Сегодня утром на подмосковный город, опять неуверенно, опускался уже второй декабрьский снег. Снег первый, выпавший вчера и пролежавший, как бэушная аптечная вата весь день: во дворах, на деревьях и на крышах старых домов, - к вечеру растаял. И, как зима не пыжилась заминусовать давно положенную ей территорию, на улице по-прежнему было тепло. Дворники, получив нагоняй от начальства, держась за черенок лопаты, делали видимость непосильной работы. Наверно, они догадывались, что и этот, второй снег к вечеру тоже растает. Школьники, решившие прогулять уроки, лепили из мокрого снега снеговика. Прохожие, наступая на тающий снег, обходя и перепрыгивая лужи, торопились по своим делам, кто куда. Быстряков, один из прохожих, шел на встречу с Чудниковым ускоренным шагом. Несмотря на то, что Быстряков был здоров, а на улице красовался весенний плюс, тело его знобило. Волнительный холод шел откуда-то изнутри, перемешиваясь с дымом только что выкуренной сигареты, заставляя его все время ежиться. Эта предстоящая встреча была для него, как нож приставленный к горлу, потому что Быстряков был должником Чудникова, а долг, как говорят, платежом красен, если, конечно, есть, чем этот долг отдавать. Проходя мимо рукотворного уродца, Быстряков подумал: "Я, как никогда похож на этого снеговика, также как и он: исчезну, испарюсь, растаю". Машина Чудникова, черное "БМВ", стояла в условленном месте. Хозяин машины сидел на месте водителя и сегодня был один без охраны.
- Разрешите? - сказал Быстряков подавленным голосом, стряхивая с ботинок снег.
- Садись, - брезгливо сказал Чудников, закуривая сигарету.
Быстряков сел в теплое кожаное кресло, порывшись в кармане, достал конверт и протянул Чудникову.
- Вот... Только две тысячи... Все, что удалось собрать... Дайте еще две недели... Я соберу - все десять.
На лице Чудникова скулы завибрировали, как мембраны динамиков, у висков выступили красные пятна, в глазах заблестела злость.
- Ты, соберешь?! Мразь, сволочь..., - Чудников, сверкая злобными глазами, набросился с кулаками на Быстрякова. - Засунь эти две тыщи себе в жопу...
Быстряков, как боксерская груша, смиренно сносил удары. Чудников продолжал беспорядочно махал кулаками. Увидев кровь, которая капала из носа Быстрякова, Чудников остановился, как-то сразу обмяк и, склонив голову на руль, как на плаху, тихо сказал:
- Они взорвали машину Бобкова... И от Бобкова ничего не осталось... Они и меня... Скоро... Убьют... Я верующий человек... Утром был в церкви... Я не могу убить себя сам ...
- Кто они? - выдавил из себя Быстряков, напуганный бессвязной болтовней Чудникова.
- А-а-а, - приходя в себя, рассматривая сидящего рядом человека, сказал Чудников
Возникла пауза. Сигаретный дым сделал повисшую паузу невыносимой.
- Кто они? - посмотрев в зеркало заднего вида, словно хотел в нем увидеть этих людей, сказал Чудников. - Кто они...
В кармане Чудникова зазвонил мобильник. От неожиданности он даже привстал, словно задом укололся обо что-то острое. А телефон продолжал пищать, издеваясь над ним, говоря ему: "Это они... не отвечай... они это..."
- Да, - обречено сказал Чудников. - Чудников слушает.
- Это я...
Чудников услышал в мобильнике знакомый властный голос. Голос, от которого узел на галстуке стал сжимать горло, перекрывая кислород, надувая на шее красные вены, засовывая обратно внутрь сказанные слова. Хватая губами теплый воздух, Чудников вцепился в змеиную ленту и начал растягивать узел.
- Ты нашел мои вагоны?! - гремел голос в трубке.
- Нет... Но я... уже... дайте мне две недели... я найду...
- Ты, гнида, месяц товар не можешь найти. Ты меня, так подставил. Сегодня последний день. Я не буду больше ждать. Прощай... О жене и сыне я позабочусь...
Быстряков отрешено смотрел в окно. Он не хотел, да и не мог слышать полностью этот разговор. Облизывая опухшие треснувшие губы, он думал о своем: об арендованном магазине, аренда которого увеличивалась каждые три месяца, о товаре, взятом на реализацию и который плохо реализовывался, о съемной квартире, за которую нужно вносить деньги, о долге Чудникову, о Любе...
"Почему я думаю о ней в последнюю очередь? А? - размышлял Быстряков. - А если поставить ее на первое место. Что изменится? Множество проблем сольются в одну проблему, нужны деньги. Много денег".
