Когда человек является дилетантом в какой-либо области знаний, он может наломать в ней таких дров, что даже самый светлый ум не сможет понять, что произошло. Но когда за дело берутся сразу два дилетанта, то можно с уверенностью утверждать, что они получат результат обратно пропорциональный задуманному.
Сообщив эти два постулата своему другу, доктору Фридману, я откинулся на спинку стула и затянулся сигарой. Мне казалось, что нашему безумному предприятию пришёл конец. Но доктор Фридман сделал вид, что не слышит меня. Наконец, он ответил мне, что это изобретение принесёт нам славу и деньги. В ответ я назвал его законченным глупцом, потому что он никогда не задумывался о последствиях своих поступков.
За два месяца нашей совместной работы я исчерпал все цивилизованные методы воздействия на человека. Доктор Фридман однажды пошутил, что первым человеком, которому понадобится наш эликсир, буду именно я. И, как ни странно, я с ним не спорил.
Да, поначалу эта безумная идея сильно воодушевила меня. Я думал, что наше изобретение назовут 'Эликсир для повышения морали Майкла Фридмана и Дэвида Джонсона'. Но примерно через месяц после начала работы у меня появились некоторые сомнения относительно полезности эликсира. В конце концов, я придумал эти два постулата и процитировал их своему другу.
Теперь мы сидим у него на кухне, курим сигары и внимательно смотрим на маленькую бутылочку. Все наши опасения заключены в ней. Нам остаётся сделать один шаг, чтобы развеять их или подтвердить. Но какого джина мы выпустим из бутылки?
После долгих споров мы сошлись на том, что эликсир нужно испытать на каком-нибудь человеке. Этот подлый план пришёлся нам по душе. Нам предстояло найти достаточно циничного субъекта, чтобы действие эликсира было очевидным. Нам не хотелось проводить этот эксперимент на себе, поскольку ни я, ни Майкл не считали себя преступниками. Тогда мы не понимали, что человек часто выглядит в собственных глазах лучше, чем он есть на самом деле.
Подходящая кандидатура вскоре нашлась. Нашим подопытным кроликом стал ректор крупнейшего в стране правового университета. Нам удалось ненадолго выманить его секретаршу из приёмной. В её отсутствие мы налили в кофеварку целый флакончик нашего эликсира. По самым приблизительным подсчётам его действие могло продолжаться двенадцать часов, после чего он должен был в неизменном виде вывестись из организма. Но, разумеется, всё это были только догадки. Конечный результат не мог предугадать никто.
Мы с Майклом не находили себе места до тех пор, пока не вышла вечерняя газета. Когда мы, дрожа от нетерпения, открыли первую страницу, нашим глазам представилось ужасное зрелище. Там была напечатана фотография ректора правового университета. Мы решили, что это некролог, и чуть не упали в обморок от страха. Но наши опасения исчезли, когда мы прочитали название статьи 'Добро всегда побеждает'.
Из дальнейших расспросов мы узнали, что мистер Джозеф Гудлекс (именно так звали ректора правового университета) действительно превратился в ангела. Этот злобный урод за один день сделал столько добра, сколько он и его предшественники не смогли бы осилить и за двести лет. В первые часы после приёма эликсира он распустил весь учёный совет, подписал приказ о собственном увольнении и назначил вместо себя главу студенческого комитета. Когда мистер Гудлекс встречал на своём пути студентов, он вежливо спрашивал, как они учатся. Один из второкурсников был потрясён, когда ректор пообещал замолвить за него слово в деканате. Бедняга решил, что Гудлекс тактично намекает ему о возможном отчислении из университета, и упал в обморок. После того, как его привели в чувство, он сразу пошёл на самый верхний этаж общежития и выпрыгнул из окна.
Конечно же, подобную чепуху мы узнавали от болтливых секретарш. Ни одна уважающая себя газета не могла поместить в номере такую низкопробную информацию. Но наша радость от этого меньше не стала. Наконец-то мы воспитаем весь мир! Законы станут справедливыми, политики - честными, а избиратели - умными. И всё благодаря двум скромным, но отважным учёным.
На следующий день мы с Майклом пришли к начальнику городского управления полиции нравов. Нам понадобился целый час, чтобы попасть к нему на приём, и ещё час, чтобы объяснить цель нашего визита. Мы сообщили ему, что появилось абсолютно безвредное средство для повышения морали. Нам пришлось умолчать о том, что оно вызывает такие побочные эффекты, как головная боль, ломота в суставах и чувство отвращения к самому себе. В итоге мы добились разрешения выпустить пробную партию нашего эликсира.
То, что случилось потом, было похоже на кошмарный сон. Сначала наш эликсир попробовали все конгрессмены, а потом к нему пристрастился сам президент. Нашу лабораторию круглосуточно осаждали журналисты, которые пытались взять у нас интервью. Сначала мы благосклонно относились к ним, но потом наше терпение лопнуло. Мы заперлись в лаборатории и перестали отвечать на телефонные звонки.
