Аннотация: В принципе это мой любимый рассказ, хоть и далеко не лучший. Участвовал в конкурсе КЛФ, но не попал в проходную шестёрку заняв в группе из 40 рассказов 13 место.
Я сидел в ложе для особых гостей и смежив веки слушал оперу. Играли "Проклятие Создателя". Каждый из нас не раз видел и слышал её ещё в детстве, но в этот раз представление обещало стать особенным. В роли предложившей убежище, спустившемуся на землю в смертном облике Создателю, выступало юное дарование, голос которого, за несколько прошедших представлений очаровал и пленил публику.
В общем-то я не любитель таких мероприятий, но слухи о девушке будоражили город и моё положение просто обязывало меня посетить хотя бы одно представление. В пользу певицы свидетельствовало и то, что незанятых мест не наблюдалось, даже в мою ложу осмелились усесьться незнакомые люди, впрочем мне они не мешали.
Тихо звучала музыка, прерываемая лишь громкими завываниями игравшего Создателя актёра, которыми он пытался изобличить свою скорбь из-за упадка нравов на земле.
"Скоро его начнут забивать камнями", - сонно подумал я. Главное не заснуть до того момента как он, убегая от преследователей, спрячется в доме Элтины.
Музыка баюкала меня в своих нежных объятиях, тусклый свет масляных ламп создавал уютный полумрак, в общем в зале были все условия для здорового, крепкого сна. Если к этому прибавить, что высыпался я в последний раз очень и очень давно, то станет вполне обьяснимым то, что я задремал...или нет?...
Где-то на границе между сном и реальностью я увидел маленькую, хрупкую фигурку закрывающую за Создателем дверь. Ничего в ней не было особенного - девушка, как девушка, но глаз отвести от неё я не мог, да и не пытался. А потом она запела... .
И безразличное время будто околдованное остановилось, чтобы вместе со зрителями послушать певицу. В этот момент я окончательно проснулся.
- Вон, - просипел я пересохшим от волнения голосом.
- Что? - не понял сидевший справа от меня мужчина.
- Все вон! - Овладев своим голосом громко приказал я.
- Но Аскет, в ложе напротив расположился Брахт. Он будет недоволен.
Мне хватило всего лишь одного взгляда, чтобы объяснить наглецу, куда Брахт может засунуть своё недовольство и что случится с ним самим, если он не заткнётся и не подёт прочь.
С криком "Все вон, приказ Аскета Джерна!" - помчался он по рядам. Люди недоумённо оборачивались в его сторону, не понимая что хочет от них этот сумасшедший, но когда смысл сказанного доходил до их сознания они не задерживаясь покидали свои места, быстро продвигаясь по направлению выхода. Приказ Аскета может оспорить только другой Аскет.
Я перевёл взгляд на противоположную ложу в которой расположился Аскет Брахт. Он смотрел на меня и я видел на его лице плохо скрытую ненависть. Мы очень не любим, когда нам приказывают. Несколько секунд мы глядели друг на друга, после чего он поднявшись пошёл прочь.
Через пару минут в театре остался только я и актёры.
Медленно словно во сне я поднялся с резного, поставленного специально для меня кресла. Несколько десятков бесконечно долгих шагов отделяли меня от сцены, хоть я и преодолел их за какие-то доли секунд. И вот я уже иду по деревянным доскам помоста, на котором в недоумении и страхе замерли актёры.
- Все вон, - повторил я обращаясь к ним и добавил обращаясь к девушке игравшей роль Элтины. - Кроме тебя.
Почему-то я сразу перешёл на ты. Нет, я, конечно, имел право обращаться к ней, как угодно, но "ты" я сказал не из-за своего положения, а лишь потому, что она мне казалось какой-то невероятно близкой и родной. И я боялся оскорбить её выканьем.
Прошла почти минута прежде чем нас в конце-концов оставили наедине.
Я с трудом дождавшись этого момента сделал несколько робких шагов по направлению к девушке... потом ещё несколько... и ещё... Пока не приблизился к ней вплотную.
Я жадно смотрел в её голубые, бездонные глаза, купаясь в их сиянии. И будто не в силах выносить этот свет, трепетно накрыл её лицо своими грубыми, от постоянных упражнений, ладонями. Она не делала попыток вырваться, воспринимая всё происходящее, как нечто само собой разумеющееся.
Её кожа оказалась очень нежной и гладкой. Я проклинал каждую мозоль на своих руках, каждый участок с задубевшей от оружия кожей, каждую заусеницу.
Ласково, осторожно, трепетно опускал я свои руки вниз, скользя по изгибам её лица. Наконец я убрал их полностью, чувствуя при этом невыразимую горечь утраты, чего-то невероятно важного.
Я приблизил свои губы к её, насколько это позволяли приличия, впрочем чихал я на приличия - главное я боялся обидеть её. И тихо-тихо попросил:
- Пой, пой для меня.
