Свет в конце расселины возник внезапно, когда его никто из экипажа и не ждал. Тоннель незадолго до того плавно и по широкой дуге изогнулся направо, в северную сторону. Баркас, не сбавляя хода, вписался в поворот без особого труда. А когда он снова вышел на прямую линию, впереди вдруг забрезжил огромный треугольный выход из-под горы, пронизанный солнечными лучами.
Что тут началось!
Все, кто в тот момент находился на палубе, в единодушном радостном порыве проорали троекратное: "Ура!!!". Смеясь и едва не плача от переполнявших каждого чувств, они бросились обнимать друг друга. А как иначе? Ведь выход из тоннеля означал конец пути и конец страданиям! Конец страхам и конец смертям! Дальше всё должно было пойти, как по маслу. Во всяком случае, хотелось на это надеяться...
До конца тоннеля оставалось метров сто. Этот отрезок пути прошли на среднем ходу. Прожектор выключили. Экипаж неистоствовал, видя, как отступает тьма. Восторгу белобандитов не было предела. Самые горячие головы собирались устроить пальбу, что бы салютом отметить окончание подземной эпопеи. Пришлось вмешаться командиру. Аркадий покинул капитанский мостик, спустился на палубу и быстро восстановил дисциплину, призвав отряд к порядку и вниманию.
Присмиревшие боевики умолкли, взяли оружие наизготовку - мало ли, что там впереди? Три испытания, накарканных помощником капитана, они с честью выдержали. Но это ещё не доказывает, что все беды на том и закончились, оставшись позади! Глупо зарекаться от ещё чего-либо подобного в будущем: ведь писец подкрадывается незаметно именно в тот момент, когда его совсем не ждёшь.
Капитан, щурясь от солнечного света, остановил баркас на выходе из расселины под скалистым навесом в виде козырька. Он, братья Носковы и все те, кто обладал биноклями, принялись внимательно изучать раскинувшееся перед ними озеро, в которое вливался поток из расселины.
А оно выглядело спокойно и величаво, отражая в чистых водах небесную лазурь, белые барашки облаков и расплавленное золото закатного светила - как-никак, а на дорогу под горой путники затратили большую часть светового дня. Небольшие волны гуляли по голубой глади от берега к берегу.
Как кладоискатели ни высматривали озёрную ширь - далёкий парус на ней нигде не белел и утлый чёлн никак не покачивался. Следовательно, люди на озере отсутствовали. Баркас оказался единственным судном в этих водах. Если бы в затерянном краю обнаружились какие-нибудь обитатели, то они автоматически перешли бы в разряд потенциального противника. Но таковых не наблюдалось. Сие добавило отряду уверенности и оптимизма, что в свою очередь позволило каждому боевику воспрянуть духом и почувствовать в себе прилив новых сил.
Местность за озером тем временем выглядела довольно примечательно. Перед кладоискателями простиралась живописная долина овальной формы, вёрст десяти-двенадцати в длину и пяти-шести в ширину. Она напоминала глубокую изумрудную чашу, поскольку со всех сторон её окружали неприступные отвесные горы, задрапированные пологом вьющихся по камням растений. Последние свисали с вершин до самой земли разноцветными гирляндами, радуя глаз человека морем пёстрых цветов.
Даже неискушённому исследователю с первого взгляда было видно, что другого пути в долину, кроме как по расселине под горой, нет и быть не может. Нечего и искать!
Хотя, разве что, на самолёте-амфибии? А что? Перевалить через горные хребты и приводниться в небольшой заводи на юго-востоке озера - всего и делов-то. Может быть, может быть... Если, правда, заранее знать, куда лететь!
- Обрати внимание, брат! - заговорил, справившись с волнением, Саша, - Значительная площадь долины покрыта густыми зарослями!
- Вижу! Ну и что? - равнодушно пожал плечами Аркадий, - Присмотрись: в этих дебрях имеются проплешины: и с луговинами, и с оврагами, и с возвышенностями - следовательно, они вполне проходимы!
Теперь обрати внимание на правую окраину долины. Видишь, там вообще нет никаких растительности: сплошные поля, раздолье, гуляй - не хочу! Дальше тянется гряда невысоких холмов - цель нашего похода - ибо в одном из них зарыт клад купца. На их склонах, правда, обосновалось редколесье, что не страшно, но зато вершины почти у всех совершенно лысые...
- На одной из таких макушек должен стоять Олень-камень... - пробормотал тихо Мельников, но его услышали.
С полдюжины биноклей тотчас принялись усердно утюжить косогоры снизу доверху. Каждый мечтал первым обнаружить заветный ориентир, под которым зарыты несметные сокровища. Самые нетерпеливые бесцеремонно рвали бинокли из рук товарищей: поглазел, мол, и, будя, ноне мой черёд приспел!
- Вижу! - заорал вдруг один глазастый матросик, забравшийся на мачту, - Олень-камень стоит на вершине третьей по счёту горушки!
Весь отряд разом загомонил:
- Где? Где?
- Не вижу...
- О, Господи! Это он!
- А вот и нет!
- А вот и да! Это Олень-камень!
- Нет! Олени такими не бывают...
- Олени, может, и не бывают, но вот камни встречаются всяко причудливые!
- Кто сказал?
- Ну, я! Поверьте, природа в камне творит такое мастерство, что человеку и не снилось. Вспомните хотя бы три скалы перед расселиной...
- Согласен, природа великая мастерица! Но не в данном конкретном случае...
- Тогда что это за глыба?
- А чёрт его знает...
- Да нет же! Это Олень-камень и есть...
В спор пришлось вмешаться Носкову-старшему, поскольку разногласия вот-вот собирались перерасти в потасовку.
- Отставить дебош! - рявкнул он, свирепо сверкая очами.
В мгновенно повисшей над палубой тишине раздался растерянный голос Саши:
- А это что такое? Вон, левее по берегу...
