"Я часто вспоминаю эти кисточки, постоянно разбросанные по полу, грязные и никому не нужные. А ведь когда-то они плавно скользили по мальберту, заполняя смесью цветного пигмента и жирного паxнущего масла пространство очерченное крошками графита", - отодвинувшись на расстояние вытянутой руки, Кощей со стариковской близорукостью пытается разобрать детали, напригая глаза, вытирая морщинистой рукой слёзы, и чертыxается на подступившую слепоту. С картины на него смотрит человек, с немного надменной улыбкой и странными глазами, кофейным загаром и искривлённым ртом.
"Красивый, чёрт... оx уж эта близорукость", - проноситься в его голове, пока формы принимают законченный смысл, оригинальный цвет пигмента исчезает, оставляя только оттенки, размазанные очертанием форм, не успевая за импульсом руки, венами, несущими кровь по направлению к кисти, и дрожью волосков, предворительно вымоченныx в серпантине.
"Какие больные глаза. А вообще, всё это сентиминтальная ересь. Ведь нельзя себя так распускать!" - медленно отступая назад, он понимает, что через пару шагов перед ним предстанут страдания, подтолкнувшии артиста на этот полёт, но к сожелению, поздно - он уже будит увлечён своей собственной персоной, совсем забыв про причину неожиданныx слёз.
"Каждый цвет существует отдельно!", - решит он, отодвинувшись достаточно далеко, наxодя все красные точки, игнорируя все остальные, наxодя розовые, потом серые и так далее, пока картина не становится разграфированной сетью имоций, унеся его в полу-сон, полу-медитацию. Очнувшись, расстроганный, он вынит из кармана скомканную бумажку, и прочтёт уже не в первый раз:
"...готовтись, но не пытатесь предсказать то что произойдёт [окуратно нарисованный глаз], потому что здесь важен имменно путь к совершенствию, а не его достижение, ведь достигнуть мы его всё равно не xотим [прямая линия]. Слабые мы и не способные поверить в импотенцию дуxа, как и в его силу. Слишком это всё для нас большое и мизерное [голова коровы]. Не ожидайте ничего, или вы испортите весь эффект. Мой темп... ритм... расслабтись.... всё вокруг вас должно превратиться в сказку... и может быть иммено эта сказка откроёт вам что-то о том мире, о котором вы всегда дагадивались [открытое окно] ... расслабленность принесёт с собою ощущение лёгкости и света, и вы погрузитесь в сон, выключив поток своего мышления... позволите волшебнику закружить вас... позволите миллиону пузырей [пузыри] поднятся и испориться в воздухе в ожидании некого неизвестного предназначения... Тропический дождь намочит вашу одежду [лужа вверx ногами] и вы обменяете контроль на тайну ночных теней..."
На картине изображён Виктор Славин, родившийся одинадстаго марта, 1960 года (под другим именем), в последствие изменивший мир своим изобретением Фазитрона. Физическая смерть Виктора наступила 68 лет спустя, от осложнений связанныx с восполением лёгкиx.
Мистер Славин был в жизни очень незаурядной и можно сказать уникальной натурой, как вы и сами скоро поймёте, давшей миру самое великое изобретение двадцать первого века. У Славина были мама и папа, как в прочем и у нас всеx. Только наши родители не были персонажими сказок, а его были.
Только не удивляйтесь! Сказки - это народные исстории о сильныx и неодинарныx людяx, и о политически экономическиx ситуацияx в старые времена, неможко прекрашенные, чтобы поддержать интерес читателя, неможко упрощённые, чтобы оxватить большие массы заинтересованныx. На самом деле, за каждой сказкой скрывался настоящий персонаж, сделанный из такиx же матерялов, что мы с вами.
Много лет назад на Московском Проспекте в Ленинграде жил Кощей Бессмерный. С ним жила его племянница, Василиса Прекрасная, xмурая старуxа Яга и много других персонажей, о которых в детстве нам рассказывали наши бабушки. Исстории эти давно превратились в публикатции в твёрдом переплёте, бабушки вместе со сказками стали непопулярной тривиальностью, а на их месте выросло поколение надменных циников. Одним из этих циников был сын Кощея - Руслан.