После чего развернулся и не глядя побрёл к стоящим в первом ряду стульям. Не успел я занять своё место, как актриса запела. Это была песнь принявшей Создателя под своё покровительство девушки, правда она ещё тогда не знала о том, что он Создатель, но если бы не её самоотверженный поступок, наш мир перестал бы существовать намного раньше. День назад я ещё считал, что так наверняка было бы лучше... но это было день назад.
Она пела, а я слушал. И был по настоящему счастлив, наверное в первый, и наверняка в последний раз, в моей жизни.
2
Грехи атаковали сплошной волной, но я не поддавался. Весь мир сверкал вокруг меня яркими красно-чёрными пятнами и я танцевал отбиваясь от Грехов. Их было много, невероятно много, но ничто не остановит Аскета и его танец. Ничто - кроме смерти.
Два меча, в левой и правой руке, пели песнь смерти уничтожая чудовища одно за другим. Те, кто проскакивали за спину сталкивались с моей дружиной - двадцатью отборными молодцами в совершенстве владеющими своим оружием и горящими желанием очистить этот мир от Грехов. Или, хотя бы не дать ему погибнуть из-за них.
Я двигался в рваном сумасшедшем темпе, разбрасывая чудовищ в стороны. Ни одна из этих тварей не сумела нанести мне пока никакого урона, а волна уже выдыхалась.
Сегодня выдалась на редкость удачная первая волна, надеюсь и вторая будет не хуже. Тогда я вернусь в Город полный сил. В Город, и мои мысли резко, не спрашивая разрешения, рванулись к событиям вчерашнего дня. И это чуть не стоило мне рваной раны на левом плече. Лишь в последнее мгновения я сумел уклониться и не останавливаясь продолжил свой танец.
"Потом, всё потом" - гнал я ненужные мысли из головы. Волна скоро закончится тогда можно будет расслабиться.
Пять минут промчалось незаметно и также незаметно монстры кончились. Дружинники приканчивали последних, продолжавших в слепой ярости атаковать, тварей, я же снова мыслями вернулся к вечеру в театре. И тому что произошло затем. Впрочем, в тот вечер не произошло ничего. Ничего и не могло произойти. Ведь я Аскет. Это даёт огромную власть и одновременно налагает большие обязательства. Я Аскет - тот, кто умеет танцевать со смертью, чья сила в десятки раз превышает силу обычного человека. Нас не много - всего двенадцать и все мы правим этим последним из уцелевших городом нашего мира. Правим по праву силы и когда погибнем, погибнет и наш проклятый Создателем мир. Помощи ждать неоткуда.
Рассказывают, когда Создатель проклял своих неблагодарных детей и голос его разнёсся по всему миру, многие бросились в церкви моля о прощении, некоторые просто не поверили в то, что Он приведёт свою угрозу в исполнение, а самые умные начали готовиться к уже стучащей в ворота беде. Не помогло ни то, ни другое, ни третье. На следующий день после того, как были произнесены страшные слова у каждого города нашего мира появились пять дорог, разделённых, неразрушимыми никаким оружием, прозрачными и невероятно высокими, стенами. До сих пор неизвестно где берут начало эти проклятые пути, известно лишь то, что наутро по этим дорогам к городам хлынули Грехи - ужасные монстры, страшные впрочем не своими клыками, когтями и лапами, а в первую очередь количеством.
Шли они медленно, давая время организовать оборону или выйти навстречу. Те, кто попытался отсидеться за стенами умерли первыми. Чудовища были сильны на дороге, но вне её их силы удесетирялись. Те же, кто вышел грудь в грудь биться с врагом лишь отсрочили свою гибель. Главное преимущество Грехов состоит в том, что их невозможно убить на расстоянии. Только оружием, которое соприкасается с человеческим телом, можно поразить монстров. Поэтому ни стрелы, ни катапульты нас не спасали. Мы были обречены и если бы не появление Аскетов, то не продержались бы и месяц. Но они появились, то ли Творец дал нам обещанный второй шанс, то ли просто невероятная опасность заставила проснуться дремавшие силы в наших телах, но после начавшего свой танец первым Гросснира, Аскеты стали появляться один за другим.
Несмотря на это города гибли... Ведь стоило одному из Грехов прорваться к городу и он становился намного сильнее. Когда-то, чтобы остановить прорыв понадобились жизни десяти Аскетов, тогда их ещё рождалось много. Были времена когда город насчитывал целую сотню. Но времена эти в далёком прошлом.
Вот так мы и живём отвоёвывая день за днём у смерти и надеясь на спасение о котором нам говорил Создатель. Последние его слова звучали так: Вы либо погибнете из-за предательства и тогда я начну заново не повторяя прошлых ошибок, либо спасётесь благодаря любви.
С тех пор каждая юная девушка влюбляясь мечтает, что это её любовь спасёт нас и каждый парень тайком припадая к губам возлюбленной думает о том же. Любовь спасёт мир! Вот только не моя это будет любовь, недаром же нас называют Аскетами. Связь с девушкой отбирает наше умение танцевать... навсегда. До вчерашнего вечера я не слишком огорчался по этому поводу. Были вещи и поважнее например: прожить ещё один день и ещё, и ещё...
