Аннотация: Конкурс "Эта Странная Война". 3-е место, спасибо организаторам и всем, кто голосовал за меня.
Внезапно перед глазами всё расплылось. Радужные блики дрожали вокруг неясных двоящихся контуров. Солнце яростно жгло щёки и лоб. Глаза щипало. Егор тряхнул головой, в разные стороны разлетелись капли пота. Несколько мокрых пятнышек темнели на прикладе.
Егор хлюпнул носом и осторожно, стараясь не дёргать рукой, промокнул обгоревший лоб рукавом, а потом, неестественно вывернув кисть, поочерёдно прикоснулся манжетом к закрытым глазам. Кожу жгло так, что на секунду ему представилось, как рукав начинает дымиться от кислоты, но, осторожно приоткрыв глаза, он снова увидел всё ясно и чётко.
Дело было дрянь. Чёртовы карачи копошились метрах в ста, не обращая на него никакого внимания. Егор легко мог всадить пулю в одного из них... да только что ему эта пуля? Так, вздрагивает туловищем, замирает на секунду... вглядывается, что ли? Глаз-то у них не видно.
Дед говорил, - да упокоит его Господь-Аллах на тенистых пажитях! - мол, раньше были у них глаза. Много, но были! Можно было дёрнуть по ним из калаша, ослепить... А сейчас, шайтан их возьми, совсем смотреть не на что. Даже ноги у них стали тоньше, но зато намного прочнее.
Конечно, если бы динамит...
Егор вспомнил, как в город притащили на железном тросе двух подорвавшихся на фугасе карачи. Дядя Ахмат за рулём грузовика что-то орал, - уж наверное, не молитвенные песни, всегда был пьяный, - упокой его Господь-Аллах с миром, - только зубы весело блестели на чёрном от пыли и гари лице. Мама в толпе кричала что-то вместе со всеми. Они били карачи чем попало, а те только дергались перебитыми лапами и бормотали: 'Мы не сделаем вам ничего плохого... Мы не сделаем вам ничего плохого...'
А потом дядя приставил ствол калаша к сочленению малого щупальца, - оно слабо обвилось вокруг сбитой мушки, - и выстрелил... только брызнуло из туловища во все щели. Народ закричал, запрыгал, а мулла-батюшка сказал: 'Не жалей патронов, Ахмат! Мало им одной пули, оживёт, проклятый!'
Эх... так то ж когда было-то! Егору, поди, едва пять лет исполнилось...
Карачи продолжали копошиться. Из песка они то ли вырывали, то ли творили своим нечестивым дьявольским обычаем какие-то смутно угадываемые в пыли тонкие плетения. Вроде сетки, перекрученной и шевелящейся... растущей?.. чёрт, в этой кутерьме не разберёшь. Слава Господу-Аллаху, вроде, они не собираются двигаться в сторону города. Даже бесовская их сеть извивается и дёргается явно в сторону старой мечети. Говорят, там третьего дня двух карачи видели. Гнезда у них там нет, это точно. Егор сам проверял.
Может, уйдут? Были же такие случаи, Егор сам слышал!
Егор облизнул палец, помахал им в воздухе, чтобы тот высох, подышал на окуляр бинокля и осторожно протер его. Карачи были видны, как в двух шагах. Пыль, проклятая пыль не давала ничего разглядеть.
Эх, второй окуляр разбит... жаль! Отец даже выругался, когда вытащил его из песка - вот невезение! Обидно - у трупа даже блок компа уцелел. Офицер, сразу видно! Экран смяло комочком слежавшийся ветхой ткани - не оживишь. Элементы питания вытекли, но на вид-то комп - хоть куда! Хоть бы одна кнопочка выпала... Старые Люди умели делать...
А у бинокля линза разбита! Чёрт бы с ним, с компом, на кой он нужен? Есть два у старосты Володи и ладно. Вот экран бы запасной! Наш и так был старый - сколько себя Егор помнит - на сгибах повытерся и цвета искажает, а сейчас и вовсе вместо красного тускло-оранжевый выдаёт... и буквы расплываются... шрифт хоть до 28-го увеличивай... речевой ввод лет пять, как накрылся...
Перед глазами сам собой появился староста, аккуратно подвешивающий уголок экрана, отцепившегося от гвоздя в стене. Экран беззвучно менял картинки каких-то зданий. Сгибы экрана тусклыми расплывчатыми линиями перечёркивали изображение... как прутья клетки...
Егор дёрнул головой. Надо же, чуть не задремал. Каково, а? На пекле таком, в ста метрах от карачи... а чуть было не заснул! Записать, что ли ихние пляски? Да ну... что там записывать? Не видно ни черта... да и аккумуляторы у камеры жаль. На пять минут хватает, а потом калаш начинает пищать, мол, подзарядить надо.
Егор осторожно проверил, прикрыт ли объектив камеры калаша колпачком. Ага, на месте. Это хорошо. Родного колпачка уж сто-лет-в-обед-как-нет, вот и приспособили кусочек полиэтилена на ниточке... херня собачья, прости меня, Господь-Аллах!
