Так хмуро за окном... Сегодня целый день тяжелые серые тучи скрывают от тебя яркое летнее солнце. Душно... так душно! И нечем дышать. Что-то давит на грудь, сгоняет с места, заставляет метаться по квартире. И нет для тебя покоя, нет... Лишь беспокойство - липкое, серое, обволакивающее душу, заглушающее, затуманивающее разум. Целый день...
Тебе тоскливо, так тоскливо с самого утра. И раздражение - глухое, беспричинное - готово выплеснуться из тебя от любого громкого звука, любого неточного движения. Да что же это творится?..
...Ты все-таки это сказала... Он пришел к тебе сегодня, он попал под горячую руку. Такой невозмутимый, такой раздражающе спокойный! Правильный... Все в нем такое правильное! У него прекрасная осанка - военная выправка, которая впиталась, въелась в его суть...У него завораживающие движения - наполненные силой, уверенностью, движения хищника. Он подавляет, давит на тебя одним своим присутствием... Его лицо напоминает невозмутимую маску. Он, кажется, контролирует малейшее движение - каждый порыв души, каждую эмоцию... Всегда такой вежливый. И лишь глаза - глубоко посаженные, почти черные, под темными в разлет бровями - затягивают, пугают. Да, ты боишься его. Эти глаза столько видели, этот человек столько пережил. Смерть, смерть нередко становилась его спутницей, его леди. Он убивал... да, он убивал. Эта мысль пугает тебя, заставляет беспокойно ворочаться ночами - без сна, в сомнениях. Как ты можешь доверять ему - убийце... воину... Как?..
Он убивал... Интересно, в те моменты его лицо было столь же бесстрастно? Почему-то тебе кажется, что да... Эта мысль - как снежный, леденящий ветер теплой июньской ночью - выбивает из колеи, сбивает с толку.
Он убивал... но он не раз и сам умирал. Утопал в бесконечном, беспощадном океане боли... И тени, потусторонние тени терзали, разрывали его душу, ввергая смертное и по сути такое беззащитное тело в безумие бреда... лишая воли, лишая желания жить.
Однажды тени почти одержали верх. О да, ты знаешь, прекрасно знаешь эту историю. Он сам рассказал. Так же спокойно, так же бесстрастно, контролируя все свои эмоции... Ты знаешь, откуда эта седина в его волосах.
Он тогда пришел с войны. Войны, которая своей бесчеловечностью, безумной жестокостью не сломила его, не искорежила. Сослуживцы чувствовали его силу, поражались его несгибаемости, этому стальному стержню из воли и веры. Его спокойствие для них было как столп мироздания: разрушь его и мир сойдет с ума. Что может сломать, согнуть такого? Тогда казалось, что ничто. Судьба решила иначе. Посмеялась. Заигралась. Почти сломала свою игрушку...
Он тогда пришел с войны. Пришел, чтобы узнать, что дома его никто не ждет. Некому ждать... Его жена и дочь. Светлые, добрые, доверчивые. Как маленькие хрупкие котята в его больших мозолистых руках. Такие хрупкие. Он берег их, защищал... И любил, любил безгранично, безусловно, каждый день благодаря небо за то, что он доверило ему их светлые жизни. Его семья... Умерли... Убиты. Из-за шкатулки с украшениями. "Ограбление... Не поймали... Ведется следствие... Мы очень сожалеем... Похоронили... Мы не могли Вас известить... Вы же понимаете... Сделаем, что сможем... Вряд ли найдем..." Слова... сухие, формальные, привычные... а их больше нет. Убиты. В мирном городе... Не на войне.
Нет, он не запил. Это путь для слабых, а слабым он не был. Он не покончил с собой. Он жил. Просто почти сломался. Закрылся. Никого к себе не подпускал. Семь долгих молчаливых лет. Семь долгих лет наедине с самим собой и своими тенями.
А потом он встретил тебя. Такую же светлую, хрупкую. Что-то, наверно, дрогнуло в его сердце, несмотря на глухую стену, которую он сам с таким старанием выстроил, чтобы отгородиться от внешнего мира. Он снова научился улыбаться. Он зовет тебя "солнышко". Он вошел в твою жизнь.
