2

7. Площадка "Г"

Рядом с нашей площадкой Љ 10, или в просторечии, "десяткой", находилась "ЗОНА". По-другому её никто и никогда не называл. "ЗОНА" - она, как гово-рится, и в Африке "ЗОНА". Единственное её отличие от зоны, описанной в "Пикнике на обочине" братьев Стругацких, это отсутствие "сталкеров". Мы, к сожалению, на эту роль никак не подходили, так как ни разу на территорию этой зоны не забредали. Делать что ль нам больше нечего было? Там и без нас всякого народа хватало. Мы же, как солдаты местной комендатуры, выполняли роль, скорее полицейских, просто поддерживая в гарнизоне, где жили солдати-ки, порядок, вот и всё.

А потом, саму "ЗОНУ" охраняли строевики-артиллеристы с настоящими АКМ-ми и настоящими боеприпасами, а не то, что мы - с холостыми. Две роты этих артиллеристов находились с нами на одной площадке "Љ10" и отличались от стройбата тем, что среди них совсем не было "чурбанов". То есть абсолютно! Там служили только русские, украинцы и белорусы. Конечно, это было сделано так из-за того, что эти народы считались самыми благонадёжными (нашей власти так, видимо, казалось).

Петлицы у этих воинов были с перекрещивающимися пушками. Правда, какие именно петлицы носят воины Ракетных Войск Стратегического Назначения, я не имею ни малейшего понятия, может быть как раз и такие. Во всяком случае, никаких гаубиц, мортир, пушек и даже миномётов, в окрестностях нашей площадки Љ 10, не наблюдалось. Зато наблюдалось немного другое - на время подземных испытаний, которые хоть и не часто, но всё же случались, на "десятку" съезжались толпы старших (от майора и выше) офицеров, хотя непосредственно у нас, на "десятке", абсолютно ничего не взрывали.

Хотя, когда-то, видимо ещё до нас, тут всё-таки что-то подрывали, а вот что именно, мне трудно сказать. Судя по всему, это всё происходило на территории "ЗОНЫ", так как на складе ВВ (взрывчатых веществ), который как раз охранял наш комендантский караул, ещё хранились детонаторы, а сам склад располагался как раз между "ЗОНОЙ" и собственно площадкой, примерно на расстоянии двух километров от обоих. Это, конечно же, было тайной, может быть даже военной, но попробуйте что-то скрыть от девятнадцатилетнего любознательного юноши, которому и занять свои мозги нечем, кроме как разгадыванием разных загадок?

Причём эти офицеры больше напоминали героев кинофильма "Девять дней одного года", то есть они были, как бы, не совсем военными, а больше - учёными в погонах. С чувством юмора у них тоже было всё в порядке. Помню, дежурю я в штабе, а дежурили мы по двое, я как раз отдыхал, и стоял на

Крыльце штаба, покуривая. Вдруг, смотрю - идёт человек пятнадцать крупнозвёздных, от майора и выше. Я, естественно, сразу вытянулся по стойке "смирно", стоя на крыльце, а какой-то подполковник, увидев меня, воскликнул:

- А вот и человек с ружьём! -

Все рассмеялись, я тоже, офицеры окружили меня кольцом и стали расспрашивать о каких-то житейских мелочах, то есть, вели себя совсем не так, как обычные строевые офицеры. Те с солдатом общаются только по принципу "я - начальник, ты - дурак".

От них я узнал, что будут проводиться подземные испытания термоядерного боеприпаса, причём заряд будет использоваться небольшой, расчётная мощность всего полторы мегатонны, так что беспокоиться не о чем. Подрыв будет произведён на площадке "Г", до которой по степи, примерно километров шестьдесят. Позже я узнал, что "Г" значит "Горная", а чуть позже и побывал на ней. Это было так...

