Аннотация: Юлия Романова - молодой, перспективный врач. Главное для неё-карьера. Она самый настоящий трудоголик и практически живет в больнице. Но всё меняется в Новогоднюю Ночь, когда она спасает поступившего к ней по скорой молодого мужчину. Ведь в эту ночь исполняются самые заветные желания, и даже те, о которых ты сама не подозреваешь...
Глава 1. Трудная ночь.
- Очень хорошо, очень хорошо, - закивала начмед, подписывая мое заявление. - Идите в отдел кадров и завтра жду вас к восьми часам на пятиминтуку.
Так я была принята в центральную районную больницу. Прошло уже два годая и я вспоминаю это с неким цинизмом. Может быть стоило заниматься раньше личной жизнью, искать подходящую пару. Сейчас уже некогда - двое девочек из участковых ушли в декрет и мне из отделения выделили полтора участка, в качестве подработки. А еще дежурства тут и вечное - Юлечка, солнышко, подежурь за меня в понедельник (вторник, среду, пятницу - нужное подчеркнуть) потому что у меня (мужа, ребенка, мамы, папы, дедушки, бабушки - нужное подчеркнуть) юбилей (свадьба, день рождения, похороны - нужное подчеркнуть)- так что круговерть меня эта затянула конкретно, дома я бываю хорошо если два раза в неделю, поэтому заводить кого-нибудь смысла нет. Как например я кота кормить буду? насыпать ему китикет в чашку на неделю и ставить ведро воды?
Хорошо, что хоть государство выделило мне уютный домик на окраине городка с двумя небольшими комнатками, кухней и санузлом. К нему прилагался кусок земли, соток пять, который я ничтожно сумняше просто один раз засеяла луговой травой, намереваясь купить газонокосилку с подработок и сделать себе лужайку. Но мое желание так и осталось желанием. Трава вымахала мне по пояс когда я сообразила, что её надо косить, и я махнула на неё рукой. Так что за окошком теперь простирался луг.
Но сейчас весь мой дом был укрыт снегом и напоминал больше пряничный домик из сказки, чем жилище занятого человека. Хотя не отрицаю, что из мебели там имелись только тахта, телевизор, платяной небольшой шкаф, компьютерный стол с ноутбуком и засунутыми в его ящики картами больных и холодильник с микроволновкой на кухне. Кушала я на табуретке в гостиной за просмотром очередной серии "Доктора Хауса". Профессиональное выгорание, что уж тут поделать...
Я подцепила вилкой очередную зеленую горошину в тарелке и сунула её в рот, покатала языком вкусный шарик и лишь потом разжевала. Вкуснотища! Но стоило мне только поймать еще одну горошину, как в дверь постучали. Акуратно так. Три раза.
- Входите, Мария Петровна! - крикнула я, откладывая тарелку с аппетитно пахнущим салатом на журнальный столик.
Мария Петровна была пышной женщиной средних лет и около "двадцати годков" как говорила она сама, проработала в этой больнице медсестрой.Одета она была в старенький белый халат на завязках, если честно,я такие только в фильмах по Булгакову видела, светлую блузку, белые брюки от медкостюма, черные носки и синие шлепки - сменку которую по доброте душевной приказал давать глав врач. Её темные, цвета воронова крыла, волосы были всегда убраны в трогий пучок, а карие глаза, прожигали нерадивых санитаров похуже лазера. Пациенты её побаивались, санитары называли не иначе как "ведьмой", а медсестры молились, как на богиню. Потому как именно она могла урезонить зарвавшегося больного или поставить на место подвыпившего врача, вздумавшего приставать к среднему женскому медперсоналу. Если честно, первый год я её тоже обходила стороной, а потом как-то осмелела и постепенно поняла, что передо мной человек "старой закалки", для которого благо больного превыше всего, даже если пациент этого и сам не до конца понимает. Честная и преданная всей душой любимому делу, именно она давала мне хоть часика три но вздремнуть на первых порах, отваживая медсестер, решивших спросить дозу (название лекарства, результат матча Чехия - Словакия, фамилию больного, финал вчерашней серии мыльного сериала - нужное подчеркнуть)
- Не разбудила? - не смотря на свое телосложение, голос у Марии Петровны был приятный, высокий. Кажется такой зовется сопрано. - Там Юлия Васильевна, "жмурика" привезли.
