Ильина Ольга Викторовна : другие произведения.

Оборотная сторона зверя - 2. Академия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.65*9  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение романа "Оборотная сторона зверя".

  Глава 1. Янус
  
  - Поберегись!
  Еще один ненормальный с деревянным мечом едва не сбил меня с ног.
  - Дорогу будущим магам! - взъерошенные парни промчались мимо, хлопнув по попке зазевавшуюся Габриэль.
  - Нет, Рин, ты это видел! А ну стой, шпана! - Габриэль сунула мне в руки свертки, задрала платье и уже готова была, сверкая желтыми панталончиками на радость прохожих, припуститься за смеющимися студиозами, когда Динар зарычал.
  - Опусти подол, милая.
  От этого его 'милая' молоко могло скиснуть, но по легенде Дин с Габи изображали счастливых супругов, а я была их любимым племянником, полукровкой и сиротинушкой с неизвестно откуда открывшимся даром.
  - И что бы я без тебя делала, мой волчонок? - Габриэль улыбнулась так, что проходящая мимо парочка перешла на другую сторону улицы.
  - Я рад, моя кошечка, что хотя бы это ты понимаешь, - Дин оскалился в ответной улыбке и распахнул перед 'супругой' позолоченные двери.
  Габи изящно приподняла юбки и вплыла в гостиницу, не забыв по пути со всей дури впечатать каблук в сапог 'любимого'.
  Да, как ни крути, но легенда наша трещала по швам. И все бы ничего, если бы Рейнхард не забронировал нам номера в самой лучшей гостинице города. Нет, не то чтобы эта гостиница выглядела как пятизвездочный отель. Но не похожая на кабак столовая, чистое белье и ванная в каждой комнате - это просто невероятный 'сервис, достойный самого короля'. Именно эти слова были выбиты на позолоченной вывеске, которую поддерживали с двух сторон трехметровые атланты. Эти бронзовые красавцы еще издали поражали путешественников своей статью, мускулами, а также полным отсутствием детородного органа. И что только Янус, хозяин гостиницы, не делал, чтобы исправить эту несправедливость!
  - Я ведь давеча снова ходил в Совет этих плебеев разубеждать, - как только я вошла в холл, без предисловия начал трактирщик.
  Налет жеманности тут же слетел с холеного лица, а бледно-голубые глаза пожилого сплетника зажглись нездоровым энтузиазмом. Вытерев о кипенно-белый фартук и без того чистые руки, Янус ухватил меня за рукав и потащил к столу. И хотя мужчина был высоким и полноватым, но вот двигался он с грацией заправского танцора.
   Габи, все еще дуясь, топталась в проходе, Дин устало закатил глаза, а я едва смогла сдержать смех. Нет, Янус все-таки неисправим! Мы всего третий день находимся в городе, а хозяин вел себя так, словно к нему мама родная приехала.
  - Ой, малыш, чего я им только не говорил: и что искусство это, и что красиво, а они все 'срам да срам'. Тьфу, деревенщина! - Янус выхватил из карманчика тонкую расческу и нервно начесал седые волосинки на лысину. - А все Панфирка, гаденыш, пробрался в чиновники и давай мстить. Он же, прыщ окаянный, в женку мою, покойную Елизаровну, по молодости-то влюблен был. Она ж, голубка моя, так всем после свадьбы и рассказывала, что лепили, мол, тех статуй прямо с меня.
  Янус приосанился, тряхнул головой, отчего редкие волосы вновь обнажили блестящую лысину. Я закусила губу, а Дин с подошедшей Габриэль скептически покосились на Януса. Да уж, либо у покойной была бурная фантазия, либо о трактирщике мы чего-то не знаем. Наверное, оборотни пришли к такому же выводу, потому как все вместе, как по команде, опустили взгляд на низ фартучка.
  Янус, ничуть не смутившись, сграбастал меня и распушил кулачищем с таким трудом убранные кудряшки:
  - Э-эх, молодость-зеленость. Ну ничего, малыш, и тебе жинку найдем! Работящую, красивую... верную! - и неодобрительно зыркнул на Габи.
  'О, нет!' - мысленно застонала я.
  Именно по этой причине легенда наша вот-вот могла лопнуть с оглушительным пшиком. Габи и Дин, эти невозможные упрямцы! Сколько не вдалбливай рыси, что она любит Дина, сколько не говори Дину, что я для него просто племянник - как об стенку горох. Габи наотрез отказалась спать где-либо, кроме моей постели, а вервольф следовал тенью, ни на минуту не оставляя одну.
  И все бы ничего, если бы не Янус. Да, гостиница 'У короля' отличалась великолепной кухней, чистыми простынями и отдельными ванными, но ко всему этому великолепию еще и самым любопытным и болтливым хозяином на свете!
  - Я тебе, малыш, - хозяин подмигнул и склонился так низко, как мог, - по секрету скажу: 'Имперцы шерстят'.
  С Дина вмиг слетела безразличная маска:
  - О чем Вы, почтенный?
  От ледяного тона Янус аж подскочил. Еще бы! И я бы испугалась на месте трактирщика, хотя Янус и ненавидел, когда его так называли, если бы и меня прожгли таким же звериным взглядом. А я еще думала, что это Рейнхард невыносим, когда речь заходит о моей безопасности. Но, как оказалось, Динар бил все рекорды по упрямству, подозрительности и мании преследования.
  Дин неосознанно встал между мною и Янусом. Аура оборотня полыхнула бордовым, благо, что простые люди не могли видеть этого. Зато интуиция опытного трактирщика вопила, что пора делать ноги.
  - А я что, я ничего, милейший господин Варрен, - Янус вмиг протиснулся между мною и Габи и бочком, бочком засеменил к кухне. - Ох, и ужин проконтролировать надо, и заказчикам списки отдать. Дела-дела. Прошу меня извинить. Госпожа Габриэлла, малыш... то есть господин Ринальд, не буду задерживать. Отдыхайте, набирайтесь сил, не буду мешать достойнейшим из гостей... - бормотал трактирщик, скрываясь на кухне.
  Вот только слух оборотней не чета человеческому и про 'я чуть от страха не помер' и 'вот и злобная рожа у этого жуткого Варрена' все же услышали.
  - А этот трактирщик мне нравится, - хмыкнула Габриэль и тут же повисла на мне.
  Дин злобно зыркнул на бету, явно собираясь оттащить ее куда подальше, когда из кухни послышалось:
  - Да я светлейшим клянусь, малышу повезло, что дар открылся, а не то этот извращенец со своей коротышкой совсем мальца бы со свету сжили. Нет, вы видели, как этот Варрен на племянника смотрит, аж жуть берет. Вот-вот, кажется, глазищами своими жуткими сожрать готов. А эта блудница! Нет, такой мужик, да не просто мужик, бык племенной, рядом, а она на мальчонке все виснет. Малыш и дверь запирает, и отнекивается от нее, а она-то, она...
  Мне даже не надо было ничего говорить. Наконец-то до оборотней дошло, что их поведение, мягко говоря, сложно было назвать 'типично людским'. Видимо, все оборотни по природе своей очень эмоциональны и привыкли ярко проявлять свои симпатии. Вот и сейчас Габриэль сверкает покрасневшими ушками, а Динар старательно отводит глаза. Того и гляди, что ножкой шаркнет и хвост подожмет. Нет, в разведку с верами не ходить.
  - Да и не простые они купцы, Тришка, глаз даю, - не унимался трактирщик. - Ты на одежду-то их посмотри, да любой купец за такие тряпки полжизни отдаст. Одно платье у коротышки полконя стоит. Купцы, как же! Ты осанку у этого Варрена видела?
  Тришка, дородная повариха, с которой я уже успела подружиться, только языком цокнула да половником о кастрюлю ударила.
  - Да у нас князья, - продолжал распинаться трактирщик, - и те жалкими побирушками на фоне него смотрятся. Да и чую я дворян за версту. Аура у них такая - не чета нашей. А перед этими Варренами у меня аж ноги дрожат: хочешь, не хочешь, а так и склоняешься в три погибели. А они - купцы да купцы. Ха! Видели мы таких купцов, как же!
  Динар прищурился. Я постаралась посмотреть на него с Габи как бы со стороны. 'Да уж, сойти за торговцев средней руки они точно не смогут'. Габи была такой яркой и энергичной, что назвать ее забитой жительницей Торина язык бы не повернулся, а Динар... Увы, но он был слишком похож на Рейнхарда. Его даже стражники у ворот пропустили без спроса, а попрошайки на площади стороной обходили.
  - А за кой демон им тогда род-то свой дворянский скрывать? - Тришка бросила что-то в кастрюлю и звякнула крышкой. - Прячутся, поди, от кого?
  - Ох, Триша, даже знаю. Но птицы явно не мелкого полета. А уж малой так тем более.
   'Чего? - от удивления я чуть свертки не выронила. - Да я среди оборотней самый что ни на есть человек! Одежда - простая, манер - ни на грош, да я, я...'
  - Ну, эт да, - Триша, наверное, села на стул, потому как тот заскрипел, словно вот-вот рухнет под тяжестью поварихи. - Рин как зашел, я аж чуть круг Всеблагого не начертала над головой. Тоненький, аки тростинка, красивый - аж жуть берет. Ни дать ни взять - северный принц.
  Тришка с Янусом чокнулись и опрокинули по маленькой.
  - Это что, Триш. Ты посмотри, сколько народа внизу толпится. За три дня недельная выручка. И все барышни. Так да так, мол, пирожные у Вас, почтенный хозяин, лучшие в городе, а сами если и кушают, так только глазами, и уж совсем не мои творения. А малыш словно не замечает. Спустится со своей ненормальной семейкой, поест скоренько - и только его и знали. А, главное, приветливый-то какой. И манеры, и стать - чувствуется порода-то, а он и простых не чурается.
  - Не обидел бы кто.
  - Да с такой зверской мордой, как у его дядьки, к нему и гроллы, прости-просвети Всеблагой, не сунутся.
  'Зверская морда' Динара становилась действительно зверской: глаза вспыхнули, клыки заострились, рык вот-вот готов был пробраться наружу. А вот этого допустить было нельзя.
  - Ох, и уста-а-ал я что-то, - сцедила зевок в ладошку и умоляюще уставилась на оборотня.
  Дин тут же поклонился и рванул к лестнице, проверяя, нет ли кого. Улыбнулась, поворачиваясь к Габи, а та...
  - И вовсе я не коротышка!
  'Мать моя женщина, и это единственное, что ее взволновало? Так, спокойно. Спокойно. Осталось всего полтора дня, и я в академии. Может, хоть там будет мир и покой?'
  
  ***
  
  Ночи в конце лета были не столько жаркими, сколько душными. Я ворочалась, стараясь не сильно тревожить Габи, которая все-таки пробралась в мою комнату. И я бы рада поспать одна, но разве устоишь, когда на тебя преданно смотрят огромными рыжими глазами и на каждое 'нет' тихо поскуливают? Вот и я не смогла.
  'Ну до чего душно!' - откинула простыню и еще раз взбила тяжеленную подушку.
  В голову, как на зло, лезли только мрачные мысли. Завтра, вернее, уже сегодня утром воины сдают последние испытания, значит, подать заявку на отделение хранителей можно не раньше полудня.
  'Интересно, смогу ли я нормально учиться и не выдать себя?'
  Как я поняла из болтовни Януса, ВМАК (военно-магическая академия королевства) условно делилась на два факультета - воинов и хранителей. К хранителям относились кафедры лекарей и менталистов, куда я и должна была поступить. На эти специальности не рвались, но если не получалось поступить на воинский факультет, любой студент мог попытать счастья и стать если не лекарем, то по крайне мере слабеньким менталистом.
  Что же касается воинов, здесь градация шла скорее по уровню силы, нежели по специфике управления магическими потоками. На самой нижней ступеньке шла кафедра силовиков, вся магия которых уходила в физические показатели. Вторыми по значимости шли стихийники, довольно сильные маги, которые виртуозно могли управлять не менее чем одной из стихий. И, наконец, универсалы, элита элит, те, кому предстояло возглавить войско или самим стать смертоносным оружием. Их имена произносились шепотом и с почтением. Их было мало, и ни один человек в здравом уме не перешел бы дорогу такому магу.
  Я поежилась, радуясь мудрости ректората. По крайней мере, мне, как слабенькому менталисту, не светило сомнительное счастье учиться бок о бок с этими гениями боевой магии. А если повезет, я ни одного из этих надутых магией и самомнением индюков и вовсе не встречу!
  Вздохнув, перевернулась на другой бок. Рука машинально притронулась к шее, к тому месту, которое Рейн поцеловал при прощании. Мне тогда показалось, что он еле сдерживается, чтобы не прокусить кожу и не поставить звериную метку. Рейнхард... Мне уже не хватало его.
  Без Рейна я ощущала такую пустоту внутри, что хотелось волком выть. Я улыбалась, болтала с Тришей и Янусом, смеялась над перепалками Габи с Динаром, но внутри словно что-то оборвалось. И мысли о родных не отпускали, сжимая горло в болезненном спазме. Мама, отец, глупышка Маринка. Как она без меня? Скучает, радуется? Мама, наверное, всю страну на уши подняла.
  Слезы катились, впитываясь в белоснежные простыни. Хочу домой, хочу взбежать по ступенькам и с громкий стуком распахнуть дверь: 'А вот и я! Мам, пап, я дома! Где все?'
  Но никого больше не было. Только Рейн со своими тайнами и чуждый мир, где не было ни одного родного мне существа.
  Золотистые шторки едва колыхались от поднявшегося ветра. Под правым боком ворочалась Габи.
  - Рин, ты не спишь?
  Чужое имя резануло по нервам, я дернулась, смахивая краем наволочки соленые слезы.
  - Нет, жарко, никак не могу уснуть. А ты?
  - Да я вот тоже, - и было в ее голосе что-то такое...
  - Габи? - я повернулась к рыси, сразу вспомнив ту ночь в доме Терайи, когда мы рассказывали друг другу о своем прошлом. - Что-то случилось?
  Габриэль шмыгнула носом:
  - В Эвалоне я последний раз видела маму.
  Я протянула свою руку, и Габи вцепилась в нее, сжав изо всех сил.
  - Наверное, ты ненавидишь ее? - зачем-то шепотом спросила я.
  - Кого, маму? - удивилась рысь.
  - Нет, я о Лейле, - с одной стороны нужно было отвлечь Габи, с другой - ужасно хотелось узнать об этой удивительной императрице.
  Габи задумалась.
  - Если честно, на маму я тоже злилась. Мне казалось, что она променяла нас с папой на мечту о мире, о том, что с гроллами можно договориться. Потом злилась на папу, что он оставил меня. И, конечно же, я просто ненавидела Лейлу. Если бы не она, мама не отправилась бы в этот поход, и отец не последовал бы за ней...
  - А сейчас ты все еще злишься? - я накрыла наши сцепленные пальцы второй рукой.
  - Нет, - Габи попробовала улыбнуться. - Чем больше я узнаю о Лейле, тем проще понять, почему люди и даже оборотни шли за ней. Как ни крути, но императрица была умным правителем, она могла убеждать и искренне верила, что многим может помочь, только вышло вот как...
  - На площади я слышала, как одна девушка говорила о Лейле. Неужели в империи все еще почитают ее?
  - Думаю, ты удивишься, когда узнаешь, сколько всего она сделала. Даже этот город и академию построили по ее указу. Говорят, Лейла сама зачаровывала залы, подбирала учителей и даже написала пару учебников. Когда-то здесь могли учиться не только юноши.
  - Странно все это. И академия, и учебники, и попытки договориться с гроллами с одной стороны, и детоубийство - с другой. Зачем ей это?
  - Может, как и Нинель, хотела отомстить мужу? - Габи зябко поежилась.
  - Не знаю, в любом случае сыну Лейлы пришлось нелегко.
  - Ну да, ну да, так нелегко, что собственную сестру из-за магии запер в этом, как его там? Ну, где женщины магией делиться обязаны! О, вспомнила, Розенкрафте! - Габи практически выплюнула последнее слово. - Да этот принц Дерек так ненавидит женщин-магинь, что сам своими собственными руками едва не отправил сестру на тот свет, выкачав из нее столько энергии, что та чудом жива осталась.
  - У него есть сестра?
  - Да, по отцу. Ее, кажется, Кьярой зовут, - Габи почесала раскрасневшийся нос. - После смерти Лейлы консорт женился на ее сестре, незаконнорожденной, правда, так что прав на престол ни у новой 'императрицы', ни у ее дочери все равно нет.
  - Значит, этот Дерек - единственный наследник престола?
  - Ну да, только править он начнет только после того, как докажет свою состоятельность.
  - И что-то мне подсказывает, что ни отец, ни мачеха особо не рвутся объявлять наследника императором, - я хмыкнула, а затем стала размышлять вслух. - Но и он, наверное, все это понимает. А как доказать свою способность управлять государством?
  Внутри заскреблось какое-то нехорошее предчувствие.
  - Только не говори... - как молния пронзила меня. - Только не говори, что и он учится в академии! Наследник, больше всего ненавидящий женщин-магинь!
  - Не-е-е, - Габи сверкнула острым клыком, - не больше всего. Думаю, из-за Нинель оборотней Дерек ненавидит гораздо сильнее.
  'Еще лучше!' - предчувствие неминуемого медленно и необратимо превращалась в уверенность.
  Но тут Габи зевнула и успокоила:
  - Где учится наследник империи, я и не знаю, но точно не в академии.
  - Правда?
  С души как камень свалился.
  'И что, спрашивается, я разнервничалась? Где я, а где принц? Мой факультет, не то что с принцами, с воинами-то раз в год позволит увидеться', - успокоившись, откинулась на подушку и отогнала подальше дурные мысли. - С принцем я учиться буду, ага, как же!'
  Мысленно посмеиваясь, я и не заметила, как провалилась в сон.
  
  
  ***
  
  Проснулась резко, как от удара. Холодный пот стекал по лицу, а сердце билось пойманной птицей.
  - Все хорошо, хорошо, это всего лишь сон, - голос дрожал.
  В первое мгновение мне захотелось разбудить Габи. 'Как же я рада, что она рядом!' А потом стало стыдно. Взрослая ведь уже, тем более ничего не случилось. Ну разбужу я Габриэль, и что ей скажу? Сон, мол, страшный приснился?
  Я поежилась. Мне снова показалось, что из темных углов на меня кто-то смотрит, пожирая воздух и магию слепыми глазницами. И еще этот голос, резкий, взбешенный. Голос той женщины, что заставила меня выпрыгнуть из самолета, той, которую искал Рейнхард.
  Может, это был обычный кошмар, и уродливое лицо с вырванными глазами не пыталось найти меня? И черный волк, оскалив огромную пасть, не кинулся ей наперерез, зарычав так громко, что меня с силой вытолкнуло из сна?
  За окном все еще было темно. Я заворочалась, пытаясь распутать простыни, которые спеленали меня за ночь. Оставаться в постели совсем не хотелось. Я осторожно встала, стараясь, чтобы кровать не скрипела, нашла на ощупь легкие сапоги и вещи, что бросила вчера вечером на спинку стула. Легко натянула замшевые штаны, а вот стянуть грудь оказалось непросто. Хорошо, что мы с Габи пришили потайные пуговицы, вот только найти петельки в кромешной тьме оказалось непросто.
  Наконец, накинув белую рубаху и заправив ее в штаны, схватила сапожки, куртку и на цыпочках прокралась к двери. Повоевав пару минут с замком, бросила взгляд на сопящую Габриэль и выскользнула в коридор.
  Приглушенный свет не резал глаза, и некоторое время я просто стояла и смотрела, как в круглых фонариках мигает и потрескивает огонь. Если бы точно не знала, что он магический, ни за что бы не отличила от настоящего.
   'Да уж, магии мне еще учиться и учиться, - заозиралась. - Так, а теперь куда?'
  Пустой коридор, тишина и сквозняк. А я стою с сапогами подмышкой. Все спят, одна я такая краси-и-вая. Хмыкнув, натянула сапоги и решила все же спуститься в холл. Ну не Динара же для этого будить?
  - Малыш! - не успела спуститься, как Янус приветливо помахал рукой, деловито снуя у приемной стойки и передвигая листочки с места на место. - А чего это ты в такую рань один-одинешенек бродишь?
  - Не спится, - я осторожно присела на стульчик, следя за тем, как Янус со скоростью света распределяет в две стопки какие-то бумаги. - А вы всегда так рано встаете?
  Янус деловито одернул рукав, выпрямился, став как будто стройнее и выше, и явно хотел рассказать, а потом осекся, нахмурился, пожевал губу и, наконец, выдал:
  - С такими гостями выспишься.
  - Неужели буянили? А я и не слышала... ал, - в конце запнулась, забыв спросонья, что я теперь 'парень'.
  'Ну вот как в академии не спалиться?'
  - Нет, что ты, никто не буянил! Просто таки-и-их гостей ждем, - Янус, слава Богу, не заметил моей оговорки, продолжая копаться в бумагах. - Так, мясо закуплено, рыбу привезут Малик с Фаридом. Масла, овощей, вина достаточно. Специи... Да что ж это я! Нужно же специи, специи выбрать!
  И выскочил из-за стойки, на ходу отбрасывая передник.
  - Так темно же еще, - ощущение чужого взгляда пропало, но я готова была сидеть и болтать с кем и о чем угодно, лишь бы не оставаться одной.
  - Ох, малыш, да на поступление столько народу в городе собирается, что все продукты с полок еще засветло с боем счищают. А у меня гости, да еще какие! - взревел Янус, хватаясь за голову.
  Поседевшие волосы, нимбом окружающие блестящую лысину, забавно топорщились, но голубой камзол и белые брюки сидели на трактирщике идеально. Ни одного пятнышка или складочки. Я со вздохом пригладила вздыбленные кудряшки и поглядела на свою измятую куртку. Легкую, из тонкой бежевой кожи и со множеством глубоких карманов. Вспомнила разговор между Тришей и Янусом и задумалась, сколько же она стоит. Полконя, как и юбка у Габи?
  - Так, я на базар. Не забыть: перец, корица, кориандр... - трактирщик оглядел беспокойным взглядом холл, схватил корзину и зашагал открывать двери.
  Я покосилась на одинокую лестницу, потом на спешащего Януса, вскочила со стула, и, черкнув пару строк для Дина с Габи, чтоб не теряли, крикнула:
  - Я с Вами!
  'Думаю, Динар против не будет. Схожу на базар, посмотрю, что и как. Одна нога здесь, другая там. Ничего страшного'.
  Но если бы я только знала, чем обернется этот поход за перчиком, не то чтобы в холл не спустилась, из постели б не выползла!
  
  ***
  
  Если честно, базар меня впечатлил. Я-то ожидала увидеть несколько лавок с продуктами и еще парочку с тканями, но увидела совершенно иное. Янус только посмеивался, самодовольно щуря голубые глаза на очередное мое:
  - Ого! Вот это да!
  Нет, конечно же, не перец и зелень привели меня в такой восторг, все дело было в практической магии. От лавки к лавке я округляла глаза на очередную иллюзию местных творцов. Длиннолапые драконы и забавные танцы, стремящиеся в небо миниатюрные замки и кровавые бойни. А сколько чуждых моему миру деревьев, цветов и растений! От орлов, по размеру похожих на птеродактиля, до лиловых камней, заглатывающих неосторожных букашек. Иллюзии были такими реальными, что их хотелось потрогать, чтобы убедиться, что это всего лишь морок.
  Я смотрела, наверное, как смотрят дети на обыденные для каждого взрослого вещи. И сначала и не замечала, что все больше и больше людей собираются вокруг, но не для того чтобы полюбоваться иллюзией.
  - Какой хорошенький! - брюнетка лет шестнадцати ахнула и потянула за рукав подругу, та закивала, останавливаясь и чуть не сбив шагавшего за ней высокого огненно-рыжего парня.
  - Его, кажется, Ринальдом, то есть Рином, зовут, - почесал конопатый нос рыжик.
  - Рина-а-альдом? - томно выдохнула брюнетка и прижала ладони к груди. - Как благородно!
  Рыжик хмыкнул, сверкнув на меня любопытными голубыми глазищами.
  - А по мне, так девчонка девчонкой, только красива-а-ая, аж жуть берет, - и обхватил себя руками, вытягивая губы трубочкой и закатывая глаза. - О, Рин, любовь моя, дай же мне нащупать твою костлявую грудь...
  Девушки, не сговариваясь, толкнули его в бок, тот ойкнул и прыснул от смеха.
  - Ой, он посмотрел в мою сторону! - брюнетка дернулась, машинально начиная приглаживать волосы.
  - И вовсе не на тебя, - пробурчала ее светленькая подруга и зашептала, потупив глаза. - И, по-моему, он нас слышит.
  Улыбнувшись, я подмигнула в ответ. Брюнетка ахнула, а парень покраснел так, как могут краснеть только рыжие, и, кажется, замер, забывая дышать.
  Но тут продавец сменил очередную иллюзию, и все мое внимание вновь было приковано к чудесам магического искусства. На смену замкам и необычным животным пришли балы и торжественные приемы. Череда непохожих друг на друга лиц и нарядов приводила в недоумение. Лосины и камзолы, похожая на халаты, но явно верхняя одежда, закрытые платья из змеиной кожи и нитки с бусинами, не прикрывающие ничего. Я терялась, не понимая, наряды прошлых эпох или же современной моды демонстрирует иллюзии, и впитывала, как губка, красоту чуждого мира.
  Продавцы, видимо, сообразив, за кем шагает все разрастающаяся толпа, окружили меня, пытаясь затащить именно к своей лавке. Первым заголосил похожий на викинга бородач:
  - Эй, красавчик, не моргай, морок Карла покупай!
  Второй, худой и чернявый, отпихнул викинга и взвыл еще громче:
  - От красот иллюзий Хиста будешь умным, как магистры!
  Я улыбнулась, шагнув к лавке с яркой растяжкой 'Иллюзии Хиста - самые качественный во всем Корине'. Рядом мелькали другие вывески от 'Иллюзии. Лучшие. Папой клянусь' до 'самолучших' во всей вселенной. Толпа, как привязанная, шагнула следом за мной. И после этого продавцам как вожжа под одно место попала:
  - Самый лучший, знает всяк, морок у Игнаши Мряк.
  - Вот только у Игнаши морок, как параша.
  - Что-о-о?! - взревел пузатый блондин. - Да ты, ты... Стократ милей моя параша, чем жинка Хиста, тетка Гнаша!
  - А у Хистовой жены два прыща и нет груди!
  Наверное, это был удар ниже пояса, потому как чернявый подпрыгнул, взвыв, будто ему прищемили самое ценное, и после начался ад. Если бы не Янус, выдернувший меня из начавшейся потасовки, я бы уже лежала на земле, расплющенная и совершенно не понимающая, почему 'от карловых иллюзий клонит в сон и пучит пузо'.
  Янус, бережно прижимая к груди корзину, потащил меня к другой лавке, хозяином, вернее, хозяйкой которой была похожая на пиратку мадам, по пути представив меня своему брату:
  - Знакомься, это Михей, мой младший брат, а по совместительству... Как там тебя, сторож, дворовый, слуга?
  - Привратник академии магии, - усмехнувшись в пушистые усы, Михей сцапал в свои ручищи мою ладонь и затряс так, что из меня душа чуть не выскочила.
  - Привратник. Ну да, ну да, - Янус сбросил несуществующую пылинку с плеча и направился к лавке.
   Так и не отпустив мою руку, Михей потопал за трактирщиком следом. Стараясь не отстать, покосилась на братьев. Да, семейное сходство бесспорно: чуть вытянутые лица, крупные носы, бледно-голубые глаза и светлые волосы, только вот если у Януса на макушке сверкала блестящая лысина, то у его брата была такая шапка пушистых волос, что с лихвой хватило бы на троих. И, конечно же, комплекция. Хоть в росте Михей явно уступал старшему брату, но вот в ширине плеч и общей накаченности мог дать фору любому здоровячку.
  - Что, Михей, неужто выбрался из своей будки? - справная 'пиратка' хохотнула, толкнув локтем в бок улыбающегося трактирщика. - А мы с Янусом все гадали, может, разжирел на магистерских харчах старый лис, вот и выбраться на свет божий не может. Думали уж, не пойти ль выручать.
  - Госслужба, дорогая Зельфира, - Михей хмыкнул, поглаживая усы, - это вам не камушки иллюзорные простофилям впихивать или срам метровый на свой трактир пытаться приделать.
   'Наверное, для всех продавцов иллюзий сегодня не лучший день', - меланхолично подумала я, когда Зельфира с рыком понеслась на привратника, а Янус отставил корзину и засучил рукава.
  Рассвет уже озарил разноцветные крыши торговых лавок, народа на улице становилось все больше и больше. 'Ляпота', - мысленно протянула и огляделась. Слева метелили друг друга Игнаша с Хистом, выясняя, чья жинка страшнее, вокруг гудела толпа, болеющая то за тетку Гнашу, то за ту, с двумя прыщиками и худую, как палка. Брюнетка с рыжиком то и дело мелькали в толпе, может, потеряли свою подружу? Зато справа Зельфира догнала таки Михея, запрыгнула ему на спину и вцепилась в его буйную шевелюру. Михей взвыл, зашатался и налетел боком на деревянную лавку. Подскочивший Янус засуетился, не зная, во что бы вцепиться и одновременно не измарать и не порвать костюмчик и, в конечном итоге со злорадным 'ага-а-а' прицельно выдернул с макушки брата три волосинки. Михей встал, как вкопанный, Зельфира выпучила глаза.
  - Ага-а-а, - повторил Янус и со зверским выражением лица потряс боевым трофеем.
  Михей согнулся, на этот раз уже от смеха, Зельфира смачно плюнула на пол, соскальзывая с привратника. А я с сожалением покосилась на плоские серые камушки, посыпавшиеся на землю. Первый, упав, засветился алым. Один лучик, другой, третий - и рядом с камушком вырастает высокая фигура в пурпурной тоге, сидящая в пол-оборота. Император или императрица? Но второй камень не дает рассмотреть, заставляя фигуру наполовину растечься. И вот уже из правителя в пурпурном торчит дерево, а затем массивный замок высокими шпилями протыкает императора-дерево. Четвертый, пятый, шестой смазанный морок - и уже нельзя разглядеть, какую иллюзию задумал маг. Зельфира, вскрикнув и растопырив пальцы, принялась ловить падающие камушки, Янус с Михеем, больше мешая, чем помогая, пытались придержать покосившуюся столешницу.
  Солнце разгоралось все ярче и ярче, народ орал все громче и громче, и, пока никто не сообразил, с кого все это безобразие началось, я бочком и по-тихому скользнула на другой ряд, с него на третий и в переулок. 'А я что? Я ничего. Вот так и скажу Динару, если он, конечно, уже проснулся'.
  Озираясь, направилась вниз по узкой улочке. 'Мы же по ней шли?' - неясное сомнение, конечно, завозилось в душе, но здесь было так уютно, красиво. К тому же это небольшой город, разве в таком может кто-нибудь заблудиться?
  
  Глава 2. Розенкрафт
  
  - Простите, а Вы не подскажите, как пройти... - на меня так зыркнул мрачный блондин в темном плаще, что я моментально заткнулась. - А, ну, ничего страшного, спасибо, что не убили.
  Мрачный тип натянул капюшон и поспешил скрыться в еще одном переулке. 'Да сколько же их здесь понастроено?'
  Плутала я уже час. Прошлая прогулка с Габи и Дином оставила ложное впечатление о городе. До этого мне казалось, что он состоит из двух проспектов и десятка-другого небольших улиц. Чистенькие беленые дома в два-три этажа и с изящной лепниной, разноцветные крыши и мощеные гладким камнем широкие мостовые. В этом городе дышалось легко. А теперь каким-то чудом я забрела в неизвестный район. Дома здесь были высокие, безликие, построенные недавно и кое-как. Как опухоль на теле здорового человека, эти узкие тоннели и серые здания пугали и оставляли мерзкое впечатление. А еще было страшно. Ощущение чужого взгляда и вместе с тем полное отсутствие людей не добавляли оптимизма, потому-то я так и обрадовалась тому блондинчику в темном плаще.
  'Ну почему я не осталась с Янусом и Михеем? А еще лучше в гостинице...'
  Прошел час после рассвета, а в этом лабиринте было темно и холодно, словно серый камень пожирал и свет, и тепло. Я привалилась к стене, представляя, как переживают сейчас Габи с Динаром.
  'Ох, только бы они не рассказали обо всем Рейнхарду!' - при мысли о Повелителе что-то теплое расцветало в груди.
  - Нацепила мужские тряпки и думаешь, что сможешь сбежать?
  Я замерла, холодный озноб пробежал по коже.
  'Меня раскрыли!'
  - А ты знаешь, какое наказание ждет за такое? - продолжал незнакомец.
  Я сразу вспомнила площадь Сен-Мар, вереницу осужденных в льняных балахонах, ошейники и металлические кресты.
  Испуганно озираюсь: 'Кто это? Как он узнал? Что он собирается делать со мной?' Запаниковав, я даже не сообразила, что этот мужчина мог быть не один.
  - Ты не имеешь права не только касаться, но даже разговаривать со мной без специального разрешения! - красивый голос, скорее женский, нежели мужской, резким эхом отозвался от серых стен и каменной мостовой.
  'Так меня не раскрыли!' - от облегчения подкашиваются ноги.
  - Прошу прощения, Ваше Высочество, - последнее было сказано с явной издевкой. - Забыл записаться в очередь, чтобы по всем правилам оттрахать Вас.
  - Да как ты смеешь, - голос ее 'Высочества' перешел на шипение. - Тебя казнят за насилие над членом королевской семьи!
  Мужчина расхохотался:
  - Королевской семьи! Не смеши меня, Кьяра.
  Женщина вскрикнула, наверное, мужчина схватил ее, а тот продолжал наслаждаться своим положением:
  - Твоя бабка - королевская подстилка, мать - ублюдок, нацепившая на себя фальшивую корону. Даже отец - и тот всего лишь консорт.
  - Мой брат...
  - А, крошка Дерек, который упек тебя в этот бордель? Многообещающий молодой человек.
  - Если ты только прикоснешься ко мне...
  - То что, напустишь на меня своих истощенных без магии шлюшек? Очень страшно, я прямо в ужасе, Кьяра.
  Звук борьбы - и я, не задумываясь, побежала в том направлении так быстро, как только могла. 'Но откуда именно идут голоса?'
  - Ты сама виновата, что вышла из Розенкрафта. Ты знала, да, детка? Знала, что я буду здесь? Ты хотела меня! - тяжелое дыхание и болезненный стон.
  Эхо разносится по всему переулку. Куда бежать? Налево, куда скользнул тот мужик в темном плаще, прямо, направо? Куда? Очередной крик, мужской смех. И я понимаю - направо.
  - Не смей! - отчаянно кричит Кьяра, но мне кажется, что это мой крик вырывается прямо из горла.
  Подкатывает тошнота, в глазах темнеет, я хватаюсь за стену, а в ушах отзывается: 'Смотри, Мотыль, какая цаца! Налетела, толкнула нормальных пацанов, а теперь думаешь смотать по-тихому? Смелая, да?.. А она ниче. Малявка, не грудь, а прыщики, но талия и задница уже ого-го...'
  - Нет, - выдыхаю я, тошнотворный комок встает поперек горла. Обхватываю руками голову и раскачиваюсь из стороны в сторону.
  А внутри бьется: 'Держите, эта сучка моя!.. Давай, милашка, ротиком поработай... Либо открой рот, либо я так располосую тебя!..'
  - Нет, нет, пожалуйста, - беспомощность, страх, омерзение. Я снова там, в том подвале, и слышу, как качается лампа, чувствую вонь и липкие болезненные прикосновения.
  - Нет! - это уже не мой голос, но разве я могу не откликнуться?
  - Не ломайся, сама знаешь, захочу - и весь твой бордель превратится в проходной двор, не останется времени и ноги сомкнуть. Ты меня знаешь. И плевать я хотел на все приказы, сейчас власть - это я, запомни это, - а затем приглушенно. - О, Кьяра.
  Когда я фурией вылетела из-за угла, меня не заметили, куда там! Девушка в свободных брюках и разорванной рубахе изо всех сил вырывалась из мужского захвата. Как мелкий зверек, она пыталась расцарапать или же укусить нападавшего, а тот смеялся, заводясь все сильней и сильнее.
  - Да, детка, да, вот так, - постанывал он, разрывая рубаху одной рукой и сжимая тонкую шею Кьяры другой.
  Волосы девушки выбились из пучка, длинные, черные и блестящие, они прилипли ко рту и щекам. В первое мгновение я отшатнулась, настолько искажено было ее лицо. Ненависть и омерзение.
  'Она убьет либо его, либо себя', - у меня нет в этом сомнений, но тут мужчина ревет:
  - Тварь! - отшвыривает девушку и зажимает рану на шее.
  Кьяра падает, но тут же вскакивает. Ее рот в крови, руки ободраны, но черные глаза горят торжеством.
  - Я сломаю тебе зубы, все до единого, - медленно, проговаривая каждое слово, скалится нападавший. - И буду трахать твой грязный рот столько, сколько нужно, чтобы ты уяснила - я один здесь бог и твой господин.
  Кьяра, расхохотавшись, запрокинула голову.
  - Бедный Роу, и Лейла тебя не хотела, и у меня ты вызываешь только рвотные спазмы. Сколько же тебе, - девушка сделала паузу, - требуется времени, чтобы понять - это ты жалок.
  'Роу! Точно, - внутри все заледенело. - Это же канцлер, которого я видела на площади!'
  Все в том же сером камзоле, с валяющейся на мостовой тростью, седой и скуластый. 'Урод!'
  И сейчас он явно не в духе. 'Быстро, нужно быстро что-то придумать! Вот только в голове одна каша. Думай, Кира, пожалуйста, думай!'
  Но Роу ждать не стал. Быстро нагнувшись, он схватил трость, замахнулся, и прежде, чем я хоть что-то успела сообразилась, услышала, как кто-то звонко кричит:
  - Кьяра!
  Эхо еще пару раз повторило имя до того, как я поняла, чей этот звонкий, бесстрашный и самоубийственный голос. Мой! Я почти горжусь собой и своей глупостью.
  Смотрю на потрясенное лицо принцессы. 'А она красивая!'. На чистом адреналине улыбаюсь и машу рукой:
  - Привет, Кьяра. А мы тебя потеряли! - подбегаю к принцессе, хватаю ее за руку и, чтобы не услышал Роу, шепчу. - Во дворец, быстро, я дороги не знаю.
  Роу нахмуривает кустистые брови, открывает поджатый рот, но я быстрее:
  - Из-за этого поступления столько народу, кошмар, а на рынке вообще така-а-ая драка. И маги снуют туда-сюда, по пути только троих встретил. Представляете? - думаю, если бы меня спросили, что я тогда несла, я бы и под смертной пыткой не смогла бы вспомнить. - И иллюзии перемешались, и продавцы передрались. А в гостинице 'У короля' таки-и-их гостей ждут!
   Надеюсь, канцлер не заметил, как мой правый глаз отбивает чечетку, хотя мне уже все равно - Кьяра пришла в себя и, вцепившись в мою ладонь, рванула так, что только пятки сверкали.
  Роу дернулся было за нами, но, чертыхнувшись, только стукнул серебряной тростью по мостовой. Скрываясь за поворотом, я физически ощущала, как канцлер сверлит мою спину пронзительным взглядом. Между лопаток зачесалось невыносимо, а лоб нагрелся, будто к нему приложили горячую ложку. 'Меня сканируют?' Сразу вспомнилось, как Рейн учил меня ставить ментальный щит. 'Ох, надеюсь, Роу не увидел мини-Терайу с табличкой 'Скажи Рейну нет!' Очень надеюсь'.
  С этими мыслями я и не замечаю, как перед нами возносится Розенкрафт.
  
