Халов Андрей Владимирович : другие произведения.

"Администратор", Книга третья "Долгая дорога в никуда", Глава 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Потом уже, много времени спустя я звонил Льву Васильевичу. К тому времени надежда на то, что эти романы будут изданы, совсем ослабела. Я ощутил, что в моём восхождении на олимп что-то сломалось. Да и в жизни моей всё так сломалось к тому времени, что уже и не до олимпа было. Как говориться: не до жиру - быть бы живу! "Ну что, Андрей, роман твой - прямо целое происшествие! Ты представляешь, как только он попал в издательство, мы больше ни одной книжки не издали - развалились!" - сказал он мне. И больше я его не беспокоил уже никогда. Жизнь моя вошла в такое крутое пике, что дух захватывало на каждой секунде этого жуткого падения.

   Глава 4.
   К вечеру о моём приезде в деревню знало чуть ли не всё взрослое население, в основном старики, да бабки. Они то и дело подходили к возившейся в огороде "Пантелеихе" и интересовались, кто я таков. По причине того, видимо, что сама про меня толком ничего не знала, бабка отвечала им всем односложно, и эти немудрёные разговоры доносились до меня через распахнутое небольшое окно, возле которого после небольшого обеда она силой уложила меня отдыхать с дороги, бросив на какой-то не то короб, не то сундук толстый ватный матрац, постелив на него простынь, и накинув одеяло.
   Не смотря на то, что я хорохорился и не хотел ложиться спать, сон вскоре сморил меня, и проснулся я уже под вечер, часов в шесть от того, что Пелагея толкала меня в бок:
   -Ну-ка, вставай, дорогой мой, вставай!
   Я поднялся с импровизированной кровати.
   -Вон, тут народ тобой интересуется. Кто. Откуда. А я и сказать-то толком ничего не могу. Вечером в гости ко мне все напрашиваются. Что отвечать людям?
   -Не знаю, - потянулся я. - А как у вас заведено?
   -Значит - приглашаю тогда всех... У тебя бутылка-то есть?
   -Есть одна, - я почесал затылок, припоминая содержимое своего чемодана.
   -Ну, одной, конечно, не обойдёшься. Ладно, я ещё самогону достану.
   Я вышел не крыльцо дома. Солнце уже клонилось к закату, и от того, видимо, вся освещённая им неродная, незнакомая местность, горбатенькая деревенька показалась мне пронзительно чужой, и захотелось вдруг отсюда сейчас же убежать. Но куда... Куда бежать. Дома меня давно уже никто не ждал. Тот далёкий город, где я учился последние четыре года, тоже стал мне чужим. Осталась лишь тоненькая паутинка, связывавшая меня с ним: Вероника.
   "Вероника!" - прошептал я про себя, и горькое что-то, щемящее сердце, закралось вдруг в мою грудь и разлилось по ней расплавленным воском. От этого мне захотелось вдруг зарыдать. Но в горле стоял сухой ком, и слёз не было.
   Меня охватило мучительное и напрасное желание. Захотелось вдруг вернуться в прошлое, такое знакомое и уютное от этого, из этого неуютного настоящего. Оно вдруг вырвалось из меня сухим, приглушённым стоном и стало вдруг засасывать в себя, овладевать мною.
   Я не знал, как мне избавиться от этого наваждения. Я даже попытался наперекор одолевающей меня сладости вспомнить всё плохое, что было связано с ней в моей жизни. Но от этого почему-то имя её, как белое пятно на тёмном фоне, стало ещё ярче и притягательнее, сделалось вдруг ещё роднее, словно частью меня самого. Жестокая и холодная тоска навалилась на меня. И было только одно средство, чтобы заглушить её. Оно гарантировало если не полное выздоровление от моей любовной хандры, то хотя бы временное забвение. Надо было срочно в кого-нибудь влюбиться. Но в кого?..
   Туту в голову мне пришла мысль об Алёне. Она была недурна собой, и при некотором старании с моей стороны я мог бы заставить себя загореться к ней страстью. Другое дело, что она была-то ещё совсем ребёнком. Так мне показалось при встрече...
   К вечеру Пелагея Пантелеевна занялась стряпнёй. Проворно, прямо на глазах у меня она быстро приготовила ужин на целую ораву. Я немного помог ей. Растопил печь, достал из ледника мясом.
   К десяти вечера, когда стали подходить первые гости, нехитрая крестьянская снедь была уже на столе, который собрали из нескольких полотен, что стояли в сарае.