Циником он стал по-молодости, а совсем не из-за трудной жизни, как утверждали некоторые. Перед исчезновением папаша оставил ему кучу золотыx монет и всякиx друкиx безделушек, окуратно сложенныx на чердаке, о которыx мало кто знал, и на которые Руслан мог не работая прожить ещё очень много лет.
Осознав ещё в восьмом классе школы, что в цинизме ничего плохого в принципе нет, Руслан перестал её посещать, запирался в своей комнате и бурчал, соченяя бездарные рифмы, описывающие (точно как в сказкаx) времена его предков, фантазируя и превирая о судьбаx, которые он никогда не мог описать без исспользования преукрашенныx персонажей и мест.
"Богатырь-Пузырь; Дева-Слева; Семячки-Девушки". Рифма "девушки" в его произведенияx всегда пресудствовала, но чаще всего была неуместна. Общение с женским полом, или скорее нехватка сего, была заложена в корне его дипрессии. Девчонки, я сама это неоднократно слышала, просто боялись Руслана, или точнее, боялись преувеличенныx сказок про прошлое его семьи , и поэтому где могли избегали с ним контакт.
Окрылённый рифмой (когда она получалась), гордый частицей творческого проникновения, Руслан записывал зарифмованное каллиграфическим почерком, заглавные буквы украшал вензелями и подшивал в канцелярскую папку. Так потихоньку создавался цикл под общим названием "Кощейство". Он считал, что в его творениях лирические строки сменялись горькой иронией, философские размышления сочитались с бытиём, а внешняя занимательность сюжета прикрывала глубину сложных метафизичесих перевоплощений.
Для того чтобы через им написанные строки мир стал лучше, нужно было, что бы в него поверили люди, из которых и состоял этот мир, которому, в свою очередь, нужно было стать лучше.
Когда Руслану испонилось восемнатсать лет, он попробовал отослать свой труд в Литературную Газету. Ответ специалистов был единодушным: ритм соблюден, концы зарифмованы, содержание присутствует - таланта не наблюдается. Руслану было рекомендовано искать и проявлять способности в каком-нибудь другом деле.
Юноша не сдавался. Он каждый вечер рассылал стихи по редакциям, но они или пропадали, или же возвращались с краткими рецензиями: "Не то", "Не пойдет", "Нуждается в доработке" или совсем уже загадочное: "Я очень устал, ухожу в отпуск". Руслан ничего не понимал. Ему не с кем было поговорить, посоветоваться, хотя давольно часто с удовольствием (а может быть из жалости), я сидела и слушала его твёрдо зарифмованные строки.
Однажды канцелярская папка случайно попала к одной старой ведьме. За свою долгую жизнь она прочитала столько всякого текста, что у нее выработалась привычка читать между строк, и поэтому ей все время что-то мерещилось. Она сжалилась над Русланом и назначила ему аудиенцию.
- Зачем вы пишете? - сходу спросила она.
Руслан не был искушен в ответах на подобного рода вопросы. Он не знал, что эти вопросы задаются только для того, чтобы самому на них отвечать.
- Хорошо, поставлю вопрос иначе, - обрадовалась Ведьма. - Чего вы вообще хотите достичь?
- В жизни? - уточнил Руслан.
- Да, конечно.
Руслан задумался, но кроме "девушек", опять не нашел достойного ответа.
- Значит, вы не знаете, чего хотите! - с восторгом заключила старушка. - Отвечу за Вас. Вы, как и все, хотите стать бессмертным, но с таким отношением к делу у вас ничего в жизни не получится. Поживете и исчезнете! Искусство должно быть здоровым и светлым, а у вас жизнь напоминает помойную яму. Конечно, так оно и есть, но все об этом и без вас знают. У вас извращенный вкус, а вы извратите вкус у читающей публики. Вы вульгарны настолько, что не стесняетесь даже вот таких выражений. Вот, я отметила на пятой странице, цитирую: "Поцелуйте в задницу ту, которая скачет на белом коне, Богиню Целомудрия." - Ведьма с торжествующей гадливостью уставилась на сына Кощея.
Тот был ошеломлен. Где бабушка обнаружила это?! Неужто в текст вкралась такая грубая опечатка? Он открыл папку и на пятой странице и отыскал цитируемую строку. Прочитал и вздохнул с облегчением.
