Хоук Сергей Николаевич : другие произведения.

Всё, что было после (Антиутопия)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Всё, о чём рассказано в этой повести, может стать действительностью уже сегодня вечером. Или завтра утром.

   Всё.
   Пустырь, выжженный до серой пыли, в буграх развороченной земли, остался позади. Теперь можно сесть у бетонных блоков ограждения и передохнуть перед крутым, но коротким подъёмом. Надо подождать пока в груди успокоится сердце, уляжется боль в колене и потом продолжить путь среди обломков бетонных плит, скрученного в неимоверные узлы, арматурного железа и хаотических нагромождений облицовочных каменных плит.
   Однако, что ни говори, а самое опасное позади. Пустырь очень хорошо просматривается из деревни и если оттуда заметят, то перехватить, может быть, и не перехватят, но утром обязательно прочешут развалины и тогда, всё будет решать Случай.
   Хоук сел в серую пыль, прислонился спиной к бетонному блоку, пристроил на коленях винтовку и прислушался. Выше по склону всё было тихо. Слева из деревни, за лощиной, у самой вершины холма, также не доносилось ни звука.
   Ещё левее, там, где ночное небо невидимо сливалось с цепью холмов, начинало светлеть. Еле заметно, несмело и робко.
   " Ещё час и начнёт светать" - подумал Хоук и, опёршись на левое, здоровое, колено встал и начал подъём к почти незаметному на фоне неба и обгоревшему до такой же ночной черноты, остову бывшего четырёхэтажного дома.
   Путь был ему знаком. Сначала надо было наискосок, траверсом, пройти среди плит, потом, схватившись за торчащую арматуру, подтянутся на уступе и, взяв правее, выйти к террасе, на которой и располагалось нынешнее жилище Хоука.
   Вход, вернее лаз, был скрыт двумя рухнувшими бетонными межэтажными перекрытиями, неизвестно как оказавшимися у бывшего подъезда. Потом, также ползком, необходимо было пробраться по бывшему вестибюлю и уже после этого, по уцелевшему лестничному пролёту спуститься на первый этаж. Уцелела на нём только одна квартира, да и ту квартирой назвать можно было только условно. Просто, в зале, перекрытия не сложились как домино, а по неизвестной причине остались на своих местах.
   Квартира, как и всё в доме, горела, но не сильно и Хоуку достался обгоревший, по краям обивки, диван и журнальный столик, сделанный из металлических труб и стекла вместо столешницы. Стекло, конечно, не уцелело и Хоук приспособил вместо него металлический лист из, покорёженной пожаром, газовой плиты.
   Отодвинув в сторону обломок бетона, подпиравший тяжёлые металлические двери, Хоук тихо и аккуратно открыл их и скользнул в безопасную темноту своего жилища.
   Пробравшись к дивану, он снял небольшой рюкзак, в котором тихо булькнуло, нащупал в кармане зажигалку и зажёг, стоявшую на столике, небольшую свечу в низком алюминиевом стаканчике. Вспыхнувшее пламя осветило часть дивана, столик, стоявшую на столике пластиковую бутылку, наполовину наполненную рыжеватой водой и сделанную из консервной банки спиртовку.
   Хоук поджёг в спиртовке два кубика сухого горючего, налил, в небольшую консервную банку из-под туны, полстакана воды и поставил её на огонь. Через пару минут вода закипела и Хоук, задув огонь, бросил в кипяток большую щепоть молотого кофе. "Сегодня без сахара" - сам себе сказал он.
   Осторожно несколько раз отпив горячую жидкость, он откинулся головой на боковой валик дивана, положил справа от себя оружие и закрыл глаза.
   Ему казалось, что неведомая доселе сила, подняла его и, плавно преодолевая все препятствия на пути, вынесла из сгоревшего дома и вознесла вверх к уже остывающим перед рассветом звёздам. Ничего не видя под собой, он медленно поплыл в предрассветном небе неизвестно куда и, казалось, что этот полёт никогда не кончится.
   Но, вдруг...
   Вдруг перед его глазами вспыхнуло то, с чего всё началось. Или, вернее, чем закончилась его прежняя жизнь.
   1.
   Последние впечатления, перед тем как Это произошло, спрессовались в жуткую последовательность: сначала, где-то далеко и неестественно зазвучала сирена, потом дом потряс жуткий, космической силы удар, потом ещё один и, перед тем как пропасть в небытие, Хоук заметил, как по стыку потолка и стены побежала разрастающаяся трещина. Он успел ещё, чисто на инстинкте, сделать пару шагов к двери и тут же утонул в нарастающем грохоте, туче бетонной пыли и наступившей затем черноте.
   Время исчезло.
   Он пришёл в себя от того, что губы намертво склеились от пыли и каменной крошки. Очень хотелось их разлепить и глотнуть хоть несколько капель воды. Вокруг царствовал мрак, ощущалась замкнутость пространства и болело правое колено.
   Хоук перевернулся на спину и почувствовал, как колено коснулось чего-то твёрдого. Он ощупал пространство вокруг себя и понял, что похоронен под бетонной плитой, которая лежала под углом, оставляя ему для жизни небольшое пространство между стеной и полом.
   Когда глаза привыкли к темноте, он увидел, что она не абсолютна. Откуда то, из-за его головы пробивался лёгкий свет, дрожащий и нереальный. Было очень жарко, невыносимо пыльно и жутко.
   Мыслей в голове не было. Было звериное желание жить и очень хотелось пить.
   Хоук перевернулся на живот, переждал вспышку боли в колене и пополз к мутному пятну света. При каждом движении, в правом колене взрывалась боль и он ждал, пока она притупится.
   Сколько он полз эти пару метров, он не знал. Когда его руки нащупали край плиты, впереди было пространство, заполненное белесым дымом, подсвеченным оранжевыми сполохами. Дышать приходилось этой дикой газовой смесью и, из-за этого, Хоук опять потерял связь с окружающим миром.
   Связные воспоминания наступили после отрывочных ощущений темноты, потом опять белесого дыма, потом опять темноты.
   Наконец придя в себя, Хоук увидел, что он лежит на краю бывшей лестничной площадки. Вокруг ничего не было, кроме почерневших стен. В нескольких метрах ниже, как на дне бассейна, набросанные друг на друга случайным образом лежали обломки лестничных пролётов, куски бетона, обгоревшие тряпки и погнутые перила. Из-под этого завала, в некоторых местах, просачивался дым.
   Плита, образовавшая лестничную площадку, рухнула вниз и под небольшим углом к стене, лежала с края завала. Дверной проём в соседнюю квартиру загородила плита перекрытия. Оттуда очень нехорошо тянуло незнакомым сладковатым запахом.
   "Надо выбираться" - первый раз за всё время подумал Хоук. " Но как? Назад пути нет. Четвёртый этаж. Вниз - до завала метра четыре. То есть, завал на уровне второго этажа. Да и толку! Ползать по этим плитам? Сколько же времени я пролежал? Где пожарники, спасатели?".
   В поисках выхода из ловушки, Хоук начал осматривать завал, но ничего похожего на щель и лаз не находил. Тогда он посмотрел на дверные проёмы трёх квартир. Те, что справа и впереди надежд не оставляли. Всё было завалено.
   Свесив голову, Хоук посмотрел на вход в квартиру под ним. Массивная железная дверь прогнулась внутрь квартиры и, между нею и стеной, образовался проход в полметра шириной. Это был шанс. Но как спуститься вниз?
   "Надо развернуться, держась руками за край плиты, спустить ноги и прыгнуть. Другого выхода нет. Не падать же головой вниз на плиты" - подсказал Хоуку, борющийся за жизнь мозг.
   Хоук подтянул ноги к подбородку и взвыл от боли. Голова откинулась назад и, в стремлении прекратить пытку, зацепив головой верхнюю плиту, он упал на спину. Отдышавшись, начал медленно опускать ноги в пропасть. Отталкиваясь руками, он всё ниже и ниже уходил в провал. Руки попытались найти опору, но уже было поздно. Тело поехало по плите.
   Приземления Хоук не помнил. Удар по ступням, а потом по затылку, отключил его сознание.
   Когда он открыл глаза, уже темнело. На месте перекрытия, там, где должна была быть крыша, было небо под цвет дыма, а может, это и был дым. Хоук приподнялся и первое, что увидел, это покосившийся дверной проём и пространство за ним. Стараясь не опираться на правую ногу, он подошёл к проёму и заглянул внутрь.
   В бывшей квартире был невообразимый хаос из кусков бетона и обломков мебели. Немного присмотревшись, Хоук увидел большое серо-бардовое пятно, растёкшееся большой лужей из-под, треснувшей пополам, плиты перекрытия. На краю пятна лежал, присыпанный пылью, комнатный тапок, а чуть в стороне, у края плиты - ступня.
   Стараясь не наступить на пятно, Хоук проковылял по обломкам туда, где виднелся оконный проём.
   Окно, стоявшего на склоне холма, дома выходило в сторону одной из трёх арабских деревень, широкой дугой окружавших район и отделённых от него узкой долиной. Выглянув в оконный проём, Хоук увидел, что там, в деревнях, уже ничего не горело и вообще, разрушения были не очень велики. Даже минарет остался стоять, как стоял.
   Но главное сейчас была не деревня, а то, что находилось за окном у стены дома.
  Площадка у дома была завалена остатками зеркал и погнутыми баками от солнечных бойлеров, когда-то во множестве стоявших на крыше, грудами облицовочных плит из белого камня, оконными решётками и рамами. От окна до ближайшей точки на земле оставалось метра три свободного пространства.
   "Опять прыгать" - с болью подумал Хоук. Он опустил ноги в оконный проём, лёг грудью на раму и, держась руками за выступ в проёме, повис вдоль стены. Ноги нащупали опору в виде выступа в том месте, где облицовочная плита отлетела от стены. Однако помогло это мало. Ни переставить ногу, ни перехватить руками опору было невозможно. И тогда Хоук оттолкнулся от стены.
   Боль прострелила колено, но он не упал, а, согнувшись и опёршись руками о стену, переждал, пока она утихнет.
   Он добрёл до угла дома и, выглянув из-за него, увидел пустые бетонные коробки домов без окон, обугленные стволы деревьев вверх по склону и темно-серую землю там, где были зелёные, в коротко стриженой траве, площадки и клумбы. Район, каким его знал и привык видеть Хоук, больше не существовал.
   "Где же все? Где пожарные, полиция, "скорая", пресса, наконец?" - думал Хоук, сев у стены и рассматривая с трудом узнаваемый пейзаж. Справа, в затянутом дымом небе, у самого горизонта, угадывалось закатное солнце. Ещё полчаса и нагрянет знакомая темнота.
   Взгляд Хоука остановился на погнутом, с треснувшими сварными швами, баке от бойлера. "Стоп! Может, там осталась вода?" - медленно проползла в голове у Хоука уставшая мысль. Он с трудом поднялся, доковылял до бака и качнул его рукой. Внутри плеснуло и у трещины начало расползаться маленькое мокрое пятно.
   Хоук лёг возле бака, наклонил его на себя и из трещины полилась маленькая струйка воды. Она была странного вкуса, с известковым налётом, но это была вода. Хоук жадно глотал, вода растекалась по лицу и по шее. Напившись, он отодвинул от себя бак и остался, в изнеможении, лежать на земле. Сон, как защитная функция организма, пришёл в его истерзанное и уставшее тело.
  
   Он пришёл в себя от разящих лучей солнца, пробивавшихся сквозь поредевший дым и висящую в воздухе пыль. Вокруг ничего не изменилось. Всё те же закопченные остовы зданий, выжженная земля, обломки и стойкий запах гари, к которому примешивался слабо уловимый характерный трупный запах.
   Стараясь укрыться от солнца, Хоук поднялся, кое-как обошёл дом и устроился под уцелевшим навесом у входа в коморку со счётчиками воды и входными вентилями.
   В разорванной штанине он увидел своё правое колено. Опухоль в фиолетовых, тёмно-красных и жёлтых разводах закрывала весь сустав. Прикоснувшись к ней пальцами, он почувствовал, как под кожей медленно перекатывалась жидкость." Это не перелом. Просто сильный ушиб. Иначе, я бы не мог ходить. Надо перетянуть чем-нибудь и попытаться выбраться на открытое место, чтобы меня заметили. Но где же все?".
   Он оторвал широкую полоску от низа футболки и перебинтовал ногу выше и ниже колена, оставив подвижный сустав. Затем, припадая на правую ногу и придерживаясь за стену дома, он медленно, очень медленно пошёл наверх. Туда, где по его предположениям проходила проезжая часть улицы.
   На преодоление ста метров у него ушёл час. Мешали завалы, качающиеся под ногами плиты и боль в ноге.
   Добравшись до проезжей части улицы, по которой сейчас можно было проехать разве что танком, он понял, что наверх ему сегодня не подняться. Разве что, пройти вдоль улочки до конца. Туда, где была смотровая площадка. И уж более открытого места не придумаешь.
   Хоук медленно пошёл, если это можно так назвать, в избранном направлении и совсем обессилел у остова крайнего дома. Единственный подъезд в него закрывали две рухнувшие бетонные плиты, но между ними оставался небольшой лаз, по которому можно было проникнуть в дом. Хоук решил, что на крайний случай он попытается найти там укрытие, хотя мысль вновь оказаться в замкнутом пространстве, вызывала инстинктивный ужас.
   Он простоял на площадке несколько часов, пока солнце не накрыло её своим жаром. Ничего хорошего он не высмотрел. Лощина с пустырём и небольшим стадионом с баскетбольными площадками, тянувшаяся вглубь района, отрезала такой же жилой район, с такими же остовами зданий, стволами сгоревших деревьев, поваленными столбами и пятнами сожжённой растительности. Всё это скорбно молчало в августовской жаре. Ни звука, ни крика, ни дуновения ветерка.
   Хоук добрался до лаза у подъезда крайнего дома и, стараясь не задевать коленом пол, на боку, пополз внутрь здания. В полумраке он увидел, засыпанный пылью и бетонной крошкой, вестибюль и, в дали, у дальней стенки, чёрное пятно лестничного пролёта, уходившего вниз, на первый этаж. Дом стоял на склоне и поэтому вход в него был на уровне второго этажа.
   Продолжая продвигаться вперёд, Хоук спустился по лестнице, здесь уже можно было идти согнувшись и оказался у металлической двери, подпёртой обломком блока. С трудом, до красных точек в глазах от усилия, он отодвинул блок и толкнул дверь. Она открылась.
   На Хоука дохнуло запахом гари, затхлости и пыли. Откуда-то, из разбитых и заваленных окон, в комнату попадал свет. Так, еле-еле, только создавая полумрак.
   Хоук прошёл внутрь и увидел, что, приблизительно, половина зала оказалась целой. Совмещённая с залом кухня была завалена, но плита перекрытия одним своим краем не смогла разбить или опрокинуть холодильник и он, покосившийся и раздутый, служил этой плите опорой.
   Видимо, зрительные ассоциации связаны с нашими инстинктами, потому что в этот момент Хоук почувствовал, что голоден до безумия и если сейчас не поесть, то можно потерять сознание.
   Дверь холодильника не открывалась. Никак. Пришлось подобрать в пыли ножку от разломанного кухонного стола и ею, как рычагом, пытаться сдвинуть дверь. Она поддалась в начале на несколько сантиметров, потом ещё и ещё. Плита при этом осталась неподвижной. Что-то держало её там, со стороны стены.
   Холодильник был пуст. Только в дверных нишах остались забытыми две полные пластиковые бутылки с питьевой водой. Это уже был успех.
   Хоук принялся исследовать обломки кухонных шкафов, бесформенной грудой валявшихся под плитой. Число его находок продолжало расти. Две банки консервированного зелёного горошка, две баночки рыбной консервы "Туна", пачка молотого кофе, разорванная и наполовину пустая. Помятая жестяная банка с сахаром, картонный пакет с кубиками сухого горючего для разжигания мангала, два пакета с ритуальными свечами, похожими на маленькие коробочки с мазью для обуви. Раздавленная жестяная коробка с рисом, который, перемешанный с пылью, тут же лежал небольшой горкой. И самое главное. В дальнем углу заваленного ящика кухонного шкафа он нашёл неповреждённую коробку галет. 48 штук. Рядом с галетами лежала аккуратная упаковка с десятью коробками спичек. Это было богатство.
   Банка с горошком была с вмонтированным в неё ключом для открывания и Хоук, примостившись на, пыльном и обгоревшем с краёв, диване, устроил пир. Солёный сок с галетами, мягкие податливые горошины. Что может быть вкуснее?
   Он не заметил, как уснул и открыл глаза только тогда, когда в комнату пришла темнота. " Что же это я?" - спросил сам себя Хоук. " А как же площадка? Ведь меня никогда не найдут, если я буду безвылазно сидеть в этой дыре. Надо что-то делать." Но делать ничего не хотелось. Только сейчас Хоук почувствовал, как ноет колено, как горят огнём сбитые локти и ладони, как нудной, продолжительной болью напоминает о себе, разбитый при падении с лестничного пролёта, затылок.
   " Завтра. Завтра с утра надо сходить, набрать воды из бака и потом дежурить на площадке. Желательно найти здесь какую-нибудь тряпку, что бы, в случае чего, размахивая ею, привлечь к себе внимание. Почему же никого нет в районе? Ведь должен же был кто-то уцелеть ещё." Мысли у Хоука были короткие и выстраивать причинно-следственные связи он не мог.
   Перед тем как устроиться спать, Хоук зажёг свечу, обрывком шторы стряхнул пыль с дивана и долго устраивался поудобней. Маленький огонёк стоял ровно и не метался из стороны в сторону. Это безмятежное спокойствие огня передалось Хоуку и он, перед тем как окунуться в ночную тьму, с неохотой задул крохотное пламя.
  