  
  ***
  
  'Вот это да!' - наверное, если бы Кьяра не тащила меня за собой с завидным упорством, я бы так и застыла, раскрыв рот и вытаращив глаза на одно из самых удивительных зданий, какое я только видела в своей жизни. Это был не дворец, нет, это был многоуровневый торт. Жемчужно-белый и светло-розовый, но вместе с тем изящный и строгий. Первый этаж сплошь в колоннах и белых арках. Второй и третий - с огромными окнами и резными балкончиками. Четвертый, самый узкий и светлый, с крошечными витражными стеклами и колокольней на крыше.
  Небольшие столики, скамейки и вазы с чайными розами, рассыпанные тут и там между колонн, создавали впечатление летней резиденции королевской семьи, но никак не борделя или тюрьмы.
   Не замечаю, как останавливаюсь, щурясь от яркого солнца и улыбаясь красоте человеческого творения.
  - Еще немного и я начну ревновать к дворцу.
  - Что? - моргаю, не уверенная, что верно расслышала слова принцессы.
  - Нравится? - голос Кьяры чуть хрипловат.
  Я киваю, с трудом отрываясь от хрустальных колоколов, и натыкаюсь на жадный взгляд.
  'Она ведь о Розенкрафте сейчас говорит? Но почему тогда так странно и пристально глядит на меня?'
  От этого взгляда, темного и пронзительного, делается не по себе. Заметив это, Кьяра опускает уголки губ всего на мгновение, но мне и этого хватает, чтобы понять, - принцесса знает о своей красоте и ненавидит. Ненавидит всех, кто любуется ею, всех, кто поддается ее чудовищному магнетизму.
  - Думаю, в Розенкрафте есть кое-что поинтереснее замшелых стен и вонючих роз, - изящным движением качнув головой, Кьяра стягивает ленту с волос, и те черным шелком струятся до самого пола.
  'Если в этом мире есть оборотни, возможно, в нем обитают и эльфы? И одну из эльфиек, я, кажется, только что встретила'.
  Но 'эльфийка' не дает мне времени помечтать о прекрасном.
  - Ты спас меня, - из ее уст это звучит, как обвинение.
  Переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как и что ей ответить.
  - Да, я рад, что успел вовремя и Роу не смог... - не придумав ничего умнее, выдаю я.
  Кьяра вздрагивает и прячет глаза.
  'Черт, не надо было напоминать ей о нападении!' - меня словно молнией прошибает от сочувствия и страшных воспоминаний.
  И только я хочу подойти, утешить, сказать, что когда-нибудь и это пройдет, как Кьяра вскидывает подбородок. В ее позе - вызов, в ее глазах - тьма.
  - И ты не пожалеешь об этом, - алые губы кривятся в пошлой улыбке, и Кьяра вновь хватает меня за руку и тянет вперед, в Розенкрафт.
  Становится тошно, противно до дурноты. Что сделали с этой гордой красавицей, если единственным способом сказать спасибо стала для нее постель?
  - Подожди, я не могу, - пытаюсь вырваться, но Кьяра оказывается не по-женски сильна. - Меня ждут.
  'Не хочу в Розенкрафт, не хочу даже приближаться к этому месту! Пусть оно потрясающе, но сейчас нет, не смогу, - дергаю руку, когда под ногами застучал серый мрамор, а над головой проплыла очередная белая арка. - Нет уж, хватит с меня за сегодняшний день приключений'.
  Останавливаюсь, как вкопанная. Что-что, а заходить внутрь я не хочу. Дом, бордель или тюрьма для магинь? Не важно, знаю одно: увижу - забыть не смогу.
  - Прости, но дальше я не пойду, меня действительно ждут, - говорю мягко, но твердо.
  Понимаю, что нужно что-то добавить, как-то утешить, но на ум, как на зло, не приходит ни одна здравая мысль. Не говорить же, что и меня когда-то пытались взять силой?
  Кьяра откидывает волосы назад, и я сглатываю. Может, я не права, но все магички в этом мире необыкновенно красивы. И даже не внешностью, а каким-то внутренним светом, энергией, что окружает их, притягивает, заставляя любоваться собой.
  - Прости, - повторяю, оглядываясь и вспоминая, куда идти дальше.
  Принцесса стоит и смотрит на меня пронзительными глазами, черными, раскосыми, поистине колдовскими. Кожа на их фоне кажется совсем белой, почти фарфоровой. И я бы поверила, что передо мной - куртизанка, если бы ее пальцы не дрожали, пытаясь запахнуть то, что оставил от рубашки скотина Роу.
  Сглатываю, не понимая, что в принцессе такого, что заставляет меня испытывать такую неловкость. А Кьяра как будто чего-то ждет. Хмурится.
  - Ты действительно не зайдешь? - глубокий голос женщины, осознающей свою власть над мужчинами.
  - Нет, извини. Как я уже сказал, меня ждут, - улыбаюсь несмело.
  Мне хочется утешить ее, как-то помочь. Но как это сделать, не выдавая себя?
  Кьяра растеряна, почти шокирована. Она неловко запускает тонкие пальцы в волосы, и те черной волной скользят по изящным плечам.
  - Не хочешь? - и такое недоумение в голосе, словно я говорю какую-то чушь.
  - Нет, да, то есть нет. Черт, - тараторю, сама не понимая, что я несу. - Меня ждут, а дворец невероятно, просто бесподобно прекрасен. И я бы с удовольствием зашел в гости. Было бы здорово посмотреть на все изнутри, попить чай, поболтать...
  - Поболтать, - Кьяра пробует это слово на вкус. - Не понимаю. Ты маг!
  - Разве быть магом - это так плохо?
  Кьяра зло щурится, железный ошейник моментально краснеет, и она вскрикивает, хватаясь за горло. Я подбегаю, не зная, что делать, и вскрикиваю, когда она впивается ногтями в мои плечи.
  - Почему? - почти выплевывает она.
  - Ой, Кьяра! - даже сквозь кожаную куртку я ощущаю, какие острые у нее ногти.
  - Почему? - продолжает шипеть она. - Почему ты не хочешь меня? Ты - маг, всем магам нужна Сила, хочу я отдавать ее или нет. Почему же ты отказываешься, когда я предлагаю ее добровольно?
  Глаза Кьяры горят. Да она в бешенстве! И что же мне делать, сказать, что этой Силы и у меня - хоть раздавай? Нет. Осторожно кладу свои руки поверх ее ледяных.
  - Мне не нужна твоя Сила. Я просто хотел помочь. Не мог смотреть, как этот ублюдок Роу обижает тебя.
  Руки девушки затряслись. И только сейчас я поняла то, что так сильно напрягало меня все это время - в Кьяре был какой-то излом, что-то странное и неправильное. Наверное, так выглядят дети, повзрослевшие слишком рано.
  - Все хорошо, - я сжала ее холодные пальцы. - Теперь все будет хорошо. Я так понял, Роу не может тронуть тебя здесь, во дворце, да?
  Кьяра кивнула, и я продолжила.
  - Тогда постарайся не покидать это место. А если тебе что-то понадобиться, не стесняйся, обращайся ко мне. Я остановился в гостинице 'У короля'. Знаешь такую?
  Кьяра снова кивнула. Механически, как какой-то болванчик.
  - С тобой действительно все в порядке? Если что, ты говори, я помогу, сделаю все, что в моих силах. Скажи только, что именно. Хорошо?
  Наверное, я никогда не смогу забыть ее глаза в этот момент. Огромные, потрясенные. Кьяра смотрела так, словно с ней заговорила луна или ножка стула приветливо помахала в ответ. Стало так неудобно, что я отошла на пару шагов.
  - Я никогда не видела такой ауры, как у тебя, - наконец, выдала Кьяра. - Чистая, теплая. Кажется, она так и сияет.
  Я пожала плечами. Это был не тот разговор, который мне бы хотелось продолжить.
  - Мне и правда пора, - оглянулась по сторонам. - Ты не подскажешь, как дойти до гостиницы?
  Кьяра не ответила, просто потянула меня за собой мимо арок и высоких колонн. Она ничего не сказала, даже не улыбнулась ни разу, но ее рука, нежная и горячая, так бережно прикасалась к моей...
  Через пару минут мы подошли к каменной тропке, что тянулась от самого дворца и терялась где-то между кустами роз и подстриженными деревьями.
  - Спасибо, что проводила. Совсем забыл, меня же Рином зовут. Обращайся, если понадоблюсь, - и только я хотела уйти, как Кьяра заметалась испуганной птицей.
  - Нет! То есть да, - принцесса начала покусывать губы. - Ты не похож на других. Ты добрый, смелый, и ты красив, как северный принц!
  Еще одно обвинение. Я начала злиться. Динар меня просто прибьет, об истерике Габи даже подумать страшно, а этой принцессе непонятно, что от меня надо.
  - И ты не хочешь меня, - добавила Кьяра, и лицо ее исказило судорогой. - Но что еще мне тебе предложить?
  - Может быть, ты просто начнешь мне доверять? - неуверенно прошу и отступаю еще на один шаг.
  Кьяра улыбается. Сначала робко, несмело, а затем чувственная усмешка прорезает ее породистое лицо.
  - Доверять магу? Мужчине? А ты смешной. Я ненавижу мужчин. Каждое их прикосновение, каждое слово для меня отвратительно. Если бы не этот ошейник, - она подцепила рукой грубый металл, - я бы не оставила на земле ни одного мага. Пытала, кастрировала бы и смотрела, как эти свиньи корчатся в луже собственной желчи.
  Она подошла, коснулась моей щеки.
  - Но ты... Ты другой. Потрясающий. Мой, - и быстро, пока я не успела ничего понять, прижалась горячими сухими губами к моим.
  Словно электрический ток пронзил от макушки до пят. Я ахнула, руки Кьяры неожиданно сильно прижали к себе, а ее ловкий язык проскользнул внутрь.
  На миг перед глазами вспыхнуло разгневанное лицо Рейнхарда.
  - Нет! - отшатнулась, закрывая рот рукой и ошеломленно пятясь назад.
  Кьяра, тяжело дыша, коснулась пальцами своих губ. Изумление на ее лице сменилось победной улыбкой. Она протянула руку, улыбаясь нежно и радостно. Я попятилась, а затем резко развернулась и со всех ног помчалась по каменной тропке.
  Мелкие камушки похрустывали под ногами, а в голове билось ее восхищенное: 'Другой, потрясающий, мой...'
  'Ужас, кошмар! Ну что сегодня за день?' - на глаза выступили слезы, и я бежала, стараясь не сбиться с тропинки и не отвлекаться на приближающиеся женские голоса, когда услышала громкое:
  - Стой!
  Но было поздно. Со всей дури я налетела на что-то. Вернее, сперва я подумала, что это огромное что-то, а уж потом, когда оно заворочалось и ругнулось, поняла, как ошиблась. Смахнув слезы и убрав со лба челку, с ужасом уставилась на великана в окружении стайки девиц.
  В голове крутилось: 'Что здесь делает бритый индеец?'
  А двухметровый Чингачгук стоял и с такой яростью сжимал хрустальный кувшин, что тот, не выдержав, треснул и с тихим 'дзыньк' посыпался прямо к ногам. Лимонад, как в замедленной съемке, хлынул вниз и растекся на светлых штанах, концентрируясь аккурат в самом уязвимом для каждого мужчины месте.
  - Ты! - проревел здоровяк.
  И мне показалось, что даже жуткого вида татуировки на его бритом черепе заорали в унисон с ним.
  - Я... Простите, я просто нечаянно... - залепетала, видя, как и без того узкие глаза щурятся в бешенстве.
  - Ой, Бьорк, оставь мальчика. И без того видно, что он испугал тебя гораздо сильнее, чем ты его, - одна из девиц, покосившись на желтое пятно, прикрыла рот веером и засмеялась.
  Бьорк побагровел.
  - Убью гаденыша! - взревел он.
  Но до мгновения, как его лапищи сомкнулись на моей шее, я ужом выскользнула из-под захвата и рванула по тропке. Наверное, я в жизни так не бежала. Торон с Таем лучились бы от гордости, видя этот олимпийский забег. Завывая на одной ноте и стараясь не слышать, что со мной сделает этот татуированный, когда догонит, я мчалась сначала по тропке, потом по каменной мостовой, не видя ни домов, ни прохожих.
  - Стой, гаденыш! - орал Бьорк, даже не думая отставать.
  Дыша и хрипя, как загнанная лошадь, я смогла-таки оторваться. Выбежала на широкий проспект, облокотилась о чугунную решетку, понимая, что еще немного - и все, я свалюсь.
  'Ну что за день? Сначала этот сон, затем Янус и чертов Роу, Кьяра, ее поцелуй. А потом здоровяк этот. И откуда он только взялся со своим лимонадом?'
  Я подняла голову, словно хотела докричаться до неба. Но наверху, как знак свыше, увидела только вычурную табличку: 'Добро пожаловать в академию!'
  Моргнула, заметив снующих туда-сюда будущих студиозов и неторопливо ступающих за оградой преподавателей.
  - Записывайтесь заранее!
  - Не забывайте сверять свое имя со списком!
  - Экзамен стихийников проходит в зале 1А и 1Б! - горланили внушительного вида чернявые парни.
  - Точно! - хлопнув себя по лбу, сняла приметную рыжую куртку и просунула ее между решеток. - И как я могла забыть об экзамене силовиков? Уж в академии-то меня этот орк узкоглазый точно искать не будет.
  Расправив рубашку и улыбаясь во все тридцать два, пригладила вздыбленные кудряшки и как ни в чем не бывало смешалась с суетливой толпой.
  
  
  Глава 3. Фантастическое везение
  
  Видимо, зашла я не с центрального входа, потому как саму академию увидеть не удалось. Так, только высокие сияющие шпили, но даже они впечатляли своим размахом и высью.
  Засмотревшись, я и не заметила, как свернула с широкой тропинки в сторону сосновой аллеи, но неуемные студенты суетились и там.
  - Да где он?
  - Уймись, Ван. Ты и без этого поступишь, зачем тебе поединок? Продуешь, как пить дать.
  - А вот и нет.
  - А вот и да.
  - Нет, я сказал!
  - Ну да, конечно, все проигрывали, а ты один тут такой всесильный Владыка веров.
  - Нарываешься, Луис!
  Я навострила ушки: 'Владыка веров? Эти студенты о Рейнхарде?'
  Шатен-здоровяк и верткий чернявый хлюпик встали напротив друг друга.
  - Я с детства мечтал победить на вступлении и стать магом-универсалом, - здоровяк, как я поняла, Ван, нахмурился, сжимая и разжимая кулаки и посматривая на них с едва заметным сомнением.
  Луис, видя колебания друга, удвоил усилия:
  - Ну вызовешь ты куратора, минута-другая славы - и ты с переломами всего, чего только можно и даже нельзя. Очнись, блаженный, кто ты и кто он, - и потянул Вана аккурат в мою сторону. - Да он своими ручищами гроллам пасть разрывал!
  - Лу, но если после всех тренировок я так и не попробую...
  - А кто мешает тебе вызвать куратора на последнем курсе? И экзамен выпускной сдашь, и кости в целости сохранишь, - Луис проследил взглядом за стайкой симпатичных девиц, столпившихся у преподавательских столов. - Ты лучше к цыпочкам, к цыпочкам присмотрись. На поступление столько сестричек наших магов приехало, выбирай - не хочу.
  Ван встопорщил короткие волосы на затылке, оправил красную рубаху и залился ярким румянцем.
  - О, Ван, я тебя умоляю, - Луис закатил темно-карие глаза. - Учись, пока друг с тобой.
  И, козырьком поставив ладонь к черным бровям, начал демонстративно разглядывать смеющихся девушек, не забывая при этом вещать:
  - Ты, главное, не теряйся. Посмотрел - нашел свою женщину - и показал, кто из вас главный. Помни, что ты мужчина, ты альфа, самец...
  Голос Луиса, а в голове слова папы: 'Недавно я даже журнал прикупил... 'Есть ли секс после брака' - хороший журнал, дочь, почитай'.
  На глаза навернулись слезы, я свернула с тропы, скрываясь под деревом.
  '...Так вот, в нем говорится об альфах, о том, что женщины под всем этим налетом цивилизации все же остаются беззащитными самочками, которые так и ждут, чтобы пришел настоящий самец и...'
  - Пап... - я сползла вниз, хватаясь за хвойные ветви. Даже они напоминали мне о родителях, о нашей даче в сосновом лесу.
  Домой, как же я хотела сейчас домой! И понимала, что это не то место и не то время, чтобы сидеть и реветь, но внутри словно выло что-то.
  Закрываю глаза, прижимаясь спиною к стволу и притягивая к груди пушистую ветку.
  - ...покажи, как ты хорош, а уж затем скажи комплимент и приди своей даме на помощь, - Луис, увлекшись наставлениями и не замечая, что они тут совсем не одни, влетел в мое убежище прямо под деревом.
  Ван со своим 'Да ты спец, брат' вломился следом.
  Немая сцена. Я - с выпученными заплаканными глазами, они - открывающие и закрывающие немые рты. Ван покраснел, у Луиса дернулся ус.
  Из моих рук выскользнула ветка и со свистом, прицельно, быстро и так же неотвратимо проехалась по удивленной физиономии чернявого коротышки.
  - Мамочк... То есть мать твою! - вовремя поправился Луис, отскакивая на пару шагов и налетев прямиком на друга.
  Тот отработанным до автоматизма четким движением зафиксировал шею чернявого и молниеносным движением перебросил того через плечо.
  Полет был коротким, но громким.
  Я вскочила, отряхивая штаны от зеленых иголок и не зная, то ли промолчать, то ли извиниться, то ли драпать, пока кости целы. Но тут позади замершего в нелепой позе Вана зашевелился Луис. Чертыхнувшись, обогнул друга, приосанился и, вперившись в меня восхищенным взглядом, попытался сказать:
  - П-п-прек-красная д-д-дама, - сконфузился, замолчал, снова открыл рот, то и дело оглядываясь на друга, - п-п-позвольт-т-те сказ-за-а-а...
  Красный след с прилипшей иголочкой расплывался на его смуглой щеке, а веко прямо-таки отбивало чечетку, но Луиса это не останавливало. Покручивая тонкий ус и от смущения потея, он пытался либо сделать мне комплимент, либо довести себя до сердечного приступа.
  - Очаров-в-в...чаров в-ваа... в-ват-тель... т-тель... т-тельн-н-н...
  На этом месте доморощенный 'Казанова' начал синеть. Даже Ван, преданно глядевший все это время на друга, понял, что что-то не так. Засуетившись, Ван с удивительной ловкостью для такого здоровяка подскочил к Луису, грохнул ладонью по его плечу и дважды встряхнул, отчего тот крякнул, подавившись на вдохе.
  'Твою ж...'
  Ван с мычаньем тряс Луиса, Луис, выпучив глаза и продолжая синеть, пытался отпихнуть здоровяка, чтобы вдохнуть.
  Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы не мое тихое:
  - Вообще-то я парень.
  И быстренько, быстренько, пока эти двое не пришли в себя, скользнула за дерево, затем за другое, третье, через пару тропинок - и вуаля - только меня эти 'Казановы' и видели.
  'Нет, с этим невезением надо что-нибудь делать, причем срочно, пока еще стоит академия и Габи с Динаром не превратили весь город в руины!'
  И я побежала, рукавом вытирая слезы, чтобы никто больше не принял меня за девочку-плаксу. Сосны, студенты, преподаватели. Выскакиваю из-за очередного дерева и, конечно, врезаюсь прямиком во что-то...
  'Пожалуйста, пожалуйста, пусть это шевелящееся и ругающееся будет 'что-то''.
   - Куда прешь, смерд? - холодный голос, полный презрения.
  'Да, жизнь меня любит'.
  Обреченно разворачиваюсь и вижу... То, что эти двое - дворяне, сомнений не вызывало. Но чуяла моя пятая точка, что это были совсем не простые дворяне.
  Шатен и блондин. Оба высокие, хотя блондин совсем уж худой и изнеженный. С длинными светлыми волосами и тонкими чертами презрительно кривящегося лица. Красив, очень, даже, наверное, слишком, но красота эта совсем не живая. И я бы сказала, что вот он - принц, если бы не второй. Он не был столь красив и изящен, как первый, его лицо не кривилось в презрительной маске, но что-то не давало мне права назвать его кем-то другим, нежели Вашим Высочеством. И дело было совсем не в алмазной сережке, носить которую могли только члены королевской семьи.
  Принц посмотрел на меня, и я вздрогнула. Светло-карие пустые глаза, уверенность в каждом движении. 'Сила, контроль, власть. А еще холод и одиночество', - меня как резануло этими чувствами. На какой-то миг наши взгляды встретились, и мне показалось, что в пустых глазах мелькнуло какое-то чувство, что-то, мне непонятное. Неверие? Удивление? Шок?
  - Чего стоишь? На колени! - не унимался блондин.
  Его тонкие губы сжались в полоску, голубые глаза вспыхнули льдинками.
  Я моргнула. 'Это он мне?'
  От возмущения у меня аж голос пропал, но я взяла себя в руки и как можно приветливее пробормотала:
  - Я не нарочно, прости.
  - Совсем идиот? - блондин ткнул в мою сторону носком начищенного сапога и повернулся к другу. - Дерек, какого демона ты молчишь?
  Принц изогнул темную бровь, и блондин тут же заткнулся. Даже встал как-то ровнее.
  - Мы в академии, - медленно, с расстановкой проговорил принц.
  Блондин вздрогнул и поклонился:
  - И я счастлив, Ваше Высочество, что именно меня Вы выбрали своим компаньоном.
  - Рад, что ты это ценишь, Ален, - Дерек развернулся и направился к одному из дальних столов.
  Ален одними губами прошептал мне: 'Тебе конец, смерд'. И рыбкой скользнул вслед за своим принцем.
  И когда я мысленно показывала этой смазливой кукле средний палец, услышала синхронное:
  - Гаденыш-ш-ш!
  - Малец!
  'Етить-расстудрить!'
  Слева ко мне бежали очухавшиеся 'Казановы', позади ошивался оглядывающийся блондин, а справа... А справа в мою сторону во весь опор несся красный, как свекла, и злой, как демон, лысый громила Бьорк.
  'Да, любимчикам судьбы бывает непросто'.
  - Убью! - донеслось до меня.
  Но я уже мчалась вперед. Студенты, студенты, студенты, студенты... Да что там такое? И мне бы задуматься, почему поступающие столпились перед небольшой круглой ареной. Почему у них такие сосредоточенные угрюмые лица? И, наконец, кого приветствуют со страхом и придыханием: 'Господин куратор! Куратор Бьорк прибыл!'?
  Но нет, я, отпихивая недовольных парней и чертыхающихся преподов, как оголтелая мчалась аккурат к центру арены. А что? И толкотни нет, и к выходу ближе. Вот только расступаться и выпускать меня оттуда никто и не собирался.
  - Да пропустите вы, наконец! - возмутилась я, когда меня в очередной раз оттолкнули к центру арены.
  И только когда возмущенный рев стих, и на всей площадке воцарилась оглушающая тишина, до меня, наконец-то, дошло. Бьорк - куратор! Бьорк - кто руками гроллам пасть разрывал. И что там еще про поступление и поединок с куратором вещал Луис?
  - Поединок первый, день третий. Куратор Бьорк против... - загорланил тщедушный старик в белой хламиде, отчего-то замявшись и тыча в меня кривым пальцем. - Против...
  Корявый перст снова указывал на меня, но я не то что своего имени, я и хрип издать не могла. Я смотрела на Бьорка, а Бьорк, проведя пальцем у горла, кровожадно смотрел на меня.
  Мазнула взглядом по толпе, узнавая все больше и больше людей. Ошалелые лица Луиса и добряка Вана, радостное - узнавшего меня рыжика, с которым я познакомилась сегодня на рынке. Остальные студенты что-то кричали, потрясая сжатыми кулаками, а я затравленно искала глазами пути отступления, когда запнулась на непроницаемой физиономии Его Высочества Дерека. Рядом ожидаемо пыхтел вечно чем-то недовольный Ален.
  'Что, сам хотел меня укокошить, язва белобрысая? А вот не дождешься!'
  И только я хотела крикнуть, сказать, что произошла ошибка, что ни на какой поединок для поступления я не записывалась, как кто-то в толпе как заорет:
  - Малыша!
  Не сразу поняла, что это Михей, брат Януса и здешний привратник, признал меня и начал подбадривать:
  - Давай, малыш! Я за тебя!
  Старик в балахоне кивнул Михею, хохотнул и продолжил:
  - Куратор Бьорк против... малыша!
  Толпа засмеялась, у куратора по лицу заходили желваки.
  - Да будет поединок честным и справедливым! - добавил старик, и все звуки будто исчезли.
  По краю арены, отрезав нас от толпы, вспыхнуло голубоватое марево, а в центе круга остались трое: я, Бьорк и мое фантастическое везение.
  
  
  Глава 4. Поединок
  
  'Так, спокойствие, главное, спокойствие', - развернулась к противнику и улыбнулась самой обезоруживающей улыбкой, на которую только была способна.
  Бьорк, словно загипнотизированный, улыбнулся в ответ. Так искренне, светло, что на какой-то миг я подумала, что все обойдется. Но только я отвела взгляд, как куратор моргнул, по-собачьи затряс головой, а затем как заорал:
  - Ты-ы-ы!
  Раскосые глаза его злобно сощурились, татуировки на черепе налились темно-бордовым. А я стояла, такая маленькая и жалкая по сравнению с ним.
  - Давай, малыш, я верю в тебя, размажь этого борова! - заводился Михей, размахивая красной шапкой. - Ма-лыш, ма-лыш!
  Добрая половина студентов подхватила, скандируя дурацкое прозвище. Девицы, разбившись на парочки, восторженно захихикали.
  Я простонала, не понимая, как вообще могла оказаться в такой ситуации, когда услышала:
  - Спорим, Бьорк этого смерда меньше, чем за минуту в землю вкатает?
  'Гад! Какой гад ползучий это сказал?! Ну, конечно же, Ален! Нет, блондинчик, своей смертью ты не умрешь!' - встречаюсь взглядом с наглыми голубыми глазами, но тут в наш немой диалог: 'Умри, смерд!' и 'Если выживу - ты будешь лысым!' - вклинивается Его Высочество принц Дерек.
  - Минуту? - принц насмешливо покосился на Алена. - Не много ли чести? Секунд тридцать - и этот выскочка с переломанными ногами.
  - Двадцать - и Бьорк схватит его за горло, - Ален отбросил назад ухоженные волосы и улыбнулся мне во все тридцать два.
  - Пятнадцать - и твой смерд будет рыдать, как девчонка.
  - Десять - и...
  - Ну все! - и только я закатала рукава, больше всего на свете желая сейчас врезать по сиятельным физиономиям прынца с блондинчиком, как откуда-то слева прозвучал гонг.
  - Вот черт, - только сейчас я вспомнила, как попала.
  Как невезучая героиня ужастика я медленно развернулась, а там... Бьорк выпрямился во все свои два с половиной роста, и я почувствовала себя не Давидом, а синюшним куренком перед взбешенным и явно натренированным Голиафом.
  'Ну почему, почему, почему я не тренировалась с Таем и Тороном?'
  Сразу вспомнились наши утренние занятия, когда я кое-как поспевала за оборотнями, а Рейнхард как бы случайно оказывался рядом, подбегал, стискивал в сильных руках, прикусывая чувствительное местечко у основания шеи, и я...
  - Смотри на меня, поганец, когда я буду ломать твою тощую шею! - сняв куртку, Бьорк бросил ее на землю и попер на меня.
  Я попятилась, Бьорк ускорился, я ушла влево, куратор - за мной. Направо - он следом. Я вперед, обманно назад. 'Черт, да с какой же скоростью двигается этот гигант?'
  Кручусь волчком, стараясь выиграть время, но Бьорк, будь он неладен, сильнее, быстрее и хитрее в сто раз. И он улыбается, явно зная об этом. Играет, как кот с мышонком. Еще минута - и он загонит меня к голубому мареву магического барьера, а затем...
  - Давай, малыш, завали его! - неожиданный окрик вошедшего в раж Михея.
  - А что я, по-твоему, делаю? - резко уходя влево, сдуру буркнула я.
  Бьорк аж замер от подобной наглости. Весь игривый настрой слетел с него вместе с улыбкой. И тут-то для меня начался настоящий ад.
  Наверное, скорость и ловкость оборотней, о которых постоянно твердил Торон, все-таки проявили себя. Иначе как объяснить то, что меня не поймали через пару секунд после начала боя и не скрутили в знак бесконечность?
  - Уходи влево!
  - Вправо!
  - Назад! - бесновалась толпа, то подбадривая, то смеясь над тем, как я драпаю от их будущего или состоявшегося куратора.
  И если бы не кровь Рейнхарда, боюсь, валяться бы мне с переломанными конечностями...
  - Иди сюда, червь! - пальцы Бьорка схватили воздух в миллиметре от моего рукава.
  'М-мамочки! - зачем-то подпрыгиваю, подошвой сапога задевая бедро куратора. - Что делать, что делать? Что делать? Что делать?'
  Бьорк, уже красный от стыда и гнева, рычит, обещая порвать меня на оделонские ленточки.
  - Что за ленточки? - наверное, мне не стоило его спрашивать.
  - Ты-ы-ы! - Бьорк пригнулся, почти догнав и смотря на меня, как на бешеного таракана, а я, наконец, рассмотрела, что изображено на его черепушке. Кошмар какой! Азиатские маски отдыхают перед этими рожами, застывшими в приступе боли и ужаса.
  Это подстегнуло меня, и я рванула с удвоенной силой. Вот только сила эта начала таять с каждой секундой.
   'Да что делать-то?! - чувствуя, что вот-вот рухну, ударилась в панику. И Бьорк явно понял об этом!
  'Черт, черт, черт!'
  Из всех уроков боевого искусства я умела делать три вещи - падать, убегать и мастерски притворяться трупешником. Не знакомый с моей сногсшибательной техникой, куратор остановился, размял шею, прищурил и без того по-восточному узкие глаза и приготовился сбить меня одним единым движением.
  Не дожидаясь, пока эта груда мускулов погребет меня под своей тушей, я падаю топориком, мгновенно разрушив всю линию его нападения. Куратор замер, не зная как поступить. А я в это время подтягиваю к животу коленки и смотрю на него жалобно-жалобно своими серебристыми глазищами а-ля сиротинушка Марья.
  Вокруг нас послышалось возмущенное:
  - И чего этот громила против ребенка задумал? Неужто побить? - дородная женщина в белом чепчике.
  Я хлюпнула носом, вжимая голову в плечи. 'Поби-и-ть'.
  - Да парнишка действительно маленький, несовершеннолетний поди еще, вот и правил не знает! - какой-то учитель.
  Я удвоила усилия, выбивая слезу и вспоминая песни из 'Хатико'.
  - Совсем в этой академии мозги преподам поотшибало, на таких красавцев кидаются! - одна из девиц.
   'Хозяин умер, а пес остался!..'
  - Да пробейте хоть кто-нибудь этот барьер, не видите, куратор с ума сошел, ребенка пытает!
  'Девять лет жда-а-ал!'
  Не знаю, что было написано на моем лице, но толпа рванула в попытке снести барьер.
  Барьер прогнулся, народ вдохновился.
  Куратор взревел:
  - Убью гаденыша!
   Замахнулся своим кулачищем, а я, судорожно оглянувшись, зачем-то схватила ободранную сосновую веточку. Быстро, пока Бьорк не очухался, проползла между его ногами и пощекотала веткой левый бок, сама же рыбкой скользнула к правому. Взревев, это животное, стремительно развернулось, но увидело вместо меня только ободранную веточку. Чертыхнувшись, Бьорк попытался схватить ее своими ручищами, но и тут я была шустрее. Секунда - и ветка уже щекочет декана с другого бока.
  Куратор молниеносно вильнул в другую сторону, а я, вцепившись в его ремень, нырнула следом. Пару секунд так и кружили - он за веткой, я - за его ремнем, пока этот кожаный предатель не решил расстегнуться.
  На площадке все замерли.
  - Мама дорогая, - молюсь про себя, когда штаны куратора сползли вниз. - Вот для таких случаев и необходимы трусишки.
  Бьорк понимает, что оказался перед всей академией с голым... задом, а я понимаю, что мои дни сочтены.
  Рев куратора отдается эхом от высоких академических шпилей, а в моей голове проносится мысль, что у меня есть ровно пара секунд, пока один эксгибиционист не натянет штаны. Пулей лечу на голубовато-прозрачную стену, аккурат на то место, где стоит рыжик. Обеспокоенный, он пытается пробить купол, но его руки вязнут в голубом мареве, а крошечные молнии не позволяют использовать магию.
  От усердия веснушки на его чуть искривленном носу стали заметно темнее, а васильково-синие глаза еще больше, еще круглей.
  - Прыгай! - наконец, говорит рыжик.
  И я прыгаю, но стена, как батут, отбрасывает меня в сторону. Я не сдаюсь и бьюсь о плотное марево снова и снова.
  По ту сторону барьера народ подбадривает:
  - Давай, малыш, ты сможешь, не дрейфь!
  - Всыпь Бьорку!
  - Да вы что, ополоумели все? Сдавайся, пока кости целы!
  Народ за пленкой разделился на два лагеря. В первом все больше женщин и стариков. Они утирают слезы платочком и приговаривают, какой я маленький. Второй лагерь восторженно ревет, скандируя:
  - Давай, малыш. Разделай куратора под орех!
  Слышу позади себя ненормальный смех. Точно! Орк, то есть Бьорк. И, кстати, почему у него глаз дергается? Бьорк то сжимает, то разжимает пальцы, и я понимаю, что в своих руках он видит мою тощую шею.
  'Прощай, мир, ты был красив, но жесток'.
  Одно неуловимое даже для моего нового зрения движение - и меня словно КамАЗом сбивает. Воздух выбивает из моих легких. Я хриплю и сразу не могу понять, что Бьорк просто-напросто схватил меня, как куренка, за горло.
  - Дышать, - хриплю я.
  Но ему, видимо, слышится что-то другое. Что-то, удачно рифмующееся со словом мать.
  - Так ты еще и сквернословишь, паганец?
  Толпа смотрит на меня с уважением.
  А я трепыхаюсь в кураторских ручищах. В глазах темнеет, я не могу не то что просить о пощаде, но даже вздохнуть.
  - Проси пощады! - рычит багровый от стыда и гнева куратор.
  Выпучиваю глаза, может, тогда он сообразит, что я не могу, но не потому, что не хочу, а потому что это физически нереально.
  - Проси, твареныш! - ноздри Бьорка раздуваются так, что я могу сосчитать волосинки в их глубине.
  'Вот блин, не хочу, чтобы это было последним воспоминанием в жизни'.
  Ноги мои дрыгаются. Толпа скандирует:
  - Дай знак!
  - Дай знак!
  'Идиоты, какой знак, я дышать не могу!'
  Оставляю напрасные попытки отцепить стальные руки от моего горла. 'Знак, мне срочно нужно показать знак!' - в глазах темнеет, и я уже точно не соображаю, что именно собираюсь им показать.
  Вспомнив о своей третьей технике, - затаившийся трупешник - откидываю голову в сторону и высовываю язык. Быть может, эта горилла и отпустила бы меня тогда, не до смерти же Бьорк собирался сражаться, но в моей больной голове билось одно-единственное слово - знак. И я показала им этот знак.
  
