Хусаинов Айдар Гайдарович : другие произведения.

Акмулла

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    пьеса о башкирском поэте и просветителе Акмулле.


   Айдар Хусаинов
  
   Акмулла
  
   Притча
  
   Действующие лица:
  
   Акмулла, 64 года, сэсэн, одет по казахски
  
   Сарвар, жена Акмуллы, 23 года, одета по казахски
  
   Давлетша, молодой парень, 17 лет, подручный Шакура
  
   Исянгильде Мантикеев, казахский бай
  
   Гафият - подручный Исянгильде
  
   Шакур, конокрад
  
   Оренбургский, подполковник, жандарм, 55 лет
  
   Гали, конокрад
  
   Хамит, конокрад
  
   Башкиры, солдаты.
  
   Действие первое
  
   Сцена первая
  
   Река Миасс в этом месте делает поворот, так что слева видны далекие пустынные казахские степи, справа - пышная природа Башкортостана, а здесь, возле развалин речной мельницы - поляна, густо окаймленная черемухой. На поляне, с краю, так что они не сразу бросаются в глаза, спят под кустами два человека. Их почти не видно.
   Радостно вбегает молодая женщина, почти девушка. Это Сарвар. За ней идет пожилой худощавый мужчина. Это АКМУЛЛА. Они оба с дороги. Одеты по-казахски.
  
   Сарвар (радостно, искренне, по-детски). Смотрите, смотрите, учитель, суслик!
  
   АКМУЛЛА (он несет вещи, раскладывает на поляне). Не называй меня учитель, Сарвар, я ведь тебе не учитель, я твой муж! Сколько раз тебе повторять! И что ты все время смотришь под ноги- смотри в небо, там высшая мудрость!
  
   Сарвар (не обращая внимания на его слова, хлопает в ладоши от радости). Убежал, убежал! (оглядывается). Ой, а какие здесь цветочки! Милые, как я по вам соскучилась! (собирает).
  
   АКМУЛЛА (раздраженно, недоуменно, скорее для себя). И цветы как цветы, и суслик как суслик! Ты таких тысячи видела в казахской стороне! И что ты так радуешься, не пойму. Там сидела нахохлившись, как сова, слова от тебя нельзя было дождаться, хоть клещами рви. А тут - на тебе, поет и веселится. Вас, женщин, не поймешь... И не кричи так! Мало ли кто в округе бродит!
  
   Сарвар. Учитель, но ведь это же Вас у казахов хотели убить, а здесь Урал, родная сторонка, земля башкирская! Здесь и суслики другие, и цветы, и небо, и воздух! Здесь родные места! Здравствуй, мой Урал! Как я по тебе соскучилась!
  
   Акмулла (привычно). Не называй меня учитель! (раздраженно) Что ты мне говоришь, как будто я совсем стал казахом! Что я, сусликов не видел! Такие же, как везде! (успокаиваясь, примирительно). Ладно, до твоего родного аула осталось немного. Завтра к вечеру уже приедем в Сулейманово! А пока давай отдохнем. Набери-ка лучше хворосту, костер разожжем, поедим, чайку попьем, передохнем! Да и лошадям надо дать передышку.
  
   Видя, что жена не прислушивается к его словам, проделывает все это сам, затем садится и смотрит на нее.
  
   Акмулла. Да, Мифтахетдин, должно быть, это твой последний поход, последняя ночевка под открытым небом! Уходят последние сэсэны, слабеет память... Вспомни, сколько ты знал баитов, как тысячами бросал их в небо ночами напролет! А теперь ты устал, и память что дырявый хурджин, не держит ничего... Пора жить как все, в юрте, стареть, любоваться молодой женой... Никому ты теперь не нужен.... Никому теперь не нужна святая поэзия... Помнишь, как тысячи горящих глаз смотрели на тебя, когда ты ронял в людские души семена чести и совести! Как давно это было! (машет рукой). Не помню, ничего не помню! А!
  
   Сарвар (натыкается на спящего человека). А! А!
  
   Акмулла (возвращаясь из мира грез). Что, опять суслик?
  
   Сарвар (испуганно). Нет, человек какой-то лежит (оглядывается, видит еще одного). И вот еще один...( отбегает в сторонку).
  
   АКМУЛЛА (раздраженно). Что тебе все чудится...(подходит, видит, что в кустах спят два человека).
  
   АКМУЛЛА (заглядывает в лицо, прислушивается, трогает пульс на шее, проверяет, живы или нет). Этого не знаю, живой, спит. (подходит ко второму, заглядывает в лицо). Ой-бой! Что это тут делает Шакур!?
  
   Его лицо очень озабочено. Он поворачивается к Сарвар, делает страшное лицо, вообще пантомимой показывает, что это конокрады, что надо вести себя тихо и так же тихо убраться с поляны.
  
   Сарвар его не понимает.
  
   АКМУЛЛА (потеряв терпение, громко) Это конокрады, дуреха! Пошли отсюда скорей, от греха подальше! (зажимает рот, оглядывается).
  
   Сарвар (в ужасе). А, что? Конокрады? Какие конокрады?
  