- Вот, держи, - сказал Чудников, касаясь рукой плеча Быстрякова. - Это ключ от квартиры и адрес.
- М-м-м, - от неожиданности промычал Быстряков.
- Здесь пистолет, - небрежно передовая соседу сумку продолжал Чудикнов. - А теперь слушай самое главное. Сегодня, ровно в шесть, ты придешь по этому адресу, откроешь ключом квартиру, возьмешь пистолет и застрелишь человека.
- Я? - обречено вымолвил Быстряков.
- У тебя нет выхода... Сделаешь дело, и ты мне ничего не должен. А на две тыщи, - Чудников вынул из конверта доллары и раздвинул их веером, - поедешь отдыхать, например, в Египет.
- Я не смогу... Это... Сделать...
- Сможешь.
- Нет.
- Тогда мои ребятки будут траааахать во все дырки твою Люююбу. А Ребят у меня много, - глаза Чудникова снова наливались злостью.
Быстряков представил, как Чудников срывает с Любы одежду, как своими лапами мнет ее молодое тело, пытается ввести свой сопливый член. Он исподлобья посмотрел на его безумное лицо, понимая, что сейчас спорить бесполезно.
- Хорошо, я согласен. Кого я должен... это... убить?
- Меня, - задумчиво сказал Чудников, словно в слове "меня" был не он, а другой человек или собака, которая только что перебежала дорогу.
- Тебя? - забывая о субординации, прошептал Быстряков.
- Да! Дааа! Меняяя!
- Хххорошо, я постораюсссь...сссделать... этооо, - ощущая сухость в горле, прошипел Быстряков, давясь словами. - До свиданияяя.
Быстряков выполз из машины и, на полусогнутых, свинцовых ногах, поплелся прочь. Чудников дернул вперед машину, развернулся, пересек две сплошные линии и, несмотря на свистки и полосатые жестикуляции гаишника, погнал "БМВ" в обратную сторону.
****
В однокомнатной съемной квартире на диване сидел пятилетний мальчик, Быстряков-младший (сын Быстрякова от первого брака), и рассматривал в детском журнале две одинаковые на первый взгляд картинки, у которых нужно было найти десять отличий. Переводя глаза с одной картинки на другую, шевеля губами и делая карандашом галочки, он считал. И, когда десятое отличие было найдено, соскочив с дивана и приближаясь к кухне, мальчик весело закричал:
- Любовь Сергеевна! Посмотрите, я нашел - все десять!
- Мы же с тобой договорились, - послышался из кухни женский голос, - что ты будешь называть меня мамой.
- Простите, я забыл, - обнимая женщину за стройные ноги, сказал Быстряков-мл., - А что мне еще сделать?
- Посмотри фотографии. Альбом лежит на серванте.
Быстряков-мл. помчался обратно в комнату, подбежав к серванту и становясь на цыпочки, потянулся к альбому. Из альбома выпали две фотографии размером 10х15. Мальчик взял их в руки и начал рассматривать. С одной фотографии, на фоне старого деревенского дома, одетый в зеленую куртку "Аляску", в спортивной шапочке, на него серьезно смотрел отец. С другой фотографии, на фоне трехэтажного кирпичного замка, одетый в норковую шубу и пыжиковую шапку, улыбался чужой дядя (Чудников). Рассматривая то одну, то другую фотографию, мальчик не смог найти десять отличий, а может, просто не захотел. Он присел на диван и с серьезным видом принялся листать альбом. А, между прочим, отличия, конечно, были. Еще совсем недавно дядя в шубе (Чудников) был партийным секретарем крупного завода, являлся "умом, честью и совестью нашей эпохи", "верным" ленинцем. Надо сказать, что Чудников, выступая на собраниях, потрясая кулаком воздух и, бросая в сонный зал цитаты из докладов Брежнева, затем Андропова, затем Черненко, затем Горбачева, - всегда говорил очень убедительно: и о бракоделах, и о прогульщиках, и о тунеядцами, и о пьяницах. Особенно он ненавидел расхитителей народной, социалистической собственности. А уж когда, во времена перестройки и затем анархии, он эту собственность стал подгребать под свою толстую жопу, ненависть его могла высушить Тихий океан. Быстряков работал инженером на том же заводе, что и Чудников. Работа инженера ему нравилась: хороший оклад, перспектива роста, - все это давало возможность смотреть уверенно в завтрашний день. Все началось с банальной проблемы, реформаторы (к ним относил себя и Чудников) начали задерживать зарплату. После такой трехмесячной задержки Быстряков написал заявление об уходе. Поиск работы по специальности ни к чему не привел. Везде было одно и тоже. Постоянный поиск работы, безденежье, случайные заработки - разрушили семью. От Быстрякова ушла жена, вернее, ему пришлось уйти, так как квартира принадлежала теще. Только когда другого пути не стало, Быстряков решил податься в предприниматели.
