Дорогой Николай Васильевич. Пересилив себя, все-таки нашел время почитать Вашу рукопись, которую Вы изволили прислать мне третьего дня. Милейший, но ведь это никуда не годится! Исключительно из уважения к Вашему таланту (который у Вас, несомненно, присутствует) посылаю Вам разбор Вашего произведения. И если Вы поработаете над ним, то мы в следующем месяце обязательно его напечатаем.
Сначала поговорим о стилистических огрехах.
Почему, ну скажите, почему Вы сразу вывешиваете ружье, которое обязательно должно выстрелить? Я имею в виду эту фразу: "Он слышал не раз рассказы о том, как иногда у лубочных продавцов были отыскиваемы в сору картины великих мастеров". Здесь читатель сразу понимает, что и в данном случае, несомненно, что-нибудь отыщется. У неискушенного читателя может даже создаться впечатление, что у ВСЕХ лубочных продавцов можно по дешевке купить картины великих мастеров, стоит только покопаться в сору.
Как, скажите на милость, "черты лица" могут "отзываться не северной силой"?
Читаем дальше: "Пламенный полдень был запечатлен в них. Он был драпирован в широкий азиатский костюм". Это что, полдень был драпирован? Такие ляпы встречаются у Вас на каждом шагу! Буквально в следующем предложении: "Как ни был поврежден и запылен портрет, но когда удалось ему счистить с лица пыль..." (при этом последнее упоминание о художнике, который, очевидно, и счищал пыль, относится к предыдущему абзацу!) - то есть, получается, что портрет счищал пыль с лица!
А как Вы себе представляете дальнейшую сцену: художник несет портрет к дверям лавки, хозяин при этом молчит, и предлагает купить портрет только когда художник ставит его на пол?
"Не заметную" пишется слитно. "Два страшные глаза" - звучит, по нынешним временам, конечно, оригинально, но лучше все же написать "страшных".
Далее Вы пишете, что на лице девушки можно было прочитать "начало ребяческой страсти к балам", и в следующем абзаце - "на лицах и матушки и дочери написано было, что они до того исплясались на балах, что обе сделались чуть не восковыми". Вы уж решите, исплясалась уже девушка, или страсть к балам у нее еще только началась.
Нетерпеливость светских людей, которым хочется получить портрет "хорошо и скоро", даже не обязательно близко к оригиналу, и "округлить все углы, облегчить все изъянцы и даже, если можно, избежать их вовсе" - эта часть у Вас написана хорошо, но гораздо интереснее этот мотив сделан у господина Носова в "Приключениях Незнайки".
Вот здесь: "Все люди, окружавшие его постель, казались ему ужасными портретами. Он двоился, четверился в его глазах..." лучше было бы сказать не "портретами", а "портретом".
В фразе "эти чудные глазам" - явно опечатка, равно как и в словах "проэрачность", "полузаоывшийся", "несвязпо", "кармены", "физиогномий", (хотя последнее, будучи сделано намеренно, могло бы великолепно отразить сущность тех, кто заказывает портреты).
"Синие немецкие сюртуки" у купцов лучше заменить на малиновые, так будет более актуально.
Читая Вашу повесть далее, читатель должен представить себе такую картину: аукцион в разгаре, аристократы горячатся и вдруг они прерывают свое интереснейшее занятие, чтобы выслушать длиннейший монолог некого художника. Причем пять минут из этого монолога - описание Коломны, само по себе довольно интересное и натуралистичное, но если бы Вы попробовали заговорить так на аукционе, где люди полны азартом, Вас бы немедленно перебили. Причем, художник говорит, что рассказывает все это с единственной целью - ввести в повествование ростовщика. Это позволительно автору, но не герою - его просто перестали бы слушать! Само же описание ростовщика также несколько затянуто.
Смешно выглядят старухи, "которые лучше соглашались умертвить свое тело, нежели погубить душу", как будто не было там других ростовщиков, тем более, что и сам художник говорит, что были.
Далее по сюжету повествования.
Вы говорите: "Слава не может дать наслажденья тому, кто украл ее, а не заслужил", но неужели Ваш Чартков украл свою славу? Он же работал в поте лица, выполняя каторжную работу, которая ему самому даже не нравилась. Вот если бы портреты всех этих светских дам и проч. писались не Чартковым, а некими таинственными силами (или, к примеру, другим художником), тогда бы можно было сказать, что он свою славу не заслужил.
Почему в Вашем тексте нет ни на йоту эротики? Сколько раз можно Вам повторять, наибольшим успехом у читателей нынче пользуются именно эротические повествования. А Ваш художник даже не переспал ни с одной своей моделью! Взять хотя бы Lise. Пусть Чартков рисует ее обнаженной, а потом... кстати, можно вместе с ее мамашей, так будет еще экстравагантней.
Опять же, нет у Вас так любимого народом хэппи-энда. Что это такое - главный герой сходит с ума и погибает, портрет украден, зло торжествует? Или это задел для продолжения? Нет, уважаемый Николай Васильевич, так не пойдет. Вы сначала добейтесь, чтобы это произведение стало популярным, а потом уже думайте о сериалах. Пускай, например, этот злодейский ростовщик опять вылезет из портрета, а Чартков сразится с ним в честном бою и победит. Или пусть он нарисует на портрете неисцелимые раны, а сам при этом исцелится. В общем, добро должно восторжествовать, зло должно быть повержено. В конце концов, если Вам не дает покоя мысль о сериалах, потом всегда можно найти способ, как воскресить ростовщика.
Сама же Ваша повесть, несомненно интересная и с оригинальным сюжетом, но сюжет сей описывается слишком длинно. Знатокам и ценителям литературы это по душе, но наш журнал - предприятие коммерческое, а большинству обычных читателей будет не под силу прочитать так много текста без наличия в нем бурно развивающегося действия. Кстати, Ваша публикация в Интернете вряд ли привлечет к себе достаточно много читателей по той же самой причине.
За сим предлагаю Вам исправить перечисленные выше недостатки, переделать повесть в рассказ, сократив объем повествования, скажем, до сорока килобайт и тогда мы возьмем его у Вас по обычной цене.
С уважением, И.Ю.