Интересно, а в Челябинске есть аккумуляторы? Должны быть, гори они в аду, еретики-гяуры-блядь! Староста по три месяца от греха отмаливается, по пять раз на дню намаз делает, лишь бы в Челябе самое необходимое брать. В прошлом году в Храме Господа-Аллаха перед алтарём двое суток лежал, прощения молил... еле выходили потом... В апреле уже и собрались ехать, да так и не поехали. Жалко, слов нет! Отец-то хотел Егора вместо себя послать... в охрану. И то сказать, больше года прошло... много чего надо! Аккумуляторы те же... лекарства бы... справочники поновее... да много чего... и Маринкиной Маме-Гале бы протез достать... недорого говорит Маринка, можно поторговаться и б/у купить... и Маринке игрушку какую-нибудь привезти... вроде 'Нечестивые против ниндзя Господа-Аллаха'... она так чудесно смеётся, когда играет... и коса небрежно заплетена... расплетается... а Маринка только плечом дёргает - некогда, ниндзя наступают!..
... 'а говорят, что Старые Люди на Луне были!'... 'врут они всё, Маринка'... 'а мне Руслан говорил!'... 'я вот твоего братца Руслана поймаю и напинаю так, чтобы ходить не мог'...
Тьфу ты, спаси Господь-Аллах, опять глаза слиплись! Может, позвонить, сказать, что всё спокойно? Без малого два дня тут парюсь, может, смену пришлют?
Нет, нельзя. Наверняка карачи звонок перехватят... кто их знает, какой вывод они из этого сделают?
Егор открыл фляжку и сделал два больших глотка. Как обычно, тело умоляло пить - ещё и ещё... и ещё!.. но он аккуратно завинтил крышку и стал ждать. Через минуту пришло привычное ощущение свежести. Рот наполнился слюной, - он языком провёл по всей полости рта, смачивая зубы. Ну и лето в этом году! Солнце шпарит, как никогда, комбинезон едва справляется.
****
Домой он ушёл ночью, когда уже совсем ничего не было видно. Карачи всё ещё возились в своей яме - ну, вылитые пауки с когтистыми длинными лапами. Егор видел, что яма стала немного шире, но все подробности по-прежнему скрывало пылью. Наверное, карачи всё-таки что-то откопали, иначе кой чёрт они вообще тут делают?
'Пусть Совет разбирается... там любят про Старых Людей поспорить, - думал Егор, осторожно пробираясь в темноте. - И так-то они думали, и этак... а если не так, то разэтак... Лучше бы в Челябинск разрешили съездить. Ромка-джи там был. Так с той поры надулся, как бурдюк - я, мол, среди еретиков-гяуров-блядь ходил, как Господь-Аллах среди демонов в пустыне! И Веру-Истину в себе сохранил... непорочной. Забыл, засранец, как я его зимой тащил на горбу. Если бы не я - лежал бы сейчас Ромка-джи на городском кладбище... если бы волки не растащили. А сейчас, конечно - круче Ромки-джи никого нету... просто Демон-Магеллан какой-то!
Егору вдруг стало смешно. Он представил себе Ромку-джи в виде Демона-Магеллана из учебника: рогатая корона на голове... длинные одеяния, расшитые безобразными знаками... и над головой надпись на зазубренной ленте: 'На горе людям открыл я сатанинские дали!' Эх, если бы вместо Ромки-джи съездил бы в Челябу он, Егор! Так нет же! Шайтан побери, умудрился сломать ногу, можно сказать, на ровном месте! Теперь, вот, даже Маринка Ромку-джи слушает, раскрыв рот... а тот и рад стараться - цедит в час по чайной ложке - цену своим байкам набивает, хитрожопый. И ведь не проверишь - врёт или нет!
Эх, нет уже с нами деда Николая, жаль-то как! Сколько знал человек! Сам мулла-батюшка его уважал, староста только с ним и советовался. Даже древневеры, - еретики-гяуры-блядь, - с дедом почтительно разговаривали!
Да-а...
Небось, вкушает он сейчас на небесах райское блаженство и со своим тёзкой, святым Николаем-угодником, глюкозу пьёт и халву кушает, да на нас, грешных, сверху поглядывает...
Егор привычным жестом поправил на плече лямку автомата. Идти было совсем уже недалеко - часа три, не больше. Вон она, вдали высится башенка... остатки храма древневерского. Крестоносцы построили - теперь уж и не знает кто и когда. Крест ещё на Егоровой памяти наверху стоял. Узорный такой крест, красивый. Небось, лунатики и сбили, - они крестоносцев спокон веку ненавидят. Дед говорил, раньше это место Касли называлось. И жили тут у подножия Уральских гор по чугуну-железу знатные мастера.
Да что говорить... вон из песка торчат развалины. Пацанами Егор с Ромкой-джи здесь однажды красивую решётку выкопали. Метра два - остальное круто вглубь уходило, не докопаешься. Хотели отломать кусок - ан нет! Хотелось домой притащить, чтобы матери не ругались... вот, мол, красоту какую нашли - любуйтесь, чего Старые Люди делать могли!
Ох, и попало же тогда от отца - вспомнить страшно!
Краем глаза Егор уловил какое-то движение. Поздно! Поздно! Размечтался, дурак!
Егор плюхнулся на слежавшийся песок, судорожно дёргая левой рукой предохранитель калаша. В ушах застучала кровь. Проклятый предохранитель не поддавался! Скосив глаза, Егор увидел, что дёргает за переключатель системы целенаведения. Шлем с щитком-дисплеем ещё при отце отказал и небольшая плоская коробочка СЦН мёртвым грузом липла к калашу... но энергии она не потребляла, не весила практически ничего, и ни отец, ни Егор так и не удосужились снять её с автомата.
