Отец -- Андрей Михайлович Арцимович, впоследствии профессор БГУ, -- происходил из обедневшей дворянской семьи, работал статистиком в Управлении железных дорог Московского узла. Мать -- Ольга Львовна Левьен -- была родом из французской Швейцарии, из еврейской семьи. Во время гражданской войны семья очень бедствовала и в 1919 году из-за тяжёлого продовольственного положения покинула Москву и переехала в Белоруссию.
Старинная синагога в Они
Завершив обучение в женской гимназии в городе Благовещенск, она поступила на Высшие женские курсы в Санкт-Петербурге. Однако пошла по стопам отца и из-за ареста обучение так и не закончила. По стечению обстоятельств, арестовали девушку на той же самой площади, что и отца, только гораздо позже. Во время ссылки в Севастополь Екатерина становится членом революционного движения. В 1903 году сюда же прибыл молодой худощавый 23-х летний парень - Александр Григорьев. Документы были поддельными, в оригинале фамилия звучала как Гриневский, отсюда образовался псевдоним Грин. И он тоже грезил революцией. Правда, 1908 году он пишет повесть "Маленький комитет", главной героиней которой стала молодая хрупкая девушка, а эпитеты, которыми он выписывает её образ, куда ближе к романтическому стилю, нежели к революционному.
На момент знакомства Екатерины с писателем ей едва исполнилось 24 года. В партийной ячейке ее звали "Вера Николаевна", однако совсем близкие люди называли "Киской". Александр считал ее одной из центральных фигур тайной организации. Глава комитета Сергей Никонов совместно с Александром Ульяновым принимал участие в подготовке убийства Александра III, но был задержан по другому процессу, и впоследствии это спасло ему жизнь.
Александр Грин в автобиографии зафиксировал несколько моментов, которые указывали на пристрастие Екатерины к археологии. Например, он подробно описывает случай, когда после похода в археологический музей, "Киска" долго ворчала на шутку писателя, который попросил смотрителя музея показать ему пуговицу от одежды Македонского. Но несмотря на все разногласия во взглядах, Екатерина согласилась стать женой молодого писателя в будущем. Заметив его прекрасные ораторские способности, она убедила его вести агитационную деятельность среди матросов и солдат. Его харизма была настолько сильна, что многие после его выступления готовы были отдать жизни в революционной борьбе. В автобиографии Гриневский вспоминает, что однажды перед очередной агитацией у него появилось ничем не оправданное чувство тревоги. Он пытался отказаться от похода, описывая свое состояние Екатерине. Однако она не поддержала его, назвав "трусом". Он был вынужден прийти на площадь, где его встретили двое солдат и городовой. Проводя писателя в участок, они провели обыск в его квартире, где нашли много запрещенной литературы. Это и стало основанием для его ареста в 1903 году. В 1905 году Александр покинул тюремные стены. Екатерина пыталась устроить побег Грина, купив парусник и заплатив извозчику. Но арестанта схватили в тот момент, когда он пытался преодолеть тюремную стену.
Не дождавшись Александра из ссылки, Екатерина, незадолго до побега друга, была задержана и отправлена в Архангельск. Впоследствии ей удалось оттуда сбежать в Швейцарию. Побег был организован Никоновым, главой эсеров из Севастополя. В этой стране жила ее сестра с мужем, который был сыном миллионера из Сибири.
В произведении "На досуге" писатель остро переживает расставание с любимой и ждет от нее весточку. Он бережно хранит каждое письмо, полученное от "Киски". Однажды, получив открытку от подруги он замечает на ней пейзажи Швейцарии.
1905 год изменил ситуацию в России. Грина амнистировали, а Екатерина вернулась в страну. Их встреча произошла в 1906 году. Это событие в своих воспоминаниях описывает первая жена Александра, но затем она уничтожит одну из важных страниц, где подробно описала роковой день последней встречи. Писатель в своих произведениях лишь вскользь упоминает об этом событии. Что все же случилось в тот день? Существуют две версии того происшествия. Первая - Грин предложил Екатерине стать его женой, но все ее мысли были лишь о революции, и она оказала ему. По второй версии писатель приревновал любимую к другому ссыльному, с которым у нее, возможно, ранее был роман. Не сумев справиться со своими эмоциями, Александр выстрелил в Екатерину. Пуля из дамского пистолета попала в левый бок "Киски", но не глубоко. Пострадавшую доставили в больницу, где хирург Греков, сделал операцию и достал пулю. Екатерина никогда не говорила, кто и по какой причине покушался на ее жизнь. Однако это была их последняя встреча без свидетелей. Вскоре Александр и Екатерина были вновь задержаны. Бибергаль была отправлена на каторгу именно туда, где она когда-то появилась на свет, почти 30 лет назад. Больше у них не было возможности встретиться в этой жизни. На каторге Екатерина отбывала наказание вместе с другими известными революционерами, и вышли они после февральской революции. На победе большевиков не закончились тюремные страдание музы Александра Грин. В Ленинграде был организован завод, на котором изготавливали эфирные масла, а работали бывшие члены партии эсер. На средства от продажи товаров, был возведен дом, где расселяли людей. Кроме жилого помещения построили несколько общественных мест, в том числе и библиотеки. В одной из таких библиотек и работала Екатерина, и жила вначале с первым, а затем и вторым супругом.
Во времена сталинской чистки дом, где проживали бывшие члены партии эсеров, был одним из первых подвержен процедуре. В 1935 году Екатерину арестовали и посчитали опасной личностью для общества, запретив 15 лет проживать крупных городах страны. А через несколько лет она получила обвинение как контрреволюционерка и приговорена к 10 годам тюрьмы. Свое наказание она отбывала в "инвалидном" лагере в Кемеровской области. Ее часто можно было встретить с книгой в руке. В свои шестьдесят лет она оставалась хрупкой, тоненькой, ухоженной женщиной, в которой абсолютно не чувствовался старческий возраст, несмотря на пробивающуюся седину. После 10 лет лагерей, Екатерина была отправлена в ссылку в Карелию, где продолжила работать в местной библиотеке.
Пережив кончину Сталина, Бибергаль в 1956 году наконец-то получила возможность переехать на постоянное место жительства в Ленинград. Зимой, при неудачном падении, она получила серьезный перелом ноги, которой привел к ампутации. Уже в 1959 году бывшая эсэрка Ирина Каховская, чтобы как-то поддержать свою подругу Катю Бибергаль, в качестве новогоднего подарка перевела для неё "Маленького принца" Экзюпери. Но подруга не дождалась подарка - умерла.
БОЛШТЯНСКИЙ АЛЕКСАНДР ПАВЛОВИЧ (р. 1947, Омск, Россия) - израильский учёный и изобретатель. (Повтор) Отец был журналистом, редактором заводской многотиражки. Мать - фармацевтом. Работал токарем. Окончил в 1965 г. Омский авиатехникум, в 1972 г. - Омский политехнический институт. Технолог, мастер механосборочного цеха, конструктор КБ спецоборудования, научный сотрудник вузовской лаборатории. В 1984 г. защитил кандидатскую диссертацию, в 1999 г. - докторскую. Заместитель проректора по науке, профессор кафедры. Автор и соавтор более 400 научных публикаций, в т.ч. около 250 авторских свидетельств и патентов, 10 монографий и учебных пособий. Профессиональные научные интересы: технология машиностроения, проектирование, гидравлическая и пневматическая техника, газовая смазка, холодильная, компрессорная и микрокриогенная техника, автотранспорт и его эксплуатация. Общие научные интересы: теоретические основы жизнедеятельности, энергетика (в т.ч. условно возобновляемые источники энергии), авиация и космонавтика, астрономия, оружейные системы, экономика.
Бол.: Александр, как давно ты в Израиле?
А.: Это непростой вопрос, хотя в документах четко проставлена дата въезда на ПМЖ - сентябрь 2011 года. Бол. А в чем "сложность"?
А.: Лет, наверное, до 50-ти я был очень просоветским человеком - все-таки обработка мозгов в СССР была поставлена хорошо. Конечно, были определенные сложности с "пятой графой", но я всегда считал это "пережитком прошлого". К тому же я жил в Сибири, в промышленном городе Омске, население которого ценило в человеке по большей части его способности и трудолюбие, а по жизни я был довольно успешным человеком. Два диплома (техникум и вуз) с отличием, кандидатская, а потом и докторская степень.... Сам понимаешь - в таком случае говорят, что "жизнь удалась".
Бол. А что стало после 50-ти?
А.: А после 50-ти, наконец, наступила так называемая зрелость.... К тому же так случилось, что я овладел физико-математическим аппаратом, который позволяет просчитывать потенциал территории, любой территории - хоть квартиры, хоть региона, хоть страны..... Получилось это абсолютно случайно, просто по необходимости. Мне было поручено стать во главе группы разработчиков региональной научно-технической программы "Омский регион", и я стал искать "точку опоры". И тут мне повезло - основа научного аппарата, который я использовал в своих исследованиях (Первое начало термодинамики и "метод контрольных объемов"), как оказалось, могут стать основой математического аппарата, позволяющего определить потенциал Территории и исследовать ее перспективы. Для России они оказались прямо-таки удручающими... Но дело не только в этом.... Появился Интернет, расширился кругозор, стал много читать об Израиле, о евреях, и что-то внутри проснулось.... Пришло осознание того, что надо жить там, где твои настоящие корни.... В общем, как, наверное, и у подавляющего большинства евреев СССР.... К сожалению так сложились обстоятельства, что сразу после открытия границ уехать не было возможности, но детей все-таки удалось отправить.... Тоже довольно "стандартный" вариант... И вот только три года назад, наконец, мы с женой смогли репатриироваться. Так что душой я здесь давно, а вот "физически" -- недавно. Бол.: И как тебе историческая родина?
А.: Мне все-таки удалось побывать в Израиле еще в 2005 году, и первое впечатление - настоящий райский уголок. Конечно - по сравнению с Сибирью. Так что, когда мы прибыли сюда три года назад - я уже так не удивлялся. Землю целовать я не бросился, но знаешь, было такое ощущение, что я, наконец, достиг самой главной цели в своей жизни. Правда, сам прием меня несколько обескуражил...
Бол.: И чем же?
А.: Все было хорошо, и даже то, что мы из-за погоды провели на ногах целые сутки, и что были большие накладки в Москве с Сохнутом, все это нивелировалось внимательным отношением "принимающей стороны" в аэропорту. Бол.: А что было "не так"?
А.: Ты знаешь, я, конечно, не могу сказать, что как ученый и инженер, я - прямо-таки "пуп Земли", и меня должны были встречать с почетным караулом и на "красной дорожке".... Но вот в очень маленькую и по территории, и по населению страну прибыл какой-никакой, а специалист, обладающий весьма немалым научно-техническим багажом. В стране много проблем, в том числе и чисто инженерных, многих отраслей нет вообще, все держится на благоприятном отношении дружественных, или хотя бы нейтральных, стран, которые продают материалы, технические изделия и услуги, необходимые для самого существования Израиля. Особенно это остро для сферы обороны. И вот приезжает специалист, которого можно использовать для решения каких-то технических и технологических задач. Пусть даже на уровне консультаций. И что ты думаешь? Кто-нибудь на "вратах рая" меня спросил об этом? Ну, хоть бы дали заполнить анкету о моих возможностях как инженера или ученого.... Нет! Вот тебе документы, вот тебе минимальные средства для существования, вот тебе положенная социалка - и будь доволен! А дальше - твое ЛИЧНОЕ дело.... Бол.: Ну, вот и предложили бы свои услуги...
А.: А кому и как? Языка не знаю, чтобы выучить иврит на уровне хотя бы неплохого общения на бытовые темы, нужно не менее трех лет... А на техническом языке... Вообще неподъемное дело. Английский? Тоже не один год пройдет, пока я его подниму до нужного уровня.... Ну вот, написал я на русском и английском языках (использовал электронный переводчик) письмо в Беер Шевский университет с простым вопросом - издается ли у них журнал, и какие правила оформления статей. Даже не ответили.... После бомбежек 2012-го года написал (опять же на русском и английском языках) письмо на имя Нетаньягу, в котором достаточно подробно описал предложения по совершенствованию системы обороны Израиля.... Письмо дошло (мне прислали по почте уведомление), и.... "тишина... и мертвые с косами стоять".... Хотя в приличных учреждениях принято, даже если письмо, не читая, выбросили в урну, ответить с "благодарностью за проявленную инициативу"....
Не так давно, совершенно случайно (!!!) узнал о существовании "Фонда Шапиро" по поддержке ученых-репатриантов. Посмотрел сайт... Ну, выставлю я там свою "кандидатуру", указав основные направления научной деятельности... К тому же я знаю, что моего научного направления в Израиле нет и не предвидится. И что? Как можно описать научные или технические проблемы, которые я могу решать? Если мне никто этих проблем не ставит... Вот мой средний сын работает в фирме, занимающейся автоматизацией производственных процессов в пищевой промышленности Израиля, и иногда он мне звонит по самым разным техническим вопросам, и не было случая, чтобы я не помог ему хотя бы разобраться... И потом - в Израиле все жутко засекречено!
Вот, например, у меня есть несколько весьма реальных идей по совершенствованию артиллерийских систем и стрелкового вооружения на основании моих еще российских изобретений. Я предполагаю, какие их израильских фирм могли бы этим заинтересоваться. Но вот расскажите мне, как бы я мог связаться с представителями этих фирм? Однажды, на каком-то форуме русскоязычный израильтянин "похвастался", что работает в фирме, выпускающей стрелковое оружие. Я дважды обращался к нему с просьбу помочь мне послать предложения, и дважды не получил ответа. Что это? Я ведь не могу в каком-нибудь "Фэйсбуке" опубликовать свои предложения израильскому оборонпрому... Кстати, по Интернету в разных вариантах бродит рассказ о том, как "восемь дворников" (докторов технических наук, бывших российских граждан, работавших в Израиле дворниками или вообще не работавших) каким-то образом организовали фирму по производству ракетных двигателей, за которыми теперь "стоит очередь".... А сколько еще таких "дворников" по всему Израилю "машут метлами"?
Кстати, если бы служащие администрации премьер-министра все-таки передали мои предложения "кому следует", и если бы на них было обращено хоть какое-то внимание, то учитывая, что с тех пор прошел целый год, вполне возможно, что сегодня ЦАХАЛ имел бы в своем распоряжении дополнительные и, как говорят, "продвинутые" средства ведения борьбы с террористами... Бол.: А что это за средства?
А.: Если говорить именно о том, что я написал в этом ключе год назад в адрес Нетаньяху, то это системы постоянного мониторинга территории сектора Газы на базе управляемых аэростатических летательных аппаратов (попросту говоря, дирижаблей), эксплуатация которых на порядок дешевле и эффективней обычных беспилотников, вынужденных находиться в постоянном движении, и один из способов борьбы с подземными сооружениями. Причем, насколько мне известно, дирижабли давно используются в США для патрулирования морских границ, а в России есть центр "Авгурь", который на первом этапе мог бы изготовить для Израиля такие аппараты. Впоследствии Израиль смог бы сам изготавливать различные варианты этих кораблей. Кроме того, дирижабли могут нести буквально огромную полезную нагрузку (сотни и тысячи тонн), и как-то в Интернете промелькнуло сообщение о том, что в России собираются строить аппараты с грузоподъемности в сотни тысяч тонн. Не знаю, удастся ли им это, но что такое вполне возможно - не стоит даже оспаривать.
Бол.: Но ведь дирижабль можно сбить ракетой! А.: Ракетой можно сбить даже Луну.... Но попробуй сбить объект на высоте 6-10 тысяч метров, который "нашпигован" системами ПРО. Я думаю, что боевикам ХАМАСа это еще очень долго будет не по зубам.... Кроме того, дирижабли высокой грузоподъемности могут использоваться далеко не только для наблюдения. По существу - они могут выполнять функции ударных авианосцев-заправщиков, а также работы в системе ликвидации последствий чрезвычайных происшествий, таких, например, как лесные пожары, землетрясения, при проведении массовых мероприятий, просто для перевозки крупногабаритных конструкций, пассажиров и т.д. В свое время (30-е годы прошлого столетия) немецкие дирижабли "Граф Цеппелин" имели грузоподъемность около 50 тонн и успешно совершали трансатлантические рейсы со скоростью более 100 км в час. Я думаю, что сегодняшние технологии могут позволить создавать гораздо более совершенные конструкции. Бол.: А как ты предлагал бороться с подземными сооружениями?
А.: На самом деле способов очень много, и об этом можно поговорить отдельно. Многие из них настолько очевидны, что о них, наверное, догадывается любой инженер-механик. Я же предлагал воспользоваться техническим решением, появившемся еще в фашистской Германии в 30-х годах, и впоследствии частично реализованном в СССР в конце 50-х, начале 60-х годов. И если бы Хрущев не оказался "влюбленным" в ракетные технологии, то проект был бы успешно завершен. Это изготовление управляемых "подземных лодок" (есть еще термин "субтетрина"), которые советские стратеги предполагали использовать для обнаружения и уничтожения подземных сооружений. Об этом можно почитать в Интернете, достаточно ввести в поисковике фразу "подземная лодка", или сразу отправиться по адресу http://24smi.org/article/11468-proekty-sssr-podzemnaya-lodka.html. Я думаю, что современные высокие технологии, особенно в области управления сложными объектами, которыми обладает Израиль, позволили бы за несколько лет освоить выпуск таких аппаратов и навсегда похоронить идею ХАМАСА о "подземной войне". Кстати, еще неизвестно, какие сюрпризы с "крысиными норами" нам готовит Хизболла на юге Ливана.... Бол.: Ну, это еще несколько лет... А что же делать сейчас?
А.: Во-первых, несколько - это лишь более одного, а с ХАМАСом, или точнее - с экстремистским исламом нам придется бороться не один, не 10, и даже не 50 лет.... Так что перспективы у нас в этом направлении "хорошие". И повторюсь, если бы на это мое предложение обратили внимание еще год назад, когда наша разведка УЖЕ имела сведения о подземных коммуникациях исламистов, то вполне вероятно, что при соответствующем финансировании и привлечении хороших "еврейских мозгов" сегодня мы бы имели в своем распоряжении такие "машинки". И это обстоятельство еще раз возвращает нас к вопросу об огромном потенциале ученых "русских израильтян", который так и остается невостребованным, а через 10-15 лет вообще уйдет в небытие естественным образом.... Бол.: И все-таки, что бы ты предложил делать сегодня?
А.: Давай разобьем этот вопрос на две части: что делать немедленно, т.е. "сей час", и что - в первую очередь.
"Сей час" нужно делать то, что уже делается, и при этом не "кусать локти" по поводу "да надо было!....". Так или иначе - это прерогатива нашего правительства, уж какое оно есть, и что оно сможет сделать. Наилучший вариант - полное разоружение ХАМАСа и уничтожение инфраструктуры террора. Я не уверен, что эта задача может быть полностью выполнена, и в основном из-за трусливого поведения наших заокеанских и заморских "партнеров", для которых важнее соблюсти собственные интересы как внутри своих стран, так и на международном уровне. Если учесть огромный контингент арабского населения в Европе и попытку США всячески отстранится от роли "всемирного полицейского", то вероятность стопроцентного достижения поставленной нашим правительством цели маловероятно. Следовательно, нужно готовиться к тому, что наши войска в ближайшее время покинут Газу, а ХАМАС и его сторонники будут орать на весь мир о победе над "еврейским фашизмом". С нашей стороны, нужно сделать все, чтобы эта "победа" оказалась пирровой Бол.: А как этого достичь?
А.: Когда началась наземная операция, мало кто из здравомыслящих людей надеялся на полное уничтожение ХАМАСа и его структуры, и особенно это стало ясно, когда "вдруг" обнаружилась та самая злополучная "система" тоннелей. В сегодняшних обстоятельствах запрета на действия без оглядки на "мирное население Газы" полное уничтожение ХАМАСА невозможно, "карт-бланш", выданный "мировым сообществом", не может продолжаться более месяца, и в условиях неизбежной гибели израильских военнослужащих "нарастающим итогом", операция не может продолжаться столько, сколько необходимо.
Следовательно, нужно ее обозначить, как первый этап бескомпромиссной борьбы с исламским экстремизмом на территории Газы, и как только будут достигнуты хоть какие-то договоренности о прекращении боевых действий, которые могут (пусть и не абсолютно полностью) удовлетворить Израиль НА ДАННОМ ЭТАПЕ борьбы, нужно вывести войска. Следующий этап - защита мирного населения от вылазок через тоннели и уничтожение самой возможности таких вылазок. Для этого нужно не "распускать" армию по домам, а расположить вдоль границы с Газой очень тесную цепь наблюдательных постов глубиной не менее полукилометра. Для этого понадобится около 20 тыс. человек и оборудование для круглосуточного освещения территории, а также использование организационных методы, позволяющие легко отличать проникших на территорию Израиля террористов в форме вооруженных сил Израиля. Если будут продолжаться спорадические пуски ракет, реагировать на это единственным методом - немедленно отвечать по месту пуска, и в любом случае продолжать воздушный мониторинг территории Газы на предмет обнаружения и уничтожения пусковых установок и тоннелей.
Начать изготовление защитного рва вдоль границы с Газой глубиной не менее 50-ти метров и шириной 70-100 метров, для чего задействовать буквально всю землеройную технику страны, в том числе и знаменитые боевые бульдозеры. Можно на условиях лизинга привлечь и оборудование других стран. Я уверен, что при этом удастся вскрыть практически все вырытые в сторону Израиля тоннели. Впоследствии, когда будут освоены методы подземного мониторинга, ров можно будет без ущерба для безопасности затопить морской водой и превратить его в место для отдыха. Параллельно начать осваивать метод обнаружения тоннелей вибро-акустическими методами, которые уже есть, а также начать разработку собственной аппаратуры и того самого оборудования, которое позволит отыскивать и уничтожать тоннели в Газе "подземными методами". Ну, а уничтожать тоннели, конечно, нужно их затапливанием морской водой, которая, прежде всего, уничтожит всю технику и оружие, которые в них хранятся.
В качестве защиты от ракетных атак я бы порекомендовал наряду с системой "Железный купол" использовать эшелонированные заграждения из прочной, например стальной, сетки, которые будут поддерживаться в воздухе привязными аэростатами, и будут расположены вдоль границы Газы. Такой своеобразный "забор" будет стоить столько же, сколько две-три батареи Купола и уничтожит всякую надежду террористов на успех в "ракетной войне". Подобные заграждения могут быть развернуты и на границе с Ливаном.
Бол.: Твои предложения насчет рва и сеток как-то отдают глубокой стариной....
А.: А чего плохого? Есть пословица о том, что все новое - это хорошо забытое старое. Вот ты во время дождя пользуешься зонтиком? Или чтобы укрыться на пляже от солнца?
Бол.: Ну да... А.: А ты знаешь, что зонт был изобретен не то в Китае, не то в Египте, еще за 1000 лет на нашей эры, и его конструкция принципиально не изменилось до сих пор? Рыбу сетями тоже ловят, наверное, со времен Патриархов - и ничего.... Минные заграждения тоже используются более ста лет. Или обязательно вместо простейшего зонтика изобретать какое-то фантастическое "силовое поле"?
Бол.: Но как тонкая сетка выдержит ракету???
А.: Ну, например, мы сделаем сетку из стальных струн, наподобие гитарной струны. Вот найди гитарную струну - самую тонкую, и попробуй ее порвать. Тягового усилия легкового автомобиля не хватит! Можно сделать и из кевларовой нити, тогда сеть будет легче, ее легче будет изготовить, но она окажется дороже. Ракета наносит ущерб при взрыве боевой головной части, взрыватель срабатывает при встрече со сравнительно твердым препятствием. А сеть - она и есть сеть - она даже не упругая, а гибкая. Ракета в нее упрется и начнет толкать, в следующий же момент потеряет устойчивость и начнет вертеться, и если и полетит дальше, то как раз в обратную сторону. Причем провести натурный эксперимент - проще простого, даже аэростатов не нужно, достаточно изготовить сеть размером примерно 100 на 100 метров и во время испытаний подвесить ее на вертолетах... И вообще - это чисто техническая и явно выполнимая задача. Но я бы хотел вернуться к началу разговора. Я не уверен, что мои рекомендации - самые лучшие или самые оптимальные. Самая большая проблема во всей этой истории, как и в истории вообще научного и технологического развития Израиля состоит в том, что из общего процесса начисто исключен потенциал "возрастных русских репатриантов" высокой квалификации. И вот с этим обстоятельством правительству надо срочно и тщательно разбираться. Каким образом привлечь этот потенциал, который носит к тому же временной характер, каким образом его не утерять навсегда - одна из ПЕРВЕЙШИХ задач правительства. И я уверен, что это вполне посильная задача, которую могут разрешить сами же "ветераны", причем практически без привлечения дополнительных средств. Было бы желание "сверху".
Бол.: Спасибо за интервью, я надеюсь, что наши читатели откликнутся и обсудят поднятые тобой вопросы.
Заглавие совпало бы с содержанием, если бы автор назвал книгу: "Как я победил Гитлера". Я говорю о статье Исидора Сонина "С винтовками на танки" ("Секрет" N 657), посвящённой 65-летию битвы под Москвой.
если бы Сонин нам рассказал, куда делось оружие Красной армии, и как немецкие танки оказались под Москвой. Тогда мы бы узнали, что, будучи начальником Генерального штаба, генерал армии Жуков сосредоточил впритык к западной границе столько танков, самолётов и артиллерии, сколько успел до немецкого нападения. Самая значительная их часть находилась в приграничных выступах, то есть в мышеловках. Если бы Гитлер промедлил с нападением ещё одну неделю, Жуков сосредоточил бы возле границы войск и вооружений больше, и трофеев у немцев тоже было бы больше.
Раз Сонин считает себя специалистом по артиллерии, хочу ему сообщить, что в 1941 году, то есть за первые полгода войны Красная армия потеряла - 101100 артиллерийских стволов. Это больше, чем находилось на вооружении во всех армиях зарубежных государств того времени, вместе взятых. Если пренебречь тем, что не каждая пушка пригодна, чтобы из неё стрелять по танку, то окажется, что против каждого немецкого танка было 33 ствола. Вот в чём причина того, что пришлось возобновить производство 76 мм противотанковых пушек, а совсем не потому, что маршал Кулик что-то недопонимал. ( Кстати, в эпизоде с пушками, который так красочно описал Сонин, на самом деле речь шла о танковых пушках.) Нужно к этому добавить, что по приказу Жукова накануне войны замки с орудий были сняты и хранились на складах, а войскам было приказано не поддаваться на провокации, то есть не отвечать огнём на огонь. За это же время было потеряно 20,5 тысяч танков, причём не таких хилых, как немецкие, а лучших в мире. Почему Сонин нам не рассказал, как немецкие танки оказались у стен Москвы? Они оказались из-за личной бездарности Жукова. В районе украинского города Ровно в первые дни войны состоялось танковое сражение. С немецкой стороны 799 плохих танков со слабой бронёй и плохим вооружением, а с советской - 8069. причём большинство из них - лучшие в мире того времени. Жуков, который на второй день войны прибыл в этот район, руководил этим сражением. Такого позорного поражения при таком перевесе в силах и средствах история не знает. После этого поражения член военного совета Юго-Западного фронта корпусной комиссар Н.Н.Вашугин не вынес позора и застрелился. Он поступил неправильно. Он не был виновником этого поражения. Главным виновником поражения был Жуков, поэтому его и следовало застрелить.
Жуков позор легко перенёс, сел в самолёт и улетел в Москву, чтобы со своих высоких постов по мере сил и возможностей помогать врагу побеждать. Я не хочу сказать, что Жуков был агентом Гитлера. Но Красной Армии было бы лучше, если бы она воевала без Жукова.
