Гетман Мак Диармада стоял на круче, подставив грудь ветру.
Ветер был и не ветром, а только предвестником, но его хватило, чтобы перебить гетману дыхание и наполнить его сердце весельем. На горизонте зарождалось что-то темно-фиолетовое и мощное.
"Ох, грянет, мать моя, - не без удовольствия подумал Мак Диармада. - Ох и разгуляется..."
Подъехал на ладной вороной кобыле один из сыновей.
- Идет, батько?
- Идет. Скачи, хлопец, до города, нехай в колокола звонят. А то ведь точно понесет кого-то в море. И бабы пусть детишек пересчитают, пока не началось.
- Поди знаем, батько, - ухмыльнулся мальчишка.
- Знает он... А ну, цыть, пока не смыло!
Парень развернулся и ускакал - чисто черт, и лошадь у него дьявольская. "Где мои семнадцать лет..", - подумал гетман. Сам остался еще постоять на обрыве. Внизу плясало опасное, зеленое с черным море. Скалы обеспокоенно высовывали мордочки из пены. Его море. Его скалы. Его земля. Каменистый, бесплодный, заткнутый в камни на берегу клочок. Плешивый лес, где почти не на что охотиться. И погодка... Ни Державе Истланда, хоть она и на севере, и тамошние все жалуются на холод, ни тем более к югу лежащему княжеству Эйреанны такое ненастье и не снилось. Все шторма с моря Скалы принимают на себя.
На холме стоял замок, тяжелый и топорный, будто вырубленный из камня на скорую руку. Гетман возвращался домой неторопливо. Ветер, давний друг, играл с его тартаном.
В замке поработали сквозняки. Мак Диармада забрел в библиотеку - тесное и не слишком богатое книжками помещение, где в последнее время прописался ведун. Старик сидел над кучей пергаментов, кутаясь в теплый плащ, в той же позе, что и день, и неделю назад. Поднял от писания полуслепые глаза:
- Как прогулка, гетман?
- Хорошо, - потянулся Мак Диармада. - Ты б, отец, пошел проветрился. А то кости у тебя уже ссохлись, захочешь встать от стола - я и сам тебя не разогну.
Старец вместо этого снова ткнул перо в чернильницу.
- Охота была корпеть над летописью, - сказал гетман. - Все равно нет у нас никакой истории.
- О твоих славных делах пишу, - сказал мудрец.
- Славное дело - это кабан, что ли, которого я давеча подстрелил? Ну-ка, дай...
Он выхватил пергамент из-под носа старика:
"Великий город на скалах, который никто не смог завоевать..." Ты правду-то напишешь, отец? Что никто нас не завоевал, потому, что никому мы не нужны?
- У Скал, - сказал старик, - были хорошие правители.
- У Скал, - сказал гетман, - чертовски паршивое расположение. Никому не нужное расположение. И только поэтому на нас не нападают. Пусть меня нечистая возьмет - если кто-то придет сюда и скажет: батько Мак Диармада, я хочу твою землю - я, пожалуй, так удивлюсь, что сам отдам ему ключи от города.
Старик хмыкнул.
Грянуло в конце концов не так сильно, как ожидал гетман, но зато зарядило так тоскливо, что душа сворачивалась. Город на Скалах опустел. В такое ненастье дела оставалось - курить люльку да щипать бандуру, да травить страшные истории. Которые и вправду были бы страшными, если б их рассказывать не в сотый раз. Ведун кряхтел, жаловался на холод и на то, что не может писать. Когда гетману надоедала согретая девкой постель, он шел послушать его скрипучие и запутанные сказания.
В один из дождливых дней и приехали в Скалы посланники.
- Батько, - мальчишка приплясывал на пороге, - Посланцы идут!
Вырванный из сладкой пасмурной дремы гетман спросил недовольно:
- Откуда посланцы?
- Из Эйреанны!
- Эйреанна, - пробурчал МакДиармада, силясь разлепить глаза. - Вот, что называется - приходите чаще, без вас веселее.
Он велел проводить посланцев, оделся. И чего их притащило, в такой-то дождь? Не иначе, опять воюют.
Послы выглядели изрядно продрогшими. Пледы цветов последнего князя Эйреанны намокли и висели несолидно. Мак Диармада велел обогреть их сивухой, обсушить у очага. Глаза у посланцев были честные. Хорошие глаза.
- Скалы, - сказал гетман, - не воюют.
- Поймите, - сказал светловолосый, совсем юнец. - Наступают темные времена. Это не просто война. Это мировое зло идет на нас. Истланд уже протянул руки. Очень длинные руки. И когда он дотянется... Ведь Скалы стоят сразу за Эйреанной.
- Не за Эйреанной, - сказал гетман, - а сбоку. Вернее - с краю.
- Истланд добивается мирового господства. И если он его добьется, вам тоже не поздоровится.
