Иорданская Дарья Алексеевна : другие произведения.

Повесть восьмая: о губительной страсти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Соджиро никогда не считал нужным учиться сражаться, и сейчас впервые об этом пожалел. Обрывки разговора трех змей, демон с обнаженным и уже окровавленным клинком, и становиться кристально ясно, что ришикский княжич сумел влезть в историю неприятную и опасную. Совсем не хотелось умирать, не исполнив своей заветной мечты. Мечтал Соджиро как минимум о престоле срединной земли.

Повесть восьмая: о губительной страсти

  
   Благосклонность змеи
  
   - "В извечном
   Небе луною
   Если б была я,
   Невидимая, приходила б
   К тебе на свиданье"...
   Соджиро в третий раз перечитал послание, написанное на изысканной розовой бумаге, благоухающей лимонными духами. Все в нем было идеально: и толщина такаками*, и красная лента, которой свиток был перевязан, и служанка, принесшая письмо. И строки стихотворения, многозначные, волнующие душу...
   - Дешевка, - сказала Комати, заглянув ему через плечо.
   Эта девица, почувствовав свою безнаказанность, стала невыносима. Стоило ему замахнуться кнутом, который по дворцовой моде он носил у пояса, как Комати отпрыгивала на недосягаемое расстояние, да еще и надсмехалась. Нет, не явно, вслух, но - взглядом, что было вдвойне обидно. А порой она пряталась за спиной Гаку, перед которым юный княжич все ж таки робел, хотя и не показывал этого.
   - Дешевка, - повторила Комати, и захотелось сбросить ее в яму со змеями. - Танка принцессы Кацура из ута-моногатари сборника "Песен столицы". Хотя, госпожа о-Микан взяла на себя труд дочитать до двадцатой главы.
   Соджиро спрятал письмо в рукав и отвернулся к окну. В саду медленно осыпались с клена последние листья. Осень, время прекрасное, особенно когда твой слуга победил придворного колдуна, а прекрасная женщина одаряет тебя своей благосклонностью. Вот если бы еще избавиться от девицы, которую на свою голову взял в телохранители...
   - Вы ведь не пойдете на это свидание, господин? - спросила Комати мрачно. - Эта женщина - фаворитка Императора, вы что же, хотите впасть в немилость? К тому же про о-Микан говорят разное, по большей части дурное.
   - Зависть, - отрезал Соджиро, хотя и считал выше своего достоинства отвечать на выпады этой девчонки.
   Он твердо решил навестить фрейлину о-Микан, даже если это будет стоит ему головы. Хотя, если смотреть на это с другой стороны, гибель была крайне нежелательна. У Соджиро на эту жизнь были большие планы. На эту жизнь и на этот вечер.
   - Принеси мне эти "Песни столицы", - распорядился он.
   Комати, вопреки своему обыкновению, не стала пенять, что она не служанка - хотя это отчасти и было правдой. Она покорно поднесла княжичу небольшую книгу, переписанную с особым тщанием придворными каллиграфами. Соджиро перелистал несколько страниц в поисках подходящего ответного стихотворения.
   - Хоть и завернешь,
   Но не скроешь,
   Заметнее, чем тельце
   Летнего насекомого,
   Моя любовь, - княжич перечитал стихотворение несколько раз и потянулся за бумагой. Комати с наигранной покорностью вложила несколько листов ему в руку.