   Два, самых комфортных, утренних часа ушли на пополнение запасов воды. В разбитой кухне, под просевшей раковиной, он нашёл ещё одну, но уже пустую, пластиковую бутылку и, запасшись консервной банкой, отправился к вчерашнему баку.
   Воды удалось набрать полную бутылку и банку. Обратный путь был долог и мучителен, поскольку руки были заняты водой.
   Передохнув, Хоук отправился на площадку. Однако, ожидание чуда было напрасным. Ничего не менялось в окружающем Хоука мире. Правда, в районе напротив, он заметил какое-то движение, но кто это был, уцелевшие жители или кто-то другой, рассмотреть было невозможно. Просто, среди развалин, мелькнули две-три фигуры и всё.
   Вечером Хоук пересчитал свои запасы. Воды осталось три литра. За вчерашний вечер и сегодня ушло восемь галет. Приготовление риса требовало воды и поэтому, его можно было готовить только тогда, когда её будет достаточно. Кофе и сахара должно было хватить на неделю. Если пить кофе с сахаром один раз в день.
   Опухоль на колене не спадала, но сменила расцветку. Теперь красного почти не стало, а желтые пятна увеличились в размере. "Жёлтый цвет - это признак окончания процесса разложения крови под кожей" - вспомнил Хоук. "Гематома, то есть синяк, продержится с неделю. Потом опухоль должна уменьшиться, подвижность сустава увеличится. Тогда можно будет попытаться выбраться отсюда. Да, что это я?! Какая неделя?! Завтра, послезавтра меня должны найти и всё закончится". Здесь в размышления Хоука вмешался, дремавший до этого времени, посторонний голос. " Если тебя не нашли до сих пор, да ты видел, не очень то и искали, то где гарантии, что найдут в дальнейшем? А если весь город такой, как твой Армон Ханацив, тогда что? Если уже искать некому?!".
   Хоук похолодел от возможной правоты того, второго. Руководствуясь, не подотчётным ему чувством, он провёл куском разломанного карниза от штор на закопченной стене над диваном три небольшие вертикальные черты - по количеству прожитых, после Этого, дней.
   Следующие два дня Хоук, сколько можно, торчал на смотровой площадке около дома. Ближе к вечеру второго дня в небе, на западе, раздался ритмичный клёкот и из-за линии горизонта, образованного развалинами, высоко в небе показался вертолёт. Не приближаясь, он начал описывать широкие круги и тут же, на видимом Хоуку участке дороги, показался армейский "Хаммер".
   Машина замерла перед спуском в лощину. Хоук из всех своих сил принялся размахивать куском шторы, припасённым для этого случая."Хаммер" качнулся, выбросил в воздух клубы синеватого дыма и, развернувшись, исчез за горизонтом. Тут же, сопровождавшая его, стрекочущая "железяка" завершила круг и ушла на запад.
   " Ну, вот и всё" - подумал Хоук. " Вот и вся спасательная операция. Пришли, посмотрели и ушли". Дальнейшее пребывание на площадке было бессмысленно и Хоук поплёлся в свою конуру.
   Остаток дня он пролежал на своём диване. Без мыслей, без чувств, без надежды. Впервые за время своего отшельничества он не смог уснуть. Боль в колене почти не ощущалась, рассечённый затылок затянулся плотной коркой и, казалось, ничего не должно было отвлекать от мыслей. Но мыслей не было. Была тупая безнадёжность, ощущение заброшенности на необитаемый остров и бессмысленность существования.
   Как это часто бывает с нами, утро показалось не так мрачным, как прошедший вечер и Хоук решил взять себя в руки. Набирая в пластиковые бутылки остатки воды в баке, он размышлял. " Ведь они приехали откуда-то? Значит, где-то есть база, есть люди. Не могло же всё взять и сразу исчезнуть. Надо собрать воды литров десять, раздобыть еды на неделю и выходить". Но тут же в рассуждения вмешался уже знакомый второй, скептик. " Куда ты пойдёшь со своим коленом? Ты от дома больше чем на сто метров не отходишь. А если придётся идти сорок-пятьдесят километров? Нужна обувь, одежда, посмотри, ты весь в рванье, нужна еда и, самое главное, вода. В чём ты всё понесёшь? Нужен рюкзак. Опомнись! ".
   "Он прав" - подумал Хоук." Где это всё я возьму? Как, где!? Надо прочесать развалины. Сходить к магазинчику, может там, что уцелело. Если хватит сил, то добраться до супера. Точно! Супер! Как я раньше об этом не догадался".
   Открывшиеся новые перспективы придали ему силы и, переждав дневную жару, он полез вверх по склону. Там, на параллельной улице, был небольшой магазинчик, в котором, на скорую руку, закупали самое необходимое.
   Так далеко от "дома" Хоук ещё не уходил. Окрестности не менялись. Те же остатки домов и груды обломков. Хоук еле узнал то место где стоял маколет (магазинчик). На расстоянии пятидесяти метров от него зданий не было и, поэтому, площадка была относительно свободной от обломков. Тем не менее, остатки пластиковой крыши лежали на земле, прикрыв собой рухнувшие стены сборного ангара.
   Хоук обратил внимание, что вокруг, в пыли, были видны отпечатки ног. Кто-то пытался приподнять фрагменты крыши и, местами, это ему удалось. Вокруг были разбросаны остатки разнообразных упаковок Прямо в пыли, можно было рассмотреть зёрнышки круп, макаронных изделий, какие-то порошки, обломки пластиковых упаковочных ящиков.
   Хоук выбрал место, где следов почти не было и где, он помнил, стоял стеллаж с различными консервациями. С первой попытки, лист перекрытия даже не сдвинулся. Пришлось, используя, валявшийся неподалёку, кусок трубы, сдвигать лист миллиметра за миллиметром. Наконец, из-под пластика показались обломки стеллажей и Хоук начал по настоящему копать.
   Добыча оказалась не такой уж богатой. Пожалуй, самым ценным были несколько зажигалок и коробка сухого горючего. Из разорванных упаковок сухого питания Хоуку удалось насобирать немного картофельного пюре в порошке и кускуса.
   Он спустился к своему дому, пробрался в квартиру, сложил в уцелевший кухонный ящик свои находки и решил сходить ещё раз.
   Теперь он принялся за раскопки с другой стороны и увлёкся этим занятием. А зря.
   Их было трое. Уверенно, неспешно, по-хозяйски они спускались от дома напротив. Двое с "калашами", а третий с ломом и рюкзаком за спиной. "Ну, вот и всё" - успел подумать Хоук до того, как шедший первым, слегка повёл стволом и короткая, в три патрона, очередь вспорола землю у Хоука под ногами.
   Стрелявший что-то крикнул по-арабски. Потом на иврите : " Иди отсюда!". Хоук прирос к земле. Во-первых, это были первые люди, которых он видел так близко с момента, когда произошло Это. Во-вторых, это были не спасатели. В-третьих, всё было внезапно.
   Повинуясь приказу, Хоук попятился назад, затем, пошёл мелкими шагами, как-то неестественно, боком, пока не оказался у лестницы, когда-то поднимавшейся к магазинчику. Он тяжело спрыгнул вниз, на ступеньки, и, оказавшись вне видимости стрелявшего, бросился вниз и в сторону, стараясь как можно быстрее оказаться под прикрытием ближайшего дома.
   На всякий случай, сделав большую петлю вокруг домов, он пробрался в свою нору. Было мучительно стыдно от пережитого унижения. Его не пристрелили, не ранили, не избили, а просто, как бродячего пса, отогнали короткой автоматной очередью. Им просто не нужен был труп возле "харчевни". Возись потом с ним. Да и запах к тому же.
   Сейчас, Хоуку больше всего хотелось не сидеть, мучаясь душой, в заваленном подвале, а оказаться на первом этаже дома напротив магазинчика и, сжав со злобой рукоятки ДШК, сначала снести головы этой троице, а потом, длинной очередью, до окончания ленты, кромсать их дымящиеся тела в кровавый фарш.
   Этой ночью Хоук не спал.
   Ситуация вынуждала предпринимать что-то более решительное, чем сбор воды из треснувших бойлеров и поиски еды. Понятно, что если они "бомбят" маленькие магазинчики, то к "суперу" можно уже не ходить. Там, вообще, наверно, идёт мощная добыча и головы оттуда не унести. Что остаётся? Подыхать с голода? Или от обезвоживания? Что-то надо придумать.
   Для охоты остаются микрорайоны за смотровой площадкой и за пустырём. Начать необходимо с ближайшего. Осматривать всё, куда можно добраться. Постепенно увеличивать радиус действия. Сделать запасы воды и еды. Найти другую одежду вместо этого рванья. Очень хорошо было бы найти оружие. Хоть какое-нибудь. И самое главное - быть осторожным. Как зверь. Каковым, в принципе, ты и являешься.
  
   Ночные размышления Хоука имели для него далеко идущие последствия. Теперь он выбирался из своего подвала перед рассветом, когда только-только начинали меркнуть звёзды. Наметив себе очередной дом, тщательно обследовал его. Стараясь не находится в зоне плит перекрытия, не внушавших ему доверия, он ползал среди обломков, взламывал остатки стенных шкафов, пробирался по остаткам лестничных пролётов.
   Многое повидал он за это время. Многое пережил. Приходилось и, затаившись под плитой пережидать, когда за стеной утихнут шаги и голоса, и, чтобы освободить проход, ворочать полуразложившиеся трупы, и выбираться из-под, внезапно рухнувших, остатков плит и кусков бетона.
   Постепенно зона поисков расширялась и, наконец, Хоук добрался до последнего дома в микрорайоне за пустырём. Далее, до самого шоссе на Хеврон, жилых массивов не было.
   Планомерная и тщательная поисковая работа дала свои результаты.
   В одной из квартир Хоук набрёл на уцелевший стенной шкаф с одеждой. Он отобрал себе несколько футболок с длинным рукавом, пару джинсов и очень удобную лёгкую армейскую куртку. Там же, в картонной коробке, оказалась и пара новых кроссовок. Теперь можно было лазить по развалинам, не рискуя получить, от случайной царапины, какую-нибудь заразу.
   Так же, совершенно случайно, он подобрал небольшой, похожий на школьный, детский рюкзак. Это означало, что за раз можно было переносить четыре пластиковых бутылки с водой, а это, как никак, 6 литров.
   В крайнем, двухэтажном доме, на улице за пустырём, от которого уже метров за сто несло трупами, в нише одной из комнат, Хоук нашёл М-16 старого образца. Длинную, с массой выступающих деталей и двумя магазинами, спрятанными в стороне, в жестяном ящике из-под инструмента. Конечно, 5.56 - это не 7.62 и магазины с 20-ю патронами устанешь менять во время боя, но это было настоящее оружие.
   Эта находка изменила его. Теперь он был не просто бомж, теряющий в поисках воды и еды своё человеческое обличье. Теперь он был зверь. Теперь можно было не трястись от страха при каждом постороннем звуке, а, выбрав позицию, ждать, пока на мушке окажется цель. 40 патронов в двух магазинах - не арсенал. Но... Это 40 патронов.
   Преимущества перехода Хоука в новый статус проявились через два дня после находки.
   Он явно задержался на развалинах и к моменту, когда добрался до пустыря, солнце уже светило вовсю. Желание оказаться "дома" перевесило осторожность и Хоук, осмотревшись из-за угла крайнего здания, шагнул на пустырь. Тут же, со стороны бывшего стадиона, по нему ударили две очереди. Что-то не сложилось у ребят на стадионе и выпущенные ими пули, срикошетировав от стены, ушли в сторону.
   Хоук метнулся обратно за стену и, прикрываясь остовами домов, начал пробираться вверх и вправо. Выбравшись на бывшую улицу, он прополз десяток метров вдоль каменного ограждения тротуара и оказался выше и правее стрелявших.
   В пролом ему хорошо были видны две фигуры, удобно устроившиеся внизу у кромки баскетбольной площадки.
   Не было ни страха, ни чувства опасности. Не было чувств вообще. Он аккуратно установил ствол на край пролома, подвёл мушку к голове ближнего к нему человека и, дождавшись паузы между ударами сердца, нажал курок.
   Там, внизу, менее чем в сотне метров, человеческая фигурка выпустила из рук оружие и ткнулась головой в битумное покрытие площадки. Второму, в недоумении повернувшему голову в сторону выстрела, Хоук выстрелил прямо в лицо.
   Он не стал спускаться вниз, чтобы забрать оружие и другие полезные вещи. Неизвестно сколько ещё народа смотрело на эту площадку через прицел. Да даже если и не через прицел.
   Весь день, до заката, он провёл в развалинах. И только тогда, когда пустырь утонул в темноте, Хоук ползком пересёк его и добрался до своей норы.
   " Уходить надо" - в который раз говорил себе Хоук. " Вот только перенесу воду из, почти целого, бойлера, там, на углу за пустырём и можно двигать. Жратва на пять дней у меня есть. Скромно, конечно, без излишеств, но должно хватить. Всё равно, здесь, когда-нибудь, либо всё закончится, либо подстрелят братья по разуму. Вопрос только один: куда идти? На восток - отпадает сразу. Там 25 километров пустыни, Мёртвое море и Иордания. На севере - Рамалла, на юге - Хеврон. Там арабы. Значит, только на запад. Идти через весь город - самоубийство. Если у нас тут бродят банды мародёров, то там, наверно, вообще, беспредел. Кроме того, переход в двадцать-двадцать пять километров я не одолею. Значит, надо идти короткими переходами. От укрытия к укрытию. Только где они, эти укрытия?".
   Перебирая варианты, Хоук, в конце концов, остановился на следующем. Выйти поздним вечером, как только стемнеет. Пересечь микрорайон так, чтобы перед рассветом оказаться у штаб-квартиры ООН возле смотровой площадки Тайелет. Если миссия уцелела то, с первыми лучами солнца выйти на дорогу, ведущую к миссии и сдаться "миротворцам". Если миссии нет или она эвакуирована, то уходить в сторону шоссе на Хеврон. Там, в бывшем саду, оставшемся от кибуца, переждать день и в сумерках, вдоль старой железной дороги обойти Тальпиот и постараться выйти к дороге, ведущей к больничному комплексу Адасса. Если и там не повезёт, то, опять переждав день, спуститься в долину ручья Сорек, потом подняться к Сатафу. На Сатафе есть источник. Там есть, где укрыться. Кроме того, источник находится в скале и пострадать никак не должен был. Если что-то не так, то на противоположном склоне - монастырь Иоанна Пустынника. Может быть, там можно будет укрыться. На самый худой конец, от Сатафа можно уйти старой тропой до Эштаоля, на 38 шоссе и уже оттуда уйти к Латруну.
   Дальше фантазии Хоука не хватало. Различных исходов на избранном пути было столько, что дальнейший выбор вариантов был невозможен. И вообще: кто-то же остался? Кого-то же он должен встретить?
   Придумав план действий, Хоук успокоился. Следующей ночью, он опорожнил избранный бойлер, на углу, за пустырём.
  
   И вот теперь, он последний раз спал в этой чужой квартире, ставшей ему приютом. На стене, там, где он когда-то нарисовал первые три вертикальные черты, по количеству дней его новой эры, вытянулся неровный частокол из тридцати двух коротких линий. Тридцать два дня многое перевернули в человеке. А может, оставили, как было и просто сняли шелуху наслоений его прежней жизни и оголили до непристойной открытости то, что заложено в каждом ещё со звериных времён - борьбу за собственное существование. Если, конечно, не задаваться вопросом: существование, с какой целью? Или без цели? Ведь миллионы жили, не задаваясь этим вопросом: зачем? Ели, пили, работали для того, чтобы есть и пить, создавали и растили себе подобных, горевали и радовались, плакали и смеялись, ненавидели и любили. С какой целью? Или без цели? Или это всё была само достаточная замкнутая система? Почему была? Есть, наверно, и, возможно, будет...
   Эти мысли ворочались в голове Хоука, когда, очнувшись после короткого сна и воспоминаний о пережитом, он начал собираться в дорогу.
   2.
   "Как бездарно и глупо всё произошло! Далась мне эта проволока!? Надо было вообще одеяло не брать" - в сердцах ругал себя Хоук, шагая по пыли грунтовой дороги с туго стянутыми пластиковым бандажом руками за спиной. Впереди, метрах в десяти, будоража дорожную пыль старыми кроссовками, так же вышагивал молодой араб с "калашом" на груди. Его сверстник периодически подталкивал Хоука в спину стволом автомата.
   Всё произошло мгновенно. Хоуку оставалось только, прикрепить к верхнему клапану рюкзака, свёрнутое одеяло. Дополнительных лямок у рюкзака не было и Хоук решил выскочить к подъезду соседнего дома, снять кусок провода, торчавшего из распределительного щитка, и им привязать одеяло к рюкзаку.
   В тот момент, когда он, сгибая и разгибая провод, пытался добыть необходимое, в спину ему ткнулось что-то твёрдое. Чужие и невидимые ему руки, толкнули его лицом к стене. Тут же, завели руки назад и в кисти впилась пластмасса бандажа, используемого, как импровизированные наручники. Обыскали. Развернули. Только теперь он увидел двух "воинов ислама", рассматривавших его без особого интереса.
   Один из них повёл стволом в сторону дороги к деревне и Хоук, видя, что всё пропало и, понимая, что он может умереть прямо сейчас, через долю секунды, сделал свой первый шаг в плен. Или в рабство.
   Дорога вилась по склону, потом ныряла вниз, к подножью холма и раздваивалась в низине. Одна её часть поднималась на холм, к деревне, а вторая, повторяя рисунок низины, уходила дальше к следующему холму, на котором белыми прямоугольниками были натыканы дома ещё одного поселения. Вершины и первого, и второго холмов венчали минареты.
   Они миновали развилку и пошли низиной в сторону деревни на дальнем холме. Хоук глядел по сторонам и про себя отметил, что дома в деревне, на ближнем к микрорайону склоне пострадали меньше, чем сам район. То есть, район, как бы прикрыл собой деревню. И уж совсем не наблюдалось разрушений на противоположном склоне холма. Здесь здания оказались, как бы в "мёртвой зоне".
   Ещё в пору своих вылазок, Хоук заметил эту особенность, что на южных скатах разрушений было меньше. Данный феномен мог свидетельствовать только об одном: взрывная волна пришла с севера или северо-востока. От центра города или его северной окраины. Теперь же, этой догадке находилось новое подтверждение в виде неповреждённых южных склонов.
   " Идут открыто, не прячутся. Видно, не боятся. Где же наши доблестные полиция, Армия обороны и пограничники? Где вы, ребята?" - думал Хоук, топча дорожную пыль. Идти было очень необычно. Во-первых, яркий дневной свет, от которого Хоук уже давно отвык. Во-вторых, не надо было укрываться, выжидать, маскироваться. В-третьих, шли довольно быстро и правое колено опять давало о себе знать.
   У подножья холма, там, где по склону вверх, право и влево, неровными улочками уходили дома, больше похожие на сторожевые башни, чем на человеческое жилье, Хоуку завязали глаза и, придерживая за руки, повели дальше.
   Судя по тому, что подъём был незначительным и они много петляли, дорога вела на обратный, южный, скат.
   Наконец, они остановились. Хоук услышал короткий диалог на арабском и его завели в тень. Потом ещё метров двадцать, но уже по каменным плитам. Повязку сняли и Хоук увидел вместительный двор, огороженный высокой, метра четыре высотой, бетонной стеной. С одной из сторон весь обзор закрывал громадный, трёхэтажный дом.
   Хоука подвели к небольшой двери, открыли её, освободили руки и втолкнули внутрь помещения.
   Это была бывшая кладовка или маленький склад. Сейчас же, из всей обстановки, Хоук обнаружил только два матраса на каменном полу под стенами, большую жестяную коробку, видимо из-под краски, от которой шёл тяжёлый запах, не оставлявший сомнений о предназначении этой детали интерьера. Свет проникал в помещение через небольшое окошко у двери, в которое вместо стекла был вставлен стеклоблок.
   Хоук лёг на матрас, вытянул ноги, всё-таки он устал от ходьбы, и закрыл глаза. Переход под открытым солнцем, нервотрёпка последних дней, хроническое недоедание - всё это разом навалилось на Хоука. Мысли, как чугунные чушки, медленно перекатывались в голове.
   " Сразу не убили - это хорошо. Значит, я им нужен живым. Зачем? Может для обмена? Такое бывало в прошлом. Тогда есть вероятность, что постараются переправить подальше и убежать будет труднее. Помнишь, как в памятке для солдат США? Пытаться убежать из плена надо как можно раньше, пока тебя не передали в тюрьму или лагерь, под надзор профессиональных охранников. Что ещё может быть?" - Хоук терялся в переборе вариантов и в догадках, убедившись под конец, что информации для принятия решения недостаточно.
   Он несколько раз впадал в дрёму, приходил в себя, опять дремал, пока за дверью не послышались голоса. Хоук приподнялся со своего лежбища, дверь в кладовку открылась и в дверном проёме показалась человеческая фигура.
   Привыкнув к освещению после вспышки солнечного света в двери, Хоук принялся рассматривать вошедшего. Неопределённого возраста, можно было дать от сорока до шестидесяти, с длинной, слегка поседевшей бородой, коротким ежиком волос. Одет он был в технический комбинезон, на котором расположились разводы пятен и несколько дыр. Взгляд быстрый и неуловимый. Звериный взгляд.
   Человек сел на свободный матрас, устало опустил руки и, закрыв глаза, откинулся спиной к стене.
   - Добрый день. Устал? - спросил Хоук. На всякий случай на иврите. Своего эти не посадят.
   - Какой день? Вечер уже. Сейчас еду принесут, - не открывая глаз, ответил собеседник Хоука и перешёл на русский. - Сегодня взяли? В районе.
   - Да, попался по глупому. Хорошо хоть не пристрелили, - охотно ответил Хоук, за месяц одиночества отвыкший от общения с людьми.
   - Если без оружия и не нарываешься, то они не стреляют, - человек открыл глаза и посмотрел на Хоука. - Ты с самого начала был в районе или потом пришёл?
   - Наверно, с самого начала. Слушай, а что Это было? Ты знаешь?
   - Откуда? Меня в первый день контузило - я на остановке автобус ожидал. Потом слабо помню. Короче, подобрали меня около "супера", я там доходил несколько дней без воды. С тех пор здесь.
   - А здесь - это что? - продолжал расспрашивать Хоук.
   - Это дом сельского старосты, по-ихнему, мухтара. Я тут у них за подсобного рабочего. Ремонты всякие, там где дома пострадали, то, да сё, поднеси, убери. В общем, неважно всё это теперь.
   - А что важно? - зацепился за слово Хоук.
   - Важно? - человек быстро посмотрел на Хоука, опустил голову и после паузы сказал. - Да ничего. Мои все там остались, да и я, скорее всего, уже не жилец. Всё мы здесь уже мёртвые.
   - Почему?!
   Теперь пауза была длиннее. Собеседник Хоука, видно, собирался со словами и говорить ему было непросто. Проведя пыльной пятернёй по голове и как бы сбрасывая с себя ненужный груз, он тихо произнёс.
   - Я тебе так скажу. Ты тут не первый, на этом матрасе и, возможно, не последний. Всех вас после нескольких дней куда-то увозят. Может мухтар вами торгует, может другое что-то. Но только привезли меня как-то, неделю назад, на развалины возле старого города двигатель у экскаватора посмотреть. Соляры то нет, вот и заливают дрянь всякую.
   Им там тоже досталось. Я смотрю, а на развалинах только такие, как мы, захваченные, ковыряются. А экскаватор подъезжает минут на десять, а потом, тут же уходит за бетонное заграждение. Присмотрелся я, а кабина вся железными листами зашита. Только щель у водителя, чтобы видел куда рулить. Как ты думаешь, к чему бы это? А?
   Хоук молчал. Затем, потрясённый возможным ответом, спросил.
   - Заражено всё, что ли?
   - Ты бы видел этих, которые там работают. То сознание теряют, то рвота, то ещё хуже, за плиты всё время бегают. Язвы на руках, на лице. Доходяги. То ли химия какая-то, то ли лучевая болезнь.
   - А зачем копают, если жить там нельзя. Кому они нужны, эти развалины? - недоумевал Хоук.
   - Ты не понимаешь. Там же, в домах, остались деньги, драгоценности, ценные бумаги. У многих в подвалах - склады товаров для собственных магазинов. Всё это ценности.
   - Зачем им всё это в этом апокалипсисе?
   - Это у нас с тобой жизнь кончилась и апокалипсис, а у них, у многих, родственники в Иордании, в Египте, в Ливане. У них всё может только начинаться. Переберутся, откроют новое дело и всё будет хорошо.
   Разговор прервался. Хоук был потрясён открывшейся для него перспективой. Смерть, как никогда, была вполне реальной и близкой. Что тут говорить?
   Через несколько минут во входной двери лязгнул замок и в открывшемся пространстве дверного проёма чья-то рука поставила на пол две жестяные банки с водой, по пол-литра в каждой, пластиковую тарелку с большой лепёшкой и пластиковый стаканчик с лилово сизыми маслинами.
   Хоук, отвыкший за тридцать с лишним дней от хлеба, сразу уловил сытный запах выпечки. В желудке заныло и он, не в силах сдержаться, поднялся со своего места и перенёс всё это богатство к матрасу товарища по несчастью.
   Тот не проявил никакой заинтересованности в еде. Обхватив двумя руками банку с водой, он пил мелкими глотками, иногда отрываясь, что бы передохнуть. Хоук перегнул лепёшку пополам и протянул половину своему собеседнику. Вторую половину оставил себе.
   Наверно, лепёшка на вкус была пресной и жестковатой, но Хоук не замечал этого и, отрывая мелкие кусочки, наслаждался едой. Маслины оказались солёными и при таком количестве воды - абсолютно лишними.
   Его "сокамерник" почти ничего не ел. Как сфинкс, он смотрел в одну точку на противоположной стене, и, казалось, ничто не могло вырвать его из этого состояния.
   - Послушай! А где же наши? - не выдержав паузы, задал, давно мучавший его, вопрос, Хоук.
   - Какие "наши"? - переспросил его человек.
   - Ну, там, полиция, пограничная стража, армия, "скорая" со своим щитом?
   - Я никого не видел. На второй день прилетали вертолёты эвакуировать миссию ООН на Таейлете. Ну, и патрульные джипы видел. Издалека, правда. Постояли на перекрёстке с шоссе на Хеврон и ушли. Думаю, если мы в заражённой зоне, то сюда, кроме специальной техники, никто не сунется. Да и где её взять эту технику? Кто согласится здесь всё разгребать? Да и небезопасно это. У арабов каждый второй мужик вооружён. Где они только набрали этого добра? Я и гранатомёты видел. Тут на один бульдозер роту солдат надо будет выделять, чтобы работу обеспечить. А солдатики в специальных костюмах должны быть. И жара за тридцать. Кто выдержит? Да и зачем? Больше месяца прошло. Всем кому выпало умереть - уже умерли.
   - А арабы как же?
   - А им что? Во-первых, это мы предполагаем, что всё заражено, во-вторых, оно как-то пятнами, в-третьих, они в бетонных домах сидят. Да и не всех предупреждают, наверно. А может дозы относительно маленькие? Мы же не знаем, какие у них дозиметры? Может у них только на большие дозы? Да и уходят они, те, кто богаче. Я сам видел. Куда идут - не знаю, но уходят. Или уезжают, если горючее достанут.
   Разговор прервался сам собой. Хоук перерабатывал, свалившуюся на него, информацию. Его собеседник, уронив голову на плечо, задремал. Или делал вид, что дремлет?
   "Значит, так", - думал Хоук. " Если верить услышанному, то завтра, послезавтра меня сдадут какому-нибудь Махмуду. Если завезут куда-нибудь в пустыню, то я не уйду никуда и никогда. Если отправят на развалины, то, максимум через месяц, я загнусь от заразы. Отсюда следует, что бежать надо как можно скорее, либо в пути, либо с раскопок этих. Пока есть силы".
   - Ты если задумал бежать, то скажу тебе прямо - шансов мало. Их почти нет, - перебил раздумья Хоука его сосед. - Здесь были двое таких "орлов". Так их, положили прямо на склоне у деревни. Потом оттащили трупы в район. Чтобы не воняли. А с раскопок на развалинах не убежишь. Там видно всё, а спрятаться и отсидеться - себе дороже. Сдохнешь. А если и выберешься, то жить, ожидая скорую смерть, зачем? Да и не жизнь это, а так - агония.
   - Так что - тупик? Всё? "Отзвучали песни нашего полка. Отзвенели звонкие копыта", - спросил Хоук.
   Ответа не было. В коморке уже было темно и только слабым неземным светом светилось окошко у двери. Тоскливая была темнота.
   - Я смотрю, ты неплохо сохранился. В подвале сидел или в бомбоубежище? Хотя, как там высидишь? Воды нет, жратвы нет, вентиляция не работает, поскольку генератор не запустишь. Поневоле выползешь наружу, - неожиданно, как бы сам с собой, опять заговорил сосед.
   - Я так тебе скажу. Может быть, тебя не сразу сдадут в эксплуатацию. Может случиться, что заставят здесь день другой поработать. Ты присмотрись и, всё-таки, попробуй. Потому как, наверно, другого выбора у тебя нет. Как, что и куда, ты уж сам решишь. Если повезёт.
   - А ты? - спросил Хоук.
   - Что, я? Бежать? Некуда, да и незачем. Сколько мне осталось я не знаю, но чувствую, что немного. Хватанул где-то я заразы. Есть не могу - всё наружу выходит, рвота. Язвы не заживают. Зачем мне эта жизнь теперь?
   Хоук не ответил. Что говорить? Всё теперь, как никогда, зависело от Случая.
  