Но вчера, я - владыка (наравне с остальными одиннадцатью Аскетами) этого Города завидовал обычным смертным, которые и десяти минут не продержались бы на дороге в одиночку, но тем не менее могли любить и быть любимыми. Вчера я с трудом заставил себя покинуть театр, поклявшись себе больше никогда не видеть игравшую Элтину девушку. Проклятые Небеса, я даже не узнал её имя. Впрочем, так оно наверное лучше.
Я Аскет! У меня есть обязанности перед Городом...
3
Пока я предавался воспоминаниям о далеком, и не очень, прошлом, мои ребята расчистили небольшую площадку от тел - через минут двадцать они исчезнут будто их и не было - и развели костёр, подпалив заранее принесённую из города древесину.
Усевшись вокруг огня вояки, как это у нас было заведено, принялись травить байки, коротая время до следующей волны, после которой нас сменят, предоставив целый день отдыха до следующего дежурства. Самой популярной темой, как всегда, оставались гадания замыслов Создателя.
Начал, как обычно, сидевший слева от меня Крон:
- Говорят, Создатель после проклятия не мог без содрогания думать о нас, настолько мерзкими мы оказались, - сделав паузу он обвёл внимательным взглядом сидящих рядом дружинников. Убедившись, что завладел их вниманием Крон продолжил. - Он так старался не думать о нас, что попросту забыл. И вот, наше наказание уже давно прошло, но чудовища продолжают наступать, а вспомнит он о нас аккурат лет через двести после того, как погибнет последний человек.
Гул возмущённых, неверящих голосов сопровождал эту историю, я молчал.
"Не очень то мы уважительно относимся к нашему Создателю" - подумалось мне. Впрочем основания для этого мы имели. Многие считали, что одно то, что он нас создал, не даёт ему права лишать нас жизни. В городе практически никто ему не молился, а единственная оставшаяся церковь особой посещаемостью не отличалась.
- Нет, Создатель не забыл о нас, - возразил самый опытный из вояк, Ризван. - Просто ему для чего то понадобились сильные и умелые воины. Вот он и заставляет нас сражаться каждый день, чтобы забрать потом к себе на небо. Для какой-то очень важной войны.
Это была самая распространённая версия среди солдат. И мне самому, если признаться честно, очень хотелось в неё верить. Хотелось, чтобы наши жизни были отданы не зря, не просто потому что Создатель видите ли разочаровался в своих детях. Я мечтаю, чтобы во всех наших несчастиях оказался больший смысл, чем скверный характер Творца. Но поверить в это я не могу, разучился я верить Создателю...
- А ты как считаешь? - спросил обращаясь ко мне, молодой дружинник по имени Кесс.
Дружинники имели это право - обращаться на ты к Аскетам. Ведь от них в некоторой мере зависила наша жизнь. В общем то дружинники не особо нужны Аскетам, лишь для того, чтобы приканчивать мелочь за спиной. Правда бывали случаи когда они и спасали своего повелителя, давая ему необходимую передушку, если его танец внезапно прерывался. Со мной такого никогда не случалось.
- Я считаю, что вместо того, чтобы сидеть здесь протирая штаны, мы все должны рвануть в город искать любовь, которая спасёт наш мир. Не знаю спасёмся ли мы, но повеселимся напоследок наверняка.
Дружный хохот был достойной наградой моей грубой шутке. Я тоже позволил улыбке легонько коснуться моих губ, зная, что как минимум половина вояк смеётся не из-за самой шутки, а лишь потому, что рассказал её я.
Мы сидели и разговаривали в ожидании второй волны, которая, как и предыдущая разобьётся об ураган из двух длинных мечей в моих руках...
4
И снова Город. Когда-то он носил гордое имя Брехта, в честь одного из героев прошлого, сейчас, спустя века после того, как он остался единственным очагом сопротивления Грехам, никто не называет его по древнему имени.
Попрощавшись с ребятами я первым делом направился к своему особняку. Мои родители были богатыми людьми, хотя для Аскета деньги не имеют значения. Он берёт то, что хочет не спрашивая позволения - по праву сильного. Если же сталкиваются интересы двух Аскетов, то они проводят ритуальный поединок, деревянным оружием. Победитель всегда прав.
Из двенадцати Аскетов ныне живущих в городе я, по праву считаюсь, одним из сильнейших. Можно сказать, что этим городом владею я.
Пройдя сквозь гостепреимно распахнутую дверь - слуги ожидали моего возвращения - я быстро переоделся, вымылся в мраморной ванне и, с неподобающей моему положению скоростью, расправился с накрытым в просторной гостиной, завтраком.
Закончив с этим я, даже не думая о возможности отдохнуть, решил прогуляться по городу. Просто так, без определённой цели. Всё чего я хотел, лишь медленным шагом бродить по узким улочкам обречённого града, не приближаясь к театру, ни в коем случае к нему не приближаясь.