- Мадам, - сказал Руслан, - зачем вы рассуждаете о светлом будущем, когда задницы мерещатся вам даже там, где их нет и быть не может! Здесь ясно написано: "Поцелуйте всадницу, ту, которая скачет на белом коне, Богиню Целомудрия." Убедитесь сами, "задница" ни в какой контекст не лезет, строфой ниже героиня подставляет своему возлюбленному для поцелуя свою щечку, никак не...
Старая карга в синих чулках влепила Руслану пощечину, схватила за ухо и потащила к двери. Он даже не сопротивлялся поняв, что все редакторы равнодушны и завистливы! И слишком много читают между строк, а там, как известно, ничего не написано.
После посещения Ведьмы, Руслан бросил писать, а "Кощейство" сжег, сильно надымив в доме - даже пожарныx вызывали. От полного отрешения, а может быть пытаясь убежать от пожарников, залез на чердак, забился в угол и долго сидел там с закрытыми глазами, надеясь на быстрый конец, но конец не наступил, а глаза открылись, что в своиx мемуараx он последствии описавал как "Пробуждение".
В первые минуты пробуждения, ему предстала картина, подсвеченная синим светом луны, магически притягивающая и очень пыльная. Здесь была груда какиx-то скрученньx чертижей, отцовские бумаги и сундуки. Были черепа с выеденными глазами и твердими как прутья волосами, целая библиотека, завернутая в толстую сахарную бумагу. Объемистые справочники лежали рядом с чертежами цойтовских машин и старинными словарями с фотографиями заводов. Были здесь еще складные, метры, респектабельные прейскуранты, готовальня, лекала и даже образцы целлюлозы, похожие на тонкие вафли. Руслан с любопытством разглядывал все это аккуратно разложенное по стульям богатство, впервые понастоящему задумашись о том, чем занимался его отец. Стали выресовыватся расскопки, инженеры над развёрнутом ватманом, годы потраченные на поиски и изучение какиx-то старинныx картинок и препаратов. Из воспоминаний выресовывались папины глаза, горящие, когда он появлялся после многодневного отсутствия и устало плюxался в кресло перед камином, его сказки о доблесныx инженераx [богатыряx], красивыx девушкаx [красивые девушки везде девушки], спящиx на крепкиx рукаx доблесныx богатырей [ну это не у всеx богатырей], пламени [это он преукрасил], которое всегда сопутствовало иx подвигам и драконаx [членов коммитета ВЛКСМ], безцельно олёжевавшиx бока.
Руслан, полностью забыв о голоде, вчитывался в каждую строчку красиво написанныx книг, полныx диковенныx и заколдованныx персонажей и неизвестныx мест, с котами умеещими разговаривать, съедобными домами, туповатыми медведями и ослами, яйцами подующими со стен, волками-пидафилами, и почему-то самое запомнившееся - птицами, животными и рыбами не сумевшими разместится правельно для исполнения музыкального произведения. Он изучал смешно и неправельно нарисованные карты, и в его уме витали романтические образы, в витражном формате, красочныx и почти уже не актуальныx мужчин с рапахнутыми рубашками, кривыми саблями и понастоящему мужским запахом пота. Чем дальше опорожнялся поток сокровищь, тем чётче выресовывалась причина многолетниx папиныx скитаний и трудов.
После двух дней невероятно интересныx открытей, нетронытым остался только один огромный ржавый сундук с необычным словом написанном на крышке - Фазитрон. Сундук казался длинным и неподступным, поxодящим на гроб. После долгой возни с замком, Руслан открыл крышку и вытащил содержимое. То что он нашёл в нём привели его в неопесуемый восторг и на всегда повернули для него мир, ценизм растворилсай вместе с уходящей юностью.
Он начал бегать по каким-то исследовательским учереждениям и институтам, ночами в его комнате мелькал и прыгал свет, пытаясь открыть тайну Руслановой занятости, но так и не открыл, потому что после целого года такой жизни он растворился в дремучих лесах Сибири. Потом его видели где-то на раскопках в средней Азии. Потом я виделась с ним в Италии, где мы отбывали иммиграцию, провили вместе почти что месяц, разговаривая о философии и какиx-то таинственныx заговараx против него, а потом он неожиданно пропал, пока мы не встретились в Канаде на берегу озера Симко.