Ангус Лок покинул комнату в Воронке, захватив с собой все имущество. Он еще не решил, вернется сюда или нет, но в любом случае настрой остался прежним. Быть наготове.
Комната устраивала его во всех отношениях. Она находилась в частном деревянном доме, не гостинице, располагалась в передней части сооружения и имела окно, выходящее на улицу. Ничего, кроме кровати, умывальника и ночного горшка. Владелец осмотрительно сдавал жилье мужчинам и женщинам, которые принимали Благодатное лечение: средних лет, надежным, бесконфликтными клиентам, которым доставало средств на пребывание в городе в течение двадцати девяти дней, потребных на курс процедур. Ангус представлял, что фаги ищут его во многих местах, но в доме, полном достаточно набожных, страдающих от подагры калек, которые провоняли серой, он чувствовал себя в относительной безопасности.
Если его обнаружат, он - покойник.
Из фагов не уходят.
Всех их не уничтожишь.
Их планам невозможно помешать.
Все три пункта против него. Вне всяких сомнений по его следу уже шли. Он знал, как они работают. Жизнь провел на той стороне. Сам был преследователем, тем, кто тихонько наводит справки на постоялых дворах и пивных, у кузнецов и на фуражных складах, проскальзывая ночью в конюшни и обшаривая сундуки, обмениваясь сплетнями с местными шлюхами. Если требовалось, слежкой он не ограничивался. Поживи с фагами подольше, и рано или поздно вымажешься в крови.
Разумеется, это не выставлялось напоказ, а прикрывалось благородными намерениями. Они - братство Долгой Стражи, и они борются с тьмой, неусыпно наблюдая, выявляя угрозы, объединяя силы, действуя то грубо, то мягко, они изменяли и готовили мир к борьбе.
Оставался один вопрос: кто присматривал за фагами?
Ангус желал им сгинуть, всем и каждому. Как и они ему.
Он осторожно пробирался через Воронку на север. Наступил Божий день, и улицы стихли. Сегодня в Утренней Звезде любой медяк, на который пал дневной свет, надлежало отдать Богу. Это означало, что все сделки совершались под крышей, а лампы и свечи зажигались с утра, чтобы можно было обмениваться деньгами при свете, созданном людьми, а не солнцем, и можно было не отдавать Богу его долю. У реки развернулся обменный рынок, но Ангус избегал этого исключительно шумного места, и выбрал дорогу вдоль западной городской стены.
Молельные дома были открыты, и низкий однообразный рев горнов звал людей прийти и вознести молитвы. Стояло раннее утро, и улицы заливал золотистый свет. Ангус просидел в арендованной комнате три дня, не считая коротких вылазок за провизией, и сейчас воспринимал утро и город как нечто чуждое. Он никогда не умел и не любил ждать, но сейчас выбирать не приходилось. Все привычные способы получения информации в этом городе были перекрыты. На людей, которых он обычно использовал, рассчитывать нельзя. Они все под прицелом у фагов.
Проще всего найти Деву по ее рукам. Это ее город, она прожила здесь, скрывая сей факт, много лет. Ангус мог только догадываться, какими хитростями она пользовалась, чтобы оставаться незамеченной у всех на виду. Она - Крадущаяся Дева, и такое прозвище получила за то, что держится тишком, неприметно, позволяя теням искажать переменчивые женские черты. Посторонние люди ее облик описать не могли: два человека, глядящие на нее в упор, не видели ничего одинакового. Поэтому так важны становились руки. Она не могла своей магией скрыть обожженную искалеченную плоть.
И она пострадала. Дева где-то пострадала, получила ожоги, и ее где-то выхаживал доктор. Руки - ее рабочий инструмент, и она не доверила бы их какому-нибудь нетрезвому недоучке-лекарю. Работоспособность требовалось сохранить любой ценой, иначе она погибла. У нее нет другого выхода, кроме как найти отличного хирурга, и все чутье Ангуса кричало ему, что сделает она это в Утренней Звезде. В городе сотни лекарей, есть из кого выбрать. Это ее дом.
Даже в Божий день Пряные Ворота подсказывали свое местоположение всем, кто имел нос, и Ангус, едва почуяв ароматы перца и чеснока, свернул на восток. На этот раз он собирался попасть на улицу хирургов с другой стороны. Этим утром правила игры диктовала осторожность. Он не мог закрывать глаза на вероятность того, что женщина из банка могла передать весть о его появлении фагам. Нельзя игнорировать и тот факт, что, даже просто расспрашивая о женщине с обожженными руками, ученик хирурга обратит на себя внимание самой Магдалены Незаметной. С ожогами или без, Дева оставалась самым опасным наемным убийцей Севера.
