- Дай мне еще один день, - попросил чужеземец Томас Аргола. - Не уходи утром.
Они стояли в его пещере, единственной в городе, где была навешена дверь, и Райф держал руку на задвижке, не давая двери закрыться.
- Нет, - ответил он. - Я выхожу завтра. Расскажи мне, что тебе известно.
Райф вспомнил этот разговор сейчас, когда они с Адди Ганом направлялись вдоль Рва на восток. Они путешествовали большую часть дня, и движение по скалам проходило тяжело. Каменные осыпи, груды валунов, отвесные и неожиданные спуски следовало проходить осторожно. Добавлял неудобства слой снега на земле, он скрывал трещины и свободно лежащие камни, но, по крайней мере, не было льда. Сквозь снежную белизну пробивался бурьян. Заросли черной осоки вбирали солнечное тепло, превращая окружающий их снег в слякоть. Воздух был чист и пах камнем, но Адди предупредил, что будет пасмурно. "Воздух сухой. Земля влажная. С темнотой поднимется туман". Казалось, для небольшого светловолосого горца не существовало тайн на этой земле, и Райф без вопросов принимал его слова на веру. Хотя это не означало, что они будут останавливаться. Если ты дал слово покойнику, то остановишься только для сна.
Взбираясь на изрезанную трещинами гранитную полку, Райф оглянулся посмотреть, не нужно ли помочь Адди. На горце был бурый шерстяной плащ, он нес свой дубовый посох и отмахнулся от Райфа, словно тот был надоедливой мухой.
- Лазил по скалам еще до того, как ты родился, парень. И частенько тягал на себе овец. Единственно, когда мне понадобится твоя помощь -- это помешивать бобы, пока я завариваю чай.
А ведь он шутит только наполовину, понял Райф, и мрачно кивнул:
- Прости, Адди.
Адди Ган пробурчал что-то вроде "Хорошо, что мы разобрались с этим" перед основательным подъемом на уступ.
Гранит здесь был непрочным, с прожилками более мягкого известняка. На поверхности известняк, оставаясь незащищенным, выветривался и создал на поверхности впадины, заполненные таюшим снегом. Полка выдавалась над Рвом, и они оба остановились, чтобы посмотреть на юг. Снег в клановых землях таял быстрее, и большая часть холмов стояли голыми. Перепревший, за зиму истлевший до черноты травяной покров заставлял северные склоны казаться выжженными. Райфа заинтересовало, о чем думал Адди, когда стоял здесь и вспоминал свою бывшую родину. Колодезь, прежний клан горца, скорее всего, лежал к югу отсюда.
- Ягнятам будут нужны кошары в этом году, - тихо пробормотал горец сам себе. Повернувшись к Райфу, он добавил:
- Ладно, парень. Если мы заберемся на мыс до темноты, утром старт пройдет легче.
Райф дал прокладывать путь Адди Гану.
Они вышли из города у Рва на восходе, в тот самый миг, когда над ободом на востоке появилось солнце. Приготовления прошли накануне вечером, многие -- пока Райф спал. Нападение теневой твари выжало из него все силы и способность восстановиться, и он проспал большую часть ночи и добрую половину следующего дня. Когда днем он поднялся, то сообщил Мертворожденному, что собирается делать. "Мне нужны припасы для путешествия, - сказал ему Райф. - Соберите все вместе, что сможете. Мне нужно встретиться с чужеземцем".
Мертворожденный был сбит с толку и обижен.
- Ты имел в виду, припасы для нас двоих? - спросил он. В это утро он побрил лицо, и щетина, которая обычно торчала из шрамов на его лице, была аккуратно срезана. - Я пойду вместе с тобой.
Райф покачал головой.
- Ты нужен мне здесь, чтобы руководить Увечными.
Не существовало ничего, способного перевесить тот непреложный факт, что Траггис Крот мертв, и Мертворожденный это знал.
- Но они хотят тебя, - сказал он.