****
Бросив машину на дороге, Чудников направился в сторону своего офиса. Пройдя мимо охранника, он оказался в просторном коридоре. Пнув ногой дверь, он вошел в кабинет, где сидела молоденькая девушка-секретарь. В углу квадратного пространства с небритыми лицами, в помятых испачканных глиной костюмах, в грязных ботинках, подперев затылками стену, сидели два человека, которые не спали сутки.
- Нууу! - выкрикнул Чудников.
Люди вскочили, заморгали глазами, широко открыли рот, чтобы заржать и помчаться по кругу, как скаковые лошади. Но вместо ржания, путаясь в словах, они затараторили:
- Нашли, в Воронеже, все десять вагонов, товар на месте. Наш... в Ворон... десять... товар... на... месте. Завтра... будет... здесь...
- А позвонить вы не могли?! А?!
- Мы звонили, набирали...
- Чем набирали?! Одной на двоих извилиной?! - проходя в свой кабинет и закрывая дверь, прорычал Чудников.
Он достал мобильник и позвонил.
- Да. Я слушаю, - послышался в трубке знакомый властный голос.
- Это Чудников, я нашел вагоны, товар тоже на месте. Завтра он будет у вас. Алло, вы слышите меня?!
- Дааа... Ну... Ты везунец Чудников..., - В трубке послышался ехидный смех. - Поздравляю... С днем рожденья тебя...
Чудников подошел к бару, достав початую бутылку коньяка, сделал несколько глотков. Пока он закусывал лимоном в кабинет вошла секретарша. Чудников, чмокая губами, хотел оттолкнуть ее взглядам, потом замахал рукой, словно отгонял от себя назойливою муху.
- Ну, ты чего? - подходя и запуская руку к нему в брюки, лебезила секретарша. - А я сегодня без трусиков.
- Раздевайся.
Она показала рукой на дверь.
- Сюда никто не войдет, - безразлично проговорил Чудников, - подожди, я сейчас.
Он вышел из кабинета, двое сидели на том же месте. Глядя на спящих людей, он вдруг вспомнил о Быстрякове. Это, наверно, уже подействовал коньяк, растопырив вены и дойдя до мозга, алкоголь благотворно повлиял на забытые мысли.
- М-м-м, - хватаясь за голову, застонал Чудников.
- Что случилось, шеф? - моргая сонными глазами, спросили двое.
- Всех сюда, всю охрану, быстро!
Люди вскочил и направился к двери.
- Подожди! - доставая мобильник и набирая номер, крикнул Чудников. - Один останься!
Один человек, как верная собака вернулся и сел на свое место. Второй выбежал в коридор.
- Быстряков, это Чудников, все отменяется! - кричал он в мобильник. - Ты слышишь меня?!
- Его нет, - ответил женский голос.
- Кто это?!
- Люба.
- Какая еще Люба?! Ааа, Люююба! Передай Быстрякову, все отменяется! Алло, ты слышишь меня?!
- Да...
- Слышишь! Все отменяется...
Закончив разговор, он направился в угол к сидящему человеку.
- Ты знаешь, где живет Быстряков?
- Да, знаю.
- Так, давай, мчись туда. Бабу, которая там сидит, привезешь сюда. Если муж дома, посмотри, проверь квартиру, может, спрятался где, тоже сюда. Понял?
Пока они разговаривали, в кабинет ввалилась толпа здоровых коблов.
- Возьми с собой двух человек, - делая последнее указание, сказал Чудников. - Остальные за мной.
Он распахнул дверь и вошел в свой кабинет, охранники направились за ним. На диване сидела голая секретарша и потягивала коньяк. Увидев толпу мужиков, она обалдела.
"Эээ, откуда вас столько, художников теловиков. Чего, чего, а позировать вам не нанималась",- подумала она.
"У тебя опять банный день в рабочее время", - подумали они.
Секретарша вскочила и, прикрывая женские прелести, хватая на ходу одежду, выскочила из кабинета.
- Так слушай сюда, - провожая взглядом секретаршу, сказал Чудников. - Вы двое - в магазин. Если он там, этого Быстрякова, за шкирку, сюда...
- А где находится магазин? - спросил один из охранников.