Эх, дурак!
Егор судорожно сдвинул-таки рычажок и замер...
Неужели вляпался?
Из-за обломка стены, торчащей из песка метра на три, выдвинулся человек в таком же, как у Егора комбинезоне-песчанке. Ствол калаша твёрдо смотрел Егору в лицо. Человек мотнул головой в потёртом армейском шлеме, - экая вмятина на правом виске! - и отчётливо произнёс короткую фразу - явно вопрос - на тарабарском языке.
'Ну, шайтан, недаром мне дядько Саша звонил... говорил, что засёк двух человек с севера. Там больше всего тайных видеокамер уцелело... говорил, что старосте, мол, не волнуйся, я уже всё сообщил...'
Дядько Саша, - мужик лет тридцати, - жил в городе с позапрошлого года, но староста по-прежнему относился к нему с плохо скрываемым недоверием - всё-таки Саша был из староверов. В лоно Господа-Аллаха его мулла-батюшка привёл... народу в городе раз-два и обчёлся, каждые рабочие руки на счету. Дядько Саша от армии ушёл, - а светило ему гоу-гоу на северо-восток с тамошними хунхузами за Эко-терем-бург воевать. Вот и дёрнул он прямиком из Полевского на юг, ближе к пустыне. Оно конечно, 'Москва и с Китая дань берет' - за Сургут, за нефть... только дикий там народ, хунхузы, одно слово. Им и Пекин-то, считай, не указ, сами промышляют, бандиты...
А в Полевском мэр-бай крут! Ему и на восток и на север двигать хочется, земли прибирать. Ему сами хунхузы-лошадники из степей северных, тянущихся аж до самого Ивделя, - дань платят! У него в армии не отъешься - сплошь походы, да вылазки. Вот и сделал дядько Саша вместо северо-востока гоу-гоу на юг, в пустыню. И у нас под крылом Веры-Истины прижился.
Человек нетерпеливо повторил вопрос. Лица его не было видно за блестящим щитком шлема, но, судя по тому, что автомат он держал у бедра, Егор понял, что уж его-то СЦН в полном порядке и мужик чётко видит на экране щитка красную точку где-нибудь на переносице Егора... туда-то он пулю и всадит, только на курок нажми.
- Не понимаю я, - отчаянно сказал он и оглянулся.
Поднять руку и активировать ларинги на режим переводчика было страшно. Дёрнешь рукой - тут тебе и прилетит гостинец... от Ангела Смерти Азраила - да не будет он назван!
Никого вокруг не было. Однако кто его знает, сколько ещё солдат прячется за стеной? И чего им надо? Дезертиры, что ли? Так, вроде, вокруг грабить толком нечего...
- О, по-русски говоришь? - обрадовался человек. - Старовер? Лунатик... то есть, мусульманин? Или христианин-крестоносец?
- У нас Вера-Истина, - мрачно сказал Егор; ствол всё ещё, как припаянный смотрел ему в лицо. - Мы во единого Господа-Аллаха веруем. А вы сами кто?
- Автомат за спину закинь! Руки покажи... глушилки есть?
- Нет.
- Ну ладно, - весело сказал человек и щиток его шлема с жужжанием открыл мокрое от пота лицо. - Мы тоже пребываем в лоне святой Веры-Истины, да славится Господь-Аллах и все присные его! Мы тут кругаля дали... не то, чтобы заблудились, просто нам нужно здесь где-нибудь перекантоваться денька три-четыре.
Из-за стены выдвинулся второй человек. Тот, видно, уже снял шлем. Мокрая жидкая шевелюра прилипла к розовому черепу. Человек был белобрыс, краснолиц и мрачен.
- Чего ты с ним возишься, Зия? - недовольно сказал он. - Напугал ребёнка до полусмерти.
- Не испугался он, - возразил Зия, стаскивая шлем и блестя круглой лысиной. - Он сам кого хошь напугает. Вон, смотри, как вызверился... орёл!
- Не испугался я! - возмутился Егор. - Это вы сами испугались.
Страх прошёл.
- Ты каслинский?
- Чего?
- Отсюда, говорю? Из Каслей?
Чудно он это название выговаривал... с ударением на первый слог... сразу видно, издалека.
- Нет, я из города.
- А название у города есть или так... в беззаконии пребываете?
- Город и всё... что его называть... вон в той стороне, если Иртяш по левой стороне обойти. Часа три-четыре ходьбы.
- Видимо, на месте бывшего Озёрска... карта, чёрт, говно! Мэр-бай у вас есть? А-а... староста... Слушай, Зия, хватит нам парня пытать, дуй палатку, - ну его на хрен, отдохнём часок-другой.
- А можно и палатку дуть! - весело сказал Зия. - Вот нам абориген компанию-то и составит. Там мы его высушим, выпотрошим... и всё-то он нам с тобой, Савва, расскажет...
Лысый сноровисто сдернул рюкзак, отстегнул с его боковины какой-то свёрток-курдюк защитного цвета, оглянулся, зашёл в тень стены, бросил курдюк на песок и небрежно ткнул носом ботинка. Курдюк зашевелился, захрюкал и стал дуться.
