Гжатский Сергей Петрович : другие произведения.

Человек-дельфин против белобандитов(окончание)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    приключения

  Глава 19. Раскольники.
  
   Свет в конце расселины возник внезапно, когда его никто из экипажа и не ждал. Тоннель незадолго до того плавно и по широкой дуге изогнулся направо, в северную сторону. Баркас, не сбавляя хода, вписался в поворот без особого труда. А когда он снова вышел на прямую линию, впереди вдруг забрезжил огромный треугольный выход из-под горы, пронизанный солнечными лучами.
   Что тут началось!
  Все, кто в тот момент находился на палубе, в единодушном радостном порыве проорали троекратное: "Ура!!!". Смеясь и едва не плача от переполнявших каждого чувств, они бросились обнимать друг друга. А как иначе? Ведь выход из тоннеля означал конец пути и конец страданиям! Конец страхам и конец смертям! Дальше всё должно было пойти, как по маслу. Во всяком случае, хотелось на это надеяться...
   До конца тоннеля оставалось метров сто. Этот отрезок пути прошли на среднем ходу. Прожектор выключили. Экипаж неистоствовал, видя, как отступает тьма. Восторгу белобандитов не было предела. Самые горячие головы собирались устроить пальбу, что бы салютом отметить окончание подземной эпопеи. Пришлось вмешаться командиру. Аркадий покинул капитанский мостик, спустился на палубу и быстро восстановил дисциплину, призвав отряд к порядку и вниманию.
   Присмиревшие боевики умолкли, взяли оружие наизготовку - мало ли, что там впереди? Три испытания, накарканных помощником капитана, они с честью выдержали. Но это ещё не доказывает, что все беды на том и закончились, оставшись позади! Глупо зарекаться от ещё чего-либо подобного в будущем: ведь писец подкрадывается незаметно именно в тот момент, когда его совсем не ждёшь.
   Капитан, щурясь от солнечного света, остановил баркас на выходе из расселины под скалистым навесом в виде козырька. Он, братья Носковы и все те, кто обладал биноклями, принялись внимательно изучать раскинувшееся перед ними озеро, в которое вливался поток из расселины.
   А оно выглядело спокойно и величаво, отражая в чистых водах небесную лазурь, белые барашки облаков и расплавленное золото закатного светила - как-никак, а на дорогу под горой путники затратили большую часть светового дня. Небольшие волны гуляли по голубой глади от берега к берегу.
   Как кладоискатели ни высматривали озёрную ширь - далёкий парус на ней нигде не белел и утлый чёлн никак не покачивался. Следовательно, люди на озере отсутствовали. Баркас оказался единственным судном в этих водах. Если бы в затерянном краю обнаружились какие-нибудь обитатели, то они автоматически перешли бы в разряд потенциального противника. Но таковых не наблюдалось. Сие добавило отряду уверенности и оптимизма, что в свою очередь позволило каждому боевику воспрянуть духом и почувствовать в себе прилив новых сил.
   Местность за озером тем временем выглядела довольно примечательно. Перед кладоискателями простиралась живописная долина овальной формы, вёрст десяти-двенадцати в длину и пяти-шести в ширину. Она напоминала глубокую изумрудную чашу, поскольку со всех сторон её окружали неприступные отвесные горы, задрапированные пологом вьющихся по камням растений. Последние свисали с вершин до самой земли разноцветными гирляндами, радуя глаз человека морем пёстрых цветов.
   Даже неискушённому исследователю с первого взгляда было видно, что другого пути в долину, кроме как по расселине под горой, нет и быть не может. Нечего и искать!
   Хотя, разве что, на самолёте-амфибии? А что? Перевалить через горные хребты и приводниться в небольшой заводи на юго-востоке озера - всего и делов-то. Может быть, может быть... Если, правда, заранее знать, куда лететь!
  - Обрати внимание, брат! - заговорил, справившись с волнением, Саша, - Значительная площадь долины покрыта густыми зарослями!
  - Вижу! Ну и что? - равнодушно пожал плечами Аркадий, - Присмотрись: в этих дебрях имеются проплешины: и с луговинами, и с оврагами, и с возвышенностями - следовательно, они вполне проходимы!
   Теперь обрати внимание на правую окраину долины. Видишь, там вообще нет никаких растительности: сплошные поля, раздолье, гуляй - не хочу! Дальше тянется гряда невысоких холмов - цель нашего похода - ибо в одном из них зарыт клад купца. На их склонах, правда, обосновалось редколесье, что не страшно, но зато вершины почти у всех совершенно лысые...
  - На одной из таких макушек должен стоять Олень-камень... - пробормотал тихо Мельников, но его услышали.
   С полдюжины биноклей тотчас принялись усердно утюжить косогоры снизу доверху. Каждый мечтал первым обнаружить заветный ориентир, под которым зарыты несметные сокровища. Самые нетерпеливые бесцеремонно рвали бинокли из рук товарищей: поглазел, мол, и, будя, ноне мой черёд приспел!
  - Вижу! - заорал вдруг один глазастый матросик, забравшийся на мачту, - Олень-камень стоит на вершине третьей по счёту горушки!
   Весь отряд разом загомонил:
  - Где? Где?
  - Не вижу...
  - О, Господи! Это он!
  - А вот и нет!
  - А вот и да! Это Олень-камень!
  - Нет! Олени такими не бывают...
  - Олени, может, и не бывают, но вот камни встречаются всяко причудливые!
  - Кто сказал?
  - Ну, я! Поверьте, природа в камне творит такое мастерство, что человеку и не снилось. Вспомните хотя бы три скалы перед расселиной...
  - Согласен, природа великая мастерица! Но не в данном конкретном случае...
  - Тогда что это за глыба?
  - А чёрт его знает...
  - Да нет же! Это Олень-камень и есть...
   В спор пришлось вмешаться Носкову-старшему, поскольку разногласия вот-вот собирались перерасти в потасовку.
  - Отставить дебош! - рявкнул он, свирепо сверкая очами.
   В мгновенно повисшей над палубой тишине раздался растерянный голос Саши:
  - А это что такое? Вон, левее по берегу...
   Заинтригованные кладоискатели тут же забыли о споре и дружно уставились в ту сторону, куда указывал пальцем Носков-младший. Берег напротив расселины выглядел пологим. Много лев ее его рельеф местности оставался прежним. Сплошные заливные луга - и ни одного деревца. А ещё чуть выше...
   Отряд изумлённо вздохнул, кое-кто приглушённо вскрикнул!
  И было отчего! Метрах в ста от кромки воды на искусственной земляной насыпи возвышался ...частокол! Древнее фортификационное сооружение насчитывало никак не меньше пары-другой веков, и оттого выглядело ветхим, пришедшим в негодность.
   Ограда почти развалилась со временем. Заострённые брёвна, почерневшие от непогоды и гнили, расшатались, покосились, местами вообще обрушились в глубокий ров, который протянулся под насыпью. Однако покрытые мхом и изъеденные плесенью дощатые двустворчатые ворота со сторожевой башенкой над ними - всё ещё непонятно как, но держались.
   За частоколом в центре огороженной территории возвышалась бревенчатая крепость с высоким крыльцом, шатровой кровлей и узкими окошками-бойницами. Рядом с ней стояла неказистая церквушка с покосившимся крестом на маковке. Вокруг этих двух строений сосредоточилось несколько часовенок и колокольня. К ним в свою очередь притулились приземистые сараюшки, амбарчики, кузня и конюшня, плоские кровли которых покрывал слой дёрна.
   Между постройками бродили куры и индюшки, в пруду плескались утки и гуси, в лужах блаженствовали откормленные хряки с чёрными пятнами на боках. По сторонам частокола тянулись возделанные поля. На них колосились злаки: рожь, пшеница, овёс, просо. Под самыми стенами ограды зеленели грядки большущего огорода. По лугам бродили тучные стада коров, овец, коз и баранов. Лошади паслись обособленно. И внутри крепости, и за её пределами, в полях - всюду мелькали тёмные человеческие фигурки.
  - Слона-то я и не приметил! - воскликнул с горечью Аркадий.
  - Да уж! - согласился Саша.
  - Озеро и холмы осмотрели - людей не нашли... - поддержал разговор капитан.
  - ...А люди, как им и положено, на земле обетованной обретают! - вставил его помощник.
  - Выходит, долина обитаема? - никак не мог уразуметь сей факт Мельников, - А как же мы?
  - Да просто, Стёпа, просто! Высадимся на берег, дойдём до холмов, откопаем своё и вернёмся на баркас. Какие трудности? - процедил сквозь зубы Аркадий - ему тоже было неприятно осознавать, что они не одни в долине...
  - Ну... Не знаю... Нам могут помешать!
  - Мы вооружены и готовы на всё ради сокровищ! Верно, господа?
   Белобандиты, потрясая оружием, ответили яростными выкриками, в которых звучали проклятья и угрозы в адрес неожиданных хозяев долины.
  - Может, это потомки тех, кто сопровождал купеческий обоз? - предположил капитан.
  - Навряд ли, Евсеич! - возразил Саша, не отрывая бинокль от глаз, - Тех купец извёл всех до последнего. А эти, гляньте-ка, наперечёт одеты как... как... монахи!!!
   На высокой колокольне ударил колокол. Тревожный набат поплыл над долиной. Чёрные фигурки на берегу побросали свои дела. Подхватив длинные подола ряс, монахи бегом бросились в крепость, под защиту ветхих стен.
  - Господа, я вас поздравляю - мы обнаружены! - объявил Носков-старший, проверяя барабан нагана и ставя автомат "Томпсона" на боевой взвод.
   Бандиты, видя суматоху на берегу, поняли, что хозяев долины им опасаться не следует - те сами испугались нежданных пришельцев. Это открытие их окрылило, вдохнуло так сказать в ка ждого ещё немного храбрости, которой им и так было не занимать.
  - Гля, гля как улепётывают! - зубоскалили на палубе, тыча пальцами в крошечные фигурки на суше.
  - Несутся со всех ног!
  - Господа! Давайте лупанём по ним залпом!
   Предложение понравилось, его приняли на "ура". Многие передёрнули затворы карабинов, вскинув, прицелились...
  - Отставить! - взревел Аркадий, - Вы с ума посходили, что ли? Разве нам нужны осложнения? Нет! Приказываю: никакой стрельбы вплоть до моего особого распоряжения.
  - Кто мы для них? - поддержал брата Саша, - Гости! Пусть и незваные, но зато с Большой Земли! Монахи нам будут только рады! У кого, как не у нас, они смогут узнать, что творится в мире? Так что давайте отложим оружие и начнём налаживать дипломатию!
  - Про сокровища всем молчок! - добавил Носков-старший, - Я сам буду наводить справки...
  - Аркадий, в заводи напротив крепости пристань! - вдруг заявил капитан, опуская бинокль, - Во всяком случае, нечто похожее на неё. Следует подойти поближе...
  - Вот и правь к берегу! - распорядился Аркадий, - Всем быть начеку! Оружием не угрожать, но оно должно быть всегда под рукой! С Богом, Господа! До сокровищ остался один последний шаг...
   Капитан не ошибся, строение, увиденное им, действительно оказалось причалом - добротно сколоченным из брёвен и досок, потемневших с годами, но не потерявших прочности.
   Однако пристать к нему баркасу не дали!
  Когда судно подошло к берегу, капитан сбавил ход на "самый малый", что бы развернуться к причалу левым бортом. И в этот миг неожиданно грохнул выстрел, многократное эхо прокатилось над водой из конца в конец заводи. Над башенкой, возвышавшейся над воротами главного входа в крепость, взвился серенький дымок, с её открытой площадки под купольным навесом протянулся на мгновение и погас язык пламени.
   В воздухе одновременно просвистело что-то чёрное. Оно угодило в толпу на палубе. Под удар попал один из боевиков - ему оторвало руку, струя крови окатила всех стоящих вокруг него. Затем снаряд срикошетил в стену рубки и покатился по палубе, шипя и бешено вращаясь "волчком".
  - Граната! - истошно завопил Аркадий.
  - Сейчас рванёт! - вторил ему Саша.
  Белобандиты наконец, смогли разглядеть старинное чугунное ядро с тлеющим фитилём. Многие в панике шарахнулись от него прочь, сбивая с ног и давя друг друга. Кто-то просто повалился на палубу, прикрыв голову руками. Лишь несчастный раненый никак не от реагировал: он сидел в луже крови и, стеная и подвывая, пытался приставить к покалеченному плечу оторванную руку. Как будто она могла снова прирасти...
   Но взрыва не последовало - фитиль догорел и погас. Видно начинка из пороха со временем отсырела, окаменела и стала негодной. Ядро успокоилось, словно наигравшийся котёнок. Аркадий подскочил к нему, поддал ногой и оно скатилось за борт. Опустевшая было палуба вновь заполнилась боевиками, которые ещё не совсем пришли в себя от шока. Кто-то с состраданием принялся бинтовать покалеченного товарища, цедя в полголоса сквозь зубы:
  - Ну, су-у-уки! Вот тебе и дипломатия!
   Второго выстрела на баркасе никто не ждал. Экипажу как-то не верилось, что монахи продолжат палить по кораблю из своей допотопной пушечки, которую, к тому же, должно быть уже разорвало после первого залпа.
   Но он прозвучал! И именно в ту секунду, когда все уже начали успокаиваться. Причём ядро на этот раз попалось вполне боевое - перед носом баркаса взвился столб воды и огня. Над палубой просвистели осколки, находя свои жертвы. Боевика с оторванной рукой и санитара, бинтовавшего его, убило наповал. Ещё человек пять-шесть ранило в различной степени тяжести. Если бы наводчик взял чуть выше, то судно осталось бы без носовой части и быстро затонуло.
   А так, поднятая взрывом могучая волна окатила команду с головы до ног и основательно качнула корабль, который прямо заплясал на волнах, заставив капитана, помощника и рулевого однов ременно разразиться потоками чёрной брани.
  - Пулемётчик, к пулемёту! - гаркнул Аркадий, посылая из "Томпсона" очередь за очередью в сторону крепости, - Огонь по гадам!
  - Бейте их, братцы, нечего миндальничать! - вторил ему фальцетом Саша, то же вскидывая карабин. Договориться с хозяевами долины по мирному он уже не рассчитывал...
   Но бить оказалось некого. Монахи в основной своей массе успели укрыться за частоколом. Это не остановило озверевших бандитов, они открыли по укреплению бешеный огонь из всего имеющегося у них оружия. На все видимые в прицел стены, двери и узкие окна-бойницы, затянутые мутными плёнками бычьих пузырей, обрушился свинцовый ливень.
   Качка на меткость не влияла - кладоискатели, за отсутствием конкретных целей, и так били в белый свет, как в копеечку. Скорее, для острастки затаившегося противника. Нанести прямой урон его живой силе в подобных условиях можно было лишь по чистой случайности. Потому-то бандиты и стреляли наугад. Их пули гвоздили толстые брёвна, доски и дранку кровли, взбивали фонтаны трухи и щепок - авось, да пробьют, авось, да достанут-таки попрятавшихся в бастионе супостатов.
   Пулемётчик с "Максимом" залёг на носу судна. В отличие от товарищей, он сосредоточил свой огонь на главных воротах ограды, точнее - на башенке над ними, где стояла пушка. Прицельные очереди сначала прошлись по воротам, затем стали методично сечь и башенку, и площадку с пушкой под навесом. Бывший офицер царской армии всё рассчитал правильно. Он всерьёз надеялся, что хоть одна шальная пуля - да угодит в бочонок с порохом, который, по его мнению, непременно должен был там находиться: ведь пушкарям же надо было заряжать своё орудие...
   Так оно и случилось!
  Сначала очередь перерубила несущие опоры - столбцы с замысловатой резьбой - отчего купол навеса над пушкой по дломился и рухнул на земь. И следом страшный взрыв вдребезги разнёс и башенку, и ворота в мелкую щепу - пуля угодила-таки в запасы пороха на площадке!
   Полыхнуло пламя, в небо взвились чёрные клубы. А когда они рассеялись, обрадованные боевики увидели на месте ворот дымящуюся воронку и поваленный по её краям частокол с горящими брёвнами...
  - Ага! Получили, черти!
  - Знай наших!
  - Спасибо пулемётчику!
  - Да, знатно штабс-капитан с ихней пушечкой разделался...
  - Господа, прекратить огонь! - приказал Аркадий, - Подозреваю, что враг сейчас запросит мира, пришлёт парламентёров...
   Но хозяева долины и не думали сдаваться на милость победителей! Из горящих ворот вдруг выбежал целый отряд монахов, человек в двадцать. Они трусили нога в ногу, стройной колонной по четыре в ряд, и каждый сжимал в руках старинное кремниевое ружьё с длинным-предлинным стволом.
   Искателей сокровищ их военная сноровка поначалу рассмешила - ну какие, из монахов бойцы? Но когда те, выстроившись на пристани в одну линию, дружно вскинули ружья и жахнули по баркасу залпом, всем стало не до смеха. Особенно тем, кого ранило...
  - Господи! - воскликнул Саша, продолжая задыхаться от хохота - Они же палят по нам из допотопных пищалей! Рассказать кому - засмеют!
   Аркадий веселья брата не разделял:
  - Ну и что с того? - рассвирепел он, - Пули-то летят свинцовые! И они убивают! А ну, братцы, по стрелкам - пли!
   Ответный залп из карабинов и "льюисов" буквально смёл монахов с причала. Почти все стрелки в рясах замертво полегли там, где стояли. Только пятеро или шестеро из них остались в живых, получив лёгкие ранения. Счастливчики в ужасе побросали ружья. Хромая, на разные лады, и осеняя себя крестными знамениями, горе-вояки припустили назад, за ограду.
   Кладоискатели пришвартовались без помех. С палубы в это время стреляли по всему, что шевелилось или просто вызывало хотя бы малейшее подозрение. Внезапно из-за частокола высунулся длинный шест, на конце которого развевалось белое полотнище.
  - Прекратить огонь! - крикнул Аркадий, - Чернецы сдаются! Так-то лучше!
  - Дипломатия начинается, когда смолкают орудия... - возвестил Саша.
   Первыми спрыгнули на причал братья Носковы. За ними посыпали остальные белобандиты с оружием наготове. Просмолённые доски под ногами скользили от пролитой крови. Солдаты в рясах лежали вповалку по всему причалу. В основном это были безусые парни и молодые мужчины средних лет - должно быть цвет, краса и гордость местной общины.
  - Расчихвостили мы их в хвост и в гриву! - хохотнул один из бандитов, с видимым удовольствием пиная трупы монахов.
  - Кто они? - спросил другой боевик, перекрестясь исподтишка, - Откуда тут взялись?
  - А тебе не всё равно? - буркнул Аркадий, насторожено поводя стволом "Томпсона".
  - Как я понимаю, они какие-то чокнутые раскольники... - ухмыльнулся Саша, - Ну разве можно вот так, ни с того, ни с сего, пулять по живым людям? По простым мирным путникам, ищущим пристанища и приюта?
   Бандиты на пристани и палубе дружно заржали над шуткой командира, но тут же смолкли и подобрались. Насторожились и братья Носковы, увидев, как из разбитых ворот внезапно появилась внушительная группа монахов. Процессия медленно и степенно направилась к причалу.
   Возглавлял шествие одетый во всё чёрное высокий седобородый старикан с горящим взглядом фанатика. Он нёс на вытянутых руках каравай с солью на чистом, вышитом рушнике. За ним ковыляло с полдюжины старых хрычей, несущих кресты, хоругви и большие закопчённые иконы. Замыкали отряд розовощёкие громилы, дымившие кадилами направо и налево. Если бы не рясы - их можно было принять за погромщиков-черносотенцев...
  - Гляньте, господа! - удивлённо присвистнул кто-то из бандитов на пристани, - Никак хлебом-солью встречают?