   АКМУЛЛА (показывая, шепчет) Да, да, это сам Шакур-карак!
  
   Сарвар (охает). Тот самый?
  
   АКМУЛЛА. Да, он!
  
   АКМУЛЛА и Сарвар собирают вещи.
  
   Сцена вторая
  
   Входит Гафият. Он с похмелья, потому плохо соображает.
  
   Гафият(видя Акмуллу и его жену). Где Шакур?
  
   Акмулла. Вон он, спит еще.
   Гафият. Сколько можно спать! (Делает несколько шагов, оборачивается). А вы кто такие? ( кричит). Эй, шухер!
  
   Акмулла и Сарвар застигнуты врасплох - входят конокрады.
  
   Гафият. Где Хамит? Он же стоит на посту! Или тоже спит после бражки? (двоим) Сходите за ним, ты и ты! (Шакуру). Шакур, Шакур! Хватит спать! Жизнь проспишь!
  
   Шакур. Ну, что ты кричишь! Только я видел сон, как встретился в раю с луноликой красавицей пери!
  
   Гафият. Твой сон может сбыться - смотри, кто к нам пришел!
  
   Шакур. Кто такие?
  
   Акмулла. Я мулла, еду с женой на свадьбу в аул Сулейманово. Решили тут передохнуть, попить чаю.
  
   Шакур. Как зовут вас, уважаемый?
  
   Акмулла. Мифтахетдин.
  
   Шакур. Ну и что ты раскричался? Пусть себе идет своей дорогой!( командует своим) Отпустите их.
  
   Акмулла и Сарвар идут к выходу.
  
   Гафият. Ну-ка стойте! Остановите их! (Шакуру) Ты что, не видишь - это же казахи!
  
   Шакур. Да какая разница!
  
   Гафият. А если их подослали враги? А моего хозяина все нет и нет! Что, если они шпионят по округе, ищут пропавший табун?
  
   Конокрады (голоса). Не отпускайте их! Я никому не поверю, пока денежки не зазвенят в моем кармане! Мулла не может быть шпионом! Отпустите их!
  
   Шакур. Да ты допроси их, если они казахи!
  
   Гафият. Вы какого рода?
  
   Акмулла. Мы с женой башкиры, а не казахи. Едем с той стороны.
  
   Гафият. Тем более подозрительно- что они тут делают, переодевшись казахами! Может, они уже схватили Исянгильде бая!
  
   Шакур(Гафияту). Дурак, что ты болтаешь! (Акмулле). И все же вам придется задержаться, эфенди. Ненадолго.
  
   Двое вносят Хамита.
  
   Шакур. Что с ним?
  
   Двое (препираются). Да вот- то ли умер, то ли спит! Да умер он! Спит, говорю тебе!
  
   Шакур. Вы, как сварливые муж и жена, вечно спорите- стрижено, нет брито!
  
   Двое (одновременно). Да не спорим мы! Вижу, что умер (спит), говорю, что умер (спит)!
  
   Акмулла. Дайте, я посмотрю его.
  
   Осматривает Хамита. Бьет его по щекам.
  
   Голоса. Что он делает?
  
   Акмулла. Он упал, потерял сознание. Вот шишка на голове.
  
   Хамит приходит в себя, глядит по сторонам, пытается что-то сказать, но только мычит.
  
   Голоса. Что с ним?
  
   Акмулла. Аллах лишил его голоса за его грехи.
  
   Шакур. Невелика потеря. Зато Аллах наградил нас богатой добычей и его доля не из меньших!
  
   Голоса. Да. Мы славно поживились! Теперь заживем!
  
   Шакур. Хватит! Мы еще не сбыли свою добычу, так что нечего раньше времени радоваться! Купец наш пока еще в пути, не сбить бы его с пути своим хвастовством!
  
   Акмулла. Вижу я...
  
   Сарвар(хватает его за полу, громким шепотом). Хватит, учитель! Вы уже сидели в тюрьме из-за этих конокрадов! Вечно Вы учите жить каждого встречного-поперечного. У них своя голова на плечах, пусть сами отвечают за свои ошибки, если они такие дураки!
  
  
   Акмулла(Сарвар). Грех не воспользоваться минутой, чтобы не спасти заблудшую душу! (Всем). Ямагат! Вижу я, что сердца ваши переполнены радостью от удачного дела, так позвольте мне сказать вам пару слов как человеку, обремененному не столько имуществом разным, сколько годами!
  
   Голоса. Пусть, пусть говорит! Слушаем тебя, агай! Развлеки нас доброй шуткой, красивым рассказом!
  
   Акмулла. Позвольте спросить вас, уважаемые, кто умнее, чья жизнь сладкий мед - у медведя или у человека?
  
   Голоса. Ясно дело, что человек умнее! Тут и гадать не надо! Зато у медведя рыло всегда в меду!
  
   Акмулла. А разве не должно быть так - кто умнее, тот и должен жить лучше?
  
   Гафият. Ты глупым вопросом задался- сравнил человека с чудищем лесным!
  
   Шакур. Умнее всех и живет лучше всех пасечник - у него всегда меда хоть завались.
  
