Сквозь него прокатывался барабанный бой, сдирая с пальцев кожу, обжигая сияющей тьмой. Он видел свою мать, ее бледное лицо, разметавшиеся по спине темные волосы, припухшие в кровоподтеках глаза, кровь на руках, лице, - она держалась, а над ней черными волнами уходил в небо дым.
Он звал ее, но она не могла выбраться. Кинулся к ней - но не хватило сил. Он за нее боялся, но не мог этого сказать, не осмеливаясь ей показаться.
Она умирала, и он застыл от ужаса. Он видел, как она угасала, прямо перед ним, пока не осталось ничего, кроме окаймленных красным ярко-синих глаз, полных печали. Печали было столько, что он не мог больше смотреть.
Он дрожа отвернулся.
*
Эндрю проснулся с головной болью, еще более сильной, чем накануне. И вместо того, чтобы встать, он просто перевернулся на другой бок, обхватил голову руками, уговаривая боль исчезнуть. Но покой так и не наступил; ему пришлось слушать, как поднимаются после сна Джой, Гай, Эдайн и Брейден, разговаривая друг с другом, смеясь, шутя и начиная новый день, как любой другой.
Ему хотелось крикнуть, чтобы они угомонились, но от мысли о последовавших бы за этим вопросах голова чуть не разболелась еще сильнее, так что он промолчал, заткнул пальцами уши и подождал, когда они оденутся и уйдут.
Он сам виноват. Вчера вечером ему не стоило устраиваться в тени, слушая беседу Финлея, Фионы, епископа и Патрика. Госпожа Маргарет была там тоже, прислушиваясь и временами поддакивая, но в целом говорила мало, и у него создалось четкое ощущение, что она знала о его присутствии, но промолчала о нем. Он продолжал слушать, проведав о многом, о чем предпочел бы не знать.
Вспоминали Смуту более чем тридцатилетней давности, о том, какие действия предпринимал отец Роберта и Финлея, граф Тревор, чтобы примирить враждующие Дома, что лишь вторжение Селара и истребление большинства замешанных в смуте положило кровопролитию конец. Затем речь перешла на истории о мужестве защитников, которому были очевидцами или о котором приходилось слышать, лишь мимоходом задев смерть мужа госпожи Маргарет. Даже теперь, когда она вспоминала мужа, Эндрю слышал в ее голосе не изжитое горе.
Более того, это воскрешало реальные события, о которых он некогда лишь читал в книгах. Он не должен был слушать, но епископ советовал ему учиться всему, чему сможет, использовать то, что другие изучили до него, чтобы проанализировать собственные умения.
Тогда он не сознавал, что это принесет ему такую головную боль. А потом, разумеется, его желудок принялся бурчать. Боги! Неужели его нужно мучить со всех сторон?
Ему было не до смеха. Как, во имя богов, он мог посчитать это пыткой? Зная, через что прошел Роберт в плену у малахи, и раньше, с Ключом? Как Эндрю мог стонать в постели от незначительной головной боли, когда Роберт, вероятно, уже поднялся и хлопотал, занимаясь какими-нибудь работами с Ключом, прежде чем снова погрузиться в дела восстания.
Эндрю открыл глаза и посмотрел на низкий потолок пещеры. Вчерашний разговор, то, как Роберт отдавал распоряжения, как он двигался и говорил, смотрел на всех...
Это просто шокировало. Невозможно, сколько бы лет он ни упражнялся, никогда не сумеет кем-то так руководить - а если не сможет, как он станет хорошим королем?
Нет, пусть лучше Роберт берет корону себе. Так или иначе, Эндрю был уверен, что именно это и произойдет.
Головная боль, похоже, немного утихла, он это проверил, попробовав сесть. Последовал единичный спазм, и боль пропала, позволив ему без особых проблем встать. Кто-то из соседей зажег светильник, и он воспользовался светом, чтобы найти одежду, натянув сапоги раньше, чем причесал волосы. Наверное, следовало подстричься, но если волосы отпустить, они станут больше похожи на Робертовы.
Одевшись, он вернулся, прибрал постель и направился к выходу, но пещера внезапно погрузилась во тьму.
