Ну, начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь.
(Г.К. Андерсен "Снежная королева")
История с видеокассетой началась в Ноябре 92-го года. Пашка тогда барахтался на втором курсе заочного отделения политеха. За плечами лежала биография, длинной с гулькин нос, и глубиной с чайную ложку, умещающаяся на одном тетрадном листе. "Родился..., учился..., окончил..., поступил на 1-й курс..., отчислен за академическую задолжность. Служба в рядах..., восстановлен на заочное отделение.... Хотя, если разобраться, то у многих в 22 и того нет. А Пашка мог смело рассказать про "Доблестную связь", которая, как известно, - "... и в пыль, и в грязь"
Пашка барахтался, а страну корежило.
Пашины однокашники (школьные и институтские) время даром не теряли. Крутились волчком. Покупали и продавали. Впаривали и втюхивали. Делали дело. Российский бизнес набирал силу. В 92 началось победное шествие по стране "челноков", с клетчатыми синтетическими сумками. Слава бабе с полусотней кило турецкого ширпотреба.
Молодежь нырнула в новую среду смело. И поплыла. Те, кто пошустрей, уже не худо зашибал. Бывшие Пашкины одногруппники, с которыми не потерял контакт даже перейдя на заочное, ухитрились устроить в студенческой общаге мебельный склад. Покладистая и продажная комендантша выделила им бывший "Красный уголок". Правильно. Пусть послужит людям. Гипсовый Ленин из угла наблюдал за перемещением громоздких коробок. Студенты так увлеклись новым делом, что о необходимости сдавать сессию вспоминали с изумлением.
Пашка смотрел на корчи Большого бизнеса чуть со стороны. В силу (или слабости) характер, надо полагать. Смотрел на происходящее через окошечко коммерческого киоска ("палатки"). Какое верное, между прочим, слово - палатка! Временное пристанище в пути. Не серьезное и ненадежное. Баловство. Но жить молодому человеку "палаточный" бизнес позволял. Это чудо российского бизнеса, ограненный бриллиант новорусской коммерческой мысли в одночасье, как грибы после дождя, повыскакивали по всей стране. По всем ее городам и весям. Переделанные из строительных вагончиков - бытовок, из снятых с колес автомобильных контейнеров, просто, сляпанные вручную, палатки и целые палаточные городки расцветали, как прыщи у сладкоежки (или лучше сказать - язвы у сифилитика?). Ассортимент товаров был стандартным. Печенье-конфеты, кексы-сникерсы, чай, соки... Водка-самопал (верченая), колбаса хохляцкая (копченая), и обязательный атрибут базарного торговца - сигареты LM. Часы штамповка... Пластмассовая бижутерия, брелоки, брошки, ремни и еще, хрен его знает что! Барахло!
В Пашиной палатке, кроме перечисленного добра, имелись несколько блоков видеокассет. Блаженный 92! Пик видеопиратства. Краденые фильмы свободно и везде. Даже на местных ТВ станциях. "Коламбия пикчерз представляет" - говорил Леонид Володарский своим волшебным гундосым голосом, и вся страна замирала в сладком предвкушении.
У Паши три десятка ярких коробочек, заполненных голливудским мордобоем, нагло выстроились на витрине, притягивая взгляды ротозействующих господ покупателей. Их охотно брали, а когда запас иссякал, Руслан - хозяин - привозил пополнение из своих источников. Надо сказать, что кассеты иногда возвращали, жалуясь на брак. Пиратство, откуда качество? А может, покупатели ловчили. Посмотрели - надоело. Но на этот случай у Паши имелась четкая инструкция хозяина. "Улыбайся, Паша. Клиент всегда прав! (Верни лоху бабки - говна не оберешься) - учил Руслан, - Вот такая, Паша, торговая политика"
Мужик, вернувший ту кассету, не был похож на ловчилу. Клиент - как клиент. Пашка только заступил на смену и сидел, забавлялся с диким приспособлением называемом "портмоне". Две картонки, с наклеенной ксерокопией бакса, соединялись хитроумным образом при помощи розовой ленточки. Открываешь, кладешь купюру, закрываешь-переворачиваешь, разеваешь картонки снова, глядь, а твоя денюжка уже прижата лентой к обложке. Пашка вертел в руках безделушку и с тоской думал, как в приступе гипертрофированной лени русские кулибины способны извлекать деньги из двух картонок. Плати и забавляйся до одури.