  Глава 5. Поступление
  
  Толпа впала в оцепенение, на Бьорка вообще стало страшно смотреть. А я, размахивая средним пальцем и пытаясь не задохнуться в совсем не нежных объятиях, старательно вспоминала, что не так с этим знаком. Кажется, в этом мире я его как-то показывала. Рейнхарду. И он...
  'О, нет, нет, нет! Пожалуйста, пусть, пусть у людей этот палец не означает...'
  - Малыш от страха предлагает Бьорку переспать с ним?
  - Ого, а я и не знал, что нашему куратору такие вот отношения нравятся.
  - И я!
  - И я не знал!
  - Ужас какой!
  - Так вот почему Бьорк меня вечерами на дополнительные занятия пытался оставить.
  - А меня все время щупал, когда у меня ноги судорогой сводило.
  - Да я теперь на тренировки ходить не смогу!
  - Точняк, брат, кто пойдет на урок тренера-извращенца?
  У Бьорка в прямом смысле этого слова отвисла челюсть. Он отшатнулся, в ужасе разжав пальцы, и я кулем рухнула на жесткую землю.
  'Больно, твою ж мать', - судорожно хватая ртом воздух, я протянула к куратору руку, пытаясь все объяснить, но от этого он только отпрыгнул назад, неловко запутавшись в собственных ногах и едва не грохнувшись на пол.
  Так мы и замерли: я, на земле и с протянутой рукой, и Бьорк, с оттопыренной левой ногой и в полуприседе.
  - Эй, народ, а они сражаться собираются или как? - заорал кто-то в толпе.
  'Вот кто, кто этот умник, что это сказал?'
  И только я впиваюсь кровожадным взглядом в одного патлатого смертника, как боковым зрением замечаю...
  'О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть эта темная туча, сминающая народ, не будет Динаром'.
  Вот только сегодня явно был не самый удачный день, поскольку сразу же после моей просьбы одновременно случились три вещи: Динар чуть было при всех не воплотился в Зверя, заметив под магическим куполом своего 'племянничка', Бьорк, не издав ни единого звука, молниеносным движением поднялся и кинулся на меня, а я... А я чуть Богу душу не отдала, когда ледяной голос изнутри прошипел: 'Поиграли и хватит'.
  И меня словно вытолкнуло из собственного тела. Вот я смотрю, как ко мне мчатся Динар с Бьорком, а в следующий миг я невидимой тенью парю над толпой.
  'Сколько же здесь, оказывается, народа!'
  Полторы сотни галдящих парней, разодетых дворянок и важных учителей. А в центре, под голубоватым маревом купола, испуганный светловолосый парнишка поднимается с земли и ловко уворачивается от куратора.
  Время замирает. Я впиваюсь взглядом в лицо 'Рина', нет, мое лицо! 'Рин' поднимает голову, и я вздрагиваю. Серые глазищи вспыхивают на породистом и прекрасном лице, губы кривятся в только ему понятной улыбке:
  'Смотри и учись', - глубокий, чуть хрипловатый голос звучит в голове.
  И время вновь возвращается на круги своя.
  'Нет, стой, подожди!' - пытаюсь кричать, вот только ни рта, ни голоса у меня нет, но почему-то я все равно знаю, что существо, захватившее мое тело, услышит, даже если я буду шептать.
  Динар уже достиг купола, глаза его засветились, когти проступили отчетливо, и только он собрался резануть по барьеру, как 'Рин' повернулся и бросил:
  - Не смей!
   И Дин так и замирает с занесенной для удара рукой.
  'Рин' смотрит пронзительно, холодно. И куда только делись присущие мне стеснительность и неловкость? Все, абсолютно все в этом великолепном теле говорит о том, что его хозяин привык приказывать и не приемлет отказа. Светлые волосы сияют на солнце, глаза под темным частоколом ресниц кажутся живым серебром, а голос, уверенный, чувственный, заставляет признать его превосходство.
  - Северный принц! - восторженно протянула одна из девчонок, обмахиваясь веером.
  Дин рухнул на колени, опустив голову. Подбежавшая Габи едва не последовала его примеру, но устояла, испуганно повторяя:
  - Рин, возьми себя в руки, все хорошо, Рин, все хорошо...
  'Да, все просто отлично: я зависла невидимой кляксой между землей и небом, какое-то существо заняло мое тело и собирается на клочки порезать куратора, а так все прекрасно'.
  'Рин' хмыкает, будто прочитав мои мысли, и, сделав какое-то неуловимое движение, внезапно оказывается за спиной бегущего Бьорка. Прыжок, удар правой ногой - и куратор падает, пропахав носом землю. Но Бьорк тут же вскакивает, делает разворот и хватает 'Рина' за рубашку, вернее, пытается поймать, потому как двигается этот молодой хищник на нереальной скорости.
  - Вот это малыш, вот это скорость! - ахает здоровяк Ван.
  - Да ты на стойку его посмотри, - подхватывает Луис.
   Бьорк вновь нападает, 'Рин', не делая ни единого лишнего движения, ловко уходит от удара. Двигается спиной вперед и спрятав руки в карманы брюк. Лениво, словно бы нехотя, отчего еще больше разжигает ярость куратора.
  Наконец, Бьорк делает обманный выпад, а сам кидается на 'Рина' и проворачивает с ним тот же трюк, что и на мне пару минут назад - хватает за горло и легко поднимает на вытянутых руках.
  - Моли о прощении, - рычит куратор, - и я прекращу этот фарс.
  Толпа замирает, ожидая ответа. Мне машинально хочется потереть шею - боль от хватки куратора до сих пор отдавалась в том месте, где должна была быть эта самая шея.
  - Я жду! - заорал Бьорк, но тут же заткнулся, будто захлебнувшись словами, когда длинные ресницы 'Рина' дрогнули.
  - Забавный, зачем ждать собственной смерти? - губы 'Ринальда' растянулись в улыбке, он что-то тихо добавил, а затем его рука легко опустилась на плечо Бьорка.
  Я даже сразу не поняла, отчего куратор так дернулся. Не сразу заметила, как подались вперед зрители, как ахнула Габи и Дин, поднявшись, не начал шептать какие-то заклятия.
  Раз - яркий солнечный свет отражается в длинных и острых когтях 'Рина', два - звериные лезвия быстро и легко кромсают руку куратора. Бьорк стискивает зубы, чтобы не заорать, и пытается отбросить противника, но тот, вцепившись когтями в плечо, продолжает с видимым наслаждением впиваться когтями в беззащитную плоть. Я моргаю, потому как чувствую запах крови, чувствую, что это мои когти превращают руку куратора в сплошное месиво. Я вижу одновременно и сверху, и глазами 'Рина', но не могу на это смотреть, не могу видеть, как белеет лицо Бьорка и как горячая кровь течет уже по моим когтистым рукам.
  'Не смей закрывать глаза, - рычит Зверь. - Смотри, что будет с каждым, кто посмеет прикоснуться к тебе'.
  И наши руки вырезают куски из некогда могучего плеча Бьорка, тот вертится, как юла, но никак не может сбросить с себя 'Ринальда'. Стискиваю зубы, пытаясь захватить власть над собственным телом, но Зверь в тысячи раз сильнее меня. Он играючи втягивает когти и резко поворачивает суставы Бьорка назад. Раздает едва слышный треск, но мне он кажется громче раскатов грома.
  'Пожалуйста, остановись, прошу тебя!' - кричу, ощущая, как под моими пальцами бьется чужая плоть, а клыки увеличиваются, и накатывает страшная, чуждая жажда впиться в шею врага и вырвать оттуда кусок.
  - Малыш-берсерк, малыш-берсерк! - скандирует оживившаяся толпа.
  - Ты труп, гаденыш, ты труп, - Бьорк сплевывает на землю кровь и, наконец, сбрасывает 'Ринальда' на землю.
  А дальше все сливается для меня в одну сплошную кровавую пелену. Искривленное от боли и ярости лицо Бьорка, скандирующая и улюлюкающая толпа, мои попытки вернуть контроль над телом и обеспокоенные лица Габи и Дина, которые кажутся мне почти алыми.
  С каждым движением, скупым и плавным, 'Рин' играл с Бьорком, заставляя того ошибаться и получать удар за ударом. Правое плечо куратора казалось изъеденным, рука повисла, как если бы держалось на ниточках. Меня затошнило. А Зверь словно хотел наказать человека за то, что он посмел прикасаться ко мне.
  Вслед за плечом пришла очередь шеи. Легко оттолкнувшись от земли, 'Рин' вскочил на спину куратора, приставил когти к тому месту, где быстро-быстро билась чуть выпирающая жилка.
  То, что Зверь убьет, я ни секунды не сомневалась. Холодная решимость и уверенность в том, что он все делает правильно. Меня затрясло так, что на какой-то миг дернулась рука 'Рина', и Зверь вновь вытолкнул меня из своего собственного тела.
  - Если ты убьешь его, клянусь, я сделаю все, чтобы уничтожить тебя, - пусть в состоянии кляксы у меня и не было губ, но мой ментальный крик все же заставил Зверя остановиться.
  'Рин' запрокинул голову и посмотрел на меня своими ледяными глазами.
  - Я не шучу! - кричу, а сама молюсь, чтобы голос звучал убедительно.
  'Жить, зная, что кто-то умер из-за меня... Да разве я так смогу?'
  Остаться мне навек кляксой, если глаза Зверя не потеплели. Казалось, он едва сдерживает смех. Не знаю, убрал бы он когти с шеи куратора или же нет, но раздавшийся гонг стал неожиданностью для нас обоих.
  Тот самый старик в белой хламиде, что объявил о начале боя, откашлялся и магически усилил свой голос:
  - Бьорк! Паренек, кажись, и вправду правил не знает. Будь умней, уступи - и будет тебе ученик. А потом уж научишь его уму-разуму.
  Единственное, что я увидела до того, как вновь оказаться в своем собственном теле, - это полубезумный взгляд Бьорка, осознающего, ЧТО он может сделать со мной, когда я стану его учеником. Ох, и не понравился мне его взгляд!
  - Пощады и милости к побежденному, - проскрежетал зубами куратор, а сам так на меня зыркнул, что я попросту сползла по его спине, больно шмякнувшись пятой точкой о землю.
  Голубое марево дрогнуло, пошло волнами, и купол исчез, как будто его никогда и не было. И тут же меня оглушил шум: крики толпы. поздравления и вопросы, вопросы, вопросы. Кто я? Как я? Как сумел победить? Где и с кем тренировался? Есть ли у меня девушка?
  'Что? Какая девушка?' - очумело оглядываюсь, не понимая, что нужно от меня этим хихикающим барышням.
  - А ну брысь от него! - рыкнула Габи, рывком поднимая меня с земли.
  - О, друг, ну ты даешь! - Лукас, потирая редкие усики и таща на прицепе здоровяка Вана, остановился прямо передо мной и восторженно выдохнул. - Это было просто...
  Затем он заметил Габи, которая пыталась не то придушить меня в объятьях, не то ощупать на предмет повреждений.
  - З-з-здорово, - и взгляд его потерялся в декольте молодой веры.
  Ван же покраснел так, словно его пару часов из бани не выпускали.
  Я вздохнула, отряхнувшись и пригладив растрепавшиеся волосы.
  - Ван, Лукас, знакомьтесь, это Габи, - намеренно не называя ни полного имени, ни фамилии, представила парням свою бету.
  Габи солнечно улыбнулась, отчего у большинства парней дыхание перехватило, а у разодетых дворянок лица стали такими кислыми, будто они лимон проглотили. Конечно, куда им тягаться с красотой оборотней!
  - Приятно познакомиться с друзьями моего... - Габи вжалась в меня своей грудью, вызвав завистливый вздох всех парней, - дорогого Рина.
  Старичок вновь откашлялся, привлекая внимание:
  - Так-так-так, значит, нашего задиру Рином зовут?
  - Ринальд Варрен, - опередил меня Дин. - Простите моего племянника за представление. Он действительно не знал правил. Поверьте, на завтрашнем поступлении он сделает так, как того требуют правила.
  И, схватив меня за руку, потянул к выходу.
  - Постойте, господин... - с небывалой для его возраста прытью остановил нас старик.
  - Динар, - Дин нахмурился, и аура его полыхнула оранжевым.
  Старик на это только прицыкнул, словно делая мысленную заметку, затем продолжил:
  - А зачем Рину поступать завтра, если он уже сделал это, когда победил куратора Бьорка?
  Дин заметно напрягся:
  - Уверен, это была случайность. Стресс, да и новичкам порою везет. Тем более именно завтра поступают на менталистов.
  - Менталистов? - старика аж перекосило. - О чем Вы, почтенный? Да с такими талантами, как у племянника вашего, разве идти туда - не преступление?
  Дин плотно сжал губы. Габи, встав рядом со мной, ответила за него:
  - Мы уже все решили, почтенный. Рин либо поступит на факультет менталистов, либо отправляется с нами домой.
  Старик взревел:
  - И не подумаю его зачислять! С такой силой, с таким навыками - и гнить над артефактами или, на худой конец, щиты жиденькие для воинов ставить? Пока я возглавляю приемную комиссию - не бывать этому!
  Пока старик разорялся, я краем глаза заметила принца Дерека. То, с какой ненавистью смотрел он на Габи с Динаром, почему-то вызывало во мне сожаление. Наверняка понял, что перед ним оборотни. На какой-то миг наши с Дереком взгляды встретились. Принц вздрогнул, но тут же натянул на лицо бесстрастную маску.
  - Или Ринальд сегодня же проходит второе испытание, или может больше не появляться в стенах академии. Это мое последнее слово! - старик ткнул в меня кривым пальцем.
  - Пр-р-рекрасно! - рыкнул Динар, причем так, что стоящих рядом студентов как ветром сдуло. - Пошли, Рин.
   И я бы не против взять сейчас и уйти, особенно глядя на то, как окровавленный Бьорк красноречиво посылает лекарей в бездну, желая узнать, поступлю я все-таки или нет, но... Но как я могу не попробовать поступить, если от этого зависит, поймаем ли мы убийцу настоящего Рина или же нет. Как я могу взять сейчас и уйти, если Рейнхард так рассчитывает на меня? Нет, я понимаю, что он не будет злиться, но чувствую, что не видать мне свободы, пока убийца не будет пойман. Рейн не позволит мне рисковать, а я не смогу жить в запертой клетке. Поэтому...
  - Я согласен, - вырвав руку из железной хватки своего 'дяди', повернулась лицом к старику. - Что нужно делать?
  Старик расцвел, разве что от восторга в ладоши не хлопал.
  - Вот это наш малыш, вот это берсерк, - и быстро, пока Дин не очухался, кивнул одному из учителей. - Магистр Ронус, готовьте шар-измеритель.
  Высокий и нескладный, как кузнечик, магистр одернул чуть коротковатую для него коричневую мантию и поспешил к составленным буквой П столам.
  - Ну же, пойдемте, пойдемте, - старик сцапал мою многострадальную конечность и засеменил вслед за магистром.
  Толпа, как завороженная, двинулась следом, а я едва-едва ковыляла за стариком. 'Нет, все-таки я и спорт - две вещи несовместимые, что уж говорить о каких бы то ни было поединках'.
  - Рин, - Динар шел рядом, внимательно всматриваясь в мое лицо. - Не стоит. Поверь, уж Он-то сможет позаботиться о тебе.
  Я вспыхнула и только хотела резко ответить, как заметила, что Ален шагает следом, не пропуская ни единого нашего слова.
  - Не понимаю, о чем ты, - как можно тише ответила я.
  Динар вздохнул, за него продолжила Габи:
  - Он не одобрит, Рин, Он не одобрит.
  Я упрямо поджала губы, но чуть не вскрикнула, когда внутри отчетливо раздался довольный голос: 'Молодец, девочка'.
  'Зверь! Только его сейчас не хватало!'
  Но переживать еще и об этом не дал рыжик. Обогнав нас со стариком, он восторженно протянул:
  - Вот было бы здорово, если бы мы учились на одном отделении!
  - Этого еще не хватало! В этом году что, нищесброды и смерды в моде?
  Позади раздался слаженный смех. Ален и компания, ну конечно, чей еще это мог быть напыщенный голосок? Рыжик вспыхнул каждой своей трогательной веснушкой, а я повернула голову назад и злорадно прищурилась.
  - Что, Ален, боишься, что какие-то нищесброды тебя, высокородную блондинку, уделают?
  Мне показалось или даже Дерек замаскировал кашлем смех?
  - Попробуй хоть с одной стихией совладать, смердик, - зашипел Ален, создавая на своей ладони маленький сгусток разноцветной энергии.
  Толпа ахнула, наверное, это что-то да значило. Так, делаем лицо кирпичом, типа: 'Ты впечатлил меня, чувак'.
  - Эй, убогий, только не говори, что ты и про это не знаешь. У тебя что, не Квадратум пениз?
  'Квадратум пениз? Боже, за что ты наказал меня богатой фантазией? Так, главное, не смотреть на его причиндалы квадратум глазус'.
  У Алена дернулся глаз.
  'Не ржать, о, только не ржать...'
  - Да ты!.. Да ты издеваешься, смерд?!
  Наверное, Ален там бы меня и укокошил, если бы не старик.
  - А вот и шар! - с наигранным энтузиазмом воскликнул он.
  'Хм, интересно, старик нас не слышал или же предпочел не встревать? Конечно, наследник империи со своим другом, куда там простым смертным учителям!'
  Я, чувствуя, что закипаю, как чайник, на всех парах двинулась к прозрачному шару на мудреной подставке. Серебряной, с двумя драконами, то ли заглатывающими, то ли выплевывающими этот самый стеклянный шар.
  - Что делать? - деловито спросила я у магистра Ронуса.
  - Просто положите на него свои ладони, закройте глаза и попробуйте почувствовать себя счастливым.
  'Счастливым? Да запросто! Вот я мысленно беру этот стеклянный шар, вот раскручиваю его, целясь в одну белобрысую сволочь...'
  Стекло под моими ладонями нагрелось, приятно покалывая пальцы, затем раскаляясь все больше и больше. Рядом кто-то удивленно воскликнул:
  - Да быть не может! Три, четыре... Сколько стихий?
  '... и засовываю этот милый шарик в то место, где солнце не светит!'
  Треск стекла, признаться, услышала я не сразу.
  - Пригнись! - загорланил старик.
  Дин рванул меня на себя, толкнул на землю и навалился всем телом. Я и ойкнуть не успела, как рядом громыхнуло так, что уши вмиг заложило.
  - Мой шар! - простонал магистр Ронус. - Один из древнейших и самый точный артефакт во всем Торине. О, горе, что, что я хранителям в оправданье скажу?
  Завывания над моей головой только набирали свои обороты, когда к ним присоединились учительские:
  - Как он вообще мог рвануть?
  - А, главное, что за странные образы он показывал?
  Затем к ним добавились и ученические:
  - А остальные шары взрываться не будут?
  И, наконец, радостное несносного старика:
  - Вот так номер, вот так дела, а шара второго-то нет!
  Минута молчания, когда до студентов наконец-то дошло, что экзамен сегодня им сдать не судьба... А затем шум, гам, обещания прикокошить какого-то косорукого смерда.
  Выползаю из-под Динара, оглядываю поле боя. Чумазые, ругающиеся студиозы. Дымящийся стол. Злые, как черти, учителя. Михей, потирающий то место, где некогда были его кустистые брови. Растерянный Ален с медленно тлеющим чубом...
  - Ма-лыш-ш-ш!
  'Ой, а что здесь делает подкопчено-радостный Бьорк?'
  - Я очень, очень рад, что ты все-таки попал на мой факультет.
  Старик кивнул Бьорку:
  - Ну вот и замечательно! Ну вот и прекрасно! Ринальд Варрен. Первый курс, отделение универсалов. Личный куратор и тренер - магистр Бьорк. Добро пожаловать в академию, крошка-берсерк!
  И старик размашисто вписал мое имя в длинный лист под заголовком 'Зачислен'.
  ***
  Михей радостно махал мне рукой, Лукас с Ваном подмигивали, кося глазами в сторону Габи, Динар мрачно взирал на подбежавшего ко мне рыжика. Волосы Алена медленно тлели на осеннем ветру...
   'Так что там Дин говорил по поводу возвращения к Рейнхарду?'
  
  
  Глава 6. Правитель ту Иден
  
  'И вовсе я не прячусь. Вот ни разу, ни капельки', - мрачно гипнотизируя дверь своей комнаты, пыталась убедить себя я. Получалось, признаться, плохо. Гормоны играли, словно мне снова было пятнадцать. Игривое, радостное настроение, какое бывает только в безоблачном детстве, резко сменялось подростковой апатией.
  'Неужели это из-за крови Рейнхарда?' - резко встала с кровати, прошлась по комнате. От двери до окна - четыре с половиной шага, от ванной до кровати - два с половиной. Ничего нового.
  Нет, если бы Динар меня отругал или хотя бы Габи посмотрела на меня осуждающе, я бы все поняла, я бы прониклась и согласилась с ними, какая их лиэ все-таки дура. Но нет, ни один из оборотней даже взглядом не дал понять, как я облажалась сегодня утром.
  - Ну вот как, как у меня получилось? Как я умудрилась поступить на этого чертового универсала? Я же ничего, ничегошеньки не умею! - застонав, рухнула ничком на кровать и свернулась калачиком.
  'Рейнхард убьет меня. Нет, он сначала узнает, взбесится, затем отшлепает...' - на этом месте я на пару минут зависла, представляя, как именно он будет меня шлепать, а потом...
  - Да что со мною не так?! - схватилась за пылающие щеки, когда в голове возник порочный образ моего вера.
  'Моего...' - и глупая улыбка во все лицо.
  Натянув простынь, уткнулась лицом в подушку, словно это помешает подслушать мои мысли. Хотя о чем это я? Конечно, никто этого и не будет делать. Здесь же нет этого наглого Повелителя веров.
  Напряжение постепенно отпускало, мысли о Рейнхарде вытеснили и угрызения совести, и чувство стыда. И я не заметила, как провалилась в сон. Казалось, только я нежилась в воображаемых объятьях сероглазого вера, как через пару мгновений уже стояла в тени огромного зала. Того самого, в котором маленький Рейн отстоял свое право управлять империей и представил перед Советом Старейшин свою жену...
  - ... и обсуждать это я запрещаю! Я сказал, вы услышали, - резкий голос, пронизанный ледяным спокойствием, который я не спутаю ни с каким другим в этом мире.
  Рейн. Нет, в этот момент не просто Рейн, а Его Величество Рейнхард, Правитель ту Иден, так резко отодвинул кресло, что деревянные ножки заскрипели о мрамор. И решительно встал, намереваясь уйти.
  Оборотни, а их в этом огромном помещении было не меньше тридцати, повскакивали со своих мест и заговорили все разом.
  - Господин, это немыслимо! Пусть и не чистокровную, но так рано выдавать девочку замуж! - какой-то лисоподобный мужчина, стоящий по правую руку от хмурой Серы.
  - И мы против! Вы столько ждали, неужто каких-то пару лет нельзя потерпеть? - хорькообразный сухонький старичок.
  - Щос дело-у говорит, - толстячок с бакенбардами прищурил желтые глаза.
  'Да это же Мяур, тот самый, которому маленький Рейн валерьянку подсыпал!' - я невидимой тенью скользнула ближе к столу.
  - И Ваша Сила, мой Господин. Что, если маленькая лиэ не вынесет напряжения...
  Рейнхард так зыркнул на медведеподобного шатена, что тот съежился на глазах. А я вздрогнула, поняв, наконец, о чем, вернее, о ком все говорят.
  'Да у этих блохастых что, массовое бешенство внезапно случилось?!'
  - А мы понимаем, а мы одобряем, - тонкий голосок желтоволосой и черноглазой Чирики колокольчиками разнесся по залу. - И как вам в голову взбрело, что Владыка навредит собственной самке?
  - Да что ты понимя-у-шь, глупая канарейка-у! - Мяур распушил шоколадного цвета ушки и зафырчал. - Правитель на-у-ш мужчина-у темпр-р-раментый. В пор-р-рыве страсти и не сдержатс-сяу мо-у-жет.
  - Разорвешь девочку! - рявкнул блондин, высокий и какой-то... матерый, по-другому не скажешь. - Клан белых волков всегда служил Фрее и ее наследницам, потому именно мы берем маленькую лиэ под защиту. И как только ее внутренний Зверь окрепнет, там и о свадьбе поговор...
  - Довольно! - Рейнхард стукнул ладонями по массивному столу, отчего тот дрогнул, но устоял, чего нельзя было сказать об оборотнях.
  Попадав в кресла и став как будто бы меньше, они с ужасом взирали на своего императора. А тот продолжил тихо, но даже у меня от его голоса волосы на макушке зашевелились.
  - Я не советовался, не спрашивал вашего позволения, я просто поставил вас перед фактом: обряд проведен. И как только я сверну шею той твари, что убила Ринальда, Кира станет моей женой в полном смысле этого слова. И, поверьте, вам стоит уже сейчас приготовиться: без клятвы рода ни один хвостатый не приблизится к моей женщине. На этом все.
  В зале повисла гнетущая тишина. Торон хотел было что-то сказать, но Сера не дала, быстро схватив вер-рысь за рукав. Казалось, сам воздух вокруг Правителя подернулся маревом. Даже мне стало трудно и больно дышать.
  Оборотни вжались в кресла, стараясь не шевелиться. Наверное, шаровая молния не заставила бы их так замереть, как гнев императора. И как только Сера заговорила, все посмотрели на нее как на спасительницу.
  - Господин, Вы просили сообщить, когда приведут нарушителей, - Сера с трудом встала и рваным движением убрала волосы с обожженной щеки.
  Минуту Рейнхард смотрел на нее неестественно посветлевшими глазами, затем кивнул и широким шагом направился к выходу. Сера с Тороном, не раздумывая, поспешили за ним.
  И стоило только им выйти, как слаженный вздох облегчения прокатился по залу.
  - Я уже-у подумал, что оконфужусь пря-у-мо при да-у-мах, - Мяур медленно сполз с кресла на пол. - И зачем я, ста-у-рый, столько-у мола-кау перед встре-у-чей с Пр-р-равителем выдул?
  Что ему ответили, я не услышала, так как помчалась за Рейнхардом, боясь упустить его или Серу из вида.
   - Мальчик мой, зачем же так злиться? - Торон перепрыгивал через ступеньки, стараясь поспеть за Правителем. - Старейшины тебе зла не желают. Дело они говорят, Рейн. Не будь мальчишкой, подумай, каково будет Кире...
  Рейн так резко остановился, что поднимающиеся следом оборотни едва успели затормозить.
  - Мальчишкой? - от бешенства глаза Рейнхарда совсем побелели. - Торон, ты всерьез думаешь, что я из-за похоти обряд проводил?
  - Я... Нет, мальчик мой, - Торон непроизвольно шагнул назад, запнулся и едва не полетел вниз. - Я не это имел в виду...
  - А ты, Сера, тоже так думаешь? - на Рейна действительно было страшно смотреть.
  Молодые стражники в серых и темно-синих одеждах, побледнев, пытались слиться со стенами.
  Сера нахмурилась:
  - Я всего лишь бета прежней Правительницы и не могу знать, что думает мой Повелитель. Знаю только, что когда речь заходит о безопасности истинной пары, ни один вер не может действовать здраво.
  Рейн хмыкнул.
  - Весьма уклончивый ответ. Впрочем, чего я хотел от лисьего клана?.. - и вновь стал подниматься по лестнице.
  Сера с Тороном переглянулись и поспешили за ним. А я кралась, хотя прекрасно понимала, что в этом полупрозрачном состоянии меня никто не увидит, конечно, если не привлекать внимание Рейнхарда. Вот только после увиденного в зале у меня руки так и чесались огреть его чем-нибудь хорошенько.
  'Зачем он вообще стал обсуждать наше будущее перед толпой? И как могли эти оборотни так спокойно говорить о том, как я, как мы... Ужас какой!'
  За всеми этими мыслями и не заметила, как домчалась на третий этаж. Единственное, что запомнила, так это необыкновенную красоту замка ту Иден. А это был именно он. По крайней мере, именно таким мне описывала его Габриэль. Надежный, древний и вместе с тем теплый и уютный замок. Большие витражные окна, светлый камень и разнообразных пород дерево, украшенное искусной резьбой. Треск огня, исходящий от факелов на стене, высокий ворс цветного ковра и несколько массивных дверей по левую сторону. Подошла к той, за которой скрылись оборотни. И не успел Торон закрыть за собой, как я услышало ледяной голос Правителя:
  - Запоминайте, потому как повторять дважды не собираюсь: я спрашиваю, вы отвечаете. Солжете хоть раз - и я сам залезу в ваше сознание. Только не обещаю, что после этого вы вообще сможете говорить. Выбирать вам. Так или иначе, но я узнаю, кто и зачем вас сюда подослал.
  Почему-то было страшно заходить внутрь. И когда я все-таки прошла сквозь закрытые двери, тут же поняла, что предчувствие не обмануло и в этот раз.
  Их было двое, закованных в цепи и стоящих перед Правителем на коленях. Патлатый и лысый. Лиц их было не разглядеть, только синяки и кровоподтеки сквозь порванные рубахи.
  В этот момент осознание, что Рейн не простой смертный, что мы действительно из разных миров, отозвалось глухой болью. Кто я и кто он? Знаю, что противоположности притягиваются, но как жить мне, такой земной, такой обычной с тем, в чьих жилах течет древняя и бессмертная кровь? Как быть на равных с тем, кто рожден править?
  Я посмотрела на Рейна, и сердце, предатель, забилось быстрее. Рейнхард возвышался над пленниками, такой спокойный и уверенный в своей силе, такой притягательный в своем неброском темном костюме. Серебряный обруч перехватывал спускающиеся до плеч черные волосы, придавая и без того холодным глазам металлический блеск.
  - Как вы попали в замок? Кто вас нанял? И что конкретно приказали сделать?
  Не понимаю, как одной фразой можно заморозить в комнате воздух.
  - Пошел ты, правитель шавок и вонючих пернатых! - патлатый вскинул голову, и я чуть не вскрикнула, когда увидела, во что превратилось его лицо.
  - Гур! - испуганно закричал лысый, но его друг лишь сплюнул, злобно уставившись на Повелителя.
  - Хоть мозги расплавь, нелюдь, с таким блоком, как у меня, хрен что увидишь! - и Гур зашелся в хриплом, лающем смехе.
  Лысый испуганно замотал головой:
  - Я скажу, я все скажу. Гур не в себе, я его вообще пару дней только знаю. Я просто должен был ему помочь. Я же полукровка, у меня сестра по матери в замке на кухне подай-принеси. Вот я и должен был его провести, в замок, то бишь. Он как-то узнал, что вы сына своего с собой привезли. А на самом-то деле не сын это ваш, а самая что ни на есть жинка...
  - Гнида! - взревел Гур, кидаясь на лысого.
  Тот заверещал, бухаясь об пол лбом и пытаясь подползти к Рейнхарду:
  - Мой Повелитель, пощадите, не погубите за дурость мою. Не по злому умыслу, а по коварному наущению. Знал я, что жинку-то вашу не тронут, так только, шепнут пару слов, чтобы с ними пошла...
  Рейнхард молчал, только после слов о жинке что-то в его лице неуловимо изменилось. Он оттолкнулся от стола, на который до этого опирался, и медленно стал приближаться к пленникам.
  Лысый отпрянул, побелев так, что стал походить на мертвеца, патлатый же, наоборот, оживился. Гордо задрав голову, вперился в императора блестящими черными глазами:
  - Сучку твою все равно заберут, не я, так кто-то другой. Говорят, без пары вы за неделю сдыхаете, так что не много тебе, волчара, осталось. Не знаю, зачем она им, но свои последние минуты жизни я буду наслаждаться, мечтая о том, как ее... А-аа...
  Гур захрипел, падая навзничь и хватаясь за горло. А Рейнхард медленно подошел, склонился над человеком и легко коснулся своими длинными пальцами его висков. Сперва казалось, что не происходит ничего, только Гур, прекратив задыхаться, пустым взглядом смотрел в потолок. А потом он завыл. У меня волосы дыбом встали от этого воя. Но даже не это заставило меня зажмуриться и закрыть уши руками.
  Рейнхард. Нечеловечески притягательный Правитель ту Иден стоял и спокойно смотрел на агонию смертного. И такое безразличие отражалось на его по-ангельски прекрасном лице, что мне стало трудно дышать.
  Это был уже не мой Рейн, не тот, кто поил меня с ложечки, когда я болела, и улыбался, словно мальчишка, сворованному печенью.
  И умом я понимала, что это другой мир, а Рейн - оборотень да еще и правитель, но легче от этого, почему-то, не стало. Я одна, без семьи и без знаний. И что, если Рейн запрет меня или выбросит, как надоевшую куклу?
  Беспомощно огляделась.
  Гур все еще кричал, бился в невидимых путах. Лысый причитал, молясь какой-то богине и прося то пощады, то быстрой и легкой смерти. А Рейн спокойным и ледяным голосом все повторял:
  - Когда? Как он выглядел? Что обещал?
  Вопросы, вопросы, сплошные вопросы... Вот только ответов ни мне, ни Сере с Тороном не дали услышать.
  Не знаю, сколько прошло времени. Минута, две, час? Но когда все стихло и я открыла глаза, Рейнхард уже сидел в кожаном кресле, задумчиво барабаня пальцами по столу.
  - Мой Повелитель? - Сера спокойно, словно залитое кровью и трясущееся в агонии тело, было привычным зрелищем, обратилась к Правителю.
  - Очередная пешка, - Рейн поджал губы и махнул рукой.
  Гура подбросило вверх, скрутило, словно белье выжали. Хруст позвоночника, громкое бульканье и захлебнувшийся кровью нечеловеческий крик.
  Лысого от увиденного вывернуло наизнанку. Оборотни отвернулись, поморщившись. А я поняла, что мой желудок вот-вот присоединится к полуобротню.
  Звон колокольчика услышала на краю сознания. Впрочем, все остальное также прошло мимо меня: и как вбежавшие стражники отскребали человека и уносили прочь, и как поволокли пришедшего в себя и верещавшего о пощаде полукровку, и как горничные, используя ведро с водой и собственную магию, сначала навели туман, а затем очистили комнату от крови и нечистот.
  Наверное, если бы не одна горничная, зеленоглазая и фигуристая, я бы так и пребывала в состоянии шока.
  - Мой Повелитель доволен Иви? - и мерзавка так низко склонилась в поклоне, что ее грудь только чудом не выскочила из декольте.
  Даже мой взгляд потерялся в ее бесконечной ложбинке. А вот Рейн, казалось, даже не заметив открывшегося вида, рассеянно бросил:
  - Да, на этот раз значительно лучше. Открой окно и на сегодня свободна.
  - Может быть, ванна или расслабляющий массаж? Иви умеет, - не унималась оборотниха.
   И вновь поклон.
  'А, может, хорошая оплеуха или пинок под зад? Кира тоже умеет', - из-за красной пелены перед глазами не сразу сообразила, что странный звук - это рык и идет он не откуда-нибудь, а из меня.
  - И не только массаж... - Иви опустила взгляд и соблазнительно улыбнулась.
  - Убью мер-р-рзавку! - выступившие вперед клыки резанули губы, и я вскрикнула.
  Рейнхард дернулся.
  - Господин, что-то не так? - Сера обеспокоенно наклонилась вперед.
  - Нет, просто в какой-то момент показалось... - Рейн пятерней взъерошил волосы на макушке.
  И такой взгляд, потерянный, одинокий.
   - Мальчик мой, успокойся, твоя магия, отыскав Пару и не сделав ее своей, сейчас как никогда нестабильна, - Торон подошел и сел напротив Владыки.
  А я мстительно проследила за тем, как Сера резким и отработанным жестом отослала недовольную горничную.
  - Да, наверное, ты прав, - Рейн вновь побарабанил пальцами по столу.
  - Так что скрывал человек? - дождавшись, когда Иви соизволит уйти, без предисловия начал Торон.
  Рейнхард откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза.
  - Эта тварь осторожна, как и всегда. Действует через третьих лиц. Ищет тех, кто ненавидит веров, заманивает полукровок. Единственное, чего я не знал, так это того, что Кира нужна им живой.
  Сера подалась вперед:
  - Ты понял, зачем она им?
  Рейн стиснул кулаки с такой силой, что побелели костяшки.
  - Нет, но узнаю.
  И сказано было таким тоном, что на какой-то миг мне стало жаль этих таинственных интриганов.
  - Может, не стоило было отпускать Госпожу? - начала было Сера, но Торон не дал ей сказать.
  - Правитель лучше знает, где безопаснее его Паре.
  'А вот это уже интересней', - навострив ушки, постаралась отойти как можно дальше от Рейнхарда. Было у меня такое чувство, что долго скрывать свое присутствие от него я не смогу.
  И тут Рейн меня удивил:
  - Может, Сера в чем-то права, - он устало потер лицо. - Мне трудно сдержаться и не кинуться к каре, чтобы схватить ее, запереть и поставить на ней свою метку, чтобы все видели: она - моя. Тысячи раз видел, как самцы сходят с ума, встретив Пару. Считал, что уж я-то смогу сдержаться и не наделать глупостей. Но, бездна свидетель, не думал, что это будет так тяжело!
  Торон понимающе кивнул. Рейн помолчал и продолжил:
  - Да, только в академии сейчас безопасно. Там не смогут ее найти, переплетение энергопотоков не позволит посторонним вычислить ауру. И полуоборотни будут рядом и не подпустят к ней магов. Корпус менталистов, слава создателю, не зависит от главного.
  - Ты меня убеждаешь в этом или себя? - уголки губ седовласого оборотня дрогнули.
  - Неспокойно, наставник.
  - Может, стоит тогда вернуть маленькую Госпожу? - Сера с надеждой подалась вперед. - Я соберу лучших из лучших вер. Мы не позволим убийцам даже приблизиться...
  - Мы не можем так рисковать, - прервал женщину Торон.
  И вер-лисица не выдержала:
  - А отправлять ее в замок, напичканный одинокими молодыми магами и озабоченными полукровками - это мы можем?!
  И тут я обратила внимание на пытающего сдержать смех Торона и едва-едва покрасневшего Повелителя. Ох, и не понравилось мне все это.
  - Насчет этого не волнуйся, - Рейн невинно моргнул, и мои подозрения перешли в уверенность.
  'Нет, ну не лишил же этот сумасшедший оборотень всех парней мужского достоинства? Или... Да нет, быть такого не может!'
  Сера также прищурилась:
  - Рейнхард ту Иден эль Варрен, что ты сделал с бедными полукровками?
  - Скажем так, я решил этот вопрос, - и Рейн быстро, пока Сера не успела спросить, огорошил. - В любом случае, учиться каре всего месяц, если не меньше. А затем я заберу ее.
  - А если убийцу мы не достанем? - заволновалась женщина.
  Рейн помрачнел:
  - Тогда я спрячу кару в Эренхоре. Попробую там пробудить ее Зверя и завершу брачный обряд.
  Мы с Серой вскрикнули одновременно. Я - возмущенно, Сера - испуганно:
  - Она же маленькая! Хочешь жениться - женись. Но сцепка без защиты ее Зверя... Ты настолько уверен, что она уже готова иметь детей?
  - Мое семя и кровь дадут ей защиту, - и неуверенно, едва слышно, - и ребенок не позволит сбежать.
  Рейн ответил, а я, я...
  На этот раз мой рык услышали все. Опешив, подскочили с кресел и встали в защитную стойку.
  - Вшивый оборотень, озабоченный пес, смертник!..
  Как Рейнхард оказался рядом, я не заметила. Не заметила даже, когда мое прозрачное тело стало вдруг настоящим. И в комнате не осталось никого, кроме нас с этим, этим!..
  - Озабоченный? - сильные руки взяли в плен, тогда как губы, властные и горячие, уже покрывали поцелуями мое горящее от гнева лицо. - Поверь, кара, твой страх уйдет, и ты будешь стонать в моих объятьях только от наслаждения.
  - Не смей! Не смей даже заговаривать об этом со мной! Я никуда, слышишь, никуда с тобой не поеду, я... - изворачиваясь, словно уж, я не учла одного. Одного изголодавшегося и озабоченного оборотня.
  - Кара, о, кара... Я думал, что сошел с ума, когда почувствовал тебя здесь, - выдохнув в мои волосы, сжал еще крепче и стал покрывать горячими, болезненными поцелуями мое лицо, шею, плечо...
  - Рейн! - вскрикнула, когда его жадные губы добрались до груди, а ловкие пальцы принялись стягивать рубашку, ту самую, в которой я недавно уснула. - Не смей прикасаться ко мне. Я не твоя...
  Вот зря я это сказала. Вскинув голову, Рейн впился в мои губы болезненным поцелуем. Я застонала, пытаясь оттолкнуть оборотня, но легче было отодвинуть бетонную стену.
  Пытаясь увернуться, я изо всех сил вертела головой, когда мой взгляд упал на ковер. Да, пятна убрали, но перед глазами все еще живы были воспоминания о допросе.
  Рейн не расслабил объятий, но, проследив за моим взглядом, нахмурился и охрипшим от желания голосом бросил:
  - Прости, я сейчас.
  И я бы расслабилась, успокоилась бы, что он, наконец, приходит в себя, если бы не одно но - его глаза. Потемневшие, жадные, горящие тьмою.
  - Рейн, Рейнхард, пожалуйста, - еще одна попытка освободиться, воззвать к его разуму.
  - Я счастлив, что ты пришла. Пусть неосознанно, пусть нечаянно, но пришла.
  И улыбка. Широкая, сумасшедше-счастливая.
  - Обещаю, родная, в первый раз сцепки не будет, - прошептал Рейн, подхватил на руки и понес к неприметной двери.
  
  Глава 7. Имя
  
  - Отпусти меня! Гад, мерзавец, животное! - кричала я, извиваясь и пытаясь его укусить.
  Но Рейнхард лишь хмыкнул, удобнее перехватив меня и закинув себе на плечо. Ойкнув, заколотила кулаками по его упрямой спине:
  - Отпусти, кому говорю!
  Рейн не сказал мне ни слова, вот только его ладонь, горячая и тяжелая, сжала мои ягодицы. Втянула ртом воздух и, извиваясь изо всех сил, вновь попыталась освободиться.
  - Еще немного в таком духе, кара, - зарычал Рейнхард, - и я возьму тебя прямо на холодном полу!
  'Ч-че-чего?!'
  Охнув, во все легкие заорала:
  - Я буду кричать!
  - Правда?
  И такое неподдельное предвкушение в его голосе, что я даже вырываться на какое-то мгновение перестала.
  - Я не шучу, - почему-то совсем тихо пояснила.
  - О, я очень, очень на это надеюсь, - горячий шепот, и руки Рейнхарда проникают под рубашку, касаясь чувствительной кожи так нежно и так уверенно.
  Щеки тут же обдало жаром, который все нарастал, раскалялся, заставляя сдерживать стон. И я потянулась всем телом, страстно, необъяснимо стремясь увидеть его лицо, его глаза, подернутые тьмой и желанием.
  Руки Рейнхарда замерли, перестав хозяйничать под рубашкой.
  - Кара, - таким голосом просят заветное.
  И я закрываю глаза, не в силах не поддаться его притяжению.
  - Ты действительно здесь? - Рейн не то спрашивает, не то удивляется.
  Вместо ответа потянулась и потерлась щекой о его чуть небритую щеку. На душе стало так легко и спокойно. Поцелуи, нежные, острожные. И дыхание, прерывистое и тяжелое. Коридор загудел от едва сдерживаемой магии. Казалось, даже каменные стены вот-вот исторгнут сладостный стон, и он гулким эхом разойдется по запутанным лабиринтам.
  А затем резко все изменилось. Рейнхард замер, словно состоял не из плоти и крови.
  - Что слу... - начала было я, но Рейн не дал мне сказать. Судорожно втянув в себя воздух, сжал губы, едва сдерживая в себе ярость и магию.
  А меня словно ведром воды окатило. Синяки! Ну, конечно же! Синяки на моей шее, как ни пытались Дин с Габи, оборотням все же не удалось их полностью залечить.
  И теперь я с ужасом смотрела в стремительно светлеющие глаза Повелителя.
  - Это не то, что ты думаешь!
  - Лучше молчи! - зарычав, Рейнхард вновь закинул меня себе на плечо и помчался вперед.
  Вот только не было в его движениях больше ни самоконтроля, ни нежности. Тихонько попыталась пошевелиться, чтобы его плечо не так больно врезалось в живот, но Рейнхард мгновенно прижал меня к себе еще ближе. Дышать стало тяжело, от неудобной позы заныли, казалось, и те мышцы, о наличии которых я до сегодняшнего дня и не подозревала. Но вот сказать обо всем этом мне даже в голову не пришло. От Рейна исходила такая мрачная аура, что хотелось сжаться в комочек, закрыть глаза и молиться, чтобы эта гроза прошла мимо.
  - Пожалуйста, - спустя минуту все же не выдержала и попросила.
  Рейн стиснул меня в ответ с такой силой, что я вскрикнула.
  - Пусть в этой треклятой академии и сильнейший щит, пусть. Я запру тебя под такими замками, которые не взломает и армия архимагов! Но начну, кара, начну я с того, что поставлю метку, чтобы все знали, чья ты и кому ты принадлежишь!
  'Принадлежишь?!' - прижала руки к губам, лишь бы подавить резкий ответ.
  Чувствовала, знала, что злить Повелителя сейчас нельзя. И потому стала судорожно соображать, как объяснить, откуда у меня эти отметины на шее. Не говорить же ему, что меня преследовали и пытались задушить? Боюсь, после этого от куратора не останется и мокрого места. А меня запрут в какой-нибудь крепости, покорную и беременную. Беременную! Как Рейнхарду вообще в голову это пришло!
  И тут до меня дошло, что Рейн не шутил и что сейчас ему все равно, хочу ли я его близости. Он просто считает меня своей собственностью, у которой нет права выбора.
  Воспоминания, старательно запрятанные в самый темный уголок сознания. Комок в горле и ощущение чужих взглядов и липких прикосновений.
  'Нет, только не так, не хочу!' - испуганно оглянулась по сторонам.
  Потайной ход извивался змеей, и вокруг не было никого, кто попытался бы, нет, не остановить, но хотя бы отвлечь оборотня.
  Пара ступеней, развилка, и коридор становится темнее и уже.
  'Так, все хорошо. Спокойно, спокойно', - пыталась уговорить себя я, но сердце все равно стучало, как бешеное. А внутри начала зарождаться старая добрая паника. И руки непроизвольно раскинулись, цепляясь за каменные выступы. Царапая пальцы и кусая губы, чтобы не заорать, я вновь и вновь уговаривала себя, что это Рейн, что он никогда и ни за что не причинит мне зла.
  Но Рейнхард шел, даже на секунду не замедлив шаг, и уговаривать себя, что все это не всерьез, становилось труднее.
  - Рейн!
  Молчание. А каменные стены замелькали с такой скоростью, что тошнота подкралась к самому горлу.
  - Рейнхард!
  Откуда-то сверху упала капля воды, факел мигнул, чуть наклонившись. Вот тогда меня словно накрыло. Я вцепилась в талию Рейнхарда с такой силой, что любой другой на его месте давно уже дернулся бы от боли, но оборотень пер, как танк, а я вдохнуть не могла.
  Сырой, спертый воздух, прохлада, словно в подвале, и гулкое эхо мужских шагов.
  - Отпусти, отпусти меня! Слышишь?! - паника захлестывала с головой.
  - Женщина, твой вер не глухой, - рыкнул Рейнхард, ногой распахивая массивную дверь.
  - Отпусти немедл...
  И Рейн опустил меня. На кровать.
  - Почему на твоей шее синяк? - металл в его голосе, и у меня мурашки по коже.
  Тут же закуталась в черней мех какого-то зверя, как будто это могло стать преградой между мной и разгневанным Повелителем.
  Резкий звук захлопнувшейся двери, громыхнувший в камине сгусток огня. Я резко зажмурилась и вздрогнула, когда ледяной голос раздался почти у лица:
  - Кто посмел?
  Тысячи нелепых оправданий готовы были сорваться с губ, когда горло скрутило спазмом, и я только и могла, что нелепо открывать рот, как выброшенная на берег рыба.
  - Кто? - побелевшие глаза Рейнхарда яростно сузились.
  Спазм не давал мне не только сказать, но и вдохнуть. Из глаз полились злые слезы.
  - Защищаешь его? - Рейнхард говорил почти ласково, но от этого у меня волосы встали дыбом.
  - Я... не... - в горле словно наждачкой прошлись.
  От бессилия хотелось завыть.
  - Ты думаешь, что любишь этого человечишку?
  'Человечишку? О ком это он?' - первые секунды я просто сидела и смотрела на застывшее лицо Повелителя, пытаясь понять, болеют ли оборотни бешенством.
  - Даже так? - Рейнхард скривился, словно ему зуб вырывали.
  А затем, резко отвернувшись, зашагал к камину. Запустил пятерню в волосы, чертыхнулся. И как ударит кулаком в кирпичную кладку! Я подскочила.
  - Где были Габи с Динаром?! Как допустили? Как?..
  Рейнхард так неожиданно навис надо мной, что я и ойкнуть не успела, как мой подбородок стиснули в стальной хватке.
  - Кто он?
  Глаза в глаза. И я понимаю, что это сероглазое чудовище вновь пытается залезть в мои мысли.
  'Только не это! Если он увидит все, что я натворила за один только сегодняшний день, быть мне спеленутой и беременной до конца моих дней!'
  Тут же попыталась отползи от оборотня, но его взгляд, тяжелый и жуткий, буквально пригвоздил меня к месту, а подбородок так и оставался в стальной хватке. В голове, как назло всплывали надменные лица то принца, то белобрысого дружка его.
  Рейнхард рычал, не понимая, кто из этих двоих оставил отметины на моей шее, поэтому прорывался все дальше и дальше в воспоминания.
  Вспышка - и он видит, как Габи с Динаром ссорятся, кто из них привлек ненужное внимание к нашей компании. Другая - и вот мы с Янусом на базаре. Шум, гвалт, продавцы иллюзий и восхищенное лицо рыжика. А дальше калейдоскоп лиц и событий. Михей, Зельфира, Кьяра...
  'Ну все!' - внутри словно распрямилась пружина, и я вытолкала оборотня из своей головы.
  Дернувшись изо всех сил и освободившись от его хватки, швырнула звериной шкурой ему в лицо. Вот только скорость оборотня не чета человеческой, и Рейну не составило труда увернуться от покрывала.
  - Что ты себе позволяешь? - прошипела, приподнявшись с постели, я. - Ты мне кто - отец, муж? Нет! Ни родственник, ни друг, ни жених! Да, ты помог мне, да, спас, и я до конца жизни буду благодарна тебе. Но разве я давала согласие, разве сказала, что подчинюсь, что буду безропотно выполнять приказы, как собачонка? Нет, нет и еще раз нет! Ты действительно не имеешь на меня никаких прав!
  - Да неужели?
  И таким тоном, что мне бы взять и замолчать, но когда я славилась умением останавливаться вовремя?
  - Да, и еще раз тебе говорю: я сама буду выбирать где, когда и с кем буду спать!
  Рейн не ответил. Просто сжал губы, словно боясь сказать лишнее. Длинные ресницы скрыли выражение его глаз, но по тому, как резко он встал и отбросил камзол, можно было сказать - он на грани.
  Не сводя с него настороженных глаз, тихо ойкнула, когда он стал раздеваться.
  - Что это ты делаешь?
  - А ты как думаешь, кар-р-ра? - его рокочущее 'р' горячей волной сжало низ живота.
  Молча продолжила следить за тем, как длинные, сильные пальцы Правителя уверенно, одну за другой, расстегивают пуговицы на белоснежной рубашке, оголяя шею, торс, едва заметную темную дорожку внизу живота.
  Почему-то зажмуриваюсь, но слышу, как был отброшен ремень и когда сапоги с тяжелым стуком упали на пол.
  Матрас прогнулся. Я еще крепче зажмурилась и дотянулась до шкуры, пытаясь натянуть ее до самого подбородка.
  - Открой глаза, кара, - глухой шепот и тяжесть его тела, пригвоздившая меня к постели.
  Вздрагиваю, когда нежное прикосновение к шее сменяется резким укусом.
  - Рейнхард!
   Распахиваю глаза как раз в тот момент, когда Рейн, приподнявшись, срывает шкуру и резко отбрасывает ее в сторону. Сразу же пытаюсь оттянуть задравшуюся рубашку, но Рейн вновь наваливается, перехватывая мои руки и не давая подняться.
  - Не бойся, - его глаза чуть теплеют, - я обещал, что в первый раз сцепки не будет.
  - Какая сцепка, я не хочу, я запрещ...
  Но упрямые губы сминают мои возражения.
  'Нет!' - мысленно вскрикиваю и пытаюсь вырваться со всей силы, на которую только способна.
  Серебристые глаза Рейнхарда потемнели, зрачок расширился, а его движения стали резче, быстрее. Не то поцелуй, не то укус, и шея горит как раз в тех местах, где едва заметно синели отметины.
  - Рейн!
  Но Рейнхард спускается все ниже и ниже, целуя голую кожу, дразня натянутую тонкой рубахой грудь. Втянул ртом сосок и заурчал, как огромный довольный кот.
  - Ре-е-ейн, - издаю не то стон, не то всхлип, когда ухмыляющийся Правитель подул на затвердевший сосок.
  Пронзившее молнией тело вздрогнуло, изогнувшись дугою, и Рейнхард плавным движением навис надо мной, всматриваясь в лицо, словно боясь хоть что-нибудь пропустить.
  - Кара? - беспокойно и властно заглядывая в глаза.
   Но чем он хотел в них прочесть? Что я рада? Что я так же хочу его, что я разрешаю?
  - Нет! - почти выплевываю в ответ. - Я не буду подчиняться тебе!
  От его рыка хотелось сжаться, пригнуться и спрятаться, но Рейнхард не дал. С нечеловеческой скоростью схватил край рубашки и рванул на себя. Треск ткани. Мой возмущенный писк и тяжесть его тела, придавившая меня и не дававшая встать.
  - Убирайся прочь! Не трогай меня, не смей! - изо всех сил колотила оборотня в грудь, выпуская когти и метя в лицо.
  - Кар-р-ра, - предупреждающе и как-то игриво, словно так и надо, словно так и должно быть.
  Глаза светлые, бешеные. Зрачок вытянутый и чуть подрагивавший. Неожиданно Рейнхард широко раздвинул мои колени и замер. Я всхлипнула, его лицо дрогнуло, и он с тихим стоном стал покрывать горячими поцелуями внутреннюю сторону моих бедер. Трепет и нежность сменились бешеным желанием подмять, подчинить.
  - Ты моя!
  Укус, рык, поцелуй. Словно сглаживая боль, словно прося простить за безумие.
  Внезапная свобода - и вот он вновь навис надо мной. Такой подавляющий, такой неистовый в своей наготе.
  - Моя! - удлинившиеся клыки царапают шею, и сильные руки подхватывают ягодицы, приподнимая, чтобы осторожно войти.
  Огромный, неумолимый, не слышащий ни отказа, ни крика.
  - Не хочу! Не надо, не так! - мой голос сорвался, тело забилось, конвульсивно дернувшись. Не чувствуя, не слыша, не желая ничего понимать.
  - Кара?
  В голове - тьма. И голоса, и мужской смех, и подначки: 'А она ничего... Держи ее! Да за ноги, придурок. Держи, пока не очухалась...'
  - Господи, кара!
  'И на коленях передо мной будешь валяться... Открой рот, я говорю!'
  Хватаю ртом воздух, руками и когтями отбиваясь от прошлого.
  - Не трогайте, нет, не хочу! - по-звериному вою, когда скрюченное от страха тело кто-то обхватывает и держит, держит, не боясь ни синяков, ни царапин от острых когтей.
  - Прости, кара! Прости...
  Поцелуй, острожный, нежный, почти невесомый. Шарахаюсь в сторону, а потом начинаю икать. Громко, позорно. От унижения льются слезы, но и остановиться я не могу.
  Рейн стискивает меня, усаживая к себе на колени, и начинает раскачиваться. Вперед-назад. Откуда-то сверху падает мягкая шкура и накрывает меня с головой. Темно, тепло, стыдно. Хочется провалиться сквозь землю. Но Рейн только прижимает к себе и гладит по голове, как ребенка. А я все икаю и всхлипываю. В груди что-то ноет, скручивает узлом. Стыдно и муторно.
  Рейн говорит что-то. И мне бы отодвинуться, уйти, прокричать в лицо все, что я о нем думаю, ведь знаю, в этот раз оборотень не набросится, не подомнет, не попытается взять силой. Но я не могу даже пошевелиться. Просто дрожу в его сильных руках и позорно и громко икаю.
  - Если ты полюбишь другого, я... Я не святой, кара! Ты даже не представляешь, на что я способен, чтобы быть с тобой. Даже не представляешь...
  И что-то такое проскальзывает в его голосе, что я не выдерживаю:
  - Да никто и пальцем не прикоснулся ко мне! Никто не целовал с тех пор, как я здесь. Никто, кроме тебя, сукин ты сын!
  Резко стягиваю с головы шкуру и встречаю его встревоженный взгляд. Рейн выдыхает от облегчения. И я замечаю, как приходят в норму его глаза, как разглаживаются складки между упрямых бровей.
  'Как он красив!'
  Не могу оторвать взгляда. И мне не надо читать мысли, чтобы понять, что он испытывает. Сожаление, беспокойство, страх. И желание, все еще бурлящее в крови оборотня.
  Еще раз громко икнув, со стоном опускаю в ладони пылающее лицо. Рейн осторожно убирает прилипшие волосы с моего лба.
  - Прости, маленькая, - поцелуй в висок и тихое, - я с ума по тебе схожу.
  А затем, словно не доверяя себе, пересаживает на кровать и по-кошачьи плавно спрыгивает на пол. Две секунды и, схватив со стола хрустальный графин, наполняет стакан и протягивает его мне.
  - Выпей, - обеспокоенно.
  Качаю головой, но Рейн настойчив. И вот уже мои зубы отбивают чечетку на запотевшем стекле.
  Вкусная, почти ледяная вода царапает горло, а я все пью, пью, кашляя и пытаясь взять себя в руки. В голове мелькают какие-то странные мысли: 'Когда Рейн успел натянуть штаны? Почему я все чувствую, если мое тело все еще в гостиничном номере?'
  Но спрашиваю я почему-то другое:
  - Ты хочешь, чтобы я вернулась из академии?
  - Да, - Рейн стоит вполоборота, и огонь от камина делает его похожим на языческого бога.
  Сглатываю и стараюсь не пялиться так открыто, но, судя по его чуть дрогнувшим губам, мне это плохо дается.
  - А если я попрошу дать мне время?
  - Время на что? - тон его голоса чуть холодеет, но я точно знаю, что он боится. Боится, что мне кто-то нравится, боится, что я уйду и не пожелаю вернуться.
  Я молчу, Рейнхард тоже. Только огонь потрескивает в очаге.
  - Ты позволишь уйти? - тихо прошу.
  Вместо ответа Рейнхард садится, снимает печатку и протягивает ее мне.
  - Надень на указательный палец, прокрути влево и подумай, где хочешь быть.
  Когда я протянула руку и наши пальцы соприкоснулись, что-то произошло, словно крошечные разряды прошли сквозь наши тела. Глаза Рейна полыхнули огнем, и я быстро, пока могла, натянула печатку и крутанула. Раз, второй, пятый, седьмой. Но ничего не произошло. Зажмурилась, изо всех сил представляя гостиничный номер. И крутила, крутила кольцо.
  Тихий, радостный смех.
  'Что? Рейн обманул? Кольцо не перенесет меня обратно в гостиницу?'
  В гневе распахиваю глаза:
  - Лжец! Посмеяться решил? - пытаюсь швырнуть печатку в его лучащееся самодовольством лицо, но улыбающийся вер перехватывает мою ладонь и нежно сжимает.
  Ямочки на его лице, счастливые лучики в уголках серых глаз. И я забываю все, что хотела сказать.
  - Кар-р-ра, - его рокочущее 'р', и я сдерживаюсь, чтобы не податься навстречу.
  Но он и без этого знает. Прогнувшийся рядом матрас, тяжесть его тела на мне. И сбившееся дыхание, одно на двоих.
  - А знаешь, что мне доставляет безграничное наслаждение? - хитрый прищур потемневших глаз.
  Я поерзала под ним, намекая, что не заметить то, что недвусмысленно упиралось в бедро, было бы трудно.
  - О нет, - и смех такой хриплый, полный желания. - Я с ума схожу от одной только мысли, что ты пришла, сама пришла ко мне. Вход в город для меня заказан, даже магически я не смог бы дозваться тебя, не взломав к демонам весь этот защитный контур. И сейчас, когда ты свободна, когда я не держу твой дух сетью аурона, ты, испуганная и беззащитная, все еще лежишь подо мной.
  - Не правда! - вспыхнув, вновь крутанула кольцо.
  Рейн улыбнулся:
  - Я не буду использовать это время, чтобы закончить обряд, нет, лучше я докажу, что вот эти руки и эти губы никогда не причинят тебе боль.
  'А, ну конечно, именно губ я и боялась! Нет, каков хитрож...'
  Но дальше я не то что ругаться, я и думать бы не смогла. Рейн коснулся поцелуем губ, груди, опустился передо мной на колени... А затем я умерла, я пропала, растворилась в агонии, у которой не был ни конца, ни начала. Но были руки и губы. И имя. Мой Рейн. Рейнхард. Правитель ту Иден.
  
