Танцуй с врагом – и ноги обгорят. Так мне однажды сказал старый друг, много лет назад. Тот самый старый друг, который сейчас сидел напротив меня, за столиком в кафе. Кажется, он неправильно процитировал поговорку, но она, тем не менее, навсегда засела у меня в голове. И недавно его слова вернулись, чтобы ужалить меня с удвоенной силой.
Я совершил ошибку, слишком сблизившись с людьми, которых считал друзьями. С людьми, которым доверял. Анджела Грейнджер была одной из них. Между нами возникла такая связь, какой у меня никогда не было ни с кем раньше. Я всё ещё думал о ней каждый день. Но чаще всего, вопреки всему, я всё ещё думал о ней с нежностью. Но она предала меня. Предала моё доверие. Я подпустил её слишком близко, и мои ноги обгорели.
Передо мной сидел другой человек. Предательство Грейнджера я никогда не забуду – оно до сих пор не выходило у меня из головы. Но во многих отношениях предательство этого человека ранило сильнее всего.
Он был человеком, которому я доверял больше, чем кому-либо другому в мире.
Я никогда не думала, что всё закончится вот так. Так говорить.
Обвинения. Намеки. Мы разговаривали друг с другом так, будто были заклятыми врагами, а не людьми, которые так тесно сотрудничали почти двадцать лет.
Они хотели, чтобы я его убил. Ещё несколько дней назад одно только предположение об этом показалось бы смешным. Но что-то изменилось. Я не знал, что именно, и не знал, почему, но наша жизнь уже никогда не будет прежней.
Об этом мне сказал сам факт того, что мы сидели здесь.
И если бы до этого дошло, я бы это сделал.
Я бы убил Маки. Моего босса. Моего наставника. Моего друга.
Потому что это может быть для меня единственным способом выбраться из этой передряги живым.
Глава 1
Юрий Жирков. Это имя было в паспорте, который я передал охраннику. Он сидел за будкой передо мной – крупный мужчина, широкоплечий, с лицом, покрытым шрамами и оспинами, и глубоко посаженными, задумчивыми глазами. Казалось, он настроен серьёзно. Это был не наёмный полицейский.
Все охранники здесь были бывшими военными. Более того, можно было с уверенностью предположить, что многие из них до сих пор служат в армии, учитывая предназначение этого объекта.
По крайней мере, учитывая, для чего, по нашим предположениям, он использовался. Официальная версия была совершенно иной.
Охранник взял паспорт и открыл его на странице с фотографией. На фотографии был я, но он никак не мог знать, что я не Юрий Жирков, а Карл Логан, британский агент, работающий на секретную организацию JIA.
Рядом со мной стоял Дмитрий, двойной агент ФСБ, с которым я вместе работал над этим делом. В руке у него был такой же поддельный паспорт на имя Андрея Веронина, готовый к проверке охранником.
Охранник вытащил листок бумаги, прикрепленный к планшету. Он держал его под углом, и я не смог разобрать ни слова. Полагаю, там был список запланированных на сегодня посетителей. Там должны были быть Юрий Жирков и Андрей Веронин. Это точно. Всё было тщательно подготовлено человеком, с которым мы здесь встречались, Виктором Гречко. Оба паспорта были поддельными, но имена – настоящими: два аналитика низшего звена, работающие в Министерстве обороны Российской Федерации. Ничего необычного в визите двух сотрудников Министерства.
Охранник внимательно сверил данные в паспорте со списком перед собой. Не поднимая глаз, он заговорил по-русски. Говорил быстро. Акцент был сильный. Я не сразу разобрал все слова.
Я мог говорить по-русски почти свободно, хотя и с сильным английским акцентом.
Это была не первая моя вылазка на русскую землю. В начале операции мои языковые навыки несколько поредели, но после четырёх месяцев жизни здесь, когда я почти не говорил ни слова на родном языке, мой русский стал лучше, чем когда-либо. Однако слова охранника звучали как одно длинное бормотание.
Мысли мои лихорадочно метались, пока я пытался осмыслить его слова. Прошла секунда, затем другая. Я взглянул на Дмитрия, который выжидающе смотрел на меня.
Он кивнул головой, давая мне знак поднять взгляд. Я посмотрел вверх и увидел
Камера видеонаблюдения в углу комнаты, за правым плечом охранника. Я наконец-то мысленно перевёл слова мужчины.
«Посмотрите в камеру, пожалуйста».
Мне потребовалось целых три секунды, чтобы осознать это. Недостаточно. Если я продолжу в том же духе, нас раскроют ещё до того, как мы войдем в здание. Слова были несложными для расшифровки. Всё должно было произойти автоматически. Первый признак того, что я начинаю нервничать.
Нервы. Было время, когда я даже не понимал, что это значит.
«Хорошо, всё в порядке. Спасибо», — сказал охранник, возвращая мне паспорт.
На этот раз я сразу понял его простые слова. Охранник взял обычную белую пластиковую карту и вставил её в автомат перед собой. Аппарат зажужжал, и карта выскочила обратно, уже с моей фотографией.
«Носите это на шее постоянно», — сказал охранник, кладя карточку в пластиковый кошелек и протягивая его мне.
