Игнатов Сергей Иванович : другие произведения.

Звездный пешеход

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга "Звездный пешеход" (200 стр) - второй сборник лирики, изданный в октябре 2003 года, после книги "Черный дрозд" (150 стр.), вышедшей весной этого же года. Обе книги изданы в Киеве издательством "Випол".

   ***
   Я с упрежденьем его быстро выцелил
   движеньем плавным тела и плеча
   а после выстрела
   он на бегу не дрогнул сгоряча
  
   В шести скачках от судороги смертной -
   пока во рту не стало горячо -
   наверное все думал он
   что веткой
   его кольнуло в шею и плечо
  
   Он пал на снег и не было отчаянья
   в глазах - лишь возвращения печать
   когда я тронул
   его мех курчавый
   укол в груди не чуя сгоряча
   ***
   Балетной тоненькой рукой
   кружась в крахмале циферблата
   она шажками лепетала
   про каждый миг в порханье тайном -
   вот твой вот твой вот твой вот твой
  
   Смотрел он как виска касаясь
   дрожит движения свеча
   в своих ненастоящих замках
   в сценической фанере шаткой
   атласной туфелькой стуча
  
   Он понял - остренькая стрелка
   с прицельной точностью стучась
   секунду с расстоянья целясь
   дает ему ничтожный шанс
   бесстрастно открывает дверцу
   с изящной точечной задержкой
  
   Он в таинств полутемный зал
   пытался спрятаться сутулясь
   но клацала чуть слышно сталь
   и щелкнув
   в цель ложилась пуля
  
   Он пробовал уйти в движенье
   он торопился и сопел
   но быстрым точным упрежденьем
   она сопровождала цель
  
  
  
   Угадывал он что хлестнет
   щелчок в души фанерном тире
   и что падет
   необратимо
   подбитой птичкой жестяной
  
   чей взгляд в его полях кружит
   с охотничьей изящной сукой
   и в них
   неторопливым стуком
   шутя расстреливает жизнь
   ***
   Эк как с выстрелами прихлопнуло
   беззащитные створы и окна
   жалобно зазвенело стекло
   эк как страшно погнуло тополь
   налегло повело тяжело
  
   Эк как ветр навалился и хрястнул
   жестью крыш и в кирпичные лбы
   вольным валом тяжелою массой
   властной глоткой завыл затрубил
  
   Эк как остервенело и хрипло
   взвыла пыли и сора змея
   стеганула песком по глазам
   закрутилась безумными вихрями
  
   Эк как свод пополам раскололо
   хищно рявкнул блеснувший оскал
   и в машине испуганным соло
   засвистал замяукал сигнал
  
   Эк как мощно взревело и хлынуло
   подминать и рубить без пощад
   напролом повалило по липам
   заливая ломая хлеща
  
   Эк как страшная лава отпущена
   хохоча по-татарски не в ряд
   по девичьи лепечущим кущам
   торопливо ручищами рвущими
   обнажая на землю швырять
  
   Эк как гулкое в куполе треснуло
   и обрушившись с шумом отвесно
   в рощи прядями мокрых волос
   вертикально шумя полилось
  
   Ах как мощная рушится дробь
   словно в страшно трепещущей трещине
   вырываясь клокочет и хлещет
   и дымится прозрачная кровь
   словно в прорези невода славно
   по настилам стуча тяжело
   хлещет вширь серебристый улов
  
   Вроде все же стихает -
   ослабло
   пузырями вздуваться пошло
  
   В ярости утоленной надтреснуто
   что-то гулко ворчит уходя
   следом вывесив шорох чудесный
   чисто выстиранных занавесок
   синих занавесей дождя
  
   Вот утихнув
   потоками грязными
   понеслось затоплять и кружить
   и в промытый озон безбоязненно
   с дружным криком помчались стрижи
  
   Ах как с прядями мокрых волос
   вся в мурашках купаться не хочешь ты
  
   и коленки сводя
   обхохочешься -
   все облипло хоть выжми хоть сбрось
  
   Ах как туфли сжимая морковками
   с мокрой тканью на острых сосках
   ты со смехом решилась
   промокшая
   боязливо поток рассекать
  
   Вот по городу всплывшему в лодке бы
   собирать вас с узлом высоко -
   ах какая ты
   чудно неловкая
   через теплый поток босиком
   ***
   В собраньи творческих обид и аппетитов
   опасная как точной стали ствол
   она была сегодня Нефертити -
   высокомерной шеи торжество
  
   Пока картошка выделяла сок
   и душным ароматом истекала
   она держалась прямо как цветок
   и гордо поводила лепестками
  
   В раскрытой чаше сдерживая нежность
   несла росу и свежий трепет утра
   и созерцала самолюбий гит
   на ножку ножку
   уложив небрежно
   показывая ногти в перламутре
   и щиколотки правильный изгиб
  
   И повернув бутон от шумных сует -
   велений вольных правильный овал -
   ему раскрыла глаз волшебный сумрак
   и в них попав
   он бедный мух пропал
   ***
   Ты доверчивая отворилась нам
   ясными озерами и тонями -
   а мы сток святой
   зарегулировали
   тумбами и тромбами бетонными
  
   От разливов ласковых закрыли мы
   броневым настилом берега
   задушевные ушли луга
   поймы твои щедрые
   заилились
  
   Безлюбовна безвольна бесплотна
   корневая жилистость твоя
   и гниют
   стоячие болота
   медленный накапливая яд
  
   На ручьев несмелых детских шейках
   как удавки наши распустить
   в таинствах их самоочищений
   в их моленьях
   не хватает сил
  
   Наших страшных рук призывов стягов
   рапортов свершений судный глас
   прогремел -
   и в сумрак смерти втягивает
   в мертвой пойме
   мертвой рыбы глаз
  
  
   Страшно мне поднять
   мой взгляд палаческий -
   мною покалеченная мать
   на суде молчит лепечет плачет
   умоляет
   сына оправдать
   ***
   Обиды давно не знавала
   но все-таки не повезло -
   у хонды - а скажут у Аллы -
   таксистом помято крыло
  
   Дебил в Аллу задом сдавал
   дебилом нарушены правила
   крыло словно юбку помял
   скула разворочена правая
  
   Козел не заметил огней
   своей головой или генами
   и фара разбилась - а в ней
   протек весь ксенон с галогеном
  
   То явно не Аллы вина
   хоть парком ментовка проплачена
   но Алла - возмущена
   и стекла у Аллы
   заплаканы
  
   Она одинокая женщина
   и биться привыкла одна
   но всхлипов и слов извержение
   как трудно
   как трудно унять
  
   Оценки теперь СТО -
   там тоже козлы и дебилы
   рихтовщик хамит пристает -
   убила бы
  
   С машиной и шарм и влияние
   и все впечатленье погибло
   ведь Алла - она деловая
   ей нужно лучиться
   и выглядеть
  
   На рану наклеили скотч
   но страшно выруливать в ночь
   где столько козлов и дебилов
  
   Как раненой Алле помочь
   расправить помятые крылья
   ***
   Из тогда промелькнувших немногих
   столь отчаянно страстной была
   что умела
   в древесных стволах
   видеть женщин ныряющих ноги
  
   Как же раньше он сам не прочел
   как безудержно ноги ныряют
   и такое еще вытворяют
   так разнузданно и хорошо
  
   В недосказанных тайнах ресницы
   трепетали летя высоко
   сумасшедшей святой ненасытностью
   научили хмелеть с пустяков
  
   Ты нормальна весною бессонной
   это прочие сходят с ума
   эрогенными чистыми зонами
   мир не смея
   воспринимать
  
   Эта грешная тайна чиста
   если чувство крылами слепящими
   застигает в делах и местах
   неуместных и неподходящих
  
   Потеряться в твоих отражениях -
   это счастье на грани беды
   в отраженьях ныряющей женщины
   ослепительно чистой воды
  
   Просто темные грозди созрели
   как сквозь зубы отчаянный стон
   и в волне океанской сирени -
   приворотного зелья настой
  
   С тихим шорохом без предвещания
   вдруг она распустилась с утра
   и хлестнула
   весна беспощадная
   заставляя с ногами нырять
  
   Ты глотни безоглядного счастья
   приворотной души - и еще
   ног соцветий созвучий пьянящих
   так бесстыдно и хорошо
   ***
   Нашлись в подпочвенной основе
   эпохи Игорева Слова
   стальная наручь кость руки
   и лука сложносоставного
   рассыпавшиеся колки
  
   Котел кольчуга сабля чаша
   корчага путы удила -
   не наши кости или наши
   бесстыдно отдала земля
  
   Лучины составляли сложно
   ты разучился составлять
   затягивая мокрой кожей
   ты разучился
   так стрелять
   из плоти составных деревьев
   с отваром трав и рыбьим клеем
   внахлест звериной жилой чистой
   стянув рукою мускулистой
   от силы яростной шалея -
   какая праздничная страсть
   в бою
   по счастью и хотенью
   пернатой камышиной слать
   укол смертельный
  
   За унижение ордой
   за кровь - стрелу из раны вынув
   перевернешь его на спину
   глядишь - а это брат родной
  
   Остаток цзиньских шелков синих
   и в хрупких ножнах темный нож
   рукой дрожащей соберешь -
   в накладках
   в лепестках спесивых
   как листовидное красиво
   шумящей решмы серебро
  
   Как хорошо ей быть шумящей
   как ласков ее чистый лад -
   наверно женщина нашла
   глаза души в ученость пряча
  
   Разгром империй Цзинь и Тан
   туменов сабельные нити -
   что ты гадаешь
   осквернитель
   по монголоидным чертам
  
   Неужто бронзы тусклый свет
   в невинных палочках-гнилушках -
   убийств облавных страшный след
   и хриплый рев орды - неужто
  
   Он в силе тяжце обступиша
   он в ръжаньи конь гласъ стадъ и вой
   нам на стене команд не слышно
   в ревении вельблудъ его
  
   Стрелой прицельной взглядом узким
   смерть снова выглянет весной
  
   он урянхайский иль урусский
   ее колчан берестяной
  
   Ее так хрипло веселили
   под свежей кровью свежий снег
   облавы сложносоставные
   народов гонных теплый след
  
   В душе шепнет листвою палой
   укол стрелы укол вины -
   отполони нас Святославич
   Иванович отполони
  
   Отец и братий чада наши
   с крестом - не ведав лести их -
   градъ лядиною проросташа
   избиша всихъ
  
   Спокоен черепа оскал
   но плоть нашел металл холодный -
   что смотришь плача
   монголоид
   из бронзы кровяных зеркал
  
   И в ярком солнце - что так страшен
   воскресшей решмы хриплый смех
   что обступаешь
   в силе тяжкой
   забвений наших судный грех
   ***
   Их королевской грусти не понять
   их шлейф несешь
   поддерживаешь стремя
   и смотришь как проходят дочь и мать -
   две пассажирки
   на машину времени
  
   Похожи стать их и нарядов блеск
   похожи их движенья
   но зачем-то
   рейс утренний сменяет рейс вечерний
   вне воли их наследных королевств
  
   И вот она
   бесстрашная в любви
   уходит прямо гордо и устало
   совсем одна
   на тонкий свист турбин
   а дочь осталась
   ***
   С образцами сидели всенощную
   этикеток не видя - темно
   тут он в лагерь заехал на лошади
   весь оборван
   чабан чабаном
  
   В степь свободную ныне и присно
   жить ушел почему не расспрашивай
   под чумазостью был белобрысым
   звался Сашей
  
   Отдохни говорить по-казахски
   подождет эту ночь Джамиля
   отпусти наш акцент арзамасский
   бедный Саша
   мой блудный земляк
  
   Что ты возишь в седельной котомке
   горсть суглинистой дальней земли
   что любого барана сулишь
   мне за вкус позабытой антоновки
  
   Что ты тянешь меня за тугаи
   на кумыс и большой бешбармак
   что за плечи меня обнимаешь
   бедный Саша мой блудный земляк
  
   Кто простит мне что счастья не понял
   в зов случайный верхом улететь
   утонуть в копошне твоих полу-
   белобрысых наверно детей
  
   Одинокий уедет посланник
   в низких звезд океанскую жуть
   но неправда
   что гнейсам и сланцам
   я всю ночь этикетки пишу
  
   Неслучайного знака избранник
   он с улыбкой растерянной сник -
   я солгал
   что меня не пустил
   день маршрутный и ночь камеральная
  
   Если правду вписала судьба
   нам огнем в светотенях огромных
   пусть в моих этикетках чабан
   перепишет ошибки геолога
  
   Что мне делать и как мне уснуть -
   из-под звезд над застывшею лавой
   он прощально и горько махнул
   мне лохмотьями
   или крылами
  
***
   Это что-то вроде хвори или подспудной рабо-ты, идущей на автопилоте, если память завела при-вычку перемалывать похожие события, вроде бы совершенно пустячные, и выращивать из них воз-душные замки. Впрочем, если бы ты был божест-вом, как бы еще ты мог объясниться с ползающим внизу туповатым топтуном, если не знаками и ключевыми событиями, повторяя их снова и снова, пока до него не дойдет. Тут ты в роли учителя, упорно задающего похожие упражнения. Что толку являться ему каждый раз в белых одеждах, громы-хая молниями, нимбами и прочими делами, если хочешь внушить ему какую-то мысль - он же все равно не поймет ее с перепугу, и уж точно переврет и приукрасит потом, раздувая перья перед сопле-менниками. Ее потом много раз перескажут и пере-пишут соплеменники соплеменников, и переведут всякими диковинными наречиями и способами, каждый раз все больше перевирая и добавляя от себя. Вырубят в камне на языке, который тут же сами забудут. Какой смысл, прикинь.
   Гора вздымалась от лагеря очень круто, граду-сов под шестьдесят местами, и даже серпантином одолевалась с трудом, уж очень много было круп-ных камней и густых кустарников вроде шиповника и барбариса. Солнце било безжалостными лучами, уже нежаркими из-за высоты, а с верховьев ущелья тянуло сквозняком от невидимых отсюда вечных снегов. То ли из-за высотного ультрафиолета, то ли из-за хрустальной чистоты воздуха, но каждый камень, и растение, и вздымающийся круп хребта над головой рисовались с нереально строгой рез-костью и с оттенком голубизны, и все казалось та-ким близким, как бывает во сне - только руку про-тяни и тронешь. Заяц мог выскочить в любой мо-мент, и эти заросли оставляли на выстрел никак не больше секунды, а потому приходилось напрягать все чувства в постоянной готовности и все время проигрывать свою роль, свое кушать подано. По гриве идти было бы проще, но ложбина была удоб-нее в случае чего.
   Дно ложбины уже начало мелеть и вползать на круглую горушку, когда из-за гребня справа вдруг что-то с шумом обрушилось в воздухе, словно тяж-кая шелестящая шапка падающего дерева, и налете-ло, и это был огромный тяжелый орел плывущий как парусный корабль со сложной оснасткой на вет-ру и было видно каждое перо и суровый глаз и когда зрачки встретились в них не было страха только узнавание сообщников и охотников - и мгновенный знак. И он не дрогнул в сквозном пото-ке и прошуршал мимо жестким боевым плащом с белой подкладкой и было видно и слышно как трепещут и лопочут на ветру два-три заломленных пера и мелькнули грязные концы рулевых лопастей и кушать подано даже не ворохнулось оно же не самоубийца. И его огромного и тяжелого вдруг под-хватило какой-то страшной силой и понесло все быстрее и быстрее со снижением на юго-запад. И там, уже исчезая из глаз, он плавно взмыл вверх, так что перегрузка сладко потянула что-то забытое в груди, и пропал. И ровно через год тебя самого точно так же унесло со снижением на юго-запад, и ты исчез там точкой навсегда. Вспомнить бы еще, кто кого увидел первым, или это было вроде ощу-щение и предчувствие, а потом уже его вынесло.
   Вот и все что было, и соплеменникам предъя-вить нечего, когда соберутся вечером в пещере гло-дать кости и рассядутся с ворчанием по старшин-ству, мускулистости и косматости. Все это было только для тебя, что-то тайным языком шепталось лишь тебе одному, понимаешь.
   ***
   Я проеду дорогами многими
   блеск кольчуги сокрыв под заплатами
   я ищу золотой замок Штромберг
   чтобы снять с королевны заклятие
  
   Ей назначено ждать у окна
   провожая закаты гнедые
   ей назначено верить в меня
   в заколдованной лунной твердыне
  
   В целом мире известно лишь мне
   как ночами под сводами черными
   королевну пугают во тьме
   лепет крыл и змеиные шорохи
  
   К ней шептал я молитвы без слов
   вольно повод пускал на распутьях
   вещих птиц вызволял из силков -
   лишь на сердце силки не распутал
  
   Правлю так как буланый кивнет
   конь волшебный подков не сбивает
   а цветы ее хлеб и вино
   все не вянут
   и не убывают
  
   Я пришел чары пали - она
   смотрит прямо глазами бездонными
   мне в лицо
   но не видит меня
   потому что и я заколдован
   ***
   Как два грачонка на одной орешине -
   различий их чужим не объяснишь -
   учились в классе
   братья Соснины
   Витек стройнее а Андрюха крепче
  
   Избрали так две разные души
   вселиться в форму общих откровений
   их постороннему попробуй опиши -
   тот посмелей
   а этот поскромнее
  
   Отмучишь с ними с лета до весны
   зубную боль диктантов и зубрежей -
   и позабудешь
   чем же так похожи
   чужому глазу братья Соснины
  
   Двойник зеркальный твой когда ты слаб
   тебя спасет подымет и прикроет -
   мы два крыла два вдоха два весла
   два паруса
   счастливой парной кройки
  
   Мы на виду
   но наша скрыта суть
   мы воздух пьем двойною мерой полной
   другим оставив
   долгий тайный голод
   по брату ли сестричке близнецу
  