Егор, забыв всё на свете, молча таращил глаза. Белобрысый - и чудно же его звали - Савва - строго сказал ему:
- Рот закрой, карачи насерет!
Егор покраснел. Бурдюк тем временем распучило со страшной силой - явно вырисовывалась палатка.
- Сейчас прекратится надувательство и мы все вместе изрядно отдохнём, - крикнул Зия, устанавливавший на верхушке стены крошку- камеру.
- Готово... сторож на месте! - сказал он и ловко спрыгнул. - Мы всех видим, нас не видят... не заметят, не обидят! - и подмигнул Егору.
Ткань окончательно надувшейся палатки вдруг уплотнилась, зарябила разноцветием, - аж смотреть больно, - и вдруг стала прозрачной. Несколько смутных засаленных пятен слегка колыхались на невидимой ткани.
- Полезай, отрок... кстати, а звать тебя как? Как-нибудь замысловато? Типа Демон Пустыни?
- Егор меня звать, - буркнул отрок и опять открыл рот.
Савва, не дожидаясь приглашения, нырнул в клапан палатки и исчез. Палатка-невидимка... надо же! Егор о таких только слышал. Эх, мне бы такую, в дозор, а?!
- Полезай-полезай, - сказал Зия и втолкнул Егора внутрь, где Савва уже тыкал пальцем в пятнышки клавиатуры на ткани стены.
- Идентификация, - пискнула стена.
А затем, совсем как в компьютере старосты Володи:
- О`кей.
Проявился экран, распался на несколько изображений, - похоже, что камера на развалинах была не одна. Егор видел совсем близко обрыв Иртяша, заросший кустарником ген-саксаула.
- Отстань со своим дутаром, - не оборачиваясь пробурчал Савва и вызвал что-то незнакомое, но красивое и чуть тревожное. - Моцартом тебя буду глушить.
- Савва, ты консервативен!..
- Я должен старосте позвонить, - сказал Егор. Интонации, против воли получились какими-то просительными, чуть ли не со слезой. - Можно?
- Валяй, - ответил Савва. - Какой там у вас канал?
- SQWD/4793.
- Я и сам знаю, что эс-ку-вэ-дэ... Подканалы есть?
- Н-нет... не знаю.
- Всё с тобой ясно! - воскликнул Зия, снимая второй ботинок. - Савва, друг мой, да продлит твои дни в сладости всемилостивейший Господь-Аллах! Разблокируй ты уже, наконец, весь канал целиком и пусть мальчик успокоит родных и близких!
Савва проворчал что-то непонятное, экран согласно пискнул. Музыка стала тише. Рядом с краем экрана появилась полоска с бегущей строкой. Ниже неярко засветился таймер.
- Звони... лишенец. Как закончишь, блокировка обратно активируется.
Егор торопливо переключил ларинги на режим телефона...
Чёрт их знает, какой у них компьютер... но, похоже, что, - ах, шайтан!- всё перехватывается, пишется, архивируется, анализируется...
Словом, придётся идти с Зией и Саввой в город.
***
- Вот, мрачно сказал Савва, - живём накануне двадцать третьего века - полюбуйся.
- Го-о-ород... - с непонятной интонацией протянул Зия. - Впрочем, нам-то, что за беда? Может, в этом и есть великий философский смысл? Может, на руинах былого зарождается новый мир?
- Вон он, твой новый мир, - сказал Савва, - с водонапорной башни, балбес-шайтан, в нас целится. Слушай, Зия, ты бы опустил щиток, не выёживался, а? И обзор включи. Двое сзади... за ген-саксаулом прячутся.
Егор подумал, что, уж кто-кто, а Ромка-джи с башни в голову Зие не попадёт - хоть убейся. Стрелок он неважный, да и калаш у него со сбитой мушкой. Ещё от дяди Ахмата остался - старьё.
- Это мы! - крикнул он. - Староста Володя где? Выходите, всё равно они вас всех видят...
Сзади затрещали кусты. Вышло пара мужиков - смех на палочке, прости меня, Господь-Аллах! Один старее другого... не хватало им ещё Мамы-Гали для полного позора... дружина боевая...
О, Гагарин-шайтан, о-о-о!!!
Вон она, тут как тут... за стеной Установки прячется!!! Ну, позорище...
Ага, вот и староста Володя. И Ромка-джи с башни спускается. Надеюсь, он калаш на предохранитель поставил всё-таки. Если нет - вечером отпинаю. А где же мулла-батюшка с прихожанами? Не захотел, значит. Зато весь Совет тут как тут, в полном составе в тенёчке прохлаждается...
Егор шагал впереди и не оглядывался. Щёки его горели. Знакомый - до последней трещинки в стене Установки, до каждого обломка стены, до каждого кустика ген-саксаула и карагача, - а некоторых из них он сам трудолюбиво высаживал пацанёнком, - до вечно пахнущей верблюжьей фермы и загородок овечьих площадок, прикрытых сверху дырявой пыльной, засиженной вечными мухами маскировочной сетью, - родной город вдруг как-то разом поник и обветшал. Присел в испуге... и развалился... в пыль, песок и колючие кривые растения...
Пыль, песок, мухи, испуганные люди, прячущиеся в тени и вытягивающие шеи им вслед. Лабиринты, образуемые ген-саксаулом, руинами и карагачами. Удобно, если придёт враг...