- Всю-то землю у нас отберут, - усмехнулся Мак Диармада. - Всю нашу плодородную землю.
- В рабство захотелось? - светловолосый начинал закипать. - Детей своих не жалко?
- Тише, - остановил его другой, потемнее и постарше. Он заглянул гетману в глаза:
- Наш род тебе не чужой, батько. Вспомни, наши отцы бок о бок сражались!
- Хорошо ты, однако, сохранился, - сказал гетман, - когда твой отец с моим пра-пра-и сколько там еще прадедом вместе воевал. Потому как на Скалах уже вон сколько лет меча не подымали.
Темноволосый не сдался:
- Мак Диармада - славное имя, не позорь его трусостью, гетман. Ведь не девок у себя растишь, мужчин, крепких, как скалы. Что ж им, всю жизнь на кухне вокруг печки ошиваться?
- Посмотри-ка в окно, посланец, - сказал гетман. - Видишь, дождь какой непотребный, возьми его нечистая? Как ты думаешь, в такую погоду где человеку лучше? В постели с бабой или в грязи, под стрелами, в собственных кишках запутавшись? Так я тебе скажу - в постели. С бабой. Да к огню поближе.
- Боги пусть тебя судят, гетман Скал, - сказал темный. - Жаль, что твоими землями правит трус.
Гетман стоял на крыльце, провожая эйреанцев глазами. Пришаркал старик.
- Не спится? - спросил Мак Диармада.
- Ты им то же сказал, что Белогории.
- Может, по-другому надо было отвечать?
- Белогория теперь истландское княжество.
- А Скалы как были Скалами, так и остались.
Старик еле заметно улыбнулся.
- Дикий мы клан, никому не должны, никто нам не должен. Вот и поставят они нас в передние ряды. Может, я для того своих хлопцев растил?
- Дождь завтра кончится, - сказал ведун.
- Вот дай боги. - Мак Диармада задрал голову к небу, словно желая прямо сейчас увидеть, как облака светлеют. - Мировое зло у них, понимаешь.
Следующее утро было ясным. Мак Диармада поглядел на солнце, крякнул одобрительно и велел собираться на охоту. Но далеко уехать ему не дали, явился старик :
- Мировое зло пожаловало.
Посланцы Истланда вьехали во всем своем великолепии. Алые с черным плащи трепались за спинами. Гордо парило над головами знамя со львом.
МакДиармада приказал - выпить, поесть, чтобы все как у людей.
Глаза у посланцев были печальные. Растерянные.Хорошие глаза.
- Не воевали Скалы, - сказал им гетман, - и не будут.
- Эта Эйреанна - рассадник зла, - сказал темноволосый, тот, что был помоложе. - Земли-то всегда были нашими. По соглашению с королем Эйреанны, сколько лет назад... А теперь - нате вам. Пожалуйста. И хоть бы воевали, как люди. А они - по ночам нападают, исподтишка подкрадываются. Деревни жгут, женщин с малышами... если б только убивали. Не воины они, бандюги, звери! А ведь зло - оно с одного факела разгорается... Чуть ветер подует - и весь мир охватит.
- А ваши Скалы совсем рядом, - вступил второй, посветлее. -Бандиты - они и есть бандиты. Если мы от них наших детей не защитим, кто это сделает?
- О твоих людях такая слава идет, Мак Диармада, - сказал темноволосый. - Лучники они превосходные.
- Охотники из них отличные, - сказал гетман, - и рыбаки. А на войне-то какая от нас польза? .
- О награде подумай, батько, - сказал светлый. - На таких землях и с голоду помереть недолго.
- Да вот живем как-то, - сказал гетман. - Герб у вашей державы красивый. Черный, значит, лев. Лев - животное храброе. Вот он и дерется. А у нас - гляньте, - Мак Диармада кивнул за окно, на простенький стяг его земли - серая скала на белом. - Скалы стоят себе да стоят.
- Пожалеешь ты об этом, гетман, - сказал светловолосый истландец, вскочив на коня. Его темный спутник был мрачнее нависшего над Скалами сизого неба. - Глухое у вас место. Случись что - и на помощь позвать некого.
- Держава, - сплюнул на крыльцо гетман. - Своей армии им не хватает, львам хваленым. Пусть батько Мак Диармада за нас воюет. Пусть голову сложит. А мы за него богам помолимся...
Старик стоял рядом и молчал.
- Думаешь, пожалеем? - спросил гетман.
- Под нами скалы, - пробормотал старик, глядя вслед уехавшим, - над нами небо. А мы кто? Всего-то чайки...
- Хорошо сказал, стихоплет ты дряхлый.