Мужик протянул кассету в окошечко и проблеял:
- Вот... Я вчера брал у вас...
Паша вздохнул и отложил в сторону западлянскую игрушку.
- Брак?
- Можно сказать и так, - мужик явно не привык ходить с разборками по коммерческим притонам. Он смущался, и Паше было его жаль.
- Так, значит, брак? - точно по Руслановской инструкции, Паша улыбался в 32 зуба (один, правда металлокерамика)
- Там записано не то, что указано на этикетке, - наконец родил мужик, - Купил ребенку, а там...
Паша повертел в руках пленку. "Белоснежка и семь гномов". Старый добрый Дисней.
- Не то, а что?
- Бог его знает. Какие-то ужасы, - мужик занервничал, - Да вы сами посмотрите.
- Посмотрю, обязательно.
Паша отсчитал деньги, вынув их из сигаретного блока, заменявшего кассу, протянул мужику, и извинился. Не то чтобы чувствовал вину, а так...
- Бывает, знаете ли.
- Конечно, конечно.
Тут и конфликту конец. Мужик сунул деньги в карман и, довольный, что все прошло гладко, удалился из Пашиной жизни. Паша еще повертел пленку в руках, пожал плечами, и убрал ее в карман куртки. "Ничего, - решил он, - Дома разберусь". К концу смены вся сцена вылетела у него из головы, добро, таких происшествий случалось по десятку за день. Да еще Серега-напарник заявился, и стал обстоятельно рассказывать, как они не хило оттянулись вчера. Рабочий день отдуваясь катился к финалу.
Было воскресенье, и Пашка спал чуть не до обеда. Потом без дела слонялся по квартире, смотрел телевизор. Полчасика висел на телефоне, о чем-то говорил с матерью.
Жили они вдвоем. Дмитрий Александрович Авдеев - папашка - с приходом новой эры почувствовал душевные муки и острую нехватку дензнаков, с чем и отбыл на поиски лучшей жизни. Пашка с матерью в попутчики не годились. А они и не плакали. Короче, лихой орел-аферист Д.А. Авдеев оттаивал себе душой где-то на норвежской нефтяной платформе, или на Колымском лесоповале, Пашка ждал - ждал от него письмо, да и плюнул. Мать сделала то же годами15-ю раньше.
После пустого трепа с матерью, листания вчерашних газет Пашка отправился перекуривать на лестничную площадку. Сунул руку в карман куртки за сигаретами, а там - она. Кассета. Вспомнил мужика, вернувшего Диснея, его невразумительные объяснения и заинтересовался всерьез. Покурил и приступил к просмотру мультклассики. Благо, аппаратура у него имелась. Зря что ли на Руслана пахал? По пленке было видно, что мужик посмотрел всего минут пятнадцать записи.". Не понравилась"Белоснежка"? Пашка перемотал ленту на начало и нажал "пуск". То, что появилось на экране, не понравилось бы, кому угодно. Съемка велась любительской камерой. Изображение дрожало, цвета были неестественные, а освещение, можно сказать, и того хуже. Посреди грязной полутемной комнаты - возможно, сарая, или гаража - стояло кресло с высокими подлокотниками. Стена за креслом и большая часть интерьера, еле угадывались. Какие-то лавки, полки. Более-менее освещено было только кресло. В нем сидел голый мужчина, привязанный к сиденью бельевой веревкой. Он кричал. Еще один персонаж - неизвестный, стоящий спиной к камере - ударил голого по лицу, чем-то блестящим и рявкнул:
- Заткнись! Заткнись, ублюдок!
Звук был глухой, самопальный, как и вся запись.
- Заткнись, сука!
Голому, видно, досталось уже, как следует. По щеке текла струйка крови. Голова тряслась и запрокидывалась назад. Там упиралась в подголовник. Его мучитель не поворачивался лицом к камере. Синие джинсы, горчичный свитер, украшенный геометрическими фигурами и что-то блестящее в руке.
Мужик в кресле немного притих, но продолжал истерично всхлипывать. "Горчичный свитер" теперь схватил его за горло.
