Аннотация: Сон...выдумка...реальность — всё в одном флаконе. Перед применением взболтать. И убедись, что ты сам твёрдо стоишь на земле. PS: судите строго
Сказки для тех, кто в них верит, от той, которая в них живёт.
Сон...выдумка...реальность - всё в одном флаконе. Перед применением взболтать. И убедись, что ты сам твёрдо стоишь на земле.
Если ты чувствуешь боль, это ещё не значит, что ты не спишь.
Журчанье воды успокаивает и придаёт бегущим мимо минутам звучанье. Оно наполняет текущие моменты смыслом, задаёт ритм жизни. Капли щекочут руки, плечи, шею... одна из них упав на лоб, медленно катится к уху по виску. Остальные исчезли, чувствуется только эта, особенная. Она, ласково лизнув шею, скользит между лопатками вниз по позвоночнику и останавливается в одной из ямочек на пояснице...
Веки плавно слипаются, и вот уже картинка покрывается туманом. Спина чувствует холодный кафель. Ноги ослабевают. Тело обмякает и медленно сползает вниз по стене.
Некоторые думают, что, находясь среди людей, и неважно друзей, приятелей или даже совсем незнакомых, они скроются от одиночества. Я раньше тоже занималась таким самообманом, пыталась раствориться в толпе. Пустая болтовня отвлекала от засевших занозой в голове мыслей, с самокопания я переключалась на анализ окружающих, а частая смена обстановки и компаний создавали ощущение насыщенности жизни. Одиночество я полюбила совсем недавно и только начала сбрасывать с себя прежние привычки и прочую мишуру. Иногда, в те дни, когда с утра стоит ком в горле, и всё окружающее вызывает рвотный рефлекс, я листаю записную книжку и... Вот. Сижу в душе и упражняюсь в графомании, а по моей квартире ходят чужие люди.
Сегодня я проснулась в 10.10, за двадцать минут до звонка будильника и перед глазами ясно висела картинка из оборванного сна. Кислотно-зелёного цвета трава,
яркий солнечный день, голубое небо, а кругом деревья. Лёгкий ветер чувствуют даже кончики волос. Звуки леса сплетаются в самую чистую музыку на земле. Мы гуляем. Состояние радости, словно вот-вот взлетишь от счастья. Руки расцепляются, я падаю на спину, и меня начинает что-то душить. На автомате схватилась за шею... там конечно ничего не было.
Кофе и сигареты - классика жанра, так начинался день. Кто сказал, что делать несколько дел одновременно сложно? Глупости! Я читаю, вникая в каждое слово, курю, обдумываю новый сюжет для рассказа и одновременно играю, оттачиваю мимику и жесты для очередной роли.
Сегодня именно тот день, когда в мире забыли включить цвета. Кажется, что проектор этого чёрно-белого фильма сломался, и поэтому кадры слишком медленно сменяют друг друга. За окном висит свинцовое небо и морозный смог. Натягивать кучу огромных и тяжёлых вещей не хочется, и я позвала к себе "кого-нибудь".
Белый шум за стенами для меня ничего не значит кроме звуков заполняющих тишину. У них нет смысла, связи. Это какофония цивилизации, голосов, звуков музыки. Самый подходящий момент чтобы поставить точку или что-то начать. Я выбираю второе. С моей лёгкой руки в свет уже улетели несколько зарисовок, теперь же я замахнулась на книгу. И если мой голос сейчас звучит у тебя в голове, то я не струсила.
У каждого человека есть мании. Латентные или гипертрофированные, "друзья с детства" или приобретённые в сознательном возрасте, навязанные или рождённые своим собственным умом, случайно подцепленные, словно сорняки, или бережно культивируемые...
Я люблю знакомиться с людьми, пробовать на зубок их образ жизни, характер. Пролистывать мемуары, но не вчитываться. Мне нравится наблюдать за их реакцией, вызывать эмоции, ставить в непривычные ситуации. Загонять в панику, а потом распахивать перед ними дружелюбные объятья, или наоборот.
Я не хочу впускать их к себе и не рвусь стать частью их жизни. Я - яркое, лёгкое приключение, забавный казус, случай, о котором рассказывают приятелям, а те недоверчиво хмыкают или удивлённо охают. То, о чём вспоминают с улыбкой много лет спустя.