   Его разбудили толчком ноги по подошве кроссовок. Один из вчерашних охранников показал стволом автомата на открытую дверь и Хоук, ещё не совсем проснувшийся, вышел во двор.
   Рассвет только начинался. Ускользающая ночная прохлада ещё не развеялась. Хоуку опять завязали глаза и куда-то повели. Шли они недолго и немного вниз. Поворот был только один - направо.
   Когда с глаз сняли повязку, то Хоук увидел, что оказался на площадке перед таким же, похожем на куб, домом, только, размером поменьше и поскромнее. Ограждения вокруг не было никакого. Просто площадка на склоне, бывшая, видимо, до последнего времени, строительной.
   Охранник показал Хоуку на груду каменной отделочной плитки, а потом на плоскую крышу дома, сказал что-то и, отойдя в сторону, сел на ступеньки лестницы, в широкой нише, уходившей в глубь дома.
   Хоук недоумённо осмотрелся и увидел, что вдоль стены, на крышу вела каменная лестница, по которой ему предстояло носить свой груз. Плитки были все одинакового размера: сорок на двадцать сантиметров, толщиной около пяти. Одна из сторон была необработанна и для лучшего сцепления с раствором оставлена неровной.
   Хоук взял одну плиту и по площадке пошёл к лестнице. Охранник тут же закричал, вернул Хоука назад и положил сверху на плитку ещё две. Вместе с Хоуком он поднялся на крышу и показал где и как складывать. Потом они спустились вниз, охранник вернулся на своё место, а Хоук принялся таскать свой груз.
   После четвёртой ходки, ситуация для Хоука была понятной. Юноша с автоматом или тот, кто придумал эту работу, понятия не имели, с кем они имеют дело. За месяц Хоук научился оценивать местность, прежде всего, с позиций скрытности перемещения, а придумать место для этой оценки, лучше крыши двухэтажного здания довольно трудно.
   Диспозиция складывалась следующая. Дом стоял на противоположном от района склоне. Одним из последних, у самого низа. Если смотреть в сторону района, то слева, через русло высохшего ручья с остатками оливковой рощи, начинался холм, на котором располагалась очередная деревня. Именно из её домов контролировался пустырь со стадионом, через который Хоук неоднократно пробирался. Справа, за двумя домами с бетонными заборами, начиналось ещё одно вади, то есть сезонный ручей, и плавной петлёй уходило вправо, под углом к району. В том направлении, даже с крыши, кроме дежурных холмов, до самого района ничего не просматривалось. Только остатки большого гаража, какие-то склады. Где-то там, справа, возле гаража, был арабская лавка, куда Хоук когда-то, необозримо давно, при необходимости, ходил за сигаретами.
   После очередного спуска Хоук заметил, что его сторож, положив на колени автомат, откинув голову к стене, дремал. Хоук сделал ещё одну ходку и после этого окончательно убедился, что юноша спал. Голова откинулась назад, рот приоткрылся.
   " Вот оно! " - мелькнула мысль у Хоука. Сердце молотило в груди. Было страшно и неимоверно азартно. Вполне могло случиться так, что где-то рядом находилась грань, за которой, уже бы ничего не было. Никогда.
   Хоук тихонько, мелкими шагами начал отступать за лестницу. Убедившись, что его не могут увидеть с крыльца, он развернулся и понёсся вниз, туда, где между заборами крайних домов виднелось начало русла.
   Хоук понимал, что если сейчас не выложиться полностью, то потом не будет ничего. В лучшем случае - отсрочка приговора и медленная смерть от последствий радиационного облучения. Поэтому он нёсся по каменистому руслу из всех своих не выдающихся сил. Первое время ему казалось, что вот сейчас за спиной раздастся окрик и автоматной очередью его бросит на камни. Потом он понял, что его не видно со стороны домов. Потом силы кончились.
   К моменту когда в русле показалась развилка и ответвление ручья пошло влево, наверх, к остаткам бывшего гаража, дышать Хоук уже не мог. Правый бок схватила резкая боль и его начало рвать слизью прямо на присыпанные пылью камни. Сотрясаемый судорогами, он опустился в пыль, не имея возможности нормально вздохнуть. Прошло минут десять, прежде чем Хоук немного пришёл в себя и, подгоняемый возможностью погони, как мог, пошёл вверх по руслу.
   Остатки гаража представляли собой нагромождение листов железа, бетонных блоков, старых кузовов и многообразного металлического хлама, раскиданного на пропитанной различными маслами и соляркой, земле.
   Стараясь не наступать на железо, Хоук пробрался к выезду и, присев за старым мусорным баком, осмотрелся. Дорога, выводившая к крайнему дому района, от которого до убежища Хоука оставалось не более двухсот метров, была пуста. На присыпанном пылью асфальте не было никаких следов. Ни люди, ни машины здесь не проходили. Тем не менее, дорога, как всякое открытое пространство, представляла собой главную опасность.
   Хоук прислушался, подождал, пока успокоилось сердце в груди, и метнулся через дорогу к крайнему дому. Добежав до подъезда, он рухнул на землю и заполз под ближайшую плиту. Сразу же в нос ударил так и не ставший привычным трупный запах.
   Хоук не выдержал и, петляя между завалами мусором, кинулся к своему дому.
   Способность критически осмысливать происходящее вернулась к нему только тогда, когда он полз по вестибюлю к лестнице, выводившей его к двери. "Следы!" - в спешке подумал он, " Если квартира разграблена, то должны быть следы на ступеньках и тогда...Тогда всё пропало. Куда я без воды, еды и оружия".
   Видимо тот, кто держал в своих руках жизненную ниточку Хоука, не собирался ещё клацнуть по ней ножницами Судьбы. На лестнице следов не было. Не было их и около двери. Там, всё так безмятежно лежал бетонный блок.
   " А чего ты испугался?" - спросил Хоука кто-то внутри него. - " Тебя не было здесь всего сутки. Если тебя не обнаружили за месяц, то уж за день это было сделать сложно".
   Хоук пробрался к двери, отодвинул блок и оказался внутри своей норы. Со света он мало что различил, но первое что заметил - это собранный рюкзак и лежавшую около него винтовку. На диване лежало скатанное в цилиндр, но так и не упакованное одеяло.
   Понимая, что задерживаться нельзя, Хоук, тем не менее, бросился на диван, почувствовал знакомый запах пыли и неожиданно для самого себя расплакался. Слёзы текли сами собой, губы дрожали и из, обожженной солнцем и пылью, глотки вырвался низкий и протяжный звериный вой.
  
   Осмотрев, напоследок, своё убежище, Хоук остановился в дверях и в мыслях поблагодарил тех, кто жил в ней когда-то. Как бы там ни было, а эта квартира спасла ему жизнь.
   Загнав патрон в ствол и, поставив оружие на предохранитель, он начал свой путь из района. Но это был уже другой Хоук. В его голове крутилась только одна фраза: " Я вам быдлом безмолвным не буду".
   Вопрос "куда идти" не стоял. Судя по тому, что сказал тот в подвале у мухтара, миссию ООН эвакуировали. Значит, нечего туда ползти. Хотя именно там, наверху не было зданий и можно было, не задерживаясь в развалинах, выйти к хевронскому шоссе. Стараясь не попадать в зону прямой видимости арабских деревень, обойти город с юга и в районе больничного центра Адасса выйти в долину ручья Сорек. Оттуда на Сатаф, к воде.
   Прикрываясь остовами зданий и обходя завалы, Хоук пробирался наверх, к пустырю на самой вершине холма, который когда-то назывался Армон Ханацив, хотя никогда никакого дворца наместника он тут не видел.
   На самом пустыре идти было намного проще. Здесь не очень сильно горело и от бывшего кибуцного сада остались стволы деревьев. На самом перекрёстке, там где была площадка для продажи саженцев, Хоук залёг за кучей громадных глиняных горшков, в которых продавались деревья и принялся наблюдать.
   Ему повезло. На шоссе никого не было. Откуда-то издалека, со стороны Старого города, изредка доносился рык двигателя. " Копают" - подумал Хоук, - "Ну-ну. Романтики, кладоискатели".
   Согнувшись, он быстро перебежал шоссе и укрылся на пустыре в старой траншее, вырытой для прокладки кабеля. Всё было тихо. Ни криков, ни стрельбы. Теперь надо было пройти по району застройки на юг до начала района Тальпиот.
   Привычно ориентируясь среди домов, Хоук где перебежками, где ползком двигался к заветному перекрёстку, за которым в низине начинался квартал складов, магазинчиков и магазинов, гаражей и торговых центров, бывший палаточный городок первых репатриантов - Тальпиот. В прошлом, Хоук приезжал сюда за хозяйственными покупками.
   Квартал, по которому пробирался Хоук, был жилым. До Этого. Сейчас же Хоук не замечал каких-либо следов человеческой деятельности. Хотя разрушений почти не было. Следов поспешного исхода, брошенных вещей, коробок, следов машин - тоже. Всё выглядело заброшенным и нежилым. "Эвакуировали, наверно" - подумал Хоук.
   Он неожиданно быстро вышел к перекрёстку у Тальпиота и, чуть было, не напоролся на машину с арабами. Спасло только то, что они ехали со стороны Хеврона и Хоук, сначала услышал звук работающего двигателя, а потом увидел, выехавший из-за поворота тендер. Их было четверо. Водитель, пассажир рядом с ним и двое в кузове.
   Хоук тут же рухнул за каменное ограждение площадки перед бывшей заправкой, аккуратно перевёл предохранитель и прицелился в лоб водителю. То ли интуиция, то ли судьба удерживали Хоука от того, чтобы нажать курок.
   Тендер медленно подкатил к заправке и тут, откуда-то из строений вышли ещё трое, но уже вооружённые. Те что сидели в кузове, то же, как оказалось, были не крестьяне.
  Хоуку с его места наблюдения было хорошо видно, как приехавшие опустили в люк подземного хранилища ручной насос и начали закачивать топливо в двухсотлитровые бочки, привезенные в кузове того же тендера.
   "Так, понятно. Эти трое охраняют месторождение, а те в машине мародёрничают. Вот такой вот бизнес. Хорош бы я был, если бы подстрелил водителя. Те бы трое меня просто изрешетили бы. Есть у тебя счастье, Хоук" - пронеслось в голове у Хоука и он отполз назад, под прикрытие бывшего склада.
   Тальпиот напоминал индустриальные джунгли. Павильоны, гаражи, строительный мусор, гипсокартонные панели в ассортименте, инсталляционная пластмасса и многое другое. Судя по всему, всё это было брошено. Правда, в некоторых местах, Хоук видел следы эвакуации, но, в основном, всё осталось на своих местах.
   Основным препятствием для себя Хоук считал мост над старой железной дорогой. Во-первых, это было открытое место протяжённостью около пятидесяти метров. Во-вторых, подходы к нему также были открыты. Поди, знай, кто сейчас наблюдает за этим местом.
   Хоук пристроился за трансформаторной будкой и долго наблюдал за окрестностями. На противоположном склоне, там, где над бульваром Бегина когда-то возвышались новостройки, ничего не было. Вообще, район был довольно сильно разрушен и, видимо, долго горел. Это понятно, если учесть, что новые строения были достаточно высокими и сыграли роль каминной трубы.
   Он не решился выходить на мост. Полностью доверяя, после случая у заправки, своей интуиции, Хоук пробрался к самим рельсам, перебежал их и быстро залез по насыпи к ближайшему укрытию. Стало спокойнее.
   "Ну что, Хоук," - обратился он сам к себе. - "Вот сейчас надо подняться на этот выгоревший склон. Слева должны остаться бывший каньон "Малха" и новый железнодорожный вокзал. Потом опять спуск, опять подъём и там уже недалеко перекрёсток на Адассу. Окраина города".
  
   Солнце упало за холмы на западе и власть перешла к ночи. Хоук не успел дойти до больничного комплекса Адасса. Их разделял квартал, с удивительными названиями улиц: Мексика, Панама, Коста-Рика. Четырёхэтажные дома, удивительным образом напоминающие "хрущёвки" из детства Хоука, редкие особняки и атмосфера квартала для бедных из латиноамериканского фильма.
   Идти в темноте по малознакомой местности - риск довольно значительный и Хоук, выбрав место поукромней, забрался в недостроенный особняк, подготовил для себя пути отхода и, периодически поглядывая в оконный проём, расположился в углу комнаты на втором этаже. Огонь, конечно, зажигать было нельзя и он, опорожнив одну из шести бутылок воды, устало опустился на пол. Так, чтобы было видно и оконный проём и дверной.
   Прожитый день равнялся жизни. Хоука не подстрелили при побеге, не расстреляли возле заправки. Его жилище не разграбили, обрекая на голод или смерть от обезвоживания. Он незамеченным пробрался через треть города. Ведь неизвестно кого встретишь и какие они сейчас, эти люди?
   " А мужик, тот, у арабов, фактически меня спас.А я даже имени его не спросил. Не поблагодарил. Зверею", - подумал Хоук. " Я бы точно не догадался рвануть прямо с первого дня. Пока бы собирался, вывезли бы куда-нибудь. И всё".
   Хоук ещё раз в мыслях перебрал день. Шансы добраться до начала темноты в Аддасу всё-таки были. Осталось не более двух километров. Но пришлось более часа лежать в развалинах "хрущёвки" и пережидать пока непонятная группа из мужчин и женщин раскапывала старый завал. Выйти и познакомится с людьми у Хоука желания не было. То ли он совсем одичал, то ли жизнь такая пошла?
   Незаметно подошла дремота. Хоук то проваливался куда-то, то опять возвращался в реальность. В один из таких провалов, извлечённая из неизведанных глубин памяти, ему привиделась череда событий из давно забытого и, как будто, не его прошлого.
  