   Акмулла. А медведь-то чем плох?
  
   Голоса. Он же зверь, чудище лесное, все его боятся, а если могут - на рогатину его!
  
   Акмулла. Не такую ли жизнь ведете и вы, уважаемые?
  
   Гафият. Ты нас оскорбил, мулла! Не жить тебе после этого!
  
   Шакур. Нечего тут распоряжаться, здесь я командую! Пусть скажет, давайте послушаем!
  
   Акмулла. Медведь разоряет пчел, поедает их запасы, а потом бродит по лесу, ища себе пропитания. Год плохой, так он может и ноги протянуть. Разве с вами не тоже самое происходит? Вот нагрянула к вам удача, а когда придет следующая? Кто знает? Раньше-то вы тысячными табунами угоняли, а теперь?
  
   Давлетша. Мы и в этот раз тысячный угнали!
  
   Шакур. Молчи, дуралей!
  
   Акмулла. Ну так это в последний раз, я полагаю. У народа то коней почти не осталось, где возьмете новых?
  
   Шакур. На наш век хватит!
  
  
   Акмулла. ( показывая на Давлетшу). Ты сыну об этом скажи своему!
  
   Шакур. Это мой племянник, родственник дальний!
  
   Акмулла( не обращая внимания). А про медведя и человека спросил я вас не случайно - человек не разоряет пчелиных гнезд, наоборот, он сам выдалбливает в деревьях борти, чтобы пчелы поселились, чтобы они кормили его. Пчелы - суть знания, дерево- суть непросвещенный человек, в котором нет места гнездилищу знаний!
  
   Гафият. Что за бред мы тут слушаем!
  
   Акмулла. Бред не имеет связи с жизнью, он не позволяет взлететь в небо душе человека! Речи мои к тому, чтобы спасти ваши души и тела заодно!
  
   Шакур. Ну-как, ну-ка, уж не вправду ли ты шпион?
  
   АКмулла. Шпион не стал бы о вас заботиться, Шакур. Посуди-ка сам - теперь не у каждого башкира есть лошаденка, значит, восстаний больше не будет, так?
  
   Шакур. Так.
  
   АКмулла. Тогда зачем конокрады? Не лучше ли поймать шайку знаменитого Шакура и повесить на грудь еще один орден? Я вот все думаю- а что делают в Миассе солдаты Оренбургского пехотного полка? НЕ по вашу ли душу они пришли? Перестрелять вас и все шито-крыто, никто ничего не узнает! И не купец ли это задумал ваш? Ему это как раз выгодно!
  
   Вбегает конокрад.
  
   Конокрад. Там, там!
  
   Шакур. Что?!
  
   Конокрад. Солдаты идут, цепью!
  
   Конокрады не знают, что делать, начинают метаться. Гафият исчезает.
  
  
   Акмулла. Правоверные, доверьтесь моему слову. Я вас спасу, если вы пообещаете мне бросить ваше нечестное дело. Или, может, вы хотите поскакать на деревянном коне прямиком в рай?
  
   Голоса. Да, да! Нет! Нет! Спаси нас от солдат!
  
   Акмулла. Искренне ли ваше раскаяние?
  
   Шакур. Ничего другого нам не остается, мулла!
  
   Акмулла(начинает думать, как спасти конокрадов от неминуемой расправы). Иди сюда ты, племянник. Тебя как зовут?
  
   Давлетша. Давлетша.
  
   Акмулла (берет за руку Сарвар и Давлетшу). Ямагат, мы сделаем вид, что здесь свадьба. Я прочитаю никах. Солдаты не осмелятся стрелять в молящихся людей. Рассаживайтесь!
  
   Сарвар. Это же грех, ты нас поженишь?
  
   Акмулла. Это малый грех, ты все равно останешься моей женой.
  
   Сарвар( в сторону). Талак, талак, талак! Ты мне теперь не муж!
  
   Акмулла. Что ты сказала?
  
   Сарвар. Ничего, ничего.
  
   Идет церемония никаха - мусульманского обручения.
  
   Сцена третья
  
   Выстрел в воздух. Отовсюду появляются вооруженные солдаты. Вперед выходят Исянгильде и подполковник Оренбургский. За ними следует Гафият.
  
   Исянгильде (яростно, возбужденно). Стреляйте, стреляйте, это же конокрады, они украли мои табуны!
  
   Оренбургский. Вы что, почтенный, с ума сошли? Стрелять в молящихся мусульман?
  
   Исянгильде. Но это они, они! Они угнали мои табуны!
  
   Гафият(из-за спины). Кони тут, недалеко за лесом.
  
  
   Оренбургский. Есаул, распорядитесь, чтобы лошади были возвращены законному владельцу.
  
   Акмулла. С каких это пор у казахского бая появились башкирские тамги, и не одна, а сотни? Сверьте их сами, господин полковник!
  
   Исянгильде (Гафияту). Откуда он здесь?
  
   Гафият пожимает плечами.
  
   Оренбургский. Кто вы, достопочтенный? Что привело вас в эти дикие края?
  
   Акмулла. Я мулла, меня пригласили на праздник, только и всего.
  
