ни одной из них не понадобились сегодня услуги императорских фрейлин. Кото и томики стихов были отложены, а фрейлины предоставлены сами себе. Это был своеобразный выходной, которым девушки не преминули воспользоваться. В большом зале часть фрейлин занялась дележом преподнесенных к случаю платьев. Выглядели они сейчас не как придворные дамы, а как торговки на дешевом базаре. Крик стоял невероятный, и зрелище было просто отвратительное. Устав от криков, Юмэ вышла в сад. Накрапывал противный мелкий дождик, колотил по листьям жасмина и павлонии, окружающим павильон. Ничего не напоминало о ясной звездной ночи.
   Юмэко быстро пересекла дорожку и юркнула под крышу небольшой, сложенной из ракушечника беседки. Это не совсем походило на "приглядывание за фрейлинами"... впрочем, Гинкуро и вовсе завалился спать, так что девушку не слишком мучили угрызения совести.
   Юмэ недолго наслаждалась одиночеством. Вскоре на дорожке появилась Киноко под ярко-пурпурным зонтом, расписанным белыми и желтыми хризантемами.
   - Там так шумно! - пожаловалась девушка, вбегая в беседку и отряхивая зонт от капель. - Эти дурочки делят парчовое фурисодэ, подаренное императрицей. Васильковое такое. Хорошенькое. Слушай, Юмэ-сан! Тебе бы пошло это фурисодэ.
   - Я не очень люблю парчу, - тихо ответила Юмэко. - Она тяжелая.
   - и то верно. А, я ведь зачем вышла! Я тебя искала! - Киноко хлопнула в ладоши. - У нас там оммёджи, большая, кстати, редкость. Странной такой. Жемааааанный. Ведет себя, как фрейлина на смотре у Фусан.
   Киноко по совершенно непонятной причине залилась смехом, потом продолжила, не меняя тона.
   - Он все амулеты роздал от демонов. Вот твой.
   Прикоснувшись к дощечке с молитвой, Юмэко ощутила смутную тревогу. Звякнул бубенчик, привязанный к ней на алой нити.
   - С-спасибо, Киноко-сан.
   - Да не за что. Я переживаю за тебя. Ну и за себя. У меня вон тоже такой амулет! - фрейлина отогнула ворот, демонстрируя висящую у нее на груди табличку с заклинанием. - Надеюсь, поможет. Ах, да, Юмэ-сан! Тебя искала Аканэ-химэсама. В смысле, слуги Аканэ-химэсама. Принцесса извелась от скуки.
   Киноко скорчила рожицу, демонстрируя все свое отношение к противной принцессе. Юмэко была с ней полностью согласна, но к собственному сожалению происходила из семьи, свято блюдущей долг.
   - Благодарю, Киноко-сан. Пойду. Не следует заставлять химэсама ждать.
   - Возьми мой зонт, - предложила Киноко. - А я здесь дождь пережду. В павильоне все-таки слишком шумно.
   - Спасибо, - Юмэ поклонилась, схватила зонт и выскочила под дождь.
   Сад истекал ароматам жасмина, но теперь они отчего-то показались дурманящим ядом. У Юмэ закружилась голова. А уже ступив на галерею покоев принцесс и нагнувшись, чтобы ослабить ремешки на сандалиях, Юмэ услышала голос:
   Убей! Убей Аканэ-химэсама! Убей ее! Убей!
   Юмэ отступила назад и выронила зонт. За шиворот потекла холодная вода. Стражники изумленно уставились на девушку, отчаянно трясущую головой. Голос все твердил и твердил: убей.
   Хорошо, - сказала Юмэко и сделала шаг на галерею.
   А потом ноги сами понесли ее прочь.
  
   Кумо спрятался в небольшой комнате для музицирования, большую часть времени пустующей и погруженной в тишину и уныние. Фрейлины шумно занимались дележом благ, дарованных Августейшей матерью. Драка за фиолетовое парчовое фурисодэ выглядела просто отвратительно. Словно эта тряпка - плащ святого отшельника. Кумо потер ноющий лоб. Воздух звенел из-за напряженных, туго переплетенных нитей зависти, ненависти и похоти. Это опустошало Сумеречного хранителя. Еще мнилось, что рядом с Незумиро спокойно, и это тоже отчасти опустошало. Что-то в этой девушке настораживало, к примеру, ее непредсказуемость. Она чувствовала и делала не то, что от нее ожидали.