- В смысле? - захлопала глазами я. - А чего ж не в морг? Или Вася опять в хлам? - вопрос был по-существу, в канун Нового Года, санитар из патологоанатомички как пить дать должен был напиться до зеленых чертей.
- Дык нет, жив еще пока. Но Юлия Васильевна, может завернем "скоряков", пущай в ПА дуют! - она в замешательстве помялась и выпалила. - Хрипит он. Помрет, ей богу. Еще полчаса и все, суши калоши.
- Мария Петровна, в смотровую его. Нечего здесь дискуссии разводить! - рявкнула я, натягивая белые мокасины, привезенные еще с интернатуры и срывая с вешалки халат. Сестра вымелась из ординаторской, по коридору захлопали двери. Забегал народ. Иногда время решает все, и я, накинув халат, тоже побежала в приемный покой. Это раньше я старалась ходить степенно, важно, подражая мастистым врачам, а не срываться на бег, как девчонка. Однако, когда у тебя на руках умирает пациент, уже не важно, кто ты. Главное, что ты для него сделаешь.
Стоило мне только распахнуть двери приемного покоя, как ко мне подлетел полненький человек, ростом где около полутора метров и, вцепясь в халат, как клещ, заверещал:
- Сестричка, ну где же доктор? Где? Пусть он придет.
- Я доктор, мужчина. Успокойтесь, - но он кажется и не собирался внимать моему совету, все больнее стискивая предплечье.
- Как доктор? Нам нужен Михаил Михайлович Палочкин. Доктор.
- Михаил Михайлович уже полтора года как на пенсии. Доктор здесь я, - я постралась выдернуть руку, но он держал не хуже питбуля.
- да вы ж интерн! Нам нужен нормальный врач! С корочками! - перешел на ультразвук мужик.
- Да есть у меня корочки, есть! Паша,- я увидела врача скорой, заходившего в фойе, - отцепи его от меня. Мне к пациенту нужно.
Паша, такой же как и я молодой врач, но со спецназовским прошлым за плечами вмиг скрутил непокорного родственника, чуть не вывихнув мне при этом руку.
- Осторожнее! - прошипела кошкой я, потряхивая кистью.- И дайте ему что ли валерьянки. А лучше галоперидолу. Он психам больше помогает.
Я прошла холл, краем глаза увидев как Павел насильно вливает бешеному мужику в рот валерьянку. Я бы лучше димедрол ему уколола - по крайней мере заснул бы и не тревожил.
В коридоре меня встретила опять Мария Петровна.
- Юлия Васильевна, ну совсем он плох. Не вытащим мы его.
- Что случилось? Это его там ненормальный родственник в холле? - поинтересовалась я и замолкла, едва войдя в смотровую.
На столе лежал полутруп. Синеющие крылья носа, восковая кожа, бледные, в синету губы.Он хрипел, воздух проскальзывал в дыхательное горло с жутким воющим звуком и вырывался оттуда клокотанием. Но даже при таком положении вещей мужчина был красив - темные средней длины волосы, напоминающие цветом шоколад, голубые, еще томящиейся жизнью глаза, правильные черты лица.
- Спа...си...те... - проклокотал он, стоило мне только подойти поближе.
- Я вытащу вас, верьте мне. - послышался мой уверенный голос, и я вздрогнула от него. Вытащу ли? Смогу или нет? Мне в первые в практике встретился острый инфаркт миокарда, осложненным отеком легких. Однако, после этих слов, в мозгу вдруг сделалось все крисстально ясно.
- Светлана, ОАК, БАК на сердечные ферменты. Марина Петровна, анальгин, дроперидол и промедол в двадцатке в физрастворе все по 1 миллилитру в одном шприце. Люда, фуросемид 40 миллиграмм, кислород, - я взглянула на монитор, недавнее приобретение главврача, после нескольких жалоб в облздрав, - сорок процентов через маску.Пульс немного низковат, но это ничего, - я положила руку на щеку мужчины, видя как он пристально наблюдает за мной, а туман в глазах постепенно рассеивается с уменьшением боли, - сейчас полегче будет. Потерпите немного. Люда, гепарин капельно 1000 единиц в час.