Заинтригованные кладоискатели тут же забыли о споре и дружно уставились в ту сторону, куда указывал пальцем Носков-младший. Берег напротив расселины выглядел пологим. Много лев ее его рельеф местности оставался прежним. Сплошные заливные луга - и ни одного деревца. А ещё чуть выше...
Отряд изумлённо вздохнул, кое-кто приглушённо вскрикнул!
И было отчего! Метрах в ста от кромки воды на искусственной земляной насыпи возвышался ...частокол! Древнее фортификационное сооружение насчитывало никак не меньше пары-другой веков, и оттого выглядело ветхим, пришедшим в негодность.
Ограда почти развалилась со временем. Заострённые брёвна, почерневшие от непогоды и гнили, расшатались, покосились, местами вообще обрушились в глубокий ров, который протянулся под насыпью. Однако покрытые мхом и изъеденные плесенью дощатые двустворчатые ворота со сторожевой башенкой над ними - всё ещё непонятно как, но держались.
За частоколом в центре огороженной территории возвышалась бревенчатая крепость с высоким крыльцом, шатровой кровлей и узкими окошками-бойницами. Рядом с ней стояла неказистая церквушка с покосившимся крестом на маковке. Вокруг этих двух строений сосредоточилось несколько часовенок и колокольня. К ним в свою очередь притулились приземистые сараюшки, амбарчики, кузня и конюшня, плоские кровли которых покрывал слой дёрна.
Между постройками бродили куры и индюшки, в пруду плескались утки и гуси, в лужах блаженствовали откормленные хряки с чёрными пятнами на боках. По сторонам частокола тянулись возделанные поля. На них колосились злаки: рожь, пшеница, овёс, просо. Под самыми стенами ограды зеленели грядки большущего огорода. По лугам бродили тучные стада коров, овец, коз и баранов. Лошади паслись обособленно. И внутри крепости, и за её пределами, в полях - всюду мелькали тёмные человеческие фигурки.
- Слона-то я и не приметил! - воскликнул с горечью Аркадий.
- Да уж! - согласился Саша.
- Озеро и холмы осмотрели - людей не нашли... - поддержал разговор капитан.
- ...А люди, как им и положено, на земле обетованной обретают! - вставил его помощник.
- Выходит, долина обитаема? - никак не мог уразуметь сей факт Мельников, - А как же мы?
- Да просто, Стёпа, просто! Высадимся на берег, дойдём до холмов, откопаем своё и вернёмся на баркас. Какие трудности? - процедил сквозь зубы Аркадий - ему тоже было неприятно осознавать, что они не одни в долине...
- Ну... Не знаю... Нам могут помешать!
- Мы вооружены и готовы на всё ради сокровищ! Верно, господа?
Белобандиты, потрясая оружием, ответили яростными выкриками, в которых звучали проклятья и угрозы в адрес неожиданных хозяев долины.
- Может, это потомки тех, кто сопровождал купеческий обоз? - предположил капитан.
- Навряд ли, Евсеич! - возразил Саша, не отрывая бинокль от глаз, - Тех купец извёл всех до последнего. А эти, гляньте-ка, наперечёт одеты как... как... монахи!!!
На высокой колокольне ударил колокол. Тревожный набат поплыл над долиной. Чёрные фигурки на берегу побросали свои дела. Подхватив длинные подола ряс, монахи бегом бросились в крепость, под защиту ветхих стен.
- Господа, я вас поздравляю - мы обнаружены! - объявил Носков-старший, проверяя барабан нагана и ставя автомат "Томпсона" на боевой взвод.
Бандиты, видя суматоху на берегу, поняли, что хозяев долины им опасаться не следует - те сами испугались нежданных пришельцев. Это открытие их окрылило, вдохнуло так сказать в ка ждого ещё немного храбрости, которой им и так было не занимать.
- Гля, гля как улепётывают! - зубоскалили на палубе, тыча пальцами в крошечные фигурки на суше.
- Несутся со всех ног!
- Господа! Давайте лупанём по ним залпом!
Предложение понравилось, его приняли на "ура". Многие передёрнули затворы карабинов, вскинув, прицелились...
- Отставить! - взревел Аркадий, - Вы с ума посходили, что ли? Разве нам нужны осложнения? Нет! Приказываю: никакой стрельбы вплоть до моего особого распоряжения.
- Кто мы для них? - поддержал брата Саша, - Гости! Пусть и незваные, но зато с Большой Земли! Монахи нам будут только рады! У кого, как не у нас, они смогут узнать, что творится в мире? Так что давайте отложим оружие и начнём налаживать дипломатию!
- Про сокровища всем молчок! - добавил Носков-старший, - Я сам буду наводить справки...
- Аркадий, в заводи напротив крепости пристань! - вдруг заявил капитан, опуская бинокль, - Во всяком случае, нечто похожее на неё. Следует подойти поближе...
- Вот и правь к берегу! - распорядился Аркадий, - Всем быть начеку! Оружием не угрожать, но оно должно быть всегда под рукой! С Богом, Господа! До сокровищ остался один последний шаг...
Капитан не ошибся, строение, увиденное им, действительно оказалось причалом - добротно сколоченным из брёвен и досок, потемневших с годами, но не потерявших прочности.
Однако пристать к нему баркасу не дали!
Когда судно подошло к берегу, капитан сбавил ход на "самый малый", что бы развернуться к причалу левым бортом. И в этот миг неожиданно грохнул выстрел, многократное эхо прокатилось над водой из конца в конец заводи. Над башенкой, возвышавшейся над воротами главного входа в крепость, взвился серенький дымок, с её открытой площадки под купольным навесом протянулся на мгновение и погас язык пламени.
В воздухе одновременно просвистело что-то чёрное. Оно угодило в толпу на палубе. Под удар попал один из боевиков - ему оторвало руку, струя крови окатила всех стоящих вокруг него. Затем снаряд срикошетил в стену рубки и покатился по палубе, шипя и бешено вращаясь "волчком".
- Граната! - истошно завопил Аркадий.