   Оренбургский. Праздник, только и всего? Да, понимаю. А по какому случаю праздник? Надеюсь, не по случаю угона скота? Как это у вас называется- барымта?
  
   Акмулла. Свадьба. И прошу вас, распорядитесь, чтобы лошади были возвращены законным владельцам - башкирам.
  
   Исянгильде (в бешенстве). Перехитрил ты меня, истяк! Прикрыл этих жалких людишек, это отродье дьявола! Когда б не ты, перестрелял бы их всех и забрал скотину!
  
   Гали. Ты сам отродье дьявола, бешеный волк! Попадись ты мне в чистом поле!
  
   Исянгильде (удивленный таким ответом). Да, не зря говорят, когда пес жиреет, начинает кусать ногу своего хозяина.
  
   Гали. Я свободный человек!
  
   Исянгильде. У каждого, у каждого из вас есть хозяин, на кого вы работаете, на чьей земле живете, кому доход приносите! А я над вашими хозяевами хозяин, все равно вас всех в бараний рог скручу!
   Вы еще обо мне вспомните! Ладно, истяки! Пока ваша взяла! Давай! Веселитесь, конечно! Все равно это выйдет вам боком, потому что вы мои рабы. Еще умоетесь кровавыми слезами, еще заплачете от горя, оплакивая своих мертвецов! И только вот этот (показывает на Акмуллу) будет радоваться, потому что мертвецы - это его хлеб. Не зря говорят - там, где трава растет, бык жиреет, где мертвец, там мулла жиреет!
  
   Акмулла (спокойно). Правда твоя, Исянгильде-бай - там, где трава растет, бык жиреет, где мертвец, там мулла жиреет. Но только когда тощает мулла, черепа таких, как ты, негодяев, грызут в степи собаки! Мы учим людей жить, без нас они станут как звери!
  
   Исянгильде. Ну так я сделаю так, что твою голову собаки сгрызут. (Полковнику). Ваше превосходительство господин полковник, имею честь сделать заявление - этот человек не тот, за кого себя выдает! Он не казах, он беглый истяк, башкир, что вот уже тридцать лет скрывается в казахских степях от кантонной службы.
  
   Оренбургский. Это правда?
  
   Акмулла молчит.
  
   Гали (Шакуру). Что он у него спрашивает?
  
   Шакур. Он спрашивает, кто он такой - башкир или казах?
  
   Гали. А что в этот такого?
  
   Шакур. Если он башкир, его арестуют за нарушение закона о кантонной службе.
  
   Гали. А, ну да! Он должен был служить в кантоне, как все башкиры! Но кантонов ведь уже нет!
  
   Шакур. Ну и что - тогда получается, что он не тот, за кого себя выдает, самозванец, мошенник под чужим именем!
  
   Акмулла. Я башкир, сын муллы Камалетдина, родом из деревни Туксанбаево Куль-ильминской волости Белебеевского уезда Оренбургской области.
  
   Голоса. А!
  
   Оренбургский. Я вынужден вас арестовать. Есаул!
  
   Выходят солдаты, арестовывают Акмуллу.
  
   Конец первого действия
  
  
   Действие второе
  
   Сцена пятая
  
   Происходит через час после окончания первого. Та же поляна, но теперь на ней расположились солдаты. Они на заднем плане, заняты едой, достаточно далеко. На переднем плане сидит Акмулла. Его охраняет солдат с винтовкой.
  
   Акмулла (растерян). Ох, Сарвар, Сарвар, голубушка моя...
  
   Солдат. Что, обидела тебя жонка? Бабы, они все такие, с них станется. Поп у нас в деревне был, слыхал, небось, село Покровка Рязанской губернии Ивановского уезда. Не слыхал? Эх, деревня! Так он бабу свою называл "сатана в юбке" и лупил по субботам! О! Как он ее гонял! Зато как она его любила, страсть!
  
   Появляется Шакур.
  
   Солдат. Стой, кто идет! Кругом марш, пока зубы целы и шея не крива!
  
   Шакур (робко, искательно). Друг я, друг, вон его. Поговорить с ним хочу. ( Все свои слов он сопровождает пантомимой, чтобы солдат лучше понял).
  
   Солдат (передразнивает). А я солдат, зоркий глаз, чуткое ухо, голодное брюхо! Стоять - бояться, поворот кругом делать! Вали отсюда, без тебя тошно. Мои вон отдыхают, а я сторожу!
  
   Шакур. Вот! (достает кусок пирога). Кушать. Ашать! (показывает пантомимой, что это можно есть).
  
   Солдат (довольный). Давно бы так, да яиц пяток, да воды глоток! Но что с вас, дикарей, возьмешь?
  
   Шакур(достает). Молоко.
  
   Солдат( пьет). Ну спасибо, иди отсюда. Нечего здесь делать!
  
   Шакур хочет пройти.
  
   Солдат. Стоять, бояться!
  
   Шакур. (Подбрасывает пятак). Дядя моя говорить мал-мала, туда- сюда, деньга давай.
  
   Солдат. Нет, это твоя давай. А я твоя не давай. Иначе говорить нет.
  