   Бабка спустилась в погреб, и минут через пять крикнула мне оттуда:
   -На, держи! - Подавая на лестницу большой бутыль с белесоватым, мутным самогоном.
   К ней я добавил ещё свою бутылку водки, прихваченную из дома, но бабка всё равно покачала досадливо головой:
   -Ой, маловато штой-то ль!
   ...Гостей собралост довольно много, но в основном старики, да старухи. Было несколько пар лет по тридцать пять-сорок, и никого моложе. Я с грустью подумал, что вечер не обещает ничего интересного.
   Все заходившие здоровались с Пелагеей так, будто бы не видели её очень давно. Не видь я их сегодня утром, у меня сложилось бы впечатление, что они прибыли издалека на какой-то большой и важный для них праздник.
   Вскоре я устал стоять в сенях у порога и как дурак здороваться с каждым входящим, будто бы я его знаю лет триста. Почти все мне приходилось к тому же ещё представляться и особо любопытным отвечать на докучливые вопросы, к примеру, кем я прихожусь Пелагее Пантелеевне. Но я продолжал стоять, втайне надеясь, что среди гостей будет и Алёна, и вечер не будет для меня окончательно потерян. Но она не пришла.
   Наконец гости расселись и без обиняков быстро приняли по первой "за здоровье хозяйки дома", а потом безо всякой паузы и по второй "за её гостя". Я поинтересовался у "Пантелеихи":
   -А что это у нас гости все такие старые?
   -А кому ж моложе-т бысть? - Ответила Пелагея.
   -Да я тут девчонку одну видал: Алёну...
   -А-а-а, - лукаво сощурилась "Пантелеиха", - так что ей тут делать со взрослыми? Мала она ещё.
   -Ну вот, а мне-то скучно. Одни старики кругом. И поговорить-то не с кем. Тут вообще-то есть молодёжь?
   -Да девчонок с пяток есть. Пацанов два-три, да те - кто уехал, кого в армию забрали.
   -Так а где те, кто есть? - Удивился я.
   -Да почём же я знаю, милок! Вот. Кто пришёл - тот и пришёл.
   Гости меж тем всё больше пьянели, всё меньше задавали мне вопросы, и всё сильнее их тянуло выпить ещё. Я удивился, что люди в возрасте так сильно пьют. Для меня это было непривычно. Сам-то я едва выпил стакан, да и тот водки. Деревенские водку не признавали, и налегали на самогон Пелагеи. К тому же многие принесли ещё и с собой по бутылке "мутного лунного света".
   На улице уже стемнело. Я сказал Пелагеи, что хочу прогуляться, и вышел из переполненной народом избы. На душе было тоскливо. Теперь уже твёрдо я осознал, что попал в захолустье. И вместо того, чтобы убежать от одолевавшей меня в городе тоски, нашёл ещё большую.
   На улице было прохладно. Деревенская улица была непривычно темна после города. Здесь ведь не было уличных фонарей на столбах, и прямо над головой во всей своей красе раскинулось безбрежное звёздное небо. Оно было таким близким и осязаемым, что у меня захватило дух. Я вдруг ощутил какую-то нереальную его близость. Казалось, стоит протянуть руку вверх, и она погрузиться в безбрежный океан межгалактической бездонной пустоты, такой близкой, что мне вдруг стало не хватать воздуха, который улетучился весь разом в космос. Звёзд было бесчисленное множество, они были не там наверху, а здесь рядом со мной, на захолустной деревенской улице. Небо упало на землю, всё посыпанное серебристой мельчайшей звёздной пылью.
   Едва справившись с внезапно охватившим меня странным переживанием, я сделал с опаской первый шаг, будто в пустоту, и прошёл до ограды. Здесь я увидел неожиданно для себя Алёну. Я едва различил её в кромешной тьме опустившегося на улицу космоса. Она стояла, опершись на невысокий заборчик, и наблюдала за окнами дома "Пантелеихи", откуда уже неслось недружное пение изрядно подвыпивших гостей. По всему было видно, что ей скучно.
   -Ты тут чего делаешь? - Спросил я её.
   Она вздрогнула от испуга, потому что не заметила моего приближения, и ответила, пожав плечами:
   -Стою.
   -А чего?
   -Да так, смотрю, как веселятся.
   -Так тебе ж не видно ничего!
   -Ну, значит, слушаю. Отстань! - Она махнула на меня рукой.
   Я подошёл ещё ближе и встал по другую сторону ограды напротив неё.
