Это был трактир, не печной дом. Из единственного облицованного кирпичом отверстия в стене поднимался дым и жар. Над пламенем на вертеле жарилась партия птиц, их опаленные шкурки пузырились. Ими никто не занимался, но Касилин Лок уже успела понять, что "не занимались" не то же самое, что "не присматривали". Когда голоден и одинок, учишься многому. Учишься смотреть на человека и отвечать на вопрос: Как можно получить то, что есть у него?
Прежде чем войти, Кас оглядела комнату, понимая, что ее заметили. Одинокую девушку на Севере ожидало множество мнений. Незнакомые мужчины говорили ей, что она симпатичная, красивая или приятная. Они считали, что могут ее трогать. Женщины считали, что она сама напрашивается на прикосновения. Их оскорблял сам факт ее присутствия. У каждого было свое мнение о том, как следует поступать с семнадцатилетней девушкой, оказавшейся в одиночестве на проселочной дороге или на рыночной площади.
Или пивной.
Кас ощущала эти мнения и старалась не придавать им значения. Ей нужно поесть, вот что имело значение. Ей нужно выжить и найти отца.
Она хотела одну из этих птиц.
Помещение с низким потолком напоминало подвал, хотя и не находилось под землей. Отсыревшие фитили в фонарях давали небольшое красное пламя. Удачливые посетители носили цвета, гармонирующие со светом: бордовые, дубовой коры, коричневые. Тем, кто надел зеленое или синее, что контрастировало с пламенем, повезло меньше, они получили незавидные грязноватые цвета. Никто не улыбался. Группа мужчин сгрудилась вокруг игорного стола, подбрасывая монеты. Другая компания набрасывала кольца на висящую на стене доску с гвоздями. Один мужчина ложкой отламывал корку на пироге. Когда она вошла, своих занятий никто не оставил, но Кас выросла на ферме. Она знала, какой эффект может оказать одна овца на целое стадо баранов. Это сразу же делало все более опасным.
Никогда не поворачивайся к барану спиной.
Кас не знала названия пивной, хотя знала, что городок называется Вспаханный Холм. Это было, насколько ей удалось прикинуть, примерно в ста милях к востоку от Иль-Глэйва. Вдали от Иль-Глэйва - это хорошо. Она не доверяла ни этому городу, ни человеку, который там жил. "Геритас Кант присмотрит за вами, когда меня не будет", всегда говорил ей батюшка. " Если что-то случится, разыщите его". Она не стала этого делать. Он не присмотрел за ее семьей.
Они погибли.
Кас боролась с отчаянием. Чтобы успокоиться, она сделала вдох. Ноги, не подведите меня.
Они дали ей достаточно сил, чтобы подойти к стойке. За ее приближением наблюдали три кланника. Это был совсем другой взгляд, чем тот, который практиковали мужчины Вспаханного Холма. Кланники держались начеку, ожидая опасности. Ее приближение повысило их бдительность, но не интерес. Двое мужчин были опытными воинами с завитками зеленых татуировок на щеках, подбритыми волосами, скрепленными полосками щучьей кожи. Значит, клан Крозер. Третий был новиком, над его воротником виднелся едва начатый воинский знак, а к рукояти меча был привязан мешочек с размолотым священным камнем.
При взгляде на них мышцы в животе Кас сжались в комок. От голода. Или от надежды? Не вся ее семья погибла. У батюшки была сестра, и та вышла замуж за кланника. У Кас были кузены. Эти люди могли о них что-то знать.
Она обдумывала, как их приветствовать. С горожанами было просто. Ей было все равно, что они о ней думают. Когда ей была нужна еда, а они - самый простой способ ее получить. Однако с кланниками все было иначе. Она не могла убедить себя, что их мнение о ней не имеет значения.
Вспомнив, как легко ее отец общался с незнакомцами, она расправила плечи и обратилась к самому старшему. - Добрый вечер, господин. Могу я с вами минутку поговорить?
- Я не господин, - спокойно ответил кланник. - И если тебе, малышка, от меня что-то нужно, спрашивай.