  
  Глава 8
   Не привлекая внимания
  
  Стук в дверь, проклятье от Рейнхарда и мой первый в жизни оргазм случились почти одновременно.
  Рейн сдержал свое слово и не сделал своей, не поставил эту чертову, вернее, верову метку, как собирался вначале. Нет, вместо этого он нежно, трепетно, раз за разом подводил меня к той черте, за которой пропадал страх и начиналось желание. Его язык и его руки касались там, где никто прежде. Я сходила с ума, кусая губы и впиваясь ногтями в его плечи, и Рейнхард пил мои стоны, сдерживаясь изо всех сил, не давая зверю взять верх и подмять, подчинить.
  Но по тому, как горели его глаза, я догадывалась, чего ему это стоило. И когда стук из гостиничного номера разбудил мое тело, бьющееся в оргазме в замке Правителя, я была и разочарована, и счастлива одновременно. Разочарована, потому как никогда прежде не испытывала и боялась, что и не испытаю, подобного наслаждения. И счастлива, потому что Рейн не смог бы меня отпустить. Его зрачок уже не напоминал человеческий, а утробное рычание становилось все громче, сильнее.
  Да, Рейн мог сколько угодно меня заверять, что ничего бы не сделал, не пошел дальше, наверное, он и сам в это верил, но что-то древнее, более мудрое внутри меня убеждало, что он бы не справился. Слишком сильна была его страсть, слишком разгоряченным и податливым - мое тело. Рейн был на грани. И я счастлива, что смогла уйти до того, как паника вновь захлестнула меня. Уйти такой: слабой, женственной и счастливой. Не уродцем, боящимся прикосновений, не сумасшедшей, все еще помнящей тошнотворный запах подвала и болезненные, липкие прикосновения.
  Я смогла, я сумела побороть страх, пусть и не совсем, не полностью дойти до конца. Но для меня и это гигантский шаг к нормальным человеческим отношениям.
  - Рин, я не один, к тебе можно зайти?
  'Вот черт! Динар!' - подскочила с кровати, ничего не соображая и ошарашено шаря руками, пытаясь найти сброшенные штаны и еще что-нибудь, чтобы прикрыться.
  Переход от спальни Рейнхарда до гостиничного номера прошел мгновенно, словно меня выдернуло неведомой силой и со всего маху вдавило в матрас. Тело горело и ломило, несогласное с моим желанием удрать от Правителя, так и не дойдя до конца.
  - Рин? - настороженное Динара.
  И ручка двери медленно поворачивается.
  - Не входи! - отчаянно верещу, замечая, в какие лохмотья превратилась моя рубаха.
  О том, как я сама выгляжу, стараюсь даже не думать. Распутно? Растрепанно? Или испуганно? В любом случае, Динар сразу поймет, что что-то не так.
  Мечусь по комнате маленьким ураганчиком, не забывая выкрикивать:
  - Сейчас, я сейчас, одну минуточку подожди.
  В комнате - хаос: постель перевернута, сумки вывернуты. Одежды вокруг - просто тьма. Но я, занятая поиском повязки под кодовым именем 'Антигрудь. Вариант быстрый, но не самый надежный', не заметила бы и стадо слонов, если бы на ком-то из них не красовалось это подобие дореволюционного лифчика.
  - Ага! - выдернув из-под подушки белую потеряшку, прижимаю к груди, как дитя родное.
  - Считаю до десяти и вхожу! - в голосе оборотня прорезаются рычащие нотки, почти такие же нетерпеливые, как у Рейнхарда, когда он раздвинул мои колени и целовал низ живота, не давая ни отодвинуться, ни прикрыться...
  'Не о том, не о том думаю!' - мысленно надавав себе оплеух, чуть не споткнулась о раскиданные сапоги.
  Наверное, я никогда с такой скоростью не одевалась. И когда штаны - завязаны, рубашка - застегнута, а грудь не сияет неоновыми буквами: 'Вы все еще верите, что это мужчина?' - я успокаиваюсь и обвожу взглядом комнату.
  'Вот же...' - да любое нецензурное слово, увидев этот бардак, стыдливо спрячется в уголке.
  - Вхожу.
  Раздается скрип, но прежде чем этот бедлам видит Динар, я ныряю за дверь и быстро-быстро ее захлопываю. Дин растерянно хлопает ресницами, окидывает меня взглядом, а затем с подозрением втягивает узкими ноздрями воздух.
  'Вот черт! Хотя нет, в данный момент еще хуже - не черт, а оборотень!'
  Дин открывает рот, чтобы что-то сказать, затем гневно щурится, пожирая, казалось, каждый сантиметр моей кожи и ища на ней... Что? Отметины? Синяки или что-то еще?
  'Метку!' - понимание пронзает меня, отчего я так злюсь, что откидываю чуть отросшие волосы с шеи, демонстрируя, что я свободна, что я никому еще не принадлежу. Дин выдыхает, и словно все его мышцы расслабляются разом. Оборотень выглядит уставшим и постаревшим.
  'Чего он боится?' - но не успеваю я развить эту мысль, как знакомый голос присвистывает из-за спины Дина.
  - Вот это да, Рин, будь ты девчонкой, влюбился бы, как увидел!
  Белозубая улыбка, веснушки во все лицо и сияющие васильковые глаза.
  - Рыжик? - брякаю прежде, чем соображаю, что парень может обидеться.
  Но рыжик забавно приподнимает брови, отчего те походят на крыши домиков, а затем кланяется:
  - Что? Неужто великий и непобедимый малыш-берсерк запомнил какого-то смерда?
  И до того его интонации напоминают Алена, белобрысого дружка принца, что я прыскаю от смеха, а рыжик встает в позу оскорбленной невинности, отставив назад ногу и прижав к груди правую руку.
  - Каждому смерду надобно падать ниц и целовать землю, по которой ходил благро-о-одный маг, - парень жеманно поднес воображаемый платочек к лицу и вздохнул. - И как выжить, когда кругом столько уродцев, не понимающих своего счастья и не ценящих моей благро-о-одной красы?
  Дин хмыкнул, и сначала я подумала, что мой новый друг его рассмешил, вот только я как всегда забыла об одной удивительной особенности всех поголовно веров - об этом их упрямом, непоколебимом чувстве собственничества. И зная их нечеловеческий слух, даже не подумала, что нас могут подслушать. Как оказалось, напрасно.
  Плавно отойдя сторону, Дин облокотился на стену и демонстративно скрестил на груди руки. Рыжик все еще продолжал гримасничать, а я в немом ужасе уставилась на замершего посреди коридора делегацию: на Дьюка, шкафоподобного служку, работающего у Януса грузчиком-вышибалой, на маленькую испуганную Сивил, едва не рухнувшую под тяжестью белоснежной шубы, которую она с великой осторожностью несла на вытянутых руках, и, конечно же, высокомерного блондинчика, прожигающего во мне дыру размером с Большой каньон.
  - При... привет, - желая не столько поздороваться, сколько остановить разошедшегося рыжика, выдавила я.
  Дьюк хмыкнул, Сивил в ужасе округлила глаза, словно бы говоря мне: 'Ты что творишь?'
   Рыжик обернулся, округлив рот, и неловко переступил с ноги на ногу:
  - Ой! Мы тут того...
  - Я заметил, - Ален резко развернулся, хлестнув длинным хвостом по лицу Дьюка, и громко зашагал к лестнице.
  - Неудобно как-то получилось, - замялся рыжик, - а ведь нам еще в одной группе семь лет учиться.
  - Ага, - пробурчала в ответ, гневно косясь на веселящегося Динара, пока до меня не дошло. - А с чего ты решил, что учиться мы будем вместе? Групп, насколько я знаю, немало. А в поточных аудиториях и потеряться несложно.
  Парень пропустил поторопившихся слуг и покосился на меня с удивлением.
  - Что? - не выдержала я.
  Но парень только покачал головой, а затем улыбнулся во все тридцать два, вновь становясь похожим на озорного мальчишку:
  - А я к тебе зачем шел!
  И вот ни слова Динар не сказал, но я прямо-таки чувствовала его: 'Куда шел, туда и проваливай'.
  Я аж головой замотала, до того явственно услышала голос оборотня в своей голове. Хорошо, что рыжик подумал, будто я ему отвечаю.
  - Так вот, приглашаю победителя на обед, - сказал и аж засветился от счастья. - Растрясем богача!
  - Богача? - непонимающе переспросила.
  - Ага, папаню моего. Ну как тебе, попируем?
  Говорить, что на те карманные, что на первое время дал Рейнхард, я не то что обед, а гостиницу с половиной города приобрести могу, я, конечно, не стала. Да и обед у Януса стоил немало. Покосилась на Дина, не зная, как правильно отказать, чтобы не обидеть парнишку.
  - Спасибо, но я не могу, - начала было я.
  - А, брось, этот... - рыжик сжал губы. - В общем, не обеднеет. Он оплатил гостиницу и все обеды мои и моих друзей.
  - О, значит, и те твои две подружки придут?
  Рыжик совсем лицом потемнел.
  - Нет, они... Они не подружки, они сестры мои.
  - Так тем более, - не понимая, в чем дело, прикусила губу.
  'Вот блин! Может, эта такая традиция - приглашать только мужчин. Как же плохо, что я ничерта об этом мире не знаю! Да и Дин хорош, мог бы подсказать, так нет же, зараза хвостатая, стоит, скалится'.
  - А давай ты угостишь меня, а я - девушек? - предлагаю нарочито небрежно.
  Парень опустил взгляд и покраснел до самых ушей:
  - Здорово...
   Вот только энтузиазма в его голосе я не заметила.
  - Не хочешь, чтобы они приходили?
  Рыжик вскинул голову, наверное, сомневаясь, стоит ли мне говорить, а затем выпалил:
  - Отец - он не их, он мой. И... и платить за смертных поберушек он не намерен.
  И с такой силой сжал кулаки, что поцарапанные костяшки на пальцах аж побелели.
  'Да, дела. Мир - другой, а таких придурков, как его папаша, и здесь хватает'.
  - А живут твои сестры где?
  - Рядом. У одной старухи вместе с женой старосты койку снимают.
  'Койку. Ага, одну на троих'.
  И прежде, чем мой мозг реагирует, брякаю:
  - Так пусть живут у меня, кровать-то большая.
  И потом только понимаю: 'Ой, дура-а-а!'
  Дин от неожиданности аж рот приоткрыл, зато рыжик засиял, словно солнышко проглотил.
  - Здорово! Они - к тебе, ты - ко мне. Какой же ты, Рин, классный!
  'Ага, классный' - от стыда захотелось провалиться сквозь землю.
  - Тогда я за сестрами. Одна нога там - другая здесь. Как же Сати с Тиной обрадуются! - и помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. - Рин, столик пока займи!
  Стою, не шевелясь. Дин тоже молчит. Когда молчание становится совсем уж неловким, не выдерживаю первой:
  - Прости, я не подумала, просто забыла...
  - Забыла, - как эхо, повторил оборотень, а затем резко схватил меня за руку и заставил смотреть прямо в глаза. - Рейнхард обидел тебя?
  Сначала даже не сообразила, что Дин имеет в виду.
  - Он заставил, прикасался к тебе, как к женщине? - допытывался Динар.
  - Я... Да, то есть нет! - краснею, не зная, куда глаза деть. - И вообще, это не твое дело!
  Вырываю руку и потираю запястье. Ну и хватка у этих оборотней!
  - Не мое?
  Отчего в его голосе столько горечи?
  - Поверь, ты еще маленькая и... - Дин замолкает, словно кто-то невидимый схватил и сжал его горло, не давая сказать.
  Рычанье, хрип, и он с силой ударяет кулаком в стену. Я вздрагиваю.
  - Рейнхард! - Дин словно выплевывает имя Правителя, а потом долго и как-то странно на меня смотрит. - Хорошо, я не скажу брату, что ты поступила на универсала и все его меры предосторожности - псу под хвост. Да, думаю, для тебя сейчас в академии безопаснее...
  Снова принюхался, затем взял меня за руку, на этот раз осторожно, и подтолкнул к двери:
  - Приведи себя в порядок и будь осторожней. Я схожу, закажу столик.
  
  ***
  
  - Какой кошмар!
  Рассматриваю себя в зеркало и ужасаюсь: губы - распухли, щеки - горят. Волосы растрепались, и две черные пряди так явственно выделяются на фоне остальных светлых, что не заметить этого невозможно.
  'Понятно, почему на меня так странно смотрел рыжик!'
  Мы с Габи и Серой перед отъездом решили маскировать мои черные прядки под обычную повязку. Такие повязки часто носили мужчины, чтобы во время поединка или работы отросшие волосы не падали на лицо. Этакое убранное каре. И вот тебе конспирация - в первый же день так рассекретить себя.
  - Ну Рейнхард! - со злостью швыряю рубашки, стараясь найти с высоким горлом, чтобы прикрыть засос.
  И тут меня осеняет: 'И правда, а как отметины на моей коже смогли проявиться, если тело оставалось в гостинице? Или оно переместилось, когда Рейн того захотел?'
  Прикоснулась к шее, почувствовав, как быстро-быстро забилась жилка в том месте, где касались губы Правителя. Внизу живота потянуло. Желание, непреодолимое, острое, пронзило с такой силой, что я согнулась, опершись на стул. Что-то древнее и первобытное стало раскручиваться изнутри, пугая и восхищая одновременно.
  Казалось, тело вот-вот разорвется, не вынесет распирающей его Силы. Но прежде чем я успела по-настоящему испугаться, откуда-то пришло понимание, что нужно быстро, не медля ни единой секунды, направить зарождающуюся магию куда-то вовне. Не думая, действуя на одних лишь инстинктах, зажмурилась и изо всех сил пожелала увидеть родных. Маму, отца, Маришку. Кого-нибудь!
  - Пожалуйста, - безмолвно просила я.
  Темнота отступила. И я увидела, нет, не мой родной мир, а...
  - Да что за!
  ...спальню в замке ту Иден.
  На этот раз Рейн не почуял меня. Да и увидела я его всего на мгновенье. Он стоял у камина, обнаженный и злой, но его аура полыхала ярче огня. Резко швырнув что-то в камин, Рейн повернулся.
  Светящиеся звериные глаза, стальные мышцы, перекатывающиеся под кожей. Непроизвольно опустила взгляд, ахнула.
  'И Рейн еще будет меня убеждать, что смог бы остановиться? С таким-то... желанием?!'
  Зажмурилась и быстро, пока он не почуял мой взгляд, сосредоточилась на гостинице. На этот раз возвращение не стало проблемой. Проблемой было то, что пришло осознание - Рейн в любом случае не отпустит меня. А я не смогу жить, если не буду уверена, что с семьей все в порядке, что папа не тает на глазах, пытаясь узнать, жива ли я, не насочиняет всяких ужасов, от которых не сможет заснуть, и мама с Маришкой не совершат какое-нибудь безумство. Мне нужно было вернуться домой, в свой мир, такой привычный, родной, в котором нет оборотней, магов и их правителей... Нет стольких тайн.
  'И нет Рейнхарда...'
  Распрямилась и откинула со лба волосы. Наверное, мне просто нужно было время, чтобы подумать. Почему-то в последнее время я ощущала себя не взрослой, самостоятельной женщиной, а настоящим подростком. Никогда раньше меня не кидало в такие крайности, никогда еще я так остро не реагировала на мужчину. Что если я не смогу переступить через себя и не забуду о том нападении?
   Все происходило слишком стремительно, да и Рейнхард не мальчик и даже не парень из моего мира. Его не отошьешь после неудавшегося свидания и не затянешь конфетно-букетный период. При следующей встрече я стану его, причем во всех смыслах этого слова.
  'А вот готова ли я к этому? Когда он рядом, кажется, да. Но на самом-то деле...'
  Лица насильников не один год преследовали меня, и я привыкла считать себя ненормальной, ущербной. Я научилась жить с этим, но Рейн, его сила и магия что-то перевернули во мне. Я чувствовала себя голой, незащищенной перед его желанием и напором. И спросить, что мне делать, было не у кого. Терайа ненавидела Рейна, а Габи была хоть и молодым, но все же оборотнем, для которого и магия, и подчинение альфе - в крови.
  'Если бы мама была рядом', - мысль, неожиданная, даже пугающая, застала врасплох.
  Никогда бы не подумала, что когда-нибудь мне захочется поговорить с ней об отношениях мужчины и женщины. Сколько раз я слышала от нее: 'Не будь глупой! Мужчины - те же животные. Покажи слабость - и они съедят, а затем кинутся за новой добычей, пуская слюни и звеня бубенцами'.
  А ее незабвенное: 'Быть доброй - значит прикончить мужика быстро'.
  Но при этом ее ледяные глаза всегда становились теплее, если мы оставались одни и она говорила о папе. Редко, словно это был какой-то страшный секрет. Наверное, одни из самых счастливых детских воспоминаний - это когда мама касалась моего лица и целовала глаза, щеки, лоб, все повторяя и повторяя, как я похожа на своего отца.
  'Интересно, что бы она сказала о Рейнхарде? Что оборотень в тысячу раз хуже животного и его легче пристрелить, нежели приручить?'
  Мама... Такая сильная, властная. Она не из тех, кто умеет жалеть. Наверное, именно поэтому я так хотела услышать ее жестокий, но честный совет.
  - Цветы в вазы поставь. И быстрее, они уже здесь! - чей-то голос за дверью резко напомнил о том, что меня ждут.
  Вытерла рукавом мокрые щеки и рассеянно оглянулась. И тут, наконец, увидела то, что искала: несколько разноцветных шелковых лоскутков, торчащих из очередного мешка.
  Нарочито бодро потопала к чемодану:
  - Так, все хорошо! - потрясла головой и стала быстро приводить себя в божеский вид.
  Ловко завязала на шее голубой шарфик, спрятав его концы в ворот рубашки. Натянула замшевые сапоги. Ну вот и отлично: светлый верх, темный низ. Настоящий студент! Но, если честно, все равно выгляжу женственно. Надеюсь только, что здешние дворяне не щеголяют брутальностью и я смогу косить под местного денди. В любом случае, необходимо сделать все, чтобы не привлекать к себе внимание магов.
  Спускаюсь вниз. Для ужина рано, для обеда поздно, но народа хоть пруд пруди. Среди обедающих не сразу замечаю Динара. Столик в тени, нарочито-небрежная поза, взгляд - 'не подходи - убью'.
  'И что мне с ним делать?'
  На оборотня даже бывалые мужики стараются лишний раз не смотреть. Зато разноцветные женские стайки хихикают, стреляя глазками. Вот только при моем появлении гомон стихает. Секунда молчания - и зал взрывается многоголосым:
  - Ма-лыш-бер-серк! Ма-лыш-бер-серк!
  'Тьфу ты! Вот прицепилось!' - проталкиваюсь к привставшему Дину, на ходу кивая и улыбаясь посетителям.
  Да, Янус сегодня расстарался на славу. Банкетный зал сиял чистотой скатертей и блеском золотых канделябров. Симпатичные официантки бесшумно скользили меж круглых столов, ловко лавируя двумя подносами. Повседневную форму сменили черные накрахмаленные платья, не такие пышные, как у обедающих горожанок, но такие же длинные и украшенные белым кружевом.
  'Почти как школьницы в советское время', - улыбнулась спешившей на кухню Сивил.
  Затем оглянулась, непроизвольно выискивая блондина, и вздохнула от облегчения, когда поняла, что Его напыщенное высочество еще не соизволил одарить местное общество своим присутствием.
  Зато Янус возник, как черт из табакерки.
  - Лучшего вина для дорогого гостя! - его громкое в зал, а затем тише. - Ну малыш, ну учудил. Михей рассказал - не поверил, каюсь. Так что там на самом деле произошло?
  Янус схватил меня за руку и потащил к столику, но не успел сделать и пару шагов, как споткнулся о взгляд оборотня. Немедленно смекнув что к чему, отпустил меня и отскочил подобру-поздорову.
  'Ох, Дин, ну вот что ты творишь?'
  Мне даже представить страшно, какие сплетни будут гулять сегодня на кухне!
  Обстановку разрядила Сивил. Невысокая, худенькая, со светло-русыми волосами и глазами цвета горького меда.
  - Бокал моранского от заведения и наше меню, - Сивил поставила передо мной вино, улыбнулась и протянула цветную картонку.
  Поблагодарив Януса, настороженно вгляделась в мелкую вязь. Слова привычно поплыли у меня в голове, делая незнакомые символы хоть такими же необычными, зато понятными. Странно, но до этого я не задумывалась, почему так легко понимаю чужую речь. 'Неужели кровь и магия Рейнхарда так изменили меня?'
  Слова казались знакомыми, как если бы я когда-то знала этот язык, но так давно им не пользовалась, что совершенно забыла.
  'Нет, глупости все! В моем мире нет магии, вот я и не понимаю ее законов'.
  - Попробуй кролика под грибным соусом, - не сдержавшись, посоветовал Янус. - Или утку с цитрусовым желе, мою фирменную.
  - Тогда утку, - улыбнулась я и протянула картонку обратно Сивил.
  Та облегченно вздохнула, присела в полупоклоне и упорхнула на кухню. При этом так покосилась на Дина, что мне тут же захотелось узнать, что этот 'Штирлиц' заказал для себя. 'Только бы не мясо с кровью!'
  - Так что там случилось? - Янус от нетерпения заерзал на стуле.
  За столиком справа прервался и без того не особо живой разговор. Леди замерли кто как был: с открытым ртом, с занесенной вилкой, с непрожеванным пирожным.
  'Как мой Рин, оказывается, популярен', - чтобы прикрыть смущение, схватила бокал и сделала пару глотков.
  Темно-красное терпкое вино оказалось горячим. Стараясь не показывать удивления, сделала еще пару глотков и начала рассказывать. Сначала в зале стояла оглушительная тишина, но, поняв, что я не собираюсь повышать голос, чтобы развлечь любопытную публику, все постепенно расслабились и занялись разговором.
  - Да ну! А ты что? А он? Вот это да! - время от времени выкрикивал Янус, провоцируя посетителей, а я все продолжала рассказ, стараясь, чтобы моя победа выглядела как смешная случайность.
  Может, поняв, что я ничегошеньки не умею, меня все же переведут на отделение менталистов?
  Когда Сивил, едва не сгибаясь под тяжестью наполненного подноса, подошла вновь, я уже и сама в это поверила. Вино приятно согрело, голова казалась необыкновенно легкой, а вот формулировать мысли становилось труднее.
  - За тебя, крошка-берсерк! - подняв бокал и покосившись на нереагирующего Динара, провозгласил Янус.
  - М-лыш, - попыталась поправить его я, но язык заплетался, словно я не полбокала вина, а бутылку столичной опустошила. - Млыш-бер-серк.
  Сивил хихикнула и стала расставлять блюда с приборами. Пахло просто божественно! В животе заурчало, напоминая, что сегодня у меня и крошки во рту не было. Вот только как есть мясо, замурованное в глубине необъятного оранжевого желе, я не знала.
  Незаметно потыкала вилкой оранжевую субстанцию, та, заколыхавшись, спружинила, и не подумав натыкаться на зубчики. Покосилась на странного вида металлические трубочки и спиралевидные ложки у своей тарелки, затем на приборы мужчин.
  'Вот блин, похоже, утка была лишь у меня'. И почему я не заказала печень и похожие на брокколи овощи, как у Януса? Или недожаренное мясо, как у Динара? Хотя нет, огромный кусок мяса с потеками не то соуса, не то крови, вызывал только одно - желание находиться от заказавшего это 'лакомство' как можно дальше.
  Дин, заметив, куда я смотрю, сверкнул клыками и быстро отрезал кусочек от своей порции:
  - Самое полезное для растущего организма.
  И вилка с нанизанным на ней мясом, уткнулась в мой рот.
  Не знаю, кто больше был возмущен, Янус, что его фирменное блюдо так опустили, или я, что опустили уже меня. Вот только рты мы с Янусом раскрыли оба, но злополучное мясо попало лишь в мой. И только я хотела сказать пару ласковых Динару, как услышала громкое:
  - Вот видите, ничего я не враль, это Рин, мой новый и самый лучшайший друг!
  Наверное, парень просто хотел хлопнуть меня по плечу, вот только не успела я обернуться, как рядом проскользнула размытая тень, и через долю секунды Динар уже заламывал рыжику руку.
  - Отпусти Юджина! - заверещала миниатюрная брюнетка, в то время как вторая сестра кинулась к Дину, чтобы оттащить его от своего брата.
  Послышался скрип отодвигаемых стульев, возмущение мужчин и причитания женщин.
  - Дин, немедленно перес... Кх, - кусок встал у меня поперек горла. - Перес... Кх, кх...
  Казалось, мясо превратилось в камень и решило просверлить дырку в моей шее. Вдохнула, закашлялась, из глаз брызнули слезы, а воздуха стало катастрофически не хватать.
  - Малыш? - Янус кинулся было ко мне, но, вспомнив реакцию Дина, заметался из стороны в сторону, пока какая-то блондинка с соседнего столика не сунул ему в руку прозрачный стакан. - Ну же, пей.
  - Давай! - подхватили посетители, обеспокоенно наблюдая, но не решаясь подходить ближе. - Пей!
  Хлебнула и чуть не задохнулась, когда похожая на самогон лимонная отрава обожгла внутренности.
  - Кххх, - выпучив глаза и схватившись за горло, попыталась прокашляться.
  А с соседнего столика, обернувшись ко мне и махнув жженой челкой, отсалютовал похожим стаканом ненавистный блондин.
  'Ну конечно же Ален! Кто еще мог подсунуть мне эту отраву? Ох, держись, блондинка ты подкопченная!'
  Боковым зрением замечаю, как на Дина навалились два бугая, и оборотень легко, словно те были пушинками, одной левой отправил мужиков в полет. Причем напуганная до икоты сестренка рыжика как висела на его правой руке, так и продолжала висеть, вцепившись в оборотня, как обезьяна в лиану. И Дин с таким удивлением взглянул на нее сверху вниз, словно только сейчас вспомнил и не мог понять, что это за букашка и когда она успела вцепиться в него.
  А я задыхалась, причем не в первый раз за этот 'счастливый' день. И под крики Януса 'Бейте его по спине!', самоотверженное рыжика 'Его дядьку беру на себя!', хохот Алена и многоголосое женское 'Сделайте что-нибудь!' услышала ленивое 'Моранского белого со льдом и корицей'.
  'Вот кто, кто этот гад?!' - наверное, мое синюшнее лицо было как никогда выразительным, раз уж сам Его Скучающее Высочество наследный принц Дерек приподнял и без того изогнутую бровь.
  - Кхх... нах! - последняя крупица кислорода вышла с хрипом и попыткой послать члена королевской семьи.
  Но вот уж о чем-чем, а об этом я не жалела. У меня внутри все словно переворачивалось, стоило только увидеть принца с блондинчиком. К счастью, Габи подоспела вовремя, пока я не додумалась сделать в своей жизни последнее - стереть с породистой физиономии Дерека это безразлично-высокомерное выражение.
  Подскочив сзади, Габриэль обхватила меня руками и под ошарашенными взглядами посетителей легко приподняла над полом. Встряхнула раз, другой, с силой надавив на живот и заставляя прогнуться. Кусок в горле, больно царапнув напоследок гортань, вылетел вон и, бомбочкой пролетев пару метров, плюхнулся прямиком в миску с голубоватым бульоном.
  Стыд, боль в горле и хлюпающий на всю столовую нос - забылось все, как только я узрела обрызганное лицо Алена и морковку, посмевшую застрять в темных кудрях принца Дерека. О да, оно действительно того стоило!
  - Рин, ну ты как? - рыжик, вернее, Юджин, кинулся помогать Габи оправлять мои шарф и рубашку.
  Дин все-таки отцепил от себя сестру рыжика, Янус благодарил всех за 'неоценимую помощь' и расплывался в улыбках.
  Все что-то делали, суетились, а я, будто бы завороженная, проследила, как принц Дерек совсем не по-королевски скосил глаза, пытаясь определить, в какой именно кудряшке затаился оранжевый кругляшок.
  'Не ржать, вот только не ржать'.
  С идеально прямого носа Алена упала голубоватая капля. И для меня это действительно стало последней каплей. Согнувшись пополам, я заливисто расхохоталась. Юджин посмотрел сперва на меня, затем на покатывающихся от смеха гостей, а затем взъерошил рыжую шевелюру и, улыбаясь во все тридцать два, выдал:
  - Да с тобой, Рин, не соскучишься. Здорово, что мы будем учиться на одном отделении!
  - Ага, - улыбнулась в ответ.
   'И правда, может, и хорошо, что я попала к универсалам? Уж скучно там, по крайней мере, точно не будет!'
  Ох, знала бы я тогда, чем обернется для меня эта учеба!
  А началось все с распределения комнат...
  