С такими мыслями я и покинул своё жилище. И был несказанно удивлён, когда через каких-то десять минут быстрой ходьбы, вдруг оказался перед тем самым театром, который собирался избегать любой ценой.
Простояв немного перед большими, резными дверьми, я решил, что ничего страшного не будет, если я на секунду зайду внутрь, всего лишь, чтобы сказать ей насколько прекрасно она позавчера пела. Вот только, нельзя идти к певице с пустыми руками, как то некрасиво будет это выглядеть. Особенно после того сольного концерта, что она для меня исполнила.
Скрывшись в переулке я взял громадный букет из роз у продавца цветов и снова поспешил к театру. Не мешкая, будто боясь передумать, проскочив сквозь двери и не обращая внимания, на попытавшегося было протестовать охранника - он просто не узнал меня из-за закрывающих лицо цветов - я направился за кулисы в поисках моей актрисы.
Несколько минут и я у цели - направление мне любезно подсказал один из актёров. Проявив несвоёственную мне деликатность, я робко постучал по преграждающей путь двери.
- Входите, - послышалось оттуда и я не заставил себя просить дважды.
С трудом протиснув сквозь узкие створки громадный букет роз я следом за ним скользнул в маленькую, уютно обставленную комнатку. Избавившись от цветов - передав их девушке - я с облегчением вздохнул, после чего перевёл взгляд на удивлённую моим визитом актрису и тихо сказал:
- Привет.
- Привет, - ответила она.
Я стоял и смотрел на неё не в силах отвести взгляд и произнести что-либо. В общем пауза затянулась и я не зная, что сказать, но понимая, что молчать дольше нельзя, говорил первое, что придёт на ум.
- Я к тебе.
Как будто я мог идти с букетом к кому то другому.
Она лишь улыбнулась в ответ.
- Может пойдёт... в смысле выйдем... - проклятое косноязычие. - Может прогуляемся.
Наконец выдавил из себя я.
"Что я говорю?" - возмутился я. Какая прогулка, зачем? Хотя с другой стороны ничего страшного нет, в том, что мы немного пройдёмся.
- Хорошо, - согласилась она. - Только выйди, мне надо переодеться.
Понемногу я стал приходить в себя, настолько, что мне даже удалось вспомнить одну важную вещь:
- Уже иду. Только один вопрос фея?
- Да?
- Как тебя зовут?
- Лельна.
Стоя за дверью, в ожидании, пока девушка переоденется, я никак не мог избавиться, от непонятно почему, прилипшей к моим губам, глупой улыбки.
5
Мы гуляли по Городу и говорили обо всём. Она делилась со мной своими нехитрыми детскими воспоминаниями, я рассказывал ей о годах проведённых в училище. В основном говорил я. Осознав, что практически не даю девушке раскрыть рот, я смутившись, попросил прощения. Но Лельна лишь ласково улыбнулась и пожелала услышать до конца историю моего перерождения. И я, увлёкшись, рассказывал о себе. О том, что меня, как и каждого мальчика семи лет - девушки Аскетами не становились - забрали в специальное училище, где после шести лет обучения, после долгих, лежащих зачастую на грани возможностей, тренировок, я сумел выйти за эту грань, сумел стать Аскетом. И каким счастливым был я, когда в шестнадцать, отточив свои умения, вернулся в отчий дом, чтобы узнать, что мои родители, которых я за эти годы практически забыл, погибли. Отец от когтей Греха, мать от принятого на следующий день яда. Я поделился с ней этой болью, а главное стыдом из-за того, что я почти не горевал по ним, ведь я их практически не знал.
Мы бродили по улицам кипящего своей, особенной, обречённой жизнью, Города. И теперь уже была моя очередь слушать, но в первую очередь я смотрел. Смотрел на её красивое, живое лицо, на её алые, маленькие, манящие губы, на глубокие, зовущие глаза и на прекрасные, светлые, развевающиеся под порывами изредка нападающего ветра, волосы.
Вслушиваясь в мягкий, обворожительный голос своей спутницы я и не заметил, как время отпущенное нам судьбой просочилось сквозь наши сомкнутые ладони - я и не помнил, когда взял её за руку - и исчезло в вечности. Лельне надо было готовиться к выступлению, мне тренировать дружинников. И если я мог ещё отменить свою тренировку, то Лельна выступать должна была. Не хватало мне ещё раз сорвать одно из её выступлений, которым она так искренне радовалась.
- О чём ты думаешь? - спросила, видя моё озабоченное состояние, девушка.
- Ни о чём серьёзном, - ответил я и она не стала допытываться. Резко сменив тему Лельна поинтересовалась:
- А вот твой танец, что это такое?
Танец Аскета, как объяснить это тому, кто никогда не испытывал этого божественного состояния?
- Это наслаждение, - я с трудом подбирал слова. - Будто бы ты можешь всё, стоит только захотеть. Двигаться со скоростью ветра, атаковать с силой урагана, быть везде и нигде одновременно. Это такое сладкое безумие.
- Хотела бы я испытать нечно подобное, - задумчиво произнесла моя спутница.