Малышка. Горячие слезы обожгли глаза, и она не смогла заставить себя моргнуть. Батюшка воспитывался на границе Баннена и Глэйва. Его слова, голос, манера держаться были больше свойственны приграничным кланам, чем любом южному городу.
Кас сглотнула.
- Можете что-либо сказать о Севрансах из Черного Града? Дрее, Райфе и Эффи?
Все три кланника замерли. Рука новика поднялась к мешочку с пылью, да там и осталась. Старшие мужчины обменялись взглядами. Тот, который назвал ее "малышкой", поинтересовался:
- Кто спрашивает?
Кас обдумала ответ. Она жила в страхе так долго, что потеряла желание говорить правду. Батюшка доверял кланникам больше, чем горожанам, но батюшка ошибся в том, что было главным.
Неожиданно она почувствовала себя растерявшейся, и не самой умной и сильной, чтобы идти по темному пути, которым стала ее жизнь. Она сказала:
- Я друг Севрансов. С Севрансами дружил мой отец. Я спрашиваю не из праздного любопытства или желания причинить вред. Мне нужно знать, все ли у них в порядке и дома ли они.
Старший крозерец смотрел на нее долго и пристально. Щучий хвост татуировки на щеке дернулся.
- Малышка, - сказал он, - тебе не следует находиться в этом месте. Возвращайся к своей семье.
Его грубоватая нежность ее почти раздавила.
- Не могу, - прошептала она. - Они ушли.
Все трое мужчин коснулись своих кисетов с размолотым священным камнем. В кланах идет война, напомнила себе Кас. Эти люди знали, что такое терять тех, которых любишь.
Крозерец провел рукой по своей воинской косе. Он взглянул на сокланников, как бы ища согласия. Второй присягнувший кланник резко кивнул и натянул перчатки. Новик двинулся к выходу.
Сообразив, что они готовятся уходить, Кас захотелось крикнуть:
- Возьмите меня с собой.
Старший крозерец сделал к ней всего один шаг. От него пахло лошадьми, оружейным маслом и тяжелой работой.
- Севрансы из Черного Града пропали и погибли. Дрей пал в битве у Ганмиддиша. Его сестру убил дхунит Яго Сэйк на берегах Волчьей. Имя другого я упоминать не буду. Он хладнокровно убивал женщин и детей, разжигая войну, которую мы сейчас ведем. Можно уверенно сказать, что он основал ад.
Кас пошатнулась. Свет в пивной померк, звуки людских разговоров и смеха исказились, словно она слышала их сквозь воду. Ее кузены мертвы. Ее семья была мертва. Она не знала, как это вынести.
Крозерец тут же поддержал ее, сжав ей руку.
- У тебя больше никого нет?
Кас мотнула головой. Говорить она не могла.
Кланник снял с пояса зеленый кожаный кошелек. Ослабив шнурок, выбрал монету. Судя по контуру кошелька, выбор был невелик.
- Вот, - сказал он, вкладывая ей в руку монету. - Возьми комнату на ночь, утром получишь горячей еды. Потом уходи отсюда и не возвращайся.
Вдруг его рука и поддержка пропали. Кас, пока смотрела, как он с сокланниками уходил, изо всех сил старалась держаться прямо.
Когда дверь за ними закрылась, в помещение хлынул холодный воздух.
Кас положила руку на стойку. Она стояла спиной к залу, что, как сама знала, было ошибкой, но в тот момент не нашла сил это исправить.
Толстый буфетчик видел, что крозерец передал ей монету. Он подошел и спросил, что может ей предложить. Он не скрывал, что смотрит на руку, в которой монета, и у девушки возникло ощущение, что он считает, что имеет на нее, монету, право. Она сказала ему, что хочет взять двух птиц и кружку белого пива.
Сам факт заказа еды - заказа чего бы то ни было - придал ей решимости, и она повернулась лицом к залу. Она сразу же поняла, что все наблюдали за разговором между ней и кланниками. Сколь многие из них, как буфетчик, видели, как монета перешла в ее руку? Кланник не умел хитрить, и она не могла его в этом винить. Она сама этому еще только училась.