- Напротив кассы стадиона "Труд". - От суеты и напряжения Чудникову сделалось жарко. - Теперь ты. Поедешь ко мне на вторую квартиру, будешь ждать его там. Остальные охранять будут здесь.
Растаявший снег ускорил приближение сумерек. Стемнело. У одноглазого окна подсобного помещения, среди коробок с продуктами, в тусклом свете настольной лампы сидел Быстряков и безразлично всматривался в прямоугольное зеркало, которое кто-то принес и приставил к стене. Он достал пистолет и, вытянув вперед руку, прицелился. Зеркало сделало то же самое. Рука, удлиненная железкой с цилиндрическим набалдашником, почти упиралась в зеркальный лоб. Он приготовился стрелять. Потянул указательным пальцем курок. Зеркало в страхе повторяло движение. Оно честно отражало человеческий образ и просило не делать этого, не убивать...
"Раз, пук и нет человека, - подумал Быстряков. - А был ли Человек вообще? Конечно, был, но в какой-то момент закончился, весь вышел. Шел, шел по этому прекрасному миру и потерялся. Сначала потерял сердце, потом выплюнул глаза, выдавил из себя разум, высушил совесть..."
Быстряков опустил руку. Зеркало напомнило ему маленькую серебреную дверь в мир Буратино. Открой ее, войди, и будет все по-другому. По-человечески. Он встал и направился к выходу, затем оглянулся, взял со стеллажа банку тушенки и метнул в зеркало.
- Алло, шеф, здесь никого нет: ни Быстрякова, ни бабы его.
- Хорошо смотрели?
- Да..., - в трубке возникла пауза. - На люстре резинка весит с запиской...
- Какая резинка?!
- Похоже от трусов...
- Ослы тупорылые! Что в записке написано?
- Я...
- Что ты?
- "Я..." написано и точки...
- Сидите и ждите их...
Чудников бросил трубку. Телефон зазвонил снова.
- Алло, шеф. Магазин закрыт, подсобка тоже закрыта. Его нигде нет.
- Сидите и ждите...
Чудников заметался по кабинету.
- Где он, может быть? - спрашивал он. - Где?
Охранники в ответ пожимали плечами, они не понимали из-за чего весь этот сыр-бор. Последнее время их шеф был какой-то странный, если не сказать больше.
- Поехали, - сказал Чудников.
Они вышли из подъезда офиса и направились к машине. Впереди как вожак стаи шел Чудников за ним согласно стадному ранжиру охрана. Не дойдя несколько метров до машины, Чудников остановился.
- Стой! - скомандовал он. - Машина может быть заминирована.
- Шеф, садитесь в машину сопровождения, - сказал один из охранников.
- Нет, - упирался Чудников. - Ловите такси.
Четверо здоровых мужиков, с квадратными стрижками, переглянувшись, пошли ловить машину. Таксисты и частные бомбилы, завидев голосующую толпу, увеличивали скорость и проскакивали мимо. После несколько неудачных попыток им все-таки удалось остановить старенькую обнищалую "волгу", за рулем которой сидел такой же водитель.
- Куда? - уверенно сказал старик.
- Штуку даю, только отвези.
Охранники замахали руками, подзывая Чудникова к машине. Сели, поехали.
- Куда едем? - повторил старик.
- В Белогорье, - ответил Чудников.
Уверенно управляясь с машиной, водитель в ответ молча кивнул. Разгребая лучами фар центр города, машина уперлась в церковь. Повернули налево. С левой стороны, впитывая свет качающихся пьяных фонарей, показалось кладбище с распластанными могилами, ржавыми оградами и почерневшими надгробными плитами.
- Слушай, нажми на газ, - обращаясь к водителю, сказал сидящий рядом, - плетешься как черепаха.
- Сейчас за кладбищем будет сужение дороги, ремонт. Хотя здесь на кладбище у меня место и забронировано, но я туда не тороплюсь.
- Место, - вдруг сказал Чудников.
- Да, - ответил старик, - здесь больше не хоронят, только в старую могилу, так сказать, под бочек.
"А у меня и места то нет, - подумал Чудников. - Нужно будет позаботиться"
Въехали в поселок, где дорогие особняки мрачно возвышались над землей.
- Останови! - приказал Чудников.
- Шеф, уже почти приехали.
- Мне нужно в туалет.
Выпустив его из машины, охранники остались сидеть на месте как ни в чем небывало. Чудников направился к кустам. Мокрый ветер срывал с деревьев последнюю листву. Чудников приготовился испражняться. Послышался шорох чьих-то шагов, кусты раздвинулись, обнажив силуэт человека.