- Ничто не даётся даром, - мрачно сказал я. - Хотя ты и сама знаешь.
На этом разговор сам собою затих, я проводил Лельну до театра и вернулся к себе, решительно настроенный больше её никогда не видеть.
6
Сегодня я вынужден был присутствовать на очередной встрече Аскетов. Обычно собирались лишь те, кто на данное время находился в городе - пять человек. Ничего важного на этих встречах не происходило, прошли те времена, когда мы напрямую управляли городом. Для этого есть выбранные нашим советом люди. Мы же просто брали, что хотели и делали, что желали. В общем собрания были лишь данью традициям, возможностью обменяться слухами и встретиться с другими Аскетами. В Городе мы стараемся не соприкасаться, чувствуя себя неуютно находясь в непосредственной близости.
Трёхэтажное старинное здание гостепреимно распахнув во всю ширь свои широкие двери, приглашало Аскетов внутрь. Я, как всегда, явился одним из последних. Поднявшись с заполненного всевозможными явствами и напитками первого этажа и миновав пустующий второй, я оказался на третьем, где собственно и происходило собрание.
Случайно получилось так, что когда я поднимался слуха моего коснулись слова Аскета Брахта, обсуждающего нечто с Аскетом Дирсом.
-... наглость его переходит все границы, - говорил он.
- Да, это просто возмутительно, - поддакивал его собеседник.
- Нет, вы просто представьте себе. Меня, Аскета! Выгнали из зала, как какого-то шелудивого пса. Да кем он себя возомнил!
Не особо скрываясь я прошёл мимо вмиг умолкнувших Брахта с Дирсом - боятся они меня и не даром - и проскользнув рядом со столом с ещё двумя Аскетами, не забыв вежливо поприветствовать их - присел на стул напротив, попивающего из глубокой кружки горячительный напиток Невиса.
- Привет дружище, - сказал самый юный Аскет Города.
- И тебе здраствуй, - поздоровался я и спросил. - Ну как обстановка?
- Брахт возмущён твоим поведением в театре, Дирс, дружок его, с ним согласен. Остальным всё равно. Некоторые даже считают, что давно пора было поставить Брахта на место.
- Значит общего порицания не предвидится.
Невис усмехнулся.
- А что они тебе могут сделать? Не убьют же они лучшего защитника города.
- Ну положим не лучшего. Шеннон очень хорош в схватке и я бы поостерёгся сходиться с ним один на один.
- Он бы тоже поостерёгся сходиться с тобой, - снова улыбнулся юноша и на этот раз я улыбнулся в ответ.
- Наверное ты прав, - согласился я.
- Прав, прав, - подтвердил Невис. - Кстати никак не пойму зачем тебе это было надо? Неужели ты просто хотел позлить Брахта.
- Он мне никогда не нравился, - как можно серьёзнее сказал я.
Ещё полчаса мы говорили о том и о сём. В общем-то среди Аскетов не бывает по настоящему дружеских отношений. Себя с Невисом я предпочитал считать исключением, надеясь, что и он разделяет мою точку зрения.
Мы с ним были самыми молодыми Аскетами и имели несколько общих интересов. А ещё раз в неделю у нас проходили традиционные поединки в которых я неизменно брал верх, что впрочем не сильно расстраивало моего юного - он был младше меня на четыре года - друга.
Насплетничавшись вдоволь, Аскеты и я в том числе, отдали должное приготовленным на первом этаже блюдам, а кое-кто и напиткам, и разошлись по домам.
7
Прошла неделя. Все эти семь дней, четыре из которых были заполнены уничтожением Грехов, я не виделся с ней. Я даже не подходил близко к театру, даже не выходил в город, тренируясь, как проклятый, дома и натаскивая некоторых молодых дружинников. Но стоило мне хоть на секунду смежить веки и передо мной вновь возникало её лицо. Это было, как наваждение от которого невозможно избавиться.
Сегодня состоится последний спектакль, "Проклятия Создателя", потом какое-то время артисты будут отдыхать и готовиться к следующей постановке, после чего представления возобновятся.
Я знал, что мне больше нельзя встречаться с Лельной, иначе я пропал. Но я также знал что без неё я пропаду ещё вернее
Я должен был её увидеть. Пусть на секунду, всего лишь на короткое-прекороткое мгновение, но я должен был её увидеть. Нарушив с десяток данных себе обещаний больше никогда с Лельной не встречаться, я в жуткой спешке, но, тем не менее, изысканно, оделся и отправился в театр. На последнее представление.
И конечно же опоздал, впрочем не настолько, чтобы пропустить выход Лельны. Она появилась и я вновь окунулся в волшебство её голоса. По лицу девушки, хоть нас и разделяло немалое расстояние я понял, что она меня заметила. Повернувшись в мою сторону актриса продолжала петь, смотря при этом на меня, в мои глаза. Будто и не существовало в этом театре никого кроме нас.