   Полк недавно вернулся из-за Речки и часть офицеров, в том числе и молодых старлеев, распустили по отпускам. Хоук, а тогда его звали совсем по-другому, навестил родителей. Успокоил своим возвращением маму и отправился к однополчанину Мишке в Ригу.
   Однажды, они сидели с Мишкой в ночном ресторане, в нереально, если думать о годах, старой Риге. Белоснежная скатерть была уставлена деликатесами о которых, ещё недавно, они не имели никакого представления. И, вообще, это "недавно" ограничивалось рёвом двигателей взлетающих самолётов, периодическими миномётными, реже ракетными, обстрелами, жарой, пылью, пахнущей хлоркой тёплой водой и запахом смерти.
   Проницательный мажордом посадил к ним за стол двух девушек, но те, услышав русскую речь, быстренько пересели. Мишка и Хоук нисколько не расстроились. Девушек и так вокруг хватало. Были бы деньги. А деньги были.
   В полутёмном зале ярким пятном выделялась только освещённая эстрада. И оттуда, как из волшебной музыкальной шкатулки, медленно текла песня. Аккомпанируя себе на громадной двенадцати струной гитаре, её исполнял молодой парень. Гитара звучала, как струнный квартет. Песня оказалась совсем не ресторанного уровня и, не понятно было, как парень вообще сюда попал с таким репертуаром. Однако в небольшом зале никто не шевелился и не гомонил. Оставив свои разговоры и, тем более, еду - все слушали.
   Жил, был я (стоит ли об этом?)
   Шторм бил в мол (молод был и мил)
   В порт плыл флот (с выигрышным билетом)
   Жил был я (помнится, что жил)
  
   Хоук потом нашёл эти стихи, подобрал аккорды. И получилась так, что эта песня пошла с ним рядом по жизни. По всей этой, временами бестолковой, суете, по годам, городам и теперь уже, странам.
  
   "Жил, был я (помнится, что жил)" - шёпотом произнёс Хоук и открыл глаза. В оконном проёме недостроенного дома, на юго-западной окраине, ненавидимого когда-то прокуратором города, светлело. На измученную людьми землю вступал новый день.
  
   3
  
   Честно говоря, где-то в глубине, на интуитивном уровне, Хоук надеялся, что в Адассе для него всё закончится. Что он встретит не озверевших от голода, недостатка воды и борьбы за выживание, людей, промышляющих на развалинах, а хоть минимально устроенную жизнь. Что можно будет определиться: что делать дальше и как жить.
   Проснувшись, он выделил пол-литра воды на умывание и устроил себе пир из двух баночек консервированной кукурузы и хорошей порции кофе. Готовить кофе было легкомыслием, поскольку запах от сухого горючего и молотого кофе мог привлечь тех, кого привлекать не следовало. Тем не менее, Хоук пошёл на этот риск. Настроение было такое.
   Воды оставалось немногим более шести литров. Если жить на широкую ногу, то этого хватит на два дня, если нормально, то на три. Кроме того, Хоук надеялся, что в случае провала с Адассой, он сумеет пополнить запасы из источника на горе Сатаф. Еды должно было хватить на четыре дня. Плюс день можно было идти всухую. Однако, такое вряд ли случится. Хоук был в этом абсолютно уверен. За пять дней, в его нынешнем состоянии он мог уйти километров на шестьдесят - семьдесят, а до населённых пунктов на побережье оставалось не более сорока пяти.
   Он выбрался из дома и пошёл, укрываясь между домами и остатками скверов, стараясь быстро пересекать относительно открытые пространства. Первым ориентиром на его пути должен был быть перекрёсток. От него следовало повернуть к Адассе.
   Хоук учёл свой опыт с заправкой. Перед перекрёстком он свернул на пустырь и, прикрываясь кучей старого строительного мусора, принялся рассматривать пересечение дорог.
   То, что на перекрёстке стоял блокпост, сложенный из бетонных плит, его не удивило. Но блокпост был неживой. Ни одного человека не появилось в поле зрения за полчаса наблюдений. Шоссе на Адассу также преграждали бетонные блоки. Не ездили здесь давно, поэтому лента асфальта успела покрыться налётом пыли и, принесённого ветром, мелкого городского мусора.
   Хоук осторожно поднялся из своего укрытия и, пригнувшись, перебежал дорогу. Ничего не изменилось в окружающей среде. Ни звука. Осмелев от отсутствия последствий, Хоук обогнул блоки и пошёл прямо по шоссе к больничному комплексу Адасса. Лучше, чтобы его увидели заранее и, на всякий случай, не подстрелили раньше, чем он сможет объяснить, кто он, откуда и зачем идёт.
   Шоссе, в случае опасности, представляло собой абсолютно гиблое место. Слева, вплотную к дороге, подступал склон с густо стоящими сухими соснами. Вправо, к очень симпатичному и, по-домашнему, уютному району Эйн Керем уходил крутой спуск. Такой, что не разбежишься. В случае чего, уходить можно было только влево, наверх и оттуда уже разбираться в ситуации.
   Однако чутьё Хоука ничего ему не подсказывало. Он шёл по обочине и временами засматривался на шпили монастырских колоколен и на умиротворённую тишину этого славного места. Казалось, что всё произошедшее обошло стороной людей, живших в этой узкой и красивой долине. Как будто ничего и не было.
   То, что Адасса стояла пустой, Хоук понял сразу. На въезде не было ни привычной череды машин и автобусов, ни суеты на вечно забитой машинами стоянке, ни охраны. Не было ничего. Громадные корпуса больничного комплекса смотрели на Хоука чередой закрытых окон. Въезд с закрытым шлагбаумом прикрывали такие же бетонные блоки, как и на перекрёстке.
   " Не судьба" - подумал Хоук. "Видимо эвакуировали больничку. Причём, давно. Ну, что ж, дорогу осилит идущий. Если ещё и на Сатафе сюрпризы, то тогда остаётся только идти до 38 шоссе на запад. Это ещё километров пятнадцать от Сатафа."
   Он постоял, посмотрел на пустые многоэтажные корпуса и пошёл к распадку у селения Эвен Сапир.
  
   Распадок выходил прямо к дороге, но тот, кто не знал о его существовании, вряд ли нашёл бы, среди придорожных кустов, проход к спуску. До Этого, Хоук ходил здесь пару раз и, к его счастью, местность здесь не изменилась.
   Он спустился вниз, к площадке возле древнего источника. Вода появлялась на поверхности из небольших, обложенных камнями, гротов в склоне и пробивала себе путь к ручью Сорек.
   Сейчас же вода только сочилась между камней, образовывала несколько крупных луж и исчезала между мелкими камнями. Уже в десятке метров от истока, русло было сухим.
   Километром ниже распадок перегораживала каменная дамба. Видимо, она носила водосборный характер. Хоук вспомнил, что читал где-то в описании, что дамба относится, чуть ли не к иродианским временам.
   За дамбой начиналось узкое, в несколько метров шириной ущелье. Как раз по размеру русла. Оба склона до самого верха украшали старые, но стройные сосны. И это всё уцелело!
   Хоук не смог удержаться и, сняв рюкзак, присел на валун возле русла. Неужели всё закончилось?! Никогда больше не придётся лазить по развалинам, шарахаясь от каждой тени и от каждого звука?! И, оказывается, остались такие вот места? Тишина, покой, сосны. Хоук поднял голову и посмотрел, как еле видимые в вышине, медленно раскачиваются верхушки деревьев. Только кроны у них пожелтевшие.
   Надёжное чувство того, что жизнь в развалинах никогда не повторится, прочно вошло в Хоука. Он чувствовал, он предвидел, что дальше его ждёт другая жизнь. Может быть, со своими проблемами и крутыми поворотами и неожиданностями, но другая.
   Через полчаса Хоук продолжил спуск по ущелью.
   Выйти незамеченным по руслу ручья Сорек к Сатафу практически невозможно. Со склона просматривается вся пролегающая местность, противоположный склон с монастырём Иоанна Пустынника и поселением на самом верху. Хоук и не ставил теперь себе задачу скрытно передвигаться. Даже наоборот.
   Пройдя под мостом на дороге, он тем же руслом вышел на просёлочную дорогу, опоясывающую хребет Сатаф. Склон, по которому вилась знакомая ему тропа, был пуст. Единственное, откуда-то издалека, до Хоука доносились слабые посторонние звуки, происхождение которых, пока, оставалось неясным.
   Ещё через четверть часа Хоук вышел к началу подъёма и, передохнув пару минут, начал свой путь наверх. По старым, местами покосившимся ступеням, серпантином, уходившим к вершине.
   Где-то посередине пути Хоук ещё раз услышал то, что он не смог различить внизу. Сверху, временами прерываясь, временами раздаваясь вновь, слышались детские голоса, а иногда и смех. Это было запредельно, невозможно.
   Не веря себе, Хоук вкладывал в подъём все свои силы. И когда он вынырнул из-за очередного поворота тропы, перед ним открылась совсем уже фантастическая картина.
   На широкой террасе, подходившей вплотную к скальной стенке, вокруг водосборного круглого бассейна сидели люди: четверо мужчин и пять женщин. Вокруг них, в беспрестанном движении, носился десяток детей самого разного возраста.
   Первое, что подумал Хоук : " Без охранения. Совсем беззаботно. А если бы это был кто-то другой, а не я?". Обе стороны были удивленны нежданной встречей.
   - Мир вам, - первое что пришло ему в голову, сказал Хоук.
   - Мир, - нестройно ответили сидевшие. Дети прекратили свой круговорот в природе и подобрались поближе к взрослым.
   Под пристальными взглядами Хоук пересёк площадку и остановился у одной из скамеек, по периметру ограждавших площадку. Он снял рюкзак, достал три пустых пластиковых бутылки и направился к гроту, по дну которого, в каменном желобе, тёк маленький ручеёк.
   Пройдя до того места, где вода, вытекая из глубины скалы, образовывала падающую струю, Хоук принялся наполнять свои ёмкости. Винтовку он положил на колени, стволом к выходу. Хотя данная мера была излишней. Хоук успел рассмотреть этих людей. Мужчины в кипах, женщины в длинных юбках и с платками на головах. Группа явно была из религиозной общины. Правда, мужчины были вооружены. Хоук рассмотрел такую же, как у него, М16 и две, похожие на детские игрушки, маленькие винтовки с пристегнутыми к прикладам двумя запасными магазинами. " Похожи на поселенцев", - подумал Хоук, наполняя очередную бутыль. - " С детьми, в такой обстановке!"
   Сидя в прохладе грота, Хоук не удержался и отпил добрую треть одной из ёмкостей. Давно забытый вкус прохладной и чистой воды вернул его в прошлое. Во времена до Этого, когда многое из бытовых мелочей воспринималось как должное и часто многие удобства просто не замечались. " Всё позади", - сказал сам себе Хоук и, одной рукой прижимая к себе бутылки, а второй, сжимая рукоять винтовки, пошёл к выходу из грота.
   Подойдя к своему рюкзаку, он разжёг свою "спиртовку", вскипятил двести грамм воды и залил ею порцию сушёного картофеля-пюре. По случаю торжества, открыл банку рыбных консервов и, в ожидании, пока блюдо будет готово, присел на скамейку. Всё это время он видел, что люди у бассейна следили за его приготовлениями.
   После того, как Хоук закончил свою трапезу, от группы отделился мужчина с М16 и неторопливым шагом подошёл к Хоуку.
   - Прости, я тебе не помешаю? - приблизившись к Хоуку, спросил он.
   - Нет, конечно, - ответил Хоук, рассматривая своего собеседника.
   - Что слышно? Как твоё здоровье? - задал тот традиционные, в начале беседы, вопросы.
   - Что слышно - я не знаю. Иду из города.
   - Как там в городе?
   - В городе - катастрофа. Еды - нет, воды - нет. Арабы с оружием. Всё как на войне. А вы откуда и куда? - в свою очередь спросил Хоук.
   - Мы идём из Бейтара. Женщин и детей доведём до поселения, в котором у нас живут друзья, а сами вернёмся обратно.
   - Послушай, но Бейтар - это же Территории. Почти. Кроме того, есть путь короче, по долине Ала, - сказал Хоук.
   - Короче не значит безопаснее. Мы не можем оставить дома и нашу землю. Пока будут силы и возможности, будем защищать. А детям и женщинам там очень опасно. Приезжали военные, говорили - уходите, всё заражено. Как мы можем уйти? Здесь жили наши отцы, наши деды. - мужчина посмотрел в сторону и, спохватившись, представился - Ави.
   - Хоук.
   - Ты иудей? - без связи с предыдущим, спросил Ави.
   - Нет. А что? - насторожено ответил Хоук.
   - Да так. Я подумал, что ты мог бы помолиться с нами.
   - Ави, у меня нет Б-га. - ответил Хоук и тут же вспомнил фразу из одной очень старой песни " С Б-гом я не в ладах, а иные неправедны судьи". Но перевести это на иврит было выше его сил.
   - Как же ты живёшь? Тебе должно быть очень тяжело. В одиночестве. Тебя некому защитить, никто не подскажет тебе правильный путь, не направит в сомнении и не поддержит в беде. Зачем тебе такая жизнь?
   - Ты прав Ави. Теперь я не знаю, зачем мне эта жизнь, А тебе она зачем? - спросил Хоук.
   - Ну, как же? У нас есть Он, который выбрал нас из всего человечества, дал откровение, научил жить, и мы благодарны ему. В служении - цель нашей жизни.
   - Послушай, Ави. Вон там, - Хоук показал рукой в сторону города, - не погребённые, догнивают под бетонными плитами, сотни, а может тысячи таких же, как ты, которые верили, что Он защитит их и убережёт от гибели. Не уберёг, не защитил. Почему?
   - На всё Его воля. Значит, так было предопределено. Такова их судьба.
   - Ладно. Не время и не место сейчас нам говорить об этом. Куда вы идёте? Ты не сказал, - перевёл тему разговора Хоук.
   Ави посмотрел на Хоука, подумал, поправил кипу на макушке и сказал:
   - Есть возле 38 шоссе, за Бейт-Шемешем, поселение Захария. Туда и ведём своих детей и жён. А ты куда идёшь?
   - Я не знаю. Иду на запад, к побережью. Где-то должны быть люди и жизнь, - ответил Хоук.
   - Послушай! - после недолгой паузы сказал Ави. - Мне говорил один человек, что на 38 шоссе, на перекрёстке возле Эштаоля есть большой блокпост. Может тебе туда?
   - Может, - неуверенно ответил Хоук и надолго замолчал.
   Ави посмотрел на него, поднялся и отошёл к своим.
   Хоука, после того, как он увидел такое количество воды, не оставляла мысль о том, что надо бы хоть как-то помыться. Там в развалинах единственное, что он мог позволить себе - это раз в два дня выделить литр воды для своих естественных нужд. При условии, что этот литр был в запасе. В любом случае, следить за собой можно было только с большими затруднениями.
   Сейчас можно позволить себе немного больше. Вода в водосборном бассейне была питьевой и забраться туда, как в ванну, не представлялось возможным. Оставалось только воспользоваться тем, что было в бутылках, постоянно наполняя их снова и снова.
   Тем временем начало темнеть. Хоук достал из рюкзака все шесть бутылок с водой, "чистую" футболку вместо полотенца, отошёл в сторону за ближайшие развалины и, раздевшись, вылил на себя все девять литров воды.
  
   Всё было непривычно. Это небо с серебряными точками звёзд в бесконечной черноте, необыкновенно громадная луна, вкусный воздух без бетонной пыли, трупного смрада и неистребимого запаха гари. Не верилось, что всё это реально.
   Хоук по-турецки сидел на расстеленном одеяле, пил из консервной банки, только что сваренный, крепкий кофе и периодически поглядывал вниз, на тропу, блестевшую в лунном свете мелким щебнем. Внизу, на соседней террасе, догорал костёр. Детвора угомонилась и затихла. Понемногу затихал разговор взрослых.
   От костра отделилась человеческая фигура и, на минуту исчезнув из поля зрения Хоука, вновь показалась на верхней террасе, на которой Хоук устроил себе наблюдательный пункт. Ави подошёл к Хоуку, присел рядом и спросил:
   - У тебя всё в порядке?
   - В порядке. Как ты? - ответил Хоук.
   - Слава Б-гу, в порядке.
   - Ты бы мужиков поставил метрах в пятидесяти по тропе влево и вправо, а я тут посмотрю за подъёмом.
   - Мы по очереди дежурим. Тропу на террасе караулим.
   - Ну, смотри, как знаешь, - резюмировал Хоук.
   - У меня есть для тебя предложение, - продолжил Ави. - Ты, ведь, всё равно пойдёшь той же дорогой, что и мы. Пошли вместе. А?
   - Это действительно предложение, от которого невозможно отказаться, - усмехаясь, ответил Хоук, - Только у меня всего 38 патронов осталось. Этого на минуту нормального боя не хватит.
   - Я тебе могу дать ещё два магазина, - сказал Ави.
   Хоук не ответил. Идти в группе с детьми - это вдвое тяжелее, чем с взрослыми. Кроме того, это значит идти самым лёгким путём и не факт, что он будет самым безопасным. Поэтому для Ави лишний ствол ничуть не будет помехой.
   - Ави, у нас по дороге арабская деревня Эйн Рафа. До Этого, они были мирными, а сейчас, кто его знает? Поэтому, давай завтра выйдем до рассвета. С детьми, мы будем на горе у деревни через два часа. Если повезёт, то проскочим незаметно. Если нет...
  Мы пойдём с тобой первыми. Осмотрим с горы деревню. Если всё нормально, то спустимся и у развилки дорог станем в засаду. Пропустим группу и будем прикрывать её с тыла. Если же в деревне балаган, то пойдём по хребту и потом спустимся прямо по склону. В этом случае, детей, конечно, придётся нести на себе. Это значит - делать две ходки. Подходит вариант такой?
   - Договорились, - сказал Ави. - А почему ты говоришь "до Этого"?
   - Потому, что я не знаю, что Это было.
   - Что Это?
   - Эти взрывы, потом пожары, потом всё опустело.
   - Передавали по телевизору и по радио мы слышали, что по Израилю был нанесён удар ракетами с территории Сирии. Там ещё иранские самолёты были, они тоже пускали ракеты. В то же время с Ливана стреляла "Хизбалла". Никто не воевал. Два часа длился обстрел и всё.
   - А военные приезжали, говорили, что всё заражено и надо уходить? - спросил Хоук.
   - Похоже, что часть ракет была с атомной начинкой. Так мы слышали.
   - По Иерусалиму куда стреляли?
   - Кнессет, министерства, правительство. Несколько штук попало в жилые районы.
   Потом наши тоже обстреляли Сирию. Потом была эвакуация. А в Ливане и сейчас воюют. Бункера "Хизбаллы" блокируют и взрывают. Так рассказывали в новостях. Ладно. Я пойду - мне скоро Эли менять, - Ави поднялся и пошёл к спуску с террасы.
   В фантастическом лунном свете его фигура хорошо была видна на фоне камней. Хоук проводил его взглядом до спуска.
   " Вот ведь как?!" - думал Хоук. " Дали ракетный залп, что разрушили, что загадили и всё. Никаких тебе лихих танковых атак, колонн техники, штурмовок наземных войск, парашютных десантов, геройского спецназа. Два часа стрельбы с безопасного расстояния в сотни километров и вся война. Потому как находится на заражённой местности бессмысленно. Как обороняющимся, так и наступающим.
  А чем они могли стрелять? Насколько я помню, у них, модифицированный Scud-C, 550 км дальность, головка 900 кг взрывного вещества и вероятное отклонение на предельной дальности около 2 км. Система наведения инерциальная. Координаты цели и старты известны, в полёте измеряются ускорения по трём осям и интегрируются в скорость и расстояние. В зависимости от результатов изменяется высота и направление полёта. Ещё есть Scud-D. У этого 700 км дальность, 400 кг головка и такое же отклонение. Всего более тридцати пусковых и более трёхсот ракет. Что-то, видно иранцы подбросили. У них же есть Шахир третий. А там дальность до полутора тысяч и головка тонна двести. А могли с сирийского воздушного пространства крылатые ракеты запустить. Чего теперь гадать? Завтра надо удачно деревню обойти и добраться до людей. Вот и все стратегические задачи".
   Привыкший бодрствовать по ночам, Хоук не мог уснуть. Пристроив винтовку между двух камней, он, то всматривался в тропу, вьющуюся по склону, то рассматривал сам склон, то просёлочную дорогу, блестевшую в самом низу, у пересохшего русла. Однако, события последних двух дней дали о себе знать и Хоук, как ему казалось, только на мгновение прикрыл уставшие глаза, как снизу, с террасы донеслись голоса.
   Небо ещё оставалось тёмным, но звёзды уже тускнели. Куда-то делась луна. Всё говорило о том, что надо готовиться прожить новый день.
  