   Парчовый растянулся на полу, положив голову на футляр кото. Инструмент слабо гудел, потихоньку разгоняя головную боль. Звуки споров долетали в музыкальную комнату издалека, рассеиваясь по дороге. Постепенно все подъела тишина, и Кумо уснул.
   Разбудило его нежное прикосновение к щеке.
   - Мурасаки-сан, ты можешь простудиться, если будешь спать на полу.
   Фусан? Кумо едва не отшатнулся от старой фрейлины. Женщина была пьяна, и от нее волнами исходили ненависть и вожделение. Затаенная злоба била по вискам. Фусан завидовала своим юным, красивым, удачливым товаркам. И ненавидела их. Могла ли Старшая фрейлина стать убийцей, наславшей духов на Саботен? Фусан была в шаге от превращения в икирё*.
   Кумо медленно поднялся, подбирая полы распахнувшегося кимоно. Успел это сделать за миг до того, как рука Фусан стиснула его запястье. Вырвался. Злоба заполнила музыкальную комнату удушающими парами.
   - Хонофк-сан, мне что-то дурно... Надо подышать свежим воздухом...
   Не дожидаясь, пока Старшая фрейлина заговорит, Кумо выбежал в коридор. Впрочем, облегчение это не принесло: склока в зале превратилась в небольшую войну, и, похоже, причиной был гребень из самшита, украшенный искусно вырезанными цветами вишни. В висках тотчас застучала кровь. Кумо поспешно свернул в дверной коридор и отодвинул дверь спальни. И застыл на пороге.
   По комнате змеями вились плети ужаса и что-то еще, более опасное и отвратительно. Юмэко сидела у стены, как собака на привязи. Кумо быстро закрыл дверь на засов и протянул руку к медному крюку, на котором была закреплена бечева, тянущаяся к запястью Юмэ.
   - Нет!
   Кумо вздрогнул.
   - Пожалуйста, не делайте этого!
   Девушка, всхлипнув, уткнулась лицом в колени. Кумо осторожно коснулся ее плеча. Одно это уже причинило ему ужасную боль. К страху и отчаянью примешивалось что-то еще, особенно жуткое.
   - Он хочет, чтобы я убила Аканэ-химэсама, - всхлипнула Юмэ. - Все твердил и твердил это. Если бы не Бадзо...
   Гэта осторожно высунулись из-за сундука и сразу же спрятались. Очевидно, они не больше Кумо хотели связываться с заплаканной и перепуганной девушкой. Сделав над собой усилие, молодой человек шагнул и крепко обнял Юмэко. Боль в висках усилилась.
   - Ш-ш-ш. Ты ведь никого не убила.
   - Бадзо. Я надела их утром. Они унесли меня оттуда, - тихо ответила девушка. - Иначе бы убила.
   Голос ее был холодным и безжизненным. Девушка медленно погружалась в отчаянье, которое Сумеречный хранитель остро ощущал, и в безумие, о котором он мог только догадываться. Кумо обнял ее еще крепче и слегка встряхнул.
   - Ты никого не убила! И не убьешь! Я не позволю. Юмэ, успокойся!
   Девушка всхлипнула, потом закашлялась и с ужасом уставилась на свои перепачканные кровью пальцы. За секунду до этого готовый бежать за Хеби Сумеречный хранитель замер. Проклятие и в самом деле действовало, как яд. И, судя по всему, жить девушке, противящейся приказам, оставалось недолго. У Кумо задрожали руки. Потом он быстро и бесцеремонно распахнул кимоно Юмэко и вытащил табличку с заклинанием. От нее исходила такая сильная волна злобы, что Кумо просто не смог удержать пластинку в пальцах. С негромким стуком она упала на циновки.
   - Откуда это?