...Совершенно не помню причину нашей поездки туда, а может, нам толком ничего и не разъяснили, да и кому же в ум придёт объяснять что-то простым солдатам, но в памяти цель этой поездки не сохранилась. Не осталось в памяти даже действия наши там, на площадке "Г". А может, просто всё увиденное там, погребло в моём сознании и цель нашей поездки, и её результат. Но, всё по порядку...

Выехали мы вчетвером: сержант, он же командир отделения, двое рядовых, в том числе и я, и водитель. Мы, вдвоём с таким же рядовым, конечно же, в кузове. Надо сказать, что автомашина "ГАЗ-66" не очень-то приспособлена для езды по пересечённой местности. Борта в этой машине низенькие, скамейки ещё ниже, и нам в кузове приходилось цепляться за всё, что под руку попадётся. А главным образом за кабину и борта, но справедливости ради, надо добавить, что дорога, хоть и грунтовая, всё же чуть-чуть, да просматривалась...

Примерно через час езды начали появляться редкие сопки. Что такое сопки, объяснять не буду, многие представляют, что это такое. Чем дальше мы углублялись в нашем странствовании, тем выше становились эти сопки. К нашему удивлению, у подножия некоторых из них, показывались заболоченные участки. У одного такого болотца мы и остановились, чтобы "отлить". Прямо не верилось, что мы в Казахстане. Ничего, напоминающего обычную казахскую степь, тут не было. По берегам болотца у подножия одной из таких сопок, росла трава, которая у нас в России растёт повсеместно, и дети играют в неё - "курочка или петушок". Просто размер этой травки впечатлял, некоторые стебли достигали полутора метров высотой. Да и комары, которые летали повсюду, нам показались какими-то огромными, а может, просто нам это почудилось со страху...

Вполне возможно, что окружающий нас пейзаж вполне естественен для этой

местности, но близость или, вернее, ощущение близости к радиации, накладыва-ло отпечаток на наше восприятие. Врут специалисты по радиации, что её присутствие неощутимо. Это неправда, вернее не совсем правда. Может, небольшое радиоактивное заражение и не ощущается, но то, что происходило на площадке "Г", небольшим никак не назовёшь. Радиация ощущалась приблизительно так, как стояние под высоковольтной линией электропередач, то есть чувствуется, что волосы на голове как будто встают дыбом и что-то, что очень трудно описать словами, происходит с позвоночником. И ещё, тебя через недолгое время охватывает чувство возбуждения, какой-то эйфории, совершен-но необъяснимой и безосновательной, которая может внезапно перейти в глубокую апатию.

Ведь про площадку "Г" рассказывали столько всяких небылиц. Например, рассказывали, как один солдат пошёл на выработку шахты за разноцветными проводками, из которых многие солдатики плели разные ремешки и вообще всякую всячину, а потом его "комиссовали" из-за радиационной передозировки. Конечно, все подобные рассказы страшно напоминали мне детские страшилки, которые мы взахлёб рассказывали в пионерском лагере по ночам. Но, к моему большому сожалению, всё это было слишком похоже на правду. В общем, мы смотрели на всё окружающее с большим опасением...

Наконец, мы увидели настоящую гору, высотой может быть не с Эверест, но зато настоящую, то есть реально большую. У подножия этой горы виднелась горловина шахты и самое начало тоннеля с идущими внутрь горы рельсами и несколькими заброшенными вагонетками на них. Немного в глубине был виден какой-то покрашенный красной охрой металлический щит, прикрывающий спуск в подземелье, а из-под этого щита и торчало очень много толстых разноцветных кабелей, которые были обрезаны. То есть, оказалось, что в этих солдатских "байках-страшилках", действительно, что-то есть. Нам с каждой минутой становилось всё страшнее и страшнее.

Камень, из которого состояла эта гора, был, как бы опалён адским жаром, хотя, насколько мне было известно, наземных взрывов в той местности никогда не проводилось. По соседству, в толще других соседних сопок мы обнаружили ещё несколько прорубленных в скале таких же шахт с такими же вагонетками. Неподалёку, стояли остовы старых казарм, а рядом на пригорке между сопками стоял РБУ (растворо-бетонный узел).