   -Скучно тут у вас! - Пожаловался я девушке, чтобы завязать разговор.
   -А я тебе о чём сегодня утром говорила? - Словно обрадовалась она моему наблюдению. - Тут со скуки под быка полезешь!
   -Чего-чего? - Изумился я такому выражению.
   -Да так, ничего... Скучно, в общем.
   -Слушай, Алёнка, а ты здесь чего, одна что ли? Ну, я имею ввиду - из молодых. А то все гости, как на подбор - старики да старухи!
   -Да-к это ж деревня такая! Она уже брошенная. Тут с молодёжи вообще никого не осталось. Как только восемнадцать исполняется - как ветром сдувает! Самое ближнее - в Большую Василиху. Ну это, в основном, девки туда замуж выходят. А парни, так те дальше подаются: кто в райцентр, а кто и в область...
   -Весёлую картинку ты нарисовала! - Я перепрыгнул через ограду и оказался рядом с девушкой. - Пойдём, погуляем.
   -Пойдём, - согласилась она, и мы побрели рядом, осторожно ступая в почти непроглядной темноте.
   Дома деревушки едва выделялись своими крышами на фоне призрачно-серебристой дымки небес, паутиной мириадов пылинок заполнивших пустоту космоса. И он, космос, был рядом, здесь, с нами, на этой улице, в этой Богом забытой деревеньке. Нигде не видно было огней. Лишь в одном из домов, что был по соседству с домом "Пантелеихи", в окнах горел слабый желтовато-зелёный, какой-то призрачный свет. Я вспомнил, что днём Алёна вскользь упомянула о какой-то "ведьмячке", что жила здесь.
   -А почему в этом доме горит свет? Кто это не пошёл к нам в гости? - Поинтересовался я у Алёны.
   -Ведьма тут живёт, - как-то по будничному, безо всякой острастки ответила она. - Она ни к кому в гости не ходит.
   -Почему ведьма? - Удивился я.
   -Потому что она самая натуральная ведьма, - всё также спокойно и невозмутимо ответила Алёна. Её ответ меня озадачил и в то же время вдруг как-то заинтересовал.
   -Разве такое бывает? - Удивился я.
   -Бывает, - подтвердила Алёна. По всему было видно, что говорить на эту тему ей просто неинтересно.
   -Хм-м, ни разу не встречал... И как все соседи к этому относятся? Все жители деревни?
   -Да никак...Живут себе. Её никто не трогает. И она никого не трогает... Правда, случается иногда. А-а-а-а, - девушка махнула рукой.
   Она замолчала, и я не стал больше её спрашивать. Так незаметно за разговорами мы прошли всю деревеньку, и оказались на горбатом мосту над речкой. Где-то внизу, в темноте, иногда поплёскиваясь и напоминая о себе, изредка прорезая тихим журчанием тишину космоса, струилась вода. Звёздное небо не отражалось в ней, потому что река была своенравна, мелководна и бурлива. От мысли, что кругом, по обе стороны дороги простираются заболоченные низины, а там дальше, по её насыпи, высится густой, непролазный лес, вперившийся верхушками своих низкорослых, кряжистых, тяжело и неохотно поднимающихся от земли деревьев в звёздную пустоту низкого неба, мне вдруг сделалось как-то неспокойно, нехорошо на душе. Места вокруг были по-настоящему дикие, неуютные, необузданные. Какой-то первородный, враждебный человеческой природе, звериный дикий дух таился в спокойствии этой непроглядной ночи. У меня по всему телу загуляли тучные стада крупных мурашек.
   -Как вы тут живёте? - Поёживаясь от холодка жути, поползшего по моей спине, спросил я у девушки.
   -Да так вот и живём, - вздохнула она где-то рядом в темноте. Она словно бы угадала мои мысли. - Я-то тут родилась, и мне всё здесь привычно. Да и другим... Вообще, у нас приезжих нет. Все только уезжают.
   Я опёрся на перила моста из жердей, которые тут же заскрипели. Алёна последовала моему примеру. Перила заскрипели ещё сильнее, угрожая не выдержать нашего веса.
   -Рухнем? - Поинтересовался я у девушки.
   -Не рухнем, - невозмутимо ответила она.
   -Чего? - Заинтересовался я.
   -Мне так кажется...