Он замер, прислушиваясь, но ничего необычного не раздавалось. Он слышал неясный звук других голосов, отдающихся от стен Убежища, шорох лошадей неподалеку и, если вслушаться, капель из пещеры с озером, и на этом все: ни какого-то необычного порыва ветра, ни какой-то материальной причины, чтобы светильник неожиданно погас - разве что в нем просто закончилось масло.
Облегченно вздохнув, он, ведя рукой по стене, повернул назад, осторожно двигаясь, чтобы взять светильник и налить в него масла. Но в тот миг, когда Эндрю к нему подошел, тот вернулся к жизни.
Юноша, вскрикнув, метнулся назад. Сердце застучало, он смотрел на пламя, но оно едва подрагивало. Светильник просто стоял там, на небольшой каменной полочке, которую он сам для этого вырубил. Стеклянная колба на основании без помех пропускала свет, и ничто даже отдаленно не выглядело странным.
- Я схожу с ума, - прошептал он себе. - Синее сияние, светильники горят и гаснут.
Не сводя глаз с лампы, он шагнул назад. Шаг к выходу, второй, на третьем лампа погасла снова. Затаив дыхание, он перенес вес на ногу обратно и, чудо из чудес, лампа снова вспыхнула. Он успешно проверил все еще раз, и с третьей попытки просто вышел из пещеры.
Ему не хотелось об этом думать. В другой раз.
*
- Арли! Быстрее! - Роберт подхватил Дженн на руки и понес в другой конец пещеры, как можно дальше от Ключа. К тому моменту, когда он ее опустил, Арли и Марта уже к ним мчались, целитель немедленно встал рядом с Дженн на колени, протянув руку к ее горлу.
- Она не дышит, - тяжело выдохнул Роберт, не выпуская ее. - Это Ключ. Что-то с ней сделал, я знаю. Это я виноват, не должен был на это соглашаться. Если она...
Он замолчал. Если Дженн не начнет дышать, его проклятия и угрозы не будут иметь смысла. Но он точно знал, что это устроил Ключ, он чувствовал это нутром; тот словно смеялся над ним, дразнил как сейчас, зная, насколько она ему важна, но напоминая, что умрет она в конечном итоге от его, Роберта, руки.
- Роберт, можешь с ней говорить мысленно?
Кровь Серина, он даже не пытался!
"Дженни? Дженни, ответь мне! Пожалуйста, дыши. Это все, что тебе нужно делать, просто дышать. Пожалуйста, Дженн, дыши для меня."
- Роберт, смотри!
Он открыл глаза и в тот же миг ощутил, что она вздрогнула. Пока Арли ее обследовал, он прижимал ее крепче.
- Я не заметил ничего особенно плохого, но сейчас она дышит без помех. Чем вы занимались?
- Мы прикасались к Каликсу, она задавала ему вопросы, вот и все. Ничего серьезнее, и вот что произошло. - Роберт раздраженно сглотнул, не сводя глаз с Дженн, следя за ее дыханием, подрагивающими веками, до мгновения, пока она наконец не открыла глаз.
Он подумал о женитьбе на ней и о том, что Ключ сознательно старался их разделить. Чем это доказывалось? Ключ не хотел ее смерти - по крайней мере, до сих пор. Он просто хотел, чтобы Роберт помнил о своем бессилии изменить предсказанную ему судьбу.
Проклятье! Как, во имя Серина, Ключ мог проявлять такую целеустремленность, когда сам он появился позже Пророчества? Почему для убийства Нэша так необходимо уничтожить Дженн? Почему частью этого была в первую очередь она? И почему за все годы он не приблизился к ответу на этот вопрос?
- Арли? - прошептала Дженн, открывая глаза.
- Помолчи, - ответил Арли. - Ты в порядке, но какое-то время не дышала, и я хочу убедиться, что ничего плохого не случилось.
- Можешь посмотреть внутренним зрением? - спросила Марта, держа Дженн за другую руку.
Ее муж покачал головой.
- Нет, ничего особенного. Думаю, у нее все в порядке.
