- Я есть доблестный рыцарь Готфрид фон Барон! - голос из-за закрытого забрала звучал неразборчиво, зато грозно. - Ты есть ведьма. Я брать тебя в плен. Ты идти со мной.
Василиса обошла доблестного рыцаря по кругу, внимательно оглядывая со всех сторон и потихоньку комментируя увиденное.
Девушка хмыкнула, покачала головой и повысила голос, чтобы собеседник её услышал.
- Готфрид, говоришь? - подступила она на шажок.
- Готфрид, - подтвердил рыцарь, настороженно следя за маневрами девушки.
- Рыцарь? - ещё шаг.
- Рыцарь!
- А отчего у тебя, рыцарь, шелом набекрень? - Василиса, привстав на цыпочки, постучала по шлему. По всей округе разнёсся мелодичный звон. - Великоват?
- Не твоё дело, ведьма, - обиделся рыцарь и на всякий случай отскочил, гремя железом.
- Ещё раз ведьмой назовёшь — натравлю на тебя свою тётушку, - спокойно предупредила Василиса. - Вот она — настоящая ведьма.
Отчётливо икнувший рыцарь, судя по всему, о тётушке Василисы что-то слышал.
Пауза затягивалась. Рыцарь уже всё сказал, а повторять то ли ленился, то ли опасался. Василиса безмятежно подсчитывала что-то в блокнотике. Закончив вычисления, она она в задумчивости сделала шаг и наткнулась на уже позабытого рыцаря.
- Ты ещё здесь?
- И никуда не уйду, - упрямо заступил он дорогу уходящей Василисе.
- А скажи-ка мне рыцарь, отчего у тебя руки в ссадинах?
- Это боевые раны! - задрал нос рыцарь, тут же забыв про свои опасения. Но ведьмой собеседницу уже не назвал.
- Угу, - хмыкнула Василиса. - То-то у тебя перья дюже знакомой расцветки на шелом посажены. Петух их без боя точно не отдал.
Тут из дальнего края подворья раздался крик:
- Готово!
- Ладно, болезный, - сказала Василиса. - Недосуг мне с тобой лясы точить.
Девушка развернулась и…
- Куда?! - рявкнул рыцарь, схватив её за косу.
Василиса ме-е-едленно обернулась. Взгляд её стал таков, что бедный рыцарь повалился на колени и, то и дело постукивая шлемом о землю, запричитал:
- Матушка Василиса свет Макаровна, не губи! Бес попутал!
- Я?! - искренне изумился как раз вылезший из стеклодувни подышать свежим воздухом бес. - Василиса, он же врёт!
Явление беса рыцаря доконало. Несолидно взвизгнув, он спрятался за Василису.
- Матушка Василиса, не дай погибнуть душе православной!
- Это тебе что ли? - приподняла брови девушка и ехидно протянула:
- Так ты ж у нас Го-о-отфрид.
- Да я это, Ванятка! - взвыл рыцарь, пытаясь поднять забрало. Заржавевшее соединение не поддалось и шлем пришлось пришлось сдирать целиком.
- Ой, Ванечка! - расплылась в подозрительно умильной улыбочке Василиса. - Сколько лет, сколько зим!
- Доброго здоровьичка, матушка Василиса Макаровна, - поклонился в пояс фальшивый рыцарь, с трудом сгибаясь в доспехе не по размеру и опасливо косясь на собеседницу. Кираса сначала смялась, а потом и вовсе отчётливо хрупнула. Разгибаться сразу оказалось легче. Василиса болезненно поморщилась, глядя, как по металлу ползёт трещина.
- Так какой, говоришь, бес тебя попутал царёв музей ограбить?
Ваня насупился, повесил буйну голову и принялся ковырять лаптем дырку в земле. Выдавать подельника было невместно, а не выдавать — страшно.
Василиса понятливо усмехнулась и сладким-пресладким голосом посетовала:
- Даже боюсь думать, что сделает твоя маменька, когда узнает, что сыночек татем стал.
Вот тут Ванятка и взвыл всерьёз.
- Я не тать! Мне царевич Никита сам… - тут он захлопнул рот рукой, но было уже поздно.
- Из музея вынес и надеть помог, - без малейшего сомнения продолжила девушка. - Да, да, да я только за вами оболтусами целыми днями и слежу. По блюдцу.
Глаза у Ванечки стали размером с упомянутый предмет.
- Не губи! - снова рухнул на колени Ванятка. - Я все яблоки в сад возверну! И кошку царицыну назад перекрашу! И!.. и… - тут он призадумался, припоминая какие ещё грехи может исправить.
- И расскажешь мне за какой-такой надобностью ты мне тут спектакль устроил.
- Чего устроил?
- В рыцаря, говорю, зачем обрядился?
- Ну дык это… Помощь твоя нужна, матушка Василиса. Мы с царевичем токмо на тебя и уповаем. Ты ж самая-самая Премудрая.
- А чего ж Никита сам не пришёл?
- Опасается.
- Памятливый, - усмехнулась Василиса.
- А тож. Он опосля твоей хворостины три дня сидеть не мог.
- Да ладно, тебя эвон маменька, небось, по три раза в день хворостиной охаживает и ничего.
- Кабы только хворостиной. Она и вожжами может, и поленом, - мимоходом пожаловался Ваня и вернулся к объяснениям. - Ну так то ж я. А то целый царевич.
- Неженка, - фыркнула Василиса. - Только при чём здесь доспехи?
- Так ты ж сама кричала, что больше в царевичевых авантюрах не участвуешь. А вот ежели б я тебя в плен взял, ты б выкуп отработала натурой.
- Чем?!! - аж поперхнулась Василиса. Бес, с удовольствием следивший за беседой, свалился со скамеечки, а механический пёсик выпустил клуб дыма и рухнул в обморок.
- Помогла б решить пронблему, как миленькая. Так Никита сказал. А что?
- Да так, - встряхнулась Василиса, придержав рвущиеся с языка слова. Ванечка мил, но уж очень недалёк, даром что эдакой оглоблей вымахал, и винить его, словно ребёнка обижать. Зато Никита… Никита свою помощь в решении «пронблем» заработал. Ох, заработал.
- Вставай, горе луковое. Поедем разбираться, что у вас там такого ужасного случилось.
Василиса по-разбойничьи свистнула и из-за дальнего сарая величаво выкатилась печь.
- А Емеле врала, что не готово, - осуждающе пробормотал Ваня.
- Я никогда не вру! - возмутилась Василиса. - Прежде чем изделие заказчику отдать, его со всех сторон спытать надобно. Вдруг какая недоделка осталась — урон репутации. И вообще! Уж чья бы корова про враньё мычала, а тебе и вовсе рот лишний раз раскрывать не след.
Василиса проворно взобралась на печь, помогла вскарабкаться гремящему, как лист жести на ветру, Ване и свистнула на другой лад. Бесёнок отворил ворота и печка с пыхтением покатила на вызов в царский терем.