  - Точно! Поубивать нас не получилось, так они на мировую пошли...
  - Сволочи!
  - Я им не верю!
  - И я...
  - И мы...
   Аркадий опустил ствол автомата, но убирать не стал.
  - Держите ухо востро, господа! - сверкнул он недобрым глазом, - Эй, на баркасе, не спать! Пулемётчик, всех на мушку!
   Мирная делегация насчитывала полтора десятка монахов - по всей видимости, это были старейшины данной раскольничьей обители. Чернецы брели степенно, размеренным шагом, возле причала остановились. Переступая через убитых, братья Носковы и сопровождавшие их бандиты не спеша приблизились к ним, так, что обе группы теперь разделяло шагов пять, не больше.
   Старец шагнул вперёд и с низким поклоном протянув пришельцам каравай, заговорил звонким певучим голосом на давно забытом церковно-славянском языке. Речь его лилась плавно, чисто, но многие слова были боевикам непонятны. На слух-то они воспринимались нормально, и даже будили в памяти какие-то ассоциации и отголоски, но точного их значения не знал никто. О переводе оставалось лишь догадываться...
   Но это частности!
  Общий смысл сказанного главой монашеской общины, так или иначе, постепенно прояснялся, становился доступным почти каждому из нежданных пришельцев...
  - Чего там талдычит старый пердун? - спросил шёпотом брата Аркадий.
  - Предлагает мир и дружбу... В гости кличет... - ответил Саша, нервно поигрывая пистолетом.
  - Ага! Я так и понял! - усмехнулся Носков-старший, - Струхнули, раскольнички! С этого и надо было начинать!
   Выкрикнув последнюю фразу, он шагнул к старику, кивнул ему, как старому знакомому, и громко спросил:
  - Кто вы будете?
  - Божьи люди! - патриарх, словно в насмешку, вдруг ответил современным, понятным языком, - Живём тут давно, со времён царя Петра. Наши предки бежали в сии потаённые края от притеснений царственного антихриста...
  - Раскольники, значит! - ухмыльнулся Аркадий, подмигивая брату.
   Патриарх сверкнул очами.
  - Можно и так глаголить...
  - Меня Аркадием зовут! А тебя как?
  - Наречен Филаретом...
  - Что ж, преподобный, я откушаю твои хлеб - соль, не погнушаюсь! - он ловко отломил от каравая корочку, окунул в солонку и, сунув в рот, принялся с улыбкой жевать.
   Кладоискатели на корабле и причале в нервном ожидании судорожно сжимали оружие. Каждый с нетерпением ждал конца переговоров. Как повернётся встреча? Мировая или опять война? Впору с ума сойти...
   Но когда командир отряда с улыбкой отведал подношение, его подчинённые облегчённо вздохнули. На радостях, они сотрясли воздух дружным одобрительным рёвом.
   Суровые, напряжённые лица монахов тоже разгладились, на некоторых заиграло некое подобие улыбок. Окружив братьев Носковых и всех тех бандитов, кто успел сойти на берег, парламен тёры с поклонами потянули их за собой в крепость. Особенно усердствовали те, что помоложе, с кадилами. Патриархи же предпочитали лишь молча лыбиться да кивать седыми головками, чудом державшихся на пергаментных, усохших шеёнках.
  - Идёмте, идёмте!
  - Мы приготовили достойное гостей угощение!
  - Небось, проголодались в пути? Откушайте, что Бог послал!
  - Идёмте! Вы устали! У нас отдохнёте с дороги!
  - В баньке попаритесь... - чересчур ласковые мордовороты в рясах тянули гостей за рукава ненавязчиво, но почтительно и решительно.
   Братья Носковы колебались. Их смущало насквозь фальшивое поведение мирной делегации. Показное раболепие и самоуничижительный вид побитых собак как-то не вязались с богатырским сложением плечистых раскольничков-молодцов. И взглянуть себе прямо в глаза они не позволяли - либо отводили их, либо отворачивались сами. Что-то тут было нечисто...
   Уговорщики тем временем сменили тактику: и сам патриарх, и его седобородые члены конклава заталдычили вдруг гнусаво и в разнобой, дискантом и фальцетом:
  - ...А что до нашей стрельбы по вам, так то - бес попутал! - Мы приняли вас за сатанинское воинство!
  - Дошло до нас, что приспешники сатаны вновь воцарились на Святой Руси!
  - Как во времена царя-антихриста Петра...
  - Обмишурились мы, извиняйте... Сами себя наказали...
  - Несколько лет назад, так же, как и вы, приплыли к нам на судне люди с винтовками и красными бантами на груди. Стали свои порядки устанавливать... Жизни учить... От Бога отступиться требова ли... Кому такое по нраву? Спровадили мы краснобантных!
  - А ноне приняли вас за них... По неразумению пушечку зарядили...
  - Не гневайтесь на нас! Умоляем!
  - Идёмте к нам, мировую творить...
   Братья Носковы переглянулись.
  - Складно брешут, собаки! - прошептал Аркадий, - Что скажешь, брат?
  - Про красных они, пожалуй, не врут! Такое не выдумаешь... Только интересно мне, куда это они их "спровадили"?
  - На тот свет, куда же ещё? - гоготнул Аркадий, кивая на озеро, - Поубивали краснопузых и затопили вместе с их посудиной. Отправили на дно местных раков кормить...
  - Похоже, что так...
  - Ну, так что? Принимаем приглашение? Идём в гости?
  - Думаю, следует рискнуть! Где наша не пропадала?
  - Точно! С нашим оружием против их ничего не страшно! Отобьёмся, случай чего!
  - Ага! Если всё пойдёт гладко, раскольники нам помогут и лошадьми с подводами, и провизией...
  - ...И проводника до холмов дадут! Но это всё завтра, брат! А сейчас пошли в крепость мир творить!
   Став серьёзным, Аркадий обернулся к баркасу.
  - Капитан! Распорядись оставить на борту троих вооружённых матросов. И пусть глаз не смыкают! Остальные - все с оружием на берег! Господа! Мы отправляемся в гости к монахам: они нас при глашают!
   На корабле остались моторист, помощник капитана и старший матрос. Всех троих вооружили до зубов. Пока капитан с остальными боевиками топал по сходням, Степан томно потянулся и мечтательно произнёс:
  - Да-а! От баньки бы я не отказался... Только что-то боязно! Монахи перед нами елей льют, а у самих глаза, что у злодея, пырнувшего ребёнка ножом за копейку!
   Аркадий похлопал его по плечу:
  - А ты не дрейфь, Стёпа! Держись нас с братом и всё будет авдемахт!
   Прежде чем повести отряд в крепость, он напоследок крикнул помощнику капитана:
  - Берегите судно, как зеницу ока! Головой за него отвечаете! Все трое, понятно?! Случай чего, отшвартовывайтесь и отходите подальше от берега... Профессора и малышню на палубу не выпус кать, но кормить исправно! Как стемнеет, пришлю вам смену... И ещё, похороните наших погибших товарищей с почестями!
   Отряд, вытянувшись в колонну по два, не спеша поплёлся к тлеющему пролому в частоколе. Во главе него встали братья и Филарет с конклавом старейшин. Молодцы с кадилами потрусили вперёд, наверняка, что бы упредить своих об удачном завершении переговоров.
   Искатели сокровищ уже видели в бинокли, что община святых отцов процветает, благодаря стараниям всех её членов. Но они и представить себе не могли насколько! Скит раскольников оказался ну очень уж зажиточным! За частоколом, по всей территории крепости, действительно бродили без счёта куры и индюшки, а пруд возле обвалившейся стены оккупировали сотни и сотни голосистых уток и гусей. Свиньи гуляли по крепости, где хотели, никому не дос аждая. Боровы, нрава вполне добродушного, в какой луже или канаве хотели, в той и принимали грязевые ванны. Единственно, путь на огород кабанчикам был строго-настрого заказан...
   Вдали за оградой, на выпасе виднелись стада коров с телятами и овечками, отдельно торчали монументами невозмутимые бычки-производители на привязи. В другой стороне паслось несколько табунчиков разномастных лошадок. Это не считая тех, что хрумкали овёс в стойлах на конюшне, мимо которой прошествовали хозяева и их гости.
   За конюшней раскинулся фруктовый сад с яблонями, вишнями, сливами и грушами, кустами малины, смородины и крыжовника. Между ним и огородом виднелось три десятка игрушечных домиков - пчелиные улья.
   Боевиков, не имевших ни кола, ни двора, подобная идиллия: тишь, гладь, да Божья благодать - только здорово раздражала. Многим стало просто завидно: живут же люди! Всё-то у них в хозяйстве есть, чего нет - сделают сами. И при том никаких денег не надо! Тем более не надо клятых банков, где бы их хранить... Красота!
   Один из белогвардейцев, оценивая житьё-бытьё раскольников, сплюнул сквозь зубы и со злостью процедил:
  - Окопались тут, понимаешь, святые братья! С жиру бесятся! А мы там... Э-эх! - он с горечью махнул рукой, - Кому святки, а кому и плётки!
   Сашу насторожило то, что он не увидел в крепости ни одной женщины, и ни одного ребёнка, хотя их присутствие угадывалось по многим признакам. Попрятали их, что ли? Но зачем? Подозрительно! Своими сомнениями он немедленно поделился с братом. Тот в отв
  ет кивнул, молча пожав руку, и одарил коротким выразительным взглядом: мол, я принял к сведению, брат, и буду начеку!
   Гостей тем временем подвели к крепости. Старцы увлекли белобандитов на высокое крыльцо к входной двери. Войдя в здание, кладоискатели оказались в длинном тёмном коридоре. Из него они попали в обширную трапезную первого этажа. Помещение выгляде ло бесконечным и сумрачным, как и коридор за плечами. Ближний торец этого пиршественного зала примыкал к молильне с иконостасом, а дальний имел выход на крытую галерею, ведущую в жилое крыло цитадели с множеством крохотных келий на всех его трёх этажах. Но об этих особенностях внутреннего строения крепости хозяева гостям, естественно, не распространялись.
   Заменяющие окна узкие щели-прорези под потолком трапезной неожиданно поразили боевиков своими свинцовыми переплётами с встроенными в них мозаичными изразцами. Там, где стёкла отсутствовали, практичные монахи натянули бычьи пузыри. Свет через такие бойницы проникал скудный, оттого-то нижняя часть зала и была постоянно погружена во мрак, который с трудом пытались разогнать чадящие светильники, подвешенные на цепях за попереч
  ные балки перекрытия, и немногие свечи на настенных поставцах по всему периметру.
   Впрочем, и такого освещения хватило охотникам за сокровищами, что бы хорошенько разглядеть широкий стол, протянувшийся во всю длину трапезной, от стены до стены. Да, он впечатлял размерами. За такой легко усядутся и гости, и хозяева. Да ещё, поди, и места останутся...
   Льняная скатерть, расшитая петухами и скакунами - своего рода произведение искусств - тоже выглядела бескрайней. Она покрывала всю длину стола, по обе стороны которого тянулись составленные вместе скамьи с растеплёнными на них овечьими шкурами - для мягкости седалищ, надо думать.
   Но приковали к себе внимание гостей ни окна, и ни скатерть, а массивные бронзовые блюда с дымящимся мясом птицы, говядины и свинины под овощным рагу. Их теснилось много на столе - десятка три-четыре. Одуряющий аромат, исходивший от пищи, заставил пустить слюнки всех путников без исключения.
   Кроме жаркого на столе присутствовала и рыба - жареные карасики с окушками под сметаной прямо на противнях, и свежие овощи - горками возвышались помидорчики, огурчики, морковь, зелёный лук, укроп, и румяные караваи домашней выпечки.
   Яблоки, груши, сливы и вишня, наряду с малиной и другой ягодой, красовались в небольших лубяных бадейках. Между ними, в окружении берёзовых братин, чаш и кубков, возвышались дубовые бочата на подставках с краниками, как у самоваров. В них пенились брага, медовуха, ячменное пиво и ржаной квас - выбирай, что по душе!
   А желаешь чаю, пожалуйста! С полдюжины пузатых медных самоваров пускают на столе струйки пара из-под крышек и дымок из труб...
   При виде стольких яств, голод стал ощущаться острее. Утренняя пшёнка с тушёнкой давно "пролетела". Белобандиты кроме как о еде уже ни о чём другом и думать не могли, в том числе и о собственной безопасности.
  - Ого! - только и смог вымолвить Аркадий, испытывая желудочные спазмы.
  - Славное предстоит пиршество! - сглотнул набежавшую слюну Саша, - Стол прямо ломится от яств...
  - Это-то меня и пугает! С чего бы наши хозяева так перед нами лебезят, когда мы их вон, сколько на одном только причале положили? Чую во всём этом ловушку... Как бы не вышло по Шекспиру: где стол был яств - там гроб стоит...
  - Прикажи нашим, пусть не напиваются и не теряют бдительности - тогда всё и обойдётся!
   Молчаливые мордастые монахи, оставив где-то свои кадила, тем временем начали разводить и рассаживать боевиков по местам. Глава монашеской обители Филарет занял подобающее ему место во главе стола. По обе стороны от него уселось полтора десятка се добородых старцев - раскольничий конклав в полном составе. Поскольку других монахов за стол не пригласили, оставшиеся свободные скамейки достались воинственным пришельцам...
   Когда хозяева и боевики, наконец, разместились за столом, суровый Филарет, не меняя выражения лица, решительно встал со скамьи и, подняв расписную братину с шипящей брагой до краёв, громко провозгласил тост за здоровье дорогих гостей. Белобандиты услышали его даже в самом отдалённом конце зала. Большинство из них были немало озадачены: судя по интонации, старикан толкал речугу на полном серьёзе. Не похоже, что бы он лукавил, рассыпая добрые пожелания им, пришлым путникам, недавно убившим около трёх десятков видных членов его обители...
   Закончив тост, Филарет под одобрительный ропот конклава, одним махом осушил братину до дна. Опустившись на скамью, старец степенно смахнул капли с усов и бороды. Его седые соратники тоже поспешили опрокинуть свои кубки. Ничего подозрительного в их действиях братья Носковы не углядели. Пока они косились на Филарета и его команду, раздумывая пить или не пить, добрая половина отряда, с лёгким сердцем забыла приказ. Не моргнув глазом, отчаянные головы дружно влили в себя содержимое своих кубков и жадно набросились на закуску.
   Другая половина отряда, видя, что их товарищи после возлияния не свалились под стол хладными трупами, тоже с удовольствием приложилась к своим чашам. Напрасно Аркадий с Сашей корчили своим подчинённым страшные гримасы, подмигивали и грозили кулаками, посылая отчаянные призывы не пить - боевики нахально игнорировали сигналы командиров и всё равно "приняли на грудь" по полной!
   И к тем, и к другим тут же подскочили красномордые монахи-виночерпии, прислуживавшие на этом пиру. Они доселе скромно переминались вдоль стен с ноги на ногу, держа в руках, внуши тельные черпаки и открытые бочонки, наполненные или брагой, или медовухой, или пивом. Янтарная пенящаяся жидкость щедро полилась в опустевшие чаши, кубки и братины гостей...
  - Ну, я вам покажу, как нарушать приказы! - в очередной раз погрозил соратникам кулаком Аркадий, - Дождётесь у меня...
   Саша тем временем осторожно помочил в своём кубке кончик языка - медовуха приятно щипала кожу. Потом он осмелел и, сделав малюсенький глоточек, почмокал, пробуя слабоалкогольный напиток на вкус. Ничего подозрительного в медовухе ему не почудилось...
  - Знаешь, брат, я, наверное, выпью! Сдаётся мне, что у наших страхов глаза велики. Медовуха, как медовуха! Вроде не отравлена! Смотри - вон наши архаровцы пьют, жрут и ничего с ними не происходит!
   Он выцедил кубок до дна, повеселев, набросился на закуску. Аркадий не стал отговаривать брата - ему самому было интересно посмотреть, что с ним случится.
   Но с братом ровно ничего не происходило! И тогда Аркадий поддался искушению - взял и выпил свою чашу браги. Жадно, взахлёб. В голове сразу же приятно зашумело. Он набросился на еду с резвостью голодного тигра. Вскоре прозвучал второй тост в честь дорогих гостей. На этот раз его озвучил один из старцев. Тост бурно поддержали, дружно и радостно выпив, кто брагу, кто медовуху, кто ячменного пива - благо в питье-еде пока не было отказа. Потом были ещё тосты - они последовали один за другим со скоростью пулемётн ой очереди...
   Аркадий не считал себя сильно захмелевшим. Если он и опьянел, отведав поочередно каждого из трёх напитков с зелёным змием, то слегка. Во всяком случае, контроля над собой до сих пор не потерял, и в ближайшее время не собирался. Голова оставалась ясной, не затуманенной. Его соратники, в короткие перерывы между тостами, нет-нет, да бросавшие на отцов-командиров испытующие взгляды, могли воочию убедиться, что чувствовал себя за столом их начальник просто великолепно. Следовательно, тревожиться и волноваться им тоже пока не престало.
   Тем более что хозяева вели себя вполне дружелюбно: всё время вежливо улыбались, внимательно слушали ответные речи подвыпивших гостей, сами охотно рассказывали истории из своей затворнической жизни...
   В какой-то момент в трапезной появился монах с гитарой. Он встал у стены напротив гостей и ударил по струнам. Под сводами зала зазвучал высокий чистый голос. Бард в рясе принялся исполнять не псалмы, что было бы естественно в подобной ситуации, но сугубо светские песни - в основном старинные русские романсы, вызвавшие у многих боевиков скупые ностальгические слёзы. Поскольку играл он на семи струнке виртуозно, а пел неповторимо, то все гости до единого умолкли, обратившись в слух.
  - Ты как? - тихо спросил брата Аркадий.
  - Замечательно! - шепнул тот в ответ и вдруг замер, застыв как манекен.
   Взгляд его будто бы зацепился за что-то на стене напротив. Аркадий быстро обернулся в ту сторону, но ничего примечательного не обнаружил. Он вновь посмотрел на Сашу, и удивлённо вскрикнул - глаза брата как-то странно остекленели. Не выпуская из кулака вил ку с насаженным на неё ломтём копчёного окорока, он медленно завалился на бок и кулём сполз со скамьи под стол.
   Носков-старший вздрогнул, мгновенно похолодев. Его тут же прошиб липкий пот. Не в силах оторвать тревожного взгляда от бледного, застывшего лица Саши, он, тем не менее, краем глаза зафиксировал, как его соратники слева, справа и напротив тоже стали внезапно "отключаться" один за другим. Некоторые, как и братишка, валились под стол, иные опрокидывались навзничь, третьи буднично хлюпались лицом в блюда с салатами или окрошкой, и засыпали мертвецким сном...
  - Опоили-таки! - ужаснулся Аркадий, чувствуя, как немеет язык, - Я так и знал... Сволочи!
   Он попытался вскочить на ноги и выхватить наган, но не смог даже пошевелиться. И это было страшно! Из последних сил Аркадий повернул голову в сторону хозяев - его пронзил пылающий взор Филарета, который привстав с места, внимательно следил за всем происходящем в трапезной.
  - Ах, ты су... - только и смог прохрипеть Носков-старший.
   В голове у него помутилось, всё поплыло перед глазами, набирая обороты. В следующее мгновение Аркадий как бы со стороны ощутил, что его безвольное тело запрокидывается на спину и с грохотом падает со скамьи на пол. При этом он с размаху ударился затылком, но боли, как таковой, не испытал - словно кто-то взял и разом отключил весь набор его чувственных восприятий.
   Перед внутренним взором вдруг вспыхнул ослепительный свет, как от разрыва противопехотной гранаты. Через секунду погас, после чего Носков неожиданно провалился в жуткую бездну, запол ненную до краёв леденящим душу мраком...
  