Сегодня я в 11.11 думала о суициде, а в эту секунду я бреюсь опасной бритвой, снимая с тела ровный слой густой пены, словно сбрасываю старую кожу. Я втираю в это ещё нетронутое полотно кокосовое масло. Сердце чеканит в голове ритм тамтама. Я замечаю, что каждое моё движение созвучно пульсированию крови. Это лейтмотив моей жизни. Да, ритмы, мотивы, мелодии... Я редко слушаю музыку людей, у меня даже нет плеера. Хотя не скрою, что многие вещи просто бесподобны. Но звуки...
Стук в дверь. Меня хотят видеть. Хозяйка должна быть гостеприимной.
- Я всех выгнал. Пойдём прогуляемся.
Влад шуровал в моём шкафу в поисках подходящего туалета - эстет. Пока я допивала чай и забивала в сигареты вовсе не табак, он накручивал на пальцы мои, ещё не остывшие после фена, волосы. Мы молчим, но эта тишина не оглушает. Она не из тех, что повисает густым смогом над мало знакомыми людьми в неловких паузах между фраз. У неё нет ничего общего с затишьем перед бурей или недосказанностью. Это скорее похоже на транс. Слов нет, нет мыслей, воспоминаний, планов на будущее. Есть только ощущения. Мы открываем дверь в позднюю осень, а дым убирает шоры с глаз. Изморось молью въедается в одежду. А жажда высушивает изнутри. Я чувствую себя барьером между двух миров. Влад берёт меня за руку и ведёт по направлению к парку. Дождь усиливается. Вода затекает за воротник, а я, отпустив руку, начинаю, кружась, ловить ртом капли. Асфальт под ногами оживает и несётся сотнями потоков врассыпную. Мимо пробегают люди, держа над головой зонты, пакеты, портфели. Вместо мыслей у них пара, тройка установок: "скорее в тепло", "главное не заболеть", "ну и погодка"... Что им до свинцового оттенка неба!? Оно ж над головой, а они редко поднимают глаза выше светофора. Какой смысл в причудливой лепнине на фасаде здания, если штукатурка облупилась!? Но мы счастливы и далеки от них, мы словно Иисусы идём по воде. У самого входа в парк растёт огромное, покореженное временем дерево, а рядом водосток. Мы проходим между ними, как аргонавты между Сциллой и Харибдой. Дорожки, тропинки... Земля послушно проминается под ногами. Всё живое, всё шевелиться.
- Лен, хватит общаться с самой собой. Я себя чувствую третьим лишним. Пытался с вами разговаривать, но вы ничего не поняли и решили, что я какой-то то ли иностранец, то ли инопланетянин.
Я улыбаюсь и предлагаю поехать в кино.
В метро бессовестно открыто пристально рассматриваю пассажиров. Детали одежды, движенья, выражения лиц - говорящие кнопки. Стоит лишь пробежать по ним взглядом и считай, что ты уже знаком с человеком. В такие моменты во мне просыпаются дядюшка Фрейд и мистер Холмс.
Вдруг всё начинает расплываться, делиться на пазлы, которые превращаются в капли, которые разлетаются в осколки, которые... Паника ударяет в кровь. Я хватаюсь руками за голову, пытаюсь её удержать. Первые мысли звучат эхом внутреннего голоса откуда-то из пустоты. Со всех сил давлю на уши, чтобы не услышать, чтобы не вникнуть. Словно слова могут покалечить. Я сильно щурюсь, боюсь, что глаза можно обжечь увиденным.
- Лен! Выходим!
Рывок за руку. Меня куда-то несёт по инерции. Калейдоскоп лиц: уставшие, настороженные, ухмыляющиеся, любопытствующие, озлобленные, пустые...
"Осторожно, двери закрываются" и я спасена!
- Ты чего?
По взгляду Влада я поняла, что видок у меня ещё тот.
- Я в шоке... постепенно привыкаю, к тому, что пикселей нет, я существую, а мир не компьютерная игра.
- Знаешь, временами мне кажется, что тебе действительно стоит...
- Обратиться к врачу? Ну, спасибо.
- Да, честно говоря, не уверен, что поможет. Ты ж сама целыми днями в доктора Курпатова играешь. И не надо так смотреть, меня ничего не беспокоит.
Метро выплюнуло нас в улицу вместе с порывом тёплого воздуха.
- А ещё, я, конечно, понимаю, что тебе до мнения окружающих нет дела, но мне то... Я себя чувствую клоуном, обезьянкой в зоопарке.