   Я придвинулся ближе к Алёне и ощутил тепло её тела. Воздух кругом был уже прохладен, и один за другим вокруг нас стали собираться комары, всё чаще с наглым писком пролетая мимо уха. Я осторожно положил руку на бедро девушки, обняв её. Я не видел её, она молчала. Пребывая в волнении, я продолжил своё наступление и попытался поцеловать её. Но Алёна опередила меня, на полпути остановив мои губы своей ладошкой.
   -Не надо.
   -Почему?
   -Просто не надо и всё, - она замялась, - потому что я знаю...
   -Что ты знаешь?
   -Что бывает потом.
   -А что бывает потом? - Я попытался сломить её сопротивление.
   -Ничего.
   -Ну, а если ты мне нравишься?
   -Ну и что? С каждым, кто тебе нравиться не будешь же целоваться!
   -Но ты ведь не каждая!
   -Да отстань ты! Не хочу я! - Повысила голос девушка и сопротивление её стало настойчивее. - Не хо-чу!!!
   Я отпрянул от неё, убеждённый последним возгласом, распоровшим девственную тишину ночи, в тщетности своих намерений. Некоторое время мы стояли так молча, потом Алёна заговорила.
   -А вот интересно, сколько сейчас времени?
   -Да где-то уж за полночь, - прикинул я.
   -Тогда пойдём, - предложила она.
   -Куда?
   -Пойдём, я тебе кое-что покажу.
   Она взяла меня за руку и потянула с мостика прочь от деревни, к лесу.
   -Куда это мы? - Озадаченно поинтересовался я.
   -Не спрашивай! Сам всё сейчас увидишь.
   Мне стало любопытно и немного страшно.
   -Но куда это мы?! Там же лес! - Поинтересовался я.
   -Нам туда и надо...
   По насыпи дороги мы направились к лесу. На болоте то и дело стали появляться огоньки, мерцающие голубым и зелёным. Вскоре показались на фоне неба тёмные силуэты деревьев на опушке. Алёна, не переставая, тянула меня за руку. И я невольно позавидовал той отваге и храбрости, с которыми она направлялась в непроглядную тьму лесной чащобы, волоча меня следом.
   У самого края леса мы свернули направо. Видимо, здесь была дорога, на которую я не обратил внимания утром. Вскоре впереди в кромешной темноте замаячили какие-то огоньки, и затем я понял, что свет идёт из какого-то здания, стоящего в непролазной чащобе, где вокруг, наверное, множество всякого лесного зверья. Непонятно кому его здесь понадобилось строить.
   Зданием оказалось приземистое длинное строение со множеством небольших квадратных окошечек. Мы подошли к одному из них. Алёна заглянула внутрь, а потом уступила место мне:
   -Смотри!
   Сквозь помутневшее стекло я увидел стойло, в котором было несколько лошадей. На посыпанном соломой полу стоял тяжёлый массивный табурет, почерневший от старости. На нём кто-то сидел. Не сразу понял я, что это женщина. Возраст её трудно было определить. Сперва мне показалось, что это какая-то седая старуха, но потом я увидел, что женщина довольно молода. Рядом с ней сидела крупная собака, но вглядевшись, я ужаснулся, признав в ней волка. Лошади смирно стояли в загонах. Женщина сидела, низко склонившись вперёд, так что её длинные чёрные волосы, отдающие правда сединой, упали вперёд и закрыли лицо.
   -Что это?! - Спросил я у Алёны, подавшись от окошка, перейдя непроизвольно на шепот.
   -Конюшня, - также шепотом ответила она.
   -А кто там сидит?
   -Соседка твоя...
   -Какая соседка?
   -Ведьмячка.
   -Ведьмячка? Так у неё же дома свет горит!
   Девушка пожала плечами.
   -А чего это она здесь делает? - Изумился я.
   -Я же говорю - ведьмячка. С ней лучше не связываться. Да с ней никто и не связывается...
   Мы вместе припали к окну.
   Женщина продолжала сидеть всё так же, низко склонив голову. Было видно, что она что-то делает внизу руками. Собака-волк сидела напротив, преданно уставившись на хозяйку.
   -Что она тут делает? - Мне стало очень любопытно.
   -Не знаю, - неуверенно произнесла девушка.
   -Но ведь ты знала, что она здесь! Раз привела меня сюда, значит знала, и не в первый раз, видать, за ней подглядываешь!
   -Знала-знала! - Возразила девушка. - Да в деревне все знают, что она сюда хаживает. Её даже сторожем определили. Наверное, чтобы не так страшно было!
   -Кому страшно?