Затем он разразился искусной тирадой. Я снова пропустил некоторые его слова. Суть заключалась в том, что карта, которую он мне дал, идентифицировала меня как посетителя, о чём свидетельствовал красный шнурок, пропущенный через бумажник. Карта не давала мне доступа ни к каким внутренним дверям. Меня постоянно сопровождал кто-то. Сотрудники носили зелёные или синие шнурки, в зависимости от их допуска в здание комплекса. Я заметил, что у карты безопасности на шее у охранника висела чёрная верёвочка – отмычка среди карт безопасности, как я предположил.
«Ваш паспорт, пожалуйста», — сказал охранник, протягивая руку Дмитрию, который тут же выдал ему паспорт на имя Андрея Веронина.
Охранник повторил ту же процедуру снова. Охрана здесь была строгой, методичной. Намеренной. Но мы знали, что так и будет. Мы находились в штаб-квартире «РТК Технологии», крупнейшего российского производителя военной техники.
По крайней мере, такова была официальная версия.
Эта часть, с красным бумажником на шее, была лишь вишенкой на торте. Чтобы добраться сюда, нам пришлось преодолеть внешние ворота, укреплённые вооружённой охраной. Там грубый мужчина в военной форме проверил оба наших паспорта по списку. Он что-то передал по рации и открыл шлагбаум только после того, как другой коллега на джипе прибыл встретить нас откуда-то из пока ещё невидимого внутреннего святилища.
Оттуда нас проводили на гостевую парковку, которая состояла из
Всего четыре места перед зданием, похожим на вагончик, в котором мы сидели. Домик стоял прямо перед проволочным забором высотой девять футов с закругленными колючками наверху, почти идентичной конструкции внешнего периметрального забора, который находился примерно в тридцати ярдах дальше. Между двумя укреплёнными заборами находилась какая-то нейтральная зона. Единственными видимыми признаками жизни и активности внутри неё были гостевая парковка и сам домик. Насколько я знал, вся эта тридцатиярдовая полоса была усеяна минами-ловушками. На самом деле, меня бы это ничуть не удивило.
Хотя мне на самом деле не хотелось этого выяснять.
«Хорошо, присаживайтесь, пожалуйста, вон там», — сказал охранник, благополучно завершив свой осмотр. «Господин Гречко скоро к вам подойдёт».
Мы с Дмитрием одновременно обернулись и подошли к двум пластиковым стульям напротив стойки охранника. Мы сели и стали ждать.
Мы нацелились на человека, с которым встречались, Гречко, примерно два месяца назад. Он был ведущим биохимиком РТК и имел высокий уровень допуска к секретной информации, что давало ему доступ к самым конфиденциальным файлам и документам РТК. И у нас были рычаги воздействия.
Мы схватили его в первый раз почти три недели назад, сразу после того, как он закончил свои дела с проституткой, которой я заплатил. Прежде чем он успел застегнуть ремень, я приставил пистолет к его виску. Дальше всё было просто. Гречко был гражданским лицом, гражданским лицом, несомненно, с сомнительной ролью, но он не был обучен противостоять нашим угрозам. Было легко заставить его сделать то, что мы хотели. И в финале нам оставалось только заставить его проводить нас в РТК, где мы могли бы получить необходимую информацию и уйти.
Просидев пять минут на жёстких пластиковых стульях, я начал нервничать и подумал, не обыскали ли нас уже. Я обдумывал варианты на случай, если бы охрана обнаружила, что мы самозванцы. Ни один из них мне не понравился.
Я услышал низкий грохот другого джипа, приближающегося к дому. Шум становился всё громче, и я ощутил вибрацию сиденья по мере приближения машины. Казалось, весь салон сотрясался от рева дизельного двигателя. Сердце забилось чаще, и я крепко сжал кулаки, собирая энергию в кулаки и пытаясь сохранять спокойствие и невозмутимость, по крайней мере, внешне. Что бы ни случилось, это должно было произойти скоро.
Сколько еще охранников будет в джипе?
Я услышал скрежет стояночного тормоза. Звук открывающейся двери машины. Шаги, приближающиеся к кабине. Всего один раз. Это не означало, что мы в безопасности, но я вдруг почувствовал, что, по крайней мере, шансы всё ещё есть.
Одолжение. Я посмотрела на Дмитрия. Его лицо было воплощением спокойствия. Я надеялась, что и моё тоже, несмотря на то, что внутри меня всё нервничало. Так всегда и должно было быть.
Я обернулся на звук открывающейся двери каюты. Вошел еще один коренастый охранник.
«Пожалуйста, пройдите со мной», — сказал мужчина. «Господин Гречко уже готов вас принять».
Никакого натиска. Никаких засад. Никаких пуль или отравленных дротиков. Никаких причин для паники.
Еще.
Волна облегчения прокатилась по моему телу, и я разжал кулаки.
Игра все еще продолжалась.
Я встал и спокойно направился к двери, Дмитрий последовал за мной. Выйдя на улицу, мы последовали за охранником к ожидавшему нас открытому джипу. На водительском сиденье сидел ещё один охранник. Я сел за ним, а Дмитрий – рядом со мной. Водитель выехал задним ходом с парковки, чтобы мы оказались лицом к воротам, ведущим на территорию комплекса. Шлагбаум поднялся, и мы проехали.
Мы проезжали мимо бесконечных рядов припаркованных автомобилей и сворачивали за углы, обсаженные густыми деревьями, пока наконец в поле зрения не показались здания, составляющие обширный комплекс.
