Аннотация: В моей жизни,это второй чужой стих, который я захотел продолжить и продолжил. надеюсь автор меня простит.
Трещит костер (автор мне не известен)
Толпа взбесилась. На заре
Разыгран акт последний:
На наспех сложенном костре
Сожгут сегодня ведьму.
- За что ее? Ей 20 лет!
- Нас отравить хотела.
- А отравила? - Вовсе нет.
Наверно не успела.
-А кто узнал? - Донес сосед:
Она варила зелье.
-А может, это пьяный бред,
Или мираж с похмелья?
- Да кто сегодня разберет:
Все дело шито-крыто.
Ее имущество возьмет
Наш главный инквизитор.
Она - небедная вдова,
Был муж - вояка славный.
Но он - шальная голова
И забияка главный.
Нарвался в драке он на нож,
Не помогли и латы.
Идет имущества дележ -
Все ищут виноватых.
Хотел богатым стать сосед,
Но, видно, просчитался.
Зря на вдову писал навет:
С наветом и остался.
Трещит костер, толпа ревет,
От боли дева плачет...
Кто здраво мыслит - тот поймет,
Что не могли иначе.
А как у нас? Начнут делить -
И брат попрет на брата.
Друг друга лупят до крови
И ищут виноватых.
В моей жизни,это второй чужой стих, который я захотел продолжить и продолжил. надеюсь автор меня простит. Мой стих (Горел костёр) 4.08.2017 г. Город Воронеж.
00:25 ночи.
Застыл весь мир, сгорала ведьма,
Селяне ухмыляясь, попивали брагу.
Те, в чьих душах, воцарилась тьма,
Убивали деву, как не пожелаешь и врагу.
Она, светлейшая душа, была добра,
Не ведая коварства, многих излечила.
От мук, и смерти она спасла вчера,
Того, что смеётся сквозь дым кадила.
Тот самый, улыбчивый старик,
Вчера пришедший инквизитор,
Оказался он неправеден, двулик,
Неблагодарен, талантливый оратор.
Его за содомию, зверства и разврат,
Грехопадение и растленье малолетних.
Наказал лично тот, кому святоши служат,
Тот Бог, что оказался сильнее древних.
Он очень редко вмешивается сам,
В дела всех вас, жалких смертных.
Частенько нетрудно причину чудесам,
Найти не обьявляя, явления бессмертных.
Сгорала дева на костре, уж стихли крики,
Все думали, мертва и хвалили небеса.
Всё реже от костра, сверкали блики,
А по обугленной щеке, текла слеза .
Что толку ей кричать, вокруг слепцы.
Не ведающие того, кого-за что убили.
Для них есть поводыри, Его жрецы,
Но ведь и они же смертные все были.
Страстей не избежать, тем кто не вечен,
По кругу глупых догм им всегда бежать.
И инквизитор этот, он сам безчеловечен.
Не способен он давно, других прощать.
Догорает тот костёр, истлели ветки и дрова,
От девы-ведьмы той, уж мало что осталось.
Обгоревшие руки-плечи, грудь, шея и голова,
Никто не испытал к ней сочувствие и жалость.
Народ собрался расходиться по домам,
Праздник, подошёл к логичному финалу.
Раздался хрип, боли и ненависти пополам,
Никто не верил своим глазам, она ползла по малу.
Хрипя, шипя и завывая, ползла ещё живая,
Она молила Бога об одном, простить её грехи.
Простить самонадеянную дуру, ползла ослабевая,
Душа её очистилась, от обгоревшей шелухи.
-Прости, Создатель, я была наивна,
Исправить захотела помыслы Твои.
Теперь прозрела и сама себе противна,
Прошу тебя, прости за дела меня мои.
-Я была глупа спасая этих тварей,
Людьми недостойных называться.
Лечила зря селян, монахов, рыцарей,
Её проклятия, начали сбываться.
Она проклинала всех, кто радовался,
Её страшной, мучительнейшей смерти.
Кто на огонь смотрел и крикам улыбался,
Ты заслужила право на отмщенье, теперь лети.
Она шептала к Богу обращаясь и Я её услышал.
Ей в ответ, раздался гром и закричали небеса.
Я вторя ей, проклятья инквизиторам шептал,
А по щеке обугленной, катилась кровавая слеза.
Оборвав мученья, её молния испепелила,
Я эту душу лично, в Чертоги Рая сопроводил.
Те, что её сжигали, увидели с Кем она уходила,
Перед тем, как я их в камень навеки обратил.
Был дождь, то по Святой, рыдали небеса,
Да я и сам тогда, тонул в скорби и печали.
А по Божественной щеке, текла слеза,
По той, которую наживы ради, оклеветали.