Но вернёмся под Москву зимой 1941-42 года. Сонин считает, что Жуков одержал под Москвой величайшую победу. Однако есть основание считать, что эта победа была очень относительной, и по ряду признаков напоминала крупное поражение и очередной разгром крупных сил Красной армии. Разгром начался с того, что Жуков вдвоём с Булганиным, который некоторое время был у него членом военного совета, доложили Сталину
о небывалом разгроме немецких войск по номерам перечислил немецкие войсковые соединения, которые ему якобы удалось разгромить. Историки отмечают, что все без исключения соединения, поименованные в лживом жуковском докладе, продолжали воевать ещё несколько лет. Чтобы окончательно уничтожить якобы разбитые войска Жуков послал во фронтовой прорыв 29-ю и 39-ю армии. Разумеется, они немедленно оказались в окружении. Жукову этого показалось мало. Туда же он послал
33-ю армию, которая полностью погибла под Вязьмой вместе со своим командующим генерал-лейтенантом М.Г Ефремовым. Этого тоже показалось мало. В тыл врага был заброшен 4-й воздушно-десантный корпус,
который постигла та же участь вместе с его автоматами, парашютами и планерами. Впоследствии генерал-полковник Барынькин писал, что решения Жукова в начале 1942 года не полностью соответствовали обстановке. Конечно, он мог бы написать, что эти решения были неграмотными и преступными, но к этому времени бронзовый Жуков уже сидел в центре Москвы на бронзовом коне. В общей сложности под Москвой погиб почти миллион солдат. Исидор Сонин возлагает вину за их гибель на каких-то не названных по фамилиям генералов, которые посылали войска в атаку не неподавленную оборону противника. Вероятно, такие генералы были. Но командовал этими генералами командующий Западным фронтом, и его фамилия не составляла государственной тайны ни тогда, ни сейчас.
Правда в статье Сонина состоит только в цитировании придурковатых приказов Жукова с угрозами расстрела и других репрессий. Высшей степени совершенства в издании таких приказов Жуков достиг, будучи командующим Ленинградским фронтом, когда объявил войскам, что семьи всех сдавшихся в плен бойцов и командиров подлежат расстрелу. Правда, этот приказ был отменён после вмешательства члена Политбюро Г. М. Маленкова, потому что в этом случае расстрелу подлежал сам Верховный главнокомандующий И.В. Сталин, сын которого тоже находился в плену вместе с большей частью кадровой Красной Армии, подставленной Жуковым под разгром в первые дни войны. Замечательный исследователь войны Виктор Суворов составил перечень войсковых соединений до армий включительно, которые погибли по личной вине Жукова. Причём, в перечень он включил только те войсковые соединения, которые погибли понапрасну, то есть без пользы для дела победы... Специально не цитирую этот перечень, чтобы Исидор Сонин прочёл хотя бы одну правдивую книгу о войне.
Можно ли считать Жукова полководцем, если он письменно заявлял, что для полной победы ему не хватало 36 тыс. танков. Это, видимо в дополнение
к 25 тысячам, которые у него были в июне 1941 года. Столько танков он мечтал противопоставить нескольким тысячам пародийных танков, имевшихся в распоряжении Гитлера.
Жукову много чего не хватало. Ему не хватало картин из дрезденской галереи, золота из немецких ювелирных магазинов, драгоценных камней, которые следователи производившие, обыск вынуждены были измерять в килограммах, дорогой материи, которую в свою очередь измеряли километрами, дорогой немецкой мебели и всего остального, что маршал присвоил в поверженной Германии в 1945-46 годах.
К большому разочарованию Исидора Сонина, я хочу процитировать
большего, чем он знатока истории - Игоря Львовича Бунича, который писал о Жукове следующее: "К концу войны личное дело маршала Жукова вырастет до пяти томов, причём целый том займёт перечень вывезенного маршалом из Германии "трофейного" имущества, его объяснительные, показания сообщников по разбою и свидетелей. На полях почти всех документов пометки красного сталинского карандаша..."
В личном деле сведения и о попойках и о хамстве и о рукоприкладстве и об очковтирательстве и о многих других доблестных поступках Жукова, включая болезненную любовь к наградам и восхвалениям.
Если Исидор Сонин такой большой знаток военной истории, пусть рассчитает и расскажет своим читателям, на сколько лет раньше закончилась бы Вторая мировая война, если бы в ней не участвовал маршал Жуков. Вот такой ТИМУР юморист. Статья 2006 года.
"Семья" {20-23}. 1937 год. В г. Серго Луганской обл., пишет автор, живёт "обыкновенная, советская еврейская семья". Глава семьи - отец: Вайнштейн Лев Григорьевич (34 года), зав. группой нормирования труда и заплаты в тресте "Сергоуголь", мать Черник (Черняк)-Вайнштейн Сима Моисеевна (31 год), лаборант в химической лаборатории этого же треста, бабушка Черняк Ханна Мордуховна (Анна Марковна) (56 лет), занимается домашним хозяйством; дети: дочь Инна (9 лет), школьница, и сын Анатолий (3 года), ходит в детский сад. В семье - атмосфера любви, доброты и заботы. Летом 1937 года семья отдыхает на море в Бердянске. Семейное благополучие было прервано 20 июня 1937 г., когда отец возвратился из Бердянска после отпуска (семья возвратилась позже). В этот день его арестовали, 12 сентября пришли за матерью {21-22}. После ареста родителей некоторые знакомые при виде бабушки переходят на другую сторону улицы, другие, напротив, сочувствуют и "возмущаются действиями властей". Среди сочувствующих - семья врачей Абрама Исааковича Локшина, его жены Софьи Григорьевны Трубинер и кучер, который возил отца на работу. {22}
"Папа". Отец автора, Лев Григорьевич Вайнштейн (1903-1943), был арестован 20 июня 1937 г., обвинён в участии в троцкистско-контрреволюционной организации, якобы занимавшейся вредительством на шахтах Серговского района Донбасса. Осуждён к лишению свободы на 10 лет. По официальным данным, отбывал срок в Севвостлаге. В Воспоминаниях приводятся отрывки из анкеты арестованного и допросов {27, 30-33}. Автор рассказывает о том, как знакомился с "Делом" отца, "но ни фамилии следователя, ни фамилии того, кто оклеветал отца, мне не удалось посмотреть".{30} О дальнейшей судьбе отца автору стало известно лишь из Справки о его смерти, присланной в 1993 г. из Управления внутренних дел Магаданской области, в которой говорилось, что он умер 24 ноября 1943 г. от воспаления лёгких и похоронен в пос. Палатка, Хасынского района, Магаданской обл. К этой Справке автор относится "с большой долей недоверия".{38}
"Мама" - Вайнштейн-Черник Сима Моисеевна (1906-1985). Автор считает своим "непростительным грехом", что ни разу не расспросил её о том, что пришлось ей пережить. От бабушки узнал, что в юности мать была свидетельницей погрома и убежала от деникинского солдата, который хотел её убить. Об испытаниях матери в годы сталинских репрессий автор рассказывает, опираясь главным образом на документы, полученные из архивов КГБ-СБУ и "микроскопические воспоминания мамы". Одно из таких воспоминаний - рассказ матери об её аресте: ей не сказали, что детей забирают в детприёмник. "Она обхватила сестру и меня и не хотела отпускать, но нас, детей, оторвали от неё, сказав, что нас всех везут на свидание с папой, но в разных машинах. Когда маму в тюрьме втолкнули в переполненную камеру и сидевшие в ней там всё рассказали, она потеряла сознание" {49}. Вайнштейн-Черник была приговорена к 5 годам лагерей. Об АЛЖИРе, где она оказалась, "мама обмолвилась только раз, к месту, в разговоре, что вместе с ней там находились сестра и невестка маршала Тухачевского и мать Майи Плисецкой"{57-58}. Из АЛЖИРа она была переведена в Котласлаг, где находилась с 29 октября 1938 г. до 26 января 1940 г. Чем было вызвано это перемещение, автору неизвестно. 29 декабря 1939 года Особое совещание заменяет ей срок пребывания в ИТЛ на ссылку в Казахстан, в г. Кзыл-Орда, где она работает на складе аптекоуправления. Туда, после 4-х летней разлуки сестра матери Циля привозит ей детей{60}. В 1943 г. мать вызывают в НКВД и сообщают о смерти мужа - этот день запомнился сыну-школьнику {60}. 12 июля 1947 г. с матери снимается судимость, а в 1949 г. ей разрешают выезд из Кзыл-Орды без права проживания в Москве и столицах союзных республик {63}.
"Дети". В день ареста матери дети были отправлены в Детприёмник города Сталино. Автор Воспоминаний приводит копию "Расписки" сотрудника НКВД о том, что "дети изменника родины Ванштейна Льва Григорьевича 1. Вайнштейн Анатолий Львович 1934 г.р. , 2. Вайнштейн Инна Львовна 1928 г.р. приняты в Сталинский Детприёмник НКВД". Оттуда брата и сестру перевезли в Москву, в приемник-распределитель, расположенный на территории Даниловского монастыря, а там разлучили: Инну отправили в Архангельск, Толю - в Рославль, Смоленской обл. Никаких подробностей пребывания в детприемниках и детском доме автор не запомнил - был ещё очень мал.{78-79}.
Сестра матери Циля Моисеевна Черняк-Блюмина ездила в Москву, сумела получить разрешение на опеку детей и искала их по списку городов, который ей выдали в НКВД. Автор рассказывает о том, как его нашли в детдоме г. Рославля: сестра узнала своего брата среди сотни стриженных наголо детей{86}. Инна и Анатолий были отвезены в г. Серго к бабушке, а после того, как матери заменили лагерь ссылкой, все соединились в Кзыл-Орде.
В конце Воспоминаний автор приводит эпизоды из своей жизни, когда принадлежность к ЧСИР становилось причиной разного рода дискриминаций.
В рукописи приведены копии документов, касающиеся семьи Вайнштейнов, из архивов КГБ-СБУ Ворошиловградской (Луганской) и Запорожской областей, Управления внутренних дел Магаданской обл. Обильно цитируются официальные документы правительства, ЦК ВКП(б), НКВД. Приводятся отрывки из воспоминания детей репрессированных, хранящиеся в архиве "Мемориала (А.В. Волынской, Э.А. Войлошниковой, А.О. Раменской).
В текст включена песня "Ванинский порт" (с вариантами строчек) и в качестве приложения - статья автора "Грустный юбилей" из журнала еврейских общин "Корни" (N33, 2007).
|
|
Отец -- Владимир Львович Виленкин (1916--2001), доцент геолого-географического факультета Харьковского университета, автор научных и научно-популярных книг "По Центральному Кавказу и Западному Закавказью; путевые заметки и наблюдения" (1955), "Кордильеры" (1958), "Странствователь по суше и морям" (1969), "Вклад географов Харьковского университета в географию" (1976), учебных пособий по географии УССР.
Я имела возможность непосредственно наблюдать за жизнью Александра в течение долгих лет, начиная с его пятилетнего возраста. В этом очерке я расскажу, какой труднейший путь пришлось ему пройти в свои молодые годы, в период становления его как ученого. Ведь царящая в стране политика государственного антисемитизма перекрыла Александру все возможности реализации его творческого потенциала, безжалостно вышвырнула его из официальной орбиты советской науки.
Наша семья поддерживала многолетнюю дружбу с двоюродной сестрой моего мужа- Фирой, матерью Александра. Впервые я увидела Сашу - пятилетнего малыша, чрезвычайно застенчивого и молчаливого. Свою застенчивость он сохранил на всю жизнь. В детстве Саша часто и серьезно болел. Был худым и бледным.
В подростковом возрасте Саша не стремился к общению со сверстниками, он был поглощен непрерывным чтением книг. Круг его чтения вызывал у меня заинтересованность: он читал только книги по теоретической физике и увлекался чтением трудов и книг Альберта Эйнштейна.
Прошли годы, и сейчас этот, с детства знакомый мне ребёнок, стал учёным с мировым именем. Но Сашин путь к достигнутым им научным вершинам был чрезвычайно трудным и неординарным. Ещё будучи студентом Харьковского университета по специальности
"физик- теоретик", он опубликовал несколько работ по теоретической физике в солидных научных журналах. Профессура профилирующих кафедр хорошо знала об исключительной одаренности этого студента, понимала его незаурядный научный потенциал. Однако при распределении молодых специалистов (после окончания учебы) ему не предложили продолжить образование в аспирантуре, хотя многие его однокурсники такое предложение получили. Вместо этого ему дали заведомо несостоятельное (фальшивое) направление в аспирантуру одного из киевских академических институтов, где ему отказали по причине отсутствия вакансий.
В результате Саша стал безработным, все его попытки найти работу оказались безуспешными. В Сашиной семье возникло положение, близкое к критическому: молодая семья, грудной ребёнок и никаких средств к существованию. И Саша принимает тогда неординарное решение: он поступает на работу ночным сторожем в харьковский зоопарк, где охраняет клетки со львами. Саша приносит в зоопарк пишущую машинку и пакеты белой бумаги. Каждую ночь, во время дежурства, он пишет статьи по теоретической физике. С этими работами он выступает с докладами на неофициальном, но весьма авторитетном за рубежом семинаре, организованном видными физиками- теоретиками Москвы, так называемыми "отказниками". Эти люди боролись за получение права выезда из страны, но Комитет Государственной Безопасности (КГБ) их не выпускал. Сашины доклады получали на семинаре самую высокую оценку. Затем эти работы нелегально переправлялись за границу и их принимали к публикации самые авторитетные научные журналы Европы и Америки.
Возникала пикантная ситуация: в каждой статье необходимо было указать место работы и в Сашиных статьях указывался адрес "Харьков- ZOO". (ZOO по-русски означает ЗООПАРК). Всем Харьковским ученым, принимавшим участие в зарубежных конференциях и симпозиумах, их иностранные коллеги неизменно задавали один и тот же вопрос: " Что это за высочайшего уровня научный центр по теоретической физике возник недавно в вашем городе? И почему этот центр имеет такое странное название? И почему о нем никому и ничего не известно!". Задававшие эти вопросы иностранные учёные даже и представить себе не могли, что весь этот научный центр состоит только из ночного сторожа и девяти прочных железных клеток с грозно рычащими в них львами. Конечно-же Харьковские учёные хорошо знали имя этого талантливого молодого ученого, который к этому времени уже получил мировую известность и признание. Однако Саша продолжал оставаться за бортом официальной советской науки. В поисках необходимых дополнительных средств к существованию Саше " повезло" найти ещё одну работу- он устраивается приемщиком в киоске утильсырья и принимает там от местных алкоголиков бутылки из- под водки, которые те собирают в примыкающей к киоску зеленой зоне.
Затем Саше удалось эмигрировать в США. Через пару лет после приезда в Америку он удостаивается высокой награды - цикл его работ по теоретической физике, включающий и публикации прошедших горестных лет, получает ПЕРВУЮ ПРЕМИЮ по физике, которую Саше вручил сам президент страны Рональд Рейган. Вскоре Саша получил должность профессора в одном из университетов, а ещё через некоторое время возглавил Институт Космологии в университете Тафта.
Мировая известность пришла к Александру Виленкину в 1982 году после опубликования его статьи "Творение мира из ничего". Он опубликовал в 2010- м году научно - популярную книгу "Мир многих миров. Физики в поисках параллельных Вселенных". Эта книга стала международным бестселлером и получила колоссальный общественный резонанс. Александр Виленкин знакомит читателей с последними достижениями в области космологии и излагает популярно свою собственную теорию - он рассказывает , что все мы живем в остатках огромного взрыва, который случился около 14 миллиардов лет тому назад. Этот взрыв положил начало нашей Вселенной, нашем миру.
Возможно, эти миры населены невообразимыми созданиями, или же похожими на нас.
Эта книга сделала Виленкина мировой знаменитостью. Изложенные им в популярной форме идеи оказались настолько яркими и убедительными, что в одночасье превратили скромного, застенчивого кабинетного ученого в звезду популярных ток- шоу первой величины. Программа его ток- шоу была расписана на пол года вперёд. Он был вынужден нанять на это время четырёх телохранителей, постоянно скрывался от папарацци.
Александр пишет с юмором в этой книге: "Сформировались миллиарды звёзд, одна из них - наше Солнце. Планеты, образующиеся вокруг звёзд, стали домом для разумных существ. Некоторые существа стали космологами и поняли, что наша Вселенная началась с Большого взрыва около 14 миллиардов лет тому назад".
Я, в заключение, хочу выразить уверенность в том, что ни в одной из бесчисленных параллельных вселенных не возникал и не возникнет в будущем абсурд, подобный описанному выше:
Молодой талантливый физик- теоретик , даже после получения им мирового признания, продолжает работать ночным сторожем в зоопарке, охраняя там клетки со львами.
Нуждаясь в дополнительном заработке, находит вторую подходящую работу- приемщиком пустых водочных бутылок у алкоголиков.
И весь этот невероятный абсурд, весь этот идиотизм был порождён позорной политикой государственного антисемитизма в СССР.
В Риге тогда находился центр американской разведки, за которым наблюдала резидентура ОГПУ и разведка Коминтерна. С Сергеем Вронским был установлен оперативный контакт. Задание поручили несложное. Он должен был внедриться в латвийский филиал молодежной организации "Имка", центр которой находился в США. Но вскоре резидент ИНО ОГПУ Сергей Родителев понял, что на этом участке экстрасенсорные способности молодого астролога не так эффективны, как могли бы быть в Берлине, где к власти только что пришел Гитлер. Вронскому вручили рекомендательное письмо к видному нацистскому функционеру Иоханну Коху. У него Вронский и познакомился с одним из нацистских руководителей Рудольфом Гессом, который увлекался мистикой. Вскоре из-за своих необычных способностей Сергей Вронский был направлен для учебы в Биорадиологический институт, известный как Учебное заведение N 25. Здесь готовили специалистов для лечения ВИП-персон из верхушки Третьего рейха. В аудиториях шли семинары, на которых изучали психотерапию, гипноз, шаманство. Лекции читали тибетские ламы, индийские йоги, китайские врачи. При распределении люди в форме вермахта сказали Вронскому: "Мы довольны вами и думаем, что в ваших интересах свои знания и жизнь отдать во благо фюрера и великой Германии". Им и в страшном сне не могло присниться, что, несмотря на ту роль, которую сыграли красные в трагической судьбе его семьи, Сергей Вронский в сентябре 1933 г. по рекомендации Рихарда Зорге уже успел вступить в компартию Германии. Он был не только студентом, но и подпольщиком, поддерживая связь с одной из нелегальных резидентур разведки Коминтерна. В Берлине популярность Вронского росла. Он стал весьма модной фигурой и приобрел широкую известность как экстрасенс-медик и астролог. Вронский был близко знаком не только с верхушкой Третьего рейха, но и поддерживал дружественные отношения с личным астрологом Гитлера Карлом Эрнстом Крафтом. Этот контакт позволял Вронскому иметь доступ к наиболее скрытой от посторонних глаз части нацистского режима - его связи с оккультными силами, в том числе и связи через оккультные каналы с наиболее могущественными закулисными силами Запада.
В те годы многие знаменитости искали возможности пообщаться с Вронским. Он был дружен с Федором Шаляпиным. Алехин специально приезжал к нему в Берлин в 1937 г. накануне чемпионата мира по шахматам. Предсказание Вронского о том, что он вновь станет чемпионом и удержит этот титул до 1946 г., исполнилось в точности. На одной вечеринке Гесс познакомил Вронского с Евой Браун. Та попросила предсказать ее судьбу. При следующей встрече Вронский сообщил миловидной девушке, что ее ожидает "необыкновенное будущее", и добавил: "Этот ваш взлет произойдет благодаря замужеству". Ева только рассмеялась в ответ. После этого Еву увидел Гитлер и сделал ее своей избранницей. Гесс немедленно позвонил Вронскому и сказал: "Твои слова исполнились точно". С этого момента русский граф окончательно завоевал доверие Гесса и стал лечить биополем высших нацистских чиновников и даже самого Гитлера, страдавшего желудочно-кишечными и психическими расстройствами.
О том, что нападение на СССР планируется на 1941 г., Вронский сообщил еще весной 1938 года. Тогда под контролем СС в Германии прошло особо секретное совещание астрологов. Это они рекомендовали Гитлеру определить время нападения на СССР на 1941 год. К этому времени отношения Вронского и Гесса стали полностью откровенны. Рудольф Гесс знал о плане "Барбаросса". Вронский составил астрологический прогноз, отталкиваясь от точного времени вторжения. Все расчеты предвещали полный крах нацистской Германии. Гороскоп перепроверялся не раз. Все сходилось. Гесс обратился к фюреру с просьбой перенести дату, но Гитлер поднял его на смех.
В мае 1941 г. Гесс бежал из Германии в Англию. Заместитель Гитлера подумывал даже бежать в Россию, но звезды предсказывали ему там немедленную гибель. Английский же вариант обещал жизнь. Так и случилось. Гесс пережил своих товарищей по партии на 40 лет.
Советская разведка с большим подозрением относилась к оценке близких отношений Вронского с фашистскими главарями. Убийство его отца лежало на совести Лубянки и не давало покоя. Весной 1942 г. Сергею Вронскому было предложено срочно прибыть в СССР. Мессинг предсказал И. Сталину неизбежный провал нашей агентуры в Германии, а вождь не захотел рисковать потерей своего источника стратегической информации. В Москве Вронскому не доверяли. И это несмотря на поступавшую от него ценную информацию, которую он добывал у лиц, окружавших Гитлера. Пытаясь обмануть астролога (что по меньшей мере наивно), предложили своему общающемуся с космосом агенту срочно прибыть в СССР. Якобы - для получения Звезды Героя. Вронский, сверившись с гороскопом, увидел: в СССР его ожидают крайне неблагоприятные перспективы. Но оставаться в Германии тоже было нельзя. Звезды предсказывали скорое разоблачение и неминуемую гибель. По следу шел сам Вальтер Шелленберг. Многие немецкие астрологи уже попали в застенки и лагеря. Поэтому Вронский решил последовать примеру Гесса, но бежать в другую сторону - на Восток. Через свои связи в ведомстве Иоахима фон Риббентропа получил дипломатический паспорт и выехал в Ригу. В Латвии граф Вронский без особого труда проник на фронтовой военный аэродром Люфтваффе. Здесь он гипнотизирует обслуживающий персонал, заставляет его заправить легкий аэроплан, на котором и взлетает из-под носа у охраны. Благополучно пересечь линию фронта помогли навыки, полученные в австрийской школе авиаторов. Ее граф окончил с отличием в начале 30-х годов. Правда, на подлете к линии фронта машина попала под шквальный огонь советской зенитной артиллерии. Дальше разбирались особисты из НКВД, которые вытащили беглеца из горящей кабины. Хорошо еще, что в это время не был создан СМЕРШ. У тех разговор оказался бы коротким. Вначале особисты собирались отправить его в штаб к Рокоссовскому. Но узнав, что Вронский - оперирующий хирург, спровадили в блиндаж-госпиталь. Там он сутками не отходил от операционного стола. До тех пор, пока подземный лазарет не разворотило снарядом. Тогда особисты вспомнили о нем и наконец отправили к Рокоссовскому. Но по пути в штаб конвоировавший графа политрук военной контрразведки понял, что за самовольное использование важного перебежчика придется отвечать перед самим Рокоссовским. Перспектива показалась непредсказуемой. Взял и выстрелил в спину сопровождаемого. Случайно вроде. Астролог получил тяжелейшее ранение в голову. Его отвезли умирать в госпиталь, в котором работал главный хирург РККА Николай Бурденко. Увидев в списках безнадежных больных знакомую фамилию, великий хирург потребовал немедленно готовить его к операции. Он близко знал старшего Вронского. И произошло чудо - Сергей выжил, и в 1943-м с первой группой инвалидности отправился в глубокий тыл. До окончания войны бедствовал в Уфе, пока не встретил друга детства Вилиса Лациса. Знавший графа по нелегальной работе в Германии, будущий премьер-министр советской Латвии отправил Вронского в освобожденную к тому времени Латвию. В 1947 г. гениального астролога дважды приглашал к себе Сталин. По воспоминаниям графа, впечатления у него остались самые неприятные. Поведение и тон разговора вождя были весьма далеки от общепринятого этикета. Когда в тот же год его пригласил на свое 50-летие Чан Кайши, это был разительный контраст: китаец подкупал своей галантностью. С. Вронский пробыл у него 4 месяца в качестве консультанта... Это ему не простили. Когда он был директором школы в Юрмале, на него настрочили донос. Причина необычная. Граф в силу своей нравственности отказался выполнить распоряжение советских властей - вывести школьников для просмотра публичных казней пленных немецких офицеров. За саботаж и неподчинение властям по всей строгости послевоенного времени его тут же приговорили к расстрелу. Правда, вскоре заменили "вышку" на 25 лет лагерей и в июне 1948 г. отправили отбывать срок в Мордовию. Навыки гипнотизера и психотерапевта пригодились графу и здесь. Лагерное начальство подчинялось ему безоговорочно: боялись за свое здоровье. Он же умело симулировал последнюю стадию онкологического заболевания, отсидел лишь пятую часть срока и был отпущен "умирать на свободу". Вскоре у нуждающегося астролога появился покровитель в лице Л. Берии. Шеф НКВД подсказал идею написать книгу, в которой отразились бы прошлые планы стратегического использования возможностей Вронского. Выполняя задание, писатель навестил Вронского в госпитале и предложил стать прототипом своего будущего романа о перипетиях неординарной судьбы. Но написать роман не сложилось - писатель страдал от запоев. Несмотря на это, слухи о необыкновенном даре Вронского распространялись, и в 1961 г. он перебрался в Москву, где с ним как с экстрасенсом стали сотрудничать представители Минобороны, МВД и КГБ.
Но звезды были милостивы. Вскоре по личному распоряжению Никиты Хрущева Вронского направили работать в Звездный городок. Он должен был обеспечивать информационное сопровождение главных лиц космического городка. Хрущев очень тепло относился к Ю. Гагарину, считая, что он внешне похож на его погибшего сына. Вместе с Ю. Гагариным Вронский побывал в США, где встретился с братьями Кеннеди и предсказал гибель им обоим и Мэрилин Монро. Оценила способности Вронского и советская верхушка. К нему стали обращаться за рекомендациями. Жаль только, к советам Сергея Алексеевича руководство Звездного городка не всегда прислушивалось... Он, например, настаивал на переносе даты операции Сергея Королева. Не поверили, и в результате Генеральный конструктор в январе 1966 г. умер на операционном столе во время операции по удалению полипов, проводившейся хирургами Петровским и Александром Вишневским. У С. Королева сердце не выдержало нагрузки и остановилось. Затем Вронский лично предупредил Гагарина о нежелательности полета 27 марта 1968 г., но космонавт N1 отшутился, сославшись на приказ командования. Напомним, что гибель Гагарина предсказал и Вольф Мессинг. Власти обстоятельства авиакатастрофы долго скрывали. Летом 1968 г. выдающегося экстрасенса С. Вронского пригласили в лабораторию биоинформации, которой руководил профессор Михаил Коган. Здесь Вронский начал готовить первых врачей-биорадиологов. Он сам отбирал слушателей на основе их индивидуальных гороскопов. Им предстояло изучать возможности использования "психоканала" в практических целях. Вронский читал им лекции о влиянии космических факторов на организм и психику человека. Но кто-то из слушателей поспешил настучать, и партийные инстанции изучать "лженауку" тут же запретили. Первые лица государства все же не отказались. Для них важнее был результат, а не партийная установка для рядовых членов партии. Обращались по любому поводу. Но чаще всего интересовались днями выезда из Кремля и пребыванием в другой стране. Такая работа не приносила Вронскому ни славы, ни денег. Только после прихода к власти Ю. Андропова С. Вронскому официально разрешили заниматься космобиологией (астрологией). Следует сказать, что Андропов знал о Вронском еще со времен Великой Отечественной войны. Во всяком случае, в начале 80-х Вронский подготовил для нового руководства гороскоп и вскоре стал читать свои лекции на курсах усовершенствования партработников. Ельцин в первые же минуты августовского путча заказал Вронскому астропрогноз текущих событий. И тот предрек скорый провал переворота, смерть Пуго и распад СССР. Самой страшной ошибкой Ельцина Вронский считал войну в Чечне: "Чечня ещe принесeт немало бед, ибо мы начали войну с исламом, и то, что уже случилось, - это пока цветочки". Когда в 1991 г. в Вашингтоне готовили операцию "Буря в пустыне", в Москву прибыли представители ЦРУ. Советовались не с П. Грачевым, а с С. Вронским. Спросили: "Когда лучше начать операцию и что нас ждет?" Астролог точно рассчитал им день, наиболее подходящий для проведения такой операции. Умер потомок древнего польского рода, биорадиолог с мировым именем, пенсионер Сергей Алексеевич Вронский в возрасте 83 лет в своей однокомнатной квартире в Ясеневе 10 января 1998 года. Он почти закончил в рукописи 12-томный труд "Классическая астрология". По фундаментальности работа эта не имеет аналогов в мире. Звездочёт предсказал распад СССР, боевые действия на Кавказе. Его переезд в Ригу ознаменовался массовым интересом журналистов. К нему приезжали из разных городов, брали интервью, интересовались подробностями жизни. Но Сергей Вронский мало оставил информации о своём жизненном пути. Перед смертью он попрощался с женой, сказав, что за ним "уже приходили". Он умер точно в тот день и час, который сам себе предрёк. Астролог утверждает, что Карма существует не только у людей. Она есть у семьи, народов, стран, всего человечества и планеты. Поэтому жители России испытывают сложности и экономические перепады. Русские, своими страданиями, расплачиваются за многовековую историю страны. Карма народов даёт выбор - погибнуть или пройти сильнейшие испытания. Давно исчезли шумеры, майя, этруски, инки, атланты. В отличие от них цыгане и евреи, так часто подвергавшиеся гонениям и геноциду, выжили и просуществуют ещё очень долго. Сергей Вронский несколько раз подчёркивал, что делать предсказания о странах - задача непростая. Необходимо учитывать гороскоп политических лидеров, гороскоп соседних государств. Поэтому предсказания о России больше интуитивны, основаны только на известных датах и гороскопах руководителей страны.