  Глава 20. Выгодный уговор.
  
   Резкий запах вернул Носкова-старшего из небытия. Он сморщился, чихнул и открыл глаза. Перед ним стоял молодой монашек с узкогорлышковой склянкой в одной руке и оловянной кружкой в другой. Противный запах, вернувший его к жизни, исходил из склянки - это он определил довольно уверенно, в то время как от кружки долетали более "вкусные" ароматы - нечто похожее на смесь кофе с коньяком, шоколадом, ванилином и корицей. Впрочем, бурая жидкость в кружке оказалась ни тем, ни другим и ни третьим...
   Увидев, что Аркадий открыл глаза, монашек искренне просиял, удовлетворённо кивнув сам себе. Закрыв склянку притёртой пробкой, он сунул её куда-то за пояс, одновременно поднося другой рукой к губам Аркадия кружку с пахучим пойлом.
  - На-ко, испей, окаянный...
   Аркадий испытывал сильнейшую жажду, в горле у него давно пересохло. Поэтому он без разговоров осушил кружку до дна, справедливо рассудив, что раз уж монахи не отравили его в первый раз, то и во второй не станут. Вот тут-то и выяснилось, что выпил он не кофе с коньяком и шоколадом, а какой-то горьковато пряный настой на травах...
   Удивительно, но эффект от настойки сказался спустя лишь пару секунд: в голове Аркадия чудесным образом прояснилось, туманная пелена спала с глаз долой следом. Он ощутил прилив сил и энергии, хотя мышцы во всём теле всё ещё продолжали ныть и стонать, как после многокилометровой пробежки по бездорожью - он их чувствовал все до одной, но управлять ими, увы, не мог....
   Осмотревшись, Носков-старший сообразил, что сидит на стуле с высокой спинкой. Не связанный, нет, руки-ноги свободны, что уже само по себе говорило о многом, обнадёживая. И не за столом, а рядом с ним, на свободном пятачке, в окружении престарелого ко нклава раскольников с Филаретом во главе. Глава монашеской обители развалился в кресле напротив, шагах в пяти, и с задумчивым видом наблюдал, как молоденький лекарь выхаживает начальника пришлых воинов.
   Увидев, что Носков-старший более-менее оклемался, он сделал знак рукой - монашка-целителя как ветром сдуло. Вслед за зрением к Аркадию вернулись слух и память. Он вдруг отчётливо вспомнил, что сидящие перед ним монахи отравили не только его самого, но и брата, и всех остальных...
   Шея не поворачивалась, пришлось скосить глаза. Слава Богу! Его отряд находился в трапезной. Бойцы, все до одного, до сих пор лежали неподвижными штабелями вдоль стен трапезной, куда их бездыханными стащили коварные хозяева крепости. Где-то между эт их полумёртвых тел скорчился и его несчастный брат Саша...
   Аркадий, от осознания бессилия, скрипнул зубами, рука сама потянулась к оружию и ...осталась на месте. Да, он не ошибся - конечности до сих пор не в его власти! Они не повинуются ему! Он торчит на стуле, словно пугало огородное на шесте, и никому ничего не может сделать! Не связан, а всё одно - пленник! Вот же гадство какое...
   К тому же оружие его пропало! Пояс и две кобуры - одна с наганом, другая с "ТТ" - с него сняли, когда он валялся без сознания. Автомат "Томпсона" тоже умыкнули... Да, дела-а! Кстати, обезоружен не только он один, а весь отряд, и это уже серьёзно! Все карабины, ручные пулемёты, пистолеты, сабли, кинжалы, пояса с кобурами, пулемётные ленты и прочая амуниция свалены в кучу в дальнем углу трапезной. Возле неё слоняются четверо сторожей-мордоворотов, сменивших кадила на трофейные винтари...
   Интересно, а что с баркасом? Тоже захвачен или нет? Вроде бы стрельбы с озера не доносилось. Но это ничего не значит: караул и моряков могли опоить хитростью, как и остальных...
   Аркадий печально вздохнул, не зная, что и думать. Филарет тем временем не отрывал от пленника пронзительного взора. Казалось, патриарх читает его, как открытую книгу, насквозь пронзая взглядом всю его сущность со всеми помыслами, страстями и желаниями - довольно неприятное ощущение.
   Заметив неуклюжую попытку Аркадия дотянуться до отсутствующего оружия, старец криво усмехнулся краешком губ:
  - Одолень-трава сковывает конечности человека получше любого железа! Вся прелесть настоя этой травки в том, что он без цвета и запаха, и хорошо растворяется в еде-питье. Довольно нескольких капель зелья, что бы надёжно полонить любого богатыря...
  - Да, я это заметил! - вскричал Аркадий, - Пусть мои руки-ноги и парализованы, зато я не потерял способность говорить! И сейчас, старик, я выскажу тебе всё, что думаю и о тебе, и обо всех вас вместе взятых...
  - Не трать понапрасну слов, не сотрясай попусту воздух! - резко оборвал Филарет Носкова, - Лучше выслушай моё предложение...
   Аркадий удивлённо присвистнул.
  - Ты хочешь мне что-то предложить? Интересно! Выходит, вы не собираетесь нас кончать? Тогда к чему весь этот дешёвый маскарад? Отравили нас зачем? Впрочем, вам виднее... Говори, Филарет, я весь во внимании!
  - Во-первых, мы вас не отравили, а только опоили. Обездвижили,
  другими словами. Что бы обезоружить! А то вы уж больно прытки пускать свои стрелялки в ход по делу, и без дела... Вон скольких наших молодцов угробили! Ну да Бог вам судия!
   Во-вторых, по моему распоряжению лекарь только что напоил тебя ещё одним настоем. На этот раз не Одолень, а Велиречь-травы. Догадываешься, к чему я клоню?
  - Нет!
  - Велиречь-трава развязывает языки и очищает сознание... Понимаешь?
  - Что ты всё вокруг да около? Дело говори! В чём суть твоего предложения? - грубо перебил Филарета Аркадий.
  - Нетерпеливый, да? Будет тебе суть! Но сначала ответь: ты командуешь этим сбродом?
  - Сбродом? Ха! Твоё счастье, что мои бойцы тебя не слышат!
  - Значит, я не ошибся - ты их начальник. Хорошо! Тогда ответь мне как на духу: кто вы такие, и с какой целью прибыли в наши края? Учти, мы наслышаны и о "белых", и о "красных" - доводилось
  пообщаться и с теми, и с другими. И о том, что ныне творится на Святой Руси, знаем не хуже вас. Так что, давай без прелюдий и вступительной части...
   Открывать монахам тайну сокровищ купца Ведерникова Аркадий вовсе не собирался. Но Филарет оказался прав - проклятая велиречь-трава развязала ему язык против его воли. Он и не заметил, как выболтал секрет, да ещё и поблагодарил, что его внимательно выслушали...
  - ...Ладно, старик! - глубоко вздохнул Носков-старший и зажмурился, как перед прыжком в воду, - Пусть будет, как на духу... Тем более что я ещё и велиречь-травы испил... В общем, мы, скорее "белые", чем "красные"! Прибыли в здешние края из-за кордона. Были тут у нас поблизости кой-какие дела-делишки - вам не интересные! К вам в долину заглянули с оказией, по тоннелю под скалой... Что бы, значит, откопать и увезти с собой клад некоего новгородского купца!
   А тут вы по нам стрельбу открыли. Что нам оставалось? Мы ответили. А как прикажете поступить, когда последние двое суток все вокруг только тем и занимаются, что убивают нас по вся кому поводу, а чаще без?
  - Нас ввела в заблуждение твоя форма представителя государственных карательных органов! Каюсь, мы приняли вас за большевиков-антихристов, низвергателей и гонителей Православной Церкви. Потому и встретили пушечкой с ружьями. А посему ошибку свою признаём и просим нас простить!
  - О, как! - изумился Аркадий, полагая, что ослышался, - А теперь, когда мы обменялись верительными грамотами, не соизволите ли распорядиться, что бы мне вернуть былую подвижность?
  - Позже... Зелье ещё не готово - варится! Итак, ваша цель - сокровища?
  - Ну да! Как только мы их откопаем и переправим на баркас, то сразу же уплывём, не задержимся ни на йоту!
  - Слово офицера?
  - Слово офицера!
  - Твёрдо обещаешь?
  - Железно! В подтверждение слов могу расписаться кровью!
  - Церковь против языческих ритуалов и обрядов, ибо они от сатаны. Довольно одних твоих заверений, господин Аркадий Носков! А что касаемо твоего клада, то мы о нём наслышаны...
  - Откуда? - напрягся Носков-старший.
  - За ним краснобантные приплывали... Сказывали, он на холме под Олень-камнем схоронен...
  - Так они его откопали? - ужаснулся Аркадий.
  - Нет! Попытались, но что-то у них там не заладилось, и они оставили всё, как есть, потеряв при этом трёх человек. Клад-то, по нашему разумению, оказался заговорённый. Потом мы краснобан тных вообще спровадили, и они больше не возвращались. Да и навряд ли когда возвернутся...
  - Я тебя понял, Филарет! Вы поступили мудро и весьма предусмотрительно. Хвалю! Кстати, сами не пробовали прибрать сокровища к рукам?
  - На что нам эти бесполезные побрякушки? Как лежали себе в землице под камнем, так пусть и лежат - постановил конклав старейшин! И я с таким их решением вполне согласен!
  - А нам драгоценности ух, как необходимы! - в глазах Носкова-старшего вспыхнули алчные огоньки, и он принялся врать напропалую, - Мы употребим их на священное дело освобождения Руси от большевистских жидомассонов!
  - Что ж, это цель благая! - согласился Филарет, не поверивший ни единому слову белобандита, - Теперь давай окончательно уговоримся: мы указываем вам путь к кладу, даём проводника, инструмент - ломы, лопаты, провизию на несколько дней... Вы же в свою очередь, как только возьмёте клад, сразу же и отчалите, и заречётесь возвращаться! И дорогу к нам позабудете, и никому про нас не обмолвитесь!
  - Всего-то? - обрадовался Аркадий, - Согласен! По рукам!
  - Не спеши! - посуровел Филарет, - На вашем судне мы обнаружили пленников: пожилого учёного мужа и шестерых детей. Зачем они вам? В обмен на сокровища, мы оставляем их у себя! Согласен?
   Носков-старший колебался. Судно захвачено - нет сомнений! Профессор с "лягушатами" у монахов, назад их теперь точно не вернуть... А и надо ли? Клад-то у них, считай, что в кармане! Так на кой ляд им лишняя головная боль? Нет, нужно соглашаться...
  - Быть, по-твоему, Филарет! Пусть учёный и детишки остаются у вас!
  - Свои бумаги, кстати, профессор тоже забрал с собой - ты их потом не ищи...
   Аркадия передёрнуло: он рассчитывал, что архив всё же останется на баркасе. Ан нет! Не вышло!
  - Хорошо! Теперь по рукам?
  - Да!
  - Нет!
   Аркадий с Филаретом удивлённо обернулись на голос. Из-за спин сидящих кружком старейшин вывернулся исполнитель романсов. Этого монаха от остальных его собратьев отличала явная выправка военного. Несмотря на рясу, он выглядел всегда бодрым, стройным и подтянутым. Бросая косые взгляды на пленника, бард склонился к плечу Филарета и что-то горячо зашептал на ухо. Тот слушал внимательно, несколько раз даже поморщился, как от зубной боли. Аркадий, почувствовав раздражение, обратился к монаху, едва тот перестал наушничать, как можно язвительнее.
  - Вы желаете что-то добавить к нашему договору, господин поручик?
   Монах, вздрогнув, быстро поправил:
  - Вообще-то, подпоручик! Но свои имя и звание я оставил в миру. Впредь прошу обращаться ко мне не иначе, как: брат Иероним!
  - Фу ты, ну ты - рожки гнуты! - фыркнул Аркадий, испытывая неодолимое желание съездить кулаком по надменной, холёной роже барда, - Я запомню, монах! Так чем ты там решил меня порадовать ещё?
  - Я отвечаю за безопасность обители. Последние события с очевидностью доказали, что наши кремниевые пукалки ни к чёрту! Нам срочно требуется современное оружие для защиты наших инте ресов, суверенитета и самих жизней. У вас оружия навалом! Даже слишком, для такого малочисленного отряда...
   Поэтому, в дополнение к договору, я прошу тебя, командир, уступить нам десяток карабинов, два десятка пистолетов и один ручной пулемёт "Льюиса". С патронами, разумеется!
   Мы посчитали - это одна треть от всего вашего боекомплекта. Недостача стольких единиц оружия никак не отразится на боеспособности отряда, вы перенесёте потерю безболезненно. Взам ен мы обязуемся прислать к вам на холм столько подвод, сколько вам потребуется после того, как вы откопаете сокровища.
   Аркадий задумался: нет ли тут подвоха? Да будет, какой подвох? Все они и так целиком и полностью во власти монахов. Надо соглашаться: для доставки сокровищ на судно им действите льно потребуются подводы - тут без дураков! И оружие, как ни крути, нынче один чёрт у монахов. Могут вообще забрать всё до последнего патрона - и не пикнешь!
  - Будь, по-вашему! Согласен! - он хотел кивнуть, но шея не работала.
  - И последнее... - вновь взял слово Филарет, - Оружие мы вам вернём только в последний момент, когда вы вместе с кладом погрузитесь на судно. Раньше и не просите!
  - Согласен! - неподвижность стала раздражать Носкова-старшего.
   И как это Илья Муромец сиднем просидел тридцать лет и три года? Тут и за четверть часа волком взвоешь, или умишком тронешься...
  - Вот теперь по рукам! - впервые за всё время улыбнулся Филарет.
   В этот момент в трапезную, со стороны молельни вошли двое молоденьких послушников. Один нёс небольшое дубовое ведёрко, наполненное пенящейся жидкостью, испускавшей парок, второй с детской беззаботностью размахивал черпаком на длинной ручке.
  - Вот и лекарство пожаловало! - Филарет поманил послушников пальцем, указав на Аркадия.
   Те живо подскочили к пленнику. Один поставил ведро на пол возле стула, а другой, помешав, зелье черпаком, поднёс его к непослушным губам Носкова-старшего. Примерился, и аккуратно влил несколько капель в его судорожно сжатый рот. Пленник с трудом сделал небольшой глоточек.
  - Пей, не кривись! Отвар встань-травы хоть и горек, да полезен. Вмиг поставит тебя и твоё воинство на ноги. Ну, всё! Трёх глотков вполне довольно!
   От горячей, противной на вкус жидкости запершило в горле и защекотало в носу. Аркадий быстро потёр нос, что бы не расчихаться, и ...вдруг поймал себя на том, что руки вновь ему пос лушны, а не висят плетьми, как прежде. Он попробовал - и легко поднялся со стула...
   Послушники тем временем обходили спящих гостей одного за другим, ловко вливая в рот каждому по три глотка целебного зелья. Боевики просыпались, таращились по сторонам, потирая виски, словно с глубокого похмелья. Некоторых продолжало штормить, особенно тех, кто не оклемавшись, поспешил вскочить на ноги. Носков-старший подошёл к ним твёрдым шагом и встал, под боченясь. На губах его змеилась недобрая улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Боевики потянулись к своему начальнику, предчувствуя нешуточный разнос...
  - Господи! Что с нами было, командир?
  - И вы ещё спрашиваете? - прорычал Аркадий, уперев кулаки в бока, - Кто позволил вам жрать брагу с пивом без меры, несмотря на мой категорический запрет? Вот и результат - все вырубились, как послед
  ние алкаши! Спасибо хозяевам, еле отходили вас, мерзавцев! Зарубите себе на носу: впредь подобное повторится - спасать не стану! Подыхайте, как пьянь - рвань подзаборная...
   Белобандиты глубоко вздыхали, прятали глаза, божились, что напиваться не хотели, мол, случайно получилось, не иначе, как бес попутал... Все до одного, включая и капитана с матросами, приняли версию командира за чистую монету, тем боле, что затуманенные мо зги у многих ещё не до конца пришли в норму. Один Саша, как наиболее проницательный из всего отряда, к тому же знавший брата, как облупленного, не поверил в эти бредни. Но устраивать старшему немедленный публичный допрос с пристрастием и не подумал - бл агоразумие взяло верх. Вот останутся они наедине - Аркадий сам ему всё выложит без утайки...
   Филарет поднялся с кресла. За ним, кряхтя и охая, встали и старейшины конклава.
  - Наши послушники приготовили для вас кельи на втором этаже. Ныне переночуете в крепости. Банька тоже истоплена - можете помыться с дороги. Ужин в девять вечера здесь, в трапезной. После ужина всем спать. По крепости не шляться. Нарушители будут наказаны - мы посадим их на цепь и сделаем рабами. Никакое заступничество командира не поможет...
   Завтра предстоит трудный день. Вас разбудят ни свет, ни заря, что бы к полудню все были на месте - вершине холма с Олень-камнем - и принялись за поиски клада. Даст Бог, управитесь быстро - вон вас, сколько с ломами и лопатами будет! А к вечеру перевезёте сокровища на корабль и отчалите, как и обещал ваш командир... Так что, отдыхайте, набирайтесь сил!
  - Я лично прослежу, что бы никто из моих по крепости ночью не блудил! - пообещал Аркадий, одаривая отряд свирепым взглядом, - Спасибо вам за всё!
  - Не за что! Уговор дороже денег, как говорится! - Филарет, лукаво ухмыльнувшись, направился к выходу, добавив на ходу, - Дела вынуждают нас покинуть ваше замечательное общество. Но при вас останутся послушники - они вам всё покажут и расскажут. Прощай те! Свидимся на пристани, когда вернётесь с кладом. Придём вас проводить...
   Аркадий незаметно покосился в угол, где лежало оружие. Оно исчезло вместе со сторожами-громилами.
  
  Глава 21. Страж сокровищ.
  