Ангус Лок двигался по северо-западному концу города как призрак, одетый в серое, растворяясь в тени и избегая открытых мест. Вокруг жилища хирурга он описал круг в четверть лиги, и не подходил ближе, пока его не замкнул. Самым высоким в округе оказалось шестиэтажное здание с открытой небесам голубятней, и он рассмотрел его вблизи, продолжая шагать. Второе по высоте строение - крытую медью дом-башню местного священника - он исключил, и остановился на третьем, четырехэтажном деревянном доме с окнами, выходящими на улицу и дом хирурга. Ангус зашел на задний двор строения и тронул дверь.
Она открылась на кухню. К нему обернулась хорошенькая горничная с белокурыми волосами, собранными под белым чепчиком.
- Никого нет? - спросил он, не давая ей времени на раздумья.
- Да, все в церкви.
- Тогда мне лучше подождать.
Девушка, похоже, заколебалась. Ее тонкие пальчики затанцевали по фартуку.
- Отлично, я пойду, - сообщил ей Ангус, - но тебе придется передать хозяину, что я не уверен, когда смогу вернуться. - Он отвернулся, коснувшись рукой двери.
- Подожди. Останься.
Ангус развернулся обратно.
- Я подожду наверху. Дорогу знаю.
Она нервно последовала за ним, когда он через кухню двинулся к внутренней двери.
- Через какое время ждешь их обратно?
- Они только что ушли.
Два часа есть. Хорошо.
- Принеси чашку горячего бульона в светлый покой. Побыстрее, милая! Я добирался долго.
Горничная повернулась, отправляясь обратно к плите, а Ангус миновал дверной проем, огляделся, а затем прошел по дому. Молоденькие горничные - девицы пугливые. Отдай приказ поуверенней - будут выполнять.
Она нашла его десятью минутами позже, клюющим носом в мягком кресле большого и уютного главного зала, светлой гостиной. Такими покоями обладали все дома достаточного размера и достатка.
- Теперь оставь меня, - сказал горничной Ангус, принимая чашку горячей ароматной жидкости из слегка дрожащих рук. - Разбудишь, когда вернется хозяин.
Горничная присела в реверансе и ушла.
Ангус слушал шаги, пока она спускалась по лестнице, поставил чашку на пол и вышел из комнаты. Коридор привел к лестнице, ведущей на третий и четвертый этаж. Он поднялся на два лестничных марша, замер на миг, ориентируясь по расположению дома относительно улицы, и затем выбрал дверь, которая открывалась в комнату в лицевой части дома.
Это была мансарда с сильно покатым потолком и деревянными нештукатуренными стенами. В комнате находился только перепачканный матрас и несколько плетеных коробов, беспорядочно наваленных у внутренней стены. Единственное окно с плотно закрытыми ставнями выходило на юг.
Ангус открывал створку постепенно, больше минуты, оттягивая ее назад, держась в тени второй. В поле зрения попадала задняя сторона дома хирурга, огороженный двор, кухонная дверь и окно. Кроме них - южный конец улицы, а в просвете между домами местами виднелся северный конец. Ангус, настраиваясь на долгое ожидание, распределил вес равномерно на обе ноги.
Прошел час. Кухонная дверь в доме открылась, и седой человек - вероятно, сам хирург - вышел наружу и помочился у стены. Улица оставалась тихой. Люди ходили по всей длине, поодиночке или по двое-по трое, вполне целенаправленно. Без дела никто не слонялся. Старик с тростью неспешно добирался до дома в северном конце улицы, но в его облике и поведении ничего настораживающего Ангус не заметил.
Во второй час на середину улицы выбежали двое мальчишек лет восьми-девяти и затеяли игру, перебрасывая друг дружке наполненный бурдюк. Это Ангусу не понравилось. У него вызывали беспокойство люди, остающиеся на одном месте. Да и фаги не чурались использовать детей.
Он наблюдал за мальчишками, все более и более понимая, что время выходит. "Уходите", подгонял он их молча.
Они оставались. Он слышал их возбужденный смех и грубые издевательские подначки. Тот, что повыше - смуглый и темноволосый - в тунике без плаща. Второй - пониже, но, похоже, постарше - рыжий и светлокожий. На нем была накидка, сшитая из неровных клочьев оленьей шкуры, излюбленное одеяние сидящих в засаде охотников.
Ангус закрыл створку. Пора идти.
