Стирка белья в домашних условиях в 70-е годы прошлого столетья представляла определенные сложности. В те годы мы только начинали свою семейную жизнь, а обязательной составляющей совместного ведения хозяйства была периодическая стирка белья.
Тогда еще только начали появляться стиральные машинки полуавтоматы отечественного производства - малютки, Донбасс и др., не исключающие применение ручного труда, не совсем надежные и не очень удобные. Определенная часть населения пользовалась услугами общественных прачечных - в домах быта устанавливались стиральные машины, сушилки, гладильные аппараты. В общем, все для человека. Доступ к чуду стирально-прачечной техники осуществлялся по записи заблаговременно. Сейчас для городского жителя стирка белья перестала быть проблемой - рынок насыщен разнообразными моделями стиральных машин в основном зарубежного производства, позволяющих сделать стирку совершенно необременительной процедурой. Были бы только деньги для приобретения таких машин. Тогда же на стирку в домашних условиях "под ключ" могло уйти не менее двух дней тяжелого малопривлекательного, но необходимого труда. Поэтому, как только появились общественные прачечные, мы незамедлительно решили воспользоваться их услугами.
Сервис в советской время был объектом постоянной критики. На то действительно были объективные причины - государственный монополизм в сфере услуг, дефицитность и отсутствие конкуренции полностью лишали стимулов сделать "обремененный повинностями труд" хотя бы немного привлекательным и более производительным. К тому же сфера услуг была своего рода "мальчиком для бития" - не направлять же народный гнев на изменение общественного строя, который казался тогда незыблемыми.
Мы были у истоков нашей семейной жизни. Не случайно, многие бытовые вещи хранились в чемоданах, оставшихся еще с момента приезда в этот город. Как говорилось, жили на чемоданах.
Поэтому белье, предназначенное для стирки, мы также складировали в чемоданах. Для того чтобы увеличить период между стирками и сделать эту малопривлекательную процедуру более редкой, мы, как правило, заказывали сразу две стиральные машины - на каждую машину по одному чемодану белья - эффект масштаба производства был совершенно очевидным.
Сделать заказ по телефону было невозможным - служба быта требовала подтверждений серьезности наших намерений, для чего ей необходимо было посмотреть клиенту в глаза.
Поездка к дому быта на общественном транспорте занимала не более 20 минут, а с учетом его ожидания - все 40. За столом приема заказов никого не было - работники службы сервиса неукоснительно соблюдали регламент рабочего дня - был обеденный перерыв. Спустя час появилась приемщица. Физиологически после приема пищи у человека наступает благостный период гармонии с окружающим миром, но только не у работников отечественного сервиса. Чувство гипертрофированной значимости и собственной исключительности доминировали над послеобеденным физиологическим состоянием. Всеми силами я пытался подавить свою нервозность - испытания на выдержку и выносливость начались. Вскоре приблизился к столу, за которым восседала приемщица заказов.
Судя по уже сформированному портфелю заказов, доступ к свободной машине мог появиться только через неделю. Через неделю, так через неделю. Другого выхода не было. В амбарную книгу заказов были внесены мои основные параметры, включая домашний адрес и номер телефона. Справка о прививках на этот раз не понадобилась, но когда стало известно о том, что мне надо два рядом стоящих стиральных агрегата и на одно время, лицо приемщицы приобрело цвет прошлогоднего томатного морса. Выполнить подобн6ого рода заказ не представлялось возможным - либо только одна стиральная машина, либо две, но в разные дни и время, а просьба о том, чтобы они были рядом, рассматривалась просто как каприз заказчика. Не владея методами оптимизации и комбинаторики, выполнить подобного рода заказ не представлялось возможным. Напряженность во взаимоотношениях нарастала. Соотечественники, стоящие за мной в очереди, естественно стали на сторону приемщицы - если каждый будет заказывать по две машины, то вероятность доступа граждан к чуду стирально-прачечной техники до аварийного выхода ее из строя резко уменьшалась. Конфликт интересов личности и общества мог быть разрешен если не в суде, то хотя бы каким-нибудь начальником. К счастью, неподалеку оказался мастер, послеобеденное состояние организма которого было более склонно к бесконфликтному разрешению всех диалектических противоречий. Оказалось, что для их разрешения не понадобились знания специальных разделов высшей математики - в конце-концов было определено время, удовлетворяющее всем требованиям капризного заказчика. Однако холодок во взаимоотношениях так и не исчез. Оплатив за услугу, я благополучно вернулся домой и стал ждать назначенного часа повторной встречи с любезнейшими представителями отечественного сервиса. Благо было лето, а я был в отпуске. Обязательства, которые связывали меня с домом быта, как юридическим лицом, исключали возможность моей поездки куда-либо. Пришлось ждать. Вместе со мной ждали и два чемодана, буквально набитые грязным бельем.