ГАЛИНКИН ЗИНОВИЙ ДАВИДОВИЧ (1928-2018 ) - историк, писатель, узник ГУЛАГа, умница, эрудит. "Молва" 25.05.2011. " Погорячился, перейдя на личности. Но отношения к Сталину не изменил! Бывший репрессированный Зиновий Галинкин признаёт, что был не прав, назвав одного из владимирских комсомольцев гитлерюгендом. Инцидент произошёл на пресс-конференция обкома комсомола, которая была посвящена десталинизации страны. Президентский Совет по правам человека убеждён, что с грузом любви к Сталину страну невозможно модернизировать. Комсомольцы же считают, что перечёркивать роль Сталина в истории - опасно. По их мнению, десталинизация, может перерасти в дерусификацию, и обернутся развалом России. Реакция бывшего репрессированного на такие заявления комсомольцев обернулась оскорблениями".
Зиновий ГАЛИНКИН, БЫВШИЙ РЕПРЕССИРОВАННЫЙ, ЧЛЕН ОБЩЕСТВА "МЕМОРИАЛ": "Огульно всех обзывать, давать им какое-то название, кличку - это, конечно, не следует. Но в горячах я рубанул, как говорится, топором. Если Вы обиделись, что я назвал Вас гитлерюгендом - я готов дать извинения, что я не считаю Вас гитлерюгендом, а комсомольцем".
Зиновий Давыдович - живой свидетель сталинских репрессий. По молодости критиковал коллективизацию, не верил в построение коммунизма. На него был написан донос, и в 52-м году его приговорили к 10-ти годам лагерей, но в марте 53-го Сталин умер, и из заключения Галинкин вернулся уже через три года. От своего убеждения, что Сталин-палач - Галинкин отступать не собирается, и никакие альтернативные мнения, тем более молодых людей, которые годятся ему в правнуки - не способны его убедить в обратном.
Зиновий ГАЛИНКИН, БЫВШИЙ РЕПРЕССИРОВАННЫЙ, ЧЛЕН ОБЩЕСТВА "МЕМОРИАЛ": "У меня максимализм в крови ещё с юношеских лет, со студенческих. И собственно из-за этого максимализма я и попал в места не столь отдалённые. И до сих пор я когда сталкиваюсь с восхвалением Сталина и его деяний - меня охватывает бешенство буквально. В это время я могу, что угодно сделать: я могу нагрубить, выругаться матом и даже ударить".
|
|
|
|
В середине 30-х годов, когда решалась судьба деда - Боруха Голанда - и дальнейшее пребывание всей семьи в Латвии, он съездил в Америку. Но Боруху там не понравилось, и он вернулся - сказал, что в Америке плохо, - поэтому вся семья осталась жить в Латвии.
Потом - разорение семьи в годы депрессии. Сына своего, Илью, проучившегося в гимназии семь лет, Борух отправил в Ригу к родственнику Янкелю, который устроил его на работу. Илья Голанд стал снимать комнату с полным пансионом в Риге. Семь лет до призыва в армию он жил самостоятельно, работая на мебельной фабрике Прикуля декоратором-драпировщиком. Все покупал себе сам, модно одевался: носил лайковые перчатки, шляпу и удлиненное пальто из черного драпа. Он посещал познавательные лекции, хорошо танцевал. Позднее, уже в Ленинграде, заказав у столяра необходимые конструкции, наш отец сам сделал для дома диван, очень красивый и стильный.
Во время войны, когда Илья Голанд воевал на фронте, его семья: отец Борух, мать Слова, старшие сестры Муся и Мина с мужьями и детьми - были расстреляны заживо в Даугавпилсе. Это известие отец получил в письме от своего двоюродного дяди Хоны Шнайдера. В письме были перечислены погибшие и пропавшие без вести родственники. Дядя, узнав, что Илья после тяжелейшего ранения остался без ног, звал его к себе в Ригу: "Приезжай к нам, будешь как родной сын".
Судьба сестры отца Перелы и младшего брата Лейбла оставалась неизвестной. После войны отец сделал запрос о родных во Всесоюзный розыск. Позже была найдена его родная сестра Перела Боруховна Юдина с маленькой дочерью Мирой. Они оказались эвакуированными в Ташкент. Свою историю рассказала сама тетя Поля (так мы ее называли). Ее муж Мордух Лейзерович Юдин был на фронте. Перела с младшим братом Лейблом ехала поездом из Даугавпилса в эвакуацию. Поезд был атакован вражеским самолетом. Все выскакивали из вагонов и прятались. Когда все стихло, люди стали искать друг друга. Перела так и не нашла Лейбла. Паровоз призывно загудел, все бежали в вагоны, поезд уходил в Узбекистан...
В то время Перела была беременна, и дочь Мира родилась уже в Самарканде. Позже Макс (Мордух) разыскал жену с дочерью в Ташкенте, они жили в жутких условиях, истощенные голодом и объятые страхом. В эвакуации им было трудно, так как они не знали русского языка, оставаясь чужими для окружающих. Семья Макса и Перелы Юдиных воссоединилась в 1945 году и уехала жить в Ригу. В 1951 году в семье Юдиных родился сын Лейзер. Младший брат Лейбл Голанд так и пропал без вести. Потом нашлись другие родственники, которые смогли бежать из Прибалтики.
НАКАНУНЕ ВОЙНЫ
Незадолго до начала войны отца призвали в Риге в Латгальский конноартиллерийский полк. Перед уходом в армию он приехал к родителям в Двинск, и перевез туда все свои вещи.
Подписан пакт Молотова - Риббентропа. В августе 1940 года Латвийская республика была включена в состав СССР. Илья Голанд принял новую власть и стал служить в Красной армии. Так случилось, когда командир отпустил его на побывку к родным, он был дома, ничего не подозревая о начале войны. Собирая сына, мать дала ему с собой несколько банок консервов и хлеб.
На железнодорожной станции в Даугавпилсе отец был первый раз ранен. Позже он, пробираясь лесами, вышел к армейцам. Чутье подсказало ему, в каком направлении двигаться. Он добрался до Вышнего Волочка, где формировался полк, затем был отправлен на фронт, там получил контузию.
СПРАВКА. Народный Комиссариат Обороны СССР. Ленинградский Красноармейский Госпиталь N 442: "Голанд И. Б. находился на излечении с 7.08.1941 по 2.09.1941 по поводу сотрясения головного мозга, связанного с пребыванием на фронте - попал под взрыв снаряда 5.07.1941 - тяжело контужен, сознание потеряно".
Отца хотели комиссовать, но так как Латвия была занята фашистами, он попросил, чтобы его оставили в Красной армии. Его командировали в Кировск, в школу звукометристов. После окончания школы отца отправили на Карельский фронт, под Кестеньгу. В штабе полка он был редактором стенгазеты. Там он оставался долгое время, оказавшись нужным и востребованным человеком, чему помогли ранее полученные трудовые навыки в семье своего отца и на мебельной фабрике в Риге. Его ценили, поручали организовывать строительные работы, ремонтировать мебель, восстанавливать мягкие сиденья трофейных автомобилей. Но его душа рвалась в бой.
Оставив штаб полка, отец догнал своих боевых товарищей по маршруту их следования.
ПОДВИГ ИЛЬИ БОРУХОВИЧА ГОЛАНДА
На Карельском фронте, капитан Виль отправил его старшим группы за линию фронта для выполнения боевого задания по обнаружению цели N 392. Это была батарея противника, которая регулярно обстреливала наши позиции. Линию фронта прошли, но когда встали "на точку", обнаружилось, что провод оборван. Отец послал солдата, но тот не вернулся, связи не было. Тогда он сам пошел искать обрыв. Нашел: на ветках сосны висели два конца кабеля. Отец достал их и соединил, но тут его накрыло взрывом от минометного снаряда противника. Окровавленного бойца случайно нашли наши разведчики и переправили в медсанбат.
Итак, 30 июня 1944 года Илья Борухович Голанд был тяжело ранен. Во всем теле были осколки, в том числе и в левом виске. Дальше - эвакогоспитали и госпиталь в Свердловске. Газовая гангрена прогрессировала. Было сделано 11 операций с ампутацией обеих ног. Жизнь была спасена.
- Мы будем хранить память о замечательных хирургах свердловского госпиталя, которых не знаем лично, и конечно, шефах свердловского госпиталя - сотрудниках Государственного Эрмитажа, эвакуированных из Ленинграда, среди которых была Марианна Николаевна Кречетова, принесшая в палату фотоаппарат и трофейную пленку. Илья начал фотографировать бойцов и врачей. В рентгеновском кабинете он проявлял пленки и печатал фотографии. Когда у него стали получаться хорошие снимки, Марианна Николаевна попросила запечатлеть жизнь музея в эвакуации. Он фотографировал сотрудников Эрмитажа, какие-то коробки и свертки, не имея понятия, что это спасенные музейные ценности. Позже, уже в Ленинграде, в Эрмитаже была сделана выставка этих фотографий.
Заключение медицинской комиссии о болезни бойца Ильи Голанда
СПРАВКА ИЗ ГОСПИТАЛЯ: "Свидетельство о болезни N 580 от 9 августа 1945 года при эвакогоспитале N 3864 города Свердловска. Ранен 30.06.1944 года. Лечился: Мед. Сан. Бат. N 127. 30.06.44 г. - ампутация правой голени по поводу поражения кости и левого бедра. Эвакогоспиталь N 1439 - перевязки. Эвакогоспиталь N 1710 от 22. 08.1944 - удаление инородных тел из мягких тканей. Эвакогоспиталь N 5966 - 10.09.1944 - реампутация... В эвакогоспиталь N 3864 г. Свердловска красноармеец Голанд Илья Борухович 1918 года рождения прибыл 29.12.1944 года на 184 день после осколочного ранения. Принят в РККА военкоматом - Рижский ГВК с 1940 года. При выписке из госпиталя - правильного телосложения, удовлетворительного питания. Со стороны внутренних органов без отклонений от нормы. Органы движения - в области верхней трети правой голени имеется реампутационная культя с окрепшим послеоперационным свободным рубцом. Движения в коленном правом суставе и левом тазобедренном суставе свободны. Протезирован на голень и бедро 8-го августа 1945 года. На основании ст. 65 гр. 1-й расписания болезней приказа НКО СССР 1942 года N 336 признан: негодным к военной службе с исключением с учета. Следовать пешком - не может. В провожатом - нуждается. Мотивировка: ранен в бою при защите СССР. Едет - город Ленинград".
Елена родилась в 1894 году. Мать Елены - Антонина Деулина (родилась в 1868 году в семье томского купца Петра Деулина) - в ранней молодости вышла замуж за земского заседателя Барнаульского округа Томской губернии Ивана Дьяконова, получив его фамилию, но в 1888 году она оставила мужа и уехала в Москву в возрасте 20 лет. Достоверно известно, что бабушка Елены по материнской линии проживала в Тобольске, её семья владела золотыми рудниками в Сибири[3]. В 1891 году Антонина знакомится в Москве со студентом Дмитрием Ильичом Гомбергом (1868 года рождения), ставшим впоследствии адвокатом, с которым у них в гражданском браке рождаются четверо детей: Вадим (1892), Елена - Гала (1894), Николай (1896) и Лида (1902). Таким образом, Дмитрий Гомберг является безусловным отцом Елены[4][5]. Существовавшие ранее версии не выдерживают критики в свете последних исследований и фактов биографии[2][4][5]. Семья Гомберг-Дьяконова проживала в Казани с 1893 года по 1895, когда Гомберг учился в Казанском университете, а Дьяконова работала акушеркой[6]. Следовательно, местом рождения Елены является Казань. Впоследствии семья возвращается в Москву. В Москве Елена училась в женской гимназии М. Г. Брюхоненко (Большой Кисловский переулок, д. 4). Там же обучались сёстры Цветаевы (Анастасия и Марина -- известная поэтесса).
Григорий Певзнер, правнук писателя
Но отдых мой впрок не идет:
Отдыхая, я хорошо знаю,
Что голод коварный в пекло вернет.
- Вы экзаменуетесь ради права жительства?
- Учитель не пользуется правом жительства, - ответил я.
- Так зачем же вы экзаменуетесь?
- Чтобы иметь право обучать детей.
- Очень похвально. Но экзаменовать мы вас будем строго. Вы хорошо подготовлены? Право жительства - это одно. Тут мы снисходительны, но к будущим учителям мы требовательнее.
редакцией российского журнала "Корни"
(редактор - Семен Августевич)
У Рудольфа Яковлевича в личном архиве хранится уникальный документ -- извещение о его гибели. Эти события описаны А. Ламберовым в предисловии к книге Р. Я. Евилевича "Люди трудной судьбы": "...Ему поручили подорвать мост. Немцы уже спешили к реке, радуясь, что легко захватили переправу. У лейтенанта не было взрывчатки. Был только ящик противотанковых гранат. Под сильным огнем фашистов он выполнил приказ.
Только через двое суток нашел сапер свой полк. Его не ждали здесь. Многие видели, как под пулями упал лейтенант, а потом грохнул взрыв на мосту.
В канцелярии Рудольфу Яковлевичу отдали... извещение о его героической гибели. Не успели отослать родным.
За взрыв моста лейтенант получил свой первый орден -- орден Отечественной войны..."
В декабре 1941 г. в одном из боев Р. Я. Евилевич был контужен. Потом был госпиталь, операции и приговор врачей: две сотых процента зрения на один глаз. Звание старшего лейтенанта он получил уже после контузии.
После лечения в госпитале Р. Я. Евилевич вернулся в родной город. В 1949 г. закончил заочное отделение литературного факультета Куйбышевского педагогического института. Работал в Куйбышевском Дворце пионеров руководителем литературного кружка. Он организовал при Куйбышевском городском Дворце пионеров один из первых в стране клубов красных следопытов "Десант" и стал его руководителем.
Опыт работы и результаты открытий клуба "Десант" нашли отражение в книгах Р. Я. Евилевича "Люди трудной судьбы" (1967), "Наступление не отменяется" (1972), "Подвигу солдата поклонись!" (1975), "Доблести вечный след" (1979), "Десантники идут по следу" (1981), "Им было восемнадцать..." (1988).
Красные следопыты под руководством Рудольфа Яковлевича проделали огромную работу. Они собрали обширный материал о подвигах трех тысяч земляков, "открыли" 12 Героев Советского Союза, установили захоронения более ста волжан, чьи могилы рассеяны по полям сражений не только в нашей стране.
С 1948 г. Р. Я. Евилевич член общества "Знание", систематически выступал с лекциями.
С 1963 г. Рудольф Яковлевич -- член Союза журналистов СССР, он публикует статьи в периодической печати, пишет книги. Их автор, мужественный, сильной воли человек, учит гражданственности, уважению к боевому прошлому своего народа, заставляет вспомнить тех, кого человечество занесло в списки бессмертных.
Максим Кантор. Колонна. 1987
В мое отсутствие (я сейчас нахожусь в Германии) собралась комиссия Союза Художников и решила меня из мастерской выселить. Председатель живописной секции Павел Никонов объявил на собрании, что я мастерскую сдаю жильцам. Это полная ложь. Любой, кто даже шапочно знаком со мной, знает, что это нереальное предположение. Комиссия разыграла сценку - якобы позвонили мне по телефону (разумеется, никакого звонка не было!) и якобы получили подтверждение, что мне мастерская не нужна. Этот балаган потребовался для стремительного решения. Решено ломать дверь, и мою мастерскую аннулировать. Добрые люди меня разыскали, предлагают срочно лететь в Москву и нанимать адвоката - надо срочно доказывать, что я русский художник, и мастерская мне нужна. Ничего этого я делать не собираюсь. Мое пребывание на Западе связано сейчас с моей интенсивной художественной деятельностью - я сейчас готовлю выставки в Берлине, Венеции, Нью Йорке - кстати, будет показано и в Томске, Омске и Тольятти. Прерывать работу, чтобы порадовать тех, кто хочет меня лишить мастерской - я не стану. Более того: считаю неприличным доказывать в свои 55 лет, после тысяч написанных картин, что я художник и мастерская в России мне нужна. Это унизительно. Смею думать, что я не последний среди русских художников. Если МОСХ (и Россия в лице данной организации) решил продать мою мастерскую, а меня выселить, значит, так и будет - и это значит, что возвращаться мне в Россию не прийдется. Иного места в Москве и в России у меня нет. Если нет никого, кто мог бы остановить это безобразие - значит, защиты я не заслужил, репутации не заработал. Одна просьба к тем, кто ломает дверь: - в моей мастерской (помимо рисунков) редкая философская библиотека, рукописи отца, магнитофонные пленки Н. Коржавина и А. Галича, записанные у нас дома, рукописи А. Зиновьева и ценный фотоархив. Было бы досадно, если бы все это пропало.
Структура демократии. 2003-2004
В заключение несколько замечаний персонального характера:
1) председатель Павел Никонов добрый знакомый моего знакомого Григория Ревзина - вероятно, телефонного разговора хватило бы, чтобы объяснить дикость и противоправность действий.
2) Павел Никонов - художник, картины которого мой отец (редактор ДИ) неоднократно публиковал в своем журнале, в ту пору, когда "суровый стиль" надо было защищать.
3) Во всех своих книгах я отстаивал реалистическое рисование (то есть, религию МОСХа) защищал реализм от профанаций и коммерции. Смешно - что русские живописцы отплатили мне именно так
4) моя мастерская - место историческое: в разное время моими гостями здесь бывали - Зиновьев, Мамардашвили, Ганс-Дитрих Геншер, Хобсбаум, Ростропович, Негри, Коржавин, Наннен, Людвиг, всех не перечислить. Будет немного странно видеть на их месте офис туристической компании.
4) Распространите это письмо, пожалуйста, - во всяком случае, я хочу, чтобы содержание стало известно широко. Тот, кто может передать в газеты, - передайте.
Никаких адвокатов я нанимать не собираюсь. В России места для меня не осталось - возвращаться некуда - значит, так тому и быть".
КАХАЛАНИ АВИГДОР (1944- ) - танкист, бригадный генерал Армии обороны и Герой Израиля. Подробнее о нём статья танкиста ИОНА ЛАЗАРЕВИЧА ДЕГЕНА в журнале "Корни" N39-2008г. "...В Израиле нет орденов и медалей. Впрочем, это не совсем точно. Есть три медали на скромных небольших прямоугольных ленточках -жёлтой, медаль, которой награждают Героя, красной - "Оз" ("За отвагу") и голубой - "Мофет" ("Пример"). Просто никто из награждённых никогда не носит этих медалей на груди. Медали хранятся вместе с красивым удостоверением о награждении. А за участие в войне ленточки - равные для начальника Генштаба и рядового писаря в тылу. И жёлтая, красная и голубая ленточки, соответствующие медалям. За героизм, проявленный в Шестидневной войне, КАХЛАНИ получил голубую ленточку - "Мофет" ("Пример")...
По архивным документам Евгений Павлович Волянский родился 22 июля 1921 г. в городе Одесса. Родители скоро переехали в город Жмеринка, где отец работа бухгалтером жмеринского отделения военторга КОВО. Мать умерла в 1935 г. В 1939 г. он окончил в Жмеринке среднюю школу и в сентябре того же года поступил в Одесский индустриальный институт. В том же сентябре 1939 г. он был призван в Красную армию. Служил в городе Кизел Молотовской (Пермской) области. С октября 1939 по январь 1940 г. учился в школе младших командиров 251 ОСБ, а с февраля 1940 по январь 1941 г. служил командиром отделения той же части. С января по май 1941 он стажировался на должность командира взвода и учился на курсах младших лейтенантов при части, которые успешно окончил. С мая по июнь 1941 г. он служил заместителем командира взвода 55 инженерного батальона. С июня по сентябрь 1941 находился на фронте командиром взвода истребительного отряда 5 танкового корпуса. В сентябре 1941 г. с группой бойцов был направлен в тыл врага в Смоленскую область с разведывательным заданием. После больших преследований (так сказано ), он с группой бойцов вступил в партизанский отряд, который в дальнейшем влился в партизанскую дивизию "Дедушка", где он был назначен начальником разведки 3 батальона 3 партизанского полка. В апреле 1942 он был переведен командиром группы в диверсионный отряд специального назначения ООНКВД Западного фронта, действовавшего в Смоленской области, где служил до октября того же года. За успешные действия группы был представлен, затем награжден орденом Красного знамени. С 20 октября по 30 ноября 1942 г. он находился в спецшколе при Белорусском штабе партизанского движения. В феврале 1943 г. десантировался в партизанское соединение полковника Я. И. Мельника. где служил политруком, затем комиссаром главразведки соединения до апреля 1944 г. В августе 1944 г. десантировался в Словакию, где создал партизанскую бригаду и действовал до соединения с Советской Армией в феврале 1945 г. За боевые дела награжден 3 орденами Красного знамени, орденом Отечественной войны 2 степени, медалью Партизана ВОВ 1 степени.
Боевые дела Волянского-Коренцвита хронологически можно разделить на 3 периода: участие в партизанском движении на Смоленщине, служба в разведке партизанского соединения полковника Я. И. Мельника и организация партизанского движения в Словакии вместе со службой командиром 2 Словацкой партизанской бригады "За свободу славян".
В начале войны младший лейтенант, тогда еще Ефим Коренцвит, служил командиром взвода истребительного отряда 5 танкового корпуса. О боевых делах его взвода в архивных документах сведений нет. Представляется, что истребительный отряд в танковом корпусе выполнял комендантскую службу - охрана штабов, борьба с вражескими разведчиками и диверсантами, разведка. Вероятно, согласно командира взвода Е. Коренцвита с группой бойцов в сентябре 1941 г. посылают в тыл врага в разведку на Смоленщине. Враг рвется вперед, группа оказывается в окружении, но не сдается в плен, становится вооруженной группой в тылу врага, вливается в безымянный партизанский отряд, который в дальнейшем вливается в партизанскую дивизию "Дедушка". Когда это произошло? Партизанская дивизия "Дедушка" была организована в составе трех полков в середине марта 1942 г., в основном из красноармейцев, попавших в окружение, командир дивизии В. Ф. Воронченко, комиссар Ф. И. Деменков. Вероятно, отряд Ефима влился в дивизию "Дедушка" в конце марта 1942 г. Ефим получил сразу должность начальника разведки батальона, что говорит о его партизанском опыте и авторитете. В апреле 1942 г. Ефим был послан в Руднянский район Смоленской области на важное задание. Вероятно, за выполнение этого задания и службу в дивизии "Дедушка" он был награжден первым орденом Отечественной войны 2 степени. В мае 1942 г. Ефима переводят командиром группы специального диверсионного отряда, где его группа успешно выполняет боевые задания, за что он награждается орденом Красного знамени.
C 20 октября по 30 ноября 1942 г. Ефим учится в специальной школе при Белорусском штабе партизанского движения, о чем сообщается в личном листке по учету кадров, заполненном и подписанном им лично 1 декабря 1942 г., где он уже не еврей Хаим Борисович Коренцвит, а украинец Евгений Павлович Волянский. В этом документе он еще младший лейтенант. Этот документ подписан непосредственно после окончания специальной партизанской школы, наиболее вероятно с целью использования его партизанским командиром в тылу врага, а партизанские командиры не могли быть евреями. Вот, как пишет об этом известный партизанский командир Л. Берештейн о встрече после войны с Е. Волянским. "Так ты у нас не Женя, а Хаим, или Фима?" Е. Волянский начал оправдываться и говорить, что в начале 1943 г., когда он повторно уходил партизанить в немецкий тыл, в Главном разведуправлении (ГРУ) КА ему выдали документы на имя русского человека (на самом деле украинца) Евгения Волянского, так он под этим именем живет всю жизнь. Л. Бернштейн послушал его объяснение и сказал - "В подполье я был лейтенантом Васильевым, но в ту же минуту, когда я пришел в отряд, то честно и с гордостью сказал - меня зовут лейтенант Беренштейн. А ты после войны был обязан вернуть свою настоящую фамилию и нацию твоих предков". С. Елисаветский в книге "Полвека забвения" [1] вспоминает, что в личных встречах с ним Евгений говорил, что он очень переживает не возвращение к своим корням. Он советовался в начале 50-годов, в разгаре государственного антисемитизма, с дважды Героем Советского Союза Сидором Ковпаком, который в то время исполнял должность главы Верховного совета Украины, возвращаться ли в еврейство. Ковпак ему не советовал это делать, с чем он согласился. В, где дебатируется вопрос о награждениях Волянского и о смене его фамилии и национальности утверждается, что для такой смены есть 2 причины. Во-первых, еврейские фамилии сходны с немецкими, что может вызвать негативное отношение партизан к такому командиру. Во-вторых, если не изменить фамилию партизанского командира, то немцы могут подвергнуть насилию его родственников. Вроде логично, но есть и третья причина, о чем ГРУ не забывает - это бытовой антисемитизм партизан. В утверждается, что в конце 1942 г. Волянский был тяжело ранен и находился в Москве на лечении. Но в документах утверждается обратное - он не был ранен и не был контужен. После окончания специальной школы Волянский переходит в подчинение ГРУ, которое курировало разведывательную деятельность в партизанских соединениях. Его вызывают в Москву, присваивают звание лейтенант и направляют в разведку партизанского соединения под командованием полковника Я. И. Мельника, дислоцированного в Хинельских лесах Брянской области. В феврале 1943 г. лейтенант Волянский десантировался туда в должности политрука разведки.
Партизанское соединение, куда был направлен лейтенант Волянский, было создано по приказу маршала Ворошилова в октябре 1942 г. путем слияния партизанских отрядов "За родину", "Червонный" и имени Сталина общей численности 423 бойца [11]. Соединение получило название: "Сумско-Винницкое партизанское соединение". так как эти отряды, сформированные в Сумской области Украины, были переданы из партизанских соединений под командованием Ковпака и Сабурова для развертывания партизанского движения в Винницкой области Правобережной Украины. 24 февраля 1943 г. это соединение под командованием Шушпанова И. Я. и комиссара Я. И. Мельника совершило рейд из Хинельских лесов в партизанскую зону Полесья на границе Белоруссии и Правобережной Украины. В мае 1943 г. командором Сумско-Винницкого партизанского соединения стал партизан гражданской войны полковник Я. И. Мельник, комиссаром секретарь Винницкого подпольного комитета КП(Б)У Д. Т. Бурченко, начальником штаба майор М. И. Владимиров, командиром разведки Ф.А Манжос, комиссаром разведки Е. П. Волянский. 19 июня 1943 г. соединение выступило в первый рейд по Винницкой области. Винницкая область, где находилась ставка Гитлера, усиленно охранялась, а соединение не имело боевого опыта. В результате рейд не имел успеха, из 668 бойцов к 25 августа разрозненными группами на партизанскую базу в Полесье возвратилось только 440 бойцов. 11 октября 1943 г. был совершен 2 рейд через Житомирскую область в южные районы Винничины. Это рейд совпал с началом освобождения Винничины Советской армией, был удачным. 14 января на основе объединения 7 местных партизанских отрядов была сформирована партизанская кавалерийская бригада имени Ленина, командир майор М. И. Владимиров (бывший начальник штаба Сумско-Винницкого соединения), комиссар один из секретарей Виннцкого обкома партии Нижник. В отряд имени Кармалюк этой бригады вступил автор настоящей статьи в феврале 1944 г. Эта бригада совершала рейд вместе с соединением под командованием Я. И. Мельника. В марте 1944 г. оба соединения встретились с частями Красной армии, а в апреле того же года оба соединения были расформированы.
