От высоких деревьев удлинялась тень, а каргонский охотник Лоун спешил домой. Он далеко забрёл в погоне за винторогим оленем в леса на холмах Дунгардской гряды, где обитали дикие горные племена, не знавшие городов и железа. Тропа в холмах петляла между чащобами, и неосторожные путники часто становились добычей чудовищ и зверей, так и не найдя выход из леса. Это был день Двух Светил, когда луна и солнце одновременно шли по небосводу. И новая луна начала осени сбросила свои золотые оковы и показалась из-за чёрных облаков, плывших с вершин дальних пиков.
Лоун внезапно для себя вышел на широкую тропу между двумя склонами, которую можно было назвать дорогой. Послышались приглушенные звуки, доносившиеся сзади. Поспешно сойдя с дороги, Лоун спрятался за деревом и принялся наблюдать. По дороге двигалась процессия людей в мантиях и капюшонах. Они что-то пели на неизвестном наречии. Лоун внимал, и монотонный хор словно затуманил разум. Повинуясь словам призыва и таинственным песнопениям, он вышел вперёд и влился в процессию. Но никто даже не заметил его, фигуры в мантиях пели и бормотали, не обращая никакого внимания на то, что было вокруг. Колонна людей продолжала двигаться по дороге. Охотник слабо понимал, что он делает. Будто охваченный колдовским воздействием, он шёл вместе с дикарями по дороге к Высокому холму, над которым бледно-мертвенным венцом стояла новая луна. Лоун посмотрел на лица участников процессии. Все они смотрели себе под ноги, не моргая. Их лица были лишены живости, словно сделанные из воска маски. Время от времени кто-то во главе колонны задавал новые слова, и шагающие язычники затягивали другое песнопение монотонными, сонными голосами. Они медленно поднимались по лесистой стороне Высокого холма. Темные склоны было тяжело преодолеть, но скоро колонна вышла на вершину холма.
Вершина Высокого холма была голой и каменистой. Лоун увидел, что по центру стоит трёхгранный черный мегалит, высокий столб. Вокруг него полукругом встали культисты. И хотя снизу не казалось, что круча такая уж высокая, с холма по неведомой причине открывался обширный вид на близлежащие земли: темные боры Дунгардской гряды, таящие опасности допотопных времен; вдали мерцали холодным отблеском зачарованные Западные моря, над которыми, как призрак, садилось бледное маленькое солнце.
Воздух разорвало новое песнопение. Протяжные, сложные слова срывались с губ культистов. И от их пения сердце леденило, а разум поражал неведомый страх. Раздался скрежещущий звук, и почва вокруг мегалита опала, как подъёмные ворота, открывая тайный ход, и глазам предстала закрученная спиральная лестница из влажных каменных плит бордового цвета. Тот культист, что вёл колонну, ступил вниз, и вслед за ним процессия начала спуск в недра Высокого холма. К их пению присоединился глухой звук тамтамов, яростно бьющих из глубины. По мере того, как они спускались, гром барабанов становился более громким и угрожающим. Мегалит гигантским копьём опускался в глубину, и плиты змейкой вились вокруг него, опускаясь во тьму.
С усиливающимся барабанным грохотом они сошли с лестницы и оказались в Пещерах Тысячи Ужасов. Гроты были залиты алым, блеклым светом, источник которого невозможно было определить, а из скрытых в тени закоулков и углов кто-то гортанным голосом протяжно выл, звал путников и бил в тамтамы. Большие пещеры сменяли другие, колонной культисты шли меж них, направляясь дальше в лабиринт подземелий. Лоун дрожал от страха и любопытства: лишь в старых сказках говорилось о таинственных подземных ходах под горами. Пещеры сменились длинными широкими проходами, отделенными друг от друга сросшимися сталактитами и сталагмитами. Это были Галереи Смятения, где в стародавние времена пропало и сошло с ума от страха немало людей. Всё дальше и дальше двигалась колонна находившихся в состоянии транса адептов странного, древнего, как сама Дунгардская гряда, культа. Пол разверзся глубокими, светящимися огнем впадинами, через которые были перекинуты глиняные мосты в красных всполохах. Вереницей пробежали они по ним, чудом не сорвавшись в темно-красные рвы, и вышли к обрыву в глубокую яму Рахдангда, о которой мало сказано в мифах, сиявшую ярко-алым светом.
Только сейчас заметил Лоун, что в середине колонны вели женщину, которую культисты держали за руки. Она отчаянно вырывалась, и платье было изорвано от её безнадежных рывков. Старик-жрец, ведший их, начал читать новое заклятие, сначала тихо, потом всё громче. Девушку колотило от страха, она билась в руках державших её людей, пытаясь сопротивляться, но в глазах у нее застыл безумный ужас. Смотря в исступлении на нее, Лоун не заметил, как из ямы высунулась громадная голова чудища на толстой шее и носом, как у летучей мыши. Лоун содрогнулся от страха, нигде доселе он не видел настолько больших и страшных зверей. Не родила молодая земля таких чудовищ, и не знали даже мудрецы лежащего в пустынях Юга Карле-Таха, города древнего, как сами горы, как удалось этому зверю пережить Потопную Гибель и сокрыться глубоко в холмах севера.
Готовясь к подношению, чудовище из ямы разинуло широкую, как у жабы, пасть с рядами зубов и высунуло длинный красный язык, который извивался, подобно змее. Жрец-культист встал на краю обрыва и начал быстрее тараторить забытые всеми слова заклятия, а две фигуры в мантиях и балахонах повлекли девушку к пропасти.
Лоун опомнился, словно от кошмара, стремительно вынул из-за пазухи лук со стрелой и, привычным движением натянув и спустив тетиву, поразил старика. Длинная стрела вонзилась в спину жрецу, оборвав его на полуслове. Медленно, завивая подолы мантии вокруг ног, его скрючившаяся фигурка упала с края прямо в ждущую пасть чудовища. Оно безразлично пожрало его и погрузилось обратно вниз, спать в красной обители у корней холма.
В немом ужасе сектанты застыли. Ибо только жрец мог вывести их из ритуального транса, неотличимого от гипноза, в какой умеют вводить старцы Сарнека, города змей, как сказано в преданиях, что находился в краю прорицателей, среди цветущих Фиолетовых Кущ и оранжевых пастбищ, на которых паслись Стада Богов.
Девушка наконец вырвалась из рук оцепеневших культистов, и Лоун с ней побежал наверх. Не помнил он позже, как они миновали огненные провалы, как не отпрянули в другую сторону от алых теней на стенах Галереи Смятения. Как слышал он нарастающий низкий рёв и бешеный стук барабанов. Не останавливаясь ни на мгновение, Лоун и она бежали до родных городов Каргона, пораженные ужасом катакомб Высокого холма, что были проложены до того, как в северные земли пришли люди.