   Через десять минут Хоук спустился на нижнюю террасу, к группе. Самые младшие ещё спали и их, пока, не трогали. Детишки постарше, протирая глаза, с удивлением оглядывались вокруг. Взрослые, негромко переговариваясь, упаковывали в рюкзаки свои вещи. Хоук поздоровался со всеми и, в ожидании окончания сборов, присел на камень у бассейна.
   Люди суетились. Что-то куда-то запропастилось, что-то оказалось уже упакованным, но не в тот рюкзак, что-то лежало на виду, но его долго искали.
   Через полчаса группа вышла. Первыми, метрах в двухстах шли Ави и Хоук, потом женщины с детьми, которых сопровождал Эли, молодой парень, более похожий на хиппи, чем на человека защищающего свою родину и веру. Замыкали движение двое ребят, в обязанности которых входило прикрытие группы с тыла.
   В предрассветной тьме предстояло подняться на хребет, к тому месту, где когда-то была стоянка машин и ресторанчик. Спуститься по обратному склону в ущелье, пройти по нему около километра и по расщелине подняться на другой хребет. За тем, другим хребтом и начинался спуск на виду у арабской деревни. Самое опасное место на маршруте. Хотя...Как знать?
   Уже первые минуты движения показали, что группа движется очень медленно. С той скоростью, с которой могли подниматься наверх десятилетние дети. Тыловой дозор не выдерживал дистанцию и фактически шёл вместе с группой. Пока это не представляло опасности, но там, у деревни, этого допускать было нельзя.
   Два часа ушло на то, чтобы дойти до расщелины. Тяжелее всего приходилось женщинам. Помимо рюкзаков, они несли маленьких детей и, можно было только удивляться, сколько же сил и выносливости в этих молодых людях, спасавших своё будущее.
   Оставив группу в расщелине, Хоук и Ави поднялись на хребет. Здесь проходила асфальтовая дорога в кибуц Цуба. Невдалеке был развлекательный комплекс с аттракционами для детей. Когда-то, довольно часто посещаемое место. Сейчас, ранним утром, вокруг было тихо и пустынно.
   Они перебежали дорогу и прошли к спуску, откуда открывался вид на деревню. Никакого движения среди домов. Понаблюдав немного, Хоук и Ави уже решили возвращаться к группе, когда с двух минаретов, дуэтом, заголосили муэдзины. Громкий вой разорвал утреннюю тишину и, стало ясно, что покою положен конец. С другой стороны, пока правоверные будут совершать первую молитву, появлялся шанс проскочить незамеченными.
   Ави пошёл к группе, а Хоук, оставшись на склоне, продолжал наблюдать. Пение унывное прекратилось, но в деревне, по-прежнему, ничего не выдавало присутствие людей.
   Оставив на прежнем месте двух ребят, Хоук и Ави спустились вниз, до того места, где у громадного валуна, сходились две дороги: одна с хребта, а вторая из деревни. Придорожный кустарник давал возможность выбрать нормальную позицию и контролировать деревенскую дорогу. Самой главное - валун был виден сверху, с хребта.
   Убедившись, что всё нормально и дорога пуста, Хоук забрался на валун и махнул рукой. Это значило, что всем можно было спускаться.
   Теперь для Хоука и Ави оставалось только надеяться на то, что пока группа не спуститься и не уйдёт на ближайший поворот дороги, в деревне всё останется по-прежнему.
   Оставалось, только, дожить до того момента, когда пройдёт группа. Казалось, что время остановилось. Со своего места, в придорожных кустах, за кучей строительного мусора, Хоук увидел, как на середине спуска, в просвете придорожных деревьев медленно, очень медленно, проплыли человеческие фигурки. Ещё минут через двадцать сзади послышались шаги, негромкий детский голос. Хоук оглянулся и увидел, что группа, по обочине, прижавшись к левому, поросшему соснами склону, уходит вдоль по дороге.
   " Ещё пять, ну, десять минут и их не будет видно" - подумал Хоук. Внутри него, продолжала жить маленькая надежда на то, что, может быть, всё обойдётся. Он опять повернулся лицом к деревне. Впереди на сто метров, до самого крайнего строения, стоявшего на небольшом возвышении, всё было пусто и тихо. Ни души.
   Подождав ещё пару минут, после того, как, идущий последним в группе, скрылся за поворотом дороги, Ави и Хоук поднялись со своих мест и побежали вдоль склона догонять группу. У поворота они метнулись в стороны и опять заняли позиции по обеим сторонам дороги. Выждав ещё несколько минут и, убедившись, что дорога пуста, они повторили перебежку.
   Движение в таком ритме продолжалось до тех пор, пока дорога не вышла на прямолинейный, примерно двухсотметровый, участок. Хоук и Ави добежали до поворота и, уже привычно, расположились в кустах, за валунами. Слева, за руслом пересохшего ручья, в наростах скальных выходов, сначала полого, а потом всё круче, уходил лесистый подъём. Правый склон, выходя к дороге пятиметровым обрывом, просматривался плохо.
   Хоук уже собирался дать Ави знак на перебежку, как, вдруг услышал слабые посторонние звуки. Вроде голоса и топот по дороге. В тот же момент, из-за дальнего поворота, вывалилась толпа вооруженных арабов.
   Первое, что почувствовал Хоук, это то, что вот он, конец. Что от такой оравы с "калашами" никуда не уйти и не отбиться. Потом он увидел, что преследователей восемь и по тому, как они держали оружие и передвигались, понял, что перед ним с Ави не опытные бойцы, а вооружённые крестьяне и мелкие торговцы, в любом случае, люди не знающие как правильно вести преследование. " Суки" успел подумать Хоук, " С минарета вычислили".
   Показав Ави, что он будет стрелять первым, Хоук покрепче упёрся носками кроссовок в грунт, удобнее поставил локти и, сняв оружие с предохранителя, подвёл мушку к животу, ближайшего к нему, человека. Внезапно в голове промелькнула фраза из старого анекдота: " Мама, я же просил вас, сидите дома". В тот же момент Хоук плавно нажал на курок.
   Фигурка в прицеле остановилась и Хоук, не ожидая её дальнейших действий, выстрелил ещё раз. Этот второй выстрел, наверно, был лишним потому, что человек на дороге, ещё до второго выстрела, выронил оружие и начал заваливаться влево назад. Справа застучали выстрелы Ави.
   Хоук медленно повёл стволом влево и, как только на мушке прицела показалась ещё одна фигурка, выстрелил. Потом ещё раз и ещё раз. Всё окружающее пространство сжалось до прорези в прицеле и короткого столбика мушки. Хоук повел стволом поперёк дороги, но больше целей не находил. Оторвавшись от прицела, он поднял голову и увидел, что дорога пуста. Только справа у обочины, медленно сгибая и разгибая ногу, лежал человек.
   Неожиданно, сзади и вверху что-то защёлкало по стволам деревьев и из-за поворота дороги раздалось несколько очередей. Стреляли явно не прицельно, с большим рассеиванием, просто от страха.
   Хоук отполз от валуна, который прикрывал его со стороны дороги, перебежал пересохшее русло и пополз вверх по склону. Очереди из-за поворота срезали ветки на верхушках эвкалиптов и стройных пирамид туи и проходили намного выше Хоука.
   Выбрав себе скальный выход, как плавник на акульей спине, возвышавшийся над склоном, Хоук осторожно выглянул из-за него. Участок дороги за поворотом просматривался плохо - мешали кроны деревьев, но всё же Хоук разглядел людей, прижавшихся к стволам придорожных деревьев и стрелявших в его сторону. Двое из нападавших, стояли на середине дороги и, удерживая автоматы в вытянутых руках, поливали огнём окружающие леса.
   "Сколько же у вас патронов?" - изумлённо подумал Хоук. Переставив прицел, Хоук прицелился под ноги одному из стрелявших и, не торопясь, выстрелил несколько раз. Человек прекратил стрелять, присел, а потом, выпрямившись, метнулся на противоположный от Хоука склон. Второй, из стоявших на дороге, также поспешил убраться в сторону. Выстрелы стали реже и Хоук услышал, как внизу несколько раз хлопнула винтовка Ави.
   Хоук укрылся за скальным выходом и, дождавшись, когда стрельба утихла, ещё раз осмотрел дорогу. Теперь картина была совсем другой. На видимом участке дороги, четыре человека несли пятого. Ещё один, обхватив за плечи своего подельника, ковылял им вслед. "Семеро" - посчитал их Хоук, - " И восьмой на дороге. Ави не дал им его вынести. Это плохо. Рано или поздно, они вернутся за телом. Только в это раз их будет больше."
   Группа, нёсшая раненного или убитого, была довольно крупной целью и Хоук, примерно оценив расстояние, выстрелил по ним несколько раз. Люди засуетились и засеменили в сторону леса на правом, невидимом Хоуку, склоне. "Чёрт с ними" - подумал Хоук. " По крайней мере, теперь им не до погони".
   Он спустился к дороге, к валуну, за которым его ждал Ави и они быстро пошли догонять группу.
   Догнать своих удалось только через два километра. Сначала, после очередного поворота, им навстречу из кустов у русла вышел Эли. Потом, метров через пятьсот, они увидели спину замыкающего. Увидев их, группа остановилась, и началось громкое обсуждение произошедшего.
   Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что дети идут из последних сил. Обсудив ситуацию и понимая, что останавливаться нельзя, решили, что Ави и один из ребят понесут двух, наиболее выбившихся из сил, детей. Особенно досталось одному мальчишке. Он шёл в тапочках и уже прихрамывал. Видимо дорожный гравий, через тонкую подошву, поранил ему ступни.
   Теперь они прикрывали группу вместе с Эли. Ави отдал ему свою винтовку и патроны. Так же они выдерживали необходимое время в засаде, потом быстрым шагом догоняли группу, выбирали удобные позиции, расходились по противоположным склонам и всё повторялось снова.
   Дети окончательно выбились из сил к обеду. К тому времени позади уже было восемь ходовых часов и восемнадцать километров пройденного пути. К моменту, когда Хоук и Эли в очередной раз догнали группу, детей уже несли все. Только двое мальчишек, черпая ногами дорожную пыль, брели сами по себе.
   Видя такое положение, Хоук и Эли взяли на руки двух бедолаг и, изредка оглядываясь, пошли по дороге впереди группы. Хоук чувствовал, что, по крайней мере, ближайшие пару часов им никто не угрожает.
   Через полтора километра они вышли к большой площадке, называвшейся Бней Брит. Здесь было несколько пещер в виде достопримечательностей. Интересная тропа на крутом подъёме к древним развалинам на хребте. Место было часто посещаемым.
   Сейчас всё было пусто. Из двух мусорных баков, установленных по краям поляны тянуло вонью догнивающего мусора. Кран, которым заканчивалась водопроводная труба, видимо, протянутая сюда для нужд отдыхающих, открыть не удавалось. Скорее всего, воды здесь уже не было.
   Самое главное, что до 38 шоссе оставалось два с половиной километра. Если Ави прав и на перекрёстке Шомшон, а это ещё полтора километра, есть блокпост, то место можно считать относительно безопасным.
   Вся группа без сил повалилась в тени эвкалиптов. Минут десять никто не шевелился. Хоук, посадив мальчишку под дерево, отошёл к краю поляны и, контролируя дорогу по которой они пришли, лёг за крайним деревом. Гудели ноги, тупой болью давали о себе знать плечи, придавленные лямками рюкзака, затекли руки.
   Минут через пятнадцать лагерь начал оживать. Женщины распаковывали рюкзаки, выставляли на сохранившиеся большие каменные столы кульки со снедью. Кормили детей. Детвора, видя, что ближайшее время никуда не надо идти, ожила и над площадкой начал раздаваться детский смех.
   Хоук, не забывая поглядывать на дорогу, сварил себе кофе и, с жадностью проглотив содержимое банки с консервированной кукурузой, прихлёбывал горький и сладкий напиток. " Прошли" - с чувством хорошо сделанной работы, подумал он." Пусть этим час вернуться в деревню, хотя, наверно, с раненым это займёт больше. Ну, часа два на сборы отряда мстителей. Часа три на то, чтобы нас догнать. Итого: семь часов. С момента столкновения мы шли около пяти. Значит, если в течении двух часов никто не появится, то мы отбились окончательно. Если бы у них была машина, то они бы нас уже догнали. А так...Видимо не вышло у них ничего".
   К Хоуку подошёл Ави и пригласил его перекусить вместе со всеми. Хоук поблагодарил и отказался. Неизвестно сколько у них еды, идти им ещё дня два. Девять взрослых, десять детей - тут не напасёшься. Но то, что они позаботились о Хоуке, его тронуло. Отвыкший от нормальных человеческих отношений, одичавший, озверевший и озлобленный, он был очень благодарен этим людям за проявление человечности и заботы.
   Порывшись в рюкзаке, Хоук, в знак благодарности, протянул Ави свой неприкосновенный запас - банку порошкового какао с молоком. Для детей. Всё равно через четыре километра он выйдет к блокпосту, а им может понадобиться. Ави взял подарок только после того, как Хоук сказал ему, что в противном случае он обидится.
   Наблюдая за отношениями этих людей, Хоук подумал: "Может у них всё сложится? Всё-таки они заслужили нормальную жизнь. Хотя, теперь неизвестно, какая она будет - нормальная?".
  
   Прошло три часа.
   Солнце, не надолго заглянув на поляну, ушло за верхушки деревьев и вся поляна оказалась в тени. Хоук, не спеша, уложил свой рюкзак, собрался и подошёл к Ави попрощаться. Его обступили со всех сторон, благодарили, похлопывали по плечу, желали удачи и приглашали в гости, конечно, когда всё наладится.
   Хоук уже отошёл от лагеря на сотню метров, когда его догнал Ави и, глядя Хоуку в глаза, сказал:
   - Я не знаю, как оно там, в том мире, куда ты идёшь, но знай, что у тебя есть друзья, к которым ты всегда можешь обратиться за помощью. Будет трудно - приходи к нам. Продержимся мы в Бейтаре или нас эвакуируют - неизвестно, но знай, в Захарии, мы всегда рады видеть тебя.
   - Ави, я тоже не знаю, как у меня всё сложится, но хочу сказать, что всегда буду помнить вас. Счастья тебе, твоей семье и твоим детям. Берегите себя. И ещё. Не оставайтесь здесь ночевать. Уйдите ближе к блокпосту или наверх. Там тоже есть площадка, - ответил Хоук, пожал Ави руку и пошёл в сторону 38 шоссе. Что-то заставило его оглянуться напоследок. Хоук помахал всем рукой, и детишки дружно замахали ему в ответ.
   Потом дорога повернула в узкое ущелье. Вплотную подступили склоны и Хоук остался один на дороге.
  
   4
  
   - Стой! Медленно положи оружие и рюкзак на землю! Пять шагов вперёд! Руки на голову! Не оборачивайся! - раздалось из-за бетонных блоков, увенчанных сверху несколькими рядами мешков с песком. В амбразуре справа шевельнулся пулемётный ствол и застыл на уровне груди Хоука.
   Хоук выполнил приказание и успел подумать "Молодцы! Ближе чем на гранатный бросок не подпустили".
   Из-за прохода в бетонной стене блокпоста показалась человеческая фигура очень похожая на космонавта или на героя техногенной катастрофы из голливудского фильма. Облачённый в металлизированный комбинезон с капюшоном, такие же бахилы и респиратор, с вытянутой вперёд штангой дозиметра, к Хоуку медленно приближался служащий радиационного контроля.
   Цилиндр датчика прошёлся по одежде Хоука, почти касаясь волос, проплыл над головой и закончил свой маршрут у кроссовок. Потом "инопланетянин" достал из, висевшей у него на боку, сумки такой же металлизированный пакет и глухим, из-за респиратора, голосом приказал раздеться и сложить одежду в мешок. Кроссовки тоже.
   Босиком, Хоук прошёл в указанном ему направлении и за узким проходом в бетонных блоках оказался внутри блокпоста. Один из солдат, правда, без защитного комплекта, провёл его к небольшому вагончику, стоявшему в стороне. Внутри вагончика оказались только две скамейки у стен, да решётка на единственном окне у дальней стены. Дверь за Хоуком закрыли на замок.
   Хоук сел на скамью и, под звуки тарахтевшего невдалеке дизель-генератора, принялся ждать решения своей судьбы.
   Приблизительно через час, тот же солдат выпустил Хоука и проводил его в вагончик по соседству. Внутри вагончика было две двери и солдат стволом показал Хоуку на правую.
   В комнатушке, где оказался Хоук, стояли два стола. За одним, по центру, положив ноги на стол, возлежал молоденький лейтенант, а за вторым сидела девушка в военной форме и что-то высматривала в ноутбуке. Она быстро взглянула на Хоука и тому стало понятно, что его вид - босого и в трусах, на неё впечатления не произвёл.
   - В твоих вещах нет документов. Что скажешь? - хриплым низким голосом спросила его представительница прекрасного пола.
   - Мои документы остались в разрушенном доме в Иерусалиме. Вытащить их не было никакой возможности. Но я помню номер своего удостоверения личности и при наличии связи можно быстро проверить кто я.
   - Давай свой номер удостоверения, - предложила мадам.
   Хоук назвал номер и адрес, записанный в удостоверении. Девушка начала что-то набирать на клавиатуре, потом долго смотрела на монитор, после чего жестом подозвала к себе лейтенанта, который, казалось, совсем не обращал внимания на происходившее.
   Юноша поднялся со своего места, тоже посмотрел на монитор и присвистнул. Потом он отошёл к своему столу, достал из ящика фотокамеру и предложил Хоуку стать к стенке, на которой скотчем был закреплён лист белой бумаги. Сфотографировав Хоука в фас и профиль, он вернулся на своё место и также принялся манипулировать со своим ноутбуком.
   Всё это время Хоук недоумённо стоял по середине комнаты потому как сесть ему не предложили, да и садиться было не на что.
   - Ну? Что будем делать? - спросила девушка у лейтенанта.
   - Сейчас я сообщу - ответил тот. Нажав пару кнопок на стоявшей на его столе мотороловской радиостанции, он продолжил. - Двадцать третий? Вызывает двенадцатый. Есть объект. Заходи. Ждём.
   Через пару минут в вагончике появился средних лет мужчина. Мельком глянув на Хоука, всё ещё продолжавшего стоять по середине вагона, как Статуя Свободы, он посмотрел бумаги, которые к тому времени распечатал лейтенант. Ещё раз, взглянув на Хоука, он кивком головы указал ему на дверь. Новый провожатый вывел Хоука наружу и повёл в дальний угол площадки.
   Хоук успел рассмотреть, что блокпост занимает довольно значительную площадь, приспособлен к круговой обороне и, вообще, напоминает маленький военный городок.
  В третьем, по счёту, вагончике Хоука ожидала уже целая делегация.
   В середине комнаты, в которой оказался Хоук, был привинченный к полу стул. С трёх сторон его окружали столы, за которыми, по часовой стрелке, расположились: судя по форме, полицейский чин, офицер и, суровой внешности, гражданский в лёгкой рубашке и джинсах. Сопровождающий расположился на стуле у стены, у Хоука за спиной.
   Собравшиеся неторопливо, по очереди, посмотрели бумаги, которые им дал сопровождающий, понимающе переглянулись и полицейский спросил Хоука:
   - Где ты последний раз видел Хоука?
   - Я и есть Хоук. - оторопело ответил тот.
   - Значит, так. Сейчас ты нам быстро и правильно рассказываешь, где и при каких обстоятельствах тебе стали известны данные удостоверения личности Хоука. Или где ты взял это удостоверение и куда ты его спрятал.
   - Мне нечего рассказывать. Я и есть Хоук. По-моему, это легко проверить.
   - Ты не понимаешь, в каком положении ты находишься, - продолжал полицейский, понемногу заводясь. Он взял со стола два листа и подошёл к Хоуку. - Смотри! Вот Хоук, а вот ты. За идиотов нас считаешь?
   Теперь Хоук всё понял. На одном из листков была чёрно-белая копия его фотографии из удостоверения личности, на втором - искажённое увеличением и принтером, его сегодняшнее фото. На последнем, был изображён измождённый бородач с всклокоченными волосами и сумасшедшим взглядом. Хоук, более месяца не видевший своего отражения в зеркале, сам бы не узнал себя.
   - Что скажешь? - спросил полицейский, удовлетворённый произведённым эффектом.
   - Мне нечего сказать. Я Хоук. За месяц, который я прожил в разрушенном районе ещё не так можно измениться.
   - Ладно. Про удостоверение личности ты говорить не хочешь. Винтовка у тебя откуда?
   - Нашёл в развалинах. Я не знаю, чья она.
   - Я тебе скажу. Это винтовка, пропавшего без вести в Иерусалиме солдата Армии Обороны Израиля. И Хоук, тоже числится пропавшим без вести, там же в Иерусалиме. Оба они - не твоих рук дело? Кто ты, вообще? - продолжал давить полицейский.
   - Повторяю ещё раз - я Хоук. В квартире, где я нашёл винтовку, всё было разрушено и наполовину сгорело. Может быть, этот парень остался там, а, может, успел спастись. Я не знаю. Там ничего не разберёшь. Кроме того, я около суток был без сознания.
   - Спрашиваю последний раз: кто ты, куда шёл и зачем? - проигнорировав пояснения Хоука, не отставал полицейский.
   Здесь Хоук сделал то, что в его положении ни в коем случае делать было нельзя, но накопившиеся усталость, события последних дней, недосыпание, пережитый страх и напряжённость, неожиданность развития событий разом выплеснулись наружу.
   - Ты достал меня, дебил, - вскочив со стула, неожиданно даже для самого себя, перейдя на русский язык, заорал на полицейского Хоук - Где ты, сука, был, когда я лазил по радиоактивным развалинам в поисках воды и жратвы. Вы хоть одного оттуда вывезли? Хоть одного спасли от голодной смерти, банды арабов и полной безнадёги? Где ты был, гондон, со всей своей крутизной, когда мы двумя винтовками отбивались от восьми "калашей"? Там арабы разгуливают, как у себя в деревне, а ты тут, бл...дь, сидишь под кондиционером и мозги мне еб..шь! Пошёл на х..й!
   Хоук ещё многое хотел сказать, но тут голова его взорвалась и наступила чёрная пустота.
   Когда он пришёл в себя, то обнаружил, что сидит на том же стуле, в той же комнате, только его руки и ноги пристёгнуты пластиковыми бандажами к стулу. Затылок ощущался как одна большая рана и в голове стоял гул.
   В комнате находились только военный и тот, в штатском. Именно он продолжил беседу.
   - Успокоился? Можешь говорить?
   - Могу, - ответил Хоук. - Но про удостоверение и винтовку больше ничего не скажу.
   - Если мы тебя отсоединим от стула, сможешь спокойно показать на карте, где шёл и что видел?
   - Могу. Только карту надо.
   Штатский встал из-за стола, подошёл к Хоуку и, зайдя со спины, освободил его руки и ноги. Пошатываясь, Хоук подошёл к столу военного, на котором тот уже расстелил карту. Сориентировавшись, он начал рассказывать и показывать на карте-пятисотметровке где он жил, куда ходил за продовольствием и водой, где был в плену, как выходил из города, где видел вооружённых арабов, где встретил группу, где был бой и как он вышел на блокпост.
   Штатский иногда задавал короткие вопросы и Хоук, как мог, отвечал. Приблизительно, через час, всё тот же сопровождающий отвёл Хоука в вагончик, где он сидел в самом начале. Ещё через несколько минут Хоуку принесли бутылку воды, готовую порцию сухого питания и комплект одежды, состоявшей, из бывших в употреблении, но чистых, армейских штанов, рубашки и тапочек.
   Одевшись и кое-как перекусив, мешала тошнота и боль в затылке, Хоук свернулся калачиком на полу и попытался уснуть. Ему не давала покоя мысль о том, что винтовку и оставшиеся патроны надо было отдать Ави. И ещё. В рюкзаке было шесть литров воды. Их тоже надо было оставить ребятам. С этими мыслями он и уснул.
   Ему ничего не снилось.
  