- Открой рот, милый, и не вздумай кричать. Я никому не позволяю кричать на себя. Да еще в собственном доме. Эй, ты! - крикнул "свитер" и не оборачиваясь, поманил оператора рукой, - Ближе, ближе.
Голый тихонько завыл. Камера, тем временем, наехала вплотную. Пашка даже смог разглядеть глубокую рану у бедняги под глазом, из которой текла кровь.
- Скажи "А", любезный. Скажи!
Голый затравленно смотрел мимо объектива.
- Пусти, - сказал он, - Пусти. Я же - никто. Я - вша. Зачем тебе это?
Мучитель чуть ослабил хватку, - Зачем? - переспросил он, - Если ты мне скажешь - зачем - я тебя отпущу. Наверное...
В кадре появился тот самый блестящий предмет, что он сжимал в руке и Паша потянулся к выключателю. Блестящий предмет оказался зубоврачебными щипцами. Мужик в кресле уже визжал без остановки. "Горчичный свитер" начал щипцами оттягивать ему нижнюю губу. Голый подался всем телом вперед, насколько позволяли веревки. Кровь текла у него по подбородку и капала на колени. В глазах застыло безумие пополам с мукой. Пашка сжимал в руке пульт ДУ от видеомагнитофона, но был не в силах нажать "стоп". Ужас происходящего завораживал. Камера металась влево и право. Наезжала, и брал общий план. Садист в свитере работал щипцами, как отбойным молотком. - У меня работа такая! - кричал он, - Призвание! Да ближе ты, сука! - это оператору, - Что ты в жопе елозишь! Клыки его возьми покрупнее. Мы его сейчас от зубного камня лечить будем...
Дикая сцена на экране длилась минут 20, а затем резко обрывалась. До конца кассеты "шел снег". Паша проверил. "Белоснежка и семь гномов"... Он ошарашено сидел перед выключенным телевизором и со всех сторон осматривал злосчастную пленку. В 92 году о "пыточных" кассетах и слыхом не слыхивали. По крайней мере, Паша. Они появились позже. После Чеченской войны.
Через некоторое время, глубоко затягиваясь сигаретой на лестничной площадке. Пашка подумал - "Отнеси тот мужик кассету в милицию, были бы у Руслана проблемы". О том, что это игровое кино, не могло быть и речи! И еще - "Завтра же верну ее на место. Дескать, ничего не видел. Мало ли, что здесь продается. Ну их!" Так и решил - "Ну их!"
До конца дня Пашка чувствовал себя не в своей тарелке. То и дело бегал курить на лестницу - нервничал. Хотел позвонить Сереге-напарнику (тот предлагал расписать пулю в тесной компании) - не поднялась рука. На вопросы матери отвечал невпопад. В конце концов она забеспокоилась.
- У тебя проблемы?
- Проблемы? Я - в порядке.
Он возвращался с очередного лестничного перекура, и старался быстрее прошмыгнуть в свою комнату. Перед глазами стоял кричащий мужик, привязанный веревками к креслу. Под конец записи, "горчичный свитер" приговаривая - Вот так. Вот так, - выдрал ему коренной зуб.
- Ты готовишься к соревнованию курильщиков? - спросила мать, - Ты со своей торговлей про учебу совсем забыл. А тем временем, сессия не за горами.
- Я - в порядке, - повторил Паша, - В полном.
- У тебя сложности на работе?
Паша закрылся у себя в комнате, но мать скреблась под дверью.
- Сейчас столько пишут о рэкетирах...
- Господи, мама, ну, причем здесь я? Я тебе сто раз объяснял - Этими вещами ведает Руслан.
Тот, и правда, регулярно платил (как впрочем, и остальные хозяева палаток) эмиссарам одного весьма благообразного господина по фамилии Добролюбов. Сами эмиссары (парочка бритоголовых дебилов) вели себя нагло. Помимо причитающейся их хозяину суммы, всегда прихватывали что-нибудь для себя. Водку, сигареты... Но Пашу эти дела, и правда, не волновали.
А мать все не успокаивалась.
- Оля?
- И с Олей у нас все нормально. Вот в пятницу были с ней в кафе. Мило провели время. А сегодня она занята.
В конце концов, ничего не добившись, мать удалилась, оставив Пашку с его "Белоснежкой".