Сначала мы прошли мимо огромного двухэтажного офисного здания с десятками окон. Затем в небо устремился огромный промышленный склад, высотой в восемь, а то и десять этажей. Далее шли несколько небольших офисов и мастерских, а также гигантская труба, из которой поднимался тёмный дым, поднимаясь в холодное серое небо и гармонируя с тусклыми облаками. Сооружение напоминало мусоросжигательный завод.
Мне было интересно, что они сжигают.
Мы проехали, как мне показалось, около мили, прежде чем остановились. Перед нами предстало сверкающее стеклянное четырёхэтажное здание. Оно выглядело нелепо на фоне того, что до сих пор было кирпичными и железными постройками. Более современное. Менее агрессивное. Почти не такое угрожающее.
«Пожалуйста, следуйте за мной», — сказал охранник с пассажирского сиденья, выходя из джипа.
Мы с Дмитрием вышли и последовали за мужчиной к большим двустворчатым дверям, ведущим в здание. Я мельком увидел себя в стекле перед собой. Мой рост в шесть футов и три дюйма казался деформированным из-за краев стекла, а мои зелёные глаза сверкали в отражённом свете. Мы с Дмитрием были одеты в повседневную рабочую одежду: рубашки, брюки, начищенные чёрные туфли;
В мягкую осеннюю погоду пальто пока не требовалось. Мои мышино-каштановые волосы были коротко подстрижены и аккуратно разделены пробором. Мы выглядели как офисные работники, которыми и пытались казаться.
Слева от дверей я заметил золотую табличку с чёрной надписью «Российские передовые технологии» . Я ожидал, что эти слова мало что скажут о том, что там происходило. Но я знал достаточно.
Два слова: биохимическое оружие.
Охранник приложил свою чёрную карту доступа к панели под табличкой, раздался щелчок, а затем звук, когда запорный механизм открылся. Он распахнул дверь и пропустил нас. Внутри оказался атриум с блестящим мраморным полом. В зоне ожидания слева от нас стояли два чёрных кожаных дивана, сгруппированные вокруг журнального столика, заваленного журналами и корпоративной атрибутикой. Перед входом находилась стойка администратора с молодой и довольно привлекательной брюнеткой.
«Вы пришли увидеть господина Гречко?» — спросила девушка-регистратор.
« Да », — сказал Дмитрий.
«Хорошо, присаживайтесь, пожалуйста. К вам скоро кто-нибудь подойдет».
Затянувшийся процесс начинал утомлять, но мы сделали, как было велено. Мы подошли к журнальному столику и сели. Охранник стоял и наблюдал за нами, не показывая никакого намерения выпускать нас из виду. Меня это вполне устраивало. Если бы пришло время действовать, присутствие охранника было бы неплохим решением. Я уже давно заметил, что все они вооружены. А я был вооружен.
Еще нет.
Ждать в приёмной пришлось недолго. Через две минуты дверь справа от администратора с хрипом распахнулась. Вошёл мужчина в деловом костюме. Он был гладким, загорелым и ухоженным, с иссиня-чёрными волосами, аккуратно зачёсанными набок. Тёмно-синий костюм дополняли плотная белая рубашка и кроваво-красный галстук с крупным узлом. На его лице сияла широкая улыбка – не слишком приятная, но понимающая, расчётливая. Улыбка, показывавшая, что он здесь главный, и он это понимал. Он подошёл к нам, не отрывая от меня взгляда всю дорогу.
Я никогда раньше не видел этого человека. Я не знал, кто он. Но сердце колотилось в груди. Я снова сжал кулаки, и мысли лихорадочно забегали, перебирая не слишком удачные варианты дальнейших действий.
Потому что кем бы ни был этот человек, он не был Виктором Гречко.
Глава 2
«Господа, добро пожаловать в РТК!» — произнёс мужчина по-русски, его слова были чёткими и разборчивыми. Он протянул руку, и его улыбка стала шире, обнажив ослепительно белые зубы. «Я Микаэль Семшов, генеральный директор компании «Передовые технологии».
Дмитрий поднялся и пожал руку Семшову. «Я Андрей Веронин».
сказал он. «А это мой коллега Юрий Жирков».
Семшов повернулся ко мне, и я пожал ему руку. У него были толстые, сильные пальцы, и крепость рукопожатия меня удивила.
«Приятно познакомиться с вами обоими», — сказал Семшов, отпуская мою руку. «Проходите, пожалуйста».
Семшов повернулся и пошёл обратно мимо стойки регистратуры. Мы с Дмитрием последовали за ним. Мы обменялись быстрыми вопросительными взглядами.
Гречко заверил нас, что мы с ним встретимся. Его отсутствие было плохим знаком. Совсем нет.
Когда мы приблизились к открытому дверному проему, я заметил еще одного охранника в камуфляже, стоящего на противоположной стороне.
«С Виктором всё в порядке?» — спросил Дмитрий. «Только мы думали, что встречаемся с ним».
«А, Виктор? Всё в порядке», — ответил Семшов, не поворачиваясь к нам. «Его только что вызвали на совещание. Вы же знаете, как это бывает. Он должен вернуться через полчаса, но я решил оказать вам любезность».
Всегда приятно встречаться с нашими клиентами. Если хотите, я могу провести вам экскурсию по заводу, но давайте подождем Виктора в моем офисе.
Звучало вполне правдоподобно, но я не поверил. Возможно, мы слишком доверяли Гречко. Но нам всё равно нужно было выполнять свою работу. Оставалось только ждать, как всё сложится.