   После завтрака, состоявшего из кофе и галет, Хоук с удивлением обнаружил, что дверь в его вагончик не заперта. То ли по недосмотру, то ли специально. Он вышел наружу, присел на ступеньки у входа и принялся рассматривать окружающую действительность.
   Всё свидетельствовало о том, что блокпост здесь надолго. Приспособленный к круговой обороне, с пулемётными гнёздами, выложенными мешками с землёй, он производил впечатление серьёзного сооружения и полностью перекрывал перекрёсток.
   Хоук уже минут десять наслаждался утром, когда из вагончика на противоположной стороне показался вчерашний в штатском и махнул Хоуку рукой, приглашая его к себе.
   - У тебя есть кто-нибудь из знакомых, кто может подтвердить, что знаком с тобою? - начал штатский, как только Хоук переступил порог комнаты.
   - Конечно, - сказал Хоук и назвал несколько имён.
   - С кем-нибудь из них можно связаться?
   - Сейчас не знаю, а до Этого, можно было запросто по "мобильнику", - ответил Хоук.
   - Ты и телефонные номера знаешь?
   - Все номера были в телефоне, а он остался под развалинами. А так я не помню.
   - Постараемся обойтись и без твоего телефона.
   Штатский принялся манипулировать со своим "мобильником". Он запросил имена, названных Хоуком, людей и через пару минут уже набирал какие-то номера. Наконец, ему ответили и он, спросив, знают ли Хоука и как давно, попросил приехать и забрать его. Потом штатский что-то делал на своём ноутбуке, потом распечатал какой-то бланк и протянул его Хоуку.
   - Мы даём тебе временное удостоверение личности. Оно действительно месяц. С ним тебе сразу надо обратиться в Министерство внутренних дел и получить постоянное удостоверение. Потом уже возобновишь всё остальное: медицинскую, банковскую и кредитную магнитные карточки. Ты понял? - наставлял Хоука штатский.
   - Понял. А что, это всё действует? - совсем искренне спросил Хоук.
   - Действует, - ответил штатский и добавил - За тобой приедет Марк Финштейн. Давно знаком с ним?
   - С 1985 года - ответил Хоук.
   - Очень хорошо. Подожди его у своего вагончика. За пределы блокпоста не выходи. Всё. Бай.
  
   Штатский и Марк зашли к Хоуку в вагончик уже перед закатом. По изумлённому взгляду Марка, Хоук понял, что сильно изменился за последнее время. Обменявшись между собой несколькими фразами, они вышли за пределы блокпоста.
   Старенькая "Субару" Марка одиноко стояла на обочине в пятидесяти метрах. Хоук на прощание пожал штатскому руку и подумал, что, вот ещё один человек прошёл через его жизнь, просто, мимолётом, но, возможно, значительно повлияв на неё.
   - Да, старик, вот такие вот дела у нас, - начал разговор Марк, как только они развернулись и поехали по 44 шоссе. - Как ты здесь оказался?
   - Выбрался из Иерусалима и шёл на запад. - ответил Хоук.
   - Что ты говоришь?! И как там, в Иерусалиме?
   - Там, Марк, апокалипсис.
   - Да...Ну, у нас тоже тут не пляж. Ты бы видел, что творилось в первые дни после нападения! Аэропорт Бен-Гурион был забит по въездные шлагбаумы. Народ ломанулся из Страны, как на дешёвую распродажу. На круизных кораблях забили все палубы. Доходило до того, что уезжали на машинах в Египет и вылетали оттуда.
   - Куда ехали то? - спросил Хоук.
   - Да кто куда мог! К посольствам - не подойти. Потом, где-то недельки через две, когда ситуация немного прояснилась, поток немного схлынул, но, всё равно и сейчас улететь непросто.
   - Ты говоришь, нападение? - переспросил Хоук.
   - Ну, теперь, всё, более или менее, известно. Сирийцы дали несколько ракетных залпов "Скадами", всего около трёхсот ракет. Часть из них, что-то около сорока, были со спецносителями по килотонне каждый. Теперь мы имеем такое количество мини Чернобылей. В это же время с воздушного пространства этой же самой Сирии были пущены два десятка крылатых ракет. Скорее всего, с иранских самолётов. Как они там оказались, это надо спросить у нашего доблестного Моссада, ведь, у Сирии и Ирана нет общего воздушного пространства. В это же время "Хизбалла" залпами по шестьдесят - восемьдесят "катюш" начала закатывать в асфальт Север. Хайфе досталось по самое "не хочу". Кроме того, одна из ракет с ядерной боеголовкой попала в химкомбинат. Это, вообще, апофеоз нашего апофигея. Короче, то, что когда-то было Хайфой - сейчас закрытая зона. Там ковыряются, проводят дезактивацию, разбирают завалы и так далее.
   - А наши что? - продолжал расспросы Хоук.
   - А что наши? Часа через три после конца обстрела ответили по Сирии. Только, толку что? Ну, половина их территории сейчас - ядерный полигон, ну, разрушили у них там что-то. И что? Как жили, так и живут. В Ливане, в качестве акции возмездия, опять разбомбили Бейрут. На границе сожгли всё, что могли и сейчас блокируют оставшиеся бункера "хизбаллонов". Они, в начале, пытались сопротивляться, но никто, особенно, их не атаковал. Блокировали и всё. Где возможно, взрывают входы в бункера и заваливают их под землёй.
   - Марк, так там же на Севере буферная зона была с ооновцами.
   - Я тебя умоляю, - ответил Марк. - Какие ооновцы? Кто когда обращал на них внимание? Как только началось - ребят как ветром сдуло. Вроде как эвакуировали их с побережья. Вот такая вот война, Хоук. Сам понимаешь, это то, что я знаю из газет и телевизора.
   - А как, вообще, жизнь?
   - Жизнь? Это, старик, жопа, а не жизнь. Вода по часам, утром с шести до девяти и вечером с шести до девяти, электричество лимитировано по неделям. Перебрал - отключают. Телевидение - только то, что принимаю на свою "тарелку". Мобильная связь ограничена из-за уничтожения ряда ретрансляторов. Цены на продукты улетели в небеса - всё завозное. Народ, кстати, большие бабки на жратве поднимает. Вот. Нам с Маринкой повезло: и она, и я в момент обстрела не пострадали. Дом наш в деревне - то же. Дети в порядке. Обоих, правда, сейчас призвали в армию, но они не в боевых.
   Две знакомых семьи из Хайфы у нас сейчас перебиваются, пока не устроятся. Так вот и живём.
   - А зон заражённых много?
   - Ты понимаешь, их около сорока, ну там, в среднем, километров по пять в диаметре. Дело не в этом. Растаскивают, ведь, заразу. Машины из этих зон угоняют, мародерствуют. То есть, понемногу это всё расползается. Появились пятна в Египте, в Иордании, в Ливане. Турцию немного зацепило. Даже в Греции, у побережья, и то, нашли участки с повышенным фоном.
   - А палестинцы, что?
   - Ты знаешь, я сам удивляюсь. Там кладбищенская тишина. Они же, как заложники.
  Кроме того, им, по ошибке, пара ракет досталась. В общем, не слышно их. Были сообщения, что, как беженцы они уходили в Египет и Иорданию, Но ни там, ни там, их не ждут. Ну, кому нужна эта головная боль? Это же потенциально криминальная среда. Тем более, что в Иордании их помнят по прошлым делам.
   - А правительство где?
   - О, старик, наше правительство - это песня! Ховайся в жито! Те из них, кто не сбежал, сейчас в Эйлате. Там открыта временная резиденция. Туда же перебрались и министерства. Я сейчас там, на строительстве бомбоубежища, измерения делаю. Госзаказ. Повезло, конечно. Они же сначала хотели в Беер Шеву перенести свою деятельность, но разве может Беер Шева сравниться с Эйлатом? Так что правят сейчас нами издалека. Слушай, а тебя, собственно, куда подвезти?
   - Да, собственно, некуда, - ответил Хоук. - И связаться ни с кем я не могу. Телефона нет.
   Марк задумался и после затянувшейся паузы произнёс:
   - Значит, сделаем так: сейчас поедем ко мне, переночуешь, а завтра я тебя подкину к Министерству внутренних дел. Вечером оттуда же заберу.
   - Так у тебя же народу полно.
   - Ничего. Матрас и спальник всегда найдётся.
   Они замолчали. Вокруг уже властвовала темнота и, только, редкие фонари вдоль шоссе разрывали невидимость. На двух перекрёстках их останавливали на блокпостах, а на третьем пришлось ждать несколько минут пока офицер что-то выяснял по рации насчёт Хоука.
   Последний блокпост, перед въездом в поселение, Хоук проспал. Задремал в ночной машине и не слышал, как они подъехали в дому Марка.
   Хоуку показалось, возможно, с непривычки, что в доме очень суетно. Шесть взрослых, двое детей-подростков. Всё эти люди что-то говорили, чего-то хотели и, вообще, всячески шумели. Появление Хоука не произвело на них никакого впечатления.
   До отключения воды оставалось всего полчаса. Марк выделил Хоуку одноразовый станок для бритья, снабдил его одеждой и бельём сына, с которым Хоук теперь был в одной весовой категории, и попросил не задерживаться в ванной.
   Хоук стоял под струями тёплой воды из душа и не верил, что всё это происходит именно с ним. Казалось, стоит только открыть глаза и снова он окажется в своём подвале и ночью опять придётся пробираться на поиски воды и еды. Окончательно он поверил в происходящее только тогда, когда побрился, переоделся в чистую одежду и причесался.
   Из зеркала на него смотрел худощавый мужчина далеко за сорок, с уставшими, умными и злыми глазами. Такие лица бывают у людей, внутри которых кипит душа или ... всё уже выгорело.
   Марк уже стучал в двери, напоминая о том, что время, отведённое Хоуку, подходит к концу. Хоук поспешил покинуть рай и спустился в огромный зал, служивший и гостиной, и столовой и кухней. Там он застал Марину, супругу Марка, которая вместе с ещё двумя женщинами готовила стол к ужину. Хоуку сразу бросилось в глаза, что продукты, в основном, были консервированными и сервировка стола, в отличие от былых времён, особым изобилием и разнообразием не блистала.
   Он присел на диван перед работающим телевизором и с интересом начал переключать каналы.
   А ничего не изменилось. Или страсти уже улеглись? Четыре кино канала не функционировали. По двум государственным каналам шли передачи в жанре "говорящие головы". Перебивая друг друга, все кричали, размахивали руками и пытались друг другу что-то доказать. Периодически, ведущий передачи не выдерживал, перебивал очередного оратора и то же начинал орать. Видимо, эти люди пытались найти ответы на два извечных вопроса: "Кто виноват?" и "Что делать?"
   Всё также проталкивал в эфир своё виденье мира англо-американский канал "История", куда-то пробирались по джунглям крутые мужики по каналу "National geographic", неистово носились по деревьям обезьяны в "Animal planet", на "Евроспорте" испанцы гоняли в футбол, а MTV танцевало и пело. В новостях по русским каналам ухоженные красивые женщины мужественно рассказывали об очередных взрывах на шахтах, потопах, пожарах, заказных убийствах и дружбе с братским иранским народом.
   Что же должно произойти, чтобы мир остановился, оглянулся вокруг и задумался над тем, как он живёт?
   Хоука позвали к столу.
   Марк разлил по рюмкам разведённый спирт и произнёс короткий тост в честь ещё одного человека, то есть, Хоука, пережившего Это. Из вежливости, Хоуку задали пару дежурных вопросов и ужин продолжился. Из последовавших затем разговоров, Хоук понял, что одна пара практически уже в Штатах. Муж работал в филиале крупной американской компании и ему предложили продолжить работу на родине Билла Гейтса. Всё необходимые бумаги уже были на руках и их обладатели сокрушались только о том, что из-за разорения страховых компаний, они нескоро получат компенсацию за свою разрушенною квартиру в Хайфе.
   Вторая пара собиралась обратно в Москву. Там у них всё это время, по доверенности, сохранялась квартира и теперь они собирались продать её, благо цены на недвижимость перешли все разумные пределы, купить что-нибудь поменьше и подешевле и начать новую жизнь. Вопрос о работе также не стоял, поскольку уже имелось приглашение от одной из фирм, торгующей нефтепродуктами. Фирма, страх как, нуждалась в специалисте по компьютерной безопасности.
   Поплывший, с голодухи и пятидесяти грамм разбавленного спирта, Хоук, чувствовал себя провинциалом в гостях у столичных родственников. Он не мог поддерживать разговор, ни по одной из обсуждаемых тем и ему оставалось только слушать. А слушать было скучно.
   Люди, сидевшие за столом, принадлежали к той категории, которая живёт для того, чтобы иметь. Для того, чтобы окружить себя красивыми и дорогими вещами, вкусной едой и изысканным питьём. Они способны часами увлечённо обсуждать покупку нового салона, стиральной машины или холодильника.
   Хоуку подобный образ жизни казался космического масштаба расточительством и такого же размера глупостью. Заглянув в глаза той, которая прерывает любую жизнь, он догадывался, что эти люди идут в тупик или, в лучшем случае, ходят по кругу.
   Выбравшись из-за стола и поблагодарив Марину за ужин, он вышел на террасу и прилёг на старый диван, с которого было видно россыпь звёзд. "Прощай, день" - успел подумать Хоук перед тем, как для него всё перестало существовать.
  
   День начался катастрофой.
   Выстояв час в очереди у входа в Министерство, Хоук ещё час простоял, пока добрался до окошка приёмной. Нет вопросов, сказали ему, посмотрев его временное удостоверение, оформляй себе новые документы. Только сначала заплати в кассу 400 шекелей. Понятно, что для Хоука это была сумма заоблачной высоты, потому что денег у него не было вообще.
   Хоук вышел на улицу и долго бесцельно брёл вдоль домов. Марк обещал забрать его только вечером, около семи и делать Хоуку до этого времени было абсолютно нечего.
   Внезапно, как молния, пришла мысль о том, что на счету в банке у него оставалось несколько тысяч и сейчас, используя временное удостоверение, можно попытаться их получить. Проверят номер счёта, а он его помнил, сверят номер удостоверения и всё!
   Девушка за стеклянным ограждением посмотрела на Хоука, как на грабителя и сдержано ответила, что по такому документу она ничего выдать не может. Будет нормальное, постоянное удостоверение, банковская или кредитная карточка - тогда, пожалуйста, а так - нет.
   Это была катастрофа. Без документов нет денег, без денег - нет документов.
   Хоук бесцельно побрёл по улице. Перспектива была самой мрачной. Денег у него нет, воды - тоже. До вечера - большая часть дня. Что делать - абсолютно непонятно.
  Нет, понятно, что, прежде всего, нужны деньги. Но где их взять? Взять взаймы у Марка? Неизвестно, есть ли у него по нынешним временам хоть что-нибудь. Ну и дальше, что? Надо где-то жить, что-то есть. Не будешь же месяцами сидеть у Марка на шее. Там и так полно народа! Нужна работа, нужен доход. Пусть непостоянный, пусть временный, но иначе из этого состояния не выбраться.
   Отягощённый этими размышлениями, Хоук неожиданно для себя оказался на набережной. Из ближайшего ресторанчика доносились запахи такой вкусной еды, что Хоук посчитал за лучшее убраться куда-нибудь подальше.
   Он бродил по городу, рассматривал витрины магазинов, рассматривал людей за столиками открытых кафе. У входа в одно из них, на щите, он увидел меню с ценами и понял, что всё подорожало минимум в два раза и его сбережения в банке - это ничто. На две недели на питание.
   К тому моменту, когда за ним приехал Марк, Хоук, измотанный жаждой, голодом и блужданиями по жаре, сидел на лавке, в сквере перед входом в Министерство.
   - Ну, как, удачно? - первым делом спросил его Марк.
   - Полный провал, - ответил Хоук. - Нужно заплатить 400 шекелей, а откуда они у меня? И счёт недоступен без документов.
   Марк ответил после продолжительной паузы.
   - Сделаем так. Приедем домой - я позвоню одному своему знакомому, у него подряд на разбор завалов. Он как-то говорил мне, что ему нужны люди. Пойдёшь на такую работу?
   - Пойду, конечно, выхода то нет, - ответил Хоук.
   - Вот и хорошо. Денег у меня, старик, в обрез. Сам понимаешь, какая сейчас жизнь. Думаю, шекелей 200 я смогу тебе выделить на первое время. Заработаешь - отдашь.
   Они замолчали.
   По приезду, Хоук, не вытерпев, выпил литровую бутылку воды из холодильника и устало расположился на диване в салоне. Через пару минут к нему спустился Марк.
   - Ну, старик, тебе повезло. Завтра к шести я тебя подвезу на объект. Займёшь последнюю вакансию в бригаде. Оплата у них по завершению работ. То есть, в среднем, каждую неделю. Жить будешь у них в вагончике, вместе с бригадой. Питание за свой счёт. Рабочая одежда, кроме специальной, то же своя. На первое время, по-моему, неплохо. А? Капиталов, конечно, там не сколотишь, но прожить, пока всё не устаканится, можно. Вот тебе на первое время 200 шекелей. Извини, больше не могу.
   - Спасибо, Марк, - не веря удаче, ответил Хоук - я даже не знаю, чем смогу тебя отблагодарить за всё. И смогу ли вообще.
   - Ладно. В войну отдашь хлебом и патронами, - мрачно пошутил Марк.
   - А сейчас у нас что? - в тон ему ответил Хоук.
   - Сейчас у нас, Хоук, броуновское движение. Та самая мутная вода, в которой ловят рыбу некоторые любители. Ты себе просто не представляешь, что вокруг творится! Американскую гуманитарную помощь распродают втридорога, полиция якобы гоняется за мародёрами, но как-то лениво и поэтому ловит мало. Возможно, сама в этом всём участвует. Весь хай - тек разлетелся. Часть разрушена, часть эвакуирована. Свежие продукты, фрукты и овощи, либо привозные, либо с юга. Дороговизна - немыслимая. Все рвут на себя. Электричество, вода, газ, налоги, старик, это надо пережить.
   - Но я сегодня в городе видел и кафешки, и магазины, и базарчики - всё работает, всё открыто. - недоумевал Хоук.
   - Старик! Мир существует в динамическом равновесии. Применительно к твоей ситуации это означает, что если есть те, у которых ничего нет, то должны быть и те, у которых есть всё. Более того, на таком вот кабаке, который творится сейчас, умудряются неплохо зарабатывать. Тут всего не расскажешь. И взятки, и мошенничество, и прямое воровство, и контрабанда. Хватает дерьма. Слушай, давай чего-нибудь пожрём, а? Пока Маринка вернётся с работы, пока приготовят, мы с тобой загнёмся.
  