Под вечер Паша еще раз пересмотрел запись. Уже спокойно. Да и к чему нельзя привыкнуть? По крайней мере, на экране. Но и со второго раза оставляла тяжелое впечатление. Привязанный бедняга кричал, пытался разорвать веревки, крепко спутавшие его. Когда "Горчичный свитер" выломал ему зуб, звук раздался ошеломительный. Несчастный запрокидывал голову, пытаясь увернуться от мучителя. Кровь клокотала у него в глотке и пузырилась на губах. "Так, так" - говорил "свитер", - "Вот так".
- Что за ужасы ты смотришь? - крикнула из своей комнаты мать. Пашка, от неожиданности, уронил пульт ДУ.
- Кино, мама. Просто, кино, - а сам подумал, - "Если это, просто кино, то, что есть ужасы?"
Он выключил аппаратуру, вытянул кассету из видеомагнитофона, и еще раз внимательно осмотрел ее. Что такое видеокассета без этикетки с названием фильма? Просто, черная пластмассовая коробочка, с выдавленными иностранными надписями. Близняшка любой другой. На этой наклейка была - "Белоснежка и компани". Ну и что? Клеят их люди. Ошиблись, перепутали, подсунули. Все, что угодно! Люди могут быть невнимательны, рассеяны. Люди, вообще, очень разные. Некоторые - вон, увлекаются пытками в виде удаления зубов без наркоза. Наверное, надо отдать пленку Руслану. Что будет, если ее снова купят, и теперь не вернут, а отнесут, куда надо? Пусть Руслан сам решает, как быть. Где он ее вообще взял?
Другая мысль обожгла, как кипяток - А если это кассета Руслана?
"Руслан - маньяк? Руслан пытает людей?"
Паша хохотнул. Не мог представить себе Руслана в роли садиста в горчичном свитере
"А если это его друзья?"
Или того хуже, но правдоподобнее - "А если Руслан, просто, любит смотреть пытки?
Я его хорошо знаю? Я с ним давно знаком?
Приятель... босс... хозяин... Практически, не знаю"
"Значит, завтра я приду на работу" - прикинул Пашка - "дождусь Руслана и скажу - Привет, босс,
а я знаю твои грязненькие секретики!
Или не скажу. Но это ничего не меняет.
Руслан будет уверен, что кассету я просмотрел"
На следующий день он заплатил за кассету из своего кармана. Купил. Оставил себе. Сунул деньги в кассу (блок из-под сигарет) и точка. Наверное, Пашка напоминал страуса с башкой в песках Сахары. Фактически, он избавил (защитил) Руслана от проблем, себя от разборок-выяснений, а свой карман от грозящей безработицы. Мол, все шито-крыто. Ничего не видел, ничего не знаю...
Кассета устроилась на полке между своих сестер. Затерялась. Да так, что через неделю не обнаружилась на месте.
Снова было воскресенье. Прошла неделя, и прошла она, как обычно, бестолково. Мотался в институтскую библиотеку - набрал фолиантов. Мать немного успокоилась - занимается. С ребятами в общаге играл в преферанс, пили пиво.... Через день бизнесменил в палатке.
Примерно, до полуночи, потом приезжал Руслан, снимать дневную выручку. Треп, то - се... Спать ложился в 2 - 3. Во вторник ходили с Ольгой в кафе, в четверг - на дискотеку. В пятницу поругались. Ольга заявила, что опять занята в выходные, а Пашка уже договорился с Сергеем-напарником о сабантуе у того на даче. В субботу помирились. Что такое сорванная дачная гулянка? Последняя, что ли? Короче, вел Пашка жизнь бурную. Нормальную. И пел, и плясал, и на дудке шпарил. А про кассету почти не вспоминал. В среду только что-то шевельнулось, когда Руслан припер очередную партию видеобарахла.
- Любит народ синематограф, - то ли спросил, то ли объявил хозяин, выгружая полные блоки кассет. Десяток в каждом.
- Ага, - согласился Пашок. Неприятное чувство, которое возникло при взгляде на яркие упаковки, подавил на корню, - Важнейшее из искусств!
- Ну и ладушки. Пусть любят. А мы им поможем. Так, Паша?
"Так, так, - подумал Паша, - Так. Вот так, вот так..."