Мы последовали за Семшовым через открытую дверь. Охранник на другой стороне подождал, пока мы проедем, прежде чем тронуться следом. Охранник из джипа тоже следовал за нами. Мы завернули за угол и подошли к чему-то вроде шлюза – стеклянной капсуле с толстой дверью, разделяющей её пополам. Нас провели через неё по одному. Это были уже не цветные ожерелья. Это была серьёзная система безопасности. Это ещё больше затруднило бы наш выход; у нас не было другого выхода. Но все эти предосторожности также означали, что мы приближаемся к нужному месту.
Нас провели по короткому коридору, пройдя мимо закрытых дверей слева.
и право, которое не давало никаких указаний на то, что скрывалось за ними. Когда мы дошли до конца коридора, Семшов остановился, чтобы открыть большую дубовую дверь, на которой хромированная табличка гласила его имя и титул.
Семшов стоял в дверях и проводил меня и Дмитрия.
Внутри он вполне мог бы оказаться кабинетом руководителя любой корпорации из любой отрасли в любой стране мира: мягкие ковры, огромные книжные полки, заставленные разнообразными украшениями, безделушками и фоторамками, большой письменный стол и кожаное кресло руководителя. Неплохо для учёного.
«Присаживайтесь, пожалуйста», — сказал Семшов, обходя нас и указывая на два менее внушительных кресла у ближнего края стола.
Мы снова сделали, как нам было сказано, по крайней мере отчасти довольные тем, что наконец-то оказались в недрах РТК – именно там, где и хотели. Хотя отсутствие Гречко, безусловно, беспокоило. Я заметил, что в комнате всего одно окно, прямо за большим столом. Вид был не впечатляющим: кабинет выходил на соседнее здание – неприметное кирпичное строение, находившееся всего в десяти ярдах. С другой стороны кабинета, позади того места, где я сидел, и справа, я заметил закрытую дверь. Может быть, туалет или душевая?
Или альтернативный способ побега, если наш визит повернет на юг?
Я проследил взглядом за Семшовым, когда он обошёл вокруг и сел за стол. Оба охранника были вне поля моего зрения, но я услышал шарканье ног, когда они расположились где-то позади меня. На лице Семшова играла ухмылка. Я изо всех сил старался сохранять спокойствие. Настроение было не из приятных.
«Итак, господа, на чём мы остановились?» — риторически спросил Семшов. — «Может быть, вы расскажете мне немного подробнее, чего вы надеялись добиться от своего визита?»
«Да, конечно», — сказал Дмитрий. «Как вы знаете, Министерство недавно согласовало бюджет расходов на научные исследования на ближайшие пять лет».
Как давний и надежный...'
Семшов поднял одну руку в воздух ладонью наружу, останавливая Дмитрия, стоявшего на хорошо отрепетированном месте.
«Нет, нет, нет», — сказал Семшов, качая головой. «Правду, пожалуйста».
Я смотрел прямо перед собой на Семшова. Сердце колотилось в груди.
Я чувствовал, как кровь и адреналин мчатся по телу. Воротник рубашки был тесным и сдавливающим, почти душил. Потому что я знал, что сейчас произойдёт.
Семшов затягивал молчание, и злоба в его улыбке росла. Я почувствовал движение позади, приближающиеся охранники, и услышал, как они выхватывают оружие, по характерному звуку металла о кожу, когда они тянули за собой…
Осколки из кобур. Я знал, что ствол пистолета сейчас будет направлен мне в затылок.
«Почему бы вам не начать с того, кем вы оба являетесь на самом деле?» — сказал Семшов.
«Потому что я знаю, что вы не из Министерства».
Глава 3
Очевидно, правила игры изменились. Но это ещё не было концом. Мы с Дмитрием были там не просто для того, чтобы украсть информацию, мы были там, чтобы оставить след. Мы, конечно, не планировали, что наш визит обернётся таким образом, но всё же могли достичь своей цели. Поддельные паспорта и украденные документы позволили нам попасть в РТК, но тайный уход никогда не планировался.
Почему?
Потому что последние девятнадцать лет я работал в Объединённом разведывательном управлении (JIA). Это секретное разведывательное агентство, контролируемое совместно США и Великобританией. Его агенты проводили специализированные операции, скрываясь от внимания правоохранительных органов и других разведывательных служб. Это была одновременно и полицейская деятельность, и шпионаж, и элитные вооружённые силы.
А JIA, вместе с британским и американским правительствами, которые курировали нас, хотели, чтобы РТК, Россия и другие правительства, спонсировавшие исследования РТК, знали, что они пострадали. Именно в этом и заключалась истинная цель моего визита. Мы хотели, чтобы они знали, что нам известно о происходящем. Это можно сравнить с межправительственным шантажом. Просто вопрос укрепления наших позиций.
Всё это объясняло, почему в тот момент, когда Семшов раскрыл, что наше прикрытие раскрыто, и когда я услышал, как охранники позади меня выхватывают оружие, я не отреагировал. Я ждал.
Все пятеро человек в комнате молчали еще несколько секунд.
Не оглядываясь, я не знал точно, где стоят двое охранников. И я сказал себе, что не буду смотреть. В такой ситуации не стоит делать слишком резких движений. Насколько я понимал, они были всего в нескольких дюймах от меня, их пистолеты были направлены на мою голову и голову Дмитрия, и любое движение с моей стороны могло стать для меня последним. И я не мог просто вскочить со стула и попытаться повалить их на землю. Если бы они были слишком далеко, я стал бы открытой мишенью, и это было бы просто самоубийством.