После ВОВ, до сталинских репрессий над Еврейским антифашистским комитетом (ЕАК), ЕАК обратился к некоторым командирам партизанских соединений с просьбой рассказать, как воевали евреи-партизаны. По результатам этих воспоминании еврейское издательство "Эмес" издало в 1948 небольшую книжку в 180 страниц о евреях партизанах. В этой книге полковник Я. И. Мельник, бывший командир Сумско-Винницкого партизанского соединения, пишет о героических делах Е. Волянского. Во время рейда из Хинельских лесов в Полесье в районе реки Десна немцы 4 раза окружали соединение, не давая ему форсировать реку. Только благодаря лейтенанту Волянскому, который тогда возглавлял разведку, соединение незамеченным и без потерь выходило из окружения. Отмечая опыт Волянского, полковник Мельник указывает, что Волянский с осени 1941 г. воевал в партизанских отрядах, организованных из красноармейцев, попавших в окружение. Сюда следует добавить и учебу Е. Волянского в специальной разведывательной школе. Большое значение немцы придавали спиртовым заводам, продукция которых использовалась как горючее для транспорта и
техники. В Черниговской области в село Краски для уничтожения спиртового завода был направлен отряд "Червонный". Лейтенант Волянский не только точно вывел отряд к заводу, но вместе с двумя партизанами проник в здание завода и взорвал баки со спиртом. Во время стоянки у реки Припять 28 марта 1943 г. лейтенант Волянский во главе группы подрывников отправились на линию железной дороги Гомель - Калинковичи. Несмотря на охрану, после тщательной разведки партизаны заложили взрывчатку в 4 км восточнее разъезда Голеница. Были заложены 2 заряда на расстоянии 20 м друг от друга. Вдали показался бронепоезд, подрывники отползли от пути и залегли в ближайшем лесу. Скоро раздались 2 взрыва. 4 броневые площадки были разбиты, а железнодорожная линия, питающая Брянский фронт, не действовала 5 дней. Полковник Я И. Мельник отмечает смелость лейтенанта Волянского и его разведчиков. В то же время в большой работе под авторством Я. И. Мельника не отмечено особое геройство лейтенанта Волянского. Так, например, там отмечается взрыв бронепоезда 28 марта 1943 г., однако там не указано, что эту диверсию возглавлял Е. Волянский. Здесь следует отметить, что работа, хотя там автором считается покойный полковник Я. И. Мельник, на самом деле осуществлена его внуком А. М. Добровольским на основе дневников деда.
Комиссар Сумско-Винницкого партизанского соединения Д. Т. Бурченко в своей работе [10] не рассказывает о конкретных подвигах Е. Волянского, но у него есть высказывание о нем, характеризующее его профессионализм, смелость, выносливость, порядочность, Вот как комиссар соединения характеризует своего комиссара разведки лейтенанта, затем старшего лейтенанта Е. Волянского: - "Волянский - настоящий кумир молодежи. А, впрочем, его знали и любили почти все партизана соединения. Это был смелый разведчик, спокойный, рассудительный боец, не терявшейся в любой обстановке. Выполнял самые сложные и рискованные задания командования. Евгений мог зимой, не страшась студеной воды, достичь противоположного берега реки, мог, если нужно вмерзнуть в лед, часами лежать без движения на виду фашистов, только бы не выдать себя и товарищей. Он умел не спать, когда другие уже не могли справиться с дремотой. И, напротив, мог засыпать, едва выдавалась для этого подходящая минута затишья. Ко всему этому, Волянский был веселый и остроумный парень, прекрасный товарищ, на которого всегда можно положиться. За своим комиссаром бойцы шли на самые трудные задания". За службу в Сумско-Винницком партизанском соединении Е. Волянский был награжден орденом Красного Знамени. В утверждается, что во время службы комиссаром разведки в Сумско-Винницком партизанском соединении Е. Волянский лично пленил немецкого генерала, для чего ему помогло знание немецкого языка. О знание Е. Волянским немецкого языка указывает и Стер Елисаветский, который после войны в Киеве лично общался с Е.Волянским. Знание немецкого языка могло помогать офицеру разведчику. Однако, ни в архивных материалах, ни в работах о таком важном событии как взятие в плен генерала и знание немецкого языка не упоминается. В литературе считают, что Е. Волянский должен был быть награжден за службу в Сумско-Винницком партизанском соединении Звездой Героя Советского Союза. Однако, справедливости ради, надо учесть следующее обстоятельство. В приведен список награжденных партизан Сумско-Винницкого партизанского соединения. Только 2 человека, командир и комиссар, награждены орденом Ленина, несколько командиров и комиссаров отрядов, в том числе и Е. Волянский, награждены орденом Красного Знамени, остальные награждены менее престижными орденами, а также медалями. В очень трудной обстановке на Винничине сражалось это соединение, очень мало успехов было у него, отсюда, вероятно, и наград мало.
После соединения 17 марта 1944 г. Сумско-Винницкого партизанского соединения с Красной Армией старший лейтенант Волянский пожелал продолжить воевать в партизанах, и был направлен в распоряжение УШПД. Летом 1944 г. старший лейтенант Волянский был прикомандирован к УШПД и находился на партизанской базе под Киевом, где командовал взводом охраны и учился на краткосрочных курсах разведчиков. Там же находился лейтенант Вафа Ажмадулин (Вася), с которым он в дальнейшем воевал в Словакии. В начале августе 1944 г. Е. Волянскому было присвоено звание капитана. В Словакии назревало народное восстание, требовалась помощь Советского Союза. УШПД подготовил несколько боевых групп для десантирования в Словакию с целью развертывания партизанской борьбы. В ночь на 6 августа в Словакию на плато 1643 [1,12] приземлилась группа из 15 человек, 7 советских, 8 словаков. Командир группы словак поручик Ладислав Калина, комиссар старший политрук Макаров, начальник штаба капитан Е. Волянский. В состав группы входили также радист Аня Барбинагры и лейтенант Вафа Ахмадулин. Скоро группа начала обрастать добровольцами и превратилась в большой отряд, базирующийся в деревне Мартин. Скоро туда прибыл представитель Словацкой армии майор Носко из штаба полковника Голиона. Он сообщил, что словацкая армия готова к восстанию. 13августа 1944 г. Е. Волянский отправил начальнику УШПД радиограмму, что словацкий народ готов к восстанию. 29 августа началось восстание. Восставшая Словацкая армия вместе с партизанами начали освобождать города и села. 9 сентября отряд под командованием Калины был преобразован во 2-ю партизанскую бригаду "За свободу славян". После ранения Калины командиром бригады стал капитан Е. Волянский, комиссаром - старший политрук Ф. Макаров, начальником штаба - майор Савицкий. В сентябре 1944 г. в 15 отрядах бригады воевало около 1600 партизан. Бригада базировалась в городе Зволен на реке Гром. 18 сентября 1944 г. командир бригады Е. Волянский встретился в Зволене на конспиративной квартире с представителем регента Хорти графом Зичи по вопросу посылки венгерской делегации на переговоры в Москву с целью выхода Венгрии из войны. Была послана радиограмма в Москву, и после одобрения, с аэродрома "3 дуба" венгерская делегация была отправлена в Москву. К сожалению, переговоры сорвались, так как Хорти был смещен венгерскими фашистами.
Бригада "За свободу славян" вместе с восставшими солдатами Словацкой армии освободила много городов Словакии. 18 сентября немцы ввели в Словакию 4 дивизии и начали наступление на освобожденную территорию. Словацкие армейские части капитулировали, а окруженная бригада "За свободу славян" начала партизанскую войну. Отряд "Великие Татры" из этой бригады под командованием лейтенанта Вафи Ахмадулина перебазировался в горную область Великие Татры, где осуществлял боевые действия и держал радиосвязь с Е. Волянским. Несколько раз бригада выходила из окружения, упорно сопротивляясь. В декабре бригада была снова окружена, Бои шли в трудных зимних условиях. По обледенелым горным тропам по пояс в снегу плохо одетые партизаны бригады с тяжелыми потерями сумели спуститься с гор в район города Валовец. Здесь в январе 1945 г. они заняли 2 населенных пункта и удерживали их до соединения с советскими войсками 4 Украинского фронта в феврале 1945 г. Командир бригады капитан Е. Волянский обморозил ступни ног. 27 февраля 1945 г. бригада "За свободу славян" по приказу УШПД была расформирована. В Красную Армию было передано 450 бойцов 400 винтовок и автоматов, 34 пулемета. За время действия бригады было уничтожено свыше 3000 солдат и офицеров противника, взято в плен 60 человек, уничтожено 23 танка, 53 автомобиля, 3 железнодорожных состава, взорвано 27 мостов. Командующий Чехословацкой армией генерал Свобода ходатайствовал о присвоении Е. Волянскому звания Героя Советского Союза, однако за боевые действия в Словакии он был награжден только орденом Красного Знамени. Е. Волянский стал Народным Героем Чехословакии и награжден 4 чехословацкими орденами. Он стал также почетным гражданином 5 городов Словакии. Всего в Советском Союзе Е. Волянский награжден тремя орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1 и 2 степени, медалью Партизана ВОВ 1 степени и юбилейными медалями.
В декабре 1945 г. капитана Е. Волянского уволили в запас. Он восстановился в Одесском индустриальном институте, окончил его и успешно работал в Киеве в строительстве. В 1983 г. стал персональным пенсионером. Был дважды женат, детей не было. Умер от болезни в 1988 г. 67 лет. Он был настоящим героем. В Чехословакии его знали, как героя, встречали как героя, а в своей стране он был неизвестен.
Молодой человек с народовольческой бородкой оказался тем самым махровым сионистом и антисоветчиком Юлием Михайловичем Кошаровским, имя которого уже называлось в местной партийной печати и потому было мне знакомо и мною априори любимо.
Юлька настолько не сомневался в своём очень скором отъезде на историческую родину, что казалось кощунством выражать при нём сомнение или несогласие.
- В газете написали, чтобы мы пришли в ОВИР, и нас пинком под зад вышвырнут вон из страны, без заявлений и вызовов. Идёшь с нами?
- Не задерживаться ни на один день, ни на один час, - сказал Кошаровский. - Визу в зубы, и бегом к пограничному столбу!
Задержаться Юлию Михайловичу пришлось на восемнадцать лет. Самый долгосрочный "отказник"...
Результат - четыре увесистых тома, объединённых названием "Мы снова евреи" - воспоминания, размышления, экскурс в историю, социологию, психологию, беседы с участниками событий, оценки - самые что ни на есть субъективные, тем и ценные, ибо из мозаики наиболее субъективных оценок, наблюдений и мнений и строится представление об объективной реальности.
Я поздравляю моего теперь уже старинного друга с завершением труда, воистину "завещанного от Бога". А пожелание - самое еврейское: нахес фун киндер*. И - добавлю - фун эйнеклах**. И, конечно, здоровья. Остальное купим".
"...Автор остро чувствует дух своего времени, очень знает настроение умов своих современников".
Это отрывки из внутренних рецензий на повести В. Краковского "Письма Саши Бунина" и "Возвращение к горизонту", написанные И. Андрониковым и А. Смирновым-Черкезовым еще в 1961, 1962 годах. Дальнейшее творчество писателя подтвердило, что эти ценные качества не растеряны.
Родился Владимир Лазаревич 19 сентября 1930 года в г. Котовске Одесской области, жил в Харькове, учился в Риге на физико-математическом факультете Латвийского университета, но к концу второго курса перешел на журналистский факультет Харьковского университета, позднее перевелся в Киевский университет, который и закончил заочно в 1956 году. Работал на Рижском радиозаводе ВЭФ и в редакции республиканской молодежной газеты.
Работал в газетах Белгорода (1952), Риги (1957--1958).
Первая книга -- сборник детских рассказов "Метеорит Долгая лужа" выходит в местном издательстве в 1961 году. В последующие годы произведения В. Краковского печатают журналы "Костер", "Юность", "Звезда", издательства "Детская литература", "Советский писатель", Верхне-Волжское. А такие повести как "Возвращение к горизонту" и "Какая у вас улыбка!" переиздаются в Болгарии, Румынии, Чехословакии и Венгрии. По ним ставятся радио- и телеспектакли, снимаются фильмы.
Внимание творчеству В. Краковского оказывает центральная пресса, находит большой отклик читателей, особенно журнала "Юность".
В 1963 году В.Л. Краковский был принят в члены Союза писателей СССР.
19 октября 1972 г. в помещении Владимирской писательской организации (Столярова, 9) открывается Молодежная литературная студия, по инициативе писателя В.Л. Краковского. С 1972 года (с небольшим перерывом) Краковский руководит молодежной литературной студией, многие из членов которой стали профессиональными писателями.
В 1983 году В. Краковский издает в "Советской писателе" роман "День творения", где автор сделал попытку изобразить историю жизни гениального ученого-современника, его неоднозначный путь к открытиям.
В.Л. Краковский -- признанный наставник творческой молодежи, на протяжении многих лет руководил литературным объединением "Лукоморье" и областной литстудией при обкоме ВЛКСМ и Владимирской писательской организации.
С 1993 по 2017 год - председатель правления Владимирского отделения Союза российских писателей.
КРАСИЛЬЩИКОВ АРКАДИЙ ЛЬВОВИЧ (1945- ) - сценарист, режиссёр, публицист. Написал эссе об обоих БЫКОВЫХ ДМИТРИИ и РОЛАНЕ .
В 1953-1957 годах был главным инженером Второвской МТС и Гороховецкой МТС Владимирской области.
С 1958 до 1992 год работал на Владимирском тракторном заводе старшим инженером-конструктором, заместителем генерального конструктора.
Автор 14 научных трудов по вопросам конструкции, эксплуатации и надежности тракторов и двигателей.
Инвалид войны, Кульчицкий был награжден орденом Отечественной войны I степени, медалью "За отвагу", "За победу над Германией", "Ветеран труда", медалью к столетию Мусы Джалиля, двумя бронзовыми медалями ВДНХ, 15 юбилейными медалями, Почетными грамотами администрации области.
Умер 6 июня 2009 года.
Автор четырех сборников стихов: "Неоткрытые страны", "Диктатура сердца", "Право на лювовь", "Откровение".
Мы воплотимся...
Когда придет вновь
Юбилей Победы
И, торжествуя,
Вспомнит нас страна,
Сложите песню
Из любви и света,
И памяти, что позади
Война.
И сбудутся
счастливые приметы, Хоть жизнь и время нас
Не пощадят:
Мы воплотимся
В памятник Победы,
Навечно встав
На ваших площадях.
И долгу перед нами повинуясь,
Припомните, что, завершив войну,
Мы не ушли, мы возвратились в юность,
Оставив вам великую страну.
* * *
Мы все у судьбы на прицеле,
Но не сдаваться же нам,
Тем более бьет не по цели -
Лупит по площадям.
Лупит, стараясь истово.
Навык есть у меня:
Только вперед и быстро
Выходят из-под огня.
Конечно, бывают частности...
Но, научась воевать,
Закономерность случайности
Я не хочу признавать.
***
Разве можно любить и сердиться?
Да еще побывав на войне?
Это может мне лишь присниться,
Да и то в нехорошем сне.
Не сержусь. Но в предзимье утраты
Листопадом летят снегири.
И любовь не поделишь на брата,
Как делили мы сухари.
* * *
Воинам
Надвигаются сумерки летние,
Песня слышится издалека
И все тише, и все незаметнее
Над землею плывут облака.
Все, что помнится, все, что нам помнится
От войны и надежд, и любви,
Вдруг приходит в мечтах и бессоннице,
Вырастая, как храм на крови.
Это к нам обжигающей вестью
Возвращаются явью и в сны
"Хорошо, что ты есть" - от невесты,
"Хорошо, что ты есть" - от жены.
Не безгрешные, злые и упрямые,
Выходили мы из берегов.
Есть у нас и медали и шрамы
В искупление наших грехов.
И на счастие, и беспечалье,
Разлучить обещая с бедой,
Нам ручьистая песня звучала
И, звеня, уводила с собой.
Чернооких весенних проталин
Мы умели улыбку ловить.
Мы мужским своим делом считали
Охранять, защищать и любить.
Ну, а если... с нечаянной вестью
Издалека нам будут слышны
"Где ж ты, миленький мой?" - от невесты.
"Хорошо, что ты был" - от жены.
И, как ястреб, над нами кругами
День уходит, теряясь вдали.
Так, взмахнув, как платочком, крылами,
Покидают страну журавли.
Мы сегодня, быть может, последние,
Оттого так полынно горька
Наша песня, в сумерки летние
Прилетевшая издалека.
Учился в 1-м Московском медицинском институте, где участвовал в студенческой художественной самодеятельности. Там же сложился его дуэт с Александром Лившицем, с которым они работали на протяжении многих лет. После окончания института в 1957 году стал артистом Мосэстрады. В разные годы в программу выступлений А. Левенбука и А. Лившица входили произведения Корнея Чуковского, Самуила Маршака, Сергея Михалкова, Аркадия Хайта, Эдуарда Успенского, Даниила Хармса, Бориса Заходера. Их исполнительскую манеру отличали высокая культура речи и виртуозное владение техникой синхронного чтения. Они с успехом гастролировали по стране, а в 1960 году стали лауреатами Всесоюзного конкурса артистов эстрады.
Мария Борисовна Гурвич родилась в Варшаве . Отец -- Борис Моисеевич Гурвич-Гурский (Borys Gurwicz-GСrski), предприниматель еврейского происхождения, работал адвокатом в представительстве французской фирмы. [6]/ Мать -- Мальвина Деклер (Malwina Dekler), наполовину полька, наполовину еврейка, дочь Бернарда Деклера (Bernard Dekler), и Клементины Деклер (Klementyna Dekler). Отец рано оставил семью; мать работала гувернанткой. Детство провела в Москве, с 1910 года -- а Петербурге, где в 1916 г. вышла замуж за Фаддея Петровича Лемпицкого (Tadeusz ?empicki 1888--1951). В 1916 г. родилась их дочь Мария Кристина Лемпицкая.
Известный израильский журналист. В книге "Есть ли рай", изданной в 2005 году, за год до Второй Ливанской войны, Р. Лешем предсказал последние события на юге Ливана. Вот небольшой отрывок из неё: "Если пока там (в Ливане) сохраняется относительное спокойствие, то это только в связи с тем, что террористы собираются с силами и вооружаются. У них нет недостатка в терпении, это их тактика, и скоро мы столкнемся с нею. Похитят нашего солдата, подорвут джип на границе, обстреляют поселение из минометов. Тот, кто думает, что удар боевых самолетов сможет сделать всю работу - еще узнает, что нельзя обойтись без наземных войск. Мы будем обшаривать там метр за метром, переходить от одного дома к другому, переворачивать камень за камнем". Причины поражения Израиля в войне 2006 года писатель видит в том, что в 2000 году еврейское государство не должно было выводить свои войска с территории северного соседа - по крайней мере, до тех пор, пока там остаются террористы и не достигнут прочный мир между странами. По пророческому роману "Есть ли рай", предвосхитившему Вторую Ливанскую войну, поставлен недавно вышедший на экраны фильм "Бофор" (Beaufort) израильского режиссера Йосефа Сидера, ставший призером 57-го Берлинского кинофестиваля в феврале 2007 г. Рон Лешем участвовал в создании сценария фильма. История, потрясшая членов жюри Берлинского фестиваля, проста. Её герои - солдаты Армии обороны Израиля, события происходят за несколько недель до вывода израильской армии из Ливана в 2000 году, а местом действия служит крепость Бофор, бывший замок крестоносцев.
Публикации в журнале "Корни":
"Засада" (перевод с иврита Егора Лосева), N33
Ли Лаура (США)
Писатель, чьи книги регулярно присутствуют в списке бестселлеров "USA Today". Ее книга "Тайные желания и Джентльмен" попала в список лучших книг-дебютов "Нью-Йорк таймс". Награждена самой престижной наградой среди авторов романов в Америке.
Сайт автора - http://www.lauraleeguhrke.com.
Публикации в журнале "Корни":
Две истории из Америки, N49
Либа Моше (Иерусалим)
Родился в 1931г. Дипломат, лектор, поэт, писатель, живописец, скульптор, доктор наук.
Был членом кибуца, армейским офицером, журналистом, лектором, дипломатом.
В течение 31 года представлял Государство Израиль в качестве посла и генерального консула в 15 странах. Имел 12 академических званий, был доктором кафедры по международному праву в университете Парижа. Был профессором в четырех университетах Израиля, Камеруна и Новой Зеландии. Последняя должность: профессор кафедры международных отношений и европейской литературы в Университете города Окленд.
Как лектор, писатель и поэт, является членом различных национальных и международных ассоциаций, не раз был награжден почетными званиями.
Моше Либа свободно пишет и переводит на 6 языках, издал 58 книг, в том числе 27 книг поэтических произведений. Его стихи, статьи, литературные обзоры и критика постоянно публикуются в различных литературных, исторических и международных журналах, бюллетенях, антологиях, ежегодниках и Интернет-сайтах.
В Израиле компания "Лили Фильм-Таль Шахар" планирует снять документальный фильм по книге Моше Либа "Еврейские дети-рабы из Сан-Томе".
В 1989 году в Израиле был поставлен спектакль на иврите по книге Моше Либа "Скрипач из Аушвица". Версия этого же спектакля на голландском языке вышла в Гааге в 2008 году. В 2010 году выйдет обновленная версия на голландском языке.
Как живописец и скульптор, Моше Либа провел 47 личных экспо-зиций и участвовал в более чем 300 коллективных выставках. Член правления Новозеландской академии изобразительных искусств в 2000-2004 годах. Его художественные работы выставлены в музеях, картинных галереях и находятся в частных собраниях, представляются в альбомах, антологиях и веб-сайтах.
Возможно, Вы решите, что она была просто сумасшедшим трудоголиком, "не интересующимся политикой", не видимшим и не понимающим, что происходит вокруг неё. И ошибётесь! Как известно США для Манхеттенского проэкта собирало ядерщиков со всего мира. У собранных спрашивали кого они считают нужным для такой работы. Ручаюсь что в большинстве ответов первым кандидатом была Лиза Мейтнер. И к ней обратились. Ну представляете - война, секретность... Лизе просто предлагают высоко оплачиваемую работу по специальности в безопасной стране с великолепными бытовыми условиями, с огромными возможностями для научной работы и ни слова о бомбе и вообще об оружии. Но не на ту напали! Лиза мгновенно всё просекла. Её ответ чёток и однозначен: "Я не буду работать на бомбу!" Никакая секретность и прочая демагогия не закрывали для неё реальное положение в мире.
Всем в мире было ясно, что Германия стояла ближе всех в мире к созданию атомного оружия. Даже после эмиграции видных учёных в ней оставалось достаточно сил для решения такой задачи, были в наличии и источники сырья и мощная промышленность, которая в отличие от современного Ирана могла просто мгновенно произвести, например, необходимое количество центрифуг и прочего оборудования. Сам принцип атомной бомбы прост и понятен каждому школьнику. Полтора-два года и у Германии была бы первая атомная бомба! Но когда союзники оккупировали Германию они изумились тому, как далеки оказались немцы от создания ядерного оружия. Вообще Вся ядерная физика немцев в период войны яростно и напряженно занималась разработкой реакторов для будущих АЭС! Вам ещё не понятно?
Маленькая гениальная австрийская еврейка (между прочим христианка) создала и возглавила среди ядерных физиков Германии изумительную сеть Сопротивления, которую не смогло раскрыть не только Гестапо, но и послевоенные историки. Сеть без дурацких паролей и явок, без тайных курьеров и шифрованных посланий без саботажа и диверсий. Она как бы сказала: в науке множество путей, просто выбирайте пути, которые заведомо не ведут к скорому созданию бомбы. Никто кроме Вас не поймёт этого. Работайте во всю силу, достигайте великолепных результатов, делайте открытия и демонстрируйте всё это этим тупым нацистам. Вы будете в полной безопасности, они поверят Вам, видя ваше искреннее усердие. Разумеется она этого не говорила. просто пользуясь своим огромным авторитетом, она соблазняла кого-то привлекательными перспективами движения в нужном направлении и запугивала других якобы непреодолимыми трудностями. Кто-то, приближавшийся к ней по интеллекту (например Гейзенберг) прекрасно понял её и сам стал следовать в этом направлении, большинство (как в инете!) просто оказались подавленными этими авторитетами. И вся ядерная физика Германии заработала над ядерными реакторами уверяя простодушных нацистов что "скоро" эти реакторы превратятся в маленькие бомбочки. Какая женщина! Вертела она этими учёными мужиками, как хотела. Бесстрашная и бескорыстная! Понимаете теперь, почему отказавшись работать в Америке, она "сотрудничала с нацистами" до последней возможности? Ну не хочешь ты работать на бомбу, не надо! Америка будет рада иметь тебя как великого учёного, лучшего преподавателя для будущего поколения ядерных физиков и т. п. Но Лиза уже "работала На бомбу", нацистскую бомбу. Работала, чтобы её не было! И эту работу она считала главной и необходимой.
Вижу, что Вы все равно ещё ни хрена не поняли!
После войны любимым занятием стало обсуждать "свой вклад в победу". Немного напрягите свою фантазию. Что было бы, если бы Гитлер получил атомную бомбу? Одна бомба - и полностью уничтожено огромное сосредоточение войск на Курской Дуге, одна бомба - и жалкие остатки Великой Армады вторжения в Нормандию в отчаянии пытаются спрятаться за Ламаншем!!! Чего стоило бы тогда беспримерное мужество солдат и самоотверженный труд в тылу? И ведь "неумолимые законы истории" вели к такому сценарию! Для сравнения: немцы успели создать и космические ракеты и реактивную авиацию! Почему же достигнув блестящего успеха в этих второстепенных тогда областях они не сделали этого в главном? После войны Лиза сочла ниже своего достоинства в чём-то оправдываться и давать объяснения. Учёные немецкие мужики не были такими щепетильными. Появились многочисленные публикации, в которых в сущности перепевались на разные лады слова Лизы: "Мы сознательно не работали на бомбу!" И во многих случаях это было чистой правдой. Гейзенберг, например, радовал нацистов целой россыпью разнообразных проэктов "урановых котлов", а в конце концов вообще перешёл на работу в область гидродинамики, уверяя этих дурачков, что некий фантастический жидкий реактор - прямой путь к созданию бомбы. Кстати, сделал на этом пути целый ряд важных открытий, увы! до сих пор не пригодившихся в ядерной промышленности. И не смешите меня, уверяя, что Гейзенберг и вправду не видел прямого и ясного пути к созданию атомной бомбы!
После войны вообще ядерные физики повели себя, как настоящие мужчины. То-есть слегка подловато по отношению к женщине. Даже Отто Ган соблазнился возможностью присвоить себе Нобелевскую премию, которая по почти единодушному мнению других ядерных физиков должна была достаться Лизе. Лиза (всё-таки женщина) устроила великолепный публичный разнос Отто. Тот яростно защищался. И что Вы думаете? Разругавшись в пух и прах, они снова стали друзьями и оставались таковыми до конца жизни! Ну а о роли Лизы в их "сопротивлении" вообще никто не упоминал. Как будто её и не было и не существовало достаточно надёжной почтовой связи между Швецией и Германией. Невероятно, чтобы люди, работавшие над практическим применением ядерной реакции не поинтересовались хотя бы через Гана мнением той которая и открыла эту самую реакцию. Да само Гестапо должно было поощрять и приветствовать такой интерес, разумеется при полном контроле над перепиской.
