У Петрова стал расти член. Не то, чтоб у него его раньше не было. Нет, у него, как и у любого нормального мужчины, член был. Однако, член у Петрова стал увеличиваться, он стал расти.
Первой это заметила жена.
- Петрусик, - сказала она одним утром, - ты как-то ласковее ко мне стал относиться. У тебя все в порядке?
Петров перевернулся в кровати на другой бок и невнятно ответил: - ммм...
Потом это заметила и соседка Регина, которая заходила к Петрову якобы поболтать, когда он был один. Она на рост члена отреагировала просто: - ух ты! Ну ты Петров, даешь!
Потом сам Петров заметил неладное и стал перед большим зеркалом в прихожей внимательно осматривать свою гордость. Взяв со стола сына Фимы двадцатисантиметровую школьную линейку, Петров внимательно измерил член и пришел к выводу, что он несколько вырос. Последний раз Петров мерил свой член будучи школьником, когда ему было пятнадцать лет. Тогда измерение показало, что в спокойном виде между ногами у мальчика Петрова было на более десяти сантиметров куска мускулистого мяса. В возбужденном же состоянии член тогда достигал примерно тринадцати сантиметров, что, конечно не являлось выдающимся достижением, а подчеркивало посредственность хозяйна в данной области. Теперь член Петрова достигал в возбужденном виде целых двадцать пять сантиметров и выглядел внушительно. Петров с радостью застегнул штаны и с гордым чувством превосходства над всеми кроткочленными мужчинами, зашагал прочь.
Своим наблюдением он поделился с Пивоваровым, которого считал своим старым другом. Пивоваров к росту петровского члена отнесся спокойно, но в душе позавидовал. Везет же недотепе Петрову. Мне бы так... Единственный совет, который Пивоваров мог дать, было воздержание от половой жизни. Он свел причину роста члена к интенсивности секса, хотя это не соответствовало истине: Петров в этом смысле не выделялся, а совет Пивоварова был вызван завистью. Так или иначе Петров радовался новому явлению и решил не слушаться совета друга.
Радость Петрова продолжалась недолго. Член все рос и рос. Через пару недель Петров опять стоял у зеркала с фимкиной линейкой и старался измерить член, который был в возбужденном состоянии почти в два раза длиннее школьной линейки.
- Гормоны. - Подумал Петров. - Это все гормоны. - Хотя он и не знал, как гормоны могут влиять на рост того или другого органа.
Петров все еще был горд своим членом, хотя не знал, к чему это. Он убедил себя, что рост члена связан с приливом мужских сил и решил использовать это обстоятельство в свою пользу. Он стал вечерами наведываться в рестораны и другие развлекательные заведения с целью новых знакомств. Он решил, что с таким членом ему не откажет в связи ни одна особа и стал приударять за дамами. Это было нелегкое занятие, так как известно, что дамы лишь в последнюю очередь видят и оценивают член, а до этого им важны иные качества мужчины: умение обращаться со слабым полом, быть мужественным, галантным, целеустремленным, симпатичным и немного дерзким. У Петрова этих качеств не было. Он был простым мужиком, которых на свете миллионы. Он не умел быть обходительным с дамами, не был мужественным, быстро опускал руки перед трудностями и не умел вести себя в обществе. Симпатичным он, пожалуй тоже не был.
Ночные бдения Петрова не принесли ожидаемого результата, но серъзно попортили отношения с женой. С одной стороны, она была рада иметь рядом мужчину, который с сексуальной точки зрения превосходил других, даже начальника отдела Корниенко, который позволял себе иногда использовать простодушие супруги Петрова. С другой же стороны, Лара замечала, что Петров духовно отдаляется от нее, хотя физическое присутствие не то что пошло на убыль, а непременно росло.
Короче: у Петрова появились проблемы дома, там где он их меньше всего ожидал. Фима, сын его, стал это замечать и с любознательностью пятиклассника, которые задают самые неприятные и глупые вопросы, спрашивал отца, зачем тот все еще живет с матерью, если он ее не любит. Лара плакала. Соседка Регина здоровалась с Петровым холодно: - здравствуйте, - а не как прежде: - привет Петрусик, сладкий ты мой! Собаки во дворе тоже стали обходить Петрова стороной. Животные всегда чуют неладное.
В свете домашних конфликтов, после долгих колебании, Петров решил обнажить всю правду. Как-то вечером, когда Фима был в гостях у бабушки, Петров в прямом смысле слова, выложил свой член на обеденный стол и пригласил Лару взглянуть на это чудовище. Следует отметить, что к этому времени член вырос еще больше и достигал, уже в спокойном виде, сантиметров этак пятидесяти. У Лары был шок. Она заплакала. Петров стал ее успокаивать, не убирая члена со стола. Он говорил ей ласковые слова и утверждал, что это все нечаянно, произошло без его ведома и что это все к лучшему и что он в этом не видит своей вины и пр. Потом у них был бурный секс на столе и Лара с удовольствием ахала, чувствуя в себе выросший член любимого супруга. Позже она клялась себе, что не будет иметь ни с кем подобные отношения, так, как муж ее превосходит все, доселе виданное.