Я вытащила из кармана стетоскоп и принялась слушать. Правильно, инфаркт миокарда. Как по учебнику. Ритм галопа, акцент второго тона над аортой, шум трения перикарда. Я улыбнулась, стараясь придать лицу самое радостное выражение.
- Все не так плохо, как нам казалось. Марина Петровна, сульфокамфокаин внутримышечно 2 миллилитра плюс нитроглицерин. Давление нам позволяет. Сейчас легче дышать будет.
Я ушла из смотровой за полночь. Новый Год как-то проскакал мимо нас. вытащили все таки почти с того света, медали что ли нам попросить за это? Салат все-так же лежал в тарелке на столике.После такого выброса адреналина пришла незаметная усталость. Я силком сняла халат, даже не заморачиваясь с плечиками, кинула его на вешалку и повалилась на диван. есть уже расхотелось. Щелкнула пультом, полистала каналы, остановишись на "Голубом огоньке" от "России2" и так же незаметно отключилась под старые добрые песни.
Во сне мне привиделся мой недавний пациент - со здоровым цветом лица, в белой майке и синих шортах он стоял по лодыжки в море и брызгал на меня соленой водой. Я же в розовом топе и джинсовых бриджах убегала от него по песчаной косе в бухте, окруженной скалами. Он гнался за мной, вода шлепала под ногами, бежать было трудно, но до того весело, что мой смех эхом отражался от отвесных скал. Наконец, он догнал меня, обнял и сказал:
- Юлия Васильевна, у новенького во второй давление упало.
Я моментально открыла глаза. В свете ночника разглядела бледное лицо Людмилы, новенькой медсестры, помогавшей мне с "инфарктником". Мозг медленно сосредотачивался на реальности.
- Что? Что случилось?
- У новенького опять одышка, кислород 89, давление 90 на 53.
- Анализы готовы?
- АСТ, АЛТ, ЛДГ и КФК повышены.
- Угу,- я протерла глаза. - Инфарктик нарисовался, права была. На скольки уже процентах?
- Чего? - похлопала Люда ресницами.
- Кислород говорю повышали? Я уходила он был на сорока процентах.
- Нет, - мотнула она головой,
- Бесподобно, - я накинула халат, зевнула и, вытащив из кармана мобильный, посмотрела время. Полтретьего ночи и один пропущенный вызов. Ага, мама звонила. наверное хотела поздравить. А я с "инфарктником" была. Даже имя не спросила у парня. Мне что его теперь мистером икс звать? - Люда, - позвала я, как мы только вышли в фойе, - вы узнали как его зовут?
- Ага, то есть да, - поправилась она. - Сергей Свон.
- Значит Сергей. Ну ладно. Будем работать.
Интенсивная терапия встретила меня цветомузыкой, кроме Сергея из моего отделения здесь лежали еще двое - молоденькая девчушка после автокатастрофы с отеком мозга и седой мужчина, пациент Ольги, еще одного терапевта с обострением ХОБЛ, приведшее к ОДН (острой дыхательной недостаточности). Выглядели все трое, как выражается Мария Николаевна "краше только в гроб кладут", но зато мой единственный был не интубирован.
"Какой красавец" - мысленно заметила я. " И уже с инфарктом", - перебил внутренний голос.Я взглянула на показания приборов, приподняла веко, послушала сердце.
- Два кубика атропина и тысячу гепарина, - пришлось обернуться к медсестре, чтобы дать указания. - В мою смену ты не уйдешь, не посмеешь, - это я уже журила никак не хочущего приходить в норму пациента.
- Может быть лазикс, чтобы вновь отека не было? - пролепетала она.
- Нет, не будет. Мы этого не допустим. Принесите мне, пожалуйста, сюда стул с поста. Я понаблюдаю сегодня за ним, - я прикоснулась к теплой щеке и улыбнулась, - раз клиент так и хочет на тот свет убежать.