Закрутился Паша совсем, не до кассеты ему было, а вспомнил, когда не обнаружил ту на месте. Она должна была лежать на полке над столом. Сомнений не было. Она была ТАМ, а не в столе, или под столом. Не на шкафу, и не за шкафом. И даже не в тумбочке с тряпьем, куда Паша тоже заглянул. Он перевернул все и вся, комната, и так не отличавшаяся опрятностью, стала напоминать веселенький свинарник. Кассеты не было. Нигде! Она улетела. Испарилась.
Пашка влетел на кухню с чувством, какое бывает в придурошном сне, когда тебе снится, будто ты стоишь посреди многолюдной улицы без штанов. Понимаешь, что дело дрянь, но изменить ничего не можешь.
- Мама! Ма, послушай!
Мать оторвалась от какой-то стряпни.
- Пожар?
Да. Хуже. Ты не убиралась у меня в комнате? Понимаешь, там была одна кассета...
- Паша, мы же договорились, что твои вещи я не трогаю. Ты убираешься сам. Если это можно назвать уборкой, конечно...
- Значит, не убиралась?
- Увы. А что ты говоришь, пропало?
- Все нормально. Я поищу получше.
- Прекрасно. Нашелся повод навести порядок.
Вообще-то Паша нормально жил с матерью. Почти мирно. Она почти не лезла в его дела, а он почти не огорчал ее. (о ДА Авдееве они, по негласному соглашению, не вспоминали) Такой образ жизни называется - сосуществование. Мать не совсем была довольна Пашином бизнесом. Считала, что он может помешать учебе, но, с другой стороны, как человек здравомыслящий, понимала, что в НАШЕ время такой опыт не помешает. Да и деньги...
Паша отправился к себе в комнату с твердым намерением начать поднимать полы, но тут его осенило. Он поспешно вернулся на кухню.
- Мама, Женька был?
- Был. Я же тебе говорила. В среду приезжал. Галя передала кое-какие продукты.
"Попался голубчик!"
Женька был сыном материной родной сестры и стало быть доводился Пашке кузеном. В меру развитый, воспитанный (в меру) молодой человек. Учащийся 9"А" средней школы ?81. Спортсмен, активист и т. п. Всем был Женька хорош (вон, сумки с продуктами через полгорода возит, четверочки из школы доставляет), но вот вещи старшего брата всегда искренне считал своими. Ничего серьезного он не брал, а так... Кассету без спроса прихватить посмотреть, книжечку (как правило, чужую) почитать - и опять же без спроса - мог. За что и получал от Пашки, но с дурными привычками расставаться не собирался.
- Мама, Женька шнырял у меня в комнате?
- Я не следила. Заходил...
"Попался кузен, - подумал Пашка, - Вот только, он, или я?"
Пашка вылетел из подъезда, будто за ним гнались.
- Павло, родной! - у дома ошивался Жужа, - Павлик!
Паша, по инерции проскочил мимо, но остановился. Вернулся. Жужа был опорой и убытком всего дома. Опорой потому что работал слесарем-сантехником в местном ЖЭКе, а без воды, как известно, ни туды, и не сюды. А убытком... Жужа жрал водку, как заведенный, и не было тому ни моральных, ни психологических оснований. Просто, пил и все. Любил он это дело. На свои маленькие радости Жуже постоянно требовалась наличность, которую он и собирал в виде дани, со своих потенциальных клиентов. Попробуй откажи!
- Пашуня! - радости Жужи не было предела, - Вот так удача!
- Держи, Жужа, я тороплюсь.
Лишних вопросов Паша не задавал. Вложил в руку бравому слесарю комок мятых фантиков - если, кто помнит, что это такое - и помчался дальше. В спину неслись вопли благодарности, и обещания завтра же открутить, прикрутить, подтянуть. Заменить, все имеющиеся в доме прокладки, и вообще, век Богу молиться, но Паша уже сворачивал за угол. За углом паслась сладкая парочка - Жужины приятели.
- Какого он там возится, - нервничал тот, что повыше, в дивном желтом плаще и с ободранной рожей. Второй - ростом поменьше, при болоньи и при пакете с пустыми бутылками, по-шпионски выглядывал из-за угла.
- Остановил кого-то. Разговаривают, - комментировал он, - Ага, в карман полез!