   - Го-господин Хеби передал, - выдавила Юмэ, пытаясь стереть с губ кровь.
   Кумо вытащил из рукава платок и бережно приложил его к лицу девушки.
   - Юмэко, Хеби раздавал мешочки с травами. Кто передал тебе табличку?
   - К-киноко.
   - Эта болтливая фрейлина?
   Юмэ кивнула и вновь закашлялась. Кумо вовремя поддержал ее. Коснулся горячего лба. Девушку быстро охватывала мучительная лихорадка.
   - Ложись. Я приведу лекаря и...
   Окно с оглушительным - так показалось - грохотом распахнулось. Кумо резко обернулся, и без того взвинченный, готовый накричать на любого. В комнату проскользнул Ночной хранитель и опустился на пол возле Юмэко. Коснулся ее болезненно-алой щеки.
   - Плохо дело... - он быстро поднял табличку и спрятал в рукав. Поднялся. - Я успел обойти только половину столичных кладбищ, так и не выяснил, откуда табличка. Похоже, это не ихаи вовсе, а часть сотобы*. Придется допрашивать эту Киноко.
   - Вы подслушивали, Хайяку-сан? - нахмурился Кумо.
   - Да. Я так часто делаю. Я сейчас же пришлю личного лекаря Императора. Да и сам наставник, думаю, прибежит. А мы с Хаганэ займемся фрейлиной.
   Незуми выскользнул за дверь и, не давай времени возразить, скрылся в саду. Кумо развязал веревку, стягивающую побелевшее запястье Юмэко, и уложил девушку на матрас. Юмэ была по-прежнему без сознания, и оставалось только ждать доктора.
  
   Оставив Юмэко на попечение придворного лекаря, Кумо поспешил на поиски прочих радетелей и обнаружил их всех во главе с императором в саду камней. Издалека они выглядели причудливыми стелами: нефрит - Ину, аметист - Хеби, переливы опала на платье Наставника и глухая чернота одежды Незуми, похожего на кукольника в театре. Подобные сравнения попогали отвлечься, но сейчас, очевидно, Кумо слишком расслабился и не сразу обратил внимание на прикрытое рогожей тело у их ног. По белому песку растекалась лужа гнилой бурой крови.
   Наставник приветственно махнул рукой и спросил:
   - Как Юмэ-чан?
   - Без сознания. С ней лекарь, и он чем-то озабочен. Это Киноко?
   - У нее пошла горлом кровь. Бац - и труп! - Ину закурил. - Лопнула ниточка.
   - Может быть, она просто хотела родственницу на трон возвести? - предположил Хеби.
   - А может это заговор? - пожал плечами Стальной и отвернулся. - Что скажешь, Нишики*? Ты ведь провел среди этих цветочков несколько дней.
   - Киноко ловко манипулировала всеми. Использовала ненависть, царящую среди фрейлин, чтобы зарядить таблички силой. Стоило мне произнести ее имя, как посыпались сплетни. Вроде бы, Киноко забавлялась с Фусан: то приманит, то отвергнет. В результате Старшая фрейлина едва не превратилась в икирё. И я не уверен, что еще не поздно. Киноко не простая фрейлина, но родственниц и знакомых ее я не обнаружил.
   В наступившей тишине захлопал в ладоши Рью.
   - Во дает! А я-то думал, Парчовый, ты беспокоишься за нашу Юмэко. Ладно, планы меняются. Хеби, мне нужна полная защита дворца, чтобы мышь не проскочила. Собери всех, у его есть магическая сила. Плачу рисом и шелком. Ину, узнай о родне Киноко. Кто такая, откуда Незуми, отыщи наконец нужные могилы.
   Перешагнув через безжизненное тело фрейлины, император мягко, почти нежно сжал руку Кумо.
   - Плохо выглядишь, Парчовый. Но понимаешь, ведь, что был нам необходим?
   Кумо безразлично кивнул.
   - Возвращайся с Юмэ-чан в усадьбу. Отдыхай.
   - Как прикажете, наставник.
   - Отвечаешь за девочку головой. И смотри, чтобы она у тебя не всякую дрянь из закусочных ела! А то повара лично пришлю!