   - А где же вы в разгар осени найдете светлячка? - хмыкнула она. - Послушайте моего совета, тонодзё, оставьте эту затею. А еще лучше - спросите совета у господина Гаку, и он скажет вам то же самое.
   - Сдается мне, я уже не ваш господин, - проворчал Соджиро. - Поди вон! И передай служанке госпожи о-Микан это письмо.
   Комати со всей возможной юродивостью поклонилась, принимая из рук княжича свиток. Поймав его взгляд, она неожиданно улыбнулась.
   - Должна ли я, как ваша телохранительница, сопроводить вас и на свидание? - ядовито спросила она.
   - Вон! - рявкнул Соджиро.
   К посещению госпожи о-Микан княжич приготовился основательно: вырядился в лучшие свои одежды, расчесал и заплел волосы и сел перед зеркалом. Сняв достаточно простой, дневной, грим он взял в руки кисть. Выбор белил был делом ответственным.
   - А вы хорошенький оказывается, - хмыкнула Комати, возникшая у него за спиной.
   Соджиро с трудом сдержался и только чудом не сломал кисточку. Он посмотрел в зеркало - не на ненавистное лицо, глумящееся над ним, а на стоящую совсем рядом девушку. В руках она держала ветку сосны, издавна означавшую согласие на любовную встречу, и к ветке этой чьи-то игривая рука красной лентой привязала крупный мандарин. Госпожа о-Микан оказалась искуснее в любовной игре, а он - княжич Ришики - показал себя деревенщиной и невеждой.
   Кисточка все-таки сломалась.
   Взяв из кипарисового футляра другую, Соджиро потянулся за белилами изысканного жемчужного оттенка. Комати все так и стояла неподвижно, отчего княжич злился, и рука его дрожала. Ну и как тут нанести приставшие молодому придворному двенадцать тонов*? Справившись наконец с гримом, он поднялся. Что надо было взять еще? Веер, флейта в шелковом мешочке, расшитом танцующими драконами, тонкий дамский кинжал в подарок даме. Был еще великолепный гребень, но дарить его возлюбленной - значит накликать беду, и от гребня Соджиро без особого сожаления отказался. Приказав Комати не покидать покоев, он отправился через сад на половину дев Феникса.
   Служанка госпожи о-Микан встретила его на террасе и со всей почтительностью проводила в комнаты своей хозяйки. Императорская фаворитка встретила гостя, томно развалившись на подушках, самой приветливой и многообещающей улыбкой из всех возможных. На столике уже было выставлено роскошное угощение, курились благовония, и девочка-музыкантша готова была услаждать слух гостя игрой на лютне.
   Соджиро низко поклонился и поднес госпоже о-Микан кинжал в великолепных ножнах. Женщина ответила благосклонной улыбкой и указала на подушки.
   - Я счастлива, что господин Соджиро смог навестить мое скромное жилище, - улыбнулась она.
   Покои дамы ничуть не походили на "скромное жилище", так что обычный в таком случае вежливый ответ вышел у Соджиро неожиданно искренним.
   - Это я, ничтожный, счастлив, получив приглашение госпожи о-Микан!
   Кажется, вечер пройдет в состязании в остроумии и изяществе, - мрачно подумал он. Однако дама налила ему вина и жестом отослала и служанку, и музыкантшу. Да и платье ее словно бы случайно распахнулась, открывая нижние одежды из нежнейшего белого шелка. Принимая чашу, Соджиро словно бы невзначай коснулся пальцев женщины. Госпожа о-Микан ободряюще улыбнулась.
  