И снова я вваливаюсь к ней в комнату с букетом цветов, позаимствованых у продавца возле театра. И снова приглашаю её пройтись по улицам города освещаемым лишь светом луны и редкими звёздами. Она устала после выступления - это видно. Но я почему-то не слышу отказа. Радостно улыбнувшись Лельна просит минутку, для того чтобы переодеться и отправляет меня за дверь.
- Что же я делаю? - мелькнула у меня паническая мылсь.
- Не знаю, - ответила ей другая. - Живу наверное.
На этот раз говорила в основном она, я же шёл рядом и любовался своей спутницей, вслушиваясь в каждое её слово так внимательно, будто от этого зависела моя жизнь.
Не обращая внимания на окружающую действительность мы бродили по тёмным переулкам, но ни одна живая душа так и не осмелилась напасть на нас, о чём я несказанно сожалел. Впрочем в городе где каждый мужчина с семи лет учился сражаться преступности практически не было.
Незаметно дорога привела меня на улицу, где я очень давно не был. Смутные воспоминания жившие во мне проснулись и я, то и дело, узнавал встречающиеся нам по пути здания и деревья. С одного из них я когда-то пребольно упал, расцарапав правую ногу. Тогда на мне всё заживало намного дольше, чем сейчас, когда я стал Аскетом. Так что пришлось проваляться целых три чудесных летних дня в кровати.
Я поведал об этом случае Лельне и она загорелась желанием посмотреть на дом в котором я родился. Её желание осуществилось в считанные мгновения, так как дом моих предков распологался шагах в двадцати впереди, на нашем пути.
- Такой большой, - удивилась она.
- Моя семья, - была богатой. Всё таки мой отец был дружинником, а до него его отец и так далее. До какого то там колена, не помню уже.
- А у тебя такой же большой дом? - спросила девушка.
- Нет, - улыбнулся я. - Мне совсем не нужны такие хоромы. Что у меня действительно большое, так это двор для упражнений.
- А кто сейчас здесь живёт?
- Думаю никто. Вряд ли, кто-то займёт дом Аскета, даже если он в нём и не живёт. К тому же, в городе хватает жилья.
- Люди умирают слишком часто, - печально вздохнула она.
- Одно училище чего стоит. Из ста мальчиков выживает не больше половины.
- Но вель нам нужны Аскеты, - возразила она. - Иначе мы погибнем.
- Да, прости. Я не должен был говорить об этом. Прости.
- Нет-нет, всё в порядке, - успокоила она меня. - Я ведь понимаю, как тебе тяжело.
"Ничего ты не понимаешь" - хотелось крикнуть мне, но я смолчал.
- Может зайдём, - предложила она. - Мне хочется посмотреть его изнутри.
- Пошли, - согласился я и положив руки на железные прутья забора легко раздвинул их в стороны. Для этого правда мне пришлось нырнуть в состояние медитации, предшествующее танцу. Каждый Аскет вначале учится в совершенстве владеть им, а уже потом начинает танцевать.
- Зачем? - возмутилась Лельна. - Я вполне могла перелезть.
- Прости не подумал.
Покачав головой она юркнула в образовавшуюся брешь следом за ней скользнул я. Обойдя вокруг дома Лельна пришла к неутешительному выводу что он заперт.
- И что нам теперь делать? - тихо спросила она.
Где-то в моём доме валялись ключи, но не идти же за ними сейчас.
- Подойдя вплотную к задней двери я вновь скользнул в мир силы и аккуратно разломал дверь на части.
- Прошу, - галантно пропустил я даму вперёд.
Приняв предложенную ей руку она отправилась бродить по моему родовому гнезду. Странно, внутри абсолютно не было пыли, дверные петли оказались смазанными, а на кроватях лежало растеленное и главное чистое бельё. Похоже всё это время кто-то заботился о заброшенном жилище. Может быть даже слуги из моего нынешнего обиталища. Едиственное чего не было, так это света, но он мне был и не нужен. Я прекрасно помнил, что где находится, и уверенно вёл свою спутницу по коридорам из одной комнаты в другую.
- Красивый у тебя дом, - заметила после осмотра Лельна.
- Не такой красивый как ты, - возразил я, нежно привлекая девушку к себе.
"Что я делаю?" - снова пронеслось у меня в голове.
- Не надо, - воспротивилась, впрочем не слишком активно, она.
- Я тебя люблю. Ты знаешь когда я тебя увидел, то понял, что без тебя мне не жить.
- Не надо...
- Скажи я тебе нравлюсь, не как Аскет, как мужчина?
- Не надо, пожалуйста...
- Нравлюсь?
Она попыталась вырваться.
- Это не правильно, нельзя...
- Да или нет?
- Да, - тихо ответила она и обмякла в моих объятиях.
Я ещё сильнее прижал её к себе и поцеловал. Она ответила. После вечности сладкой неги мы разомкнули губы, чтобы я вновь утонул теперь уже в её глазах.
- Но ты ведь Аскет, - всё ещё колеблясь сказала она.
- Я человек, - ответил я и ночь накрыла нас своим ласковым тёмным покрывалом.
"Что же я наделал?!"