Реаниматолога Ксении Владимировны сегодня не было - праздник. Единственный врач такой специальности на всю больницу. Как бы глав врач не уговаривал, чтобы не сулил новым кандидатам, таковых на горизонте црб не наблюдалось.
Вообще молодежи как таковой среди пациентов терапевта мало, вот у травматологов, хирургов, наркологов - вот там хватает с избытком. А тут в основном бабушки да дедушки, то давление, то сердце. Вот и вызывают. Хотя...
Я сходила за Булгаковым к маленькому книжному шкафчику в углу - Ксения Владимировна была большой поклонницей чтения при пациентах в коме - ей думалось что так они быстрей из неё выйдут.Это было научно не подтверждено, однако пожилая врач даже не хотела слышать о каком-нибудь другом методе терапии. Я открыла дверцу и по корешкам нашла Булгакова. Хотелось бы "Мастера и Маргариту", однако здесь были только ранние произведения. Особо стоял истертый томик "Записок молодого врача". Я провела по переплету и вытащила, подумав, что особо кровавые сцены, типа девушки из мялки буду пропускать. Да и главу про трахеотомию тоже можно опустить. " Может тогда просто сделаешь вид, что читаешь?" - хмыкнул внутренний голос. А может ему просто что-то рассказать?
С такими мыслями я села на принесенный Людмилой стул и вновь взглянула на парня. Врятли ему больше тридцати. Мой ровесник, может чуть старше. Пригляделась и хмыкнула, этот шоколадный оттенок, так удививший меня сходил на макушке, обнажая волосы цвета вороного крыла. Брюнет, значит. И красивый. Наверное, девушки пачками ложатся возле ног.
-Знаешь, - начала я, когда медсестра с поста вышла покурить. Привычка мною не одобряемая, но практикуемая в больнице чуть ли не повсеместно, - у нас в больницу редко таких, как ты привозят. Красивых и молодых, я имею в виду. В основном старички лежат. Иногда с пневмонией привозят, но это иногда. И то узбеков там, таджиков, кому целый день на свежем воздухе приходится проводить, - я запнулась, мой монолог смутил меня. Но ведь главное говорить, чтобы он ощущал что рядом кто-то есть. Я даже взяла парня за руку, чтобы чувствовал, что это реальность. Аккуратные ногти, покрытые бесцветным лаком. Красивая рука с длинными пальцами. - А таких как ты, редко. Если честно, чтобы так, с инфарктом, в моей практике первый раз. Правда я тут только второй год. Но уже много чего повидала, - почему то тут же защитилась я, как будто он мог укорить меня в моей неопытности. - Моя первая больная, это как первый мужчина. Запоминается надолго. Девушка, моя ровесница с фамилией Мурлыко. Досталась она мне от Ольги Владимировны, это у нас другая терапевт, - уточнила я, - по наследству так сказать. А если честно, как она потом мне призналась, задолбала она её конкретно.В общем, это был мой первый самостоятельный вызов, - я подняла глаза к потолку, стараясь припомнить все детали. - тут же как, в этом городе, в центре стоят большие двенадцатиэтажки, там лифт есть. Какая ж благость ехать на лифте! Войдешь в подьезд, кнопочку нажмешь и поезжай себе, хоть на восьмой, хоть на девятый. Хоть на двенадцатый. Так вот, приезжаю я значиться, но не в центр, а около, там девятиэтажки стоят. Без лифта. И домофон. Смотрю, около дома еще одна машина нашей поликлиники стоит. И оттуда выпрыгивает Ольга Владимировна. В общем, поздоровались мы, все чин-чином. Она оказывается на повторку, то есть повторный вызов, если пациент не смог прийти на прием. А я как раз как Зинаиде Анатольевне Лужиной ехала, вот знаешь фамилию запомнила, как будто вчера было. А она к этой Лене Мурлыко. В общем живут и бабулька, и эта Лена на девятом этаже. Представляешь, на девятый этаж, с сумкой, в которой бумаги, тонометр и стетоскоп да еще и на девятый этаж. Ужас просто, я тебе скажу. В общем пока мы поднимались, успели обсудить вопрос НЦД. Нейроциркулярной дистонии, то есть. По сути, нас в академии учили, что это не болезнь, это состояние. Оно вроде бы и есть, но наш декан считал, что если ставишь НЦД не фига ты в медицине не понимаешь. Вот мы с ней и поспорили, не вот прям громко, а так скажем, научно. А потом решили обменяться пациентами. Мурлыко, эта, как раз с НЦД и была. Я фыркнула тогда, мол сейчас и разберемся. разобралась. Открыла мне прямо пышущая здоровьем девушка. Худенькая такая, щеки румяные, только говорит сипло, будто нос заложен.