  
   Мне одному не нужно доли львиной
   во мне болит чужой души кусок
   я думал
   это поиск половины
   а это встречных зазеркалий зов
  
   На братний клич мой вздрогнешь беспокойно
   он грянет в сердца гулких куполах
   и вспомнишь ты
   что мы родились двойней
   но нас ошибка что ли развела
  
   А может просто нам определили
   что от души и встречных чувств труда
   невидимая наша пуповина
   однажды
   нас притянет навсегда
  
   В похожих слов созвучий чувств игре
   среди подобных
   но ненастоящих
   я генным ритмом что чужим как бред
   молю тебя -
   найдись моя двойняшка
   ***
   Над поймой огромной реки
   порою весеннего таянья
   что муж перезрелый
   снежки
   в блаженном безделье бросаешь
  
   Зачем воровато ты снег
   подхватишь движеньем нелепым
   оглянешься - зрителей нет -
   и в цель сладострастно залепишь
  
   Стыдоба оно и мальчишество
   степенному имиджу риск
   как влепит он звучно и слышно
   со смачными брызгами вдрызг
  
   То в столб одиночный засадишь
   то в ствол засандалишь снежком
   то в памятник бронзовый
   в задницу
   так смачно и хорошо
  
   А люди в замасленных ватниках
   внизу где компрессор средь ясеней
   к безделью не скрыв нелюбви
   затеялись яму долбить
  
   И внутренний глас с беспокойством
   косится на сырость и снег
   бурча в стариковском упорстве -
   пора бы тебе поумнеть
  
   Но муж слишком долго был хмур
   так долго
   не смел быть порывистым
   быть искренним - и потому
   пошли вы все
  
   Стыдоба заткнись затворись
   со смачными брызгами вдрызг
  
   Он тоже похож на игру
   в которой капель прозвенела
   твой скрытый неистовый труд
   под видом блаженных безделий
  
   Покончив с военной задачей
   взбодрившись душой и лицом
   идешь ты - не хрен молью траченный
   а вновь удалец удальцом
   ***
   Асфальтовыми берегами
   пока заговорилась мать -
   девчонка голубя пугала
   готовясь вроде бы поймать
  
   Бросалась и меняла галсы
   кружилась и смеялась всласть -
   а голубь вроде бы пугался
   ее нисколько не боясь
  
   Крылами лопотал проказил
   гусарствовал пером шурша
   и взблескивал бойцовым глазом
   отчаянного петушка
  
   Без взрослых страхов и печалей
   различий душ не ощущая
   как было хорошо играть
   пока заговорилась мать
   ***
   Времен ее дней самых лучших
   вновь ключик проплакал разлучник
   о маминой дальней весне
   но где отыскать этот ключик
   никто не рассказывал мне
  
   Далёко-далёко за морем
   отсюда и не различишь
   вдали от заводов-уродов -
   даешь пятилеток рекорды
   даешь золотые ключи -
  
   но ключик от дальнего города
   как тихое пламя свечи
   хранит свою строгую гордость
   и с ключиком мама молчит
  
   Ты бьешься ли мамино сердце
   где ждет меня - еле видна -
   за морем заветная дверца
   за дверцей большая страна
   ***
   В углу подсознания где-то
   за разума хлипким мостком
   мигает ночная аптека
   ксеноном с мальтийским крестом
  
   Как морок и хрип заклинаний
   у тайных древлянских костров
   загадочные названия
   колдуют невнятицей слов
  
   Надежда твоя и везение -
   как детской считалочки шифр -
   крупинкой волшебного зелья
   постыдную тайну решить
  
   Отвешена точная мера
   как темная капелька в улье
   в бутылях магических средств -
   глотнул подмигнул бормотнул ее
   с молитвой удачей и верой -
   любой неполадке конец
  
   Пахучи кислотами ядами
   сушенными криками птиц
   алтарно белы одеяния
   бессонно кружащихся жриц
  
   Со стоном ты раненый в храм их
   вползаешь - о как их персты
   нежны и прохладны на ране
   как мертв их забытый язык
  
   Над кровью пропитанным камнем
   блистает твой жертвенный нож
   но змеями и черепами
   но травами может спасешь
  
   Сошьешь сухожилья и кожу
   составишь обломки кости
   и смазав завяжешь - а может
   за сладость насилий отмстишь
  
   Смягчась он быть может излечит
   кристалл беспощадных ресниц
   бесстыдной резиной и желчью
   отравой хмельной защитит
  
   Сестричка моя друидесса
   в руках твоих нежное зверство
   любую голодную боль
   я вытерплю
   лишь бы с тобой
  
   В грудине нож кремневый хрустнет
   и кровь заструится легко
   и в это мгновение
   впустит
   в себя ее взгляд колдовской
   ***
   В чернобыльский период беспокойный
   как ласковая в солнце смерть кружит
   наутро на работе станешь к стойке -
   звонишь
  
   Как неизбежно молча улетаешь ты
   пуская в кровь незримый тихий яд
   и непонятно - то к обетованию
   во искупленье иль в помин звонят
  
   От перевозбуждения не спится
   умчатся прочь пытается земля
   но в грудь впились горячие частицы
   безумий наших пепел и зола
  
   Как в перевозбужденном возрождении
   с весеннею улыбкой смерть молчит
   и солнце - тоже в перевозбуждении
   льет жесткие опасные лучи
  
   Здесь в радионуклидных зон спокойствии
   по капле мерно утекает жизнь
   ты колоколом или колокольчиком
   то ли себе
   то ли другим звонишь
  
   Попробуй значит жить определеннее
   не глядя в измерений чуткий ход
   и внутренний настроить радиометр
   на звон иных
   неслышимых частот
  
   Однажды строки
   обретя остойчивость
   в тяжелых искрах тихо тянут ввысь -
   один проходишь
   к жестких взглядов стойке -
   звонишь
   ***
   Ты шорами слов ограничен везде
   как в синих оттенках одним васильковым
   они не пускают мечтать о дожде
   какой на веку не меняй сороковник
  
   Его неумелость легко развязала
   узду и хомут что носить ты привык
   и он попытался с тобой разговаривать
   но ты позабыл его древний язык
   Как ошеломляюще шепот неточный
   откроет все завязи ночью без сна
   как лепетом жарким все высказать хочешь
   но от безъязыкости сходишь с ума
   Ты хочешь сдружиться с летучей водой
   ты ей подставляешь лицо и ладонь
   ты хочешь проникнуть в любовную суть ее -
   а дождь налетает
   легко и преступно
   как пушкинский карла с волшебной брадой
   Ты знаков значения знал но растратил
   а детскую суть угадав не прочел
   он вольно шутя промочил избирательно
   немного колено немного плечо
   но шепотом и токованьем что толку
   укладывать слов слюдяные осколки
   в чуланах копить пропыленный музей
   когда так легко лепетать безумолчно
   под дружеский стук растворяясь в воде
  
   Но мокрых чудес закрывались альковы
   в пути от пятерки до сороковника
  
   Ты знаешь зачем лихорадочный пульс его
   в душе пересохшую ветку нашел
   оставь его строчку не пойманной устной
   отбрось свой скупой осторожный расчет
   В святом посвященьи плечом и коленом
   холодным мечом в откровения час
   в капели легко угадаешь моление
   с кроплением век и испуганных глаз
   Бессмысленный лепет слепое признание
   откроет дыханье как мокрая ветвь -
   урок торопливый с домашним заданием
   а в нем отсыревший расплылся ответ
   Уйди в ожиданье не веря в ответы
   он лишь на мгновенье твой верен ответ
   намеренье твердо держи - и за это
   слепым мотыльком опалишься о свет
  
   Такая скопилась остуда с оскоминой
   в пути от пятерки до сороковника
  
   Ты словом мужским называл его дождь
   а в лужах - девчоночьих ног отражения
   ты не уловил его тайну - но все ж
   услышал признанье отчаянно женское
  
   Что в реях промокший матрос беспокоишься
   что суша не найдена
   не спасена
   что толку менять сороковники стольники
   раз от безъязыкости сходишь с ума
   ***
   Как студёно ты звездное дно
   без собачьего лая и пьяниц -
   в ночь без ветра без сна без шумов
   стужа синяя
   не побуянишь
  
   Налегке утонув в небесах
   слишком рано
   глазам окаянствовать
   дерзко ночи заглядывать в таинства
   в час когда созревает роса
  
   Жди - светлеет вдоль звездной дуги
   то - спуская ступни из-под простыни
   ночь готовится
   телом нагим
   ускользнуть из-под пологов космоса
  
   Босиком убегает она
   обнаженной из неги постельной
   и потягивается
   всем телом
   собираясь скользнуть в океан
  
   Звезды втягивает высота -
   что теперь задыхаться от нежности
   раз зрачками впустую мерцать
   больше не на кого
   и незачем
   ***
   В бездонных быстрых отраженьях
   отшвыривая сор и муть
   спокойным ищущим движеньем
   в асфальте пролагала путь
  
   С планетой обновляя связь
   скользила с грацией змеиной
   мерцала радужкой бензина
   неудержимо вниз струясь
  
   А там вверху в истоке светлом
   она не билась не вилась
   но как тореадор мулету
   пластала плоско плавный плащ
  
   И в отраженных облаках
   легко приплыв издалека
   людей волшебные кентавры
   через нее переступали
   и в облаках летящих рощ
   покорно ускользали прочь
  
   В ее дворцах он был несмел
   не трогал никого не свете
   беззвучный танец о весне
  
   И только маленькие дети
   бежали радовались с ней
   ***
   Раз пауза в работе затянулась -
   от дымной трассы от унылых улиц
   в пучинах веток у лесной воды
   как хорошо отправиться бродить
   раз пауза в работе затянулась
  
   Пусти меня выгуливать вода
   раз вон она справляет без стыда
   нужду пустую выгулять собаку
   чтоб вместе им понюхать и покакать
   слюной и лаем в храмах истекать
   А мне бы душу выгулять следя
   как подступает влаги благодать
   и почки соком начинают плакать -
   пусти меня выгуливать вода
  
   Так выгуляться требует душа
   что ненасытным оком подсмотреть бы
   как осторожно подростковой стрелкой
   трава на волю тянется дрожа -
   так выгуляться требует душа
  
   Раз пустота в трясине затянулась
   раз наконец им перевел отчет
   пока душа накапливала счет
   пока с отчетом не ушла в сутулость
   от недоразвитости нашего развития -
   в спасительный покой
   уйду бродить я
   раз пустота в трясине затянулась
  
  
   Как глупо это что уже в летах
   расселся иноземный консультант
   в игрушках с убеленными висками
   он от отчетов снулых не устал
   чтобы с отчетов кушать пить и какать
   не замечая словно как пуста
   в песочнице расчетов маята
   самим себя нам не узнать веками -
   как глупо это что уже в летах
  
   А здесь в курсиве звучных междустрочий
   без правки без расчета без искусств
   послушай сердце
   чистый вскрик сорочий
   на языке непостижимых чувств
  
   Ты попросись - присутствовать нельзя ли
   в роскошном зале в праздничном лесу
   чтобы узнать чем кончился
   у зябликов
   их территориальный звонкий суд
  
   Раз пустота отводит темный взгляд -
   уйти воде смотреть глаза в глаза
   к пруду пробраться вдоль лесной опушки
   и там на берегу вздохнуть легко
   чтоб шлепнули испуганно лягушки
   еще от спячки не совсем очнувшись
   нырнув лениво
   и недалеко
  
  
   потом подвсплыв
   смотрели взглядом строгим
   пятнистые раскинув руки-ноги
   и так мы помолчим глаза в глаза -
   раз пустота отводит темный взгляд
  
   Раз пустота надеждой затянулась
   как хорошо всей грудью не сутулясь
   откликнуться на рифмы голос братний
   где в перелеске на сухой сосне
   настроил дятел гулкий перфоратор
   где затеряться взглядом в вышине
   где от потоков вольных сводит скулы
   раз пустота надеждой затянулась
   ***
   Он в мрачную обитель гнева божьего
   внезапно обратил Микены эти
   дитя всевластный
   им грозил перстами
   и молниями громыхал с вершин
  
   Не понимаю как это возможно
   ведь там на берегу играли дети
   а девушки
   качая тонким станом
   там поутру к ручью несли кувшин
  
   Там острые мечи ржавели в ножнах
   а рыбаки вытягивали сети
   и звезды в темном плавали вине
  
   Не понимаю как это возможно -
   если ты бог и правишь всем на свете
   то почему
   тобою правит гнев
   ***
   Вдали от шумных врановых подружек
   топчась и боком голову нагнув
   она отмачивала корку в луже
   упорно поворачивая клюв
  
   Естествоиспытатель мимо шел -
   она
   поспешно спряталась за ствол
   не выпуская корку
   и внимательно
   следила за естествоиспытателем
   одним глазком
   и с выраженьем вздорным
   подергивала черной головой
   в нем явно конкурента заподозрив
   по неширокой нише пищевой
  
   А он вдруг заподозрил всю нелепость
   теории инстинктов и рефлексов
   условности
   и понял что нельзя
   что невозможно
   дальше верить вздорной
   нечистоплотности
   любых теорий
   двуногих безволосых обезьян
  
   С тех пор воспринимал без интереса
   догадки и теории как средство
   амбиций чьих-то
   чьих-то превосходств
  
   и потому избрал простой и честный
   уход
  
   Так он узнал что мир теорий глуп
   они - ссыхаясь в разума углу -
   имеют свойство расползаться если
   их мочишь в луже
   из причин и следствий
   упорно поворачивая клюв
   ***
   Себя на волю как-то отпустив
   среди весенних веток в газе бальном
   старался в старом парке
   не грустить
   уж слишком это было бы банально
  
   Когда б ответить головою с плеч
   а не слоняться чайлд-гарольдом вялым
   когда бы память
   как нарыв прижечь
   чтоб больше никогда не нарывала
  
   Пусти на волю сожаленье позднее
   бросай шуршать то в листьях то в листах
   пусть в давнем фото
   вон у той березы
   безумная зияет пустота
  
   Здесь только пятна в контражуре ласковом
   их засветил нахлынув жесткий свет
   что из того
   что проходил с коляской -
   ребенок вырос а ее здесь нет
  
   Легко лучась улыбкой под печалью
   нежданным бегом брызнув по росе
   сама не слишком
   от ребенка отличалась
   любила белок птиц и карусель
  
   Как черновик весну не перебеливай
  
   следов девичьих не ищи в лесу
   не вспрыгнет безбоязненная белка
   к ней на коленку
   на ореха стук
  
   Обрушилась в фундамент карусель
   в останках лап
   и ржавых глаз звериных
   а прожитых улыбок светотень
   желтеет в жалком серебре старинном
  
   Но тайну эту не считай никчемной -
   в ней звездные огни плавучих стран
   и птицей ускользай от ощущенья
   обмана
   не зови его обман
  
   Не будь жестоким - говори обмен
   свободы старой на надежды робость
   но в храмах прошлых
   уходя к зиме
   тепличным светом
   вспыхивать не пробуй
   ***
   Оно неизвестное ладное
   здесь было - его уже нет
   прошло пятипалыми лапками
   оставило тающий след
  
   Оно пробежало незримо
   сокрыв свою форму и суть
   вот тут покружило порылось
   попробовав что-то на зуб
  
   Наставило знаков пречистых
   знамений к добыче к весне
   и было такое пушистое
   что даже в подушечках мех
  
   Насыпало тут в многоточиях
   вопросы
   и радостный писк
   мой опыт суровый охотничий
   мой гонор поставив в тупик
  
   Не ласка не крыска не киска -
   пушистого счастья следы -
   поймать бы тебя
   и потискать
   ау где же спряталось ты
   ***
   Что же ты ратник с ухмылкою детской
   предка бульдозером режешь костяк
   Что смотришь рысью
   княжна половецкая
   не покорясь не целуешь креста
  
   Что же ты выйдя в полет совершенный
   в русла небес как стальное стило
   с детским смешком
   нажимаешь гашетку
   и отворачиваешь крыло
  
   В бармице медной в щитке полихромном
   не отворачивай
   взор свой недетский
   вы же повязаны кровью и кровом
   общей степи молоком половецким
  
   Что же ты князь насмотреться не можешь
   в грохот разгрома
   в покорности ложь
   что же ты все проникаешь под кожу
   храмы круша
   покорения дрожь
   ***
   Однажды кровь охот сменив на стансы
   а мрак засад на улиц стылый свет
   он нес рога архара каратаусского
   домой
   как обезьяночеловек
  
   Охотник бывший - больше не мальчишка
   не розовых ущелий божий бич -
   тащил рога тяжелые подмышкой
   припоминая властный зов добыч
  
   Смотрелась неуместно и ненужно
   среди машин и слитных толп шумов
   их гордо разнесенных полукружий
   полупрозрачная святая мощь
  
   Великолепная
   она была уместна
   где от свободы замирает сердце
   и храмы вольные уходят вверх
   и в них из-за колонн
   так что не верится
   движеньем гордым выступает зверь
  
   За долгий срок в плену бетонных стен
   с тех пор как отстрелял
   и отскитался
   те сотни две последних каратаусских
   овнов Амона выбили совсем
  
  
  
   С горячим ветром вспоминай о нем
   латынью мертвой плачь о звере мертвом
   в отчаяньи шепчи - Ovis Ammon
   Nigrimontana Severtsov
   здесь похоронен
  
   Ему парящим обелиском стали
   крылом к пустыне стены Каратау
  
   Иди теперь клыки в ухмылке щеря
   на волчий зов добытчиков-мужчин
   иди назад
   в грызню эпох пещерных
   рога святые вымершего зверя
   рукой мохнатой ухватив тащи
   ***
   Он профессионален но не голоден
   паря один свободу обретя
   он слишком сильно
   был захвален смолоду -
   и возлюбил актерство и театр
  