- Сейчас рванёт! - вторил ему Саша.
Белобандиты наконец, смогли разглядеть старинное чугунное ядро с тлеющим фитилём. Многие в панике шарахнулись от него прочь, сбивая с ног и давя друг друга. Кто-то просто повалился на палубу, прикрыв голову руками. Лишь несчастный раненый никак не от реагировал: он сидел в луже крови и, стеная и подвывая, пытался приставить к покалеченному плечу оторванную руку. Как будто она могла снова прирасти...
Но взрыва не последовало - фитиль догорел и погас. Видно начинка из пороха со временем отсырела, окаменела и стала негодной. Ядро успокоилось, словно наигравшийся котёнок. Аркадий подскочил к нему, поддал ногой и оно скатилось за борт. Опустевшая было палуба вновь заполнилась боевиками, которые ещё не совсем пришли в себя от шока. Кто-то с состраданием принялся бинтовать покалеченного товарища, цедя в полголоса сквозь зубы:
- Ну, су-у-уки! Вот тебе и дипломатия!
Второго выстрела на баркасе никто не ждал. Экипажу как-то не верилось, что монахи продолжат палить по кораблю из своей допотопной пушечки, которую, к тому же, должно быть уже разорвало после первого залпа.
Но он прозвучал! И именно в ту секунду, когда все уже начали успокаиваться. Причём ядро на этот раз попалось вполне боевое - перед носом баркаса взвился столб воды и огня. Над палубой просвистели осколки, находя свои жертвы. Боевика с оторванной рукой и санитара, бинтовавшего его, убило наповал. Ещё человек пять-шесть ранило в различной степени тяжести. Если бы наводчик взял чуть выше, то судно осталось бы без носовой части и быстро затонуло.
А так, поднятая взрывом могучая волна окатила команду с головы до ног и основательно качнула корабль, который прямо заплясал на волнах, заставив капитана, помощника и рулевого однов ременно разразиться потоками чёрной брани.
- Пулемётчик, к пулемёту! - гаркнул Аркадий, посылая из "Томпсона" очередь за очередью в сторону крепости, - Огонь по гадам!
- Бейте их, братцы, нечего миндальничать! - вторил ему фальцетом Саша, то же вскидывая карабин. Договориться с хозяевами долины по мирному он уже не рассчитывал...
Но бить оказалось некого. Монахи в основной своей массе успели укрыться за частоколом. Это не остановило озверевших бандитов, они открыли по укреплению бешеный огонь из всего имеющегося у них оружия. На все видимые в прицел стены, двери и узкие окна-бойницы, затянутые мутными плёнками бычьих пузырей, обрушился свинцовый ливень.
Качка на меткость не влияла - кладоискатели, за отсутствием конкретных целей, и так били в белый свет, как в копеечку. Скорее, для острастки затаившегося противника. Нанести прямой урон его живой силе в подобных условиях можно было лишь по чистой случайности. Потому-то бандиты и стреляли наугад. Их пули гвоздили толстые брёвна, доски и дранку кровли, взбивали фонтаны трухи и щепок - авось, да пробьют, авось, да достанут-таки попрятавшихся в бастионе супостатов.
Пулемётчик с "Максимом" залёг на носу судна. В отличие от товарищей, он сосредоточил свой огонь на главных воротах ограды, точнее - на башенке над ними, где стояла пушка. Прицельные очереди сначала прошлись по воротам, затем стали методично сечь и башенку, и площадку с пушкой под навесом. Бывший офицер царской армии всё рассчитал правильно. Он всерьёз надеялся, что хоть одна шальная пуля - да угодит в бочонок с порохом, который, по его мнению, непременно должен был там находиться: ведь пушкарям же надо было заряжать своё орудие...
Так оно и случилось!
Сначала очередь перерубила несущие опоры - столбцы с замысловатой резьбой - отчего купол навеса над пушкой по дломился и рухнул на земь. И следом страшный взрыв вдребезги разнёс и башенку, и ворота в мелкую щепу - пуля угодила-таки в запасы пороха на площадке!
Полыхнуло пламя, в небо взвились чёрные клубы. А когда они рассеялись, обрадованные боевики увидели на месте ворот дымящуюся воронку и поваленный по её краям частокол с горящими брёвнами...
- Ага! Получили, черти!
- Знай наших!
- Спасибо пулемётчику!
- Да, знатно штабс-капитан с ихней пушечкой разделался...
- Господа, прекратить огонь! - приказал Аркадий, - Подозреваю, что враг сейчас запросит мира, пришлёт парламентёров...
Но хозяева долины и не думали сдаваться на милость победителей! Из горящих ворот вдруг выбежал целый отряд монахов, человек в двадцать. Они трусили нога в ногу, стройной колонной по четыре в ряд, и каждый сжимал в руках старинное кремниевое ружьё с длинным-предлинным стволом.
Искателей сокровищ их военная сноровка поначалу рассмешила - ну какие, из монахов бойцы? Но когда те, выстроившись на пристани в одну линию, дружно вскинули ружья и жахнули по баркасу залпом, всем стало не до смеха. Особенно тем, кого ранило...
- Господи! - воскликнул Саша, продолжая задыхаться от хохота - Они же палят по нам из допотопных пищалей! Рассказать кому - засмеют!
Аркадий веселья брата не разделял:
- Ну и что с того? - рассвирепел он, - Пули-то летят свинцовые! И они убивают! А ну, братцы, по стрелкам - пли!
Ответный залп из карабинов и "льюисов" буквально смёл монахов с причала. Почти все стрелки в рясах замертво полегли там, где стояли. Только пятеро или шестеро из них остались в живых, получив лёгкие ранения. Счастливчики в ужасе побросали ружья. Хромая, на разные лады, и осеняя себя крестными знамениями, горе-вояки припустили назад, за ограду.
Кладоискатели пришвартовались без помех. С палубы в это время стреляли по всему, что шевелилось или просто вызывало хотя бы малейшее подозрение. Внезапно из-за частокола высунулся длинный шест, на конце которого развевалось белое полотнище.