  
  Глава 9
  Даар-на-Римо
  
  Уйти после случившегося казалось бегством, а потому, отсмеявшись и отсалютовав развеселившейся толпе, присела за столик. Янус, как всякий делец, прямо-таки чувствовал, откуда ждать неприятностей, а потому не отходил от меня ни на шаг. Так только, метнется к соседнему столику, чтобы узнать, не скончался ли от скуки наследник и не истек ли ядом морской князь.
  Сперва я и не поняла, что за князь, да еще и морской, если в империи из знати были сплошные принцы, графы и герцоги. Как оказалось, князь был. Один-единственный и неповторимый Его светлейшество Ален. Ну кто бы сомневался, что этот вредина и здесь отличится. И нет бы мне промолчать, но когда я отличалась этим полезным умением?
  - А почему морской? - спросила у Януса, изо всех сил стараясь не коситься на соседний столик и не представлять Алена в образе лихого пирата.
  - А какой еще? Дааров издревле морскими князьями или Владыками называли, - не понял трактирщик. - Ох, до чего древний род! А уж о магии их я промолчу. Такую красоту создавать умели! Нет, жив буду, обязательно наведаюсь в Даар-на-Римо...
  Янус все говорил, захлебываясь впечатлениями, а у меня в голове зашумело.
  'Князь Даар. Даар-на-Римо'.
  Неуловимо знакомое и болезненное. Как вспышка или видение: белые пляжи и бирюзовое море. Подземные города и ледяные пещеры. Сотни и тысячи радуг. И птицы, такие огромные, яркие, что они сами казались частичками света, что кружили над водопадами.
  Моргаю, прогоняя видение. И на секунду наши с Аленом взгляды встречаются. И я понимаю, что глаза-то у князя совсем и не голубые! Зеленые? Нет, скорее бирюзово-лазурные. Как воды его земли. Яростные, непокорно-прищуренные.
  'Красив, чертяга!'
   Вот только от красоты этой - словно холодом по хребту. Отворачиваюсь, пытаясь сосредоточиться на болтовне Януса.
  - Жаль только, что путешественников пускают лишь на самый крайний из островов. Какая, наверное, на остальных, красота, - вздохнул он. - Да и кухни подобной даарской я больше нигде не встречал. Только представьте: одних только водорослей у них пятьдесят видов! Не сказали бы мне, ни за что бы не догадался, что это водоросли, а не овощи или фрукты. И, главное, есть и острые, и сладкие, и соленые. В них они даже морских коньков с улитками маринуют. Сказать по секрету, - трактирщик склонился, понизив голос. - Был я как-то на приеме в даарском посольстве, попробовал их улиток и просто влюбился. Сколько потом ни пробовал, сколько рецептов ни перебрал, так и не смог повторить тот удивительный вкус. Эх, вот бы еще раз у даарских послов побывать!
  Динар презрительно фыркнул, Габи подозрительно быстро позеленела. Да уж, вот у кого у кого не было недостатка в официальных обедах.
  - Но ты, Рин, как всегда удивил. Не знать о Даар-на-Римо! Из какой, говоришь, глухомани ты прибыл? - посмеивался трактирщик.
  Мысленно хлопнула себя по лбу. Вот собиралась же следить за своим языком! Легенда-легендой, но долго скрываться за образом сиротинушки из далекой глубинки вряд ли получится. Хорошо, что сестры Юджина оказались болтушками и, отодвинувшись подальше от непривычно угрюмой Габриэль, наперебой зачастили:
  - Так Даарское княжество всего полвека как к нашей империи присоединилось.
  - Да не присоединилось оно! У нас альянс, причем военный. Если вдруг война или гроллы выползут - выступаем единым фронтом, а так княжество - независимое государство.
  - Ну да, конечно! То-то я заметила, какие эти жалкие островитяне самостоятельные и независимые.
  - А я говорю независимые.
  - А я говорю жалкие.
  - А я говорю...
  Что сказал сестрам, красный, как рак, Юдж, я не слышала. Так и не поборов искушения, чуть обернулась. Вот только зря, наверное, я это сделала.
  За соседним столиком все также лениво текла беседа, принц Дерек безразлично ковырялся в тарелке, а Ален продолжал улыбаться и что-то отвечал ухмыляющимся соседям. Не вздрогнул, не показал, что услышал, только на пару мгновений опустил темные, словно покрытые пеплом, ресницы.
  Отвернулась. Стало так стыдно, будто подглядываю за чем-то запретным. Да, как ни крути, а было в этом язвительном князе что-то нечеловеческое. Не звериное и яростно-чувственное, как в Рейнхарде, а холодное и далекое, как застывший во льду солнечный свет.
  Подумала и мысленно фыркнула. И что это меня на подобные сравнения потянуло? Никак, эти дворянские выкрутасы скоро и из меня менестреля сделают.
  - Ты уверена? - напряженный голос Динара ворвался в мысли и явно не предназначался для человечьих ушей.
  - Нет. И надеюсь, что я все-таки обозналась, - так же глухо ответила Габи.
  'О чем это они?' - посмотрела на внешне спокойных 'родственников' и сгорающего от любопытства трактирщика.
  Заметив мое беспокойство, Габи улыбнулась так солнечно, что Юдж перестал спорить с сестрицами, а Янус забыл, что собирался подслушивать.
   - Я тоже так думаю, - Динар отхлебнул вина и нарочито расслабленно закачался на стуле.
  Вот только покрасневшая аура его говорила о чем угодно, но только не о спокойствии. И только я хотела незаметно узнать у оборотней, что происходит, как впервые почувствовала этот взгляд. Тяжелый, пронзительный, который словно пригвоздил меня к стулу, лишая воли и возможности оглянуться.
  Динар напрягся, вскинул голову и, бросив: 'Я скоро!' - с такой скоростью оказался у лестницы, что я и глазом моргнуть не успела.
  Зато ощущение, что меня рассматривают, как букашку под микроскопом, наконец-то исчезло. Побледневшая Габи вздохнула и так тяжело облокотилась о стол, словно кости ее не держали. Рыжие глаза при этом, казалось, стали совсем огромными.
  - Габи?
  Но вер-рысь меня словно не слышала.
  - Габриэль, что происходит?
  Даже сестры Юджина присмирели и молча поглядывали то на меня, то на Габи.
  - Я... Нет, это не мог быть... Конечно, мне показалось, да, показалось, - все также глядя перед собой, шептала девушка.
  'Ага, как и Дину, - непроизвольно прищурилась. - Может, и мне показалось, что за секунду до того, как поднялся Динар, этажом выше я увидела блеск чешуи?'
  - Габриэль, - позвала тихо, помня о том, что рассказывала мне девушка о своей встрече с хвостатым населением этой земли.
  - А, Рин? Все, все хорошо, правда. Мне показалось. Им же запрещено... - Габи не стала продолжать, кому именно в городе магов не место, а потому нарочито радостно зачастила. - А что, господин Янус, вы действительно на приемах в даарском посольстве бывали? Это же такая честь.
  - Ну что вы! - трактирщик смутился. - Настоящие лорды - они ж без зазнайства. И к себе пригласят, и с уважением выслушают, и угостят... Такие люди, скажу вам, такие люди! Я как-то у одного лорда-оборотня на дне рождения побывал. Так тот говаривал, что с самим Владыкой веров знаком. Ох, скажу я вам, и понарассказывал он об этом правителе, аж жуть берет!
  Мы с Габриэль переглянулись, стараясь не рассмеяться.
  - Жуть не жуть, а красив этот правитель как бог, - выдохнула темненькая из сестриц. Кажется, ее Тиной зовут, ррр. - Сати вон, все его портреты из газет и журналов хранит.
  Щеки светленькой вспыхнули:
  - А вот и неправда! Юдж, Рин, врет она все!
  - Да ладно тебе! - засмеялась Тина. - Я даже у мамы его подборку в корзинке для вышиваний нашла, а ты стесняешься. И скажи, у какой нормальной девушки хоть одного портрета этого оборотня нет? Рейнхард, император ту Иден. С ума сойти! И красив, и богат, а уж в постели...
  Внезапно мне до безумия захотелось проехать когтями по этой смазливой мордашке. Габи мгновенно накрыла мои пальцы своими.
  А брюнетка-смертница, мечтательно закатив глаза, простонала:
  - ...настоящий зверь, ммм!
  - Тина! - Юджин вскочил, едва не опрокинув при этом стул.
  'Так, спокойненько, втягиваем обратно когти и дышим'.
  - Я бы с таким...
  'Дышим, не душим, а дышим!'
  - Интересно, а какая она? - наверное, Сати не знала, что своим вопросом спасала сестру от мучительной смерти.
  - Кто? - взъерошив рыжую шевелюру, Юдж обреченно рухнул на стул.
  - Его, ну, как бы сказать, его единственная? - вновь покраснела блондинка.
  - Ой, Сати, ты как ребенок, - Тина хмыкнула и махнула рукой. - Да шалава она, наверняка. Такого самца породистого в своей постели ни одной монашке не удержать.
  Теперь вспыхнула я, но не успела и слова вставить, как Габи захохотала.
  - Удержать? - отсмеявшись, моя бета презрительно оглядела брюнету. - Да если вер признал женщину своей Парой, то никто и ничто не заставит его уйти от нее.
  Тина сощурилась:
  - Серьезно? И когда же твой милый Динар признает своей Парой тебя?
  Улыбки девушек стали походить на оскал, и тут Янус как стукнет бокалом о стол:
  - Силен! Силен Владыка! Это да, такой боевой маг и сам целого войска стоит.
  Габи моргнула, не понимая, зачем так орать об очевидных вещах, Тина недовольно схватила вилку, не зная, с какой стороны подступиться к желе, а Юдж с благодарностью подхватил:
  - Это да, слышал, он одним махом голову у двух гроллов разом отсек. Мне дядька рассказывал. Он тогда с отрядом как раз у западной границы стоял.
  - У самих Зеленых холмов? - охнул трактирщик.
  - Ага, веселенькое местечко, - продолжил Юдж. - Но лет двадцать назад это было всего лишь очередное селение полукровок.
  И покосился в мою сторону. А я что? Ну, полукровка, и чего так переживать? Насколько я знаю, смешанную кровь сейчас хоть и не жаловали в человеческих землях, но открыто не осуждали.
  - Так вот, стоит мой дядька в дозоре, - парень, чуть наклонившись, понизил голос. - Стоит да про себя матерится. Холода вот-вот наступить должны, а ни теплой одежды, ни продовольствия практически нет.
  Юдж оглянулся, словно его подслушать могли.
  - Да не переживай ты, все и так знают, какое при регенте финансирование, - фыркнул Янус. - Только ты это, сам знаешь, кому и что говорить.
  Не сговариваясь, все разом посмотрели на Дерека. Но Его Скучающему высочеству было совсем не до нас - рядом раскланивался очередной лордик, едва ли не окуная длинные космы в мясную подливку своего принца.
  За нашим столом заметно повеселели.
  - Так вот, - улыбнулся Юджин, отворачиваясь от своего будущего сюзерена. - Уж и смена его к концу подходила, как тут эти х... в общем, твари чешуйчатые как с ущелья попрут. Молодняк их вырос, а кормить нечем, так вот они магов за сто верст и почуяли. Ну, дядька-то мой думал, что все, принимай, тьма-матушка, блудливого сына. Но маячок не забыл, вовремя в небо пустил.
  - Это он молодец, - Янус подлил всем наливки и про себя не забыл. - Ну, за маячок! Если б не он, скольких бы мы еще из гролльих глоток достали.
  Проникнувшись моментом, все выпили. Даже Сати перестала кокетливо улыбаться, а Тина - сверлить Габи убийственным взглядом.
  - Юджин, а это не в тот раз оборотни с неба спустились? - спросила Сати, 'незаметно' стрельнув глазками в мою сторону.
  - А то! Прямо как тучи все небо заполонили. И, главное, огромные какие! Одни только крылья метра три с половиной. И как закружат! Владыка-то их первый на землю бросился. Только ястребом был - а вот и человек перед тобою стоит. Высокий, глазища страшные, аура - аж трава к земле припадает. Дядька рассказывал, что стоял - и не знал, кого больше в тот момент испугался. А уж когда оборотень руку поднял и весь воздух вокруг воронками закрутил - тут уж и бывалые чуть в штаны, ну, то есть... - смутился рыжик.
  Сестры расхохотались, Габи усмехнулась, как будто вспомнив о чем-то. Глаза Януса заблестели:
  - За импрраторра, - схватил очередную рюмку трактирщик.
  И только я сделала первый глоток, как Янус добавил:
  - Шоб он пару свою, того и этого!..
  Габриэль, уже не сдерживаясь, залилась смехом, Сати мечтательно закатила глаза, а Тина скривилась так, словно в ее бокале скончался скунс.
  - Кх, - наливка встала поперек горла, второй раз за вечер едва не отправив меня к праотцам.
   Зато рыжик настолько воодушевился, что аж привстал, стараясь даже жестами пояснить, насколько крут властитель всех вееров.
  - Он как кулак сожмет - так птицы на гроллов и налетят, другой взмах - и те глаза змеям выклевывать и когтями, когтями рвать. Крик, ор, земля трещинами и трясется - куда там нашим сражаться, под ноги бы гроллам не угодить. А Владыка стоит, и только воздух вокруг сверкает да воронками на гроллов прет. Наши и не знают, куда кидаться. А потом что началось! Гроллы свистят, своих подзывают, оборотни перекидываются - и давай магией червяков этих крошить, да только гнездо гроллье, наверное, неподалеку было, иначе откуда их столько-то наползло! Кожица совсем белесая, мягкая, как у лука вареного. Наши обрадовались, все тогда думали, что чем кожица их светлее, тем младше и безобиднее гролл. Да куда там! Одного такого змееголового ранили, тот и давай верещать. У наших кровь из ушей, а там эти самки словно из-под земли к детенышам на помощь прут. Злые, лица совсем чешуей заросли, а тело-то, тело почти человеческое. Но тут и веры не сплоховали. Сколько оборотней к главному своему приползло-набежало! Даже паучихи эти. Бррр!
  Девчонки ойкнули, Янус утвердительно закивал. За Террайу стало как-то обидно.
  - Ба! А не лордом ли Буффом твоего дядьку зовут? - раздалось с соседнего столика.
  Не успела заметить, кто из прихлебателей принца это спросил. Вот уж точно, другой мир, другая страна, а богатенькие детки знатных родителей и здесь мнили о себе черт знает что. Хмурюсь, стараясь не думать, что с этими гадами мне предстояло жить и учиться. А дружки принца не унимались:
  - Что, рыжий, язык проглотил? - длинный как жердь толстогубый дворянчик нарочито медленно промокнул рот и откинул салфетку на стол. - Помню, отец мой, генерал Паульс, рассказывал, что под его началом капитанишка один был, все письмеца и доносы строчил: то коней у него невидимые гроллы сожрут, то отряд в разгар лета мерзнет и мерзнет. И это ладно, прочел и забыл, но до самого министра дойти, что, якобы, солдаты наши от голода в обморок падают. Прыщ рыжий, не побоялся же!
  - Натоль, зачем же так грубо? Видишь, племянничек его вот-вот пятнами весь покроется, прошу, пожалей глаза наших властителей, - прилизанный брюнет наигранно подобострастно склонился перед князем и принцем Дереком.
  Натоль еще сильнее оттопырил губу:
  - Мой милый Ленц, еще бы ему не краснеть. Именно Буфф, да-да, спросите отца, именно он, когда эти полуживотные пришли его жалкому отряду на помощь, клялся и визжал как свинья, что мужеложец, поэтому и паучихам без надобности.
  Парни загоготали, даже принц хмыкнул, отчего толстогубый едва не залоснился от радости. Как по команде, остальные за сиятельным столом уже в открытую стали похабно разглядывать Габи и посмеиваться над деревенскими манерами Юджа с сестричками. Некоторые даже стулья свои к нам развернули:
  - Спорю на сто золотых, что платье темненькой мои служанки не наденут, даже если я прикажу?
  - Спорю на двести, что мои не наденут его и под пытками!
  Хохот, ставки и ходящие ходуном желваки на скулах Юджина. А люди все подходили и подходили к спорящим лордам.
  Видя, как покраснела Тина и как подрагивают руки улыбчивой Сати, я подумала, а так ли для меня важно не выделяться в этом гадюшнике. Здравый смысл велел сидеть и делать вид, что ничего страшного не случилось, вот только руки уже сжимались в кулаки, а перед глазами вставала та самая красная пелена. И в глубине души я понимала, что пройдет день-другой - и я непременно сцеплюсь с тем же блондинчиком. При мысли о нем меня словно магией потянуло взглянуть в его лучезарно-пакостные глаза. Не сомневаюсь, что сидит, гаденыш, и наслаждается представлением.
  Взбешенная, вперила взгляд в блистательного блондина. Поджатые губы, прямая осанка и холеные пальцы, едва не сгибающие столовое серебро.
  - Натоль, Ленц, мне напомнить, как были... одеты Ваши сестрицы, когда последний раз посетили мои острова? - процедил князь едва слышно, но, готова поспорить, что ни одно его слово не было проигнорировано.
  На долю секунды мне показалось, что темные глаза принца стали светлей.
  - Ален, - нерешительно начал Дерек.
  Блондин дернулся, как от удара, и, отвернувшись от принца, расхохотался:
  - Натоль, дорогуша, не надувай губки, нам и так уже страшно. Ленц, дружище, напомни, с каким бедуином согрешила твоя развратная бабулька, что ты так колоритно щуришь и без того узкие глазки? А ты, Мерген, зачем задираешь этих сестриц-нищебродок? Или мои люди ошиблись, и отец тебя вовсе не за мужеложство с одним морячком чуть до смерти не засек? - Ален достал из кармашка белоснежный платок и начал обмахиваться. - Беда-беда, а еще говорят, что островитяне - лучшие информаторы. Сегодня же отчитаю своих лоботрясов. За что только я им жалование плачу?
  Впервые вижу, чтобы люди так искренне неискренне улыбались, а толпа так быстро рассеялась.
  - Вот это наш князь! Не сердце, а лед! И язык, точно лезвие! - Натоль дрожащей рукой поднял бокал и громко провозгласил. - За союз Морании и Даар-на-Римо!
  - За союз!
  - За империю!
  - За академию магии!
  Звон бокалов, смех, тосты. Разговор за столом потек так же непринужденно, как будто ничего не случилось. Но ни один дворянин после слов Алена не то чтобы ничего не сказал, даже не посмотрел в нашу сторону.
  - Ур-р-роды, - прошептал красный от гнева Юдж.
  - Спокойно, мальчик мой, спокойно, - Янус дал знак затаившимся слугам, и в ресторане вновь заиграла незатейливая мелодия, а между столиками заскользили улыбчивые официантки.
  - Рин, - Юджин кивнул на сестер. - Ты говорил, что уступишь моим болтушкам свою комнату.
  И посмотрел так неуверенно, словно я могла передумать.
  - Конечно, о чем разговор! - улыбнулась, стараясь хотя бы этим приободрить парня.
  И только мы хотели уйти, как услышали:
  - Не сейчас, - Дин, возникший словно бы ниоткуда, так зыркнул по сторонам, что за соседним столиком один из подпевал принца захлебнулся на вдохе.
  - Не показалось? - настолько тихо спросила Габи, что, не будь во мне крови оборотня, ни за что не услышала бы.
  Верхняя губа Дина приподнялась, обнажая слишком длинные для обычного человека клыки. Ногти с противным скрежетом прошлись по столу. Габи вздрогнула, едва удерживаясь от оборота.
  'Да что эти двое творят?'
  Янус как-то странно покосился на Дина и словно бы невзначай подальше отодвинул свой стул.
  'Вот черт! Ну какой из Динара обычный торговец?'
  А потом Габи сделала нечто невероятное - протянула свою тонкую руку и накрыла ею большую ладонь оборотня. И тот - вот же чудо - не нагрубил, не дернулся, а прямо посмотрел в бледное лицо веры:
  - Ты права, это был высший.
  Все краски сошли с лица девушки. Казалось, все ее маленькое поджарое тело скрутило в конвульсии.
  - Габриэль?
  Но неестественное спокойствие уже овладело каждой черточкой моей беты. Резко развернувшись к Сати и Тине, она неожиданно мягко произнесла:
  - Такой день, столько событий, вы, должно быть, устали. Пойдемте наверх, нужно приготовить постель.
  Еще недавно бодрые и ни о чем таком не думающие сестрицы зевнули одна за другой, затем как-то беспомощно заморгали.
  'Что это, гипноз или магия?'
  - Такой день, - повторила Тина.
  - Устали, - зевнула Сати.
  И все вскочили, засуетились. Не успела я оглянуться, как оказалась в коридоре на втором этаже с сумкой, курткой и пожеланием сестричек, чтобы мы с Юджем не болтали полночи.
  
  Глава 10
  О трудностях совместных ночевок
  
  - Так мне и надо. Дура! Болтливая, безмозглая дура! - бурча под нос, прижала подбородком кипу вещей, готовую в любой момент рухнуть, когда услышала грудной смех отнюдь не молодой девочки.
  - Мой князь не любит сюрпризов? Или успел забыть о своем обещании?
  И снова этот жеманно-неестественный смех откуда-то из соседнего номера.
  Оборачиваюсь к распахнутой двери. В проеме - князь Ален. Высокий и гибкий, словно тростинка. В летящих одеждах и с распущенными волосами, так похожий в этот момент на эльфа или русала. А его поза? Да она словно кричала: 'Что ты делаешь в моей комнате, мерзкая женщина?'
  Ну, по крайней мере, в моем воображении его поза именно об этом кричала.
  'Нет, какая я все-таки дура!' - размазавшись по стене, начинаю медленно отползать в сторону лестницы, молясь про себя, чтобы тюк с одеждой не рухнул в самой неловкий момент.
  И не смотреть, не смотреть на этого гада! Но глубокий и тягучий голос словно гипнотизировал:
  - Разве я когда-нибудь разочаровывал свою леди?
  - Нет, ты был хорошим мальчиком, - и женские пальчики игриво заскользили по синему шелку одной из его верхних туник.
  'Бе-э', - скривившись так, будто меня вот-вот вырвет наизнанку, я не сделала даже попытки перестать пялиться на колоритную парочку.
  'Ну давай, женщина, выйди, нет, хотя бы просто выгляни из этого чертова номера!' - мысленно приговаривая, старалась не впиваться когтями в узорную обшивку деревянных стен.
  Сказать, зачем мне вообще смотреть на эту 'ледю', я не смогла бы, даже если бы меня пытала Терайа всеми своими преступно мохнатыми лапами.
  А в это время у открытой двери:
  - Хорошим... мальчиком? - иронии в голосе князя могла не заметить только глухая.
  - А вот я была плохой девочкой, - и полная ручка стала опускаться все ниже и ниже. - Очень плохой. Но разве мой князь не накажет меня?
  Грудной смех, томный вздох - и я ненавижу эту женщину.
  - Если леди сама просит о наказании, - медленно произнес Ален, и было в его голосе что-то такое...
  Вот только смотреть, как князь склоняется к руке, унизанной массивными кольцами, я не смогла.
  'До чего же противно!' - даже не задумываясь о новых способностях, легко и бесшумно скользнула за угол, взлетела по лестнице, где на самой последней ступеньке меня и перехватил оборотень.
  - Рин, можно тебя? - Дин оглянулся и, схватив меня за рукав, потянул в комнату Юджа. Закрыв за собой, тут же отобрал у меня вещи и указал на высокий стул. - Габи оказалась права.
  Двигаясь с неестественной скоростью, Динар скинул на кровать и без того смятый тюк, заглянул в крошечную ванную, поставил 'защитку' на дверь и с таким выражением выглянул из окна, что во дворе сперва что-то булькнуло, потом звякнуло и, кажется, треснуло, а затем послышалось витиеватое, однако сводящееся к межмировому 'Твою ж мать!'
  - Кира, - Дин подкрался настолько бесшумно, что я чуть со стула не грохнулась.
  - Юджин вот-вот должен прийти, - начала я, но оборотень не дал мне закончить.
  Опустившись на корточки, посмотрел снизу вверх: прямой взгляд, сурово поджатые губы. В тусклом свете магических светляков он так походил на своего царственного кузена...
  - Я видел зеркального.
  - Кого? - моргнула, стараясь выкинуть Рейнхарда из головы. - Я думала, внизу ты говорил Габриэль о наге.
  - Да, наг, змеелюд, называй как угодно. Рейн с Тороном не рассказывали, что все наги строго поделены на кланы?
  Вспомнив сериалы об итальянской мафии, с трудом подавила улыбку. Мужские пальцы неожиданно жестко схватили за подбородок.
  - Кира, - взволнованно-хриплое, - маленький глупый детеныш! Рейнхард тебя... Демоны!
  Кулак оборотня с такой силой впечатался в пол, что ножки стула закачались с жалобным скрипом. Непроизвольно вздрогнула, стараясь не вжиматься всем телом в спинку, как оказалось, столь ненадежного стула. Но оборотень этого словно не видел. Опустил голову, рассматривая что-то, лежащее на его ладони.
  - Зеркальные не простые наги, по-хорошему нельзя тебя оставлять наедине с ними. Вот только скажи я Рейнхарду о зеркальном, как не успеешь ты и глазом моргнуть, как окажешься под замком.
  - Но ты не хочешь, чтобы Рейнхард... - не успела спросить, как почерневшие глаза оборотня бешено вспыхнули.
  - Кир-ра! - рыкнул, изо всех сил сдерживая зверя. - Прародитель, за что мне подобное?!
  Оборотень вскочил и заметался по комнате. Грудная клетка, увеличившись, натянула рубашку. Часто дыша, мужчина приоткрыл рот, порыкивая сквозь клыки, а мускулы так и бугрились на обнаженных шее, руках.
   - Дин, - позвала так спокойно, насколько позволило пересохшее горло. - Все хорошо, да? Ты мне поможешь?
  Резко остановившись и закрыв руками лицо, искаженным голосом Дин простонал:
  - Уже... пытаюсь. Рейнхард слишком силен. Даже без прямого приказа, только лишь чувствуя, что Он не одобрит, Зверь мой лезет наружу, чтобы доложить обо всем своему альфе. Это... просто невыносимо!
  Громко выдохнув, словно воздух противился выйти из легких, Динар медленно подошел и навис надо мной. Жуткое ощущение: вроде бы знаю, что ничего плохого этот мужчина со мною не сделает, но слишком велика была разница между натренированным телом двухметрового воина и жалкой мною, с трясущимися в этот момент коленками и руками как макаронинами. Но я постаралась не выказать страха и, распрямившись, посмотрела оборотню прямо в глаза.
  Дин улыбнулся и, разжав кулак, качнул витиеватым браслетом.
  - Позволишь? - спросил он.
  Я кивнула, и Дин склонился так низко, что его темные волосы скользнули по моим бедрам. Щекам стало жарко, и почему-то так стыдно, а потом я почувствовала прикосновение его губ на запястье. Прикосновение такое легкое и мимолетное, что я не могла бы с уверенностью сказать, не привиделось ли мне это.
  Вспыхнувшие светлячки на мгновение ослепили, и, когда я перестала жмуриться, Дин уже отошел, с непонятной тоской рассматривая мое лицо, а браслет уже прочно покоился на левом запястье.
  - Габриэль ищет тебя, - кивнув в сторону зажегшихся на двери светлячков, пояснил оборотень. - Это световая 'сигналка'. Не очень сложное заклинание. Ты освоишь ее очень быстро.
  - А, да, наверное, - не зная, как вести себя с этим оборотнем, решила спросить о главном. - Этот браслет, он для чего?
  Покрутила два кожаных ремешка, переплетенных багровой нитью.
  - На тебе стоит защита Рейнхарда, он говорил тебе?
  Я посмотрела на Дина с таким лицом, что ему мой ответ уже и не требовался.
  - Да, Рейнхард в своем репертуаре, - Дин закатил глаза. - Но не думала же ты, что он отправит тебя на земли людей совсем без защиты?
  - Почему без защиты? Он научил меня ставить ментальный блок и еще...
  Оборотень с такой небрежностью взмахнул рукой, что мне захотелось подойти и треснуть его по надменной физиономии. Все-таки есть у них с братом что-то общее - семейная наглость и не в меру раздутое самомнение.
  - Не знаю, как Рейнхарду удалось столько всего намешать да еще и связать с твоей аурой. Твою охранку даже академики не заметили.
  - Подожди, - нахмурилась, не понимая. - А почему, когда Бьорк душил меня, эта охранка вообще не сработала?
  - Думаю, или уровень повреждений был настроен на максимум...
  Я аж задохнулась от возмущения. Это какой же уровень должен был показать, что мне нужна помощь? Когда этот орк оторвал бы мне ногу или сожрал мое сердце при всей академии?
  - Но, зная Рейнхарда и его манию по поводу твоей безопасности, этот вариант можно сразу закинуть в гроллью... эмм... Не важно. Остается только одно - твой не в меру самостоятельный Зверь. Думаю, именно он заглушил сигнал, не позволяя Рейнхарду ощутить твою боль. Только Зверь мог нарушить настройки портала.
  - Портала?!
  - Если бы твоему телу был нанесен вред или бы Зверь почуял опасность, настройки портала перенесли бы тебя прямиком к Рейнхарду.
  'Ну, Р-р-рейнхард, погоди у меня, хранитель-тихушник!'
  - А этот браслет? - с возрастающим подозрением покосилась на бежевые ремешки.
  - Теперь у тебя будет выбор - отправиться к Повелителю или воспользоваться разовым порталом и перенестись в случае необходимости прямо ко мне.
  - И это единственное, что делает этот браслет? - прищурилась, как будто могла просканировать артефакт.
  Дин кивнул утвердительно. Я еще пару секунд для надежности сурово поглядывала то на браслет, то на Дина. Но все же решила воспользоваться шансом, который предлагал мне кузен Повелителя.
  Еще раз поправив браслет, тихо проговорила:
  - Знаешь, я очень надеюсь, что ни этот, ни портал Рейна мне не понадобится.
  Но когда я подняла голову, чтобы сказать Динару спасибо, в комнате никого, кроме меня, уже не было.
  
  
  ***
  
  - А все-таки здорово, Рин, что мы с тобой познакомились!
  Лежа с открытыми глазами в постели Юджа, я все еще удивлялась, как это Габи с Динаром с такой легкостью согласились на эту ночевку. Может, моя уловка, что именно при них стоит проверить, не разоблачит ли меня тот же Юдж, наконец-то, сработала?
  И вот, лежа в одной постели с рыжим магом, я старалась понять, не послышалось ли мне пыхтение оборотней прямо под нашим окном.
  'Да нет. Караулить меня всю ночь напролет? Они же не сумасшедшие!'
  И до того я задумалась, что следующие слова Юджа застали врасплох. Интересно, когда это мы с обсуждения 'вот бы нас поселили в одну комнату' плавненько перешли к семейным секретам?
  - И правильно, что молчишь. Думаешь, никто не заметил, какая странная у тебя, ты прости меня, конечно, семейка? Сам знаю, каково это, быть чужаком в родном доме. Да чего там! Меня, если честно, по-настоящему только дядька воспитывал. Как отправили его домой в увольнительную, так он чуть с тоски и не помер. Генерал Паульс, - это имя рыжик практически выплюнул. - Гад он, Ринальд, причем редкостный! Это ж из-за него солдаты молоденькие под трибунал попадали. У одного только дядьки моего трое парней в деревни бежали, а в остальных отрядах - и говорить не хочу. Эх! А думаешь, все почему?
  Я села, подложив подушку под спину, и пристально посмотрела на мага.
  'А Юдж симпатичный', - неожиданно поняла я.
  Полутьма комнаты не мешала мне рассмотреть и широкий улыбчивый рот, и смешливые морщинки в уголках глаз, казавшихся сейчас скорее синими, нежели голубыми. По-юношески вытянутый, как будто еще не привыкший к повзрослевшему телу, Юджин все время жестикулировал, вертелся и то и дело запускал пальцы в растрепанную шевелюру.
  И так вдруг захотелось дотронуться до него, стереть эту горькую улыбку, которая делала его лицо каким-то по-детски ранимым. Но я сдержалась и, наконец, просто ответила:
  - Не знаю. Может, им было страшно, или они голодали.
  - Нет, Рин, к этому при наместнике давно привыкли.
  Казалось, каждая веснушка на его лице потускнела.
  - Ты знаешь, кто такой канцлер Роу? - спросил Юдж, но, увидев, как искривилось мое лицо при этом имени, продолжил. - Конечно знаешь. Да и кто не слышал об этой гниде? Так вот, именно он разработал закон, по которому деревни перестали получать заем в неурожайные годы. А если и получали, то расплатиться уже не могли. А это рабство, Рин, самое настоящее рабство! Привыкшие при Лейле доверять чиновникам, люди оказывались без работы, без дома, умоляющие забрать их свободу за две буханки в неделю. Страшные годы! Солдаты бежали, оставляя границы гролльей матери, лишь бы добраться до дома и отдать солдатский паек родным. Дезертиров ловили, прилюдно секли, и это в лучшем случае. Но уж когда казнить стали, тут уж народ не выдержал... Были случаи, когда вояки специально под гроллов бросались, потому как убитый солдат означал для семьи хоть и скудные, зато регулярные выплаты. И тут Роу этот, узнав от Паульса, почему опытные вояки мрут, словно мухи, изрыгается новым шедевром - никаких пенсий для вдов, никаких выплат сиротам. Как он тогда сказал? Деревенских - сама земля кормит? А если детей настрогали, значит, знали, чем их прокормить.
  Юдж опустил голову.
  - У меня мамка так двоих малышей потеряла. Знаешь, в детстве я вообще не знал, что такое есть досыта. Когда родной отец понял, что я маг, и к себе забрал, его дети свиньей меня звали, а я ел, ел, ел. Думал, остановиться никак не смогу. А если не ел, то тащил с кухни, что мог - и домой. Меня ловили, секли на конюшне так, что кости белели, а я день-два отлежусь - и за старое. Мачеха с меня, наверное, и в самом деле кожу бы содрала, если б не дядька.
  И улыбнулся так солнечно, заразительно.
  - А какой он, твой дядя? - не в силах противиться, улыбнулась в ответ.
  - А, черт рыжий! Маленький, толстый, почти уже лысый. Но взрывной и упрямый, как...
  - Как габ? - вспомнив, как Тай сравнивал свою маленькую жену именно с этим твердолобым копытным.
  - Ага, - Юдж взъерошил непокорную шевелюру, заложил руки за голову и откинулся на подушку.
  - Эх, и гонял он меня, черт одноногий.
  Улыбка сошла с моего лица в тот же момент, как я поняла.
  - Как одноногий?
  - Рин, да ты сама простота! - рыжик хотел было отвесить щелбан, но стоило его пальцам коснуться моего лба, как он тут же отдернул руку, будто ошпарился. И, покраснев до самых ушей, продолжил чуть грубовато. - Не думаешь же ты, что генерал простил зарвавшегося капитана, по вине которого его чуть не разжаловали? Нет, просто взял и послал капитанишку нагу под хвост. Только не учел, что солдаты дядьку любили, так на себе два паренька его из пекла и вытащили. Сколько верст перли, а черт мой ругался да палкой по чему попадет бил, чтоб дурьи головы свои бежали спасать, а не труп безногий тащили. Зато теперь, как напьется, рассказывает, каких орлов вырастил.
  Не сдержавшись, хлюпнула носом:
  - Хороший он у тебя.
  - Ты это, сырость не разводи, - хмыкнул Юдж и подозрительно быстро отвел взгляд. - Видел бы ты его в то время, как он домой калекой ненужным вернулся. И палка эта его, дурьвыбивалка, как он ее звал, сколько он меня ею дубасил... Как вспомню - так вздрогну. Но, знаешь, если б не он, я бы не только меча не поднял, я бы и магический фитилек не зажег.
  - Он учил тебя магии?
  - Нет, - парень скривился, - отец учил. Но если бы Буфф не пообещал, что после каждого выученного заклинания он не будет отправлять мамке моей еду, я бы не то что заниматься, я бы никого и слушал не стал.
  И рассмеялся. Невольно рассмеялась в ответ. И как-то так получилось, что не заметила, как рассказала о своей первой влюбленности, о маме, о том, как мне сложно прижиться в незнакомой стране. Упустила кучу вещей, но все говорила и говорила. Юдж то молчал, то не давал вставить ни слова, при этом и хмурясь, и смеясь, и отчаянно жестикулируя.
  'С ним так легко', - только и могла удивляться я, жалея о том, что не могу рассказать о себе всей правды.
  Так, смеясь и болтая, я и не заметила, как уснула. И спала я крепко. Впервые так крепко с тех пор как попала в этот незнакомый и чуждый мне мир. Но, открыв глаза, первое, что увидела, - это красного, как морковка, приятеля.
  - Ю-у-у-дж? - позевывая, с наслаждением потянулась. - М-м-м, как хорошо я поспа-а-ал.
  Из морковки парень превратился в вареного рака. Изо всех сил стараясь смотреть куда угодно, лишь бы не на меня, отвернулся и так и шагнул в мою сторону: спиной вперед и протягивая мне вчерашние камзол и рубашку.
  - Рин, ты бы это... оделся. А я пока... - Юдж пятерней взъерошил стоящий дыбом хохол. - Завтрак! Ага, точно! Завтрак пойду закажу.
  И вылетел из номера, словно за ним черти гнались.
  - Постой, ненормальный, сапоги хоть надень! - крикнула вслед, но куда там, с такой скоростью он вполне уже мог заказывать завтрак в Саршассе у нагов.
  Еще раз потянулась.
  - И чего это он? - недоуменно спросила у комнаты, конечно, и не надеясь услышать ответ. И, как оказалось, зря.
   - Да этот твой рыжий всю ночь метался.
  - Ага, на тебя все глазел. А как краснел и пыхтел! Фу, какие мерзкие эти человеческие недомужчины.
  Как я с кровати не рухнула, как не закричала, когда за отодвинувшейся шторкой показалась любопытная мордашка моей беты, а из-под кровати донеслось злобное:
  - Если бы этот человеческий выкидыш повторил бы еще хоть раз 'Рин парень, возьми себя в руки, ведь парень он!', я бы не выдержал и сомневалку б его оторвал.
  - Мать моя женщина! Габи, Динар! - подскочив с кровати, едва вновь не упала. - Габи, куда намылилась? Динар, а ну вылезай!
  Ойкнувшая бета прямо на лету превратилась в песочную рысь и, зубами подхватив скинутое платье, с одного прыжка сиганула в окно.
  - Динар-р-р! - злобно рыча, кинулась вытаскивать скулящего оборотня из-под кровати. - Сумасшедшие, ненормальные, озабоченные оборотни, вы что, действительно всю ночь здесь торчали?!
  Внезапно открылась дверь, и буквально за доли секунды до того как в номер вошел едва успокоившийся Юдж, один наглый волчара черной стрелой мелькнул мимо, чтобы в тот же миг сигануть в окно вслед за подружкой.
  'Ох, как же я зла!' - стремительно выползая из-под кровати, чуть не стукнулась головой о деревянное днище.
  - Рин? - донесся от двери неестественно хриплый голос.
  Поворачиваю голову, чтобы в очередной раз удивиться, как быстро и ярко краснеют рыжие.
  - О, Юдж, ты уже заказал чай? - почувствовав, как оживился желудок, радостно спросила у окаменевшего мага.
  - А, да, точно, чай... Смотрю, ты камзол уронил.
  Но вот смотрел он точно не на валяющуюся у кровати одежду, только если другой камзол случайно не оказался на моей выпяченной пятой точке.
  'Вот же ж ё-ё-ёжики волосатые!'
  Распрямилась так быстро, что в спине что-то жалобно хрустнуло. Юдж отмер:
  - Пойду за чаем. Вниз. Закажу.
  - Давай. Я тоже. Скоро спущусь.
   Оба красные и смотрящие на что угодно, лишь бы не друг другу в глаза.
  'Да уж, вряд ли после такого Юдж будет рад, если мы и в самом деле станем соседями'.
  ***
  Спустя два часа во дворе академии.
  - Вот бы мы с тобой стали соседями! - энтузиазм рыжика буквально зашкаливал.
  Достав откуда-то волчью лапу, он трижды потряс ее в направлении каждой из сторон света, кружась на одной ноге и приговаривая при этом:
  - Где вшивый волк пробежит, удача лежит. И тропами к Юджу она прибежит. Тьфу-тьфу-тьфу. Тьфу-тьфу-тьфу!
   На Динара я боялась даже смотреть. Его оскал едва не сделал меня заикой еще в тот момент, когда радостный Юджин хвастался купленным амулетом в ресторане перед трактирщиком, а Габи хохотала так, что стекла звенели. Но уж когда к Юджину присоединились Лукас со здоровяком Ваном, потряхивая точно такими же лапками, я застонала.
  'Интересно, подселят или не подселят ко мне другого мага, когда Дин все-таки доберется до Юджа?' - меланхолично подумала я, наблюдая, с какой мечтательной улыбкой Динар проверяет на остроту родовой меч вшивых, то есть черных волков.
  А в это время вчерашний бодрый старик вновь закричал:
  - Комната триста два!
  Предчувствие непоправимого холодным комочком сжалось внутри.
  
  
  Глава 11
  Фрея
  
  Наверное, именно про таких, как я, обычно говорят: 'Доходит как до жирафа'. Иначе как еще объяснить мою панику: 'Я ж реально в одной комнате с парнем не выживу! А если меня поселят с блондином? А с рыжиком? Или с этим, как его там, сыном Паульса? Да я ж его на вторую ночь придушу!'
  В это время на возвышении старик-магистр прочистил горло, искренне наслаждаясь устроенным представлением:
  - И в триста вторую въедут...
  - Давай, брат, одновременно сжимаем по амулету и... тьфу-тьфу-тьфу! - Лукас зажмурился и буквально вцепился в волчью лапку.
  - Ну, тьфу-тьфу-тьфу! - угрюмый Ван с такой силой стиснул свой амулет, что косточки у того жалобно хрустнули.
  - Лукас Лебовски и Ванард...
  Фамилию Вана я так и не расслышала, потому как была практически оглушена криками:
  - Лу, мы сделали это!
  - Крутотенюшка, брат!
  И всеобщее:
  - Заткнитесь, придурки!
  - Вот свезло. А амулеты-то работают! - рыжик аж подпрыгнул от радости. - Так, Рин, теперь мы попробуем. Вот я олух, не догадался и тебе амулет присмотреть. Но ничего, сожмем один на двоих и одновременно...
  Внезапный толчок в плечо, и Юдж бы упал, не поддержи его здоровяк Ван.
  - Ф-у-у, а я-то думал, откуда тухлым повеяло. А тут эти с какой-то отрубленной падалью. Мой отец, генерал Паульс, всегда говорил, что от смердов несет, но чтоб так...
  - О, нет, - обреченно, а потому медленно поворачиваюсь, чтобы лицезреть оттопыренные в усмешке губы Натоля, холеное лицо красавца-блондина и безразличное - Его Высочества Дерека.
  - Натоль, друг мой, а чего ты хотел от бастарда и полукровки? - смуглый и весь какой-то прилизанный Ленц смахнул невидимую пылинку с голубого камзола и прижал к носу платок. - Ваше Высочество, Великий князь, пойдемте, пойдемте скорее, пока и мы не провоняли аурой этого сброда.
  И Ленц потянул было своего губастого друга поближе к магистрам.
  - Не понял, - Ван, не обращая внимания на пытающегося его успокоить Лукаса, размял шею и начал закатывать рукава. - Это они на вас гавкают, дружбаны?
  Видимо, дружбаны - это Юджин и я, и да, гавкали эти зарвавшиеся аристократы явно на нас, вот только отвечать и привлекать к себе внимание я не хотела. Рыжик, наверное, тоже, потому как демонстративно повернулся ко мне, поднял свой амулет и забубнил:
  - Пожалуйста, пожалуйста, пусть нам повезет! - Юджин сжал кулаки и зажмурился, повторяя. - Давай, вшивый волк, не подведи. Тьфу-тьфу-тьфу!
  Динар сплюнул и, потянув за собой Габи, пошел проверять периметр на безопасность.
  - И в триста третью...
  Рыж замер. Наверное, мне сразу надо было бы догадаться, что с Юджином мы не счастливчики. И тут вчерашний невероятно бодрый старичок как заорет:
  - ...въезжают князь Ален Даар-на-Римо и лорд Юджин ди...
  - Не-е-ет! - у рыжика из рук выпала лапка.
  А лицо... Его лицо нужно было не просто видеть, оно в тот момент стоило того, чтобы с него писали картину под названием 'Да вы шутите, зачем вам трупы в своей академии?'
  Наверное, более колоритным выглядел только блондинчик. Да уж, никогда не видела настолько яростного паркинсона то левого, то правого глаза. И не успела я гаденько отсмеяться, как следом послышалось уже мое имя.
  'И вот интересно, у старичка инфаркт, или он так колоритно выдерживает паузу?'
  - И в триста четвертую... Кх, кхм, Ринальд Варрен и, и...
  'Если этот старик сейчас же не скажет...'
  - ...и Его Высочество наследный принц Дерек.
  'Уж лучше бы он молчал...'
  Немая пауза. Даже Лукас перестал что-то талдычить насупившемуся Вану, а Натоль с Ленцем убрали ажурные платки от лица.
  - Да вы шутите, - только и смогла вымолвить я.
   А вот Дерек молчать не стал.
  - Уважаемый магистр, - принц поднял руку, мгновенно прекратив ропот толпы. - Видимо, ваш преклонный возраст сыграл с вами злую шутку, потому что ни один член королевской семьи не будет жить в одной комнате с... простолюдином.
  И ведь явно хотел сказать что-то другое.
  - Мой дорогой мальчик, - начал старик, делая вид, что не замечает, как скривился при этом обращении принц. - Как бы мы не хотели дать вам с князем отдельные комнаты, но дух академии сам выбирает, кого и с кем поселить. Что это за принцип - родство душ, особенности силы или ментальная составляющая - мы не знаем. В любом случае, в этом вопросе решает магия!
  - И, как я понимаю, вы не можете просто взять и поменять студентов местами, - практически проскрежетал принц.
  - Правильно понимаете, адепт, - скрыв в белоснежной бороде улыбку, магистр потянулся за очередным свитком. - Еще какие-нибудь вопросы?
  - Никак нет, магистр Белек, - зло отчеканил Дерек, а вот смотрел почему-то он на меня.
  И взгляд его, высокомерный такой, вымораживал внутренности до мокрых штанишек.
   'Дерек, ненавидящий оборотней. Дерек, отправляющий женщин-магинь на казнь или в бордель. Ха, ха, ха...'
  Зачем-то помахала принцу рукой.
  'Так, мыслим позитивно. Не с нагом же меня поселили!'
  Видимо, инстинкт самосохранения у меня все же проснулся, когда хмурый, как туча, принц с потемневшим от 'позитива' лицом попер на меня.
  - Беги, Рин, мы прикроем, - шепнул рыжик, вставая с Ваном и Лукасом монолитной, но такой бесполезной стеной.
  - Даже не думай!
  По губам принца прочла и, не задумываясь, рванула в обратную сторону с такой скоростью, что не будь здесь толпы, я бы наверняка побила местный рекорд.
  - Посторонись, хулиганы, то есть принцы зре...кровати лишают!
  - Стой, гаденыш! - принц, конечно, не наг, но шипел достоверно, а, главное, непозволительно близко от улепетывающей меня.
  Смех толпы, узнавание:
  - Да это же наш берсерк!
  - Крошка-берсерк!
  - Малыш! - машинально поправила я.
  - Идиот, - процедил догоняющий Дерек.
  'А что? Заслуженно. Только не идиот, а идиотка', - но уж на этот раз поправлять Дерека ума мне хватило.
  - Ох, и рисковый ты парень, малыш, - хохотнул Михей промелькнувший мимо пробегающей меня откуда-то справа. - Вчера куратор, сегодня принц. На кого завтра? На императора или гролла?
  Хохот толпы и ставки:
  - Да наш малыш и на самого Роу...
  - Да что там Роу, он и на самого Повелителя веров запрыгнет!
  - Два золотых, что до конца недели он в лечебнице валяться будет!
  - Три - на то, что принц его и сейчас отделать сумеет.
  - Сто золотых, - ну неймется этому Алену, - на то, что...
  Но на что ставил этот блондинчик, я не услышала, потому как, вырвавшись из толпы и только чудом не пропустив очередной поворот, совсем рядом услышала венценосное:
  - Еще один шаг, полукровка, и ты труп!
  Трупом мне быть не хотелось, а потому ускорилась, продолжая так и нестись - вперед головой. И вот и обещала себе, и клялась, что по сторонам смотреть буду, но когда, врезавшись, по ощущениям, в танк, ойкнула, все еще продолжала толкать пустой своей головой неожиданную преграду. Наверное, падение в другой мир все-таки не прошло для моей головы благополучно-бесследно.
  - Пропустите, - пискнула я.
  - Ш-ш-желание ш-ш-женщ-щ-щины - это с-с-закон.
  И вот тут я поняла, что означает 'шипеть как наг', потому что подняла, наконец, свою безмозглую голову, чтобы ляпнуть:
  - Э... наг?
  - Догадливая с-с-самочка! - распрямив пару огромных черно-серебристых колец, на меня смотрел самый что ни на есть... змеелюд.
  - Где этот гад?! - голос взбешенного принца за ближайшим углом.
  - Зде-е... - начала было я, указывая пальцем на змея, прежде чем левая ладонь этого самого змея молниеносным движением накрыла мой рот, а правая рука с пугающей легкостью оторвала от земли.
  Вверх, окно, снова вверх. Легкая тошнота уступает место неконтролируемой панике: 'Куда тащит меня этот змей?'
  Пружинистое движение - и моя голова болванчиком раскачивается где-то на уровне мощного торса, обнаженного и крест-накрест перевитого кожаными ремнями.
  - Ну здравствуй, с-с-самочка, обещ-щ-щанная богиней, - раздвоенный язык нага пробует воздух на вкус. - Ммм, еще и нетронутая!
  Не в силах пошевелиться, только и могу, что смотреть на мужчину. И вижу будто обрывками: упрямый подбородок и резкие скулы, длинная коса, напичканная какими-то острыми железяками, тонкие-претонкие губы и самые необыкновенные на свете глаза - с зеркальной радужкой и с черными, как сама мгла, белками.
  - Отпус... - пытаюсь просить, но губы не слушаются, а его глаза, чарующие, неземные, пугают так, что хочется закричать.
  - Не бойс-с-ся, - и зеркальная радужка затапливает черные белки.
  Черные, черные... Голова кружится.
  - Что с тобой, тебе плохо? - зеркальные глаза змея полны беспокойством.
  Мои бледные руки, мое испуганное лицо отражаются в их глубине.
  Смотрю в это темное зеркало, вот только вижу в них... не себя.
  