  
   Глядя из-за гортензии
  
   Комати последовала за княжичем, выждав не более пяти минут. Двигаться она всегда умела бесшумно, вполне можно было считать это ее врожденным талантом. Скользя по саду с грациозностью, которой позавидовали бы лучшие танцовщицы Императора, она ни на секунду не упускала из виду Соджиро. Княжеский сын был слишком молод, и мог легко наломать дров. Мандариновых.
   Молод? Комати едва не расхохоталась, и поспешила прикрыть рот рукавом. Княжич Йури был, конечно, ненамного, но старшее ее самой. Рановато было ощущать себя дряхлой старухой. "Не убивай меня, оджи-сан! - сказала лиса о-Бени-сан молодому полководцу принцу Ашикаге. - Я тебе еще пригожусь!"
   Может, и пригодишься, - сказал, помнится, принц.
   Или, как рассказывал эту сказку брат: "Может и пригодилась бы, - сказал принц, отпуская тетиву".
   Комати тряхнула головой. Из-за посторонних мыслей: лиса, сказочка, брат - она едва не упустила из вида Соджиро. Княжич шагнул с террасы в комнату. Минутой спустя на террасу вышли девушка-служанка и совсем молоденькая девочка с лютней, плотно закрыли за собой сёдзи и зашлепали босыми ногами прочь. Комати опустилась на едва нагретый тусклым осенним солнцем камень. Здесь, за кустом голубой гортензии, ее не должны были увидеть с половины феникса.
   Предосторожность оказалась не лишней, потому что на террасу вышли сразу три дамы. Двух Комати узнала сразу же: фрейлины из компании госпожи о-Микан. Звали их, кажется, о-Цую и о-Нико. Третья была незнакома вовсе, но от нее так и веяло опасностью. Пышные придворные одежды в двадцать три слоя, пристойный макияж в семнадцать тонов не могли скрыть тренированного тела опытной воительницы. Комати почувствовала прилив возбуждения, который только усилился, когда к этой странной троице подбежала девочка лет шести, неся в руках большой красный мяч.
   - Хана-чан! - обрадовано воскликнула "воительница".
   - Это и есть твое оружие, Элмас? - мрачно спросила одна из фрейлин, о-Цую ли, о-Нико, без разницы. Эти две были слишком уж похожи.
   Комати бросила попытки различить их и внимательно изучила девочку. Изучив - похолодела.
   - Ну разве не чудо ребенок? - воительница обняла девочку нежно, как родную дочь. - Взгляните, как она прелестна. Таких как она сейчас от силы пятеро. И все они со мной.
   Женщина взмахнула ресницами, и Комати пришлось глотать вставший в горле ком. Глаза "воительницы" были искусно нарисованы на закрытых веках. Искусно и реалистично, давая полную иллюзию внимательного, цепкого взгляда. Женщина была слепа, а слепая, излучающая такую силу - это действительно опасный человек.
   - О-Микан старается сейчас ради дела, или ей так приглянулся ришикский щенок? - спросила слепая.
   Одна из дам взмахнула веером, и жест этот должен был судя по всему обозначать неуверенность.
   - Ришика нужна нам. Куда проще овладеть ей сразу, чем потом вести изнурительные войны.
   - Моего полководца, - со странной гордостью сказала слепая, - войны не изнурят. Но в чем-то о-Микан права. Скажите ей, чтобы не заигрывалась. Да, что там с Цуки?
   - Эта дурочка уже совсем очаровала императора, - кивнули обе дамы одновременно. - Скоро он охладеет к Микан, и она будет вне подозрения.
   - Скорее бы! - фыркнула слепая.
   - Тебе стоит сходить в храм и помолиться о ниспослании терпения, Элмас, - с усмешкой заметила о-Цую, или о-Нико.
   Слепая и держащаяся за подол ее платья девочка разом развернулись. Даже под гримом видно было, как побледнели придворные дамы. В горьковатом осеннем воздухе запахло опасностью и смертью.
   - Все должно быть сделано до конца года, - сказала слепая. - Я не намерена больше ждать.
   И она ушла, шагая по-мужски, размашисто. Широкие рукава парусами летели за ней. Девочка побежала следом, подбрасывая и безошибочно ловя мяч. Придворные дамы, переведя дух, скрылись в противоположном направлении. Комати осталась в саду одна. Она выдохнула с облегчением, и с изумлением отметила, что подобно двум накрашенным курицам перепугалась и затаилась. Даже сердце, кажется, перестало биться. Хотя, здесь было чему пугаться. Судя по небрежно брошенным фразам, достойные дамы готовили покушение на Императора.
   На долю секунды даже жалко стало дурачка-Соджиро, который угодил между жерновами мельницы. А ведь как гласить история о коварной княгине... нет, хватит на сегодня сказок! Комати выбралась из-за куста гортензии и направилась к террасе половины феникса. Она просто случайно пройдет мимо покоев о-Микан. Любопытной фрейлине грех не заглянуть в дырку, обнаруженную в ширме. Даже если дырка эта проверчена фрейлиной же минуту назад.
  