В назначенный день, пребывая в состоянии крайнего возбуждения и тревожного ожидания, мы решили заблаговременно приехать в дом быта, чтобы исключить возможные эксцессы. Добраться, конечно, можно было на такси. Но тогда я был очень экономным и, взвесив различные варианты минимизации транспортных расходов, остановился на общественном транспорте - благо троллейбусы ходили с завидной регулярностью.
Солнце стояло в зените. Летний зной достигал своего апогея. С двумя неподъемными чемоданами мы буквально втиснулись в набитый пассажирами троллейбус, окончательно ограничив не только свободу их перемещений, но и вообще каких-либо движений. Естественно, это не могло не вызвать со стороны пассажиров определенной словесной реакции. Наконец, спустя 20 минут абсолютно мокрые, униженные и оскорбленные, но, к счастью, не побитые, мы вышли из троллейбуса недалеко от дома быта. Последний рывок - и мы у цели. В запасе у нас еще было 30 минут, в течение которых мы могли привести себя в относительный порядок.
Как гром среди ясного неба прозвучало сообщение о том, что сегодня прачечная не работает, ввиду отсутствия горячей воды. У нас опустились руки, и мы обессилено опустились на чемоданы. Возмущало то равнодушие, с которым прозвучало это сообщение - ни слов сожалений, ни извинений, ничего. Более того, в книге заказов был отмечен номер нашего домашнего телефона и та же приемщица могла заблаговременно предупредить нас о форс-мажоре. Думаю, что холодок во взаимоотношениях с нами сохранился и у нее. Наши отношения переходили в более жесткую стадию конфронтации. Я не мог скрыть своего возмущения, перешел на повышенные тона, нервничал, требовал встречи с директором и, конечно же просил жалобную книгу, которой естественно не было.
График стирки смещался на один день. На мою просьбу оставить чемоданы с бельем на хранение до завтрашнего дня я получил категорический отказ. Предстояло возвращаться домой с неподъемными чемоданами. Конечно, можно было воспользоваться услугами такси. Но так как мною был выбран курс на жесткую экономию, мы предпочли общественный транспорт. Благо до остановки не далеко.
К счастью долго ждать троллейбус не пришлось. Но втиснуться в него с двумя неподъемными чемоданами мы не смогли. Пришлось ждать следующего. Было нестерпимо душно. Солнце не покидало зенита. Следующий троллейбус подъехал через 30 минут. Пассажиров практически не было. Мы с трудом втащили чемоданы в салон. Троллейбус благополучно тронулся и только тогда мы узнали, что он едет в парк.
В тот момент спор о легитимности применения ненормативной лексики был решен мною в пользу последней. Пришлось выгружаться на следующей остановке и ждать следующего троллейбуса. В конце-концов совершенно обессиленные мы втащили чемоданы в квартиру. Остаток дня мы провели в полном молчании.