   -Всем. Ведь так не ясно, чего она сюда шастает. От того и страшно. А сторожем назначили - оно вроде бы и понятно, за каким чёртом, и что ей здесь по ночам нужно. Взрослые вроде бы, пожилые люди, а хуже детей: глаза ладошками закрыли и думают, что всё, что страхи разбежались, а их самих не видно, спрятались. Но ведь всё не так! Как было всё, так и есть!.. Ой,смотри!
   Алёна схватилась одной рукой за меня, другою за рот, и в отсвете из окна я увидел её глаза, полные ужаса. Я тут же глянул в окно и увидел завораживающую своим ужасом картину.
   "Ведьмячка" уже не сидела на табурете, а приплясывала и кружилась вокруг него, разбросав в стороны руки. Широкие рукава её одежды развевались, как чёрные крылья птицы, взлетали вверх и опускались вниз, трнепетали при резких взмахах и движениях. Казалось, что она действительно сейчас превратится в огромную чёрную птицу и полетит. Взовьётся в воздух и вылетит прочь из конюшни. Собака-волк теперь уже не сидела, а встала и, бегая по большему кругу вокруг ведьмы против часовой стрелки, изредка подпрыгивала и смотрела на неё таким взглядом, как на жертву, будто бы собиралась броситься на неё и только выжидала удобного для этого момента.
   По стенам конюшни, по стоявшим в ней лошадям вдруг заплясали красные неизвестно откуда вдруг взявшиеся всполохи, похожие на отблески огня. Сначала они были едва различимыми и слабыми, и можно было подумать, что это галлюцинации. Но потом, чем дольше танцевала ведьма, тем они становились явственнее, наливались всё гуще и гуще пунцовыми красками. Вскоре уже можно было подумать, что конюшня внутри вся горит, и женщина в сразу почерневшем до смоляного одеянии танцует в пламени этого пожара.
   Между тем собака-волк, бегавшая вокруг, стала видеться мне временами и то очень плохо, будто бы исчезать время от времени за этими всполохами, и в конце концов исчез куда-то вовсе.
   Наблюдая за всем этим, Алёна вдруг слабо вскрикнула. Меня самого охватило такое оцепенение, какого я не испытывал никогда прежде в своей жизни. Будто бы кровь отхлынула от всех моих органов и частей тела или перестала циркулировать по моему телу. Как онемевает долго и сильно согнутый в суставе член тела, рука или нога, так всего меня, с ног до головы, охватило подобное онемение. И я не в силах был не то чтобы пошевелиться - сказать что-нибудь, произнести хотя бы слово.
   Мне вдруг показалось, что ещё мгновение, и пламя, уже не всполохами, а сплошной багровой стеной гудевшее в конюшне, вырвется из окна нам прямо в лицо, охватит стены конюшни, запляшет, загудит по ним, затрещит пожираемым деревом. Я даже отшатнулся, насколько мне позволило оцепеневшее от ужаса тело. Но ничего не произошло, хотя красная непроницаемая, как пламя стена продолжала танцевать внутри, у самого окошка.
   Вдруг разом всё прекратилось. И вместо красного пламени внутри возникло какое-то зеленовато-синее свечение, ровное и призрачное. В нём почти ничего не было видно. Всё внутри погрузилось в какое-то фиолетово-чёрное переливающееся марево.
   В одном стойле была заметна какая-то возня и движение. Не сразу стало понятно, что там происходит. Но вскоре зрелище, которое я там рассмотрел, повергло меня в шок.
   Ведьма была под конём, стоявшим в этом стойле. Задрав на спину юбку, она наслаждалась его мужской плотью...
   Спутница моя вся обомлела, и в неверном свете, идущем из окна, лицо её стало молочно-бледным, как бумажное мелованное полотно, с мертвящей синевой.
   -Идём отсюда, - едва слышно произнесла она.
   -Идём, - ещё тише произнёс я, и преодолевая оцепенение, взял её за руку. Я словно бы почувствовал, что нельзя оставаться здесь дольше и видеть ещё что-нибудь.
   Когда мы отошли от конюшни метров на двадцать пять -тридцать в лес, я оглянулся. Окна продолжали светиться призрачным зеленовато-фиолетово-синим.
   -Ты не обратил внимания, куда исчез волк? - Вдруг поинтересовалась Алёна, и от этого вопроса ко мне закралась какая-то непонятная тревога.
   -Он куда-то исчез, - только и ответил я, наконец осознавая, что это мне не привиделось, а было на самом деле. И Алёна это видела тоже. - А что?