  
   Выбор между камнем и омутом
  
   - Заговор? - в голосе Мугена послышалось сомнение. - Если бы кому-то вздумалось убрать императора, это можно было сделать и проще. Обычные женские интриги.
   Амайя фыркнула. Фыркнула громко, одним звуком выразив все свое отношение к тем глупостям, которые имеет обыкновение произносить ее муж.
   - Значит, две фрейлины императрицы и слепая мастерица яри*? - уточнил Муген, сдаваясь. - Имеет ли к заговору отношение повелительница?
   - Эта курица? - Амайя вновь издала то же презрительное фырканье. - Нет, всем заправляет слепая. Такое ощущение, мы с ней уже встречались... нет, я не вспомню, где, но она очень знакома. Да, с ней еще маленькая девочка. Кажется, эти трое возлагали на ребенка какие-то надежды.
   Теперь уже пришел черед фыркать Мугену: к детям у него всегда было однозначное отношение. Маленькие существа, которые вертятся под ногами, мешают нормальному взрослому человеку жить спокойно и отчего-то обладают всеми возможными привилегиями, которых и у знатных стариков-то порой не бывает. Для Мугена всегда было загадкой, как же его братец умудряется находить удовольствие в возне со щенками.
   - Также к заговору причастны о-Микан и, возможно, ее теперешний любовник, - продолжила Амайя.
   Она плеснула на дно пиалы холодного чая и начала медленно протирать глаза краем смоченного в нем рукава. Казалось, она полностью погрузилась в это занятие и позабыла о чудовищном заговоре.
   Муген поднялся.
   - У тебя нет доказательств, - сказала Амайя. - И у тебя нет оружия.
   Муген с видом мученика пожал плечами.
   - И государь будет недоволен смертью о-Микан.
   - У него и без того многовато любовниц, - проворчал Муген. - Даже здесь это жалкое ничтожество жаждет уподобиться отцу.
   Амайя выразительно взмахнула рукавом.
   - Поосторожнее, у стен есть уши.
   - Так пусть они слышат, что я пошел спасать повелителя, - Муген понизил голос. - На всякий случай, куучу*, собери пожитки.
   - Неужели мы отправимся на поиски меча? - Амайа закатила глаза.
   Муген скорчил самую свирепую рожу, на которую только был способен, сделавшись похожим на актера в амплуа буси, в представлении героического толка. Взяв с подставки короткий меч, вполне успешно прикидывающийся церемониальным, он покинул комнату.
   Муген прекрасно сознавал, чего ему не хватает. В отличие от братьев он не был терпелив, рассудителен, властен, и не умел от этой власти и связанной с ней ответственности уклоняться. Он был - совершенно наоборот - безрассуден, горяч, склонен к поспешным решениям и скор на руку. И терпеть не мог что-либо откладывать. А еще он не любил долго задерживаться при дворе, справедливо считая это небезопасным. Разрубить заговор, как тот легендарный узел... названия Муген не помнил, да и истории, с узлом связанной тоже. Короче, разрубить узел и смыться куда-нибудь в Ситу, где длинные руки Императора их не достанут. Одни боги знают, что было на уме у Эдзо-сама, сумасшедшей старейшины клана Бенитора. Он ведь не обязан был ей повиноваться, по крайней мере Муген так полагал. У Амайи он мнения благоразумно не спрашивал: когда речь заходит о делах кланов, каждый вставал на сторону семьи.
   До половины императрицы он дошел благополучно. Стражники не останавливали его, не спрашивали, по какому праву носится в коридорах дворца меч. Но вот у золоченых дверей Феникса Муген столкнулся с проблемой: стражу здесь несли четыре молодые женщины из младшей ветви Бенитора, не столь гордой, как дети Эдзо-сама. Женщин-телохранительниц Муген всегда считал извращенной идеей, и не уставал приводить в пример собственную жену. "Это все равно, что спать с нагинатой, - говорил он обычно, - и ждать, когда она тебе что-нибудь отхватит". Судя по лицам, молодые стражницы имели сходное мнение о мужчинах.
   - Кто ты и куда направляешься? - спросила одна из них, по виду типичная северянка с жесткими, как черная солома, волосами.
   Сложно было даже представить себе, что он сейчас говорит: иду убивать придворных дам. По велению императора. Тем более что Юэ и словом не обмолвился, что можно будет пустить кровь его фаворитке.
   Очень кстати ему вспомнилось имя жениной подруги.
   - Я иду побеседовать с госпожой Мурасаки.
   На лицах стражниц появилось одинаково брезгливое выражение.
   - Со старухой Мурасаки? Она в саду. Ты можешь пройти, если оставишь меч. Кстати, по какому праву ты его носишь?
   - Я брат вашего Повелителя, - проворчал Муген, развязывая шелковую ленту. Церемониальный клинок был без пререканий передан девушкам.
   Еще одного короткого меча - или, скорее, очень длинного и узкого ножа - спрятанного в рукаве, стражницы не заметили.
  
  
   Благосклонность змеи (продолжение)
  