Через несколько минут Арли разрешил Дженн сначала сесть, затем встать. Только после этого она повернулась к Роберту. Несмотря на обморок, выглядела целой и невредимой.
Когда на ее лицо вернулись краски, Роберт спросил:
- Ты знаешь, что случилось?
Она пожала плечами.
- Полагаю, я задала не тот вопрос. Это не впервые.
- Возможно, но он станет последним.
- Ох, Роберт, как бы то ни было, это не преднамеренно.
- Нет? Тогда нарушение защиты Анклава тоже не было преднамеренным. Уверяю тебя, Дженн, оно было вполне осознанным и имело причину. Ключ просто не хочет, чтобы мы спрашивали. Он хочет, чтобы мы следовали Пророчеству. Если мы пытаемся от него отклониться, он заставляет расплачиваться тебя и меня. Так что да, последний раз. Пока все не закончится, ни ты ни я близко не подойдем к Каликсу. Это все проделки Ключа, и если ты до сих пор это не разглядела, ты просто слепа.
- Но, Роберт...
- Нет! - Его крик отразился от стен пещеры, заставив всех умолкнуть. Он моментально ощутил на себе взгляды, не взглянув, представил ошарашенные лица. Роберт никогда не сердился, не терял самообладания, не показывал никаких не контролируемых им эмоций. Но это было до того, как он узрел истину: сейчас ему было все равно.
- Я имею в виду, Дженн, - добавил он голосом жестким и бескомпромиссным, - говори с Ключом, если необходимо - и только если необходимо - но держись от Каликса подальше.
С этими словами он развернулся и вскочил на насыпь, ведущую к выходу, бросив их, пока не наговорил чего-нибудь еще, пока еще чего-то не открыл, пока она не увидела то, что знать ей не стоило.
Как больно - уходить от нее так. Очень больно.
*
Дженн смотрела, как уходит Роберт, лишь на мгновение пожелав пойти за ним. Она чувствовала себя хорошо, лишь, когда начала двигаться, испытала приступ головокружения, и Марта тут же протянула ей руку.
- Что это с ним? - прошептала она. - Финн? Он был в порядке, когда уезжал отсюда две недели назад. Что случилось? Вы нашли Мику?
Она смотрела на него, но он только сказал:
- Все, что я знаю - что Мика каким-то образом оказался связан с малахи. Роберт поехал на помощь, думая, что Мика в беде, и Роберта схватили и подвергли пыткам. Не знаю, что с ним делали и как он освободился. Но Мика примкнул к нашему отряду. Я знаю, что Роберт не собирался его сюда везти.
Подвергся пыткам. Она ведь видела синяки, верно? И он, как обычно, ничего ей не сказал. Даже сейчас, при всей близости, их по-прежнему разделяли высокие стены. Он в каких-то вопросах ей доверяет, в каких-то - нет.
И она - проклятье - ничуть не лучше!
Внутри него снова сидел демон, вырастая с каждым днем, словно пытаясь наверстать упущенное время, словно обретя над Робертом двойную власть, словно тот хотел...
Она вздохнула и выпрямилась; теперь ей стало лучше, по крайней мере, после обморока. Теперь она чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы найти подходящую стенку пещеры и побиться об нее головой.
- Он сказал, когда вы выходите?
Финлей ответил, уже шагая к проходу:
- Полагаю, мы уходим сейчас. - Он пожал плечами и исчез, оставив ее на попечении Арли и Марты.
- Ты уверена, что чувствуешь себя хорошо?
- Да, благодарю. Со мной ничего страшного?
Арли усмехнулся.
- Нет. Что случилось, вреда тебе не принесло.
- Хорошо, тогда мне нет причин с ними не ехать, правильно?
Марта громко рассмеялась.
- Хочешь сказать, кроме Роберта, который тебе не разрешил?
Дженн направилась к выходу.
- Он не в первый раз пытается запретить мне что-то делать.
- И не в последний, - закончила за нее Марта; слова быстро стихли, когда Дженн почти бегом бросилась к своей комнате. Если не поспешить, Роберт может уехать без нее, а она на этот раз не собиралась оставаться, чтобы за него беспокоиться. Она могла это делать и находясь рядом.