   ...Их разбудили на заре. Накормили нехитрым завтраком, дали в проводники двух послушников-подростков лет тринадцати-пятнадцати, Мефодия и Антипку, и проводили до западных ворот,
  смотрящих в ту часть долины, где возвышались холмы. Заправлял проводами отряда один из старейшин общины. Подручный патриарха преподнёс братьям Носковым настоящий сюрприз - вместе с кирками, ломами и лопатами, сваленными в кучу на выходе из ограды, вдруг взял, и выдал боевикам с десяток пистолетов и полдюжины карабинов.
  - Что это Филарет так расщедрился? - изумились братья, проверяя патроны в магазинах.
  - Жест доброй воли... - прошепелявил беззубый старец, - Патриарху во время ночного бдения было видение - воспоминание десятилетней давности. По ту пору за кладом заявились "красные". Однако, отрыть и увезти сокровища им тогда, с их слов, помешал некий "страж кла да". Кто он и как выглядит, комиссары не сказывали, но только тот защитник драгоценностей убил троих из отряда и прогнал остальных... К нам в крепость этот ретивый "охранник" не заявлялся, да и мы, понятно, встречи с ним не искали. За минувший десяток годов он себя никак не проявил... Возможно, давным-давно сгинул без еды и питья, а возможно ...и не было никакого "стража"?
   Мы полагаем, что красные нас просто запугивали, опасаясь за судьбу сокровищ. Отваживали от них таким вот Макаром - думая, что мы их присвоим...
   Тем не менее, Филарет распорядился выдать вам часть оружия. Мало ли что? Бережёного и Бог бережёт!
   Носков-старший приказал построиться в колонну по два. Отряд был налицо - ровно два десятка человек, включая и его с братом. А ведь в начале пути их было что-то около пятидесяти...
   Вооружённые карабинами и пистолетами, с котомками на спинах и инструментом, по всей России именуемом не иначе как шанцевым, на плечах, кладоискатели тронулись в путь. Топча са погами траву, усыпанную серебром утренней росы, нетерпеливые белобандиты бойко шагали вслед за босоногими проводниками и своими братьями-командирами. Боевиков подгоняли мысли о драгоценностях, которые в этот миг сверкали, зачаровывая волшебными переливами, перед внутренним взором каждого искателя приключений.
   Замыкал колонну поредевший экипаж баркаса - капитан с помощником и кучкой матросов. Охранников баркаса, как выяснилось вчера перед сном, коварные монахи тоже опоили, причём без особого труда или долгих уговоров. Нынче же на судне не осталось ни одного боевика или матроса. Да оно и к лучшему - в таком походе каждая пара рук будет на особом счету. К тому же Филарет клятвенно заверил братьев, что монахи присмотрят за пришвартованным к причалу кораблём...
   Вчера, после ужина, Аркадий рассказал брату обо всём, что происходило в трапезной во время пира. Сегодня Саша вновь вернулся к вчерашнему разговору, пользуясь тем, что идущие сле дом подчинённые их не слышали.
  - ...У меня до сих пор не укладывается в голове, что ты согласился отдать треть нашего оружия! - не унимался младший брат.
  - А что мне было делать? Весь отряд лежит в отключке. Ты тоже. Сам я, что твоя чурка с глазами: всё вижу-слышу-понимаю, а пошевелиться не могу! Вякни я хоть слово против, они просто утопи ли бы нас всех в озере, как слепых котят. Скажешь, нет?
  - Не знаю... Наверное, ты прав! Вчера вечером, когда смеркалось, я пошёл после бани прогуляться перед ужином и случайно забрёл на погост. Они там хоронили убитых в перестрелке: и своих, и наших. Видел бы ты их лица в тот момент! Я им не верю...
  - Я тоже! Но пока они честно выполняют все пункты заключённого договора: дали проводников, которые укажут место захоронения клада, снабдили инвентарём и провиантом, даже выдали кой-какое оружие. Когда подымем сокровища из земли, Филарет обещал помочь подводами и лошадьми...
  - Бойся Данайцев, дары приносящих!
  - Бойся, не бойся, а по сторонам оглядывайся! Держи ушки на макушке! Филарет хитёр, как дьявол, но и мы не лыком шиты! Эх, нам бы только поскорее прибрать клад к рукам, а там бы я с монаха ми посчитался! За всё, за всё!
  - Ты опять что-то задумал, брат? - понизил голос Саша, с подозрительностью косясь на спины впереди идущих подростков- проводников.
  - Неужели ты полагаешь, - тоже перешёл на шёпот Аркадий, - что я за спасибо-живёшь отдам Филарету "лягушат" и профессора с его бумагами? За них мы ещё поборемся! Без этой добычи нам лучше не возвращаться. Заказчики - люди серьёзные! Они не простят нам про вала - запросто могут уничтожить - не спасёт и наше богатство!
  - Трудновато будет биться - монахи теперь отлично вооружены. У нас будут потери...
  - Это война, Сашок! Потери неизбежны! Но мы не дураки! На рожон не полезем. Сделаем всё по-хитрому! Уплывём, а сами переждём в тоннеле и под утро, когда самый сон, вернёмся и нападём на крепость. Внезапность - залог нашей победы!
  - Мы с тобой тоже можем погибнуть...
  - Можем, если станем подставляться. Но мы ведь не станем, верно? - громко рассмеялся Носков-старший, - Что же до грядущих потерь среди личного состава, то они даже предпочтительны. И чем больше - тем лучше! Потому как, слишком много претендентов разохотилось на наши с тобой сокровища. Верно, братуха?
  - Я всегда подозревал, что ты больше циник, чем лирик, Аркадий! И это правильно! Арифметика проста: чем меньше наших соратников останется в живых, тем больше окажется доля каждого. Хорошо бы в конце всех наших мытарств из всего отряда вообще осталось двое...
  - То есть, ты да я, да мы с тобой? Я тоже думал об этом... И пришёл к выводу, что нет ничего проще! Это вполне выполнимо! Но об этом до поры молчок! Первоочередная наша задача - клад!
   За разговорами не заметили, как подошли к дремучему лесу. Первые солнечные лучи только-только озолотили верхушки реликтовых сосен и елей, вязов, дубов, берёз, клёнов, осин и ясеней,
  которые тут вымахали раза в полтора-два выше и толще своих сородичей на Большой Земле.
   Послушники, не испугавшись буреломов и зарослей, смело шагнули под могучие ветвистые кроны. Отряд поспешил за ними следом, сразу очутившись в прохладном гнетущем сумраке.
   Тропинка, которая вилась в высокой траве, была еле приметна, что ничуть не смущало подростков. Проводники шагали уверенно и быстро, почти не глядя ни под ноги, ни по сторонам. Очевидно, дорога им была известна до мелочей. Вот только куда они по ней так часто бегали? Уж, не к холму ли с Олень-камнем? Интересно...
   Кладоискатели углубились в дебри. Чащоба густела с каждым шагом. Нахоженная тропка вела путников то по просекам, пронзающим тёмные заросли насквозь, то в обход непролазных завалов, то через глубокие и сырые буераки, то по пологим возвышенностям, соскальзывая в обрывистые овраги, то через солнечные поляны с кровавыми каплями земляники в траве и, наконец, вдоль нескончаемой череды рощ, дубрав и луговин...
   Путники изрядно притомились. Очередная лесополоса изобиловала буреломами и поскрипывающим сухостоем, которому, казалось, конца-края никогда не будет. Но когда он внезапно закон чился, и путники неожиданно очутились на открытом изумрудном поле с густой травой по грудь, отряд облегчённо и радостно вздохнул.
   Мефодий с Антипкой оглянулись на братьев Носковых и молча указали на протекавшую впереди речушку, до которой оставалось меньше ста шагов. Мелкая и неширокая, она не казалась серьёзным препятствием на пути охотников за сокровищами. Перейти такую вброд не составит особого труда.
   На другом берегу протянулась гряда невысоких холмов. На вершине одного из них, который возвышался как раз напротив путников и являлся третьим по счёту от начала гряды, торчал обло мок скалы причудливой формы.
   Послушники, и до того немногословные, всю дорогу обменивавшиеся или жестами, или быстрыми междометиями, причём произнося подозрительные слова заговорщицки глухими голосами, не изменили своим привычкам и на этот раз. Однов ременно указав на Олень-камень перстами, оба выпалили негромко:
  - Там зарыты ваши сокровища!
   Мальчики снова умолкли. Синхронно плюхнувшись в траву, с блаженством протянули запылённые натруженные ноги, всем своим видом показывая, что они своё дело сделали - привели гостей на место и теперь дальше шагу лишнего не сделают.
  - Разве вы не пойдёте с нами на холм? - спросил ребят Саша.
  - Не-а!
  - Чё мы там не видели?
  - И то верно! - пробормотал Аркадий, объявляя привал.
   Он посмотрел на часы. Время близилось к полудню. На небе ни облачка, солнце пекло нещадно, жара стояла невыносимая. В горячем мареве плавали радужные испарения от земли. Знойный воздух звенел от насекомых, особенно слепней, которые досаждали кладоискателям на всём их пути.
  - Ополоснуться бы, командир? - взмолились боевики, истекая потом.
  - Хорошо, искупаемся! Только на том берегу, как форсируем речку. Мне тоже невмоготу...
   Саша поднёс бинокль к глазам, навёл на вершину третьего холма и громко присвистнул:
  - Никакого стража сокровищ не вижу! А вот Олень-камень как на ладони! Непростой обломочек. Вроде как природное изваяние на тему из древнегреческой мифологии...
  - Мы энту скалу Центаврой прозываем! - вдруг подал голос Антипка, за что Мефодий ширнул приятеля кулаком в бок. Тот не замедлил с ответом. Ребятишки со смехом принялись возиться и понарошку мутузить друг дружку, путаясь в длинных подолах ряс.
  - Кентавр и есть! - согласился Саша, - Человеколошадь! Ничего похожего на оленя. Какому умнику пришло в голову назвать так обломок, когда он вылитый кентавр.
   Бинокль им монахи выдали только один. Аркадий чуть не выхватил его из рук брата со словами:
  - Где? Дай посмотреть! Ого! Ты прав, Сашок, оленем тут и не пахнет! Это настоящий Стрелец - знак Зодиака - только без лука и стрел... Боже мой! Я вижу на боках следы резца и зубила! Значит не одна природа постаралась над сим шедевром - человек тоже приложил свою умелую руку...
   Аркадий обернулся к послушникам:
  - Это не из ваших ли резчик постарался?
   Подростки бросили возиться, заулыбались:
  - Не-а!
  - Куды нам, сиволапым!
  - Деды сказывают, что скала такой испокон веку стоит.
  - Точно! Никто её из наших не трогал.
   Но Аркадий их уже не слушал. Вместе с Сашей они подошли к капитану с помощником.
  - Что подозрительного заметили в пути?
  - Ничего!
  - За нами никто не увязался?
  - Нет, мы бы увидели.
  - Ну, и ладушки! - успокоились Носковы.
   Мефодий с Антипкой подскочили к Аркадию, стали дёргать за рукава с обеих сторон.
  - Дяденька, дяденька!
  - Чего вам, бесенята?
  - Ещё раз гляньте на Центавру в биноклю!
  - Это ещё зачем?
  - Ну, гляньте...
  - Ну, смотрю, и что?
  - Филарет велел передать, чтобы копали под передними копытами. Клад там!
  - Глубоко ли? - поинтересовался Саша.
  - Два роста мужика!
   Услышав ответ, боевики застонали - драгоценности практически были у них в кармане. Золотая лихорадка стала охватывать всех без исключения. Заволновались и братья Носковы...
  - Что ещё велел передать нам патриарх? - спросил Аркадий.
  - Что бы прислали в крепость человека за подводами, когда закончите работу.
  - Постойте, я хотел вас послать! Разве вы не останетесь?
  - Не-а! Нам велено довести вас до реки и вернуться - табуны пасти некому...
  - Вот чёрт!
  - Не беда, командир! - подал голос помощник капитана, - Я дорогу хорошо запомнил, могу вернуться за подводами.
  - Раз так, то ладно! Вопрос решён!
   Мефодий с Антипкой, нерешительно переминавшиеся с ноги на ногу, оживились.
  - ... Так мы пошли? А вам всё прямо, и прямо. Речку перейдёте вброд, подниметесь по склону на холм и - вы на месте! Прощевайте, пока!
   Послушники откланялись и, сверкая пятками, бегом устремились в заросли, где через мгновение исчезли из глаз. Никто из отряда не успел даже слова вымолвить...
  - Ну и чёрт с ними! - посмотрел вслед подросткам Саша.
  - Обойдёмся без сопляков! - отмахнулся Аркадий.
  - Где копать - знаем! - подал голос капитан, - А это самое главное!
  - Что копать, тоже знаем! - захохотал его помощник.
  - И глубина нам известна! - выкрикнул кто-то из боевиков, - Не промахнёмся!
   Вскоре хохотал весь отряд. Всем было легко и весело: ещё бы, не пройдёт и пары часов, как все они превратятся в богатейших людей Европы...
   Брод оказался неглубок - по колено, не более. На том берегу, пользуясь моментом, боевики поспешно скинули котомки и сапоги, сорвали с себя рубахи и пиджаки и, как были в штанах и бриджах, так и нырнули в прохладную воду, выбирая места поглубже.
   Купание продолжалось недолго.
  Освежившись, отряд почувствовал чудесный прилив сил и энергии. Каждый готов был горы свернуть, точнее - перелопатить тонны земли, несмотря на изнуряющую жару, от которой мокрая одежда высохла моментально.
   Склон холма оказался довольно крутым, подъём на вершину дался всем с трудом. Когда кладоискатели, пыхтя и отдуваясь, очутились возле "центавры", кирки, ломы и лопаты полетели на землю. Следом в траву попадали, обессилив, и сами люди...
  - Что искупался, что нет - снова потный с головы до пяток! - жаловались друг другу боевики, восстанавливая дыхание.
   Обломок скалы вблизи вообще стал ни на что не похож. Ни олень, ни Стрелец, а так - не пойми что! Зато на четырёх опорах. Камень возвышался мрачным шести-восьми метровым изваянием, порождая в душах кладоискателей раздражение и дискомфорт. И попутно внося диссонанс в окружающий ландшафт....
  - Господа, отдых полчаса! - распорядился Аркадий, - Перекусим - и за работу! Нам необходимо закончить всё до темноты! Ночевать в чистом поле с таким богатством что-то совершенно не тянет...
   Отряд одобрительно загудел, боевики принялись рыться в котомках, куда утром сложили свёртки со снедью от монахов.
   Саша есть не хотел. Он повалился на спину, мечтательно уставив взор в бирюзовое небо из-под полуприкрытых век. Ладони как бы, помимо его воли, сами погладили землю. Счастливая улыбка появилась на красиво очерченных губах - там, внизу, лежит клад, благодаря которому их с Аркадием пошлое существование вскоре сменится на настоящую, полную достатка и благополучия жизнь...
   Внезапно пальцы нащупали в траве нечто гладко округлое, торчащее из земли. Он покрепче сжал "это", подцепил и с силой выдернув из почвы, поднёс к глазам.
   И тут же подскочил, как ошпаренный: пальцы продолжали сжимать ...потемневшую берцовую кость человека!!! Саша смотрел на неё и чувствовал, как в сердце постепенно заползает ужас.
   Откуда тут эта кость? Одна она или их много? Кому принадлежит? Одному из помощников купца, от которого тот навсегда избавился? Или это кость красного комиссара?
   Саша в растерянности осмотрелся. Отряд развалился в траве. На него никто не обращал внимания - каждый спешил набить брюхо. Аркадий, как назло, тоже отошёл. Его привлёк странный мегалит, и он решил осмотреть его со всех сторон, уделяя, естественно, вниман ие передним "копытам", под которыми предстояло начать раскоп...
   Саша не стал его окликать. Пожав плечами, он присел на корточки и тщательно ощупал землю возле ног, пропуская травинки между пальцев. Вскоре обнаружилась ещё одна торчащая из почвы кость. Затем ещё, ещё и ещё. Одни потемневшие мослы и рёбра уш ли в землю почти полностью, другие наполовину.
  - Никак сокровища шукаете, господин Носков? - заржал белогвардейский офицер из числа Сашиного окружения, по имени барон фон Дюринг.
   Он расположился поблизости и самозабвенно работал челюстями, пока, наконец, не обратил внимание на странные манипуляции младшего командира.
   Саша молча показал ему несколько страшных находок, увидев которые шутник поперхнулся и сильно побледнел.
  - Господа! - воскликнул истерично барон, - Да будет вам известно, что мы отдыхаем на человеческих костях, аки монголы на телах русичей после сечи на реке Калке!
   Поначалу ему не поверили, зная офицера как изрядного трепача, балагура и любителя разного рода розыгрышей. Но через секунду боевики, по примеру Саши, сами принялись шарить в траве и находить разрозненные человеческие останки, включая и жёлтые скалящиеся черепа...
  - Вот анафема! Не соврал Дюринг!
  - Невероятно, господа, вся вершина усыпана скелетами!
  - Сколько же их тут?
  - Похоже, целое кладбище...
  - Меня интересует другое - отчего все эти люди загнулись?
  - Кто ж знает?
  - Может эпидемия какая?
  - Ага, свинцово-стальная!
  - Пуля и штык, что ли?
  - Они самые! Вспомните слова Филарета о "Страже Клада"?
  - Но тот положил только трёх краснопузых, а покойников тут много больше!
  - Значит, остальные несчастные - это те, что пришли с купцом...
  - Не иначе... Как только сокровища схоронили, он их всех и траванул!
  - Нет, господа! Это не так! Сей прах принадлежит ...кладоискателям! Таким же, как и мы! За три-четыре века их тут вон, сколько десятков скопилось! И погубил несчастных - таинственный и всемогущий "Страж сокровищ"! - твёрдо заявил барон фон Дюринг, сохраняя на плутоватом лице серьёзную мину.
  - С чего вы взяли, барон?
  - Мне рассказали! Вот он! - Дюринг торжественно показал всем череп без нижней челюсти, который ловко перебрасывал с ладони на ладонь, - Кто не верит, может спросить у него сам, только вежливо, господа!
  - Га-га-га! - зашлись хохотом боевики, которым очередная шутка товарища не то что бы очень понравилась, но, во всяком случае, отвлекла от мрачных мыслей.
   Смех разнёсся по округе. Атмосфера страха, недоверия и сомнений, вызванная неприятной находкой, мгновенно улетучилась. Аркадий в этот момент как раз остановился по ту сторону камня, и внимательно пригляделся к торсу и передним ногам так называемой "центавры".
  "Это хорошо, что они так веселятся! - подумал он и усмехнулся, - Работать будут проворнее! Ну, а когда сокровища, профессор с бумагами и малышнёй вновь окажутся у меня в руках, не взыщите, голубчики! Тогда вам станет не до смеха..."
   Внезапно он обратил внимание на свисающие с мегалита до самой земли лоскуты тёмно коричневого мха, который словно попоной покрывал от хвоста до торса хребет и покатые бока кам енного изваяния. До того неподвижный, мох внезапно еле заметно колыхнулся, стоило Носкову-старшему приблизиться к камню. По "попоне" прокатились одна за другой мелкие судорожные волны. Её лоскуты дрогнули и зашевелились, словно гигантские языки облизывающегося чудовища.
   Вначале Аркадий подумал, что это забавляется ветерок, но никакого дуновения, никакого порыва, ни сильного, ни слабого, на раскалённой вершине холма не наблюдалось - знойный воздух тут завис неподвижно, заставляя вспомнить про духовку.
   Так что же заставило это паразитическое растение самым натуральным образом "ожить"? Ответа Аркадий не находил. В следующую секунду его недоумение скачком переросло в растерян ность, когда он, очумев, увидел, как мох ...пополз по обломку! Через хребет "центавры", на другую сторону - прочь от него!
   Этот феномен настолько заинтриговал Носкова-старшего, что он в два прыжка очутился возле скалы и чуть носом не ткнулся в "попону", стараясь рассмотреть её поближе. Только теперь ему стало очевидно, что то, что он принял за мох, таковым на самом деле не являлось! Мшистая "попона" и её многочисленные бардовые лоскуты представляли из себя целый рой малюсеньких, три-пять миллиметров в поперечнике, шариков, сцепленных между собой не
  разрывно.
   И даже, скорее, это были не шарики, а отливающие тёмно бардовым перламутром яйцевидные икринки, без крохотных лапок или каких-нибудь ещё шерстинок на гладких, отполированных боках, но, тем не менее, словно приклеенных друг к другу...
   И вот, вся эта копошащаяся масса, вся необъятная колония неизвестных существ - вероятнее всего ещё не открытый учёными вид насекомых - на глазах поражённого Аркадия непонятно каким образом, но проворно поползла наверх, поднимаясь всё выше и выше к самому "хребту человеколошади", до которого нормальному здоровому мужику было не дотянуться даже лопатой. В следующее мгновение икринки широким потоком перевалили через него и по другому боку, не менее проворно, скатились на землю, расползаясь в траве по сторонам.
   "Дюже интересно: куда эти милые букашки собрались?" - подумал вслух Аркадий, и, что бы лучше видеть, что происходит по ту сторону обломка, присел на корточки. Теперь, из-под "брюха" изваяния, ему открылась вся вершина холма с разбитым на ней лагерем.
   Колонны неизвестных насекомых тем временем продолжали целенаправленное движение. "Попона", кстати, только с виду казалась сплошной. На самом деле она состояла из отдельных лоскутов-языков. Аркадий насчитал их больше пяти десятков и сбился со счёта. А те, с той стороны скалы, всё продолжали и продолжали сыпаться в траву. То поодиночке, то ворохом по нескольку штук. Словно обезумевшие от жары, и потому с вившиеся в клубок гигантскими гадюками...
   Но Аркадия насторожило не столько немыслимое количество загадочных особей, сколько их дальнейшие действия, показавшиеся ему вполне разумными. Посудите сами: лоскуты-языки-змеи, покинув "центавру" и едва коснувшись земли, тут же, будто по команде, дружно расползались в стороны. Более того, они растекались-разворачивались на ходу по методу зонтика в огромные квадратные полотнища, приблизительной площадью по два-три метра, и толщиной в одну "икринку", каждое.
   Далее, эти полотнища, продолжая свой невидимый путь в высокой траве, на ходу лепились друг другу, объединяясь в непрерывный лентообразный фронт, который стремился окружить расположившийся на привале ...отряд!
   Аркадий так и подскочил на месте от этого открытия! Беспокойство за своих подчинённых, которых неизвестные сущности спешили заключить в кольцо окружения, заставило его с криком кинуться им на помощь: случись, что с ними - кто станет копать клад? А произойти могло всякое - не поздороваться же с людьми, на самом деле, сползли с обломка эти непредсказуемые маленькие дьяволы! Нет! Видно повсему, "икринки" задумали в отношении кладоискателей нечто не совсем доброе...
   "Тревога! Опасность!" - что есть мочи завопил Аркадий, огибая изваяние с передней стороны.
   Но он опоздал!
  Навстречу ему понеслись вопли ужаса, боли и отчаяния. Ещё три шага - и мегалит позади. Зато перед глазами открылась картина, от которой сердце оборвалось и застыло в смертельной тоске. Проклятые горошины его опередили, успев взять всех боевиков, включая и брата Сашу, в плотное кольцо!
   Неизвестные твари двигались быстро и бесшумно. Об их приближении ни один белобандит на холме не подозревал до последней минуты, когда сужая кольцо окружения, "икринки" не на
  пали на самых крайних из них, четверых или пятерых, облепив несчастных с ног до головы с неимоверной скоростью. Аркадий к ужасу своему узнал в пострадавших капитана с помощником, пару матросов и Степана Мельникова.
   Жертвы отчаянно сопротивлялись, страшно завывая от боли во всё горло. Пританцовывая и извиваясь, бедолаги сбивали и стряхивали с себя руками целый град напавших тварей, но на смену одним мгновенно приходили тысячи других, которые устремлялись под одежду и впивались в потную кожу.
   Вскоре неведомые существа облепили всех пятерых настолько плотно, что их не стало видно. Они превратились в стоячие дёргающиеся коконы, смотреть на которые было невыносимо и страшно.
   Их товарищи, сбившись в кучу внутри багрового кольца, содрогались от ужаса при виде своих заживо пожираемых приятелей. Но помочь им чем-нибудь, или спасти, уже не могли. Понимая, ка кая участь уготована им самим, белобандиты шаг за шагом отступали к середине круга. А волна крох-людоедов упрямо катилась на них со всех сторон. Люди в панике готовились к сражению с неизвестными тварями.
   Аркадий застыл на месте, понимая, что дальше бежать опасно. Да и ноги, будто сами приросли к земле. Но он не обратил на это внимания. Его сейчас больше занимало другое: он никак не мог понять, как это "икринки" умудряются поглощать человеческую плоть безо рта и зубов с такой сумасшедшей скоростью? Растворяют они её, что ли, и всасывают через свою поверхность? Пойди, разбери!
   Пока он гадал, крики жертв стихли, коконы перестали биться. "Икринки " дружно схлынули с них, как волны с песчаного пляжа, обнажая белые кости скелетов в лохмотьях, которые, лишившись опоры, повалились в траву и рассыпались. Бедняги мучились недолго. Меньше минуты хватило неизвестной мелюзге заживо обглодать людей до косточек - и это показалось Аркадию ужаснее всего. Несмотря на оцепенение, он в уме всё же зафиксировал тот факт, что попутно с человечинкой эти твари за милую душу схавали и кожаную обувь боевиков - сапоги и ботинки, и амуницию, опять же из кожи - ремни, портупеи, пояса, кобуры. Не тронули только оружие - металл и дерево, да одежду...