"Гранды" ядерной физики, как и полагается действительно умным людям, были антифашистами. С ними у Лизы не было особых хлопот. Они понимали её с полуслова. Но ядерная физика Германии не ограничивалась одними грандами. Второстепенные, даже третьестепенные физики были вполне способны увидеть прямой и ясный путь к созданию атомной бомбы. И они не молчали. Они составляли вполне обоснованные проэкты не хуже Манхеттенского и направляли их нацистскому руководству. Любопытно увидеть (это есть в инете) как гранды давили это самовольство. Они не отрицали возможности такого пути, но всячески преувеличивали его трудности и проблемы и совершенно очевидно, что действовали при этом единым фронтом. Лиза оказалась прекрасным психологом.Она всячески подчёркивала неуправлямость "спонтанность" ядерного взрыва и как альтернативу выдвигала четкое регулирование цепной реакции. И фашисты по самой своей природе склонные управлять и контроливать естественно выбирали второй путь. Вообще Лиза была великолепным психологом. В сущности это ею была разработана маска и прикрытие одностороннего трудоголика не видевшего ничего и не интересующегося ничем, кроме своей работы. Маска которая обманула не только Гестапо, но и послевоенных историков.
Но на деле Лиза не была тупым трудоголиком. Практически вы не обнаружите опубликованных монографий, диссертаций "основополагающих" книг за её подписью. Список её работ пестрит соавторами. Чаще это конечно Отто Ган, но встречаются и другие соавторы, как правило, до совместной работы с Мейтнер не имевшие особой известности в мире ядерной физики. Лиза явно предпочитала роль "генератора илей", доводить высказанную ею идею "до ума" она предоставляла другим. Много случаев, когда её неоспоримый приоритет основывается только на нескольких строчках в письме или на воспоминаниях её соавторов, что Лиза устно изложила им соответствующую идею.
Лизу не любили в "коллективах" Венского, Берлинского, Стокгольмского институтов. Как еврейка она казалось первой должна была вылететь из контролируемых нацистами учреждений. Но повидимому, даже не любившие её немцы вынуждены были подтверждать "опекунам" из Гестапо её чрезвычайную важность для успешных исследований. А вот великих учёных, чрезвычайно уважавших её, было много. Достаточно назвать Эйнштейна, Планка, Бора, Последний неоднократно пытался уговорить её перейти на работу в Копенгаген. Безуспешно!
Герои великой Войны, сгоревшие в танках на Курской дуге, усеявшие своими телами пляж "Омаха". Ни в коей мере не хочу умалить величие Вашего подвига! Лиза не спасла Вас. Но возможно она сделала бОльшее, дала Вам саму возможность стать героями ...
Настоящая биография Лизы ещё не написана. Хотя матералов навалом. Письма и отзывы о ней самых известных учёных и между прочим ещё неопубликованные архивы нацистов всё нужно только прочитать и - главное - понять!
Уверенно предсказываю: Пройдёт время, историки расчухаются и будет наконец написана её настоящая биография. О ней будут созданы фильмы и написаны романы. Потому что это уникальная и вдохновляющая история о том, как интеллект одной маленькой женщины изменил ход истории и внёс в великую победу неоспоримо самый большой вклад. И всё-таки!... Я конечно мог дать этот статье "хлёсткий" заголовок типа: "Еврейка, которая работала на нацистов!" Слетелось бы в два раза больше читателей, чем сейчас. Но куда торопиться? Она уже в вечности и подождать пару столетий для неё сущий пустяк. Конечно, мне очень интересно, как к этому отнесутся настоящие антисемиты. Согласитесь, что для них узнать, что великой Победой и возможно самой жизнью они обязаны какой-то еврейке - это потрясение! Наверняка полезут проверять и искать опровержение. Пока никто не нашёл. Я уверен, что и не найдут...
И всё-таки... Я читал однажды "фэнтези", где в "параллельном" измерении встречаются две цивилизации, разошедшиеся когда-то в 20-ом веке. Обе цивилизации в высшей степени демократичные и возникший было между ними конфликт улаживают почти мгновенно с огромным уважениям отнесясь к правам людей, оказавшихся в центре конфликта. Вот только одна из цивилизаций ведёт своё летоисчисление со дня рождения великого основателя и глубоко чтимого преобразователя - АДОЛЬФА ГИТЛЕРА !!! В этой реальности он получил всё-таки своё Wwunderwaffe и выиграл войну! Повидимому в ней не было Лизы. Но линии мирового развития направили обе цивилизации к одной цели. Кто знает, если бы Лиза не вмешалась так бесцеремонно в исторический процесс, пара столетий победоносного фашизма навсегда излечили бы человечество от такого способа решений своих проблем! А так с фашизмом ещё будет столько проблем!"
Начал я с литературы утилитарной - в третьем классе написал так и не отправленное письмо в сатирический журнал "Крокодил", со всеми советскими штампами осмеивая затянувшийся ремонт бани. Но в Ленинградский университет я поступил уже на математико-механический факультет - за его аристократизм, хотя призовые места на Всесибирской олимпиаде я получал по физике, пламенный "физик" в их борьбе с лириками. Университет закончил без четверок по наукам математическим и с тройками по общественным, но по соображениям секретности не был допущен в атомный "Арзамас-16" и несколько месяцев сидел без работы. В конце концов меня пожалел мой бывший заведующий кафедрой и взял в научно-исследовательский сектор на факультет прикладной математики - сектор ныне практически исчезнувший.
Научная карьера для полукровки развивалась сносно, хотя и со всеми положенными унижениями; защитил диссертацию, к началу 90-х опубликовал 60 научных работ. Прозу начал писать в середине 70-х, кумирами в ту пору были Толстой, Чехов и Герцен, сейчас более грандиозным представляется Достоевский. Первый рассказ "Инцидент" опубликовал в 1979 году в журнале "Север", до сих пор горжусь, что уже тогда был замечен консервативным критиком В.Бондаренко и обруган в газете "Советская Россия". Сложный, рефлектирующий герой был под запретом, и если бы не поддержка "среднего класса" редакторов, вряд ли что-нибудь вышло бы. Именно тогда один немолодой редактор посоветовал мне взять русский псевдоним - иначе, мол, мои публикации могут быть расценены как явление антирусское.
После того как публикация моей повести "Трактат о бане" ("Аврора", N 3, 1982 г.) была названа ошибкой, готовившийся к изданию сборник "Провинциал" был остановлен - издаваться я начал лишь с явлением Горбачева. Следующие книги - "Весы для добра" (1989); "Исповедь еврея" (1993, премия СП Санкт-Петербурга, включение в тройку лучших книг года в СПб, в хит-лист "Огонька"); "Горбатые атланты, или Новый Дон Кишот" (1994, тройка лучших книг года, рекордное по продолжительности пребывание в хит-листе "Огонька"); "Роман с простатитом" (1997, премия Петербургского ПЕН-клуба, интеллектуальный бестселлер). Все они в журнальном варианте печатались в журналах "Звезда", "Нева", "Новый мир", "Октябрь". Пишу много публицистики - не только для заработка: я стараюсь дополнить ею неизбежную односторонность художественной прозы.
Из практических дел моей жизни, кроме математики, считаю самым важным организацию практической помощи потенциальным самоубийцам. Вообще, тема самоубийства является одной из основных для меня как продолжение темы свободы - манящей и опасной стихии.
Женат на своей однокурснице, имею двух взрослых сыновей.
Если говорить о событиях удивительных - в 2000-м году получил "официальный сертификат", удостоверяющий, что я принадлежу к наиболее влиятельным и известным людям СПб 1998 года. Если о приятных - во Всемирном энциклопедическом биографическом словаре про меня написано больше, чем про сельджукского султана Мелик-шаха (1055-92). Там же сказано, что главный нерв моей прозы - идолоборчество. Довольно неглупо.
Печатается как прозаик с 1979 года (журнал "Север"). Стал известным после серии прозаических публикаций в журналах: повесть "События и открытия" ("Аврора", 1987, N 6), роман "Так говорил Сабуров" ("Нева", 1992, NN 11--12), повесть "Дары нищего" ("Звезда", 1993, N 12), повесть "Эрос и Танатос, или Вознагражденное послушание" ("Нева", 1993, N 12), "Изгнание из Эдема: Исповедь еврея" ("Новый мир", 1994, N 1), роман "Горбатые атланты" ("Звезда", 1994, N 9), "Роман с простатитом" ("Новый мир", 1997, NN 4--5), повесть "Высокая болезнь" ("Октябрь", 1997, N 8). Как публицист и критик печатается в газетах "Учительская книга" и "Время МН", еженедельниках "Литературная газета" и "Московские новости", а также журналах "Нева". "Звезда", "Октябрь", "Новое время", "Радуга", "Знамя", "Дружба народов", "Всемирное слово", "Вышгород".
Как говорит А. Житинский, "писатель Мелихов бесстрашен почти до неприличия. То есть он заглядывает туда, куда мы предпочитаем не смотреть, зная, что ничем хорошим это не закончится". Причем, по словам А. Агеева, "любое мелиховское рассуждение вырастает из "физиологических подробностей", полнокровной, мастерски написанной "картины жизни", если уж переходить на язык критики XIX века. Все эти картины убедительно пластичны, объемны, выпуклы -- это настоящая русская проза очень высокого качества" ("Русский журнал", 06. 11. 2001).
Член Русского ПЕН-центра, Союза российских писателей, редсовета журналов "Всемирное слово", "Вышгород", совета друзей иерусалимского журнала "Время искать" (с 1998). Отмечен Набоковской премией Союза писателей Санкт-Петербурга (1993), премией Петербургского ПЕН-югуба, премией "Серебряное перо". Роман "Любовь к отеческим гробам" входил в шорт-лист Букеровской премии (2002).
Креймер был знающим врачом, внимательным к людям. Мейлер Евгения работала учителем английского языка в железнодорожной школе N5. Берензон Полина продолжала преподавать географию. Она преподавала у моих старших братьев и у меня. Учительница Эсфирь Давыдовна продолжала вести младшие классы. Мой брат Леонид вспоминает, как в гетто в наш дом часто приходила другая учительница младших классов из Буковины (имя и фамилию он не помнит).
Мама ее подкармливала, а та в благодарность пыталась учить младшего брата, но он ее не слушал, так как единственным авторитетом считал Эсфирь Давыдовну, у которой учился 4 года. Война оставила неизгладимый след не только в жизни учителей, но заставила задуматься о будущем и 14-15 летних подростков, их учеников. А иначе и быть не могло!
Дело в том, что, когда еврейские семьи после освобождения начали возвращаться в свои дома, они столкнулись с враждебным отношением нееврейского населения. Многие местные за годы оккупации привыкли к мысли, что евреи никогда не вернутся из гетто, не потребуют свое имущество. Они с большой неохотой освобождали квартиры, отказывались возвращать вещи.
Помню, мама рассказывала, с каким трудом нашей семье удалось вернуться в свою квартиру, в каком ужасном состоянии вернули нам квартиру люди, прожившие в нашей квартире всю войну. Среди евреев появилось опасение, что Катастрофа может повториться.
В конце 1944 года была организована молодежная организация "Эйникайт" (Единство), которую основали Михаил (Муня) Спивак, Меир Гельфонд, Александр (Алик) Ходорковский и Владимир (Вова) Керцман. Муня родился в 1924 году, остальные в 1930 году. Муня и Вова во время войны жили в гетто, Меир и Алик вернулись из эвакуации. В 1945 году в организацию вступили Таня Хорол и Клара Шпигельман, которые учились в одном классе с Вовой в Жмеринской школе N2, директором которой был отец Алика, Лейб Яковлевич Ходорковский. Так же членами организации стали Александр (Шика) Сухер, Давид (Дава) Гервис, двоюродный брат Алика из Винницы Илья (Люсик) Мишпатман и Моисей Гейсман.
Летом 1947 года в организацию вступил Эфраим (Фима) Вольф. Шика, Дава и Фима тоже были узниками гетто. Никто из взрослых не руководил этой организацией, родители ничего не знали об их деятельности. Члены "Эйникайт" считали, что нужно действовать скрытно, хотя существующий режим в стране нужно поддерживать. Единственным решением еврейской проблемы является создание своего государства в Палестине. Они решили распространять свои идеи посредством индивидуальных бесед с надежными людьми, изготовления и распространения листовок. Беседы проводились все время, листовки изготовляли, размножали и распространяли 4 раза в Жмеринской синагоге, на рынке, в очередях за продуктами, в Виннице и в Киеве. Писались они в основном на русском языке, а потом на идиш переводил Давид Гервис, который вырос в традиционной еврейской семье, до войны учился в еврейской школе и неплохо знал маме-лошн. В начале 1946 года организация раскололась на две группы - группу Спивака и группу Гельфонда. Листовки в начале 1946 года были выпущены группой Гельфонда, а осенью этого же года группой Спивака. В Пейсах 1946 года на занятия не явился 9-ый класс, в котором учились Меир, Шика, Дова и Миша. Не пришел на учебу и 8-ой класс, в котором занимались Вова, Клара. Таня и Фима. Разразился неслыханный скандал, тем более, что в то время большинство учителей и учеников 2-ой школы составляли евреи. Моисей Гейсман был комсоргом 9-го класса, и его вызвали в Жмеринское отделение МГБ. Члены организации считают, что с тех пор он стал доносчиком, предал своих товарищей, все рассказал о деятельности "Эйникайт".
Группа Гельфанда, куда он входил, заподозрила его в предательстве и постепенно перестала собираться, хотя в индивидуальном порядке продолжали беседовать с людьми, внушающими доверие. Члены группы Спивака продолжали свою совместную работу, как и раньше, собирались у кого-то на дому. В 1947-1948 годах члены организации оставили Жмеринку и разъехались по разным городам, стали студентами ВУЗов. В феврале 1949 года во Львове был первым арестован Михаил Спивак, в марте в Киеве были арестованы Сухер, Гервис, Вольф. В Виннице арестовали Гельфанда, в Одессе Ходорковского, в Ленинграде Керцмана, в Саратове Хорол, Мишпатмана в июне в Челябинске. Только одной Кларе Шпигельман удалось скрыться в Сибири и таким образом избежать ареста! Осенью 1949 года, в разгар борьбы с космополитами, М. Спивак был осужден на 25 лет ИТЛ. Гельфанд, Ходорковский, Сухер, Мишпатман, и Вольф по 8 лет. Осенью 1954 года всех освободили, кроме С. Спивака. Он получил свободу в декабре 1955 года, до августа 1956 года ему было запрещено покидать Воркуту, куда он был сослан. Когда, наконец, Спивак вернулся в родной город, представители МГБ потребовали от него в течение месяца покинуть Жмеринку, так как она считается важным стратегическим пунктом. Он выехал в Волынскую область, где прожил около 40 лет, работая на шахте. Сейчас в Израиле находятся 6 человек из организации "Эйникайт"
P.S. Использованы воспоминания Э.Вольфа, М.Спивака, моих родителей и братьев, земляков.
Он - коренной ленинградец, хотя его предки по отцовской и материнской линии в начале 30-х годов переселились в Ленинград из Белоруссии. Бабушка Рахиль жила в городе Любавичи и была дочерью известного раввина Давида Якобсона, назначенного в 1882 году на этот пост Главным раввином Любавичских хасидов Самуилом Шнеерсоном, а бабушка Роза Шмерлинг по материнской линии помогла юному Марку Шагалу сделать первые шаги в живописи. Бенцион, отец Юрия, был кадровым офицером Красной армии, в годы войны командовал артиллерийской батареей на Ленинградском фронте, был ранен и награжден боевыми орденами и медалями, а после войны работал редактором заводской многотиражку; мать Бетти окончила Ленинградский институт киноинженеров, работала на заводе "Кинап" и в НИИ радиовещательного приема и акустики.
Юрий Окунев по окончании средней школы с золотой медалью поступил и окончил Ленинградский электротехнический институт связи им.М.А. Бонч-Бруевича, где защитил кандидатскую и докторскую диссертации. После института Юрий Окунев создал и многие годы возглавлял лабораторию передачи дискретной информации (ЛПДИ) - ведущую отраслевую научно-исследовательскую лабораторию в области цифровой радиосвязи, получившую мировое признание.
В 1993 году Юрий Бенционович Окунев вместе с семьей эмигрировал в США и с тех пор работет а телекоммуникационной индустрии ведущих американских фирм, участвует в разработке современных систем и технологий проводной радиосвязи. В настоящее время работает в Innurvation, Inc. над проблемами применения микроэлетроники в медицине. Юрий Окунев получил 25 патентов США и опубликовал монографию, в которой рассматриваются вопросы проектирования современных модемов и радиосистем. В 2007 году Институт инженеров в области электротехники и электроники (IEEE) присудил ему почетную награду имени Чарльза Гирша (IEEE Charles Hirsch Award) за "выдающийся вклад в теорию фазовой модуляции и разработку мобильных систем радиосвязи".
В последние годы Юрий Окунев опубликовал несколько книг и большое количество очерков в жанре художественной публицистики на русском и английском языках в России, США, Израиле, Канаде, Германии, Болгарии и Австралии. В 2002 году издательство "Искусство России" в Санкт - Петербурге выпустило первый том его мемуаров "Письма близким из ХХ века". Годом позже в популярном журнале Бориса Стругацкого "Полдень - ХХI век" была опубликована новелла-антиутопия "Долгое несчастье Билла Стресснера", которая позже вышла в США отдельной книгой на английском языке под названием "The Lost War". В 2004 году вышла в свет книга Юрия Окунева "Ось всемирной истории" - избранные очерки на темы еврейской истории и философии, которые рассматриваются автором в контексте борьбы западной, иудео-христианской цивилизации с пытающимся разрушить её злом. По нашему мнению, эта книга Юрия Окунева должна стать учебным пособием для нового поколения еврейского народа, для молодых, которые пытаются постичь свою совсем не простую историю. Кстати, эта достойная книга издана и на английском языке "The Axis of World History". В 2007 году в России издан памфлет "Старческая болезнь левизны в либерализме", а в США - его английский перевод "Left Wing Liberalism: A Senile Disorder".
Очерки Юрия Окунева - "Слово о Владимире Жаботинском", "Шестидневный аккорд истории Библейского масштаба", "Смерть велижского резника", "Гений, удушенный в подворотне", "Призрак бродит по Америке - призрак Чемберлена" - опубликованы в газетах и интернет-изданиях многих стран мира.
Юрий Окунев и его супруга Светлана живут близ Нью-Йорка в Лонг-Айленде. Их дочь Ирина работает в Metropolitan Museum, сын Саймон - в крупной манхэттенской юридической фирме, а внуки Рэйчел и Дэниел учатся в школе.
Игорь Аксельрод, Нелли Брагинская, Лев Вершинин, Михаил и София Гандлер, Анатолий Гержгорин, ЗиновийГольдфельд, Александр Дымшиц, Петр Ефимов, Семен Ицкович, Иосиф Лахман, Михаил Марголин, Лев и Полина Менделевич, Виталий Раевский, Юлиан Рапапорт, Виктор Снитковский, Роман Френкель, Михаил Хазин, Михаил Хургин, Евгения Шейнман, Леонид Школьник, Матвей Шпизель
|
|
В своеобразной литературной мастерской поэта и прозаика Пастернака Аркадия единственный томик поэта Пастернака Бориса затерялся среди Хэмингуэя, Блока и Бабеля. Но именно знаменитый поэт однажды открыл и навсегда влюбил Пастернака Аркадия в поэзию. А вообще владимирский писатель Пастернак читать не любит. Чтение в его случае не развлечение, а огромный труд. Сразу анализируешь, как построен сюжет. Сюжет бывшего собственного киносценария о любви русского жокея, прообразом которого был Владимирский тренер Владимир Фомин, и американки пересочинен в повесть Птица-Тройка. Вероятнее всего благодаря этой российско-американской теме, а отчасти и знаменитой фамилии, считает Аркадий Пастернак ,его сочинения оказались в библиотеке конгресса США.
Аркадий ПАСТЕРНАК, писатель: "Знакомые поздравляют, говорят, что же ты так бедно живешь, что же тебе Джордж Буш там хотя бы 1000 долларов не подкинет, потому что ты попал в библиотеку конгресса. Никакое это не событие. Самым главным событием было бы, если бы эту книжку издали в Америке".
Его звала заграница, предлагали работать в Израиле, Франции и Германии. Но из родного Владимира он уезжать не хочет. Даже в Москву. Он вообще во многом консервативен. Предпочитает творить вручную или на антикварной пишущей машинке. Так, говорит, каждую букву прочувствуешь. Он дарит цветы поклонницам, реже книги, вместо цветов. У него даже нет компьютера. Об американской прописке собственных произведений писатель Пастернак узнал от родственников, те нашли информацию в интернете. Он уже попал в пару литературных энциклопедий,хотя когда-то был запрещенным при ЦК КПСС, потому что писал ни так и не то. Успел побывать и литературным диссидентом. Однажды на одном из литсобраний Пастернак Аркадий жутко обругал Берию и Сталина, за что его повести сняли с публикации сразу в нескольких журналах. Вообще у него трагическое мировидение. В сборнике повестей, что попала в американскую читальню, 6 из 8 заканчиваются плохо. Трагедия, она очищает, - считает писатель Пастернак.
Аркадий ПАСТЕРНАК, писатель: "Нет, ничего. Сегодня ничего не писал и писать пока не собираюсь. Нету вдохновения, нету настроения. Девушки не вдохновляют, третья жена где-то запропастилась. Но в основном честно и откровенно говоря, когда очередная любовь случается у меня идут стихи".
И все же у него счастливая писательская судьба. Сотни раз он отвечал на вопрос о родственных связях с Пастернаком Борисом. Аркадий родился в 60-м, в тот же год ушли из жизни Борис Пастернак и любимый прозаик Юрий Олеша. А в переселение душ владимирский писатель верит
Книга владимирского писателя Аркадия Пастернака "Сонька-помойка" попала в библиотеку конгресса США. Одна из пОвестей книги "Птица-тройка" - о любви русского и американки. Аркадий Пастернак верит в реинкарнацию и считает, что в его душе живут два знаменитых художника слова - однофамилец Борис Пастернак и Юрий Олеша.
В своеобразной литературной мастерской поэта и прозаика Пастернака Аркадия единственный томик поэта Пастернака Бориса затерялся среди Хэмингуэя, Блока и Бабеля. Но именно знаменитый поэт однажды открыл и навсегда влюбил Пастернака Аркадия в поэзию. А вообще владимирский писатель Пастернак читать не любит. Чтение в его случае не развлечение, а огромный труд. Сразу анализируешь, как построен сюжет. Сюжет бывшего собственного киносценария о любви русского жокея, прообразом которого был Владимирский тренер Владимир Фомин, и американки пересочинен в повесть Птица-Тройка. Вероятнее всего благодаря этой российско-американской теме, а отчасти и знаменитой фамилии, считает Аркадий Пастернак ,его сочинения оказались в библиотеке конгресса США.
Аркадий ПАСТЕРНАК, писатель: "Знакомые поздравляют, говорят, что же ты так бедно живешь, что же тебе Джордж Буш там хотя бы 1000 долларов не подкинет, потому что ты попал в библиотеку конгресса. Никакое это не событие. Самым главным событием было бы, если бы эту книжку издали в Америке".
Его звала заграница, предлагали работать в Израиле, Франции и Германии. Но из родного Владимира он уезжать не хочет. Даже в Москву. Он вообще во многом консервативен. Предпочитает творить вручную или на антикварной пишущей машинке. Так, говорит, каждую букву прочувствуешь. Он дарит цветы поклонницам, реже книги, вместо цветов. У него даже нет компьютера. Об американской прописке собственных произведений писатель Пастернак узнал от родственников, те нашли информацию в интернете. Он уже попал в пару литературных энциклопедий,хотя когда-то был запрещенным при ЦК КПСС, потому что писал ни так и не то. Успел побывать и литературным диссидентом. Однажды на одном из литсобраний Пастернак Аркадий жутко обругал Берию и Сталина, за что его повести сняли с публикации сразу в нескольких журналах. Вообще у него трагическое мировидение. В сборнике повестей, что попала в американскую читальню, 6 из 8 заканчиваются плохо. Трагедия, она очищает, - считает писатель Пастернак.
Один из его учеников пишет на смерть писателя: "Аркадий ПАСТЕРНАК, писатель: "Нет, ничего. Сегодня ничего не писал и писать пока не собираюсь. Нету вдохновения, нету настроения. Девушки не вдохновляют, третья жена где-то запропастилась. Но в основном честно и откровенно говоря, когда очередная любовь случается у меня идут стихи".
И все же у него счастливая писательская судьба. Сотни раз он отвечал на вопрос о родственных связях с Пастернаком Борисом. Аркадий родился в 60-м, в тот же год ушли из жизни Борис Пастернак и любимый прозаик Юрий Олеша. А в переселение душ владимирский писатель верит.
Высокий, с вечно встрёпанной шевелюрой, смешной раздолбай был вечным "дамским любимцем" - факультетские девчата его обожали, хотя и ржали над ним от души. Учился кое-как, вечно в "хвостах", но умницей уже тогда был, только ум его был ЕГО умом, талант - ЕГО талантом. Писал в "Филолог" (была у нас тогда такая стенгазета, очередного номера которой ждали все - от доцента до технички) странные, нездешние стихи. Гремучая смесь из раннего Маяковского, модного тогда Вознесенского. Но узнавали в этих стихах не знаменитых поэтов, а его, Аркашку...
Мало с кем можно было так уютно потрепаться ни о чём и обо всём подряд - о "хвостах", Олимпиаде, таганском Гамлете... "Знаешь, старуха, от всей русской литературы ХХ века останется только три книги! Только три! "Тихий Дон", Блок и "Мастер и Маргарита"" Боже мой, неужели это было с нами? Неужели это были мы? Где ты теперь, смешной двоечник, золотой друг наш Аркаша? Небось, выпиваешь с Венедиктом Васильичем, смотрите на нас свысока, потому что уже знаете то, чего ещё не знаем мы...
Прощай, Аркаша. Ты ошибался: не три книги останутся от ХХ века, гораздо больше. И твои - тоже."
-- Абрам Исаакович, сколько вы проработали инженером-строителем?
-- Этой профессии я отдал 40 лет, к работе всегда подходил ответственно. Надо сказать, занимался больше организационными вопросами, нежели техническими. И все важные дела часто решались через меня. Умел находить общий язык с людьми, завести разговор на любую тему. Это здорово помогало в работе. И мне всегда было интересно раскрыть человека, узнать о нем больше.
-- Как получилось, что вы решили заняться журналистикой?
-- Я все время хотел писать. И мне было интересно постичь душу человека. Считаю журналистику одной из важных и интересных профессий. Для того чтобы научиться хорошо писать, необходимо иметь определенный склад характера: быть общительным, уметь находить контакт с любой аудиторией, подмечать детали, внимательно подходить к выполнению задания. Я, наверное, единственный в Пензе человек, который написал огромное количество материалов, не работая ни в одной газете официально. Просто я предан журналистике. Это моя вторая профессия, хобби длиной в 76 лет. И я ни разу не пожалел о том, что у меня фактически не было выходных. Мне было интересно то, что я делаю. Если мне нужны были данные из архива, для меня там даже делали исключение и давали документы с собой, чтобы я работал с ними дома.
-- Что именно побудило написать первые статьи?
-- Я поступил в индустриальный институт (ПГУ) в 1943 году. И выяснилось, что на его территории, во дворе, находится редакция пензенского радио. А я с детства любил слушать радиопередачи. Меня часто возмущал тот факт, что ведущие освещали проблемы вскользь, не вдаваясь в подробности. Тогда я начал писать заметки, которые потом стали зачитывать в эфире.
В то время меня заинтересовала тема санавиации в Пензе. Я предложил ее "Пензенской правде", договорился и на самолете полетел в село Трескино вместе с хирургом, которого вызвали на операцию. С этого момента и началось наше сотрудничество. Потом я часто писал очерки для газеты.
-- О ком был ваш первый очерк?
-- Он вышел в октябре 1944 года и был посвящен пензяку, летчику, Герою Советского Союза.
-- Знаю, что вы специализировались и на судебных очерках.
-- Да, было время, когда я всерьез увлекался судебными процессами. Старался выяснить причину того, как человек смог сбиться с истинного пути. Может быть, обстановка в семье, когда родители пьют и ругаются постоянно. Либо человек пошел на преступление, попав под влияние плохой компании.
Главное -- не просто рассказать о произошедшем, а выяснить причину. Очерк должен заинтриговать читателя.
Например, меня заинтересовала судьба одного преступника. В 27 лет он убил человека. Я отправился в тюрьму и добился встречи с ним. Сначала он не хотел со мной разговаривать, думал, что я какая-то подсадная утка. Постепенно мне удалось подобрать к нему ключик. Удалось выяснить, что служил убийца механиком и ему захотелось иметь белую "Волгу". Это желание было так велико, что он лишил жизни молодого водителя. Через некоторое время преступника расстреляли.
