Единственное, что Какудзу когда-либо любил - это деньги. Ему нравился из запах, отдающий свежими чернилами и бумагой. Ему нравился перезвон и шуршание денег, когда он касался их кончиками пальцев. Он любил сжимать их в своих ладонях, ощущая исходящую от них ни с чем не сравнимую ауру надежности. Он убивал, и снова, и снова, чтобы почувствовать бурю эмоций еще хоть раз. Находить себе оправдания, когда с пальцев тягуче стекает кровь, нет смысла. Лишь снова и снова, жить и чувствовать. И кого волнует искусство Дейдары или безумные боги Хидана? Уж его, Какудзу, точно нет.
Единственное, что Какудзу ненавидит - это вопросы. Их придумывают глупые люди для каких-то своих глупых целей. Зачем нужна лишняя информация, если от нее нет никакой выгоды? Нет смысла забивать голову чужими проблемами. А раз нет смысла, то зачем нужны вопросы? Какудзу признавал, есть вопросы полезные. Но полезные только лишь те, что задает он сам. Он никгда не спросит в чем смысл ритуалов Хидана, зачем Пейну весь мир и почему Зецу так похож на кустарник. От знания этих вещей не потухнет солнце, не взлетит цена на нефть и даже кирпич на голову никому не упадет.
Единственное, на что Какудзу любит смотреть, больше чем на деньги, - это волосы. Не любые, конечно. Только особенные, невыносимо гладкие, пахнущие свежей бумагой и полевыми цветами. Какудзу не любит цветы. От них мало толку. Но он бы хотел, чтобы и деньги могли хоть иногда пахнуть так.
Единственное, на что Какудзу не в силах смотреть - это рыбы. Они гладкие и скользкие, словно вода. Синеватая чешуя поблескивает на солнце и Какудзу все больше и больше хочет сломать хребет и разодрать тело в клочья. У рыб отвратительный запах, ни с чем ни сравнимый, мерзкий до тошноты, даже для Какудзу, который не раз сжимал в руках человеческие кишки. Но почему-то аромат полевых цветов все чаще смешивается с запахом гнилой рыбы.
Единственное, чего Какудзу хочет, стоит рядом и сверкает в темноте шаринганами. Это на столько потрясающе, что хочется рвать на нем одежду и чувствовать на губах его вкус. Это как найти клад на цветочном лугу, где даже запахи лета не в силах заглушить шуршание свежей бумаги. Рыба стоит рядом. И это бесит. Наваждение медленно сползает с глаз, уступая место холодной решительности. Уходя, главное - вернуться назад. Когда уходит он - главное, чтобы он вернулся один...