   В нем сила молодая не уснула
   а сцена гонит словно горн в лесу
   но смолоду их всех упорно гнули -
   он видно знает
   что чуть-чуть сутул
  
   Как много нас кто бы припал к коленам
   за одинокий за священный бред
   но он не возвратил
   свой долг дарения -
   он видно знает
   этот тяжкий грех
  
   Умелые нахально и уверенно
   как видно душу пробуют на слом -
   и он в подмостках одиночеств нервных
   замкнулся
   не желая быть отцом
  
   В суде любви я говорю - невинен
   здесь сад любви что создал грех его
   я не хочу судить лишь так как видно -
   ведь издали
   не видно ничего
   ***
   Широкомордые мужчины
   ее лицом прикрыв личины
   в эпоху лжи торгов и мен
   в автосалоне
   в толстых шинах
   справлять ей этот поручили -
   маркетинговый менеджмент -
   барыжной феней тарабарской
   украсив цель продать с наваром
  
   Красивую не без извилин
   задешево ее купили
   ее к продаже облачили
   широкомордые мужчины
  
   В автосалоне жесткий свет
   и тесно как на водопое
   она стояла в их кольце
   в железном глянце силы конной
   и перепуг
   пичуги пойманной
   скрыть не умела на лице
   ***
   Стройны в халате снежном были ноги
   волшебно имя - врач Белоковыльская -
   и нежен взгляд
   когда с вниманьем строгим
   зрачки и губы придвигала близко
  
   Ни бора зуд ни никеля сверкание
   ни боли острие
   не отвлекали
   не нарушали тайный хмель и плен
   ночных лесных цветов ее дыхания
   и теплоты ее нагих колен
  
   Остался в нем девичьей лепки лоб
   и темный взгляд под локоном усталым
   забылось сколько неумелых пломб
   повыпадало
  
   И с этих пор в зеленых глаз сиянии
   она проходит стройными ногами
   всегда одна -
   не нужно юной гиперсексуальностью
   ее движения не постигая
   все объяснять
  
   Остался в инструментов звонком шепоте
   забытой болью строгий знак любви
   не нужно вспоминать - а было что-то ли
   конечно было
   не могло не быть
   ***
   Ты долго верил им но видел как
   в гниющий мусор погружая пальцы
   он - с тростью
   и в профессорских очках -
   с профессорским достоинством копался
  
   Ты все же оценил их грех и ложь
   их сытых лиц безглазое спокойствие
   и душу и лицо однажды прочь
   прочь отвернул
   с профессорским достоинством
   ***
   Синей тенью скользя по стене
   в полумраке полночных радений
   я алхимиком режу свинец
   и кору финикийского дерева
  
   Чтобы снасти бесшумно плылось
   в тайном мире где я посторонний
   к ней креплю оголенную ость
   от пера колдовского вороньего
  
   Как упруга она и легка
   проверяя движением быстрым
   с замиранием чувствую как
   совершенна она
   для убийства
  
   Помогая зубами ножу
   осторожно цевье прижимая
   я невидимой жилой вяжу
   искривленное острое жало
  
   Тайный мир отвергает меня
   где царит невесомость чистейшая
   но я выбрал оружьем обман
   против дивных существ совершенства
  
   В их владеньях где сам я возник
   земноводной плыву половиной
   но забывшему тайный язык
   мне удобней считать их немыми
  
   В полумраке течений и тонь
   чтоб душа моя не улетела
   мне удобней считать глухотой
   их умение слушать всем телом
  
   Вот кровавя расширенной глоткой
   там где сталь острым жалом впилась
   он скользит
   извиваясь и хлопая
   изгибая дрожащую снасть
  
   Не забыть как идя в глубину
   тело чувствует звуки и запахи
   потому избегаю взглянуть
   в глаз огромный безумно распахнутый
  
   Эту кровь на душевных счетах
   не багровой впишу - голубою
   чтоб удобнее было считать
   что не знает он
   страха и боли
   ***
   На звук отдаленный неточный
   ты вольной стрелою отпущен -
   но тут и очнется рифмовщик
   сушеной стуча погремушкой
  
   Священный почувствовав голод
   пьешь сладкого таинства яд -
   но вдруг оживает филолог
   стопы плоскостопный судья
  
   Его оживил в амфибрахии
   холодной амфибии вкус
   порочная нега и хруст
   вареной лягушечьей лапки
  
   Ты в скорость в восторге влетаешь
   твой профиль
   медален и викингов
   но слышишь - с ворчаньем механик
   очнулся - и слушает двигатель
  
   Ты чувствуя цель затихаешь
   ждешь вдруг подплывет
   и засветится
   но тут и раздует глухарь твой
   своих токований соцветия
  
   За что ты наказан вообще
   их гнусной вознею в душе
  
  
  
   Ты ценишь их за густопсовость
   за поросль в ушах и носу
   за правильный сон их и стул
   лишенный священных бессонниц
  
   Крылом трепеща на свободе
   забудь их рассудочный суд -
   очнутся - глазами поводят
   слегка поворчат
   и уснут
   ***
   История знает совершенно точно, когда это слу-чилось - во втором классе на уроке географии, еще хищно маскировавшейся под названием родного края, чтобы не спугнуть жертву. Когда училка вы-гребла коробку с камнями, и на одном было написа-но "гранит", а на другом "полевой шпат", и ошело-мило открытие, что камень может иметь тайное имя, скрытое для непосвященных. И почему поле-вой, а не луговой или, допустим, садовый. Ведь это тоже не просто так, тут есть тайна, какие-то поля горных гномов или крестьян в полосатых чулках, где они вскрывают игрушечными плугами мокрый кристалл, и он вываливается из-под лемеха, блестя холодными замшелыми гранями, и ты, упав на колени, шепчешь ему - шпат.
   Неужели это можно написать на этикетке у него на боку и носить, грея в кармане, и поставить дома на видном месте. Где-то бывает еще исландский шпат, и он обладает - красивое слово обладает - за-гадочным двупреломлением, изысканной тайной рождения, обладания, увядания и чего-то совсем непостижимого вроде королевского кровосмешения и наследственной выпяченной губы Бурбонов или иных великолепных, церемонных и упадочных властителей и их холодных исландских принцесс в стоячих воротниках, искрящихся чем-то двупре-ломляющим с девичьим именем гемма.
   "Исландский шпат" бормотал он, уставившись в лупу в свете зеленой лампы, и в этом слове был звон шпор по паркету, когда идешь, задрав подбо-родок и придерживая шпагу, низко но небрежно кланяясь дамам и метя великолепным пером, и гор-до шествуешь далее под восхищенный шепот вроде того "впще-впще-впще", что издают девочки в классе, извиваясь и тряся бантами как клубок кра-сивых гремучих змей, если метко но уважительно обстреляешь их из трубки, целя в нейтральное мес-то вроде локтя или пенала.
   Можно было бы, конечно, выкрасть его с дру-гом под покровом ночи из училкиной коробки че-рез окно, и это был бы достойный риск и подвиг вроде битвы Уна и Зура с махайродом. Жаль, что без загадочной истории происхождения, темной ла-тыни и генеалогического древа это уже не то, и камнем так не насладишься - он вроде комолого оленя или стриженого пуделя - вещь изысканная, но в хозяйстве бесполезная. Другое дело, если до-будешь его сам в дальнем горном ущелье с таин-ственным названием Хобатепе, и потом небрежно показываешь его восхищенным гостьям и говоришь - ах да, вот еще полевой шпат, альпийский полу-прозрачный и порочный розовый тригональный ромбоид, что я выломал в зальбанде кварцевой жилы после схватки с горными егерями и барсами где меня задело вот здесь - так, пустяки, сквозное пулевое ранение из штуцера и пара-тройка шрамов на груди на могучем трицепсе и трицератопсе, вздувающемся бугром под шелковистой кожей и пыльной замшей, и еще вот тут на предплечье, если заранее разузнать, в каком оно месте.
   И девочки в ужасе и восхищении сводят виски и локоны, глядя в лупу на холодные грани, жарко дыша на твой небрежно указующий перст и шепча свое волнующее "впще".
   Все это, конечно, важно и мужественно, но са-мое главное, что он дает тебе - это ощущение, что ты можешь просидеть всю жизнь, вглядываясь в его холодную красу под лампой, а на его внутреннем счетчике - с тех пор, как он осел и вырос из раска-ленных паров лавы в трещине драконьего гребня и застыл в своем великолепии - вся твоя жизнь лишь одно мгновение, и когда ты превратишься в дрях-лого тридцатилетнего старца вроде папы, кристалл будет все таким же непостижимым, и твоя этикетка ровно ничего не значит, а язык, на котором ты ее напишешь, сто раз забудут и придумают опять, и бумажка пожелтеет и рассыплется, но вся эта возня нисколько не нарушит его холодный покой. Он лишь снисходительно позволяет владеть собой, и ты можешь вертеть его в своих жадных щупальцах, как обезьяна микроскоп, но понять его назначение ты не в силах.
   И все же он твой, этот последний хруст кощун-ственного стального острия, выламывающего друзу из самой сердцевины жилы, из заполненного гли-ной занорыша, где она таилась три миллиарда лет, дожидаясь этой секунды. Три миллиарда - и ты властитель всего этого чудовищного богатства, этой темной бездны времени и последних судорог космической плоти, тайной влаги ее поцелуя, росы ресниц, понятной лишь посвященным. И они, твои преступные сообщники, содрогаются от невыноси-мой тайной страсти, когда ты, скучая, говоришь - да, неплохой образец.
   Именно образец - всего лишь обещание того, что еще ждет и обязательно будет, и оставит новые шрамы. Только предвестник еще более чудесных находок, рискованных приключений, шурфов и штокверков, заброшенных копей с голубыми ноч-ными огоньками, глухих забоев с оскаленными черепами, пустот в толще пегматита со склепами и иероглифами, с топориками сфена и мерцающими оторочками лилового лепидолита, и самым первым взглядом кристалла глаза в глаза.
   ***
   Что интересничаешь что за томный стон
   что там отбормоталось и отпелось
   давай-давай
   ищи свой камертон
   придумал тоже - муза переспела
  
   Что ждешь и рдеешь словно в возрасте невест
   в ланитах-персях все растерянность и сочность
   а ну-ка ринь копье
   могучий Ахиллес
   десницей мощной
  
   Сомненья прошлые и робость уничтожь
   меднообутый многосильный
   грозно бейся
   давай-давай пошел на бой краса и мощь
   мужей ахейских
  
   Богоподобный в блеске лат в крови в поту
   давай рази ее
   судьбу непоразимую -
   но зная рок
   от грозных Кер не прячь пяту
   столь уязвимую
   ***
   Неся свою царскую власть
   с достоинством кротким но властным
   две юные мамы гордясь
   торжественно катят коляски
  
   Кортеж проплывет у воды
   где ивы склоненные встанут
   и с гневным величьем владык
   в колясках бормочут инфанты
  
   Монарший ведут разговор
   спокойно всем телом руками
   с улыбками греческих кор
   округлую землю толкая
  
   И нежным гордясь естеством
   в спокойной орбиты кружении
   земля свой огромный живот
   проносит с достоинством женским
   ***
   Не слыша крик его в ветрах
   боясь его капелей стука -
   ему возвел ты гордый храм
   от слез его укрывшись куполом
  
   Но что ты не привык робеть
   когда его работы души -
   тот храм что он возвел тебе -
   ты топором на землю рушишь
  
   Ты только пьяно хохотнул
   когда он рухнул
   храм огромный
   и руки с темною корою
   отчаянно к тебе тянул
  
   В его озер огромных душах
   ты замутил скрижаль его
   что у него теперь ты купишь
   просфорой свечкой восковой
  
   Ты темный ритуал творил
   ты в гулких куполах стозвонил -
   но шепотом в погибшей кроне
   он что-то
   не договорил
  
   Курений древних чад свечей -
   огней лесных пятно родимое
   но золото ему зачем
   от суетной твоей гордыни
  
   Что шевелясь летучей мышью
   ты в темную вползаешь нишу
   бубнишь зеваешь крестишь рот -
   а он снаружи в солнце свищет
   и птичьей песенкой зовет
  
   Чтоб сердца знак понять и ведать
   ты к искренним признаньям зван -
   а ты бормочешь те ж слова
   что и сосед сосед соседа
  
   Окладом в дорогой резьбе
   как облегчишь грехи и беды
   раз тела храм что дан тебе
   ты пропил осквернил и предал
  
   Уколом комариных бед
   лепечущей листвы свеченьем
   он что-то поручил тебе
   но ты не понял порученья
  
   Тебе впустую был пролит
   кропящий свет его с вершины -
   и буквами не смей большими
   ханжить в бреду моих молитв
  
   Молитвы - трогая кору -
   я угадал в рисунке трещин
   что тянешься рукою грешник
   к огню к кадилу к топору
  
  
   Входя я двери приоткрыл
   чтоб хлынул свет его и воздух
   ты думаешь
   не им я создан
   чтобы с тобою говорить
   ***
   Ветвь абрикосовая взброшенная ветром
   тебя сейчас отвоевал у лет
   отягощенную грудями неодетыми
   и в тягости спешащую во льне
  
   Разделены невидимыми стенами
   мы два живых летящих существа
   неси плавнее тяжесть драгоценную
   о чем-то суматошливо шепча
  
   Молю тебя мадонна безответная
   взгляни сюда в хрустальный гроб окна
   от тягости моей
   волшебной веткой
   освободи и отвоюй меня
   ***
   Все ты готов - устроившись в окоп
   и с облегченьем выдохнув усталость -
   готов летучей смерти хохоток
   освободить
   одним движеньем пальца
  
   Ты точен деловит и отрешен
   боемашина в камуфляжных тряпках
   и замер зверь
   готовый хрипло рявкнуть
   тяжелой мощью содрогнуть плечо
  
   Как божья длань твоя рука легла
   ей непривычна страшной силы власть
   зверь немо ждет
   покорен и спокоен
   и в теплом воронении ствола -
   послушность глянцевитой шеи конной
  
   Узду чуть потянуть и отпустить -
   и не спугнув синицы тонкий свист
   цветок с пчелой не покачнув не тронув -
   живой комок что вдалеке пестрит
   три острия
   пронзят ударом строенным
  
   В удобной ложе дерево свечение
   струит в ладонь как плуга рукоять
   натруженная
   в древнем назначении
   выцеливать и точно убивать
  
   Какое богоравное безумие -
   как мощь клыка в удар влагает вепрь -
   во гневе слать карающий трезубец
   за километр
  
   Рукой всевластной гладишь и берешь -
   клыками лязгнув
   зверь готов забиться
   в движение карающей десницы
   влить теплой стали яростную дрожь
  
   Но - презирая гнева озверение -
   вынь душу
   из когтей пробоин строенных
   вот так же ты прицеливался в Трое
   лишь медь с тех пор лишилась оперения
  
   Оставь ее оставь свой гнев внезапный
   Атрид в сраженье грозный вызыватель
   сними забрало тяжкое с чела -
   смотри как честно трудится пчела
   забравшись в глубину в медвяный запах
   в штанах пыльцы на деловитых лапках
   смотри
   как на душу пыльца легла
  
   Богоподобный ты не смеешь впасть
   уже ни в страх ни в ярость ни в растерянность -
   смотри как хорошо пьянит не власть
   а необъятной силы
   милосердие
   ***
   Полусваренный жук-плавунец
   в лужице раскаленной на солнце
   как ты в обморочном полусне
   отрешенно работаешь веслами
  
   Не смиряя ни дух и ни дар
   держишь веру на что-то надеясь
   тычешь носом туда и сюда
   в сокращающихся пределах
  
   Думать будущим глупо и страшно
   что-то влагу последнюю пьет
   значит правильно жить настоящим
   твердо делая дело свое
  
   Все вокруг и в тебе переменится
   если так безнадежно и так
   безупречно ты держишь намеренье
   презирая слепой результат
  
   Отрешенно без страхов с вопросами
   держишь курс и работаешь веслами
   ***
   Проснешься до восхода в пять часов -
   душа вернувшись
   встрепенется пленная
   от переклички птичьих голосов
   по всей вселенной
  
   Как и о чем пытаясь говорить
   в забытых откровений час священный
   даруют птицы строгий слог и ритм
   где дивно скрыты
   тайные значения
  
   Святых хрустальных бисерин посев
   соревнование в искусстве высшем -
   в отчаянной любви всем телом спеть
   а после
   помолчав
   всем сердцем выслушать
  
   ***
   Вишни знали что движется с запада
   майский вечер заставив застыть -
   притушили в испуге цветы
   приглушили венчальные запахи
  
   К десяти уже все онемело
   ровно в полночь - топча небеса -
   с громом ангелы двинули мебель
   шумно краны пустили хлестать
  
   Сквернословили в залах огромных
   в сапожищах
   под хлюпанье вод
   всей бригадой грузили фургоны
   то и дело роняя комод
  
   Хохотали
   и створами хлопали
   застревали шкафом в небесах
   из размокших картонных коробок
   просыпали и били хрусталь
  
   По подсобкам в завесах дождя
   копошились с бурчаньем неангельским
   инструментом звенели - найдя
   прибивали отставшие планки
  
   Их клокочущий кашель монарший
   полутрезвой простудой пылал
   а который постарше - все харкал
   все бурчал и сердился плюя
  
   В неуклюжей топчась ластоногости
   переругивались
   в свете фар
   серебро рассыпали столовое
   то на лестницу то на асфальт
  
   Накладную полночи искали
   когда город почти засыпал
   лапищами огонь высекая
   чем-то чиркали вспышкой слепя
  
   И к утру - неземные но падшие -
   грузно двинулись прочь грохотать
   и прощально гремя передачами
   разворачивались
   во дворах
  
   Юной веткой отчаянно поднятой
   наготу не прикроешь с утра -
   унесло сорвало до исподнего
   бело-розовый бальный наряд
   ***
   Торжественно по небу отсырелому
   создания с летучею росой
   движеньем плавным
   предаются дрейфу
   легко держа горизонталь и строй
  