- Не меня. Это ты убил тварь прямо на их глазах. Это ты дал упокоиться Кроту.
- Я знаю, чего они хотят, - продолжил Райф. - Скажи им, что придется подождать. - Сказал он твердо, потому что должен был это сделать, потому что откладывать это было нельзя. Сколько он знал Мертворожденного, Увечный выражал недовольство руководством Траггиса Крота, и жаждал занять его место. Сейчас это место было свободно, и пришло время Мертворожденному это место занять и руководить. У него был такой вид, словно он чувствовал себя попавшим в ловушку, но Райф не обращал на это внимания. Мертворожденный мог считать себя счастливчиком -- это была его первая ловушка.
- Больше некому, - сказал ему Райф. - Тебя уважают Увечные. Ты лучший охотник, лучший на мечах. И Взятого я свалил не один. Если бы ты не отвлек его, я никогда не подобрался бы достаточно близко, чтобы попасть в нужное место мечом.
Они скрестили взгляды, воздух между ними загудел от напряжения. Райф глядел не мигая. Как и Мертворожденный.
- Хорошо, - взорвался Мертворожденный, отшатнувшись назад, словно его оттолкнули на самом деле. - Если это так и есть, так тому и быть. Я буду защищать их, пока тебя нет. Но я скажу всем и каждому, что ты вернешься.
В голосе Мертворожденного Райф услышал и предупреждение, и мольбу. Это его тронуло, но он этого не показал.
- Делай, что потребуется.
Мертворожденный подождал, не будет ли сказано что-то еще, а когда понял, что не будет, с силой провел руками по волосам и лицу.
- О Боги, Райф. Мы живем в аду. Как нам выжить?
- Убивайте всех в сердце.
Вслед за этим Райф ушел от Мертворожденного. У него было ощущение, что, если он останется дольше, то скажет что-нибудь, мешающее его цели. А его целью было уйти. Следующая встреча с Томасом Арголой за дверью в его пещере проходила не легче.
Его впустила Маллиа Аргола. Солнечный свет лился ей прямо на лицо, делая ее кожу золотой, и Райф в первый раз задал себе вопрос, чего не хватало у нее? В каком смысле Маллиа Аргола была не целой?
Для этого вопроса у него не было времени.
- Оставь нас, - попросил он. - Погуляй.
Она собиралась скрыться в пещере, в полумраке за занавесью с драконами и грушами, откуда она смогла бы наблюдать за ними и слушать, но быстро поняла, что он этого не позволит. Она посмотрела на него зелено-карими глазами, и он ощутил стыд за свое поведение с ней в пещере Мертворожденного. Если этот стыд и отразился на его лице, она этого не показала, просто сказала: "Я вернусь, когда ты уйдешь". Когда она проходила мимо, то слегка коснулась его руки.
Такой неожиданный показ понимания и доброжелательности его смутил, и ему потребовалось время, чтобы перестроиться.
Это случилось, когда Аргола пытался закрыть двери. Райф помешал ему, протянув руку и заслонив пространство вокруг дверного проема. Он не собирался это делать, но, казалось, не мог остановиться. Томаус Арголе лучше всего работалось вдали от людей в закрытых помещениях. Райф Севранс решил, что будет проводить этот допрос при свете.
- Когда ты рассказал Траггису Кроту о мече? - Чужеземец нервно посмотрел на открытую дверь. Солнечный свет, который наполнял кожу его сестры золотом, заставлял его собственную выглядеть желтой.
- Вечером, после нашего разговора я ходил его посмотреть. Он... был нашим вождем.
Райфу послышалось волнение в голосе Арголы, и это его оттолкнуло.
- Ты рассказал ему все?
- Мне кажется, я никогда не обещал, что не стану этого делать.
Не расплачивался ли ты за это? - задался вопросом Райф, обведя взглядом потрепанные сокровища, хранящиеся в пещере. Шелковые ковры и медные чаши. Занавеси. Это был не тот вопрос, который имел значение, понял он. Человек, чтобы жить, должен использовать те умения, которые у него есть.