Он быстро и бесшумно спустился в низ дома. Горничная находилась на кухне - он слышал, как она гремела там горшками - так что направился к передней двери и выскользнул на улицу. Солнце сияло по-прежнему, но дымка, поднимающаяся над городом, его слегка затуманила. Ангус дошагал до угла, развернулся, направился к южному концу улицы хирургов.
Годы тренировок не предотвратили учащения пульса. Все могло пройти легко. Или нет. Сворачивая на улицу хирургов, он сознательно замедлил шаг. По договоренности молодой человек должен выйти на встречу с Ангусом в полдень. До полудня остались минуты. Ангус хотел дать ученику запас времени, чтобы тот успел его заметить, проследить за Ангусом миг-другой, пока юный разум не сообразит, как быть дальше.
Мальчишки все еще играли. Они завязли в вялом бесконечном споре о правилах игры.
- Моя очередь, - утверждал тот, что повыше и помоложе. - Ты пропускаешь.
Ангус отслеживал на улице все передвижения. Мальчишки, идущая с тросточкой женщина, девушка, ведущая лошадь, нагруженную флягами с молоком. Два ворона что-то клюют в грязи на дне дорожной колеи. Взгляд Ангуса метнулся от птиц к двери хирурга - по полированному дереву бежал блик. Дверь открывалась.
Он не потянулся к ножу, хотя желание такое возникло. Он продолжал спокойно, почти небрежно, шагать к дому с дверью. В полумраке прихожей проступил силуэт, и все нервы Ангуса пришли в боевую готовность. Рост правильный... очертания те. Человек вышел на свет.
Это был ученик. Он выглядел моложе и слабее, чем помнилось Ангусу. Молодой человек побрился и надел негнущийся выходной костюм, наверное, свой лучший. Ангус всмотрелся в сумрачный интерьер за спиной ученика. Он ничего не заметил, но знал, что это лучше, чем позволить себе неоправданное легкомыслие.
Ученик поднял глаза и встретился с ним взглядом. Закрыл дверь. Ангус чуть изменил темп, чтобы, поравнявшись с учеником, идти с одинаковой скоростью. По шее человека можно сказать многое, увидев, как работают мышцы горла и челюстей. Ангус понял, что ученик шел с информацией. Было видно, как она оттягивает ему язык.
Они выровняли шаг и пошли на север. Ученик заговорил первым:
- Как рука?
Ангус мотнул головой.
- Бывало и хуже. - Сунув руку в куртку, заставил серебряные монеты, лежащие там, тихонько звякнуть. - Ты нашел ее?
Ученик смотрел вперед. Его глаза от недосыпа по-прежнему были налиты кровью.
- Деньги вперед.
Он учился. Ангус достал полотняный мешочек и вложил в подставленную ладонь. Больше, чем тот заработал бы за пять лет. А может, и десять.
Ученик сунул мешочек в свою добротную накидку. Чтобы пристроить его, понадобилась всего секунда.
- Где она? - спросил Ангус.
Парню самому хотелось говорить: есть у информации такое свойство. Получив ее, испытываешь нечто сродни облегчению, отправив ее дальше.
- Она назвалась Анной Кроткой, и она...
Ангус врезался в ученика, когда из его уст прозвучало слово "она". Рыжий светлокожий мальчуган швырнул бурдюк прямо в парня, и когда Ангус с учеником столкнулись, бурдюк взорвался прямо перед лицом молодого человека.
Его наполняла не вода.
Двое мальчишек рванули по улице прочь.
Ангус перекатился на колени и вытащил ученика из лужи щелока. Он по запаху чувствовал, что она сжигает молодому парню лицо. Он ощущал жгучие уколы на собственном лице и руках, там, куда долетели брызги.
- Кто ее лечит? - спросил Ангус.
Ученик посмотрел на него. Его свежевыбритое лицо начинало пылать, словно его сунули в огонь.
- Кто?
- Саркоса.
Ангус услышал характерное "сз-т", с которым сработал взведенный рычаг арбалета. Схватив ученика за шиворот, Ангус перебросил туловище парня себе на спину, используя вместо щита. Болт пробил плечо ученика с такой силой, что у Ангуса лязгнули зубы.
Вставая, он парня отбросил.
Болт прилетел с крытой медью башни священника. Ангус отлично знал, сколько требуется времени, чтобы повернуть рычаг и взвести арбалет, и, метнувшись от ученика, ушел из поля зрения стрелка. Добежав до первого переулка меж домами, он стрелой кинулся в лазейку. Пока его заслоняли дома, стоящие вдоль направления восток-запад, он находился в безопасности.