   Стремленья тайну не дерзай постичь
   не пробуй осознать созданье это -
   на девяносто девять из росы
   и на один
   из пойманного света
  
   Охваченные парусным полетом
   сквозь липы указующую ветвь
   легко несут
   на брамселях и гротах
   таинственных огней пурпурный свет
  
   Чтобы доплыть
   до пальмового острова
   и насладиться плаваньем большим
   они балласт ночной порою сбросили
   и он в паденьи
   кроны сокрушил
  
   Но уцелевшим - вымокшим и чистым -
   до обмиранья до безумья до
   отчаяния хорошо сочиться
   далеких странствий
   трюмною водой
  
  
   Встречает листьев восхищенный шепот
   и мокрых лип девичий всплеск и вскрик
   бесшумной красоты авиашоу
   великолепных плаваний шатры
  
   Ты душу с ними юнгой отпусти -
   ты сам в своих вопросах и ответах
   на девяносто девять из росы
   и на один
   из пойманного света
   ***
   Дыханье в горле задержу ловя
   мгновенье лучших слов помилуй мя
   оно лучом своим нашло меня
   признанья жарким шепотом лия
   мгновенье лучших слов помилуй мя
   прости меня что тайны променял
   мгновенье лучших слов помилуй мя
   прости что зов неслышимый зиял
   мгновенье лучших слов помилуй мя
  
   Дай губы мне нужна любовь твоя
   мгновение любви помилуй мя
   она идет упруга и вольна
   ошеломляя тайной складкой льна
   мгновение любви помилуй мя
   она не слышит что-то или я
   молчание любви помилуй мя
  
   Дай воли мне безумьем просиять
   мгновенье лучших слов помилуй мя
   сойти с ума постылый ритм кляня
   молчанье лучших слов помилуй мя
   найти очнуться бабочку ловя
   клинок безумных слов помилуй мя
   или пронзи как сладок темный яд
   безумье лучших слов помилуй мя
  
   Ревниво птицу слушаю в жнивьях
   ненужность лучших слов помилуй мя
   поймал чижа а мне бы соловья
  
  
   и горлышко выщелкивать слова
   причастье поздних слов помилуй мя
   куда твоя втянула глубина
   пучина лучших слов помилуй мя
   ***
   Она надвинулась как Мойры лик в судьбе
   во всей всесокрушающей внезапности
   ты защищаясь
   говоришь себе -
   вот это задница
  
   В двуцветных женской логики глазах
   крик сексуальности или дерзаний стих
   или каприз
   чтоб ты телок сказал -
   вот это задница
  
   Ты думал воспаряя высоко
   неуязвим ты - но смотри не жалко
   смотри покорно
   слабый пол мужской
   в богини гневной гордые скрижали
  
   Без журавля не упусти синицу -
   ей невдомек что там куда врезается
   она стянулась так
   без задних мыслей
   кто виноват
   что твои мысли задние
   Ода на поэтический фестиваль
   Ю. Каплану
  
   В день когда толкуя о себе
   сходятся трубить звезда с звездою -
   на меня
   нагадил воробей
   из колонн писательского дома
  
   Выпав из коринфской капители
   наугад достойного избрав
   долетел наградою прицельной
   шмяк лавровый
   с лентой серебра
  
   Может ветром не на то плечо
   занесло награды знак блистательный -
   по-большому был он прав насчет
   всех произведений
   и писателей
  
   Уходя не поднимай лицо
   к высшим судьям
   и молчи везунчик
   оттирая мненье птицы о
   лучших человеческих созвучьях
  
   27.06.03
  
   ***
   Он шефство взял
   откликнувшись на свист
   однажды поутру зимой суровой
   над полудюжиной больших синиц
   и полугорстью
   крохотных московок
  
   Чтоб на морозе им не обессилеть
   и лапки чтобы не откинуть - он
   вывешивал им щедро на балкон
   что их пушистая душа просила
  
   И в стайку их внедрясь почти без ссор
   с достоинством
   с лесною простотой
   носами дар долбили благосклонно
   два пестрых дятла
   и один зеленый
  
   Команда дятлов столовалась сложно
   ей накрывался специальный стол
   на грубой стойке -
   чтобы было можно
   цепляться коготками и хвостом
  
   Часть дара было выделить не жалко
   случайным сойкам и скандальным галкам
   и лишь от воробьев всеядных войска
   он жестко принял меры
   беспокоясь
   за целость дара в их налетах страшных
  
   за сервировку и благопристойность
   определив им место у параши -
   на свалке то есть
  
   Со временем в пушистый круг семьи
   был принят он
   и шустрые московки
   вниз головой цепляясь по-бесовски
   бесстрашно переглядывались с ним
  
   И чувство их семейное росло
   когда в глаза глядели сквозь стекло
   чуть искоса
   но в целом благосклонно
   два пестрых дятла и один зеленый
  
   Зеленый был изящен но спесив
   плебейскую родню признал не сразу
   в оливковых вуалях вспышки искр
   фамильных драгоценностей показывал
  
   О как великодушием влекомый
   он шел как гордый Ной в ковчег балкона
   и в царском шествии торжествовал
   защитой награждая существа
  
   Великолепное освистывали шествие
   крутясь в ветвях нахальные подшефные
  
   Их приручив и кляксы им простив
   он обнаружил
  
   что и сам приручен
   и заменяет желтый свет их брюшков
   неверность скрытых тучами светил
  
   Чуть грязноватые они такою чистой
   умели энергичностью лучиться
   цепляясь кувыркаясь и кружа
   неистовой веселостью пушиться
   и деятельной спешкой заряжать
  
   Он думал - сам собою по весне
   растает разом их союз непрочный
   но снег сошел - потом набухли почки
   и лопнули - и в молодой листве
   они попарно и поодиночке
   все так же копошились хлопоча
   высматривая тлю или жучка
   одновременно в сотне мест присутствуя
   все вороша с подлета и с подскока
   и суетливо выбирали гусениц
   вниз головой цепляясь по-бесовски
  
   И стало ясно
   что ответным жестом
   они над этим местом взяли шефство
   и объяснил ему бесстрашный взгляд -
   он в чем-то тоже под защиту взят
  
   Он объяснил
   что стайка защитит
   слетит чтоб одиночества и грусти
  
   или иных незримых хворей гусениц
   по-родственному обобрать с души
  
   И подступил тогда комок под горло
   когда он вдруг всем телом ощутил
   какая сила
   и над ним простерла
   неведомых защит волшебный щит
  
   И вспомнил он об уговоре честном
   когда души шепнуло естество
   о тайных связях
   и всеобщем шефстве
   земных существ небес земель и вод
   ***
   Когда успели скажешь ты - смотри
   склон древний над рекой прогрызла лестница
   и вырос
   смотровой площадки гриб
   с хозяйски копошащеюся плесенью
  
   Амеба с разрушением в крови
   невинная нестрашная на вид
   размножилась
   так быстро что не верится
   и царственной реки изрыла берег
  
   Подмяв права деревьев и зверья
   как расцвела она цветами трупными
   расположилась
   виды озирать
   где всё ее термитники и трубы
  
   Но если в свалках подтекает яд
   и мертвечиной судный ветер дует -
   ловить купаться пребывать и мять
   дышать - себе же
   не рекомендует
   ***
   Запасся на зиму серьезной
   откормленной смородиной
   садовой и с излишками -
   но все хмелел от чуть стервозных
   чуть нервных и породистых
   со стройными лодыжками ***
   Забытых чудищ лбы и костяки
   огромных эр немое покаяние
   вот хилотерий -
   как он был не хил
   с такой фигурой мордой и клыками
  
   Бочкообразный - весь напор и вонь
   и в слюнях желтоватые кинжалы
   встречаемся допустим я и он -
   воображаю
  
   Он миоцен собой загромоздил
   куда ни ткнись - везде он ест и роется
   он хрюкал злился
   и блистал здоровьем -
   что ж вызвало
   закат его звезды
  
   За что его создатель разлюбил
   что там еще в височной ямке сужено
   чем носорога примитивней был -
   ведь это глупость
   выдумки досужие
  
   Ты царствуешь - но вдруг звучит звонок
   закрылась эра новых звезд движением
   тираннозавр ведь тоже был двуног
   был первым
   кто избрал прямохождение
  
  
  
   В кровавой юрской не робел борьбе
   и ранний мел прошел до середины -
   а ты примат
   едва спрямив хребет
   и облиняв
   так сразу возгордился
  
   Вот он лежит в пыли - высокий лоб
   отброшенных в забвенье антилоп
   что не вместились в пищевые ниши
   но чем же они были
   хуже нынешних
  
   Я так учен мой разум свеж и остр
   заумно опишу симфиз и ростр
   латынью закодирую недужной
   жевательной поверхности узор
   но не пойму -
   так что же было хуже
  
   Скажите правду родственные лбы
   навеки или временно умершие
   за что же вас создатель разлюбил
   не за порок какой
   не за размер же
  
   Такой могучий - вдруг уходишь в небыли
   в зияние разрозненных костей
   однажды землю
   чем-то ты прогневал
   быть может неопрятностью своей
  
   Вот я - загромождаю голоцен
   гощу на эволюции вершине
   растерянно гляжу в оскал костей
   готовясь ту же
   повторить ошибку
   ***
   Из юных и высоких граций -
   смотрела нежно и легко
   и леопардовой окраски
   ступала острым сапожком
  
   Преодоленная несмелость
   таила голубой разряд
   летящей розоперстой Эос
   готовящейся озарять
  
   Точеная ступня вилась
   в тугой изысканной обтяжке
   в лодыжке чуточку качаясь -
   как будто собираясь пасть
   ***
   Спеша как ежишься в мурашках молодая
   одетая слегка и не всерьез -
   как неожиданно
   к утру похолодало
   мир за ночь вымочило выдуло насквозь
  
   С руками голыми в беспомощных шелках
   под взглядом лип
   с их шумным шепотом простуженным
   как аккуратно ставишь ноги в каблуках
   кошачьи гибко
   огибая лужицы
  
   Знобит в любимой блузке бьет волнами дрожь
   в неотразимой
   в ней продержишься едва ли
   до вечера когда домой придешь -
   с ума сойти
   как вдруг похолодало
  
   В прибое пенных клочьев утонуло солнце
   их рваный страшный целеустремлен полет
   того гляди опять
   прорвет хлестнет польется
   и зонтик вывернет и юбку захлестнет
  
   Как оборвало и взлохматило листву
   с каштанов свечек лепестки снесло нещадно
   и в каждом чьих-то губок свежий поцелуй
   запечатлен
   вишневым отпечатком
  
   Как в наготе нога струит походки пиршество
   во влажном таинстве в пару росистых вод
   как свежий плод
   в пушке мурашках и пупырышках
   в прохладной спелости
   бесстрашно восковой
  
   Как в ароматах рос в соцветьях лип полночных
   стремишься ты ознобно быть легка
   как в тонкой ткани
   затвердели обе почки
   подрагивая стали набухать
  
   Как хмель весны вздувает ноздри - с высоты
   спускаясь в зелень вин и сумраков берилловых
   и обмирая
   руки на груди скрестила ты
   в ладони плечи уложив
   как птица крылья
  
   Цветочный хмель сырой как голову кружит
   зрачки расширив в тенях строго суженных
   но все же гордость неприступную
   держи
   высокомерно
   огибая лужицы
   ***
   Первой кладки небрежной нестрогой
   ламинат черно-белый и страстный
   как кукушка
   с нахальною робостью
   лучшим людям по гнездам подбрасывал
  
   На излете тревоги крылатой
   избавления дрожь торопил
   оставлял веснушчатую кладку
   созревать и стучать изнутри
  
   Обнажаясь скорлупы пестрили
   разрешалось их трогать руками
   лихорадка трясла материнская
   не мужская
  
   Пролетая в кристаллах бесстрастных
   отражений наращивал горб
   словно скорбного Экклезиаста
   не ему прозвучал приговор
   ***
   Умело броско просияв
   улыбкой самой l'Oreal-истой
   что прячешь Энди для себя -
   твои глаза не улыбаются
  
   Красивая на серебре
   киношных игрищ собеседница
   что вечно прячешь ты в себе
   шотландская колдунья Энди
  
   Порода век взросла в веках
   не спрячешь горная девчонка
   в чужой изысканный makeup
   пастушескую отрешенность
  
   Зрачок сужаясь не прольет
   в парижских ароматов стойкость
   ни морок моховых болот
   ни темных вересков настои
   ***
   Строго как в театральном ряду -
   вздохи в верхних и сумраки в нижних -
   ветви в липах бестрепетно ждут
   отрешенно храня неподвижность
  
   Что ты снова пришел обмирать
   немо ждать сожалея о чем-то
   предрассветный вдыхать аромат
   таинств женских
   и ситцев девчоночьих
  
   Что за необъяснимая страсть
   трепетать при огромном свершении
   и в пятнадцатитысячный раз
   с ожиданьем вытягивать шею
  
   С краю свет - значит время начать
   и начало взахлеб ощущая
   ах как птицы царят трепеща
   в перестрелке свирелек отчаянных
  
   Смелым лучницам в выстрелах лучших
   воробей не мешает почти -
   то начнет ржавый ножик точить
   то умолкнет стыдясь
   и заслушавшись
  
   Наливаясь прозрачной водой
   по запретному тайному краю
   небо стягивает подол
   розовеющий стыд открывая
  
   Луч смятенные губы нашел
   жаркий трепет сжимают ладони
   жадный шепот - еще и еще -
   и закатывается зрачок
   открывая глубины бездонные
  
   Вот вспухает вздымается шар
   разливается лавой безудержной
   воспаленные недра прорвав
   в раскаленном багровом безумии
  
   И в мгновенном могучем восходе
   спальни с влажной измятой листвою
   в наготе и в бесстыдной росе
   заливает безжалостный свет
  
   Вдруг очнувшись
   глаза приоткроются
   лепеча губы в губы слова
   общей влагой и общею кровью
   вздрагивая сочатся тела
  
   Ты медвяна камелия пленная
   спелый сок отпусти истекать
   и не верь
   что движением медленным
   осторожно крадется закат
   ***
   Он в кофейне поэтствуя царствовал
   он лучился как темный кристалл
   черный взгляд его вспышкой корсарской
   вдохновеньем убийцы блистал
  
   Молодые но сладостно лишние
   мы стишками бодались набычась
   от избытка отчаянных сил -
   но мерцая разбойной добычей
   его желтый ботинок слепил
  
   Ах как празднично сталью бряцали
   как делились душой и стаканом
   петушась для наложниц и жен -
   но он в дружбе
   с оскалом корсарским
   был опасен и вооружен
  
   И - всегда незаметная скромная
   в реве ратном и звоне вина -
   на каком-то из галеонов
   пленена была видно она
  
   Его профиль разбойничий острый
   вдруг решительно тихо и просто
   и почти беспричинно избрав -
   словно стали монашьего пострига
   безвозвратно вручила себя
  
   И была отрешенною женщина
   в тайном страшном своем пострижении
  
   Лишь ему - в чаде битв и всенощных
   тайным взглядом кинжальным - она
   в сораспятьях греховной сообщницей
   соубийцей
   была предана
  
   Лишь ему
   с этим носом утиным
   теплый пух и два серых луча
   лишь с него птичьих глаз не сводила
   близко серым крылом трепеща
  
   Сколько лет пролилось промерцало
   по усам протекло не попало
  
   Вечер творческий зал со старушками
   принял нас потускневших
   и в нем
   грянул позеленевшими пушками
   в стыдном блеске
   оснастки игрушечной
   задыхаясь в огнях галеон
  
   Как войдя в абордаж театральный
   заходился он в крике в навале
   как разбрызгивал кровь и вино -
   но в горячке бросков фехтовальных
   не кровавился
   не убивал он
   несмертельно неточный клинок
  
  
   Но горели зрачки тайной женщины
   твердо выбравшей
   пострижение
  
   Постаревшая неинтересная
   рыхлым телом уплывшая в кресле
   в тяжких лет непослушных позор -
   и узнать бы ее невозможно
   если б страшно не вспыхивал в ножнах
   соучастья сокровного взор
  
   Дымной крови и режущей стали
   осторожный огонь уловив
   понял я
   как она гениальна
   как священна
   в безумной любви
  
   и два божьих утиных луча
   безнадежно ловил трепеща
   ***
   Огромный зал глядел в глаза
   в созвездья глаз
   и в сводах голых
   орган незащищенным горлом
   расширенной трубой взывал
  
   По сводам бил напор любви
   пылала яростная нежность
   и сгорбясь
   музыкант заезжий
   ее пульсации ловил
  
   Он корчился в ногах колонн
   в соцветии безумной тайны
   крылом вслепую в свод бросаясь
   он бился
   светом опален
  
   Где завтра ласточка совьет
   гнездо для тайных фрачных хлопот
   там дымный хмель вечерних вод
   струился в стрельчатые окна
  
   ***
   Криками точными - падая с неба -
   клушицы косо нависшего снега
   страшную тяжесть сдвигали со скал
   и - надвигаясь в спокойствии гневном
   темным драконом сказаний и небылей
   он из космической бездны вставал
   в горло вонзаясь -
   Макбал
  
   Взглядом греховным мерцая следили мы
   за посвящений пареньем в картинах
   в замках
   немыслимого колдовства
   в страхе вползая с уменьем змеиным
   черною веной его серпантина
   он оскверненье терпел
   перевал
   с именем грома Макбал
  
   Вот на священном запретном краю
   я содрогаясь стою
   только не страх - голубой наконечник
   в сердце впустив безупречно
  
   Быстрым крылом отыскав у карниза
   страшным ударом к граниту притиснув
   тайное слово мне ветр прошептал -
   оно обманулся он думал я избранный
   слыша пароль мой -
   Макбал
  