   Шакур. Твоя деньга давай. Моя говорить давай.
  
   Солдат. Твоя давай, моя не давай. Тьфу ты, совсем заморочил голову! Тяжел этот ваш башкирский язык, сразу не разберешь!
  
   Шакур( внезапно по русски). И правда, что это мы с тобой как два басурмана. Вот возьми, голубчик, пятак и погуляй. А я с дядей своим погутарю.
  
   Солдат. От человеческий разговор, а что сразу не так?
  
   Шакур. Так по одежке ведь встречают...
  
   Солдат. Одежка у тебя да, знатная. С какого пугала снял?
  
   Шакур. С какого надо, с такого и снял. В Казани все так ходят. Иди, иди, голубчик.
  
   Солдат отходит. В руках у Шакура содержимое его карманов. Он подбрасывает на ладони, подходит к Акмулла.
  
   Шакур. Хазрет!
  
   Акмулла поднимает голову. Он в слезах.
  
   Шакур (волнуясь). Хазрет, хазрет, не надо плакать, я вас выкуплю у них. Деньги у меня есть.
  
   Акмулла. Деньгами тут не поможешь...Тут честь моя посрамлена!
  
   Шакур. Деньги делают чудеса, хазрет, не мне вас учить. В общем, так- скоро у них будет смена караула, и вы попроситесь в кусты, во-он туда, а там...
  
   Акмулла. Ты что, Шакур-кустым, думаешь, что я лошадь? Перекрасишь меня и продашь на базаре? Или в Сибирь отправишь, как ты это делаешь с лошадьми?
  
   Шакур. (он застигнут врасплох). В Сибирь - это не я, это Исянгильде ... Мое дело -только досюда доставить. Так о чем это я? А для вас ведь свобода же, это главное! На свободе будете!
  
   Акмулла. Для меня, кустым, не свобода главное. Видишь сам, имя мое доброе ославили, опозорили меня, и никто не заступился, никто!
  
   Шакур. Ну и надо было сказать, что вы казах, да и все! Я вот - среди башкир- башкир, среди татар- татарин, среди казах- казах. Всем хорошо, всем угодил!
  
   Акмулла. Ты, кустым, людям горе приносишь, потому ты такой ласковый со всеми да обходительный. А я людям смысл жизни раскрываю, говорю, ради чего стоит жить, потому я такой прямой да неласковый, мало кому приятен. Вот только не пойму, какая тебе корысть мне помогать? Расскажи мне, а то я вашего брата, конокрада, много видал.
  
   Шакур (льстиво, дипломатично). Да и как сказать-то, хазрет, не знаю. Ведь вы святой человек, а народ не зря говорит - при мудреце-сэсэне прикуси язык.
  
   Акмулла (добродушно, настойчиво). Давай, давай, не увиливай. Иначе помощи твоей не приму. Народ так говорит с другим смыслом, не передергивай, не в карты играешь, не лоха раздеваешь!
  
   Шакур. Скажу, скажу... лет десять назад был я в Казани, на базаре. Жеребца я тогда... но ладно, не об этом речь... Иду, никому не мешаю..
  
   Акмулла (в тон). На лошадей поглядываю...
  
   Шакур. Ну да, как без этого... Вдруг слышу, кричит кто-то - купите мальчишку, купите мальчишку. Кричит кто-то...
  
   Акмулла. Понял, что кричит. Дальше что-то?
  
   Шакур (в наигранном возмущении). Ну, как что? Человека же продают, не скотину!
  
   Акмулла. На жалость не дави.
  
   Шакур. Ну ладно. Значит, подошел- какой-то мужик. По всему видно, из деревни. Мальчишку продает. Пацан худой, бледный, уши на полголовы...
   Жалость меня охватила, сунул я ему в карман червонец золотой и ушел. А купил его какой-то портной, подмастерье видать ему понадобился... Вот и ты, хазрет, напомнил мне того мальчишку...
  
   Акмулла. Ты не ври, не ври. Такие истории каждый день случаются. Кто людьми торговал, тот своих привычек никогда не бросит. Ты вот тоже, сколько людей осиротил, без скота- животины оставил, не пожалел. Ладно, иди, жалостливый конокрад, не о чем нам с тобой разговаривать!
  
   Шакур (вскакивает). Правду скажу, мамой клянусь, видит аллах, правду. Не утаю, все скажу. Ведь сын это мой. Сын мой единственный, ради него помочь тебе хочу.
  
   Акмулла. Какой сын, кто сын?
  
   Шакур. Давлетша, сын он мой. Он сам того не знает, я его племянником кличу по свойски, а ему вроде как дядя. Вырос он без меня, обо мне ничего не знает, ну да не в этом дело. Ведь телок телком, как жить будет? А ты ему свою жену не пожалел, отдал. Теперь он с ней не пропадет... Не пропадет, сын мой, родной, единственный... Всю жизнь воровал, никого не щадил, а не знал, что доброе дело для сына моего так душу мне перевернуло. Потому и помочь тебе хочу, хазрет!
  