   Кольцо сущностей продолжало неуклонно сжиматься. Пленники открыли по ним бешеную стрельбу. Однако это мало что дало. Конечно, пули уничтожали какое-то количество "икринок", оставляя в накатывающейся массе небольшие дыры, но последние мгновенно затягивались. Конечно, затея со стрельбой оказалась бесперспективной изначально. Она только понапрасну отнимала у обречённых на страшную погибель людей силы, и время. Нужна была свежая идея, и она родилась...
   Нашлись смельчаки, которые решили рискнуть, и перепрыгнуть живое кольцо тварей. Тем более что оно казалось не шире полутора-двух метров - сущие пустяки для любого здорового мужчины. Прыгунов оказалось четверо, в их числе и барон Дюринг. В случае успеха, добровольцы обещали перебросить остальным лопаты и кирки, с помощью которых можно было попробовать вырваться из осады. Или, на крайний случай, начать жечь тварей открытым огнём...
  - Вот вам, господа, тот самый Страж Клада, о котором говорили большевики! - воскликнул фон Дюринг, отступая назад шага на три для короткого разбега, - Краснопузым удалось уйти от этих тварей с минимальными потерями, так неужто мы оплошаем?
   Он прыгнул. Одновременно с ним, по предварительной договорённости, в воздух взвились ещё трое храбрецов. Каждый выбрал свою сторону света, чтобы ввести врага в заблуждение и по
  высить шансы на удачу. При таком раскладе, уж один-то из них, да должен был перемахнуть через преграду...
   О, как они ошибались!
  Блажен, кто верует, тепло ему на свете... Но не свет ожидал отчаянных прыгунов, а чудовищная мгла смерти! Полёт храбрецов над живым кольцом особей-людоедов длился секунды. Но ещё меньше потребовалось тварям, что бы отреагировать на побег.
   Возможно, роковую роль в этом сыграла тень от каждого из четырёх прыгунов, упавшая на шевелящуюся массу. А может быть, твари обладали какими-то своими, неизвестными современной на уке радарами, сонарами и пеленгаторами, кто знает?
   Но только двоих смельчаков Страж Клада словил прямо в полёте, мгновенно выбросив из своей шевелящейся массы вверх длинные и толстые языки, которые обхватили и обрушили людей вниз, в самую середину своей неистовой гущи.
   Двое других попали в ловушку иного рода: особи, будто просчитав траектории их полётов, тут же растянулись дополнительно в нужном направлении ещё метра на три-четыре. Таким образом прыгуны опять же угодили не на свободную, а на занятую "икринками" землю, где и были немедленно облеплены ими с ног до головы.
   Всех четверых твари сожрали в долю минуты. От них, как и от первой группы жертв, остались только скелеты в одежде. Эхо от криков несчастных ещё не затихло вдали, как Страж Клада пред принял последнюю атаку - особи, словно разъярившись от безуспешной попытки людей вырваться из их окружения, внезапно ринулись вперёд. Они снова напали на оставшихся в кольце пленников со всех сторон, но уже с утроенным проворством.
   Это было отвратительное зрелище! Шевелящаяся масса, напоминающая тропических муравьёв, вспухшей волной нахлынула на сбившихся в кучку боевиков. Сначала твари молниеносно облепили тех, кто оказался снаружи, заключив их в непроницаемые коконы. Тем же, кому посчастливилось находиться внутри толкучки, оставалось лишь молиться, дожидаясь своей неминуемой участи.
   Что тут началось!
  Дикие вопли, рёв, вой, стоны, причитания, плачь, мольба, проклятия и выстрелы смешались в оглушающей какофонии, от которой можно было сойти с ума. Плотная толпа пленников распалась. Пока одни обречённые сражались с облепившими их "икринками", другие, ещё не захваченные, с безумными взорами бестолково носились по маленькому пятачку свободной земли туда-сюда, избегая контакта с озверевшими тварями. Они толкали друг друга, матерились, дрались, беспрерывно палили по живому кольцу крошечных людоедов, и всё судорожно искали и искали выход из смертельной западни. Но такового не находили...
   Среди этой сумасшедшей и ужасающей круговерти промелькнуло бледное, перекошенное лицо Саши. Аркадий встрепенулся: его брат поднёс к виску револьвер /не за этим ли Филарет вернул им оружие - промелькнула яростная мысль/, что бы застрелившись, не достаться тварям живым.
  - Нет, Саша, стой! - заорал Носков-старший, с трудом вырываясь из странного оцепенения, парализовавшего не только все мышцы, но и разум, - Не смей! Отставить! Подожди, я спасу тебя!
   Он бросился к осаждённым боевикам словно безумный. Однако последующие его действия наглядно продемонстрировали, что разум не оставил его. Аркадий показал себя хладнокровным и находчивым человеком, рассудительным и расчётливым, не теряющим головы в любой нестандартной, архисложной ситуации...
   Пробегая мимо сваленного в траву инструмента, он на ходу подхватил четыре лопаты - по две в каждую руку, зажал их под мышками и ...прыгнул в круг к осаждённым! Поступок был связан со смертельным риском! Но чего не сделаешь ради спасения брата?
   Страж Клада на прыжок никак не отреагировал, на что и рассчитывал Носков-старший. Оно и понятно - жертва сама лезла в ловушку, а не наоборот - ну и перо ей в зад для скорости! Рассу ждая таким образом, Аркадий приземлился возле Саши. Первым движением выбил из его руки револьвер, и лишь затем заглянул в помутневшие, успевшие заглянуть за край бытия, глаза. Брат казался никаким - впал в ступор. Пришлось отвесить ему полновесную пощёчину - помогло - во взоре затеплилось осмысление...
   Вокруг орали, стреляли и толкались обречённые соратники. Аркадий схватил Сашу за грудки, тряхнул, как следует и, прижав к груди, крикнул в самое ухо:
  - Брат, очнись! Возьми себя в руки! Делай как я!
   Обезумевшие боевики продолжали вопить и метаться. Их осталось мало, пока ещё живых и невредимых. Но это ненадолго. Скоро и они присоединятся к своим погибшим товарищам в виде свеженьких скелетов...
   Носков-старший сунул две лопаты в руки брата, сам же, со словами: давай вспомним детство золотое - зажал под мышками черенки двух своих и встал сапогами на их металлические штыки.
  - Быстро шагай за мной, Сашок! - крикнул Аркадий.
   Не оборачиваясь, будучи полностью уверен, что брат неотступно следует его примеру, он решительно ступил на этих импровизированных ходулях в надвигающуюся волну существ-людоедов.
   К счастью, почва в этом месте оказалась каменистой и слежавшейся, затвердевшей настолько, что лопаты под весом человека погружались в неё только на треть штыка - одними заточенными мысами. Аркадий не ошибся, его наблюдения подтвердились полностью: "икринки" действительно игнорировали дерево и металл. Оставаясь равнодушными к железу, они огибали лопаты плотной массой, и притом совершенно не интересовались: а что там выше? Прямо над ними?
   А над ними, в паре-тройке дюймов выше, начинались подошвы сапог Аркадия, который смело, шагал по бардовой, смертоносной массе, разлившейся, как море. Вот он достиг середины живого шевелящегося кольца - и ни одна особь его не "почуяла". Вот храбрец преодолел последние метры кругового капкана. Ещё один, последний рывок - и Аркадий, сам себе не веря, внезапно очутился позади ужасной блокады на свободной траве!
  - Вот видишь, Саша, всё позади! Мы спасены! - крикнул он и, отбросив использованный не по назначению инструмент, обернулся.
   Брата за спиной не было! Он продолжал оставаться на месте, опираясь на лопаты и тупо уставившись в одну точку. Аркадий вышел из себя. Таким злым как сейчас, он себя ещё не ощущал.
  - Саша!!! - заорал он возмущённо, - Что же ты?!
   Впору было снова прыгать в этот кромешный ад. Впрочем, брат тут ни при чём, сам виноват! Поспешил, не подумал! Надо было пустить его вперёд, а самому прикрывать отход, только чего уж теперь... Аркадий выхватил "ТТ".
  - Саша! Живо ко мне, иначе пристрелю! - пообещал он громовым голосом, потрясая оружием.
   Его слова каким-то чудом достучались до полуобморочного сознания Носкова-младшего. Тот встрепенулся, огляделся по сторо нам, и словно пробудился ото сна. На его лице отразилось неподдельное удивление, когда до него дошло, что брат благополучно перешёл через тварей. Тогда и он отбросил все сомнения. Уверенно встав на штыки лопат, Саша сделал шаг-другой навстречу накатывающейся волне "икринок".
   Аркадий с замершим сердцем следил за ним во все глаза. Когда брат пошёл по скользящим в траве особям, он зажмурился от страха. Но ничего не случилось - железные части инструмента продолжали исправно отпугивать любителей человеческой плоти. "Икринки" и на этот раз никак не отреагировали на чужеродное вторжение в свою дружную среду. Похоже, твари даже не подо зревали, что столь почитаемое ими, вкусное и удобоваримое существо, как человек, в данный момент пытается улизнуть с их пиршественного стола.
  - Смелее, брат! - приободрил Аркадий брата, - Видишь, они ползут мимо! Шагай ко мне и не останавливайся! Скоро всё закончится...
   Носков-младший вполне освоился с ходулями, в движениях его появилась былая уверенность. Ещё два-три шага - и половина рискованного пути осталась позади. Покачиваясь, он, тем не менее, уверенно, без видимых осложнений, добрёл до середины гибельного кольца, которое, по мере сужения, превращалось в сплошной круг. Наблюдавший за ним Аркадий неосознанно кривил губы в нервной улыбке и пританцовывал на месте от нетерпения, в ожидании развязки. А она приближалась с каждым Сашиным шагом, сокращавшим смертельный путь, обещая завершиться для обоих братьев вполне благополучно.
   Но тут случилось непоправимое!
  В живых к тому моменту осталось всего полдюжины боевиков, которые совсем обезумели от бессилия как-либо избежать страшной участи. Сталкиваясь друг с другом, они суматошно носились по площадке, с каждой минутой становившейся всё меньше и меньше. Орали что-то матерное и безостановочно палили по "икринкам", давя отдельные особи каблуками.
   Один из них, бывший царский офицер, неожиданно заметил, как его приятель, Носков-младший, успешно уходит прочь из окружения. Рассудок обречённого помутился окончательно и он, не понимая, что творит, с криком:
  - Командир! Господин Носков! Саша! Я с тобой! Не бросай меня! - вдруг с проворством обезьяны, с места запрыгнул беглецу на спину и, едва не задушив в объятиях, судорожно обхватил за шею руками, поджав ноги в коленях.
   Их разделяло три-четыре метра, но отчаяние и страх смерти, видимо, предали офицеру неимоверных сил и энергии.
   Аркадий ахнул и смертельно побледнел, когда увидел, как Саша от неожиданного толчка в спину и внезапно обрушившейся на плечи нагрузки пошатнулся, и чуть было не упал лицом в кучу тварей. Только чудом его ноги не соскочили с лопат. Пару минут он балансировал на них, восстанавливая равновесие. А спятивший офицер, ростом и массой превосходивший щупленького и изящного Носкова-младшего вдвое, в это время елозил по его спине, пытаясь подтянуться и утвердиться повыше на закорках. Он при этом немилосердно ронял слёзы и, с упрямством безумца, талдычил на ухо брата одно и то же: не бросай, не бросай, не...
   Аркадий от ужаса онемел! Испуг за Сашу парализовал его на короткое мгновение. Но он быстро справился с собой и нацелил "ТТ" на безумца.
  - Ты что вытворяешь, сука?! А ну, слазь с брата, урод! А то пристрелю, как собаку! - прорычал он нечеловеческим голосом.
   Офицер его услышал, но остался сидеть на месте, только теснее прижавшись к Сашиной спине. При этом безумец проявил завидное благоразумие, спрятав свой лоб за его затылком.
  - Ах, ты за-ра-за! - у Аркадия потемнело в глазах от ярости.
   Он тщательно прицелился в Сашиного захребетника, метя тому в руку. Но тут же передумал - пуля пройдёт навылет и убьёт брата. Тогда он прицелился в поджатую на весу ногу и потянул спусковой крючок - боль от раны заставит негодяя разжать руки и тогда он сверзится с брата прямо в маленькие пасти дьявольским отродьям...
  - Нет, Аркадий! - вдруг приглушённо выкрикнул Саша, - Не стреляй, брат! Я вынесу его!
  - У тебя не хватит сил, Сашок!
  - Хватит! Если ты его ранишь, он начнёт биться и завалит меня...
  - Ладно, будь, по-твоему! Но если я увижу, что дело плохо, я пристрелю скотину...
   Под тяжестью седока Носков-младший согнулся в три погибели. Руки и ноги дрожали от напряжения, пот заливал лицо, но он, тем не менее, сделал два острожных шажка и остановился перевести дух. Черенки в его руках ходили ходуном и рвались из-под мышек, каблуки так и норовили соскользнуть со штыков, которые под двойным весом ушли в землю уже на две трети своей длинны.
   Подошвы Саши едва не касались земли. "Икринки", проползая под ними, вдруг проявили заметное беспокойство. Людоеды стали в массовом порядке замедлять движение и недоумённо кружить на месте, создавая два жутких хоровода.
   Аркадию это не понравилось, чего уж говорить о его брате. Оба отлично понимали, что особи явно что-то почувствовали, но что именно, ещё не поняли. Вот когда они догадаются вырастить над собой щупальца, тогда и обнаружат вкусный сюрпрайз...
   Аркадий затаил дыхание. Ему пришла мысль расстрелять хороводы под ногами брата, и он выстрелил в них по нескольку раз. Пули разметали тварей, в их сплошном потоке образовались дыры. Саша не замедлил воспользоваться этим и шагнул вперёд. Он двигался навстречу брату медленно, но верно. Вскоре граница между сплошным покрывалом Стража Клада и свободной землёй приблизилась настолько, что Саша мог видеть её, уже не поднимая головы. Дрожавший, как в лихорадке, Аркадий тоже изготовился и протянул руку, что бы принять младшего в свои крепкие объятья. Ещё спустя какое-то время, тому осталось сделать всего пару шагов...
   Внезапно за спиной беглеца из ада к небесам взмыл такой ужасающий вой, что он поневоле остановился и задрожал. Не имевший возможности обернуться, Саша не видел подробностей кро вавой драмы, разыгравшейся на оставленном им пятачке. Но по побледневшему, исказившемуся лицу брата догадался, что Страж Кл ада ринулся в последнюю атаку на захваченных им в плен людей всей основной колонией.
   Особи набросились на пятерых оставшихся в живых боевиков одновременно со всех сторон, и облепили каждого с ног до головы за какие-то мгновения. Один из несчастных, которого Аркадию не удалось распознать из-за живой маски тварей на голове, стал отчаянно смахивать людоедиков с лица, шеи и других открытых участков кожи горстями и гроздьями, причём голыми руками.
   За что и поплатился! Вскоре бедняга с ужасом обнаружил, что из кровоточащих ран у него вместо пальцев торчат белоснежные костяшки. Невыносимая боль, естественно, помутила его рассудок. Боевик, пожираемый заживо, вдруг сорвался с места и, вопя вовсю мочь лёгких, метнулся прочь прямо по особям, не разбирая дороги. Вместо лица у него сочилась сукровицей сплошная багровая клякса с пустыми глазницами и тёмным провалом зубастого рта, в котором деловито копошились "икринки".
   Несчастный уже превратился в живой ходячий труп, только сам он об этом ещё не догадывался. Потому и бежал наобум, петляя словно заяц, пока несли обглоданные ноги в разодранных сапогах. И всё бы ничего, но несчастный случай, /или судьба/, направил его бег прямо на Сашу. Носков-младший с седоком оказался у живого трупа на пути - и он смёл его, как былинку!
   Столкновение получилось мощным. Все трое как подкошенные рухнули на землю, покрытую сплошным ковром особей. Проклятые твари мигом набросились на новую добычу и облепили Сашу с седоком от пяток до макушек. Трепещущие коконы какое-то время ещё катались по траве и пытались встать на ноги, оглашая окрестности дикими, нечеловеческими воплями, от которых стыла кровь в жилах.
   Потом голоса захлебнулись, захрипели и стихли. Коконы перестали дёргаться даже тогда, когда на них накатывала очередная волна убийц-людоедов, спешащих отведать свою порцию добычи. Чуть позже твари нажрались и нехотя скатились со своих жертв, оставив белеть в траве чистенькие гладенькие скелеты в лохмотьях...
   Всё произошло на глазах схватившегося за голову Аркадия. Причём настолько быстро, что он даже не успел срезать виновника трагедии из "ТТ", когда тот кинулся бежать, очертя голову.
  - А-а-а!!! - завопил Носков-старший, выплёскивая через горло горечь потери и боль утраты последнего для него родного человека.
   Брата Саши теперь нет! Отныне он один-одинёшенек на всём белом свете...
  - Гады! Сволочи! Подонки! - заскрипел Аркадий зубами, когда вдруг перед его внутренним взором встали спокойные, маслянно холёные рожи раскольников. А ведь они знали заранее, что ждёт гостей на холме! Потому и отказались послушники-проводники идти дальше. Потому-то сердобольный Филарет и выделил им в последнюю минуту часть оружия, что бы, значит, застрелились в последний миг, избавив себя от мучений...
   Всё остальное: договор, всякие обещания и прочая располагающая к доверию лабуда - от нечистого. Просто хорошо разыгранный спектакль для отвода глаз. Раскольники с самого начала определили их, пришлых чужаков, на заклание, решив разделаться с врагами с помощью неведомых сущностей. Что бы самим, понятное дело, не брать грех на душу и не багрить руки людской кровушкой, как в случае с красноармейцами, с которыми у них, повсему, вышла промашка...
   Аркадий чувствовал, что у него сдают нервы, и он потихоньку сходит с ума.
  - ...Они знали, что нас ждёт! И, тем не менее, отправили на верную смерть не моргнув глазом! Я отомщу за гибель Саши! Я убью проклятого Филарета!
   Каких-нибудь четверть часа назад на холм поднялось два десятка крепких, пышущих здоровьем мужиков. Ныне от них остались одни скелеты. Примерно так подумали спрятавшиеся в кус тах на опушке Антипка с Мефодием, когда ветерок унёс последний оборвавшийся вдали вопль, и на вершине холма прекратилось всякое движение.
   Послушники переглянулись. Зардевшись довольными улыбками - задание старших выполнено без сучка, без задоринки - они сорвались с места и, сломя голову, помчались назад в крепость. Причём более коротким путём, о котором незваным гостям не сказывали преднамеренно, дабы измотать их более длинной и трудной дорогой, как и наказывали старейшины конклава. А те были себе на уме: предвидели, что у пришельцев после такого пешедрала совсем не останется сил на борьбу со Стражем Клада...
   Минут через двадцать оба предстали перед грозные очи Филарета. Волнуясь и перебивая друг друга, послушники, тем не менее, толково и со всеми подробностями пересказали старейшинам
  эпопею гибели отряда боевиков. Не доложили только о том, что уцелел их предводитель Аркадий Носков, которого из-за дальности расстояния на холме оба просто не углядели...
   Носков тем временем пребывал, словно во сне. Не помня себя, он развернулся и побрёл по склону вниз, к подножию холма, а потом к реке. Внезапно краешек его ещё не затуманенного сознания зацепился за какой-то нарастающий за спиной шум, похожий на шелест. Словно там кто-то перемешивал орехи в мешке. Аркадий в недоумении обернулся и ...всю его апатию словно ветром сдуло! Он дико вскрикнул!
   Шелестел Страж Клада! Дьявольские твари-людоеды преследовали его, растянувшись одной лентой, похожей на неширокую речку, к которой он направлялся. Только волны по ней ходили не серебряные в солнечных лучах, а кроваво багровые. "Икринки" всё время держали его под контролем, пока были заняты другими. Но вот пришла и его очередь. Расставаться с последней добычей Страж Клада явно не собирался. Едва жертва направилась прочь, он тут же ринулся в погоню.
   Аркадий в ярости выпустил по передним фалангам несколько пуль из "ТТ", затем кинулся бежать не жалея ног. Ветви кустарника больно хлестали его по лицу, высокая трава коварно цеплялась за сапоги, оплетала и задерживала, булыжники и валуны вырастали на пути как по волшебству. Но он только ускорял бег, перелетая через препятствия, как на крыльях, и поминутно оглядываясь через плечо.
   И каждый раз при этом его обдавало ледяным холодом ужаса: мерзкие твари-людоеды и не думали отставать! Наоборот - они настигали его! Медленно и верно. Аркадий снова наддал. Хлёсткий ветерок ударил в лицо, засвистел в ушах. С такой скоростью Носко ву бегать ещё не приходилось...
   Но и Страж Клада ускорил "течение" - он преследовал человека с резвостью скакуна-фаворита на ипподроме. Ещё через мгновение между ним и беглецом остался всего метровый просвет. Но и он очень быстро сократился. Аркадий с ужасом понял, что его вот-вот схватят за пятки. Ещё чуть-чуть - и он превратится в извиваю щийся и вопящий от боли кокон...
   Внезапно под ногами вырос обрывистый край берега, и сверкнула спокойная водная гладь. Аркадий с разбега взмыл в воздух и нырнул. Хорошо, что в этом месте оказалось довольно глубоко, а то бы он сломал себе шею, воткнувшись в песчаное каменистое дно головой. А так, он только чиркнул по нему брюхом...
   Вынырнув, Носков поплыл сажёнками как олимпийский рекордсмен. Ещё пара-другая взмахов, и вот он, противоположенный берег. Пологий, песчаный, удобный. Аркадий взлетел по нему, как по трамплину, и, не переводя дыхания, помчался к лесу. Но метров через пять не выдержал и оглянулся - где там преследователи?
   Страж Клада растёкся вдоль берега широкой и крутой волной. Он выращивал то одно щупальце, то другое, которые тянулись с берега под обрыв, тревожно шевелились, склоняясь к воде и как бы "обнюхивая" её, затем резко, в испуге, втягивались назад в общую массу и больше не рисковали сунуться в реку.
   Это зрелище порадовало Носкова несказанно. Он облегчённо перевёл дух и с негромким счастливым смехом повалился в траву...
   Спасён! Твари боятся воды! Она их естественный враг. И раскольники об этом прекрасно осведомлены. Река, беря начало в горах, петляет по холмам, отсекая их от остальной территории, а затем впадает в озеро, являясь надёжной защитой монашеского скита от нападения дьявольских созданий. Без такого спасительного водораздела, с людьми в этой затерянной долине было бы покончено давно и быстро...
   Филарет, гнида, конечно, начнёт юлить: я упреждал о Страже Клада! Все слышали! Ну да, конечно! Упреждал... Но ни словом, ни намёком не дал понять, что нас ожидает на самом деле. Как там они говорили: страж к нам не наведывался и мы встречи с ним не ис
  кали. Ага, ещё бы... Всё знали заранее, чёртовы святоши. Убью Филарета! Убью всех!
   Разочарованный Страж Клада уполз на вершину - Аркадий не заметил и как - крепко задумался. Глаза его вспыхнули недобрым огнём. Он вскочил на ноги и углубился в чащу, оглянувшись на опушке на страшный холм, ставший могилой брату и всему отряду.
   Носков заблудился в дебрях с первых же шагов. Плюнул на всё он побрёл наугад, не разбирая дороги. Ему попадались лесные ягоды, но он не останавливался, что бы утолить голод. Перед ним журчали серебряные родники, но он не склонялся к воде, что бы утолить жажду. Казалось, он вообще ничего не замечал на своём пути - шёл, шёл и шёл... Как проклятый! Или безумный...
   Солнечный диск, скрытый листвой, равнодушно катился по небосклону, а он с упрямством мула прорывался сквозь сплошные заросли и завалы, преодолевал мрачные овраги, пересекал бес конечные луговины и снова окунался в непролазные буреломы...
   Свечерело. Солнце коснулось горизонта, но Носков всё шёл и шёл, как заведённый, пока проведение, наконец, не вывело его к озеру. Большая вода бросилась Аркадию в глаза. Он резко остановился, и очумело потряс головой - наваждение или безумие последних часов послушно оставило его - мозг снова заработал чётко и ясно. Он спустился по откосу к самой кромке воды, заросшей ракитником. Озеро спокойно накатывало на берег небольшие волны, которые слабо плескались в вечерней тишине.
   Аркадий осмотрелся. Слева ничего интересного: леса, долины, холмы - оттуда он пришёл. А вот справа, в полукилометре от него, виднелась раскольничья крепость и причал.
   Но баркаса возле него не было!
  Или проклятые монахи его перегнали в другое место, или уже затопили... На причале маячили человеческие фигурки. Ненависть обострила зрение - он сумел узнать в них беседовавших в окруже нии старцев конклава профессора и Филарета, который возвышался над всеми на полголовы.
   Увидев своего заклятого врага, Носков вновь впал в безумное неистовство. Хоронясь за прибрежными валунами и кустарником, он чуть не бегом кинулся к причалу, сжимая в руке рукоять "ТТ"...
  