  
   Клушица звонко предсердие сжала -
   что-то вписала мне криком в скрижалях
   в сумраках снежных времен
   красного солнца пронзающим жаром
   в сердце вдавила клеймо
  
   Тайно отмеченный знаком суровым
   лучше не зная предсмертного слова
   я б возвращаясь однажды позвал
   вздох оперенный -
   Макбал
   ***
   Речушка Лыбедь с прежней верой
   стремит наивную струю
   в заплеванном бетонном жерле
   под стенкой с надписью fuck you -
   где сытый заводской бетон
   теснит железную дорогу
   в составов пьяный рев и стон -
   тут ей сыновней мерой строгой
   молитвы говорок убогой
   и всхлип неслышный разрешен
  
   Пугаясь выросшей родни
   блевоты хохота и мата
   из странничей ладони им
   коня б хотела напуваты
   но кони мертвые страшны
   что водят мертвые сыны
   в горячей стали половодье
   рукою мертвой сжав поводья
  
   Стыдливым моющим движеньем
   летит прибрать и освятить
   гниль их уретр и испражнений
   и тонущий презерватив
   слетая с облачных высот
   принять клозетов черный сток
   со скверной трубок и каналов
   все всхлипывая и стеная
   неслышно лепеча у ног
  
  
   Лошадку напувать нельзя
   лесные не поднять глаза
   и страшно лепетать - нельзя ли
   мне душу напувать твою
   когда пацан орет раззявясь
   слюною брызгая - fuck you
  
   Но тверд он лепет с верой прежней
   в живой воды безумный миг
   что воскресит их прежних нежных
   раскаянием освятит
  
   В зловоньи простираясь ниц
   храни несмелую надежду
   пока не тронут сталью грешной
   лесной таинственный родник
  
   Сын плачет и кричит fuck you
   в бреду любви принять не хочет
   ты болен
   бедный мой сыночек
   дай я водицей напою
   ***
   Что пробуешь в себя вобрать
   и угадать - наверно труден
   ей бег высокий от бедра
   и тайный риск лихих растрат
   когда подпрыгивают груди
  
   Не пробуй ощущеньем взять -
   дразня мужской голодный взгляд
   чем шаг ее олений чуден
   когда подрагивают груди
  
   Как хорошо когда в походке
   тычинки вольно распустив
   она идет легко как лодка
   и вздрагивают соски
  
   Отчаянно наверно в ней
   горячих беговых кровей
   вино в тяжелых венах будит
   когда пугая зреют груди
  
   Ты знаешь сам желаньем пленным
   что жадно просит отпустить
   как в теплом тягостном томлении
   набрякли темные сосцы
  
   Но что она во мраке хочет
   что просят тело и душа
   когда в весенней пытке почки
   взбухают тянутся дрожа
   и от отчаянных видений
  
   мурашками пойдя
   твердеют
  
   В охотах тихих затворишься
   но ты затворник обречен -
   две колдовские упырихи
   тебя настигнут
   растопырясь
   радарным ищущим лучом
   движеньем нежным и бесстрашным
   подрагивая полной чашей
  
   Ты в пушкинском томленье сердцем
   и крови тяжестью постиг
   как в таинствах созвучий перси
   желанно вложены в персты
  
   Вложенье увлажняет вложено
   под губы под живот под кожу
   под чаш молочный аромат
   греховный зов в тяжелых ножнах
   оттягивает невозможно
   хмелит как осторожный яд
   как лав вздымание в везувиях
   куда ты денешься безумная
   когда уже не удержать
   ни всхлип ни крови причащение
   от влажных слаженных вложений
   коленки бедные дрожат
  
  
  
   Мы заблудились в мокрой чаще
   раскрытых воскрешений наших
   в святой росе опухших вежд
   наш грех в двух совершенных чашах
   с несмелым прожилком надежд
   ***
   Две свободных хариты иль гурии
   на высоких ногах не спеша
   проплывали
   бесстыдными губками
   эскимо изволяя вкушать
  
   В ткани сдвоенной парусной женщины
   словно шхуны
   в воды отражениях
   бортовых не скрывая огней
   совершенным плавучим движением
   орды крабов пугали на дне
  
   В их фарватер мужик попадаясь
   ошалело шипами кривясь
   выраженье побитой собаки
   забывал пучеглазый скрывать
   ***
   Я как кур в ощип - в тополиный пух
   угодил
   забил мне он глаз и нюх
   по-хозяйски взят в тополиный пух
   кур в нещадных щах
   к ощущеньям глух
  
   Отлученный сын от гулящих вьюг
   как ты ошалел
   тополиный шут
   бедный кур - ему
   больше не летать
   и разбойно кур больше не топтать
  
   Ошалев пиит в ритме шел упруг
   но ослеп - слепит тополиный сук
   ритм увял теперь
   словно в лужу пук
   так рассвирепел
   тополиный хула-хуп
   красовался ты гарцевал
   но вдруг
   перехват и шов тополиных пут
  
   Как першат в груди эти тополя
   кто их расплодил
   на кой тьфуй и ляд
   боже согрешил -
   твои тополя
   станом хороши
   на ощуп и в ряд
  
   Тычь большущий шиш облакам
   но как
   как линяешь ты
   шерстью в облаках
   вертопрах дурак или тайный друг
   тычь пушистый мрак
   тополиный щуп
  
   Но пушком пушишь в общем хорошо
   как птенцовый шар по штанам прошел
   хорошо прошел
   но нагадил как
   в чаяньях больших отрешенный маг
  
   Женских шалых вежд сумасшедший пух
   напушил ты мне
   тополей недуг
   ее шаг и шелк
   ее стройный стан
   и в ложбинах пух охмурил достал
  
   Шорох муфт и шлей
   грешный шум одежд
   опушенность чувств
   не поймаешь нет
  
   Что шепнул в глаза
   в горло честный друг
   нежно как ее
   подколенный тук
   ***
   Юный быстрый шагами огромными
   я бродил где надумалось мне -
   проходил уремой и урёмой
   и татарской бродил эреме
  
   На нее я мычал бы по-всякому
   был бы нем как бы ни убелен
   если б паводком чистым аксаковским
   не промыло лесной бурелом
  
   Это дедовской кроны бунтарство
   это корни сплелись хорошо
   если рощицы
   русско-татарские
   кровью русско-татарской нашел
  
   Вот язык из нахальных и ранних
   для обета хорош и для брани
   им причастье и счастье творю
   не сердись
   украинский с украинским
   общий ствол топорами пораненный
   и у нас и у них на краю
  
   Как подсечкой умелой палаческой
   повело тебя в сторону ляшскую
  
   Огораживай пруд в водах вешних
   задувай общей родины дым -
   только общие птицы щебечут
   как однажды надумалось им
  
   Я брожу по наследному царству
   узнаю своих предков печать
   и созвучья славянско-сарматские
   мою царскую кровь горячат
   ***
   В облачных пологах тихо склоненных
   где повитухами сгорбились горы
   как ты ненужен
   и в ужасе нем
   в страшном вздымании антиклинория
   где трепеща
   разверзается гордый
   выворот розовых недр
  
   Новое сердце птенцом в горле стукнуло
   отяжелев захотело вздохнуть
   неумолимым малиновым куполом
   тронулось в розовый путь
  
   В стонах родильных
   в безумных отрогов
   бедрах раскинутых широко
   в судорогах
   и разрывах он дрогнул
   мокрой макушкой пошел
  
   Вот ты дрожишь
   прикасаясь кощунственно
   первого вдоха вздымание чувствуя
  
   В гнейсах срамных
   с зеркалами скольжения
   в слизи и крови отчаянно женской
   тайну родства ты пришел обрести
   боль и испуг отпустив
  
  
   Что ты стоишь любопытством позоря
   ропот и гнев уходящего моря
   зная
   что знаком запрета отмечен
   в страшном вздымании антиклинория
   тоненький крик человечий
   ***
   Он кристаллическое поле
   считалось как бы изучал
   но озареньям подневольным
   не радовалась душа
  
   Она искала потаенный
   цветных кристаллов полумрак
   а не в пустотах катионов
   геометрический сквозняк
  
   Она желала их высот
   святых - и ежилась касаясь
   опустошающих пустот
   академических тщеславий
  
   Он знал теорию лигандов -
   но в микроскопе каждый раз
   кристаллы открывали гланды
   и закрывали сумрак глаз
  
   Он направлял на них лучи
   и мертвые глаза приборов
   но знал что снова промолчит
   их древний неприступный город
  
   Не смея дело упростить
   он сам надел себе ошейник
   структуры тонких притяжений
   в хитросплетениях частиц
  
   Но в ложном мире линз кривых
   отвергнув разума безумье
   он как-то - трепет уловив -
   позволил
   лишь слепой любви
   вглядеться в радужку цветную
  
   И там огромная страна
   ей тихо приоткрыла дверцу
   и все проведала она
   на языке немого сердца
   ***
   Вот она равнодушная еле видна
   в легкой стайке таких же безумно одна
   мерно дышит в ней скопленная тишина
   в колыхании платьишек девичьих -
   вот подходит качаясь бесшумно волна
   от ночного очнувшись текучего сна
   путешествуя
   в мерном бездействии
  
   Вот под ней или в ней
   приближаясь со дна
   что-то тихо вспухает и сводит с ума
   подходя по невидимым взбухшим корням
   и в испуге ей вольной не верится
   что дождавшись ее по скольженью узнал
   и беззвучно вскричал - вот она вот она -
   темный взгляд беспощадного берега
  
   Она спрятаться хочет укрыться пропасть
   она дышит всей грудью в испуге слепа
   в гулкой зоне прицельного выстрела
   и боится и хочет отчаянно пасть
   закружиться в безумном и сладостном па
   захлебнуться
   в распутном неистовстве
   и летучей водой в водовзрыв водопад
   всю себя с облегчением выплеснуть
  
   Вот решительно всхлипнув
   и воздух вобрав
   и в ознобе скрывая мурашки и страх -
  
   локотками отчаянно острыми
   юбки в воздух взметнув
   и бесстыдно сорвав
   обнаженная бросилась в простыни
  
   Вот бедром животом
   торопливым плечом
   в пенном празднестве простыней чистых
   в лихорадке бесстрашной свободы течет
   распластавшись биясь и желая еще
   трепеща приникая и впитываясь
  
   Вот затихла легла
   в мятых простынях росных
   в белизне брачных клочьев разбросанных
  
   И теперь все равно в утре первой ночи
   что там в шуме площадном венчальном ли
   обсуждает лепечет хохочет кричит
   и клекочет
   безумолчный галечник
   ***
   На пустырях и бездорожьях
   не вышколен и не обут -
   ты лучше будь неосторожен
   но предсказуемым не будь
  
   Ты жди таинственной минуты
   чураясь шума и толпы
   один - как мех вином раздутый
   неправильный от полноты
  
   Сиди в таинственных засадах
   когда стеной на водопой
   мыча жуя проходит стадо
   и жди - тебе ходить не надо
   его убитою тропой
  
   Пошел - и стадо одолело
   и напоказ с влюбленным сердцем
   выходишь гордый как петух
   красиво рухнуть на дуэли
   зачем-то подобрав для смерти
   две фразы позу и сюртук
  
   Ты богом для иного скроен
   но поза чуждая заела
   и нас выводят дураков
   рубин моей твоей ли крови
   добавить в чье-то ожерелье -
   носи цени вот я каков
  
  
   Сушеный скальп с моею меткой
   прими подруга-людоедка
   предсмертный мой мулатский лепет
   прими подруга-людоедка
   лицо чужое в гипсе светлом
   прощальный оттиск тайных сил
   прими подруга-людоедка
   носи раз я не доносил
   увянь с промокшими платками
   чтоб заживо тебя сточил
   последней позы мертвый камень
   где нет ни тела ни души
  
   Мой бог прощал семижды семь
   я ж не умел прощать совсем
  
   Оставив шлем и наколенник
   лети как птица полетела
   стрелой на свой рисковый лад -
   поношенный Владимир Ленский
   не пробуй с негою оленьей
   смотреть в чужие зеркала
  
   Раз муза все же поумнела
   и в генах стадо околело -
   иди монахом в мерь и чудь
   обидок ранок и дуэлек
   песочниц детских город мелок
   и кубики его забудь
  
   Не пробуй изменить судьбе
  
   от пули или злобы дрогнув
   не пей не пей чужую жёлчь
   и божьи лепестки в себе
   храни идя своей дорогой
   храни не позволяй ни трогать
   ни обрывать
   руке чужой
   ***
   Ошалев от ума и красы
   враз уверовав что настоящая -
   зря улит
   растопырил усы
   осязательные и дрожащие
  
   Вот какая улит неудачка
   зря расправил дрожащие датчики
   получил по усам по глазам
   прячь назад
  
   Вид твой в зарослях наперечет
   зря пыхтел расправлялся и дулся
   погляди в ее гребень и шов
   зря стучал в костяное плечо
   сам себе наблажил напридумывал
   ее чувств и порывов насчет
   сам в себе ощущенья нашел
   ну и дурень
  
   Лучше втягивай тонкую шкурку
   хорошо безусловно в ракушке
   в бесслоновых местах безусловно
   где не ступят ступнею слоновой -
   только чуть одиноко
   и душно
   ***
   Не дожидаясь пока солнце освятит
   в нем неисповедимые пути
   великий маг рукой неторопливой
   июньским утром около пяти
   развешивал привядшую крапиву -
   она от возмущения привяла
   пока его магиня охмуряла
  
   В то утро был небезупречен маг -
   он думал ночью о ее руках
   глазах ногах движениях - ах как
   ах как во тьме его всю ночь душила
   улыбки сумасшедшая морщинка
   в ее ошеломляющих губах
  
   И чтоб душа защиту вновь скопила
   он с шепотом развешивал крапиву
   воронкой открываясь на восток
   и в жилах разгонял предчувствий ток
   невидимо стремясь крылом огромным
   туда где раскалялись сковороды
   готовясь свежий принимать желток
  
   У птиц деревьев тайных сил природных
   у дружественных вод и росных трав
   шепча просил он зелий отворотных
   и заклинаний от ее отрав -
   чтоб силу не сосала не дразнила
   чтоб не свела с ума ногой красивой
   чтоб тайный в нем не извратила путь -
   но чувствовал
  
   что в этот раз бессилен
   пред таинствами изощренных пут
  
   Он крылья строго проверял - но как он
   бессилен был бессилен в этот раз
   отравлен зельем из сушеных лапок
   оленьей крови и змеиных глаз
  
   Ее движений невозможный праздник
   в крови безумной трепеща давил он
   он знал что он сейчас один в Евразии
   открылся силам утра и крапивы
   и что под ним плита материковая
   скользя по эрогенной зоне Конрада
   все ощущает женской нежной кожей
   и может все исправит и поможет
   и отведет ее бесстыжий взгляд
   и истребит пьянящий невозможно
   губительно прекрасный нежный яд
  
   Он потрясал крапивой запрещающей
   он больше знать и думать не хотел
   о чудесах ее волшебных шапочек
   об удлиненных лунах в дланях ленных
   сдурело плавных лон ее ногтей
  
   Он сдерживал мгновенный жаркий спазм
   но чуял он
   что слишком крепко соткан
   вуалей лон коленей влажный газ
   глаз обнаженных ангельско-бесовских
  
   И он мычал качаясь и стеная -
   как хорошо что в тайной битве магий
   есть свайный муж
   как крепкая стена
   кровати мерный скрип сосной со сна -
   счастливец защищен непониманием
   сосновому познанью не страшна
   отрава воплощений в зельях тайных -
   и в силе ужасающей
   она
   им племенным со сна с сосною свайной
   быть может хоть чуть-чуть
   укрощена
   ***
   Что подсматриваешь
   что за смысл что за прок
   на душе ощущенья проращивать -
   лишь девичка как птичка
   цветной хохолок
   боком взглядывая
   охорашивает
  
   Ну зачем осторожным поймаешь ловцом
   легким фото-души аппаратом -
   встречной женщине женщина
   смотрит в лицо
   словно вмиг разлагая на атомы
  
   Что спешишь налету подхватить и украсть
   свет их лазерных пушек нескромных
   как затягивает
   изумленный корабль
   океанской воронкой огромной
  