Правда, мой армейский "друган", Лёшка Анискин в письме домой написал, что РБУ, на котором он работал, расшифровывается как ракетно-боевая установка. А стройбатовская эмблема, на которой изображён бульдозер, означает совсем другое. У этого бульдозера, как утверждали солдаты, прошедшие Семипалатинский полигон, его ковш служит только для прикрытия

ракет, торчащих снизу. Во всяком случае, так они писали в солдатских письмах домой...

Сразу бросилось в глаза, что люди покинули это место в большой спешке, потому что вокруг валялось много имущества, которое наши военные никогда бы не бросили. Как будто произошло быстрое отступление, если не бегство, и всё пришлось оставить. Мало того, может быть ничего и брать-то с собой не разрешили. Причём, самое интересное и необычное было то, что солдатские казармы находились в непосредственной близости от горы с шахтами, буквально в шаговой доступности, метрах в трёхстах примерно. Вот это да!

Теперь, с позиции взрослого человека, я понимаю, что мы, скорее всего, видели только часть площадки "Г". Остальная часть её была наверно от нас скрыта за горной грядой. То, что видели мы, было явно покинуто людьми, и причём, достаточно давно. Но кто-то ведь должен был рыть шахты, возить породу, и вообще "пахать"? Испытания и подготовка к ним ведь не прекращались ни на минуту. Теперь я осознаю, что видимо катастрофа, связанная с выбросом продуктов ядерного распада или синтеза, чёрт его знает, всё же произошла в реальности, иначе бы на этой площадке "Г" жизнь кипела. Может быть, нас и послали туда, как бы в разведку, чтобы посмотреть: что да как?

Не могу никак припомнить, за каким чёртом мы туда мотались, ей Богу. Ну, должна же была быть хоть какая-то цель? С точки зрения командования, целью нашей поездки на площадку "Г" могла быть просто проверка состояния самой площадки "Г". Но с нами не было никакого дозиметриста, правда за все два года пребывания на Семипалатинском полигоне, я так ни разу и не увидел ни одного, хотя знаю точно, что на "Берегу", как назывался основной гарнизон всего полигона, находился один из первых в нашей стране ядерных реакторов. Почему-то и собачки, летавшие в космос, тоже были оттуда, с "Берега". Даже памятник этим собачкам стоял на какой-то площади в этом треклятом гарнизоне.

Кстати, к сожалению, ничего не могу рассказать про "стеклянное озеро", то есть про то место, где проводился первый в нашей стране атомный взрыв. Я там ни разу не был, только слышал рассказы бывалых людей. А бывалые люди - это наши шофера, что жили с нами в одной казарме, то есть это просто механизаторы, работавшие на экскаваторах, бульдозерах, грейдерах да автобат, то есть просто водители разных машин. Кразов, Мазов да Зилов. Они нам и рассказывали, что там, в окрестностях этого "стеклянного озера", полным-полно боевой техники времён Великой Отечественной - танки, пушки, самолёты и пр. Правда, особого желания увидеть результаты воздействия атомного взрыва на технику времён войны, у меня и не возникало никогда.

Не хотел бы я попасть служить на эту горную площадку. Почему-то сразу представил себе, как происходит подготовка к подземным испытаниям: как горнопроходческие машины вгрызаются в скальный грунт под небольшим углом к горизонту, вагонетки по рельсам отвозят выработку наверх. Там, видимо, грунт перегружают на машины и куда-то увозят, так как никаких терриконов с породой вокруг было не видно, а когда шахта готова, в неё завозят на тех же вагонетках заряд. Видимо, горную породу использовали в виде щебня в производстве того же бетона. Потом шахту заливают бетоном, наверное, высокопрочным, глубина бетонной пробки думаю метров пятьсот, и по заложенному заранее кабелю управляют процессом подрыва этого заряда...