Райф пытался вспомнить все, что было сказано в этой пещере четыре дня назад, и спросил:
- Что ты рассказал ему обо мне?
Аргола пожал плечами.
- Он многое уже подозревал.
- Это не ответ.
- Закрой дверь.
- Нет.
Чужеземец резко вздохнул. Попятившись, он нашел себе такое место, где солнечный свет на него не падал.
- Я сказал Кроту, что для Братьев Рва - ты единственная надежда. Больше никто не сможет остановить Взятых, когда они прорвутся толпой. Никто. Посмотри, что случилось следующей ночью. Ты оказался единственным, кто знал, что делать, единственным, кто смог остановить его.
- Кто-нибудь другой мог бы пронзить лезвием его сердце.
- В самом деле? - взорвался Аргола. -Ты сам с этим едва справился!
В последовавшей за этим тишине Райф прислонился к внутренней стороне двери. Его плечо запульсировало, и он чувствовал себя едва в состоянии справиться с жестокими истинами, обрушенными на него чужеземцем. Он пришел сюда за знаниями и, если быть честным, за шансом выпустить гнев. Ему казалось, что Томас Аргола этого заслуживает. Он был тем, кто дергает за ниточки. Он был тем, кто вложил в Траггиса Крота его второе предсмертное требование:
"Поклянись мне, что ты достанешь меч, который сможет остановить их. Поклянись, что ты принесешь его назад и защитишь мой народ. Поклянись в этом".
Райф поклялся. Человек умер. Человек, который спас ему жизнь.
Последние слова, сказанные Траггисом Кротом, были между ним и его богами, и Райф никогда их не повторит.
Сейчас его интересовал только один вопрос: бросился бы Траггис Крот вперед, чтобы ударить тварь, если бы двумя вечерами ранее Томас Аргола не сказал ему, что Райф Двенадцать Зверей был единственной надеждой для Рва? Считал ли Траггис Крот, что жизнь Райфа дороже его собственной?
Райф смотрел на чужеземца. Томас Аргола с предводителем Увечных обращался так же умело, как он управился с Райфом в ночь после Черной Ямы. Какая цель была у чужеземца? Понимал ли он, что его манипуляции уже принесли смерть?
В любом случае Траггис Крот умирал. Райфу нужно было добиться любой ценой, чтобы эти слова не прозвучали. Если бы Томас Аргола когда-либо произнес их, он его убил бы.
Райф внезапно почувствовал усталость и сказал:
- Я ухожу на рассвете. Расскажи мне, что ты узнал про Красный Лед.
Аргола запротестовал, требуя больше времени, но из всех людей именно он должен был знать, что в точке максимального напряжении контроль уже невозможен. Райф догадался, что нечто обнаружил, ибо помнил слова Маллиа: "Мой брат приглашает тебя сегодня вечером".
В конце концов, Томас Аргола смог рассказать ему совсем немного. Он был одним из немногих людей во Рву, кто умел читать и писать, и ему удалось собрать много пергаментов, захваченных Увечными в набегах. Они не видели в них никакой ценности и охотно продавали, хотя было известно, что все рукописи, содержащие карты, должны были поступать к Кроту.Аргола немногое нашел, изучая свою коллекцию, а для исследования коллекции Крота требовалось время. Мысль, что чужеземец перероет и приберет имущество Траггиса Крота, была Райфу очень неприятна, и он надеялся, что Мертворожденный этого не допустит.
- Если ты решил отправиться завтра, то это все, что я могу тебе посоветовать, - сказал, наконец, Аргола. - Написано, что озеро Красного Льда существует на границе четырех миров, и чтобы пробиться к нему, нужно находиться во всех четырех мирах одновременно.
Райф был разочарован. Слова звучали бессмысленно, предназначенные только, чтобы запутать.
- Ты говорил, на востоке.