   * * *
  
  
   Филарет и профессор обсуждали условия пребывания в скиту учёного и детей. Внезапно за спиной патриарха раздался дикий вскрик:
  - Умри, убийца!
   Все, кто находился на причале, удивлённо обернулись на голос. Шагах в трёх от них стоял командир отряда пришельцев. Его безумный взгляд и растерзанный вид о многом рассказали раскольни кам. Пожалуй, один лишь профессор оставался в неведении относительно судьбы белобандитов...
  - Умри! - снова взвизгнул Носков и выстрелил. Ни старцы, ни сам Филарет ничего не успели сделать, даже защититься вскинутыми к груди руками.
   Но выстрела к счастью не последовало - боёк сухо щёлкнул, докладывая, что патронов в магазине больше нет! Все были потрачены Носковым во время бессмысленной пальбы по "икринкам".
   Безумец в гневе зарычал и, затопав ногами, швырнул бесполезный "ТТ" в озеро. Но в следующую секунду он выхватил служебный револьвер из кобуры на поясе и снова взял Филарета на мушку. Компания на причале наблюдала за ним в немом спокойствии - больше им ничего и не оставалось, как ждать уготованной Господом развязки. Торжествующий Аркадий сверкнул очами, зло скривил губы и медленно, явно наслаждаясь, потянул спусковой крючок...
   Внезапно волны рядом с причалом с всплеском разошлись. В фонтане брызг из озера показалась голова подростка.
  - Лягушонок! - ахнул Носков, увидевший его первым.
   Рука его дрогнула, пуля ушла в сторону от цели, легко ранив одного из старцев конклава.
  - Никита! - обрадовался профессор.
   Носков мгновенно направил наган на новую цель, но выстрелить не успел. Никита резко и коротко взмахнул рукой. В воздухе, на фоне розового заката, промелькнул серебряный росчерк
  - метательный нож вонзился Носкову в лоб, точно между глаз, по самую рукоять. Последний из белобандитов выронил оружие, безмолвно развёл руками и с поклоном бултыхнулся с причала в оз
  еро. Он камнем пошёл ко дну, оставив на поверхности небольшой, пузырящийся кровавым оттенком, водоворот.
   Переславцев тем временем ловко вскарабкался на пристань и со счастливой улыбкой бросился в распростёртые объятия профессора...
  
  Глава 22. Последний бросок ножа.
  