Поэтому я ждал.
«Как ты это понял?» — спросил Дмитрий.
Его голос был по-прежнему спокойным и непринужденным. Я знал, что ответ на вопрос его не интересует. Он просто тянул время, делая то же, что и я. Не пытаясь понять, как нам выбраться из
затруднительном положении, но и выяснение того, как мы получим то, за чем пришли, а затем сбежим.
«А ты что, думал, мы не узнаем, что ты переманил Гречко на свою сторону?» — улыбаясь, спросил Семшов. Он наслаждался каждой секундой.
«Так где же он?» — спросил Дмитрий.
«Да ладно тебе», — сказал Семшов, смеясь. «Ты же русский, да? Что бы мы, по-твоему, сделали с таким предателем?»
«Ты убил его?»
Семшов не ответил. Но мы все знали, что Гречко мёртв. Для нас была расставлена ловушка, и мы в неё попались.
Я услышал ещё больше шарканья ног сзади, теперь я слышал дыхание охранника, стоявшего всего в нескольких сантиметрах от меня. Мне должно было стать дурно от волнения. Но реальность была такова, что ситуация не изменилась. Если бы они хотели нас убить, они бы уже это сделали. На самом деле, я чувствовал себя увереннее, чем прежде. Потому что, услышав движения охранника, я лучше почувствовал, насколько он близко.
Недостаточно близко.
«Тебе нужно кое-что понять», — сказал Семшов, и улыбка исчезла с его лица.
«Я знаю гораздо больше, чем вы можете подумать, о том, как работают эти вещи.
Мне нет нужды убивать вас обоих. Я хочу знать, кто вы и почему выбрали нас своей мишенью. Мы хотим знать, кто наши враги. Вся эта тайная беготня в темноте — это унизительно. Поэтому я всё упрощу. Вы можете рассказать мне всё прямо сейчас, или мы выбьем всё из вас силой.
Никто из нас не произнес ни слова. Я услышал сзади какое-то движение и почувствовал лёгкое давление на затылок. Ствол пистолета уперся мне в череп. Я знал, что Дмитрий чувствует то же самое.
Неужели это конец для нас?
Нет, это был шанс. Потому что теперь я точно знал, где находятся охранники. На расстоянии удара.
«Не хотите разговаривать? Жаль. Знаете, мне вас обоих даже жаль, ведь ваши хозяева вас сюда вот так отправили. Кем вы теперь стали? Вы, наверное, самая дешёвая рабочая сила, да? Ненужная.
Вы прямо как домашние собачки. Преданные, послушные. Но мне это нравится. Я, честно говоря, люблю собак. Настоящая проблема — ваши хозяева. Это они рискуют вашими жизнями. Это они хотят нас уничтожить только потому, что не до конца понимают, что мы делаем. И что мы работаем на Россию, а не на них. Но, к сожалению, ваших хозяев здесь нет. А вы есть.
Семшов кивнул охраннику за спиной Дмитрия. Раздался выстрел. Я вздрогнул от звука, но сразу понял, что выстрел был не…
от охранника, стоявшего позади меня. Крик Дмитрия, вырвавшийся сквозь стиснутые зубы, сказал мне об этом. Я не знал, куда именно его подстрелили, но сам факт того, что он вообще кричал, означал, что его не хотели убить.
Я слегка повернул голову, чтобы лучше рассмотреть. Из раны в правом плече Дмитрия хлестала кровь. Пуля прошла сквозь кость и ткани, входя и выходя. Дмитрий тяжело дышал, его ноздри раздувались, он изо всех сил пытался сдержать боль и сосредоточиться.
До сих пор мы блефовали, но дальше дело не пойдёт. Теперь нужно было действовать. Дмитрий посмотрел на меня. Мы оба знали, что делать.
Я уставился на Семшова, на лице которого было написано такое высокомерное самоуверенное выражение. Он открыл рот, чтобы заговорить. Но прежде чем он успел что-то сказать, я наклонился вперёд. Всего на дюйм-два. Я напряг ноги и изо всех сил надавил на ступни, готовя их принять мой вес. Я опустил руки по бокам, уперев их в сиденье рядом с бёдрами. Затем одним быстрым движением, используя ноги, руки, весь вес тела, я оттолкнул стул назад, ударив его в ноги охранника прямо позади меня.
Я услышал шум слева и понял, что Дмитрий сделает то же самое; я надеялся, что у него хватит сил и сосредоточенности. В мгновение ока я метнулся по узкой дуге вокруг стула, оказавшись за спиной моего озадаченного охранника. Будь он дилетантом, он, вероятно, начал бы отчаянно нажимать на курок, целясь туда, где я только что был. Если бы он был хоть немного приличным, он бы отошёл и занял оборонительную позицию, пока разбирался, что происходит. Выстрелов я больше не слышал, так что, возможно, он не был дилетантом. Но он всё ещё был недостаточно хорош.
Прежде чем охранник успел отскочить, я обхватил левой рукой его шею и схватил за правое ухо. Правая рука обхватила левую, а правой схватила его за челюсть. Используя захват, я потянул его голову назад и вверх, резко повернув её против часовой стрелки.
Я услышал, как хрустнула его шея, и отпустил руку. Его безвольное тело рухнуло на плюшевый ковёр.