Так гораздо действеннее.
*
Финлей остановился в последний раз, чтобы окинуть взглядом небольшую пещерку, которую делил с Фионой. Вроде ничего важного не забыл, но ощущение держалось. Тем не менее затянул и завязал шнуровку на переметной суме, чтобы ничего из вещей не потерялось, понимая в глубине души, что просто тянет время, не желая уезжать. Он действительно оставлял кое-что позади.
Он повернулся и увидел, что она наблюдает за ним. Он промолчал.
- Это ведь в последний раз, да? - прошептала Фиона. - Роберт убьет тварь, которая сгубила мою мать, и ты перестанешь за ним таскаться. Верно?
- Да, это последний раз.
- И тогда ты вернешься домой, да? Вернешься и...
Он ощутил, как ее горло напряглось, когда она пыталась подобрать слова, и понял, что не избавит ее от глубинного страха. Она всегда знала, что когда-то это случится - не так ли бывало уже много раз? Но этот случай был последним, и если он вернется в целости и сохранности, ей никогда больше не придется испытывать это чувство.
- Я вернусь, - шепнул он. - Что бы ни случилось, я вернусь.
Тогда она кивнула, оглянувшись, словно тоже что-то позабыла. Он знал ее слишком хорошо, чтобы пропустить такой знак. Со вздохом шагнул вперед и обнял, наслаждаясь исходящим от нее покоем, с абсолютным пониманием, что она его любит. Подняв голову, она с закрытыми глазами крепко его поцеловала. Затем отступила назад, словно долгое прощание уменьшало его шансы вернуться живым.
- Девочки ждут с лошадьми. Хелен очень огорчена, что Эндрю с тобой едет, а она - нет. Что бы ты ни делал, не говори ей, что она слишком юна. Ты знаешь, как она привязана к мальчику.
Финлей взял ее руку, поцеловал ладонь, поднял свою сумку и вышел, ощущая давящую тяжесть пещеры. Он едва видел, где идет, когда добрался до лошадей. Только нашел глазами девочек, Хелен, Бронвин и Анну. Обнял каждую, каждую поцеловал и задержался с Хелен, хотя знал, что не должен. Он хотел шепнуть ей, что добьется, чтобы Кенрик больше никогда никому не угрожал, но обещание умерло на губах от вида ее слез. Отойти от нее было почти невозможно. Но она сама шагнула назад, рукавом вытерла глаза и с улыбкой вручила поводья.
- Сделай Эндрю королем, папа.
Ему не осталось ничего, кроме как улыбнуться в ответ ей и младшим дочерям. Взял поводья и повел лошадь к выходу из пещеры, испытывая благоговейный трепет перед мужеством своей семьи. Прекрасный подарок в дорогу.
*
- Нет.
Дженн села на лошадь, нарочно глядя в небо, чтобы понять, чего ждать от погоды. Роберт седлал свою перед ней, стоя рядом, наклоняясь к ней и убеждаясь, что второй раз она его услышала. Он приглушил голос, и поэтому не смотрел на окружающих, будто у них шли свои разговоры.
- Нет. Ты с нами не едешь.
Судя по всему, ночью мог пойти дождь, но пока было ясно, разве что холодновато. Хорошо, что она захватила теплую куртку.
- Эндрю, ты не против отвести людей в овраг? Я тебя скоро догоню.
Когда Дженн пришпорила лошадь, чтобы следовать за ними, Роберт схватил уздечку и задержал ее лошадь, контролируя речь, пока с пригорка не пропал последний всадник.
- Что ты делаешь? - спросил он несколько озадаченно, но довольно решительно. - В какой момент ты наконец поймешь, что можешь лишиться жизни, если не останешься на месте? Я не хочу, чтобы ты ехала с нами. Я не смогу одновременно следить за тобой и всем остальным.
- Полагаешь, я хочу, чтобы ты за мной следил?
- О, боги, - простонал Роберт, выпуская узду. Его лошадь топнула, словно сочувствуя ему. - Что мне делать, Дженн? Как мне уберечь тебя от опасности?
Она встретила его взгляд прямо.