   Пять миль по реке Никита прошёл, как и рассчитывал, за час с небольшим. Величаво спокойное течение, плавное и медленное, для глаза едва приметное, всё же несло свои воды навстречу лодке, чем создавало гребцу определённые трудности.
   День тем временем набирал силу. Туман над рекой постепенно растаял и пропал. В глухих чащах, обрамлявших берега, пробудились пернатые и всякое зверьё, заявившее о себе звонкой
  разноголосицей. Никита время от времени прислушивался к многочисленным голосам лесных обитателей, которые говорили ему, что в округе всё спокойно. А главное - безлюдно. Иначе бы, потре воженные людьми хозяева мрачных урочищ подняли настоящий гвалт.
   Он уже начал уставать - спина и руки налились свинцовой тяжестью, пот залил лицо, перед глазами поплыли розовые круги - когда, наконец потаённая протока, к его великому облегчению, обнаружилась. Она действительно была надёжно укрыта со стороны реки свисающим до самой воды зелёным лиственным пологом, который разросся настолько плотно, что казался сплошной стеной. Спасибо Фёдору! Если бы не несколько примет и ориентиров на местности, подсказанных им, Никита опять бы её пропустил, не заметив...
   В три взмаха весла подросток подплыл к зелёной шелестящей стене, нижним концом погружённой глубоко в воду. Внимательно осмотрев природное препятствие, он решил, что проникнуть в протоку на челноке всё же стоит попробовать. Сил, что бы продраться через переплетение тысяч и тысяч ветвей у него наверняка хватит.
   Тем более что позавчера вечером, баркас с мощным винтом и дизелем, хоть и с неимоверным трудом и на пределе своих машинных сил, но всё же смог тут пройти! Да, он тараном проломил эту растительную преграду, протянувшуюся от устья в глубину протоки на несколько десятков метров. Белобандиты прошли тут, и это очевидно! Их корабль оставил после себя в свисающих зарослях еле приметный след - неширокий проход, скорее на поминающий узкую щель, достаточную для челнока. Этой лазейкой ныне и следует незамедлительно воспользоваться...
   Никита заплыл в просвет. Поскольку грести двумя вёслами оказалось тесно, он стал орудовать одним. Челнок медленно продвигался вперёд. По воде плавали обломанные ветви и свежая листва. Они покрывали поверхность прохода-щели сплошным ковром. Слева и справа тянулись густые заросли без просвета. В тоннеле было сумрачно и неуютно. Когда Никита смотрел вверх, то видел только сплошную щетину из кончиков, обломанных, с содранной тонкой кожицей, ветвей над водой.
   Воздушные заросли полога закончились как-то неожиданно. Никита вдруг очутился в совершенно свободной протоке с чистой водой и открытыми берегами, на которых плотным частоколом возвышались стволы гигантских деревьев. Они росли настолько близко друг к другу, что кроны их переплелись между собой, образовав над протокой сплошной лиственный шатёр, не пропускав
  ший вниз ни единого солнечного лучика.
   Стало немного светлее. Никита взял второе весло - челнок поплыл быстрее. Воздух над протокой казался затхлым, застоявшимся из-за отсутствия ветерка. Вёсла тихо плескали. Вода, стекающая с них, казалась какой-то тёмной, хотя и прозрачной. Рыба, бобры и ондатра должны чувствовать себя в этом благодатном царстве тишины и покоя особенно привольно...
   Протока резко повернула к северу. Выплыв из-за излучины, подросток неожиданно увидел плоскодонку и в ней двух бородатых мужчин, по обличью местных крестьян. Обе лодки чуть было не столкнулся нос к носу. Незнакомцы на первый взгляд тревоги не вы
  зывали - никаго оружия при них Переславцев не обнаружил и потому предположил, что они тут, наверное, рыбачат. Но сразу же от этой мысли отказался: ни сетей, ни удочек, ни вообще каких-либо снастей у них в лодке не наблюдалось...
   Никита взмахнул вёслами и обошёл плоскодонку левым бортом. Проплывая мимо, он миролюбиво поздоровался. Незнакомцы окинули его хмурыми взглядами. Оба молча кивнули кудлатыми головами в ответ и вновь принялись за прерванное занятие, показавшееся подростку довольно странным, если не ска зать больше.
   Один из незнакомцев, сидя на вёслах, медленно выгребал вперёд, в то время как второй, перегнувшись через борт, стал разглядывать дно, через нечто опущенное в воду и похожее на ...те лескоп! Чуть позже Никита разглядел, что это был обычный метровый обрубок сгнившего ствола берёзы шириной в ногу человека, из которого выдолбили трухлявую сердцевину до самой коры и таким Макаром получили подобие трубы. Это нехитрое приспособление, порождённое народной мудростью, позволяло наблюдателю в лодке рассматривать дно речного русла во всех подробностях.
   Внезапно наблюдатель поднял руку. Гребец, остановив лодку, отложил вёсла и, как был в портах и рубахе, так и соскользнул в реку. Держась за борт, он глубоко вздохнул и с головой ушёл под воду. Вынырнул он через пару минут, прижимая к груди плетёнку
  из лыка, наполненную дюжиной крупных, с ладонь человека, речных ракушек. Сначала он бережно вывалил добычу на дно лодки, потом влез и сам. Вооружившись ножами, незнакомцы принялись деловито вскрывать ракушки одну за другой.
   Никите всё стало понятно!
  Ему довелось столкнуться с так называемыми охотниками за речным жемчугом! Он присвистнул от удивления: никогда бы не подумал, что кто-то в Советской России ещё помнит про старинный народный промысел.
   А ведь русский речной жемчуг ценится на мировом рынке драгоценностей. Да ещё как! Особенно жемчуг северо-западных рек. Иные экземпляры стоят дороже морских красавиц...
   Встреченные им ловцы, конечно, были прекрасно осведомлены обо всём этом. Иначе бы не промышляли вдали от дома, где помощи ждать неоткуда. Занятие-то, как ни крути, сопряжено с опасностью. Мало ли что может случиться с ныряльщиком под водой? Зацепился ли за корягу, затянуло ли в водоворот - и копец котёнку! Или налетит ураган и перевернёт лодку... А то и лихие людишки подстерегут! Добычу отберут и самих живота лишат...
   Размышляя над нелёгкой долей ловцов речного жемчуга, Никита поплыл дальше и почти сразу же наткнулся на стоянку баркаса. Радости его не было границ. След взят! Теперь он его ни за что не потеряет, тем более что баркас отчалил всего-то сутки назад - ему об этом сказала зола в кострах на берегу...
   Никита позволил себе короткий отдых. Сойдя на берег, он перекусил снедью, которой его снабдили на барже и немного вздремнул. Затем справился по карте, далеко ли ещё до озера. Ока залось, что не очень, и он снова сел в лодку.
   Впереди показался конец протоки и за ним - широкие озёрные просторы. Никита налёг на вёсла. Внезапно по правому борту вода запузырилась, вспенилась, и в водовороте брызг на поверхность всплыло нечто тёмное и округло широкое, превышающее длину челнока раза в два.
   Это была спина какого-то животного. Покрытая короткой шёрсткой, она на солнце отсвечивала мокрым бархатом. Интересно, кто бы это мог быть? Ответ не заставил себя ждать. Следом за спиной из волн показалась и морда существа - плоская и тупая, настоящий сморщенный обрубок, ничем не примечательный. На макушке лошадиным хвостом вздыбился пучок длинных, чёрных волос. Они разметались во все стороны по необъятной голове, частично прикрыв во впадинах блестящие блюдца глазюк, в кото рых сквозило нечеловеческое любопытство.
   Никакого намёка на нос Никита у чудовища не заметил. Просто ниже глаз, от края до края морды, протянулась безобразная глубокая трещина тёмно фиолетового отлива - безгубая пасть чудовища, способная заглотить зараз и челнок, и человека в нём!
   Когда подросток это осознал, его пробрала невольная дрожь. Никита поёжился и передёрнул плечами. Существо, явно уловив его мгновенный испуг, словно в насмешку слегка приоткрыло пасть с двумя рядами кинжальных клыков.
   От подобной демонстрации собственного превосходства Никите стало совсем не по себе. Он присушил вёсла и замер в ожидании, весь сжавшись, как пружина - если чудовище ринется в атаку, нужно будет успеть выпрыгнуть из лодки. И тут же уйти на дно, где можно будет затаиться среди валунов. Иначе конец!
   Но чудовище и не думало нападать. Любопытство в его глазах продолжало светиться озорными искорками - оно как будто наслаждалось растерянностью и страхом человеческого детёныша. Так продолжалось минут пять. Затем, жизнерадостно фыркнув напоследок, странное создание вдруг беззвучно скрылось под водой, так и не показав ни лап, ни хвоста. А Переславцев ещё минут десять приходил в себя, унимая дрожь в коленях.
   Смахнув со лба холодный пот, он для верности выждал ещё чуток и только потом взялся за вёсла. Перед ним, словно маленькое море, во всей своей красе раскинулось бескрайнее озеро в обрамлении изумительных скалистых берегов. Но, любоваться на волшебный пейзаж, не было времени.
   Никита направил чёлн в сторону противоположенного берега, темнеющего на горизонте тонкой гнутой полоской. Где-то там, со слов матроса Фёдора, начинается целая система переплетённых между собой рек, каналов и рукавов, по которым можно попасть в море...
   Волнение на озере оказалось более сильным, чем в протоке. Грести стало труднее, скорость челнока заметно упала. Подросток приуныл. Драгоценное время уходило, баркас отрывался от него с каждой минутой...
   "Это не повод, что бы распускать нюни! - сказал себе Переславцев и упрямо стиснул зубы, - Чего бы мне это ни стоило, но я догоню баркас и разделаюсь с похитителями! Я освобожу профе ссора и ребят-дельфинят!"
   Внезапно поток его мыслей прервал громкий крик чаек. Никита поднял голову и осмотрелся. Слева на берегу, от которого он к счастью отплыл ещё не очень далеко, лежала какая-то бесформенная туша, на четверть, скрываясь в воде. Это её облепили галдящие птицы. Инстинкт разведчика сработал и на этот раз - подросток, несмотря на катастрофическую нехватку времени, решил всё же причалить к берегу и выяснить, в чём там дело...
   Берег приближался с каждым гребком. Птичий базар становился всё пронзительнее. Чайки толкались, ссорились и, хлопая крыльями, громко возмущались бесцеремонностью товарок, хотя места на неподвижной туше хватало всем пернатым с лихвой.
   Гадая, что бы это могло быть, Переславцев направил челнок к берегу рядом с находкой. Кит? Я вас умоляю! Какие киты в пресном озере? Лучше не смешите меня...
   Лодка ткнулась носом в гальку. Никита выпрыгнул из неё и за чалку наполовину вытащив на берег, бегом кинулся к туше, которая вблизи оказалась величиной с железнодорожную теплушку. Чайки и вороны, которых тут тоже оказалось без счёта, сердито на него за
  кричали, замахали крыльями.
   Подросток остановился и вытаращил глаза. Но не потому, что испугался птичьих угроз. Просто его поразило сдохшее существо. Оно словно сошло с цветных литографий учебника по доисто рическим эпохам и периодам планеты. Это явно был или плезиозавр, или ихтиозавр. А может, и кто-нибудь ещё...
  "Озеро так и кишит анахронизмами!" - ахнул про себя Переславцев. В памяти услужливо всплыли отчётливые строчки из прочитанной на днях местной летописи, в которой упоминались некие невиданные ранее чудища, которые "по реке ко городищу приплываша, и многия людыны поядаша..."
   Ещё он припомнил недавнюю встречу. Первое загадочное существо было зубастое, но бесхвостое и бесшеее, в отличие от этого дохляка, имеющего и длинный хвост, и длинную шею, увенчанную гигантской головой, похожей на лошадиную, но значительно клыкастее, и необъятное брюхо с плавниками вместо передних и задних когтистых лап...
   Именно брюхо привлекло внимание подростка - оно было разворочено так, что из него на прибрежный песок вывалилась гора кишок и желудок.
  "Кто ж тебя так? - подумал Никита, - Не иначе как бандиты! Увидали в озере и забросали гранатами - картина очевидная!"
   Скользя по окровавленной гальке, он мелкими шажками подобрался к туше вплотную. Вонь тут стояла ужасающая. Рой жирных зелёных мух, оглушая непрерывным жужжанием, облепил внутренности шевелящимся покрывалом. Никита сморщился, выхватил нож и со словами: сейчас проверим, чем питаются древние ящеры, размашисто полоснул по стенке желудка. Потревоженные мухи взвились над тушей тёмным облаком. Только обнаглевшие чайки с воронами демонстративно игнорировали появление человека, продолжая пировать на падали.
   Разрез получился длинным, с закруглённым в конце хвостиком, словно поработал упившийся в стельку хирург - виртуоз. Он легко разошёлся - содержимое желудка медленно поползло на ружу. Увидев его, Никита содрогнулся и, закрыв рот ладонью, что бы не закричать, рефлекторно отпрыгнул в сторону.
   На гальку выпала целая куча, весом не меньше центнера-двух, полуразложившейся в желудочном соку рыбы, с десяток увесистых комьев разжёванных водорослей, в которых запутались ракушки, мелкие камешки, рачки с останками из двух-трёх водяных крыс и стольких же чаек, и ...верхняя часть разорванного в поясе мужчины лет тридцати-сорока!
   Необъятный желудок монстра продолжал извергаться водопадом других жутких останков. Никита, сдерживая тошноту, приказал себе не отворачиваться. В следующее мгновение он распознал в массе разодранной, непереваренной до конца плоти, два детских тельца. Это были маленькие мальчики. Он узнал в них, хоть и не без труда - до того они были изуродованы - двух малышат-дельфинят профессора Эккельдорфа. Кирюшу и Антошу.
   За ними, один за другим, вывалились ещё три-четыре трупа взрослых мужчин, чей облик, оружие и одежда наглядно подсказали Никите, что это белобандиты с баркаса...
   Увидев достаточно, Переславцев отошёл в сторонку и присел на валун с подветренной от чудовища стороны. Ему было о чём подумать. Первая мысль обожгла, как озарение: столкновение ящера с баркасом не было случайностью!
   Чудовище сожрало первую жертву, разодрав её пополам. Незнакомец, скорее всего, был обычным рыбаком. Но он за какой-то надобностью потребовался бандитам. Даже в виде полу сожранного трупа. Это важная деталь - её следует выделить и запомнить.
   Итак, что бы отыскать труп незнакомца на дне озера, бандиты заставляют силой или обманом нырнуть одного из воспитанников лаборатории. При этом они держат его на привязи. Участь мальчика ужасна - его пожирает ящер.
   Бандиты посылают другого малыша, и тоже на поводке. И того постигает страшная кончина. Бандиты наверняка послали бы на поиски трупа и третьего дельфинёнка, но тут со дна всплыл рассвирепевший плезиозавр или как там его.
   Между ним и бандитами на баркасе произошло сражение - об этом свидетельствуют трупы в желудке. Победили бандиты, забросав чудовище гранатами.
   Тварь приплыла на этот берег и издохла - с нею всё ясно - а вот куда подались бандиты? Поплыли прежним курсом, или сменили маршрут? Как узнать? И за каким чёртом лысым им был нужен труп несчастного рыбака? Ради чего они пошли на такие неоправданно жестокие человеческие жертвы в его поисках? Повсему получается, что рыбак обладает некой ценностью, которая заставила алчных бандитов не считаться ни с чем...
   Подросток вскочил с камня и бегом вернулся к туше. Он решил проверить брезентовую зюйдвестку покойного рыбака. Позабыв про брезгливость и стараясь не дышать, он проворно обша рил карманы и разочарованно вздохнул - в них не оказалось ничего интересного. Размокший кисет с махоркой, раскисшая газетёнка для самокруток и огрызок карандаша - вот и вся добыча. Думается, бандиты искали вовсе не это... Тогда что? Внезапно, словно по наитию, Переславцев ощупал грудь покойного и сразу же за нательной рубахой наткнулся на тесёмку на шее и висевший на ней пакет, туго перетянутый клеёнкой.
   Вот оно!
  В радостном возбуждении подросток вернулся к лодке. Сначала он ополоснулся, тщательно отмыв руки и ноги, вытерся насухо и только потом взялся за на ходку. Он вскрыл её при помощи ножа. Пакет содержал пожелтевшие от времени бумаги, на изучение которых ушло около четверти часа. Письмо новгородского купца было Никитой внимательно прочитано, а самописная карта тщательно изучена.
   Он убрал бумаги в котомку и подвёл итог расследованию. Яснее ясного, что на баркасе каким-то образом узнали о сокровищах и решили их откопать. Но для этого требовалась карта с указанием места клада. Её-то они и добывали со дна озера, но безуспешно...
  Вопрос: кто мог рассказать бандитам про сокровища? И как они узнали, что карта на дне у сожранного чудищем рыбака?
  Ответ: Им об этом поведало третье лицо! Скорее всего, второй рыбак, товарищ первого...
   Стоп! Этих двоих теперь следует называть кладоискателями, а не рыбаками. Им крупно не повезло - одного сцапал доисторический ящер, другой попал в лапы к бандитам и ещё не известно, что хуже...
   Куда отправятся бандиты, поняв, что карта от них ушла? Конечно же, за сокровищами, куда же ещё! От них они не откажутся ни за что на свете. Да и зачем им карта, когда один из кладоис кателей у них в руках? Он не может ничего не знать о кладе и карте - это нонсенс! Наверняка не раз знакомился с бумагами перед походом. А раз знает он, то знают и бандиты - это уже аксиома!
   Проверить, пошёл ли баркас за кладом легче лёгкого - надо только доплыть до трёх скал в виде монахов и отыскать тоннель в скале. И там, на месте, хорошенько осмотреться. Если бандиты вошли в расселину, то ему об этом скажут их следы. Если нет, то он с чистой совестью и лёгким сердцем отправится за ними на другой конец озера. Так или иначе, но погоня продолжается!
   Наскоро перекусив, подросток ещё раз заглянул в карту, что бы уточнить место расположения трёх утёсов-монахов, наметил к ним кратчайший курс и взялся за вёсла. Через полтора часа он подплыл к трём ориентирам. Они поразили его воображение, когда он обогнул их с левой стороны. Однако задерживаться не стал, поплыл дальше.
   За каменной стеной, как за ширмой, царили прохлада и сумрак.
  Тёмный зев подземной расселины открылся внезапно - он прятался в
  складках обрывистого берега. Никита профессионально прикинул на глаз размеры тоннеля и сделал вывод, что баркас мог спокойно в него войти. Но "мог" не значит, что "вошёл"! Самое время взяться за поиски бандитских следов...
   Он бросил грести и стал со всем вниманием поочерёдно осматривать береговые скалы, прибрежные воды и мрачную щель. Важна была любая находка - обрывок бумаги, недокуренная само
  крутка, маслянная тряпка - каждый из этих предметов свидетельствовал бы о том, что баркас тут проходил.
   Внезапно Переславцев услышал негромкий призыв о помощи - чуть слышный мужской голос хрипел и дрожал. Он резко обернулся и увидел торчащий из воды гранитный риф, а на нём - лежащего на боку человека, чья нижняя половина туловища оставалась в озере.
   Бандит с баркаса! Он, кажется, ранен! Что с ним? Где остальные? Сейчас всё выясним! Челнок развернулся и подплыл к рифу в два замаха весла. Раненый увидел подростка, в глазах его затеплилась надежда.
  - Помоги-и-и! - простонал он и пошевелился.
  - Где баркас? - строго спросил Никита, разглядывая бледное, измученное лицо незнакомца.
   Его учили быть безжалостным к врагам, но он отчего-то испытывал сейчас к бандиту жалость и сочувствие.
  - Там... - слабо кивнул в сторону расселины незнакомец, - Мы зашли в тоннель. Долго плыли в темноте. Внезапно на нас напали огромные летучие мыши, и стали рвать на части. Они меня ранили и сбросили за борт. Я вцепился в какой - то камень и потерял сознание. Когда очнулся - корабля поблизости не оказалось. Один, в кромешной темноте и тишине... Представляешь, какого это? Знаешь, что я испытал?
   Сколько так прошло времени - не могу сказать. Но я собрался с силами и поплыл назад из тоннеля, придерживаясь стены. Плыл долго, много раз останавливался и отдыхал. Совсем недавно, наконец, выплыл из-под скалы и увидел белый свет. Но радость моя оказалась недолгой. Возле самого рифа на меня напала эта тварь... И тут появился ты, словно чудо! Христом умоляю, помоги!
  Сбей её с меня! Сам я не могу...
   Переславцев ничего не понял.
  - Ты о ком говоришь? - вскричал он недоумённо.
  - А-а... Смотри...- прошептал незнакомец и, теряя последние силы, с трудом перевернулся на другой бок, показывая свою спину.
   Никиту сначала передёрнуло от омерзения, а затем на секунду парализовало от ужаса. Он увидел, что с шеи незнакомца, из-под самого затылка, свисает какая-то чёрная лоснящаяся кишка ши риной в ногу лошади и метровой длинны. Жирная тварь шевелилась и сокращалась, мелко пульсируя.
  "Да это же пиявка! - догадался подросток, содрогаясь как в ознобе, - Гигантская сатанинская пиявка! Вот отчего в лице бандита ни кровинки. Не мудрено, что он никак не может с нею справиться - тварь присосалась намертво! "
   Никита, схватив весло, замахнулся. Он собирался обрушить его на кровососа, но не успел. Из воды вдруг с тихим всплеском выскочила ещё одна тварь. Она на лету с причмоком присосалась к обнажённой груди несчастного, который громко заорал от боли. Но крик его сразу оборвался - из озера стрелой выскочила третья пиявка и вцепилась присоской прямо в лицо. Под ней оказались рот, нос и глаза.
   Несчастный глухо забубнил, замычал и забился, скользя пальцами по мерзким слизистым телам, в надежде схватить их и оторвать от себя. Переславцев, видя это, отбросил весло и, выхватив нож, ринулся ему на помощь.
   Но опоздал!
  Проклятые твари, словно по уговору, вдруг одновременно сократившись, сорвали жертву с рифа и вместе с ней бултыхнулись в озеро. На месте падения разошлись круги и долго лопались пузы
  рьки, на которые застывший подросток тупо пялился минут пять.
   Потом до Никиты дошло, что он рискует, оставаясь долго на этом месте - пиявки могут взяться и за него. Он прыгнул за вёсла и поплыл в тоннель, который по сравнению с его челноком показался просто огромным. Ни огня, ни фонаря Переславцев зажигать не стал, оказавшись в кромешной темноте. Собственно, с его "кошачьим" зрением в этом не было никакой необходимости.
   Грёб он медленно и осторожно, стараясь не вызывать шума плеском вёсел. Но времени на преодоление тоннеля у него ушло ничуть не больше, чем у бандитов, которые дважды подолгу за держивались на месте, вступая в бой то с вампирами, то с кровососами.
   А вот Никита подобных встреч избежал. И то говорят - бережёного Бог бережёт! За всё время пути на него никто не напал - ни мыши, ни пиявки. То ли они его проморгали, то ли насытившись
  белобандитами, решили не обращать внимания на невзрачную одинокую добычу.
   Уже свечерело, когда он за поворотом тоннеля внезапно увидел свет заходящего солнца. Переславцев выплыл из-под горы и сразу же обратил внимание и на крепость, и на причал с малюсе нькими фигурками людей.
   Решив, что будет лучше, если он доберётся до другого берега вплавь, подросток спрятал челнок среди торчащих из воды обломков. Справа от входа в расселину. Пока он этим занимался, мимо на медленном ходу прошёл баркас. Никита вовремя спрятался, и его не заметили. Он очень удивился, не увидев на борту судна ни одного бандита. Управляла кораблём группа ...монахов в длиннополых рясах, которые действовали со сноровкой заправских матросов. Они отогнали баркас за дальнюю косу, где укрыли его в густом тростнике.
   Никита к тому времени уже подплывал к причалу, на котором появилась ещё одна группа людей. Но это были не монахи. Подросток присмотрелся попристальнее и изумлённо вскрикнул. Сердце его забилось в радостном волнении - он узнал профессора Эккельдорфа и группу малышат-дельфинят. К профессору подошёл высокий пожилой патриарх, оба повели о чём-то оживлённую беседу. У Никиты вторично дрогнуло сердце - ему вдруг почудилось, что старый монах - это его дядька, игумен Серафим...
   Переславцев нырнул, что бы появиться из воды внезапно и возле самого причала. Вот-то обрадуются ему профессор и ребятишки! От умиления он даже пустил скупую слезинку, и она ра створилась в озёрной воде, кстати, чистой и прозрачной. Такие дьявольские создания, как пиявки, в такой точно не выживают - им подавай что-нибудь тёмное, грязное и тухлое...
   Впереди показались толстые тёмные опоры пристани. Пора! Никита вынырнул и ...похолодел! На пристани появилось ещё одно действующее лицо. Это был изменник и предатель Аркадий Носков! В изодранной одежде, страшно скалясь и вращая белками безумных глаз, он что-то кричал и одновременно целился из нагана в собеседника профессора - старого монаха. Выстрелил - про махнулся!
   У подростка всё поплыло перед глазами. Он вдруг увидел, что это не шпион Носков, а озверевший кулак Осип Синельников собрался застрелить его дядьку Серафима...
   Никита закричал! Или ему это только показалось? Но, так или иначе, все на причале обернулись в его сторону, в том числе и обезумевший Носков-Синельников. Бандит увидел Никиту. Глаза его вспыхнули торжеством - он решил сначала прикончить подростка, а потом разделаться с патриархом.
   Но Никита уже не был тем беспомощным мальчуганом из 29-го! Едва ствол нагана повернулся в его сторону, он, не раздумывая выхватил нож и метнул его во врага...
  