- Небоись, мужики! Сейчас настреляет и подтянется! - крикнул им Паша на ходу.
Мужики недоуменно посмотрели ему вслед. Им ли бояться?
Женьки дома не оказалось. Вот так.
Пашка, прыгая через две ступеньки, влетел на третий этаж сталинской громадины, но увы...
- А его, Паша, нет, - тетка была немного удивлена, видя, что Паша никак не может отдышаться - бежал от самой остановки, - Что-нибудь срочное?
- Ничего срочного, - Паша лихорадочно придумывал отговорку. В голову ничего не шло.
- Договорились с Женькой сходить в одно место.
Слава Богу, тетка любопытством не отличалась.
- Так проходи, подожди. Он скоро будет.
- Галя, кто там? - в прихожей появился Григорий Александрович - Женькин отец.
- Паша, здорово! Ты что это в дверях?
В руках Григорий Александрович держал развернутую телевизионную программу. На носу - очки. "У людей нормальный выходной" - вздохнул про себя Паша.
- Я на секундочку, - Паша поздоровался за руку с Женькиным отцом. Тот был человеком добрым и мягким. Немного, желеобразным. Трудился в каком-то ерундовом НИИ, вредных привычек не имел (легкая занудность?). Женька, жена... Семья - работа - семья. Даже хобби у него было сугубо положительное - шахматы. Поступок свояка - Д.А. Авдеева - искренне не понимал, и потому осуждал. А Пашку с матерью, разумеется, жалел, не подозревая, что им без дорогого кормильца только легче. Матери - спокойствие, а Пашке... То ли привык, то ли отвык... Чего стоила только одна папашина афера с пиломатериалами! Кило нервных клеток и по пять лет жизни с носа.
- Как мать? Как сам? Заходишь редко.
- У нас все нормально. Где же все таки Женька? - гнул свое Пашок.
- У него сегодня тренировка в бассейне, - тетка обернулась и посмотрела на настенные часы с маятником, - До двенадцати.
"пятнадцать минут в запасе, - подумал Пашка, - До бассейна два шага. Успею"
- Я лучше его встречу. Как бы куда-нибудь не завернул. (Спортсмен, надежа общества и мелкий жулик)
- Он, вообще-то, после тренировки всегда домой идет. Но ты смотри. Как знаешь...
Пашка галопом помчался вниз по лестнице.
- Матери привет! - опомнилась тетка, - Скажи, на днях заеду.
Пашка топал уже где-то на первом этаже.
- Скажи, позвоню, - крикнула тетка сверху, - Не забудь.
- Скажу-у-у...
В бассейне бабка-вахтер успокоила - группа из спортшколы еще занимается.
Успел.
Паша вышел на улицу и, закуривая, огляделся. Осень крепилась - крепилась, да и околела. Деревья голые, как метла у дворника, растопырили черные ветки на новорусский манер. Кое-где еще трепыхались дистрофичные листочки-горчичники, но их песенка была спета. С неба сыпала мокрая пакость, называемая в народе, странным словом - мга! Заканчивалась осень 92 года. Одного из самых мерзких, непонятных, лживых годов в современной истории. Год убиенных юношей на черных восьмерках-"зубилах". Первый год малиновых пиджаков, стриженых затылков. Год отчаянного беззакония, бешеных денег и пустых карманов. Полную наивности и социалистической доверчивости страну, кинули на съедение мировому Сникерсу. Помнится одна ласковая и до слез простая душа, прислала в редакцию газеты "Аргументы и Факты" письмо с вопросом - "Правда ли, что в Москве убивают за деньги?" Год уходил с ощущением наступившей свободы, но еще не наступившего разочарования...
Паша подтянул повыше ворот куртки и, поеживаясь, прикрыл сигарету ладонью. Мимо шли ярко одетые люди и беззлобно осуждали погоду. Для них это было важно. Они, явно, никогда не видели, как щипцами без наркоза выламывают зубы, и не слышали, какой при этом раздается звук. А Паша видел, и слышал. Он был умудренный опытом сукин сын.
"Что собираешься делать дальше? - спросил Паша себя, - За каким хреном ты оставил себе эту кассету?"
Мимо прошли две малолетние вертихвостки в ярких-ярких дождевиках. Увидев Пашину глубокомысленную физиономию, одна толкнула другую локтем, и обе, весьма искусственно засмеялись. Паша строго проводил их взглядом. "Ходят тут..."