Разумеется мытарства Петрова на этом не окончились. Дело в том, что член продолжал упорно расти и вызывать неудобства. Во первых, Петрову пришлось обновить все свое нижнее белье. Он накупил себе боксерских трусов большего размера и старался не выпячивать член в штанах. Этого скоро стало недостаточно: член все еще рос. Во вторых, неудобство вызывали и сексуальные отношения. Раньше, так или иначе, Петров жил спокойной сексуальной жизнью, имел регулярные контакты с супругой и нерегулярные с некоторыми другими дамами. Теперь он стал их бояться. Ему казалось, что он мог ненароком поранить женщину, а это влекло за собой черт знает что.
Петрову нескем было больше советоваться и он решил сходить к врачу. В регистратуре поликлиники ему долго пришлось обяснять даме в окошечке причину визита. Наконец его записали к дерматологу, так как дама в окошечке посчитала, что все, что касается члена, относится к области венерических заболевании. Осмотрев и измерив член Петрова, врач удивленно сделал запись в карту и послал Петрова к хирургу. Спокойно отсидев и вторую очередь, Петров наконец попал к нему и повторил процедуру: член опять измерили, осмотрели и в карту внесли соответствующую запись. У хирурга хватило ума и мужества направить Петрова в НИИ сексологии, отметив перед этим необычайность заболевания и изрядно удивившись увиденному.
На врачебном консилиуме в НИИ, который был созван в связи с необычайностью явления, несколько специалистов, включая ученых с мировым именем, а также академика Гафта, был констатирован факт необычного роста члена. Коллеги проявили повышенное любопытство к болезни. Больше ничего консилиум был не в силах установить, если не считать нескольких фраз на латыни, которые попали в карту Петрова и смысл которых был ему неясен. На следуюшее утро Петрову пришлось натощак сдать все анализы, пройти рентген, томографию, провериться на СПИД, на опухоль. Через пару дней выяснилось, что Петров был в целом здоров, если не считать характерных для его возраста мелочей и его теперешнюю болезнь. Теперь уже никто не сомневался, что это была болезнь. Ему пришлось на несколько дней остаться в клинике. Лара приходила два раза в день и подбадривала Петрова, который к этому времени скис и настроился пессимистически, в виду того, что член у него уже опустился ниже колена и во время прогулок по клинике его надо было привязывать к ноге. Серьезные неудобства вызывало пользавание писсуаром. Петрову приходилось таскать с собой в туалет табуретку и справлять нужду по маленькому лишь стоя на ней. За неполную неделю пребывания в клинике пациента осмотрело два терепевта, с полдюжины хирургов, уролог, психолог, женщина - сексолог, специалист по спортивной медицине, гастроэнтеролог, эндокринолог, а также, на всякий случай, генеколог, который восхищенно взирая на огромный член Петрова беспомошно разводил руками. Петрова представили студентам и практикантам в ординатуре, немецкому врачу интернисту, гостяшему в НИИ, директору другого научного института и научному секретарю Академии Медицинских Наук. Наконец врачи решили, что заболевание Петрова, которое они окрестили сложным именем "брахиопенис", и что на нормальном языке означает не более, чем большой член, относится к области психосоматических и переправили Петрова в психушку.
Началась больничная жизнь. Петрову, ввиду необычайности заболевания, дали отдельную палату. Сначала ему назначили успокаивающее лечение. Потом добавили психотерапию. Петрова укладывали на диван и мастерски вводили его в гипнотическое состояние. В глубоком гипнозе врач щептал Петрову, что его член должен скоро перестать расти и начать уменьшаться. Просыпаясь от гипноза, Петров ничего из слов врача не помнил. Также и его член: он не слушался внушения и продолжал расти. Успокавающие средства притупили у Петрова чувства и восприятие окружающего. Он бродил по корридорам больницы в сомнамбульной полудреме и изредка заговаривал с другими пациентами, большинство которых были здоровые, нормальные люди, лишь изредка проявляющие признаки сумасшествия. Когда Петров обяснил другим пациентам причину своего пребывания в больнице, к нему отнеслись с недоверием: псих настоящий. Чтоб доказать реальность болезни, Петрову пришлось в корридоре демонстративно вытащить свой член из штанов клетчатой пижамы и изрядно удивить присутствующих. После этого демонстрация члена другим стала для Петрова обычным занятием: в день по несколько раз приходили люди из других палат и даже из блока Б, узнавшие о необычном пациенте.
Между тем, член Петрова вырос до щеколотки. У него теперь не было иного выхода, как складывать член вдвое и перевязывать его шнурком от ботинка. Член вырос не только в длину, но и увеличился в диаметре, хотя и не пропорционально длине. Петров был в отчаянии. Он видел, что больничные процедуры не помогают, но иного выхода не находил. Жена, которая посещала Петрова регулярно и питала надежду помочь ему альтернативными медицинскими средствами, тайно принесла китайскую мазь, якобы пригодную для уменьшения объема мускулатуры. Перед сном Петров втирал мазь по месту назначения. По прошествии недели эффекта все еще не было. А психушка стала надоедать. Петров чувствовал, что скоро на самом деле может сойти с ума. Он стал бузить. Наконец, устав от него, психологи и психиатры решили переправить Петрова в Центральную Хирургическую Клинику имени академика Скляренко-Поддубного. У Петрова осталось впечатление, что от него просто избавились.