   Веер перегонял волну теплого ароматного воздуха, окутывая полуобнаженные тела запахом благовоний. Госпожа о-Микан сладко щурилась и мурлыкала себе что-то под нос. Соджиро невольно чувствовал себя, как в дурмане. Были ли тому виной благовония, жар, идущий от украшенного двойным пионом фонаря, или же прелесть и благосклонность императорской фаворитки - непонятно. Да и фонарь вызывал смутные опасения, хотя княжич не мог бы сказать, с чем же они связаны.
   - Ты очень печален, любимый, - сладким голосом сказала госпожа о-Микан. - Мне даже кажется, что тебя тяготит пребывание при дворе.
   - Я здесь заложник, - проворчал Соджиро, залпом допивая вино.
   - Но ты - счастливый заложник, сумевший прикоснуться к женщине Императора, - рассмеялась о-Микан негромко.
   - Что правда, то правда...
   - Тебе пора, - тихо сказала о-Микан. - Скоро появится моя служанка, и я должна буду одеваться для встречи с этим сморчком. Ты придешь завтра?
   Соджиро поднялся, затягивая пояс, и только бросил на о-Микан короткий взгляд. Даже несмотря на то, что юность ее уже прошла, дама казалась прекрасной, как речная фея. Длинные черные волосы - ни одной искусственной пряди! - стекали по ее обнаженной спине.
   - Конечно, - сказал Соджиро, беря один из локонов в руку и касаясь его губами. - Если ты пожелаешь.
   О-Микан поцеловала его с нежностью юной возлюбленной и шепнула:
   - Если ты придешь завтра, я открою тебе один секрет.
   Накинув куртку и сунув за пояс веер, Соджиро вышел за дверь. Замешкавшись, - надевая сандалии - он невольно услышал голоса, говорящие недостаточно тихо.
   - Наконец-то ушел! - сказала о-Микан совсем иным тоном. - Несносный мальчишка! Воображает себя Доблестным Лю или каким-нибудь лисом*, а на деле - щенок.
   Соджиро почувствовал, как кровь приливает к лицу. По счастью, под тщательно нанесенным гримом этого видно не было. Так значит о-Микан просто играет? Но что ей в таком случае нужно? Зачем назначать свидание "щенку"? Соджиро мгновенно приметил дырочку, просверленную чьими-то пальцами для чьих-то любопытных глаз в бумажных сёдзи. В комнате были трое: о-Микан, развалившаяся на подушках, и две придворные дамы, имен которых княжич не знал. Впрочем, большинство этих женщин было на одно лицо.
   - Будет ли он нам полезен? - спросила одна.
   - Не думаю, - о-Микан прикурила трубку и затянулась. Судя по ее глазам, нервно заблестевшим, курила она отнюдь не табак. - Он здесь всего лишь заложник. Да и кого волнует эта Ришика?
   - Княжество очень богато, - возразила одна из дам.
   - Оно нужно Элмас, вот и все, - отрезала о-Микан. - Однако мальчишка все же сможет пригодиться, если вы найдете доказательства его связи с Цуки.
   Соджиро медленно отодвинул перегородку.
   - Я если мальчишка не пожелает "пригождаться"? - спросил он холодно.
   О-Микан хотела вскочить, но ноги ее не держали. А дамы хоть и стояли и даже были вооружены заточенными заколками, особого вреда княжичу принести не могли. Он отпрыгнул в сторону и случайно - действительно случайно - задел пионовый фонарь. Вспыхнула бумага, а за ней и тонкие занавеси из озингара.
   И сёдзи. Вернее, сёдзи сначала упали на пол с треском, а потом загорелись. Соджиро с изумлением и ужасом увидел, как из тела о-Микан выходит клинок. Безжизненное тело императорской фаворитки упало на пол, завизжали дамы. Они попытались броситься наутек, и по крайней мере одной - самой худенькой и шустрой - это удалось. Соджиро остался с высоким убийцей один на один.
   - Де-демон... - выдавил княжич.
   - Меня так называли, - согласился высокий, поднимая окровавленный меч.
   Соджиро никогда не считал нужным учиться сражаться, и сейчас впервые об этом пожалел. Обрывки разговора трех змей, демон с обнаженным и уже окровавленным клинком, и становиться кристально ясно, что ришикский княжич сумел влезть в историю неприятную и опасную. Совсем не хотелось умирать, не исполнив своей заветной мечты. Мечтал Соджиро как минимум о престоле срединной земли. Раньше срока становиться богом в его планы не входило.* Княжич медленно отступил под иллюзорную защиту огня. Загорелись полы его длинных одежд, пламенем обожгло щеку. Что-то такое содержалось в белилах... Соджиро с изумлением понял, что одновременно не способен соображать от ужаса, и в то же время мыслит очень четко и помнит такие мелочи, которые, казалось, давно уже позабыл.
   Главное, чтобы я не стал безобразным, - подумал он. И возможно сказал это вслух, по крайней мере, демон расхохотался. Меч - короткий, необычайно тонкий, явно заморской работы, хотя Соджиро нисколько не разбирался в клинках - сверкнул, ловя отблески пламени. Он был отбит другим - черненым - клинком. Сильная рука Комати вытолкнула княжича в сад.
   На лице демона отразилось недоумение. А потом Соджиро медленно осел на пол, закрыл глаза и ни на что уже больше не смотрел.
  