- Все просто. Не можешь. Более того, не стоит и пытаться. Роберт, что мне сделать, как мне сказать, чтобы ты понял - я тоже в этом заинтересована! Я о том, что происходит. Меня Пророчество упоминает чаще, чем тебя. У меня своя роль, и, прячась где-то в пещере, ожидая, когда все закончится, я ее не выполню. Я не сделаю этого для себя и, конечно, не стану делать для тебя! Думаешь, легко там сидеть, беспокоясь о тебе? О сыне? Ты представляешь, что подразумевало Пророчество, когда предлагало не оставлять меня одну? Я думаю наоборот, что тебе нужно держать меня рядом с собой и, боги, ты будешь держать меня рядом! - Дженн захлебнулась, обнаружив, что глаза наполняются слезами.
Роберт тоже их увидел, но это его не смягчило, по крайней мере, не сразу. Когда наступила тишина, он опустил глаза и вздохнул.
- Без сомнений, ты решила верно.
-Да? И что это значит? - огрызнулась Дженн, не разобрав, победила она или нет. Но когда подняла взгляд, ее победа читалась в его глазах, в равной мере радостная и грустная.
- Это значит, что ты очень грозная Союзница. - С этими словами он взял ее руку и поцеловал. - Трогаемся. Нам нужно встретиться со сборщиком податей.
*
- Они задерживаются.
- Не имеет значения. Сколько повозок?
- Только две.
- Сопровождения?
- Верхом сорок. Еще по шесть на обеих повозках - трое впереди, трое сзади. Повозки тянут четверки тяжеловесов. Все выглядят молодыми и сильными. Они к тому же свежие, так что мы сможем хорошо их гнать, по меньшей мере, еще один день.
- Мы не планировали ждать так долго. - Роберт поднял взгляд к небу, глубоко вдохнув, но в воздухе запах влаги отсутствовал. - Закат будет ясным, но, так как они задержались, пока доберутся до нас, стемнеет. Поэтому вносим небольшие поправки.
Он отступил, взмахом руки предложив остальным освободить место. Опустился на колени и кончиком кинжала начертил на земле дорогу, склон холма, который она огибала, скалу размером с дом и два древних дуба.
- Пейн, ты со своими людьми будешь ждать здесь, на повороте. Там хорошее прикрытие, и когда увидишь, что охрана повернула сюда , я хочу, чтобы ты атаковал. Задние ряды запаникуют, кинутся назад. В этой точке дороги для маневра очень мало места. Мы поставим стрелков, но все равно встретимся врукопашную. Просто будьте начеку и следите, чтобы кони не понесли и не потащили повозки через склон холма. Я не хочу потом копаться в обломках.
Он поднял глаза и обнаружил, что все глядят на него: Финлей, Эндрю, Пейн, его заместитель, Мика, Джоши, МакКоули и Дженн. Он выпрямился, отложил кинжал.
- Дженн, Патрик, епископ и отец Джон останутся наверху холма, наблюдателями, и не вступают в бой. - И намеренно, не останавливаясь, продолжил, чтобы она не начала пререкаться, по крайней мере, перед всеми: - Мика, остаешься с отрядом Пейна. Эндрю остается со мной. Все должны находиться вдали от дороги, пока не получим сигнала, что идет головной конвой. Только тогда занимаете позиции. Вопросы?
Кое-кто снова взглянули на карту, но все покачали головами.
- Хорошо, устраивайтесь поудобнее. У нас есть около часа.
Все без колебаний повернулись и заняли соответствующие места; даже Дженн ушла с МакКоули, подхватив его под руку, и, болтая, заставила его рассмеяться.
После Роберт остался вдвоем с Эндрю, стоя в нескольких футах от дороги, где длинная линия разросшихся вязов закрывала обе стороны холма.
- Вперед, - скомандовал он и, коснувшись плеча юноши, направился через дорогу, в чащу на склоне. Он тщательно выбрал место, где их тела скрыли кусты, но дорога просматривалась на пол-лиги. РОберт удобно устроился, снова взглянул на Эндрю, затем перевел взгляд на дорогу и уже не сводил с нее глаз.