   Акмулла. Если и правда помочь мне хочешь, дней через пять, когда до тюрьмы доберемся, найди меня там через своих дружков. Передам с тобой письмо на волю! Есть добрые люди, должны за меня заступиться! А теперь иди. Не рви мне душу!
  
   Шакур. Ну если так, сделаю, что ты хочешь. Сделаю!
  
   Уходит.
  
   Солдат. Что приходил-то веселый человек? Огорчил он тебя, папаша?
  
   Акмулла. Жену, говорит, отдай дяде, а сам иди ...
  
   Солдат. И правда веселый человек! А главное, совестливый! С таким не соскучишься!
  
   Сцена шестая
  
   Входит подполковник.
  
   Оренбургский. Фить-фить!
  
   Солдат. Есть фить-фить!
  
   Оренбургский. Пошел вон, дурак! Что еще за фить- фить?
  
   Солдат. Вы сами сказали фить-фить!
  
   Оренбургский. Отойди на десять шагов и не смей нас подслушивать! Фить-фить!
  
   Солдат. Есть отойти на десять шагов и ... фить-фить!
  
   Отходит.
  
   Оренбургский прохаживается.
  
  
   Оренбургский. Трудную задачку вы нам задали, хазрет!
  
   Акмулла. Не труднее, чем себе самому!
  
   Оренбургский. Так что же нам теперь делать?
  
   Акмулла. Всегда есть два выхода - один невозможный...
  
   Оренбургский. А другой-с?
  
   Акмулла(передразнивает). А другой-с неправильный-с.
  
   Оренбургский. Да, задачка... И отпустить я вас не могу, и не отпустить тоже.
  
   Акмулла. Думайте! От себя ведь не уйдешь. Этим несчастным измордованным тяжкой жизнью людям нужен свет. Зажгите перед ними светоч знания - не нужны будут никакие специальные операции, которыми занимаетесь вы, подполковник!
  
   Оренбургский. Когда собака жиреет, она кусает своего хозяина... Есть что-то в этих словах, хазрет, есть. Люди словно сбесились в степи, конокрадство, убийства, воровство. Уму непостижимо, как воруют... Нет числа примерам...
   ( хочет закурить, роется в карманах в поисках портсигара, не находит). Вот, обратите внимание - стибрили портсигар. Пока шел к вам - был. Пришел - уже нет.
  
   Акмулла. Кто как может, так и живет. Кто портсигар стянет, кто табун. Конокрадство, не вы ли поощряете, а? Чего вы добьетесь, разорив башкир, выселив их в Турцию? Слышал я краем уха, что вроде бы договоренность такая есть - обменять тюркские народы на христиан. Верно, идет буря, война почище Крымской, и будет она жестокой, оттого, что слишком много зла накопилось в мире, двумя ударами по сопатке их не излечишь. Но то, как вы это хотите сделать, никуда не годится. Только тот ценит жизнь, у кого что-то есть. Раб - он трус по своей природе, рабовладелец - вдвойне. Они за империю воевать не будут!
   Башкиры тысячелетиями воспевают свой Урал, вы слышите, подполковник - тысячелетия. И потому вместе с русскими войсками уже были в Берлине. Надо будут - дойдут туда еще и еще. И от этого никуда не уйти, никуда. Вот так же нужен светлый идеал всем народам империи, нужна долгая, кропотливая, нудная, вот как я сейчас, уж извините меня, работа, чтобы никто не остался в стороне, чтобы каждый мог сказать свое слово, внести свой вклад, не боясь, что ему скажут - инородец! В людях столько светлого, они хотят быть нужными, дайте же выход этим силам!
  
   Молчание.
  
   Оренбургский. Вы, хазрет, словно и мне проповедь читаете. (внезапно). ... Я не знаю своих отца и матери, я из кантонистов, слыхали, наверное, про таких.
  
   Акмулла. Да. Малолетние солдаты. Приходилось.
  
   Оренбургский. Потому и фамилия у меня такая, что привезли меня в Оренбург, там воспитывали. И воспитали. Я русский офицер, я служу своему отечеству, другого у меня нет и не надо. Взбешенная чернь, как говорят китайские мудрецы, может за два дня совершить злодейств столько, что ни один тиран не совершит за сотни лет. Потому я и буду давить бунтовщиков, эту нечисть, эту заразу.
   Но иногда болит у меня душа, болит неизвестно отчего. И я мучаюсь, не находя себя места. Может, я казах или калмык? Может быть, я еврей и был бы счастлив, если бы торговал в лавке или толковал Тору? А может, я, как и Вы, башкир и место мое вон в той юрте, там мои братья, старуха мать? Что же так рвется моя душа, когда слышу эти напевы?
  
   Молчат. Звучит далекий курай.
  
   Оренбургский поднимается.
  
   Оренбургский. Вы свободны, хазрет. Я принял решение. Идите с миром!
  
   Акмулла. Дай вам аллах счастья! Да укрепит он вашу душу стойкостью и верой в лучшие дни!
  
   Сцена седьмая
  
   Входят люди.
  
   Вперед протискивается Исянгильде, грубо расталкивая людей. За ним идет Гафият.
  