Тем временем в мире происходили ужасные события. Из ежедневных газет, которые нам бросали прямо в окна, мы узнавали удивительные вещи. В один день все государственные органы США подписали документы о самоликвидации. Основной причиной исчезновения всех ветвей власти стало возведение морали в статус закона. Отныне любая власть признавалась насилием, и никто не имел права навязывать людям свою точку зрения.
На фоне произошедших перемен общество разделилось на две группы. Первую группу представляли воинствующие проповедники. По их мнению, люди не должны были совершать никаких правонарушений. За невыполнение своих приказаний они приговаривали виновных к смертной казни. Этих сумасшедших Майкл условно назвал 'инквизиторами'.
Вторую группу людей он окрестил 'жертвенными баранами'. Под влиянием бесконечных проповедей они превратились в иступлённых мазохистов. Им нравилось безостановочно хлестать себя плетьми и вырезать из своих тел целые органы. По улицам нельзя было пройти и двух метров, чтобы не споткнуться об изуродованный труп.
Здесь я позволю себе сделать небольшое отступление, чтобы упомянуть ещё один важный факт. В тот день, когда вся страна впервые попробовала эликсир, мне и доктору Фридману прислали извещение из Нобелевского комитета. Мы стали номинантами на премию с формулировкой 'за большой вклад в укрепление мира на земле'. Нужно сказать, что мы по достоинству оценили иронию шведских учёных, когда спускали их письмо в унитаз. По мнению Майкла, нам должны были дать бойскаутский значок неудачника. Но ещё большей несправедливостью было то, что нобелевский комитет уже тридцать лет игнорировал наши открытия в области ядерной физики. А ведь мы с Майклом считались лучшими специалистами в Калифорнийском университете.
Между тем, ситуация в нашей стране продолжала ухудшаться. В одно прекрасное утро мне позвонили из Белого дома и сообщили, что все ключевые посты в государстве заняли представители преступных группировок. К сожалению, я так и не смог узнать имя того, кто набрал мой номер, так как уже через секунду в трубке раздался сухой щелчок и грохот падающего тела. Я немного подождал, не отзовётся ли ещё кто-нибудь, а потом перерезал телефонный провод и пошёл собирать вещи.
К тому времени мы с Майклом закончили наши исследования и готовились переселиться в подземный бункер. По нашим расчётам партия эликсира должна была закончиться через неделю. Мы надеялись, что в обществе скоро наступит острый дефицит морали. Майкл иногда шутил, что ему не хватает тех извращенцев, которых нам каждый день показывали по телевизору. Я тоже скучал по ним, но в те минуты мне было не до веселья. Мысль о том, что я буду заживо похоронен в бункере, лишила меня оптимизма. Но другого выхода у нас не было. Бандиты, конечно же, не поленятся приехать в Калифорнию, чтобы узнать рецепт эликсира. И тогда нашими головами будут играть в боулинг члены Нобелевского комитета.
О том, что мои догадки оказались верными, я узнал от полицейских, освободивших нас из бункера. Как я и предполагал, на всей территории Соединённых Штатов появились вооружённые банды. Они убивали проповедников и грабили невинных людей. Ни в одном городе бандиты не встретили никакого сопротивления. Граждане Соединённых Штатов добровольно сдавались им в плен и позволяли подвергать себя самым изощрённым пыткам. Всю страну захлестнула волна изнасилований и убийств. Времена Дикого Запада неожиданно вернулись, только на смену лошадям и револьверам пришли бронированные автомобили и автоматы Калашникова. Но мы с Фридманом ничего этого не знали, так как в наше убежище не проникали даже радиоволны.
Мне стыдно признаться, но именно в бункере я, наконец, набрался смелости и опробовал эликсир на себе. Перед этим я долго советовался с Майклом, и он полностью поддержал меня и даже решил выпить его со мной за компанию. Мы развели две капли эликсира в бутылке с водой, а потом разлили приготовленную смесь в чашки и, морщась от горечи, выпили. И уже через тридцать минут мы уничтожили весь запас чудесного напитка. Нам стало понятно, что людей нельзя насильно сделать моралистами. Поэтому мы вновь решили дать человечеству свободу выбора.
В течение последующих двух недель мы с Майклом ходили как два бога, которые установили на земле порядок и отсрочили наступление конца света. Майкл остроумно шутил, что лучше бы мы изобрели эликсир абсолютного зла. Он утверждал, что это изобретение оказалось бы менее сильным, чем наше питья для моралистов. В конце концов, как и положено двум богам, мы великодушно признали зло одной из главных сил во вселенной.