Он побежал на восток к реке, перебираясь через стены, перепрыгивая изгороди, прорываясь через внутренние дворики и частные владения. Вот дурак! Ведь знал же, что с этими мальчишками что-то не так! Кто-то им заплатил, чтоб там играли. Кто-то дал им бурдюк, подбитый изнутри бог-знает-чем так, чтобы в нем мог храниться щёлок, и поручил бросить его в двух человек, встретившихся перед домом. Это ложная атака, такая, чтобы сбить со следа. Как только он, Ангус Лок, подобрался к цели, сразу же превратился в неподвижную мишень.
Понятно, их интересовал не подмастерье. Он был только средством, приманкой.
Под происшествием стояла подпись фагов. Крадущаяся Дева не устроила бы столь незамысловатой ловушки. Засада с арбалетом не по ее части. Она использовала лишь беспроигрышные варианты.
Запыхавшись, Ангус перешел на шаг. Он прикинул, что от башни священника его должно отделять не меньше пол-лиги, и похоже, что его не преследовали, так что он почувствовал себя в безопасности. Тяжело дыша, он направился к берегу.
Большая черная пасть Горелой крепости глотала Скрытую двумя сотнями ярдов ниже по течению. Ангус засмотрелся, как перед падением вода кружила в водовороте. Он перемахнул водозащитную стену и поспешил к воде. Встав на колени в грязь, плеснул водой на руки и лицо. Она охладила пылающие крапины на коже. Он немного передохнул, ни о чем не думая.
Он уже не молод. Сколько еще ему удастся избегать смерти?
Он не в первый раз задался вопросом, правильный ли порядок действий им выбран? Если Касси жива, если отсутствие ее тела в могиле означало, что она в ту ночь не погибла, не лучше ли сначала искать ее?
Казалось очевидным, что любой ценой надо убирать Деву. Любой, кто хоть что-нибудь слышал о Деве, сказал бы, что она никогда не оставляет в живых намеченную жертву. Если она получила плату и имя - считай, человек уже мертв. Раньше или позже. Это значило, что Касси в смертельной опасности.
Он отец; он должен от этой опасности ее оградить.
Внезапно он встал. Он не мог думать о своей дочери, о возможности, что она осталась жива.
Надеяться было слишком тяжело. Это сводило его с ума.
Ангус удалялся от реки, направляясь на юг. Ему требовалось вымыться, починить и отстирать одежду. Едкая жидкость прожгла в куртке дыры, словно проеденные червями ходы. Он собирался вернуться в гостевой дом - оплачено было десять дней - но еще со времен, когда сам выслеживал людей, он знал, что следовать привычному поведению - большая ошибка. Однажды кто-то обнаружит в твоем поведении привычную схему, и сможет вычислить твое следующее действие. Никаких сомнений - у него на хвосте висели фаги.
Не имело смысла гадать, как они узнали о его появлении в городе. Любой - стражник на воротах, торговец на рынке, подзаборный пьянчуга - мог его узнать и сообщить о нем фагам. Те за своими врагами присматривали. Важнее другое: известно ли фагам то, что разузнал ученик? Знают ли они, как сейчас называет себя Дева, и кто ее лечит?
Ангус Лок знал, и ответ на эти вопросы его не интересовал. Ему приходилось действовать так, словно фаги знали все. Они знали достаточно, чтобы устроить ловушку в нужное время в нужном месте. И хотя ловушка сработала впустую, их разведка ошибалась редко. Это означало, что они, вероятно, его обошли. Но даже зная все это, какой у него был выбор, кроме как продолжать начатое? Он не может бросить поиски Девы. Ангус Лок и Магдалена Незаметная не могли в одном мире жить. Невозможно.
Наконец он подобрался к ней вплотную.
Анна Кроткая.
Саркоса.
Она здесь. Где-то в городе она втирает в обожженные руки мазь, прихлебывая чай, чтобы смочить пересохшее горло, разговаривая с людьми, которые не знали, кем она на самом деле является. Она будет осмотрительной, но уже поздно. Она уже совершила роковую ошибку. Она поступила по шаблону. Она вернулась домой.
Ангус Лок прошел Орудийный мост и оказался в восточной части города. В Божий день охранники моста не брали за проход платы, так что отсутствие денег у Ангуса значения не имело. Он бросил кошелек со своими сбережениями там же и тогда же, где бросил ученика.
Его не заботили деньги... и он мог больше не вспоминать, как звали того молодого парня.