- Дипломатия начинается, когда смолкают орудия... - возвестил Саша.
Первыми спрыгнули на причал братья Носковы. За ними посыпали остальные белобандиты с оружием наготове. Просмолённые доски под ногами скользили от пролитой крови. Солдаты в рясах лежали вповалку по всему причалу. В основном это были безусые парни и молодые мужчины средних лет - должно быть цвет, краса и гордость местной общины.
- Расчихвостили мы их в хвост и в гриву! - хохотнул один из бандитов, с видимым удовольствием пиная трупы монахов.
- Кто они? - спросил другой боевик, перекрестясь исподтишка, - Откуда тут взялись?
- А тебе не всё равно? - буркнул Аркадий, насторожено поводя стволом "Томпсона".
- Как я понимаю, они какие-то чокнутые раскольники... - ухмыльнулся Саша, - Ну разве можно вот так, ни с того, ни с сего, пулять по живым людям? По простым мирным путникам, ищущим пристанища и приюта?
Бандиты на пристани и палубе дружно заржали над шуткой командира, но тут же смолкли и подобрались. Насторожились и братья Носковы, увидев, как из разбитых ворот внезапно появилась внушительная группа монахов. Процессия медленно и степенно направилась к причалу.
Возглавлял шествие одетый во всё чёрное высокий седобородый старикан с горящим взглядом фанатика. Он нёс на вытянутых руках каравай с солью на чистом, вышитом рушнике. За ним ковыляло с полдюжины старых хрычей, несущих кресты, хоругви и большие закопчённые иконы. Замыкали отряд розовощёкие громилы, дымившие кадилами направо и налево. Если бы не рясы - их можно было принять за погромщиков-черносотенцев...
- Гляньте, господа! - удивлённо присвистнул кто-то из бандитов на пристани, - Никак хлебом-солью встречают?
- Точно! Поубивать нас не получилось, так они на мировую пошли...
- Сволочи!
- Я им не верю!
- И я...
- И мы...
Аркадий опустил ствол автомата, но убирать не стал.
- Держите ухо востро, господа! - сверкнул он недобрым глазом, - Эй, на баркасе, не спать! Пулемётчик, всех на мушку!
Мирная делегация насчитывала полтора десятка монахов - по всей видимости, это были старейшины данной раскольничьей обители. Чернецы брели степенно, размеренным шагом, возле причала остановились. Переступая через убитых, братья Носковы и сопровождавшие их бандиты не спеша приблизились к ним, так, что обе группы теперь разделяло шагов пять, не больше.
Старец шагнул вперёд и с низким поклоном протянув пришельцам каравай, заговорил звонким певучим голосом на давно забытом церковно-славянском языке. Речь его лилась плавно, чисто, но многие слова были боевикам непонятны. На слух-то они воспринимались нормально, и даже будили в памяти какие-то ассоциации и отголоски, но точного их значения не знал никто. О переводе оставалось лишь догадываться...
Но это частности!
Общий смысл сказанного главой монашеской общины, так или иначе, постепенно прояснялся, становился доступным почти каждому из нежданных пришельцев...
- Чего там талдычит старый пердун? - спросил шёпотом брата Аркадий.
- Предлагает мир и дружбу... В гости кличет... - ответил Саша, нервно поигрывая пистолетом.
- Ага! Я так и понял! - усмехнулся Носков-старший, - Струхнули, раскольнички! С этого и надо было начинать!
Выкрикнув последнюю фразу, он шагнул к старику, кивнул ему, как старому знакомому, и громко спросил:
- Кто вы будете?
- Божьи люди! - патриарх, словно в насмешку, вдруг ответил современным, понятным языком, - Живём тут давно, со времён царя Петра. Наши предки бежали в сии потаённые края от притеснений царственного антихриста...
- Что ж, преподобный, я откушаю твои хлеб - соль, не погнушаюсь! - он ловко отломил от каравая корочку, окунул в солонку и, сунув в рот, принялся с улыбкой жевать.
Кладоискатели на корабле и причале в нервном ожидании судорожно сжимали оружие. Каждый с нетерпением ждал конца переговоров. Как повернётся встреча? Мировая или опять война? Впору с ума сойти...
Но когда командир отряда с улыбкой отведал подношение, его подчинённые облегчённо вздохнули. На радостях, они сотрясли воздух дружным одобрительным рёвом.
Суровые, напряжённые лица монахов тоже разгладились, на некоторых заиграло некое подобие улыбок. Окружив братьев Носковых и всех тех бандитов, кто успел сойти на берег, парламен тёры с поклонами потянули их за собой в крепость. Особенно усердствовали те, что помоложе, с кадилами. Патриархи же предпочитали лишь молча лыбиться да кивать седыми головками, чудом державшихся на пергаментных, усохших шеёнках.
- Идёмте, идёмте!
- Мы приготовили достойное гостей угощение!
- Небось, проголодались в пути? Откушайте, что Бог послал!
- Идёмте! Вы устали! У нас отдохнёте с дороги!
- В баньке попаритесь... - чересчур ласковые мордовороты в рясах тянули гостей за рукава ненавязчиво, но почтительно и решительно.
Братья Носковы колебались. Их смущало насквозь фальшивое поведение мирной делегации. Показное раболепие и самоуничижительный вид побитых собак как-то не вязались с богатырским сложением плечистых раскольничков-молодцов. И взглянуть себе прямо в глаза они не позволяли - либо отводили их, либо отворачивались сами. Что-то тут было нечисто...
Уговорщики тем временем сменили тактику: и сам патриарх, и его седобородые члены конклава заталдычили вдруг гнусаво и в разнобой, дискантом и фальцетом:
- ...А что до нашей стрельбы по вам, так то - бес попутал! - Мы приняли вас за сатанинское воинство!
- Дошло до нас, что приспешники сатаны вновь воцарились на Святой Руси!
- Как во времена царя-антихриста Петра...
