Каграман Ханбеков

                Бурлак

Мне безразличны пересуды
И улиц праздных клевета.
Там состязаются иуды, 
Под стать продавшему Христа.
Мне безразлично мненье 'правых'
И 'левых' слушать не хочу, 
Их представителей лукавых. 
Я тут серьёзен, не шучу.
А потому пою я ныне
Тому, кто Родину любя,
Страну, увязнувшую в тине,
Поднял со дна небытия.
Отныне он за всё в ответе, 
Да помоги ж ему, Господь!
Не допусти, чтобы на свете
Вбивали снова в тело гвоздь.
Его не все, конечно, примут,
Уж так ведётся на Руси:
Вначале льнут, потом отринут, 
Потом кричат: 'Господь, спаси!'
       Легко сказать: 'Хочу свободы!'
Но как свободу понимать?
Возможности служить народу
Или себя обогащать?


              За штатом

Немощные, старые, хромые,
Дряхлые, убогие, глухие,
Скрюченные, хилые, седые,
Измождённые, иссохшие, больные, 
По заснеженным тропинкам, что зовутся
Тротуарами, где оземь люди бьются,
Потянулись за субсидией старухи,
Всё видавшие: и голод, и разрухи...
А до этого 'бумаги' собирали
В Управлении, в Горгазе... Узнавали,
Что ещё надумало начальство
И когда закончатся мытарства,
И пугали их растущие тарифы...
И, как судно, наскочившее на рифы,
Исчезали на глазах их сбереженья,
Собранные им на погребенье.
Их мужья давно уже зарыты,
На полях войны они убиты,
И ползут, как умирающие мухи,
В гололёд убогие старухи.
В век компьютерных сетей, к чему лукавить,
Их от этого могли бы и избавить.
Только нет, видать, у них защиты.
Кто они? Они давно забыты.