-- В 1969 году я работал главным инженером строительного подразделения. Но этот год мне запомнился тем, что именно тогда я вступил в Союз журналистов.
За свою жизнь я сотрудничал со многими газетами: "Молодой ленинец", "Пензенская правда", "Комсомольская правда", "Труд", "Наша Пенза", "Улица Московская", журнал "Сура".
С того момента как начал писать, опубликовал несколько сотен материалов.
К 100-летию "Пензенской правды" был издан сборник "100 встреч с читателями". Его подготовкой занимался Александр Иванович Марынов, известный в журналистской среде человек, в прошлом -- главный редактор "Нашей Пензы". На данный момент у меня лежит примерно сотня интересных газетных материалов, которые, надеюсь, войдут в новый сборник.
-- Любопытно узнать: редакции газет одобряли все темы, которые вы предлагали?
-- Ни одной темы не отклонили за эти годы! Александр Марынов мне сказал, что это уникальный случай.
-- Расскажите о своей семье.
-- С женой я познакомился еще до школы. И учились в институте мы на одном факультете. Ее не стало в 1998 году. Нина понимала меня с полуслова, всегда поддерживала в трудную минуту. У нас родились две замечательные дочери -- Женя и Оля. Старшая дочь преподает музыку, младшая сейчас на пенсии, до этого работала в НИИ. Один мой внук -- кандидат биологических наук, второй -- художник, внучка Маша -- скрипачка в симфоническом оркестре в Рязани.
-- Чем увлекаетесь сейчас?
-- По-прежнему люблю читать пензенскую прессу, особенно судебные материалы. А еще обожаю наблюдать с балкона четвертого этажа за стрижами. Они прилетают к нам в мае и до холодов живут в Пензе.
-- Абрам Исаакович, что для вас счастье?
-- Счастье -- в мелочах, но главное - в самой жизни. Надо уметь радоваться малому, ценить жизнь. И не изменять себе - заниматься тем, что делает тебя счастливым. Я горжусь тем, что всегда говорил правду - и общаясь с людьми, и в своих материалах. Все в моей судьбе сложилось так, как я хотел".
Родился 21 апреля 1925 года в Пайне, Нижняя Саксония, Германия. Его семья переехала в Германию с оккупированной немцами территории Российской империи незадолго до революции. Отец -- Азриэль, мать -- Ребекка, старшие братья Давид, Исаак и сестра Берта. Семья преследовалась, когда нацисты пришли к власти. В 1935 году, после разрушения отцовского обувного магазина нацистами, отец Соломона перевёз семью в Лодзь (Польша), свой родной город.
Приложение "Еврейский камертон" к израильской газете "Новости недели" от 27 февраля 2003 г. НЕЗАБЫВАЕМОЕ. Перепечатка из журнала "Корни", Саратов.
"Ефим ПОДОКСИК . ГДЕ НАШИ КОРНИ? О евреях, которые пришли на Русскую равнину из стран Западной Европы, об их заслугах в сохранении иудаизма, о создании ими условий для развития сионизма написано и сказано много. А вот о евреях, караимах, субботниках, герах, которые пришли на земли Волги, Дона, Северского Донца, Мещерского края с юга, написано очень мало, сказано и того меньше. Совсем немного можно по этому вопросу что-то найти у С.М.Соловьёва, В.О.Ключевского, у Костомарова. Феликс Кандель сделал заключение, что "небольшое количество хазар, перешедших в иудаизм, стали, возможно, частью крымского, северокавказского и южнорусского еврейства и были затем поглощены им. (Ф.Кандель. "Книга времён и событий"). Можно только сожалеть, что историк ограничился этим заключением. Я уже долгое время ищу следы евреев, караимов, которые поступали к киевским и московским великим князьям.
Хорошо известно, что матерью Владимира - Красное Солнышко была хазарская царевна Малка (Малуша), а воспитателем был его дядя, брат Малки, Довбр. Он был хазарским витязем (богатырём), поступил на службу к Святославу, чтобы быть рядом с племянником и сестрой. С него, видимо, нужно начать счёт службе иудео-хазар русским князьям, а Довбр (Добрыня) играл большую роль в крещении Руси, и его нужно считать первым "выкрестом". Притом Довбр был не один, с ним была иудео-хазарская дружина. А куда пропал полон (пленные), которых привёл Святослав на берега Северского Донца? Где найти ответы на эти вопросы? Думаю, они в семейных легендах, часто в фамилиях.
Вот как я столкнулся с историей иудео-хазар. В 1946 году я впервые после войны получил краткосрочный отпуск и посетил родителей, живших тогда в Борисове БССР. Отец, главный бухгалтер стеклозавода им. Дзержинского, интересовался моей службой в Советской Армии после войны, спрашивал о моих планах на будущее. Особенно его интересовал вопрос отношения казаков к их сослуживцу-еврею. А я с начала призыва в январе 1943 года и всю войну служил в казачьих кавалеристских частях, притом - рядовым, сержантом, старшиной. Я ответил, что никогда ни от кого не слышал упрёков по поводу принадлежности к евреям, а вот насчёт фамилии вопросов много, особенно меня спрашивали мещерские казаки, почему я Подоксик, а не Подокса. У них все, кто с реки Подокса, зовутся подоксами. На это мне отец ответил, что он слышал от своего деда, (отец был 1899 года рождения), что наш род происходит от казаков с Мещеры, которые служили московским князьям ещё до Куликовской битвы, охраняя южные рубежи Московского княжества, но не были христианами, сохраняя иудейскую веру. Позже, в 1619 году, после смутного времени, за участие в смуте на стороне Лжедмитриев I и II всех мещерских казаков, не принявших христианство, патриарх Фёдор (Филарет) Романов приказал выслать из московских земель.
Помню, я поинтересовался: а где, в каких частях царской армии служили мои предки? Отец ответил, что дед и прадед после окончания школы кантонистов служили в Хоперском полку Всевеликого Войска Донского. Ибо были приписаны к нему с детских лет, так что ничего нет удивительного, что я стал конником. Отец мне наказал, чтобы я, где бы ни встретил в казачьих станицах старых казаков, расспрашивал у них о Хоперском полке и о евреях-казаках. Потом он напомнил мне, что его отец, мой дед Самуил Захарьевич Подоксик, был представителем фирмы Зингер на территории Войска Донского, жил в Новочеркасске, Каменской, Калитвенской станицах, у него было много знакомых клиентов, сослуживцев. Просил поискать, так как это интересно.
Потом он добавил, что о казаках не принято много говорить, так как они были главной силой контрреволюции, а тем более происхождение казаков связывать с иудаизмом (был 1946 год).
С тех пор и до сегодняшнего дня я ищу в русской истории следы евреев, которые пришли с юга, через Дон, Донец, Волгу в русскую лесостепь. Я разговаривал со многими евреями в Ростовской области, Ставрополье, Дагестане, Грузии, Абхазии, Армении, Норильске, Пскове, Старой Руссе, Демьяновске, и понял, что мой отец боялся сказать мне всё, что знал об иудейско-хазарских казаках: ведь шёл 1946 год. Но в основном он был прав.
Я прочитал много литературы об истории казаков, иудео-хазар и пользовался любым случаем что-то узнать. История иудео-хазар часто отражает взгляды её писателей, а не действительность. Факт в том, что после событий на Куликовом поле (историки Ю.Афанасьев, Л.Гумилёв, А.Бушков их не называют битвой) иудео-хазары, бывшие в составе войска Мамая, получили разрешение поселиться в Мещерском краю с условием, что они будут охранять рубежи Москвы с юга от набегов степняков. Это они положили начало мещерским казакам. Через 100 лет в 1493 году они приходили в Азов воевать с турками. Всё это подтверждает В.Чивилихин в своём романе-эссе "Память". Так же исторически известно, что первым донским атаманом, выходцем из мещерских иудео-хазар, был Шары Азман (потомки половцев - кумыки - называют его Сары Азманом). Так случилось, что мои соображения о том, что мещерские казаки - это потомки иудео-хозар, были подтверждены знаменитым писателем М.А.Шолоховым. Дело было так: Шолохов баллотировался в Верховный Совет по Каменскому избирательному округу (Ростовская область) и приехал к нам в 37-й гвардейский кавалерийский полк, который с фронта пришёл в составе 50 ккд (казачьей кавалерийской дивизии) в г. Каменск-Шахтинский. Я был в этом полку старшиной полковой школы. Ознакомившись с состоянием полка, беседуя с офицерами, Шолохов неожиданно спросил у командира полка полковника Шевченко: "Полк казачий, а есть ли в нём настоящие потомственные казаки?" На этот вопрос полковник ответил, что в полку есть не только настоящие казаки, но есть и казаки-иудеи, казаки-субботники (об этом разговоре я узнал потом). Шолохов попросил показать ему казака-иудея. Вызвали меня. По прибытию я доложился командиру полка, а он, приняв рапорт, спросил меня, знаю ли я, кто с ним стоит рядом. Я ответил, что это М.А.Шолохов - автор "Тихого Дона", "Поднятой целины" и тоже полковник. Шолохов переспросил у меня фамилию. Я сказал: "Подоксик". Он спросил: "Из мещерских, что ли?". Я ответил, что есть такое семейное предание, что мы с Мещеры, с Подоксы. Шолохов повернулся к стоящим офицерам и сказал, что старшина - настоящий дореестровый казак. Потом он ещё сказал: "Это легко проверить. Я у вас офицеров спросил, кто был первым Донским атаманом. Вы не ответили, а старшина скажет". И, повернувшись ко мне, спросил: "Так кто же был первым Донским атаманом?" Я ответил: "Шары Азман". Шолохов сказал офицерам: "Памяти нужно учиться у иудеев. Они всё помнят, никогда ничего не забывают". Старший лейтенант Подабашев спросил у Шолохова: "А куда подевались мещерские казаки, в школе по истории СССР о них ничего не говорили". На это Шолохов ответил: "Как известно, донские и мещерские казаки в годы русской смуты (он сказал, где-то около 1607-1613 годов) поддерживали самозванцев, причём донские казаки с атаманом Карелой с Лжедмитрием II до конца, а мещерские казаки с 1611 года перешли на сторону Москвы. При голосовании за выдвижение Михаила Романова царём голос мещерского атамана Фёдора Меши решил в пользу Михаила Романова. После избрания Романова царём мещерские казаки думали, что их поддержка самозванцев будет забыта, и они будут пользоваться всеми привилегиями для казачества, но прибывший из польского плена патриарх Филарет приказал всех мещерских казаков, не принявших православия, выслать за пределы московских земель. Так практически развалилось это войско". Шолохов добавил, что его мать происходит из потомков мещерских казаков. "Наверное, старшина знает их дальнейшую судьбу" - закончил он.
После этого разговора с Шолоховым я получил повышение по службе, был переведён в г. Новочеркасск на должность старшины отдельного эскадрона связи 5-йДонской казачьей дивизии. Эскадрон находился рядом с музеем Донского казачества. Я познакомился с директором музея, знакомился без ограничения с его экспонатами. Потом я узнал, что в 1813 году была сделана попытка написать историю донского казачества, и согласно этой истории казачество шло от иудео-хазар. Такой поворот в историческом описании был резко оборван, а автор сослан на Кавказ в действующие войска. Здесь в музее состоялась моя вторая встреча с Шолоховым.
Как-то в конце 1951 года в эскадрон пришёл сотрудник музея и сказал, что завтра в музее будет Шолохов, поэтому просил отпустить часам к двенадцати 25-30 человек рядовых, сержантов (неудобно, если в музее не окажется посетителей) на просмотр экспозиций музея и встречу с Шолоховым. Назавтра я с комсомольским активом и другими желающими без ограничений - рядовыми, сержантами - был в музее. Около часу дня Шолохов в сопровождении командира дивизии генерала Чаленко, начальника политотдела полковника Шавхокова и руководства г. Новочеркасска прибыл в музей. Я стоял около стенда древнейшего поселения на Дону - Когальницкого городка. Шолохов разговаривал с казаками, спрашивал о службе, откуда родом и, приблизившись к моему стенду, когда я представился, сказал генералу Чаленко, что я его старый знакомый и что я настоящий казак. Потом Шолохов спросил у меня, с чем я знакомлюсь, как часто бываю в музее. Я ответил, что ищу ответа на вопрос, почему в названии старейшего поселения на Дону (Когальницкий городок) корень слова (кагал) еврейский. Шолохов ответил, что это мы узнаем только тогда, когда православные и иудеи найдут общий язык в вопросе об истории казаков и всей южной Руси, а пока есть только вопросы, а ответов нет, ищи ответы. Вот я и ищу.
Вторую ветвь потомков мещерских казаков, иудео-хазар я случайно нашёл в Костромском краю. Оказалось, что часть казаков, которая не ушла на службу к польскому королю Владиславу (или вместе с ним), патриарх Филарет приказал поселить в районе городка Нерехта. Это была Блазновская волость. Теперь это Татарский сельсовет Нерахтинского района. Все они обрусели, забыли своё происхождение. Только камни на кладбище у бывшей деревни Фролы со знаком Давида (магендавидом) напоминают об этом народе. Да и распространённая фамилия в Татарском - Базановы (баз - помните у Шолохова - двор) - напоминают о предках.
Так случилось, что я через свою дочь породнился с ними. Старики в начале 60-х годов рассказывали мне, что у их предков были сложности с продолжением рода, не было невест, и они вынужденно смешивались с местным населением, крестились, а некоторые вели жизнь марранов. По статистике в середине XIX века в Блазановской волости проживали 10 семей иудео-хазар.
А белорусские иудео-хазары с реки Березины, чтобы не пропасть, попросили разрешения у Виленского гаона жениться на караимках, однако разрешения не получили, зато им разрешили жениться, выходить замуж за поляков, белорусов с обязательным переходом брачующихся в иудаизм. Вот почему черноволосые Подоксики - сероглазые. А мои внуки и правнуки теперь - это потомки двух колен мещерских иудо-хазар - белорусских и костромских". "Корни" N12, Саратов"
К слову сказать, я (И.О.), как всегда, обращаю внимание на этимологию.
В последнем абзаце: "А БЕЛОРУССКИЕ ИУДЕО-ХАЗАРЫ С БЕРЕЗИНЫ..." - все эти шесть слов являются еврейскими. Название этой реки говорит о том, что она протекает в краю БЕРЕЗ. Слово БЕРЕЗА (ж. р.) является производным от ивритского слова БЕРЕЗ (м. р.). Сегодня оно переводится на русский язык нынешним словом КРАН (из которого течет). ИЗ БЕРЕЗ, как известно, весною течёт почти волшебный напиток. ("Я в весеннем лесу пил берёзовый сок, с ненаглядной певуньей в стогу ночевал").
Напомню в очередной раз, что слова, выделенные крупными буквами, напр., и в таком выражении: "БЕРЕЗИНА - ЭТА РЕКА, ЧТО НЕСЕТ СВОИ ВОДЫ В КРАЮ БЕРЁЗ, - В БЕЛОРУССИИ" - все имеют ивритское происхождение, как и вообще русский язык, да и не только все языки славянские.
- Ефим Давыдович, сколько вас помню, вы всегда приносили в редакцию какие-нибудь сенсационные до гадки о происхождении казачества. Но ведь Кострома - не Краснодар...
- Думаете, под Костромой не было казаков?
- Может, и были... как временно расквартированные для какой-нибудь всенародной порки.
- Вот, вот. С юности я это слышал: казаки - сатрапы, душители, мучители. И большевики нас расказачивали, и до них городские мамки казаками детей пугали...
- Я слышал, в мещерском крае Подокса впадает в Оку.
- Верно. Меня мещерские казаки в части тоже Подоксой звали. А Подоксик - это ручей, ручеек... Так вот, в смуту часть мещерских казаков - иудеев по вере пошла с самозванцем, а другие доверились Михаилу Романову. Тем не менее вернувшийся в Москву митрополит Филарет велел всех мещерских из Московии изгнать. Привязанные к иудаизму ушли в Литву, к караимам, частью осев по дороге на Березине.
- Вы ведь там родились?
- Да. В Борисове, в 1925-м. А другая часть мещерских казаков попала на костромскую землю, в том числе и под Нерехту, где их за крутой нрав и смуглую масть прозвали татарами. Есть и в Кологривском районе Ватаманово - от "атаман". Когда в 60-м я приехал в Кострому, то нашел здесь у деревни Фролино возле Берендеевой церкви на могилах меноры - верный признак казачьих еврейских могил.
- Стало быть, "когда еврейское казачество восстало" - это не шутка?
- Увы. К сожалению, позже историю казачества подгоняли под каноны "Самодержавие, православие, народность". А между тем "хазака" - хазарское слово, да и один из центров казачьей культуры - Кагальницкий городок - от хазарского "кагал". Об этом хорошо знал Михаил Шолохов, но преднамеренно помалкивал.
Впервые я увидел Шолохова в Каменской, в расположении 37-го казачьего полка. Шел 48-й год, писатель избирался в Верховный Совет, и я оказался одним из его доверенных лиц. Об обратил внимание на то, что многие казаки не славяне. Спросил: "Субботники есть?". Позвали меня. Спросил: "Что читал?". Я назвал "Донские рассказы", "Тихий Дон". Он опять вопрос: "Из мещерских?". "Подоксик", - говорю. Он обрадовался: "Ну тогда ты и первого казачьего атамана назовешь!". Я говорю: "Мещерский казак Шари Азман". Тут Шолохов обратился к окружению: "Учитесь у мещерских. Эти ничего не забывают, они - книжники". После этого я получил от замполита приказ ходить по полку и рассказывать историю казачества.
- А в чем же лукавство-то Шолохова?
- Позже в Новочеркасске, в музее Донского казачества, Шолохов спрашивал меня: "Откуда у тебя сведения про Кагальницкий городок?". Я сослался на бабушку Федору Давыдовну и другую еврейскую родню. Шолохов то ли хитро, то ли виновато улыбнулся и говорит: "Пока есть противостояние между православием и иудаизмом, правды не будет".
- Но сегодня уже не спросишь, о чем он промолчал в "Тихом Доне".
- Почему промолчал? Самый главный, самый любимый и искренне написанный им герой Григорий Мелехов - "похожий на турку". Между прочим, "мелех" на иврите - "царь". Кстати, Шолохову я благодарен. Это по его указу меня послали в высшее военное училище в Питер с сохранением оклада сверхсрочника. А на прощание Шолохов сказал: "Ищи, казак", истину. Может, найдешь...". В. СБИТНЕВ. "Костромские ведомости".
Родная нива ждет своих пахарей!
Она до сих пор орошалась нашими слезами,
Теперь оросим ее потом нашим!"
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
После поражения под Сталинградом у многих немцев развеялись иллюзии скорой и легкой победы. Нужно было искать новые резервы для долгой, изнурительной войны. Немецкое командование решило создавать специальные отряды из нерусских добровольцев -- татар, казахов, осетин... В ноябре 1943 года большая группа заключенных из лагеря, где содержался Ритвас, была переведена в Вильнюс -- там формировались части антибольшевистской армии генерала Власова. Так Гершон Ритвас оказался в Татарском легионе. Солдаты здесь носили немецкую форму с нашитыми на рукаве буквами "WTL" ("Волжско-татарский легион").
Город Кошедар расположен всего в пятидесяти километрах от Вильнюса, и Гершон боялся, как бы немцы не узнали, что он еврей. Для конспирации он рассказывал всем, будто его родители-татары погибли после революции, а сам он воспитывался в детском доме. Выдавать себя за татарина было не трудно: он неплохо знал татарский язык и к тому же не приходилось скрывать, что он обрезан.
В январе 1944 года Татарский легион был отправлен во Францию, в город Ле-Пюи, расположенный в 250 километрах от Лиона. Ритвасу иногда приходилось встречаться и с другими евреями, носившими немецкую форму: они скрывались среди фашистов под видом немцев Поволжья или выходцев с Кавказа. Когда ему казалось, что он видит человека, похожего на еврея, он, проходя мимо него, тихонько произносил начало еврейской поминальной молитвы Кадеш. Эти слова служили неким тайным паролем, чтобы опознать "своего". И он ни разу не ошибся. А один случай запомнился ему надолго.
В Ле-Пюи немцы использовали легионеров для охраны тюрьмы. Однажды после смены караула к Ритвасу обратился по-русски солдат в немецкой форме, назвавший его Шабановым. Про себя он сказал, что сам он еврей из Сибири. Ритвас заподозрил провокацию: солдат мог быть подослан, чтобы разоблачить его. Для проверки он заговорил с ним по-еврейски, но даже такие слова, как "вода" и "хлеб" на иврите, тому оказались незнакомы. Гершон уже было решил, что при первой же возможности застрелит провокатора, но все же попробовал сделать последнюю попытку. Он запел "Хатикву" -- песню, сегодня ставшую гимном Израиля:
-- "Кол од белавав петима..." ("Пока внутри сердца...") -- и солдат подхватил:
-- "Нефеш йехуди хомийа..." ("Бьется душа еврея...").
И тогда оба солдата, в мундирах со свастиками, крепко обнялись и даже не пытались скрыть своих слез...
Татарский легион был направлен на борьбу с "бандитами и террористами" -- так фашисты называли бойцов французского Сопротивления. Ритвас постоянно искал возможность установить контакт с партизанами. В городе солдатам легиона разрешалось посещать только три определенных кафе. С помощью молоденькой официантки, с которой у Гершона сложились дружеские отношения, ему наконец удалось (это было в феврале 1944 года) встретиться с офицером из партизанского отряда. Вопрос, который тот задал Ритвасу, звучал жестко и требовал такого же прямого ответа: готов ли он своим сотрудничеством с Сопротивлением смыть с себя грязь немецкого мундира? Это было именно то, что давно уже стало главной целью и для самого Ритваса. Однажды казарму легиона посетил высокий гость: Верховный муфтий Иерусалима Амин эль-Хусейни лично приветствовал мусульманских братьев, верой и правдой служивших Третьему Рейху. В обращении к легионерам муфтий сказал, что мировую войну развязали евреи и большевики. Поэтому святой долг каждого мусульманина окончательно уничтожить этих врагов. За речью последовала общая молитва, и по случаю праздника всем легионерам выдали по дополнительной пачке сигарет.
Подобные же слова говорил эль-Хусейни Гитлеру 30 ноября 1941 года, во время своего официального визита в Германию: арабы являются естественными друзьями Германии, так как они имеют тех же врагов, что и немцы, а именно англичан, евреев и коммунистов. В качестве военной помощи: на стороне немцев в Тунисе воевало более шести тысяч арабских и североафриканских мусульман. Свыше двадцати тысяч мусульман из южной Европы, с Кавказа и из республик Поволжья входило в состав дивизии СС "Ханьяр" ("Меч"). В большинстве своем это были боснийские мусульмане, набором которых в 1943 году в Сараеве руководил лично эль-Хусейни . Под патронажем муфтия был и Татарский легион.
Партизанский отряд, в котором оказался Гершон Ритвас, действовал в горах Монмуше в районе города Сог. Всего он насчитывал около 350 человек, среди которых было немало евреев из Франции и других стран. Евреем был Андре Басс, командир роты, в которой служил Гершон. Его непосредственным начальник полковник запаса Хилот носил имя Леви. Отряд входил в состав объединенных сил французского Сопротивления FFI (Forces Francaises de l'Interieur). Вся территория Франции была поделена на 12 военных округов, и руководство FFI координировало действия партизан в каждом округе.
Командование партизанского отряда поручало Ритвасу важные задания. Он был сразу назначен командиром группы пулеметчиков, а чтобы у него не возникало проблем с языком, к нему прикрепили партизана из Эльзаса, который говорил и по-немецки, и по-французски. Невзирая на опасность Гершону приходилось не один раз, переодевшись в гражданскую одежду, возвращаться в Ле-Пюи, чтобы пополнить ряды партизан новыми бойцами и уточнить стратегические пункты предстоящего сражения за город.
У отряда была постоянная радиосвязь с Лондоном, где находилось французское правительство в изгнании. Бойцы были неплохо вооружены: союзники сбрасывали им с самолетов боеприпасы на парашютах. Ритвас стал командиром смешанной группы, состоявшей из татар и французов. В одной довольно рискованной операции группа они напали на охранявшуюся фашистами тюрьму и освободили несколько сотен заключенных. На боевом счету отряда -- нападения на немцев в Меркуре, Праделле и других городах. Партизаны устраивали засады, взрывали мосты, поджигали склады оружия. Случались и прямые столкновения с врагом. Так, в одном бою партизаны атаковали немецкий отряд, двигавшийся на семнадцати грузовиках. Немцы понесли большие потери: 140 убитых и больше трехсот раненых.
В июне 1944 года союзники высадились в Нормандии. Отрядам французского Сопротивления была поставлена задача: - подготовить в департаменте Верхняя Луара места для посадки самолетов. Там произошли ожесточенные бои с немецкими частями, в том числе с отрядами Татарского легиона. Восемнадцатого августа бойцы Сопротивления начали штурм Ле-Пюи. Битва за город продолжалась 18 часов. Наконец, немецкие войска были окружены. Чтобы предотвратить ненужные потери с обеих сторон, партизаны послали к немцам группу парламентариев под командованием Ритваса, который к тому времени получил новое воинское звание: - для своих однополчан он был теперь капитаном Грегором. С белым флагом в одной руке и с мегафоном в другой командир группы приблизился к позициям противника и потребовал сдаться. Немцы были вынуждены капитулировать, и Ле-Пюи стал свободным городом.
Затем капитан Грегор и его боевые товарищи воевали в департаменте Ардеш и освободили город Прива. Не раз приходилось им сталкиваться с противником, намного превосходившего их силами. Однажды 1200 бойцов Сопротивления приняли бой с двенадцатитысячной армией. Немцы потеряли тогда убитыми более тысячи человек. Конечно, были потери и у партизан, но их основные силы смогли вернуться на базу. Ритвас участвовал в том сражении. Вскоре после этого он был назначен командиром 352-го батальона. За боевые заслуги капитан Грегор награжден многими орденами и Военным Крестом. В конце войны вместе с отрядом бывших советских военнопленных он очищал департамент от рассеянных немецких частей и остатков верных режиму Виши вооруженных сил.
В 1945 году Гершон Ритвас вернулся в Литву, где пытался разыскать свою семью. Поиски оказались безуспешными: все его родственники погибли в оккупации...
С тех пор прошло много лет. И вот в 1958 году Гершон Ритвас был приглашен во Францию на празднование четырнадцатой годовщины освобождения города Ле-Пюи,. Его принимали с почетом и присвоили звание "Освободитель города". В газете "Ле-Монтан" 7 августа 1958 года была напечатана большая статья с описанием боевого пути Гершона. Там, в частности, говорилось: "Восемнадцатого августа исполнилось 14 лет с того дня, когда был освобожден Ле-Пюи. Капитан Грегор приехал из России в наш город, в освобождении которого он участвовал, находясь в первых рядах Сопротивления. Этот мужественный человек, истинный боец-антифашист и друг Франции, в годы войны потерял всю свою семью - погибло 24 его родственника".
Только после войны Ритвас узнал, что четверо евреев, бывших, как и он, в составе Татарского легиона, тоже бежали к партизанам. В департаменте Верхняя Луара действовали еврейские партизанские отряды, которыми командовали майор Пайоль (Пьер Леви), полковник Бенуа (Поль Бекер) и доктор Шварц.
Пожалуйста, не забудьте правильно оформить цитату:
Бабенко О. В. Два гения в одних мемуарах: Н. Г. Рубинштейн и П. И. Чайковский в воспоминаниях А. В. Амфитеатрова // Молодой ученый. -- 2016. -- N12. -- С. 667-669. -- URL https://moluch.ru/archive/116/31720/ (дата обращения: 06.01.2020).
В 1938 году мы вернулись в Винницу. В 1939-м я пошел в школу. И сразу отличился - быстрее всех пробежал по партам и ... получил за этот "рекорд" первое школьное замечание. Потом таких замечаний было немало, и дома тоже: однажды в школьном туалете я увидел нацарапанное на стене незнакомое слово из трех букв. И я, не откладывая, нацарапал его на дверях туалета нашей коммунальной квартиры. Пришел папа и спросил: "Кто это сделал?". Я гордо ответил:"Я!". Папа взял командирский ремень и им отметил мой первый литературный успех...