- Обмишурились мы, извиняйте... Сами себя наказали...
- Несколько лет назад, так же, как и вы, приплыли к нам на судне люди с винтовками и красными бантами на груди. Стали свои порядки устанавливать... Жизни учить... От Бога отступиться требова ли... Кому такое по нраву? Спровадили мы краснобантных!
- А ноне приняли вас за них... По неразумению пушечку зарядили...
- Про красных они, пожалуй, не врут! Такое не выдумаешь... Только интересно мне, куда это они их "спровадили"?
- На тот свет, куда же ещё? - гоготнул Аркадий, кивая на озеро, - Поубивали краснопузых и затопили вместе с их посудиной. Отправили на дно местных раков кормить...
- Похоже, что так...
- Ну, так что? Принимаем приглашение? Идём в гости?
- Думаю, следует рискнуть! Где наша не пропадала?
- Точно! С нашим оружием против их ничего не страшно! Отобьёмся, случай чего!
- Ага! Если всё пойдёт гладко, раскольники нам помогут и лошадьми с подводами, и провизией...
- ...И проводника до холмов дадут! Но это всё завтра, брат! А сейчас пошли в крепость мир творить!
Став серьёзным, Аркадий обернулся к баркасу.
- Капитан! Распорядись оставить на борту троих вооружённых матросов. И пусть глаз не смыкают! Остальные - все с оружием на берег! Господа! Мы отправляемся в гости к монахам: они нас при глашают!
На корабле остались моторист, помощник капитана и старший матрос. Всех троих вооружили до зубов. Пока капитан с остальными боевиками топал по сходням, Степан томно потянулся и мечтательно произнёс:
- Да-а! От баньки бы я не отказался... Только что-то боязно! Монахи перед нами елей льют, а у самих глаза, что у злодея, пырнувшего ребёнка ножом за копейку!
Аркадий похлопал его по плечу:
- А ты не дрейфь, Стёпа! Держись нас с братом и всё будет авдемахт!
Прежде чем повести отряд в крепость, он напоследок крикнул помощнику капитана:
- Берегите судно, как зеницу ока! Головой за него отвечаете! Все трое, понятно?! Случай чего, отшвартовывайтесь и отходите подальше от берега... Профессора и малышню на палубу не выпус кать, но кормить исправно! Как стемнеет, пришлю вам смену... И ещё, похороните наших погибших товарищей с почестями!
Отряд, вытянувшись в колонну по два, не спеша поплёлся к тлеющему пролому в частоколе. Во главе него встали братья и Филарет с конклавом старейшин. Молодцы с кадилами потрусили вперёд, наверняка, что бы упредить своих об удачном завершении переговоров.
Искатели сокровищ уже видели в бинокли, что община святых отцов процветает, благодаря стараниям всех её членов. Но они и представить себе не могли насколько! Скит раскольников оказался ну очень уж зажиточным! За частоколом, по всей территории крепости, действительно бродили без счёта куры и индюшки, а пруд возле обвалившейся стены оккупировали сотни и сотни голосистых уток и гусей. Свиньи гуляли по крепости, где хотели, никому не дос аждая. Боровы, нрава вполне добродушного, в какой луже или канаве хотели, в той и принимали грязевые ванны. Единственно, путь на огород кабанчикам был строго-настрого заказан...
Вдали за оградой, на выпасе виднелись стада коров с телятами и овечками, отдельно торчали монументами невозмутимые бычки-производители на привязи. В другой стороне паслось несколько табунчиков разномастных лошадок. Это не считая тех, что хрумкали овёс в стойлах на конюшне, мимо которой прошествовали хозяева и их гости.
За конюшней раскинулся фруктовый сад с яблонями, вишнями, сливами и грушами, кустами малины, смородины и крыжовника. Между ним и огородом виднелось три десятка игрушечных домиков - пчелиные улья.
Боевиков, не имевших ни кола, ни двора, подобная идиллия: тишь, гладь, да Божья благодать - только здорово раздражала. Многим стало просто завидно: живут же люди! Всё-то у них в хозяйстве есть, чего нет - сделают сами. И при том никаких денег не надо! Тем более не надо клятых банков, где бы их хранить... Красота!
Один из белогвардейцев, оценивая житьё-бытьё раскольников, сплюнул сквозь зубы и со злостью процедил:
- Окопались тут, понимаешь, святые братья! С жиру бесятся! А мы там... Э-эх! - он с горечью махнул рукой, - Кому святки, а кому и плётки!
Сашу насторожило то, что он не увидел в крепости ни одной женщины, и ни одного ребёнка, хотя их присутствие угадывалось по многим признакам. Попрятали их, что ли? Но зачем? Подозрительно! Своими сомнениями он немедленно поделился с братом. Тот в отв
ет кивнул, молча пожав руку, и одарил коротким выразительным взглядом: мол, я принял к сведению, брат, и буду начеку!
Гостей тем временем подвели к крепости. Старцы увлекли белобандитов на высокое крыльцо к входной двери. Войдя в здание, кладоискатели оказались в длинном тёмном коридоре. Из него они попали в обширную трапезную первого этажа. Помещение выгляде ло бесконечным и сумрачным, как и коридор за плечами. Ближний торец этого пиршественного зала примыкал к молильне с иконостасом, а дальний имел выход на крытую галерею, ведущую в жилое крыло цитадели с множеством крохотных келий на всех его трёх этажах. Но об этих особенностях внутреннего строения крепости хозяева гостям, естественно, не распространялись.
Заменяющие окна узкие щели-прорези под потолком трапезной неожиданно поразили боевиков своими свинцовыми переплётами с встроенными в них мозаичными изразцами. Там, где стёкла отсутствовали, практичные монахи натянули бычьи пузыри. Свет через такие бойницы проникал скудный, оттого-то нижняя часть зала и была постоянно погружена во мрак, который с трудом пытались разогнать чадящие светильники, подвешенные на цепях за попереч
ные балки перекрытия, и немногие свечи на настенных поставцах по всему периметру.