Всего несколько секунд прошло между броском стула и ударом его тела об пол. Доли секунды спустя такой же глухой стук дал мне понять, что Дмитрий совершил тот же подвиг. Неплохо, учитывая огнестрельное ранение.
Семшов уже на полпути к ящику стола, его рука потянулась к нему. Что это, сигнализация? Оружие?
«Поднимите руки так, чтобы я их видел!» — крикнул Дмитрий.
Я обернулся и увидел Дмитрия, его левая рука была вытянута вперед, пальцы сжимали пистолет Glock 17.
Пистолет, который он направил на Семшова. Пистолет принадлежал убитому.
у ног Дмитрия.
Семшов поднял взгляд, всё ещё протягивая руку к столу. Он выглядел каким-то призрачным. Он был потрясён тем, как быстро изменился баланс сил.
«Ты отсюда живым не выберешься», — сказал Семшов. «Что бы ты со мной ни сделал, это ничто по сравнению с тем, что мы сделаем с тобой».
Я заметил лёгкое подергивание его правой руки. Раздался пронзительный сигнал тревоги. И та же лукавая улыбка, которой он нас впервые встретил, снова расплылась по лицу Семшова.
«Блядь!» — закричал Дмитрий.
Я пытался остановить неизбежное. «Дмитрий, нет!»
Но я опоздал. Дмитрий дважды нажал на курок «Глока». Быстрый двойной удар. Две пули попали Семшову в грудь, с разницей меньше чем в дюйм, прямо в центр, где должно было быть сердце. Он на секунду заёрзал в кресле, и недоверие на его лице едва уловимо уничтожило остатки его уверенности.
А потом он исчез.
«Зачем, черт возьми, ты это сделал?» — закричал я.
Меня не расстроила смерть Семшова. Просто он умер до того, как мы получили необходимую информацию. Он мог бы быть полезен. Возможно, заложник даже помог бы нам выбраться.
«Устраните все угрозы», — сказал Дмитрий.
«Но не раньше, чем мы получим файлы! Лучше не сталкиваться с препятствиями на пути к информации, иначе нам конец».
«Не беспокойтесь обо мне. Я знаю, как выполнять свою работу».
Дмитрий взял свой портфель и положил его на стол Семшова. Он открыл его и подошел к потайному отделению, где хранилось всё его оборудование. Я не знаю, с чего начать, учитывая все эти высокотехнологичные штуковины, которыми он пользовался, но основы я знал. Инструменты, которыми овладел Дмитрий, позволили бы ему за считанные минуты скопировать весь жёсткий диск с компьютера Семшова, одновременно передав его по беспроводной связи в наш удалённый офис. Мы планировали забрать жёсткий диск Гречко, но сейчас этого делать не приходилось – возможно, жёсткий диск Семшова всё равно оказался бы более полезным.
К тому же мы уже получили данные службы безопасности Гречко.
Пока копировался жесткий диск, Дмитрий мог свободно просматривать данные сервера РТК в поисках чего-нибудь еще интересного.
По крайней мере, такова была теория.
Но всё это требовало времени. А учитывая вой сирены, я не был уверен, что у нас много времени.
«Сколько времени вам нужно?» — спросил я, наблюдая, как Дмитрий прикрепляет провода к
настольного компьютера Семшова в карманное устройство, которое показалось мне не более чем экстравагантным мини-планшетом.
«Дольше, чем у нас», — сказал он.
'Дерьмо.'
«Дайте мне пять минут. Я посмотрю, что можно сделать».
Я не был уверен, что у нас есть пять минут. Охранники наверняка уже окружили нас со всех сторон. Но мы должны были попытаться.
«Ты сможешь сделать это с таким-то плечом?» — спросил я.
«Просто дайте мне продолжить!»
Я подошел к убитому мной охраннику и выхватил у него из рук пистолет.
– Glock 17, точно такой же, как у Дмитрия. Я проверил обойму. Она всё ещё полная.
Семнадцать патронов. В патроннике был ещё один. Я обшарил его карманы в поисках чего-нибудь полезного. Нашёл ещё одну обойму, мобильный телефон, рацию. Забрал всё. Ещё снял с его шеи карточку безопасности на чёрном шнурке. На всякий случай. Хотя, надо полагать, нас уже заблокировали.
«Вместо того, чтобы грабить мертвецов, почему бы вам не придумать, как нам отсюда выбраться?» — сказал Дмитрий.
Мне не понравилось, как он это сказал.
«Просто дайте мне продолжить», — сказал я. «Я тоже умею делать свою работу, помните?»
«Я закончу через две минуты. Хотя бы проверь двери и окна, реши, куда нам идти».
«Я не открою эту дверь, пока ты не будешь готов. Нет смысла провоцировать нападение».
Дмитрий фыркнул. Я продолжил заниматься своими делами. Сигнализация пронзительно завыла.
От этого звука у меня всё внутри сжалось. Он длился уже несколько минут. Подкрепление, несомненно, уже прибыло. Вопрос был лишь в том, сколько людей, насколько хорошо они экипированы, где, чёрт возьми, они находятся и, что ещё важнее, какие у них приказы.
Я направился к другой внутренней двери, надеясь, что там меня ждёт удача. Но её не было. Дверь вела лишь в небольшой шкаф. Мы не собирались выбираться этим путём.