Всю дорогу я молча курила, а Владька щебетал про какую-то пати. Может, я действительно болею?
- Хорошо, я постараюсь быть нормальней. Меня саму иногда пугают эти... э-э-э... видения. Я ведь не просто задумалась, мне казалось...
- Да слышал я, а со мной и весь вагон. И про кнопки на людях, и про... Дайте пожалуйста большой попкорн. Что будешь пить?
Ныряем сквозь занавеску в темноту зала. Середина первого ряда и... полное ощущение присутствия. Вокруг визги тормозов, крики, нагнетающая музыка и... пазлы, капли, осколки, пиксели!
Семь свечей на подоконнике, три у изголовья кровати и на полу. Я болею символизмом. Cranberries раскачивает в такт своим ирландским напевам. Влад медленно снимает свитер, и я едва касаюсь руками его кожи. Я знаю, что он сейчас чувствует, закрываю глаза и представляю, как этот же холодок покрывает МОИ плечи, МОИ руки, МОЮ спину...
Владик вывел меня из кинозала, когда я уже билась в истерике. Поймал машину, усадил меня и рассказал водителю куда ехать. Сама же я тихонько стучала зубами, забившись на заднем сидении к окну. Через пару минут я шептала Владьке в трубку, что не смогу уснуть без него.
- Солнце! - он пытался перекричать уличный гул,- я буду через часик, потерпи. Ты пока выпей успокоительное, почитай сказочку добрую. Мама не будет против?
- Жду.
Приехал он красный и еле сдержал крик, когда я бросилась ему на шею. Это чудо природы спалило себя в солярии, и сейчас я втираю в его кожу крем от ожогов. Интересно, он сейчас меня хочет? А я?
Наше общение началось года четыре назад. Я тогда только начала приходить в себя после разрыва с моей первой любовью и находилась в состоянии пассивной депрессии. То есть у меня уже получалось искренне улыбаться, думать о чём-то помимо воспоминаний и ужасно хотелось секса. Эмоции, отношения и прочие подобные вещи меня, мягко говоря, не интересовали. Владик был то, что надо! Милый, с хорошей фигурой, обаятельной улыбкой и полной непосредственностью в поведении. Он говорил, что думал и делал, что хотел. Эта прямота умиляла, а порой обескураживала. Скрепя зубами я строила из себя "девочку приличную", целых два свидания... После месяца ублажения тела наигралась, взяв всё, чего мне на тот момент не хватало. Горе делает людей настоящими эгоистами. Упиваясь очередной волной "себяжаления", я не задумывалась о том, каково Владу. Мне даже не пришлось играть в сучку - тонны сарказма естественным образом обрушивались на его кудрявую голову. Капризы, равнодушие, агрессия - месяц, а может и больше.
Мы мало говорим о том, что с ним происходило в то время, когда мы перестали общаться. Порой мне кажется, что он никогда до конца от меня не вылечится. Чувствую ответственность за него, потому что своими подколками в адрес его необразованности, сама о том не помышляя, я дала старт к эстафете его эволюции. А ещё я научила его курить...
- Ты знаешь, что я тебя люблю?
- Издеваешься?!
- Я люблю тебя как друга, как брата, о котором мечтала всю жизнь...
- Я тебя тоже люблю и подумываю об инцесте...
Не сегодня и не сейчас. Я знаю, как его успокоить:
- Сначала я расскажу тебе завтра. Завтра будет тёплый солнечный день. Я проснусь, когда лучи уже начнут во всю скакать зайчиками по стёклам в доме напротив. Заварю зелёный чай, постою минут десять под прохладным душем и сяду писать. Ты в это время будешь обедать на работе и слушать стенания начальницы на тему "все мужики сво...". Она испачкает потёкшей тушью воротник твоей рубашки, и в тот момент, когда на её опухшем лице губы сложатся в трубочку, а наманикюренная рука полезет расстёгивать ширинку на твоих джинсах, зазвонить телефон.
- Ты серьёзно? Да я вообще тогда завтра ни на какую работу не пойду! Марина конечно тётка хорошая, но я ей не дамся.
- Не паникуй раньше времени и не перебивай, а то не буду спасать, и ты на лично опыте убедишься в том, что мужчину можно изнасиловать. Так вот, за сорок восемь секунд до этого самого момента я прикурю сигарету и позвоню тебе поделиться впечатлениями о написанном. То, что я скажу, мгновенно приведет Марину в чувства, но и тебя не оставит равнодушным.