   Торопливым шмелем каплю сока вобрав
   ты куда в тонких крыльев мерцании
   что за бред что за роль
   что за труд ты избрал -
   соглядатая
   и созерцателя
   ***
   Классно купаются стрижи. Самая классная птица немыслимо совершенная в полете. Абсолютно ни-кем не замечаемая и никому не известная. А эти их крики когда несутся стайкой и выпускают оглуши-тельно тонкие стрелы и слышишь как рванули тети-вы и следом звонкий хрип оперения когда они вон-заются. А этот их облавный налет и дружные стре-лы и невообразимо слаженные мгновенные и точ-ные маневры всей стайкой словно они полгода репетировали. Это у них шестое чувство или связь невидимой нитью, почему они несутся так тесно крыло в крыло и так чувствуют друг друга. И с чего они вдруг разом сбиваются в стайку и, промыв и прочистив какой-то участок своими криками, так же неожиданно рассыпаются. Вот они купаются высоко-высоко, и всякий, кого ни спроси, скажет, что в небе пусто, потому что они его привычная часть. Купаются там на пределе видимости, чертят воздух вразнобой, и вдруг один срывается и летит вниз мгновенно вырастает и налетает не снижая скорости с лихими виражами с крыла на крыло и выпускает стрелу и мягко впитывается в щель под ржавой жестью кровли и в последний момент видишь какой он огромный, а из щели ему верещат стриженыши такими же стрелами, только еще мягкими и глухими.
   Единственная птица, которая не может сесть на землю - слишком маленькие лапки при огромных крыльях, которые попробуй сложи. Умеет только цепляться за скалу или кирпич на высоте. Если попадет на землю, тут ему и крышка, взлететь уже не может. Я этого не знал, пока однажды не стояли со старшим братом на балконе.
   Стоим так на балконе - это был мой двоюродный брат, они тогда с тетей жили напротив большой кирпичной трубы. Лошадиной такой трубы, на ней еще был написан год ее лошадиного нагроможде-ния. Стоим так на четвертом этаже, и вдруг вижу внизу в траве неподвижного бурого стрижа с раски-нутыми крыльями, и было видно, какой он боль-шой. Горожане такие вещи не видят, у них глаз вроде не настроен или им не интересно глядеть в траву, не знаю. Я ему охрип показывать пальцем, куда нужно смотреть. Это был мой стриж, и полу-чилось, что это был мой дар силы брату, только мы тогда этого не знали.
   Брат побежал, я ему сказал гони пока кошки не подошли, что ты телишься, а самому мне обувать-ся-одеваться что ли было дольше, теперь поздно жалеть. Или я думал, что он мертвый, хотя никогда не видел мертвого стрижа. Их мертвыми никто никогда не видел. Тоже странность, прикинь, при таком их изобилии. Умирают они, получается, тоже в полете, и выбирают, получается, секретное место где-то в небе или в горах.
   Ну, брат побежал, а он не шевелится. Это он просто из сил выбился, а я думал мертвый. Остави-ли бы кошки мертвого стрижа, держи карман шире, как это я сразу не понял. Только взял что-то, чтобы бросить в кошку, если сунется. Брат прибежал, и я ему долго кричал куда идти, он его в упор не видел в траве. Ну не давался ему этот стриж, это же был мой стриж. А когда он его поднял и посмотрел на меня с широкой улыбкой и крикнул живой, я чуть не заплакал в отчаянии, так захотелось его взять в руки. Я хотел крикнуть погоди я спущусь, но стриж неожиданно мягко сорвался и полетел как ни в чем не бывало, и тут же впитался в стайку других стри-жей. И потом стайка налетела, и что-то расстреляла и прочистила там своими криками. Может, брата благодарили и что-то ему прочистили, а мне хоте-лось плакать.
   Как это я его углядел раньше кошек, их там было немеряно, только успевай плевать в цель с балкона. Тоже не случайная вещь, если подумать. Ему на ро-ду было написано упасть туда, а мне его заметить и спасти у них из-под носа, и все это не просто так. С какой стати он вообще оказался в траве. Кто вооб-ще хоть раз видел в траве живого или мертвого стрижа. Мне его послали, а я к нему не притронул-ся. Мне бы его только потрогать, нам бы только взглядами обменяться. Это же был мой стриж. Жизнь бы точно пошла по-другому.
   ***
   Решительно как в храме на колена
   доверчиво
   не отводя глаза
   без страха без стыда
   без сожалений -
   нам ни стыдиться ни жалеть нельзя
  
   Без ожиданий и без обещаний
   не торопясь чтоб путь нашла душа
   нашла сама - и главное
   прощая -
   оно пришло
   умение прощать
  
   Но руки не дрожат не суетятся ли
   то сталкиваясь то спеша в пути -
   не смея отпустить
   самостоятельность
   и одиночество
   не смея отпустить
   ***
   Веленьем пролетающей души
   иль душ легко сомкнувшихся в тиши
   двух полувзрослых девочки и мальчика
   две азиатских речки Жиланши
   в их кровоток
   проникли как Желанчики
  
   Двумя птенцами прочирикнув так
   они втекли
   в пролетных душ бессмертие
   в их голубой стотысячный масштаб
   где пальцем накрываешь километр
   и в руслах там
   бежали хорошо
   журча Желанчик малый и большой
  
   Желанчик полудетских душ и тел
   так торопился бился утекал
   так напетлял с годами и веками
   что комитет напрасно употел
   на дыбах из волнистого стекла
   переснимая и калеча карты
   и зря кряхтел
   в тиши заплечных дел
   их первый хирургический отдел
  
   В артерии межзвездной неизвестности
   где только крови лепет разрешен
   втекли
   Желанчик малый и большой -
   один по-взрослому другой по-детски
  
   В желанное журчанье улетая
   не торопись обратный брать билет -
   пусть в карте линии горизонталей
   наврали
   про потоки и рельеф
   и в голубой сети
   небрежно сотканной
   потеряны
   террасы и высотки
  
   Вдвоем с тобой уходим по росе
   без компаса по руслу прямо в горы
   где обветшалых тригопунктов сеть
   опорная
   нам не дает опоры
   где встретят нас в вечерних тенях длинных
   испуг сурка
   и твердый взор орлиный
   где в белых пятнах ни одной черты
   лишь счастья топография шальная
   водораздел
   отчаянных желаний
   где знаем путь лишь только я и ты
  
   С водой хлестнувшей убежала муть
   двух берегов обвалов и обвальчиков
   куда сбежали
   прежние Желанчики
   запутались
   и изменили путь
  
  
   Желанчик не уставший русло рыть
   один ты знаешь когда берег валится
   как много километров
   не накрыть
   однажды разомкнувшимися пальцами
   как страшно
   кровотоки наших тел
   огромный разделил водораздел
  
   Куда Желанчик в струях пленных звезд
   ты девочку и мальчика унес
   ***
   Чу
   Сегодня в день луны во Льве
   в день пятый
   глаз зеленый сузив
   я клятву прошептал с колен
   тебя избрав своею музой -
   ты хочешь это или нет
  
   Сегодня в ночь луны во Льве
   тебя избрал я птицей вольной
   неважно знаешь или нет -
   ты есть и этого довольно
  
   Со мною на одной земле
   в тот миг что я шепчу с колен
   почувствуешь себя счастливой
   в океанических приливах
   луны затопленной во Льве
  
   Проснешься высунешь во тьме
   в ночной чарующий вельвет
   все лепестки тычинки пестик
   и вдруг почувствуешь -
   мы вместе
   мы вечны
   в плаваньях во Льве
   4.06.03
   ***
   Ум до щербины изострил
   понравиться мечтал сутулясь
   страдал красиво и курил -
   какая глупость
  
   Подкарауливал дерзил
   ждал миг когда приходит с улиц
   и легким шагом просквозит -
   какая глупость
  
   Постыдной страстью заболел
   искал пусть даже гневных взоров
   чтоб с темного вина хмелеть -
   позорище
  
   Дождавшись - тут же забывал
   чистописанье слов надуманных
   и вслед смотрел как вурдалак -
   какая дурость
  
   Но наконец - с ледком в груди
   на снисхождение упрямство
   сменила - замуж выходить
   пришла пора решила мама
  
   В театре - лишь потухнет зал
   и в шепоте огни умчатся
   мгновенно в ухо целовал -
   какое счастье
  
  
   Косил глаза в безумный вкус
   губ и ресниц
   в улыбку с голодом
   пока цветы искусных чувств
   плели тристаны и изольды
  
   За плечи обнимал дрожа
   и в мрак волос душистых милых
   лицо вдыхая погружал -
   ведь это было
  
   Но в быт консервный застеклив
   любви биенье безнадежное
   болезненно ушел в стихи
   еще несложные
  
   В словах как в топке испылал
   не спал под лепет беспокойный
   узнав что ночью тополя
   струятся по ветру как кони
  
   Красоты ложные вбирал
   чужими хворями недужил
   блажил что города корабль
   тяжелый душами нагружен
  
   С пушистых гнезд с любви скорлупок
   предчувствий нежных облака
   покров тончайший совлекал
   и отдавал - какая глупость -
   тяжелым сытым индюкам
  
   Пропал в ловушках чувств и строк
   в души непойманных посулах
   понравится мечтал сутулясь
   свой первый позабыв урок
  
   Но как-то в строгих небесах
   на горних ангелов весах
   себя измерил мерой точной
   и тут-то -
   как не понял сам -
   болезнь закончилась
   ***
   Сквозь форточку правее крон лиловых
   в бессонные открытые глаза
   в мишени точкой коротковолновой
   прожгла десятку острая звезда
  
   Бушуя там а здесь едва мерцая
   чудовище огня - во мне она
   таинственный укол
   глазного дна
   в излете страшных лет и расстояний
  
   В тайфунах плазмы
   в океанов грохоте
   в бессонном одиночестве твоем
   чудовище огня - какою крохой
   тебя глотает бездны водоем
   и в мигах световых сжигая жизнь
   в жару пылаешь бьешься и кружишь
  
   Бушуешь слепо в страшных безднах голых
   пронзаешь мрак отчаянной ладьей
   и веришь - плазмы синяя иголка
   во тьме однажды
   чей-то глаз найдет
   ***
   Чу
   Открою в милые черты
   окно страниц - вот это мило
   что тут про увяданье ты
   что ты про смерть нагородила
  
   Ты в зеркало как в лик судьбе
   всмотрелась взглядом заостренным
   и там внимательной и строгой
   что вдруг привиделось тебе
  
   В углу над губкой заалел
   наверное случайный прыщик
   а ты решила - это рыщет
   с косою смерть предать земле
   внезапной строгостью пронзенных
   зрачков испуганных озёрца -
   как в них расширенных страшна
   тень черной бездны незнакомой
   и сзади мрак пустынных комнат
   где не любима и одна -
   ну что ты милая
   опомнись
  
   Где взгляд кинжально обнажил
   испуг с хохочущим оскалом
   где ты чужая и другая
   ну что ты бедная дрожишь
   отчаянно сжимая пальцы
   во тьме сама себя пугая
  
  
   Устала просто ты - и вот
   в тяжелой глуби темных вод
   она летит пугает манит
   очнись дитя
   оставь ее
   она не стоит твоего
   высокомерного вниманья
   ***
   На вызов мой магнитных лент
   дан механический ответ
   "в зв'язку каналiв вiльних нет"
   короче говоря немає
   для тех кто в этом понимает
   дан механический сонет
   обед отрыжка и совет -
   а не пошел бы ты в туманы
  
   Я приоткрыл канал - и вот
   сижу в ушной канал вминая
   канала вход - но мне немає
   сквозь гад морских подводный ход
   ручья в прохладу вешних вод
   кто в ней хоть что-то понимает
   когда родник приоткрывает
   и колокольчики прольет
  
   Все лишнее я отсекал
   от вечной яшмы и свистал
   каменотес культуры майя
   искал твой голос и уста
   и высек в яшме тонкий стан
   кто в станах что-то понимает
   и лишь к устам мыча устал
   искать пути - его немає
  
   Твой образ вечный из земли
   извлек увидел возлюбил
   но мой акцент не проканає
   насторожит и разозлит
  
   тут в связи москалей немає -
   и раз во мне язык хромає
   я вежлив тих и терпелив
   иду в магнитной ленты слив
   что сточной жижею воняє
   и жду стекая обсыхая
  
   В каналах шелест тараканий
   и чья-то жидкость семенная
   ритмично булькает в трубе
   и крепкий запах перегара
   и переваренный обед
   густеет в стоках и канавах -
   лишь родникового канала
   не предусмотрено к тебе
   пречистого пути немає
  
   Я помню как тебя искал -
   и щелкнула в пластмассе сталь
   сквозь чащу к солнечной поляне
   и голос звонко как бокал
   звенел и плавал у виска
   вином цветочным охмеляя
  
   Волшебных кнопок звонкий клик
   вот-вот найдет твой вольный вскрик
   и с ним мелодия грудная
   плеснет дыхание сминая -
   но палец нежен и блудлив
   опять попал в магнитный слив
   и булькает труба немая
  
   Твоих пульсаций не нашел
   как в пьяных гребнях вольный челн
   но ветра предвкушенье знают
   и в парус хлынувший улов
   блаженно вольные для волн
   во мне открытые каналы
   ***
   Он в листы с ожиданьем смотрел
   чуть теряясь в оттенках невнятных
   проникая в ее акварель
   в цветовые бегучие пятна
  
   Понял он - так вздымает весна
   отсырелую первооснову
   но абстрактна наверно она
   для слепого познанья мужского
  
   Тайной почкой она соки пьет
   в набухании неторопливом
   но по-женски невнятен ее
   лепет влаги в несмелых разливах
  
   Обнаженных изгибов рисунок
   крон и ситцев поймай полусвет -
   гибкой женской походкой танцует
   а ты смотришь тупея ей вслед
  
   Что ты можешь поверить весне
   почкам тянущимся остриями
   влажный шепот услышь или нет
   безнадежно сухим восприятьем
  
   Жесткий взгляд опуская в окне -
   женский лепет стихию дорогу
   по-мужски полюби или нет
   но понять и поверить не пробуй
   ***
   Полуголая летняя белка
   скрежеща скорлупою в листве
   в глаз ленивый в лесу неумелый
   сочинителю глянула смело -
   а он вылупился в ответ
  
   В тайнах вечно манящих витрин
   мира зелени пуха и крыл
   пусть ему ротозею простится
   что невежливое любопытство
   откровенно глазея не скрыл
  
   Восседая на ветке зеленой
   и бесстрашно взирая в лицо
   c равнодушной лесной благосклонностью
   деловито скрипела резцом
  
   Глядя в глаз ее строгий и тихий
   без вступления рифм и затей
   "не сломай себе зуб грызуниха"
   дружелюбно заметил он ей
  
   Скорлупу до конца очинивши
   и ядро извлекая на свет
   "не сломай себе дух сочинитель"
   грызуниха сказала в ответ
  
   Он попробовал дух свой на зуб
   острием предвкушений бескрайних
   на путь сердца и найденный звук
   на бродячих существ равноправие
  
   на пустоты высотных межстрочий
   что лишь птичьим пером рисовать
   на находки лесных одиночеств
   что восполнить бессильны слова
  
   И в слияньях судеб и имен
   он прочел на бродяжьей мордашке
   как приручен
   и как одомашнен
   в своей клетке невидимой он
   ***
   Поддавшись что ли воле судеб
   или не видя смысла сует
   в глухих тисках гранитных стен -
   в фонтане кое-где форсунка
   не бьет не хлюпает совсем
   и не вытягивает шею
   от слабости иль пресыщенья
  
   А может в стычках стоков ржавых
   однажды ржавчина чужая
   забила в ней святой канал
   и потому молчит она
  
   А та легко но некрасиво
   струю широкую пустила
   почуяв замысел творца
   но получается вполсилы -
   ей может лучше перестать
   стараться реять и блистать
  
   Но вот - пронзая всхлип бесплотный
   на свой могучий точный лад
   как хлещешь ты луженой глоткой
   пока не подогнало кляп
  
   Уж воздух остудила ночь
   но ты язычески и грешно
   все вкладываешь в наконечник
   отчаянный напор и мощь
  
  
   Как горло сотрясает дрожь
   как кровь шипит не умолкая
   а ты шампанским бьешь и бьешь
   в созвездий синие бокалы
  
   Как хорошо вздымаясь сила
   огромная внутри скопилась
   пронзая горло - в воздух бить
   засеять водяною пылью
   и настигая ознобить
   девчоночий испуг и плечи
   и в смехе хохолки волос -
   как хорошо всей мощью хлещешь
   разбрасывая свист и лепет
   отчаянно и на износ
  
   Остановись - разумен ли
   твой одиночный хрип и всхлип
  
   Татарским взглядом в темной скани
   казнит тебя хмельная ночь
   ты исчезаешь
   ну так что ж
   ведь ты струишься утекая
   в святых созвучий всхлип и ложь
   и кровь венчальную вольешь
   в созвездий синие бокалы
   ***
   Землеройку под настом в снегу
   в непосильных хребтах и увалах
   перемерзшую или усталую
   он у лыжи поднял на бегу
  
   Возносясь от заснеженных льдов
   человеческой лапкой цеплялась
   согреваясь вжималась в ладонь
   жизнь чужая не больше полпальца
  
   Дрожь замерзших мышиных кротов
   земледельческих мышек кротовых
   робко тонким своим хоботком
   его пульс неожиданно тронула -
   и в ответ он потрогал украдкой
   трудовые замерзшие лапки
  
   Словно в гомоне птичьем рассветном
   в общем пульсе слились хорошо
   швейный стук невесомого сердца
   и размеренный гулкий толчок
  
   Согревая случайную кроху
   и прислушавшись - в общем дыхании
   как пульсируют он уловил
   сотни робких коротеньких вдохов
   подкрепляя его великаний
   подступающий лунный прилив
  
   Покоренный в огромном всевластии
   в божьем гласе смиряя металл
  
   согреваемый крохой в полпальца -
   он о дружбе ее возмечтал
  
   Великану бы стало не плохо
   по-мышиному стало легко
   одиночество скармливать крохе
   с человеческой цепкой рукой
  
   Ты вливайся не сопротивляйся
   в крошку-случай кивнувший полпальцем
   и увидишь
   как случай вольет
   что-то в жилы в обмен на тепло
  
   Одиночество ночью неслышно
   проникает сквозь окна и ниши
   проверяя железо оков -
   но бежит
   если теплая мышка
   защищает щекочет и дышит
   робко трогая пульс хоботком
  
   Но не веря в случайную ласку
   отогревшись в тепле и поспав -
   жизнь родная в перчаточном пальце
   ход прогрызла
   и вновь потерялась
   чтоб в ненужной свободе пропасть
   ***
   Он запоздал но тайный слог искал
   свободно став из бабочки личинкой
   и чуть брезгливо избегал зеркал
   не признавая седину с морщинами
  
   Он в звуки юные нырял с утра
   как в волны
   с силой нынешней и прежней
   и забывал что подошла пора
   сменить спокойно тело как одежду
  
   На прошлое настраивая зрение
   ловил он трепет строчек перьевых
   и избегал чужих зеркал кривых
   глазений в спину и ненужных мнений
  
   Он зрелость одиночеств возлюбил
   и сохранял настройку не задетой
   услышав шепот
   что впадает в детство
   от тех кто как в могилу впали в быт
  