8
Утро застало нас лежащими на кровати. Я спал на спине, а на моей широкой груди удобно расположившись, посапывала Лельна. Первые солнечные лучи разрушили царившую в комнате идиллию и мы проснулись.
Вначале глаза открыл я и сперва ласково улыбнулся спешашему мне на встречу новому рассвету, но улыбка тут же покинула моё лицо, как только я вспомнил, что ждёт меня в этом новом, казалось бы прекрасном, дне.
Следом проснулась Лельна. В отличие от меня она сразу вернулась к действительности, тревожно смотря на меня, как бы спрашивая, что будет теперь с нами.
- Всё хорошо, - успокоил я девушку и тут же встрепенулся. - Мне надо бежать - скоро наступит моя смена.
- Но как же... - попыталась возразить она.
- Всё будет хорошо, - ещё раз повторил я, стараясь на этот раз больше успокоить себя, чем её.
Быстро одевшись мы покинули давший мне жизнь дом. На пороге, перед тем как расстаться я нежно привлёк её к себе и поцеловал. После чего мы побрели к ограде, где не удержавшись я снова приник к её губам. И плевать, что нас уже могли заметить.
- Я люблю тебя, - сказала она.
- Ты моя жизнь, - ответил я.
И поспешил прочь. Ни раскаянья ни сожаления я не чувствовал, наоборот душа моя наполнилась таким невероятным покоем.
"Ради того чтобы любить стоит умереть", - подумал я. И тут же сам себя прервал:
"Умереть ему захотелось. Ты хоть понимаешь что сделал?"
Я и вправду вначале не понимал - отказывался понимать, но осознание моего проступка постепенно начало доходить до отключившегося, на вчерашний вечер, мозга. Я ведь не только убил себя, я ещё погубил своих дружинников и целый город. Если Грехи прорвутся по моей дороге, то Город возможно погибнет, а вместе с ним погибнет и Лельна. Я предал свой Город! Ведь сказано, что предательство погубит его, предательство, которое совершил я! Единственное, чем я могу исправить положение - это во всём признаться и умереть. Вот только...
Не мог, не хотел я умирать после вчерашней ночи. Месяц, год, неделю назад пожалуйста, но не сейчас, когда я люблю и любим, не сейчас, когда я наконец-то захотел жить. Тем более, может моя сила и не исчезла, может врут старинные хроники. Моя сила при мне. Я для пробы скользнул в состояние медитации и выскользнул обратно. Опробовать танец сейчас не было никакой возможности.
Спокойно, спокойно, никакой я не последний предатель. Ну умру я, вместо меня станет другой Аскет и сдержит прорыв. Всё будет в порядке. Я справлюсь.
Успокоившись и более трезво взглянул на мир я решил, что не стоит мне сегодня сражаться и свернув на центральной площади направо пошёл к Невису. Не думаю, что друг откажет мне в пустяшной просьбе. Сегодня ему предстояло стоять на подстраховке вместе с Дирсом, так что он вполне мог заменить меня на дороге, с тем условием, что через день, когда настанет его черёд, вместо него буду сражаться я.
- Привет Невис, - поздоровался я входя сквозь распахнутую низкорослым слугой дверь в его гостинную.
- Привет, - недоумевая по поводу моего визита ответил он
- Слушай, ты не мог бы вместо меня подежурить сегодня на дороге?
- Могу, конечно. А что случилось?
- Не сейчас, поговорим об этом позже.
- Ну, как скажешь, - пожал плечами мой друг. - Пойду только соберу дружинников, они у меня всё время в боевой готовности.
- Спасибо, - благодарно кивнув, сказал я.
9
Следующий день я провёл за тренировками. Раз за разом доводя своё тело до изнеможения, пытаясь вызвать состояние танца, но дальше медитации продвинуться мне не удалось. Конечно я и сейчас оставался намного сильнее любого человека, но чтобы остановить волну Грехов мне нужен был танец. Я дрался с дружинниками, но они были слишком слабы для меня, поэтому ближе к обеду я послал гонца к Невису с сообщением, что хочу его видеть.
Через полчаса явился Невис.
- Привет, - сказал я.
- И тебе привет. Что случилось? - сразу перешёл к делу юноша.
- Давай вначале сразимся, - глазами указав на его мечи предложил я.
Невис дрался в той же манере что и я - двумя мечами.
- Если ты настаиваешь, - не особо сопротивляясь согласился он. По всему было видно - Невис не прочь скрестить клинки со мною.
И бой начался. Я атаковал одновременными ударами левой и правой руки, он без труда парировал и контратаковал. Происходило всё это ещё не на уровне танца поэтому без труда отбив удары я скользнув вправо, попытался достать его прямым ударом в грудь и мне почти удалось это сделать, но тут Невис начал свой танец...
Я отбивался как мог. Я видел направленные мне в спину и грудь удары, чувствовал их, но моя скорость не позволяла мне их парировать. От нескольких первых я ещё успел уклониться, но остальные... Вовремя сдерживаемые опытной рукой, они не причиняли боли, но было невероятно обидно чувствовать телом эти холодные прикосновения равнодушной стали. Прошло несколько секунд и Невис догадавшись, что, что-то не так, прекратил поединок.