...Кстати, однажды я видел такой. Его везли через нашу "десятую" площадку на огромном грузовике, кажется, "БЕЛАЗ,е". Весила эта штука, пожалуй, тонн двадцать, а может и поболее, потому что, когда мы стояли примерно в трёхстах метрах от проезжавшего автопоезда, от звука работающего двигателя тягача, везущего этот автопоезд, у нас разрывались все внутренности. Представляю, каково было водителю!

Так вот, ещё одна байка: рассказывали, что однажды, во время подрыва такого заряда, его мощность была просчитана неправильно, и вместо того, чтобы образовать в толще скалы пузырь, с течением лет медленно остывающий, вся полукилометровая бетонная заглушка, как целый товарный состав, вылетела ко всем чертям, как пробка из бутылки шампанского...

После этого, всех солдат, которые работали на этой шахте, срочно эвакуировали. Самое интересное, что мы задолго до Чернобыля, уже знали все симптомы лучевой болезни из солдатских баек, которые передавались из уст в уста, и стали вскоре настоящим солдатским "эпосом". "Автобатовцы" нам рассказывали и про "стеклянные ноги", и про кровь из носа, и про "белую кровь" и ещё многое-премногое. Мы, честно говоря, это особо на веру не брали, но уже потом, когда рвануло в Чернобыле, я вспомнил все эти пугающие рассказы и сравнивал происходящее с теми армейскими байками.

Защиты от радиации, как мы уже знали, в природе не существует, но мы всё равно старались сразу смывать налипшую за день пыль и грязь, опасаясь последствий. Хотя нас вообще-то говоря как-то просвещали, даже инструктировали, что делать если наступит какое-то недомогание например. Поскольку нам абсолютно ничего не говорили об опасности, которая возможно ожидает нас во время взрыва, я при первой же возможности, постарался расспросить старших офицеров, которые понаехали в штаб, где я как раз дежурил.

После того, как мы побалагурили по поводу человека с ружьём, я счёл возможным поговорить с ними на тему ядерной физики. Офицеры были приятно удивлены, что в советском стройбате несут службу такие

высокообразованные солдаты. Они решили, что я "одногодичник", то есть человек с высшим образованием, учившийся в ВУЗе без военной кафедры. Как известно, таковые в армии служили не офицерами, но зато всего только год.

В принципе, если бы я был министром обороны, я бы установил срок службы в один год. За этот год можно научить человека практически чему угодно, любой военной специальности, как бы она ни была сложна на первый взгляд. Просто то время, которое выделяется на обучение, проходит в мучительной

муштре, совершенно ненужной и бесполезной. Существует убеждение, что муштра улучшает дисциплину в войсках. Беспрекословное подчинение начальнику - это основа основ нашей армии. Но результат всегда у нас почему-то прямо противоположен целям. На мой взгляд, это просто даёт волю дуракам в погонах, а этих дураков, как широко известно, у нас в стране пруд пруди.

А вот если бы этого принципа не было бы, не всякий дурацкий приказ все спешили бы выполнять. Может, начальники с большими погонами десять раз подумали бы, прежде чем отдавать заведомо дурацкие приказы. И может быть, сохранили бы тысячи солдатских жизней в начале той проклятой войны. А так, вместо уважения к званиям и погонам, солдат получает устойчивую аллергию к армии, как институту общества, на самом-то деле так ему необходимому.

Признав во мне одного из своих, один из офицеров рассказал мне, что готовится подземный термоядерный взрыв, правда, я и так это знал из телефонограммы, пришедшей накануне. А я хотел подробностей, всё же не каждый день присутствуешь при столь грандиозном событии. Хотелось узнать про мощность заряда, его химический состав, консистенцию. Но, офицер был лаконичен - не бойся, ничего страшного не произойдёт, просто немного потрясёт и всё. Он оказался прав, видимо этих подземных испытаний было произведено на его веку немало.

