Вальс с Артюром Рембо

  

   Бурмистрова А.И. А Ре

  

   Артюру Рембо

  

   Я тебя полюблю безгранично,

   а потом отвлекусь и забуду.

   И отдам, так легко и цинично,

   что по праву, без права - твое

   безмятежному, злому мальчишке:

   эту веру в грядущее чудо,

   эту боль и восторженность. Книжку

   сын порвет, я забуду ее.

  

   Я забуду тебя, как чужая,

   как зевака, случайный прохожий.

   Я забуду, как сны забывают,

   протирая глаза кулаком.

   Полтора непрочитанных века

   между нами, я помню. И все же

   ты растопчешь во мне человека

   и заплачешь о том.

  

   Темный воин, ты за руку музу

   приводил в свой растрепанный лагерь,

   и она чуть дышала под грузом

   безответной, бездумной любви.

   Я разбитая молнией ива,

   горько плачу в весеннем овраге.

   Я пойму твою музу. Паршиво:

   нет чернил - захлебнешься в крови.

  

   А меня приревнуют к знакомым,

   однокурсникам, детям, подругам.

   Идиоты. Я выйду из комы

   в девятнадцатом веке твоем.

   Я тебя полюблю безгранично.

   И скорее забуду, с испуга.

   А иначе погибну комично

   под прицельным французском огнем.

  

  

   Эти стихи Анисия Ивановна хотела представить ещё на предыдущий, весенний конкурс Буквицы. Прочитав их, я был несколько ошарашен. Во-первых, сразу понял, что они замечательные. Во-вторых, видимо по причине их художественных особенностей, показалось, что они просто излучают какую-то по-юношески романтическую наивность. Кроме того, со стихами Артюра Рембо я и сам познакомился менее, чем в двадцатилетнем возрасте, и, как теперь уже понимаю, в самое время открытости для эксперимента, время, когда трещина нового видения прошла не только по меняющей ценности личности, но и по привычному окружающему миру, старому, замшелому строю.

  

   Я тебя полюблю безгранично.

   И скорее забуду, с испуга.

   А иначе погибну комично

   под прицельным французском огнем.

  

   Испугался. Написал в комментариях что-то типа: многословно, не так поймут... Видимо, нутром побоялся этой внешней комичности. Слишком усреднён в быту, слишком закостенел для эксперимента, слишком интеллектуален романтизм в моём возрасте. Не так, как здесь у Анисии Ивановны - казалось бы, открытыми эмоциями, кружением в ритме вальса: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три... Прекрасный танец лирического героя (или героини, что, в принципе, без разницы) с одним из самых интересных поэтов за всю историю литературы.

   Сколько же в данном танце от автора, сколько от Рембо? В вальсе, как в любом парном танце, участвуют два партнёра. И этим он отличается от обычного объяснения в любви к кумиру. Но не нужно забывать, что это лишь танец, а не попытка объяснить творчество поэта его биографическими данными или разобрать философские аспекты его новаторства в поэзии. В конце концов, Рембо в стихотворении выступает лишь как образ, через призму которого преломляются эмоции, состояние лирической героини. Безмятежный, злой мальчишка, успевший за четыре (с семнадцити до двадцати одного) года творчества не только разрушить все каноны и традиции, но, через эксперимент, оставить своеобразное "знамя" для символистов, сюрреалистов, декадентов, лишь косвенно находится в стихах. Прежде всего, это символизм, с его лексикой, яркими образами, сравнениями. Полюблю безгранично. Муза, приводимая поэтом за руку в растрепанный лагерь, которая чуть дышала под грузом любви именно безответной, бездумной. Чернила, как способность художника творить, и кровь поэта, которой он захлебнётся, если утратит эту способность. Кстати, нет ли здесь ссылки к мистическому факту из биографии Рембо? Ну и, конечно же, великолепной яркости строки:

  

   Я разбитая молнией ива,

   горько плачу в весеннем овраге.

  

   Ещё несколько, на мой взгляд, косвенных ссылок. Строки про веру в грядущее чудо, эту боль и восторженность, которыми было пронизано творчество Рембо. Полтора непрочитанных века называет Анисия Ивановна временное расстояние между вальсирующими. Тёмный воин называет она партнёра. Я выйду из комы в девятнадцатом веке твоём - девятнадцатом веке Рембо, с его Парижской коммуной, абсентом, переменами в живописи, поэзии, философии, прицельным французском огнем. Что же касается лирической героини, автор показывает, что юношеский романтизм присущ соответственному возрасту и с возрастом же и проходит: книжку сын порвёт, я забуду её. Неплохое сравнение того, как героиня забудет о прекрасном танце:

  

   Я забуду тебя, как чужая,

   как зевака, случайный прохожий.

   Я забуду, как сны забывают,

   протирая глаза кулаком.

  

   Я бы вообще, если, конечно, Анисия Ивановна согласится, назвал бы её стихотворение скорее тоской по способности к открытым, неискушённым чувствам.

  

   А меня приревнуют к знакомым,

   однокурсникам, детям, подругам.

   Идиоты. Я выйду из комы

   в девятнадцатом веке твоем.

  

   Спасибо огромное, Анисия Ивановна, за удовольствие, которое я получил от соприкосновения с Вашими стихами, и за чувства, о которых неожиданно для себя вспомнил.

  

   В дополнение, от себя, я бы посоветовал интересующимся взглянуть на неплохую подборку различных переводов "Пьяного корабля" Рембо от Эдуарда Ермакова . Помогает понять, насколько "мальчишка" был грандиозен, подивиться, позавидовать, почувствовать.

  

   28.07.2009