- Тебе удобно? - спросил он наконец тихо, не желая оповещать остальных в укрытии, что беседует с будущим королем. К сожалению, ему не удалось найти время для Эндрю, как он планировал. Как юноша поведет себя в бою? Он хорошо действовал у Мейтленда, во время атаки малахи, но там не было такого сумбура, какой предполагался здесь. Существовала вероятность, что сегодня в какой-то момент Эндрю предстояло впервые кого-то убить, хотел он того или нет.
- Да, - коротко ответил Эндрю; голос в послеполуденном воздухе был тих.
- Ты представляешь, что нужно делать?
- Да.
Роберт поднял брови, но глаз от дороги не оторвал. - Понимаешь, почему?
Ответ последовал после паузы:
- А я должен..?
Роберт мгновение боролся с недоумением, как об этом можно спрашивать, но секундой позже понял, что его проверяют, и успокоился.
- Скажем, в этом бою меня убьют. Смотри на эти минуты как последнюю возможность узнать от меня все, что только возможно. Неужели ты так бездарно их потратишь?
- Ты н-н-не умрешь, - неуверенно усмехнулся Эндрю.
Роберт ничего больше не сказал, оставив юношу размышлять самостоятельно; в тишине трудно было заняться чем-то другим. Роберту нужно научить его еще стольким вещам, столько открыть! Дар его до сих пор не проявился, и для него могло оказаться слишком поздно. Хотя епископ отметил способность Эндрю отличать ложь от правды, и рассказ Финлея о синем свечении звучал обнадеживающе, этого было недостаточно. Он не отваживался сказать это Эндрю, но, скорее всего, столкновение с отрядами Кенрика - а возможно, и самим королем - случится в ближайший месяц. Когда Кенрик начнет ощущать результаты восстания, возмездие последует незамедлительно.
Очевидно, Эндрю этого не представлял.
Он очень надеялся провести с юношей несколько месяцев, надеялся, что будет возможность не спешить и учить так, как нужно - но над всеми ними нависла угроза Тирона; если Тирон решит, что Роберт для остановки Кенрика делает недостаточно, тогда им придется иметь дело еще с одним вторжением из Майенны - и это станет концом восстания и всех надежд на освобождение Люсары.
- Если Кенрик лишится этого золота, его возможность собрать для борьбы с нами серьезную армию будет ограничена. - Голос Эндрю звучал не громче шепота, но Роберт слушал внимательно. - Без этого золота он не сможет приглашать наемников и станет больше полагаться на солдат от своих вассалов, большая часть которых не обучена и без предупреждения не готова воевать в середине весны. Отрывать солдат от земли особенно трудно, потому что большинство будет активно занято севом и подчиняться не захочет. Они не захотят воевать, и с таки количеством беженцев за границу Кенрику станет еще труднее разворачивать против нас военные действия. Поэтому его выступления будут ограниченными, и вместо них он станет укреплять существующие крепости и укрепленные районы, которые сочтет нашими вероятными целями.
Эндрю остановился, словно не был уверен, нужно ли продолжать.
- И?
- Тогда мы должны специально перестать атаковать такие объекты и сосредоточиться на целях, от которых он отвел армию. Это будет...
- Продолжай.
- Это его выманит, вытянет отряды из опорных пунктов, оставит их без защиты. Борьба в таком виде означает, что нам нет необходимости в большой единой армии, которую трудно обслуживать и кормить, не говоря уже о скрытности; наоборот, мы можем действовать небольшими отрядами, которым легко скрыться, и которые передвигаются намного быстрее. Для крупных задач можно объединять два и более отрядов, и разделять их потом. В зависимости от того, насколько результативны действия, такая война может закончиться в несколько раз быстрее традиционной. Или..
- Или? - Роберт изо всех сил постарался скрыть торжествующую улыбку.
- Или тянуться в несколько раз дольше.
Дар Роберта о приближении конвоя ничего не говорил, и он рискнул посмотреть на юношу. Тот сидел, обхватив себя руками и уперев подбородок в колени. Эндрю поднял глаза, и Роберт встретил его взгляд.
- Епископ посоветовал мне слушать и учиться.
- И где ты это слышал?
- Нигде. Но...