Самое интересное, вспоминая теперь хронологию тех событий, я не могу сопоставить приезд офицеров в наш штаб, проезд через нашу площадку автопоезда с ядерным боезарядом и само испытание. Только точно помню, что первые два события происходили летом, а вот испытание произошло только зимой, в январе или феврале. Полгода видимо ушло на то, чтобы пробурить шахту, установить там заряд, а потом забетонировать её наглухо, как запломбированный зуб.

Странно и то, что хотя дорога по степи на площадку "Г" пролегала как раз через нашу площадку Љ 10, никакой особой суеты эта подготовка к подземному испытанию не вызвала. Никаких автокараванов в ту сторону не наблюдалось, видать обошлись тем, что имелось на месте.

Хронологически, наша поездка на площадку "Г" состоялась как раз примерно за пару месяцев до проезда через "десятку" автопоезда с "изделием",

поэтому возможно нас и послали туда проверить обстановку на месте. С сержантом нашим может и был какой-то разговор, даже наверняка был, иначе, зачем бы он сам попёрся прямо в пасть самому дьяволу, а с нами, молодыми солдатами начальство видать не удосужилось даже переговорить, поэтому мы ничего и не знали о цели нашей туда поездки.

Сейчас, вспоминая само испытание, испытываю только ностальгические чувства, никакого страха в памяти не осталось, но тут дело, наверное, в устройстве самой человеческой психики. Память не удерживает самые страшные моменты жизни, или вернее, как-то сглаживает их, не давая им угнетать нервную систему. Со временем, все острые углы сглаживаются и становятся более мягкими. Вспоминается чаще смешное, чем страшное, и в этом я вижу подарок Создателя. Представляете, что бы с нами было, если бы было всё наоборот?

Так вот, само испытание произошло зимой, нас всех вывели на плац, и дали

команду:

- Ложись! -

Команда не очень подействовала, потому что было холодновато, далеко за двадцать мороза. Никому не светило улечься на мёрзлую землю ни с того ни с сего, как нам тогда казалось.

Наконец, наступил час "Х", 11.00. И снова - ничего!

Мы продолжаем стоять в недоумении, некоторые даже заткнули уши в ожидании грохота взрыва, как я сам, например...

...И вдруг откуда-то прошёл такой звук, как будто где-то под нами проходит поезд метро. Всё загудело, как будто прямо под ногами какая-то адская машина разогналась до безумных оборотов. Во! Вспомнил, на что это было похоже! Ну, конечно же! Как-то раз на одной съёмной квартире в Москве жена поставила стирать бельё в советскую стиральную машину, которую оставили нам хозяева квартиры. Поначалу ничего особенного не происходило до того момента, как эта машина включила режим отжима, и вот тут я испугался не на шутку. Ну, точно такой гул раздался: "ту-ду-ду-ду-ду", как в момент подземного ядерного взрыва. Мне показалось, что эта стиральная машина сейчас наберёт такие обороты, что весь дом на фиг разнесёт на куски и всё к чёрту развалится сейчас. Точно как и тогда, когда всё кругом заходило ходуном, и все, кто ещё стоял, попадали на землю. Хотелось, чтобы этот долбанный подземный поезд уже, наконец-то проехал, а он всё шёл и шёл. А я ещё дурак, свои уши затыкал! Ушами-то как раз ничего слышно-то и не было. А я ещё думал, ну всё, сейчас ка-а-а-к жахнет! А ни хрена не жахнуло, а только потрясло немного! Вот так!

Единственное высокое сооружение во всём гарнизоне, кирпичная труба котельной, закачалась, как змея. И это продолжалось довольно долго, правда

при этом вокруг стояла абсолютная тишина, никаких разрывов, никаких

ударных волн, которые я много раз видел по телевизору. Просто, самое обычное землетрясение, как говорили ребята из Ташкента. В общем, как оказалось - ничего особенного...