- Вы кто? - недружелюбно сразу с порога спросила.
- Врач, - отвечаю. - Вы Мурлыко Елена Сергеевна?
- Да-да, я, - тут же подобрел голос девушки. - Проходите.
В общем, осмотрела я её, она мне еще и карточку показала, анализы... тебе бы такие, если честно. Лучше не бывает. А она на подъемы и спады давления жалуется, на перемежающуюся температуру. То в бок кольнет, то в ногу стукнет. И так преданно в глаза заглядывает, спрашивая : " А вы меня в больницу положите?". Вот скажу честно, я ведь здесь всех знаю, и больница для меня - дом родной, но даже врач не ляжет сюда без серьезной причины. А она сама просится. Представляешь? Смерила давление - сто десять на восьмедесят. Мурлыко эта так поглядела, мол, видите, что я говорила. Я тогда хмыкнула. Норма она и есть норма. Послушала - хрипы небольшие в легких - чуть-чуть простыла. Начало бронхита. Сижу, значит я на стульчике, подложила папку, чтоб потверже было писать, и рецепт выписываю. Мол так то и так то, арбидол шесть раз в день по две таблеточки пропьете, клатримицин по полграмма два раза в день. А она мне и заявляет - я это пить не буду, у меня гастрит и рефлюксная болезнь. И давление.
- И давление, доктор, Вы знаете какое у меня давление! - горестно тогда она вздохнула. Я постаралась это продекламировать так, как тогда услышала.
Ну я еще ей Маалокс назначила, на всякий случай, от рефлюкса. Вымелась я из этой квартирки спустя минут двадцать пять. Пока спустилась по лестнице, уже додумалась до того, чтобы позвонить Ивану, это наш психиатр, он тогда тоже недавно устроился. И за ним пол больницы точно бегало из девчонок.
Уже через два месяца её все-таки положили. В психиатрию, под надзор Ивана. С синдромом Мюнхаузена и припиской в карте "представляет угрозу для себя, агрессивна по отношению к врачам".
Мои воспоминания прервал шепчущий голос Людмилы:
- Юлия Васильевна, можно вас на минутку?
Я на секунду сжала руку парня и быстрым шагом вышла вслед за медсестрой.
- Что случилось? - спросила я уже в коридоре, мы шли по направлению к терапии.
- Там двое подрались. Из-за новенькой. Вертихвостка она, одним словом, Юлия Васильевна, - сердито отрекомендовала её Людмила.
- А где Марина Петровна?
- Так эту отчитывает, - тут же ответила медсестра, а я лишь вздохнула, потерла шею. За сидение над тем парнем, она у меня затекла. А новенькая медсестра, видимо, с таким-то отношением к работе, здесь не задержится.
- Где? - я поглядела на облупившиеся стены коридора и деревянные двери. Хоть бы нормальный ремонт сделали, а то ведь не то что лежать, проходить страшно. Сунула зачем-то руки в карманы халата, словно что-то искала.
- В третьей.
Прошла несколько метров и распахнула белую дверь с красной цифрой три, выбитой на медной табличке. И как до сих пор "охотники за металлом" не стащили. И правда, в палате был зажжен свет, а на двух кроватях в разных углах сидели провинившиеся, между ними металась еще одна сестра, кажется Наталья, из хирургии.
- Хирурга вызывать? - спросила меня Людмила. Я бегло осмотрела одного, потом взглянула на второго.
- Не надо. Сами справимся. Несите шовный набор и спирт.
- А лидокаин? - тут же встряла сестра с хирургии.
- А молодые люди потерпят. Они же у нас смелые. Даже за девушку дрались. И терпели, когда другу другу лица раскрашивали.