Я начал осторожно подкрадываться к окну, не желая стать мишенью для кого-либо поблизости. Я остановился, прежде чем подойти слишком близко. Я видел машины и кивавшие головы, выстраивающиеся снаружи. Но пока стекло можно было разбить, окно было нашим лучшим выходом для побега. Дверь, через которую мы пришли, вела только по узким коридорам. И обратно к шлюзу. Даже если бы эти двери ещё не были заперты, их прохождение заняло бы слишком много времени, и мы бы просто сидели.
утки.
«Пожалуйста, скажи мне, что ты почти закончил?» — спросил я.
«Просто… постой». Дмитрий поднял палец в мою сторону. «Готово! А теперь вытаскивай нас отсюда».
«Пули или стул?» — спросил я, глядя в окно.
Дмитрий пожал плечами. Я прицелился из «Глока».
Раздался оглушительный грохот, и одно из оконных стекол взорвалось.
Тысячи аккуратных осколков безопасного стекла полетели в воздух и упали на пол.
Дмитрий посмотрел на мой пистолет так, словно произошедшее было невозможным для такого малокалиберного оружия. И так и было. Ведь я даже не нажал на курок. Этот факт дошёл до нас обоих буквально через секунду.
«Ложись!» — закричал я.
Я бросился на пол у ближнего края большого стола, подальше от теперь открытого и незащищённого окна. Дмитрий начал двигаться, но прежде чем он успел ко мне подойти, раздался взрыв, такой громкий, что, казалось, мои барабанные перепонки разлетелись на куски, как это случилось с окном несколько мгновений назад. Вместе с ним вспыхнула яркая белая вспышка света, которая, казалось, обожгла и пронзила мою голову – я полностью ослеп.
Я знал, что это такое. Светошумовая граната. Не смертельная, но выводящая из строя.
Но осознание этого не делало последствия менее серьёзными. Несколько секунд мой разум был в тумане, а тело казалось мёртвым грузом. Это было следствием шока, повлиявшего на стабилизирующую способность моего внутреннего уха. Я попытался встать, но упал на пол, больно ударившись лицом о толстый ворс ковра. Я знал, что последствия пройдут, но к тому времени в комнате может оказаться человек десять охранников с оружием наготове.
Я пополз по полу к дверце шкафа. Сам не знаю, зачем, просто это унесло меня дальше от окна, из которого вылетела граната.
Зрение начало возвращаться. Кружение в голове стало утихать.
«Дмитрий, ты в порядке?» — спросил я, оборачиваясь.
Нет ответа.
Я услышал крики снаружи. Я не был уверен, кричали ли они на нас или отдавали друг другу приказы. Я остался лежать на полу.
«Дмитрий?»
По-прежнему ничего.
Ко мне наконец вернулось зрение, хотя всё вокруг меня словно кружилось. Дмитрий лежал на полу рядом с убитым им охранником. Я попытался встать, но снова не смог. Ноги были как желе.
Только тогда я почувствовал жгучую боль, пронизывающую мои ноги, руки,
Мой торс. Я оглядел себя. Крови нет. Мозг быстро перебрал все варианты. Остался только один. Это была не просто светошумовая граната, а ещё и жалящая. Светошумовая граната выводит из строя невероятно яркой вспышкой света вместе с грохотом. Она временно ослепляет, в голове туман и спутанность, как у меня. Жалящая граната тоже не смертельна, но принцип её действия совершенно иной. Она содержит сотни резиновых шариков, которые разлетаются при взрыве, опять же, предназначенных для выведения из строя, а не для убийства. Как будто в тебя попали сотней шариков с краской одновременно.
Превозмогая боль, я поднялся на ноги и бросился к Дмитрию. Я перевернул его. Он дышал, но выглядел неважно. Если бы не стол, который его защищал, он бы получил гораздо больше ударов, чем я резиновыми мячами. Его руки и лицо были покрыты ярко-красными рубцами.
«Пойдем. Тебе нужно вставать».
Он ответил на мои слова, подтянув ноги к себе, словно проверяя, может ли он ими ещё управлять. Я сунул руки ему под мышки и попытался поставить его на ноги.
«Давайте возьмем дверь», — пробормотал он.
«Ни за что. Они этого и ждут. Мы вылетим из окна».
«Прямо на них?»
«Сколько их может быть?»
Но в этот момент дверь распахнулась. Прежде чем я успел отреагировать, раздался залп выстрелов.
Прежде чем я успел опомниться, я снова оказался на спине.
Я перекатился на бок, скорее по инерции, но дальше я не смог удержаться. Казалось, будто тело покинуло меня. Я открывал и закрывал глаза, словно дрейфовал. Какое сюрреалистическое ощущение! Помню, я подумал, насколько это отличалось от того, когда в меня в последний раз стреляли.
Разве одна из пуль только что не попала мне в голову? Почему я ещё не умер?
Лежа на полу, желая пошевелиться, но не в силах, наблюдая, как вокруг меня собираются ботинки со стальными носами, я понял причину. Рядом со мной лежала ярко-синяя резиновая пуля. Одна из многих. Выпущенная через открытую дверь, чтобы прикончить нас, но не выпустить.
Пока мои глаза медленно открывались и закрывались, и движения с каждым разом становились все более напряженными, мне показалось, что я слышу голоса.
«Возьмите его».
«Нет, сначала этот. Она уже его ждёт».
И в эти последние секунды перед тем, как я потерял сознание, я точно знал, что мы нужны им живыми. Светошумовая граната. Жало.
Резиновые пули. Как у спецназа. Никакого смертельного оружия.