   Он экономил время оголтело
   и долг признаний отдавал теням
   все за работой забывая тело
   поношенное за ночь поменять
  
   И тем кто старым взглядом замечал
   что поздно в сердце утро расшалилось
   он про себя спокойно отвечал -
   пошли вы все
   ***
   Бывший друг
   в получувствах шарахаясь
   звукописью исписан и сед -
   ты зачем
   подчинился метафоре
   что безвкусна сама по себе
  
   Как цветы заливая записала
   звучным свистом струя звукописи
   как в углах наложила наляпала
   и свернулась блистая метафора
  
   Двуязычию слов покорились мы
   но взрослея ослепли глаза
   к потрясающим детским открытиям
   что словами придумать нельзя
  
   Эх как нам на ходулях лосиных бы
   утром двинуть бы вновь по росе
  
   Ну зачем повзрослел посолиднел ты
   и просыпав росу
   посерел
   ***
   Чу
   Ты свой каприз окончила на "ибо"
   готовясь рассмеяться губы сжала
   предательница ты не долюбила
   по-школьному шепчу -
   воображала
  
   Ты чувство на свободу отпустив
   пошла чужие взгляды отражая
   но не дождешься чтобы я просил -
   вообрази меня
   воображала
  
   Я голос твой танцующий собрав
   влюбился в образ шлюхи-однолюбки
   но мы то знаем
   что играть себя
   воображать себя смешно и глупо
  
   Я не признаюсь что уже люблю
   твой танец на летающих кинжалах
   и свой восторг скрывая
   говорю -
   воображала
   ***
   Здесь в парке сумерки уже
   но над пруда парною чернью
   в последнем свете семь стрижей
   беззвучно пируэты чертят
  
   Ах как пьянит в который раз
   в темнеющих воздушных замках
   высокое не напоказ
   искусство лётного вязанья
  
   Акробатически легко
   в каскадах петель невозможных
   бесшумно настигают мошек
   с воздушным шалевым хлопком
  
   Пунктир полета прочертив
   глазами пьешь как страстно взвешен
   их трепет бабочек ночных
   в охотничьей безмолвной спешке
  
   В бескрылой жажде как слепит
   вино отчаянных дерзаний
   что молча хочешь пить и пить
   в темнеющих воздушных замках
   ***
   Я бы птиц и людей изучал
   изучал по методе сыча
   неприметной пушистой заразы -
   гуттаперчевой шеей торча
   я б следил немигающим глазом
   что-то в нос непрерывно шепча
   под греховной личиной сыча
   сам с собою открытия празднуя
   желтым глазом бы их изучал
  
   Сидя тих и лохмат со спины
   я бы нос вроде свешивал в сны
   а они бы смеялись заразы
   успокоены видом спины
   где глаза мои им не страшны -
   тут вдруг разом
   шею вкруг повернув по оси
   я б уставился сдвоенным глазом
   я б внезапным прицелом настиг
   я б наставил двойные стволы
   не промазал бы
  
   Над мышами людьми и коровами
   я бы тихо сидел на суку
   и косил под мышиного скромника
   но следил бы глазами огромными
   пряча когти в несвежем пуху
   куль мохнатый сложив на суку
   притворившись задумчивым скромником
   на ненужном как будто суку
   свесив вроде ненадобный куль
  
   Перьевые воронки с очами
   по желанью беззвучно включая
   в беспощадной манере сыча
   я бы начал а может начал
   беспощадно их всех изучать
   полыхая очами-воронками
   над мышами людьми и коровами
  
   Хитро горбясь нахохлясь набычась
   я б внезапно слетал на добычу
   на считающих лишь до пяти
   в мире чувств - я б несметными чувствами
   отследив налетал бы искусно
   и настигнув добычу когтил
   как бы лихо когтил я добычу
   воробьиный отчаянный сычик
  
   А в ночи бы несвежую шубу
   распахнув - я б носился бесшумно
   во всю ширь расправляя зрачки
   проносил бы их в небе бесшумно
   вширь бы шарил
   лешачьими щупами
   в теплом лоне безлунной ночи
   ах как вширь бы воронки включил
   во всю ширь распушенными чувствами
  
   Белой маски лучистые перья
   в темноте словно пристальный череп
   я показывал бы осторожно
   зависая над поздним прохожим -
  
   вот спускаюсь я с этим видоном
   тихо целюсь глазами бездонными -
   и приветствую мрачной трещоткой
   словно когтем черчу о стекло
   вот сейчас по ногам потечет-то -
   по-тек-ло
  
   А в конце преступлений сычёвых
   вот я дробью лежу подсечённый
   вверх когтями притвора и скромник
   но робея гадают вороны -
   может я замечтался о чем-то
   глядя в небо
   глазами огромными
   ***
   Как доказательство что духом осиян
   тот образ
   в остальном простой и зыбкий -
   запомню руку тонкую в перстнях
   и что еще - ах да -
   еще улыбку
  
   Когда ты целишь одинокий лучник
   но все мешает блик и полутень
   ты глаз всегда настраивай
   на лучшее -
   так целить проще
   и точней прицел
   ***
   Лучной гибкостью талии льющейся
   спелой грудкой
   доверчивым личиком -
   неужели ты тоже послушница
   куртуазной тусовки столичной
  
   Курохтаны болбочут по-брачному
   в центре тока в цветах изумительных -
   и ты неудержимо захвачена
   страшной силой
   центростремительной
  
   Но как в жарком чаду кипарисов
   к соснам тянутся спелые чувства -
   ты бы сердцу
   сменила прописку
   на заросших садов захолустье
   ***
   С оттенком суеты вокзальной -
   когда опаздывать нельзя -
   какой он был провинциальный
   ее испуганный кристальный
   средь городских нарядов взгляд
  
   Но как квадратной мордой крался
   трицератопсом в мире граций
   тая болотный всхлип и шмяк
   ее сельхозкоопиратский
   бесполой тяжести башмак
  
   и - символ зыбких мод предательств
   надежд непуганых палач -
   сжимал ее как птеродактиль
   палеозойской эры плащ -
   крылами укрывал не он ли
   тела героев Илиона
  
   Теряясь в изумленьях детских
   старалась - вспоминая путь -
   с достоинством но незаметно
   в испугах уличных шмыгнуть
  
   С растерянною простотой
   смешавшись с городской толпой
   она поспешно шла к вокзалу -
   и красоты своей святой
   нисколько
   не подозревала
   ***
   Ты стучался к нему молотками
   но за твердую грань не впустил
   амазонский таинственный камень
   всех оттенков голубизны
  
   Очарованный вор из воров
   видел ты
   как взглянула по-птичьи
   проплывая могучей горой
   голубая вода атлантическая
  
   Эту влагу попробуй возьми
   но поймать не хватает везения
   зачарованный амазонит
   всех оттенков полуденной зелени
  
   В древних копях за синей горой
   ты железо вонзил на рассвете -
   камень вскрылся
   как корень сырой
   и с таинственной первой росой
   лишь тебе распустились соцветия
  
   Только тронул - уходит роса
   и смеркается неумолимо
   каледонского взгляда кристалл
   в черных иглах ресниц турмалина
  
   Тайный камень не трогай руками
   лишь смотри в его парные грани
   расправляя два синих крыла -
  
   но подходит везучая Таня
   ой - топаз под ногами нашла
  
   Ах как рано везучая Таня
   тебе выдал беззвучную тайну
   винный луч ледяного стекла
   камень знал - твоя жизнь истекает
   камень знал
   что она истекла
   и нашел тебя бедная Таня
  
   Уплывая - услышь как звенит
   молотком или счастья подковами
   зачарованный амазонит
   всех оттенков
   надежд подростковых
  
   Вслед за Таней пускаясь в волну
   с голубыми и винными искрами
   в свой единственный камень отысканный
   за заветную грань загляну
   ***
   Чтоб не скучать вечерами бальными
   попусту не сожалеть о чем-то -
   заколебали ночные бабочки
   в бежевых шалях
   а нынче в черной
  
   Как же вы дамочки заколебали
   шалые клуши в вуалях бальных
  
   Вот недотрогу поймал красивую
   с лифом в побелке и в паутине
   даму смятенную
   словно лахудру
   в краске потекшей в дешевой пудре
  
   Глазом в подвесках горя височных
   не трепещите так
   ваше высочество
   вас возмущенную в царственной гордости
   с шлейфом позвольте
   вышвырнуть в форточку
  
   Как в жемчугах и с алмазами в ушках
   заколебали вы потаскушки
   в трепете с грудками полураздетые
   что из-за вас мне
   сидеть без света
  
   Как же вы нежные заколебали
   с видом на выданье в ночь рыбаля
  
  
   Как вы бесшумны в воздушных челнах
   в шалях летающие во тьму
   ты почему меня выбрала черная
   милая черная
   почему
  
   Черною пудрой по кухне вея
   что нашептала волшебная фея
   посланная неизвестно кем
   страстно трепещущая в кулаке
  
   Рдеешь и в страсти как кошка корчишься
   все - закрываю форточку
  
   Как же ты черная заколебала
   что лепеча и любя шептала
  
   Что вслед за черной мечась налегке
   сердце трепещешь и бьешь в кулаке
   ***
   Нет в угол губ ее проникший волос
   она не чувствует ты вздрагиваешь зря
   на леску пойманный -
   сойдешь с ума смотря
   как протянулся в родниковый голос
   бесстыдно в угол губ проникший волос -
   как руки левые приходится смирять
  
   На в угол губ ее попавший волос
   как ты попался соловей соловый
   как пойман ты в летучий смех и всхлип
   уже не понимающий ни слова
   ты видишь - влажный зуб к губе прилип
   ты одурел ты пойман влажным зубом
   он губку смял
   и подвернул безумно
  
   Уже не понимающий ни слова
   ты втянут в омут на безумный волос
   ты в омуте сойдешь с ума ко дну
   как ты попался лососёвый лосось
   лосиным лосем на блеснящий голос
   на влажной радужки искрящую блесну
  
   Ну что ты мелешь лососёвый лось
   хмелеющий в волне ее волос
  
   Как чувства левые приходится смирять
   зачем метнулся взгляда зверем пленным
   к шальному оголенному колену
   лиловым взглядом
  
   взглядом упыря
   как чувства левые приходится смирять
  
   Повышенный до друга из мужчины
   что попусту хмелеешь дурачина
   такой секач
   а хворь не превозмог
   она смеется - не смотри в морщинку
   о господи - в ее губы морщинку -
   скривись в ответ
   и проглоти комок
   ***
   В них пролетающих вечно спеша
   зря плоскостопным ты целишься дактилем -
   ты же глухой стал
   к летучим мышам
   робким таинственным
   птеродактилям
  
   Сумерки слушая в гулком лесу
   юным стремительным полумужчиной
   птенчиком -
   как ты ловил ультразвук
   стрел дальнобойных мышиных
  
   Тихой стрелой как настигло и ранило
   струн подростковых и тайн вымирание
  
   Может и в растровом внутреннем зрении
   ультранастройка смолкает предательски -
   что за ползучее
   охреновение
   чувств - отлетающих птеродактилей
  
   Звук подсознанье пронзивший болит
   звуком культя восприятия мучится
   стал ты как все -
   ты теперь инвалид
   в мире посланий летучих
  
   Вскрытое в анестезии ночи
   тайное чувство затихнув молчит
   ошеломленное не протестует
  
   слыша
   как вкрадчивые палачи
   временем острым его четвертуют
  
   Горло и сердце настрой - но вместится ли
   зов что послали тебе по-приятельски
   ультравысоких созвучий властители
   гении
   высшего восприятия
  
   К гордым созвучьям и точным названиям
   как ты дотянешься струнами тонкими -
   что за ползучее
   зарубцевание
   датчиков крыльев и перепонок
  
   Высшим назначив себя существом
   что же так беден ты
   высшими чувствами
   если вслепую неслышной стрелой
   дальний листок не умеешь ощупывать
  
   если в свободных земных существах
   пленник вещей -
   ты из низших и меньших
   если расслышать понять и позвать
   даже летать
   не умеешь
   ***
   Ну ладно б сослепу со скуки с перепою
   так угораздило - но сдуру сам залез
   неосторожно угодил и пойман
   в строительный концлагерный навес
  
   В проходе жестком ты лишен свободы
   патроном загнан
   в заржавелый ствол
   и оскорбительно зовешься пешеходом
   безрогим черепашьим существом
  
   Как старомодно при честном народе
   ты безнадежным пешим шагом ходишь
  
   Ты вялый член дорожного движения
   ты больше не свободный гибкий кот
   ты замечтался на ходу - и вот
   стал членом тектонических движений
   могучих ритмов
   необъятной женщины
   заклинившей заржавленный проход -
   и метеором долетев сгоришь ты
   в ее галактик океанском ритме
  
   Наш тяжкий шаг рождает рык и стон
   рифленый рокот в эшафотных срезах
   тугой мембраной гулкое железо
   пружинит и стреляет под стопой
  
   Воображу - как в недрах атмосфер
   в рифленых облаках
  
   могучим выстрелом
   мы пробиваем звуковой барьер
   с тяжелым черепашьим истребителем
  
   Воображу - раз мир со мною ржав
   сужается и давит низким сводом
   осталось лишь одно -
   воображать
   воображать безумную свободу
  
   Воображу - вот я волны вольней
   попался в притяжения туннель
   мой звездный бриг горит и тянет вниз
   я распадаюсь жаркими частицами -
   но снизу видят -
   что-то в небе мчится
   перстом огромным указуя ввысь
  
   Пускай сгорит летучая струя
   но как пьянит ее свободы жжение
   воображу
   что не захвачен я
   в сжигающий туннель воображения
  
   Воображу что я погиб сгорел -
   а это просто
   световой барьер
   пробит - и снова
   к безнадежным тайнам
   я звездным пешеходом улетаю
   ***
   Проснешься вслушаешься -
   нефами ночными
   по трассы храмовому черному шитью
   шипят шуршат грохочут в стыках шины
   хрипят и фыркают
   как паровой утюг
  
   А ты гордец зачем преодолел
   моллюсков панцирных
   зуд игровой и брачный
   в конечностях
   по-рачьи раскоряченных
   на рычагах педалях и руле
  
   Наверно хвор ты отвергая праздник
   и хрип полета в панцирных шипах
   и общность шума
   капель протоплазмы
   что в сковородках катятся шипя
  
   Отверстие для влаги отверзай
   шепчи во тьме - скотинушка вези меня
   любовно пистолет вставляя в зад
   задай задай
   себе и ей бензина
  
   Свой лик греховный не узнав в окне
   в неловкий миг большого откровения
   влезай влезай
   всем телом в полость к ней
   заправленной и сладостно беременной
  
   Отшельник что такого бестолкового
   в мерцании и реве магнитолы
   отдай свой клин
   под массовый посев
   моллюсковой иллюзии движения
   клохтанию и клекоту диджеев -
   катись со всеми
   куда катят все
   ***
   Как обрушилось небо лавиной
   руша водохранилища хлынуло
   из грохочущих сумрачных дол -
   а ты пляшешь плотвичкой под ливнем
   сумасшедшей кипящей водой
  
   Как застиг нас потоп налегке
   проливными облавными водами
   эх укрыться бы в теплой реке
   бородавочником земноводным -
   ноздри выставить в хлещущий шорох
   допотопным брюхатым обжорой
  
   Из реки бы следить не дыша
   надвигаясь неумолимо
   как ты рыбкой танцуешь под ливнем
   извиваясь и хохоча
  
   Рачьим взглядом голодным неслышно
   пить изгибов русалочьих ритм
   грудь и ноги
   под тканью облипшей
   что в мурашках упруго мокры
  
   Надвигаясь безжалостной тенью
   вдруг рвануть
   плавником оголтелым
   осторожным броском
   изловить
   твое гибкое голое тело
   впиться в мокрые губы твои
   ***
   Медвежьим шажком вперевалку
   пыхтя с неуклюжим расчетом
   брусчаткой ползла поливалка
   раздув напряженные щеки
  
   Ползла с безнадежною целью
   продраить запущенный город
   сияла широкою мордой
   служебной
   но доброю в целом
  
   С ворчанием эры пещерной
   в сомнительной свежести улицах
   сурово натужно и щедро
   хрипела кривыми форсунками
  
   Встряхнулась душа под салютными
   соцветьями мокрых огней
   машины
   кучкуясь за ней
   довольными шинами хлюпали
   ***
   Как ты небрежно заступила всю дорогу-то
   шумя шелками молода и нецелована
   растенье строгое
   инфанта Недотрога
   высокородная княжна Мелкоцветковая
  
   Позволь-ка здесь пройти малышка августейшая
   цыганской терпкости
   но скромница тишайшая
   нетерпеливая и нежная Impatiens
   куда к ночи в златых сережках
   выступаешь-то
  
   Люблю твой тонкий стан гордячка Недотрога
   и твой наряд душистый
   задевать в нескромности -
   возмущена плебейской грубостью
   как вздрогнешь ты
   осыпешь в гневе цвет и блестки насекомые
  
   Как он хорош
   вечерний бал в тенях малиновых
   и в гордых сумерках
   дорических стволов чертог
   но как же их высочеств буфы с кринолинами
   заполонили зал
   и стиснули дорогу-то
   ***
   Какая встретила малина
   сосцами врозь - и как лениво
   пунцовой тяжестью легла
   все существо заполонила
   пахучей спелостью блядиной
   подвесками колола длань
   в крапиве пряталась блудливо
   осоловелая малина
  
   Тяжелый сок несла как лань
   веленевая с шеей длинной
   пугливотелая малина
   с крапивой хищной пополам
   как под охраной тетки хищной
   ленивоглазая блядища
  
   С крапивной теткой пополам
   скопила сок ни нам ни вам
   и вдруг решилась отдаваться
   от тяжести сосцов слепа -
   и первым отдалась клопам
   лесным - вонючести стоваттной
  