С началом Великой Отечественной войны мы эвакуировались в Казахстан, в станицу Иссык, что рядом с Алма-Атой. Здесь прожили до 1944 года. За три года в Иссыке я научился резать кур, рубить головы гусям, помогал заколоть свинью, выучился ездить на коне без седла, делать кизяки из коровьих лепешек и лошадиных "яблок" и даже нести два ведра с водой на коромысле и одно - в руке, но НЕ ПРОЧЕЛ НИ ОДНОЙ КНИГИ!
В конце 1944-го - реэвакуация в Харьков, а в октябре 1945-го наша семья переехала к отцу в Ригу, где он служил в штабе Прибалтийского военного округа. За год проживания в Харькове я, в ожидании скорого переезда, почти не учил уроки кроме любимой математики, в результате чего привез в Ригу табель за первую четверть 7-го класса, в котором были четверки только по математике, а по остальным предметам - двойки! К счастью для учебы, в Риге еще было опасно ходить по улицам (маму в школу сопровождал папин ординарец с автоматом), плюс у меня еще не было школьных друзей и всё, что мне оставалось, - учиться. В результате окончил семилетку с одной тройкой, шестью пятерками и тремя четверками.
Дальше - десятилетка, учеба давалась легко, особенно математика, и в 1949 году поступил в Латвийский госуниверситет, который окончил с дипломом инженера-электрика. В этом направлении я проработал с 1954 по 1992 год. (т.е. 38 лет), при этом постепенно, работая над собой, специализировался в области автоматизации технологических процессов. Мои разработки отмечены золотыми и серебряными медалями ВДНХ, а новизна технических решений защищена 32 советскими и четырьмя иностранными патентами. Материалы моих разработок нашли отражение в четырех моих книгах и более чем в сотне публикаций в технических журналах СССР, а также в ФРГ и Болгарии.
В 1979 году успешно защитил кандидатскую диссертацию. В качестве эксперта ООН был направлен в Танзанию с группой ученых СССР и Индии для анализа производства строительных материалов и разработки методов перенесения передовой технологии в развивающиеся страны. Эта работа была отмечена премией генерального секретаря ООН по Африке.
В 1992 году вместе с семьей переехал на постоянное место жительства в США. Несмотря на все мои "регалии", мне не удавалось устроиться на работу - из-за моего возраста (когда я приехал, мне шел 61-й год).
Поэтому начал заниматься широко принятой в Штатах волонтерской работой в Еврейской федерации Рочестера (штат Нью-Йорк) и в Совете граждан графства.
С 1993 года стал осваивать журналистику. Начиная с 1995 г. по 2004 г. на постоянной основе сотрудничал с русскоязычным изданием старейшей американской еврейской газетой "Форвертс", как собкор по штату Нью-Йорк и автор уроков для любителей Интернета. В результате за прошедшие годы только в "Форвертсе" было опубликовано боле 350 моих материалов. Всего же за время проживания в Штатах (19 лет) в различных газетах и журналах, издаваемых как в США, так и за рубежом (в Израиле, Германии, России, Украине) мною опубликовано почти 500 разнообразных материалов: от репортерской хроники и уроков Интернета до аналитических обзоров и интервью с интересными людьми.
Живу в Рочестере , что на берегу Онтарио. Женат (фотосвидетельство прилагаю), двое детей, три внука.
Он родился в Харькове, в семье рабочего. В 1939 году окончил среднюю школу с отличием и поступил в Ленинградское артиллерийское училище, учебу в котором также завершил с отличием.
В начале войны Федор был направлен на фронт в звании старшего лейтенанта, в должности командира противотанковой батареи.
О его общественной и научно-литературной деятельности опубликована содержательная статья в Российской еврейской энциклопедии (том 3, стр. 30).
Очерк "Начала" воспоминания детских и юношеских лет. Рождение в кремлевской квартире, характеристика родителей (мать большевичка О. Д. Гержеван-Лати, 1894-1941) и братьев Льва (1916 г.р.) и Андрея (1926 г.р.). Жизнь в 5-м доме Советов (ул. Грановского), детские впечатления от общения с С. М. Буденным, К. Б. Радеком, С. И. Сырцовым, Д. Бедным, М. И. Ульяновой. Смерть Ленина. Детский сад им.К. Цеткин на ул. Воровского (ныне там Союз писателей). Собрания оппозиционеров на квартире отца в 1926-1927 гг., знакомство автора мальчиком с Л. Д. Троцким. Исключение отца из партии в 1927 г. Арест Троцкого в описании очевидца брата автора Льва. Ссылка отца в Барнаул, приезд туда семьи летом 1928 г., характеристика ссыльных оппозиционеров, их занятия. Арест отца в апреле 1929 г., заключение в Челябинский политизолятор, перевод в Томский. Возвращение матери с сыновьями в Москву, год жизни в дачном кооперативе на ст. Отдых. Переезд в Москву, бытовые трудности, работа матери в зоопарке. Учеба автора в 6-й ("кремлевской") московской школе, его проказы. Переписка с отцом. Общение с дочерью Троцкого Зинаидой и ее детьми Севой и Сашей. Отказ отца от троцкизма (1934 г.), его освобождение и восстановление в партии, работа в "Известиях", переезд семьи в большую квартиру. Арест отца 23 октября 1936 г., воспоминания об обыске и прощании.
"В тридцать седьмом" - арест матери в августе 1937 г., ее письмо из заключения, дальнейшая судьба: расстреляна в орловской тюрьме в сентябре 1941 г. Помещение младшего брата Андрея в детский дом в г. Балашов, его письма оттуда.
"Из комсомола" - история исключения автора и других детей "врагов народа" (среди них будущий журналист Л. Безыменский) из комсомола осенью 1937 г., споры об этом в школе; их восстановление МК ВЛКСМ. Повторное исключение, уход автора из школы. Описание встречи одноклассников в 1976 г.
"Путь к познанию" - призыв автора в армию в г. Энгельс 17 июня 1941 г., начало войны, служба в строительном батальоне в г.Чапаевск, однополчане в основном дети репрессированных. Арест автора за отказ идти в наряд босиком, гарнизонная гауптвахта, следствие, приговор военного трибунала: 10 лет лишения свободы "за невыполнение приказа в военное время". Этапирование в пересыльную тюрьму г. Кряж (Куйбышевская обл.). Строительство аэродрома в Куйбышеве.
" Штрафняк" - воспоминания о зиме 1944/1945 г. на штрафном лагпункте. Работа в каменном карьере (сравнение с кинофильмом "Отверженные") на берегу р. Турья. Редкий отдых у костра, технология добывания огня. Конвоирование в зону, обыск. Быт барака (без права выхода), двухъярусные нары, отсутствие постелей, питание, самодельные игральные карты, драки.
"Далеко-далеко" - зима на лесном лагпункте, быстрое истощение заключенных на лесоповале, поведение на делянке. Баня, пожар в дезокамере во время мытья заключенных, конвоирование голыми в барак, болезни, смерти. Освобождение обессилевших от работы, барак умирающих ("фитилей"), драки за горбушку хлеба. Барак ударников-лесорубов, их веселая жизнь. "Доходяга" Гришка, его смерть от цинги. Перевод автора на "легкий" труд, болезнь, "счастливая" жизнь в санчасти. Кража пайки умершего, ярость работников санчасти, выписка с температурой в барак. Отказ выйти на ночную работу без обеда и ужина. Штрафной изолятор, угроза гибели от холода. Внезапное возвращение в санчасть в связи с приездом комиссии.
"Довески" - суд над автором (выездная сессия Свердловского облсуда) по доносу солагерника, бывшего прокурора Н. Кириенко, приговор: 10 лет ИТЛ за "агитацию среди заключенных сочинение и пение антисоветских песен"; спокойное отношение к приговору автора, уже опытного зэка. Новый лагпункт Богословлага, бригада "политических" ("агитаторы" и "изменники"). Работа землекопом на строительстве алюминиевого комбината. Встреча с Кириенко, взрыв ярости и убийство. Волнение среди уголовников, опасавшихся, что убийство припишут им, согласие автора признаться. Его арест, следствие и суд, приговор: еще 10 лет ИТЛ. Перевод на год на штрафной лагпункт Богословлага, где в течение и полугода считалось выжить нереально.
"Двенадцатая колонна" - юмористический очерк о пропаже собачки начальника лагпункта майора Палкина. Подозрение пало на двоих, они оправдывались тем, что съеденное ими мясо говядина. Перевод всего лагпункта на штрафной паек до выяснения судьбы собаки. Воровская бригада, ее состав и нравы, взимаемый ею оброк с других бригад и готовность подкармливать бригады, сидевшие на штрафном пайке, покупка продовольствия за зоной. Решимость Палкина добиться признания похитителей собаки. Захват Палкина уголовниками, их категорическое требование вернуть нормальный паек, трусость Палкина. Обнаружение останков собаки в тайге.
"Амурские волны" - встреча 1953 г. в Амурлаге. Этап на строительство ж. д. Жизнь в палатках и строительство лагеря. Известие о смерти Сталина, реакция заключенных, ожидание амнистии.
Назначение автора культоргом КВЧ, его шутка над вольнонаемными "дамами" (змея в газетном кульке), угроза поместить его первым в строящийся карцер. Чтение автором своих стихов, их заучивание солагерниками, его поэма о лагерной жизни "Индия". Переписка с И. Л. Сельвинским. Ликвидация лагпункта в мае 1953 г., пеший переход на новый лагпункт, встреча со старым другом, художником М. Живило. Его страсть к побегам, связанные с этим истории. Растерянность лагерного начальства после смерти Сталина, драка между руководителями на национальной почве (оскорбленный начальник режима туркмен), веселье заключенных по поводу этого зрелища. Новый этап на Амур, перевозка в трюме баржи до Комсомольска-на-Амуре.
"Национальный вопрос" - история национальной самоидентификации автора (еврей, записан родителями русским, в 1940 г. записался в паспорте цыганом). Евреи в лагерях. Два еврея-иностранца Хигер из Австрии и Пельхович из Палестины, их униженность, попытка их избиения, предотвращенная автором. Рассказ бывшего полицая Пушкаренко об издевательствах над евреями, драка с ним автора. Другие евреи "доходяга" Мойша и благополучный зав. хлеборезкой.
"Шумок на Серовском ОЛПе" - "одном из самых незаметных островков ГУЛАГа", где автор пробыл с мая 1950 г. до лета 1952 г. Строительство жилья для работников ГРЭС. Наблюдение жизни вольных через колючую проволоку. Барак завербованных на работу женщин, интерес к ним уголовников, переписка через ограду. Приход девиц в зону, их поимка охраной. Конвоирование заключенных, стрельба по ним конвоя, ранение и смерть заключенного. Процедура его погребения, ссора "воров" и "сук" у могилы.
"Петя и Костя. Еще один шумок" - быт барака Серовского ОЛП, положение автора заключенного с лагерным стажем и опытом. Поэтические занятия автора. Знакомство с племянником З. Н. Райх П. Горским ("племянник Есенина"), судьба его семьи. Заочное знакомство и переписка автора с К. С. Есениным. Освобождение Горского, его дальнейшая судьба. Дружба автора с уголовниками, их вражда с нарядчиком Б. Агапитовым, подробное описание его убийства. Следствие, опасения автора, взятие на себя вины молодыми ворами "это был тот редкий случай, когда работяги были благодарны ворам".
Родился в традиционной семье; среди его предков -- известные раввины и учёные. Во время Первой мировой войны, спасаясь от военных действий, семья бежала в Сибирь, где прошло детство поэта. После смерти отца в 1920 году семья переехала в Вильнюс. Авром учился в хедере, с домашними учителями, в еврейско-польской гимназии, был вольнослушателем Университета Стефана Батория.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
"Политика британских колониальных чиновников в Палестине была логична, но не проницательна. Они рассуждали так: если Гитлер сумел истребить шесть миллионов евреев, не встретив при этом серьезного сопротивления, то будет не так уж трудно справиться с шестьюстами тысячами евреев в Палестине. Но они убедились, что евреи в Палестине, когда бы они туда ни попали, оказались страшными врагами: храбрыми, стойкими и находчивыми. Еврей в Европе стоял перед врагом одинокой, изолированной личностью, живой пылинкой в вечном "Ничто". В Палестине -- он чувствовал себя не человеческим атомом, а членом вечной расы, с историческим прошлым и захватывающим дыхание будущим.
Интересно, что евреи, покорно шедшие на убой в гитлеровской Европе, отчаянно боролись в Палестине. И хотя говорят, что в Палестине они сражались потому, что у них не было иного выхода -- иначе арабы перерезали бы им всем горла, -- тем не менее верно, что их отвага и готовность к самопожертвованию были не от отчаяния, а от горячей заботы возродить свою древнюю страну и древний народ. И они, действительно, умирали за города, еще не построенные, за сады, еще не посаженные..."
Имя Эрика Хоффера, к сожалению, в Израиле знают единицы, а должны знать все. О нем не пишет израильская пресса, не упоминают на телевидении и радио. Величайшая несправедливость. Ведь это именно Эрик Хоффер, американский философ, сын немецких эмигрантов, нееврей, написал в 68-ом году:"...то, что происходит с Израилем, то ожидает и всех нас. Если же Израиль погибнет, уделом нашим станет Катастрофа..."
Он родился 25 июля 1902 года в нью-йоркском Бронксе. В семилетнем возрасте, после смерти матери, ослеп без всяких видимых причин, и восемь лет находился в полной тьме. Когда мальчику исполнилось 15 лет, случилось чудо - вернулось зрение. Врачи, находящиеся в шоке от такого "прозрения", предупредили, что в любую минуту слепота может вернуться, и парень схватился за книги, чтобы вместить в себя как можно больше, на случай, если вновь наступит темнота. В этом же году заболел отец, и семья начала стремительно нищать. Мальчику пришлось найти работу, чтобы они с отцом не умерли с голоду. Большого выбора не было: пятнадцатилетний парень без начального образования мог рассчитывать только на самую грязную и низкооплачиваемую работу: грузчик в порту, посудомойщик в кафе и ресторанах, дровосек, железнодорожный разнорабочий. Он так никогда и не получил формального образования. И впоследствии он не провел ни одного дня в школе или в университете. Все знания добыл самостоятельно, из книг, которые постоянно носил с собой. Когда ему исполнилось 18, отец умер.
"После смерти отца, -- вспоминал Хоффер, -- я понял, что мне придется заботиться о себе самому. Я уже определенно знал несколько вещей: во-первых, что не хочу работать на фабрике; во-вторых, что не вынесу зависимости от благосклонности какого-нибудь начальства; в-третьих, что всегда буду бедным...". В Калифорнии быть бедным легче, чем в Нью-Йорке, туда он и отправился. Так и перебивался 20 лет, не расставаясь с книгами и записывая свои мысли.
Началась Вторая мировая. В армию, его, конечно, не взяли. Он вступил в союз портовых грузчиков, и проработал в порту до 1967 года. Даже после того, как в 51-ом вышла его первая книга "Истинноверующий", он продолжал работать на тяжелой физической работе.
Книга произвела впечатление, она резко отличалась от привычных научных работ. Оригинальная, полная чеканных, ярких и удивительно лаконичных мыслей о природе власти, общественных движений и внутренней жизни людей. Совершенно не похожая на привычные академические издания. Работа, ставшая в США классической, к сожалению, до сих пор не имеет должного резонанса на европейском континенте. Думается, что одна из причин этого недостаточного внимания -- то, о чем мы говорили выше -- в отличие от Фрейда, Вебера, Ортеги, Юнга и других, также сделавших предметом своего анализа природу массового сознания и поведения, существенно повлиявших на умы и настроения XX века, Хоффер не воспринимается академически. Да и сама фигура философа -- портовый грузчик, батрак, бродяга...
Вот несколько выдержек из книги. Оцените.
Недовольство сильнее всего, пожалуй, тогда, когда страдания терпимы; т. е. когда условия жизни улучшаются настолько, что человеку начинает казаться возможным полное благополучие. Несправедливость чувствуется острее в момент, когда кажется, что справедливость вот-вот восторжествует.
Интенсивность недовольства обратно пропорциональна расстоянию до желанной цели.
Наша неудовлетворенность сильнее тогда, когда мы многое имеем и хотим иметь еще больше, чем когда мы ничего не имеем и хотим немногого. Мы меньше недовольны, когда нам не хватает многого, чем когда нам не хватает чего-нибудь одного.
Смутьяны в рабском обществе -- это или недавно порабощенные, или освобожденные рабы. Непривычная свобода для только что освобожденного раба -- корень его недовольства.
Свобода усиливает чувство неудовлетворенности так же, как и ослабляет его. При свободе передвижения неудача выбора полностью ложится на плечи отдельной личности. Свобода предоставляет больше вариантов действия, но тем самым ведет к большему числу ошибок и к большей неудовлетворенности.
Ну и как же без евреев? Без евреев нельзя. Смотрите, что говорит Эрик Хоффер о нас. Прошу не забывать, что написано это было в сороковые годы прошлого века.
Коммунальная сплоченность евреев как в Палестине, так и в рассеянии после исхода из Палестины и была, вероятно, одной из причин того, что христианство среди них имело мало успеха. Разрушение Иерусалимского храма римлянами привело к тому, что евреи еще больше сплотились. Приверженность евреев к своему храму и Иерусалиму перешла к синагоге и общине. Позднее, когда христианская церковь стала обладать большой силой, достаточной, чтобы загнать евреев в гетто, -- этим она обеспечила им еще большую сплоченность и тем самым, не желая того, обеспечила существование иудаизма на долгие времена. Наступившее позднее Просвещение подорвало ортодоксальный иудаизм и стены гетто. Неожиданно -- пожалуй, впервые со дней Иова и Екклезиаста -- еврей почувствовал себя страшно одиноким во враждебном мире. Коллектива, с которым он мог бы сжиться и раствориться в нем, не было. Синагога и община к тому времени захудали, стали безжизненными, а двухтысячелетние традиции и предрассудки мешали еврею совсем слиться с нееврейским общественным коллективом. Таким образом, современный еврей превратился в наиболее автономную личность, а потому -- и в наиболее неудовлетворенную. Неудивительно, что массовые движения в новое время часто находят в еврее готового новобранца. По той же причине евреи, убегая от неудовлетворенности, наполняли и другие дороги -- переселения, эмиграции и других метаний и поисков. Еврей страстными усилиями старался доказать ценность своей личности и в материальных достижениях, и в творческой работе. Правда, своими собственными усилиями он мог создавать одно маленькое подобие коллективности, а именно -- семью, -- и он пользовался этой возможностью, насколько хватало сил. Но это единственное убежище европейского еврея сжег Гитлер в концлагерях и газовых камерах. Вот почему сегодня, больше чем когда бы то ни было, еврей, особенно в Европе, представляет собой идеал потенциального новообращенного. И кажется просто провиденциальным, что сионизм оказался под рукой у еврея в его черный час, чтобы заключить его в свои коллективные объятия и излечить от индивидуальной изоляции. Израиль, действительно, редкое убежище: это -- дом и семья, синагога и конгрегация, нация и революционная партия -- все вместе...
То же самое и в случае с евреями: по их поведению в Европе невозможно было представить их поведение в Палестине. Политика британских колониальных чиновников в Палестине была логична, но не проницательна. Они рассуждали так: если Гитлер сумел истребить шесть миллионов евреев, не встретив при этом серьезного сопротивления, то будет не так уж трудно справиться с шестьюстами тысячами евреев в Палестине. Но они убедились, что евреи в Палестине, когда бы они туда ни попали, оказались страшными врагами: храбрыми, стойкими и находчивыми. Еврей в Европе стоял перед врагом одинокой, изолированной личностью, живой пылинкой в вечном "Ничто". В Палестине -- он чувствовал себя не человеческим атомом, а членом вечной расы, с историческим прошлым и захватывающим дыхание будущим.
Интересно, что евреи, покорно шедшие на убой в гитлеровской Европе, отчаянно боролись в Палестине. И хотя говорят, что в Палестине они сражались потому, что у них не было иного выхода -- иначе арабы перерезали бы им всем горла, -- тем не менее верно, что их отвага и готовность к самопожертвованию были не от отчаяния, а от горячей заботы возродить свою древнюю страну и древний народ. И они, действительно, умирали за города, еще не построенные, за сады, еще не посаженные...
В мае 1968-го, через год после окончания Шестидневной войны в "Лос-Анджелес Таймс" выходит статья Хоффера "Специфическое положение Израиля".
Евреи -- своеобразный народ: то, что разрешено другим, евреям запрещено. Другие народы изгоняли тысячи, даже миллионы людей, но проблемы беженцев для них не существовало. Занималась этим Россия, Польша и Чехословакия делали то же самое, Турция вышвырнула миллион греков, а Алжир -- миллион французов. Индонезия изгнала Бог знает сколько китайцев -- и никто не проронил ни слова по поводу беженцев.
Но в случае с Израилем перемещенные арабы стали вечными беженцами. Все настаивают на том, что Израиль обязан принять назад всех арабов до последнего. Арнольд Тойнби назвал перемещение арабов большим злом, чем все зверства нацистов.
Другие страны, победив на поле боя, всегда диктовали условия мира. Но когда побеждал Израиль, он должен был умолять о мире. Все ожидают, что единственными подлинными христианами в этом мире должны быть евреи.
Другие страны, будучи побежденными, выживали и восставали вновь, но если бы Израиль проиграл войну, он был бы уничтожен полностью. Если в июне прошедшего года Насер оказался бы победителем, он стер бы Израиль с лица Земли, и никто не шевельнул бы и пальцем, чтобы спасти евреев. Никакие обещания помощи евреям, данные любым правительством, включая и наше собственное, не стоят той бумаги, на которой они написаны.
Весь мир возмущается, когда погибают люди во Вьетнаме, или когда в Родезии казнят двух негров. Но когда Гитлер убивал евреев, никто не пытался протестовать. Шведы, которые готовы разорвать дипломатические отношения с Америкой из-за того, что мы делаем во Вьетнаме, не издали ни звука, когда Гитлер уничтожал евреев. Но зато они посылали ему первоклассную железную руду и шарикоподшипники и помогали перевозить войска по железной дороге в Норвегию.
Евреи одиноки в этом мире. Если Израилю суждено выстоять, это произойдет только благодаря их собственным усилиям. Но, тем не менее, именно Израиль является нашим единственным надежным союзником, не выдвигающим никаких предварительных условий. Мы можем рассчитывать на Израиль больше, чем Израиль -- на нас. И нужно только попытаться представить себе, что случилось бы, если бы прошлым летом в войне победили арабы и стоящие за их спиной русские, чтобы понять, насколько важным является выживание Израиля для Америки и для Запада в целом.
У меня есть предчувствие, которое не оставит меня никогда -- то, что происходит с Израилем, то ожидает и всех нас. Если же Израиль погибнет, уделом нашим станет Катастрофа.
Я на секунду отвлекусь, вы уж извините, но не могу отказать себе в удовольствии представить вам реакцию на эту статью, найденную мной в дебрх Интернета.
"За одну только эту мудрую статью Хоффер был достоен Нобелевской премии мира. Но не таковы норвежские комитетчики, чтобы прислушиваться к мудрецам и заботиться о мире во всем мире или в отдельных его горячих точках.Вопреки здравому смыслу и понятиям о справедливости премию получили "на троих" террорист, маньяк и массовый убийца Арафат, близорукий до израильский премьер Ицхак Рабин и политикан левого толка, сделавший себе карьеру на продаже интересов Израиля министр ин. дел Шимон Перес (от картины, где два пусть и неумных,и не твердых, но все же сапиенса пожимают кровавую когтистую лапу отвратительному кривляющемуся звероящеру, бросает в дрожь, ум заходит за разум). А способствовал этой гнусной авантюре любитель минета на рабочем месте, ничтожный, глупый потеющий американский "демократ" Клинтон со своей дурацкой "дорожной картой". Премия не только не способствовала установлению мира, но вызвала прилив энтузиазма у террористов и сопровождалась резкой активизацией их деятельности. Однако ни малейших сожалений и угрызений совести не наблюдалось у "борцов за дело мира" при виде крови, обильно пролитой на израильской земле. И не прояснились мозги, не появилось понимания того, что их усилиями предсказанная Хоффером Европейско-Американская Катастрофа приближается семимильными шагами. Если бы не было так жаль чудом возникшую европейскую Цивилизацию, детьми и пасынками которой мы все являемся, так и хотелось бы мстительно воскликнуть: "И поделом вам твари! Ни на что вы не годитесь кроме как с вырезанными гениталиями присматривать за гаремами шейхов, заполненными отнятыми у вас женами, сестрами и дочерьми!".
Даже став почетным профессором университета в Беркли, Хоффер проводил лекции в рабочей одежде и являлся на заседания ученого совета после тяжелой физической работы в порту. Он прожил всю жизнь в одиночестве, но никогда не тяготился им. Он говорил, что подлинная тоска и одиночество заключаются в неспособности быть наедине с самим собой и думать самостоятельно.
В 1982 году президент Рейган вручил Эрику Хофферу Президентскую Медаль Свободы (Presidential Medal of Freedom) -- высший правительственный знак отличия, который может получить гражданское лицо в США.
НИЛ КРАС. Дорогие читатели!
В начале мая довелось мне побывать в командировке в Гамбурге. От него до Бремена километров восемьдесят. А в Бремене уже многие годы проживает винничанин по происхождению и по духу - писатель, журналист, педагог Наум Ципис. Я о нём упоминал в рассказе о винницких стилягах.
Проживает - нет! Живёт полноценной жизнью и творит. Благодаря сердечности двух немецких женщин, собравших среди своих сограждан значительную сумму денег для оплаты операции на сердце Наума Циписа - тогдашнего жителя белорусской столицы. Благодаря сердечным (кардиальным) хирургам Бремена, дважды вживлявшим в сердце Наума Циписа новые клапаны и тем самым уже подарившим ему не менее пятнадцати лет жизни.
6-го мая сего года исполнилось Н. Ципису 75 лет. На юбилейные празднества я не попал, но спустя два дня после них приехал на выходные в Бремен. Мы не виделись с Наумом, кажется, лет восемь. А знакомы мы не много, не мало ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТЬ ЛЕТ.
Познакомились мы не в Виннице, где наши пути до того не пересекались, а - в России. Случайно оказались квартирантами у одной и той же хозяйки. И был с нами ещё один винничанин - ныне покойный Миша Дробкин. Это - в комнатушке приблизительно на 12 кв. метров. Но, было не тесно. Все мы стали в тот год студентами, получили свободу (родители остались в Виннице) - и упивались ею...
Словом, нам с Наумом в Бремене было о чём поговорить. В том числе - и о его новых книгах. Написал и издал он их немало. Писал он о разном. Но, почти всегда - или непосредственно о Виннице, или же упоминая о ней при всяком удобном случае. Полстолетия, вот, пишет человек "свою бесконечную винницкую книгу" (цитата из книги Н. Циписа "Приближение", изданной А.Н. Вараксиным в 2007 г.).
Экземпляр этой книги Наум подарил мне.
В книге "Приближение" есть страниц на сто с гаком раздел "Моя Винница". Посему я и уговорил Н. Циписа сделать содержание этой книги доступным не только нескольким сотням обладателей сего - книга напечатана на средства друзей автора - не очень-то уж массового издания. Тут же, при нём соорудил его станицу на Прозе.ру ((http://www.proza.ru/avtor/naumtsipis ). Н. Ципис обещал её наполнить содержанием, в первую очередь, "ЕГО Винницей". Электронная версия книги у него, как он мне сообщил, имеется.
Не знаю, что помешало ему выполнить своё обещание. Но, уверен, страница Н. Циписа не будет долго пустовать. Посему представляю эту книгу, которую - в принципе - где-то можно и достать.
Мы по-разному написали об одном и том же времени. Как написал я - сами видите. А Наум Ципис - в форме настоящих литературных произведений, с героями, переходящими довольно часто из одного рассказа во многие другие. В его "винницкой поэме в прозе" (это уже моё определение) представлен истинный винницкий социальный типаж, переданы характерные диалоги простых винничан тех послевоенных лет.