  
   Два демона в преддверии ада
  
   Ненавистное состояние безумия накатило так внезапно, что Комати почти захлебнулась в нем. Кинжал сам собой выскользнул из складок одежды и принял на себя удар меча высокого. Последним ее разумным действием было - вытолкнуть юного княжича на веранду. Дурачок Соджиро вполне мог бы угодить под удар. Это он только языком чесать горазд.
   С облегчением Комати поняла, что в голове слишком много мыслей, и пустоты там пока не будет. Тогда она вытащила из волос кинжал-иглу, заменявший заколку, перехватила его поудобнее и закрыла спиной выход в сад.
   Два демона стояли друг против друга. От мужчины пахло кровью, кровь стекала с его меча. Клинок он держал немного неуверенно. Нет, обыкновенный - нормальный - человек не заметил бы разницы. Но Комати с легкостью могла сказать, что убийца привык к иной длине клинка, к иному весу, к иному стилю боя. Сражаться в узких и тесных комнатах ему было не по нутру.
   Когда пелена безумия растаяло вовсе, Комати разглядела наконец, что перед ней стоит императорский брат, Акиюки-но Муген. Вот уж действительно - демон. Разговоры о его прозвище ходили до сих пор.
   Ни один из демонов не спешил нападать. Комати успокаивала свою безумную кровь, отчего медлил Муген, сказать было сложно. И на лицах их не отражалось никаких эмоций. А пожар разгорался.
   Одним прыжком Комати выбралась из комнаты, за несколько мгновений до того, как обрушилась потолочная балка, преграждая дорогу ее противнику. Схватив Соджиро за ворот одеяния, она побежала через сад. Княжич спотыкался через шаг, кажется, совсем не разбирал дороги, но, по крайней мере - молчал. Очень часто подопечные Комати вопили так, что закладывало уши. Отчасти и поэтому она так не любила служить телохранительницей.
   Нырнув за куст гортензии, Комати смогла отдышаться. Даже сюда достигал жар от пылающего дворца. Оглянувшись, девушка с мрачным удовлетворением полюбовалась тем, как обрушивается черепичная крыша покоев Феникса. Стоит императорским пожарным задержаться хоть на минуту, и через открытую галерею, где слишком много бумаги, сухого дерева и лака, огонь перекинется на половину Дракона, а там - и на официальные покои. Отступать можно было только через залы, построенные для многочисленных гостей и заложников императорского двора. Их планировку и все тайные лазы Комати помнила с детства; это было то немногое, что она пожелала помнить вообще. Сунув кинжал-заколку за пазуху и крепко сжав запястье Соджиро - он успел надеть перчатки из тонкой кожи и прожечь в них дыру - Комати побежала через сад, петляя между кустарниками, и стараясь держаться в их тени. она прекрасно понимала, что демон бежит за ней по пятам, хотя есть надежда, что он хуже знает эту часть дворца.
   И так, убегая от одного демона, она наткнулась на второго.
   Маленькая девочка играла в мяч на веранде гостевой половины. Туго надутая сфера - бычий пузырь, обклеенный яркой бумагой - со звонким звуком ударялась о гладкие доски пола. Тусп-тусп-тусп-тусп. Подняв голову, девочка улыбнулась знакомой жуткой, жестокой улыбкой. Комати поняла, что сбежать не удастся. Только - отвлечь.
   Он встряхнула Соджиро, а когда это не помогло, отвесила ему пощечину. Княжич моргнул. Комати брезгливо вытерла перепачканную гримом руку о его парчовую абару и резко приказала:
   - Уходите. В кладовой под спальнями для слуг есть потайная дверь. Ход без развилок и приведет вас под мост Баши. Уходите!
   Толкнув Соджиро к двери, она перекинула кинжал в левую руку.
   И девочка, отбросив в сторону мяч, спрыгнула с веранды на каменную дорожку.
  
  
   ------------------------
   * Такаками - букв. "дорогая бумага". Сорт бумаги, традиционно используемый в важной деловой переписке, а также для любовных записок и каллиграфических текстов молитв, подносимых в храм.
   * см. примечание к шестой повести
   * Яри - копье. Использовалось женщинами куда чаще, чем меч
   * Куучу - "соловей"
   * Доблестный Лю - герой порнографического романа, находящегося под запретом, но тем не менее любимого при дворе, неутомимый любовник. Лисы-оборотни по преданию могут принимать облик людей и отличаются неутомимостью и страстью
   * По некоторым поверьям, умершие до срока праведники отправлялись на небо и становились богами. Соджиро это в любом случае не грозит.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   8
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"