- Спасибо, что предупредила, - Влад уже еле шевелит языком. Жаль, что завтра он не будет помнить про наш разговор, а когда начальница бросится ему на шею, у него лишь мелькнёт мысль про дежавю. Мальчик резвый, кудрявый, влюблённый... Уже не так сильно, как в нашу первую зиму. Тогда, в съёмной арбатской квартире ты терпеливо искал предел моего нимфоманства и пытался покорить моё воображение выносливостью в сочетании с мифами древней Греции. Уже тогда ты догадывался, что моя самая чувствительная эрогенна зона это мозг. Впрочем, если я тебя сейчас обниму...
03:03 мне приходит пустое сообщение без адреса отправителя.
Меня часто мучают кошмары вперемешку с бессонницей. Когда я смотрю на часы, то постоянно натыкаюсь на одинаковые цифры : 18:18; 21:21... или 03:03 как сейчас. Брошенные мимоходом фразы людей сводят меня с ума - они как знаки, как цитаты моих мыслей, страхов. То, от чего я бегу, что ищу? Влад говорит, что это даёт о себе знать моя любовь к мистике, что это просто случайные совпадения. Но я не фантазирую! Я действительно вижу вещие сны и по знакам предсказываю события. Иногда расплывчато и на уровне ощущений, а порой с точностью до минуты. Владик и сам в этом не раз убеждался, а говорит так чтобы успокоить, в первую очередь себя. Людям вообще сложно принять необъяснимые с точки зрения науки вещи, они их бояться, а заодно и меня.
- Солнце, закрой за мной дверь.
- Отстань, возьми ключи и закрой меня.
По утрам я просто отвратительна.
- Нет уж! - Влад сгрёб меня в охапку, потащил в коридор и аккуратно опустил на пол, прислонив к стене. Пока мой мозг просыпается, он в темпе вальса завязывает шнурки.
- Опять у тебя на голове чёрте что.
- Бу-бу-бу... Такая ты всё-таки смешная по утрам.
- Тащи гель, я сделаю из тебя человека.
У Владьки жёсткие, вьющиеся и непослушные волосы. Я обожаю в них копошиться и сооружать что-нибудь эдакое. Но сейчас нельзя давать волю фантазии, ему ж на работу надо.
- Готово, вали.
- Я тебя тоже люблю. Позвони когда проснёшься.
Захлопнув дверь, я заново зарываюсь в одеяло. В моей комнате нет штор, а кровать стоит радом с окном, чтобы в ясный, солнечней день можно было смотреть в голубое небо и угадывать фигурки в облаках.
Сегодня оно словно жидкий цемент. Кажется, что ещё немного и застынет, сковав и всё живое. Мои мысли становятся вязкими, а воздух настолько тягучим, что картинка перед глазами напоминает пластилиновый мультик для взрослых. Из тех, где нет смешных персонажей и ярких красок, а только серая мораль и грустные глаза. Я закрываю веки и медленно, словно по ступенькам погружаюсь в сон. Передо мной проходят картинки вчерашних событий, которые прерываются вспышками будто бы галлюцинаций. В голове появляется мысль, что это напоминает плёнку с двадцать пятым кадром, и я силюсь прочитать, что же за послание спрятано за этими мелькающими образами. Но чем больше я пытаюсь сосредоточиться, тем острей становится, непонятно откуда взявшаяся, боль в висках. В глазах рябь. Тянусь руками к лицу, снимаю белую повязку, встаю со стула и иду к верёвочной лестнице. Свет идёт только от белых стен и заклеенного бумагой отверстия в потолке. Она очень тонкая и рвётся как газета, вся исписана, но прочитать не могу. То ли не знаю языка, то ли не с того конца читаю, то ли это чертёж, рисунки... или она тоже белая? На втором этаже в полуметре от отверстия в полу стоит кресло-качалка. Я чувствую усталость и, закутавшись в плед, откидываюсь на спинку в мягкие подушки. Ватная темнота. Когда я привыкаю к ней, то становится заметно, что это не комната, а скорее зал, с зеркальными стенами. По всему периметру льётся тусклый свет. Свечи. Или туман? Ко мне подходит мой сводный брат и подаёт руку. Ни во мне, ни во вне нет ни музыки, ни единого звука, но мы вальсируем. Он очень похож на отца, только черты лица более аристократичные, но улыбка точь-в-точь. Он наклоняется, чтобы что-то мне сказать, открывает рот, но подбородок вытягивается слишком сильно, глаза проваливаются, и изнутри раздаётся пронзительный звук. Телефон.