   -Да нет, ничего, - девушка, видимо, постепенно приходила в себя. - Просто у меня такое ощущение, что за нами кто-то крадётся...
   Я тотчас обернулся, но в непроглядной темноте, уже вдалеке были видны лишь призрачно мерцающие окна конюшни.
   -Да нет, Алёна, это тебе показалось, - поспешил я успокоить не столько девушку, сколько самого себя.
   -Хорошо, если так...
   Мы вышли из леса. И только когда почти уже добрались до моста, перейдя болото, ко мне мало-помалу стало возвращаться присутствие духа и способность адекватно воспринимать окружающее.
   -Ну и дела у вас тут творятся! - Удивился я.
   -Это разве дела?! - Отозвалась наконец Алёна. - Так - делишки.
   -Ну ничего себе делишки! Да это же чертовщина какая-то!
   -Может быть и чертовщина... Только знаешь, вши заводятся от грязи, а это, - она кивнула головой назад, - заводится от скуки, да тоски.
   -В общем-то, феерично! - Вдруг неожиданно для самого себя сделал я оценку. - Похлеще всякого шоу будет. Но ты же такой ерундой не занимаешься, хотя тебе тоже скучно и тоскливо!
   -А что? - Возмутилась Алёна. - Вполне могла бы. Просто, наверное, я ещё до такого не доросла...
   Она вдруг замялась и потом сделала наблюдение:
   -А этого волка я прежде не видела...
   -А всё остальное?
   -Всё остальное видела, может быть, только не так. И зарева такого никогда не было. Да и одной мне страшно было ходить смотреть. Я так, изредка, одним глазком, когда уже совсем невмоготу...Тихо!
   Алёна вдруг стала прислушиваться даже не дыша. Я тоже затаил дыхание, напряженно вслушавшись в непроглядную темень. Где-то сзади были слышны какие-то едва уловимые звуки. Как будто бы кто-то подушкой хлопал по пыльной дороге. "Волк!" - почему-то подумал я.
   -Бежим! - Закричал я вдруг, схватил девушку за руку, и поволок за собой к деревне.
   Мне казалось, что я несусь словно ветер, а Алёна тяжёлым грузом сзади мешает моему бегу и даже упирается, пытаясь меня остановить. Мы выскочили на мосток, и только здесь я позволил себе остановиться и обернуться. Сердце, бешено колотившееся в груди, заглушало все звуки, и потому я не услышал, я почувствовал это едва уловимое содрогание земли от четырёх касающихся её лап. Я понял, что нам не убежать. Надо было защищаться, но чем?
   Я ощупал и попробовал оторвать сначала жердь поручней, потом доску с настила моста. Она поддалась, и я едва успел выпрямиться с ней в руках, как что-то навалилось на меня, ударив лапами в грудь, сбив с ног и обдав теплым зловонным дыханием. Падая на спину под тяжестью навалившейся на меня туши (а сомнений у меня теперь не было, что это волк), я услышал как будто бы издалека испуганный вскрик Алёны и прохрипел ей из последних сил:
   -Беги!
   Доска ещё была у меня в руке, и я в падении впихнул её каким-то чудом в пасть хищнику, удерживая что было силы. Но волк наседал, и я чувствовал, как мои силы быстро таят, и что продержусь ещё совсем недолго.
   -Беги, Алёна, беги! - Закричал я ещё раз, чувствуя, что уже больше смогу ничего сказать. Лёгкие мои сдавило навалившейся массой так, что нельзя было вдохнуть и грамма воздуха.
   Но Алёна не убегала. Она металась где-то рядом в темноте, и сквозь рычание и сипение зверюги, сквозь звуки борьбы я слышал шорох от её шагов где-то рядом в темноте.
   Я боролся как мог. Из пасти волка на меня дышало тёплое и смрадное дыхание, и я всё сильнее и сильнее ощущал, как последние силы покидают меня. В сознании отчётливо носилась одна единственная мысль, что это конец...
   Вдруг волк как-то осел на задние лапы, словно бы немного освободив меня. Раздался глухой удар, перед которым, видимо, был ещё один. Потом удары, такие же глухие и гулкие посыпались один за другим до тех пор, пока туша зверя не повалилась с меня куда-то в бок.
   То ли от большого нервного напряжения, то ли ещё от чего, но я вдруг почувствовал, что теряю сознание, и только успел со сладкой радостью подумать: "Спасён!.."
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"