Утром, после бессонной ночи, нам снова предстояло пройти испытания сервисом на выносливость. Не изменяя стратегического вектора на экономию средств, взвалив на себя два совершенно неподъемных чемодана, мы двинулись к остановке общественного транспорта. Нет необходимости говорить о той приветливости, с которой встретили нас кондуктор троллейбуса и многочисленные пассажиры. Утро было многообещающим. Фундамент отличного настроения не только на предстоящий день, но и на всю неделю, был успешно заложен. Спустя 20 минут, целые и невредимые мы доехали до дома быта. Под облегченный выдох пассажиров троллейбуса, два неподъемных чемодана вместе с их владельцами оказались на тротуаре. От остановки до дома быта было "рукой подать".
Солнце набирало обороты. Надо было успеть к 9 часам - началу работы прачечной. Спустя 10 минут мы ввалились в двери прачечной. Однако незамедлительно приступить к освоению новой для нас стиральной техники не представилось возможным - вчерашний сбой в работе прачечной привел к необходимости корректировки уже принятого на сегодня графика обслуживания клиентов. Нас не предупредили о возможных изменениях в графике - приоритеты были отданы тем клиентам, которые были записаны на этот день. Правда, время начала работы прачечной сместили на один час, что по мнению администрации, наверняка хорошо владеющих теорией массового обслуживания, позволит нейтрализовать возможные конфликты при наложении двух потоков клиентов.
Хорошенькое начало дня. В эти минуты фундамент отличного настроения дал первые трещины - с трудом приходилось себя сдерживать. Утешали, правда, заверения администрации в том, что задержка не продлится более часа, в течение которого предлагалось ознакомиться с достопримечательностями раскинувшегося рядом приморского парка. С учетом мерзопакостного настроения, предложение могло быть принято при условии посещения кунцкамеры, если таковая имелась в списке достопримечательностей этого парка.
Спустя полтора часа ожиданий, защищая локтями свое право на доступ к стиральной технике, мы, наконец, смогли приступить к основному процессу стирки.
Загрузка первой машины прошла без проблем - домашний скарб, нуждавшийся в стирке, был помещен в жерло машины и процесс стирки начался. После запуска первой машины перешли к загрузке второй. Открываем чемодан и, о ужас, вместо белья, предназначенного для стирки,
обнаружили полные собрания сочинений классиков русской литературы, которые мы хранили в чемодане в ожидании более комфортных условий быта. Немая сцена из гоголевского ревизора меркнет в сравнении с нашим состоянием перед открытой дверцей готовой к стирке стиральной машины.
Немая сцена продолжалась не более пяти минут, после чего я поставил на место отвалившуюся челюсть. Надо было что-то предпринимать, а уже потом разбираться, как произошла подмена чемоданов. Приемщица заказов и другой присутствующий при этом персонал не могли понять причин нашего замешательства и простоев дефицитной техники.
Время шло, а уступать вымученное право на стирку другим клиентам, тем более вставших на сторону приемщицы заказов во время общественных дебатов. не хотелось. Надо срочно возвращаться домой за чемоданом с реальным бельем. Конечно же, в этой экстремальной ситуации следовало бы воспользоваться услугами такси, но это бы входило в противоречие с выбранной стратегией на экономию всех средств. Схватив неподъемный чемодан с полными собраниями сочинений русских классиков, я бросился к остановке троллейбуса, оставив жену наблюдать за процессом стирки и по возможности нейтрализовать действия администрации по поводу, мягко говоря, неэффективного использования второй стиральной машины.
Солнце стояло в зените. Было невыносимо жарко. Спустя 10 минут я чудом втиснулся в троллейбус. На этот раз пассажиры умеренно благосклонно отнеслись ко мне - лицо выдавало трагизм моего положения. На замену чемоданов потребовалось не более 10 минут, а еще через 15, я втиснулся в подошедший троллейбус. Спустя 20 минут я вошел в зал стирки.
В нашем запасе еще оставался один час, в течение которого мы могли выбрать необходимые операции. Быстро загрузив белье, мы выбрали полоскание и отжим. На другие операции времени уже не было.
Это была последняя наша попытка стирки белья в общественных прачечных.