Следующие несколько дней выдались такими хорошими, что сердце радовалось. Несмелая бледная зелень засветилась, загорелась под неожиданно вылезшим солнцем. Море притихло и прикрылось доброй синей личиной. МакДиармада с родичами три дня взапой охотились, и настреляли столько дичи, что хоть всю зиму город корми. Забравшись в самые горы, гетман взглянул в сторону Эйреанны. Дыма не было. Гетм ан пожал плечами.
Приехав, он спросил старика, какие новости с востока.
- Эйреанна и Истланд ведут переговоры, - сообщил ведун. Откуда он все знал, МакДиармада только диву давался. В их-то дыре, куда и птицы почтовые не летают.
- Переговоры и переговоры, - сказал гетман. - А не договорятся - одним мировым злом на свете точно станет меньше.
Он велел выносить из погребов эль и готовить дичь. Гетман вернулся домой с охоты, надо праздновать.
Ночью МакДиармаду разбудил звон. Гетман за ужином не стеснялся налегать на сивуху, и был не в том состоянии, чтоб просыпаться. Какому ж это песьему сыну вызванивать приспичило посреди ночи?
Дверь стукнула, и влетел мальчишка. Он был бледен, а обычно хорошо подвешенный язык запинался:
- Батько... Батько... Там ... это...
- Кто такой "это", знать его не знаю, - сквозь сон буркнул гетман.
- Батько... Там... такое...
- Какое такое? - окрысился разбуженный Мак Диармада. Только теперь до него дошло, что не церковный это звон, а колокола тревоги.
Их было не меньше двух тысяч. Может быть, три. А может быть, гораздо меньше, но казалось, что их тысячи. И они неумолимо шли к городу на Скалах. Войско тянулось и тянулось, заволакивая поля. Запоздало вспыхивали сигнальные огни.
- Тьфу ты, пекло! - сказал МакДиармада. Прочистил горло:
- Лучников на стены! Живо!
Опоздал с приказом: люди уже сбегались на стены, разобрав луки, еще вчера бывшие охотничьими. Живность, в том числе баб и детишек, загнали за стены старого города.
Смолу.., - начал он и осекся, завидев котла с кипящим черным варевом.
- Что-то быстро мы подготовились, - сказал гетман, пристально глядя на старика. - А ведь как давно не воевали.
- Давно не бились, вот и перестраховались, - сказал старик, глядя на МакДиармаду детскими голубыми глазами.
- Истланд. Обидел я их, что ли? А там... Желтый орел на синем - это ж Белогория!
Старик молчал.
- Чтоб меня нечистая унесла! Эйреанская лютня! Родственнички...
- Гетман, - сказал старик.
- Знаешь, что мне сдается, ведун? - сказал Мак Диармада. - Записали нас прямиком в мировое зло...
- Гетман, - сказал старик, - их много, а нас мало. Помнишь, что ты мне сказал - насчет ключа?
Сам собой вокруг гетмана образовался совет, прямо на стене. Старшие клана теребили тартаны, вертели в руках мечи и из-под хмурых бровей глядели на Мак Диармаду.
- Сдаваться надо, батько, - сказал наконец один.
- Чего? Чего? - орали чайки.
- Им, что ли, сдаваться? - гетман смотрел со стены вниз, на тех, кто подходил. Суета в городе дошла до кипения. Яркими мазками на темном полотне зажигались еще и еще факелы.
- А что нам защищать? - сказал Мак Диармада в тяжелое молчание родни. - Скалы да море?... Лодки наши дырявые...
- Хоть кого-то пощадят, если ворота им откроем. А то ведь...
- Чего? Чего?
- Ничего - сказал Мак Диармада. Он поднял голову. Оглядел своих хлопцев. Косицы торчат, усы висят, все как полагается. Серо-синяя клетка, цвета неприютных Скал. Перебьют их - никто уже не будет носить такую клетку.
- Дурья ты голова, Мак Диармада, - сказал ведун. - А кто говорил - не воюют Скалы, не воюют...
- Им и говорил, - сказал Мак Диармада.
- Господи, да чему они у нас позавидовали? - не выдержал кто-то из родичей.
- Может, и есть,чему завидовать, - гетман усмехнулся себе в усы. - Говорил вот про нас старик, что мы чайки. Отнимешь у чайки море да небо - она и сдохнет.
Ведун вздохнул.
- Ты вроде там писал насчет великого города, который никто не мог захватить? Вот, хоть чернила даром не пропадут.
Родичи смотрели нерешительно. Город притих той нехорошей тишиной, что бывает перед грозой.
- Свободные скалы! - рявкнул Мак Диармада. Это прозвучало громом; и гроза началась, освобождая нависшее напряжением небо.
- Свободные скалы! - загрохотало по каменным ступеням вниз. Слилось в неразбираемый вой, в бурный ветер. Загудел рог.
Тяжелые ворота города открылись, выпуская Мак Диармаду и его армию. Серая скала на белом полотне - над головами.
- Море всесильно, - бормотал ведун, - но оно разбивается о камни