"Полбеды, если только Женька видел запись. Можно отбрехаться - Не моя! А если тетка? Григорий Александрович? Если, кто-нибудь из женькиных приятелей? Скажи мне, друг Паша, то, что записано на кассете - шутка? Сотру все, к такой-то матери" - яростно заключил Пашка, - "А Женьке...!"
Тут нарисовался и сам атлет в компании жизнерадостных оболтусов. Все разгоряченные, шумливые.
Женьке много ли надо? Заржал, как молодой жеребец.
- А мочалка где?
- У тебя одолжу, - Пашка яростно растоптал окурок в ноябрьской слякоти, - Послушай, голубчик...
- Ребята, во вторник к девятнадцати ноль-ноль! В зале!
На ступеньках бассейна стоял высокий мужик в спортивной куртке с капюшоном, в ададасовских брюках и сумкой через плечо.
- Чтобы без опозданий. Черенков, - крикнул он рыжему долдону, - Тебя персонально касается. Отговорки, мол, к контрольной готовился, сочинение писал - не приму! Все слышали?
Собравшийся расходиться народ, зашумел в том смысле, что, мол, слышали. Не маленькие.
- Тренер?
- Ну! Геннадий Николаевич. Зверь мужик. Загонял сегодня. Сначала вокруг бассейна кросс бегали...
- Пошли, что ли...
Пошли. Женьку уже не интересовала причина, по которой Пашка пришел на тренировку. Забыл. Он выкладывал новости, а их было много. Тараторил, пока Паша не прервал его.
- Женька, ты брал у меня видеокассету, когда приходил последний раз? В среду, кажется...
Женька споткнулся на полуслове.
- А... - протянул он, - Вот ты чего пришел. Я то думаю... Так ты не заходишь. Все занят.
А могли бы, между прочим...
- Ты мне давай, зубы не заговаривай, - обозлился Пашка, - Колись - брал?
- Не-а... Не успел. Школа, тренировки. Закрутился, знаешь. Хотел сегодня вечерком...
Ура!
У Пашки с души свалился камень.
Могильный.
- Ты что, мультиков не насмотрелся? Дите!
- А сам-то! Зачем купил?
Пашка растерялся, не зная, что ответить. Но Женьке ответ и не нужен был.
- Мне нравится. У нас в школе все от Диснея тащатся.
- По мне хоть Хрюшу со Степашкой смотри, но эту кассету придется вернуть. Не моя она. А сегодня за ней придут. Соображаешь?
Пашка обрадовался, что Женя не видел запись, даже не заметил, что тот нахмурился.
- Значит, так - сейчас идем к тебе, и ты мне выносишь пленочку. Заходить не буду. Кажется, я напугал твоих, - Паша хлопнул Женьку по плечу, - Что приуныл, брательник?!
- Паш, а завтра нельзя?
- Что? - Паша резко остановился.
- Понимаешь, занят я сейчас. Зайти мне надо, - мямлил Женька, - В одно место.
Пашка похолодел.
- Что еще за место?
- Надо... Договорились тут с одним...
На Женьку было больно смотреть. Врать он не хотел, но, по какой-то причине, приходилось.
- Паш, правда, давай завтра. Сам привезу. Клянусь!
- Выкладывай.
- Да что выкладывать? - почти искренне возмутился Женька, - Что ж у меня, и дел быть не может?
- А мама твоя сказала, что ты после тренировки домой всегда идешь.
Паша улыбался, но в душе у него все клокотало - "Каков хитрец! Дела у него!"
Женька еще юлил, что-то блеял, пытался, гадюка, вывернуться, но окончательно припертый к стенке, - сдался.
- Отдал я ее, Паша.
- Кому? - Паша сжал зубы.
- Сосед ее у меня посмотреть выпросил. Да он нормальный мужик, - затараторил Женька, видя Пашино состояние, - Дочь у него маленькая. Для дочери и взял.
"Удивительный последнее время спрос на мультфильмы" - подумал Паша
- Когда?
- Что когда? - не понял Женька.
- Отдал, когда? - Пашка все-таки взорвался, - Хрен ли тут непонятного! Когда ты отдал кассету?