  ***
  
  Серебристо-белая волчица мчалась по полю. Она неслась с такой скоростью, что казалось, будто ее мощные лапы не врезаются в землю, а пружинят по воздуху. Большая, стремительная, даже под скудным светом луны было видно, как пар вырывается из приоткрытой пасти, слышно, как громкое фырканье заглушает стрекот цикад.
  Рык откуда-то со стороны заставил волчицу отскочить в сторону, еще один - и самка прыгнула, чтобы не тратить время и побыстрее обогнуть небольшую расщелину. Практически белая, только черные полосы от желтых глаз до самого кончика пушисто-серебряного хвоста, волчица светлым пятном выделялась на фоне незасеянной черной земли.
  - Фр-р-рея! - ментальный рык заставил меня содрогнуться, словно это я бежала по полю. - Ты же знаешь, что я догоню и тогда...
  Предвкушения в голосе огромного черного волка, что выскочил наперерез волчицы, трудно было бы не заметить.
  - Да ты уже минуть десять все обещаешь и обещаешь, мой Повелитель, - ментально проворковала волчица и припустилась - только земля из-под лап и летела.
  Волк рыкнул игриво и, подняв голову к круглой луне, завыл так, что у меня кровь в жилах застыла.
  - Ольнар! Ты снова дал знак свой стае?
  - Почему только своей? Родная, я всем сказал, что мы спаримся....
  - Ольнар-р-р!
  Волчица резко остановилась и развернулась, с такой яростью уставившись на своего альфу, что другой бы дрогнул.
  - Попалась! - волк с тихим смехом запрыгнул на самку, подмял под себя и с довольным хмыком стал пристраиваться сзади.
  - Ну уж нет! На этот раз позорить себя в разгар охоты, когда все знают, что ты погнался не за оленем...
  Волк прикусил самку за холку.
  - О-оох, - волчица изогнулась всем телом, потом, видимо, вспомнив, что говорила, извернулась и со всей дури кусанула напавшего в шею.
  - Дьяволица, - ментально застонал волк, едва не заваливаясь на бок.
  - Дурак, бесстыдник, озабоченный вер! - волчица крутилась, словно юла, то порыкивая, то пытаясь куснуть, но даже мне, не знакомой с повадками веров, было понятно, насколько ее движения помогают принять наиболее удобное положение, чтобы...
  - Фея моя! - ментально выдохнул волк, исторгая из горла своей самки полувсхлип-полустон.
  - Оль-нар!
  И с таким ожиданием она подставила зверю свое беззащитное горло, что внутри у меня что-то дрогнуло.
  Отвернувшись, я стала смотреть на что угодно: на темнее небо, на звезды, луну, лишь бы не на активно любящую друг друга парочку. Еще бы их стонов не слышать.
  Мои мысли словно кто-то услышал, иначе как объяснить то смазанное движение, моргнув после которого, я увидела всю ту же парочку, блаженно лежащую на единственном клочке зелени, что росла на бескрайнем поле.
  - Ольнар, - волчица высунула мордочку из теплого кокона переплетенных тел и посмотрела на альфу с таким ожиданием...
  Волк не выдержал и отвернулся.
  - Расскажи мне, пожалуйста, я должна знать.
  - Нет, - огромный зверь весь напрягся, даже шерсть на его загривке встала дыбом.
  - Но почему?! - ментальный крик, и Фрея извернулась так, чтобы смотреть мужу прямо в глаза. - Я жена твоя, я Правительница, Ольнар, я мать твоих же детей! Разве я не имею права знать, к чему ты готовишься?
  Волк поморщился.
  - Не кричи на меня, женщина.
  Фрея рыкнула, попытавшись вскочить, но Ольнар тихим, но твердым голосом мысленно приказал:
  - Лежать, - и лизнул в серебристый нос, словно этим хотел смягчить свой приказ.
  - Ты... - глаза волчицы блеснули, уши поникли.
  - Фрея, поверь, я разберусь сам и...
   Волчица дернула головой и, резко отвернувшись от альфы, легла на траву. Неестественно скрючилась.
  - Фрея, - черный зверь придвинулся ближе и долго смотрел, как вздрагивают плечи его супруги.
  Наконец, волчица затихла, и альфа с тихим вздохом опустил голову на ее плечи.
  - Спи, фея моя, - мысленно прошептал он, невидящим взглядом уставившись в небо. - Твой волк всегда будет рядом.
  'Обманщик!' - Фрея зажмурилась, изо всех сил стараясь не разрыдаться. Она знала, что задумал Ольнар, как знала и то, что помешает ему, чего бы ей это ни стоило. Чего бы ни стоило...
  
  
  ***
  
  Вспышка. Маленький, но от этого не менее важный оборотень в смешных пышных штанишках и туфлях на красных низеньких каблучках зажигал в люстре огонь. Сжав кулак, быстро распрямлял руку, направляя появившийся огонек на магические фонарики. Вспышка, еще одна, напряженное лицо двенадцатилетнего по человеческим меркам негодника - и вот уже вся позолоченная люстра охвачена огнем... в прямом смысле этого слова.
  - Кор-р-ран! - мужской вопль откуда-то из коридора. - Почему я чувствую выброс магии, когда тебе еще неделю запрещено даже светляк зажигать? И что это за вонь, будто на кухне три скунса сгорело?
  Мальчишка смешно заметался, засуетился, крутя кудрявой головой и посматривая то на арку, то на шипяще-скворчащую массу на потолке.
  - Корран ту Иден эль Варрен, я кому говорю, маленький шалопай! Ох уж я вашей матушке, как вернется, пожалуюсь, ох уж я Повелителю расскажу, что младшенький их творит! - в арке показалась седая голова настолько худого мужчины, что с него бы только древнеегипетским художникам портреты писать. - Вот я тебя и... нашел!
  Картина, представшая перед наставником, заставила того пошатнуться: едкий дым, до черноты обугленный потолок, кусок льда, мерно покачивающийся ровно на том месте, где некогда светила баснословно дорогущая люстра и, собственно, сам негодник, выглядывающий из-за шторы и отчаянно жестикулирующий.
  - А? - учитель выпучил и без того круглые черные глазки и жестом показал на себя.
  Кудрявый негодник кивнул и замахал руками: 'Быстрей, мол, сюда'.
  - Ну, Кор-ран, даже у наглости есть свой предел!
  - Мрр, - откуда-то из коридора.
  И учитель в тот же миг сиганул к воспитаннику, толкнув того, чтобы подвинулся, и спешно задвинул за собой шторку.
  - Мяррр, - когда такое издает пантера, душа в пятки уходит, но когда подобное раздается от тени, черной кляксой скользящей по стенам...
  - М-м-мама, - затрясся наставник.
  - Мама, - обреченно согласился Корран.
  Тень пантеры в этот время скользнула на пол, сузилась, вытянулась, словно изнутри наполняясь ртутью, и с невероятной скоростью начала обретать женские формы. Секунда, другая. И вот уже грациозная черноволосая женщина кидается к входящей в комнату Фрее:
  - Вернулась, родная!
  - Нуар, - имя черноволосой Фрея как выдохнула, затем улыбнулась и распахнула объятья.
  Как я узнала в невысокой, практически коротышке, величественную волчицу, даже не знаю. Но один только взгляд - и я понимаю - передо мной Фрея. Гибкая, гордая, с такими резкими и в то же время уверенными движениями, с густыми темными бровями и при этом светлыми, практически белыми волосами, тугой косой спускающимися до середины роскошных бедер. А облегающая, словно вторая кожа, черная амазонка отнюдь не скрывала ни высокую грудь, ни тонкую талию Повелительницы веров.
  'Интересно, как некоторые женщины умудряются выглядеть одновременно и властно, и женственно?' - подумала я, привычно нависнув над полом прозрачной дымкой.
  - Ну как? - расцепив объятья, Нуар вперила взгляд в уставшее лицо своей Повелительницы.
  - Пришлось задержаться у лебедей, - стягивая перчатки, Фрея словно бы невзначай кивнула головой в сторону дернувшейся портьеры.
  Нуар прикусила губу, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку, и начала нарочито взволнованно:
  - Слышала, на женщин этого клана напали маги.
  Штора не то что дернулась, едва с петель не сорвалась! Секундное копошение, шик и болезненное 'Ой', затем снова все смолкло.
  Женщины, стараясь не рассмеяться и усиленно делая вид, что ничего не замечают, отошли от тающей люстры и продолжили разговор.
  - Мы с кланом белых появились вовремя, как раз перед тем, как маги накопили достаточно сил, чтобы добраться до Рогньовского телепорта.
  Нуар нахмурилась:
  - Что с женщинами?
  - Мы их отбили, - Правительница потерла замерзшие руки.
  - А маги? Поймали всех?
  - Если бы, - тяжелый вздох Фреи и тревожное, - боюсь, как бы эти любители красоты с подкреплением не верну...
  Не успела Правительница договорить, как из укрытия выскочил Корран, подбежал к матери, схватил ее за руки и взволнованно зачастил:
  - А Нора? Мама, ты ее видела? Как она? Она была с теми женщинами? Вы всех отбили? Никто же не пострадал? И Нора! Нора была там?..
  Серебристые глазищи глядели на мать с надеждой и страхом.
  Фрея сглотнула, проведя рукой по черным кудрям младшего сына.
  - Ты так вырос, почти с меня...
  - Мам! - негодующее.
  И Фрея с улыбкой отходит на шаг.
  - С Норой все хорошо, смелая она у тебя.
  - С ч-чего ты взяла? И вовсе она не моя! Малявка пернатая, приставучая, как репейник! Надоела, хуже котов весной!
  - Значит, мне не рассказывать, что с ней случилось?
  - С ней что-то случилось?! - глаза мальчишки вспыхнули белым.
  Нуар фыркнула, едва слышно пробормотав:
  - Ох уж эти влюбленные волки!
  - Не с ней, с мамой ее, - Фрея, как могла, серьезно посмотрела на сына. - Леар была в числе тех, кого маги смогли поймать для продажи.
  - А маги ее, ну, они... - Корран замялся.
  - Нет, ничего эти маги сделать с ней не успели, напугали только, - Фрея отвела взгляд, затем все-таки взлохматила кудряшки ребенка. - Но ты и сам знаешь, какие чуткие эти лебеди.
  Мальчик с серьезным видом кивнул, и Фрея продолжила:
  - Крылатые просили нас о защите. Только не знаю, какой отряд послать в Заозерье.
  Корран сжал кулаки и с мольбой посмотрел на мать:
  - Мама, нет, моя госпожа, разрешите мне набрать белых волков для защиты вер-лебедей и возглавить отряд, - а затем вновь схватил Фрею за руки. - Я смогу, я уже взрослый, сумею!
  Хрясь! Падающий с потолка кусок льда мог бы с этим поспорить, если бы не размытая тень, перехватившая льдину в сантиметре от пола.
  - Даже не знаю, - Фрея приобняла взволнованного сына, чтобы дать возможность своей бете незаметно перехватить вторую льдину. - Так и быть, но только с наставником.
  - Мама, ой, госпожа, спасибо, спасибо! Я не подведу, ты можешь на меня положиться!
  Нуар выпучила глаза, показывая своей лиэ, что у нее только две руки, а лед имеет такое свойство, как таять. Фрея в последний раз обняла ребенка и указала на противоположную дверь:
  - Не медли, забеги к Лиаму, пусть выделит тебе сотню воинов, - покосилась на медленно выползающую из-за штор черную норку. - И наставника своего не забудь.
  Ошалевший от радости мальчик чмокнул мать в щеку и, ухватив ойкнувшую норку поперек живота, помчался к вожаку белых волков.
  - Отряд в сто воинов? Этому шалопаю? - у Нуар весь лед из рук выпал. - Ну ты, мать, даешь!.. Родная?!
  Фрея покачнулась, и подскочившая брюнетка едва успела подхватить ее у самого пола.
  - Не спрашивай, - Фрея прикрыла глаза, когда заботливые руки уложили ее голову себе на колени и стали осторожно расплетать тугую косу. - Посиди так. Устала...
  И Фрее не надо было просить, чтобы подруга отогнала посторонних с помощью магии, как и не надо было объяснять, почему она в таком состоянии.
  - Поделиться резервом? - Нуар коснулась губами высокого лба, делясь магией и не дожидаясь ответа.
  - Достаточно, - Фрея приподнялась, приглаживая распущенную гриву светлых волос. - Позови Лиама в мой кабинет. Не хочу, чтобы кто-то из черных подслушал.
  'Черные - это клан волков, подчиняющихся непосредственно Повелителю? - я напряглась, вспоминая все, о чем рассказывала Габриэль. - А белые, получается, - те же волки, только под командованием Повелительницы?'
  Моргнула и чуть не вскрикнула, когда просторный холл с подгоревше-заледенелой люстрой сменился небольшим, но уютным и светлым кабинетом с большим столом, тремя креслами и красным диванчиком на высоких ножках из темного дерева. На нем и лежала сейчас уставшая Повелительница, возле которой присели двое - черноволосая красавица Нуар и молодой мужчина, невероятно похожий на саму Фрею, разве только выше и шире в плечах.
  - Идиот! - вскрикнула, вскочив на ноги вер-пантера. - Да что он себе позволяет! И ладно бы сам, но тянуть за собой ваших детей! Район сам вот-вот отцом станет! А что будет с Дейрой, ей же через месяц-другой рожать?
  - Нуар, - бросил Лиам, видя, как побледнела сестра.
  Вер-пантера тут же вернулась на место, опуская голову на руку лиэ. Фрея вздохнула, начиная второй рукой поглаживать свою бету.
  Лиам нахмурился:
  - Почему ты молчала, почему не рассказала хотя бы мне? Я бы мог...
  - Поговорить с Ольном? - хмыкнула Фрея. - Альфа принял решение и считает его единственно правильным. Думаешь, именно ты, о несравненный глава белых волков, смог бы переубедить его?
  - Он все еще ревнует ко мне? - голубые глаза вервольфа посветлели, словно наполняясь надеждой.
  Фрея вздохнула:
  - Лиам, кто о чем, а ты...
  - Все еще люблю свою кузину-колючку? - хитрый прищур голубых глаз, и его лицо вновь темнеет. - Зачем на самом деле ты отправилась к лебедям?
  Фрея откинулась на подушку, прикрыла припухшие веки и тихо произнесла:
  - Вы оба знаете, что мы прибыли в этот мир, чтобы спастись, - начала волчица издалека. - На Земле магии становилось все меньше, все легче и чаще люди стали уничтожать наш и без того не многочисленный род. Мы с Ольном долго искали, но все же смогли отыскать это место, наполненное чистыми источниками первородной силы. Смогли договориться с нагами и думали, что нашли новый дом. А потом пришли люди, а с ними и маги.
  - Фрея, мы все знаем, что маги опустошают источники, не давая тем и шанса восстановиться. К чему этот экскурс в историю? - мужчина нетерпеливо махнул головой, не обращая внимания на предостерегающее рычанье брюнетки.
  Но Фрея даже глаз не открыла, просто продолжила:
  - Вы помните, как первые годы даже в самых слабых травоядных кланах рождались дети, для которых принять не только одну, но и вторую, и третью личину - было так же естественно, как дышать? Быть и вером, и творить настоящую магию, подчиняя потоки, - не было удивительным. А посмотрите, что происходит сейчас. Каждая беременная вера встает в очередь за моим благословением, только чтобы выносить и родить не то чтобы магически одаренного, но просто здорового и могущего обернуться кутенка. Немыслимо! Если и дальше все пойдет так, у веров не останется магии, и обернуться смогут не все. Нас мало, а люди, сами знаете, как быстро они размножаются. Несложно посчитать, сколько пройдет времени, как нас сметут с лица уже этой земли.
  Нуар нервно то выпускала, то втягивала клыки, когда Лиам перестал постукивать пальцами по деревянной ножке и неожиданно резко спросил:
  - Причем здесь лебеди? На последнем Совете все кланы договорились готовиться и собирать воинов, чтобы урезонить людей. И даже сейчас...
  Фрея открыла глаза и пристально посмотрела на оборотня.
  - Не поможет, Лиам, даже если уничтожить всех магов, поврежденные источники не смогут спасти нас.
  - А как же наги? - оборотень сжал кулаки. - Источники питают и их. Не может быть, чтобы они не заметили и не пытались остановить магов.
  - Наги заметили, но зачем им вмешиваться, когда можно столкнуть веров с магами и если не уничтожить, то хотя бы ослабить? - грустно улыбнулась Фрея.
  - Но ведь и змеи питаются источниками! - не унимался Лиам.
  - И да, и нет, - продолжила вер-волчица. - Не забывай, что и мы, и люди здесь чужаки, а нагов сама земля кормит. И их богиня. Что ей какие-то чужаки? Для своих детей она может перенастроить потоки, но зачем ей стараться для чужаков, которые не молятся ей?
  - Ты думаешь, что Нагасса богиня? - Нуар удивленно посмотрела на Повелительницу.
  - Нет, но наги так думают.
  - А как думаешь ты? - Нуар смотрела своими желто-зелеными глазищами совсем не мигая.
  - Все указывает на то, что она последняя представительница более древней цивилизации. Она и больше змеелюдов, и магически сильней. Да и выглядит больше змеей, нежели человеком.
  - Откуда ты знаешь? Постой, - пораженно замер Лиам. - Только не говори мне, что... нет! Так вот зачем тебе лебеди, они же на самой границе с землями нагов, с их главным храмом. Фрея!
  Нуар с Лиамом, не сговариваясь, вскочили и пораженно уставились на Повелительницу.
  - Ты говорила с Нагассой! - Лиам не спрашивал, он кричал. - И не сказала ни слова! Ты знаешь, что эта древняя свихнувшаяся рептилия могла с тобой сделать?!
  - А что я должна была? - Фрея медленно встала, делая видимое усилие, чтобы не вцепиться отросшими когтями в лицо разъяренного брата. - Что?! Смотреть, как мой муж умирает и тащит за собой нашего сына? Смотреть и делать вид, что ничего такого не происходит? Лежать ночью и делать вид, что сплю, когда мой альфа целует, словно в последний раз? Ну уж нет! Я - Фрея, Повелительница веров и сильнейшая из клана белых волков, и, хочет того мой альфа или нет, но я тоже буду сражаться за свой род и детей!
  Горло волчицы перехватило то ли спазмом, то ли рыданием.
  - Родная, - Нуар подошла и обняла Повелительницу. - Ну тише, тише.
  - Получается, ты специально отправила Варрена к лебедям, зная, что ему нравится тот ершистый цыпленок, как ее, кажется, Нора? Со своей парой и волчонок твой подрастет быстрей, и от грандиозных планов отца будет подальше. Да, сестренка? А мой отряд станет ему охраной. Не от людей, - скривился Лиам, напоровшись на взгляд пантеры. - Брось, Нуар, не думаешь же ты, что мои волки позволят хоть одному человечишке, поднявшем руку на наших самок, уйти живым и здоровым? Моя сотня только что доложила, что ни одному магу не удалось сбежать.
  Фрея кивнула, совсем не по-императорски шмыгнув носом. Но Лиам не привык останавливаться на полуслове:
  - Итак, твой младший пристроен, дочь, влюбившись, дальше носа не видит и вот-вот отправится за своим Колином в академию. Остался старший.
  Фрея вздрогнула, злым взглядом вперившись в кузена.
  - Да-да, сестричка, и не делай такое лицо, словно я не знаю тебе как облупленную. А я-то все думал, что Ольнар с Районом в пещерах забыли! И Ольн за тобой, в кои-то веки, день и ночь не следит, и старшенький твой жену беременную забросил. Фрея, что наш Владыка задумал и почему ты, таясь, как вор, не побоялась пойти к Нагассе?
  Фрея пожала плечами, отстраняя Нуар и как-то потерянно улыбаясь.
  - Наш Владыка, Лиам, не придумал ничего лучше, как вернуться на Землю и синтезировать магию. Пропустить через себя земные потоки и связать с этим миром. И если ни Ольна, ни Района не разорвет от напряжения сразу, они попробуют создать источники только для оборотней и будут питать их столько, сколько получиться. То, что ни Ольн, ни Район не выживут... - горло волчицы перехватило. - Но даже если у них получится, источники рано или поздно опустеют и потребуют новых жертв. Я не великомученица, Ли, и растить сыновей, чтобы вести их, как скот, на убой... Нет, костьми лягу, но не бывать этому!
  - Ты говорила с Правителем? - Лиам, задетый, что Ольн не рассказал ему, главе белых волков, говорил глухо, отрывисто.
  - Разве это женское дело? - рассмеялась Правительница и резко, без перехода, приказала. - Сядьте.
  Указала на кресла, и оборотни мгновенно выполнили приказ.
  - Сегодня утром у меня состоялся довольно занимательный разговор. Даже не думала, что Нагасса примет меня с первой попытки. И даже не попытается напасть, представляете?
  Фрея ухмыльнулась, но напряженные оборотни к подобным шуткам явно были не расположены. Волчица вздохнула и уже серьезно продолжила:
  - Нагасса пообещала спасти веров.
  Нуар ахнула, Лиам неверяще хмыкнул.
  - Она поклялась на крови, - добавила Фрея.
  - Родная! - Нуар подскочила, обнимая свою лиэ. - Но это же, это же потрясающе! Какая ты молодец, нужно скорее всем...
  - Что именно? - Лиам не спрашивал, он рычал. - Что эта рептилия потребовала взамен?
  Нуар вздрогнула, Фрея опустила голову и тихо ответила:
  - Пустяк, Ли. Я легко с этим справлюсь...
  - Фрея!
  - Мне всего лишь нужно встретиться с ее единственным сыном, - и совсем шепотом, - чтобы родить от него.
  
  
  Глава 12
  Эйрис
  
  - Это и была твоя гениальная идея? - Лиам потыкал носком сапога лежащего на полу темноволосого воина. - То есть просто ворваться в храм, раскидывая телохранителей Ольна и вырубив его бету, - это теперь называется верхом дипломатического искусства?
  - Можно подумать, ты - прирожденный оратор, - зашипела Нуар, щелчками пальцев рассеивая нападающее заклятие. - Я же сказала - отвлечь, а не бить сырой силой, словно дубиной.
  - А что, ты знаешь еще один способ, как отвлечь бету Правителя?
  Нуар хмыкнула:
  - Ага, способов двадцать. Но твой, без сомнения, станет любимым.
  Оборотни еще раз посмотрели на лежащего в отключке сурового воина, переглянулись, и каменный зал сотряс их слаженный хохот.
  - Да тише вы, - цыкнула невысокая женщина с такими яркими желтыми волосами, что у меня на миг зарябило в глазах.
  - Ладно тебе, Чиаки, можно подумать, сама хоть раз не мечтала съездить по физиономии этому хаму, - Нуар улыбнулась, желая убедить вер-канарейку насладиться заслуженной местью, но стоило пантере лишь обернуться - и смех замер на ее полных губах. - Родная?
  В нишу, едва освещенную голубоватым сиянием, входила женщина. Фрея! Еще более бледная из-за скудного освещения, она показалась мне призраком.
  Нуар кинулась было к своей лиэ, но Чиаки успела схватить ее за руку.
  - Не мешай. Разве не видишь, что Повелительнице нужно поговорить с альфой? - и с нажимом добавила. - Наедине.
  Нуар раздраженно отдернула руку, едва не полоснув канарейку когтями.
  - Да ты!.. - Чиаки взмахнула руками. - А, сама потом жалеть будешь!
  И суетливо, как-то совсем по-птичьи поспешила на выход.
  - Чиаки права, - Лиам с трудом отвернулся от каменной ниши и посмотрел на разгневанную пантеру. - Сейчас ты Фрее ничем не поможешь.
  Не уверенный, что вер-пантера его услышала, блондин только покачал головой и зашагал вслед за Чиаки.
  - Знаю, все знаю, но... Демоны! - Нуар рыкнула, но так и осталась стоять, натянутая, как тетива, и все смотрела, смотрела на свою Повелительницу, не в силах ни помочь, ни утешить. А та шептала, и у меня комок вставал в горле от этого шепота.
  - Я принесла одеяло, - Фрея склонилась над одним из прозрачных ящиков, казавшихся гробами из сказки о мертвой царевне. - Мерзляка ты мой, упрямый, совсем как отец.
  Нуар всхлипнула, руками закрывая лицо. А меня потянуло. Нестерпимо, неудержимо. Мимо замершей вер-пантеры, в нишу, к сгорбленной Фрее, с такой нежностью поправляющей одеяльце.
  - Совсем осунулся, мальчик мой, Ранни, - голос волчицы дрогнул, казалось, она так многое хотела сказать старшему сыну, но вместе этого коснулась сухими губами высокого лба и быстро, не оборачиваясь, как будто боясь передумать, шагнула к другому 'гробу'.
  Не знаю почему, но смотреть дальше я не могла. Отвернувшись, увидела, что и Нуар, опустившись на пол, прячет покрасневшие, больные глаза.
  Я честно пыталась не слушать, не вдумываться, но голос волчицы, тягучий, глубокий, отражался от каменных стен горьким эхом.
  - Ольн, мой Ольнар. Знаешь, я даже рада, что ты не слышишь меня и я могу говорить с тобой как равная, незапятнанная и только твоя. Когда ты откроешь глаза и узнаешь... Ты не простишь, не поймешь. Поверь мне, я знаю, но пока ты здесь, пока ты еще мой, я говорю: люблю тебя. Люблю больше жизни и гордости. Ты слышишь, Ольн? Кричи на меня, рви когтями, когда узнаешь, только, пожалуйста, не презирай! Лучше сразу...
  Полувсхлип-полувой:
  - Как стерпеть? Чужие губы и пальцы... Как, Ольнар?!
  
  ***
  
  Один каменный зал сменился другим. Резко, неправильно. Ощущение, словно проснулся от болезненного толчка и никак не можешь сообразить, что сон, а что явь. Темно, сыро, будто в темнице, но настолько просторной, что в ней с легкостью могли разместить парочку динозавров, вот только рассмотреть их вряд ли бы удалось, настолько освещение было скудным.
  Свет лился откуда-то сверху. Неровными и дрожащими потоками он стекал вместе с туманом, делая помещение еще более неприветливым.
  - А меня не волнует, как ты это с-с-сделаешь!
  От силы этого голоса меня скрючило, и если бы я не была бесплотна, наверняка бы валялась на каменной плитке, проклиная и этот мир, и всю его чертову магию, и всех этих нагов и их богинь.
  Да, я ни разу не слышала голос Нагассы, но усомниться, что в данный момент говорила она? Казалось, я вот-вот смогу рассмотреть огромный змеиный хвост и не по-человечески мощное туловище, но единственным доказательством того, что рядом Нагасса, был ее громкий свистящий голос. Да и слышала я только урывками, изо всех сил стараясь не пропустить ни единого слова и с каким-то болезненным ожиданием следя за тем, как прямо и гордо стоит Фрея на самой границе света и тени.
  - Мне нужно-сс, чтобы ты родила. Эйрис-с с-слаб, он с-с-слишком похож на отц-с-а! - на последнем слове голос Нагассы чуть дрогнул, впрочем змеиная богиня быстро взяла себя в руки. - Ври, изворачивайся и ублажай так, чш-ш-тобы он голову потерял-с...
  - Не понимаю, зачем тебе это, - Фрея перебила богиню, и та зашипела так громко, что мне самой захотелось кричать.
  Но Фрея лишь хмыкнула. Ее явно не пугали ни темнота, ни гнев древнего и могущественного существа.
  - Оставь свои штучки для тех, на кого они действуют, змейка. Не забыла, что перед тобой не пугливая человечишка, а повелительница веров? И если я спрашиваю, то мне отвечают!
  Смех Нагассы, довольный и злой, эхом разнесся по каменным стенам:
  - Такая с-с-смелая и гордая, о, мой внук будет неподраж-ш-шаем!
  Фрея дернулась, как от пощечины, но на подначку не повелась и медленно-медленно проговорила:
  - Избавь меня от подробностей. У нас договор: с тебя - магия, с меня - ребенок. И при следующей встрече, будь добра, сделай вид, что мы не знакомы. Поверь, ни о твоем сыночке, ни о его ребенке я у тебя не спрошу.
  Смешок от Нагассы:
  - Не пож-ж-жалеешь, волчитс-с-са?
  - Было бы о чем, змейка, и было бы о ком.
  - Тогда не ш-ш-жалуйс-с-ся, Повелит-тс-тельница, ты с-с-сама так реш-ш-шила!
  Росчерк серебристой чешуи в темноте. Громкий вскрик. И у меня внутренности сводит от ужаса и желания схватить эту крошечную вер-волчицу за сведенные плечи и трясти, трясти до тех пор, пока она не одумается. А она одумается. Не знаю почему, но я это точно знала.
  
  ***
  Темнота окутала мутью, может, поэтому таким нестерпимым показался солнечный свет. Зажмурилась, пытаясь привыкнуть к яркому солнцу и понять, где я на этот раз оказалась.
  - Вот же змеюка проклятая! - приглушенный хрип совсем рядом.
  Оглядываюсь и вздрагиваю, когда до меня доходит, что вот тот окровавленный комок у мохнатого пня - человек. Вернее оборотень, а еще точнее Фрея или то, что от нее осталось после встречи со змеиной богиней.
  - Чтоб ей собственным хвостом подавиться, - женщина шевельнулась, чтобы в тот же миг огласить мирную полянку стоном и руганью.
  - Кто здесь? - мужской голос, невероятно чистый и мелодичный, полон сомнения и беспокойства. - Вам случайно не плохо?
  - Случайно нет, - Фрея хмыкнула, попытавшись было встать, но от резкого движения вновь застонала. - Я вообще тут, о-о-ох, в полном восторге.
  - Да-а-а?
  Даже не знаю, чего в мужском голосе было больше - недоумения или же любопытства.
  - А вы не могли бы восторгаться где-нибудь подальше от моего дома?
  - Дома? - вот тут не то что я, даже Фрея приподнялась, чтобы окинуть опушку леса недоуменным взглядом.
  Не знаю, о чем подумала вер-волчица, а вот мне точно захотелось узнать, во-первых, в каком месте этот голос увидел дом, и, во-вторых, где этот самый голос партизанить изволит.
  Еще раз огляделась: зеленая опушка в стиле полянки с цветочками, опоясанная хвойным лесом с одной стороны, смешанным и лиственным - с другой. И несколько холмиков посередке, почему-то отсвечивающих на солнце то голубым, то зеленым. И, собственно, сама Фрея, лежащая у большого пня на самой границе полянки и леса.
  - Если вас мама прислала, можете отправляться, откуда пришли! - затем молчание, и гнев мужчины сменяется беспокойством. - Леди? Почему вы молчите? Вам действительно плохо?
  Фрея поморщилась.
  - Кажется, мое самочувствие мы с вами уже выясняли.
  И, прикрыв покарябанные ноги тем, что осталось от изумрудной амазонки, со вздохом облокотилась о пень.
  - Так вас действительно не мама прислала? - с явной надеждой осведомился незнакомец.
  - Только если вашей мамашей не является сдвинутая на всю голову реликтовая змеища.
  - Эмм-м...
  Наверное, красноречивей его ответ и быть не мог.
  - Так вы общались с Нагассой? - наконец, выговорил незнакомец.
  - Общалась? Ха, если попытку убийства можно назвать общением, то да, она общалась со мной.
  - Если бы Нагасса хотела, она бы убила, - серьезный, на этот раз казавшийся даже старше голос не сомневался в своих словах. - Но как вы вообще здесь оказались?
  - А я знаю? - Фрея в раздражении сделала новую попытку встать, да так и взвыла, схватившись за ногу. - Демоны жопокрылые!
  - О, есть и такие? Извините, не знал, но как только расскажите, как с ними связаться...
  - Что ты несешь?!
  - Пока ничего, - недоуменное от мужчины. - Но могу принести настой подорожника и...
  - Предки, за что мне все это?!
  - А, так вы молились родным, тем самым демонам? Значит, вы жопокрыл?
  Увидев лицо Повелительницы веров, я обрадовалась, что моего хохота никто из присутствующих услышать не может.
  - О, простите, я давно не общался с людьми, вы же леди, она, поэтому жопокрыла!
  И такой восторг в голосе, словно он панацею только что изобрел.
  - Убью, - приглушенное от Фреи, но не успела она даже клыки отрастить, как услышала...
  - Милая жопокрыла, прошу вас, закройте глаза.
  - Глаза? Может, мне еще рот открыть и ноги раздвинуть?!
  - Ноги? Зачем? - и столько невинного любопытства в голосе.
  Неловкое молчание повисло в воздухе.
  - Сколько, говоришь, тебе лет? - Фрея недобро так покосилась в сторону ближайшего холмика, крепким словцом поминая Нагассу.
  - Не говорю. И почему только лет? Зимой я тоже бываю активен.
  Фрея закрыла лицо руками и застонала.
  - Леди? Неужели так плохо? О, что же делать? Так, я сейчас, постойте, то есть лежите, то есть не двигайтесь. И ноги не раздвигайте, дождитесь меня.
  Стук, шорох, звон. Фрея уже не стонала, она поминала недобрым словом всех, кто мог быть в родстве с реликтовой аферисткой:
  - Мой народ обречен...
  - Где же? Да где эта мазь? Не то, не здесь... А, вот! Только, пожалуйста, не пугайтесь! Это всего лишь моя рука.
  И прямо на самой верхушке, как раз в том месте, где холмик отливал голубым и зеленым, внезапно распахнулось окно. Вернее, правильно было бы назвать его люком. Так вот почему я видела блики! Цветное стекло круглого люка оказалось мозаикой и повторяло красоту летней полянки: и ее сочную зелень, и голубизну неба, и нежность золотистых цветов.
  А потом из дыры показалась рука. Ничего так рука: обнаженная, мускулистая.
  - Возьмите, пожалуйста, - попросил мужчина, протягивая в сторону Фреи какую-то склянку. - Это настой на основе моего яда. Достаточно пары капель на рану - и станет лучше. Жечь, правда, сильно будет, но всего пару секунд.
  Рука ощупала более-менее ровный участок, с сомнением остановилась, придержав падающий бутылек, затем вытянулась еще на пару-другую сантиметров, как раз до плеча. Поставив мутную бутыль, незнакомец молниеносно, словно боясь напугать нежданную гостью, убрал руку и даже окошко прикрыл.
  - Что за?..
  - Что за?.. - одновременно воскликнули мы с Фреей, вот только если меня не услышали и услышать бы не смогли, то проигнорировать Повелительницу было сложнее. - Клянусь жопокры... р-р-р, предками, если ты сейчас же не выползешь из норы, я встану, залезу в твою берлогу и...
  - Правда? - и столько восторга. - Не побоитесь залезть? Вы меня действительно не боитесь? Или это от шока? Конечно, от шока! Что ж это я? Женщине хуже! А, была не была! Только не пугайтесь, прошу вас, я не причиню вам вреда! Я друг, очень страшный и жуткий, который может одним укусом вызвать столбняк или болезненные судороги, или...
  - Слушай, друг, ты меня так запугать или успокоить пытаешься?
  - Второе. Все, выхожу! - выкрикнул он. - Сейчас. Приготовьтесь. Вы же помните, что вам нечего не гро...
  - Я убью его, р-разорву, и мой народ меня оправдает!
  - Готовы? Вот сейчас!
  - Р-р-р!
  Но когда это чудо выползло из норы, даже не знаю, кто первой, я или Фрея, хрюкнул от смеха. Замотанный в длиннющую штору, натянувший шапку до самого носа, наг старательно пытался изобразить человеческие шаги. Но то ли хвост прищемил ткань, то ли штора, в которую он закутался, мешала делать эти поистине эпические движения, в любом случае рухнул он так, что от этого зрелища не то что Фрею, последнюю пичужку на дереве проняло.
  - Только не бойтесь, не пугайтесь, пожалуйста. Я не причиню вам вреда! - зачастил спеленатый колбаской несчастный наг.
  Отсмеявшись, Фрея произнесла:
  - О, дрожу и падаю. Сними эту жуть, иначе, клянусь, я помру прямо здесь. От шока и смеха.
  - Вы сами этого захотели, - вздохнув, наг завертелся, освобождая плечи и руки, и обреченно вцепился в шапку.
  Но когда он стянул ее и повернулся к Фрее, смех замер на ее губах.
  Наверное, такие лица были на полотнах у Рембрандта. Возможно, с таким любопытством смотрели ангелы на людей. Но вот то, что таких огромных и чистых глаз не было ни у кого... Два зеркала, без радужки и белка, они у смотрящего словно душу вытягивали.
  - Кто... ты? - одними губами прошептала волчица.
  - Я? Эйрис, - и улыбнулся светло, радостно. - И я так рад, что вы не кричите и не пытаетесь меня пристрелить, зарезать и утопить. Ура!
  И завертелся, совсем как ребенок. Штора сползла полностью, обнажая накаченный торс и мощный серебристо-зеркальный хвост. Смех ручейком разлился по залитой светом поляне. И впервые за то время, что я ее знала, Фрея запрокинула голову к солнцу и искренне улыбнулась. Легко и непринужденно. И эта улыбка сделала ее такой молодой и красивой. Наг замер, словно не в силах оторвать от женщиы взгляда:
  - А как? Кто?.. Как зовут... вас?
  Это последнее 'вас' наг словно выдохнул. Чистое восхищение в зеркале его глаз - и улыбка волчицы словно померкла.
  - Я Фрея. Фрея из старшего рода белых волков.
  Глаза нага вспыхнули, отразив измученное и потрясенное лицо вер-волчицы.
  - Я вижу тебя, - словно и не своим голосом произнес наг. - Но приглашаю в свой дом не старшую рода. Я приглашаю, Фрея, только тебя.
  - Эйрис, я... - волчица хотела было что-то сказать, но тот не дал.
  Нагнулся, распрямляя кольца зеркально-серебряного хвоста, и подхватил женщину на руки.
  Волчица охнула, сцепив руки на его шее и заглядывая в нечеловеческое лицо. Да, не хотела бы я оказаться на ее месте: лгать мужчине, смотреть ему прямо в глаза и видеть в них свое отражение. Наверное, я бы так не смогла.
  - Мы дома, - Эйрис нерешительно улыбнулся, остановившись у самого входа и осторожно прижимая к себе вер-волчицу.
  Не дождавшись ответа, наг скользнул в распахнутый настежь витражный люк. И только я решила пойти за ним, как из глубины раздалось потрясенное:
   - Ой, склянку забыл! Извини, я сейчас, быстро. Прости, что оставляю одну. Полежи пока на диванчике. Ой, здесь темно, сейчас только свет включу. Только не бойся! И осторожней, я тут все раскидал, пока лекарство искал, смотри, не споткнись. Ох, здесь еще одна склянка, уронил, когда к тебе бежа-а-ал...
  Шум, звон, грохот.
  - Слава Нагассе, что не задел. Прости, я не напугал тебя, когда падал?
  - Р-р-р!
  Я рассмеялась и поспешила следом за Фреей.
  