Улыбка Арголы была снисходительной.
- Да, это так.
Райф повернулся и ушел. Он никак не попрощался с Томасом. Аргола знал то ли больше, то ли меньше, чем утверждал, и Райф не мог решить, что было хуже: знать больше и не поделиться, или сделать вид, что не знаешь?
Когда он вернулся в пещеру Мертворожденного, его приветствовали Увечные, и у Райфа не было другого выбора, кроме как не обращать на них внимания. Признав их клич - 'Двенадцать Зверей!', - он рискует подорвать позиции Мертворожденного. Райф Севранс еще не был готов объявить себя Хозяином Рва. Эта неблагодарная работа досталась Мертворожденному, и Райф знал, что лучшим способом поддержать Мертворожденного было бы исчезнуть с глаз Увечных. И не будет риска, что кто-нибудь назовет его "вождем".
Когда Райф взбирался на верхний уступ, он поискал глазами Маллиа, но сестры Арголы нигде не было видно.
Вернувшись в пещеру Мертворожденного, он съел небольшую порцию копченого мяса и лепешку, которые были ему оставлены, развел костерок у входа в пещеру, лег на матрас и заснул. Ему приснился черный червь, живущий у него в плече, прогрызающий себе дорогу сквозь его тело.
На следующее утро Мертворожденный разбудил его еще в темень до рассвета.
- Снаружи ждет Адди, - сказал он, протягивая ему чашку воды.
Райфу потребовалось время, чтобы понять его сообщение. Он чуть не поперхнулся.
- Нет.
Мертворожденный был к этому готов.
- Тогда скажи ему сам. Он устроился тут пять часов назад. Что я говорю -- не слушает. Может, тебя послушает?
Актер из Увечного получился плохой, подумал Райф, потому что все время, пока Мертворожденный говорил, он ни разу не посмотрел Райфу в глаза. Это заставило освежить в памяти перемены в Арголе.
- Я тут ни при чем, - продолжал Мертворожденный, вынужденный прервать молчание. - Просто проговорился, когда ты уходишь. Ничего не подсказывал.
Райф поднялся и вышел на уступ. Он заметил, что у грудь Йелмы теперь обозначили два железных котелка.
- Ты не можешь пойти со мной, - он заявил это Адди раньше, чем горец успел вставить хоть одно слово. - Ты немолод, и будешь меня тормозить.
Адди Ган сидел на складном стуле спиной к огню и входу в пещеру, и не попытался повернуться при появлении Райфа.
- Необычное путешествие на восток, - произнес он, глядя сквозь темноту Рва. - Заразился желанием увидеть деревья -- настоящие, а не эти прутики тоньщиной со струйку мочи. Мне скоро уходить. Представь, когда это случится, никто не попытается остановить меня, это свободный мир и вообще человек волен идти, куда захочет.
Райф дышал тихо и глубоко. Ему пришло в голову, что все, что нужно сделать, чтобы узнать решимость человека -- это взглянуть на его затылок.
- Адди, я не знаю, куда я иду. Как я могу позволить кому-то сопровождать меня, когда я сам не знаю опасностей или сколько времени я буду идти? Траггис Крот получил смертельный удар, чтобы спасти мою жизнь. На моих плечах грузом висит его смерть. Не ставь меня в положение, когда возможна еще и твоя.
Горец продолжал смотреть вперед. Время шло. Пламя потрескивало и шипело, когда пропитанные смолой ивовые сучья попадали в огонь. Адди Ган в конечном счете встал и повернулся к Райфу лицом.
- Я слышу тебя, парень, - сказал он, - но тебе не приходило в голову, что кто-то может думать то же самое насчет тебя самого? Братья Рва не хотели бы нести груз твоей смерти.
Райф склонил голову, опечаленный и пораженный. Он нуждался в этом, хоть этого и не осознавал -- чтобы кто-то разделил с ним его клятву.
- Мы пойдем налегке, без пони.