Оставался только один вопрос: почему?
Глава 4
Три месяца спустя
Я бежал. Я не знал, куда, но мне нужно было убежать. Я не видел ничего дальше десяти ярдов перед собой. Куда ни глянь, повсюду была лишь белая стена. Я бежал изо всех сил. В последний момент я уворачивался от деревьев, когда они наконец попадались мне на глаза. Но я не мог убежать от рытвин и неровностей земли, которые были полностью скрыты толстым слоем нетронутого снега, местами глубиной всего в несколько дюймов, местами до двух футов.
В таких условиях просто невозможно бегать.
Я не раз спотыкался, когда моя нога заходила в мягкий белый порошок глубже, чем я ожидал, и падал лицом вниз. По крайней мере, падения были смягчены. Но они замедляли меня, и это было плохо.
Было холодно. Насколько холодно, не знаю. Какую бы температуру ни представлял себе мой мозг, она была бы холоднее. Отнимите ещё как минимум пять-десять градусов Цельсия, чтобы учесть жар, накопившийся от бега, и маскирующий эффект адреналина, циркулирующего в организме. Я бы не удивился, если бы температура была всего минус пятнадцать, а то и двадцать.
Это не имело значения.
Главное было — уехать оттуда. О холоде можно было беспокоиться потом.
На мне были толстые кожаные ботинки, на размер меньше, чем нужно, прямо на голое тело. Я реквизировал их всего несколько минут назад. Мои ноги, вероятно, были красными и ссадинами, кожа содрана от постоянного трения. Но я не чувствовал боли. Может быть, ноги уже онемели от холода.
Форма сидела на мне отлично. Пальто, хоть и оттягивало меня, оказалось незаменимым позже, когда я наконец перестал бегать. Я знал, что мои руки и лицо слишком открыты, но, по крайней мере, быстрое кровообращение пока не давало мне замерзнуть.
Я опустил ногу, ожидая, что земля уступит примерно на 15 сантиметров, как это было при каждом втором шаге. Но этого не произошло. Моя нога ударилась о твёрдый лёд, чуть ниже поверхности снега. Неожиданный шаг вызвал толчок в лодыжке. Я
Я споткнулся, упал вперёд, ударился подбородком о согнутое колено, которое оказалось выше, чем следовало. Я скатился в снег, превратившись в кучу.
Ошеломлённый, я пришёл в себя всего через пару секунд. Левую лодыжку словно обожгло. Онемение от смеси холода и адреналина быстро прошло. Но я всё ещё мог двигаться и поворачивать ногу.
Лодыжка не была сломана. Я почувствовал тепло на подбородке и вытер его рукой. Кровь. Я прикусил губу, когда колено ударило меня по подбородку. Я выругался, прежде чем снова поднять своё тяжёлое тело.
Недолго думая, я продолжил свой спринт.
Меня окутал густой туман. Я понял, что нахожусь в лесу, по деревьям. Сосновому бору. Резкий, едкий запах деревьев, который я ни с чем не спутал, пробудил в моей голове приятные воспоминания о прошедших каникулах. Воспоминания, которые были совершенно неуместны, учитывая моё затруднительное положение.
Из-за темноты, деревьев и тумана я не мог разглядеть, что ещё меня окружает. Насколько я знал, прямо по обе стороны дороги или даже деревни. Но они полностью терялись в облаке белого. Я даже не знал, бежал ли я просто по кругу. Хотя лунный свет, пробивающийся сквозь деревья, позволял мне различать близлежащие силуэты, жуткая дымка вокруг не позволяла мне разглядеть ни луну, ни звёзды на небе, которые могли бы подсказать мне направление. Мне приходилось полагаться только на свои инстинкты и ни на что другое.
Мне казалось, что я бежал около двадцати минут, но точно сказать не мог. Учитывая рельеф местности, мою усталость и одежду, я не мог бежать быстрее пяти миль в час, даже несмотря на то, что бежал на максимально возможной скорости. Это означало бы, что я пробежал около двух миль от стартовой точки.
Я не знал, гнались ли они за мной. Насколько я мог судить, они могли быть всего в нескольких сотнях ярдов от меня. Но я не слышал ни криков, ни шагов за спиной.
Может быть, они вообще не меня искали.
Нет, я не мог так думать. Мне пришлось предположить, что они где-то там. И мне нужно было уехать.
Но сколько же там будет мужчин? Были ли у них машины? Собаки?
Это не имело значения. Прятаться было невозможно. Пришлось бежать.
Много лет назад, во время тренировок, мне бесчисленное количество раз приходилось проходить учения по выживанию. Часто в условиях, совсем не отличавшихся от этой. Правило трёх навсегда запечатлелось в моей памяти. Человек не может прожить более трёх часов при экстремально высоких или низких температурах. Человек не может прожить более трёх дней без воды.
А без еды человек не сможет прожить и трех недель.
Теория была настолько примитивной и ненаучно обоснованной, насколько это вообще возможно. Я выдержал гораздо больше трёх часов. Вы слышите чудесные истории о людях, которые прожили без воды гораздо дольше трёх дней. Во-первых, важны и многие другие факторы: температура, высота над уровнем моря, уровень влажности, состояние вашего здоровья в целом. И вы видите многочисленные заявления монахов и подобных им о постах, которые длились неделями, месяцами и даже годами.
Но основные правила остаются неизменными. Чтобы выжить, вам нужны еда, вода и укрытие от экстремальных температур.