  
  Глава 13. Сын змеиной богини
  
  Сколько я пробыла с Фреей и Эйрисом? Казалось, только мгновения - кадры из фильма. Со мной, обо мне? Не знаю. Пару минут или несколько дней, наполненные суетой, охами Эйриса и невольными улыбками Фреи. Действительно, как отрывки из фильма: то один эпизод, то другой. Только не было ощущения, что у этого фильма будет хороший конец.
  - У тебя необычный дом, - коснувшись стены из молочно-белого известняка, улыбнулась Фрея.
  Эйрис так замер с тремя цветастыми подушками и одеялом, замотанным на плечах. Красивый, смертоносный, нелепый. Не знающий, куда деть себя от смущения.
  - Прости, я не думал, что кто-нибудь захочет жить здесь, кроме меня.
  - Ты не понял, это чудесный дом, - Фрея покачала головой и пошла дальше, прикасаясь то к вышитым гобеленам, то к занавескам высоких, почти у самого потолка, круглых окон. - Здесь так светло и уютно. Ни за что не подумала бы, что мы находимся где-то в скале.
  Мне кажется, или от слов волчицы у Эйриса даже чешуйки на скулах порозовели?
  Но дом у Эйриса действительно был чудесным, самым, наверное, потрясающим, что я когда-либо видела. Та полянка, что со всех сторон опоясывала лес, оказалась расположенной на известняковой скале, а сам дом - причудливой спиралевидной пещерой. Дом под землей, одновременно рвущийся со скалою наверх. Сложно представить, что в таком месте будет так много света. Округлые комнатки напоминали фильмы о хоббитах, только вот окна были у самого потолка, отчего свет падал сверху вниз, раскрашивая пол цветными узорами.
  - Неужели ты сам это сделал? - Фрея подняла статуэтку танцовщицы из дутого цветного стекла.
  Стоявший позади Эйрис неуверенно качнулся, отчего мощный хвост сверкнул серебром.
  - Коряво получилось, сам знаю, но это одно из перв...
  - Красиво, мне нравится, - обернувшись, улыбнулась правительница.
  Эйрис мгновенно вспыхнул до серебристых чешуек и завертелся на месте, хватая то лоскутную подушку с мягкой софы, то вазу, то плед.
  - И это тоже? - вертя в руках вырезанную из дерева флейту, удивилась Фрея.
  - Да, бери, если нравится, бери все. Хотя нет, - кипа вещей выпала из его рук. - Нет, я еще лучше сделаю! Ты же...
  И продолжил так быстро, словно боялся, что иначе не скажет:
  - Ты подождешь? Ты останешься погостить? Я могу и лекарства, и одежду, и витражи, и даже...
  Фрея, уже не сдерживаясь, расхохоталась:
  - Еще скажи, что ты вяжешь и суп вкусно готовишь, и я просто обязана буду взять тебя в жены.
  - А ты... - Эйрис аж привстал на кольцах хвоста. - Ты этого действительно хочешь?!
  Два незапятнанных зеркала смотрели с надеждой ей в душу. Смех женщины оборвался.
  - Ох, Эйрис...
  И вновь все крутится, вертится. И вот я на той самой полянке, где Фрея впервые встретила сына Нагассы.
  - Люблю смотреть на луну, - Фрея откинулась на спинку стула и протянула руку навстречу ночному небу.
  Эйрис привстал, распрямляя одно из колец серебряного хвоста, и потянулся наполнить Фрее бокал. Свечи, красиво накрытый стол и нереально прекрасный наг на фоне ярко-желтой полной луны.
  Фрея прищурилась:
  - Ты что, решил меня напоить?
  - Конечно! - на полном серьезе возмутился наг. - Я же мужчина. И напою, и накормлю, и в постель уло...
  - Господи, Эйрис! - прыснув от смеха, Фрея забрала наполненный до краев бокал. - Когда-нибудь тебе придется узнать о существовании юмора.
  - А? - наг смущенно моргнул.
  - Нет, ты невозможен, - отсмеявшись и пригубив вино, Фрея с тоской посмотрела на стол. - Знаешь, не то, чтобы я была против рыбы или всяких там овощей, просто не думала, что наги не питаются мясом.
  Эйрис опустился на стул, что спиралью закручивал его хвост, и отвел взгляд:
  - Прости, мне надо было догадаться, что оборотни далеко не вегетарианцы. Да и наги, если честно, тоже.
  - А ты?
  Наг замялся, повертел в руке вилку с наколотой ягодкой.
  - Я не ем мясо, - наг сглотнул, - вообще. От него я становлюсь гораздо сильней.
  - Так это же хорошо! Разве мужчины не стремятся превзойти остальных? Разве не жаждут и силы и власти?
  - Зачем? - глаза-зеркала отразили удивленное лицо повелительницы. - Зачем мне эта сила и власть?
  - Чтобы быть лучшим, - Фрея вскочила, - чтобы не преклоняться, чтобы вести за собой...
  - Зачем и куда? - темные зеркала совсем потемнели. - Я и себя не знаю, куда деть, к чему мне толпа таких же потерянных?
  - Не понимаю, - женщина отошла к краю полянки и уставилась на сотни огней, что зажигали вдали. - Ты сын богини, ты должен возглавить народ.
  - Кому должен?
  - Магия умирает! - повелительница резко развернулась на месте. - Человеческие маги выкачивают жизнь, источники иссыхают, а люди плодятся, плодятся как тараканы. И им наплевать, что еще сотня-другая лет - и магии в этом мире не будет. Вы думали своими чешуйчатыми мозгами, что не будет магии - не будет и оборотней, и вас!
   Фрея затряслась то ли от ярости, то ли от холода, обхватив себя руками и пытаясь не закричать:
  - Почему вы бездействуете? Почему не хотите понять?
  - Наша магия внутри нас, маги не смогут забрать ее.
  Уверенность нага привела Фрею в бешенство.
  - Ты хоть раз общался с людьми?
  Наг опустил голову и кивнул:
  - Я жил с отцом до восьми лет.
  - Тогда скажи мне, глядя в глаза, скажи, что сделают люди с нагами, когда магии в природе уже не останется? Пощадят они тебя, нелюдя?
  Эйрис встал, положил салфетку на стол.
  - Думаю, ты голодна. Подожди немного, кажется, я знаю, где раздобыть мясо.
  И серебристым росчерком скрылся с поляны.
  - Стой, Эйрис, я... - Фрея метнулась было за ним, затем встала, откинув голову и любуясь красотой звездного неба. - Мой наивный, мой славный мальчик, рано или поздно, но ты все поймешь и, надеюсь, простишь меня.
  Вернулся наг через четверть часа, балансируя парой тарелок.
  - Еще горячее, - довольный и улыбающийся, он скользнул к сидящей у края вере и тихо сказал. - Я знаю, что ты права.
  Фрея обернулась и только хотела что-то сказать, как наг перебил:
  - Если хочешь, мы все обсудим, но только позже, а сейчас...
  И словно фокусник, достающий из шляпы парочку голубей, открыл крышку одной из тарелок.
  Запах аппетитного сочного мяса - и Фрея забыла все. Глаза веры загорелись, губы растянула предвкушающая улыбка:
  - А ты знаешь, чем привлечь женщину, - и цапнула с тарелки кусочек. - Ммм, все, чешуйчатый, я твоя!
  - Правда? - тарелки с громки бум-с так бы и рухнули на пол, не будь Фрея оборотнем, очень ловким и голодным оборотнем.
  
  ***
  - Что там? - когда все мясо было съедено и дважды проверено, что действительно съедено все, Фрея встала из-за стола и подошла к краю полянки.
  Внизу, там, где кончается лес, горели огни. Они то поднимались, то медленно опускались, словно гигантский змей плавно скользил по земле.
  - Это соан, - наг вздохнул и с непонятной жадностью вгляделся в ту сторону, где змеились разноцветные огоньки.
  - Соан? Что-то знакомое. Подарок, нет, кажется, милость. Милость богини! Я права? - Фрея развернулась и требовательно изогнула соболиную бровь.
  Эйрис растерянно взлохматил волосы:
  - Да, один из местных человеческих праздников. Удивлена? Просто это место - практически граница между землями людей и владениями нагов. В соан люди празднуют что-то наподобие 'Как хорошо, что змеиная богиня не сожрала нашу деревню'.
  - А почему ты поселился именно здесь, рядом с людьми?
  - Люблю смотреть на огни, наблюдать, как люди внизу суетятся, живут, празднуют. Если прислушаться, отсюда можно услышать их голоса, - Эйрис опустил подбородок на руки и посмотрел на огни.
  - Не понимаю, почему ты, сын богини, живешь как отшельник?
  - Так получилось, - через некоторое время ответил мужчина.
  - Ты сам мне сказал, что до восьми лет жил со своим отцом. Как я понимаю, он был человеком.
  - Да, был, - наг продолжал следить за кружившимися огоньками, только глаза словно бы потускнели.
  - Если не хочешь, не говори, - Фрея пожала плечами и укаталась в шаль. - Сама терпеть не могу, когда посторонние в душу лезут.
  Наг наклонил голову и посмотрел на нахохлившуюся повелительницу.
  - Ты не похожа на женщину, которой отказывают, - далеко не наивный взгляд заставил Фрею поежиться. - Я долго думал, откуда и кто ты. Прочитать твои мысли я не могу, да и гипнозу ты не подвластна. И если Нагасса прислала тебя, значит, ты не просто обычная вера. Но я не буду и не хочу выпытывать правду, лучше я обманусь, притворюсь, что наша встреча - случайность, и ты действительно можешь полюбить и остаться со мной.
  И коснулся поцелуем щеки Фреи.
  - Можно?
  - Вот глупый, - проворчала правительница. - Другой бы не спрашивал.
  - Но именно от другого ты и ушла.
  Женщина замерла. Одно долгое мгновение пыталась взять себя в руки, чтобы в следующее так соблазнительно улыбнуться, чтобы наг забыл все, теряя голову от желания большего.
  Взгляды, шепот, звезды, огни - все смешалось в одно.
  - Но все-таки, - Фрея нависла над нагом, ловя свое собственное отражение в его зеркальных глазах. - Расскажи о себе.
  Наг рассмеялся. Молниеносное движение - и уже ошеломленная Фрея лежит под ним.
  - Что ты хочешь узнать, о коварная? - рассмеявшись, наг растянулся на траве рядом с Фреей.
  Взяв ее руку в свою, переплел их пальцы и грустно вздохнул.
  - Я узнал о Нагассе задолго до того, как увидел ее. Отец рассказал. Он был странствующим монахом и проповедовал законы гармонии. Жить, не мешая другим, питаться, не умертвляя животных, и постоянно открывать нечто новое, познавая и улучшая этот мир, - вот те законы, по которым он жил. Мы кочевали с ним от деревни к деревне, нигде не задерживаясь. За помощь в хозяйстве брали вещами, едой да всем, что дадут. Тем и жили. Да и лес помогал: где травы лечебные, где грибы или ягоды, бывало, мешков по пять соберем, обменяем - да полгода на то и живем.
  - Тяжело тебе было, - Фрея сжала пальцы мужчины.
  Наг улыбнулся и поднес пальчики Фреи к губам.
  - Это были самые счастливые дни в моей жизни. Отец любил меня, только рано понял, что люди боятся всего чуждого, поэтому укутывал мой хвост так, чтобы никто и подумать не мог, что я не обычный ребенок. Зимой хорошо, в тепле, у папки-то на плечах, а вот летом - жара страшная. Но что делать? Пришлось хвост мой скрывать. Так лет восемь и жили. А на девятый отец захворал. Помню, чуть с ума не сошел, когда он в бреду метаться начал. А я сидел рядом и выл, идиот. Нет, чтобы трав полезных собрать, отвар заварить, а! - наг мотнул головой. - Да что уж теперь. Помчался я в ближайший поселок, там мы часто бывали. Дня три только прошло, как мы травы на зимнюю одежду там обменяли. Прибегаю к лекарю, ору изо всех сил, полсела, идиот, за пару минут собрал. Там-то меня первый раз к праотцам чуть не отправили. Камнями били. Сейчас даже смешно, Симка, старик - дохля страшная, ходить-то не мог, а как за мною бежал... Знаешь, до сих пор понять не могу, как те ребятишки, с которыми мы и рыбу ловили, и страшилками по ночам девчонок пугали, как они могли из-за какого-то там хвоста...
  - Твой отец прав, - Фрея притянула голову нага на грудь и стала разбирать серебристые прядки. - Люди боятся, а когда они боятся, они просто уничтожают причину их страха. Думаешь, оборотни об этом не знают?
  - Но оборотни могут сойти за людей.
  - Но никогда ими не станут.
  Глаза женщины наполнились влагой. Мне вспомнилось, что Фрея с мужем и своим народом бежали в этот мир, чтобы спастись. Но только ли от исчезающей магии?
  - А дальше? - спросила вера, потому как наг, притихший от нежных прикосновений, не спешил продолжить рассказ.
  - Я был быстрее. Боялся, что отцу станет хуже, что его найдут из-за меня. Напрасно. Пока я своей дурной головой дел воротил, папа очнулся и кинулся было за мной. Так на полпути мы и встретились. А как узнал, что я натворил, велел спрятаться, как я один только умею, а сам помчался к пещере, соорудил тюк помассивней. Наверное, он хотел сделать вид, что уронил меня в реку. Она там быстрая, горная, местные знают. Только вот сил он своих явно не рассчитал, слабый ведь после горячки, вот и сам за тюком... Если бы я только...
  - Тс-с-с, - крепче, еще крепче прижимая к груди, шептала Фрея. - Ты был таким маленьким, ты абсолютно не виноват. Разве отец был бы рад, если бы знал, что ты до сих пор винишь во всем только себя? Разве бы он хотел этого?
  - Нет, - глухое, отчаянное.
  - Мой маленький глупый наг, - раскачиваясь, шептала волчица.
  А наг все рассказывал и рассказывал. И почему-то казалось, что он никогда и никому этого прежде не говорил.
  - Я узнал, что отца больше нет, от того же Симки. Ночью подполз к селенью, когда понял, что отец долго не возвращается. И знаешь, что этот человек сказал? Что ему помогали только одни папины травы, но ради того, чтобы уничтожить нечисть, он, Симка, готов и дальше страдать.
  - Уверена, он пожалел о своих словах.
  - О, поверь мне, пожалели тогда все.
  - Нагасса?
  - Она самая.
  - Но почему она не воспитывала тебя? Почему не пришла на помощь? Да и вообще, как они с твоим, эм...
  - Мама полюбила отца. Она наблюдала за ним, за тем, как он не похож на остальных людей. И решила проверить его, соблазнить. Так ли он непорочен, как кажется? Только вот все оказалось наоборот. Это она пала под властью его речей и доброго сердца. Притворившись девушкой, она стала его любимой, но она ведь не богиня, и я подозреваю, просто предок нынешних нагов. И эта трансформация далась ей ой как нелегко. А беременность... Даже не знаю, как ей вообще удалось зачать и выносить такого как я. Наверное, для нее самой все это оказалось сюрпризом. И как только она родила, отдала меня на воспитание отцу, а сама впала в спячку. Время для нее течет по-другому, для кого год - вечность, а для нее - всего лишь мгновение.
  - И как же тогда она обо всем узнала?
  - Ну, одному твоему знакомому пришла очередная гениальная идея отправиться к нагам.
  - Наверное, уж они-то не забрасывали тебя камнями.
  - Лучше бы камнями.
  - Да почему? Ты же сын их богини!
  - Я не знал тогда, что у нагов есть строгое деление на кланы. И они не больно-то любят незваных гостей. Я попал в клан говорящих с камнями. Фросс, их главный жрец, сообразил, что задохлик, а по меркам нагов я действительно дохля, не прост, стоило ему только увидеть мои глаза. Отволок меня в храм да начал взывать к богине. Так взывал, что чуть всю мою кровь на алтарь не извел. А потом проснулась она... Как ты уже поняла, не только Симки, всего селения просто не стало. Всех нагов, кроме Фросса, кто видел мои глаза, также не стало. Небо, как же я испугался, когда зубастая махина, вся перемазанная бурой кровью, кинулась меня обнимать. А как увидела, какой я дохлый и маленький, да еще и магией практически не владею... Думал я, что сожрет. Но нет, отдала Фроссу на воспитание, а чтобы никто не узнал, кто я, зарастила чешуей мне глаза. Ослепший, отданный фанатику на исправление, я целыми днями только и делал, что учился охотиться и выживать. А ведь отец приучил меня ценить всякую жизнь. А тут - либо ты убиваешь газель и съедаешь сырое мясо, либо Фросс вырезает сердце кого-либо из людей. И я охотился и убивал. И ел, ел, ел. Ненавижу мясо, его запах и вкус, особенно сырое и еще теплое. Как меня рвало в те дни... Но ничего, со временем и к этому привыкаешь. Надо отдать должное Фроссу, с каждым днем я становился злей и сильней. Нагасса поправилась, но не спешила со мной общаться. Зато наблюдала и приказывала Фроссу усиливать тренировки. Гипноз, чтение мыслей, управление нагами. Бывало, меня месяцами не выпускали из храма, а я умирал без свободы.
  Резкий порыв ветра всклокочил волосы. Сев на траву, Эйрис усадил Фрею себе на колени, сильнее укутал и продолжил рассказ.
  - На мою первую линьку мама прислала подарок, молодую красивую нагу, которая смотрела на меня так, словно я сам был для нее долгожданным чудом. Она хотела меня так, что даже зрачки ее расширились от желания. И меня словно скрутило, низ живота загорелся, сила потекла растопленной лавой. А как она целовала и что говорила! Вот только тогда я не мог закрываться, не мог не читать чувства и мысли. И я целовал - а в голове у нее платья, духи и дворцы, которые она у богини после ночи с пугающим задохликом выпросит. Конечно, я выгнал ее. А утром мне подали ее сердце на завтрак. Вот тут я сорвался и впервые сам посетил истинный храм моей матери. И пришел я не с пустыми руками. Я пришел с Фоссом и просто приказал ему умереть. И тот не смог не подчиниться, просто взял один из осколков и бил себя в грудь до тех пор, пока не проткнул сердце насквозь. И ни единого звука, ни стона, ни плача. И все потому, что я так приказал! До сих пор не могу забыть его стеклянно-покорных глаз. И знаешь, что на это сказала моя мать?
  - Зная Нагассу, предположу, что... 'Я рада'?
  Эйрис негромко засмеялся:
  - Ты мудрее меня. Она практически так и сказала, но добавила, что я слишком долго к ней шел. Не помню, что тогда ей ответил, но я ушел, и она отпустила. И с того времени я живу здесь.
  - Что-то ты, мой чешуйчатый друг, точно недоговариваешь, - прищурилась Фрея. - Молодой растущий организм - и ни одной девушки?
  - Ты видишь меня насквозь, - и вновь потянулся к губам веры.
  - Вот и не забывай об этом, - улыбнулась Фрея, не давая коснуться себя. - Так что там за девушка?
  - Ее звали Марика, - наг замолчал.
  - Эй-рис-с-с!
  Молчание.
  - Она была красивой?
  - Да.
  - Очень красивой?
  - Она была... человеком.
  Ветер усилился, сорвав салфетки со стола и закружив их в сторону танцующих огоньков.
  - Давай вернемся домой, не хочу, чтобы ты простыла из-за моего нытья, - и начал подниматься, осторожно придерживая Фрею.
  - А ну стоять!
  Эйрис вздохнул и вновь сел на траву.
  - Ты действительно хочешь об этом узнать? - дождавшись кивка, Эйрис покачал головой. - Мне не о чем особо рассказывать. Марика была человеком, а я по-прежнему был глупым и приносящим близким несчастья. Марика... Милая, добрая, она не боялась меня. И я пропал. Влюбился и забыл обо всем. Наивный, думал, что все у меня будет как у людей: дом, любящая жена, дети. Я так был счастлив, Фрея, у меня сердце от радости чуть не выпрыгивало. Несколько месяцев счастья и один поцелуй. Один поцелуй, Фрея, всего лишь один - и девушки больше нет. Почему я не мог догадаться, что убью ее своим ядом?
  - Ты был молод...
  - Это не оправдание. Марика умирала долго и тяжело. А я метался по дому и выл, умоляя мать откликнуться и помочь ей.
  - Нагасса не помогла?
  Наг повернулся, и я впервые увидела, как по зеркалу идет рябь.
  - Почему же, откликнулась. И сказала, что это хороший урок.
  - И все?
  - И все.
  - И ты не спрашивал, что она имела в виду? Что человек не пара нагу? Или что нужно просчитывать каждый свой шаг?
  - Фрея, неужели ты думаешь, что я стал бы общаться с ней после этого?
  - Значит, поэтому ты не хочешь целовать меня в губы по-настоящему? Да ты за кого меня держишь? Я вера, оборотень, если не знаешь. Я и сама могу превратиться в такую змеюку и ка-а-ак цапнуть тебя! И с чего ты вообще взял, что я тебя целовать захочу? Смотри-ка, целоваться с ним. Эк губу раскатал.
  Эйрис от удивления заморгал часто-часто, а потом откинул назад голову и захохотал.
  - И вообще, чего это ты тут расселся? Целоваться якобы ему нельзя, на празднике людей танцевать тоже. А ну вставай, кому говорю! Сейчас увидишь, на что магия веров способна.
  Фреин взмах, поворот, растерянное лицо Эйриса - и вот уже не наг с серебристым хвостом, а человек в длинном плаще стоит перед ней.
  - Что за?.. - Эйрис таращился сначала на плащ, затем на ноги. - Ноги? Ох, Фрея, ноги!!
  Радостый, ошалевший от магии, Эйрис попытался шагнуть. Вскрик Фреи, вскинутые руки Эйриса - и наг падает плашмя на траву.
  - Иллюзия, деревенщина, просто иллюзия, следи за хвостом, чтобы он всех танцоров в танце не пришибил. И хватит киснуть - мы идем праздновать!
  - Идем? - и сколько нежности, сколько радости в глазах нага. - Фрея...
  - Я чудо, я знаю. Но если отдавишь мне ноги во время танца, отращу клыки и как следует тебя покусаю. Эй, ты куда? Никого не забыл?
  Но суетящийся наг, пытающийся приспособить свои движения под человеческий шаг, вряд ли услышал ее.
  - Шаг, шаг, поворот, шаг, шаг... Смотри, смотри, Фрея!
  Наг радостно 'шагал' впереди, а за ним, невольно улыбаясь, ступала Фрея.
  А потом были песни, леденцы на палочке и, конечно же, танцы. И самый первый и, наверное, самый осторожный поцелуй на свете со всеми эйрисовскими:
  - Если страшно, скажи, я клыки уберу. Уровень яда я снизил до минимума. И противоядие захватил, на всякий случай и таблетку, и мазь, и укол...
  - Просто поцелуй меня.
  - Ах да, ты говорила, что можешь частично трансформироваться в змею, может...
  - Заткнись и целуй!
  - Я говорил, что люблю тебя?
  - Р-р-р!
  А на рассвете, когда счастливый Эйрис не только руками, но и хвостом прижимал к себе Фрею, словно боясь, что она вот-вот покинет его, послышалось тихое:
  - Мой глупый любимый наг, теперь ты никогда не будешь один, - прошептала Фрея, прижимаясь обнаженной грудью к спине спящего. - Частичка меня всегда будет рядом с тобой.
  Я не видела, как живот Фреи начал расти, не видела, как сходил с ума от беспокойства и радости Эйрис. Я увидела только кормящую одного из младенцев Фрею и ее искаженное лицо, когда ментальный крик верной Нуар сотряс воздух:
  - Родная, Повелитель очнулся! Немедленно возвращайся, он идет за тобой!
  
  
  Глава 14. Фрея и Ольнар
  
  Двойняшки Фреи, так похожие на отца, мирно посапывали в колыбельке. Не надо было быть гением, чтобы догадаться, кто именно сплел из тоненьких веток эту колыбель и чьи руки связали воздушную и мягкую даже на взгляд паутинку. Эйрис. В каждом отблеске цветных витражей, в каждом рисунке сказочных даже для этого мира зверей, в каждой детали детской комнатки - его любовь и забота.
  - Эйрис, - Фрея стукнула кулаком по кровати, отчего колыбелька дернулась и малыши, сонные, сытые, лениво и будто нехотя завозились.
  Фрея тут же обхватила плетеную колыбель подрагивающими руками, прижала к груди и начала покачиваться из стороны в сторону, твердя лишь одно:
  - Что делать? Что делать?!
  А дети безмятежно и крепко спали. Девочка, скрутив бубликом розовато-серебряный хвост, безмятежно раскинула руки и довольно причмокнула, в то время как ее брат сердито хмурил лоб, пытаясь снова засунуть большой палец себе в рот.
  Эйрис возник неожиданно, гораздо быстрее, чем Фрея смогла успокоиться. Бледный и какой-то взъерошенный, он скользнул к колыбели, привычным жестом укрыв одеялком раскинувшихся малышей. Словно почуяв отца, они тут же распахнули зеркальные глазки и радостно заверещали, не то смеясь, не то требуя сказки на ночь. Наг склонился, не в силах устоять перед громким и звонким: 'Агу!'
  Фрея устало смежила веки, пытаясь запомнить эти мгновения: Эйриса, малышей и эту безграничную нежность. Минута покоя - и ее резкое:
  - Хватит.
  До боли сжав кулаки, с каким-то звериным отчаянием она вскинула голову. Ни взгляда на колыбель. Просто встала, отвернулась и вышла из детской. Притворила за собой дверь. Сделала шаг, другой. Только сползая на пол, поняла, что ничего от слез больше не видит. Цветной пол из гладких камушков с заглавными Ф и Э. Эйрис сплел их имена в растительные узоры. Запах пионов, стоявших в нишах. Эйрис узнал, что Фрея любит именно эти цветы...
  - Фрея.
  Как наг подошел, она и не слышала.
  Скукожившись на полу, Фрея обхватила руками голову и тихо скулила. И сразу не поняла, что наг взял ее на руки и заскользил по округлым ступеням наверх, туда, где они так часто ужинали, наблюдая за людской суетой внизу, вдали от скалы.
  Открытая площадка тонула в закате, а над домами поднимался нестройный дымок.
  Наг вдохнул глубоко:
  - Деревенские бани топят, - и улыбнулся светло. - Люблю этот запах, он такой теплый, родной...
  - Я обманула тебя, - ее хриплое, резкое.
  И Фрея сползает с его рук, отступает на шаг.
  - Знаю. И я хотел этого, - не дав вер-волчице уйти, наг прижался к ее спине. - Постой со мной. Смотри, какой яркий закат.
  Проследив за его рукой, Фрея застыла. Солнце уже зашло, и мягкий оранжевый свет сменялся фиолетово-синим. Пара минут - и длинная тень заползла на площадку: на разноцветный заборчик, на крытую беседку с фигурками птиц и зверят, на пустующий детский манеж.
  - Свет, - Эйрис резко взмахнул рукой - и половина фонарей вспыхнула ослепляющими огнями.
  - Как у тебя получилось? - Фрея развернулась, хватая Эйриса за руки. - Откуда эта магия? Тебе и светлячок едва удавался!
  Наг опустил голову:
  - Я был непозволительно слаб и беспечен. Больше подобное не повторится, - и, стараясь, чтобы голос его не выдал, ровно продолжил. - Я знаю про твоего мужа. Знаю, что он идет за тобой.
  Фрея вздрогнула, но упрямо повторила:
  - Как ты смог зажечь огоньки?
  - Все хорошо, не волнуйся, любимая.
  - Как, демон тебя побери?!
  - Я просто поел досыта.
  - Просто поел, - как эхо, отозвалась вера.
  Уж ей, оборотню, не надо было объяснять, что такое питаться досыта. Мясом и кровью, еще теплой, наполненной не только Силой, но и ужасом жертвы и ее болью. И каково же было ему, сильнейшему и необученному эмпату, решиться на этот шаг? Годами бороться, отказываться от охотничьих инстинктов - и вот теперь...
  - Прости, - только и смогла сказать Фрея. - Я все исправлю. Я пойду Ольну навстречу. Собью след, чтобы он точно не смог отследить вас с малышами...
  Голос ее предательски дрогнул. А все-таки плохо, что они так и не дали детям имена. Дурачились, спорили и не успели.
  - Я много думал, - словно не услышав, Эйрис сжал руку Фреи и потянул на себя. Обнял. - Ты знаешь, твои мысли, только твои я хотел, но не мог прочитать. Лежал ночами, смотрел, как ты спишь, и думал, кого ты видишь, когда стонешь, когда кричишь в наслаждении. Меня? Его? А когда ты стала тяжелая...
  - Эй! - Фрея ткнула его кулаком в бок, и наг рассмеялся, затем прижал ее, судорожно, в исступлении целуя глаза, губы, щеки.
  - С ума схожу, от тебя, любви, ревности. Моя воля - вырвал бы когти тому, кто смог отпустить тебя, не уберег, позволил страдать. Я ходил к маме. Впервые за столько лет, о Фрея, я, жалкий червяк, вновь был у ее хвоста, распластанный и беспомощный, и молил о совете. Ты зря просила прощения. Ты правительница. Ты спасала детей и народ, а я... Когда ты стала тяж... Когда ты забеременела, через детей и их кровь, я смог услышать тебя, твои мысли. Ты разрывалась, ты корила себя. Верная и любящая, ты ненавидела не меня, ты ненавидела чувства ко мне, а я, как последний вор, таился и радовался твоим мучениям, твоей любви... И постепенно внушал тебе, что прошлое - это прошлое, что есть только мы с малышами.
  - Ты воздействовал на меня? - Фрея выпуталась из рук Эйриса. - Ты действительно хотел стереть Ольна из моей памяти?
  - Что ждет тебя там? Скажи мне, глядя в глаза, пощадит тебя твой оборотень, оставит в живых тебя и наших детей?
  - Я позабочусь об этом! - оскалилась вер-волчица.
  - Фрея, - губы Эйриса дрогнули. - Вот за это я и люблю тебя. Ты вся - жизнь, ты огонь. Только почему ты сжигаешь себя? Почему не позволяешь заботиться о тебе?
  'Что делать? Что делать?' - крутилось у нее в голове, когда огромные глаза-зеркала смотрели в ее, забирая тревоги и память.
  Память...
  - Эйрис, что происходит? - выныривая, будто из киселя, спросила Фрея, любуясь первыми звездами в зеркальных глазах, кажется, Эйриса... - Что со мной? Что с моей памятью? Эйрис! Не смей, слышишь?
  Догадавшись, женщина забилась в сильных руках, которые качали, удерживая ее на мягком покрывале крытой беседки. А она и не заметила, как он перенес ее под навес.
  - Тшш, любимая, я все обдумал. Если бы я мог избавить тебя от страданий, если бы мог заставить тебя забыть. Не все, конечно же. Только твою болезненную любовь к этому плешивому волку, не знающему, какое сокровище не уберег. Только твою вину перед ним. Предки, никогда не думал, что женщины так остро чувствуют! Но забыть ты не смогла, при всем моем желании и подсказках Нагассы, этот волк слов врос в тебя, в твою плоть и кровь. Убей его - он и тебя на тот свет заберет. И что мне остается делать: моя любимая идет унижаться, просить прощения за то, что спасала своих детей, свой народ. И что тогда сделает твой расчудесный любимый супруг? Да узнав обо мне, его зверь разорвет тебя. А ты и слова против не скажешь. Фрея, да ты и сейчас готова к тому, что он свернет тебе шею. Мало того, ты считаешь, что он будет прав, что это меньшее, что ты заслуживаешь! И скажи, что еще остается мне делать? Отдать детей жрецам матери, чтобы они искалечили их психику, и идти с тобой к Ольну? Или отпустить, чтобы тот разорвал тебя?
  - Не смей стирать мою память, не смей, слышишь! - вер-волчица забилась, крича и кусаясь, но силы таяли под заклинанием нага.
  А Эйрис стоял на коленях, сжимая женщину, пока она не обессилила наконец.
  - Я заберу воспоминания о себе, о Нагассе и наших детях. Последнее, что ты вспомнишь, это как богиня оказала тебе услугу в обмен на вечный мир между нашими расами.
  Фрея отчаянно замотала головой, но Эйрис продолжил:
  - Послушай, есть такой ритуал с грудным молоком, о нем и оборотни знают. Через молоко матери дается защита ребенку, даже если он не родной. А с магией и беременность для этого не нужна. Нагасса все подтвердит. И через твое молоко оборотни станут родными и для нас, нагов, и для этого мира. И в тебе всегда будет частичка меня.
  Не сдержавшись, наг сжал вер-волчицу в руках, вдохнул родной и любимый запах.
  - Я позвал твою подругу, Нуар, кажется. Вы оборотни, запахи остро чувствуете, а потому она оботрет тебя специальным бальзамом, я сказал ей, что и как делать. Твой... супруг не поймет, что ты была со мной...
  - Эйрис, сукин ты сын, - прохрипела волчица, цепляясь за рукав встающего нага, - Не смей, слышишь? Ты слышишь?!
  - Если бы я мог остаться с тобой, - Эйрис нагнулся, поцеловал ее прикрытые веки. - Я люблю тебя, Фрея, больше жизни люблю.
  И ушел, ушел так быстро, что Фрея не смогла, не успела сказать. Просто лежала, пытаясь прислушаться, не проснулись ли дети, не заплачут ли они для нее в последний раз. Хмурилась, пытаясь сосредоточиться, сбросить нажье заклятие. Но туман наплывал, разрывая память в клочки.
  Наступила ночь, а с ней ощущение смирения и пустоты...
  Может, так действительно лучше? Не знать, не страдать, вернуться к Ольну, к его страстным и сильным объятьям, не видеть презрения и ненависти в любимых серых глазах? Вернуться и быть счастливой.
  - Да не дождешься, чешуйчатый! Облагодетельствовать он решил! Я Фрея из рода белых волков, я маг, я правительница!
  Кровь хлынула носом, потекла по щекам, вниз, теплым ручейком смешиваясь со слезами и заползая в уши.
  - Демоны жопокрылые, - отплевываясь, Фрея попыталась перевернуться хотя бы на бок.
  Жилы выкручивало, в голове словно колокол бил. Наконец, ей удалось лечь на живот.
  - Вот так, чешуйчатый, - кряхтя, встала на четвереньки, - он еще не знает, с кем связался. Детей он меня заставит забыть! Моих! Собственных! Р-р-разорву! На клочки пор-р-рву, на чешуйки! Детей, так, не одного. Да, двоих. Мальчика... М-м-м. Девочку? Ведь девочку, да? Нет, не помню. Не помню!
  Ноги и руки, как подкошенные, перестали держать. Фрея рухнула, заметалась по полу.
  - Мальчика? Девочку? Почему я не помню?! Эй... Эйри... Не помню!
  Память - худое решето - не задерживала воспоминания. И Фрея, обезумев, металась по полу беседки, не понимая, что она делает, почему сердце так ноет и внутри что-то кричит: 'Вспоминай, вспоминай, вспоминай!'
  Последнее, что она помнила, это кровь, хлынувшую из носа и тем самым прочистившую голову, и то ненадолго. Точно, кровь!
  Ни на миг не задумавшись, выпустила волчьи когти и резанула себя по руке.
  Кровь не закапала - хлынула, под давлением магии. И медленная, горькая улыбка растянула губы правительницы.
  - Эйрис, влюбленный ты обалдуй, даже в это заклинание вплел ограничитель по боли, чтобы не навредить мне.
  Порез начал затягиваться. С рождением двойняшек на Фрее удивительно быстро все заживало.
  - Нет-нет-нет, - Фрея вновь замахнулась когтями. Раз, другой, третий...
  Когда Нуар черной пантерой запрыгнула в беседку, в первый момент не узнала в этой окровавленной улыбающейся женщине свою лиэ.
  - Родная? - уже перетекши в человека, произнесла вер-пантера.
  - Ха, не учел, глупый наивный наг. Наг... Какой наг?
  И снова когти. И снова этот дразнящий запах крови правителей.
  - Пока не забыла, Нуар, быстрей, бутылек с ядом в кладовке на полке! Три капли на стакан воды. Нуар, давай же, быстрее!
  Минута, две. И вот руки подруги приподняли, помогая сделать первый глоток. Фрея впервые за эти сутки искренне улыбнулась - горечь нажьего яда медленно и верно просветляла сознание.
  Нуар, похудевшая, потемневшая лицом, склонилась и сморщилась:
  - Ты пахнешь змеем и молоком. Владыка убьет нас. Нужно срочно обтереть тебя. Как я поняла, план этого змея с тобой не сработал. Ты решила не забывать ничего.
  Ловко материализовав еще один бутылек, Нуар схватила первую попавшуюся тряпку, и быстро проговорила:
  - Времени нет, я сразу нанесу побольше бальзамам на тряпку, а помоешься уже у границы, я там одно озерцо видела, сразу...
  - Нет, - твердое, властное.
  - Думаешь, сначала все-таки нужно водой, тогда я быстро. Где здесь таз или ведро? - и сунула тряпку в руки правительницы.
  Фрея взяла и хрипло выдохнула. Это была не тряпка, это были детские ползунки.
  - Фрея, очнись! Где ведро?
  - Забудь об этом. Лучше сцеди молоко, - прервала ее Фрея, пытаясь подняться, но тут же рухнув на пол беседки. - Дай его в первую очередь беременным и кормящим. Затем сильнейшим из нас, их детей сама земля теперь будет считать своими потомками...
  Нуар так и замерла, только теперь начав понимать:
  - Ты с ума сошла! Знаю я тебя, признаешься альфе, разозлишь его и уйдешь за грань. Как же, вперед гордыни своей!
  - Что ты несешь? И как смеешь?!
  - Ни одной капли не дам даже детям твоим, если сейчас же не поклянешься, что не будешь провоцировать Повелителя!
  - Нет.
  - Тогда и я никого молока сцеживать не стану.
  - Какого демона, Нуар? Этот наш единственный шанс. Когда об измене узнает Ольн... - Фрея прикрыла глаза. - От мертвой меня проку не будет. Сцеживай, кому говорю!
  - Или ты сама позаботишься о нашем народе, живая и здоровая, или мы все уйдем вслед за тобой, кто раньше, кто позже. Ты уйдешь, все такая праведная и гордая, за тобой Владыка с тоски и ревности сдохнет. А потом и остальным недолго останется.
  - Нуар-р-р!
  Нуар встала, коснулась подвески. Нет, серебристой чешуйки на нитке!
  - Твой змей пытается мне сказать, что Владыка уже у границы. Нагасса сдерживает его, но ее терпение на исходе. Сама знаешь, Владыка не то что богиню, и блаженного доведет до припадка.
  - Нуар-р-р, - снова пытаясь встать, прорычала волчица.
  Но пантера опередила.
  - Постой, снова твой хвостато-чешуйчатый, - Нуар раздраженно коснулась чешуйки. - Поняла, наг. И с первого и даже с десятого раза! Да, с ней все в порядке. Точно! Да, я увер-р-рена. И я умею определять, не умирает ли оборотень. Еще один подобный вопрос - и я научусь определять, как умирают наги.
  Скинув чешуйку, Нуар рыкнула:
  - Невероятно! Он еще учить меня будет, как заботиться о моей! Моей лиэ! И как ты его все это время терпела? Родная? - встревоженное от вер-пантеры.
  Но перед ней лежала уже не женщина, а белая с двумя черными полосами на морде волчица. Сморгнув предательскую влагу, она тяжело встала и ментально скомандовала:
  - Домой! И, Нуар, ты права, хватит киснуть. В конце концов, мне еще надо одному гению хвост оторвать и чешуйки из головы вытряхнуть!
  