- Да, - я буквально выкрикиваю.
- Мадям, не надо бояться, я ж самое обаятельное привидение с мамончиком.
- Леонида! Мне сейчас ТАКОЕ снилось. Как ты? Где ты?
- Небось цветные сны как у настоящего шизофреника. Я пока там же, но собираюсь в Москву.
- Шикарно! Когда? На долго?
- Навсегда.
Как же я рада слышать этот голос! С тех пор как Лёнька по велению своей мамы отправился учиться уму-разуму в Дрезден, в моей жизни чего-то не хватает. Мы начали общаться, когда я училась в 11 классе. К тому моменту его уже отчислили, но он всё равно постоянно ошивался у школы. Играл в футбол, разносил вести о всяческих новинках музыки и кино, и просто развлекал народ. Сначала он подружился с Андреем, моей первой любовью, а потом уже и со мной спелся. Колоритная во всех отношениях личность, Лёнька был сказочником, хотя многие его считали просто вруном.
- А учёба?
- Я всё уладил: буду приезжать в Германию два раза в год на сессию, а в остальное время я весь ваш, мадям.
- Это лучшая новость за последнее время. Но на что и где жить будешь? Неужели твоя маман всё-таки свыклась с мыслью, что ты и Россия - вещи неразделимые?
-Нет, она всё так же меня пилит и не собирается финансировать. Но я тут пару делишек провернул. На первое время хватит, а там посмотрим, что-нибудь придумаю.
- Опять ты аферами балуешься...
- А что делать, жить так скучно - надо как-то себя развлекать. Но на апартаменты в Москве мне пока не хватает. Ты не могла бы поискать мне съёмную квартирку, средней паршивости и недалеко от себя?
- Я попробую, но сам знаешь, в Москве сейчас с этим непросто.
- Знаю. Ну, не будем о грустном. Ты то как? Как на любовном фронте?
- Без изменений. Just friends for fuck.
- Тебе ещё не надоело?
- Молчи моя грусть...
- Не понимаю, у тебя всегда, даже когда вы с Андреем встречались, была очередь из поклонников. Куда ж все делись?
- Всё так же в очереди, только ни один из них на принца не похож. Я решила, что лучше одной, чем с кем попало.
- А френдзы не в счёт?
- Молодому организму нужен секс для здоровья и эмоциональной разрядки. А вообще, я поняла, что созрела для постоянства. Может даже замуж...
- За меня?
- Да хоть завтра. Только боюсь, что мы скуримся и сопьёмся очень быстро.
- Слушай, а это идея...
- Ты серьёзно?
- А почему б и нет. Смотри, моя мама тебя обожает, и если я через пару месяцев после возвращения в Москву заявлю ей, что понял, кого я любил всю жизнь, что мы созданы друг для друга и прочую чушь, она обязательно растрогается и презентует нам на свадьбу квартирку.
- Идея блестящая. Я согласная. Ладно, пойду в душ. Звони, когда билеты купишь. Люблю тебя, мой будущий супруг.
- И я тебя, моя прекрасная невеста. Не забудь своей маман рассказать. Думаю, она будет долго смеяться. Целую.
Погревшись в душе и выпив пару чашек зелёного чая, я дочитала книгу, выкурила сигарету и набираю номер Влада.
- Алло, я так рад тебя слышать! Ты только проснулась? - нотки истерики.
- Дорогой, - я услышала эхо своего голоса, наверно он включил громкую связь, - я выхожу замуж.
- Подожди, как это? За кого? Нет, не отвечай, сейчас я сяду, - в трубке что-то гремело и шуршало, как будто он не садится, а падает.
"Наверно надо было его подготовить, а не в лоб говорить"
- Марин, можно я поговорю по телефону. Спасибо. Я готов.
- Мы с Лёней решили пожениться.
- Эээ... с чего вдруг?
- Не с чего, а ради чего - квартира. Если мы поженимся, то его мама нам сделает подарок на свадьбу. К тому же будет спокойней воспринимать его пребывание в Москве. Он собрался вернуться на родину навсегда.