Прямая речь героев "ЕГО Винницы" своеобразна. Это - и городской жаргон Подолья середины ХХ-го столетия. И - местечковый говор региона, когда-то именовавшегося Брацлавщиной. И - идиш-украинский, с вкраплениями слов jezyka polskiego, бытовой суржик, каковой уже многие-многие десятилетия до 40-50-х годов 20-го века слышался в относительно недавно исчезнувшей дореволюционной черте оседлости (1791-1917).
Герои его рассказов - действительно существовавшие в жизни - превратились в яркие литературные персонажи и, по моему твёрдому убеждению, ПРОСЯТСЯ как НА ТЕАТРАЛЬНУЮ СЦЕНУ, так и НА КИНОЭКРАН.
Написать (для знающего толк в этих делах ), основываясь на мыслях и поступках "действующих лиц" "винницкой поэмы в прозе" Наума Циписа, сценарий пьесы или кинофильма, мне кажется, проще простого. Материала предостаточно. Дело за мастерами этих видов искусств. Уверен, что они, взявшись за подобное дело, не прогадают...
То, что я написал выше - не реклама и не рецензия. Просто констатация фактов.
В рекламе "Винница Наума Циписа" не нуждается - любой винничанин - патриот своего города, имея к этому произведению доступ, не оставит его без внимания.
А, если бы я писал рецензию, то, среди прочего, несомненно указал бы на непреходящий пафос повествования. Кому-то, как и мне, это местами может показаться избыточной педализацией. Но, уверяю вас: это пафос не наигранный! Исполненного страстным воодушевлением помню я Циписа двадцатилетнего, таким же он остался и через 55 лет. Высокая идея - оставить в памяти потомков живую (пёструю и многоголосую) картину жизни винницкого Замостья послевоенных лет - воодушевляла его на страстное повествование. По-другому (предугадываю мнение Циписа ), то есть, моим "этосом" (обычностью) изложения нужного эффекта не добиться. А главная цель, как мне не раз вдалбливал в голову Ципис - написать так, чтобы читатель ПОВЕРИЛ.
No Copyright: Нил Крас, 2010 (17 июля).
ШТЕРНФЕЛЬД АРИ АБРАМОВИЧ (1905-80)
Родился и вырос в Москве, с 1990 г. большую часть года живет в Израиле, при этом в 1999--2010 гг. ежегодно преподавал в Институте стран Азии и Африки Московского государственного университета, а в 2009--2010 гг. -- и в Московской высшей школе социально-экономических наук[2]. Вопросы российской истории, культуры и современной общественной жизни близки ему и с профессиональной и с человеческой точки зрения, он активно участвует в российском правозащитном движении и выступает в печати, отстаивая близкие ему ценности. Он определяет себя как гуманист, космополит и социал-демократ. Будучи последовательным атеистом, он выступает за приоритет прав личности, национальное, этническое и гендерное равноправие, признание одногендерных браков, включая право на усыновление детей одногендерными партнерами, охрану природы и развитие экологически-ориентированного мышления, сокращение числа заключенных, против смертной казни, милитаризма, ксенофобии и идеологии сильного национального государства.
В лучшем романе Эренбурга "Необычайные похождения Хулио Хуренито"
глава одиннадцатая целиком посвящена грядущей судьбе "иудейского
племени".
Открывается она газетным объявлением, сочиненным Хулио Хуренито, он же
- Учитель: "В недалёком будущем состоятся торжественные сеансы
Уничтожения иудейского племени в Будапеште, Киеве, Яффе, Алжире и во
многих иных местах. В программу войдут, кроме ... традиционных
погромов, ... сожжение иудеев, закапывание их живьем в землю,
опрыскивание полей иудейской кровью и новые приемы...На сеанс
приглашаются: кардиналы, епископы, архимандриты, английские лорды,
румынские бояре, русские либералы, французские журналисты, члены семьи
Гогенцоллернов, греки без различия звания и все желающие."
Один из учеников Хулио Хуренито искренне негодует: "...Это немыслимо!
Двадцатый век, и такая гнусность! Как я могу отнести это в Унион"
(типография - СТ), -- я, читавший Мережковского?"
"Напрасно ты думаешь, что это несовместимо. Очень скоро, может через
два года, может через пять лет, ты убедишься в обратном. Двадцатый век
окажется очень веселым и легкомысленным веком, безо всяких моральных
предрассудков, а читатели Мережковского -- страстными посетителями
намеченных сеансов!" - со спокойной уверенностью отвечает ему Учитель.
Еще во время войны, Эренбург, приехав в освобождённый Киев, стоял в
горестном молчании на краю Бабьего Яра, где как раз и имело место
"закапыванье в землю живьем" более сотни тысяч киевских евреев.
Вспомнил ли он тогда, что зловещее пророчество, вложенное им в уста
Учителя, сбылось. Сбылось не в общих чертах, а с невероятно адской
точностью угаданных деталей, как в Киеве, где он родился, так и в
Европе, с ее освенцимами и треблинками, где пеплом сожжённых евреев
можно было удобрять окрестные поля, а газовки для "иудейского племени"
были обустроены теми самыми поклонниками прекрасного, что ничем не
отличались от "читателей Мережковского" в интерпретации Учителя.
Иными словами, Эренбург в 1921 году предугадал скорый поворот
европейской цивилизации к сумеркам средневековья. Даже самый
закоренелый скептик, до конца разуверившийся в человечестве, не мог бы
в то время додуматься до такого сценария. Говоря языком рунета -
"Калиостро с Вангой нервно закуривают". Впрочем, учитывая немыслимый
масштаб предугаданной катастрофы, на ум приходят не жуликоватые
субъекты массовой культуры, а тексты старозаветных Пророков.
Последние, правда, не писали, а скорее записывали под диктовку Того,
чей голос являлся им в ночной тиши. А кто нашептал космополиту-атеисту
Илье Эренбургу о Холокосте за двадцать лет до его начала? А кто, ему
же - о бомбе, через 35 лет взорванной над Хиросимой? И самому
Мессингу было бы не под силу прозреть, что в недалеком будущем некое
смертоносное оружие будет применено американцами именно против Японии:
"Учитель возлагал все свои надежды на известные эффекты лучей и на
радий. ... Однажды Учитель вышел ко мне весёлый и оживленный; несмотря
на все затруднения, он нашел средство, которое значительно облегчит и
ускорит дело уничтожения человечества. ...Когда год спустя Учитель
захотел наконец их использовать, мистер Куль начал всячески оттягивать
дело, уверяя, что отвёз аппараты в Америку. ...Как-то мистер Куль
признался, что немцев можно добить французскими штыками, а фокусы
Хуренито лучше оставить впрок для японцев."
Здесь можно пуститься в туманные рассуждения о том, что Эренбург был
выдающимся явлением природы из категории "гений века". Такие люди,
находясь в гуще главных событий и явлений своего времени, отчетливей и
глубже других проницают их причинно-следственные связи. На этом мы,
пожалуй, и остановимся. Хотя бы для того, чтобы вместо досужих
разговоров зазвучали драгоценные стихи Эренбурга из еврейского цикла.
Приводить их надо полностью, потому как рвать их по живому на цитаты
пишущему эти строки не по силам.
Когда в 44-ом Эренбург стоял над Бабьим Яром, ставшим общей могилой не
только всему киевскому еврейству, но и многим другим группам
населения, никаких памятников там, разумеется, не было. Сегодня их
тридцать. От каменной цыганской кибитки до креста в память немецких
военнопленных. Все погребенные в этом страшном урочище достойны
памяти. Но любой, самый талантливы и дорогой монумент проиграет
нерукотворному памятнику, воздвигнутому Эренбургом своим
соплеменникам:
Бабий Яр
К чему слова и что перо,
Когда на сердце этот камень,
Когда, как каторжник ядро,
Я волочу чужую память?
Я жил когда-то в городах,
И были мне живые милы,
Теперь на тусклых пустырях
Я должен разрывать могилы,
Теперь мне каждый яр знаком,
И каждый яр теперь мне дом.
Я этой женщины любимой
Когда-то руки целовал,
Хотя, когда я был с живыми,
Я этой женщины не знал.
Мое дитя! Мои румяна!
Моя несметная родня!
Я слышу, как из каждой ямы
Вы окликаете меня.
Мы понатужимся и встанем,
Костями застучим - туда,
Где дышат хлебом и духами
Еще живые города.
Задуйте свет. Спустите флаги.
Мы к вам пришли. Не мы - овраги.
Комментировать "еврейские" стихи Эренбурга - дело неблагодарное. Они
- поминальная молитва по шести миллионам испепеленных в прах женщин,
стариков и детей того многострадального племени, к которому
принадлежал их автор. Над таким нестерпимым средоточием боли, какой
заключен в этих строчках, можно молчать, можно плакать, можно
скорбеть, но рассуждать об их поэтических достоинствах нельзя. Мы и
не станем.
Бродят Рахили, Хаимы, Лии,
Как прокаженные, полуживые,
Камни их травят, слепы и глухи,
Бродят, разувшись пред смертью, старухи,
Бродят младенцы, разбужены ночью,
Гонит их сон, земля их не хочет.
Горе, открылась старая рана,
Мать мою звали по имени - Хана.
А вот это, про то, "что наших девушек отличен волос"... страшно
сказать, у пишущего эти строки, любимое:
За то, что зной полуденной Эсфири,
Как горечь померанца, как мечту,
Мы сохранили и в холодном мире,
Где птицы застывают на лету,
За то, что нами говорит тревога,
За то, что с нами водится луна,
За то, что есть петлистая дорога
И что слеза не в меру солона,
Что наших девушек отличен волос,
Не те глаза и выговор не тот, -
Нас больше нет.
Остался только холод.
Трава кусается, и камень жжет.
Поэтическая муза Эренбурга никогда не чуралась еврейской темы, но до
такой высоты, как в военные и послевоенные годы не подымалась никогда.
Еще 20-летним юнцом он, в стихотворении "Еврейскому народу", "всегда
униженному и гонимому", давал ему рекомендации про-сионистского толка,
как это делал бы любой сочувствующий, но сторонний наблюдатель:
...Ты здесь не нужен, пришлый и гонимый,
Сбери своих расслабленных детей,
Уйди к родным полям Иерусалима,
Где счастье знал ты в юности своей...
В своей бродячей космополитичной молодости он писал о евреях, не как
кровный сын своего народа, а отстранённо и даже немного кокетливо, как
бы делая ему одолжение, что никак не может окончательно порвать
связующую их нить:
Евреи, с вами жить не в силах,
Чуждаясь, ненавидя вас,
В скитаньях долгих и унылых
Я прихожу к вам всякий раз...
Правда, сложное чувство любви-ненависти к евреям становится
недвусмысленно сочувственным, когда это отклик на очередные зверства и
погромы, как в стихотворении времен первой мировой "Где-то в Польше":
... Мама Иосеньке поет,
Соской затыкает рот:
"Ночью приходили
И опять придут. Дедушку убили
И тебя убьют!..."
тысяч еврейских матерей по всей Европе, но катастрофа советского
еврейства в первые месяцы войны девятым валом в полтора миллиона
трупов перекрыла все прошлые погромы и избиения. Это подвигнуло Илью
Эренбурга и Василия Гроссмана, вернувшегося из поездки по
освобожденным Красной Армией Освенциму и Треблинке, не испрашивая
дозволения партийного начальства, что само по себе было
беспрецедентно, приступить (в рамках ЕАК) к работе над "Черной
Книгой". Это был колоссальный труд не только двух писателей,
литературно обрабатывающих добываемые материалы, но и нескольких
десятков журналистов. Работая над сводом документов и свидетельствами
очевидцев гибели евреев на оккупированных нацистами территориях,
узнавая из первых рук от чудом спасшихся евреев-недобитков леденящие
душу подробности массовых убийств ни в чем, кроме древней крови,
текущей в их жилах, неповинных людей, Эренбург и сам постарел на
тысячу лет. В 1947 начальство опомнилось и рассыпало набор книги.
Эренбург хранил оригинал в чулане. Когда он умер, дочь Ирина перевезла
его к себе, и этим сохранила для потомков. С именами Эренбурга и
Гроссмана на черный обложке двухтомник этот встал на наши книжные
полки только после перестройки.
Безжалостное уничтожение "Черной книги" стало очередным ударом для
Эренбурга. Однако, не оставляющее его в покое Провидение, готовило ему
испытание, рядом с которым это был удар мяча при игре в лапту. Ему
была уготована главная роль на той, подобной библейской, странице
истории советского еврейства, которая могла стать последней.
Начнем с признания, что свойственный ему политический конформизм,
Эренбург демонстрировал и когда речь шла о важнейших вехах в жизни
еврейского народа. Пока Сталин (даже после начала войны с арабами)
поддерживал создание Израиля, и Эренбург мог позволить себе искреннее
ликование по этому поводу: "Трагично создание государства Израиль -
акт о его рождении написан не чернилами - кровью...Советское
правительство тотчас признало еврейское государство. Это признание
придает силы героям, которые теперь отстаивают Израиль...". Но как
только мнение Кремля меняется, он, говоря об Израиле, начинает
продвигать бредовую идею о нем, как о солончаке, на котором не живут,
предлагая евреям, как и прежде, быть щепоткой соли в чужом супе. Иными
словами, ратует за ассимиляцию евреев и их дружбу с трудящимися тех
стран, где им выпало родиться.
Осенью 1948 года в Москву в качестве главы дипмиссии новорожденного
государства приезжает Голда Меир. В Большой Московской Синагоге, куда
она приходит на субботнюю службу, московские евреи окружают ee
ликующей толпой, и забыв об осторожности, приветствуют ее и
сотрудников посольства на идиш и иврите. Окончательно впав в
неконтролируемую эйфорию, они выкрикивают здравницы Израилю и
еврейскому народу.
Эренбург, чутко уловив недовольство Кремля этой двойной лояльностью
своих еврейских подданных, публикует огромную статью в Правде. До сих
пор существует мнение, что он написал ее, чтобы между строк призвать
советских евреев к осторожности, предупредить их новой парадигме в
национальной политике, о начале эры государственного антисемитизма, о
чем сам он был уже хорошо осведомлен. Но, даже, если намерения были
таковы, Эренбург несколько переиграл в этой не совсем кошерной игре.
Ведь теперь он, вслед за новой "линией Партии", уверен, что "создание
государства Израиль не является решением так называемого "еврейского
вопроса"". Далее, он пытается убедить читателя, что "решение этого
вопроса зависит не от военных побед в Палестине, а от победы
социализма над капитализмом..." ну, и тому подобная трескучая демагогия,
в которой он довольно поднаторел в качестве прикормленного властью
гуманитария с полезными ей связями на Западе.
Нам по определению не дано проникнуть в замыслы Всевышнего. Поэтому мы
никогда не узнаем, почему, невзирая на явно имевший место конформизм
самого непростительного свойства, именно он, Илья Эренбург, был избран
орудием для задуманного Им плана спасения евреев в Пурим 53-го года.
Может быть потому, что такое предназначение было по плечу ему одному?
Дело "безродных космополитов" и "разоблачение псевдонимов" в 48-ом,
"ночь расстрелянных идишских поэтов" в 52-ом, все недавние расправы и
избиения, вызванные к жизни застарелым зоологическим антисемитизмом
"кремлевского горца", померкли зимой 53-го, когда на евреев
сталинского царства неотвратимо надвигалось бедствие поистине
библейского масштаба -- "Дело врачей". По замыслу советского Амана дело
это должно было уже в марте вылиться в публичные казни
"врачей-отравителей". После этого треть евреев должна была погибнуть
в результате "стихийного" общесоюзного погрома, с последующей высылкой
оставшихся на неминуемую смерть в Сибирь, "с целью оберечь их от
"справедливого народного гнева". В стране началась вакханалия страха и
ненависти. Обычных районных врачей стали массово изгонять с работы,
или заставляли их первыми глотать прописанные ими же порошки и
микстуры, чтобы доказать, что они не отравлены. Над еврейскими детьми
безнаказанно глумились в школах однокашники. Доходило до избиения
прохожих с откровенно семитской внешностью прямо на улицах. Обо всем
этом Эренбург узнает из огромного потока писем, приходивших к нему от
униженных, преследуемых, напуганных евреев. Они просят своего
единственного защитника о юридической, материальной и, просто,
душевной поддержке, и он, всегда помогавший страждущим, делает в этот
раз, больше, чем может.
По стране прокатился вал антисемитских митингов и собраний, где
советские трудящиеся соревновались в степени экстравагантности мер,
которые необходимо применить к "убийцам в белых халатах": "запереть их
в железную клетку, как обезьян, и не кормить, пока не умрут",
"поломать врагам руки и ноги, а только потом казнить", или, к примеру,
"физически выжигать их, как в старину фурункулы, каленным железом".
Однако, этот низовой энтузиазм не удовлетворил Сталина.
И тогда он, в полном соответствии со своими садистическими
наклонностями, возжелал, чтобы евреи сами попросили себя "выпороть",
то бишь, обратились к правительству с открытым коллективным покаянным
письмом, где выражалась бы просьба восстановить доброе имя советских
евреев на освоении просторов Дальнего Востока и Крайнего Севера.
Подписантами этого письма стали десятки высокопоставленных и именитых
евреев. Среди них не только Маргарита Алигер и Павел Антокольский, Лев
Кассиль и Самуил Маршак, Давид Ойстрах и Эмиль Гилельс, Исаак
Дунаевский и Лев Ландау, но, и, страшно вымолвить, Василий Гроссман. И
пусть кто-то, из тех, "кого там в то время не стояло", посмеет бросить
в них камень. Но вы еще помните про выбор, который всегда есть? Не
подписали этот, составленный в сталинской преисподней документ, поэт
Долматовский, писатель Каверин, шахматист Ботвинник, певец Марк
Рейзен. Не подписал его и Илья Эренбург, к которому первому пришли
сталинские засланцы из "Правды".
Эренбург не просто выпроводил их, а написал свое собственное письмо, и
когда из "Правды" пришли уламывать его во второй раз, с ними и передал
его Сталину. Это был, если не отчаянный поступок самоубийцы, то акт
беспримерного мужества, тем более, когда речь идет о таком осторожном
человеке, как Эренбург. Ведь ни он сам, как, собственно, и никто в
близком окружении Сталина, не мог предвидеть реакции на это письмо
всесильного хозяина Кремля, обратившегося к тому времени в абсолютно
непредсказуемого параноика.
Евреи, жившие в Советской России в середине прошлого века, и их
потомки обязаны самим фактом своего существования, "уму и
сообразительности" Ильи Григорьевича Эренбурга. Поэтому, на до сих пор
неутихающие споры, приспособленец он или герой, ответ может быть
только один: герой-приспособленец.
Его изощренный ум и интуиция, вкупе с природным здравомыслием,
безошибочно подсказали ему, что прибегать к нравственно-этическим
доводам в разговоре с кровавым тираном бессмысленно. Используя свой
огромный опыт общения с советской номенклатурой, он говорил со
Сталиным на его языке. Да, говорил с ним подобострастно, как вассал со
своим сюзереном. Да, утверждал, что евреев, как отдельный народ, в
природе не существует. Предавал евреев, чтобы спасти евреев. Ведь он
работал на результат, а не на отстаивание своих горних принципов, и
цена неудачи была бы для его народа чудовищно-непоправимой. Это был
как раз тот нечастый случай, когда цель оправдывает средства. В своем
иезуитски вежливом письме Эренбург выразил опасение, что акция высылки
советских граждан еврейской национальности подорвет престиж Советского
Союза (читай - Сталина) среди западной интеллигенции, европейских
компартий, и сторонников мира. Были там и другие хитроумные доводы, о
которых легко узнать, прочитав этот, находящийся в открытом доступе,
документ эпохи.
Вообще говоря, Сталин намеревался осуществить задуманный им план в
ближайшем же будущем. На Дальнем Востоке для еврейских переселенцев
уже были построены бараки. В больших городах европейской части
составлены по районам списки евреев с указанием их домашних адресов.
Но терять престиж у коммунистов Запада Сталину не хотелось. С огромной
долей вероятности можно предположить, что письмо Эренбурга, легшее на
стол Сталина 3 февраля, заставило его призадуматься и отсрочить начало
выполнения плана по "окончательному решению еврейского вопроса" в
Советском Союзе. Тем более, что он никогда не торопился с исполнением
своих кровавых задумок, зная, что никуда они не денутся. Но
приближался Пурим, и чтобы, как издревле повелось, подгадать расправу
над злодеем к этому веселому празднику, в дело пришлось вмешаться
Провидению.
В 1953 году Пурим пришелся на 1 марта. Именно в этот день тело Сталина
было обнаружено сотрудником охраны лежащим в луже собственной мочи на
полу малой столовой ближней (Кунцевской ) дачи. У Сталина
диагностировали правосторонний паралич, с дальнейшим кровоизлиянием в
мозг и смертью, наступившей 5-го марта. Достоверное известно, что в
тот день на столе усопшего лежали два письма, переданные позже в
архив. Одно - коллективное, от еврейской общественности, для "Правды",
другое - от Эренбурга на имя Сталина.
Господь, не нарушив им же установленной традиции, к положенному сроку
"разобрался" и с кремлевским Аманом. А Мордехая-Эренбурга и евреев
миловал. Всех "врачей-отравителей", кроме двух, замученных до смерти в
подвалах Лубянки, освободили. Врачей, уволенных в начале зимы,
восстановили на работе. Еврейские дети не боялись больше ходить в
школу, а их родители - по улицам. Так что, в пятый день марта у
русских евреев, помимо общечеловеческой радости избавления от тирана,
есть все основания отмечать Малый Пурим - свой собственный "праздник
избавления". Поскольку в Пурим иудеям показано напиваться так, чтобы
не отличать Мордехая от Амана, русские евреи могут смело доходить до
этой изумительной стадии дважды в году.
Что до самого Эренбурга, то нам, обывателям, глядя из нашего пока еще
благополучного 21-го века на то "интересное время", и вообразить
нельзя, какой животный страх, какое адское напряжение всех нервных и
физических сил пережил в конце зимы, начале весны 1953 года,
избалованный славой и комфортом невротик, легко теряющий способность
спать и есть при любой стрессовой ситуации.
В шестой книжке своих знаменитых мемуаров он напишет об этих
драматических событиях так: Я пропускаю рассказ о том, как пытался воспрепятствовать появлению в печати одного коллективного письма. К счастью, затея, воистину безумная, не была осуществлена. Тогда я думал, что мне удалось письмом переубедить Сталина, теперь мне кажется, что дело замешкалось и Сталин
не успел сделать того, что хотел. Конечно, эта история - глава моей
биографии, но я считаю, что не настало время об этом говорить...
В людоедском 53-ом, поставив на кон свою жизнь, он не убоялся
отправить Сталину судьбоносное для советского еврейства письмо. И тот
же самый человек в сравнительно вегетарианские 60-ые посчитал, "что
еще не настало время об этом говорить". Прав Митя Карамазов: "широк
человек, слишком даже широк, я бы сузил".
Ефим Эткинд родился в Петрограде; его мать была певицей, отец -- коммерсантом, в годы нэпа арендовавшим бумажную фабрику, неоднократно подвергавшимся репрессиям, умершим от голода в блокадном Ленинграде в 1942 году.
Вот, что пишет об этом Валерий Хенкин: "Первый премьер-министр клуба Григорий Яблонский . Вот его решение нашей проблемы:
"Всем! Всем! Всем! Не пропустите торжественное событие в Интеграле: 39 годовщину со дня встречи Кисы Воробьянинова с Остапом Бендером!"
Пришло более ста человек. Лёд тронулся".
В 1960-80 годы работал в Новосибирском Академгородке. Один из организаторов клуба "Под Интегралом" "Фестиваля бардов" (Новосибирск, 1968 г.), подписал "письмо 46".
Автор 6 книг по химической кинетике и катализу и более 200 научных работ.
Печатался в различных литературных изданиях - "Химия и жизнь", "Искусство кино", "Литературная газета", "Огонёк" (до 1995 года), "Новый журнал", "Мосты", "Шалом", "Окна" (после 1995 года). Книга "Григорий Шекспир" напечатана издательством "Franc-Tireur", 2012.
Преподавал еврейскую сценическую речь в Московском Еврейском драматическом театре-студии. В московский период жизни разработал и преподавал курс погружения в идиш для отказников и молодёжи, стремившейся к национальному возрождению. Руководил неофициальным еврейским вокальным ансамблем ЕВАНС. Автор десятков песен (в том числе для московских нелегальных представлений "Пуримшпил") и поэтических произведений на языке идиш. В соавторстве с известным режиссёром и актёром Иосифом Рыклиным и художницей Ителлой Мастбаум написал еврейский мюзикл "Деревянная принцесса".
В Израиль прибыл в январе 1988 года. Автор десятков статей и эссе по вопросам еврейской музыки, театра, прессы, опубликованных на языках: русском и идиш,- в частности, в Краткой Еврейской Энциклопедии, где в течение многих лет был редактором и научным сотрудником. С начала 90-х годов публикуется в приложении к газете "Новости недели" - еженедельнике "Еврейский камертон", где, в частности, вёл рубрику, посвящённую еврейской песенной культуре. С конца 90-х годов в Интернете регулярно появляются статьи и интервью Д. Якиревича, в которых анализируется состояние еврейской культуры в Израиле и в других странах. В этих материалах даётся оценка негативным явлениям на еврейской сцене и пропагандируются традиции, развитые корифеями прошлого.
В 2002 году Национальное Управление по еврейской (идиш) культуре выпустило в издательстве "Исроэл бух" сборник песен композитора и поэта Д. Якиревича "Их бин а ид!" - "Я еврей!". Сборник содержит обширное эссе (на идише, русском и английском языках) по истории еврейской певческой культуры, начиная с 16 века, и песни советского и израильского периодов творчества Д. Якиревича. Это эссе было перепечатано в ряде изданий, включая пособие для музыкантов и педагогов "Музыка идишкайта" (Москва, 2005). Имея в виду эту статью, издающийся в Москве журнал "Лехаим" в 2007-м году назвал Д. Якиревича "классиком еврейского музыковедения".
В 2005-м году был записан компакт-диск, содержащий 22 песни композитора и поэта: соло и многоголосные произведения в исполнении вокалистов руководимого им ансамбля "Идишланд", состоящего из певцов Новой Израильской оперы. В аннотации к диску крупнейший еврейский фольклорист современности, лауреат Государственной премии Израиля, профессор Дов Ной писал: "Дмитрий Якиревич - один из последних еврейских трубадуров, чьё творчество основано на его собственных словах и музыке, которые радуют так же, как и народные песни. Среди этих еврейских трубадуров прошлых поколений назовём следующие имена: Эльёким Цунзер, Марк Варшавский, Мордехай Гебиртиг, Нохем Штернхейм, Ицик Мангер".
Наиболее известные песни: "Я еврей" (на слова Ицика Фефера), "12 августа 1952 года" (на слова Иосифа Керлера), "Ерушолаим - Тель-Авив", "Сияй, Иерусалим!", "Мельница Монтефиори", "Радуга", "Пурим", "Ария Эстер из представления Пуримшпил", "Песня о Гебиртиге", "Идишланд", "Дядюшка Мотл", "Танго 17-й школы", "Бабушка и дедушка", "Иерусалимские улицы", "К России", "Колыбельная", "Красивая сказочка" (на слова Мани Лейба), "Стемпеню", "Я хочу забыть", "Вальс из прошлого". В последние годы им написаны "Песня о Михоэлсе" и "Праведники народов мира".
Поэзия Д. Якиревича печатается в газетах и периодических изданиях на языке идиш, а также исполняется со сцены и в радиопередачах "Кол Исраэль". Среди наиболее известных поэтических произведений можно отметить поэмы: "Пуримшпил в Москве", "Симхэс-Тойрэ у Московской синагоги", "Руки", цикл стихотворений, посвящённых деятелям еврейской культуры (С. Михоэлсу, В. Зускину, И. Друкеру, З. Каминскому, Н. Лифшиц, З. Шульману, С. Хромченко, М. Бен Аврааму, Ж. Фаерман, Э. Бейдеру, А. Фишбину), стихи о Катастрофе ("Польские евреи", "Земляника"). Юмор представлен стихами: "Хай-тек", "Гороскопы", "В очереди к зубному врачу". В стихотворениях: "Венгерский танец Брамса N2", "Диалекты", "Лидерланд", "Мартовские ветры", "Житомир" - поэт открывает окно в свой еврейский, как и в универсальный культурный мир, существующий в прошлом и настоящем измерениях.