Красивый живой человек, Собой породивший легенду. Россия, его не узнаешь вовек, Только тебя любивший одну. Я прибыл на курсы офицеров запаса вовремя, без всяких там опозданий и последующих после них оправданий.
Всего два года прошло после службы, не успел я еще забыть дисциплину. На КПП нас встречала группа офицеров. Кого просили сразу подстричься, кого охладиться на свежем воздухе, и сидели они возле забора, брякали на гитаре:
в тельняшках, при закуске и выпивке - чем не отдых для моряка? А осень уже рвала душу холодом, и продрогшие,
проспавшиеся, брели они на КПП, на ковер. Ведь собрались будущие курсанты со всего Дальневосточного региона, а куда их, бездомных, девать? Пока прощал их командир, сердце у него было большое, и добрей человека, наверное, не было. Сам очень здоровый человек физически, да и ростом Бог не обидел, всегда был примером для других, насчет дисциплины беспощаден. Публично, на общем построении, отчислял курсантов - говорил, что России нашей такие офицеры не нужны. И здесь он не думал о своем благополучии - думал о Родине своей, ее чести.
Я очень удивился тогда на КПП, когда он спросил, где я служил. Я ответил, что служил на подводной лодке. Но я еще не знал, что передо мной живая легенда наших дней. Не знаю, насколько достоверны факты, ведь это все
передавалось из уст в уста, но доля правды, несомненно, есть. Капитан первого ранга Назаренко был командиром атомной подводной лодки. Экипаж корабля души не чаял в своем командире, готовы были с ним на смерть идти, и это без преувеличения, без всякого долга по службе.
Бороздила субмарина заданный район, но ничего особенного не обнаружили там. Люди уже устали и все подумывали о возвращении
на базу. И вдруг акустик доложил, что слышит шум множества винтов, классифицировать шумы не успевает. Других наших кораблей в этом районе быть не могло. Все заняли свои места по боевому расписанию. Кроме американцев в этом нейтральном районе быть никого не могло. И вдруг акустик доложил, что предполагает, что среди других винтов
слышит "Интерпрайс" - ударный американский авианосец. Такого быть не могло, наша разведка могла бы предположить
путь авианосца и предупредить. Но такого сообщения не было, оставалось только думать самому. И командир, принимая
все меры предосторожности, пошел на сближение с авианосцем. Риск был большой, ведь одного охранения - до десятка
кораблей различного назначения плюс воздушное прикрытие. Удачно маневрируя, наша субмарина вошла в караван судов
и сблизилась с авианосцем. Три часа она сопровождала его, и три раза командир выходил в учебную атаку, практически
уничтожая авианосец. А ведь любая атака фиксируется на пленке - порядок есть порядок. Весь мир знал: где появляется "Интерпрайс", там начинается война, все его передвижения строго засекречены.
Американцы, хелло!
Отведайте русского пирога.
Сэму от Вани привет,
А жизнь - всем дорога.
Ушла лодка незамеченной на базу. Пленка ушла по назначению, и ее в виде сувенира преподнесли американцам.
Эффект был потрясающий: летели чины, летели головы. Наградили героя орденом Ленина, но постепенно затерли его, так уж у нас завелось на Руси. Можно сказать, жизнь не сложилась его, но это не так. Стоят курсанты в шинелях, дрожат, мороз носы кусает. А командир идет в одном кителе, краснощекий и бодрый. Идет перед строем, посмеивается, и стыдно становится многим за себя - грудь тоже расправят, и взгляд становится веселей.
Забыли, затерли героя,
О нем не узнает народ.
Ошиблись России изгои,
В народе герой не умрет.
Я хочу верить, что это правда, и надеюсь, что когда-либо история это подтвердит, а пока только молва о том говорит,