- Что происходит? - вынырнув из танца спросил он. - Ты не хочешь драться?
Я печально усмехнулся.
- Я не могу драться.
- Джерн?
- Я потерял свою силу.
- Нет. Это невозможно, - отказывался верить он. - Неужели ты... неужели ты спал с женщиной?
- Оно того стоило, - твёрдо сказал я.
- Ты понимаешь, что ты натворил?! - не замечая этого он перешёл на крик. - ТЫ ПОНИМАЕШЬ?!
- Я понимаю.
- Ничего ты не понимаешь, - внезапно успокоившись сказал Аскет. - И что ты прикажешь мне теперь с этим делать. Я обязан рассказать совету о тебе.
- Послушай Невис, я не уверен, но способности ко мне могут вернуться, я уже думал над этим. Нужна только настоящая опасность, когда на кону будет стоять моя жизнь.
- Ты хочешь пойти в дозор?
- Да.
- Нет, я не могу этого допустить - это слишком опасно.
- Ты в любой момент сможешь заменить меня, если я погибну.
- А если я не успею? На кону стоит существование нашего Города.
- Можешь рассказать обо мне совету.
- Я... я не знаю, я должен... но я не могу...
- Тогда не мешай мне завтра и будь готов вступить в бой, если меня убьют.
- Когда тебя убьют, - возразил он.
- Может и когда, - согласился я закрыв лицо руками.
- Прощай Джерн, - сказал мой друг.
- Прощай Невис.
Он ушёл, а я продолжал стоять борясь с незванными, злыми слезами. В последний раз я плакал в восемь лет. Вчистую проиграв эту битву я вначале опустился на колени, впервые моля Создателя о снисхождении, а потом и полностью на пол, содрогаясь от рыданий. Я плакал не потому, что должен был завтра умереть, не только потому. Я оплакивал всё то счастье, всю ту любовь, которая могла быть и которая умрёт завтра, вместе со мной.
10
Они шли, медленно, не спеша, уверенные в своём превосходстве, с каждым шагом сокращая разделяющее нас расстояние. Когда между нами осталось всего несколько метров я понял, что пора начинать танец. Рванувшись навстречу нестройным рядам врагов, я раздавая удары направо и налево попытался это сделать, но танец не приходил, словно какая-то стена отгородила меня от главного умения моей жизни.
Я сражался яростно, не жалея ни себя, ни тем более, врагов. Несколько минут мне удавалось справляться, но долго сдерживать этот бешеный натиск сил не хватало. Постепенно я начал отступать, с трудом отбиваясь от наваливающихся на меня Грехов.
Невис с Брахтом стояли на невысоком холме пристально наблюдая, за происходящим на дорогах. В их задачу входило заменить одного из пятерых сражающихся Аскетов, если тот погибнет. Но в этот раз они не столько наблюдали за всеми дорогами, сколько сосредоточили своё внимание на одной - на дороге Аскета Джерна.
- Сто метров, - сказал, кусая губы Невис.
- Осталось ещё двести, - нахмурился Брахт. - Потом следуя распоряжению совета я обязан буду пристрелить предателя. После чего ты должен будешь заменить его на дороге.
В руках Брахт держал арбалет.
- Я знаю.
- Ты должен явиться туда не раньше, чем умрёт последний дружинник, совет не хочет, чтобы жители Города узнали об этом преступлении.
- Да знаю я, знаю, - огрызнулся, бледный от волнения, Невис.
Брахту же явно пришлось по вкусу перечислять подробности плана, раз за разом смакуя каждую его деталь.
- Я не понимаю, почему мы должны убить его так, рискуя городом? - возмутился Невис.
- Простым людям не стоит знать о его проступке. Народ итак не слишком нас любит, - хохотнул Брахт.
- Есть за что, - неприязненно посмотрев на соратника сказал юноша.
Меж тем расстояние отделяющее Джерна от черты уменьшилось до ста-пятидесяти метров.
Я сражался, как никогда в жизни, но без танца не мог совладать с ними. Приходилось отступать, экономя силы и уничтожая чересчур резвых чудовищ. Я должен выжить. За моей спиной Город, за моей спиной Лельна. Я должен выжить.
- Сто метров. Потом у тебя останется всего лишь пятьдесят, до выхода к городу, справишься?
Невис лишь зло передёрнул плечами. Конечно справится, вот только, очень уж ему не по душе было, так рисковать.
И снова не устояв перед лавиной тел мне пришлось отступить. Меня уже несколько раз довольно серьёзно зацепили и если бы не доспехи, я бы уже гостил у Создателя. Но долго так продолжаться не могло. Не успев освободить застрявший в одной из туш меч я не сумел уклониться от следующей твари и она подмяв меня под себя повалила на землю.
- Всё триста метров. Твой выход, - сказал поднимая арбалет Брахт.