Теперь, когда всё прошло, вы, конечно, вправе узнать, из каких химических веществ мы готовили эликсир? Но на этот раз я загадочно промолчу. В мире осталось ещё много безумных фанатиков, способных погубить большую часть человечества. Единственный секрет, который я могу вам раскрыть, касается основного вещества, пригодного для возрождения морали. Наш эликсир на восемьдесят процентов состоял из него. В сельском хозяйстве его называют продуктом вторичного употребления, а в разговорной речи, - гм, как бы это мягче выразиться, - ах, да, удобрением. И пусть моралисты не впадают в панику от моих откровенных признаний. Может быть, их представления о добре и зле основываются на тех же принципах.
На этом моя история должна была закончиться. Но я не могу умолчать о том происшествие, которое случилось с нами через две недели после уничтожения эликсира. Майкл долго уговаривал меня оставить всё в тайне, но потом сдался и позволил мне рассказать людям правду. Надеюсь, что общественность благосклонно воспримет то, что я собираюсь сообщить. Потому что жить с таким грузом на душе я больше не могу.
Так вот, через две недели после того, как была уничтожена вся партия эликсира, мы затеяли в лаборатории уборку. И, к своему ужасу, обнаружили в одном из вытяжных шкафов десять флаконов с эликсиром и почти столько же банок с веществами для его приготовления. Майкл уже собирался вылить реактивы в раковину, но тут мне в голову пришла неожиданная мысль. Я попросил Майкла, чтобы он не уничтожал бутылки с эликсиром. Ведь если оставить их в лаборатории, они всегда будут напоминать нам о том, что попытки перевоспитать людей заранее обречены на неудачу. Майкл отнёсся к моим словам очень болезненно, но возражать не стал. И тогда на нашем столе появился своеобразный памятник двум несостоявшимся воспитателям человечества.
На следующий день, около полудня, мы занимались фотографированием элементарных частиц, когда в дверь нашей лаборатории постучали. Мы подумали, что это пришёл очередной журналист, и решили не открывать. Но через минуту стук возобновился, и я вынужден был пойти узнать, в чём дело.
Через две секунды я вернулся в лабораторию в сопровождении высокого человека, закутанного с ног до головы в чёрный плащ. Он пожелал узнать, не являемся ли мы изобретателями эликсира для повышения морали. В ответ на наше злобное молчание, он виновато улыбнулся и достал из кармана газету с нашими фотографиями. Когда мы поняли, что отпираться бесполезно, Майкл довольно грубо спросил незнакомца, что ему нужно. Наш гость тут же заявил, что он совсем недавно прибыл в Соединённые Штаты и, перед тем как улететь домой, хочет приобрести немного чудесного напитка. Незнакомец объяснил нам, что на его родине никто не хочет соблюдать хорошие манеры. Также он изъявил желание купить у нас патент, если мы надумаем продать своё изобретение.
На все его просьбы мы ответили категорическим отказом, и разговор был закончен. Но когда незнакомец собрался уходить, какая-то сила заставила меня спросить у него, сколько он может заплатить за один флакон эликсира. Наш странный покупатель тут же предложил мне самому назначить цену. Тогда я сказал ему, что мы хотим получить две тысячи долларов за один флакон. Я наивно полагал, что такую сумму всё равно никто не заплатит, а если и заплатит, то мы станем богачами.
Не прошло и минуты, как незнакомец уже отсчитывал деньги под аккомпанемент моего изумлённого посвистывания. После того, как он вручил мне целую пачку стодолларовых купюр, я отдал ему все бутылки, которые нашлись у меня в лаборатории. Наш гость церемониально поклонился и ушёл, провожаемый недовольным взглядом Майкла.
Полчаса я прыгал по лаборатории, как ужаленный, и пел от счастья. А когда я пришёл в себя и увидел, какими глазами на меня смотрит Майкл, моё веселье моментально куда-то исчезло.
За всё то время, пока я танцевал, мой друг ни разу не прикоснулся к деньгам. Когда я спросил у него, что случилось, он молча указал мне на пустой стул рядом с собой. После того, как я сел, Майкл свистящим шёпотом принялся мне рассказывать то, чего я в порыве радости не смог заметить. От его слов мурашки побежали у меня по коже, а зубы начали отбивать мелкую дробь.
Оказывается, когда незнакомец уходил, он случайно зацепился полой своего плаща за гвоздь, торчавший из двери. Раздался лёгкий треск, и на короткое мгновение Майкл увидел то, что было спрятано под плащом. Но и этого мгновения ему хватило, чтобы заметить два копыта вместо ступней. А ещё вокруг незнакомца вспыхнули языки багрового пламени, от которого по всей лаборатории начал распространяться запах серы. Не знаю, стоит ли после всего этого упоминать о том, что из единственной входной двери в нашем здании никто не вышел...