Роберт снова повернулся к дороге.
- Не оправдывайся. Ты просчитал ситуацию очень верно. Однажды ты станешь блестящим стратегом. - Он почти видел довольную улыбку Эндрю, но больше ничего не добавил.
Анализ действительно впечатлял, учитывая, каким образом он был во все это втянут - но сделан так неуверенно, словно юноша постоянно оправдывался за свое здесь пребывание. Эйден видел в мальчике стержень, но до сих пор Роберт находил этому мало подтверждений. Ему нужен металл, если он собирался пережить четыре ближайшие недели - да что там, ближайшие четыре часа. Зубы Серина, Эндрю - сын Дженн! Он определенно унаследовал ее стальную решительность. Как Роберт мог об этом забыть?
Им нужно доискаться, что, к лешему, происходит с его способностями! Без них Кенрик живо снимет с Эндрю шкуру.
У Роберта перехватило дыхание, когда демон в нем принялся рваться и шипеть. Он жестко сглотнул, заставив того притихнуть. Настало время слегка подтолкнуть Эндрю и посмотреть, чего они добились.
- Ты остаешься рядом со мной, что бы ни произошло. - Он сменил тему, голос остался спокойным. - Если со мной что-то случится, найди Финлея и держись его. Не получится так - отправляйся к матери. Она защитит тебя и от самих богов.
И он замолчал; не стоило забивать парню голову еще больше.
*
Эндрю закрыл глаза, но даже тогда видел, как день становился вечером, ощущая, как тепло переходит в прохладу, а шумы сменяются вечерними. Если бы время остановилось! Если бы он заставил всё остановиться, надолго, чтобы хватило времени всё обдумать.
Но присутствие рядом Роберта казалось каменной стеной, мрачной, неподвижной, непроницаемой и неколебимой. От нее не убежать. Честно говоря, он не был уверен, что хочет убежать. Он хотел...
Он услышал это еще до первого сигнала, даже раньше, чем замер Роберт. Какое-то слабое изменение хора привычных шумов, приглушенный стук тяжелых копыт по утоптанной дороге. Прежде чем он успел шевельнуться, прозвучал сигнал, и Роберт медленно двинулся вперед, отталкиваясь пальцами ног, и его движение подхватил Эндрю.
Эндрю чувствовал себя больным. Живот скрутило. Головной отряд охраны скакал по дороге к засаде - и хотя он знал, что, как верный гражданин, должен подать солдатам сигнал тревоги, предупредить, что они сейчас будут атакованы, - он так же знал, что никогда этого не сделает; и действительно, когда в ночи прозвучал призыв к атаке, Эндрю, обнажив меч, побежал с ними, ноги несли его вниз по склону к первому солдату, чтобы стащить того с коня и сразиться.
Сбив дыхание, он замахнулся, оглушенный криками, воплями, командами и паникой вокруг. На чем-то подвернул лодыжку, но сумел удержать равновесие, нырком бездумно увернулся от летящего в голову меча, услышал, как Роберт выкрикивает кому-то приказ, ощутил запах крови и страха, и снова вернулся к человеку впереди, который собирался убить его за то, что он делал.
Но был Роберт и тренировки с ним, такой же ритм, тот же перенос баланса, те же удары стали о сталь, и лицо, неразличимое из-за темноты. Человек перед ним споткнулся, и Эндрю мечом проткнул ему бок, но не остановился, потому что их было вдвое больше, и он должен был справиться со своей долей, иначе никому не сможет смотреть в глаза, так что он повернулся к следующему, перескакивая через упавшего, встретив клинок соперника, когда тот еще не успел его поднять, и рукоять в руке разогрелась, заставляя ощущать каждый удар, все складки ладони, все желобки рукояти. Он взял меч двойным хватом, когда человек перед ним начал осыпать его бранью, но он не понимал этого языка, языка ненависти, поэтому просто продолжал, замахиваясь и рубя, замахиваясь и рубя и чувствуя, как меч становится все горячее и горячее, до тех пор, пока...
Не остановился, с клинком в руках, по рукоять в кишках человека, выдергивая его, обжигаясь, пока в ужасе не опустил меч.