   Кумо вздрогнул и слабо улыбнулся.
   - Ты все-таки на редкость противный мальчишка, Наставник.
   И невысказанное: как ты всегда угадываешь?
   Рью улыбнулся в ответ.
  
   Юмэ медленно открыла глаза. Под потолком, крутясь на сквозняке, висела жемчужно-розовая кусудама*, источая аромат лечебных трав. Вообще пахло - болезнью. И с огромным раздражением Юмэ поняла, что больна именно она. Она закашлялась и села, прижимая руку ко рту. Скорее всего, это тот самый "яд", о котором говорили Хранители. Бедняжка Саботен скончалась за ночь. Едва ли у Незумиро Юмэко больше времени. Вот уж действительно, от судьбы не уйдешь. Юмэ обняла колени и прижалась щекой к тонкому летнему одеялу. Рядом кто-то застонал. Юмэ резко повернула голову и обнаружила, что у одежного сундука, опустив голову на крышку, спит Гинкуро. Длинные, похожие на черный шелк волосы выбились из пучка и падали на бледное, осунувшееся лицо. Да и поза была не слишком удобной.
   - Гинкуро-доно, - тихо позвала Юмэ.
   Юноша пошевелился, но не проснулся. Юмэ осторожно коснулась его прохладной руки.
   - Гинкуро!
   - А? Что? - молодой человек тряхнул головой. - Ты проснулась.
   Юмэ опустила голову на подушку и вновь посмотрела на крутящуюся под потолком кусудаму.
   - Вам не стоило беспокоиться.
   Купо поднялся и взял со стола коробочку с пилюлями.
   - Императорский доктор велел тебе принимать это ежедневно.
   - Едва ли они помогут, да? - Юмэ прикрыла глаза. - Я отравлена, как и фрейлина Саботен. И умру.
   - Не говори глупости! - разозлился Гинкуро. - Пей!
   Юмэ протянула руку, и Гинкуро вложил в ее ладонь две маленькие, похожие на речной жемчуг пилюли. У них был резкий хининный вкус, от которого свело скулы. Юмэко поспешно отпила чаю. Лицо Гинкуро посветлело. Его забота казалась очень странной, но наигранной не была.
   - Спасибо, - слабо улыбнулась Юмэ.
   Гинкуро улыбнулся в ответ.
   - Есть хочешь?
   Юмэ мотнула головой и почти обессиленная упала на постель. Ей хотелось спать. Возвращалась боль. Странно исказилось лицо Гинкуро. В звенящей тишине послышались шаги, и в комнату заглянул Гэцуёби.
   - Господин, к вам заклинатель Хитан. Говорит, что слышал о болезни Юмэко-сан...
   - И желает взглянуть, - спокойно закончил сам заклинатель, отодвигая слугу.
   Он бросил небрежно в руки Кумо небольшую, украшенную шитьем сумку и опустился на пол возле футона. Тонкая трубка в его пальцах появилась буквально из воздуха. Пустив в потолок тонкую лиловую струйку дыма, заклинатель улыбнулся.
   - Давно я не сталкивался с таким мощным якубогами*.
   - Здесь есть повод для веселья? - нахмурился Гинкуро.
   - Нет. Вам скорее плакать захочется.
   Юмэко приподнялась и очень внимательно посмотрела на беловолосого заклинателя. Струйки дыма мягко кружились у его странного лица. В лиловые глаза смотреть было неприятно.
   - Значит, я все-таки скоро умру?..
   - Нет. Не сейчас, - Хитан строго посмотрел на вскочившего Кумо. - Остынь, мальчик. Здесь кое-какие снадобья, они поддержат силы госпожи Незумиро. Но чтобы исцелить ее, вы должны разрушить связь с якубогами.
   - Связь? Якубогами? - одновременно спросили молодые люди.
   Хитан поморщился.
   - Заклинатели, тоже мне. Связь. Вот эта нить.
   Он тронул длинным острым ногтем воздух, и Юмэ, слабо вскрикнув, схватилась за грудь. Кумо кинулся к ней и поддержал за плечи.