А ты мечешься. Ты не знаешь, что теперь делать. Не знаешь, как разобраться в той буре чувств, которая обрушивается на твою молодую неопытную душу от одной мысли о нем.
Ты не позволяешь себе жалеть его. Что угодно, только не жалость. Жалость унизит, ранит его...
Ты боишься, боишься его. Боишься его силы, которая подавляет тебя, боишься его крепкого тела, исчерченного тонкой паутинкой шрамов. Боишься его сумрачного взгляда, той звериной тоски, которая иногда мелькает в глубине почти черных глаз. Боишься того следа, который оставили тени, отступая, выпуская из острых когтей измученную душу.
Боишься... А сегодня так душно, так хмуро, так беспокойно тебе. А он пришел, попал под горячую руку. Ты устала терзаться. Ты все-таки ему сказала...
Ты знала, как побольней его уколоть, чтобы он ушел, чтобы навсегда оставил в покое, чтобы больше не надо было терзаться. Он ведь все тебе рассказал - такой хрупкой, такой беззащитной. Он поверил...
А ведь ты оказалась способной ужалить его. И ты сделала это. Твой яд разъедает ему душу, вскрывая застарелые раны на сердце, которые с таким трудом зажили. Но ты пока еще не поняла этого.
Ты все сказала. И теперь стоишь, тяжело дыша, яростно сверкая глазами, ожидая ответной вспышки. А он молчит... Молчит, а его лицо все так же спокойно, так же бесстрастно... Молчит и смотрит тебе в глаза. А там... В этой темной бездне плещется бесконечная тоска и боль. И демоны, его личные демоны, почувствовав слабость своего хозяина, начинают свою безумную пляску. Убивая, уничтожая надежду. Вытягивая свет...
Ты осекаешься. Вздрагиваешь и с испуганным удивлением вглядываешься в этого знакомого тебе человека. Ты понимаешь, что наделала. Но поздно... Теперь уже поздно... И понимание ввергает тебя в состояние шока. Ты не в силах двинуться, сказать хоть слово, чтобы все исправить.
Он закрывает глаза. Тишина. Только слышно, как идут часы... Тик-так, тик-так... Минута... Прошла всего лишь минута. Он отводит взгляд и спокойно идет к двери. Тихое: "Прости..." и ты слышишь, как хлопнула входная дверь. Этот звук как выстрел. Он вырывает тебя из неподвижности. Твое сердце начинает биться все быстрей и быстрей. К щекам приливает кровь и ты понимаешь, что надо что-то делать, надо как-то вернуть его, объяснить...
Миг. Один только миг. И ты понимаешь, как же дорог тебе этот уставший, но не сломавшийся человек. И тебе уже все равно, что он убийца... Только одна мысль пойманной птицей бьется в твоей голове: "Надо его вернуть!"
Ты подлетаешь к окну и видишь, что он уже вышел во двор. Темный силуэт медленно, как будто с трудом идет под тугими, яростными струями дождя. Дождя?.. Когда успел начаться дождь? Ты даже не заметила... дождь... Словно небо плачет о нем, за него...
Ты бросаешься за ним. Вон из квартиры, вниз по лестнице. Ступени. Такие родные, такие знакомые. Сколько раз ты спускалась и поднималась по ним? Три этажа. Пара мгновений и ты уже во дворе...
"Стой! Подожди!" Ты кричишь, срываясь с места, бросаясь к нему. Он останавливается, но не поворачивается к тебе. От всей его фигуры веет такой безысходностью, что тебе становится страшно.
Ты подбегаешь, уже вся промокшая, дрожащая, и заглядываешь ему в лицо, всем своим видом умоляя его не уходить. А он молчит. Он опять молчит. И смотрит, смотрит на тебя, запоминая каждую твою черточку.
А потом медленно, будто боясь спугнуть, поднимает руку и касается твоей щеки. Так нежно, словно от малейшего резкого движения ты можешь растаять, как дивный волшебный сон...
И тихим, тихим голосом: "Иди в дом... Простынешь..." А потом он разворачивается и уходит. И ты понимаешь, что это навсегда. И ты стоишь под дождем, прижимая ладошку к щеке, которая еще помнит тепло его руки, и смотришь вслед уставшему человеку, такому дорогому, такому невозможно родному, которого ты сама прогнала из своей жизни парой опрометчиво сказанных фраз...