- Даже не знаю, что и говорить. Наверно, надо поздравлять?
- Нет, рано пока. Сначала он должен сюда приехать, пожить пару месяцев, поменять просроченный российский паспорт, а там уже и поздравляй. Дожить надо. Ты не можешь уйти с работы?
- Никак. Самому хочется отсюда сбежать, - Влад перешёл на шёпот и выключил громкую связь, - Лен, ты помнишь сказку, которую мне перед сном рассказывала?
- Более-менее.
- Так вот, она реальна. Ты всё угадала.
Пауза. Не то чтобы повисшая или театральная. Я не помню точно, что плела ему вчера. Просто представила теплое летнее утро, моё настроение, свою квартиру в ярком солнечном свете, а потом себя и описала.
- Я не знаю, что на это сказать.
- А что говорить?! Пугаешь ты меня иногда.
- Знаю.
- Ладно, мне работать надо. Давай я тебе позвоню, когда закончу, и мы встретимся в центре.
- До вечера. Целую.
Сегодня выходной, а планов чем себя занять никаких. Можно было бы дописать начатую статью, или выучить что-нибудь к институту, приготовить ужин. Но все эти нужные занятия сейчас меня не возбуждают. И не смотря на уличную серость, меня тянет наружу из бетонной коробки.
Покопавшись в Интернете в поисках интересных выставок, фильмов или чего-то в этом роде и не найдя ничего эдакого, я опять залезла в телефон.
- Доброе утро, дорогой.
- Хитрюга! - Димка почти никогда не называет меня по имени. - Рановато ты проснулась. По делу или так?
- Встретиться хочу. Есть идеи и время?
- Я перезвоню через полчаса.
- Жду.
Зажигаю палочку и сажусь на кровать в позу полу лотоса. В начале осени я прошла курс медитации Випассана и стараюсь продолжать практиковать утром и вечером. Я называю это фитнесом для мозгов. Человеку, который далёк от подобных вещей, не понять что это за опыт и зачем это нужно. Когда я только вернулась в Москву, то первые несколько дней с пеной у рта в красках рассказывала знакомым, пыталась заинтересовать их, заразить своими эмоциями и свежим взглядом на мир. Но большая часть людей смотрели как минимум со скепсисом. Секта? Наркотики? Сложно поверить в то, что человек может улыбаться каждый день, знакомым и незнакомым людям просто так. Что желание помогать всем не результат гипноза.
Когда очередная волна тепла проходит по моему телу звонит телефон.
- Я освободился. Давай через час в Bilingua.
- Возьми карты.
- Они всегда у меня под рукой.
Прикурив сигарету, я открываю дверцу шкафа, прислушиваясь ко мне сегодняшней. Пожалуй, это не секси и не девочка-припевочка. Может что-то практично-романтичное? Агрессивный подросток? Джинсы, платье, плащ и кеды. Сооружаю творческий беспорядок на голове и рисую две точки на середине нижних век. Красно -белые губы и мужской Calvin Klein. Мне нравится быть необычной и удивлять публику, а то, что мне нравится, удивляет окружающих. Для меня внешний вид это продолжение моего настроение, часть образа. Он влияет на мои манеры и речь. Замкнутый круг: я создаю образ, который потом начинает мне диктовать свои правила.
По влажной Мясницкой быстрыми шагами. Жаль, что вчерашние фантазии о солнечном весеннем дне сбудутся нескоро. Но я всё равно улыбаюсь хмурым прохожим. Заряда от медитации хватит на всех.
Димка сидит в облаке сигаретного дыма над какой-то книгой. Я подкралась сзади и поцеловала в щёку со словами:
- Здравствуй, дорогой.
- Хитрюга! - на его лице просияла улыбка. - Ты сегодня пунктуальна как никогда, всего на двадцать минут опоздала. Прекрасно выглядишь. Подстриглась?
- Нет, помыла голову.
- О-о-о, и даже так! И все ради меня?
- Я ещё и не то могу. Какие новости? Институт, работа? Может, снял что-то интересненькое?
- Про учёбу не будем, а то я тебя о том же начну расспрашивать, - и он состроил ехидную мордочку.