Впрочем, и такого освещения хватило охотникам за сокровищами, что бы хорошенько разглядеть широкий стол, протянувшийся во всю длину трапезной, от стены до стены. Да, он впечатлял размерами. За такой легко усядутся и гости, и хозяева. Да ещё, поди, и места останутся...
Льняная скатерть, расшитая петухами и скакунами - своего рода произведение искусств - тоже выглядела бескрайней. Она покрывала всю длину стола, по обе стороны которого тянулись составленные вместе скамьи с растеплёнными на них овечьими шкурами - для мягкости седалищ, надо думать.
Но приковали к себе внимание гостей ни окна, и ни скатерть, а массивные бронзовые блюда с дымящимся мясом птицы, говядины и свинины под овощным рагу. Их теснилось много на столе - десятка три-четыре. Одуряющий аромат, исходивший от пищи, заставил пустить слюнки всех путников без исключения.
Кроме жаркого на столе присутствовала и рыба - жареные карасики с окушками под сметаной прямо на противнях, и свежие овощи - горками возвышались помидорчики, огурчики, морковь, зелёный лук, укроп, и румяные караваи домашней выпечки.
Яблоки, груши, сливы и вишня, наряду с малиной и другой ягодой, красовались в небольших лубяных бадейках. Между ними, в окружении берёзовых братин, чаш и кубков, возвышались дубовые бочата на подставках с краниками, как у самоваров. В них пенились брага, медовуха, ячменное пиво и ржаной квас - выбирай, что по душе!
А желаешь чаю, пожалуйста! С полдюжины пузатых медных самоваров пускают на столе струйки пара из-под крышек и дымок из труб...
При виде стольких яств, голод стал ощущаться острее. Утренняя пшёнка с тушёнкой давно "пролетела". Белобандиты кроме как о еде уже ни о чём другом и думать не могли, в том числе и о собственной безопасности.
- Ого! - только и смог вымолвить Аркадий, испытывая желудочные спазмы.
- Славное предстоит пиршество! - сглотнул набежавшую слюну Саша, - Стол прямо ломится от яств...
- Это-то меня и пугает! С чего бы наши хозяева так перед нами лебезят, когда мы их вон, сколько на одном только причале положили? Чую во всём этом ловушку... Как бы не вышло по Шекспиру: где стол был яств - там гроб стоит...
- Прикажи нашим, пусть не напиваются и не теряют бдительности - тогда всё и обойдётся!
Молчаливые мордастые монахи, оставив где-то свои кадила, тем временем начали разводить и рассаживать боевиков по местам. Глава монашеской обители Филарет занял подобающее ему место во главе стола. По обе стороны от него уселось полтора десятка се добородых старцев - раскольничий конклав в полном составе. Поскольку других монахов за стол не пригласили, оставшиеся свободные скамейки достались воинственным пришельцам...
Когда хозяева и боевики, наконец, разместились за столом, суровый Филарет, не меняя выражения лица, решительно встал со скамьи и, подняв расписную братину с шипящей брагой до краёв, громко провозгласил тост за здоровье дорогих гостей. Белобандиты услышали его даже в самом отдалённом конце зала. Большинство из них были немало озадачены: судя по интонации, старикан толкал речугу на полном серьёзе. Не похоже, что бы он лукавил, рассыпая добрые пожелания им, пришлым путникам, недавно убившим около трёх десятков видных членов его обители...
Закончив тост, Филарет под одобрительный ропот конклава, одним махом осушил братину до дна. Опустившись на скамью, старец степенно смахнул капли с усов и бороды. Его седые соратники тоже поспешили опрокинуть свои кубки. Ничего подозрительного в их действиях братья Носковы не углядели. Пока они косились на Филарета и его команду, раздумывая пить или не пить, добрая половина отряда, с лёгким сердцем забыла приказ. Не моргнув глазом, отчаянные головы дружно влили в себя содержимое своих кубков и жадно набросились на закуску.
Другая половина отряда, видя, что их товарищи после возлияния не свалились под стол хладными трупами, тоже с удовольствием приложилась к своим чашам. Напрасно Аркадий с Сашей корчили своим подчинённым страшные гримасы, подмигивали и грозили кулаками, посылая отчаянные призывы не пить - боевики нахально игнорировали сигналы командиров и всё равно "приняли на грудь" по полной!
И к тем, и к другим тут же подскочили красномордые монахи-виночерпии, прислуживавшие на этом пиру. Они доселе скромно переминались вдоль стен с ноги на ногу, держа в руках, внуши тельные черпаки и открытые бочонки, наполненные или брагой, или медовухой, или пивом. Янтарная пенящаяся жидкость щедро полилась в опустевшие чаши, кубки и братины гостей...
- Ну, я вам покажу, как нарушать приказы! - в очередной раз погрозил соратникам кулаком Аркадий, - Дождётесь у меня...
Саша тем временем осторожно помочил в своём кубке кончик языка - медовуха приятно щипала кожу. Потом он осмелел и, сделав малюсенький глоточек, почмокал, пробуя слабоалкогольный напиток на вкус. Ничего подозрительного в медовухе ему не почудилось...
- Знаешь, брат, я, наверное, выпью! Сдаётся мне, что у наших страхов глаза велики. Медовуха, как медовуха! Вроде не отравлена! Смотри - вон наши архаровцы пьют, жрут и ничего с ними не происходит!
Он выцедил кубок до дна, повеселев, набросился на закуску. Аркадий не стал отговаривать брата - ему самому было интересно посмотреть, что с ним случится.
Но с братом ровно ничего не происходило! И тогда Аркадий поддался искушению - взял и выпил свою чашу браги. Жадно, взахлёб. В голове сразу же приятно зашумело. Он набросился на еду с резвостью голодного тигра. Вскоре прозвучал второй тост в честь дорогих гостей. На этот раз его озвучил один из старцев. Тост бурно поддержали, дружно и радостно выпив, кто брагу, кто медовуху, кто ячменного пива - благо в питье-еде пока не было отказа. Потом были ещё тосты - они последовали один за другим со скоростью пулемётн ой очереди...