Взгляды завсегдатаев сложились в череду невидимых ловушек. Ей пришлось пройти по ней, чтобы занять скамью в дальнем углу зала. Потолок был таким низким, что она могла бы положить на него ладонь. От многолетней копоти он словно оброс черным мехом. Кас передернуло. Она села. Она была так далеко от огня, насколько это здесь было возможно, но явно недостаточно далеко. С каждым вдохом она вдыхала частички обугленного дерева.
Нахлынули воспоминания, и она не могла их остановить. Дым, такой густой, что казалось, горло набивается горячая вата. Ураганный рев огня. Волосы от пламени скручиваются и трещат. Воздух, рвущийся через дверь, когда она прижимала к себе малышку. И этот последний ужасный миг, когда ее отпустила.
Кас закрыла глаза и позволила древесному дыму окутать лицо. Мать. Бет. Крошка Му. Она стояла и смотрела, как они идут навстречу смерти. Как после этого жить дальше? Как хотя бы попытаться?
Буфетчик поставил поднос на стол, но загородил его содержимое от нее толстым кулаком.
- Незнакомцы платят перед едой.
Кас положила монету на стол и толкнула к нему.
- Я возьму комнату на ночь, горячую воду для ванны и еду утром.
Кланник дал ей серебряную монету, отчеканенную в Иль-Глэйве с оттиском Трех Слёз. Ее стоимость вдвое превышала заказ, но без нее девушке было безопаснее.
Буфетчик взял монету.
- И вторую кружку пива.
Его глаза были маленькими и тусклыми, в них не было тепла. Уходя, он что-то бурчал.
Кас выдохнула. Посмотрела на еду. Две запеченые курицы, полкаравая хлеба и кусочек сливочного масла. Еды было больше, чем она ела последний раз после продажи ожерелья месяц назад. Странно, что она так долго была предоставлена самой себе. В те первые дни ей казалось, что батюшка ее найдет. Что ничто не помешает ему ее выследить. У Ангуса Лока была масса умений и тайных помощников. Домой прилетали птицы с посланиями, привязанными к желтым лапкам без перьев. Он им повиновался. Он жил для них.
Теперь, когда там нет дома, куда полетят птицы?
Батюшка за ней не пришел. Теперь она это знала. Когда видела мужчину его роста и комплекции, сердце в ее груди больше не колотилось. Она не была уверена, что он вообще знает, что она жива. Именно она должна была его найти. Мать никогда не доверяла Геритасу Канту, как и сама Кас. Кант знал, где они живут. Возможно, именно он послал женщину их убить и сжечь. Нет. Она не пошла в город на озере. Она направилась в Транс Вор. Она мало что знала о тайнах отца, но знала, что он хранит деньги в банке Утренней Звезды. Она слышала, как он говорил об этом матери поздно вечером, когда они сидели у очага. Он думал,что она спит. "Если со мной что-то случится, у тебя с девочками будет достаточно денег, чтобы жить с удобствами. Они хранятся в банке Трех Звезд. Половина в Иль-Глэйве. Половина в Транс Воре. Я распорядился, чтобы, когда ты представишься, они выдали золото тебе.
Это был один из немногих случаев, когда она слышала, как сердится ее мать. Дарра Лок была дочерью барона. Она вела жизнь, в которой ее фигура и мнение имели вес. Ее гнев был тихим, не нацеленным на то, чтобы привлечь к себе внимание. Кас помнила, как она выхватила из речи отца одно-единственное слово и бросила его обратно.
"Когда, муж? Когда? Ты говоришь мне, что этот путь, который ты избрал, убъет тебя. А что делать, когда я умру? Я этого не принимаю. У нас своя жизнь. У нас три дочери. Выбери другой путь.
Ангус Лок другого пути не выбрал.
Кас вздохнула и посмотрела на жареных кур. Ее мать и сестры были мертвы. Единственным ответом на вопрос "как после этого жить?" было выжить, пока его не найдешь.
Она взяла самую большую курицу и скрутила ее. Ломая кости и высвобождая мясо.