Но вот, пришли незнакомые, пусть и не грозные на вид люди... и ясно, что не отгородишься от них, не спрячешься.
И идут за ними гуськом люди... десятки людей... и хоть впереди староста - но кажется, что именно за незнакомцами покорно в страхе идут горожане... и храбрящийся Ромка-джи с ними...
...и Мама-Галя с выбитым глазом... а выбил ей его своим щупальцем карачи, когда не отдавала она ему своего годовалого ребенка.
Город... родина...
Спасибо тебе, Господь-Аллах, пришли. Вот они, колонны над треугольной крышей; лестница, выдирающаяся из песка и пыли, степенно поднимается вверх щербатыми ступенями. Загадочные лица над дверью - с пустыми глазницами и узкими подбородками... одно лицо плачет, а другое жутко смеётся... и непонятная надпись '...атр им. Мак... Горько...'... и маленькие окошки, заложенные мешками с песком во времена незапамятные, неведомые. Быть может, ещё и Старыми Людьми. Потому, как слежались эти мешки так, что между верхней балкой окна и верхним мешком два кулака просунуть можно...
Вот мы и внутри. Теперь вниз, вниз, по широкой лестнице, мимо большой статуи человека-Ленина с отбитой рукой... в спасительную прохладу старых знакомых стен. Ну их, этих гостей! Пусть пока староста Володя им втирает...
Уф... теперь можно отключить комбинезон, быстро-быстро содрать его с себя в тёмной, облицованной кое-где белым кафелем комнате, вымыть ноги и переодеться в обычную одежду...
Хм... это, наверное, Маринка рукав зашила...
Боролись с дядькой Сашей аккурат перед выходом в дозор, ну и покалечили одежонку - так по шву и затрещала. Спасибо, Маринка! Хорошо бы, конечно, чтобы комбез домашний так же сам себя латал, как и военный... да и поддув прохладный во все места также не помешал бы...
Да, вот, не дал Господь-Аллах, - зашивать, да штопать приходится. Ну, ничего, не маленькие...
Егор торопливо ополоснул лицо, вымыл ноги. Армейские ботинки, конечно, не те говноступы из верблюжей кожи, что приходится носить в городе, но и от них устаёшь. Он сунул комбинезон в шкаф - кто там у нас следующий в дозор? Карим? Эх... опять он калаш не смажет! Ну, да ладно, это всё потом...
А теперь - бегом в зал Совета, мимо закрытых дверей, мимо жмущихся к стенам любопытных людей - прямо по коридору. Эй, разойдись!
Вот и надпись 'Гардеро...'. Теперь слёту поворачиваем мимо старого Кима... - Привет, Ким! Всё власть охраняешь?.. А это что у тебя? Господь-Аллах, опять штаны расстегнулись?!. Да ладно тебе, никто ничего пока не заметил... Извини, потом всё расскажу! После Совета!
Егор осторожно толкнул дверь. Изнутри, естественно, к ней прислонилась задницей Лада-оглы, а если по настоящему - Лада Макова - все-то уши она городу прожужжала о том, что сам Великомученик Тагил-мэр-бай, Танк-Веры-Истины, да благословит его Господь-Аллах! - ей приходится предком.
Нет, ну не сидится ей, как всем нормальным правоверным... обязательно надо стоять, прислонившись задницей к двери!
- Ой! Извините, Лада-оглы... я вот тут...
- Выкинуть бы тебя, мальчишка, шайтан! - прошипела Лада-оглы. - Сядь вон там, не мешай!
Егор, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полумраке, прополз на четвереньках в угол, сел и затих. Никто не обратил на него никакого внимания... а могли и шугануть. Странно... даже Лада-оглы возмущалась только тем, что он ей под зад дверью двинул. А что на Совет припёрся без приглашения - слова не сказала...
Странно...
***
Егор осторожно пошевелил ногами - затекли. Пол-то каменный, да ещё и расположиться поудобнее не получается. Совет на подушках сидит, им-то что... а тут майся. Ромка-джи пыхтел над ухом и постоянно пытался навалиться ему на спину.
Староста продолжал плаксиво, но с какими-то внезапными визгливыми похвалениями, бубнить об Установке. Всю историю гнал подряд, старый хрыч: о том, как в великом бою наши отцы и деды отбили Установку чуть ли не у самих демонов... как искал нужные режимы Борис-оператор, да упокоит его Господь-Аллах на тенистых пажитях! Как получили они фирман-Москва от самого Президента-эмира на владение и установление границ. Как школу Веры-Истины утверждали. Про договоры и клятвы с Комбинатом затянул, - где сплошные атомы и радиация, - Господом-Аллахом проклятое место, - спаси и сохрани нас от тамошних сватов - пусть в других местах ищут. И вообще, мол, Комбинат, - а его ещё человек-Ленин строил, - через нашу голову с Полевским стакнуться норовит, еретики-гяуры-блядь...
Тоска!
А Зия с Саввой - ничего. Терпят. Сидят на высоких подушках, слушают, только ген-кумыс иногда прихлёбывают. Даже вопросы норовят вставить... да где уж там! Староста, как пойдёт про политику, так его только мулла-батюшка осадить может. О, Господь-Аллах, теперь про верблюжью чуму затянул... подвиги зоотехников... сплошная самоотверженность предков...