Аркадий не считал себя сильно захмелевшим. Если он и опьянел, отведав поочередно каждого из трёх напитков с зелёным змием, то слегка. Во всяком случае, контроля над собой до сих пор не потерял, и в ближайшее время не собирался. Голова оставалась ясной, не затуманенной. Его соратники, в короткие перерывы между тостами, нет-нет, да бросавшие на отцов-командиров испытующие взгляды, могли воочию убедиться, что чувствовал себя за столом их начальник просто великолепно. Следовательно, тревожиться и волноваться им тоже пока не престало.
Тем более что хозяева вели себя вполне дружелюбно: всё время вежливо улыбались, внимательно слушали ответные речи подвыпивших гостей, сами охотно рассказывали истории из своей затворнической жизни...
В какой-то момент в трапезной появился монах с гитарой. Он встал у стены напротив гостей и ударил по струнам. Под сводами зала зазвучал высокий чистый голос. Бард в рясе принялся исполнять не псалмы, что было бы естественно в подобной ситуации, но сугубо светские песни - в основном старинные русские романсы, вызвавшие у многих боевиков скупые ностальгические слёзы. Поскольку играл он на семи струнке виртуозно, а пел неповторимо, то все гости до единого умолкли, обратившись в слух.
- Ты как? - тихо спросил брата Аркадий.
- Замечательно! - шепнул тот в ответ и вдруг замер, застыв как манекен.
Взгляд его будто бы зацепился за что-то на стене напротив. Аркадий быстро обернулся в ту сторону, но ничего примечательного не обнаружил. Он вновь посмотрел на Сашу, и удивлённо вскрикнул - глаза брата как-то странно остекленели. Не выпуская из кулака вил ку с насаженным на неё ломтём копчёного окорока, он медленно завалился на бок и кулём сполз со скамьи под стол.
Носков-старший вздрогнул, мгновенно похолодев. Его тут же прошиб липкий пот. Не в силах оторвать тревожного взгляда от бледного, застывшего лица Саши, он, тем не менее, краем глаза зафиксировал, как его соратники слева, справа и напротив тоже стали внезапно "отключаться" один за другим. Некоторые, как и братишка, валились под стол, иные опрокидывались навзничь, третьи буднично хлюпались лицом в блюда с салатами или окрошкой, и засыпали мертвецким сном...
- Опоили-таки! - ужаснулся Аркадий, чувствуя, как немеет язык, - Я так и знал... Сволочи!
Он попытался вскочить на ноги и выхватить наган, но не смог даже пошевелиться. И это было страшно! Из последних сил Аркадий повернул голову в сторону хозяев - его пронзил пылающий взор Филарета, который привстав с места, внимательно следил за всем происходящем в трапезной.
- Ах, ты су... - только и смог прохрипеть Носков-старший.
В голове у него помутилось, всё поплыло перед глазами, набирая обороты. В следующее мгновение Аркадий как бы со стороны ощутил, что его безвольное тело запрокидывается на спину и с грохотом падает со скамьи на пол. При этом он с размаху ударился затылком, но боли, как таковой, не испытал - словно кто-то взял и разом отключил весь набор его чувственных восприятий.
Перед внутренним взором вдруг вспыхнул ослепительный свет, как от разрыва противопехотной гранаты. Через секунду погас, после чего Носков неожиданно провалился в жуткую бездну, запол ненную до краёв леденящим душу мраком...
Глава 20. Выгодный уговор.
Резкий запах вернул Носкова-старшего из небытия. Он сморщился, чихнул и открыл глаза. Перед ним стоял молодой монашек с узкогорлышковой склянкой в одной руке и оловянной кружкой в другой. Противный запах, вернувший его к жизни, исходил из склянки - это он определил довольно уверенно, в то время как от кружки долетали более "вкусные" ароматы - нечто похожее на смесь кофе с коньяком, шоколадом, ванилином и корицей. Впрочем, бурая жидкость в кружке оказалась ни тем, ни другим и ни третьим...
Увидев, что Аркадий открыл глаза, монашек искренне просиял, удовлетворённо кивнув сам себе. Закрыв склянку притёртой пробкой, он сунул её куда-то за пояс, одновременно поднося другой рукой к губам Аркадия кружку с пахучим пойлом.
- На-ко, испей, окаянный...
Аркадий испытывал сильнейшую жажду, в горле у него давно пересохло. Поэтому он без разговоров осушил кружку до дна, справедливо рассудив, что раз уж монахи не отравили его в первый раз, то и во второй не станут. Вот тут-то и выяснилось, что выпил он не кофе с коньяком и шоколадом, а какой-то горьковато пряный настой на травах...
Удивительно, но эффект от настойки сказался спустя лишь пару секунд: в голове Аркадия чудесным образом прояснилось, туманная пелена спала с глаз долой следом. Он ощутил прилив сил и энергии, хотя мышцы во всём теле всё ещё продолжали ныть и стонать, как после многокилометровой пробежки по бездорожью - он их чувствовал все до одной, но управлять ими, увы, не мог....
Осмотревшись, Носков-старший сообразил, что сидит на стуле с высокой спинкой. Не связанный, нет, руки-ноги свободны, что уже само по себе говорило о многом, обнадёживая. И не за столом, а рядом с ним, на свободном пятачке, в окружении престарелого ко нклава раскольников с Филаретом во главе. Глава монашеской обители развалился в кресле напротив, шагах в пяти, и с задумчивым видом наблюдал, как молоденький лекарь выхаживает начальника пришлых воинов.
Увидев, что Носков-старший более-менее оклемался, он сделал знак рукой - монашка-целителя как ветром сдуло. Вслед за зрением к Аркадию вернулись слух и память. Он вдруг отчётливо вспомнил, что сидящие перед ним монахи отравили не только его самого, но и брата, и всех остальных...