Людмила фыркнула от смеха и унеслась в процедурную. А два Отелло с негодованием посмотрели на меня. Ничего страшного здесь не было и быть не могло. У одного были рассечены бровь и губа, у второго - вывихнута челюсть и глубокая царапина на скуле. Воины, блин, десантники.
В ординаторскую я зашла только спустя час. Когда было уже около пяти утра. Через полтора часа прибежит Ольга, а еще оставались незаполненные карты, не дописанный выписной эпикриз и недоеденный салат на столе. Я села на тахту и откинулась назад, хотелось просто спать. Выспаться хоть раз за всю работу. Однако обилие мыслей не давало покоя. Я просмотрела записи скоропомощников, забрали из гостиницы. Здесь несколько лет открылся отель четыре звезды. Вот оттуда парнишку и доставили. Значит, в деньгах не нуждается, напрашивался вывод. Но как же красив. Как же он красив. Правильно, Юля не могла не вытащить такую красоту с того света. Вытащила? Вот и расхлебывай! Эхо ведь только днем сделают и черт его знает какие там повреждения. Может придется ему новое сердце доставать. О псоледнем варианте думать не хотелось. И еще в душе сильно скреблись кошки насчет того, что где-то я его видела. Но где?Нет, наверняка я бы его запомнила. Я полезла в карман за платком и наткнулась на книжку. Я так и не положила "Записки" обратно в шкафчик. Тоненькая, всего несколько рассказов, а такая поучительная. Я взяла обоими руками книжку и стала разглядывать обложку. Размашистый машинный почерк, коий любили в девяностых годах и молодой человек со стетоскопом в руке, нахмуренно выслушивающий у пациента что-то в районе пупка. Издевательство какое-то, а не обложка.
Мысль унеслась дальше, вспоминая свой первый день. Пока шла до больницы мучительно вспоминала латинскую поговорку, переводящуюся как "жребий брошен". Alea...alea... Уже дойдя до поликлиники вспомнила - alea jacta est. C этими словами и толкнула тяжелую входную дверь. В больнице полным ходом шел ремонт. И врачи, и пациенты поэтому ходили как снегом припорошенные, все в штукатурке - это старательные выходцы Юго-Восточной Азии отколупывали старые пласты со стен.
Около регистратуры было не протолкнуться. Пятьдесят человек, не меньше, бегло посчитала я. Больницу сию я не знала, коллег в поле зрения не наблюдалось, так что с дрожащими руками я захотела было подойти к окошку, чтобы спросить где же находится мой кабинет, как меня тут же оттолкнули и грубо посоветовали занять очередь.
- Я врач, - возмутилась было я.
- Не врите, девушка, мы вас тут не видывали, - ответила очередь. - Больно молодая, а все туда же. Без спросу да без очереди.
Наверное каждому молодому врачу, и не только Булгакову приходилось сталкиваться с этим. Ладно парни, они могут усы там отрастить, да и подчас выглядят старше своих лет, а вот девушке деться некуда. Молодость берет своё и без должного макияжа, а так же выработанного взгляда "как же вы меня все достали", за врача и не воспринимают, за студента да, максимум за интерна. А вот за врача - нет, извольте.
Попала я в свой кабинет только после того, как меня в очереди увидел Иван Сафьянов, тот самый психиатр, он меня и проводил на третий этаж. Халатик мой, еще студенческий, лежал в пакетике, там же притулился и стетоскоп. Своего тонометра у меня не было. Зато он (тонометр) был приписан к кабинету и уже лежал на столе.
Медсестра участковая, пожилая женщина в толстых очках, напоминающая мне сейчас Марину Петровну, хмуро взглянула на меня и начала что-то писать в карте. Видимо, войдя, я отвлекла её от этого занятия.
- Здравствуйте! - поздоровалась я, кладя пакет на кушетку.
- Врача нету, ждите за дверью, - донеслось из-за стола.
- Я и есть врач, - выдавила я из себя, старательно подражая наставнику из академии. Вышло плохо.- Юлия Васильевна Романова.
- Ааа, - протянула медсестра. - Ну переодевайтесь что ли.