Это я ещё не сразу пришёл, не иначе он прямо со времён Святого Джихада, Иисуса-Любви начал!
Егор в сотый раз двинул локтем куда-то наугад и Ромка-джи зашипел от боли.
- Балбес-шайтан... больно же! - но на спину наваливаться перестал.
Егор, стараясь не кряхтеть, переменил положение.
- Руку убери! - вдруг выпалила Маринка, и сидящие перед ними люди стали оборачиваться.
Ромка-джи запыхтел ещё сильнее. Егор было удивился, но тут же сообразил, что Маринкина фраза относится не к нему, а к проклятому Ромке-джи. Хотя белеющие в полумраке круглые лица Аллы-оператора и её мужа дяди Ани явно смотрели именно на него.
- Выгоню! - коротко сказал дядя Аня и отвернулся.
Егору было обидно, хоть разворачивайся и лупи Ромку-джи в ухо прямо тут, в Совете. Однако - выгонят сразу. Одного-то, может, и простили бы, а втроём...
Маринка, молодец, тихонько так, как крыска, вежливо просочилась. Зря только Ромку-джи с собой взяла, шайтана дурацкого! Тупой, блин, как верблюжья задница, а туда же! Подумаешь, в Челябинске был... ходжа задрипанный... руки распускает...
Егор закусил губу и стал смотреть на светящийся тусклыми пятнами потолок. Глянь-ка, ещё несколько тёмных пятен появилось... Вон там раньше пятно было на голову человека похожее, а теперь не пойми чего получилось. Дед говорит, что потолок раньше просто сиял, а теперь выдыхается, пятнами идёт. Прав был дед. В этой комнате школа была... потому что самая светлая... ещё мы сюда бегали... а теперь школу в другом месте держат, где солнце через маленькие окна под потолком светит.
Поутру, бывало, занесёт их песком и мулла-батюшка гонит наверх пару дежурных - отгребать... Раз они с Ромкой-джи, - а ведь здоровые уже были, лет по тринадцать! - добаловались и высадили стекло. Песок на школьный комп посыпался. Мулла-батюшка прочёл молитву о кающихся грешниках, засучил рукава своего комбинезона... и ка-а-ак врезал своим посохом по задницам обоим дежурным... ох и больно было! Не приведи Господь-Аллах под его камчу попасть - в его руке сила праведная, солдатская... и калаш у него именной, собственный. Ещё от Первосвященника... реликвия!
- Слышь, Егорка, где ты их нашёл, а? - зашептал сзади Ромка-джи. - Там, где капище?
- Нет, - сухо ответил Егор.
- Так там же крест торчал! Куда мог деться? Карачи стащили?
- Какой крест, дубина! - не выдержал Егор и повернулся. - Это не крест совсем... а так, обломки какие-то. Нечестивое капище в другом месте!
- Тише ты! Смотри, аминь уже начали!
Егор посмотрел на старосту и вдруг понял, что тот замолчал и омывает руками лицо. Все в комнате нагнули голову:
- Господь-Аллах, Вера-Истина!
- Аминь, - закончил Зия по праву гостя. - Теперь, как я понимаю, наша очередь?
- У тебя фирман-Москва, ты говоришь - мы слушаем. Москва - сорок добродетелей, Москва всё видит, престол её у врат райских, семь холмов её - семь твердынь Веры-Истины! - забубнил староста Володя.
Ох, и хитрый же он у нас! Савва всё пишет, всё подряд - это уж точно. 'До Москвы далеко, Казань неблизко, но слово не воробей, - хоп! - и пошло гулять по свету', - говаривал дед.
- Я вот что предлагаю, сказал Зия, улыбаясь во весь рот, - Сейчас мы закруглимся и дружно пойдём отдыхать. Полномочия, как вы поняли, у нас самые широкие, в городе мы дней пять пробудем и всё сами увидим. Спасибо Совету и старосте - историю вашего рода мы уже знаем, а что не знаем - вы нам и покажете.
- Потом, солдат, поди, приведёте! - дерзко выкрикнула Алла-оператор и народ зашумел, задвигался. Ей с мужем можно дерзить - их семья при любой власти пригреется - Установка-то всем нужна. Комбикорм верблюдам, овцам пойло, ген-галеты, аккумуляторы... всё от неё, Установки-матушки, благослови её Господь-Аллах! Секреты у них семейные, хрен кто ведает... без них, операторов, никуда!
- Не приведём, если лукавить не будете, - спокойно ответил Савва, а Зия засмеялся. - Мы в Святой Академии Наук не военная разведка.
- Ага, не разведка они, - нагнувшись к уху взмокшего Егора, горячо дышала Маринка. - А сами с ног до головы во всём новеньком... Мама-Галя говорит...
- Тихо! - крикнул староста. - Разгалделись! Совет окончен. Завтра вечером соберёмся - опять гостям слово будет.
Народ стал подниматься, кто-то закашлялся и звучно пукнул. Старый Ким уже торчал в дверях, кланяясь. На шее у него болтался тревожно попискивающий ветхий анализатор, среагировавший на оружие гостей.
- Егорушка, пойдём, попробуем с ними поговорить? - блестела глазами Маринка. Ромка-джи виновато топтался рядом. - Пойдём, а? Про Москву спросим... там всё-таки моя прабабка жила!