   Исянгилде (остановившись перед подполковником, он вне себя от ярости). Это что, правда, вы отпускаете этого истяка?
  
   Ореньбургский. (внезапно, яростно). Па-атрудитесь обращаться по форме к старшему по званию! Вы мне будете указывать, как себя вести!
  
   Исянгильде. К тебе еще обратятся по форме, тебе еще укажут, как себя вести!
  
   Оренбургский . Ма-алчать, скотина! Провалил дело, так молчи!(уходит). Поручик, за мной!
  
   Исянгильде в ярости оглядывается, не знает, на ком вымести свою ярость. Видит Шакура, бьет его плетью.
  
   Исянгильде. Бездельник, ты мне ответишь!
  
   Шакур вырывает из его рук плетку, бьет самого Исянгильде, валит с ног Гафията.
  
   Шакур. Ты сам за все ответишь! Это ты нанял меня украсть лошадей! Знай, Исянгильде, - теперь я буду воровать лошадей только у богатых и отдавать бедным! Я не знал, что это так весело! Прощай!
  
   Убегает.
  
   Оренбургский (возвращаясь). Поручик, огонь по этому голодранцу!
  
   Поручик. Цельс! Пли!
  
   Но выстрелы летят мимо цели.
  
   Оренбургский (смеется). Хазрет, видите, ваша идея о светлой цели просветила этого конокрада, и он круто поменял свою жизнь.
  
   Акмулла. Если его учить, то он исправится, я верю в это! Не он, так его детям надо указать путь к светлой жизни!
  
   Исянгильде. Этот ублюдок будет у меня кровью харкать, он у меня еще исправится! Мы с ним еще поговорим!
  
   Оренбургский. Но прежде у меня есть к вам несколько слов. Вы арестованы, господин Мантикеев! Поручик, уведите его!
  
   Исянгильде. Вы.. Вы не имеет права! Я князь малого жуза!
  
   Оренбургский. Тем лучше! Я же не могу вернуться из похода без добычи, верно? К тому же на вас показал этот беглый недоучка-конокрад, которого не сегодня мы поймаем и засадим в тюрьму и выбьем нужные показания! Адье!
  
   Поручик уводит растерянного Исянгильде. Гафият скрывается.
  
   Оренбургский. Ну что же, прощайте, хазрет!
  
   Оренбургский отдает честь и уходит, за ним уходят солдаты.
  
   Голоса. Спасибо, что спасли нас. Как же нам теперь жить?
  
   Акмулла. Живите по совести, она подскажет вам пути к спасению. Бойтесь невежества, стремитесь к знаниям! (оглядывается).
  
   Сквозь толпу пробирается Давлетша.
  
   Давлетша. Хазрет, хазрет! Как же я вам благодарен! С детства я жил словно в тумане. Ел, пил, спал. Словно и не жил, а тыкался, как курица в изгородь, не зная, что рядом калитка. А теперь словно пелена спала с глаз. Хазрет! Вы не должны от нас уходить. Останьтесь! Рядом с вами нам никто не будет страшен, рядом с вами жизнь такая ясная, такая чистая, без воровства и жульничества, без обмана. Рядом с вами разве кто-то посмеет нас обмануть! Ведь нам нужен кто-то, к кому мы могли бы прийти, целовать руки и плакать от горя и обид! Возьмите меня в ученики, научите меня, но только не оставляйте! Мясо ваше, кости наши! Я согласен!
  
   Акмулла. Где, где Сарвар?
  
   Давлетша. Не знаю, она убежала... Звала меня с собой, я не пошел...
  
   Хамит. Хазрет, спасибо! Я вспомнил- ведь у меня же есть семья, дети!
  
   Голоса. Ха, смотрите, он заговорил!
  
   Хамит. Спасибо, учитель!
  
   Голоса. Мы ждем вас. Ждем! В гости обязательно! Я зарежу барана! Ты что такой умный один! Я тоже зарежу! И ко мне в гости заходите, хазрет. И ко мне! А у меня чай индийский, полфунта, лежит в заначке, вкуснее не бывает! И у меня индийский! Сколько лет я таился, как вор, а теперь вернусь, как честный человек!
   Давлетша. Я все равно останусь с вами!
  
   Люди уходят.
  
   Сцена восьмая
  
   Давлетша остается вместе с Акмуллой.
  
   Акмулла. Где она?
  
   Давлетша. Она ушла к отцу с матерью.
  
   Появляется Сарвар.
  
   Сарвар. Нет, я здесь.
  
  
   Сарвар подходит к Акмулле. Он встает.
  
   Сарвар. Здравствуй...
  
   Акмулла. Здравствуй, голубушка моя...
  
   Обнимаеют ее.
  
   Сарвар. Я...
  
   Акмулла. Не говори ничего, я так счастлив...
  
   Сарвар. Но я...
  
   Акмулла. Молчи, пусть счастье наше продлится еще немного...
  
   Сарвар. Но я пришла сказать, что ухожу...
  
   Акмулла (не понял). Куда...
  
   Сарвар. С мужем моим (показывает на Давлетшу) мы уходим в его деревню. Там будем жить...
  