   Как лоном тяжела в лозе
   и ждешь коленками в земле
   и темным истекаешь соком
   запутавшись в траве высокой
   как ты в любви неодолима
   пунцовогубая малина
   ***
   Знойным маревом города жаркого
   прокаленный
   и полусваренный -
   погружайся же в старого парка
   океанской прохлады аквариум
  
   У пруда отстоится душа
   затаясь в пучеглазой наивности -
   разреши ей
   по-рыбьи дышать
   плавниками едва шевеля
   в донном мраке с плакучими ивами
  
   Пусть вселяется в катамаран
   с лопастными плавучими стуками
   чтобы ряски
   всем телом набрать
   заплывая в нее вместе с утками
  
   Проникая в плакучий изгиб
   пусть раскроется
   неторопливо
   в запах черной воды и крапивы
   в рассыпных водомерок круги
  
   В корабле из коры Магеллан
   разреши ей уйти в океан -
   пусть в волшебной листве растворяется
   улетай вольным плаваньем пьян
   в лепет лип
   с мачтой клена на траверсе
  
   Но в ладошках листов перепончатых
   оставляя прощанье неслышное
   уплывая от них -
   что ж не помнишь ты
   как любим ты
   влюбленный мальчишка
   ***
   По делу вроде шел - так что ж
   остановившись что-то ищешь
   в том как могучей мордой бычьей
   лениво землю режет ковш
  
   Следишь не отрывая глаз
   как ляжки мощные расставив
   и лязгая клыкастой сталью
   чудовище вздымает пласт
  
   Безмолвно созерцаешь как
   в оскале чаши невесомой
   кремнёвый сколется желвак
   и влажно глянет карим сколом
  
   Свидетель что греховно ждешь
   что рыло вынырнет ощерясь -
   и в чреве глухо хрупнет кость
   и ухмыльнется бурый череп
  
   В душе удерживая скол
   ты слышишь - косточкой незрелой
   она попала на излом
   отчаяния и безверья
  
   Смотри в безумный зев судьбы
   в смертельный ствол - и хруп пистонный
   пробьет ручей что ты забыв
   мучительно
   пытался вспомнить
   ***
   С белоснежной отметиной правильным лбом
   повернулся
   и с твердым копыт перестуком
   подошел наклонился
   и теплой губой
   с шумным вдохом проверил мне руку
  
   Он лицо мое в гриву и шею пустил
   и на вдохе с молчаньем коротким
   сквозь артерий биение древний инстинкт
   подсказал нам
   что мы полукровки
  
   что отмерила нам эти травы в росе
   этот хмель нашей общей свободы
   в наших душах затерянная полустепь
   в захолустьях лесных небосводов
  
   Заплутавшись в ладони ноздре и щеке
   отыскав гулким пульсом и запахом
   прямо к сердцу прихлынул
   в огромном зрачке
   черный мед нашей общей галактики
  
   И сойдясь полыхнули медвяным огнем
   сквозь раскрытого времени трещину
   звездопады дорог
   что прошли мы вдвоем
   за столетья до нынешней встречи
   ***
   Ах как она была красива
   как ты глазел в ее черты -
   но не хватало в ней наива
   спокойной млечной доброты
  
   Был губ изгиб недосягаем
   но без полета налегке
   и не хватало в нем загадки
   опасной тайны в уголке
  
   Предельно хмурым взглядом скотским
   твой высший суд приговорил
   что не хватает ей в походке
   беспечной девичьей игры
  
   Так много в общем не хватало -
   откуда ж острой страсти власть
   раз ты глядел
   потертой жабой
   в негодованьи пузырясь ***
   Пленной каплей смолы на сакральной коре
   дева тонкая тянешь пугливую нежность
   ей захвачен
   я понял янтарный секрет
   мне открылось
   что этот секрет - безмятежность
  
   В ароматный янтарь за крыло и за шею
   полоненный летун а теперь сапрофит
   понимаю - ты просто мое воплощенье
   желтый снимок
   сквозь света и времени фильтр
  
   В отпечатке оставленном легкой ногою
   накопившейся влагой как я опоен
   как едино отчаянье гончих и гонных
   в желтом мраке
   где мы застываем вдвоем
  
   Но он вечен твой праздник
   твой тайный огонь
   умолкая но не оставляя надежды
   я схватил лучший миг наших общих погонь
   и постиг наш бескрайний секрет -
   безмятежность
   ***
   Я послушен желанью - и вот
   под присмотром огня и желания
   я варю можжевеловый мед
   на соцветиях пермского пламени
  
   Можжевельник я взвешивал на
   глаз и шепоты слов околдованных
   и плита моя раскалена
   страшным шипом умерших чудовищ
  
   Я древнейшим шепчусь языком
   с тайной наших рождений и старости
   мне бессмертному вечно знаком
   ропот вечнозеленых кустарников
  
   С терпкой юности соком шепчусь
   чтоб сыскав не пронзил мое сердце
   смертный враг - притупление чувств
   от постылых объятий бессмертия
  
   Я в душе никому отворять
   не могу эти тайны стихийные
   потому алхимичен наряд
   но во мне нет ни грана алхимии
  
   Траур вывернул я изнутри
   облачился в венчальное платье
   чтобы в вечности ночью варить
   мед отчаянного восприятия
  
  
  
   Я жесток чтобы лапки вминать
   в сок кипящий без сожаления -
   налетайте кто кроме меня
   понимает
   в медах можжевеловых
  
   Запах варева в ноздри вобрав
   пусть припомнят бессмертия правила
   и умерших чудовищ крыла
   для неслышной охоты расправят
   ***
   В шлеме прозрачном
   вдоль трасс загазованных
   где от свинца ядовита роса
   чахлыми сизыми бензогазонами
   роботом движусь я
   бензокосарь
  
   После крестьянских трудов восхождения
   как я в себе голубей упустил
   в стрижку газонов машинным движением
   урбанистической
   бензокосьбы
  
   Полуглухой бормочу я бесцельно -
   как отлетает давно разлюбив
   мокрой лапшой посечённая зелень
   в грохоте дымной
   бензопальбы
  
   Как я тюремною стрижкой щетинистой
   мерно ползу динозавром пластинчатым
   режущим рылом веду пред собой
   в травах соскучившихся
   по скотинушке
   с шумно хлопающей губой
  
   Робу с горбом городских зеленстроев
   на деревенской груди распустив -
   душу бы душу
   пустить в косари
   на травостой одурелый с росою
  
   Взгляд деревенский от выхлопа сузив
   сузить не смог деревенской души
   как я машиной
   оседлан и взнуздан
   в твердом порядке во имя машин
  
   Как мне скосить травостой моих чувств
   в латах под коркой запекшейся зелени
   ближних своих
   предавая мечу
   как мне безумной машиною велено
  
   С кровью моей
   сквозь труху просочившейся
   что я теперь понесу пред собой
   к дому
   моей позабытой скотинушке
   с шумно хлопающей губой
   ***
   Что ты ищешь в своих отражениях
   в зеркалах пролетающих чувств -
   ты же заперт
   как сонный моллюск
   в тесный панцирь своих убеждений
  
   В ствол лицом вот стоишь ты вобрав
   недоступную тайну творения
   говоришь себе - это кора
   ощущая
   что снова соврал
   жалкий способ твоих говорений
  
   Убеждая себя - это ствол
   по нему распластавшись всем телом
   как обманешь
   свое естество
   если часть его ввысь улетела
  
   Как сбежать
   если разум совьет
   неразрывную сеть толкований
   успокоит словами твое
   потрясенное непонимание
  
   Ты допущен к стволу на постой
   лишь к его оболочке
   но в сущности
   твои чувства и ум не допущены
   в гордый свод
   под твоею стопой
  
   Там мудрее тебя даже черви
   где свободно стремя острия
   его корни его виночерпии
   тайный сок или силы струят
  
   Толковать предвкушения честно ли
   если в кладбищах слов не нашел
   это счастье
   с каким путешествуя
   ощущения пьет корешок
  
   Что-то вышло из желудя тихого
   распахнуться и мощно вставать -
   это тело
   а может быть дыхало
   неизвестного существа
  
   Под плюмажем весь мир Ланцелот
   проскакал ты - но латами запертый
   отыскал лишь незнания замки
   в пустоте изолгавшихся слов
  
   Но однажды порою осенней
   в ржавых латах и тяжких летах
   ты познаешь в стволе
   вознесение
   неизведанный способ взлетать
   ***
   Не спасай меня с острова добрый Мазай
   не держи меня за уши
   в стайке поэтов
   все равно удеру
   мне же есть что сказать
   есть куда убежать -
   ты же чувствуешь это
  
   Ты бы снял свой треух - глянь какая весна
   ты все мерзнешь
   а я содрогаюсь от жара
   тяжела твоя лодка и скоку тесна
   смотришь мне вот сюда -
   я тебя раздражаю
  
   Полустоптанный через прореху в мешке
   удеру
   от прирученной кучки позора -
   но в правилке твоей
   осторожной душе
   не желтеть обнаженной мездрою
  
   Первородным грехом снова чувство спасло
   окунуло
   в счастливую стужу пространства
   ты меня на плаву
   перерубишь веслом -
   а торчащие уши останутся
   ***
   Сейчас ты произнес пленен
   слова ясенелистный клен
  
   Вдруг понимаешь опьянен
   что чувству что-то сообщая
   летит ясенелистный клен
   что был тобой не замечаем
  
   Раз потрясенно ты прочел
   резной узор соцветий чистых
   раз ты пленяешься еще -
   в душе не пожелтели листья
  
   Как мощно в небо устремлен
   корвет ясенелистный клен
   в тугой полет волны и света
   чужому взгляду не заметный
  
   Губами терпкими влюблен
   в вино ясенелистный клен
  
   Листа трепещущим клинком
   как в солнце ты фехтуешь клен
   как с ветром весело сразиться
   на остриях ясенелистных
  
   Не сознавал его листов
   сокровищниц резного света
   знал походя и лишь в лицо
   вдруг говорят -
   он был поэтом
   ***
   В блудный дождь листья мокры и наги
   в них скользнув как вода по перу
   отворюсь - мы стоим с глазу на глаз
   я и пруд
  
   Мы вдвоем отстоимся в хрустальном
   состоянии стынущих вод
   разрешив себе
   сентиментальность -
   все равно кроме нас никого
  
   Как мы в чаяньях мокры и наги
   общей грудью неспешно дыша
   в испарениях стынущей влаги
   что пока что теплее дождя
  
   В одиночестве и неизвестности
   позабыв человечий язык
   почему не освоить профессию
   "созерцающий дед-прудовик"
  
   Лешаком с бородою бесовской
   в бормотании тайно любить
   шумных капель прозрачные соты
   в теплых ульях медовой воды
  
   Доблажить до людской неподсудности
   замолчать вне суждений и лжи
   для прикрытия глупые удочки
   без крючков на воде разложить
  
  
   Робинзонить на сказочном острове
   научиться его создавать
   чтоб следить
   как в предчувствии осени
   остывая дымится вода
  
   Глядь - и август дождем тонко сеянным
   лопоча удостоит сказать
   отчего в струях ив августейших
   в дымных водах - уже по-осеннему
   августея пустеют глаза
   ***
   Вот ты идешь беззвучно след вминая
   траву и ощущения искать
   тропой лесной
   натоптанной конями
   копытами побитой до песка
  
   Твой тайный путь
   в соцветьях птичьих свистов
   вплетённый в теней шёпотный обман
   нековаными чашками исписан
   и яблоками дымными духмян
  
   А твой инстинкт
   асфальтом не подкованный
   сердечный ритм и жадный вдох в груди
   духмяны
   уносящим конским топотом
   могучим фырканьем и клацаньем удил
  
   Ах как в крови
   как крепкое вино
   пошли стучать в тяжелом ритме славном
   гнедой соловый чалый и буланый
   каурый -
   и могучий вороной
  
   Как глупо древней рыцарскою честью
   хмелеет дух - ему бы перестать
   хворать от звона птичьих путешествий
   от подростковой веры в чудеса
  
  
   Куда душа пошла рысцой упругой
   от взрослой стылой трезвости и слов -
   вот-вот сорвешься
   и пойдешь в галоп
   и оборвешь ненужные подпруги
   СОДЕРЖАНИЕ
  
   Я с упрежденьем его быстро выцелил ...

3

   Балетной тоненькой рукой ..................

4

   Эк как с выстрелами прихлопнуло .......

6

   В собраньи творческих обид ...............

9

   Ты доверчивая отворилась нам ............

10

   Обиды давно не знавала .....................

12

   Из тогда промелькнувших немногих ......

14

   Нашлись в подпочвенной основе .........

16

   Их королевской грусти не понять .........

19

   С образцами сидели всенощную ............

20

   Это что-то вроде хвори .........................

22

   Я проеду дорогами многими ...............

25

   Как два грачонка на одной орешине ......

26

   Над поймой огромной реки ..................

28

   Асфальтовыми берегами .....................

30

   Времен ее дней самых лучших ...............

31

   В углу подсознания где-то .....................

32

   В чернобыльский период беспокойный ...

34

   Ты шорами слов ограничен везде .........

36

   Как студёно ты звездное дно ................

38

   В бездонных быстрых отраженьях .........

39

   Раз пауза в работе затянулась ...............

40

   Он в мрачную обитель гнева божьего ...

43

   Вдали от шумных врановых подружек ...

44

   Себя на волю как-то отпустив ............

46

   Оно неизвестное ладное ........................

48

   Что же ты ратник с ухмылкою детской ...

49

   Однажды кровь охот сменив на стансы ...

50

   Он профессионален но не голоден .........

52

   Широкомордые мужчины ..................

53

   Стройны в халате снежном были ноги ...

54

   Ты долго верил им но видел как ............

55

   Синей тенью скользя по стене ...............

56

   На звук отдаленный неточный .............

58

   История знает совершенно точно .............

60

   Что интересничаешь ...........................

64

   Неся свою царскую власть ..................

65

   Не слыша крик его в ветрах ..................

66

   Ветвь абрикосовая взброшенная ветром ..

69

   Все ты готов - устроившись в окоп ........

70

   Полусваренный жук-плавунец ..............

72

   Проснешься до восхода в пять часов ......

73

   Вишни знали что движется с запада ......

74

   Торжественно по небу отсырелому .........

76

   Дыханье в горле задержу ловя ...............

78

   Она надвинулась как Мойры лик .........

80

   Ода на поэтический фестиваль .............

81

   Он шефство взял откликнувшись .........

82

   Первой книги небрежной нестрогой ......

74

   Когда успели скажешь ты - смотри ......

86

   Запасся на зиму серьезной ..................

87

   Забытых чудищ лбы и костяки ............

88

   Из юных и высоких граций ..................

91

   Спеша как ежишься в мурашках .........

92

   Первой кладки небрежной нестрогой ......

94

   Умело броско просияв .........................

95

   Строго как в театральном ряду ............

96

   Он в кофейне поэтствуя царствовал ......

98

   Огромный зал глядел в глаза ...............

101

   Криками точными - падая с неба .........

102

   Речушка Лыбедь с прежней верой .........

104

   Что пробуешь в себя вобрать ...............

106

   Две свободных хариты иль гурии .........

109

   Я как кур в ощип - в тополиный пух ......

110

   Юный быстрый шагами огромными ......

112

   В облачных пологах тихо склоненных ...

114

   Он кристаллическое поле .....................

116

   Вот она равнодушная еле видна ............

118

   На пустырях и бездорожьях ..................

120

   Ошалев от ума и красы ........................

123

   Не дожидаясь пока солнце освятит .........

124

   Что подсматриваешь ...........................

127

   Классно купаются стрижи .....................

128

   Решительно как в храме на колена ......

131

   Веленьем пролетающей души ...............

132

   Сегодня в день луны во Льве ...............

135

   Ум до щербины изострил .....................

136

   Сквозь форточку правее крон лиловых .

139

   Открою в милые черты ......................

140

   На вызов мой магнитных лент .............

142

   Он в листы с ожиданьем смотрел .........

145

   Полуголая летняя белка .....................

146

   Поддавшись что ли воле судеб ...............

148

   Землеройку под настом в снегу ............

150

   Он запоздал но тайный слог искал .........

152

   Бывший друг в получувствах ...............

153

   Ты свой каприз окончила на "ибо" ......

154

   Здесь в парке сумерки уже ..................

155

   Я бы птиц и людей изучал ..................

156

   Как доказательство что духом осиян ......

159

   Лучной гибкостью талии льющейся ......

160

   С оттенком суеты вокзальной ...............

161

   Ты стучался к нему молотками ............

162

   Чтоб не скучать вечерами бальными ......

164

   Нет в угол губ ее проникший волос .......

166

   В них пролетающих вечно спеша .........

168

   Ну ладно б сослепу со скуки с перепою ...

170

   Проснешься вслушаешься ..................

172

   Как обрушилось небо лавиной ............

174

   Медвежьим шажком вперевалку .........

175

   Как ты небрежно заступила ..................

176

   Какая встретила малина .....................

177

   Знойным маревом города жаркого .........

178

   По делу вроде шел - так что ж ...............

180

   С белоснежной отметиной ..................

181

   Ах как она была красива .....................

182

   Пленной каплей смолы на сакральной ...

183

   Я послушен желанью - и вот ...............

184

   В шлеме прозрачном вдоль трасс .........

186

   Что ты ищешь в своих отражениях ......

188

   Не спасай меня с острова .....................

190

   Сейчас ты произнес пленен ..................

191

   В блудный дождь листья мокры и наги ...

192

   Вот ты идешь беззвучно след вминая

194

  
   Сергей Игнатов ????????????????????????????????????????????????????
  

?????????????????????????????????????????????????? Звездный пешеход

  
   198

???????????????????????????????????????????????????????

  

197

   ?????????????????????????????????????????????????????????????
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"