   Прошло три недели.
   В жизни Хоука появились элементы стабильности. 12-ти часовой рабочий день. Возвращение к месту постоянной дислокации. Душ в специально огороженном месте с чёрной пластиковой бочкой в полтонны ёмкостью, установленной на перекрытии. Приготовление ужина на газовой плитке. Длительное валяние на койке в ожидании, когда успокоится боль в натруженном теле. Тяжёлый сон без сновидений. Утром всё сначала. Завтрак на скорую руку, работа с получасовым перерывом на обед и возвращение к месту проживания.
   Первую неделю, пока не закончили разборку завала на месте бывшего двухэтажного здания механического завода, Хоук от постоянного недоедания и значительных физических нагрузок, находился как в дурмане. 200 шекелей, которые дал Марк, едва хватило на 5 дней убогого пропитания. Последний день Хоук голодал.
   Когда в конце шестого рабочего дня бригадир вручил Хоуку конверт с полутора тысячами шекелей, Хоук почувствовал себя родившимся заново. Поскольку по субботам бригада, как правило, не работала, а в воскресенье, что-то не сложилось с планированием, и работы не было, то Хоук отпросился у бригадира и поехал оформлять документы.
   Заказав удостоверение личности, он не удержался, зашёл в ближайшую харчевню и взял себе питу, забитую швармой и две банки "Туборга". Это был праздник. Настоящий. День, категорически отличающийся от будней. В хорошую сторону.
   Бригада, в которой работал Хоук, казалась ему сборищем случайных людей, часть из которых была представителями социального дна. Два эфиопа, неизменно начинавшие и заканчивавшие день "косяком". Одичавший "русский", собиравший деньги на авиабилет и мечтавший только об одном: вывезти себя и свою семью из страны. Троица из местных бомжей и ещё несколько человек, не производивших впечатления лиц с университетским образованием. В общем и целом - городской сброд.
   Ничего удивительного в таком составе бригады не было. Работать приходилось в зонах, вход в которые начинался с радиационной разведки. Руины зданий, производственных и жилых, зачастую "фонили" так, что крановщики и бульдозеристы соглашались находиться на объекте не более четырёх часов в день. От хорошей жизни никто таким заниматься не будет.
   Если объект был особенным, то в раскопках обязательно принимал участие человек с чертежами здания. По его указаниям из бывших комнат вытаскивали сейфы, остатки компьютеров, диски, а иногда и пачки наличных денег. В этом случае, а иногда и чаще, при работах присутствовала полиция. Почти всегда за временной оградой находилась машина скорой помощи. Разложившиеся трупы были обычным явлением.
   Несмотря на строгий контроль, а зачастую и обыски, в бригаде процветало мародёрство. Если, вообще, это можно было так назвать. Ушлые ребята, без каких-либо моральных ограничений, умудрялись находить и прятать украшения, деньги, банковские карточки, мобильные телефоны, ноутбуки и прочие ценности небольших размеров. Перекупщики частенько наведывались на площадку с вагончиками, в которых проживала бригада. А может быть, народ просто делился с бригадиром и тот закрывал глаза на происходящее?
   Хоук, конечно, выглядел "белой вороной" среди этих людей, но свою работу делал без замечаний, запросто орудовал газовым резаком, отрезным кругом и сварочным аппаратом. За эти качества его терпели и каких-либо наездов на него не делали. Тем более, что он не претендовал на находки.
  
   Сегодня у Хоука был напряжённый день. Он должен был наконец-то получить своё удостоверение, заказать в больничной кассе новую магнитную карточку, а в банке, кроме заказов, вложить собранные им за три недели две тысячи шекелей. Хранить их в вагончике было бы верхом легкомыслия.
   Бригадир, которого Хоук предупредил о своих делах, высказал ему всё по поводу того, что никого все эти проблемы не волнуют. Надо работать, а не кататься по городу и, вообще, он отпускает Хоука в последний раз. Если тому не нравится, то он может искать себе другую работу. Причём, долго искать.
   Хоук довольно быстро получил своё новое удостоверение, заскочил сначала в банк, а потом отправился в больничную кассу. Развившаяся за последний месяц, интуиция подсказывала ему, что всё будет непросто в этом храме здравоохранения.
   Для получения новой карточки необходимо было пройти небольшое обследование. Таковы новые правила. Результаты обследования необходимы для того, чтобы оценить на какую медицинскую помощь будет претендовать потенциальный пациент.
   Опять для Хоука началось сидение и стояние в очередях. В результате ему заявили, что через две недели, когда будут готовы результаты, он должен посетить врача, который и вынесет общий приговор. Вот такая вот процедура.
  
   Ни через две, ни через три недели, ни даже через месяц, Хоук по своим делам
  в город не попал. Вырваться из замкнутого лабиринта работа - вагончик оказалось невозможным. Бригада корячилась на развалинах в промзоне и единственный выходной день в неделе уходил на то, чтобы восстановиться, поваляться с книгой на кровати или, воспользовавшись трэмпом, съездить в город, на людей поглядеть.
   На одном из объектов, бывшем жилом доме, возле мусорного контейнера Хоук обнаружил гору книг на русском языке. Из тех, что были в относительно нормальном состоянии, Хоук отобрал себе "Историю Флоренции" Маккиавели, четыре маленьких томика Булгакова и "Один в океане" Алена Бомбара. Эти книги и составили его библиотеку.
   Булгакова он читал медленно, наслаждаясь в "Мастере и Маргарите" каждым словом и фразой.
   Тем временем, в "датском королевстве" начались не очень приятные перемены.
   Хоук с тревогой наблюдал начало уже знакомого ему по прошлой жизни процесса. Сначала падение числа заказов, потом неоплаченные отпуска на день, на два, на неделю, потом задержка зарплаты, потом увольнение и всеобщий коллапс.
   Пока бригада находилась в стадии отпусков, причём за проживание в вагончике эти дни надо было оплачивать. В один из таких дней Хоук и решил навестить свою больничную кассу, поинтересоваться собственным здоровьем.
  
  
   5
  
   День и обстоятельства сложились так, что Хоук был последним в бесконечно длинной очереди посетителей. Время тянулось и расплывалось, пока Хоук, с помощью Николо Маккиавели, пробирался сквозь имена, даты и события средневековой Флоренции. Наконец, наступила его очередь и Хоук, спрятав книгу в наплечную сумку, вошёл в кабинет.
   Слева, за небольшим письменным столом, внимательно рассматривая что-то на экране большого монитора, сидела женщина в белом халате. Справа, у стены за шторой, зловеще притаилась смотровая кушетка. Стены украшали плакаты и таблицы, демонстрировавшие различные последствия облучений и стадии лучевой болезни. В целом, обстановка к проведению вечера юмора не располагала.
   Хоук присел на стул, напротив докторши, прочёл её имя на, пристёгнутой к халату, карточке и, ожидая пока его заметят, принялся рассматривать даму.
   Если с лицом ещё можно что-то сделать, чтобы скрыть действие времени, то с кожей на руках и на шее сделать ничего не возможно. Она выдаёт всё.
   "Лет сорок или около того. Ухоженная. До сих пор симпатичная. Уставшая. Возможно замужем, хотя - не факт" - первое, что пришло в голову Хоуку. " Взгляд осмысленный. Клавишами манипулирует уверенно. Умница, наверно. Наверно, отличница в прошлом. Золотая медаль за школу и красный диплом за мединститут. Потом убогая жизнь второстепенного молодого врача, замужество, дети. Потом иммиграция и долгий путь наверх, к тоске благополучия. Потом раз в год поездка за рубеж, долгий выбор нового салона, полгода обсуждения покупки, мелкие бытовые дрязги и проблемы с подрастающими детьми. И общая скука многолетней семейной жизни. Да... ".
   Прервав фантазии Хоука, врач, всё также, не отрываясь от монитора, спросила на иврите:
   - Ваша медицинская карточка?
   - Да я, собственно, за ней и пришёл, - ответил Хоук на русском, поскольку врача звали "Тамара". Если верить написанному на карточке.
   - Тогда номер удостоверения личности, - наконец-то оторвавшись от созерцания экрана, спросила она.
   Хоук протянул ей удостоверение и, набрав его номер, врач опять принялась читать то, что ей предложил компьютер. Ещё через пару минут их диалог продолжился.
   - Так. В принципе всё ясно, тем не менее, я попрошу ответить на несколько вопросов, необходимых для полноты картины, - впервые посмотрев внимательно на Хоука, сказала Тамара.
   - Я готов, - ответил тот.
   - Где и сколько времени вы находились на заражённой территории?
   - Строго говоря, я и сейчас на ней нахожусь.
   - То есть? - недоумённо посмотрела на Хоука врач
   - Я работаю в бригаде по разборке развалин, - пояснил Хоук.
   - А до того, как вы начали эту свою трудовую деятельность?
   - До того я 32 дня прожил в районе Армон Ханацив, в Иерусалиме. Прожил, это, конечно, громко сказано. Выживал.
   - А потом? - не унималась Тамара.
   - А потом вышел на блокпост у перекрёстка Шомшон.
   - То есть, как "вышел"? Вы, что не были эвакуированы?
   - Кем эвакуирован? За всё это время я только раз видел армейский джип, да и тот мелькнул на горизонте и всё.
   - Интересно, - протянула докторша.- Продолжим. До этого у вас или у ваших ближайших родственников онкологические заболевания были?
   - Насколько я знаю, нет.
   - Ваша деятельность до этого была связана с радиоактивными материалами или излучениями, а также с излучениями сверхвысоких частот?
   - Нет, - ответил Хоук и подумал, что этой женщине совсем не надо знать, что с мыши, ради дурацкой шутки, подвешенной к штанге приёмника воздушного давления, шерсть слезает через пять минут работы прицела.
   - Чувствуете ли вы немотивированные боли, бывают ли потери сознания, есть ли на теле незаживающие язвы или деформации кожного покрова?
   - Не замечал.
   Отстучав на клавиатуре необходимый текст, Тамара отвлеклась от монитора, изучающее посмотрела на Хоука и сказала:
   - Значит так, Хоук. Судя по результатам комплексного анализа вашей крови, а также её составляющих, на момент проведения анализа вы получили, в общей сложности, суммарную поглощённую дозу около 100 рентген. Это не катастрофа, есть случаи намного тяжелее, но... У японцев максимум частоты онкологических заболеваний наблюдался в середине семидесятых, то есть, через тридцать лет после бомбардировки. Так что, у вас последствия могут проявить себя не сразу и не скоро. В вашем положении посещение врача раз в полгода, с целью раннего выявления возможных образований, является обязательной нормой. Если, конечно, вам дорого ваше здоровье. Самое худшее, что можно придумать сейчас, это ваша нынешняя работа. Вы должны, я повторяю, должны её сменить.
   Теперь о том, что можно сделать реально. Во-первых, смените место проживания. На юге страны есть чистые, в радиационном отношении, места. Вам лучше пожить там. Или уехать на время. Если есть возможность. Во-вторых, вы можете пройти реабилитационный курс в одной из клиник, которые развернули американцы. Правда, это стоит недёшево. Полный курс в вашем случае, это около 24 тысяч из которых больничная касса берёт на себя не более восьми. Остальное - ваше.
   В-третьих. Всё может обойтись. При такой дозе - вы участник жизненной лотереи. Повезёт - всё обойдётся, не повезёт - сами догадываетесь.
   Напоследок. Вот вам два рецепта: это как раз то, что вам сейчас совсем не помешает.
   Тамара передала Хоуку бланки рецептов и пожелала ему удачи.
   Хоуку уходить не хотелось. Впервые за несколько месяцев он сидел и разговаривал с женщиной и этот факт был в поразительном различии с тем, что окружало его и происходило с ним в последнее время. С удивлением он обнаружил, что ему нравится эта женщина. Её голос, движения и манера речи. Без сомнений, она была в его стиле.
   Точно также он отчётливо понимал, что в его нынешнем положении человека, без определённого места жительства и рода занятий, он, в её глазах, не более чем, очередной посетитель. Такой же, как были сотни до него и, наверное, будут после.
   - Что-нибудь ещё? Какие-то проблемы, вопросы? - спросила Тамара.
   - Уходить не хочется, - честно признался Хоук, - Да и новости вы мне сообщили ошеломляющие. Я, правда, догадывался, что не всё чисто, но чтобы до такой степени, конечно - нет.
   - Я надеюсь, вы в порядке?
   - В общем, да. К тому же, вы мне нравитесь, хотя, наверно, это всё безнадёжно, - совсем уж разоткровенничался Хоук. Терять ему, в принципе, было нечего.
   - Я вас больше не задерживаю. У меня всё. Магнитную карточку получите в проёмной у секретаря, - после удивлённой паузы ответила Тамара.
   Хоук попрощался и вышел из кабинета.
   Несмотря на некую браваду, продемонстрированную в кабинете, на душе у Хоука было тоскливо. Автобуса не было и Хоук в одиночестве торчал на автобусной остановке в раздумьях о том, что теперь его жизнь будет наполнена ожиданием болезни и таблетками. Понятно, что фантастическая сумма, необходимая для прохождения курса реабилитации навсегда останется мечтой. Остаётся только уповать на Случай, под которым подразумевается проявление неизвестных нам факторов.
   Из ворот здания, в котором Хоук недавно провёл несколько часов, выскользнул красный "Пежо 206" и, набирая скорость, проехал мимо Хоука. В десятке метров от автобусной остановки, машина остановилась, сдала назад, к Хоуку. Из открывшейся дверцы донёсся голос докторши:
   - Эй, путешественник, вам куда?
   - Трудно объяснить точно, но если подбросите до центра города, я буду очень благодарен, - ответил Хоук, заглядывая в машину.
   - Поехали.
   Хоук устроился на переднем сидении и пристегнулся ремнём безопасности.
   - Так вы действительно пришли из Иерусалима на этот самый перекрёсток? - спросила его Тамара, после того, как машина тронулась. Хоук сразу заметил, что она вела машину в активной, мужской манере, впрочем, как и положено самостоятельной женщине.
   - Да. С приключениями, правда, - ответил он.
   - Страшно было?
   - Иногда, было, - ответил Хоук, вспомнив свои ночные похождения, заправку и дорогу к Бней Брит.
   - Если мы перейдём на "ты", это будет правильно воспринято? Мне это "вы" мешает, - спросила докторша.
   - Вполне нормально будет воспринято. На "вы" с женщинами - это у меня привычка такая. Как оказалось, весьма старомодная, - усмехнувшись, ответил Хоук.
   - Значит, договорились. Ты кем был до этого?
   - В Стране, что ли? Это неинтересно. А в прошлой жизни, до того как приехал сюда, был офицером. Потом, после ранения, инженером был, потом начальником лаборатории, потом безработным, потом экспедитором, потом инкассатором, потом опять инженером, потом опять безработным. Потом приехал сюда. А ты?
   - Я всегда была врачом, - ответила Тамара и, меняя тему, спросила, - А там, в Иерусалиме, там хуже, чем здесь?
   - Там жизнь после Страшного суда. Воины Аллаха, видно, промахнулись малость и засадили по городским кварталам. Здесь, в основном, по промышленным зонам, а там по людям. Я так понял, что первая же радиационная разведка показала, что уровень высокий и никто туда, в развалины, соваться не стал. По крайней мере, я никаких спасателей не видел.
   - А как же вода, еда?
   - Что найдёшь, то твоё. Если дадут искать. Тамара, давай лучше сменим тему, а?
   - Хорошо. А у тебя, что никого здесь нет? Жена, дети, родственники? - продолжала расспрашивать Тамара.
   - Здесь - один. Всё было когда-то, но прошло. А ты?
   - Я? Муж умер семь лет назад. Остались мы вдвоём с дочерью. Так вот и живём. Дочь сейчас в армии. Волнуюсь за неё. Месяц уже не видела. Она звонит, но разве по телефону поймёшь что там и как. Сам знаешь, время какое. Так. Я сейчас остановлюсь на остановке за светофором, тебе подходит?
   - Подходит. А чашечка кофе в домашней обстановке? - обнаглел Хоук.
   - Ты бы поменьше телевизор смотрел, с его сериалами, тогда бы не спрашивал, - ответила Тамара, - вот моя карточка, позвони в конце недели. Там посмотрим. Бай!
   Хоук вышел на остановке, с сожалением посмотрел вслед машине и подумал, что может быть это судьба, а может быть и эпизод.
  
   Сам себе, поражаясь, Хоук ждал конца недели, как подросток ждёт первое свидание. Всё могло закончиться не начавшись, но маленькая надежда жила в нём, а интуиция подсказывала, что у отношений будет продолжение. Иначе, номера телефона он бы не получил. Хотя, с её стороны мотивы могли быть разными: от банальной скуки до действительного интереса.
   Как назло, с утра в пятницу бригада впряглась в работу так, как давно не бывало. Объект, офис небольшой фирмы, был сложным потому, что конструкция здания была повреждена немыслимым способом, а закончить разборку необходимо было именно сегодня.
   Последние блоки перекрытия и строительный мусор укладывали в контейнеры уже при свете прожекторов. По слухам, эти контейнеры потом доставляли на корабль и затапливали где-то в сумасшедших глубинах Средиземного моря. Тайно, конечно.
   После работы, наскоро помывшись и переодевшись, не дожидаясь ужина, Хоук выскочил на трассу в надежде поймать попутку, но тщетно. Два часа ушло на то, чтобы дойти до ближайшего телефона-автомата в городе.
   Хоук начал набирать номер и, не закончив, повесил трубку. Что-то внутри мешало довести дело до конца. Волновался почему-то. Потом, всё-таки набрал номер и через три гудка услышал:
   - Алло!
   - Я люблю кофе мелкого помола, сваренный на песке в медной джезве, - выпалил Хоук.
   - Ха! Ну, приезжай и вари! Только медной этой самой, как ты сказал, "джезвы", нет, только из нержавейки, - усмехнувшись, ответила Тамара на другом конце линии.
   - Куда ехать? Я же адреса не знаю, - не веря своему счастью, ответил Хоук.
   Тамара назвала адрес и разговор прекратился. Хоук принялся ловить такси. Другого вида транспорта, в данной ситуации, он признать не мог.
   Дом, в котором жила Тамара, находился в одном из южных районов и практически не пострадал от обстрела. У подъезда Хоук расплатился с таксистом и поднялся на второй этаж. Осмотрел букет цветов, который успел купить по дороге. Закрыв глаза, глубоко вдохнул и выдохнул пару раз, а потом нажал на кнопку звонка.
   Реакция Тамары на букет была для Хоука совсем неожиданной.
   - Где ты это взял!? - вскрикнула она и исчезла в глубине квартиры, чтобы вернуться с миниатюрным, размером с мобильный телефон, дозиметром. К счастью для Хоука, фон от букета оказался в норме, всё успокоилось и Хоука пригласили пройти.
   Было уютно. Чувствовалось, что жильё годами приспосабливали под себя. Всё вещи были на своих местах. Ничего лишнего. Было хорошо. Хоук бывал в квартирах у своих друзей-холостяков, но никогда не видел, чтобы мужчина делал своё жилище таким уютным. Оригинального всякого было много, но чтобы вот так, чтобы веяло теплотой, чистотой и ухоженностью - никогда.
   Джезва действительно оказалась из полированной "нержавейки", но вот кофе был шикарным - "Арабика", да ещё и в зёрнах. Хоук дважды смолол его ручной кофемолкой и приступил к самому главному. Минеральной воды - на сантиметр ниже сужения горлышка. В горячую воду, аккуратно, чтобы не утонуло, добавил кофе и сверху на тёмно-бурую горку - половину чайной ложки сахара. На кончике ножа - соль и чёрный молотый перец. Когда тёмная пена, пузырясь, пошла наверх - отставил джезву, помешал содержимое миниатюрным деревянным шампуром и довёл до кипения ещё раз. Разлил по чашечкам.
   Докторша, присев на кухонный уголок, наблюдала за манипуляциями Хоука и, наконец, прокомментировала происходящее.
   - Лихо! Где это ты так научился?
   - Тамара, я 17 лет прожил в городе, который не мыслил себя без кофе. Маленькие "кавярни" на четыре столика и всенародно любимые заведения, вроде "Интуриста" - всё это активно посещалось. Разумеется, немного коньяка к кофе, сваренному по-турецки, ещё никому никогда не вредили.
   - О! Коньяк у меня есть, - откликнулась Тамара и украсила стол бокалами и бутылкой семилетнего армянского напитка.
   - Сто лет не пробовал, - сказал Хоук и плеснул немного в бокалы - За что пьём?
   - Тебе лучше всего за здоровье, а мне... А за что выпью я, тебе, пока, знать не обязательно.
   Разговор пошёл о прошлой жизни. Тамара, уехавшая после окончания института, молодой, ждущей ребёнка, замужней женщиной, рассказывала о своём детстве и юности, а Хоук - о городе, о своих друзьях, о путешествиях и приключениях. Потом беседа плавно перетекла в тему о детях и о семье. Тут Хоук больше молчал, так как его жизненный опыт и, определённые этим опытом, убеждения лучше было, в данное время и в данном месте, не высказывать.
   Любимые книги, кинофильмы, спектакли...
   Постепенно затронули и тему произошедшего катаклизма. Тамара, в момент обстрела, была на работе и по звуку сирены успела заскочить в бомбоубежище, находившееся у самого здания больничной кассы. Поскольку досталось, больше всего, северным районам города, а больница была на южной окраине, то опасность её миновала. Квартира тоже уцелела. Ближайшие руины были только в нескольких километрах.
   Хоук, не успевший перекусить после работы и, в результате этого, слегка "поплывший" от коньяка, рассказал обо всём: и о том, как жил в руинах, и как попал к арабам, и как выходил из города, и про перестрелку на дороге и про события на блокпосту. Может, и не надо было так "грузить" женщину, но удержаться он не мог. Сказался длительный перерыв в нормальном общении.
   Хоуку было хорошо. Так хорошо душой, как когда-то в полузабытой молодости, среди своих ребят. Когда казалось, что всё по плечу, что впереди долгая, интересная и счастливая жизнь, в которой всё будет здорово и, даже, мысли не возникало о том, что всё может быть иначе.
   В реальность его вернула Тамара.
   - Ты знаешь, Хоук, это, конечно, всё очень интересно, но мне завтра, то есть, уже сегодня, на работу. Да и тебе, наверно, тоже. Сейчас за город никто не поедет, поэтому я постелю тебе в зале, а завтра подвезу до перекрёстка. Согласен?
   - У меня есть выбор? - несколько обескуражено ответил вопросом на вопрос Хоук.
   - Только я тебя прошу - без фантазий. Окей?
   - Да я, в общем-то, ни на что и не рассчитывал, - несколько покривив душой, сказал Хоук.
   - Вот и хорошо. Приятно иметь дело с умным человеком, - ответила Тамара.
  