- Вчера вечером. Он всегда ко мне по вечерам заходит. Кассетами меняемся.
- Моими, - поддакнул Паша.
- Да что ты в самом деле! - Женька чуть не плакал, - Откуда мне знать! Она у тебя - золотая?
Паше стало жалко Женьку. "Что я, правда, на него накинулся, - подумал он, - Сам ведь виноват. Прятать нужно было получше пленочку".
- Ну, ладно, пошли. Чего встали?
Они потопали дальше. Женька обиженно сопел рядом.
- Можешь сейчас зайти к соседу? - спросил его Паша.
- Зайду, конечно. Воскресенье - дома, значит.
Пока шли до Женькиного дома, Паша успокоился. "Будь, что будет. Все равно ничего уже не изменишь. А за каким дергаться?"
Нормальный Российский фатализм взыграл.
Соседа искать не пришлось. Он сам их нашел. Братья подходили к подъезду, когда оттуда выскочил молодой мужчина лет тридцати.
- Женька, сучонок! - заорал он с разгона, - Ты что мне подсунул?
Женька от неожиданности не нашелся с ответом, а мужик распалялся все пуще.
- Я к тебе сегодня два раза заходил. Говорят - ушел. Сейчас смотрю из окна - тащится...
- Да вы, что сегодня, с цепи сорвались?! - Женька, похоже, сам рассердился, - Ты что шумишь?
- Я тебя спрашиваю, что за гадость ты мне подсунул?
- Кассету?
- Ну, мать твою... Да. Кассету!
- Белоснежка. Мультфильм такой. Диснеевский.
- Белоснежка?! - мужик задохнулся от возмущения, - Ты издеваешься?
Женька беспомощно посмотрел на Пашу, и тот понял - пора вмешиваться.
- Все нормально, мужик. Это моя кассета. Ошибочка вышла.
- Ошибочка? - ошарашено переспросил мужик.
- Точно, ошибочка. Там ужастик был записан, потом я его стер. Вот, кусок остался.
Из мужика делали дурака, и, кажется, он это понимал.
- Ошибочка! Да у меня дочь полночи уснуть не могла, - не унимался сосед, - Ставлю ей мультик, а сам на кухню. Слышу, кричит...
Женька, оттертый Пашей за спину, решил вмешаться.
- Паша, о чем это вы?
- Помолчи.
- Паша, озверели?
- Заглохни, - Паша повернулся к соседу, - Извини, командир!
- И не похоже это на кино вовсе, - буркнул мужик, - Возьмите. Видеоманы, мать вашу...
Он вытащил из кармана кассету и протянул Пашке, - Не нужны мне проблемы.
"Ну, не молодец ли" - подумал Паша.
- Без башки останетесь.
Когда сосед скрылся в подъезде, Женька дернул Пашу за рукав.
- Паш, о чем это вы?
"Началось" - закатил глаза Паша.
- Да ни о чем. Диснея он не любит.
- Паш, я серьезно.
- А серьезно, то не твоего ума дело. Ты свой вклад уже внес.
Паша никак не мог засунуть кассету в карман. Та цеплялась углами, Паша злился. В конце-концов плюнул, и решил нести в руках.
- Паша! - Женька не отставал. Да Паша на это и не надеялся. - Пошли ко мне. Посмотрим.
- Я тебе, братец, все сказал.
- Паша, я обижусь, - неожиданно серьезно сказал Женька.
Паша посмотрел ему в глаза и понял, что тот не шутит. "Показать, что ли?" Пашка тяжело вздохнул.
- Господи, ну липучка! Ладно уж. Только смотреть пойдем ко мне. Не дай Бог, твои увидят. Рано еще им такие киношки смотреть.
- Ура! - Женька был согласен лететь на Луну. - Сейчас. Я только сумку занесу. Подожди...
Всю дорогу они молчали. Женьку хоть и разбирало любопытство - крепился. Паше, и вовсе, было не до разговоров. Кассета нашлась, но что дальше? Надо что-то решать. "Может, Женька посоветует? - Паша украдкой посмотрел на брата, - "А что.... Одна голова хорошо, а две?"
Наконец, они прошли мимо тихо дремавшего у подъезда Жужи - быстро управился, поздоровались с парочкой бабушек-соседок, и поднялись в квартиру.