  ***
  
  Нуар застыла перед вырванной с петлями массивной дверью. Слуги, делая вид, что именно здесь, в коридоре перед спальней Правителей, нужно убрать, помыть, подмести. И злой, вкрадчивый голос Ольнара из комнаты:
  - Скажи, хорошо тебе было? И ты как последняя сука кричала его имя, стонала под ним?
  Удар, звон. Что-то с громким треском разбилось.
  - Не молчи, демон тебя раздери, я не железный, Фрея! Ты слышишь, слышишь меня?! - и почти стон. - Просто скажи, что было противно, что ты ненавидишь его, что хочешь, чтобы я все жилы его разорвал. Для тебя. Просто скажи это, Фрея, и я прощу! Убью его и прощу. Только скажи...
  Хочу - не хочу я, а ноги сами несут меня к голосам. И вот я обхожу Нуар, еще каких-то встревоженных оборотней, заглядываю в спальню, вернее, то, что от нее осталось. Но не могу рассмотреть, потому как огромные размеры комнаты словно сжались, скукожились. Остался только разгневанный альфа и его жена, скорчившаяся у его ног, склонившая голову так, чтобы обнажить беззащитную шею.
  - Говори! - отрывистый ментальный приказ Ольнара, которому невозможно противиться, невозможно солгать.
  Фрея еще ниже опустила голову и протянула мужу кинжал:
  - Я люблю тебя, - сказала она неожиданно твердо, снизу вверх глядя в его побелевшие от гнева глаза. - Но умоляю, не трогай Эйриса и малышей, это все я, я одна виновата. Он просто не знал, он хороший, только наивный...
  - Заткни-и-ись!
  Ольнар выбил из рук Фреи кинжал и с исказившимся, жутким лицом навис над ней:
  - Я могу перегрызть твое горло, разорвать и выкинуть в грязь у канавы. Обрезать волосы, так, чтобы каждый знал и видел твою подлость, твое предательство. Чтобы каждый самец имел право пользовать тебя как последнюю шлюху!
  Служанки ахнули, Нуар покачнулась и всхлипнула. У меня у самой словно зажгло внутри. Но Фрея даже не вздрогнула. Она прямо и нежно смотрела в страшное, нечеловеческое лицо супруга:
  - Я люблю тебя, и все, что я делала, я делала ради детей и тебя.
  - Не смей! - он отпрыгнул от Фреи, но она, не поднимаясь с колен, поползла к нему.
  - Люблю тебя, люблю, Ольн. Я...
  Обхватив его ноги, начала целовать. Он отшвырнул ее, раз, другой.
  - ... люблю!
  Нуар влетела в комнату, когда рычащий Правитель замахнулся, уже наполовину приняв боевую форму.
  - Господин, пощадите! - Нуар бросилась наперерез.
  Но Ольнар и без вер-пантеры остановился. Зажмурился, стиснул челюсти, аж желваки по лицу заходили, и с шумом втянул в себя воздух.
  - От тебя несет змеем, - он резко и брезгливо дернул ногой, и ослабевшие руки Фреи упали с его сапог. И ровным, словно чужим, голосом произнес. - Я не трону тебя. Не трону не потому, что простил, нет, моя жена умерла, ее нет. А ты... Мне даже касаться, дышать с тобой одним воздухом мерзко, противно.
  Фрея качнулась.
  А Ольн развернулся, отшвырнул валяющуюся в проходе дверь и пошел. Только какой-то неуловимый звук - шелест и шорох. Невольно обернулся и вздрогнул: Фрея все так же стояла на коленях. И только кинжал ловко сверкал в ее умелых руках. А вокруг неровными прядями падали на пол светлые волосы.
  Миг - и их взгляды скрестились. Секунда, другая. Повелитель не выдержал первым. Сгорбившись и прикрыв тяжелые веки, он больше ничего не сказал, прошел мимо. Мимо любопытных и потрясенных лиц, мимо слуг и придворных. Мимо всех 'случайных прохожих'. Мимо Района, старшего сына, которого, готова поклясться, он не то что не узнал - не увидел.
  - Район? - Нуар встала так, чтобы хоть немного загородить Фрею, и нахмурилась, не понимая, почему сын правителей все еще в проеме стоит и даже толпу не разгонит. - А вы чего здесь столпились, других дел нет? Так я вам найду! Ранни, помоги с дверью, пока я этих бездельников...
  Но Район не шелохнулся. Лицо его, как две капли воды похожее на отца, будто окаменело.
  - Ранни? - заметив сына, Фрея приподнялась, потянулась к нему всем своим телом.
  Район вскинулся, скривился, как от зубной боли, и медленно и демонстративно сплюнул на пол.
  - Щено-о-ок! - Нуар подскочила к проему.
  Пощечина! Ее звонкий позорный звук. И розовый отпечаток проступает на щеке молодого мужчины.
  Вскрик! Неужели мой? Хорошо, что меня не слышат. Да и придворные заохали, загалдели.
  - Как с-с-смеешь! - оборотень оскалился, подорвался, обнажая клыки.
  Наверное, Район кинулся бы, если бы не подавляющее и беспрекословное:
  - Хватит, - невысокая, с короткими и рваными волосами, одного слова Фреи хватило, чтобы толпа в мгновение растворилась. - А ты, сын, зайди.
  Район хмыкнул, намереваясь так же демонстративно отвернуться, уйти вслед за отцом, но сила, словно стиснувшая его в кулак, схватила и потащила в комнату.
  - Уйми гордыню и успокойся, - жестко сказала правительница, опуская руку и разжимая кулак.
  Район, мотнувшись в сторону от исчезнувших пут, со злобой зыркнул на мать.
  - И не смей на меня так смотреть, не дорос еще, чтобы правителей оскорблять, - горечь и усталость в голосе Фреи.
  - Прави-и-ителей, - протянул скривившийся Район. - А я думал, хоть со слухом у тебя все в порядке. Отец четко сказал: его жена умерла. И я скорблю вместе с ним! А с шлюхами змеелюдов я дел не имею.
  Нуар зарычала.
  - Родная, оставь его, - Фрея смахнула со лба торчащие волосы, вздохнула. - Он слишком молод и глуп, чтобы понять.
  - Да неужели, По-ве-ли-тель-ни-ца, - произнеся по слогам, неприязненно скривил губы оборотень, - и отец мой умом скудный, что так и не понял тебя?
  - Он понял, Ранни, но не простил. И я не простила бы. Только время такое. Если не мы, кто тогда? Поэтому он так и злится, поэтому ненавидит. Себя, меня. Но есть такое слово как долг. Мы альфы, нам повинуются, но и мы, Ранни, не владеем, а служим. И сейчас, чтобы выжить, нам нужно стать частью этого мира. Ты наследник, ты будущее или его отсутствие для каждого вера, подумай об этом и не разочаровывай меня.
  Оборотень аж подавился от негодования, вот только ответить ему мать не дала.
  - Все сказал? Тогда не задерживаю, - и отвернулась.
  Район рыкнул и выскочил пулей из комнаты. И как только он вышел, из Фреи будто все кости вынули. Но верная бета успела ее подхватить.
  - Нуар, - Фрея тяжело оперлась на подругу, - мне нужны главы родов, старейшины, причем адекватные, лучше женщины. Не знаю, когда молоко пропадет, поэтому нужно быстрее использовать его. Боюсь, как бы Ольн не узнал.
  - Поняла, - Нуар не стала спорить с подругой, просто подставила плечо, делая вид, что все в порядке. - Так, собрать адекватных самок, объяснить что почем. А те уж сами вольют в глотки своим придурковатым самцам хоть молоко, хоть демоново дерьмо, если оно поможет им выжить.
  Губы Фреи дрогнули тенью улыбки:
  - Пойдем, воинственная моя.
  Женщины перешагнули через сломанную дверь, что валялась у входа. Пара минут - и их голоса стихли в темноте коридора. Я поспешила за ними, боясь раствориться в пустой комнате, где все еще оставались ее вина, его гнев. И их общее горе.
  
  
  Глава 15
  Волчица
  
  - Наконец-то вернулись! Как она? - Лиам закрыл дверь фрееного кабинета и выжидательно посмотрел на Нуар.
  Вер-пантера рухнула на красный диван.
  - А ты сам как думаешь? - рыкнула и прикрыла глаза. - Третий месяц лапами грязь месим. Весна называется!
  - Нуар! - Лиам скрестил на груди руки.
  - Подожди, волк, дай отдышаться. Не представляешь, во Фрею словно демон вселился, с такой скоростью от лисиц домой мчались.
  Да уж, эти месяцы ни Нуар, ни Лиаму и впрямь не пошли на пользу, стоило только взглянуть в их осунувшиеся, словно полинявшие, лица.
  Негромкий стук: два длинных и три коротких. Оборотни подскочили, и в кабинет Фреи просунулась ярко-желтая макушка вер-канарейки.
  - Чиаки, я думала, ты все еще у своих, - вер-пантера искренне улыбнулась.
   Но канарейка только цыкнула, приложив тонкий палец губам.
  - Фрея в спальне? - Чиаки впорхнула внутрь, оглядываясь, нет ли в коридоре кого, и спешно закрыла за собой дверь. - Кажется, оторвалась.
  - От Кристы или Марисы? - ненависть в голосе Лиама не в силах был спрятать даже его шепот.
  - От обеих, чтоб им!.. - и крошечная вер-канарейка ввернула такое словцо, что у меня кончики ушей запылали.
  - В чем дело? - Нуар встала и нависла над желтоволосой. - Быстро, внятно и кратко, пока Фрея отдыхает с дороги.
  И пантера кивнула в сторону потайной двери, замаскированной под панель из светлого дерева.
  Но ответила ей не канарейка.
  - Нуар, сядь и послушай, - голос Лиама заскрежетал. - Пока вас не было, здесь многое изменилось и, боюсь, не в лучшую сторону. Как только Фрея уехала, Правитель ополоумел вконец: пьянки, стычки с магами, женщины... А уж когда весенний гон начался, думали, он всех здесь кого прибьет, кого затр... В общем, прислуга в ужасе, Совет негодует. И только черные...
   И с таким презрением оборотень это сказал, что я сразу вспомнила, что черные волки всегда пытались одержать верх над белыми и только свадьба Фреи с Ольном хоть как-то примирила верховные кланы.
  - А причем здесь эти черные сучки? - пантера сузила желто-зеленые глазищи. - Ладно Криста, дурочка мелкая, но Мариса-то - старейшина черных, чего ей неймется?
  - А то, что ее доченька ничем Фреи не хуже, наоборот, и сильная, и молодая, и верная, - Чиаки словно выплюнула последнее слово.
  - И последнее, надо полагать, основополагающее, - Нуар скептически хмыкнула.
  - Ничего смешного, - Лиам приоткрыл внутреннюю дверь, проверил, не вышла ли из ванной Фрея, и вновь закрыл. - Весь клан черных визжит от восторга от новой 'Правительницы'. Да не только он, половина старейшин - за. А наш расчудесный бета уже на верность Кристе, говорят, присягнул.
  - Кейрис? Вот пес! - Нуар выпустила клыки. - Где? Где эта тварь?
  И кинулась к двери, но Лиам был быстрее. Перехватив пантеру поперек живота, он яростно зашептал:
  - Еще сцену устрой, мало Фрее унижений, как думаешь?
  И Нуар сникла. Обвисла на руках оборотня и уже тише спросила:
  - Что тогда делать?
  И с такой беспомощностью посмотрела на оборотней, что те одновременно выпалили:
  - Думать!
   Нуар вновь опустилась на красный диван, а затем улыбнулась как-то совсем по-кошачьи:
  - Вы правы. Но прежде всем зарвавшимся стоит напомнить, что альфа всегда выбирает сильнейшую самку. И это его проблема, если он не может ее удержать.
  
  ***
  Почти неделя как Фрея со свитой вернулась в замок. Слуги с придворными затаились, со дня на день ожидая неминуемого скандала. Но волчица, к всеобщему удивлению, молчала. Принимала у себя тех вер, которых не смогла еще навестить, и объясняла, давала зелья, помогала подстроиться к изменению крови и магии. Мужчины скандалили, запрещали, но поток оборотниц к своей Повелительнице от этого лишь увеличивался. Да и кто мог остановить старейших жриц, которые пришли поддержать магию рода, или беременную женщину, трясущуюся за своего ребенка? Вот и старейшины сочли за благо не вмешиваться в дела самок, ограничиваясь гневными беседами с их парами или отцами.
  С Ольнаром Фрея так и не виделась, хотя со времени ее приезда он ни на минуту не отлучался из замка. И сейчас за всеми столами в трапезном зале только и слышалось: 'Неужели одумался?'
  За целую неделю ни одной кровавой стычки с магами, ни одной пьяной драки или дебоша в борделе. Да Правитель даже обедает дома! И почти не пьян. И из женщин по левую руку только сияющая от счастья и предвкушения Криста. Черноволосая, молодая и наглая и одетая так, что еще немного - и пышная грудь выпрыгнет на фарфоровые тарелки. Тонкие, белые, с золотистой каемочкой.
  - Мама эти тарелки только по праздникам разрешает использовать, - Корран, младший принц, свел брови и сурово посмотрел на сидящего в отдалении отца. - Это ее любимые, мама их сама выбирала.
  - Та самая мама, которая под змея легла? - Криста изящно промокнула губы салфеткой.
  - Как смеешь?! - вскочил маленький принц, и силой его голоса приложило ближайших соседей.
  - Корран! - альфа жестом приказал разъяренному сыну сесть и заткнуться.
  Криста спрятала усмешку в ладони, слуги опустили головы и начали спешно разливать суп, а придворные так и замерли, уставившись каждый в свою тарелку.
  - Корри, садись, - Лиам накрыл руку мальчика своей и тихо сказал. - Успокойся, будь выше этого. И, ради предков, обуздай магию, а то скоро у окружающих кровь из ушей хлынет.
  - И пускай! Как они смеют так с мамой?! - мальчик насупился и вперился немигающим взглядом в темноволосую вер-волчицу.
  Криста аж заерзала на своем стуле. Лиам усмехнулся, задумчиво глядя на негодующего племянника.
  - Ты чувствуешь, Талли? - шепнул он подошедшей служанке, светловолосой, дородной и, в отличие от остальных слуг, не в белом, а в красном чепце.
  - Да уж половина зала на себе ощутила, - ответила та, склоняясь якобы для того чтобы наполнить бокал. - Магия альфы, причем у младшего, а не старшего проявилась. Принц Район и так сам не свой. Конечно, сынишка слабеньким и болезным родился, а он матери родной лечить его запретил. А тут еще это. Как бы не вышло чего.
  И они с Лиамом посмотрели на старшего принца, напряженно сидящего рядом с бетой Правителя. А на ухо Кристе что-то взволнованно шептала ее мать, то и дело бросая недобрые взгляды на Коррана.
  - Мне это не нравится, - сказал Лиам и приказал. - Приведи Фрею, за детей она любому глотку порвет. Этот фарс нужно заканчивать.
  - Поняла, мой господин, - и дородная служанка поспешила на выход.
  
  ***
  Фрея вновь сидела в своем кабинете, делая вид, что не замечает переглядываний Нуар с Чиаки, когда зашедшая Талли поклонилась, чтобы спросить:
  - Госпожа, на обед сегодня ваша любимая отбивная из мяса косули, пирог с грибами и сыром, фруктовый салат - все, как вы любите. Может, спуститесь?
  Но в ответ очередной отказ:
  - У меня нет аппетита, позже поем, да и львицы вот-вот прибудут.
  Служанка помялась у входа, затеребила передник.
  - Что, Талли? - тепло улыбнулась Правительница.
  И Талли как прорвало. Отмахнувшись салфеткой от корчивших страшные лица Нуар с Чиаки, служанка запричитала:
  - Госпожа наша Фреюшка, хозяюшка и защитница! Вы только не думайте, не только белые, но и все простые, все наши за вас. И понимаем, и предкам молимся за то, чтобы вразумили они нашего альфу. Все понимаем, родимая, и не измена то, а спасали вы нас и детей своих. И альфу нашего. Да мужикам все одно - гордость впереди них идет.
  И кинулась в ноги Правительницы. Фрея оторопела, сглотнула подступивший к горлу комок, заморгала так часто-часто.
  Нуар, кивнув на служанку, провела рукой по своему горлу. Чиаки согласно моргнула. А Талли все причитала:
  - Да разве это видано, соплячку рядом с собою сажать, когда пара истинная жива-живехонька рядом? Да деток правителей гонять, как приблудных щенков.
  - Что значит гонять как щенков? - голос Фреи был тих, но от его тона хотелось поежиться.
  - А то как же! - Талли надула губки, явно пародируя наглую малолетку. - Что это за блюда одни и те же каждый день? От таких растолстеть только. И почему будущую Повелительницу сажают рядом с гадким утенком? И это про будущую пару вашего младшенького да при всех советниках! Девочка-то из вер-лебедей, всем известно, подростками они страшненькие, зато потом глаз не отвести - такие красавицы! Слава предкам, принц младший того не слышал. Уж он бы за свою Нору!.. А сегодня эта черная шавка вконец обнаглела: вас, да при младшеньком, оскорблять. Вот сила его и вырвалась из-под контроля. И не простая, а сила альфы. Все видели. Уж не знаю, что теперь будет. Но не дело это, Фреюшка, что детей альфы меж собой стравливают и позорят.
  - Спасибо, Талли, - Фрея, метнув тяжелый взгляд на подруг, жестом отпустила служанку.
  Но Талли не ушла, замялась в дверях.
  - Вы уж простите меня, дуру старую, если что не так. Но что передать белым и нашим на кухне? - и уставилась с надеждой на Фрею.
  И та не заставила себя ждать:
  - Передай, что их Повелительница поужинает сегодня в столовой.
  
  ***
  От известия, что Повелительница, наконец, почтит придворных своим присутствием, гудел замок. К вечеру все воины белых волков отчитались Лиаму. Стычек с черными удалось избежать только благодаря тому, что Талли с Нуар расселили эти кланы в противоположных концах далеко не маленького замка.
  Когда Фрея со свитой вошла в трапезную, тишина стояла такая, что можно было услышать стрекот кузнечиков за окном. От обилия слуг и придворных рябило в глазах, вот только знатные оборотни не то что не замечали, что им подают, но и не одергивали слуг, когда те просто-напросто замирали над бокалами, забывая подливать вино и вовремя уносить блюда.
  Спокойно пройдя к своему месту, Повелительница опустилась на стул, за ней последовали клан белых и ближайшие подчиненные. Клан черных вслед за альфой усиленно делал вид, что не замечает вошедших.
  Всеми владело такое напряжение, что было явно не до еды или светской беседы. И даже сидели оборотни не так, как десятки лет с того дня как построили этот замок. На этот раз обитые красным бархатом стулья правителей стояли не рядом, а на противоположных концах длинного стола, столы поменьше расположились строго за этими стульями. Наверное, чтобы всем было видно, кто на чьей стороне.
  - Это не прислуга, это демон знает что при дворе! - воскликнула одна из подруг новой 'Правительницы', когда ей прямо на платье опрокинули бокал с красным вином.
  - Леди, даже не представляете, насколько мне жаль! - даже не пытаясь скрыть довольной улыбки, развел руками молоденький лакей.
  Леди оскалилась, клан белых насмешливо отсалютовал ей бокалами. И зарычавшие черные, наконец, поняли, что прислуга с легкой руки Талли действительно объявила им войну 'тряпок и поварешек'.
  И только Криста не замечала всеобщего напряжения.
  - Родной, сколько еще дней я буду есть эту недожаренную косулю? - девушка капризно сморщила носик.
  'Родной'... Именно так Фрея называла своего мужа. Не знаю, на какой эффект рассчитывала Криста, но Ольна от ее слов перекосило так, что страшно было смотреть. Мариса открыла было рот, чтобы замять промах дочери, но тут и Фрея не выдержала и снисходительно улыбнулась.
  Криста с матерью вспыхнули, Ольнар зло сузил глаза, а затем взял руку черноволосой оборотницы, поцеловал и приказал слугам:
  - Принесите моей невесте нормальной еды.
  Кто-то ахнул, кто-то со звоном опрокинул бокал. А Ольн, продолжая немигающим взглядом смотреть на застывшее лицо Фреи, стал покрывать поцелуями пальчики захихикавшей Кристы.
  - Невесте...
  - Невесте? - шептались и перешептывались вокруг.
  - Ну все! - зарычавший Лиам с силой оперся о стол, за ним десятки светловолосых воинов едва не повскакивали со своих мест.
  В ответ черноволосые подобрались, ожидая только команды оскалившегося вервольфа, сидевшего между Ольном и его старшим сыном. И тут звонкий девичий голос в один миг приковал внимание к его обладательнице.
  - Моя Повелительница, - длинная, тощая, на голову выше младшего принца девчонка сверкнула черными глазищами в пол-лица. - Отец просил передать вам свою благодарность. Если бы не вы, и маму, и других лебедей маги просто бы...
   - Да, мам, - Варрен взял дрожащую руку Норы в свою. - После того как вы с дядиным отрядом по Заозерью прошлись, ни одного мага там и близко не видели.
  - Какой подвиг, - Криста растянула губы в улыбке. - Можно подумать, это не мой клан только и делает, что защищает империю от человеческих магов.
  Черные вервольфы одобрительно загудели.
  - Серьезно? - Нора склонила голову набок. - Леди, м-м-м, кажется, Криста, а скольких магов-охотников убили вы лично?
  - Делать моей дочери больше нечего, как гоняться по лесам за человеческим отребьем, - Мариса выпятила клыки, недобро глядя на спутницу младшего принца. - Она слишком молода и умна, чтобы заниматься подобным.
  - Так молода, чтобы защищать свой народ? - Нора вытянула и без того длинную шею. - А сколько вашей дочке? Шестнадцать? Семнадцать? Корран, напомни, сколько было нашей Правительнице, когда она вступила в отряд?
  - Пятнадцать, - не в силах смолчать, подсказала Нуар.
  - А сколько лет... как ее? - Нора небрежно махнула в сторону черных.
  - Кристе, - серьезно ответил Корран, но глаза его лучились от смеха. - А вот сколько ей, я не знаю.
  - Семьдесят? - задумчиво оглядел багровеющую Кристу Лиам.
  - Девяносто? - с сомнением протянула Чиаки.
  - Мне нет и пятидесяти! - не выдержала Криста. - Родн... Дорогой, они меня оскорбляют!
  Но Ольнар откинулся на спинку стула и с явным удивлением посмотрел на Варрена с Норой, на их сцепленные в единое руки. Они пара, причем истинная! Осознание - и горькая складка проявляется в уголке его губ. Фрея с болью отвела взгляд от супруга и обратилась к девочке:
  - Нора, передай родителям, что мы рады были помочь.
  - Передам. Но ваше молоко, оно на самом деле дарует магию?
  - Во дает девчонка! - восхищенно выпалила Нуар, толкая в бок Лиама с Чиаки.
  Но их ответ потонул в возгласе Кристы - Повелитель даже не понял, что стиснул руку оборотнихи в стальной хватке.
  Придворные напряглись. Молоко и измена - запретная тема во всей империи, да о таком и шептать страшно, а тут какая-то соплячка, которую притащил за собой младший принц с далекого Заозерья, без пиетета и прямо в лицо Повелителя...
  Но Нора в своей непередаваемой манере продолжила:
  - Просто мама моя уже на седьмом месяце. После плена ослабла совсем, а без магии ребенок, если и выживет, то совсем слабеньким будет. Вот папа и места себе не находит, все лекарей для магической подпитки ищет. Но где их в нашем болоте искать? А вам, леди Мариса, кто помогал с рождением Кристы? Конечно, ваша дочь никогда не сможет стать сильным магом, но, как мне рассказывали, без чужой магии она вообще бы не выжила.
  И не дождавшись ответа, снова спросила:
  - Так кто же помог спасти вашу дочь?
  - Фрея, - как выплюнула Мариса, с ненавистью глядя на Нору.
  Но та, не обращая больше на Марису внимания, развернулась в сторону Фреи и широко улыбнулась:
  - От всего Заозерья и меня лично спасибо за жизнь и свободу.
  Глаза Фреи предательски заблестели. Придворные загалдели, а Криста, вырвав, наконец, свою руку из захвата Владыки, сладким голосом протянула:
  - Не знала, что Фрея такая хорошая повитуха, тогда, может, она и мне сможет помочь, - черноволосая оборотница победно улыбнулась, привстала, чтобы всем было видно, и коснулась своего живота. - Хотя нет, думаю, моему альфе не захочется, чтобы в его наследнике была хоть капля змеиной силы.
  Ее слова словно разорвали пространство.
  Замерев на один миг, оборотни вскочили. Кто-то начал кричать, кто-то размахивать удлинившимися когтями. Слуг к стенке как метелкой смело. Младший принц схватил Нору и потянул ее ближе к матери, неосознанно пытаясь прикрыть их своим маленьким телом. А старший так и остался сидеть, с потрясением глядя на Кристу.
  - Быстро, пока никто не увидел, - Нуар с Лиамом с двух сторон схватили покачнувшуюся Фрею, белую, словно мел.
  И в этот момент я поняла: Фрея все еще верила, хоть и боялась в этом признаться, что Ольнар простит ее, что он нагуляется, выплеснет боль и обиду и вернется к ней, к такой родной, все еще любящей.
  Черные волки подняли руки, чтобы с силой ударить себя по груди в знаке почтения к Кристе и Ольну.
  - Спасибо, мои дорогие, - Криста радостно рассмеялась, принимая поздравления своего клана и напрочь игнорируя возмущение большинства.
  И всем телом прижалась к Ольнару, тормоша и что-то воркуя ему на ухо, но тот словно забыл о ней, а, может, попросту не заметил. Застывший, подобравшийся, он пожирал взглядом побелевшее лицо Фреи. Казалось, он не дышал, чтобы не упустить, не прозевать ни одного ее невольного жеста, ни одной утаенной эмоции. И он улыбался, он пил ее боль.
  Взгляды сотни гостей метались между альфой и его парой. И Фрея, такая несгибаемая, такая гордая, на этот раз не смогла удержать лицо. Внутри нее что-то сломалось, не выдержало. Не в силах вдохнуть, не в силах сделать вид, что это ее не задело, Фрея опустила голову и обмякла на стуле, словно у нее позвонки разом вынули.
  - Чиаки, помоги здесь, - Нуар тихо и подозрительно спокойно уступила свое место вер-канарейке и так быстро, что никто и сообразить ничего не успел, обратилась в пантеру и кинулась на посмеивающуюся Кристу.
  Одной секунды хватило пантере, чтобы кляксой зависнуть над беременной вер-волчицей.
  - Не-е-ет! - со всей силы оттолкнув дочь, Мариса успела только выпустить волчьи клыки, когда гибкое кошачье тело сбило ее с ног.
  Рычанье, вой. Самки схлестнулись. Но ни Марисы, ни Нуар не было видно - магия вер-пантеры скрыла все в сером мареве, не давая черному клану ей помешать. Я моргнула - раз, второй, когда услышала отчаянный женский крик.
  Ольнар с трудом отцепил от себя 'невесту' и резко взмахнул рукой. Марево в тот же миг испарилось, и оборотни ахнули, увидев на полу полуобернувшуюся волчицу с вырванной глоткой. Волчица все еще билась в агонии, а над нею стояла пантера с окровавленной мордой и отплевывала кусок из шерсти и плоти.
  - Мама! - истошный визг Кристы ударил по перепонкам.
  Нуар тут же подняла голову, оскалилась и демонстративно слизнула с пасти капельки крови.
  'Ты следующая', - говорили ее глаза.
  Криста бросилась прочь из зала, черные вервольфы во главе с Кейрисом обернулись и кинулись на пантеру. Лиам дал знак своим, чтобы вмешались. Остальные ждали приказа правителей.
  - Остановитесь! - младший принц опередил родителей, подбежав, он встал между Нуар и кланом черных.
  - Прочь, мальчишка, - зарычал огромный волк, делая шаг, вернее, пытаясь его сделать, вот только приказ малолетнего альфы даже ему, бете, оказался не по зубам.
  - Перестаньте немедленно! Враждовать в такое тяжелое время - это не глупость, а преступление, - Корран стоял среди высоких и мощных вервольфов и на их фоне смотрелся таким маленьким, но отнюдь не нелепым.
   Сила, что исходила от его ауры, отозвалась в оборотнях, заставляя их сгибать спины перед будущим альфой. Вены на волчьих телах вздулись, младшие из стаи тихо завыли, но Кейрис, противясь изо всех сил, оскалил клыки, припал на задние лапы и приготовился биться.
  - Кейрис, остынь, мой сын прав.
  Несколько слов Ольна - и Кейрис плюхнулся пушистым задом на пол. Остальные волки, заваливаясь друг на друга, дружно выдохнули и настороженно проследили, как черная пантера в три прыжка добралась до своей лиэ.
  - Нуар! - выдохнула Фрея.
  Чего в ее голосе было больше? Упрека, благодарности, беспокойства? Но кошачья морда уже лежит на ее коленях, преданно заглядывая в глаза. И Фрея склоняется, пряча лицо в черной шерсти своей подруги.
   Пара секунд - и Повелительница встает и гордо идет вперед. Холодный взгляд и прямая спина. Дойдя до едва дышащей Марисы, кидает в нее магический сгусток. Раненая волчица вздрагивает, подпрыгивает, хрипит, но искрящийся клубок, не останавливаясь, латает вырванную пантерой глотку. Нуар фыркает, оборотни с неприкрытым удивлением следят за Правительницей. И как только раненая судорожно хватается уже за целое горло, Фрея спокойно и властно приказывает:
  - Встань, когда с тобой говорит госпожа, и слушай внимательно.
  Мариса вскочила, качнулась, но почему-то никто даже не попытался ее придержать.
  - Твой клан единственный, кто не просил моей помощи.
  Оборотни, не ожидая подобного, переглянулись.
   - У остальных женщины оказались мудрее, - Фрея будто бы невзначай оперлась на стоящего позади Лиама. - Что ж, пусть будет так. Клянусь предками, ни один черный волк или волчица не получит ни капли магии этого мира, пока не принесет клятву Коррану или его потомкам в вечной преданности.
  Черные зарычали, замотали лобастыми мордами.
  - А нам и не нужна магия змея!- Район с перекошенным лицом подошел к отцу, словно искал подтверждения своим словам.
  Они стояли, отец и сын, такие похожие, такие упертые. И ждали чего-то, но Фрея так и не посмотрела на них.
  - Нора, подойди ко мне, - подозвала невесту своего младшего сына и протянула ей руку. - Тебе я передаю свою магию, ты наблюдала за мной и знаешь, что делать.
  И светлый поток разноцветных искр хлынул из груди Фреи к худощавой девичьей фигурке. Нора вздрогнула, и Корран обнял ее, придержал.
  - Приветствую будущего альфу и его истинную пару, - поклон Фреи в сторону младшего сына.
  Но до того, как белые поклонились, а Ольн высказал жене все, что он думает, парадные двери с грохотом распахнулась и в трапезную вбежала охрана:
  - Мой Повелитель, во дворе львицы, по пути в замок на них напали.
  - Кто? - бросил шагнувший вперед Ольн.
  - Маги. Их много, они идут с юга.
  Все: и черные, и белые вервольфы, и остальные мужчины, - повинуясь Правителю, помчались на выход. Приказ. Еще и еще один, и Ольн, перекинувшись, догоняет отряд. Ни взгляда, ни слова жене.
  Завыли трубы, собирая воинов во дворе. Только Лиам задержался.
  - Иди, мы со всем справимся, - Чиаки махнула на Талли с Нуар.
  Лиам сжал рукоять меча и с тоской оглядел Фрею, бледную и осунувшуюся. Сердце его сжалось в нехорошем предчувствии.
  - За Корри с Районом приглядишь? - попросила Правительница и обняла взволнованную Нору.
  Лиам кивнул, бросил еще один тоскливый взгляд на кузину, и рванул за Владыкой.
  - Моя госпожа, зачем вы передали мне магию, разве вы сами не?.. - Нора не успела договорить.
  Глаза Фреи закатились, тело обмякло и сломанной куклой повалилось назад.
  
  ***
  Темнота. Только в проеме я вижу мутные силуэты.
  - Поверь, ей действительно нездоровится, мы все перепробовали, и Чиаки уже летит за Владыкой.
  - Вы думаете, отец поведется на этот обман? Он все еще прочесывает леса в поисках выживших магов и ему не до жалких извинений этой предательницы, - голос Района был громок и зол.
  - Щенок, еще одно грязное слово - и я вырву тебе язык, - рычанье Нуар не спутать ни с чем. - Хочешь зайти, проходи, посмотри, до чего вы с отцом ее довели!
  Тусклый свет озаряет спальню правителей. Входит Район, за ним Талли с Нуар. Нора вскакивает с кресла в углу.
  - Ну и где наша страдалица? - Район широким шагом пересекает спальню, встает возле кровати и сдергивает покрывало.
  - С ума сошел? - вырвав из его рук ткань, Нуар осторожно прикрывает скорчившуюся на постели фигурку, а потому и не видит, как пренебрежительное выражение сходит с лица вошедшего.
  И вот перед нею уже не мужчина, а испуганный мальчик, который в один страшный миг понимает, что его родители смертны.
  - Мамочка? Мама! - рухнув на кровать, он утыкается лицом в фреены ноги, боясь лишним движением ей навредить: даже руки кажутся такими большими, неловкими, что он не знает, куда себя деть.
  Нора тихонько вышла из комнаты, Талли отошла к окну. Вер-пантера присела на кровать и погладила оборотня по волосам.
  - Так это правда? Она же... - Район поднял голову. - Как это, Нуар? Как возможно? Она же такая сильная. К-как же это?
  Они оба посмотрели на Фрею. Изможденное пепельное лицо, поседевшие волосы, глубокие складки на лбу и невероятная худоба.
  - Почему она так похудела? - молодой оборотень сжал кулаки.
  Нуар вздохнула:
  - Ее тело отторгает и пищу, и магию. Мне кажется, она просто не хочет приходить в себя.
  - Так заставьте! Нуар, ты ее бета, ты обязана что-нибудь сделать!
  - Ранни? - тихий голос с кровати.
  - Да-да, мам, я здесь, - Район рукавом вытер глаза и с надеждой склонился над Фреей. - Ты меня напугала. Прости, я... Я дурак, мам, я...
  - Ты надел шапку? - Фрея открыла белесо-серые глаза.
  - Что?
  - Или надевай шапку, или возвращайся домой. Такой мороз, а он гулять надумал! И не надо сочинять, что отец разрешил.
  Район отшатнулся от матери.
  - Я за отцом! Нуар... - не зная, что сказать, испуганными глазами уставился на вновь впавшую в забытье мать, а затем выскочил вон.
  - Глупый мальчишка, - Талли прикрыла за ним дверь. - Надеюсь, хоть теперь даст нам сынишку своего вылечить.
  
  ***
  - Ну как? Альфа придет? Где он? - Нуар накинулась на запыхавшуюся вер-канарейку, но та лишь головой покачала. - Демоны! И эту проклятую чешуйку я на землях нагов оставила. Точно, может, мне вернуться в дом Эйриса, я же там ее выбросила? А наг, хоть и двинутый, но точно поможет. Только как уйти? Без нашей связи Фрее совсем худо. Хорошо хоть Район за отцом побежал. Так, ждем до вечера, если альфа, будь он проклят, не вернется домой, я пойду к нагам, и плевать на приказ Фреи.
  - А когда она в последний раз в себя приходила? - Чиаки взяла тонкую, почти прозрачную руку Правительницы. - Холодная, совсем не живая.
  - Сплюнь, дура! - пантера рявкнула. - Извини, нервы.
  - Ничего. Так когда?
  - Два дня назад, как раз когда ты улетела. Очнулась, просила не говорить ни о чем дочери, ты же знаешь, у Фрай голова в небесах, конечно, на носу свадьба, не до того ей. Если б обо всем знала, такую войну отцу объявила бы! Но никто ей не рассказал, жених позаботился, - Нуар обмыла губкой тело Правительницы, прикрыла простынкой и чуть приподняла, чтобы подложить подушку.
  - Нет, не забирай! - Фрея с силой схватила Нуар за руку. - Эйрис, пожалуйста, дай мне близнецов покачать.
  И, отобрав подушку, села, подмяв под себя ноги, и стала тихо раскачиваться:
  - Засыпай, баю-бай.
  И с такой нежностью стала баюкать подушку, что Талли заплакала.
  - У нее снова жар, - Нуар положила губку в воду. - Нора, помоги, убери таз.
  Нора взяла, обернулась на выход, а там...
  Грохот. Таз полетел на пол, звякнул о плитку.
  - Ой, Повелитель, простите, я не хотела!
  - Все вон!
  Ольнар. Глаза страшные, лицо серое.
  - Во-о-он!
  Магический всплеск был такой силы, что женщин снесло.
  Полог тишины на дверях. Нервные шаги Нуар перед спальней. Туда-сюда. Всхлипы Талли. Закрытые двери.
  Чиаки ворчит:
  - Успокойся, Нуар, если кто и поднимет ее на ноги, то только Правитель.
  - Знаю! - рычит вер-пантера, но продолжает топтаться у двери.
  Что альфа делает, что говорит? Как вытащит жену из этого состояния?
  Какой-то звук, звон.
  - Не сме-е-ей!
  Это Фрея! Жива! Очнулась!
  Нуар чуть дверь не выломала, но та резко открылась и едва не снесла саму вер-пантеру.
  - Ольн! Ольн, ты меня слышишь?!
  Но альфа рявкнул что-то и вылетел прочь из комнаты. Едва взглянув на его лицо, Чиаки с Талли в ужасе отскочили.
  - Нуар, - крик из спальни. - Помоги мне подняться! Я за Ольном, ты к нагам! Быстрее, он бежит к Эйрису! Он убьет близнецов!
  
  
  ***
  Мне кажется, я это видела, мне кажется, все это было.
  Серебристо-белая волчица мчалась по полю. Она неслась с такой скоростью, что казалось, будто ее мощные лапы не врезаются в землю, а пружинят по воздуху. Худая, стремительная, даже под скудным светом луны было видно, как пар вырывается из приоткрытой пасти, слышно, как громкие хрипы заглушают стрекот цикад. Волчица бежала так быстро, зная, что от ее скорости зависела жизнь. Ее Эйриса, ее малышей...
  Поворот - и изможденное тело поводит в сторону, но волчица даже не думает остановиться, перевести дыхание. Рывок, прыжок. Мир покачнулся. И это не Фрея, это я! Я подгоняю свое уставшее звериное тело!
  'Давай, ну, быстрее! Давай же, проклятая развалина!'
  Легкие разрываются, горят, словно отказываются служить мне, как прежде. Но я использую последнюю магию на то, чтобы успеть, чтобы...
  Не успеваю, чувствую, как время летит все быстрей и быстрее, и я не могу угнаться за его крыльями.
  - Проклятье! - рычу, и даже это отнимает и без того тающие силы.
  Редкие колоски и густая трава, такая скользкая от дождя, что лапы разъезжаются и мешают держать ровный ритм. Мех липнет к телу, а дождь все моросит, моросит.
  - Предки!
  Передняя лапа неестественно выворачивается. И судороги, такие привычные, ставшие почти родными в последние дни, вызывают не гнев - бешенство, и именно оно придает сил. Бегу, как никогда прежде, с каждым прыжком повторяя: 'Успею! Успею, успею!'
  'Упрямая!' - улыбка в голосе Ольна, и я спотыкаюсь.
  Наверное, схожу с ума, но мне кажется, что мой волк вот-вот выскочит, откуда не ждешь, прижмется сильным, надежным телом, делая вид, что просто так получилось, что он совсем не гнался за мной, прерывая охоту, совсем не заигрывает, стараясь незаметно подать сигнал всем вокруг: 'Альфа добрался до своей главной добычи'. И мне не придется на следующий день строить из себя невинную дурочку: 'Как это альфа прервал охоту? Второй раз неделю? Не знаю ли я, почему? И какие стоны, господин Мяув? Да я приличная мать троих детей!'
  - Ольн! - не то всхлип, не то вой.
  Связки скручивает. Да, волчье тело не рождено плакать, только выть. И я вою:
  - Оль-нар!
  Спотыкаюсь. Ослабевшие ноги предают меня. Когти царапают камень, задняя лапа цепляется за влажный мох. И луна, луна кажется такой близкой, такой огромной.
  - Пожалуйста...
  Корябую когтями землю. Мелкие камни забились под когти, а морда, мокрая и такая тяжелая, падает, уже не в силах подняться.
  'Какая же я никчемная...'
  Свежий запах травы и дождя - и я не могу вспомнить, как пахли мои близнецы. Присыпкой, Эйрисом, молоком?
  Корри и Ранни пахли Ольном...
  Поднимаюсь.
  'Вот так, давай, старая кляча'.
  Задние лапы, передние, еще немного - и приподнимается морда.
  'Давай, девочка, я знаю, ты сможешь!' - подбадриваю себя, как если бы это Нуар посмеивалась надо мной после бокала-другого человеческого вина.
  Нуар. Ее я тоже, кажется, подвела.
  Шаг, второй. Невероятно, но получается. Да, получается! Вот только бы поле не было таким пустым и огромным. И почему оно кружится? Кружится, кружится.
  Мотаю головой, шагаю. Вперед, еще и еще. Я смогу, я должна. Глаза слезятся, как только подумаю, что смогу еще раз подержать малышей, прижаться к их теплой коже, чтобы никогда и никого из них больше не отпускать.
  - Эйрис, ты слышишь меня? - кричу мысленно, хоть и знаю, что он не услышит меня на таком расстоянии, но я все равно зову своего нага. И мне кажется, я вижу зеркало его глаз сквозь моросящие струи.
  Как он мне однажды сказал?
  'Люблю дождь. Можно плакать - и никто не поймет, что ты нюня и жалкий червяк. Фрея, ну вот опять, только не смейся!'
  А я не смеялась тогда. Я просто старалась не впустить глупого мальчишку в свое и без того потрепанное волчье сердце.
  Не получилось.
  - Фрея!
  'Кто-то зовет? Нет, показалось...'
  Опускаю голову, словно лобастой мордой пробиваю не дождь - расстояние. Рвано дышу.
  А сырая земля пахнет дождем. И я представляю, как Эйрис поднимает лицо, закрывает смотрящие в душу глаза и кружит, кружит в человеческом танце. Одинокое дитя жестокой богини.
  'Счастлив ли ты, мой хороший?'
  Жмурюсь. Пар вырывается изо рта. Белый на фоне черного неба. А поле все кружится. Не сразу понимаю, что я не бегу, что это всего лишь серые облака обгоняют меня и плывут, плывут куда-то. Поворачиваю голову вслед за ними, тело поводит, и внутри что-то дергает. Резкая боль, взвизг. А чей? Мой.
  'Только не это, предки, пожалуйста!'
  В груди скручивает, жжет, разливаясь горячим испугом. Кажется, не кровь, а лава течет по раздувшимся венам.
  Ольнар, Эйрис, мои малыши...
  Лапы дернулись в бессильных попытках. Душа готова биться, бежать, но телу... Телу плевать. Тяжелое, неподъемное, оно делает последний рывок - и боль неожиданно отступает. Становится так хорошо. Темно, тепло, тихо. Кажется, я засыпаю. И тело - такое легкое-легкое.
  - Фрея!!
  Снова это проклятый ветер. Ревет, разрывается воем, словно душу вытягивает. Капля. Еще одна. А слух все-таки волчий - в человеческом облике нельзя отличить, дождь это или слезы издыхающей веры.
  Зажмуриваюсь, словно мне снова пять лет, словно открою глаза - и чудовища сразу набегут, накинутся, разорвут в клочья. Глупо, да.
  'Трусишка', - молодой Ольнар смеется одними глазами.
  Еще бы этот несносный альфа попробовал вслух! Я дочь главы белых волков, я сильнейшая магиня среди всех известных моему клану волчиц. Я - Фрея...
  - Люблю тебя, - мне кажется, Ольнар из прошлого целует мои глаза. - Ничего не бойся. Я всегда буду рядом, всегда буду любить тебя. Моя судьба, моя жизнь, моя...
  - Фрея!!
  Открываю глаза, а вокруг - одна тьма.
  'Обманщик, Ольнар, какой ты все же обманщик!'
  Все кружится и двоится. Даже луна. Такая же серебряная и жестокая, как и его глаза.
  - Фрея, да где же ты?!
  Почему этот ветер не дает мне уснуть? Я устала, предки, как я устала.
  Луна приближается, и так хочется полететь навстречу этой серебряной чистоте. Но разве ей нужна я? Не нужна.
  - Не нужна...
  Голова падает, а вместе с ней куда-то падаю я.
  - Фрея-а-а!!!
  
  ***
  - Фрея! - кричу я, но, открыв глаза, тут же зажмуриваюсь.
  Свет, невыносимо яркий и теплый, отразившись в зеркальных глазах, но не Эйриса, а другого нага, вернул меня в настоящее.
  А прошлое... Чье оно? Мое с Рейном? Фреи и Ольна? Я и хочу, и боюсь узнать.
  
  
  
Оценка: 6.65*9  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"