- Не жила, а бывала, - буркнул Егор.
- Тебе-то что, ты с ними два дня общался! - тотчас надулась Маринка. - Ну и иди... мы с Ромкой-джи сами... раз ты такой...
- Ладно-ладно, - торопливо сказал Егор.
Не хватало ещё, чтобы его оттёрли в сторону! А кто их сюда привёл, скажите на милость? Оно конечно, компьютер у Саввы тот ещё, довёл бы... но всё-таки!
У колонн уже толпился народ. На лестницу не поднимались - всё ж таки Совет! Но стояли плотно, старики в первых рядах, - и кто-то из молодых уже сажал на плечи девчонок. Разнокалиберная детвора облепила близлежащие стены. Какой-то сопливый шкет уже умудрился сверзиться и вопил, как недорезанный. Его с проклятиями выковыривали из колючек. Было душно. Солнце садилось, жёлтым выпуклым диском пристально глядя прямо в глаза выходивших. Безголовый идол человека-Ленина чёрным пузатым силуэтом торчал над угловатыми верхушками ген-саксаула. Небо пламенело. Неподалёку взревел верблюд - говорили, что, мол, приехали аж с Куяша... но это было явной брехнёй - не ближний свет!
Впрочем, фирман-Москва не каждый день на голову падает... могли и приехать.
- Кончилась наша прежняя жизнь, - неожиданно спокойно сказал староста.
- Рано или поздно, так и должно было случиться, уважаемый, - рассеянно ответил Савва, глядя куда-то поверх толпы.
Зия поднял руки и крикнул:
- Привет!
- Мир тебе, человек добрый, хан-батюшка, - разноголосо загудела толпа. - Мир тебе!
Совет стал чинно спускаться с лестницы.
***
- Я знаю, - неожиданно заявил Ромка-джи, укладываясь спать. - Это ген-солдаты. Они могут руками бетон крошить и на лету пули зубами ловят. Как ниндзя Господа-Аллаха.
- Ген-солдаты запрещены, это демонское проклятие, - сказала из соседней комнаты Маринка.
- 'Всякое изменение генетики человека - насилие над Верой-Истиной!' - процитировал Егор. - Ерунда всё это. Нормальные мужики. Я с ними два дня шёл...
- Да слышали мы уже, - перебила его Маринка. - Прикройтесь там, если голые, я к вам иду.
Егор поспешно завернулся в одеяло. Маринка появилась в дверях, закутанная с ног до головы и аккуратно присела, прислонившись спиной к косяку. Из-под одеяла смешно высунулись босые ступни.
- Вот смотрите, ген-саксаул - это же генетически изменённое растение, - гнул своё Ромка-джи. - Или ген-галеты.
- Ген-галеты и саксаул - это совсем другое! - решительно заявил Егор. - А человек - создание Господа-Аллаха по образу и подобию своему.
- Саксаул тоже... - тихо пробормотал Ромка-джи, но Егор сделал вид, что не слышал.
С Ромкой-джи всегда так. Он как-то давно к операторам пристал, мол, почему корни Установки гонят наверх только глюкозу, комбикорм для верблюдов и пойло для овец. Ему ответили, что так задумано было ещё Старыми Людьми... и шагай отсюда, не путайся под ногами. Но Ромка-джи обнаглел и заявил, что коль скоро Установка умудряется из-под корки болота, из вонючего чёрного иртяшского ила вытягивать комбикорм, так, поди, сможет и сыр с маслом... ежели настроить, конечно.
Операторы подняли его на смех, а Ромка-джи возьми, да и ляпни, что, мол, операторы уже которое поколение из года в год одни и те же кнопки нажимают, а на это большого ума не надо!
За что и был оттаскан за уши... а чуть позже выпорот муллой-батюшкой.
'Ты, Ромка-джи, поостерегайся такие слова говорить, - напоследок сказал ему, распаляясь, мулла-батюшка. - С таких разговоров ересь и начинается. А неймётся - гони в Челябинск самоходом, не заплачем. Там каждой твари по паре: и крестоносцы, и лунатики, и хунхузы... одни еретики-гяуры-блядь... вот и составят тебе компанию - пошёл!' - и, взяв дурака за ухо, поволок к выходу... на ночь-то глядя!
Ромка-джи представил себе, как в пустыне его, одинокого, пожирают огромные карачи и взвыл так, что Мама-Галя подумала - всё! - её приёмного сына мулла-батюшка насмерть засёк. Влетела в комнату - и на священника! И норовит в глаза вцепиться...
- А палатка у них тоже генетически изменённая? - спросила Маринка.
- Палатка - это нанотех, тут ума большого не надо.
- А компьютер? Ты его в глаза видел? Почему у Зии прямо из ладони все схемы и картинки в воздухе показываются?
Это было действительно чудо. Всё такое яркое, объёмное... живое просто.
Старики за пришельцами по городу не бродили. Из гордости и для солидности. Зато молодёжь и ребятня им проходу не давали, лезли с вопросами - что, мол, да как, там на белом свете? А правда, что в Москве на Луну летают? Кто-то даже клялся, мол, видел своими собственными глазами новые блестящие пятна на Луне... дескать, только что добавились к старым.
А правда, что в морях демонские корабли в воду карачи запускают?
А правда, что в Москве тоже карачи есть?..