Адди понимающе кивнул:
- Я так и думал.
Трудно было поверить, что этот разговор проходил менее полусуток назад. Казалось, что он уже относится к прошлому, к городу, который остался позади. Оглянись на запад, и его уже не видно. Даже дыма от тростниковых костров.
Адди, прокладывая путь, использовал время наилучшим образом. Он чуял дорогу среди скал как горный козел. Райфу оставалось только идти следом, радуясь, что на какое-то время он решал только куда поставить ногу. Они поднимались, небо становилось все синее, а воздух слегка изменялся. Ров под ними выглядел затененным желобом, более узким, чем около города Увечных.
Обсуждение того, использовать или нет тайный мост для перехода на земли кланов, было коротким. Райф был против, и горец с его выбором согласился.
- Это добавит пару дней к путешествию, - сказал он Райфу, так что недопонимания не было. - Тропа на севере скалистая, и нам придется оставить ее позади. На третий или четвертый день она начнет выравниваться.
Для Райфа это была та цена, которую стоило платить. Он предпочитал ходить по земле, которую кланы своей не считали.
Адди был немногословен, так что подъем проходил в тишине. Иногда горец насвистывал несколько нот какой-нибудь старой пастушьей песни, а в другие разы выдергивал из снега головки высохшей травы и жевал их. Он шел обычным неспешным шагом, и на Райфа не оглядывался. Он только очень часто останавливался проверить своей палкой глубину снега.
Даже не смотря на то, что начало темнеть, они продвигались хорошо, и преодолели ступенчатую, изрезанную трещинами скалу как раз тогда, когда начал подниматься туман. Райф вздрогнул, под тюленьей шкурой пот студил ему тело. В продолжение последней четверти часа они двигались на северо-восток от Рва, и когда передохнули на вершине скалы, он обернулся и увидел, что расщелина в земле заполнилась облаками.
- Быстро идет, - заметил Адди, проследив его взгляд, - долго шагать мы не сможем.
После него ведущим стал Райф. Останавливаться он не хотел. Пока его разум был занят ходьбой, ему не нужно было вспоминать предсмертный взгляд Траггиса Крота.
"Поклянись в этом".
В исчезающих тенях незаметно пролетел час, унесенный туманом. Острова облаков поднимались из Рва и медленно кружились. Камни под ногами заблестели, сугробы покрылись скользким льдом. Райфу приходилось наклонять голову, чтобы увидеть свои ноги, а потом он вообще перестал их видеть. Какое-то время назад солнце зашло, но свет остался, необычный, мерцающий и белый. Он слышал за собой мерный шорох мягких подошв Адди. Тот больше не насвистывал.
- Парень. - Голос Адди проткнул туман, как стрела. - Я выбрал здесь.
Эти слова несли предопределенность, которой Райф не ожидал. Они не означали "Я". Они означали "Мы". У Райфа не было возражений, и он проследил шаги Адди сквозь туман. Значит, горец предполагал куда-то прийти.
Они с Мертворожденным, вероятно, охотились в этих скалах, понял Райф, преследовали чернохвостых оленей и диких коз. Через трещину между скалами Адди проскользнул к нише в обрывистой стене. Это не было пещерой, над головой проплывали облака, но какую-то защиту от тумана она давала. Адди занялся устройством лагеря. Тут было темнее, чем на открытом пространстве, но не так мрачно, как могло бы быть. Райф заинтересовался, не взошла ли луна.
Он обошел небольшую прогалину, взбираясь на гранитные плиты и проскакивая между валунами. Когда он наткнулся на высохший куст шалфея, тянувшегося из впадины в камнях, то вытащил его на растопку. Корни у того оказались на удивление цепкими.
Путешествовать налегке означало -- без палаток, только с подстилками и одеялами. Каждый нес личную воду и припасы, и хотя они не собирались сходить с тропы для охоты, но держали ухо востро. Адди хранил свои припасы в комплекте небольших мешочков из выдубленной кожи, закрепленных на теле, что помогало распределить вес. Это означало, что кое-что ему пришлось распаковать, и Райф с улыбкой наблюдал, как горец сражался с подмышечным узлом.