У хирургов Петров прошел все ему уже знакомые процедуры обследования и был, из за неимения обстоятельного мнения по поводу его болезни, вскоре отпущен на свободу. Хотя ему и предложили пластическую операцию по укорочению члена, он побоялся и не лег под скальпель. Петров решил сам взять свою судьбу в руки и выписался из клиники досконально обследованным и в целом здоровым, хотя и с огромным членом. До выписки он и его член были сфотографированы в различных ракурсах. Позже Петров видел фотографии своего члена в медицинском журнале. Два доктора медицинских наук описывали его случаи, как уникальный и не имеющий аналогов в медицинской практике. Петрова в статье упоминали как пациента П. Для регулярных наблюдении его прикрепили к отделению доброкачественной патологии, куда приходилось наведываться раз в неделю.
- Ну как у нас с членом? - спросил старый друг Пивоваров, когда Петров позвонил ему, вернувшись к жизни после двух больниц. Петров рассказал ему о лечении и позже, при встрече, показал член. Пивоваров искренно пожалел Петрова, а про себя подумал: - слава те господи, что не со мной такое случилось... А я то завидовал... Они выпили, поболтали о том о сем и разошлись. Петрову стало казаться, что на улице на него начали обращать внимание. Он теперь одевал широкие штаны и член не выпячивался. Тем более, что настала зима и надо было одевать пальто. Несмотря на такую маскировку, его не покидало ощущение, что за ним наблюдают. Ослабленная от лечения психика рисовала тревожные картины. Больше всего Петров боялся публичности. Он боялся, что его могут обнажить и демонстрировать в качестве чудовища, подобного тем, которые выставлены в кунсткамере.
Пару раз Петров ходил в церковь. Душу немного облегчало, но страхи не умерялись. Он все чаще замыкался в себе и отдавался грустным мыслям. О самоубийстве он тоже помышлял, но не решался. Лучше отрезать член, чем покончить с жизнью, думал он. Пивоваров посоветовал ему устроиться работать в цирк, но Петров не мог себе представить, как он на манеже полуголый будет зрителям демонстрировать свой член-чудовище. От этих раздумии ему становилось дурно. С работы Петров ушел окончательно. Он снял все деньги со счета в сберкассе. Половину отдал жене, а остальные оставил себе на расходы.
Петров не мог преодолеть страха и запил. Лара не смогла терпеть этого долго, тем более, что Петров уже перестал выполнять свои мужские обязанности. Она переехала с сыном к матери. Сначала на время, а позже, как выяснилось, насовсем. Петров, небритый, грязный и неухоженный, изредка очухивался от запоя и с необъятной грустью глядел на свой член, который между тем не увеличивался более, но и не уменшался. Петров бормотал себе невнятно под нос всякие ругательства и проклинал причину своего несчастья. - За что же ты меня так... мать твою... злобно говорил он члену. Петрову иногда казалось, что член отвечал ему на ругательства. Но это случалось редко. Его вины тут не было. Злой рок вывел его из равномерной спокойной жизни и бросил в водоворот бездонной тьмы. Ему иногда вспоминались радужные дни, когда он мог позволять себе все то, что делали обычные люди: ходить на работу, ездить по выходным с Пивоваровым на рыбалку, водить Фимку в кино и ссориться с женой, не опасаясь ее ухода из дома.
Постепенно он перестал выходить на улицу. Если только, за очередной бутылкой портвейна или за колбасой. Пару раз к нему наведывалась соседка Регина, которая искренне жалела Петрова, но ничем не могла помочь. Иногда заходил старый друг Пивоваров и распивал бутылку, которую сам и приносил. Он называл Петрова членом-петровым и старался рассказывать похабные анекдоты на актульную тему. Петров не смеялся и был в глубокой депрессии. Пил, мучился, страдал. Потом его охватывало чувство беспомощности и безразличия. Он видел, что член его сводит в могилу, но ему было плевать на это.
Петров умер утром. На улице было светло и морозно. Этим воскресним мартовским утром людей на улице было мало. Он лежал на ковре, купленном вместе с Ларой перед их свадьбой, теперь замызганном и дырявом от непогашенных окурков. Его обнаружили лишь в среду, когда Лара зашла за своим плащом. Она долго плакала и взрыдывая рассказывала дежурному врачу скорой о своем муже. Врач, засомневавшись в услышанном, снял с Петрова нижнее белье и посмотрел на член. Член был обычным, как у мужчины среднего возраста, даже немного сморщенный. - Ну и фантазеры эти бабы, - подумалось ему, - член как член, ничего особенного.