Все сразу притихли, а Зия неохотно сказал, что карачи - они везде есть, но в Москве их не в пример меньше. И всем стало почему-то неловко...
Но ребятня не унималась. А правда, что у президента-эмира такой компьютер есть, что всё-всё на свете видно? А правда, что в Челябе Москву не признают? А правда, что в Москве все-все могут в Сеть входить, а не только старосты и муллы-батюшки? А правда, что...
Зия смеялся и отвечал охотно. Савва, тот всё больше хмурился и что-то бормотал на ходу. 'Соображения свои записываю... а то память дырявая', - ответил он на вопрос и все засмеялись.
А теперь, вот, никому не спалось. 'Ну и денёк!' - подумал Егор, плотнее заворачиваясь в дышащее прохладой одеяло.
- Компьютер у него в теле зашит, - разглагольствовал тем временем Ромка-джи. - Или где-нибудь в заднице...
Маринка прыснула. Егор нахмурился.
- А вот мне другое интересно, - воодушевлённо продолжал Ромка-джи, не замечая, что из-под одеяла уже видать исподнее. Он размахивал руками и то и дело зверски ерошил шевелюру, невидящими глазами глядел на пустую ладонь, и снова запускал её в густые чёрные волосы. - Они же так и не сказали, куда после нас пойдут! Егорка, спорим, что им в Эко-терем-бург надо?
- Там в песке всё, - неохотно ответил Егор. Желание спорить у него пропало. Ишь, как Маринка на Ромку-джи уставилась, аж глаза сияют. - Люди говорят, только у Шарташа нормальная власть есть. Почти, как наш город. А по пескам вокруг одни еретеки-гяуры-блядь мудохаются. Хунхузы там... полевские, лунатики... Верблюдов угоняют, людей воруют.
Неподалёку заорал какой-то младенец. В стену с той стороны со злостью стукнули.
- Потише говори! - сказала Маринка. - Перебудишь все ясли.
К орущему младенцу тотчас присоединился другой.
- Ну, завели... - проворчал Ромка-джи и улёгся на бок, подперев голову рукой.
- Я спать пошла. Мальчики - пока! - и Маринка грациозно помахав рукой, удалилась.
Малыши продолжали орать. Эх... угомон вас возьми, мокрозадые! Поскорее бы в другое место перебраться, как взрослым. Эти ясли кого хочешь с ума сведут. Опять же, как без них?
Известное дело - храни грудного до полутора лет. Если карачи его у людей не украли - молись Господу-Аллаху - пронесло! Дед говорил, в ранишные времена целые битвы происходили. Ромкина семья, например, отбилась, не отдала сына. Мать его только пострадала... при взрыве глушилки. Болела долго и умерла. А отец Ромку-джи выходил... укрыл от карачи... уберёг...
Мысли стали путаться. Перед Егором вдруг прошла Маринка... кокетливо завёрнутая в одеяло, как в плащ... потом пошёл дождь и Егор удивился - вроде, не время для дождя... лето в разгаре... а потом карачи рылся в песке и вдруг рассыпался на целую кучу маленьких муравьёв... 'Нет, не муравьёв - маленьких карачи!' - спокойно подумал Егор...
И уснул. Как в чёрный ил провалился.
***
Ничего хорошего не сказал им мулла-батюшка при встрече. Вызверился только на пришельцев, мрачно головой кивнул на их приветствие. Огромный, заросший бородой по самые глаза, он был выше даже Саввы... да и в плечах пошире. Странный его комбинезон - армейский, но какого-то зелёного цвета с жёлтыми и тёмными пятнами, не песчаной раскраски, казалось, был ему тесен. Хотя, как может быть тесной нано-ткань?
- Мы пришли поговорить о Комбинате, - спокойно сказал Зия.
Мулла-батюшка повернулся и махнул рукой куда-то внутрь храма.
Егору до смерти хотелось зайти, но он боялся. Сзади переминался с ноги на ногу Ромка-джи, а чуть в стороне стояла Мама-Галя. Платок на ней был повязан на мужской манер - сзади. Выбитый глаз прикрыт... веко запало. А так, если привыкнуть, она всегда была красивой. Маринка вся в неё - и волосы такие же буйные, чёрные. Только Маринка их в хвост забирает, а Мама-Галя всегда распущенными носит... чёрная комета, как однажды назвал её дядько Саша. И выбитый глаз, и мужской комбинезон её не портят, и даже самодельные мягкие сапоги из верблюжьей шкуры - всё равно, на зависть всем женщинам города, все мужики на неё поглядывают.
- Николай, - позвала она муллу-батюшку и тот тяжело обернулся в дверях. - Мы тоже все зайдём, ладно?
- Зачем? - помедлив, спросил мулла-батюшка
- А вот там и узнаешь, - с вызовом ответила Мама-Галя.
Мулла-батюшка засопел, насупился, а потом отвернулся, буркнув:
- Двери Храма для всех открыты. Денно и нощно, - и прошёл внутрь.
Храм в городе был хороший. Егор сказал бы даже - знаменитый Храм. Ежели кто в город приезжал - все восхищались. Далековато стоял, на отшибе, но 'путь к Господу-Аллаху коротким не бывает', говорил мулла-батюшка.
Войдёшь в Храм - мозаика бликами тонкими, огоньками живыми льнёт. Люди какие-то... планеты... флаг красный...