   Акмулла (растерянно, наивно). Как, ведь твой муж - это я...
  
   Сарвар. Нет, нет, учитель... Простите меня, простите за все...
  
   Акмулла. За что ты просишь прощения? Ты моя жена, я тебя люблю! У нас все будет хорошо...
  
   Сарвар. Нет, нет! Простите меня. Что я так вот ... не знаю, как сказать... (быстро, горячо, сумбурно) Вы, Вы научили меня всему, что я знаю. Я не знала, как жить, не знала, для чего меня создал Аллах. Когда вы появились в нашей деревне, я решила, что это он послал Вас ко мне, учитель! Но у нас не было денег заплатить за учебу, я знала, что отец не даст денег, нас ведь пятеро в семье, пятеро. И тут Вы посватались, и я... вышла за Вас. И вы меня научили всему. Но теперь я ухожу.
  
   Акмулла (он не хочет понимать ее). Я, я твой муж, я не учитель тебе!
  
   Сарвар. Простите, что так вышло, простите, учитель. Вы не мой мужчина, вот Давлетша, он... А Вы... (плачет). Спасибо вам и прощайте, прощайте, я его люблю, а Вас уважаю, да, да... (Давлетше) Пойдем, пойдем.
  
   Давлетша. Нет, я никуда не уйду от учителя!
  
   Сарвар (плачет). Как же, как же?
  
   (убегает).
  
   Акмулла (хватает Давлетшу). Ты ее обидел!
  
   Давлетша. Нет, нет, что вы, хазрет!
  
   Акмулла (плачет). Нет жизни мне без нее, нет жизни...
  
   Давлетша. Но как же так. Хазрет, вы же, вы же великий учитель, только скажите, только подмигните, любая за вами пойдет... да хоть сотни, хоть тысячи...
  
   Акмулла. Разве в этом жизнь, разве в этом? Разве этого я хотел? Отец меня отверг, отец, у которого я был наследником. Не пасынком! Не понимал он меня, пошел на поводу у мачехи. Родина меня отвергла, в тюрьму меня отправила, потому что я не хотел быть в кантонной службе. День и ночь возить почту или сложить голову где-нибудь в Туркестане!
   Был у меня друг в детстве, много старше меня, конокрад Мухамедьяр. Он мне говорил - плюнь на все, живи весело! Будь не тем, кем хочешь быть, будь тем, кем можешь! Познакомил меня со своими дружками, брал пару раз с собой. И чуть я не пошел по его пути! Украл лошадь у отца, ушел в казахские степи. Стали ко мне приставать, мол, кто ты такой. Я и назвался казахом, сыном Мухамедьяра - вот так аукнулся мой друг детства!
   Чистый свет познания, свет просвещения спас меня! Читая книги, а где их было тогда достать? Как попадется в руки, так бегаешь с ней, не веришь, что она у тебя! Так, читая книги, и спасся! Мудростью предков, запечатленной в слове, и спасся!
   Теперь встречают, теперь знают. Уважают, принимают, на почетное место сажают. Но что я человек, что душа моя стосковалась по любви - кто это знает, кто... Сарвар. Моя дорогая Сарвар!.. Как больно душе без тебя... Как пусто и страшно в мире! ( после молчания). Ну что же, что же. Видно, так и есть. Пойдем!
  
   Давлетша. Куда?
  
   Акмулла. К людям! Видно, нет мне иного счастья, как петь песни горькой моей судьбы!
  
   Давлетша (радостно). Идемте, учитель, идемте к людям!
  
   Сцена девятая
  
   Появляется Гафият с ножом в руке. С ним еще несколько безмолвных его теней.
  
   Гафият. Ага-га. А вот и люди. Поговорите с нами, хазрет!
  
   Акмулла. О чем с тобой говорить, ведь ты знаешь только чужие слова, их и повторяешь. Своих слов у тебя нет!
  
   Гафият. Ага-га. Потому и живу, потому и живу. И повторю, что сказали о тебе люди. Повторю.
  
   Давлетша. Не троньте учителя, он святой человек.
  
   Акмулла. Юношу не тронь!
  
   Гафият. Его отпустим, а-га-га. На кого-то надо ведь свалить убийство, а-га-га. Все знали, что он с тобой остался, а-га-га. Казахам скажем, что башкиры убили, аг-га-га. Башкирам скажем, что казахи убили, аг-га! А сами от бунтовщика, смутьяна, который обо всем свое мнение имеет, избавимся, ага-га! Рабы должны молчать! Рабы должны молчать!
  
   Ударяет Акмуллу ножом. Уходит.
  
   Акмулла( умирая). Песни мои, дети мои, там, в телеге, моя заветная тетрадь, отнеси ее людям, людям, Сарвар, берегись медведя, вот он, вот он, все ближе, ближе, он прыгает!... К свету, к свету стремись, к свету!
  
   Остается плачущий Давлетша.
  
   Звучит баит "Башкорттарым, укыу кэрэк".
  
   Конец
   Сэсэн (башкир) - сказитель, поэт.
   Вор(башкир)
   Так называют башкир казахи
   Племяш, обращение к любому, кто младше(башкир)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"