Райф не предложил помочь, но озаботился разведением огня. Из небольшого опыта совместных с Адди походов и охот он вынес, что горец был страстным любителем чая. Сухой шалфей занялся быстро, и пахнуло зимними праздниками и фаршированной с пряными травами дичью. Райф положил в центр пламени плоский камень и отправился на поиски ивы. Ему пришлось протискиваться через щель в скале, чтобы отыскать ее, и к его возвращению вода для чая уже вскипела.
- Когда топлива в обрез, лучше взять воду из запасов, чем топить снег, - объяснил он, заметив удивление Райфа. - Если она весь день у тебя в подмышке, она будет теплой и подходящей.
Ответить на это было нечем, и он подбросил ивовые ветки в огонь.
- Чаю? - спросил его Адди, когда травы заварились.
Неожиданно для себя Райф согласился.
Они пили чай из оловянных чашек, тесно придвинувшись к огню. Адди разложил на камне полоски копченого мяса, чтобы согреть, и сейчас опускал в котелок с остатками чая два сморщенных яблока. Было приятно сидеть здесь и впитывать эти запахи и жар костра, несмотря на полную вымотанность.
И подальше от преисподней Рва.
- Я копчу его с жирком сверху, - сказал Адди чуть погодя. - Хранится меньше, зато вкуснее.
Райф согласился. В свое время он участвовал во многих больших охотах, и знал толк в неспешных лагерных разговорах-посиделках. Когда мясо было съедено, он спросил:
- Есть ли там луна?
Адди взглянул на валы тумана.
- Есть.
Сваренные в чае, яблоки разбухли, и перед едой их пришлось остужать. Райф размял свое в чашке до состояния пюре. На вкус оно было медовым и терпким. Ранее он собирался задать горцу несколько вопросов, но теперь решил молчать. С его места Ров нельзя было увидеть или как-то ощутить, и ему показалось немалым благословением - провести вечер свободным от того груза, который он нес, и тех клятв, которые он дал. Когда Адди поднялся и произнес "я иду спать", это показалось хорошей мыслью. Не потрудившись подыскать плоский участок скалы для сна, Райф вытянул одеяла из своего свертка и соорудил лежанку у костра.
Сон был неглубоким. Набрав ивовых веток для костра, он по дороге обратно воткнул несколько штук в каменную щель, и теперь слушал их шелест. Никто не приходил. Адди похрапывал. Туман стал рассеиваться, луна заходила и просвечивала сквозь дымку. Ноющая боль в плече не давала спать на спине, и он перевернулся на бок. Под шелест ивы пришел сон без сновидений.
Когда на рассвете он проснулся, Адди был уже на ногах. У горца было две чашки крепкого чая -- утренний вариант был темнее и гуще. Сегодня у него был вкус яблок.
- Вскипятил остатки с прошлого вечера, - сказал Адди хмуро, заглянув в котелок. - Есть хорошие и плохие стороны.
Райф взял чашку и выбрался через трещину на скалу. Сквозь остатки туманной дымки сияло серебром встающее солнце. Омытые этим светом, клановые земли -- их холмы, долины, леса - были окрашены разными оттенками серого. Сотней футов ниже пролетела пара ласточек. Райф выпил чай. Представляя его необходимым лекарством. Потом он размял плечо, облегчился и вернулся в лагерь.
Адди уже потушил огонь и укладывался. Он сидел на каменном седле и смазывал куском козьего жира прицел своего лука. Компактно вырезанное из цельного куска тиса, оружие горца было на фут короче настоящего длинного лука.
- Ты собираешься? - спросил он, заворачивая остатки жира в небольшой кусок вощеной кожи.
Райф сложил одеяла и бурдюк.
- Да.