   - Не спешите меня убивать, Гинкуро-доно, - Хитан выложил на одеяло несколько баночек и поднялся. - Когда вы разыщете человека, наложившего проклятие на госпожу Юмэко и остальных фрейлин, недуг пройдет. И не сломайте поминальную табличку! Она - ключ ко всему.
   - Вы слишком много знаете для недобитого оммёджи, - холодно сказал Кумо.
   - Вы правы. Раздражает? - заклинатель показал неестественно ровные зубы и скрылся за дверью, махнув на прощание худой белой рукой в слишком широком тяжелом рукаве.
   Кумо коснулся баночек и лаковых коробок, разбросанных по одеялу. Потом посмотрел на обессилено откинувшуюся на подушку Юмэко.
   - Гэцуёби заварит лекарство, - решил он, поднимаясь.
   - А что с Киноко? - тихо спросила девушка, поймав его за полу кимоно.
   - А... я потом расскажу. Отдыхай.
   Кумо поспешил уйти, на ходу ссыпая баночки в рукав. Юмэ посмотрела на закрывшуюся дверь. Потом на кусудаму, все еще вертящуюся под потолком на уже не существующем сквозняке. Словно по волшебству. Словно кто-то дергал за невидимую нить. Красную. Юмэ потерла ноющую грудь.
  
   Заклинатель убрал в рукав мутное гадательное зеркало и задумчиво тронул подвешенный к поясу черный мукейто, плотно обмотанный грязными полосками ткани.
   - Господин желает чего-нибудь?
   Заклинатель огляделся. Он смутно понимал, почему вообще его понесло сюда, в закусочную, обставленную заморской мебелью и с заморскими сладостями в продаже. Мир постоянно менялся, и он давно уже устал за этим следить.
   - Может быть, кохи*? - предложила девушка, нелепо смотрящаяся в голубом платье чужого, странного покроя.
   Заклинатель моргнул. Потом кивнул.
   - Почему бы не кохи. Давайте.
   Мир продолжал меняться. Кое-что оставалось незыблемым. Заклинатель, называющий себя сейчас Хитаном, а прежде - Нагарэмоно Мэнджи, а до того еще множеством имен, ждал наступления летних дождей. Духи не замедлят явиться. Люди, выбравшие место для Щюфу, знали свое дело.
   Эти болота буквально притягивали демонов, мертвецов и вязкий ужас.
   Втянув носом горький аромат угольно-черного "кохи", Хитан улыбнулся своим мыслям.
   28.04.2008
  
  
  
  
   * Хитакакуми - платок, которым закрывается лицо умершего
   * Оннагата - актер, исполняющий женские роли, популярный персонаж гомосексуальной литературы XVII-XIX вв.
   * Омоичи - буквально "знающий чувства", эмпат
   * Хина-мацури - праздник, посвященный девочкам. Помимо торжественных церемоний и застолий (устраиваемых главным образом для дочерей до 15 лет) в этот день совершают обряд "утопления бед": переносят все беды на небольших бумажных кукол и сплавляют их по реке. По традиции в этот день все члены семьи обязательно должны присутствовать на празднестве
   * Офурисоде - парадное кимоно незамужней девушки с очень длинными (более 114 см) рукавами
   * Ханья - демон
   * Кимоно, запахнутое на левую сторону, признак принадлежности к потустороннему миру. Также, как правило, у призрака нет швов на одежде, нет ног, а иногда и лица
   * Нису - обращение к жрицам и женщинам-оммёджи
   * Ихаи - поминальная табличка с именем усопшего
   * Икирё - человек, при жизни ставший демоном; в него могла обратиться одержимая ревностью женщина
   * Сотоба - надгробие в виде пагоды или просто каменной или деревянной стелы
   * Нишики - парчовый
   * Кусудама - от слов "кусури" (лекарство) и "тама" (шар); собранный из одинаковых модулей выполненных в технике оригами шар, в который помещалось лекарство или благовония
   * Якубогами - болезнь, вызванная проклятием
   * Кохи - кофе
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   25
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"