Я вытряхнула из пакета халат и быстро его натянула, посмотрела на оставшиеся там стетоскоп и шапочку, но вытащила лишь первый. Хотела залихвастки перекинуть через шею, но головка его запуталась в волосах, и я, сконфузившись, засунула стетоскоп в карман. За дверью между тем нарастал гул.
- Много народу сегодня будет, - сестра задумчиво покусала кончик ручки, уставившись в окно. - Погода хорошая.
- Угу,- кивнула я, затравленно взглянув на возвышающуюся груду карточек на столе.
- Это вторичные! - пояснила женщина, поймав мой взгляд. - С ними легче.
А ведь есть еще и первичные, которых регистратура записывает. И их будет очень много, судя по очереди в регистратуре в такой ранний час. По спине пробежал холодок. Я вытащила из сумки два справочника и положила их на стол. В голове было пусто. А если сейчас зайдет, а у него инфаркт? Что я с ним делать буду? Ребята из группы, те которые потомственные медики, говорили, что бывали случаи, что инфарктники сами до больницы доходили, а там падали и окочуривались на месте. А если эндокардит? Болезнь Боткина? Гепатит С? Чем же их лечить-то? А я ведь второй на курсе была. Упрашивала же вчера, дайте хоть недельку постажироваться, ан нет, врачей не хватает, извольте-с доктор в отдельный кабинетик. Если что, медсестра поможет. Не могу же я по каждому больному к начмеду бегать? Или могу? А вдруг я болезнь Лайма не распознаю? Или гипотериоз? Интересно, а какие специалисты в этой больнице есть? Инфекционист? Уролог? Кардиолог? Психиатр точно есть. Вот всех неуравновешенных буду к нему на консультацию отправлять. Я положила справочники на стол и села. По серединке лежала кнопка звонка. Тут так вызывали следующего. Полистать бы напоследок справочники перед приемом. Только ведь ни черта не пойму сейчас. И сердце в груди скачет бешеным зайцем. Что же делать-то?
- Юля, - из задумчивого нечего неделанья меня вывела пришедшая Ольга, второй терапевт. Именно её пациент лежал в реанимации с ХОБЛ. - Как дежурство.
Ольга бросила на тахту сумку и встряхнула волосами.
- Ненавижу работать первого утром, - нормально ни Новый Год не встретишь, ни выспишься. - Как дежурство прошло?
Женщина сняла кроличью шубку и начала отряхивать снег с меха. За окном мело и из-за белой стены ничего не было видно.
- Нормально. Инфарктника привезли. Ничего страшного, - я потянулась, с хрустом разминая затекшие суставы, - отек легких я купировала. Состояние стабильно тяжелое.
- Старичок перепил? - прощебетала подруга, вешая куртку и доставая из шкафа костюм.
-Нет, молодой, - покачала головой я, вставая и подходя к окну. Как в Булгакове, тьма и снег. - Красивый...
- Красивый? - донеслось из-за дверки. - Юля от тебя ли я это слышу?
- Ну да, - ответила я. - В меру. Брюнет, глаза зеленые. Ты за ним пригляди, а то я около него целую ночь просидела.
- И как?
- Он лежал, - если бы сарказмом можно было отравиться, то сейчас Ольга уже была бы мертва.
- О да, - блондинка тряхнула волосами и подошла к зеркалу завязать тугой узел на затылке. - Ладно уж, я присмотрю. Беги домой.
- Куда там, сейчас карты писать да вклеивать буду, Когда я училась на врача, то не ожидала что придется работать полусекретарем-полустенографисткой! - фыркнула я, садясь на диван и придвигая к себе салат. - Хочешь?
- Оливье? - откликнулась Ольга. - Оставь чуток, а то я праздничный ужин так и не попробовала дома - перед телеком отрубилась. А я тебе тогда курочки в холодильник положу.
- Договорились.
Ольга еще раз критически осмотрела себя. Отряхнула несуществующие пылинки с брюк и выпорхнула за дверь. А я так и не успела предупредить её, что двое в третьей подрались. Нуда ладно, сама увидит. Я с грустью оглядела большую стопку карточек, съела несколько ложек салата и начала писать.