Они позавтракали на ходу, двигаясь на восток. Адди свернул полоски копченого мяса вместе с козьим сыром, и они держали их в руках, как свертки. Повел горец, поддерживая все тот же неторопливый темп, что и вечером накануне. Райф был сначала этим раздосадован, но позже он понял, что Адди держал такой темп, чтобы им не приходилось останавливаться на отдых. Примерно через час после того, как они вышли из лагеря, они были атакованы парой птичек, небольших серо-коричневых созданий, которые кидались им на головы. Адди произнес "яйца", и махнул Райфу идти вперед, пока он исследует подножие скалы в поисках гнезда.
Райф наткнулся на тропу, которая привела его к краю Рва. Трещина в земле была здесь, возможно, шириной четыре сотни футов, почти вполовину меньше, чем в городе. Если он смотрел прямо вниз, то различал под собой ярусы скал, похожие на гигантские ступени. Тающий снег создавал игольно-тонкие водопады, льющиеся в пропасть тонкими струйками. Глядя на них, Райф подумал, а насколько на самом деле глубок Ров? Что происходит с водой?
- Глянь на эту красоту, - сказал Адди, подойдя к нему у края. Он нес гнездо, сплетенное из сосновых иголок и прутиков ивы. Оно было чуть больше его кулака. В середине лежало пять крапчато-бурых яичек. - Бери одно.
Райф запрокинул голову и расколол яйцо прямо в рот. Недавно отложенное, оно было густое как сливки. Когда он допил, скорлупки бросил в пропасть.
- Насколько там глубоко, Адди?
Горец взял одно яйцо себе, а остальные три теперь укладывал в нагрудный мешочек, бережно располагая их среди комочков сыра.
- Не могу сказать, парень. Это вроде как тайна, огромная, как Великая Глушь. - Он взглянул на Райфа. - По крайней мере, некоторые из душ, кто попадал в Глушь, возвращались.
- Никто еще не пытался слазить вниз и посмотреть?
Адди фыркнул:
- Покажи мне веревку такой длины, чтобы спустить человека в ад. Ты упадешь. И падаешь все время. Вот и все.
Райф вспомнил о теле Траггиса Крота и вздрогнул. Сегодня в полдень Увечные должны опустить его в Ров. Мертворожденный будет тем, кто прикоснется пламенем к веревке. Тело атамана разбойников будет раскачиваться, подвешенное над пропастью, пока пламя не прожжет волокна каната, и тогда оно стремительно полетит вглубь.
Я не буду перерезать тебе горло, сказал ему тогда Райф. Вместо этого ему пришлось пронзить его сердце.
Райф опустил глаза на ножны из тюленьей кожи, где сейчас хранился двухфутовый нож Траггиса Крота. Мертворожденный пытался одолжить ему другой меч -- хороший полутораручник с двойной гардой -- но Райф отказался. Меч рыцаря-Клятвопреступника изменил ему, и теперь он не стал бы доверять другому мечу.
До тех пор, пока...
Эту мысль Райф отложил на потом. Нож Крота был опасно заточен с обеих сторон, сделанный из крепкой воришской стали. Он подойдет.
- Снег пойдет снова, - заявил Адди, глядя на восток. - Я слышу его запах. - Он замолчал, и Райф представил, что он беспокоится о ягнятах, которым предстоит родиться в снегопад. - Лучше уходить, - сказал он через какое-то время.
- Адди. - Райф помешал горцу вернуться на тропу.
Кивнув на Ров, он спросил:
- Как далеко отсюда он смыкается?
В серых глазах горца мелькнуло удивление.
- Он нигде не смыкается, полностью -- нигде. К северу от Бладда он сужается так, что люди могут его пересечь, но он всегда здесь, черная трещина, бегущая сквозь леса отсюда до Ночного Моря.
Райф прикоснулся к амулету. Сжимая в руке жесткий вороний клюв, вместе с Адди Ганом он продолжал двигаться на восток.