   Уснуть Хоук не мог. То ли кофе так действовал, то ли непривычность обстановки, то ли необычность вечера.
   " А что ты хотел?" - спорили внутри него два человека. - " Что ты, вот весь из себя такой интересный и романтический вечер плавно перетечёт в бурный роман? Она уставшая, после работы, и так слушала тебя несколько часов. А номер телефона, зачем дала? Быть может так, просто, мимолётное действие, от сердца, а не от ума. А на кофе, зачем пригласила, если уставшая и после работы? Нук и что? Может, просто одиночество надоело. Захотелось хоть с кем-нибудь поговорить. И вообще, Хоук, перестань выпендриваться. Тебе, что, плохо было? Вечер то чудесный. Что, лучше с этими отмороженными мародёрами в вонючем вагончике париться?"
   Последним, перед тем, как забыться тяжёлой дрёмой, Хоук увидел светлеющий потолок, на котором тень от прозрачной шторы создала очертания фантастического строения. "Совсем как развалины в районе", - успел подумать Хоук.
  
   Проползла неделя.
   "Наша жизнь устроена так, что действие факторов и причин, о которых мы не знаем или о которых только догадываемся, проявляется в виде скачкообразного изменения нашего состояния. Кто завёл так, я не знаю, но завёл нехорошо" - думал Хоук после того, как однажды вечером бригадир принёс "благую весть" о том, что все уволены и через час надо освободить вагончики. Полный расчёт - на следующей неделе.
   " Что они с этими вагончиками будут ночью делать?" - спрашивал себя Хоук - " Лишь бы над людьми издеваться! Дали бы переночевать, а завтра утром - пожалуйста, делай со своими долбанными вагончиками, что хочешь. А теперь, на ночь, глядя, куда пойти, куда податься? К тому же, понятно, что с деньгами, заработанными за последнюю неделю, можно распрощаться "
   Деваться, на первый взгляд, было некуда. Ко всем неприятностям добавился, первый в этом году, дождь. Как водится, он прошёл стеной, потом передохнул, перейдя на мелкую россыпь, а потом вновь рухнул с небес стеной воды.
   Переждав под навесом разбушевавшуюся погоду, Хоук пошёл вдоль шоссе по направлению к городу. По дороге он попал под ещё одну волну дождя. Спрятаться было негде. В кроссовках хлюпало, намокшая сумка лямкой давила на плечо. Было мокро, холодно и до омерзения противно. Хоук проклял местный климат, не знавший полутонов: то жара - глаза на лоб лезут, то непогода - библейский потоп.
   Никаких определённых планов у него не было. Пока он не дошёл до первого телефона-автомата. Идея пришла в голову мгновенно, и он набрал номер телефона докторши.
   - Алло, - раздалось в трубке.
   - Не пригреете ли у себя одинокого путника? - спросил Хоук, из которого судьба ещё не выбила остатки юмора.
   - Что там у тебя опять стряслось? - спросила Тамара.
   - Лавочка закрылась. Выгнанный из своего убогого жилища безжалостными работодателями, бреду один среди пустыни голой и никаких журавлей ветер вдаль не уносит. Как к последней надежде, припадаю к стопам, моля о покровительстве.
   - Что-то ты там совсем расклеился. Давай добирайся скорее, путник скорбящий, - усмехаясь, ответила Тамара.
   Хоук добрался до знакомого подъезда через два часа. От холода и сырости его колотило, зуб на зуб не попадал и Хоук подумал, что с экстремальным туризмом надо завязывать. Годы уже не те.
   Встреча разительно отличалась от предыдущей. Тамара успела набрать ванну и Хоук блаженно приходил в себя в, слегка пахнувшей хвоей, горячей воде. Поскольку вся одежда оказалась мокрой, то ему выдали женский банный халат. В этой, явно не по росту одежде, колени у Хоука оставались неприкрытыми и, сколько бы он стягивал полы, на груди оставалось глубокое декольте.
   К моменту, когда, шаркая тапочками, Хоук оказался на кухне, стол уже был сервирован к ужину. Пахло так вкусно и притягательно, что Хоуку, отвыкшему от домашней еды, показалось, что он вновь дома, что так же, как когда-то его ждут с работы, что сейчас из своей комнаты выбежит сын и бросится ему на руки. Что всё будет, как было.
  
   Это случилось внезапно. Разлив, только что приготовленный, кофе, по чашкам, Хоук увидел её рядом, у своего плеча. Он обнял её за талию и почувствовал, как её руки соединились у него на затылке. Её глаза, волосы и лёгкий запах только что сорванного яблока - всё это оказалось рядом. Он слегка коснулся губами её шеи, мочки уха, щеки и тут же его губы встретились с её губами.
   Мир исчез. Не было ничего, кроме неё. Кроме изгибов её тела, её дыхания, её рук. Весь мир и вся жизнь были в этой Женщине и в любви к ней.
   Уже на рассвете, увидев, что она спит, Хоук прошёл на кухню и глотнул давно остывший кофе. Бодрящая горечь напитка, как контрастная черта, замкнула для Хоука прошедшую ночь. Ночь, которая по извечно, неизвестно кем установленному движению времени, никогда не могла повториться.
  
   6
  
   Судьба, видимо посчитав, что достаточно наградила Хоука, опять вернула его в привычное течение жизни.
   С утра он ходил по городу в поисках работы, к вечеру возвращался домой, к Тамаре. Иногда ему везло: находилась работа. Как правило, временная, низкооплачиваемая и не приносящая даже необходимого минимума средств для существования. Дороговизна в городе продолжала расти и Хоук прекрасно понимал, что без стабильного и достаточного заработка, так долго продолжаться не может. Надо было что-то кардинально менять.
   Решение пришло само, внезапно, во всей своей жестокости и беспощадности. Это случилось после того, как Хоук первый раз потерял сознание. Вечером, готовя ужин. К счастью для него, падая, он не расшиб себе затылок о мебель или пол. Тем не менее, это был знак.
   Второй раз его прихватило в городе. Видя, как окружающие дома, вдруг, начали медленно раскачиваться из стороны в сторону, а потом поплыли вверх, Хоук успел присесть у стены дома и пришёл в себя только тогда, когда приехала "Скорая помощь".
   После этого случая Хоук, увидел себя и своё будущее со стороны. Жизнь только при помощи лекарств, на которые ещё надо заработать. Любимой женщине он не сможет обеспечить достойную её жизнь, всё по той же причине недостатка средств. Жилья у него нет. У него, вообще, ничего нет. Рано или поздно наступит момент, когда проблемы материальной обеспеченности вмешаются в их с Тамарой отношения и, скорее всего, уничтожат их. А если и не уничтожат, то превратят жизнь с любимым человеком в один большой "напряг".
   Хоук ещё несколько дней обдумывал своё решение и пришёл к окончательному выводу, что выхода у него нет. В эти дни Тамара приходила с работы уставшая, иногда раздражённая. Поток людей, нуждавшихся в её помощи, не уменьшался и физическая усталость отодвинула в сторону всё остальное.
   Приняв решение, Хоук приступил в его реализации. На "блошином рынке", славившимся своими низкими ценами и для которого никакие внешние катаклизмы не существовали, он купил себе неплохой спальный мешок, полужёсткий рюкзак и старую двухместную палатку. Кроме этого, экипировку дополнили кусок маскировочной сети, газовая горелка с двумя запасными баллончиками и, бандитского вида, нож, видимо самодельный, но с хорошим лезвием в полсантиметра толщиной и удобной пластиковой рукояткой. Там же Хоуку удалось приобрести американскую армейскую куртку и штаны. Удачным приобретением оказалась и карта-пятисотметровка, захватывавшая нужный Хоуку район.
   В ближайшем магазинчике Хоук запасся сухим питанием на неделю, чаем и сахаром.
   Всё своё снаряжение Хоук тщательно упаковал и готовый к переходу рюкзак пристроил в кладовке, замаскировав его старым ковром.
   В тот день, Тамара позвонила ранним вечером и предупредила Хоука о том, что у неё много работы и, поэтому, она вернётся поздно. Так что, к ужину он может её не ждать.
   После её звонка, Хоук переоделся в походное, посидел на кухне, выпил кофе на дорожку и долго думал, написать ли прощальную записку. Решил написать, а то могут начать искать. Фразы не складывались, всё получалось не то.
   Хоук вышел в прихожую, потрогал плащ на вешалке, потом прошёл в зал и долго смотрел на большую фотографию, на которой Тамара, ещё молодая, в шикарном летнем платье, улыбалась, глядя прямо в объектив. Затем вернулся на кухню и написал на листке, вырванном из блокнота: " Буду любить и помнить. Всегда. Столько, сколько мне осталось. Целую. Если всё обойдётся - вернусь".
  
   К ночи он вышел из города и, всё более и более забирая к югу, пошёл вдоль шоссе. Местами земля совсем размокла от прошедших дождей и Хоуку приходилось выбирать места посуше. Уже перед самым рассветом, устав и перемазавшись в грязи, он заснул на несколько часов в лесу, около перекрёстка 3-го и 44-го шоссе.
   Утром, стараясь избегать населённых пунктов, дорог и людей, он продолжил свой путь на восток
   Вечером второго дня, чувствуя усталость и лёгкое головокружение, он остановился переночевать в лесу, не имея сил дойти до намеченной точки - перекрёстка у холма Азека. Поставив между двух гигантских валунов, палатку и прикрыв её маскировочной сетью, он вскипятил воду и заварил себе крепкий чай. Есть не хотелось: мешала тошнота и общее недомогание.
   Лес молчал. Изредка, со стороны шоссе, доносился шелест проехавшей машины. Только в подступивших сумерках звуки стали чётче и различимей. Внезапно, перед входом в палатку послышалось сопение и шорох. Открытую площадку пересекал взрослый ёж. Уткнувшись своим вытянутым чёрным носом в опавшие листья и хвою, он сосредоточено пыхтел по, одному ему известной, дороге. Почуяв Хоука, он остановился, недовольно фыркнул и ускорил свой ход.
   Хоук лежал у входа в палатку, чувствуя, что заболевает. Начавшийся озноб, не давал возможности что-либо делать. Хоук надел свитер, залез в спальный мешок и, не закрывая вход в палатку, полуоткрытыми глазами смотрел на, разгорающийся звёздами, видимый кусочек неба. Потом он вспомнил, что в одном из карманов куртки
  есть таблетки, которые он, на всякий случай, взял с собой в дорогу.
   Дотянувшись до одежды, он нашёл упаковку и, запивая холодным чаем, принял ударную дозу - две таблетки. Через четверть часа озноб прекратился, наступила слабость и небо - погасло. До утра.
  
   На следующий день Хоук собрался и вышел только к обеду. Сил идти не было. Всё время хотелось спать, временами подкатывала тошнота.
   Он полчаса пролежал в придорожных кустах у просёлочной дороги, окаймляющей поселение Захария. Потом, пошатываясь, пошёл через остатки теплиц к ближайшему дому.
   В доме, как оказалось давно не жили и в щелях между каменными плитами, устилавшими двор, успела прорости трава. Хоук пересёк двор и вышел на улицу. В её дальней части, на подъёме, он заметил мужчину, что-то делавшего около машины с прицепом. Заметив Хоука, мужчина вытащил из кабины винтовку и пошёл навстречу.
   - Мир тебе, - сказал Хоук, когда между ними осталось метров двадцать.
   - Мир, - ответил мужчина и остановился.
   - Ты не знаешь, где живёт Ави из Бейтара? Мы с ним несколько месяцев назад вместе шли. Я из Иерусалима, а он из Бейтара с женщинами и детьми.
   - Ави сейчас не здесь. Они с женой вернулись в Бейтар. - после непродолжительной паузы, разглядывая Хоука, ответил мужчина.
   - А дети? - спросил Хоук.
   - Дети, кто здесь, кого родственники забрали.
   - Всё в порядке?
   - В порядке.
   - Спасибо большое тебе. - сказал Хоук и, повернувшись, пошёл по улице.
   Он чувствовал, что мужчина недоумённо смотрит ему вслед, но оборачиваться не стал.
   Дорога вывела его к шоссе. Хоук пересёк асфальт и начал подъём по противоположному склону.
   Здесь в паре километров от шоссе, на поросшем дикими низкорослыми деревьями, хребте, на боковом отроге, были старые развалины. Обнесённые, местами обвалившейся, стеной они были незаметны со стороны шоссе, но вид на долину Ала, с них открывался великолепный. Блокпост, на перекрёстке у холма Азека, был как на ладони.
   Расстелив спальный мешок прямо на земле, Хоук расположился в углу каменной стены. До Бейтара было более двадцати километров по хорошо пересечённой местности. 375 шоссе, по которому можно было туда добраться, проходило по долине, постепенно втягиваясь в горы. Но по шоссе идти нельзя.
   При нынешнем состоянии Хоука дорога могла занять несколько дней. Если, вообще, была преодолима.
   Хоук то впадал в дрёму, то возвращался в действительность. Наконец, он забылся тяжёлым и беспокойным сном. Проснулся ночью из-за того, что пошёл дождь и, кроме того, ему очень хотелось есть. Головокружение, тошнота и озноб - всё прошло. Осталась почти воздушная лёгкость и голод.
   Хоук поставил палатку, прикрыл её сетью и, забравшись внутрь, запустил газовую горелку. Две порции сухого питания и кружка крепкого горячего чая вернули его к жизни. Жить было можно!
  
   На выход к Бейтару, Хоук потратил полтора дня. Уже перед закатом он подошёл с юга к хребту, окаймлявшему городок. Сам населённый пункт Хоук ещё не видел. Предстояло подняться на хребет.
   Троп не было. Приходилось, петлять среди валунов, хвататься за ветки кустарника, покрывавшего склон, останавливаться, прислушиваться, осматриваться и опять продолжать свой путь наверх. Считать шаги и после каждой сотни - отдыхать.
   Когда среди стволов, росших на вершине холма, сосен показались просветы, Хоук понял, что он почти у вершины. Отсюда, сверху, его путь по склону казался очень запутанным и длинным.
   Не выходя на сам хребет, Хоук присел отдохнуть и только тут почувствовал запах гари. Неистребимый запах сгоревшего леса. Действительно, вокруг стояли почерневшие стволы. Там где на ветках уцелела хвоя, она была жёлтого, неживого цвета.
   Неожиданно, невдалеке, Хоук заметил воронку. На дне, от недавних дождей, скопилась вода, земля вокруг уже успела затвердеть и посветлеть. Воронке было месяца два. И была она, судя по выбросу земли, глубине и диаметру, не от мины или артиллерийского снаряда ,а от, знакомого Хоуку, НУРСа - неуправляемого реактивного снаряда, выпущенного либо с вертолёта, либо с самолёта. "Это ж, кого тут обстреливали?" - подумал Хоук и пошёл осматривать вершину хребта.
   Очень скоро всё прояснилось. Вершина была изрыта окопами, на флангах - два блиндажа, видимо, для пулемётов. На полянке, чуть сзади, на обратном склоне, позиции для миномётной батареи. Такой себе опорный пункт, где-то на неполную роту.
   Вся эта фортификация была покорёжена воронками, усеяна осколками, непонятного происхождения кусками металла, обрывками маскировочной сетки и наполовину обгоревшими тряпками. Трупов, однако, не было.
   Позиция здесь, конечно, была замечательная. Городок, как на ладони.
   Стараясь особенно не высовываться, Хоук облазил всё место побоища и пришёл к выводу, что позиция была накрыта бомбоштурмовым ударом, скорее всего вертолётами, поскольку расстояния между воронками были незначительными. Зашли со стороны обратного склона и вдоль хребта, рубанули, а потом - подожгли.
   Убедившись, что ничего стоящего здесь не осталось, Хоук пошёл по хребту, чуть в стороне от тропы, оставляя городок справа, так, чтобы выйти к нему со стороны железной дороги. Как бы с тыла.
   Он уже прошёл метров сто, когда почувствовал слабый, но до боли знакомый, трупный запах, липкой лентой тянувшийся от валунов слева, у обратного склона.
  Он свернул с пути и пошёл осматривать валуны.
   Человек, а вернее то, что от него осталось после двух месяцев гниения, полулежал в расщелине. Вероятно, он был ранен, так как голова была обмотана бинтом, но не до конца. Не заправленный кусок пожелтевшего бинта свисал от виска до пояса. Ещё одна повязка закрывала левое колено.
   Справа от человека, на скальном выступе лежал АК-47 и этот факт не оставлял никаких сомнений по поводу личности погибшего. На провалившейся груди был виден "лифчик" с четырьмя запасными магазинами.
   Хоук снял рюкзак и спустился поближе к трупу. Он потянул к себе автомат и тут же отпрыгнул в сторону. Ремень автомата зацепил руку погибшего и Хоуку показалось, что останки шевелятся.
   Он долго тёр травой приклад, рукоятку и деревянную накладку на ствольной коробке. Затем, не сразу решившись, сухой веткой выдернул магазины из карманов "лифчика". Так же, как и автомат, он долго оттирал их влажной травой.
   Собрав добычу, Хоук проверяя автомат, отвёл затвор и к его ногам, мелькнув желтизной оболочки пули, упал патрон.
   Теперь, по мнению Хоука, всё было в порядке. Повесив автомат на шею и, распихав магазины по боковым карманам штанов, он начал спуск по хребту.
   Уже в самом низу, в русле сезонного ручья, тускло блестевшего лужицами воды, он услышал, как откуда-то справа, недалеко от того места, где он был на хребте, коротко рыкнул пулемёт и ему в ответ, из ближайших по склону домов, захлопали выстрелы из автоматических винтовок.
   " Как для М-16, так далековато" - подумал Хоук. " Здесь "снайперка" нужна, а так стрелять - просто патроны тратить".
   Где-то в вышине пропели свою смертоносную трель пули и Хоук, перебегая от валуна к валуну, начал взбираться на холм, к белевшим на вершине домам.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"