Ох, уж эти подколки. Для меня институт - больная тема: последние несколько лет у меня ощущение, что я выбрасываю на ветер лучшие годы в своей жизни. С каждым годом и с появлением всё новых знакомых, я всё больше убеждаюсь в том, что в возрасте шестнадцати-семнадцати лет люди не способны понять кем хотят быть. Не хватает знаний опыта и элементарного понимания себя самого. В те беззаботные школьные дни мне очень нравилась учительница, преподававшая логику и обществознание. Любовь к истории привила мне бабушка с пелёнок. Апофеозом всего было окрыление и восторг после прочтения книги о Плевако. С таким набором предпочтений и здравыми рассуждении о прибыльности профессии историка, я пошла учиться на юриста. На втором курсе, после прохождения ознакомительной практики в суде и прокуратуре, мне стало ясно: не моё. Но, не выдержав морального напора родителей, я пошла по пути меньшего сопротивления и продолжила учиться ради бумажки об окончании. Чем больше учусь, тем меньше понимаю, зачем в нашей стране вообще нужно изучать законодательство, если, имея связи и деньги, всё можно решить полюбовно.
- Эй, не грусти. Ты не одна учишься не по любви. Я вот подписался на один проект. Буду э-э-э... прорабом в общем. Интересного мало, зато деньги нормальные.
- А как же твоя мечта?
- Хитрюг, для фильма нужны деньги. А ты вот сценарий написала?
- Написала, и даже принесла. Помнишь, ты рассказывал одну идею, про людей идущих по дороге? Так вот я взяла её за основу. Только формат не сценария, а рассказа. Но переделать можно в любой момент, а писать мне так больше нравится, да и читается вкусней. Пойду в книжках пороюсь, а то всё уже прочитала, а ты ознакомься. Только скажи честно, если не понравиться. Ты же знаешь, я не обижусь.
Димкин сценарий.
После того, как закончились титры и включили свет, Диму, как режиссёра и оператора пригласили на сцену для традиционного общения со зрителями.
- А как к вам пришла идея фильма?
Ноги на столе, в одной руке сигарета, другая мучает мышку. Уставший взгляд упирается в монитор. Кругом разбросаны мысли, зарисовки, мимолётные идеи, впопыхах накарябанные чуть ли не на туалетной бумаге. В диктофоне проматывается уже в сотый раз одна и та же фраза: "У неё должны быть светлые глаза, белая, почти прозрачная кожа и..."
Выдавливает из чайника последние капли сенчи.
- И всё это можно сделать искусственно: грим, линзы, парик. Может, Натку попробовать?"
Лениво перебирая бумаги, надеется, что пазл наконец сложиться в картинку.
- Муза, муза... МУЗА!!!
В два часа ночи Дима поднял правую руку и послал всё в нужном направлении. Сделав несколько телефонных звонков, так и не найдя компании, он отправился выгуливать себя самостоятельно. Погода была не лётная, и ночной променад ограничился пробежкой от подъезда до машины. Щелчок ремня безопасности - включился автопилот. Педаль в пол, и вот уже перед глазами замелькали знакомые и не очень улочки и проспекты. С каждым оставленным позади километром на душе становилось легче, а в голове свободней. Проезжая по ... мосту, Дима притормозил, чтобы полюбоваться открывшимся видом. Пейзажи за мокрым от растаявшего снега стеклом напоминали картины импрессионистов: огни, купала, красный кирпич, всё сливается и плавно перетекает из одного в другое. Его взгляд останавливается на хрупком силуэте девушки, сидящей на перилах. Она что-то пишет на листках бумаги, сворачивает из них самолетики и пускает по ветру в Москвареку. Здесь нельзя парковаться, но любопытство пересиливает.
- Привет. Я не помешаю?
- Нет. У тебя не найдется сигареты?
- Конечно, держи. А можно узнать, что ты пишешь на самолётиках?
- Мечты и пожелания. Хочешь попробовать?
И она протянула ему листки и ручку. Димка отправил в путешествие только один самолётик, потому что все его мысли были заняты только фильмом, и приближающимся весенним фестивалем, а у него не было даже сценария.
- Может кофе для согреву?
- Я согласная.
Кафе. Он уговорил её выпить глинтвейн, чтобы не заболеть, а сам глотал чашки с эспрессо одну за другой. У неё были светлые глаза, белая, почти прозрачная кожа и... божественная улыбка, такая искренняя и по-детски наивная, что он не мог оторвать от неё взгляд. Она сказала, что ей негде ночевать, и Дима пригласил её к себе.