Шея не поворачивалась, пришлось скосить глаза. Слава Богу! Его отряд находился в трапезной. Бойцы, все до одного, до сих пор лежали неподвижными штабелями вдоль стен трапезной, куда их бездыханными стащили коварные хозяева крепости. Где-то между эт их полумёртвых тел скорчился и его несчастный брат Саша...
Аркадий, от осознания бессилия, скрипнул зубами, рука сама потянулась к оружию и ...осталась на месте. Да, он не ошибся - конечности до сих пор не в его власти! Они не повинуются ему! Он торчит на стуле, словно пугало огородное на шесте, и никому ничего не может сделать! Не связан, а всё одно - пленник! Вот же гадство какое...
К тому же оружие его пропало! Пояс и две кобуры - одна с наганом, другая с "ТТ" - с него сняли, когда он валялся без сознания. Автомат "Томпсона" тоже умыкнули... Да, дела-а! Кстати, обезоружен не только он один, а весь отряд, и это уже серьёзно! Все карабины, ручные пулемёты, пистолеты, сабли, кинжалы, пояса с кобурами, пулемётные ленты и прочая амуниция свалены в кучу в дальнем углу трапезной. Возле неё слоняются четверо сторожей-мордоворотов, сменивших кадила на трофейные винтари...
Интересно, а что с баркасом? Тоже захвачен или нет? Вроде бы стрельбы с озера не доносилось. Но это ничего не значит: караул и моряков могли опоить хитростью, как и остальных...
Аркадий печально вздохнул, не зная, что и думать. Филарет тем временем не отрывал от пленника пронзительного взора. Казалось, патриарх читает его, как открытую книгу, насквозь пронзая взглядом всю его сущность со всеми помыслами, страстями и желаниями - довольно неприятное ощущение.
Заметив неуклюжую попытку Аркадия дотянуться до отсутствующего оружия, старец криво усмехнулся краешком губ:
- Одолень-трава сковывает конечности человека получше любого железа! Вся прелесть настоя этой травки в том, что он без цвета и запаха, и хорошо растворяется в еде-питье. Довольно нескольких капель зелья, что бы надёжно полонить любого богатыря...
- Да, я это заметил! - вскричал Аркадий, - Пусть мои руки-ноги и парализованы, зато я не потерял способность говорить! И сейчас, старик, я выскажу тебе всё, что думаю и о тебе, и обо всех вас вместе взятых...
- Не трать понапрасну слов, не сотрясай попусту воздух! - резко оборвал Филарет Носкова, - Лучше выслушай моё предложение...
Аркадий удивлённо присвистнул.
- Ты хочешь мне что-то предложить? Интересно! Выходит, вы не собираетесь нас кончать? Тогда к чему весь этот дешёвый маскарад? Отравили нас зачем? Впрочем, вам виднее... Говори, Филарет, я весь во внимании!
- Во-первых, мы вас не отравили, а только опоили. Обездвижили,
другими словами. Что бы обезоружить! А то вы уж больно прытки пускать свои стрелялки в ход по делу, и без дела... Вон скольких наших молодцов угробили! Ну да Бог вам судия!
Во-вторых, по моему распоряжению лекарь только что напоил тебя ещё одним настоем. На этот раз не Одолень, а Велиречь-травы. Догадываешься, к чему я клоню?
- Нет!
- Велиречь-трава развязывает языки и очищает сознание... Понимаешь?
- Что ты всё вокруг да около? Дело говори! В чём суть твоего предложения? - грубо перебил Филарета Аркадий.
- Нетерпеливый, да? Будет тебе суть! Но сначала ответь: ты командуешь этим сбродом?
- Сбродом? Ха! Твоё счастье, что мои бойцы тебя не слышат!
- Значит, я не ошибся - ты их начальник. Хорошо! Тогда ответь мне как на духу: кто вы такие, и с какой целью прибыли в наши края? Учти, мы наслышаны и о "белых", и о "красных" - доводилось
пообщаться и с теми, и с другими. И о том, что ныне творится на Святой Руси, знаем не хуже вас. Так что, давай без прелюдий и вступительной части...
Открывать монахам тайну сокровищ купца Ведерникова Аркадий вовсе не собирался. Но Филарет оказался прав - проклятая велиречь-трава развязала ему язык против его воли. Он и не заметил, как выболтал секрет, да ещё и поблагодарил, что его внимательно выслушали...
- ...Ладно, старик! - глубоко вздохнул Носков-старший и зажмурился, как перед прыжком в воду, - Пусть будет, как на духу... Тем более что я ещё и велиречь-травы испил... В общем, мы, скорее "белые", чем "красные"! Прибыли в здешние края из-за кордона. Были тут у нас поблизости кой-какие дела-делишки - вам не интересные! К вам в долину заглянули с оказией, по тоннелю под скалой... Что бы, значит, откопать и увезти с собой клад некоего новгородского купца!
А тут вы по нам стрельбу открыли. Что нам оставалось? Мы ответили. А как прикажете поступить, когда последние двое суток все вокруг только тем и занимаются, что убивают нас по вся кому поводу, а чаще без?
- Нас ввела в заблуждение твоя форма представителя государственных карательных органов! Каюсь, мы приняли вас за большевиков-антихристов, низвергателей и гонителей Православной Церкви. Потому и встретили пушечкой с ружьями. А посему ошибку свою признаём и просим нас простить!
- О, как! - изумился Аркадий, полагая, что ослышался, - А теперь, когда мы обменялись верительными грамотами, не соизволите ли распорядиться, что бы мне вернуть былую подвижность?
- Позже... Зелье ещё не готово - варится! Итак, ваша цель - сокровища?
- Ну да! Как только мы их откопаем и переправим на баркас, то сразу же уплывём, не задержимся ни на йоту!
- Слово офицера?
- Слово офицера!
- Твёрдо обещаешь?
- Железно! В подтверждение слов могу расписаться кровью!