  
  
  
  Эпилог.
  
   ...Профессор Эккельдорф решил навсегда остаться у раскольников. Он так прямо и заявил об этом Никите, когда они разговаривали в светленькой келье, которую монахи отдали в его по
  лное и безраздельное пользование.
  - И не зови, Никита, не надо. В Центр я больше не вернусь - это вопрос решённый! Остаюсь в скиту, стану грехи замаливать - много их у меня накопилось. Пора позаботиться о спасении души.
   Да и ребятишкам присмотр нужен, хотя бы на первых порах. Ответственен я за них, понимаешь? Филарет обещал, что мы станем полноправными членами общины - монахов искренне тронула наша трагическая история...
   А ты ступай, Никита! Тебе тут как раз делать и нечего! Я говорил с Филаретом - тебя они задерживать не станут. Им довольно твоего обещания молчать и никому об обители не рассказывать. Да ступай! Но мой тебе совет - в Центр не возвращайся!
  - Почему? - опешил подросток.
   Профессор отвёл глаза в сторону узкого окошка, из которого бил солнечный свет.
  - Потому, - ответил он виновато, - что из тебя сделают хладнокровного убийцу. Безвозвратно загубят твою юную безгрешную душу...
  - Но я уже уничтожил немало врагов! - вскричал удивлённо Переславцев.
  - Враг врагу рознь... - прошептал чуть слышно профессор и громко уточнил, - Так тебе понравилось убивать?
  - Нет, что вы! Противно!
  - Вот видишь, не всё ещё потеряно! Тебя ещё можно спасти... Ещё не поздно...
  - А когда будет поздно?
  - Когда ты начнёшь получать от убийства удовольствие!
   Никита растерялся. С ним ещё никто так не разговаривал - все мысли перепутались, в голове будто стало пусто и звонко. Перед внутренним взором внезапно всплыло суровое лицо дядьки Серафима, который посмотрел на него строго и внимательно. Потом вдруг улыбнулся, кивнул и что-то сказал. Голоса его Никита не услышал, но зато чётко понял, что игумен просит его прислушаться к совету профессора...
  - ...Хорошо, я не вернусь в Центр! Кстати, он выгорел дотла. Когда я покидал его, там оставались одни головешки и трупы...
  - Его восстановят! Обязательно, вот увидишь! И на моё место найдут другого профессора, который продолжит мои опыты.
  - Но все ваши научные труды при вас, профессор! Без них никакой учёный не справится с задачей! - пылко вскричал подросток.
  - Наивная душа! С каждой моей бумажки давно тайно сняли по две-три копии, если не больше...
  - Об этом я не подумал...- Никита немного помолчал, оценивая ситуацию, - Но если в Центр мне дорога заказана, то куда же мне податься? Вообще-то, я мечтал об учёбе...
  - Ты отсюда отправишься прямиком в Петро... Тьфу ты, в Ленинград! Там проживает один мой давний друг и приятель, между прочим, тоже учёный. У него имеются весомые связи, как в научных, так и в политических кругах государства.
   Я дам тебе его адрес и снабжу письмом, в котором, выдав тебя за моего дальнего родственника, попрошу друга принять в тебе самое горячее участие. Верю, он не откажет мне и обеспечит тебя всем необходимым, включая и жильё, и учёбу. Сначала ты завершишь среднее образование, затем - в университет...
   Но запомни, мой мальчик, никому, ни при каких обстоятельствах ты не должен рассказывать, кто ты есть на самом деле! Именем и фамилией можешь пользоваться своими, но вот биографию придётся переиначить. Если спросят, ответишь, что сирота. Папа - мама умерли в Поволжье от голода. Ты выжил чудом и подался в большой город, что бы испытать судьбу и найти свою долю.
   Про Центр и всё, что с ним связано, ни слова! Постарайся забыть этот период своей жизни, как страшный сон! А теперь - отдохни и потом собирайся! Нечего тут задерживаться понапрасну. Денег на дорогу и житьё-бытьё я тебе дам! Много, тебе надолго хватит, да ещё и детям твоим останется, как говорится...
  - Откуда у вас столько?
  - Деньги наши! Их монахи на баркасе обнаружили, когда перегоняли его на другое место. Там несколько миллионов рублей. Они из казначейства Центра, которое ограбили бандиты! Есть и другие суммы, поменьше - налётчики не пропустили ни одного сейфа, что бы не выпотрошить содержимое.
   Ты заберёшь с собой всё, монахам и мне они ни к чему. Тебе же жить и жить, только сам понимаешь, открыто не шикуй, червон
  цами зря не швыряйся - вычислят и строго спросят, откуда, куда, почём? Тут всё и откроется...
  - Понятно! Мне много не надо...
  - А теперь слушай и запоминай - я расскажу тебе, как добраться до дома моего друга с Финляндского вокзала на трамвае, если по какой-либо причине не удастся воспользоваться извозчиком...
   Ранним утром следующего дня хорошенько отдохнувший Никита сел в челнок с запасом провизии на несколько дней, и отчалил от пристани. Провожать его пришли только два старца - Фи ларет и Отто Казимирович...
  
   * * *
  
   Спустя семь лет, буквально накануне войны, Никита вновь посетил этот затерянный мирок. Его взору предстала печальная - картина. Обители раскольников больше не существовало, крепость стояла в руинах! Кто, когда и почему расправился с мирными общинниками - оставалось только гадать. Возможно, власти просто опасались оставлять на самой границе со всех сторон неподконтрольное, а значит и непредсказуемое, поселение монахов-тунеядцев...
   На развалинах Никита обнаружил много стреляных гильз и воронок от гранат и снарядов - следовательно, крепость брали приступом либо регулярные войсковые части, либо осназовцы ОГПУ. Если после погрома в живых и осталась часть раскольников, то какова их последующая судьба? Наверняка ГУЛАГ! А какова судьба профессора с дельфинятами? Тут однозначного ответа нет. Возможно, к моменту ликвидации обители, их там уже вообще не было...
   Переславцев вернулся в затерянный край за кладом, о котором ещё в первое своё прибытие сюда узнал от Филарета, поведывавшего ему, в том числе и о Страже Сокровищ, и о страшной гибели отряда белобандитов.
   Никите тогда удалось обмануть бдительных тварей и выкопать часть клада новгородского купца - ровно столько, сколько ему было нужно для одного важного дела.
   Но это уже другая история...
  
   * * *
  
   Около недели плутал Переславцев по лесам и болотам, пока, наконец, не вышел к одному Богом забытому железнодорожному полустанку. Стараясь быть неприметным и не вызвать подозрений, он зашёл в туалет, где привёл себя в порядок, быстро переоделся во всё чистое, купил билет и сел на проходящий поезд. Утром третьего дня он сошёл на перрон Финляндского вокзала с котомкой за плечами и чемоданом, набитым деньгами, в руках.
   Северная столица встретила подростка суетливой людской толчеёй, автомобильными гудками и перезвоном трамваев. Впервые за всю свою короткую жизнь Никита очутился в многомиллионном мегаполисе. Но не зря столько трудов вложили в его обучение инструктора. Он мгновенно прогнал растерянность, взял себя в руки и, быстро сориентировавшись, направился к нужной трамвайной остановке с независимым видом коренного ленинградца.
   Он мог бы нанять пролётку, что было бы проще в его положении. Но ему ужасно захотелось посмотреть город. Несмотря на тяжёлый чемодан, Никита пустился в дорогу пешком, вспоминая наставления профессора.
   Уже подходя к нужному дому, он вдруг услышал за спиной знакомый негромкий баритон:
  - Ба! Да это никак наш спаситель?! Какими судьбами в Ленинграде, товарищ Никита?
   Переславцев резко обернулся, чувствуя, как сердце колыхнулось от радостного предчувствия. За спиной стоял "агроном" Андрей Ильич, назвавший его не так давно на барже коллегой! На нём был одет обыкновенный, голубоватой расцветки костюм и белая рубашка с галстуком, на голове шляпа. Поодаль от него, шагах в семи-восьми, топтались трое подтянутых мужчин среднего возраста, чьи напряжённые лица были обращены вглубь проулка, куда он на
  правлялся.
   Одежда у всех разная, простая и неброская. Посмотришь со стороны и скажешь: работяги с завода ждут кого-то. Только отчего тогда рядом с ними у тротуара урчат моторами три чёрные "эмки" с зашторенными окошками и два военных грузовика "ЗИС-6 ", с кузовов которых, гремя прикладами винтовок, выгружаются красноармейцы? Почему звучат отрывистые команды командиров? Очень похоже на комплексную спецоперацию...
   Краем глаза подросток заметил, что улица поспешно опустела. Красноармейцы, примкнув штыки, встали в оцепление вокруг дома, чей номер совпадал с адресом в письме профессора. В единственное тёмное парадное, отделанное мрамором, с револьверами в руках забежала ещё одна группа чекистов из пяти-шести человек. У Никиты неприятно засосало под ложечкой. Тем не менее, он радостно улыбнулся:
  - Андрей Ильич! Рад нашей встрече! - и шагнул навстречу чекисту. Тот крепко обнял его за плечи и не отпускал целую минуту.
  - Жив-здоров! Выполнил задание? А мы с женой, признаться, переживали...
  - Как она? - поинтересовался взволнованный подросток.
  - Спасибо, хорошо! Не болеет, преподаёт... Так куда вы спешите, молодой человек?
  - Вот по этому адресу! - ответил Никита, протягивая чекисту, письмо профессора, - Надеюсь, там мне помогут обустроиться в городе. Ведь я круглый сирота, своего угла не имею...
   Андрей Ильич мельком глянул на каракули Эккельдорфа, и улыбка медленно сползла с его лица, уступая место серьёзной озабоченности. Беспокойно покосившись на своих товарищей, он подхватил Переславцева под локоть и отвёл его под арку соседнего дома, на ходу пряча письмо в карман.
  - Никита, пожалуйста, ответьте: кто вам дал этот адрес? - спросил он шёпотом и тут же на всю улицу поинтересовался, как здоровье какой-то там тётушки Ефросиньи.
   При этом чекист снова улыбнулся, но улыбка у него вышла какой-то вымученной и даже жалкой. Никита мгновенно всё понял и принял правила игры. Он заливисто расхохотался и принялся в лицах рассказывать, как вышеупомянутая тётушка намедни перепутала валерьянку с касторкой. Ха-ха-ха!
   Опустевшая улочка погрузилась в тишину, звуки эхом разлетались по ней из конца в конец. Соратники чекиста, хоть и делали вид, что им безразлично, тем не менее, ловили буквально ка ждое слово из разговора своего начальника с незнакомым парнем. Никита чувствовал их интерес к себе чуть ли не физически, поэтому, давясь от очередного приступа смеха, умудрился шепнуть:
  - Один мой хороший знакомый. Он учёный! По данному адресу проживает его хороший друг. Тоже учёный...
   Андрей Ильич помрачнел ещё больше.
  - Никита, тебе туда нельзя! - от волнения чекист не заметил, как перешёл на "ты", - По адресу, указанному в письме, в данный момент проводится операция по задержанию врагов народа! Это гадючье гнездо изменников и шпионов подлежит немедленной ликвидации!
  - Учёный, к которому я шёл, враг? - изумился Никита.
   Андрей Ильич пожал плечами и жёстко повторил:
  - Кто знает? Однако по адресу не ходи! Ни сегодня, ни завтра, никогда! Опасно!
   В этот миг из глубины окружённого дома раздались приглушённые хлопки. Стреляли из револьверов и "ТТ". Беспорядочно и вразнобой. Впрочем, выстрелы скоро оборвались, над проулком вновь повисла тишина.
  - Вот и всё! - буркнул, поежившись, чекист.
   Никита заметно огорчился:
  - Куда же мне теперь?
  - Разве в вашем штабе особого отряда спецназа ОГПУ тебе не помогут? - ответил вопросом на вопрос чекист.
  - Нет никакого штаба, Андрей Ильич! Был научный Центр, была и лаборатория, но всё уничтожили белобандиты, пришедшие из-за кордона. Мы с профессором Эккельдорфом, написавшим эту записку, чудом остались в живых, но нас считают погибшими. И открываться мы вовсе не собираемся. Пусть всё остаётся, как есть. Так что перед вами и призрак, и дезертир в одном лице. Причём с миллионами казённых денег...
   Подросток кивнул на чемодан, который во время разговора поставил возле своих ног. Невозмутимость чекиста как ветром сдуло. Он изумлённо уставился на собеседника, но раздумывал не
  долго. Что-то дрогнуло в его суровом взгляде.
  - Вот что! - заявил он, решительно беря Никиту за руку, - Всё, что с тобой произошло, ты расскажешь мне позже и в другом месте! А пока пойдём, подыгрывай мне...
   Он подвёл подростка к сослуживцам.
  - Вот, товарищи, знакомьтесь! Это Никита! Сын моей погибшей в Ростове сестры. Ну, вы помните тот случай...
  - Да, Андрей Ильич, печальная история! - сокрушённо закивали сослуживцы.
  - Я вызвал мальчика письмом. Будет нам с Надеждой вместо сына...
  - Правильно, Андрей Ильич, одобряем! А ты, хлопче, слушайся дядьку - он у тебя мировой мужик!
  - Во-во, слушайся! - чекист шутливо подёргал Никиту за ухо, - Я тебе как отписал? Что бы ждал меня на вокзале, а ты?
  - Город Ленина захотелось посмотреть...- начал импровизировать Никита, для правдивости стыдливо пряча глаза.
  - Вот и заблудился! Не встреть я тебя, что бы стал делать? Да тут кругом ещё и жулья всякого со шпаной полно, ...
   Никита озорно ухмыльнулся.
  - Подумаешь, беда! Нанять извозчика дело нехитрое - он меня вмиг к вам с тёткой Надей на дом бы и доставил. Ещё можно обратиться в милицию - там бы уж точно растолковали, как найти ваш адрес... А жулью и шпане я дал бы по сопатке!
   Чекисты дружно расхохотались. Бойкий паренёк им сразу понравился.
  - Бедовый у тебя племяш, Ильич!
  - Да, парень не промах!
  - Воспитай его замести сына, Ильич, мальчишка душевный...
   Операция по задержанию врагов народа закончилась. Арестованных, правда, не было. В спровоцированной врагами перестрелке полегли все изменники до одного, вплоть до хозяев квартиры и их горничной. Красноармейцы вернулись в гарнизон. Укатили к себе на Литейный и чекисты. Но перед этим Андрей Ильич пошептался с группой товарищей, которые принимали непосредственное участие в задержании "контры".
   Подросток отошёл в сторонку и стал с равнодушным видом разглядывать афиши на тумбе. Но его изощрённый слух, тем не менее, отлично улавливал отдельные слова и обрывки фраз из разговора чекистов: ...тринадцать человек - чёртова дюжина ...под прикрытием спиритического сеанса ...привезли шамана и смоленского колдуна ...инвольтирование ...фотографии самого ...наведение порчи ...приказано: живыми не брать... Покрошили всех...
   Андрей Ильич, поговорив со своими, остался с Никитой, чтобы отвезти подростка к себе домой.
   После того, как Киров выселил из города несколько тысяч неугодных партии лиц с их семьями, родными и близкими, освободилось энное количество жилья. Одна из таких отдельных квартирок, с кухонькой и ванной комнатой - по тем временам хоромы - досталась и Андрею Ильичу с женой.
   Поздним вечером, когда Андрей Ильич вернулся с работы, они втроём уселись на кухне чаёвничать при свечах. Растроганный родительской заботой чекиста и Надежды Алексеевны, подросток не удержался и, несмотря на запрет профессора, выложил этим людям всю свою подноготную.
  - Бедный мальчик! - поминутно вздыхала Надежда Алексеевна, поднося к покрасневшим глазам уголок платочка, - Прав твой профессор, в Центр тебе возвращаться незачем...
  - Кстати, я осторожно навёл справки - его действительно собираются восстанавливать... - прошептал Андрей Ильич, косясь на потолок.
  - Оставайся жить с нами, Никита! - попросила Надежда Алексеевна тихим прерывающимся голосом, - Своего ребёнка мы потеряли в Гражданскую...
   Она чуть слышно всхлипнула.
  - Останусь! - с жаром прошептал Никита, - С радостью!
  - Будешь нам сыном! - подвёл итог чекист, прихлопнув ладонью по столу.
  - Да, буду!
  - Мы тебя усыновим, Никитушка! - обрадовалась Надежда Алексеевна, - Всё по закону!
  - Фамилию будешь носить нашу! - уточнил чекист, - Никита Знаменский! Под своей тебе будет опасно!
  - Да, я и сам так думаю...
  - Обещаю, мы будем тебе достойными родителями! Верно, Надюша!
   Вот так эта добрая и благородная, но бездетная семья получила в подарок от судьбы сына. А Никита неожиданно приобрёл замечательных родителей...
   Дня через два Андрей Ильич поведал жене и вновь приобретённому сыну обо всём, что ему удалось разузнать по своим каналам о нападении банды из-за кордона на сверхсекретный объект "Центр".
  - ...Похоже, там камня на камне не осталось. Рота охраны, офицеры ОГПУ и весь обслуживающий персонал перебиты. Кое-кого недосчитались! Не обнаружено ни тела профессора Эккельдорфа, ни чуть больше дюжины единиц "подопытного материала", как они именуют малышей-дельфинят, ни ...твоих останков, Никита!
   На самом "верху" полагают, что нападавшим удалось вас пленить, поскольку ради этого и была затеяна вся их операция. После чего бандиты "попытались", я повторяю - "попытались" вывезти всех на баркасе за границу.
   Но выполнить это им не позволили наши доблестные летуны, которые уверенно докладывают, что все плавсредства бандитов ими взорваны, сожжены и потоплены. Все, кто на них находился, естественно, уничтожены! Отсюда следует вывод: пленников постигла та же участь, что и самих бандитов. Вы все погибли при взрыве судна! Об этом же свидетельствуют и несколько оставшихся в живых белобандитов, которых удалось захватить на месте преступления. Это же подтверждает и наша разведка за рубежом...
   Не верить полученным данным нет никаких оснований. Дело о нападении на "Центр" фактически закрыто. Отныне, Никита Знаменский, тебе нечего и некого опасаться! Спи спокойно, сын!
   Ещё через две недели чета Знаменских усыновила Переславцева, как своего дальнего родственника-сироту, предоставив в соответствующие органы все необходимые для этого бумаги. Они дали ему свою фамилию и для Никиты началась новая жизнь...
  
   Конец.
   Котельники.
   05.2007 - 02.2008 гг.
  
   * * *
   Читатель встретится с нашим героем в следующем романе:
   Человек-дельфин против ABVERа.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"